Отправлено: 01.04.12 23:07. Заголовок: «Жизнь раба»

-Время действий: год назад.
-Место событий: Наксос
-Участники: Кьяра и Тэрон
-Краткое описание сюжета игры: Кьяра вместе со своим поселком попадает в рабство. Её покупает богатый вельможа, который в своих владениях для развлечения народа устраивает различные жестокие игры и гладиаторские бои, а после предоставляет своим гостям девушек на выбор, за определенную плату, которая шла естественно ему в карман. Мучительное пребывание в рабстве для Кьяры принимает иной более положительный оборот, когда она встречает Тэрона.

 Отправлено: 26.05.12 03:07. Заголовок: Тяжелые воспоминания..

Тяжелые воспоминания яркими картинами отображались в памяти Кьяры. Тогда еще ее звали Русланой. Ох, если бы Тэрон знал, что это еще не конец всей истории. Далеко не конец, ведь она даже имя сменила, что бы избавится от всего, от той грязи, которая к ней прилипла с тех времен. Но, увы, она приклеилась прочно к девушке и не отлипала. По правде говоря фиванка от самой себя не ожидала, что откроет кому-то то самое сокровенное, что хранила в себе на протяжении многих лет. Тогда, когда произошло нападение были убиты родители Кьяры об этом знали все, но девушка придумала альтернативную историю. Она рассказала, как убили ее родителей и ни слова о том, что сделали с ней, хотя по внешним признакам было видно, что ее избивали. Кьяра решила воспользоваться этим и просто рассказала, что они собирались забить ее до смерти. Но не успели, так как командующий просигналил к уходу. То, что она жива – ей просто повезло. Вот что рассказывала Кьяра людям. А что касается троих трупов мужчин, оставшихся в сарае, девушка сказала, что так отец защищал ее семью и пал в бою. Настоящую историю Кьяра сохранила в себе и только для себя. Она не хотела, что бы кто-либо знал о происшедшем. Над ней надругалось трое мужчин практически одновременно. Это тяжело было пережить, но она справилась, озлобилась и сама даже сейчас не могла понять, как ей удалось убить их. Наверное, все же это был эффект неожиданности да и Кьяра была в состоянии аффекта. Они не ожидали агрессии от девушки, которую изнасиловали. Обычно – это ломает человека и нужно еще прийти в себя, после всего, у Кьяры же был шок и в таком состоянии она неведомо откуда нашла силы и расправилась с ошеломленными разбойниками, не успевшими даже смекнуть, что произошло. Кьяра с отвращением вспоминала, как ей приходилось одевать одного из них, который еще не успел натянуть и застегнуть штаны ремнём. Она одевала его для того, что бы ее история выглядела правдиво, другому девушка надела его рубашку, а третий с одеванием справился быстрей всех. Он же и был ею убитый впервые. Что бы не говорила сама себе Кьяра, но она до сих пор еще пребывала в шоке и не могла простить себя за эти три убийства. Каждую ночь ей представлялись картины ее жестокой расправы над насильниками. В тот день она пережила многое. А ведь получила шок не только от боли и насилия, но и от того, на что она сама оказалась способна – хладнокровная расправа с обидчиками. Возможно, тот день и породил в девушке некое отклонение в плане агрессии. Сейчас она смотрела на Тэрона и видела в нем глубокое сочувствие. Кьяра опустила глаза на его руки. Мужчина сжал кулаки, видимо ему также было тяжело слышать то, что рассказала девушка. Фиванка задержала дыхание, сердце забилось сильнее, а внутри кольнуло волнение. На мгновение Кьяре показалось, что Тэрон сейчас встанет, развернется и уйдет. Девушка боялась даже посмотреть на него теперь. Она глядела куда-то вниз, пытаясь отогнать от себя образы прошлого, пока не прозвучал голос мужчины. Он попросил, что бы Кьяра посмотрела на него. Девушка подняла глаза и с какой-то мольбой смотрела на него. Нет, фиванка ошибалась, то, что она рассказала ему, не отвернуло от нее. Он готов был любить ее и сейчас. Мало того, в его зеленых глаза, Кьяра видела ту любовь прежнюю пылкую и жаркую.
- То, что с тобой произошло, навсегда останется в прошлом, в той жизни, которой больше нет. Пусть же вся боль пережитых несчастий останется там, забери у неё только то лучшее, что было, хоть память и будет возвращать тебя назад, - говорил Тэрон. Девушка согласно кивнула головой, но на самом деле она так не думала. Кьяра не могла прошлое оставить там в той жизни, как говорил мужчина. У фиванки есть долги, которые она должна раздать, и это произошедшее не так просто забыть, как бы она не пыталась. Да, это прошлое, возвращаться к нему настолько не хотелось, что девушка даже имя сменила, но все же иногда рабыню мучают кошмары, которые возвращают ее в страшные пережитые ею события. Часто Кьяра спрашивала саму себя, как же она не сошла с ума? - Ты ничего не могла сделать, никак бы не смогла это исправить, слышишь?
Кьяра оставалась безмолвной. Тэрон, безусловно, был прав, но пока девушка не готова была это осознать, ей казалось все настолько запущенным и во всех бедах она винила лишь одну себя, как и в том, что вся ее деревня те, кто выжил сейчас томятся в рудниках, принадлежащих, как Кьяра потом узнала, тому же Флианту.
- Мы обязательно выберемся с этого острова, и начнём всё сначала, ты и я… вместе, - легкое прикосновения указательного пальца к губам девушки заставило ее мягко улыбнутся, а глаза вновь заблестели ярким огнем. Кьяра не засматривалась больше в прошлое, а пыталась прийти в теперешнюю реальность и у нее это вышло. - Ты говоришь о некой утерянной сокровенности,… но ты сама и есть то, сокровенное, что мне нужно. Твоя жизнь, вот оно, самое бесценное благо, понимаешь? И оно не утеряно. Вот она ты… вся… и я весь перед тобой. Мы не в силах изменить наше прошлое, но в состоянии создать новое будущее, и мы сделаем это, Кьяра. Обретём своё собственное счастье, и никто не посмеет отнять его у нас.
Кьяра улыбнулась и энергично согласно кивнула головой, а затем крепко обняла Тэрона и прильнула к нему губами. В свой поцелуй Кьяра вложила вновь какие-то новые эмоции и ощущения. Странно, но каждый раз Кьяра поцелуем пыталась передать мужчине что-то новое о своих чувствах и у нее это получалось. При этом девушка сама испытывала невероятное. Ладони Тэрона вновь касались лица, его губы также покрывали лицо поцелуем, следом шею. И вот рука мужчины плавно спустила платье с плеча. Кьяра улыбнулась, чувствуя, как прежняя сладкая нега подступает к ней. И она готова была полностью отдастся ему. Дыхание вновь становилось тяжелее из-за нарастающих чувств. Испытывать подобное дважды за один вечер – высшее наслаждение. Руки мужчины скользили по спине девушки, а губами он повторял путь своих ладонь. Когда его губы задержались на шее, Кьяра прижалась к мужчине всем телом и откинула голову слегка назад и чуть в сторону, полностью предаваясь наслаждению от прикосновений гладиатора. Девушка также оставалась небезучастна, Кьяра прижавшись к Тэрону всем телом, принялась исследовать руками его крепкую спину, при этом ощущая непонятные доселе эмоции. Ей никогда не приходилось так подробно исследовать мужское тело. Она изучала каждую мышцу, каждый изгиб. Затем, девушка кончиками пальцев провела по могучим и крепким руками Тэрона.
- Я люблю тебя, Кьяра…, - шептал Тэрон, даря сладострастные моменты своей возлюбленной. Кьяра со вздохом улыбнулась и прошептала в ответ с невиданной страстью, которую в шепоте казалось бы нереально было передать, но девушке это удалось.

- И я тебя люблю.

Такие простые слова, в которых таится огромный и весомый смысл были сказаны девушкой с интонацией, которая порождала еще большее желание у обоих любовников быть вместе. Преданная ласкам мужчины, Кьяра полностью готова была отдать всю себя ему. Ей уже становилось тяжело сидеть от желания, что нарастало в ней, желания получить все… И вот, словно внимая ее мысленным мольбам, Тэрон укладывает ее на постель и сам оказывается сверху. Кьяра окутывает гладиатора своими объятиями, вновь наслаждаясь его крепкой спиной. Одну руку она запустила в его, так полюбившиеся ей волосы, а второй ласкала спину. Поцелуй был страстным, длинным, неистовым, словно эти двое никак не могли насытится им. Но это распаляло их с еще большей силой. Кьяра оторвала губы от мужчины, когда ей стало уже тяжело дышать. Она набрала воздуха, облизнула свои губы. Кокетливо улыбнувшись, глядя в горящие глаза возлюбленного. Далее руки Тэрона обрели смелость, они ласкали грудь, опустились к бедрами приподнимая платье, и Кьяра не сдержалась, простонала от удовольствия, которое ей принесли эти прикосновения. Следом рабыня с помощью Тэрона избавилась от этого легкого платья, и пока мужчина отложил его в сторону, девушка слегка привстала и сняла свой топ. Теперь она была обнаженная, полностью перед своим возлюбленным. Заметив, как Тэрон на нее посмотрел, Кьяра удовлетворенно наблюдала за мужчиной. А затем руками притянула его к себе. Её руки блуждали по его спине, иногда запутывались в волосах. Признаться, Кьяре тяжеловато было полностью обхватить широкую спину Тэрона, поэтому она водила ладонями по разным местам. Затем ее правая рука со спины плавно переползла на бок к бедрам, едва касаясь их, и переползла ближе к торсу, где у Кьяры еще была возможность прикоснутся к нему. Девушка пыталась отдать мужчине все те же ласки, которые приносил ей он. Все должно было быть взаимным. Тэрон провел пальцами линию между грудей Кьяры, остановился на животе, тем самым пробудив какую-то волну внутри девушки. Она расслабленно улыбнулась, но руки ее стали чувственнее. Следом Тэрон легонько поцеловал Кьяру в губы и вновь принялся ласкать ее шею. Кьяра рассмеялась, на мгновение ей стало щекотно. Она вся горела и пылала и хотела больших прикосновений, откровенных. Её грудь буквально желала прикосновений мужчины, как и она сама. И Кьяра получила желаемое. Она еле сдерживала сладостный стон, когда Тэрон ласкал ее грудь рукой, затем губами. Боги, какие это были незабываемые ощущения. И после того, как девушка получила желаемое, она поняла, что ей нужно что-то большее. Она, спутывая его волосы, прижимала голову Тэрона к своей груди. Но прижимала не сильно и не настойчиво. Спутанный вид его волос почему-то распалил еще больше огня в ней. Кьяра провела руками по его плечам, устремив правую к его шее, а левую она оставила в его волосах. Девушка слегка выгнулась, ощущая прилив той самой энергии, которая до сих пор была ей непонятна, но так приятна. Тэрон обхватил Кьяру двумя руками за талию, слегка приподняв, практически вместе с ним, она вновь не сдержала, да и зачем нужно было сдерживать сладостный стон, что распаляет желание еще сильнее. Кьяра легла и расслабилась. Тэрон переместил свои ласки на живот, ноги, талию. Кьяра чувствовала каждое горячее прикосновение его губ, и готова была извиваться, подобно легкому платку, на ветру, только в постели. Она хотела его, фиванка хотела почувствовать возлюбленного в себе, и она знала, что это будет высшее наслаждение. Нет, несмотря на то, что с ней происходило. Кьяра не боялась теперешних действий мужчины. Они не пугали ее, наоборот ей хотелось очень даже. И, казалось бы, обычно девушки пугаются подобной близости с кем бы то ни было, даже с мужчиной, если кто-то когда-то жестоко надругался над ними, с Кьярой все было иначе. Она не боялась, а хотела и знала, что с Тэроном познает лишь наслаждение. Кьяра вся извивалась от действий мужчины, он приносил ей незабываемое удовольствие. Она захватила воздух и слегка вздохнула, возбужденно и страстно, обняв проводя руками по его крепкой груди. Когда Тэрон отстранился, Кьяра слегка приподнялась, и потянулась рукам к его одежде, помогла избавится Тэрону от одежды, и вновь откинулась на постель, влеченная тем удовольствием, которое получала. В следующий момент, Кьяра следуя своим инстинктам легонько прикоснулась к органу мужчины, слегка поглаживая его, а далее направила в нужное русло. Когда Кьяра почувствовала Тэрона у себя между ног, она полностью откинулась на подушку, прикрыв глаза, готовая получить то, чего так давно ждала. Гладиатор был аккуратен. Он не спешил к активным действиям, и у девушки была возможность приспособиться к чему-то новому в ее теле. Но разожженная огнем любовной страсти, она стала медленно двигаться в такт своему возлюбленному, обхватив его ногами. Фиванка прижалась к гладиатору всем телом, обняв его, а после дала сигнал, что осторожность ни к чему. Она сама готова была распалить мужчину еще сильнее, настойчиво проявляя свое желание. Девушка жадно целовала его губы, руки ее активно блуждали по спине мужчины, пока не опустились вниз, и прошлись по крепким стальным ягодицам воина, затем опять вверх. А после Кьяра уже и руками не смогла ничего делать, она полностью откинулась на кровати, отдавшись власти своего любимого. Он что-то говорил, но рабыня вновь не слышала. Хотя смысл его слов, доходил до нее каким-то парадоксальным способом.

- Не нужно.

Выдохнула Кьяра. Слова ей дались с трудом.

- Не говори ничего, просто люби.

Фиванка приподняла голову и обхватила лицо мужчины руками, чувствуя на своем теле блуждание его ладони, и как он все еще продолжал двигаться в ней, принося внеземное удовольствие от которого Кьяра постанывала не в силах сдерживать свое возбуждение и ощущения, которые получала при этом. Иногда и тяжелое дыхание не давало все держать в себе. Кьяра, наконец, поцеловала мужчину, жарким поцелуем. Он подарил ей все, а она отдала ему себя. Это было прекрасно и действительно незабываемо. Лишь такая любовь могла приносить удовольствие, настоящее то, какое и богам не дано постичь. Но вдруг девушка ощутила, что хочет что-то поменять. Кьяра улыбнулась, и дала понять Тэрону. Она хочет поменять положение. Таким образом, они перевернулись и теперь мужчина лежал на спине, Кьяра была на нем и наконец-то имела возможность полностью исследовать его грудь, торс и живот, при этом девушка не разрывала того единения. Он продолжала плавно покачивать бедрами в такт его движениям, иногда прикусывая губу, что бы не издавать слишком громких звуков, которые стремятся высвободится на волю. Руки Кьяры блуждали по груди мужчины, опускаясь к торсу, затем вновь поднимаясь, таким образом, она словно делала некий массаж. Тогда Кьяра опустилась и прижалась всем телом к Тэрону, она поцеловала его в губы, но совсем коротко. Опустилась к его груди, проделывая что-то подобное его действиям. Но ей пришлось прервать связь между ними. Кьяра это быстро компенсировала. Она целовала грудь Тэрона, иногда поглаживая его крепкий торс, а второй рукой опустилась и ласкала его мужское естество, принося мужчине удовольствие и сама получая от этого не меньшее. Не прекращая ласк, там внизу Кьяра оторвалась от торса мужчины, чувствуя его руки на своей талии, и вновь его орган направила в себя, после чего, сидя на гладиаторе, как наездница прикрыла глаза и запрокинула все волосы назад. Кьяра стала аккуратно раскачиваться, подобно всаднице. Она почувствовала, что ей хочется, что бы мужчина заключил ее в объятия. Она ждала этого. Кьяра запрокинула голову назад, постанывая от удовольствия, не в силах больше молчать. Это были те мгновения, которые она запомнит навсегда. Время, которое она полностью отдала своей первой любви и теперь не просто духовной, но и телесной. Все компоненты мозаики складывались в единое целое. Жадно обнимая Тэрона, девушка совершенно не хотела его отпускать и даже не думала об этом. На некоторое мгновение она остановилась. Прекратила свое движение, остановила поцелуи и ласки, посмотрела на Тэрона, влюбленным и безмолвным взглядом, сидя у мужчины на ногах. За дверью в тихом коридоре послышались какие-то шаркающие звуки. Кто-то явно проходил коридорами мимо. Когда гладиатор посмотрел на нее, она с пьянящей улыбкой шутливо сказала:

- Нужно было Амфисса поставить у дверей дежурить.

Пошутила Кьяра и представила лицо лекаря, каким бы оно было, попроси его об этом влюбленные. Мужчина и девушка рассмеялись. Это было легкое отступление от самого основного, и после двое вновь предались горячей любви.

 Отправлено: 28.05.12 01:52. Заголовок: Реальность отстранил..

Реальность отстранилась от происходящего, уступив место тому сказочному миру, состоящему из сплошных ощущений и отдачи тех чувств, что возвышали душу и насыщали тело неземными наслаждениями. Так вот какая она, эта любовь… Заставляющая пылать ярым гневом, невыносимо страдать, предаваться опасной ревности, она так же награждала своего обладателя внутренним покоем, теплом единства с другим сердцем, безумной охватывающей волной удовольствий, уносящей за пределы человеческого сознания. Ты просто перестаёшь понимать, где находишься, придаваясь тайнам того блаженства, которое невозможно испытать одними лишь потребностями плоти. Здесь охватывалось всё, каждая доля сущности, затронутой любовью, желанием, страстью… Это было нечто совершеннее рая, возвышеннее земных услад, равное парению души в бескрайних просторах вечности. Да… именно такие чувства сейчас посещали Тэрона в объятиях любимой, овладевшей им полностью. Он знал, что их слияние будет потрясающим, но и не подозревал, насколько несравненным оно окажется. Для них обоих это было впервые потому, что все предыдущие связи с другими женщинами гладиатор не помнил, как и самих этих женщин. Он не отдавал им ничего, только брал. Его тело если и приносило женщинам удовольствие то, что касается любви, Тэрон в этом плане был холоден. Он испытывал к ним лишь влечение, не более. Гладиатор думал, что не умеет любить, сейчас же эта любовь полностью подчинила его себе. Кьяра… она дала ему надежду на новую жизнь. Жизнь, которую он с нею хотел разделить. Его единственная… его сердце… Мужчина был един с нею не только физически, но и духовно. Это необыкновенное ощущение, когда ты видишь себя в другом человеке и понимаешь, что он часть тебя, вы неразделимы, вы одно целое, и даже смерть не способна это изменить. Своими ласками девушка доводила гладиатора до исступления. Он целовал её губы, растворяясь в ней и желая как можно глубже войти в неё. Но Тэрон не терял голову, он помнил о той боли, которую перенесла Кьяра и опасался её вызвать. Однако он слышал всю возбуждающую неровность дыхания любимой, чувствовал ответные движения её бёдер. А то, как сильно Кьяра прижималась к Тэрону при каждом его проникновении, дало понять воину, что он добился желаемого и прекрасная воительница готова всецело принять его любовь. Она словами молвила об этом, касаясь ладонями его лица. Гладиатор впился в её губы, рукой совершая поглаживающие движения от чувствительной упругой груди до талии, он более смело стал наполнять возлюбленную своею силой. Стоны Кьяры всё более разжигали его пламя, воин постепенно усиливал темп, не доходя до резкостей, но его пульсирующее страстью достоинство увереннее вторгалось в обжигающие глубины прекрасного цветка. Тэрон чувствовал на себе руки девушки, нежно изучавшие его тело. Каждое прикосновение любимой вынуждало мужчину двигаться сильнее, он придерживался менее быстрого темпа, желая растянуть удовольствие для них обоих. Но когда ладони Кьяры опустились на его ягодицы, Тэрон испытал острую дрожь наслаждения, и сделал один резкий, глубокий толчок. Он не причинил девушке никакой боли, напротив. Любимая со стоном выгнулась под ним, открывая доступ к своей шее, которую гладиатор незамедлительно стал покрывать поцелуями, пуская в ход зубы и язык. Его рука очень бережно, но довольно настойчиво массировала грудь фиванки, когда их губы вновь жадно познавали друг друга. Как же приятно она сжимала его там, внизу… Её лоно было горячим и влажным, оно вбирало в себя орган гладиатора, и он устремлялся навстречу, входя всё глубже, увереннее… Их тела вместе, это ли не вершина блаженства. Тэрон продолжал двигаться, смотря в сияющие глаза своей единственной, она прикрывала их веками, иногда закрывала вовсе, а на лице отражалось чувство настоящего удовольствия, одно это ещё больше возбуждало мужчину. Кьяра улыбнулась ему, останавливая воспламеняющие движения бёдер. Воин вопросительно посмотрел на неё, пытаясь уловить суть её дальнейших желаний. Всё дело оказалось в потребности сменить позицию. Тэрон улыбнулся в ответ, принимая волю Кьяры, и теперь сам лежал на спине, давая возможность девушке взять под контроль процесс их близости. Это было что-то удивительное, ведь мужчина только и думал о том, как бы не навредить возлюбленной. Он был уверен, что сумеет пробудить её внутренний огонь, искореняя тяжёлые воспоминания прошлого, но и не предполагал, что его воительница окажется так ненасытна. И это не могло не нравится Тэрону. Сидя на нём, Кьяра начала медленно покачивать бёдрами, соблазнительно принимая его в себя плоть мужчины, что от сладостного блаженства откинул голову назад. Руки любимой касались его груди, и должно быть ощущали посетившее его напряжение. Воин двигался вместе с ней, скользя ладонями по нежной коже ног своей желанной, одаривающей его нестерпимыми любовными муками. Поднимаясь выше, руки Тэрона мягко легли на бёдра Кьяры, направляя её. Это было что-то потрясающее, они чувствовали друг друга, их тела совершали единый танец, скрепляя навечно вязь двух любящих душ. Мужчина дышал всё тяжелее, закрывая глаза, он чувствовал на себе приятные поглаживания пальцев рук фиванки, а где-то внизу, в самой точке их соития волнообразной пульсацией разливалось по всему телу согревающее тепло, постепенно зарождающее пожар в обоих телах. Грядёт необходимое освобождение, но Тэрон не стремился так скоро завершать столь пьянящую близость. И когда Кьяра высвободила гладиатора из своего прекрасного цветка внеземных наслаждений, он хоть и испытал сожаление, но получил возможность немного остыть, вернуть контроль над своим телом. Любимая не позволила. Она склонилась к нему, касаясь мужчину налитой желанием грудью, и уже это могло запросто довести его до пика. Но то, что она вытворяла с ним потом, в конец обезволило Тэрона. Он тянулся к её губам, но Кьяра ответила ему лишь коротким поцелуем, спускаясь ниже. Девушка обрела полную власть над телом гладиатора, устами оставляя жаркие прикосновения на его коже. Он весь дрожал от получаемого удовольствия, Тэрону было необходимо вновь оказаться в ней, накрыть любимую собою и достигнуть с ней сладострастных высот. И данная потребность чуть не подтолкнула его к тому окончательно, когда ладонь Кьяры внезапно завладела его напряжённой плотью. Подобные ласки просто сводили с ума. Мужчина издал глухой стон, притягивая к себе девушку. Если она продолжит, то последней доли сдержанности придёт конец. Видимо, Кьяра поняла это и позволила воину вновь проникнуть в неё. Он повторял её движения, наблюдая, какой красивый блеск лунного света отражали тёмные волосы Кьяры, когда она закидывала их назад. Тэрон приподнялся, принимая сидячее положение. Его руки обнимали любимую, пальцами скользя по её спине, талии бёдрам. Тэрон приник губами к соблазнительно вздымающейся груди девушки, не переставая двигаться вместе с ней. Он ласкал ладонью и устами набухшие чувствительные соски, а вторая его рука спустилась на ягодицу фиванки, гладиатор слегка сжал её, с наслаждением слыша, как усилились стоны его кареглазой мечты. Он весь был в ней… его плоть безостановочно устремлялась в райские глубины горящего желанием лона, и это она уносила его к звёздам вместе с собой… его единственная…Но вдруг их сладострастное приближение к краю для совершения волшебного полёта было прекращено Кьярой. Зарывшись лицом в жаркую ямку у её шеи, Тэрон дышал очень часто, его руки продолжали медленно поглаживать бока и спину возлюбленной. Он уже было подумал, что девушка вновь хочет что-то поменять, но взглянув на неё, увидел, что она прислушивается. Последовав её примеру, гладиатор услышал чьи-то отдалявшиеся шаги. Нет, его это ничуть не побеспокоило, он лишь мог жалеть, что подобная чепуха отвлекла его от любимой. Являя страстный блеск в глазах, Кьяра улыбнулась, бросив шутку о лекаре, которого следовало поставить дежурным у дверей. Тэрон усмехнулся, нежно целуя свою шутницу в губы.
- Потом бы он замучил нас напоминаниями об этой своей нелёгкой доле, - гладиатор продолжал целовать улыбку на устах прекрасной Кьяры, исходящий от неё такой женственный запах, манил его. – Но для меня всё это не имеет значения.
Тэрон увлёк любимую на постель, оказавшись над ней, он всё так же был внутри неё. Осыпая поцелуями красивое лицо, гладиатор склонился к уху своей единственной, обдал её жарким дыханием, руками поглаживая ноги девушки, он положил их на свои бёдра, сподвигая обвить его, затем прошептал:
- И даже если сюда кто-нибудь войдёт, я не остановлюсь.
Мужчина приник устами к наисладчайшим губам своей возлюбленной, восстанавливая глубокое движение в ней. Теперь уже он медлить не собирался, стремясь утолить желание девушке то, что она так хочет. Его губы нетерпеливо ловили воздух над приоткрытыми устами Кьяры. Тэрон входил в неё резко, вынуждая чарующее тело выгибаться приливах удовольствия при каждом его толчке. И с последующими вдохами, он всё сильнее проникал с любимую, убыстряя темп. Его главное желание… его надежда… его мечта… Он покрывал её неутомимыми поцелуями, задыхаясь и сгорая в её спасительном огне. Движения мужчины становились порывистее и быстрее. Он хотел слышать её стоны, доходящие до крика. Тэрон отдавал Кьяре всего себя, показывая ей безграничтоность и жертвенность своих чувств. Он желал вновь познать вкус её кожи. Обняв девушку за спину, гладиатор поднял её, вставая на колени. Он и остался стоять на них, удерживая воительницу, чьи ноги продолжали обвивать его. Одна рука воина придерживала Кьяру за спину, вторая же оказалась на её ягодице. Тэрон возобновил движение внутри темноволосой красавицы, наконец имея возможность ласкать губами её шею, груди… Девушка могла свободно откинуться назад, и не испытывать никакого дискомфорта, воин крепко держал её, проникая в заветные глубины женского тела. Он слегка касался зубами твёрдых сосков, дабы обострить ощущения. Тэрон двигался всё быстрее, еле сдерживаясь, чтобы не взорваться в лоне своей мечты. Он этого не сделает, пока Кьяра не насладится им в полной мере. Воин чувствовал, как сильно она сжимала его плоть, приближаясь к заветным тайнам истинного удовольствия. Содрогаясь от страсти, гладиатор не оставлял в покое её безумно сладкие груди, с ответным жаром вторгаясь в горячий цветок. И чем громче были стоны его любимой, тем резче он проникал в неё, набирая немыслимо быстрый темп. Вскоре ему пришлось закончить поцелуи, крепко удерживая воительницу, движения её бёдер ускорялись вместе с ним. И вот ещё несколько сильных толчков, как любимая сжалась, достигая желаемого выхода. Тэрон ощутил дрожь в её ногах, а после полную расслабленность. Вздохнув, он опустил девушку на спину и осторожно вышел из неё, дабы набраться сил. Его орган по-прежнему пребывал в возбуждённом состоянии потому, что мужчина не думал заканчиваться на этом. Он давал своей желанной возможность передохнуть некоторое время. Тэрон хотел сперва подарить блаженство ей, затем познает его и сам. Он тяжело дышал, оставаясь стоять на коленях, между ногами девушки. Гладиатору было приятно наблюдать, как она приходила в себя, соблазнительно поднимая и опуская грудь. Тэрон склонился над Кьярой, целуя её в щёку, затем поверхностным прикосновением потревожил её губы. Медленно отстраняясь, он ласкал ладонями её пылающее тело, что сейчас было на редкость чувствительным после испытанного наслаждения. Тэрон собирался его повторить, и сам он его не достигнет, пока любимая не получит своего мужчину полностью. Возможно, она думала, что после первого сказочного парения второго такого полёта быть не может. Гладиатор докажет ей обратное. Стоя на коленях, Тэрон плавно скользнул ладонями по груди Кьяры до её талии, остановившись на бёдрах. Нет, горячий цветок он не побеспокоит, сейчас это могло бы причинить девушке боль. Мужчина погладил свою воительницу по щеке тыльной стороной ладони. Он наклонился к ней, стал очень нежно целовать её лицо, шею, скользил пальцами по её плечам, охватывал устами обожаемые груди, стремясь вернуть её телу былое желание. Несмотря на всё своё возбуждение Тэрон будет ласкать Кьяру медленно, со всем вниманием. Его ладонь бережно коснулась её кожи, чуть пониже живота, и гладиатор почувствовал, как всё ещё дрожало её тело от былой сладостной конвульсии. Она вся содрогалась под ним.
- Тише… тише, любимая.
Для неё это было в первый раз, и Тэрон догадывался, какое сейчас Кьяра испытывала потрясение, но ей было очень хорошо и это главное потому, что гладиатор собирался подарить ей внеземные ощущения снова, пока его желанная окончательно не ослабеет от наслаждения. И эту следующую вершину блаженства она достигнет теперь вместе с ним. Он не наваливался на неё, позволяя отдышаться и хоть на долю успокоить безумное биение сердца. Мужчина гладил волосы своей мечты, ласкал шею, грудь, не прерывая чувственного поцелуя. Его ладони со всей осторожностью пробуждали в девушке ещё не до конца угасшую страсть. Тэрон положил руку между ног прекрасной Кьяры, просто, чтобы она ощутила его тепло, его потребность обладать ею. Он не посмеет войти в неё снова, пока девушка сама не пожелает этого, пока она не будет готова. Ласки мужчины были долгими, настойчивыми, он вновь чувствовал трепет своей возлюбленной, обхватывая её за талию, притягивая к себе и целуя ждущие его губы. Кто знает, когда ещё он сможет вот так безостановочно и полно любить обворожительную фиванку. Тэрон не сделает ей больно, он отдаст ей всё, чего она так хочет. Очень скоро он почувствовал, как Кьяра стала прижиматься к нему бёдрами, это дало понять воину, что девушка настроена вновь принять его. Опять же без резких вторжений, Тэрон неспешно вошёл в такое согревающее лоно своей единственной. Мужчина закрыл глаза, отклонив голову назад, ни одна женщина не дарила ему так много блаженства, плотно и властно охватывая его. Медленными движениями гладиатор стал проникать в неё всё глубже, его давно разгорячённая плоть наливалась ещё большим огнём, теперь не было нужды сдерживать своё извержение. Тэрон стремился к нему, желая познать удовольствие вместе со своею воительницей. Он безумно хотел её… хотел вновь услышать её стоны… эту сладостную песнь их любви. Гладиатор касался губами уст Кьяры, ловя её тяжёлое дыхание, возбуждающее его ещё сильнее. Тэрон ни с кем и никогда не был так счастлив, никому прежде не стремился так много отдать. Его ладонь воспламеняющими поглаживаниями исследовало красивое тело, соблазнительно двигающееся вместе с ним. Позже он уже не мог прикасаться к девушке руками, опираясь ими на постель. Мужчина покусывал нежную кожу изумительной шеи, усиливая темп толчков, становившихся более резкими. Воин приближал любимую к незабываемому наслаждению, лишаясь последних сил. Он ощущал дрожь в пальцах, которыми Кьяра впивалась в его спину, позволяя Тэрону двигаться быстрее. Я весь твой… Гладиатор не останавливался, дожидаясь, когда дыхание девушки превратиться в прерывистые стоны, а после он стал проникать в неё ещё резче и глубже. Его тело жадно требовало у неё освобождения. Движения становились порывистыми, воин склонил голову к шее любимой, сжигая её своею страстью. Она никогда не позабудет эту ночь… они оба будут помнить столь волшебную близость, навсегда связавшую их. Жаркое возбуждённое лоно воительницы всё плотнее охватывало мужчину, он поцеловал Кьяру в шею, задыхаясь от любовных мучений. Тэрон глухо стонал, ещё быстрее двигаясь в девушке, чьи бёдра отвечали ему с той же отдачей, доставляя острое удовольствие. Сейчас они были едины как никогда, ибо устремлялись к высотам наслаждений вместе. Гладиатор привстал на руках, не сбавляя темп. Слияние сна и реальности… истинный дар щедрой любви. Тэрон смотрел на Кьяру, всё более проникая в глубины её великолепного тела. Он двигался с разумной быстротой без зверских вторжений, отдавая девушке всю свою силу. Тэрон пообещал самому себе навсегда изгнать боль из её памяти, и он стремился к этому, желая снова вызвать приятную дрожь в лоне своей единственной. Двигаясь с каждым вдохом всё быстрее, мужчина заглушил очередной сладостный стон Кьяры страстным поцелуем, он пламенно приник к её устам, хоть ему уже и не хватало воздуха. Тэрон вновь откинул голову назад, ощущая сколь близко необходимое освобождение, его тело сильно напряглось, на шее выступили вены. Мужчина чувствовал, что и его воительница вот-вот настигнет ожидаемого наслаждения, он усиливал темп своих движений до невозможного, сливаясь с любимой в общем экстазе, возносящем их на вершину блаженства. Приближаясь к неминуемому завершению, Тэрон явил ещё несколько мощных толчков, и внутри него всё взорвалось. То невыносимое напряжение, страсть, желание, любовь… всё познало требуемый выход, одаривая изнывающее в приятных муках тело небывалым возвышением, равным парению самой души, после оставляющим в нём успокаивающее тепло. Понемногу возвращаясь в реальный мир, из которого двое на какое-то время вырвались, обретя небывалую свободу в объятиях друг друга, гладиатор открыл глаза, с нежностью смотря на свою единственную. Его мужская сила, прежде с такой пылкой усладой не дающая покоя девушке, постепенно утихала в ней. Прильнув губами к щеке Кьяры, мужчина медленно вышел из неё, опускаясь рядом, одной рукой он обнял возлюбленную. Какое-то время Тэрон недвижно и обессилено лежал возле неё, уткнувшись в прекрасные волосы фиванки, его плечи тяжело вздымались. Эта ночь никогда не забудется. А обретённая любовь никогда не умрёт. Гладиатор будет бороться за неё, он вызволит девушку из этой тюрьмы, любыми путями. Нет, им нельзя мириться с данной участью, ни в коем разе. И кто бы что не говорил, Тэрон пойдёт до конца, даже если оставит месть позади. Он не откажется от Кьяры, ибо самая малая разлука с ней способна уничтожить его. Сейчас он пребывал в удивительном покое. Мужчина никогда не испытывал ничего подобного, особенно в ночное время. А всё потому, что с ним была она… его единственное бессмертие, его исполненная мечта. Девушка, ставшая для него всем. Данная близость связала их навечно, отныне они были неразделимы, какие бы испытания их не ждали впереди. Лёжа на боку лицом к своей воительницы, Тэрон неспешно перевернулся на спину, привлекая Кьяру к себе. Он обнимал её, прикасаясь рукою к лицу, дотрагиваясь пальцами до сладостных губ, что ещё пылали от его поцелуев, и нежно улыбался, надеясь, что тяготы прошлого более не станут тревожить девушку. Мужчина очень верил в это.
- Я обрёл с тобой настоящее счастье в самом разгаре боли и войн, - прошептал Тэрон, не отводя любящего взгляда от Кьяры, чьи карие глаза необыкновенно сияли теми искорками, что ранее представляли собою цельное необузданное пламя, разожженное гладиатором, и хотелось бы верить им же освобождённое. - Прекрасная моя… спасибо тебе за подаренную надежду на новую жизнь. И за эту ночь… в которую я тебя не покину. И более никогда не помыслю тебя оставить. Я всегда буду с тобою, Кьяра. Всегда…
Тэрон поцеловал её в лоб, жаром уст согрел пылающие щёки, остановившись на губах, очень лёгким прикосновением. Он никуда не уйдёт, здесь было его место, рядом с девушкой, которую воин безмерно любил. До рассвета ещё далеко, солнце не скоро взойдёт на горизонте, вынуждая двоих возлюбленных разлучиться. Тэрон бережно прижимал к себе Кьяру, на миг представив, что Наксос уже позади, вместе с жестокостью и алчностью его правителя. Гладиатор никогда не помышлял о жизни вне битв, сейчас же он мечтал о ней. Он видел дом, который однажды построит для своей единственной, думал о том, каким может быть безмятежным их будущее вдали от людской безжалостности. Просто быть вместе… просто наслаждаться друг другом, это ли не великое счастье? С этими мыслями Тэрон обнимал свою любимую, накрыв их обоих одеялом. Он обратил свой взгляд к окну, в котором виднелось звёздное небо. Так странно, но раньше оно не привлекало его, любые красоты мира казались недостойными внимания. Теперь всё изменилось. Мужчина познал собственную душу и сердце благодаря прекрасной фиванке, и он сохранит этот дар в себе вместе с их любовью.
- Спи сладко, любимая, и не тревожься ни о чём, - сказал воин, с улыбкой глядя на свою красавицу. - Я буду оберегать твой покой.
Тэрон заботливо гладил Кьяру по волосам, дожидаясь, когда приятная усталость тела увлечёт сознание девушки к чарующим сновидениям. Он останется с ней, никакая сила его не прогонит. Звёзды продолжали мерцать для них, когда гладиатор закрыл глаза, постепенно проваливаясь в безмятежность сказочных грёз, являющих ему красочные видения его тайных мечтаний о той восхитительной жизни, которую он хотел разделить со своею возлюбленной.




Во дворце Флианта и вправду хватало тех людей, что бодрствовали ночью. И это была не только охрана царя, но и его приближённые. Пелий нехотя следовал в комнату дочери правителя, уже заранее готовивший себя к тому, что она ему не откроет. Советником двигал не только страх перед гладиатором, что вполне может исполнить все обещанные угрозы, змееподобный преследовал и личные цели, которые намеревался осуществить много позже. И именно эти тайные зловещие мотивы подталкивали его к разговору с капризной наследницей. Оказавшись у её двери, Пелий дважды не громко постучал, не опуская руку, ибо готовил себя и к тому, что ему могут не ответить. Однако Литея отозвалась сразу, хоть и по её тону не многие бы отважились вообще стоять у двери.
- Я же сказала, что никого не хочу видеть!
В голосе звучала явная ненависть, вот только на что именно не понятно. Советник призадумался, помолчав какое-то время, затем произнёс:
- У меня к вам важное дело, госпожа. И оно не терпит отлагательств.
Минутная тишина, затем тон девушки изменился из раздражённого став более заинтересованным, но всё же сомневающимся:
- Пелий, это ты? Какие могут быть дела в столь поздний час?
- Я бы предпочёл обсудить это, не находясь за вашей дверью, - сгорбившись, проговорил хитрый «змей».
Ему удалось добиться внимания к себе, и вскоре будущая правительница предстала перед ним во всей красе. Вид у неё был больше взволнованный, нежели яростный, и судя по лёгкому одеянию дочь царя уже собиралась укладываться спать, если приход советника вовсе не поднял её с постели.
- Действенный метод, говорить загадками, чтобы войти, - заметила Литея, пытаясь показаться строгой и безразличной, но у неё это плохо получалось. – Что ж, я вся во внимании. Но если это очередная нелепица, можешь даже не ступать за порог моей комнаты.
Пелий понимающе кивнул, даже чуть поклонившись, затем вошёл, закрыв дверь и наблюдая, как наследница правителя отвернулась от него, сложив руки на груди и смотря в окно. Сделав несколько маленьких шагов к ней, советник огляделся:
- Где же ваша рабыня? – спросил он, уже заранее прекрасно зная ответ.
- А у меня больше никого нет, - надменно ответила девушка, поднимая подбородок, она так и смотрела в ночные дали Наксоса. – Я устала от сплетен, которые вьются вокруг меня, и их создают мои же собственные служанки. Они занимаются чем угодно, только не своею работой. Скольких я уже сменила и всё повторяется снова и снова. Ладно, не важно, - Литея повернулась к советнику, сохраняя непоколебимость. – Говори же, зачем пришёл?
Потерев свои женственные ручки, Пелий сделал ещё пару шагов вперёд, по-прежнему сутулясь.
- Я вот как раз и хотел поговорить с вами о ваших приближённых слугах. Знаете, есть одна девушка…
- И слышать не желаю, - раздражённо перебила будущая правительница, резко махнув рукой, она вновь отвернулась к окну. – Хватит. Отец кого мне только не предоставлял, ты знаешь, чем всё закончилось. Не хватало мне услышать о себе что-нибудь ещё худшее.
Советник поджал губы, опуская глаза, он и прежде догадывался, что разговор будет не простым. Следовало бы подождать и поговорить с Литеей, когда она будет более расположена кого-либо слушать. Но теперь то уже поздно уходить.
- Рабыня, о которой я с вами говорю, не склонна не только распространять сплетни, но так же и внимать им. Она умелая в хозяйстве и замечательная собеседница, - Пелий всегда находил нужные слова и добро отзываться о тех, кому же сам хотел навредить. Выгода есть выгода. – Совсем недавно она поразила гостей своим восхитительным танцем и чудесным пением. Ваш отец был очень ею доволен, уверен, вам тоже стоит на неё взглянуть.
Змееподобный умел манипулировать людьми опытными, знающими жизнь и являющимися столь же хитрыми. Ему ничего не стоило вызвать интерес юной особы, которой не хватало внимания и надёжной, яркой подруги подле себя. Она не чуралась вести дружбу с рабынями, особенно если они имели свои особенные таланты. И верно, советник не прогадал. Литея не отнеслась к его словам простодушно.
- Как её зовут? – почти что сразу поинтересовалась она.
- Кьяра, - улыбнулся Пелий, растягивая тонкие губы. – Достаточно сдержанная особа, бывает остра на язык, но лишь в тех случаях, когда нужно защищаться.
Дочь царя вновь обернулась.
- И ты поручишься, что она будет преданно служить мне?
- Иначе я бы вас не побеспокоил.
Советник немного скривился, прекратив улыбаться, как только Литея отвернулась от него. Ещё не хватало её уговаривать, вот же капризное дитя. Но стоя у окна в раздумьях, девушка вдруг резко повернулась, подошла к верному слуге своего отца и взяла его за руки, тем самым немного обескуражив:
- Ах, Пелий, мне иной раз бывает так тоскливо без чьей-либо поддержки, - вздыхала Литея, продолжая держать ладони советника в своих, тот еле скрывал своего презрения к данной сентиментальности.- Не пустой лести, вызванной страхом меня обидеть, а искреннего человеческого сочувствия, - она отпустила его руки, отвернулась и заходила по комнате. - Все мои богатые подруги только и думают, в чём бы надо мною поглумиться. Им нет дела до моих переживаний, как и до меня самой.
- Так вы согласны? – пропуская мимо ушей неуместный крик души, Пелий склонял дочь царя к самой сути его пребывания.
Вновь тишина. Литея поднесла ладонь к губам, касаясь их указательным пальцем, она извечно так делала, когда начинала размышлять о чём-то очень важном для себя. Затем последовал её ответ:
- Хорошо, приведи её ко мне завтра.
Пелий уже откланялся, довольно направляясь к выходу, как вдруг Литея к нему вновь обратилась, вспомнив о чём-то:
- Хотя, постой, - наследница царя сделала паузу, что тянулась, пока советник не посмотрел на неё удивлённым взглядом. – Если я не ошибаюсь, это та самая девушка, которая была отдана Бальдавиру? – «змей» кивнул, его лицо вновь исказилось. - И это она набросилась на моего отца?
Вот этого вопроса Пелий никак не ожидал, наверное потому, что не думал, что дочь Флианта так уж зациклится на том нелепом случае, произошедшем во время просмотра поединка на арене. Вышло иначе. Но это не смутило верного слугу царя, он лишь сделал принял невинное выражение лица и словно ему это всё не нужно, сказал:
- Вы не ошибаетесь. Значит, мне не стоило обращаться к вам с этим вопросом?
Он уже собирался уходить, прекрасно сознавая, что данным простым отношением, несомненно, вызовет обратную реакцию. И вновь оказался прав.
- Отчего же, пусть приходит, - менее довольно, но по-прежнему заинтригованно проговорила Литея. – Мне интересно посмотреть на рабыню, решившуюся показать свой характер, а не покорно лебезить перед всеми. Чего у нас во дворце не хватает, так это настоящих лиц.
Дочь царя хоть и была ещё наивным, ранимым созданием, но она быстро училась. Пелий откланялся и удовлетворённый разговором, последовал к двери. Литея вновь остановила его.
- Кстати, Пелий, мне помнится, ты говорил о некой траве, способной затмить человеческий рассудок и подчинить его.
Советник хитро усмехнулся, поворачиваясь к очаровательной наследнице Флианта. Он был знатоком в подобных вещах.
- Таких трав предостаточно, госпожа, только действуют они по-разному.
Литея посмотрела куда-то в сторону, словно пытаясь решиться окончательно, нужно ей всё это затевать или нет. В итоге молвила:
- Ты можешь приготовить для меня отвар из подобных трав?
Не совсем понимая вопроса, Пелий немного замешкался.
- Вы собираетесь…
- Нет, это не для меня, - поспешила ответить Литея, догадываясь, что именно так удивило слугу её отца. – И вообще, не спрашивай ни о чём. Делай то, что говорят.
Пелий и не стремился продолжать мало интересную для него беседу. Он покидал комнату наследницы царя, будучи крайне довольным. Пол дела сделано. Проходя мимо обители Бальдавира, советник вдруг остановился, словно что-то заслышав. Нет, он даже не помышлял, что Кьяра и Тэрон могли находиться там, где сейчас отдыхал северянин. Пелий вот уже давно, как ожидал заметить гладиатора у окна той комнаты, где прежде пребывала рабыня. Вот здесь он прогадал. И почти что до самого рассвета отслеживал пусть к этому злосчастному окну, пока двое влюблённых спокойно спали в соседней комнате буквально за стенкой от спящего чужеземца. Их никто не побеспокоит, сегодняшняя ночь принадлежит только Тэрону и Кьяре.

 Отправлено: 28.05.12 21:30. Заголовок: Кьяра наслаждалась и..

Кьяра наслаждалась их интимной близостью. Она не ожидала, что подобное может принести такое удовольствие. Девушка знала, что когда двое влюбленных предаются близости – это приятно и многих влечет, но рабыня не ожидала, что подобное будет не просто приятно, но окунет ее в мире невиданных грез. Это было замечательно. Кьяра никогда не думала, что ей доведется испытать подобное. Да, это чувство было сильней ожидаемого, любовная близость девушке казалась чем-то обыденным для людей, но нет – это оказалось более возвышенным. Девушка понимала, что это редкие моменты, когда она может быть настоящей, откровенной и так открыто и страстно любить Тэрона. Она чувствовала мужчину в себе, двигалась в такт с ним, получая от этого незабываемые удовольствия. Стоны все чаще и чаще срывались с ее губ, она хотела еще и еще, словно ненасытная львица и он не готов был оставить все так, как есть. Тэрон двигался в Кьяре все быстрее, принося девушке невообразимое удовольствие. Тело периодически пробивала дрожь, оно само по себе говорило, просило и умоляло мужчину продолжать делать то, что он делал еще и еще. Кьяра стонала, извивалась под его ласками, хотелось кричать при каждом его прикосновении не от боли, а от удовольствия, настолько тяжело было держать все в себе. Казалось, эти двое никак не насытятся друг другом и это была истинная правда. Только настоящая любовь способна принести столь невообразимое блаженство и наслаждение. Кьяра не была близка с мужчинами настолько, как сейчас с Тэроном. Но и первым разом также сегодняшнюю ночь назвать нельзя, к сожалению. Она знает, что это такое из-за насильников. Да, это было страшно, но несмотря на то, что с ней произошло у девушки не отложился в сознании страх к телесной близости с мужчиной. Может, с кем-то другим и проявится. Но только не с Тэроном. Гладиатору не следовало бояться причинить боль Кьяре. Это было просто нереально, потому что рядом с ним она получала столько удовольствия, другого не дано. Кьяра понимала, что до нее у Тэрона было возможно много женщин. Кьяра желала принести ему такое удовольствие и наслаждение, которое еще не удавалось ни одной женщине. Прикасаясь к его телу, вдыхая его запах, блуждая руками и изучая каждую его мышцу – это было пределом того наслаждения, о котором другие могли лишь мечтать. Кьяра сидела на нем, одаривая мужчину всевозможными ласками, на которые была способна ее дикая и такая чувственная в одно и тоже время душа. Очень странно было наблюдать эти два качества в рациональном соединении. Кьяра в постели могла быть и страстной и нежной одновременно. Тэрон гладил руками ее ноги, оставляя за своими прикосновениями шлейф мурашек, которые разбегались по всему телу, пробуждая внутри какую-то непонятную усиливающую чувственные эффекты волну. Кьяра и сама не представляла, что была хороша в постели. Но сейчас этот вопрос даже не волновал девушку. Она любила Тэрона, чувствовала, как он любил ее и пыталась ему отдать всю себя сполна, что бы он запомнил эту ночь и желал новую, так, как будет этого желать она. Рабыня получила новую волну удовольствия, когда мужчина прижал ее к себе. Она все еще находилась у него на коленях продолжая свой танец любви, он двигался вместе с ней, крепко обняв ее. Руки его блуждали по спине, заставляя Кьяру сильнее выгибаться от наслаждения. Губы его ласкали наполненную желанием грудь девушки. Губы Кьяра приоткрылись и легкий стон слетел с них. Девушка запрокинула голову назад, почувствовав, как ее длинные волосы прикоснулись к ее спине. Шея напряглась, словно ждала ласк и получила. Мужчина нежно поцелуями ласкал шею Кьяры. Эти ласки сводили с ума, хотелось еще. Рабыня никак не могла насытиться, мужчина также. Они чувствовали друг друга, и все еще желали друг друга, как никто другой. Девушка испытывала его тяжелое горячее дыхание на себе. Как это было прекрасно, о такой близости стоит только мечтать. Кьяра продолжала свой танец до поры, пока не поняла, что пора остановится, хотя бы на мгновение. Легкая шутка отвлекла любовников от ласк, но всего лишь на мгновение. Далее Тэрон увлек Кьяру за собой, теперь она вновь оказалась на спине, а он сверху. Как ей нравилось, когда он находился на ней, в ней, когда они растворялись друг в друге. Сложно поверить, но была бы воля рабыни, она никогда не прекращала этих ласк, которые приносили такие звездные и полетные ощущения. Когда руки Тэрона оказались на бердах девушки, Кьяра обвхватила его ногами, сильней прижавшись к его телу.
- И даже если сюда кто-нибудь войдёт, я не остановлюсь, - сказал Тэрон в этот момент, а Кьяра улыбнулась, запрокинув голову назад, затем посмотрела на своего возлюбленного ответила.

- Но, думаю, потом этому кому-нибудь не жить.

Кьяра говорила не серьезно. Нет, она не имела в виду жестокость Тэрона. Это просто была типичная шутка о том, кто умеет появляется не вовремя. Но нет, никто не помешает им. Тэрон был прав, даже если кто-то появится – это ничего не изменит. Появись здесь даже Мира, Кьяра бы не отреагировала также. Сложно было представить прекращение сладострастного наслаждения как и отвлечься от друг друга. Их губы вновь слились в сладком поцелуе. Каждый поцелуй становился глубже и длительные, словно эти двое любовников никак не могли насытится друг другом. Кьяра пыталась отдать всю себя, показать, что она может в пылу страсти, а могла она многое. Ноги девушки по прежнему опутали мужчину, руки блуждали по спине, запутывались в волосах, вновь возвращались на спину. Кьяра также наслаждалась широкими плечами мужчины, даря ему страстный поцелуй, в который она вкладывала все свои чувства и искреннюю любовь. При этом она все еще чувствовала его сильный орган в себе, заполняющий всю ее и дарящий манящую энергию, желание получать его силу еще и еще. Движения усиливались, распаляя девушку сильнее, нежели прежде. Сама Кьяра больше не могла сдерживаться, она пыталась как-то овладеть своими стонами, но это уже было выше ее сил и она освободила всю себя. Стоны переросли в крики блаженства, которое она получала благодаря активным и столь приятным действиям Тэрона. Девушка начинала ощущать, как какая-то нега окутывает ее тело, она уплывает и с головой погружается в собственные чувства. Кьяра распаленная огнем, который дарил ей Тэрон, двигалась в такт с ним, крича от удовольствия и извиваясь под ним, при этом прижимая мужчину к себе так сильно, на сколько была способна. Следом Кьяра еще не успела прийти в себя, но уже успокоилась, издавая только блаженные стоны удовольствия. Тэрон привстал на колени, запустил руки за спину девушки и приподнял ее. Кьяра уже полностью была отдана власти мужчины и не сожалела об этом. В какой-то момент она обладала им, теперь он обладает ею. И это обладание больше возбуждало девушку, распаляло огонь любви внутри нее. Он придерживал Кьяру за спину и она полностью отдалась его ласкам, действиям доверяя мужчине абсолютно во всем. Одной рукой Тэрон придерживал рабыню за спину, вторая легла на ягодицу. В этот момент девушка простонала от поднявшейся волны внутри нее, после подобного действия возлюбленного. Она потянулась губами к нему, коротко поцеловала его, затем руками обхватила плечи, а губами стала ласкать шею, следом она поднялась ближе к уху, едва ли ощутимо слегка прикусив его мочку. Кьяра прижалась всем телом к мужчине, сама при этом напряглась, и ее губы коснулись виска Тэрона, а руки она запустила в его волосы. А Тэрон ласкал ее груди, при этом невообразимо возбуждая рабыню и принося ей внеземное удовольствие. В какой-то момент она полностью отдалась своим чувствам. Кьяра издала длинный протяжный стон и откинулась назад, поддерживаемая его руками, полностью отдавшись его ласкам. Но, несмотря на это она продолжала двигаться, чувствуя его в себе, и казалось, что она уже настолько привыкла к их единению, что ей просто не хотелось этого прерывать. Это было какое-то царство сладких чувств и пьянящих ощущений. Ничто не могло подарить девушке такое удовольствие. Таким образом, Тэрон довел фиванку до пика. Несколько сильных толчков сделали свое дело. Кьяра напряглась, почувствовав, как все ее тело и внутренности обдала какая-то необычная дрожь. Мужчина также расслабился и вышел из нее. Кьяра это моментально почувствовала. Ей в момент показалось, что ей чертовски не хватает Тэрона там внутри. Холод закрался, и стало как-то даже не привычно. Но она не могла просить, не могла говорить – только чувствовала, как ее тело содрогается в сильной дрожи, дышать стало тяжело, а внутри было такое возвышенно чувство, которое зовется пиком наслаждения. Кьяра теперь лежала на кровати, упившись руками в подушку, нервно сжав ее, она откинула голову назад и прикрыла глаза, набираясь дыхания и новых сил, после того чувства, которое испытала впервые. Это был экстаз – это было нечто, чего не передашь словами. Это просто нужно было почувствовать, и девушка ощутила это, благодаря мужчине. Кьяра по прежнему тяжело дышала, но она стала гораздо чувственнее. Рабыня ощущала на себе каждое прикосновение Тэрона сильнее, нежели прежде. Её тяжелое дыхание издавало едва слышные звуки, говорящие об удовольствии, которое девушка получает. Он ласкал ее тело, покрывал лицо поцелуями, затем его рука скользнула вниз, и Кьяра вдохнула тяжелее поддавшись этому движению. Сейчас она была самой чувственной и находилась на вершине самого блаженства. Но нет, этого Кьяре еще было мало. Она еще способна была познавать наслаждение и дарить его в ответ. Девушка вся напряглась, когда рука мужчины оказалась у нее между ног. Она тяжело вздохнула, улыбнулась, облизнув свои губы, которые в следующий момент были накрыты поцелуем. На мгновение Кьяра замерла, посмотрела на Тэрона блаженно улыбаясь. Она больше не смогла ждать. Она хотела мужчину, девушка прижалась к нему сильнее, уничтожая то пространство, которое было между ними, и прошептала, обхватив Тэрона одной рукой за шею, а второй прикоснувшись к его щеке.

- Еще.

Это все, что смогла она сказать и готова была вновь принять мужчину в себе. Наконец это случилось. Она немного поддалась вперед и когда почувствовала желанное единение, что приносило самое огромное наслаждение, она попыталась сделать все, что бы наслаждение было взаимным. Когда мужчина был в ней, он стал медленно двигаться, а рабыня в свою очередь, теперь уже ласкала его спину, и настойчиво показала Тэрону, что хочет большего. Он сам хотел того же и постепенно ускорил свои движения в ней, даруя девушке высшее блаженство. Кьяра тяжело дышала и стонала, иногда ее стоны растворялись в поцелуях подаренных возлюбленным. Только сейчас, когда тело девушки отдавала сильная дрожь, когда она тяжело дышала, ощущая на себе горячее дыхание Тэрона, когда он двигался в ней сильнее и быстрее, как она того желала, Кьяра поняла - она даже не могла помыслить о том, что подобная близость будет настолько приятная и незабываема. Фиванка помнила, как это было раньше… больно. Но не сейчас. Рабыня не ощущала боли, только наслаждения, с ним… со своим любимым, которое вытесняло все, о чем можно было только подумать. Она видела лишь его рядом с собой и никого больше. Только Тэрон может доставить девушке такое удовольствие. Еще несколько сильных толчков и Кьяра уже на грани, Тэрон также. И вот они оба на пике наслаждения, где все имеет свой выход. Кьяру одолела уже знакомая дрожь, но гораздо сильнее, нежели прежняя. Девушка тяжело дышала, почувствовав расслабленность. Тэрон постепенно вышел из нее, поцеловав ее в щеку. Кьяра откинулась на подушку. Ее грудь тяжело вздымалась, на лице была улыбка, блаженная улыбка, говорящая о только что испытанном наслаждении. Тэрон обнял рукой Кьяру и она вновь улыбнулась, глядя в потолок. Девушка почувствовала теплое дыхание мужчины, но не повернула голову. Она только прошептала.

- Мой бог.

Она так назвала Тэрона. Девушка назвала мужчину своим богом, как когда-то. Гладиатор притянул ее к себе. Она заглянула в его прекрасные глаза и улыбнулась. Но до чего же горели яркими огоньками ее карие глаза, словами не передать.
- Я обрёл с тобой настоящее счастье в самом разгаре боли и войны, - сказал Тэрон. Кьяра помедлила с ответом, внимательно рассматривая его мужественное лицо. Она протянула руку к его щеке, поглаживая большим пальцем и глядя в его глаза со всей любовью.

- У меня есть ты…

Кьяра сделала паузу.

- Боги, я совсем не красноречива.

Девушка одарила мужчину обворожительной и какой-то даже смущенной улыбкой. Она убрала от него руку и поправила прядь, упавшую так не вовремя на глаза. Затем вновь посмотрела ему в глаза.

- Ты мой единственный. Только ты, отныне и на веки. Я не знала, что можно любить вот так.

Прошептала Кьяра, потянулась к Тэрону и легонько поцеловала его. Мужчина пообещал, что всегда будет рядом, чем вызвал улыбку на лице девушки. Она ему верила, каждому слову. Мало того, все даже как-то позабылось, что она по-прежнему рабыня. Забылось, что за дверью спокойно спит Бальдавир, мужчина, который может все разрушить и увести отсюда Кьяру. Конечно, рабыня сделает все возможное, что бы этого не случилось, но как оно будет, никому неизвестно. Тэрон также легко поцеловал Кьяру. Фиванка придвинулась ближе к мужчине и положила голову на его плечо, почувствовав, как он нежно обнял ее. Сейчас Кьяра ощущала себя такой защищенной, а главное чувствовала умиротворение и спокойствие, словно далее этой комнаты ничего не существовало. Они были так близки, как никогда прежде. Да и по сути Тэрон и Кьяра не так давно знакомы, но успели жарко полюбить друг друга и не только, но еще и познать. Тэрон укрыл их одеялом, и Кьяра умостилась поудобней, взглянув наверх на Тэрона и улыбнувшись, она почувствовала, как ее стремительно клонит ко сну.
- Спи сладко, любимая, и не тревожься ни о чём. Я буду оберегать твой покой, - сказал Тэрон. Кьяра умиротворенно улыбнулась, прижавшись к мужчине, который поглаживал ее волосы, тем самым еще больше нагоняя на нее столь желанный в данный момент сон. Кьяре легла на его груди, окутанная его объятиями. Второй рукой фиванка обняла мужчину, словно боялась, будто он сейчас испарится. Всем телом Кьяра прижалась к нему, уложила щеку на его грудь. Рабыня больше не смогла сопротивляться сну. Она закрыла глаза и мгновенно уснула, ощущая при этом такой покой, о котором давно позабыла.

 Отправлено: 31.05.12 03:08. Заголовок: Вот и наступило заве..

Вот и наступило завершение чарующей ночи, ставшей свидетельницей нерушимой связи, любовью зарождённой между двумя сердцами. Рассвет положил начало новому дню, который двое влюблённых встречали вместе. Сложно сказать, как скоро проснулся мужчина после восхода солнца. Вставать ему совсем не хотелось, впервые в жизни Тэрон никуда не спешил. Никогда прежде он не спал так спокойно, никогда не чувствовал себя настолько живым. Гладиатор давно привык наблюдать во снах зловещие видения из его прошлого. В этот же раз никакие былые кошмары его не посещали. Сознание являло лишь один образ, и это был образ любимой девушки. Она приходила к нему во снах, в реальности же спокойненько спала рядом с ним. Но поначалу, открывая глаза, Тэрон невольно стал осматриваться, словно опасаясь, что всё произошедшее между ним и Кьярой было ничем иным, как обманом воображения. Но нет, это происходило наяву. И сейчас кареглазая красавица находилась подле сердца гладиатора. Ещё ночью она засыпала на его груди, теперь же Кьяра лежала на боку спиной к мужчине, что бережно обнимал её сзади. Приподнявшись, он склонился над своею единственной, поцеловал её лопатку, затем приложил губы к плечу, с улыбкой слушая, как ровно и безмятежно она дышит. Тэрону прежде было неведомо подобное счастье. Просто вот так сидеть и смотреть, как спит его мечта. Она была поистине прекрасна. С трудов оторвав взгляд от неё, мужчина посмотрел в открытое окно. Что же ему делать с той жизнью, которая рано или поздно напоминала о себе. Как бы два сердца не старались забыться друг в друге, печальная действительность никуда не делась, она пчелиным роем всё так же кружила над ними. Тэрон стремился уйти с рассветом, и вот он наступил, а воин никак не решался покинуть Кьяру. Да и правильно ли было бы оставить её, покуда она видит сны и ничего не знает о его намерениях. А когда проснётся, и увидит, что его нет… может подумать самое худшее. Прошлая ночь не являлась простой физической близостью, вызванной зовом плоти. Это был своего рода ритуал, который гладиатор и девушка совершили, дабы быть ещё ближе. Любовь, закреплённая единением тел, это тот же брак, заключённый между людьми, выбравшими друг друга. Без наивностей, так ведь всё и было. Тэрон смотрел на Кьяру не как на объект влечения, которому можно наговорить что угодно, только бы она была с ним. Нет. Мужчина видел в девушке свою будущую супругу. Ту, с кем он желал провести всю свою жизнь. И каждое сказанное им слово имело силу, каждое признание было искренним, гладиатор отдал любимой всё, что имеет сейчас. Остаётся предоставить ей достойное будущее. Но только не здесь. Однако же теперь Тэрон не видел смысла возвращаться в камеру и продолжать всё в том же духе, как было раньше. Ему необходимо каким-нибудь образом задержаться во дворце. Но как воину это сделать? Стать одним из стражников Флианта? Гладиатору никогда не позволят отказаться от великой славы на арене ради бездельного простаивания у какой-либо стены дворца. Тэрон и сам не принял бы подобную бессмыслицу. Но он не хотел быть тем, кто всякий раз тайком пробирается ночью, дабы обнять девушку, которая являлась частью него. А выходило так, что воину было запрещено даже смотреть в её сторону. Если Тэрон прежде не мог смириться с тем, что другие мужчины дотрагивались до Кьяры и даже просто стояли рядом с ней… то, что же будет с гладиатором теперь, когда отныне он был связан душою и телом со своею любимой. Она не является его собственностью, о подобном отношении вообще речи быть не может. Но факт таков, что, прикасаясь к себе, Кьяра всегда будет помнить губы Тэрона, его руки и жар его дыхания, когда он со всем желанием любил её. Как и он уже никогда не забудет их близость. Поднявшись с постели, гладиатор нашёл свои вещи и принялся одеваться. Он то и дело бросал задумчивый взгляд на фиванку, что всё ещё тихо спала. Мужчина вспомнил о Бальдавире, чьё существование прежде как-то вылетело из памяти. А зря, ведь северянин являлся не малым препятствием и как не ломай эту стену, она рушится, да по новой вырастает на пути. Кьяра говорила, что чужеземец является хорошим человеком, и Тэрон знал, что она не могла ошибиться, ведь его единственная умела читать чужие души. Но что тут сделаешь, Тэрон наблюдал в Бальдавире соперника, зная о его чувствах к девушке и желании взять её в жёны. После этого сложно попытаться понять северянина, да и вообще выслушивать его. Хотя, быть может, двум мужчинам следовало поговорить, не берясь вновь за оружие. «… ты не убийца; ты – воин, - говорила Кьяра. - Не забывай этого». Девушка во многом была права. Бывший военачальник не выбирал путь убийцы, но война иной раз делает человека именно таким. А уж когда Тэрон стал гладиатором, так он вовсе перестал видеть в себе того, кто прежде боролся за справедливость и свободу Греции. На арене правда одна: убей, или прими смерть. В подобных поединках нет ни чести, ни благородства, только сплошное кровавое месиво. Любая душа ожесточиться, когда из человека делают зверя, не давая ему никакого права выбора и даже не видя в нём того, кто способен так же чувствовать… любить… страдать. Кьяра помогла Тэрону понять самого себя. Она возродила в нём жизнь и только благодаря ей он начинал узнавать себя настоящего. Одевшись, мужчина приблизился к ней и просто наблюдал за тем, как она спит. Внезапно он услышал, как открылась дверь где-то в комнате Бальдавира. Раздались мерные шаги, затем стук посуды, некто вошедший действовал со знанием дела, должно быть, это был кто-то из слуг. Тэрон не двинулся, ему было незачем заявлять о себе. Нет, воин не испытал никакого беспокойства, ему было всё равно. Потому, когда в комнату Кьяры вошли, мужчина даже не сразу обратил внимание, продолжая смотреть на любимую. Но когда гладиатор повернулся, то его серьёзный взгляд обрёл мягкость при виде Амфисса, стоявшего с подносом в дверях. Правда в отличии от Тэрона, лекарь был совсем не рад ему. Более того в его глазах отразился ужас, когда он увидел воина в покоях рабыни северянина. С памятью у целителя было всё в порядке и он помнил, что мужчина оставался у Кьяры, только вот не думал, что он пробудет у неё до самого утра.
- Тэрон… что ты с ней…
Начал было Амфисс, но гладиатор его остановил, поднеся указательный палец губам, тем самым прося врачевателя не шуметь, всё же фиванка ещё спала. На замену словам пришла какая-то неясная жестикуляция: лекарь начал трясти подносом с едой, принесённой для Кьяры, искривлять своё лицо, возмущаясь и проявляя удивление одновременно. Он так и не сделал ни шагу, продолжая находиться в дверях и усердно шевелить губами, не имея возможности издать какой-либо звук. Амфисс надеялся, что Тэрон хоть как-то отреагирует на его негативное поведение, но гладиатор даже толком не смотрел на него, принимаясь убирать со столика, стоявшего рядом с кроватью девушки, всякие чаши, тарелки, вазу с цветами. Нужно было освободить место для подноса, который лекарь так и тряс в своих руках.
- Тебе нельзя здесь быть!- так и не выдержал Амфисс, говоря достаточно громким шёпотом. – Бальдавир вот-вот проснётся… сюда может заглянуть кто-нибудь из иных слуг, даже сам Пелий… а что скажет Мира…
Тэрон его будто и не слышал, продолжая перекладывать в иное место всё имеющееся на маленьком столе. Это не заняло много времени, и скоро мужчина, как ни в чём не бывало, подошёл к целителю и спокойно спросил:
- Может, отдашь мне поднос?
Амфисс на минуту осёкся, словно не понимая о чём речь, затем опустил глаза и в нервном действии передал поднос гладиатору, тот же в свою очередь спокойно поставил его на столик. По правде Тэрону уже начинали надоедать все эти упрёки и нравоучения, исходящие от людей, которые толком не видели жизнь дальше этих стен. Особенно являлось странным поведение целителя, что вроде иногда говорил умные вещи, а позже, ведомый страхом, вновь стремился дать дёру и сподвигал к тому же бегству других. Мужчина не хотел вдаваться в споры, он был не из таковых. Проще иной раз промолчать, чем вдалбливать суть в противоречащую самой себе голову. Это всё равно, что отправлять на войну заядлого труса и лжеца, да надеяться, что он проявит себя в битве за родину, до которой ему нет дела. Вот и Амфисс беспокоился только о собственной шкуре, ведь он так же принимал участие во всём происходящем между рабыней и гладиатором. И можно сказать поспособствовал тому, что у них этой ночью свершилось. Молчать воин мог долго, но ему было ведомо, что лекарь не угомонится, пока его не заткнуть. Он всё продолжал возмущаться, словно застал не двух влюблённых, а окровавленное тело самого Флианта, и теперь не знал, куда запрятать его труп.
- Как ты мог остаться здесь на всю ночь?!.. Всю ночь, Тэрон… Я больше никогда не буду тебе помогать. С меня хватит. Что же ты сделал…
Взгляд Тэрона стал жестче. Отчитывать его, как мальчишку? Это уже было через чур. Мужчина не собирался ходить вокруг да около, высказав прямо:
- Я сделал её своей. И это уже никому не дано изменить. Ни тебе, и ни тем, кого ты боишься, - воин одарил лекаря таким острым взглядом, с которым обычно идёт убивать. - Тебя всё это не коснётся, Амфисс, уходи.
Гладиатор вновь был резок, и его можно было понять. Прежде он ещё прислушивался к словам сторонних людей, но не теперь. Не теперь, когда мужчина позволил себе зайти так далеко. Целитель и сам наверняка это сознавал. Однако его ворчания продолжались в том же духе.
- Зря я тебя поддержал когда-то. Так и знал, что буду потом жалеть, - махнул рукой лекарь, словно отныне неизбежно наступление конца света. Затем он чуть не взмолился: - Не возвращайся к ней больше, Тэрон. Не губи нас, прошу тебя.
- Уходи.
Данное слово прозвучало уже не без грозного предупреждения, гладиатор не смотрел на целителя, он вновь концентрировал своё внимание на какой-то невидимой точке, прожигая взглядом пустоту. Что оставалось Амфиссу, кроме как вновь подчиниться потребностям воина. Он ничего не мог поделать, да и какой уже толк был в этом. Будучи ещё более раздражённым, лекарь вышел прочь. А Тэрон, какое-то время стоявший с недвижными глазами, медленно перевёл их на спящую Кьяру. Всё было против них, каждый стремился разлучить. Нет, слова Амфисса никак особо не подействовали на решение воина. Но мужчина думал, как бы однажды хронический страх целителя окончательно не одержал над ним верх. Да, врачеватель может не помогать, но хоть бы и не навредил. Боязнь – вещь непредсказуемая. Пелий уже однажды раскусил лекаря, запросто может выведать у него что-нибудь ещё. Потому Тэрону не следовало более посвящать Амфисса в курс того, что происходило у него с Кьярой. Он и не стремился, целитель сам всё увидел, и по ходу это было неизбежно, вместо него в комнату могла войти и Мира. И кто знает, чем бы обернулась её реакция на увиденное. Возможно, рабыня даже решилась бы разбудить свою подругу, и подобно Амфиссу её отчитывать. Смешно даже. Каждый сам делает свой выбор. Пусть даже он может повлечь за собой не мало бед, воин не собирался подвергать опасности кого-либо из сторонних лиц. Особенно Кьяре мужчина попытается обеспечить безопасность, в случае чего, а там уж будет видно. Тэрон опустился на край постели, как можно ближе к ней. Убрал волосы с прекрасного лица, наклонился и стал оставлять на лбу и щеках девушки лёгкие поцелуи. Пора было бы ей уже просыпаться, и мужчина пробуждал свою любимую, не используя слова, только нежность. Он гладил её подбородок тыльной стороной ладони, которую пришлось убрать, как только красавица пошевелилась, так забавно простонав что-то, затем потянувшись, чем вызвала тёплую улыбку на губах гладиатора, склонившегося над ней. Он всё ждал, когда Кьяра откроет глаза и увидит его. Когда же это случилось, Тэрон прильнул устами к её щеке, тихо сказав:
- Доброе утро, радость моя. Если тебе спалось так же сказочно, как и мне, тогда я вдвойне счастлив.
Очень нежно поцеловав её в губы, мужчина отстранился, вглядываясь в лицо своей единственной. Он по-прежнему улыбался, с какой-то мечтательностью смотря на Кьяру. Будто бы и не было никаких сомнений, словно лекарь прежде и не наведывался проявлять своё недовольство. Да и разве это было важно. Вот она, его любовь, глядит в ответ на него, и ничего в этом взгляде не изменилось. Нет, Тэрон не допускал мысль о том, что девушка может на утро пожалеть обо всём, что между ними происходило, нисколько. Но всё же ночь тем и опасна, в часы её царствования на земле, многое происходит не по воле разума. Особенно, когда дело касается любви. Это чувство не приемлет никаких законов или правил. Оно посещает негаданно, и если уж однажды пленит сердце, то чаще навсегда. Мужчина осторожно взял руку Кьяры и, поднеся её к своим губам, стал целовать изящные пальчики, словно желал убедить фиванку в том, что он реален и всё так же находится рядом с ней. Сколько не целуй любимую, а всё мало, слишком сильна близость тела и души.
- Амфисс заходил, - сказал Тэрон чуть позже, приобнимая девушку. - Принёс тебе еду и отвар. Выпей его после того, как поешь.
Мужчина не мог не знать, когда именно следует пить целебное зелье. Когда-то ведь Флиант упорно изводил его голодом, желая обречь на мучительную смерть, но и эта попытка оказалась никчёмной. Но, позже восстанавливаясь, Тэрону приходилось пить подобные отвары, что готовил ему лекарь. Они очень действенные, хоть и не особо приятные на вкус. О том мало путном разговоре, который произошёл между ним и Амфиссом, гладиатор предпочёл умолчать, не было смысла лишний раз огорчать Кьяру. Убрав руку с плеча девушки, мужчина встал и подошёл к открытому окну. Некоторое время он просто вдыхал свежий воздух, устремляя взор в видневшиеся дали. Всё же, наверное, следовало уйти раньше, до того, как фиванка проснётся и будет смотреть ему в спину, пытаясь понять то, чего Тэрон сам в себе осмыслить был не способен. Верёвка по-прежнему была привязана к ножке кровати. Подняв её с пола, воин стал спускать её вниз, через окно. На миг, мужчина замер, обдумывая свои дальнейшие действия. Если он уйдёт сейчас, то, что же будет дальше? Вновь ожидания встречи… гадания… бессонные ночи… постоянные думы о той, которую он покинул и обязал самой разбираться с навалившимися проблемами. Выходило, что так, именно, обязал. Так не может продолжаться вечно. Воссоединение и расставания, и далее всё по новой, для чего? Тэрон признался Кьяре в любви не за тем, чтобы в итоге овладеть ею, а на утро уйти, и приходить каждую ночь только чтобы целовать её, говоря ласковые речи, а с рассветом вновь уходить. Это какая бессмыслица. Более того, это прямое уничтожение собственной чести. Ведь он любил её… по-настоящему любил… Какое же воин имеет право покидать девушку, словно их близость ничего для него не значила? Тэрону больно оставаться, ибо всё же ему здесь было не место, тем более, когда проснётся Бальдавир. Но разве гладиатор его страшился? Разве ему было дело до возможных угроз северянина, что уже третий день не может прийти в себя от нанесённых греком увечий?! Нет, Тэрону было наплевать. И всё, чего он действительно хотел, так это быть рядом со своею единственной. Даже если на то поставлен запрет. Некоторое время молча смотря в безоблачное небо, и придаваясь размышлениям, гладиатор, наконец, обернулся и внимательно посмотрел на девушку.
- Почему я должен делать это, Кьяра? - задал он фиванке вопрос, которым больше обращался к самому себе, только вслух. - Выполнять чужие указания, имея собственное мнение. Сохранять жизнь тем, кто её вовсе не достоин. Слушать чьи-либо отговоры, брошенные страхом, но не здравым смыслом. И покидать тебя… когда мне хочется остаться.
Мужчина медленно приближался к кровати девушки, не смея опускать глаза. Тэрон устал чувствовать себя обязанным кому-то. Каким-то нормам, задуманным глупыми людьми, такими же запуганными, как лекарь, что при каждом шорохе стремился поджать хвост и умчаться. Рабы, рабы… С самого первого дня своего пребывания на этом острове, гладиатор стремился избавиться от данного клейма. Только из-за его так и не проявленной преданности, Флиант не оставил на теле мужчины никакой отметки, дающей понять, что он невольник. Царь стремился убить Тэрона, а не делать из него великого героя. Потому не было проку указывать на него свои права пожизненным знаком, от которого дано избавиться, лишь содрав с себя не малый кусок кожи. Остановившись у постели Кьяры, мужчина обратил свой взгляд на двери, за которыми находился его соперник.
- Разве это правильно? Вынуждать тебя одной выстаивать свои права, пытаясь достучаться до совести человека, который вполне способен связать тебя с ним узами брака против твоей воли. Вот, значит, как я должен поступить. Просто уйти? – Тэрон удерживал паузу, изучая глаза своей единственной и пытаясь понять, чего же именно она сама могла ждать от него. А после молвил, изменившись в лице: - Пусть приходит в себя и видит, кто перед ним. Пусть он знает всё о нас, Кьяра, мне нечего таиться. Бальдавир заверил меня в том, что он человек чести. Вот я и хочу посмотреть, так ли он справедлив не только по отношению к самому себе, но и к тем, кого повадился неволить.
Произнося последние слова, Тэрон уже открывал двери, направляясь в комнату чужеземца. Он остановился напротив его постели, испепеляющим взглядом смотря в лицо ещё и не проснувшегося Балдавира. Только им вдвоём следовало всё решить, и поставить точку, либо силой убирая своего соперника с дороги, либо попробовать решить всё словами. Гладиатор сосредоточенно глядел на северянина, замечая, как дрогнули его губы, тем самым, предвещая скорое пробуждение. Тэрон громко молвил его имя, ожидая, когда его соперник откроет глаза, и увидит того, кто лишил его былой силы, как и собирался вовсе отнять жизнь.

 Отправлено: 02.06.12 00:56. Заголовок: Кьяра сама не замети..

Кьяра сама не заметила, как погрузилась в сон. Самый крепкий и сладкий за последнее время. Ей снилось много разного, но только хорошие вещи, а самым запоминающимся было желанное видение обыкновенного поцелуя ее с Тэроном. Даже во сне она все еще мечтала быть с ним. Двое влюбленных находились посреди открытого поля, нигде не было людей, только они под небом Олимпа. И это видение было замечательным, самым запоминающимся. Кьяра впервые так спала, чувствуя под боком мужчину, что дарил своим присутствием какую-то надежность и чувство защищенности. Его крепкая рука обнимала Кьяру. Она помнила, как его спокойное дыхание усыпило ее, спев своеобразную колыбельную. Неизвестно, сколько бы еще спала Кьяра, но нежные прикосновения мужчины пробудили девушку. Она почувствовала, как он прикоснулся к ее подбородку и сон сам собой улетучился. Кьяра повела плечом, но не готова еще была открыть глаза, едва можно было заметить, как уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке. Тогда она достала руки из под одеяла и сладко подтянулась, теперь уже открыто улыбнувшись, с явным удовольствием, подобно кошке. Следом она медленно открыла глаза и увидела возле себя Тэрона. Это было приятным сюрпризом. Девушка думала, что когда проснется мужчины уже не будет, ведь ему нужно будет вернутся в камеру. Кьяра мягко улыбнулась от удовольствия, когда он поцеловал ее в щеку. Рабыня лежала и смотрела в глаза своего возлюбленного, который подарил ей незабываемую ночь и море удовольствия, которое сложно с чем-то сравнить. Это была какая-то эйфория, осознанная, продуманная и желанная. Кьяра еще не успела принять сидящего положения, как Тэрон наклонился к ней и поцеловал ее. Рабыня в ответ также поцеловала мужчину.

- Я замечательно спала.

Мечтательно сказала Кьяра, наблюдая за тем, как Тэрон взял ее руку в свои ладони, поднес к лицу и стал целовать пальцы. Девушка смутилась этому. Сама не знала почему, но помимо смущения ей было чертовски приятно.

- Мне снился сон. Там были ты и я… солнце, поле, ясное небо и только мы вдвоем. Это хороший знак.

Кьяра мягко улыбнулась и уже приняла сидящее положение, прижимая к себе одеяло. Одной рукой она держала у руки одеяло, а второй почесала макушку, после чего попробовала поправить волосы, откинув мешающие пряди ее длинных черных волос куда-то назад, за спину. После того, как Кьяра приняла сидящее положение, она тут же поджала под себя ноги в коленях. По-прежнему придерживая одеяло, подползла к Тэрону и обняла его двумя руками со спины, а сама положила голову ему на шею.
- Амфисс заходил, - сказал Тэрон. Кьяра подняла голову, но рук не убрала. - Принёс тебе еду и отвар. Выпей его после того, как поешь.
Фиванка покосилась на столик, где действительно стоял тот самый отвар и тарелка с едой. Кьяра нахмурилась и даже слегка скривилась. «А я все голову ломаю, что за странный запах» - подумала рабыня и вновь положила голову на плечо возлюбленному, согласно ответив ему. Она выпьет этот злосчастный отвар, хотя и не видела в этом особой необходимости. Силы к ней вернулись, истощение, как рукой сняло и об этом свидетельствовала ночь, проведенная с Тэроном. Сейчас, на утро, девушка ощущала себя полной сил, как никогда раньше. Но если гладиатор просит - она выпьет, обязательно примет тот отвар. Кьяра все еще пребывала в царстве грез, она прижалась к спине мужчины и поцеловала его в шею, затем прикоснулась своей щекой к его щеке. Некоторое время, пребывая в таком положении, слушая его ровное и спокойное дыхание, Кьяра осознала теперь слова Тэрона.

- Тоесть Амфисс был здесь? Он знает, что мы провели ночь вместе?

Сначала как-то испуганно спросила Кьяра, а потом сама же себя за это мысленно и наказывала. Какая к черту разница, плевать. Тем более лекарь сам провел Тэрона сюда, точнее помог гладиатору с этим, как поняла девушка. Так не стоит удивляться тому, что он увидел их утром вместе. Все ведь не дети.

- Представляю его лицо, когда он увидел тебя здесь. Опять что-то смешанное с удивлением и страхом. Этот лекарь такой забавный, всего боится.

Кьяра понимала, что между Тэроном и лекарем мог произойти совсем неприятный разговор. Она не была глупой девушкой, она прекрасно понимала, что каждый скажет свое слово против таких отношений. С ее стороны об этом торочит Мира, на Тэрона наседает Амфисс. Тем более было вполне очевидно, что все же разговор был и не из приятных, поскольку, как бы Кьяра не пыталась расслабить Тэрона, она чувствовала его напряженность, которая не могла появится после проведенной ночи с ней. Скорее следом за появлением Амфисса. Также рабыня стала замечать, что ее возлюбленного вновь беспокоят какие-то тяжелые мысли. «Зачем он все время думает?» - задала себе такой банальный вопрос Кьяра. Девушка еще не знала, что Тэрон превосходный стратег, боец и по жизни мудр, несмотря на свою молодость. Просто много повидал и поэтому даже сейчас ему не кажется все простым. Кьяра готова была пустить все на самотек событиям и жизни. Она всегда была такая, в ней присутствовала неукротимая энергия и жизнь. Кьяра редко что-то планировала так, что бы наверняка быть уверенной. Рабыня всегда шла либо за течением событий, а если они ей не нравились, девушка следовала против, подчиняясь воле своей интуиции и сердца. Она знала, что никогда не получается все так, как запланируешь, что-то изменится в любом случае. Кьяра убрала руки, отстранилась от мужчины и спустя некоторое мгновение, он поднялся, направившись к окну. Фиванка наблюдала за воином, прижимая одеяло к груди, прикрывая свое тело. Но она не сказала ни слова. Теперь и ей было не до улыбок. Тэрон был так серьезен, его явно что-то тревожило, но что, она не могла понять. И продолжала сохранять молчание. Возможно, стоило что-то спросить, но Кьяра молчала не колебля воздух лишний раз своими бессмысленными словами. Тэрон встал возле окна, вглядываясь куда-то вдаль и наслаждаясь свежим ветром. Пока он так стоял, девушка просто смотрела ему в спину, не говоря ни слова, а тогда посмотрела куда-то вниз и также посерьезнела.
- Почему я должен делать это, Кьяра? – обернувшись, спросил Тэрон. Фиванка подняла на мужчину внимательный взгляд. - Выполнять чужие указания, имея собственное мнение. Сохранять жизнь тем, кто её вовсе не достоин. Слушать чьи-либо отговоры, брошенные страхом, но не здравым смыслом. И покидать тебя… когда мне хочется остаться.

Кьяра тяжело вздохнула. Теперь она все понимала. Он не хотел уходить. Оставлять ее здесь на растерзание этим знатным волкам, ведь она рабыня. Теперь он всей душою желал защитить ее и быть всегда возле нее. Фиванка сразу же это поняла. Но, их желания здесь ничего не стоят. Этого не изменить, к сожалению. Пока Тэрон и Кьяра носят звания рабов им ничего не светит и они даже не имеют права заявлять о том, чего хотят, либо хотели бы. Это карается, наказывается. Пока они здесь они должны и будут делать то, что им приказывают, даже против своей воли, особенно против собственного желания. Людям нравится, когда другому человеку приходится делать что-то, чего он не хочет. Рабыня смотрела прямо в глаза Тэрона, по-прежнему плотно прижимая к себе толстую ткань одеяла, которое хранило еще воспоминания их любви и ночной близости.

- Мы были свободными, и стали рабами. Мы можем задавать себе этот вопрос каждый день, Тэрон.

Девушка протянула руку к мужчине, но поспешно ее опустила.

- Я также не хочу, что бы ты уходил. Но другого выхода нет.

Кьяра печально смотрела на воина, пытаясь скрыть все то сожаление и предстоящую пытку от разлуки с ним. Девушка не хотела, что бы он все это увидел в ее глазах. Но фиванка всегда была искренней и чаще всего об этой искренности говорили глаза и сейчас они не соврали. Кто знает, возможно, именно этот взгляд подвиг Тэрона на дальнейшие действия.
- Разве это правильно? Вынуждать тебя одной выстаивать свои права, пытаясь достучаться до совести человека, который вполне способен связать тебя с ним узами брака против твоей воли. Вот, значит, как я должен поступить. Просто уйти?
Кьяра замешкалась. Мужчина стоял возле постели и смотрел прямо на нее. Девушка подняла голову, снизу вверх глядела на возлюбленного. Но она не знала, что ответить. Столько противоречивых чувств терзали ее. Фиванка не хотела, что бы он уходил. Не желала расставаться с ним ни за что, даже за свободу. Но Кьяра понимала, что должна, они оба должны… Поэтому фиванка молчала, лишь печально глядя в глаза своему мужчине. Кьяра сама не заметила, как гладиатор сделал несколько шагов и уже стоял у открытой двери.
- Пусть приходит в себя и видит, кто перед ним. Пусть он знает всё о нас, Кьяра, мне нечего таиться. Бальдавир заверил меня в том, что он человек чести. Вот я и хочу посмотреть, так ли он справедлив не только по отношению к самому себе, но и к тем, кого повадился неволить, - сказал Тэрон, открыл двери в комнату Бальдавира и вошел туда. Кьяра сначала испуганно проследила за движением Тэрона и как только он вошел в покои северянина, девушка резко, но беззвучно так, что бы мужчина не слышал, встала с кровати. Быстро в шкафу нашла юбку, в которой еще разносила еду гладиаторам, натянула ее, и не издавая ни звука направилась в комнату Бальдавира. Длинные волосы Кьяры прикрывали ее грудь. Сверху она не надевала топ, на это не было времени. Но формально девушка не оставалась обнаженной, ибо ее груди прикрывали темные густые волосы не хуже, чем сам топ. Она подошла к Тэрону и прикоснулась к его руке, а тогда встала перед гладиатором перекрывая собою весь вид на спящего Бальдавира. Рабыня держала Тэрона за руки и посмотрела ему в глаза.

- Тэрон, ты не должен этого делать. Никто не должен узнать о том, что произошло. Я не буду отдана ему, поверь. Позволь мне самой справится с этой задачей. Разреши самой избавится от Бальдавира. У меня выйдет, я хочу сказать ему это сама.

Девушка взяла гладиатора за ладонь и попробовала отвести в сторону.

- Тебе нужно уходить, Тэрон.

Чуть ли не молила Кьяра, через слезы, что подступали. Она так не хотела, что бы мужчина уходил и все же сказала. Попросила его о том, что само по себе уже принесло ей муки. Она попросила Тэрона уйти, несмотря на то, что очень хотела, что бы он остался, но…

- У нас все еще будет. И не забывай, ты всегда будешь со мной здесь.

Прошептала рабыня и показала на свое сердце. Но все же Кьяра больше не смогла держать все в себе и крохотные слезы потекли по ее щекам. А Бальдавир тем временем пошевелился, но Кьяру уже это не волновало. Она прильнула к гладиатору в объятия, и прижалась к нему всем телом, обхватив его руками, а носом уткнулась в шею. К счастью, Бальдавир не проснулся, а только перевернулся на другой бок, что-то пробормотал неразборчивое, даже вроде как на мгновение приоткрыл глаза, но тут же вновь впал в сон. Вероятней всего он придет в себя через несколько минут.

 Отправлено: 04.06.12 02:41. Заголовок: Казалось бы, существ..

Казалось бы, существование соперника уже не должно было волновать гладиатора, уверившегося в том, что фиванка выбирает его, а не северянина. Так могли бы сказать те, кто видел в Тэроне эгоистичного человека, склонного помышлять только о своих желаниях. На самом же деле он больше думал не о том, что мог остаться один, без любимой, хоть это терзало его не меньше. Воин беспокоился за саму девушку, ведь чужеземец был в состоянии обречь её на нежеланный для неё брак, а стало быть, он будет и владеть Кьярой против её воли. Вот что терзало Тэрона, вот чего он поистине страшился. Мужчина без выражения глядел пылающим взглядом на своего соперника, вот-вот способного выбраться из долгой спячки. Было желание самому его пробудить. Просто подойти, схватить за плечи и встряхнуть как пыльный мешок, дожидаясь, когда он узрит перед собой того, кто довёл его до такого незавидного состояния. Но Тэрон сдержался, прекрасно зная, что если сделает хотя бы ещё шаг к Бальдавиру, и тем более притронется к нему, то, несомненно, попытается его убить. А это было бы мало справедливо, если учесть, что северянин является сейчас неспособным противником. Потому гладиатор ждал, хоть это и давалось ему не просто. Он знал, что любимая последует за ним, но не предполагал, что она будет его останавливать. Первое, что предупредило мужчину о её присутствии, так это рука Кьяры, которой она прикоснулась к его ладони, готовой сжаться в кулак, но быстро расслабившейся, стоило лишь почувствовать знакомую нежность пальцев девушки. Любимая оказалась напротив него, заставляя невольно обратить на неё взгляд, тёмный, ещё не успевший смягчится после длительного созерцания ненавистного моряка. И зелёные глаза не стали светлее, когда Кьяра озвучила своё неодобрение, касаемо намерений мужчины поговорить обо всём с Бальдавиром. Тэрон внимательно слушал её, пытаясь понять, отчего девушка столь часто старается предотвратить его встречные шаги в сторону соперника. Неужели она опасается, что гладиатор снова потеряет контроль над собой и на этот раз наверняка даст волю гневу? Возможно, данные опасения не так уж и беспочвенны, но, тем не менее, Тэрон не стремился проливать кровь чужеземца, но поговорить должен был, дабы не убиваться догадками, сидя в камере, пока его единственная будет в одиночку вразумлять близкого друга Флианта. Кьяра просила воина позволить ей самой во всём разобраться, на что он лишь отвёл взгляд в сторону, проявляя явное несогласие.
- Ты так уверена в благородстве его души, Кьяра, - ответил мужчина не без сожаления, ведь он знал, что фиванка навряд ли ошибалась. – Но однажды он уже пытался тебя принуждать. Его немощность ничего не изменит, эта боль временна. Прежде он уже шёл против твоих желаний, что же помешает ему сделать это снова? – Тэрон перевёл своё внимание на Балдавира, которого хоть и отчасти, но мог видеть, пусть даже девушка стремилась отвлечь глаза воина собою. – И что мешает мне избавить тебя от него окончательно…
Гладиатор молвил последние слова без намеренного злого умысла, он не стремился беспокоить Кьяру, но не смог унять объятый яростью голос собственной души. Чем спровоцировал очередное волнение, ибо вскоре девушка стала пытаться увести его из комнаты. Тэрон не двинулся, даже думал высвободить руку, но та тревога, с которой фиванка просила его уйти, заставила мужчину обратить на неё несколько поражённый взгляд. И неизвестно, что удивляло воина больше: опасения Кьяры по поводу того, что Бальдавир всё узнает об их отношениях, или тот факт, что она сейчас выпроваживала его, словно присутствие мужчины отныне было для неё чем-то постыдным. Тэрон внимательно посмотрел в глаза девушки, стремясь увидеть то самое чувство стыда, но всё, что углядел, так это близившиеся пролиться горькие слёзы… Разве этого он добивался? Вновь видеть, как страдает его мечта?.. Её боль обезоружила гладиатора, в немом молчании смотрящего на свою единственную. Она вовсе не испытывала стыд и не хотела расставаться с ним, но видела в том лучшее решение. Тэрон проследил смиренным взглядом за тем, как девушка указала на своё сердце, говоря мужчине в утешение, что он всегда будет с ней, пусть даже и на расстоянии. Воин потерянно глядел на прекрасное лицо, являвшее слёзную муку. Он ничего не сказал, только немедля притянул любимую к себе, крепко обнимая её, словно стремясь укрыть от жестокости этого мира. Тэрон запустил руку в красивые длинные волосы Кьяры, чувствуя, как сильно она прижимается к нему в ответ. Гладиатор уже не видел ничего, он даже позабыл о Бальдавире. Только она… только его единственная… Как он посмел так огорчать её… Тэрон хотел сделать прошлую ночь незабываемой для них обоих, он это сделал, как и сумел осчастливить фиванку, и тут вновь причинил ей боль… Нужно было уйти раньше, прежде, чем она проснётся. В своих потребностях защитить Кьяру и избавить их любовь от длительной разлуки, мужчина только вредил ей. Он был человеком непоколебимой воли, как и она, но в большей степени проявлял свою грозную натуру, не желая подчиняться никому, и этим мог навредить своей красавице.
- Ну что ты, любовь моя… не плачь, - Тэрон со всею глубиной нежных чувств прижимал девушку к своей груди, в ней одной была заключена его сила. – Вот ведь как вышло. Я дал себе слово, что навсегда избавлю тебя от слёз. Но сейчас я сам вынуждаю тебя проливать их, - бережно взяв фиванку за плечи, мужчина чуть отдалился, дабы иметь возможность заглянуть ей в глаза. – Что может быть для меня невыносимее, чем видеть то, как ты плачешь.
Тэрон ласково провёл указательным пальцем от виска Кьяры до её желанных губ. Он одарил свою мечту согревающей улыбкой, что было истинно её заслугой, ибо до встречи с ней гладиатор и не знал, каково это быть столь безгранично счастливым. Она вернула его к жизни, а он так жестоко обрекал её страдать. Нет… никогда. Тэрон внемлет просьбам Кьяры, и сделает всё, как она ему скажет.
- Пусть будет так, я уйду.
Мужчина говорил так же тихо, с прежней тёплой улыбкой смотря на любимую. Он больше не взглянул на Бальдавира, что всё ещё пребывал в спящем состоянии. Воин нежно взял девушку за руку и вернулся с ней в её комнату, закрыв двери. У них имелось немного времени на то, чтобы побыть вместе. Тэрон отпустил ладонь Кьяры и даже отвернулся от неё, пребывая в раздумьях, затем негромко произнёс всё тем же низким, сильным голосом:
- Но прежде чем мы вновь познаем расстояние, отделяющее нас друг от друга, я хочу кое о чём попросить тебя, - при этих словах, гладиатор обернулся, обращая пытливый, но по-прежнему мягкий взгляд на девушку. – Амфисс будет приходить сюда время от времени, помощник из него более никакой, это правда, страх берёт своё. Но через него ты сможешь передать мне послание, он не откажется, в том для него нет ни малейшего риска. И весть, которую ты передашь ему для меня, не будет иметь никаких слов, ты вручишь Амфиссу что-нибудь из своих вещей, нечто, что даст мне утвердительный или отрицательный ответ по завершению твоего разговора с Бальдавиром, - Тэрон принялся осматривать комнату, в поисках тех самых вещей, что могут послужить им безмолвными вестями. Когда же мужчина придумал, что именно может подойти, он произнёс: - Платки, Кьяра, у тебя ведь их здесь предостаточно и все разных цветов. Передашь Амфиссу синий платок – это будет знаком того, что Бальдавир принял твой выбор, и ты больше не являешься его рабыней. А если красный… значит, всё остаётся по-прежнему, а стало быть, в разговоры уже вступаю я. Договорились?
Гладиатор посмотрел на фиванку, дожидаясь её согласия. Он вполне допускал и такую мысль, что девушка может вновь воспротивиться, всё же она была изначально против того, чтобы Тэрон вообще о чём-либо говорил с северянином. Но он просил у неё хоть какого-то знака, дабы не терзать себя, находясь от неё вдали и гадая, как она тут, всё ли у неё хорошо.
- У меня нет иной возможности узнать о том, что с тобой происходит, - воин приблизился к Кьяре, и коснулся ладонью её лица. – А я должен знать и быть уверен в твоей безопасности.
Тэрон смотрел на свою любимую, и в то же время прислушивался, ему показалось, что в комнате Бальдавира раздался какой-то скрип. Самому гладиатору было всё равно, он и сейчас был бы не прочь побеседовать со своим соперником. Но мужчина не хотел беспокоить этим Кьяру, он помнил, как слёзно она молила его оставить данную затею. Следовало предупредить девушку ещё об одном деле.
- Я дал Пелию день на то, чтобы он поговорил с Литеей о тебе, - продолжал Тэрон, невольно опуская взгляд на груди девушки, прикрытые её густыми волосами, и подмечая для себя, что ему бы не хотелось, дабы Кьяра предстала полуобнажённой перед этим чёртовым моряком. – Время истекло, и если советник уже был у неё, тогда он станет искать встречи со мной, дабы рассказать о её решении. Будь готова к тому, что Пелий может наведаться и к тебе.
Взяв шелковистую прядь тёмных волос, скрывающих одну из великолепных грудей фиванки, Тэрон поднёс их к лицу и вдохнул такой чарующий запах, что был ему давно знаком… сладкий, нежный аромат его родного человека… его любимой… Быть вдали от неё – пытка. Мучительное испытание, которое следует принять до той поры, пока двум сердцам не посчастливиться воссоединиться снова.
- Я верю, что у нас всё ещё будет, - гладиатор целовал чувственные губы фиванки, наслаждаясь оставшимися минутами, которые ещё мог провести с ней. - Я верю в это, любимая, - из комнаты Бальдавира вновь донёсся какой-то стук, но Тэрон не обращал на сторонние звуки никакого внимания, он оторвался от губ девушки только чтобы сказать: - Делай то, что считаешь нужным и будь осторожна. Не знаю, как скоро мы сможем увидеться снова, но при малейшей возможности я буду у тебя. Дай мне знать, когда исполнишь задуманное. Как бы всё не обернулось, я вернусь сюда, и очень надеюсь, что благородная душа Бальдавира убережёт его от неверного решения, ибо видят боги, в обратном случае я не побрезгую отнять его жизнь.
Отходя назад, Тэрон продолжал держать Кьяру за руку двумя ладонями, он закрыл глаза, придаваясь тому теплу, которое она ему дарила. Не разделимы были они, ничто не уничтожит данную связь. Мужчина так и не смог взглянуть на неё более. Он отпустил руку своей единственной, отвернулся и последовал к окну, из которого давно была спущена верёвка. Тэрон не помнил, как оказался на земле и направился к тюрьмам гладиаторов. Перед его взором стоял только облик любимой, её карие глаза, в которых мерцали слёз, проливаемые из-за него… Он вспоминал их страстную близость, слова, что они говорили друг другу, когда их сердца были открыты, а тела столь же обнажены, как и искренние души… Воин не оборачивался, уверенный, что лишь один взгляд назад и он вернётся… его и сейчас не покидало болезненное чувство, что вся его жизнь осталась позади. Он всё оставлял позади, разумом и сердцем он пребывал с Кьярой, но не там, где находился сейчас. Тэрон приближался к воротам, которые ночью успешно миновал, не встретив стражу по пути. Но на данный момент, вход в тюрьмы охранялся, однако не это заставило гладиатора остановиться. У ворот с охраной разговаривала женщина, чьё лицо было скрыто плащом, видневшееся из-под него платье было очень простым, его обладательница явно не принадлежала к богатой семье. Подле неё вилась маленькая белокурая девочка на вид лет пяти-шести. Тэрон поначалу решил, что женщина являлась супругой кого-либо из стражников и вот вместе с ребёнком пришла проведать мужа. Но судя по тому, как недоброжелательно охранник отвечал на её вопросы, незнакомка вероятнее была женой не одного из воинов царя, а гладиатора. Нет, она не стремилась войти внутрь, да её бы и не пустили. Супруга раба хотела увидеть своего мужа, просила позволить ему посмотреть на дочку, просто обмолвиться с ним хоть несколькими словами. Она протягивала кожаную сумку, в которой видно имелась какая-то сготовленная еда, ибо иное просто не принимали. Наивные люди, они и вправду полагали, что принесённые ими угощения относились тем, кому предназначались. Эта дева так же полагала, что её мужчина получит хотя бы еду, которую она приготовила для него, но Тэрон знал, к чему стража всегда с таким одобрением принимала какую-либо пищу принесённую для гладиаторов их семьями. Сволочи поедали всё сами, и хоть бы кто-нибудь однажды пропитал все эти угощения ядом, дабы после никакая грязная лапа не покушалась на чужое добро. Ворота открылись, и охранник уже потянулся к сумке, как вдруг белокурая малютка, прежде нетерпеливо стоявшая возле мамы, разом проскочила мимо него, да так быстро, что её и поймать не успели. Стражник закричал, сподвигая остальных ловить ребёнка, сам он силой удерживал женщину, что стремилась броситься за дочерью. Грубыми были его действия, бесчеловечными. Он продолжал крепко держать жену гладиатора, даже когда та чуть не в слезах пыталась объяснить ему, что хочет лишь вернуть свою дочку. Но её не слушали, а когда женщина попыталась вырваться, охранник без какой-либо жалости ударил несчастную по лицу, отшвырнул на землю, и надумал воспользоваться ещё и ногами. Тэрон настиг его мгновенно. Охранник, собиравшийся причинить боль, получил её сам, притом сполна. Он только и видел устремившийся в его морду кулак, когда воин напрочь выбил ему передние зубы. Выродок оставался в сознании, но был так увлечён своим изувеченным ртом, что более не поднимался, только издавая писклявые вопли. Тэрон опустился к женщине, и помог ей встать, но она стала просить его уберечь её девочку. Здешняя охрана состояла из сплошных ублюдков, им что слабые женщины, что беззащитные дети, всё одно. Эти мерзавцы могут причинить зло и ребёнку, если поймают, даже несмотря на то, что многие из них сами были отцами. Мужчина спешно последовал за малышкой, надеясь опередить стражников. Так вышло, что девочка на удачу побежала именно по той дорожке, которая вела во двор, где тренировались гладиаторы. Там ей ничто не могло грозить, однако Тэрон подоспел вовремя. Трое охранников преследовали ребёнка, один уже тянул руки, дабы схватить, когда воин прыгнул на бегу и снёс его собой, достаточно ощутимо прокатившись с ним по земле. Всё это происходило уже на малой арене, где, прервав тренировку, могучие бойцы недоумённо наблюдали, как в их сторону бежит белокурая кроха, и только один из них признал в малышке свою дочь.
- Иола!
Зеф отбросил щит и меч, идя навстречу девочке. Никто её не остановил, а всё прибывавшая охрана так и не сумела к ней пробраться, ибо им перегородили дорогу, вставшие живою стеной гладиаторы. Если с ними сцепиться, сражение будет страшным, ибо этих бойцов смерть не пугает. Тэрон уже стоял на ногах, готовый повторно размять кулаки, покуда ещё один сшибленный им стражник в бессознательном состоянии лежал на земле. Воин наблюдал, с какою любовью разлучённый с семьею отец обнимал своё дитя, тянувшее к нему маленькие ручки. Сильный, могучий муж не мог сдержать накатившихся слёз, ведь всё это время он жил и бился только ради своей жены и дочки. Больше года Зеф не видел их, а малышка его помнила… Очень скоро во дворе появилась и его супруга, Батия. Тэрон знал, как её звали, ведь он часто слышал это имя, когда Зеф рассказывал о своей семье. И вот все трое снова были вместе. Стража не отступала, они всё норовили подыскать возможность для того, чтобы пресечь это самоуправство. Может, они бы и затеяли бой, но тому не позволил случиться наставник, прежде отлучившийся совсем ненадолго, он успел таки предотвратить беду. Мелиагр тут же разогнал охрану, а что касается семьи гладиатора, то он позволил им остаться на этот день, но с условием, что завтра они покинут данное место. Стоило видеть, какою радостью были полны глаза извечно угрюмого Зефа, на смену жестокому убийце пришёл любящий муж и отец, каким он был когда-то. Тэрон искренне был рад за него, не без одобрительной улыбки наблюдая, как могучий боец целует свою жену, держа на руках красавицу-дочурку. Они направились в столовую, и остались там, им никто не помешает, они могли вновь строить планы на будущее и просто наслаждаться тем, что имели возможность снова видеть друг друга. Тэрон находился на своём привычном месте под длинным навесом, следя за тренировками гладиаторов, и изредка посматривая в сторону смеющегося Зефа. Совсем недавно мужчина был так же счастлив, он обнимал свою мечту, слышал биение её сердца, ощущал её тепло. Тэрон познал близость с ней, и отныне Кьяра являлась частью него, хотелось бы узнать, как она там. Не спокойно было у воина на душе, тревога за любимую никогда не покидала, особенно, когда он не мог видеть её. Но гладиатор очень надеялся, что его опасения напрасны. Он думал о том, что всё же следовало подстеречь Пелия у дворца, хоть это и могло быть очень рискованно. Да, возможно, советник действительно сам будет искать его, но это лишь при случае, если он поговорит с дочерью Флианта. Вполне может выйти и так, что Пелий вновь начнёт увиливать и вредить. Он боялся Тэрона, но при любой возможности стремился усложнить ему жизнь. Таким образом змееподобный думал избавиться от страха, который испытывал перед ним. Используя язвительность и угрозы, слуга царя защищался, но в итоге всё равно оказывался в проигрыше. Сейчас он как раз направлялся к гладиатору, успев надеть маску самодовольного превосходства. Иной раз казалось, что это не Флиант, а он сам являлся правителем этого города. Тэрон сразу его углядел, такое чудо не заметить было невозможно. Пелий первым делом подошёл к наставнику и о чём-то его расспросил, при этом его хитрые глазки отыскали воина, стало быть, речь шла о нём. Какой бы ответ не получил советник, он его удовлетворил, ибо тонкие губы моментально расплылись в зловещей усмешке. Змееподобный поспешил к Тэрону, что уже не смотрел в его сторону, продолжая следить за бойцами арены. Обернуться к ненавистному собеседнику всё же придётся, но сперва следовало выяснить, с какими намерениями он явился.
- Ты всё же не подвёл мои домыслы, как вижу. Надо же, какой пыл, я впечатлён, - с знакомым шипением обратился советник к мужчине, тот даже ухом не повёл. – Интересно, и многим гладиаторам дозволено вот так свободно выбираться из своих камер и блуждать по дворцу? А ты, оказывается, не так добродетелен, каким можешь казаться.
- Тебе известны понятия о добродетели, Пелий? Это что-то новенькое.
Тэрон всё так же следил за тренировками, и не особо удивился тому, что слуга царя прознал о его ночных вылазках из тюрьмы. Вот, значит, о чём змееподобный спрашивал Мелиагра. Он уточнял, был ли воин здесь с самого начала тренировок, и, разумеется, наставник сказал правду, без левого умысла, он просто говорил так, как есть. А советник воспользовался этим и как всегда намеревался зацепить. И дело было не в том, что ему нравилось выводить Тэрона, просто Пелий таким образом пытался обрести некую власть над ним, подчинить в какой-то мере. Он не оставлял попыток сломить волевого мужчину. Но данная стена была его женственным ручкам не по силам, однако змееподобный не сдавался.
- Ещё не позабыл о нашем уговоре?
- Пока что приходилось освежать только твою память, - ответил Тэрон по-прежнему без какого-либо интереса или эмоций.
Дальнейшая реакция Пелия была на редкость предсказуемой, хоть мужчина и не ожидал, что советник будет вести себя с ним подобным образом, ведь их последний разговор мог завершиться крайне губительно для этого бесноватого слуги царя. Выходит, у него имелся некий козырь, о котором Тэрон не предполагал. Пелий вдруг стал дико смеяться, шаг за шагом приближаясь к сидевшему воину.
- Я знаю, за что тебя любят, Тэрон. Ты словно сын богов, изгнанный с Олимпа и отвергнутый миром людей, - советник встал очень близко к мужчине, изучая его спину, и практически нависая над ним. – Оказываешь противостояние с такою храбростью, будто и тысячной армии не дано тебя сокрушить. Твоя истинная сила проявляется только в бою, где народы могу без сомнений уверовать в то, что ты непобедим. А твоё тело…, - Пелий коснулся длинным ногтём плеча мужчины, отчего тот мигом поднялся, оборачиваясь и с презрением взирая на своего чудаковатого недруга, а тот договорил: – Даже жаль награждать его болью, но я надеюсь, ему довелось испытать настоящее удовольствие. Скажи, ты отдаёшь своё сердце с тем огнём, с которым сражаешься?
- Что ответила Литея на твоё предложение? – воин даже не стал обдумывать ответы на бессмысленные вопросы советника, приступая сразу к делу. - Она примет Кьяру?
Пелий вновь усмехнулся, потирая руки.
- Твоя избранница будет у неё сегодня вечером. Любопытно, ты умышленно желаешь свести двух влюблённых в тебя девушек, чтобы с упоением наблюдать, как они сцепятся друг с другом, стремясь получить тебя? Ох, эта разрушительная женская ревность, обожаю, - бесноватый принялся демонстративно аплодировать. – Чую, грядёт незабываемое зрелище.
Тэрон изменился в лице от услышанного, его зелёные глаза стали темнее, казалось, ещё слово и он просто выбьет гнилой дух из не менее омерзительной оболочки.
- Что же ты за тварь, принявшая человеческий облик.
Речи мужчины были очень не добрыми, любой бы заслышав его низкий голос в столь ледяном тоне, просто не стал бы связываться и ушёл, покуда гром не грянул. Но Пелий не растерялся, хоть и чувствовал, как страх к нему возвращается. Он никуда и не девался. Потому далее советник вновь принялся использовать свою защиту, проявляя некую долю имеющейся власти:
- Я тот, кто положит конец твоей истории, великий воин. Тот, кто будет наслаждаться твоими муками, усиливая их, пока ты не потешишь мой слух мольбами о пощаде. Я тот, кто лишит тебя твоей главной силы, ведь она заключена в той девушке, не так ли? Попробуй выжить, если сумеешь, завоюй для меня победу в завтрашнем бою и быть может, я сжалюсь и позволю вам с Кьярой навсегда воссоединиться.
Тэрон еле слышно хмыкнул, он слышал угрозы советника и прежде, но данные слова показались ему на редкость банальными. Змея, не имеющая яда, а всё равно кусается.
- Твои позволения мне не нужны, - молвил Тэрон с присущим ему спокойствием, что потихоньку перерастало в привычную ярость пробуждающегося в нём зверя. – Мы условились с тобой, что мои победы будут обеспечивать ей безопасность, так что прикуси свой ядовитый язык, и слушай. Мне нет дела до твоих гнусных задумок, как и плевал я на свою собственную жизнь. Ты можешь и далее развивать свою фантазию, какими угодно пытками, заготовленными содрать с меня шкуру. Но если тебя хоть в бреду посетит идея навредить Кьяре, я первым делом изучу твои внутренности, дабы убедиться, что ты реальный человек, а потом позволю на здоровье прославлять мою жизнь памятной смертью. Только выходит так, Пелий, что тебе не посчастливится на ней присутствовать, - губы мужчины дрогнули в улыбке, при виде встревоженного лица советника, который вовсе не ожидал подобного ответа. – До встречи на завтрашнем поединке, и постарайся не опаздывать. Потешь мои глаза своею перекошенной физиономией, которую я надеюсь увидеть, когда буду побеждать.
Тэрон ответил Пелию его же недавними словами о потехе, не выказав при этом никакого смятения. Советник вновь был опущен, и прежний страх перед человеком, которого он не мог ничем усмирить, в который раз овладел его подлой душой. Пелий думал уязвить гладиатора, затронув тему о его возлюбленной, при помощи которой он и надеялся им манипулировать. Но выходило так, что, причинив зло Кьяре, верный слуга царя всё равно не подчинит себе мужчину, ибо тот немедля отыщет его и убьёт, начихав при этом на свою безопасность. Стало быть, шантаж бесполезен, и если Пелий намеревался сломить Тэрона, при этом не покушаясь на его жизнь, то отныне он думал избавиться от него окончательно. Воин сидел на своём прежнем месте, он всё сказал и более не глядел в сторону уходящего советника. А тот уже яро настраивал себя предпринять всё, дабы завтрашний бой стал для Тэрона последним.

 Отправлено: 04.06.12 20:53. Заголовок: Столько переживания ..

Столько переживания одолевало Кьяру, что она не в силах была справиться со своими эмоциями. Сначала потеря сил, неожиданный обморок, следом прилив чувств от проведенной ночи с Тэроном. Это было воистину что-то невероятное, чего девушка уже никогда не сможет забыть, а главное будет желать повторения. Теперь вот приятное утреннее пробуждение и он не ушел. Остался здесь, а ведь мог исчезнуть, потому что так нужно было, кто-то мог заметить, что гладиатора нет в камере, либо там, где он должен находиться. Но Тэрону было плевать, и он остался встретить с Кьярой рассвет. Девушку это также сильно растрогало, хоть она даже не подавала виду. Теперь же, при виде того, что Тэрон серьезно настроен поговорить с Бальдавиром, Кьяра по настоящему испугалась, подобно трусливой девице. За пролитые слезы она уже казнила себя, но того, что случилось не вернуть. Кьяра крепко прижималась к Тэрону, ощущая ту самую близость к мужчине, которой она не хотела лишаться, но должна была. Мало того фиванка никогда и на за что не подумала бы, что ей придется выгонять Тэрона. Это было что-то непонятное, хотя уже не впервые в жизни Кьяра идет против своего желания. Когда в деревне по неизвестным причинам ее избрали старостой, она отказывалась, также не желала этого, но все же взяла правление деревней в свои руки и несла ответственность за каждого человека. С этим она не справилась, поэтому мысленно наказывала и истязала себя до сих пор. Сейчас она понимала, что если Бальдавир узнает все от Тэрона, то спокойно ничего не пройдет. Северянин не согласится оставить Кьяру чисто из мужского принципа, ведь он также любил девушку. Нет, если бы фиванка позволила гладиатору остаться, то здесь бы произошло что-то страшное. Кьяра все эти события видела, как себя в зеркале. Разговор Тэрона с Бальдавиром о ней. Бальдавир бы воспротивился каждому слову гладиатора… Тэрон попробовал убедить северянина, но это ни к чему не привело… и бой, сражение, в котором Тэрон одерживает победу. И даже если Бальдавир остается в живых он так просто это не оставит. Если Бальдавир остается в живых он насильно берёт Кьяру в жены, а если умирает…. Ни Тэрону ни фиванке больше не быть вместе. Именно все это видела Кьяра перед своими глазами, когда гладиатор озвучил свое желание поговорить с северянином. У Кьяры было отличное чутье. Часто еще в деревне его сравнивали со звериным, и еще никогда оно не подводило девушку. Также, как и сейчас она понимала, что если ничего не изменит, то тому, что имеют Кьяра и Тэрон придет конец. Поэтому она так просила. Зачем разрушать то единственное, что у них было и что им осталось? Просить Тэрона уйти было выше сил Кьяры, но все же она попросила, переступила через свои собственные желания, ради будущего. Тэрон внимательно смотрел на фиванку, пытаясь понять, почему она его просит уйти. Кьяра видела, что Тэрон не этого от нее ожидал, но по-другому нельзя.
- Ты так уверена в благородстве его души, Кьяра, - молвил Тэрон. Кьяра посмотрела в глаза мужчине и безмолвно кивнула. - И что мешает мне избавить тебя от него окончательно…

- Твое сердце.

Тихо ответила Кьяра. Тэрон был ожесточен войной, затем пребыванием в рабстве. Он ведь и сам рассказывал, что ничего иного и не видел, кроме сражений убийства и смерти. Но не сейчас, это все лишь маска, которую он на себя надел, что бы закрыться от жизненных обстоятельств. Кьяра знала, что этими словами может смягчить и успокоить Тэрона, а слезы все еще текли из ее глаз неустанным потоком. После того, как он вновь обнял ее и успокоил, Кьяра нервно вытерла свои слезы. Она сама себя ненавидела за это банальное проявление слабости и поклялась себе, что только перед Тэроном она сможет так открыто их проливать, остальные, особенно это касается недоброжелателей, никогда их не увидят, даже если они будут так желанны для их удовлетворения.
- Вот ведь как вышло. Я дал себе слово, что навсегда избавлю тебя от слёз. Но сейчас я сам вынуждаю тебя проливать их, - говорил Тэрон, прижимая Кьяру к своей груди. Она полностью отдалась этим объятиям, чувствуя, как вздымается от дыхания его крепкая грудь. Была бы ее воля, она всю жизнь оставалась в этих объятиях. Но девушка отстранилась, подняла взгляд на своего возлюбленного и отрицательно покачала головой, вытирая остатки слез.

- Нет, ты не вынуждаешь.

Кьяра мягко улыбнулась.

- Это просто страх, Тэрон. Я хочу быть с тобой. Мне не доводилось еще испытывать того, что я испытываю к тебе сейчас. И я не хочу просить тебя уйти, но должна. Поэтому мне тяжело и больно. Поэтому я плачу, собственный страх заставляет проливать слезы такие бессмысленные. Я люблю тебя и хочу быть с тобой вместе. Мы будем рисковать, для того, что бы видеться, но мне плевать. Если ты сейчас останешься, Бальдавир увидит тебя - все будет кончено. Этого я испугалась… конца.

Кьяра почувствовала на своих плечах крепкие руки Тэрона и вздрогнула, затаив дыхание. Она по-прежнему смотрела в его зеленые глаза, с желтыми проблескам, будто само солнце оставило на мужчине свою печать. Такие проникновенные глаза, мудрые и добрые, когда они обращены на нее.
- Пусть будет так, я уйду, - сказал Тэрон, когда взял Кьяру за ладонь и они вместе покинули комнату Бальдавира. Гладиатор закрыл за собой двери и вновь посмотрел на Кьяру. Девушка мягко улыбнулась ему, а в глаза ее отображалось обожание и огромнейшая любовь. Тогда Тэрон отпустил руку Кьяры, отвернулся. Девушка осталась стоять на месте, разглядывая желанную спину своего возлюбленного. Она хотела вновь прикоснутся к ней, почувствовать каждый изгиб и мускул на его широкой спине. Тогда Тэрон заговорил и обернулся. Кьяра внимательно слушала мужчину. Гладиатор говорил о том, что бы девушка дала ему знак о результатах своих действий. Кьяра кивнула головой. Она сделает все так. Фиванка уже подошла к шкафу и извлекла оттуда два платка. Один синий, а второй – красный положила на кровать.

- Договорились.

Ответила Кьяра и кивнула головой.
- Время истекло, и если советник уже был у неё, тогда он станет искать встречи со мной, дабы рассказать о её решении. Будь готова к тому, что Пелий может наведаться и к тебе, - говорил гладиатор. Фиванка нахмурилась и слегка скривилась от одного имени Пелия. Этот человек был ей настолько омерзителен, что она готова была впиться своими собственным зубами в его шею, и разодрать этого человека на мелкие кусочки. Он был из числа тех паразитов, которые наживаются на чужом горе. Далее Тэрон взял прядь ее волос, Кьяра прикрыла глаза и вся напряглась, даже перестала дышать, и тогда она вновь почувствовала прикосновение его сладких губ. Девушка ответила на поцелуй, она вновь обвила рукам его шею, прижавшись к Тэрону всем телом на прощание. Напоследок ответила как можно страстнее, словно хотела, что бы этого хватило на все время их расставания. В комнате Бальдавира уже неоднократно слышались какие-то звуки, но ни Тэрона ни Кьяру они не отвлекали. Двое влюбленных хоть и слышали эти звуки, но делали вид, что они их попросту не замечают.
- Делай то, что считаешь нужным и будь осторожна. Не знаю, как скоро мы сможем увидеться снова, но при малейшей возможности я буду у тебя. Дай мне знать, когда исполнишь задуманное. Как бы всё не обернулось, я вернусь сюда, и очень надеюсь, что благородная душа Бальдавира убережёт его от неверного решения, ибо видят боги, в обратном случае я не побрезгую отнять его жизнь.

- Не переживай за меня. Все будет в порядке.

Говорила Кьяра, поглаживая ладонью щеку Тэрона, пока он медленно не стал отходить к окну. Фиванка опустила руку и обняла себя руками, словно ей стало холодно. С мягкой улыбкой и тяжелым зудом в сердце она наблюдала за тем, как мужчина удаляется к окну… уходит и неизвестно, когда они вновь смогут быть вместе. Когда Тэрон ловко взобрался на подоконник и, схватившись за канат, скрылся за окном, Кьяра некоторое время тяжело вздохнув постояла на одном месте, тогда подошла к окну и проводила взглядом мужчину. Очнулась Кьяра в тот момент, когда услышала в комнате Бальдавира звук разбившейся вазы, видимо северянин уже окончательно пришел в себя. Тогда и Кьяра спохватилась. Она метнулась к кровати, присела на корточки и ловко, развязала крепкий узел, сделанный лекарем от ножки кровати. После намотав на локоть быстрыми движениями канат, девушка кинула его в шкаф и забросала платками. Одновременно с тем, как фиванка закрыла двери шкафа, отворились иные двери. И теперь на пороге стоял Бальдавир. Кьяра замерла на месте не оборачиваясь, чувствуя, как мужчина прожигает взглядом ее обнаженную спину. «Проклятье!» - подумала рабыня, а мысль ее эта возникла по той причине, что она не успела надеть платье, а была одета лишь в юбку под стать набедренной повязке и все…
- Ты здесь, как ты себя чувствуешь? – спросил северянин. Он ведь также видел, как Кьяра теряла сознание.

- Я должна спросить это у тебя.

Резко и даже с нотками некого издевательства ответила Кьяра, тогда обернулась. Ей уже нечего было стыдится. Бальдавир видел однажды рабыню обнаженной полностью, поэтому она решила отбросить свои мысли о досадной случайности. Своей сокровенности не вернешь, мужчина видел ее всю, скрывать больше было нечего. Бальдавир хрипловато рассмеялся и подошел к Кьяре со спины. Она повернулась к нему, глядя на него испепеляющим взглядом. Некоторое время девушка изучала его состояние.
- Меня не плохо подлатали. Гладиатор этот, Тэрон… сумасшедший. Видимо, такие люди, как он действительно теряют рассудок настолько, что забывают, где арена, а где просто сражение, - говорил Бальдавир. Кьяра поджала губы, взгляд ее стал еще яростней.

- Можешь думать так, если тебя это успокаивает.

Бальдавир нахмурился и именно сейчас в этот момент в памяти вспыхнуло непонятное видение, как тот самый гладиатор и Кьяра стояли над его постелью и о чем-то говорили. Северянин даже отошел на несколько шагов пораженно глядя на девушку. Тем самым мужчина сбил с толку рабыню. Её взгляд смягчился и стал несколько напуганным.

- Что случилось?

Спросила Кьяра, слегка нахмурившись и стала ближе подходить к Бальдавиру, который от чего-то тяжело дышал и теперь не смотрел на нее, а постоянно отворачивался, словно перед ним была не девушка, а дряхлая старуха. Чье лицо покрыто бородавками.
- Оденься, - тихо сказал северянин. Но Кьяра не услышала, она подошла к мужчине еще ближе.

- Ты себя плохо чувствуешь?

Бальдавир ничего не ответил. Он не смотрел на Кьяру, только тогда, когда девушка осторожно прикоснулась к его плечу, он резко развернулся к ней и посмотрел на нее с каким-то животным превосходством. Некоторое время он молчал, а фиванка пораженно на него смотрела. Она разволновалась от чего дыхание ее стало тяжелее. Северянин некоторое время смотрел ей в глаза, потом его взгляд изменился. Вероятней всего он отбросил все мысли и счел это обычным бредом. Теперь он внимательно изучал тело девушки и почувствовал прилив желания. Мужчина резко отбросил прядь длинных, густых волос Кьяры обнажив ее грудь. Сама рабыня напряглась и в глазах ее появились опасные огоньки. Но она пока еще ничего не предпринимала. Следом, Бальдавир протянул руку, что бы прикоснутся к груди Кьяры, но в его комнате послышали звуки.
- Бальд! Бальд! – звал мужской голос. Бальдавир прикрыл глаза, тяжело вздохнул, тогда поджал губы и пошел к себе в комнату. Кьяра оставалась стоять на месте, не понимая, почему она стала объектом притяжения для многих мужчин, что послужило тому? Покои северянина были достаточно обширны, состояли из двоих комнат соединенных дверями. Двери также были и в комнате Кьяры. Она жила в специальной комнате для рабов. Поэтому у этого комплекса было такое строение. Две комнаты, у обоих есть двери, а за ними дворцовые коридоры. Когда двери за Бальдавиром закрылись, Кьяра подошла к шкафу, достала оттуда платье, в котором была, когда впервые встретила северянина и надела его. Девушка достала волосы из платья, закрыла шкаф, даже не глянув в зеркало. После она обошла кровать и наткнулась взглядом на два платка, которые выложила на кровати, еще когда здесь был Тэрон. Она мягко улыбнулась. «Уже скоро» - подумала Кьяра и села на кровать. Спустя несколько минут в комнате появился Бальдавир, уже полностью одетый в свои кожаные штаны и теперь синюю безрукавку. Увидев Кьяру в платье, он явно расстроился, но не подал виду.
- Мой друг с корабля был здесь. На море прилив и мы должны отплывать. Завтра я покидаю Наксос, - говорил северянин. Кьяра еле сдержала улыбку, которая норовила проявится через ее приподнятые уголки губ. Бальдавир подошел к ней, присел у кровати на одно колено и взял Кьяру за руку. – Поэтому я должен знать, станешь ли ты моей женой, Кьяра?
Северянин с такой надеждой в глазах смотрел на Кьяру, и она видела это. Рабыне даже было жаль отказывать ему, но…

- Нет.

Ответила фиванка. Бальдавир отпустил голову, он знал, что ответ будет именно таким.
- Почему? Почему ты мне отказываешь? Я буду любить тебя до конца жизни! Буду любить наших детей! Если тебя смущает, что я моряк, живу в море я оставлю это дело, и мы будем жить вместе в нашем доме. У меня достаточно средств, что бы больше не выходить в море. Если в этом вся причина…

- О нет, Бальдавир, дело не в этом.

Спокойно говорила Кьяра, мягко улыбнувшись.

- Все твои слова звучат, как сказка, настоящая сказка. Я знаю, что это все ты можешь мне дать, если и не большее, но я не могу этого принять.

- Почему? – Бальдавир все еще держал за руку Кьяру, в нем еще теплилась надежда, что он сможет уговорить девушку. Кьяра мягко улыбнулась.

- Мое сердце принадлежит другому. Я люблю другого.

С мечтательной улыбкой и такой же интонацией ответила девушка. Бальдавир отпустил ее руку, он был ошеломлен и, кажется, начинал все понимать. Мужчина в мгновение помрачнел.
- Кто этот другой?

- Это имеет значение?

- Для меня имеет.

Кьяра молчала. Мужчина понял, что она не ответит, но также понимал, что не готов узнать имя ее избранника, хотя догадывался. Бальдавир резко поднялся. Северянина одолевали разноплановые чувства. Собравшись с мыслями, он вновь посмотрел на Кьяру.
- Он был здесь? Сегодня был здесь? – этот вопрос обескуражил девушку.

- Бальдавир….

Мужчина прервал Кьяру. Он развернулся и вышел из комнаты Кьяры, оставив девушку сидеть в одиночестве. «Ничего, он еще вернется и тогда мы договорим и все решим» - подумала девушка. Но почему-то на душе Кьяре не стало легче. Наоборот, она даже чувствовала себя виноватой перед Бальдавиром, хотя не должна была. Она не принадлежала мужчине, не давала даже повода думать, что он нравится ей, почему же тогда совесть не давала ей покоя? В любом случае, скоро все разрешится.
Сам Бальдавир отправился к гладиаторам. Он попросил, что бы его отвели к Тэрону и охрана привела северянина к камере мужчины, тогда Бальдавир отпустив охрану, потребовав оставить их наедине. те сначала вывели Тэрона из камеры, а затем отвели в отдельную комнату, которая обычно служила местом, где охрана сама частенько засиживалась, отведывая вино и прочее. Словом, комната сокрытая для других. Деревянная дверь закрылась. Бальдавир потирал рукоять кинжала висевшего на поясе, затем опустил руки и поднял взгляд на Тэрона.
- В сражении ты меня чуть не убил, но оставил жить, ради нее. Ты попросил сделать Кьяру счастливой, ведь речь о ней шла, верно? Почему? - прямо спросил северянин. Он не был глупцом и понимал, что тот другой - это и есть Тэрон.

 Отправлено: 06.06.12 03:02. Заголовок: Было желание присоед..

Было желание присоединиться к остальным бойцам и начать тренировку, но Тэрон решил поберечь свои силы, которые ему ещё пригодятся для завтрашнего поединка. Всякий раз, когда мужчина задумывался о нём, он невольно вспоминал Пелия, его глупый смех и не менее бессмысленные слова. Удивительно, как этому плуту спокойно не жилось, он всё норовил сотворить какую-нибудь пакость, именно так и поступал, чтобы в итоге уйти поверженным. Подобную нелепицу забавно наблюдать поначалу, но не когда она происходит постоянно. Тэрон наблюдал за гладиаторами, вновь подмечая, что ему были известны все приёмы, которые использовались. Не потому, что он так много знал о боях, просто воин повидал в своё время достаточно, к тому же будучи здесь, он уже успел ознакомиться с подходом обучений Мелиагра. Новобранцы повторял ли те же действия, что и иные гладиаторы, находящиеся в данном месте не первый год. Так что действовали мужчины, быть может, и одинаково, но вот проявлял себя в битве каждый по-разному. У кого-то удары были сильнее, иной действовал быстрее и ловчее, кому-то легче давалась защита, другой же нападал умело. За всеми не углядишь, но многое успеешь заметить. Позже Тэрон осознал, что чаще всего смотрит именно в сторону Зефа и его семьи. Вот так, прежде живущий одними сражениями, гладиатор забывал о них, стоило лишь его взгляду узреть чужое счастье, приносящее ему радость, но отзывающееся болью в сердце. Тэрону было о ком тосковать, кого стремиться увидеть и прижать к своей груди. Мужчина ощущал любимую до сих пор. Его уста по-прежнему помнили вкус её губ, приятный чарующий запах её тела, жар страстных объятий девушки, ослепительную улыбку и нежность её рук… Как же Тэрон боялся потерять Кьяру… Он в жизни не знал страха, но стоило подумать о своей кареглазой, как сама душа была готова покинуть собственное тело и устремиться туда, где находилась прекрасная фиванка. Вот почему воин так не хотел покидать её. Он знал, чем обернётся данная разлука. Мучениями… долгими думами о том, что сейчас происходило с девушкой, всё ли в порядке, а не плюнуть ли на все эти запреты и просто отправиться к ней, сколько бы стражников не встретилось на пути. Тэрон вполне мог на это решиться, но он помнил, как была обеспокоена Кьяра его стремлениями остаться и поговорить с Бальдавиром. Возможно, она была права, не стоило даже пытаться. Дело было не в том, что гладиатор не умел себя сдерживать, напротив, когда нужно он способен не выказать никакую реакцию. Но в данном случае он просто сам не хотел себя контролировать. А чего ради церемониться? Тэрон не был тем человеком, который когда-либо брался принуждать других, как и не заставлять девушек любить его. Бальдавир придерживался иной точки зрения, далёкой от мужской чести. Притом, что он, несомненно, знал, что Кьяра к нему ничего не испытывает. Это и вынуждало Тэрона не проявлять никакого уважения к своему сопернику, на то он и соперник. К тому же самый жалкий в его понятии. И как мужчина только мог оставить свою единственную с этим чрезмерно самоуверенным богатеем. Тэрон часто представлял себе этот разговор девушки с чужеземцем, и мысли являлись крайне не утешительными. А чего ещё ждать, когда злоба до конца не угасла, тут силу имела не ревность, а именно ярость, с которой гладиатор стремился уничтожить человека, надумавшего покупать его любимую, как рыночный товар. А после с тем же назначением её использовать. Мерзавец… Разве с такими разговоры вести, одного меча достаточно. Всё более углубляясь в неприятные размышления о северянине, воин не заметил, как к нему подошли. Впрочем приближавшийся человек и не думал подкрадываться, хоть и шёл достаточно тихо. Только его обращение к гладиатору, заставило того повернуть голову:
- Как хорошо продолжать жить под этим небом, и вновь видеть тебя, брат мой.
Это был тот самый эфиоп, с которым бок о бок бился Тэрон против пятерых противников. Признаться, тогда мужчина не сомневался в том, что чернокожий погиб, слишком серьёзными были его раны. Но Амфисс предупредил, что боец выжил, хоть и не был уверен лекарь, что тот сможет в итоге встать на ноги, куда уж там выходить на арену. А оно вон как вышло.
- Нагор, - Тэрон поднялся и с улыбкой пожал руку эфиопа. – Ты быстро идёшь на поправку.
Всё же общая битва сплачивает, когда доводится вести поединок не с врагом, а с тем, кто способен прикрыть твою спину. Гладиатор сам не ожидал, что будет так рад появлению человека, которого толком и не знал. Но было достаточно увидеть его в бою, дабы понять, каков он есть.
- Без головы это было бы сделать сложнее, - со смехом пошутил чернокожий, опускаясь рядом с гладиатором, усевшемся на своё прежнее место. – Но ты спас меня, мой друг, и я никогда не позабуду об этом.
Тэрон улыбнулся, хоть и не видел в своих былых действиях никакой особой помощи. В том была заслуга самого Нагора, сумевшего чудом выжить после того, как его практически проткнули насквозь. Однако, упоминая о страшных ранах, сам гладиатор не был обделён подобными памятными следами от меча. Но он переносил уроны без каких-либо тягот, личная безопасность его совсем не волновала.
- Поединок был не честным, приходилось осваивать новые правила.
Мужчина вновь переключил своё внимание на бойцов, к которым присоединился наставник, стоявший ранее в сторонке. Мелиагр бился в редких случаях, но если уж начинал, это стоило видеть.
- Увы, брат, я оказался не так быстр, как ты. Но слово держу. Я обещал устроить пир по окончанию нашего сражения, и вот мы победили, надо бы восславить богов за их щедрое покровительство.
Боги… Гладиатор не был таким уж явным противником бессмертных, но и не понимал тех, кто поклонялся им, это казалось таким абсурдом. Тэрон не наблюдал никого сильнее самих людей. Хватало того, что они были способны оставаться верными себе и тем, кого любили. А бессмертные создатели являлись такими недосягаемыми существами, именно существами, ибо то, к чему стремились они, не имело ни жизни, ни смысла.
- Боги здесь не причём, - прямо ответил мужчина. - Каждый человек сам хозяин своей жизни.
Нагор положил руку на плечо Тэрона, с прежней бодростью говоря:
- Дерзко молвишь, брат, но очень верно. Так ты с нами?
Иной раз странно видеть таких людей, которым подавай пьянки, да разгульных женщин. И так день за днём, ночь за ночью, а что потом? Многие из бойцов стремились вот так забыться, дабы просто не думать о всей ничтожности их жизни, не вспоминать о тех, кого не было с ними рядом. Тэрон уважал таких мужей, как Зеф, что оставался верен своей семье, не поддаваясь соблазнам и не теряя надежду. И вот сейчас он познал настоящее благо, имея возможность обнимать жену и дочку. Он был поистине счастливый человек, а не все эти разнузданные пьянчуги, склонные лишь хвастаться своими любовными похождениями, даже и не задумываясь, что те же девушки, которых они берут силой, столь же несчастны, как и они сами.
- Мне сейчас не до веселий, Нагор. Мой главный бой ещё не окончен.
Слова мужчины заставили эфиопа затихнуть на какое-то время. Он словно бы думал над словами Тэрона, по сути так и было. Они впервые общались столь открыто, хотя гладиатор о многом предпочитал умолчать. Он и не предполагал, что чернокожий поймет его, даже не принимаясь о чём-либо расспрашивать. Тот оказался на редкость проницательным, и вскоре ответил:
- Ты здесь единственный, кто заглядывает дальше этих стен. Иные и не задумываются, что где-то там есть мир, в котором когда-то все мы были свободными.
Вот оно как. Нагор всё это время оказывается следил за взглядом мужчины, часто ищущего дали, которые к сожалению не мог увидеть. Даже с окон дворца желаемого было не углядеть, одно лишь небо было доступно взору.
- Даже вне этой тюрьмы наша свобода относительна, пока такие, как Флиант, топчут эту землю. О свободе не надо просить, её нужно брать. Вопрос в том, как многие готовы вернуть себе то, что принадлежит им по праву.
В данных словах крылся потаённый смысл, который Нагор на удивление заметил.
- Ты намереваешься пойти против царя?
- А разве я когда-либо был с ним заодно? - только теперь мужчина очень внимательно посмотрел на своего собеседника, всего на миг. - Здесь меня знают, как его самого ярого врага. И они не ошибаются.
И вновь ладонь чернокожего оказалась на плече воина, странно, но чем меньше Тэрон стремился произвести впечатление, тем больше его вызывал, по крайней мере Нагор не вдавался с ним в споры, а наоборот, очень даже разделял его мнение.
- Хотел бы я посмотреть, как ты добавишь ему седины. Славно, брат, очень славно. Знай, что я готов тебя в том поддержать.
- Оставь, Нагор, - как бы не был благодарен ему мужчина за участие, он всё же привык действовать один. - Тебе и так крепко досталось.
Подобные слова могли задеть любого бойца арены, всё же слабость это не их конёк. Даже не имея сил, они были готовы биться до последнего. Вот и эфиоп довольно предсказуемо отреагировал на отрицания мужчины.
- Зря обижаешь. Среди моих братьев найдутся и твои единомышленники.
Тэрон воспринял данные речи, не как объявившуюся возможность, но ему пришло на ум кое-что другое.
- Ты и вправду можешь оказать мне услугу, но в ином, - гладиатор выждал паузу, пока чернокожий как следует не напряжёт свой слух. – Проследи за моим сокамерником, его зовут Галат. Малость невнимательный, ни в меру самонадеян, но способный, из него может выйти толк. Потренируй его в моё отсутствие, да проследи, чтобы глупостей не наделал, о большем не прошу.
Смелой была просьба, но воин знал, что мог доверять Нагору, такие, как он зря добротой не разбрасываются. Эфиоп хотел чем-нибудь отплатить мужчине за когда-то оказанную им помощь, и вот он дал ему возможность это сделать. Чернокожий ничего не стал отвечать, только согласно кивнул, продолжая оголять на дикость белейшие зубы. Далее они уже просидели в полной тишине, безмолвно наблюдая за тренировками бойцов. Их сражения близились к концу, скоро все разойдутся по камерам, кто-то останется обедать в столовой, хотя не многие к тому стремились, никто не хотел беспокоить Зефа и его семью, что всё ещё сидели за одним из столов, донося весёлый радостный смех до ушей суровых гладиаторов. По окончанию тренировок, Нагор поднялся со словами:
- Ну, бывай, брат, пора мне. Как бы не было приятно твоё общество, а голодать я себе позволить не могу, сам знаешь.
Чернокожий рассмеялся, вызывая непроизвольную улыбку на устах Тэрона, что вновь пожал его руку, а вскоре поднялся и сам, решив не задерживаться. Первым делом, мужчина со многими из бойцов направился в термы, надо было всё же омыться, дать возможность телу вновь расслабиться. Прошлая ночь, проведённая с любимой, подарила небывалое наслаждение, избавив от душевных и физических страданий. Но напряжение, вызванное беспокойствами за девушку, присутствовало, хоть Тэрон по-прежнему чувствовал на себе прикосновения Кьяры. Вода не способна смыть нежные, невидимые глазам следы её поцелуев, но ощущаемые всем сердцем. Она была в его мыслях… желанная никогда не покидала его. Так удивительно. Тэрон продолжал общаться, думать о сражениях, недругах, которых рано или поздно стремился настигнуть мечом, но все эти действия давались ему смутно. То есть они не имели прежнюю важность, мужчина размышлял только о своей воительнице. Она являлась его мечтой, уже осуществлённой, но не до конца. Омывшись, гладиатор вернулся в камеру, где на своей кровати, не вставая, так и отлёживался бедняга Галат. Его разбитая голова по-прежнему была перевязана, сквозь белую ткань были заметны проступившие капельки крови. Тэрон не без сочувствия глядел на него. Наёмник спал, и это было только к лучшему, ибо к разговорам сейчас воин был не расположен, а уж если учесть, какие темы обычно ведёт его сокамерник… стоило только порадоваться, что он пребывал в спячке. Когда стражник принёс еду, Тэрон отложил чашу для Галата, сам же принялся есть со своей. Он никуда не спешил, настраиваясь, что вечер будет долгим, а спать совершенно не хотелось, но что ещё можно было делать, находясь в четырёх стенах. Тэрона уже воротило от этой комнаты, в которой он провёл больше шести месяцев. Ключ от камеры всё ещё имелся у него, но им не дано воспользоваться, охрана может что-нибудь заподозрить, следовало всё же остаться на малой арене, пусть даже поедая свою кашу не далеко от Зефа и его жены с их маленькой девчушкой. На них хоть было приятно смотреть, чем на мрачность стен этой чёртовой тюрьмы. Очень скоро дверь камеры вновь отворилась, и вошли двое стражников. Тэрон выпрямился, откладывая трапезу, и задумчиво взглянул на охрану. Его желали видеть, но кто именно, не было пояснено. Мужчине особо и не было дела, он был рад тому, что хоть ещё на какое-то время не придётся отсиживаться в ненавистной ему клетке. В сопровождении охраны, он был направлен в иную комнату, где его поджидал человек, которого гладиатор никак не думал так скоро увидеть, тем более здесь. Но пока он направлялся к нему, пребывая в догадках, Тэрон даже не заметил, мчавшегося со всех ног Амфисса. Лекарь устремлялся к выходу, он бежал во дворец, прямиком к Кьяре. Так вышло, что врачеватель, будучи у одной из камер, случайно увидел объявившегося Бальдавира, и это не могло его не напугать. Ведь только сегодня утром он встретил Тэрона в комнате девушки… возле её постели… Он предупреждал, что дело окончится бедой, и вот для себя убедился, что именно так всё и происходило. Что оставалось делать? Конечно же мчаться к девушке, которую никак не могли поделить двое мужчин. Страх так затмил разум целителя, что он даже не задался вопросом, для чего собственно нужно беспокоить Кьяру, ведь если даже оба её воина сцепятся, фиванка могла только сама пострадать от этого. Глупый, глупый лекарь, ему необходимо было куда-то подевать свои эмоции, вот он стремглав и бежал к Кьяре. Амфисс ворвался в её комнату с таким безумством, будто за ним гнался сам Пелий с ножом в руке.
- Случилась беда!.. – завопил он, чуть не падая на ходу, затем вдруг затих, словно пытаясь совладать с собой, и с некой долей смущения взглянул на фиванку. - Ну, то есть, пока не случилась, но очень скоро может произойти. Ох, я знал, что всё закончится плохо, день начался с потрясений, а бедный Амфисс теперь должен будет повторно залечивать раны этих упрямых драчунов…, - целитель нервно расхаживал по комнате, словно разговаривая сам с собой, затем резко остановился, посмотрел на девушку, и, вспомнив, что самой сути происходящего так и не пояснил, сказал: - Бальдавир сейчас у Тэрона… - длительная пауза, ожидание бурной реакции от Кьяры, затем чрезмерно ненормальный вопрос: - Как думаешь, кто-нибудь из них уже мёртв? Ой, что это я такое спрашиваю… Нам надо срочно что-то предпринять!..
Тэрон входил в комнату без особого интереса. Он даже толком не вглядывался, кто стоит перед ним, глаза мужчины были опущены, он не выказывал ничего, кроме полного безразличия. Но когда его взгляд устремился на человека, пожелавшего с ним говорить, гладиатор изменился в лице. Бальдавир. Его ненавистный соперник, прежде еле живой лежавший в своей постели, ныне смотрел на него с ответной недоброжелательностью. Тэрон даже не брался гадать, что именно более всего гневило северянина: тот факт, что воин публично одарил его поражением, или быть может… чужеземец теперь был в курсе отношений гладиатора с его рабыней. Тем лучше, Тэрону было нечего скрывать, он лишь подумал, что в таком случае не следовало покидать Кьяру. Всё можно было бы решить и на месте. Однако за то время, что было дано мужчине на раздумья, он почти что отговорил себя от данной затеи, и вообще решил, что действительно с Бальдавиром ему толковать не о чем. И вот он здесь, выполз из своих покоев, не позабыв захватить с собою и кинжал. Тэрон не без усмешки глядел на это бессмысленное орудие защиты. Он способен придушить северянина голыми руками, если решится, пусть даже тот успеет вонзить в его тело своё тупое лезвие. Кто знает, как оно будет. Северянин не долго молчал, в сущности именно ему и следовало начинать разговор, и очень скоро Тэрон услышал то, на что казалось, даже отвечать не было смысла.
- Почему? – переспросил гладиатор, усмехнувшись уголком губ, затем его лицо вновь приобрело серьёзность. – Интересный вопрос. Думаю, если бы ты не знал ответа на него, то не пришёл бы сюда, говорить со мной.
Тэрон сумел увидеть во взгляде Бальдавира несколько иные намерения, нежели те, с которыми он мог явиться, как думалось по его вопросам. Нет, это было не любопытство, а подтверждение имеющихся фактов. Допрос, основанный на уже давно собранной информации. Как интересно. Внешне гладиатор был совершенно спокоен, он и не думал набрасываться на чужеземца, и вполне был готов ему всё открыто высказать. Чего ради ходить вокруг, да около. Бальдавир начинал из далека, выведывая ни весть что, ну так пусть слышит то, чего и добивается.
- Да, я просил тебя подарить ей счастье, - сказал мужчина понизив голос, его глаза являли того самого зверя, который когда-то стремился разорвать северянина, но сейчас он держался на прочной цепи. - Я хотел, чтобы ты спас её, я хочу этого и сейчас. Но та безопасность, которую ты можешь дать Кьяре, будет очень дорого ей стоить. Мы оба стремились исполнить лишь собственную волю, но я был не вправе решать за неё, как и ты не смеешь, - Тэрон поднял руку, направив указательный палец на северянина, медленно ступая по комнате, затем опустил ладонь, продолжая: - Ты можешь являться человеком чести, Бальдавир. Она уверяла меня в твоём благородстве. Но пока я убеждаюсь, что ты столь же слеп, каков был я сам, если думаешь, будто богатством можно обеспечить истинное счастье. И я, полагая так же и стремясь защитить Кьяру, чуть не совершил непоправимую ошибку.
Тэрон говорил не спешно, но жёстко, в каждом его слове звучала та сила, которую он был бы не прочь обрушить на всякого, кто встанет у него на пути. Воин с минуту молчал, пронизывая далеко не дружелюбным взглядом своего соперника. Но позже этот взгляд смягчился, став сдержаннее, ибо то, что мужчина собирался произнести далее, не могло не оживить согревающим теплом его сердце.
- Я люблю её, - молвил Тэрон не громко, но с прежней волей в голосе. - Люблю так сильно, что мог бы попытаться отнять твою жизнь во второй раз. Не появись Кьяра в нужное время, ты бы сейчас не стоял передо мной, - воин поравнялся с северянином, позволяя тому воочию увидеть всё, что творилось у него в душе. - Я был способен её отпустить, пусть даже и с тобой, но она сделала свой выбор, и отныне я никому не позволю неволить её. Ты хоть пытался услышать девушку, которую надеялся купить, как вещь, не имеющую душу?! Даже сейчас ты предпочёл явиться сюда, ко мне, вместо того, чтобы выслушать её. Выслушать и понять.
Такова правда. Они должны были решить всё один на один, но последнее слово оставалось только за Кьярой. Гладиатор не знал, что именно у них произошло, был ли сам разговор, или северянин действительно из любопытства заявился, ведомый теми словами, которые Тэрон сказал ему, когда решился сохранить моряку жизнь. Какое это имело значение. Мужчина не заявлял о своих правах на девушку, он лишь стремился объяснить самонадеянному северянину, что его рабыня являлась живым человеком, а не вещью, которую можно было получить, лишь её захотев. Бальдавир должен понять, что Кьяра имеет своё собственное мнение и ему следует подчиниться, пусть даже и против собственной воли. Ведь дело тут крылось не в простом нежелании уезжать, девушка любила, и воин всем сердцем её любил. Встав между их чувствами, чужеземец не сделает Кьяру счастливой. Он будет смотреть на фиванку и видеть того, кто всегда будет жить в её душе. Прошлая ночь нерушимо связала их. Никакое расстояние не способно это изменить, никакое богатство не сможет утешить боль, на которую моряк обречёт ту, к которой сам испытывает чувства, если не прекратит мнить себя её хозяином.
- Мы можем биться друг с другом до самой смерти, Бальдавир, но это ничего не изменит. Ничего, - Тэрон отвёл взгляд в сторону, затем вовсе отвернулся от своего соперника. - Вернись к Кьяре и послушай, что она тебе скажет. Со мною тебе дано лишь вновь скрестить мечи. Но правда в том, что твоя гибель способна принести мне пользу, а вот моя смерть тебе ничего не даст.
Тэрон не обернулся, он даже думал последовать к выходу. Хорошо, если Бальдавир хоть что-нибудь поймёт из сказанного. А если нет, тогда с ним тем более нечего лясы точить, воин уже не стремился браться за оружие, но если придётся, он будет к тому готов. Мужчина и так рассказал больше, чем следовало, и очень не хотел возвращаться к былым крайностям своего гнева. Один раз он уже чуть было не осквернил свою любовь. Второго раза не будет. Однако сражение неизбежно, если северянин продолжит навязывать своё. В таком случае его придётся поставить на место. Не ради своих пожеланий и прихотей, а ради той единственной, с которой Тэрон уже заключил крепкий союз, сделавший их одним целым. Ни власть, ни богатство не имеют в том силы, какою наделена взаимная любовь, способная вынести даже самые губительные испытания, что придадут ей лишь большей нерушимости, способной пронести это бессмертное чувство сквозь века.

 Отправлено: 06.06.12 23:42. Заголовок: Кьяра все еще пребыв..

Кьяра все еще пребывала в том состоянии, когда удивление приносит какой-то спор. Не на такой исход девушка рассчитывала. Кьяра умела говорить и убеждать людей, в этом не было никаких сомнений. Ей пришлось попрактиковаться в этом искусстве, когда она управляла деревней. Но, черт возьми, сейчас она была сбита с толку. Как это, разговор был не окончен, Бальдавир не дал договорить встал и вышел. Это не правильно, так быть не должно. Но, видимо, северянин был человеком горячего нрава поэтому недослушал, вспылил и посчитал нужным покинуть свои покои, пойти и развеяться. Так думала Кьяра, мало того девушка была даже уверенна в этом. Некоторое время она просидела в таком положении, пока не встала, вздохнула. Кьяра поправила волосы и прошла в комнату Бальдавира. Ей на глаза попалась та самая разбитая ваза, звук которой заставил ее быстрей действовать не так давно. Она подошла, присела на корточки и стала собирать осколки в ладошку. Такая красивая ваза, жаль, что разбилась. Видимо, когда Бальдавир приходил в себя, он сильно взмахнул рукой, задел вазу, стоявшую на тумбочке, та упала и разбилась, ведь была очень хрупкой. Уже несколько осколков рабыня рассматривала в своих руках, что блестели в лучах солнца. Так неожиданно ей в голову ворвались картины прошлого, как билось множество другой посуды, тарелок ручной работы, кастрюль, и всего прочего, как горели дома…. Кьяра прикрыла глаза и вновь ушла в воспоминания. Девушка настолько забылась, что сжала руку, и в реальность ее привела боль. Кьяра посмотрела на свою ладонь, с которой уже мелкой струей потекла кровь. Несколько осколков застряло в ее ладони. Девушка поморщилась, после чего ловко извлекла все осколки из своей кожи. Это не составило огромного труда, ведь ваза разлетелась не на мелкие кусочки, а наоборот. Чьи-то умелые руки даже могли бы ее склеить. Кьяра отложила осколки обратно на землю и всмотрелась в свою кровоточащую ладонь. С видом крови к ней вернулись все те воспоминания о былом. Как бы она сильно не любила Тэрона, в каком бы состоянии не пребывала сейчас, фиванка никогда не забудет о том, что потеряла, о людях, которых не смогла защитить, об ее родных. Её же собственная кровь напомнила ей о том, как проливалась кровь ее сородичей, как блестели мечи разбойников в лучах солнца… и Кассий. Мужчина, которого, как нужно было полагать, Кьяра любила еще с давних времен. И даже тогда, когда он пропал с разбойниками, девушка думала, что любила его. Но когда он вернулся и сам же повел этих людей… что-то внутри Кьяры перевернулось. Любовь обратилась в ненависть. Да и было ли это любовью? Нет, скорее простая девичья увлеченность. Сейчас Кьяра испытывала гораздо большее к Тэрону и эти два чувства никак нельзя было сравнить. Вот она любовь, теперешняя. Девушка смотрела на окровавленную ладонь и чувствовала, насколько ненависть к человеку, брату лучшей подруги, также утерянной, возрастает в ней. Хотя, с другой стороны, его можно было поблагодарить за то, что рабыня встретила Тэрона и хоть немного, но была счастлива. И если боги помогут, Кьяра никогда не познает тех ужасов рабской жизни, о которых рассказывала Мирена. Наконец, призраки прошлого ушли в небытие. Девушка осмотрелась вокруг, тогда прошла к небольшой тумбочке открыла ее. Как и рассчитывала, там она нашла небольшую метёлку с совком. Еще дома у нее, такие вещи хранились в подобных едва приметных шкафчиках. Кьяра взяла метелочку, и замела на савок все осколки, после чего вынесла и выбросила осколки в мусор. Никто все равно не будет уже склеивать эту бывшую чудо-вазу. Расправившись с осколками, Кьяра вновь посмотрела на свою ладонь, ее нужно было промыть. Девушка бросилась через свою комнату к выходу, но там ее настиг Амфисс. Он влетел и стал что-то кричать. Кьяра инстинктивно спрятала руку, и смотрела недоуменным взглядом на лекаря. Он стал причитать, кричать о том, что какая-то беда, что он знал, что все так и случится. На мгновение Кьяра и сама испугалась. Она широко раскрытыми глазами смотрела на лекаря и первое, что пришло в голову: «Неужели кто-то узнал о том, что Тэрон был здесь?» - в таких мыслях не было ничего необычного, ведь в отсеке, где жили гладиаторы, прекрасно могли видеть, что мужчины не было на месте всю ночь. Чего стоит один Галат, уж он явно не пропустил бы того, что его сокамерник отсутствовал. Словом, Амфисс напугал Кьяру, но оказалось все еще хуже.

- Как у Тэрона?

Ошарашено переспросила Кьяра с широко раскрытыми глазами, по-прежнему скрывая свою руку. А лекарь продолжил дальше говорить какие-то глупости, как показалось фиванке. Она некоторое время просто стояла на одном месте. Её глаза взволнованно забегали по полу. Кьяра вполне осознавала, что может произойти и была практически солидарна с Амфиссом, но если идти только на поводу у своих эмоций, то с этого ничего хорошего не выйдет. Поэтому фиванка собралась с мыслями, тяжело и глубоко вздохнула. Она понимала, что Амфисс в некой степени прав, оба мужчины могли вновь подраться за нее. Тем более если Бальдавир отправился к Тэрону, значит, каким-то образом он понял, что гладиатор был любовником Кьяры. Тем человеком, которому девушка отдала свое сердце. Или же, самый банальный вариант, который даже заставил Кьяру слегла улыбнуться – это: Бальдавир увидел, насколько Тэрон хорош в бою и пойдет просить воина, что бы тот расправился с этим якобы избранником Кьяры. Но конечно же фиванка склонялась к первому варианту больше. Да и здесь не было настолько глупых людей, сам Бальдавир не был идиотом, что бы так поступать. Ели он отправился к Тэрону, значит, действительно все понял.

- Бальдавир был вооружен?

Спросила Кьяра. Девушка настолько задумалась, что уже забыла о своей руке, которую пыталась скрыть от лекаря. Его причитания – это последнее. Что ей сейчас нужно было.
- Да, нет… не знаю. Он промчался мимо, я потом узнал, что…, - Амфисс резко замолчал, нахмурился, а взгляд его упал на руку девушки, он увидел, как с ладони медленно стекают капли крови на пол. Его словно перемкнуло. Он подошел к девушке, взял ее за руку и повернул ладонью к себе. - Боги всемогущие – это еще что?
Воскликнул пораженно лекарь, наблюдая глубокие порезы на ладони Кьяры. Рабыня поджала губы, она чувствовала и посильней боль, нежели от порезанной ладошки. Она ведь уже шла исправить эту случайную неприятность, но тут, как на зло появился Амфисс.
– Как ты умудрилась? Как вы вообще умудряетесь на ровном месте калечить себя. Могу ли я отдохнуть, или нужно специально заниматься мазохизмом, что бы окончательно довести лекаря?

- Амфисс.

Спокойно обратилась Кьяра, но лекарь продолжал ругаться, он уже рылся в своей сумке и не обратил никакого внимания на обращение девушки, пока она повторно не крикнула, и даже не тряхнула его здоровой рукой.

- Амфисс, послушай! Все в порядке, я сама справлюсь с этими порезами, сейчас…

Кьяра не успела договорить, лекарь схватил ее за руку, уже держа какую-то бутылку и белые тряпки для перевязи.
- О нет, ты от меня так просто не отделаешься. Как ты порезала руку?

- Не аккуратно собрала разбитую вазу в комнате Бальдавира. Но давай не об этом. Ты уверен, что он пошел именно к Тэрону, а не в какое-то другое место?

- Уверен, - отрезал лекарь, уже полив ладонь Кьяры какой-то пекущей жидкостью, от чего девушка поморщилась, но не издала ни звука. А после он быстро стал перематывать ее руку, что-то говоря о снадобье, по восстановлению сил, которое Кьяра, кстати говоря, еще выпить не успела. Но девушка об этом просто умолчала, и молила богов, что бы лекарь не увидел полную чашу с этим лекарством у нее на столе. Далее девушка покорно приняла все его процедуры. Лекарь что-то причитал о том, что нужно бы вообще зашить, но Кьяра не была с ним согласна. Она много раз уже получала такие, скажем, бытовые ранения. В них нет ничего смертельного, рана сама собою срастется. Но также фиванка удивлялась преданности лекаря своей профессии. Он видел, когда человек ранен, независимо от того, кто это раб или какой-то знатный вельможа, все равно шел на помощь и не отказывал в лечение. Мало того, даже делал это, когда его не просили. К примеру, Кьяра даже заплатить не могла, а он делал все это безвозмездно. Это вызывало огромное уважения фиванки к Амфиссу.

- Ты говорил нужно что-то предпринимать.

Напомнила девушка. Амфисс кивнул, завязывая последний узел, а Кьяра продолжила говорить.

- Но что я могу предпринять, меня не пустят туда, к гладиаторам. Я же уже не разношу пищу, и всем известно, что на данный момент я должна находиться во дворце, меня даже не выпустят отсюда.

Кьяра стала лихорадочно мыслить, что бы она могла сделать. Но в итоге, не приходила ни к каким идеям. Разве что втихаря попробовать сбежать и обойти всю охрану, но это было нереальным. Ведь с таким успехом тогда можно было бы спокойно сбежать. Разве что надежда вся на Амфисса. Кьяра красноречиво посмотрела на лекаря, и он все понял, чего от него хочет девушка. В конечном итоге мужчина отрицательно мотнул головой и сказал, что он ничего не сможет сделать. Тогда Кьяра мягко улыбнулась. Она подумала о Тэроне и представила возможный разговор гладиатора с Бальдавиром. Несмотря на то, что бы не сказал северянин воину, Тэрон не станет его убивать. Кьяра не просто верила в это, потому что была влюблена в мужчину. Нет, фиванка знала об этом, доверяла Тэрону. Она видела в мужчине мудрого человека и знала, что он не убьёт Бальдавира. Хоть и много раз об этом говорил даже ей. Тэрон не убийца – он воин, очень часто повторяла Кьяра себе эти слова, в которые сама же и безоговорочно верила и не зря. Фиванка смогла почувствовать Тэрона и в своих чувствах не ошибалась. Девушка посмотрела на лекаря.

- Ничего не случится. Тэрон не глупец. Он не станет убивать Бальдавира, что бы тот ему не наговорил. Все будет в порядке.

Амфисс вновь разволновался и с подозрением посмотрел на Кьяру, попросил следить за своей рукой. Лекарь сказал Кьяре, что разведает обстановку и в случае чего попытается остановить мужчин.

- Нет, не стоит, Амфисс. У тебя и без того много работы.

Слова Амфисса были заманчивыми, хотелось, отправить его туда, для пущей достоверности. Но что значит вера, как бы Кьяра верила в Тэрона, если бы отправила туда Амфисса. Она бы изменила и себе и своей вере в любимого мужчину. В конечном итоге лекарь счел, что слишком переживает и ему лучше вообще находится подальше от всего этого, развернулся, и сказав что-то на прощание покинул комнату. Кьяра осталась в одиночестве, несколько растерянна и взволнована, но тверда в своей вере. Она посмотрела на перевязанную ладонь и села на кровать, улыбнувшись уголком губ. «Все будет хорошо».
А тем временем, Бальдавир в конечном итоге опустил руку с рукояти кинжала. Он знал, на что был способен гладиатор в ярости, и не хотелось вновь сцепится с ним в бою, ведь нападение может настичь северянина еще в первый день отплытия. Морские разбойники с ограблениями не ждут. Мужчина должен оставаться в форме. Но и уехать, оставив все просто так – он не мог. Бальдавир любил Кьяру, и теперь даже сильнее, чем ему самому казалось. Что тому послужило, неизвестно – возможно появление на горизонте еще одного мужчины, а может более близкое знакомство с рабыней. И теперь он пришел к гладиатору за ответами.
- Мы оба стремились исполнить лишь собственную волю, но я был не вправе решать за неё, как и ты не смеешь, - говорил Тэрон. Бальдавир сел за стол и смотрел на гладиатора.
- Она женщина, а они идут на поводу у своих эмоций. Я могу забрать ее из этого ада, который устроит ей Флиант, как только я уеду. Она ударила его однажды, а царь такой человек, что подобного не забывает. И если я уеду без нее, она будет жестоко наказана. Так кто же из нас эгоист, я хочу спасти ее!
Может, Бальдавир и был прав, но с другой стороны он мог просто выкупить для Кьяры свободу без принуждения быть его женой, но такой широтой души северянин не обладал. Подобный вариант даже не приходил ему в голову. Он просто не мог купить и отпустить девушку… это было бы свыше его собственных сил.
- Люблю так сильно, что мог бы попытаться отнять твою жизнь во второй раз. Не появись Кьяра в нужное время, ты бы сейчас не стоял передо мной, - Бальдавир сделал вид, что не слышал эти слова Тэрона, лишь по окончанию их сам горячо заявил, резко поднявшись из-за стола.
- Я также люблю ее! – парировал Бальдавир. – Ты думаешь, что раз я богат, то Кьяра просто моя прихоть. Мне захотелось и я пытаюсь добиться ее? Ты ошибаешься, она мне дорога, это такое чувство, когда понимаешь, что только с этой женщиной ты бы соединил свою жизнь.
- Я был способен её отпустить, пусть даже и с тобой, но она сделала свой выбор, и отныне я никому не позволю неволить её. Ты хоть пытался услышать девушку, которую надеялся купить, как вещь, не имеющую душу?! Даже сейчас ты предпочёл явиться сюда, ко мне, вместо того, чтобы выслушать её. Выслушать и понять, - Бальдавир посмотрел на Тэрона, и отвел взгляд. Он понимал, что гладиатор прав. Прав во всех смыслах, но северянин так не хотел принимать эту реальность. - Мы можем биться друг с другом до самой смерти, Бальдавир, но это ничего не изменит. Ничего. Вернись к Кьяре и послушай, что она тебе скажет.
Некоторое время Бальдавир молчал. На угрозы гладиатора северянин не обращал внимания, делал вид, что не замечает. Тэрон, по всей видимости, собрался уходить, но остановился на месте. Моряк же даже не смотрел на воина. Также сверлил одну точку где-то в стене, пока не поворачиваясь к Тэрону произнес.
- Вы любовники? – Бальдавир обернулся, а тогда уже непосредственно с мужской прямотой спросил, хотя ответ уже заранее знал, каким будет. – Ты спал с ней?
Во всяком случае, северянин примет правду и тогда уже сделает свои выводы, по поводу его же дальнейших действий. Он приехал на остров, свой любимый остров и обрел здесь любовь… безответную любовь.

 Отправлено: 09.06.12 03:05. Заголовок: Северянин постепенно..

Северянин постепенно, но верно начинал испытывать терпение мужчины. Да, не малую роль в данном раздражении играла личная неприязнь. Но и она не стала бы проявляться так явно без значительных причин. Напыщенный собственник. Это же как нужно одичать в морских просторах, чтобы, несмотря на разумные отговоры продолжать настаивать на браке с девушкой, которой он не нужен. Тэрон обращался к нему не без упрёка, чем вызвал мгновенную защиту, Бальдавир заикнулся, что гладиатор поступал не менее эгоистично. В чём же? В том, что был готов пожертвовать своими чувствами к Кьяре, только чтобы она находилась в безопасности? В этом заключался его эгоизм?! Или может быть в том, что мужчина сохранил жизнь своему сопернику, не вспоров разом его брюхо? Бальдавир ничего не знал о Тэроне, как и не имел понятия, что испытывал воин, когда однажды принял решение отпустить любимую с чужеземцем. Но всё это происходило до того, как мужчина убедился, что Кьяра хочет остаться с ним. С ним, а не с этим зажиточным дружком его врага. Разве может Тэрон оставить девушку после того, что между ними было и есть. Но в отличии от Бальдавира, гладиатор в первую очередь думал о счастье своей единственной. Даже несмотря на то, что их любовь была взаимной, Тэрон никогда бы не стал удерживать Кьяру насильно. А этот морячок, едва вырвавшийся из объятий смерти, так ничему и не научился, надеясь любыми способами увезти с собой фиванку, которая давно дала ему понять, что быть с ним не желает. Гладиатор разделял мнение Бальдавира лишь в одном: он так же хотел спасти Кьяру. Но не связывать же её, сажая на корабль северянина, позволяя ему после делать с ней всё, что ему в голову взбредёт. Достойное спасение, ничего не скажешь. Просто омерзительно. Разумеется, Бальдавир будет недоволен словами воина, ведь тот не поддерживал его гнусных намерений, более того, Тэрон говорил правду, которую моряк, судя по его лицу, даже в мыслях не допускал. И смел ещё после этого называть гладиатора эгоистом. Мужчина мог бы заткнуть его, не применяя силу, но он предпочёл вовсе уйти, и закончить эту бессмысленную болтовню. Однако, следующий вопрос, заданный чужеземцем, заставил воина остановиться. Северянин поинтересовался, являлись ли Тэрон и Кьяра любовниками, более того, Бальдавир проявил прямоту, уже буквально залезая к ним в постель. Как же это не понравилось гладиатору, его допрашивали, словно он был обязан заявлять о каждом своём шаге. Былое проявление интереса со стороны северянина ещё можно было воспринять спокойно, но это… было уже слишком. С кем моряк его спутал? С себе подобным, что станет развивать столь интимные темы? Лихо он возомнил себя хозяином девушки, чтобы интересоваться, с кем она состояла в интимной близости. Не твоего ума дело - уже думал ответить Тэрон, но сдержался, продолжая смотреть в сторону выхода, стоя спиной к чужеземцу. Он был готов вломить ему за его надоедливые вопросы, ответы на которые северянина совершенно не касались. Кто он таков, чтобы гладиатор отчитывался перед ним, когда сама воля богов была бы для него пустым звуком?! Тэрон повернулся к своему сопернику, обращая на него дикий, не человеческий взгляд. Он долго пребывал в безмолвии, изучая глаза северянина, в которых надеялся отыскать хоть что-то разумное. И этот пренебрежитель людской воли видит себя мужем Кьяры? Несчастной будет та женщина, которая будет носить под сердцем ребёнка от такого мужчины, чья любовь не имеет уважения, ей свойственно лишь повелевать теми, кого она для себя изберёт.
- Порою молчанием можно сказать больше, чем словами, - нарушил длительную тишину гладиатора, уже в менее грозном тоне, но по-прежнему без явного расположения. – Не вижу смысла оглашать то, что и так предельно ясно. Теперь ты понимаешь, что всё куда сложнее, нежели кажется. Не берись обманывать сердце женщины, ибо оно мудрее и чище. И если в нём живут искренние чувства, их не подчинить, как и невозможно их уничтожить.
Тэрон говорил это к тому, если вдруг Бальдавир надумает переубеждать Кьяру, пытаясь внушить ей, что она без боли сможет позабыть о гладиаторе. Эмоции… женщины… Бальдавир всё обобщал, даже любя девушку, он ни во что не ставил её чувства. Она отдала своё сердце не ему, и одно это уже настраивало северянина против неоспоримой действительности, внимать которой он не хотел. Зато Тэрон вполне был готов высказать всё, как оно есть, раз уж моряк так желал продолжить их беседу.
- Ты говоришь, что она тебе дорога, смело заявляешь о своей любви к ней, а сам из последних сил цепляешься за доводы о жестоком наказании, которое может грозить Кьяре. Мне известно, на что способен твой ничтожный царь. Но ты не прикрывайся благочестивыми стремлениями защитить девушку, чьё спасение в первую очередь идёт на пользу тебе, - воин молвил так не потому, что не терпел чужеземца, а скорее пытался открыть ему глаза на происходящее, ведь правда в том была, и её трудно не углядеть. – Есть множество способов освободить человека. Но ты предпочёл сделать Кьяру своею женой. Я смог бы смириться с этим, если бы она сказала мне, что хочет того же. Я не вправе удерживать её и не стану этого делать, но и ты дай ей возможность выбирать. Насильно забрать её я не позволю, да и силой ты ничего не решишь.
Воину было всё равно, поймёт его Бальдавир или нет. Даже если и согласиться с его словами, вполне может сделать всё по-своему. Но факт таков, что нежеланного мужчину фиванка никогда не примет, что бы не предпринял моряк, дабы иметь власть над нею. И неужели ему был бы приятен подобный брак? Это больше напоминало какое-то насилие над собой и над любимым человеком. Даже странно обсуждать данную тему столь долго, когда всё было очевидно. И самый горделивый упрямец может принять мудрое решение, если его чувства искренние. Пусть же Бальдавир будет верен своим словам, и начнёт думать не о собственном благе, ведь сам он не стал бы подчиняться чьим-либо желаниям, если бы не разделял их. Вот и пусть задумается и не смеет игнорировать волю девушки, которую якобы любит.
- Говоришь, в ней преобладают эмоции. Присмотрись повнимательнее, хоть раз загляни ей в глаза, а не показывай спину, и ты получишь ответ. Хочешь спасти её? Так убереги Кьяру для начала от самого себя. Я приму любое её решение, но сможешь ли это сделать ты? Способен ли проявить чувства не в осуществлении собственных желаний, а в согласии с выбором, который сделает Кьяра? Я полюбил в ней свободную душу, а тебе она была отдана, как твоя рабыня, подобным образом ты с нею и обращаешься, стремясь заполучить её, как свою собственность. Мне жаль тебя, Бальдавир, ибо ты желаешь соединить жизнь с девушкой, которая с тобой познает то же рабство. Любовь не должна пренебрегать волею другого человека, вынуждая его испытывать ответные чувства. Ты хочешь спасти не Кьяру, а себя от тоски по ней. Забрав её силой, ты будешь наблюдать в ней то же отчаяние и безысходность, от чего станешь несчастен сам. Я желаю для неё лучшей судьбы. Прими она твоё предложение, я бы не смел тому воспротивиться, Кьяра достойна быть счастливой. Но нужно уважать её решение, сколько бы отрицания оно у нас с тобой не вызывало. И если она решит остаться… я сделаю всё, чтобы защитить её, ценою собственной жизни. Пусть этого будет недостаточно, но я обеспечу ей безопасность, и твой царь мне в том не помеха.
Тэрон не сомневался, что справится, хоть и сознавал: случиться может всякое. Но он будет готов ко всему. В глубине души мужчина по-прежнему хотел, дабы Бальдавир увёз отсюда Кьяру, но разве будет правильно вот так с нею поступать? Позволить другому любить её… называть своею женой… проводить с нею ночи и встречать рассветы… и знать, что она несчастна с северянином. Гладиатор не сможет с этим жить. И если бы он знал, что может навсегда потерять девушку, он бы оставил всё раньше и не посмел бы к ней прикоснуться. Но Тэрон и Кьяра дали волю своим чувствам и не жалели о том, что между ними произошло. Однако сколькие пытаются разлучить их… и будут пытаться, но дано ли заковать любовь в цепи? Можно ли запретить ей быть? Она есть и двое будут бороться за неё, иначе зачем нужна вообще эта борьба.
- Поговори с нею, Бальдавир, и не оскорби её выбор, - Тэрон направился к выходу, теперь уже стремясь уйти окончательно, он достаточно высказал. – Когда-то у Кьяры отняли вольную жизнь, не лишай её свободы слова.
Иначе я найду тебя, и беседовать мы будем на более простом языке. Мужчина вышел из комнаты, и его тут же встретили двое стражников, всё это время ожидавших гладиатора у двери. Следовало вернуться в камеру, но направляясь к ненавистной клетке, в сопровождении охраны, Тэрон понимал, что не желает вновь сидеть взаперти. Оказавшись возле камеры, воин остановился, не сделав более ни шагу. Мгновение раздумий, и Тэрон последовал совсем в иную сторону, даже не вслушиваясь в возмущённые возгласы стражи. Как же ему всё это надоело. Все эти глупые шестёрки царя, установленные им правила и сам этот остров с его порабощёнными душами. Уходя, гладиатор очень скоро ощутил на своём плече руку одного из преследователей. Удар с локтя и охранник повалился навзничь, сам Тэрон даже не замер, продолжая идти по коридору и слышать за спиной одобрительные крики бойцов, завидевших происходящее через малые решётчатые окошки в дверях. Второй стражник спешно обнажил меч и, нагнав мужчину, уже замахнулся для удара. Тэрон резко развернулся, перехвати вооружённую руку, а самого стражника припечатал к стене, когда в коридоре неожиданно появился Мелиагр. Он и в этот раз отогнал стражу, предотвратив неуместные кровопролития, и не спуская с Тэрона поражённого взгляда. Тот не посчитал нужным на него ответить и вновь последовал как можно дальше от тюрем. Наставник не остался позади, идя за мужчиной, чему тот был ещё менее рад.
- Имеются ли пределы у твоего гнева?
Вновь начались неуместные вопросы, исход которых всегда один – пустая трата времени. Но Тэрон всё же ответил.
- Только когда я даю ему выход.
Мужчина направлялся во двор, туда, где у него была возможность увидеть бескрайний небосвод, а не тёмный потолок, ежечасно взирать на который уже немыслимо устали глаза. Он надеялся, что наставнику будет достаточно одного его ответа, однако Мелиагр продолжил наступать:
- Но сам ты окажешься в западне. Царь не одобрит столь частых нападений на его людей. А гладиаторы, Тэрон… они же всё видят.
Воин замедлил шаг, затем остановился, посмотрев через плечо на Мелиагра.
- И что после этого? Могут внезапно принять мою сторону? – спросил мужчина не без иронии в голосе. Отвернувшись от наставника, он вновь последовал вперёд со словами: - Что, интересно, мешало им это сделать полгода назад.
Тэрон открыл дверь и вышел на малую арену, вдыхая полной грудью свежий воздух, его зелёные глаза восхищённо созерцали просторы облачного неба. Здесь он пробудет до наступления ночи, а может и дольше. Тем, кто пожелает вернуть его в клетку, придётся серьёзно поднапрячься и каким-то чудом выжить после этих никчёмных попыток. Где-то рядом стоял Мелиагр, почти сразу сказавший:
- Твоё недоверие. Ты часто отталкиваешь тех, кто хочет помочь тебе.
Тэрон усмехнулся.
- Скорее удержать меня.
- И тем самым сохранить тебе жизнь, - не отступал наставник, его больше заботило соблюдение правил, чего он и желал добиться от гладиатора, открыто проявлявшего неподчинение. – Сколько уже можно идти по тропе риска.
Воин знал, что Мелиагр ничего так не страшился, как лишиться своего дома. Если конечно данную тюрьму можно считать таковой… Само осознание того, что Тэрон однажды сбросит Флианта с его трона и освободит рабов, вводило наставника в ужас. Ему было некуда идти, он никогда и не думал покидать Наксос. И тут появился человек, способный породить эти мысли в сознании остальных бойцов. Бывший гладиатор не мог допустить этого.
- А здесь разве предоставляется иной путь? – Тэрон посмотрел на Мелиагра, чьё молчание уже дало ему точный ответ, который он ведал и сам, после его озвучив: - Путь верности тирании и жалкого поклонения ей. Мы так часто заговариваем об этом, но не приходим ни к чему. Я и сейчас не вижу смысла устраивать поиски истины в моей душе.
- В чём же ты тогда видишь смысл? В мести?
Тэрон ударил себя в грудь, туда, где билось его сердце.
- Он здесь. К иному прислушиваться не стоит.
Слова мужчины заставили наставника задуматься, отчего некоторое время оба внимали тишине. Видимо, не ожидал бывший гладиатор от Тэрона подобных заключений. Полагал, что он способен слушать только самого себя, но в его сердце ведь жили чувства к рабыне, которая вполне могла его изменить.
- Любовь этой девушки явила тебе сокровенные тайны, которым был бы не в силах научить ни один мудрец. Но данное чувство переносится тяжко.
- Тяжко закончить жизнь и никогда не узнать этого.
Но Тэрон вполне разделял мнение наставника, касаемо тяжкого бремени, на которое обрекает тайная любовь. А она является именно тайной, ведь двум рабам недозволенно испытывать подобные чувства. Рабы… и вновь это омерзительное слово, которое мужчина никогда не признает, сколько бы его не пытались запирать в клетке. В отличии от многих иных бойцов, смирившихся со своею участью, гладиатор не оставлял надежду. А с появлением Кьяры в его жизни, Тэрон только и думал о свободе, о мире, в который вернётся вместе с ней, сперва расквитавшись с Флиантом и его двуличными слугами. И будто догадавшись о помыслах мужчины, Мелиагр вскоре сказал:
- Сколько же душ ты отправишь в подземный мир…
Тэрон долго оставался безмолвным, смотря прямо перед собой.
- Много, - тихо ответил он позже, и данное слово прозвучало как приговор.
- И ты позволишь себе предстать перед нею таким? – Мелиагр был поражён услышанным, и даже немного встревожен. – Любви нет места на войне. Какую бы силу она не имела, ей суждена гибель.
Смелые речи, даже слишком. Но если они и произносились, чтобы задеть или уязвить воина, то явно были брошены на ветер.
- Ты судишь о любви, как человек, который ничего о ней не знает.
- А ты рассуждаешь о битвах так, словно ты бессмертен, Тэрон. Одному воину не дано свергнуть царя, я прежде говорил тебе это. Ты безжалостен к самому себе, а ведь у тебя есть возлюбленная, ради которой следует соблюдать осторожность.
Вот ведь как. Наставник осуждал его за желание избавить людей от тирана, обернув всё таким образом, что и Кьяра может отвернуться от Тэрона, стоит ей осознать его жестокие стремления. Ну, так, она о них знала, совершенно всё. И это не отвернуло любимую, ведь гладиатор стремился предотвратить дальнейшие несчастья, которым могут быть подвергнуты и другие люди, ныне свободно живущие вдали от безволий.
- Снося унижения, которым её могут подвергнуть, пока я буду, подобно вам, соблюдать глупые правила и законы. Ты учишь гладиаторов бесстрашию победителей, но одобряешь затею переждать в кустах, пока недруги мимо не пройдут. Этот ли заячий манёвр достоин звания воина?
- У рабов не многое спрашивается, - отчасти поутих в своих напорах Мелиагр, что можно было вполне принять за потаённое согласие. - Нас всё равно мало, в открытом сражении мы не выстоим.
Тэрона эта действительность ничуть не сбивала с намеченных целей. Он ведь собирался всё проделать один.
- Значит, не стоит действовать на глазах у врага.
Мужчина обращался больше к самому себе, что ещё менее понравилось бывшему гладиатору.
- Не впутывай никого, и сам откажись от данной затеи.
- Только потому, что ты боишься внешнего мира, не зная, как жить в нём? – затронул Тэрон самую суть, не страшась ударить по больному, правду не утаишь, какой бы печальной она не являлась. – Оставайся. Уж к свободе тебя никто принуждать не станет.
Воин хотел закончить разговор, он уже стал отдаляться к своему привычному месту под навесом, где-то вдали были слышны раскаты грома, предупреждающего о наступлении дождя.
- Я могу помешать тебе, Тэрон.
Мужчина остановился, некоторое время обдумывая услышанное. Он не мнил себя непобедимым, и прекрасно знал, что найдётся кто-либо сильнее и находчивее его. Иной вопрос, как многим хватит смелости попытаться доказать это. Тэрон обернулся к наставнику и молвил, разведя руками:
- Тогда не медли, иначе твои слова не будут иметь вес.
Затишье. Двое мужчин не отводя взглядов, смотрят друг на друга, один ждёт, второй думает, а стоит ли. Возможно, что Мелиагр пожалел о своих словах, а может, просто решил подождать более подходящего момента, дабы осуществить сказанное. Так или иначе, он ничего не ответил, просто ушёл. Тэрон не долго смотрел ему вслед, опустившись под навесом, он продолжил вглядываться в темнеющее небо. Очень скоро полил дождь. Мужчина любил бывать на улице в подобное время, когда не было столь жарко, и можно было спокойно послушать стук капель по крышам. Мысли понемногу возвращали его к главному. К девушке, без которой порою дышалось тяжело. Бальдавир, несомненно, направился к ней сразу же по окончанию их разговора. Остаётся надеяться, что он хотя бы выслушает Кьяру, не станет на неё давить. Для мужчины ничего не значили сторонние угрозы, он только и думал, как бы фиванке никто не навредил. Она не являлась слабой, отнюдь. Его единственная могла за себя постоять, но всё же… не в том случае, если ей придётся столкнуться с воинами царя. Этого никак нельзя было допустить, даже если северянин будет настаивать, Тэрон знал, что Кьяра не уедет с ним. Быть может напрасно… но он и сам без неё не мог. Да, он хотел её уберечь, и был готов принять всё, как она решит, пусть даже расставание дастся мужчине очень нелегко. Но он сознавал, что любимая останется, и потому предпринимал всё, дабы ей ничто не угрожало. Тэрон сидел под навесом, устремляя взор к небесам, сквозь рокот грома и шум дождя он не расслышал частых шагов в свою сторону. Но когда опустил глаза, то увидел перед собою ребёнка. Ту самую маленькую белокурую девочку по имени Иола. Она забежала под навес, и остановилась перед воином, смотря на него большими заинтересованными глазками, голубоватого цвета. Тэрон так же глядел на неё, не зная, для какой надобности малютка решила подойти к нему. Она помнила, как гладиатор защитил её от стражника, и видимо это подтолкнуло девочку приблизиться к, с виду грозному, мужчине. Она ничего не произнесла, даже не пыталась, просто протянула ему свою маленькую ручку, и Тэрон взял её в свою ладонь. Затем ему пришлось встать, и тогда Иола повела его в столовую. Туда, где всё ещё сидели Зеф и его супруга Батия. Они внимательно следили за действиями своей малышки, и были очень рады приходу гладиатора. Тэрону ничего не оставалось, как принять приглашение, и остаться с ними. И он был не менее признателен за подобное внимание. К тому же от ребёнка, смотря на которого, мужчина невольно задумывался о том, что хотел бы иметь однажды такую же прекрасную дочь от своей любимой.

 Отправлено: 09.06.12 22:23. Заголовок: Бальдавира волновало..

Бальдавира волновало только одно, и он задал этот вопрос, который его тревожил. Хотя, северянин и без того прекрасно знал, чем все обернется и закончится. Еще тогда в пылу сражения он и подумать не мог, что гладиатор так агрессивен, потому что его девушка была рабыней Бальдавира. Но ведь моряк не собирался ничего плохого ей делать и ни к чему не принуждал. Это было всего раз, тогда она просто лишила мужчину терпения. А сейчас, все больше северянин любил девушку, и когда узнал, что у нее есть кто-то другой, ему не составило труда сопоставить все факты и понять, что этим человеком есть Тэрон. Он не спроста в конце оставил жизнь Бальдавиру, и, кстати говоря, сказал, что это заслуга Кьяры. Удивительно, как северянин сохранял спокойствие, сколько негатива следовало со стороны гладиатора. Но морскому разбойнику было плевать. Он хотел Кьяру, он видел только эту девушку своею женой, и не желал никого другого. Бальдавир никогда не думал, что встретит девушку, в которую влюбится мгновенно, и в итоге она не будет отвечать ему взаимностью. Безответная любовь – это такое тяжкое бремя. Бальдавир смотрел на Тэрона и отважно встретил его агрессивный взгляд, ожидая ответа мужчины.
- Порою молчанием можно сказать больше, чем словами, - ответил Тэрон, уже этого достаточно было, что бы Бальдавир осознал все, что ему хотелось знать. Тэрон не отрицал, а подтвердил все, хоть и не прямыми словами, но и без них все было предельно ясно, так как гладиатор и выразился. Бальдавир прикрыл глаза. Почувствовал, как его веки отяжелели, и опустил взгляд к полу. Он едва слышно кашлянул, что бы справится со своими эмоциями. Да, в конечном итоге, кто такой Бальдавир? Он приехал сюда, только недавно, хоть и не в первый раз, а Кьяра… она узнала Тэрона до северянина, возможно, если бы их знакомство произошло в обратном порядке, то девушка выбрала бы Бальдавира. Именно на это надеялся Бальдавир, точнее сказать не надеялся, а эта мысль лишь едва его успокоила.
- Множество способов освободить человека? – повторил удивленно Бальдавир. Он едва удержал себя, что бы не спросить, каких именно. Но судьба свидетельница, что он даже не додумался освободить Кьяру из этого кошмара просто так. Мало того, ему и мысль такая в голову не приходила. – Возможно, гладиатору кажется, что все так просто, но ты ошибаешься.
Бальдавир не стал объяснять, в чем именно ошибается Тэрон, это было бессмысленно. Но северянин знал, что владельцы рабов покупают людей у торговцев за огромные деньги, поэтому не каждый стремится продать того или иного раба, особенно если этот раб способен приносить еще больший капитал, как в случае с Кьярой.
- Мне очень тяжело удалось выбить согласие Флианта на то, что бы он продал мне ее. У него на Кьяру большие и омерзительные планы. Да, я готов взять ее в жены и уберечь от этого, пусть даже с собственной выгодой, и плевать, что я эгоист! – говорил морской волк. Но это он делал зря. Оставалось удивляться, как Тэрон, проявляющий прежде такой жаркий пыл и неиссякаемую ярость по отношению к своему сопернику сейчас спокойно выслушивал его упрямые позиции. Несмотря на то, что Бальдавира числили к хорошим людям, но он был богат, а богатые люди всегда обладают некой степенью эгоизма, несмотря даже на благородство и добрые помыслы. В данный момент, гладиатор вел спокойную беседу, пытаясь вразумить северянина, тем самым показывая свою сдержанность и умение контролировать себя.
- Я не стану забирать ее насильно, - ответил Бальдавир. – Никогда в жизни я не позволю себе поступить так с любимой женщиной, поэтому твои угрозы бессмысленны и не нужны. Но я уверен, что смогу убедить ее пойти со мной.
Северянин продолжал стоять на своем. Он вбил себе в голову, что сможет завоевать расположение Кьяры, несмотря на то, что не так давно получил отрицательный ответ на его предложение, которое бы каждая с радостью приняла, лишь бы променять такую жизнь на сказку. Но не Кьяра, она не была из тех людей. Только вот северянин этого еще не понял. В конечном итоге, надежда умирает последней, а надеяться ему никто запретить не мог.
- Когда-то у Кьяры отняли вольную жизнь, не лишай ее свободы слова, - сказал Тэрон. Бальдавир некоторое время смотрел на него, пытаясь унять свою неприязнь к этому человеку. Двое мужчин справедливо друг друга не любили, а еще сильнее северянин понимал, что Тэрон прав, но так не хотел это принять.
- Что ж, вероятней всего ты счастливейший человек. У тебя была возможность любить ее, и она любила тебя. Но почему именно ты? Почему она выбрала тебя? – Бальдавир уже не столь обращался к Тэрону, сколько просто задавал риторический вопрос самому себе. - Но я попробую с ней поговорить, я не собираюсь ее оставлять, как и ты не сделал этого.
Разговор между мужчинами был окончен словами Тэрона. Гладиатор предупредил Бальдавира, что будет, если тот попробует игнорировать желания рабыни. Но оно было лишним. Северянин знал, что Тэрон прав и на слуху до сих пор стояло каждое слово, проговоренное гладиатором. Но в данный момент так не хотелось это принимать. Моряк провожал взглядом Тэрона, а после и сам покинул эту комнату, а следом и тюрьму, не обращая внимания на всех окружающих.

Кьяре жутко захотелось воды. Она устала мучить себя мыслями о том, что происходит там между мужчинами, в конечном итоге она верила, что только разговор. За то недолгое время, короткие мгновения, когда ей приходилось быть вместе с возлюбленным, она успела познать его, если не всего, то большую его часть. Кьяра не только верила, но и знала, что все будет в порядке. Девушка рассматривала свою перебинтованную ладонь. Она почувствовала, как моментально пересохло у нее во рту, ей захотелось воды. Кьяра поднялась с краю кровати и последовала к выходу, откуда не так давно ушел Бальдавир. Девушка остановилась у выхода и посмотрела на уже явно остывшее снадобье, поджала губы и все же решила, что это не утолит ее жажду. Она пойдет на кухню и попросит воды. Уж в этом они не откажут ей, в конечном итоге – это просто вода. Фиванка вышла из комнаты и направилась по коридорам, пока ее кто-то резко не остановил за локоть. Кьяра обернулась и увидела перед собой Флианта. Она вырвала руку и гневно глянула на царя, не произнося ни слова.
- Ты почему не подле Бальдавира? – требовательно спросил царь.

- Бальдавир во мне не нуждается.

Холодно ответила Кьяра и добавила:

– В данный момент.

Некоторое время царь испытывающее смотрел на фиванку, но этот взгляд никаким образом не подействовал на девушку, скорее ее взгляд больше озадачил царя. Такой дикий. Она смотрела на него так, словно сейчас повторит содеянное тогда, на гладиаторских играх. Флиант решил на всякий случай отойти на несколько шагов назад.
- Я сейчас иду к нему, хочу проведать. Так что принеси нам вина.
Кьяра неприятно ухмыльнулась.

- Его нет у себя, он куда-то ушел, поэтому зайдите позже.

Подобная дерзость разгневала царя. Он стал тяжело дышать. Где это видано, что бы рабыня так разговаривала с царем. У него было множество рабов, большое количество из них - девушки, главная задача которых это доставлять сексуальные утехи клиентам. И многие из них также были раньше свободными людьми. Но ни одна еще не смотрела на царя таким взглядом, не было такой рабыни, которая посмела ответить в таком тоне. Они все трепетали перед царем, испытывая то ли страх, то ли еще что. Эти девушки были, как бабочки, боящиеся огня.
- Знай своё место! – воскликнул Флиант и замахнулся, что бы ударить Кьяру по лицу, но она выставила руку вперед, заблокировав этот фамильярный аристократический жест, обыкновенным боевым приёмом блокировки.

- Я знаю свое место. И оно не здесь!

Прошипела Кьяра, после чего просто обошла стороной царя и отправилась прочь туда, куда ранее направлялась. Флиант провожал девушку взглядом, ощущая неприятное чувство тревоги. «Может, и правда лучше ее продать Бальдавиру?» - на мгновение подумал он. Но тут же отбросил эти мысли. Глядя в спину девушки, царь отметил про себя, что есть еще один человек, среди его рабов, который способен раздражать его злить и вызывает в нем ненависть точно также. Этим человеком был Тэрон, теперь вот эта девушка вызывала во Флианте подобные чувства. Конечно не столь сильные, как по отношению к Тэрону, ведь гладиатор хоть и был гордостью и главным заработком Флианта, но каждый день царь молился богам, что бы Тэрон погиб на арене, захлебываясь собственной кровью. Будут и другие бойцы, а люди вскоре забудут о великолепном гладиаторе. Вот теперь она. Также само производящая фурор, и восхищение у гостей царя, но она также проблемная. Кьяра уже давно скрылась из виду, а Флиант все смотрел туда, куда она шла, после чего тряхнул головой и успокоил себя тем, что он покажет ей, кто настоящий хозяин ее жизни, в случае, если она не уедет с Бальдавиром. Флианту даже противно было представить, что однажды она будет в ряду его гостей, уже как жена друга.
Кьяра была чрезвычайно довольна собой. Даже улыбка появилась на ее лице. Ей плевать царь он, или раб, или кто-то еще. Он был таким же человеком, как и она, просто со звучным статусом, богатством и громким именем. Он купил ее у Кассия, который поработил и отдал на растерзания Флианту. Кьяра будет ненавидеть этого человека и никогда не позволит ему ощутить власть над нею. По крайней мере, фиванка рассчитывала на это. Наконец, с горем по полам, едва не заблудившись, она отыскала ту самую широкую дверь на кухню, но остановилась у нее, не решаясь войти. Кьяра подняла руку, что бы постучать, и кулак так и завис в воздухе, не коснувшись дерева. Девушка опустила руку. «В конечном итоге, я же только попросить воды» - подумала Кьяра и вновь занесла ладонь, сжатую в кулак, готовая постучать, но не сделала этого.
- Ты что тут? – прозвучал удивленный женский голос. – Привет.
Кьяра обернулась и увидела Мирену. Фиванка улыбнулась и поздоровалась с подругой в ответ.

- Да вот, очень воды захотелось, решила попросить.

Мира улыбнулась и едва слышно рассмеялась, умиленно глядя на недоумевающую рабыню. Тогда наложница царя взяла Кьяру за локоть и отвела чуть в сторону.
- Тебе воды не дадут. Ты рабыня, даже воды просто так они тебе не дадут. Но можно всегда поступить хитрее. Всем известно, что рабы делают все для своих хозяев, поэтому, если ты хочешь воды, вина или чего-то еще… В данном случае воды – нужно было просто взять кувшин сказать, что для хозяина нужна вода и тебе незамедлительно наполнят посудину. Пойдем за кувшином, - говорила Мирена. Кьяра про себя отметила, что подруга была в хорошем настроении. Во всяком случае, рабыня была рада, что ее подруга не мучает себя тяжелыми мыслями. Новый день – новое настроение. Честно говоря, с лица самой Кьяры не спадала мечтательная улыбка и Мирена это сразу заметила, еще когда Кьяра стояла у двери. Обычно у девушки такой обыденный вид, даже если она и улыбается, а сейчас в фиванке что-то переменилось. Девушки вошли в комнату Бальдавира, Мирена закрыла за собой дверь. Кьяра же подошла к столу, взяла пустой кувшин и пошла в свою комнату. Мира последовала за подругой. И здесь, девушка остановилась над своей постелью, невольно улыбнувшись бросив на нее взгляд. Мирена сразу уловила это, и, притронувшись к плечу подруги, спросила.
- Я смотрю, ты хорошо выспалась?

- О да, это было нечто.

Мечтательно произнесла Кьяра. Улыбка спала с лица Мирены. Она опустила руку и некоторое время молчала. Это молчание заставило Кьяру обернутся, и она увидела взволнованное лицо подруги.
- Пожалуйста, скажи, что эту ночь ты провела с Бальдавиром и завтра он заберет тебя с собой, - с нотками мольбы произнесла Мирена. Она так хотела услышать от Кьяры именно это. Но фиванка сама посерьезнела, правда ту мечтательность не удалось искоренить из взгляда, ведь тело все еще помнило мужчину, его прикосновения, его губы и ласки и самого его… внутри. Медленно Кьяра отрицательно помотала головой и Мира опустила взгляд.

- Я провела эту ночь с Тэроном.

Шепотом ответила Кьяра и Мирена совсем прикрыла глаза, схватившись за лоб.
- Боги, о боги… что же ты наделала…., - наложница царя села на кровать, не в силах больше стоять. Она посмотрела на удивленную Кьяру.

- Мира, я не пойму, почему ты так к этому относишься!? Я люблю его, он любит меня. Я…

Кьяра не успела договорить, Мирена прервала их разговор движением руки и Кьяра замолчала. Женщина тяжело вздохнула и не мене тяжелый взгляд подняла на юную подругу.
- Любить никто не запрещает, Кьяра. Зачем же нужно было усугубить дело? Зачем ты провела с ним ночь? Как же глупо. Глупая, глупая девочка. Что же ты наделала.
Фиванка слушала подругу, но в конечном итоге и сама она потеряла терпение. Кьяра нахмурилась, а тогда развела руками и воскликнула.

- Да что в этом такого, я не понимаю?! Мы любим друг друга и это никому не изменить, ни Флианту, ни Бальдавиру ни даже тебе, Мира. Рабство – это всего лишь ограничивающая грань, которую мы переступили и готовы это делать еще не раз, ради нас обоих. Что глупого и плохого в настоящей любви?

Да, именно, куда не глянь везде их преследовали упреки. Все, кто знал о них. Мира, Амфисс и остальные постоянно говорили и упрекали. Чего эти люди пытались добиться? Неужели они думают, что Тэрон с Кьярой послушают их, и согласятся забыть друг о друге? О нет, не бывать этому.
- В настоящей любви нет ничего глупого и плохого, ты права. Вы могли бы любить друг друга. Но Кьяра, зачем ты провела с ним ночь? Ты понимаешь, какие могут потом быть последствия? А если ты забеременеешь, тебе придется родить ребёнка, и этот ребёнок с рождения будет носить звание раба. Это дитя будет собственностью Флианта, как ты не понимаешь? - Кьяра задумалась, она потерла висок. А ведь правда, об этом девушка даже не подумала. Что будет, если внутри нее зародится маленькая новая жизнь. В таком случае Кьяра не позволит ребёнку родиться здесь. Она сделает все возможное, что бы малыш родился свободным. Но об этом рано еще было думать. Мирена сделала паузу, а тогда спросила.
- Как тебе удалось попасть к нему?

- Это он пришел ко мне.

Честно ответила фиванка. Мирена застыла на месте, а следом ошарашено перевела взгляд на подругу.
- Вы спали здесь? – с широко раскрытыми глазами спросила наложница царя и резко вскочила с кровати, будто бы это место было осквернено какой-то чернью. Кьяра покраснела и согласно кивнула. – Когда Бальдавир был за дверью? О боги, ты ненормальная.
Заключила подруга, держась за свои густые волосы с рыжеватым оттенком. Кьяра пожала плечами, отметив про себя, что ей понравилось такое определение. В другое время кому-то другому подобное совсем бы не понравилось, а вот с Кьярой было все наоборот, ей даже польстили слова подруги.
- Все, что я могу сказать, это…, - Мирена не успела договорить, как в комнату вошел Бальдавир. Он поздоровался с наложницей царя и перевел взгляд на Кьяру, которая держала в руках пустой графин. Мира взяла из рук Кьяры посуду и сказала, что сходит за водой, поспешно покинув комнату в надежде, что этот человек спасет Кьяру от губительных взаимоотношений с гладиатором, которые ни к чему не приведут, кроме как к еще большим страданиям. Жаль, что Кьяра этого не понимала. Но Мирена ошибалась, Кьяра понимала широту всего риска, но ей было плевать. Она не станет прятаться за спиною богатого и нелюбимого мужа, только бы посадить свою задницу в безопасное место. Кьяра верила, что из этой жизни, которую ей устроил Кассий продав в рабство, она сможет выйти своими силами и для этого не нужно выходить замуж. Когда дверь за Миреной закрылась, Кьяра укоризненно посмотрела на Бальдавира и с той же интонацией произнесла.

- Ты меня не дослушал.

- Прости, - ответил мужчина, тяжело потирая лоб. Пока он не видел, Кьяра внимательно изучила его тело сверху донизу. Нет, он вернулся абсолютно таким же, каким и покинул ее. Улыбка само собой появилась на лице фиванки. Она знала и не ошибалась в Тэроне, а это самое главное.

- Куда ты ушел?

Спросила рабыня и присела на кровать. Бальдавир посмотрел на нее сверху вниз.
- Я был у Тэрона, ведь это с ним ты спала! – мужчина не смог удержатся, и проявил резкость в обращении к ней. Кьяра же оставалась по прежнему сидеть на кровати, сдерживая эмоциональный порыв и желания рассказать северянину, что да, она спала с гладиатором и вот на этой самой постели, за дверью Бальдавира. Но сдержалась.

- Ты не имеешь права меня в чем-либо упрекать, или обвинять. Я не твоя жена, Бальдавир. И уж точно не твоя собственность.

- Нет, в данном случае ты моя собственность, потому что ты моя рабыня! Я бы мог взять тебя. Ты думаешь я не хочу? Ты считаешь я не желал этого, глядя на тебя? Я бы мог пойти навстречу своим желаниям, легче удовлетворить себя, нежели сдерживать. Но я был терпелив к тебе, потому что люблю.

- Ну, так давай, сделай то, что желаешь! Чего же ты ждешь?!

С вызовом спросила Кьяра. Она видела, что мужчина разозлен, вероятней всего после разговора с Тэроном. Северянин просто не мог справиться со своими эмоциями, вот и ползло с его рта все, что только ему приходило на ум. В итоге Бальдавир тяжело вздохнул, скрыл свою лицо в широких ладонях и произнес.
- Почему он? Почему ты выбрала его? – морской волк понимал, что он сказал лишнего. Хоть слова девушки и подогревали гнев, но мужчина постарался себя успокоить. Он знал, что если Кьяре угрожать, то она лишь подогреет эту угрозу и в итоге останется поверженным тот, кто смел угрожать. Кьяра медленно поднялась с постели и подошла к северянину. Она заглянула в его серые глаза.

- Я не выбирала, Бальдавир. Есть только он и все.

Кьяра покачала головой, поджав губы.
- Что ж, тогда ты разбила все мои надежды, - северянин смотрел в темные глаза девушки, осторожно прикоснувшись к ее нежной щеке, навсегда хранившей прикосновения и поцелуи другого мужчины.

- Мне жаль.

Прошептала фиванка, но руку Бальдавира не отняла.

 Отправлено: 11.06.12 03:59. Заголовок: Дождь не прекращался..

Дождь не прекращался, небо всё сильнее затягивалось, скрывая солнце, отчего приближавшийся вечер мог спешно смениться рано наступающей ночью. Тэрона вполне устраивала такая погода, нисколько не угнетая. Он сидел за одним столом с Зефом, его женою и их дочерью Иолой, и, наверное, только здесь ощущал себя будто не в своей тарелке. Всё же перед ним сидели люди, которым следовало побыть наедине, без постороннего человека, а они, тем не менее, были рады ему. Белокурой девчушке, не умеющей подолгу сидеть на одном месте, Батия сделала замечание, как только Тэрон и девочка приблизились к столу бойца и его супруги. Ну, правильно, не стоило ребёнку бегать под дождём, каких бы добрых намерений у неё не было. Тэрон уж проследил, дабы обратно в столовую он и малышка направлялись без открытых пробежек под ливнем. Стоило ли вообще созывать гладиатора, сам он считал, что не стоило. Но раз уж девчоночке захотелось как-то проявить свою симпатию к человеку, желавшего уберечь её, то что тут поделаешь, дети есть дети, не прятаться же от них.
- Батия рассказала мне, как ты расправился с одним из скотов напавших на неё. Да чего там, я и сам видел, на какой ты шёл риск, чтобы спасти мою дочь. Благодарю тебя, Тэрон.
Зеф поднялся, протягивая руку мужчине. Он в редких случаях мог улыбнуться даже из благодарности, но сейчас просто сиял, и казалось, готов был восхвалять весь этот жестокий мир за данную ему возможность просто побыть со своими любимыми девочками. Тэрон пожал ему руку, усаживаясь за стол. Ему было нечего сказать, он не видел в своём поступке ничего особенного. Он просто не мог поступить иначе, как и не считал мужчинами тех существ, что смеют причинять вред женщинам и детям. Гляди-ка, а гладиаторов то забоялись, даже не сразу решились нападать. Ничтожества, они были способны только обижать беззащитных. И этих шавок Флиант поставил сторожить сильнейших мужей, что за раз могли всех их перебить. Могли, но ожидали встретить ещё большую силу, а потому опасались бунтовать. У многих так же были где-то жёны и дети. Воины арены и без того каждый день рисковали своими жизнями, надеясь однажды вновь увидеть любимых. Вот когда у них не останется этой надежды… только тогда они посмеют перейти запретную черту. Размышляя об этом, Тэрон невольно слушал разговор Зефа и его жены, на чьих коленях сидела маленькая Иола. Они говорили об их доме, которого больше нет. Полтора года назад, когда Зефа схватили, а жильё отняли из-за долгов, Батия вместе с ребёнком перебралась к своей родне и с тех пор живёт у них. Могучий боец вдохновлено строил планы на будущее, он искренне верил, что сможет вновь стать свободным, когда как в его супруге замечались сомнения на этот счёт. Она по натуре своей была не многословной женщиной, потому мужу многое приходилось из неё вытягивать, а может, всё дело было в Тэроне, при котором Батия опасалась сказать что-нибудь неуместное его слуху. Позже она сменила тему, прямым взглядом посмотрев на мужчину, и как-то тревожно высказала:
- Не знала, что гладиаторам дозволено так на долго покидать свои камеры.
Тон у Батии был не пренебрежительный, но сами слова наводили на мысли о том, что присутствие Тэрона женщину крайне смущало. И это понятно, он был чужим человеком, хоть и оказавшим помощь. Зеф только широко улыбнулся.
- Всё верно, таких дозволений нет. Разве что для меня сделали исключение, но вот он, - боец перевёл глаза на Тэрона. – Он способен отыскать выход даже в стене. Удивляюсь только, почему ты до сих находишься здесь.
Интересное вышло предположение, воин и вправду мог бы попытаться сбежать, да только разве это был его метод? Он никогда не покидал поле битвы, по этой причине ведь он и оказался здесь. Да и не многое было так уж просто, сложностей хватало.
- Не всякую стену можно пробить. Иной раз приходится пользоваться дверью и ждать, когда тебе откроют.
- Или выломать её к чертям, а там будь, что будет, - гордо заключил Зеф, вдруг ставший чрезмерно уверенным в себе.
Батия его слов не разделяла, продолжая держать на коленях дочку, что помалу лакомилась ломтиками яблока, которое ей порезал отец.
- Не выражайся при ребёнке, - резко сказала она, хоть и голос у женщины всегда был тихий, словно её однажды очень сильно запугали. – Вы оба говорите как-то странно, я не пойму, причём тут все эти двери, стены…
- При том, что они сдерживают, не пускают, - начал пояснять Зеф, покуда Тэрон молчал, не разделяя с ними пищу, он и смотрел куда-то сквозь. – Как поставленный запрет, граница, от которых для начала приходится избавляться в собственной голове. Здесь каждый стремиться перемахнуть через белую стену и постичь то, что за нею находится.
- А что за нею находится? – спросила Батия, то ли действительно не понимая, к чему клонит муж, то ли хотела получить ответ и сравнить его со своими предположениями.
- Свобода.
Неожиданное вмешательство Тэрона в разговор, заставило двух супругов обратить на него заинтересованные взгляды. Сам мужчина размышлял над словами Зефа о границах, имеющихся в человеческом сознании. Как же он был прав. Вот с чего нужно было начинать невольникам, с освобождения своего разума от запретов и страхов. И уже потом объявлять войну. Потому не многие могли понять позиции Тэрона, иные считали его безрассудным, лишённым какого-либо страха безумцем. Но он так же боялся, хоть и меньше. Боялся за девушку, которую любил, страшился оставить этот мир, так и не сумев познать с нею счастье на воле. Но именно эти опасения и толкали его на решительные действия, не позволяя мириться с несчастьями. Те же страхи не давали покоя Батие и её супругу, хотя женщину они беспокоили куда сильнее.
- Есть ли надежда, что царь однажды смилуется над тобой?
Батия спрашивала не без готовности услышать самое страшное, но всё же старалась найти хотя бы малое утешение. Тэрон оставался безучастен. Само слово «милость» было неизвестно Флианту. Но Зеф жил своими мечтами, в осуществлении которых был уверен, и о том поведали его следующие речи:
- Сомнений нет. На арене я завоевал для него не одну победу, продолжу в том же духе, а после попрошу о встрече с ним. Если правитель вновь попросит крови, я её пролью, но навсегда освобожу себя от оков. Вот увидишь, всё получится.
Могучий боец обнимал свою жену, и улыбался красавице-дочурке, а сама Батия с некой надеждой посмотрела на Тэрона, но тот по-прежнему молчал, опустив глаза, он не моргая смотрел куда-то вниз. И одно это подтвердило все опасения женщины, что позже сказала:
- Я слышала иное. В городе все только об этом и говорят, устраивая пересуды. Будто лишь смерть может избавить гладиатора от его не лёгкого предназначения. Те, что помнили былое время, утверждают, что с начала появления этих жестоких поединков никто из победителей не был освобождён. Что о том и речи быть не может, этот обман придумали только ради укрепления боевого духа пустыми надеждами, - женщина с паническим страхом в глазах взглянула на мужа. – Не ходи к царю, Зеф, я тебя умоляю. Он обозлится и всё может стать ещё хуже. Я буду ждать… сколько потребуется. И дождусь тебя, муж мой, но ты не должен вызывать гнев господина.
Батия отпустила дочку, касаясь руками лица мужа, он не отстранился, но и не одобрял просьбу супруги.
- Куда уж хуже, Батия. Здесь каждый день проходит в ожидании конца.
- Перестань.
Женщина разочарованно убрала ладони, и как-то подозрительно покосилась на Тэрона, словно проверяя, наблюдает ли он за ними. Мужчина слышал всё, но глаза его, как и прежде, были устремлены в пустоту.
- Но так и есть, - продолжал Зеф, улыбка на его губах более не проявлялась. – Взгляни на меня, разве вот таким ты меня помнишь? Безжалостным мясником, сплошь покрытым рубцами? Тут и месяц продержаться невозможно, а я отдал почти два года своей жизни и на что… Мне хочется вернуться к тебе и Иоле. Я хочу видеть, как будет расти моя дочь. Хочу, чтобы она чувствовала, что её отец рядом и всегда поддержит её, всегда защитит. Я не желаю закончить свои дни здесь, Батия, только мысли о тебе и о нашем ребёнке не позволяют мне сдаться. Я так больше не могу… не могу так!..
Зеф ударил кулаком по столу, напугав данным действием супругу, которая тут же закрыла лицо руками и заплакала, а, глядя на неё и маленькая Иола залилась горькими слезами. Сильный муж начал успокаивать обеих, целуя и говоря, что очень любит их. Тэрон больше не мог здесь находиться. Он даже не брался осуждать Зефа за его слабости, боец долгое время был вдали от семьи и ничего так не хотел, как вновь быть с ними. Но всё же при ребёнке ему не следовало расстраивать жену, да и в целом лучше бы упустил эту мало приятную тему. Но чего говорить, Тэрон так же себя порою не сдерживал, бывало такое. Но ведь не при любимой женщине и вашем малыше всё это устраивать… Так или иначе, гладиатор предпочёл не задерживаться. Только вот когда он собирался покинуть столовую, то увидел напротив вдали под навесом лекаря, махавшего ему рукой. Только не опять… Тэрон думал проигнорировать эти созывающие жесты Амфисса, но всё же направился к нему. Что если Кьяра передала ему какое-то послание, и вот как раз для этого целитель может объявился. Хотя, не зная пока точно, мужчина решил не заговаривать о вестях первым, молвив достаточно саркастично:
- Если ты пришёл навязывать мне свои мнимые страхи, то советую не распространять их, я не настроен проявлять раскаяние.
- Смешно, смешно, обхохочешься просто, - замахал руками целитель, скривившись, словно его бил озноб. – А я вот уже несколько часов себе места не нахожу, боялся даже возвращаться сюда. Думаю, приду сейчас, а меня тут два мертвеца ожидают.
Слова Амфисса ввели Тэрона в недоумение. Мужчина хмурился, не понимая сути данной шутки.
- По-моему, медицина дурно сказывается на твоём воображении, Амфисс.
Воин уже полагал, что врачеватель действительно чувствовал себя плохо или так своеобразно юморил. Однако, глядя на его полные неподдельного страха глаза, Тэрон начинал сознавать, что тот говорил вполне серьёзно.
- Если меня что-то и доводит до сумасшествия, так это ты и твои безрассудные выходки! – чуть не крича, истериковал лекарь, но шум дождя не доносил до Зефа и его семьи данного разговора. – Утром кошмары, днём кошмары, под вечер вообще не знаешь, чего ждать! Вот что Бальдавир делал у тебя, а? Молчишь. А я скажу. Всё это ваше мужское соперничество, пока друг друга не разорвёте не успокоитесь! Ты то цел, как вижу, а что тот, побитый? Много ты мне там работы прибавил? Говори сразу, пока я сам на тебя не набросился.
Хотелось бы посмеяться после таких ярких высказываний, вопросов, предположений, но Тэрон был очень серьёзен и с каждым словом, всё более. Ведь Амфисс вновь начинал лезть не в своё дело, это во первых. Во вторых – ожидаемого послания не имелось.
- Значит, Кьяра тебе ничего не передавала.
Мужчина сказал это почти что про себя, но, тем не менее, в слух и лекарь всё, само собою, услышал, хоть и начал как-то на своей волне:
- С ней выходят такие же «душевные» разговоры, как и с тобой, - буркнул он, сложив руки на груди, а затем лицо Амфисса резко вытянулось, как если бы он вспомнил нечто, отчего зависит судьба всего мира. – Так, минутку, во что вы там меня опять втянуть надумали?
- Уж лучше ты объясни, для какой надобности заходил к ней?
- Я испугался…, - целитель признался в этом очень тихо и жалобно, отчего сторонний наблюдатель скорее всего громко бы рассмеялся, особенно при видя, как Тэрон еле сдержанно кивает. – Нет ну а что? Я увидел Бальдавира… здесь… Разумеется, сразу понял, в чём дело и…
- И не нашёл ничего умнее, как сказать об этом Кьяре, - довершил мужчина, не без упрёка. – Но ты говорил с ней. Как она?
- У меня не было времени расспрашивать о её рабской жизни, она там вся кровью истекала…
- Что?..
Тэрон изменился в лице, казалось, ещё мгновение и он вцепиться в глотку целителя, тряся его и требуя рассказать, что именно произошло. Мужчина уже помышлял о самом страшном. Кровь… почему? Кто мог обидеть? Что произошло? И почему этот чёртов лекарь не явился раньше?!..
- Тьфу!.. – плюнул Амфисс раздражённо. – Вот видишь, заморочился я с тобой. Не в прямом смысле истекала, просто руку порезала. Царапинка… маленькая… совсем крохотная… Я и не заметил сразу.
Врачеватель пытался успокоить Тэрона, сам уже практически затих, а тот будто и не слышал, пребывая уже в своих мыслях.
- Бальдавир сейчас у неё. Исход может быть любым.
Да, это беспокоило гладиатора, ведь он помнил о словах чужеземца, заверявшего, что он всё равно попытается убедить Кьяру уехать с ним.
- Я могу приглядеть. Если что, так сразу тебе доложу.
Неожиданным было предложение Амфисса, доселе яро противостоящего всему, что касалось помощи двум влюблённым. Странный, очень странный человек. Непостоянный.
- Лучше пригляди за собой, Амфисс. Твоё противоречивое поведение наводит на неутешительные мысли.
Тэрон не доверял ему более, потому и не собирался принимать помощь. Хватило того, что мужчине довелось услышать от этого извечно дрожащего зайца. Но его позиции вдруг очень резко изменились. Лекарь чувствовал вину за свою трусость, и хотел исправить положение, да и сам понимал, что не может находиться в стороне.
- Знаю, я часто подвожу тебя, Тэрон. Мне не следовало так негативно реагировать, но ты ведь понимаешь, все эти твои враги… они всюду… Я просто не хочу, чтобы у всех нас были проблемы.
- Ты же лекарь. К тебе не приходят здоровые люди. Ты лечишь их, избавляя от недугов, а не укрепляешь их здоровье. В подобных случаях ты так же бегаешь от проблем? Нет, ты их решаешь. Вот и я не стану искать лёгких путей, ибо они приводят только к подчинению.
Некоторые минуты, они оба молчали, Амфисс вёл борьбу с самим собою, пытаясь принять верное решение, и не подвести вновь. Да, попадаться и наживать проблем ему менее всего хотелось, но и оставаться в тени было ещё сложнее, ведь сам по себе целитель был изрядно любопытной личностью, да к тому же ему была не безразлична судьба Тэрона и Кьяры. Да, всё же не безразлична.
- Тогда я хочу тебе помочь. Правда, Тэрон, я готов сейчас отправиться к Кьяре, чтобы узнать, миновала ли беда.
Гладиатор кивнул, отворачиваясь. Он был признателен Амфиссу за проявленную им решительность, но всё же пока оставался настороже, мало ли чего он надумает завтра по утру.
- Постарайся меньше пугаться собственной тени.
Так они и расстались. Целитель, как известно, направился во дворец, а Тэрон остался на малой арене, и продолжал слушать шум дождя. Становилось всё темнее, даже малые лучи солнца не могли проникнуть сквозь густые чёрные тучи. Позже мужчина заметил, что сражу было не видать, даже Зеф и его супруга с их ребёнком уже находились в отдельной комнате, которую для них выделили, не с остальными же гладиаторами находиться женщине и маленькой девочке. Но почему на месте не было охраны, вот это уже не совсем ясно. Тэрон обратил взор на середину малой арены, сквозь мрак и ливень, завидев там тёмный человеческий силуэт. Гладиатор не шевельнулся, ожидая, когда некто покажет себя сам. Но тот долго стоял недвижно, позже явив голос:
- Человек, стремящийся бросить вызов большинству, должен прежде рассчитать свои силы. Безумен тот, кто думает, будто они безграничны.
Это был наставник. Он сдержал своё слово и возвратился, чтобы остановить мужчину. Теперь понятно куда подевалась вся стража. Он сам их распустил, дабы никто не остановил его поединка с Тэроном.
- И жалок тот, кто считает, что это не так.
Гладиатор по своему обернул речи Мелиагра, что разумеется ему не понравилось.
- Я делился с тобой своими знаниями, Тэрон, не для того, чтобы после ты использовал их во вред.
- По-твоему эта собачья жизнь, на которую нас обрекают, несёт благо? – возмутился мужчина, выходя из под навеса, прямо под дождь, навстречу бывшему гладиатору. – Те знания, что ты даёшь, учат лишь рабской покорности.
- Достаточно! – свирепо оборвал Мелиагр, поворачиваясь, и представляя взору Тэрона два меча, которые он держал в руках. – Ты желаешь разрушить чужую власть. Но не забывай и о тех, кто охраняет величие царей, сколько бы ошибок они не сделали. Хочешь приблизиться к цели, Тэрон? Тогда сразись со мной.
Наставник бросил один из мечей к ногам мужчины, где-то над ними пронеслась молния, дождь по-прежнему бил с силой. И вот в таких условиях Мелиагр надумал проверить своего ученика. Тот посчитал данные действия абсурдом.
- Чтобы я отнял твою жизнь или ты мою?
- Я не пришёл сюда с намерением убить. Но проиграв, ты примешь мои условия, и оставишь свои беспутные затеи.
Так вот чего бывший гладиатор добивался. Не усмирить, а затеять сделку, которой отчего-то думал, Тэрон будет следовать. Как бы не так.
- А если обрету победу, тогда выходит условия буду ставить уже я, и ты действительно последуешь им или в твои планы не входит подобный финал? Тогда кто же из нас двоих по истине безумен? – воин понимал, что наставник и вправду надеялся победить, он уже настраивал себя, что мужчина проиграет и будет послушно следовать уговору. Чушь. – Я не стану биться с тобой, Мелиагр, как и не последую правилам твоей бессмысленной игры. Ты правда думаешь, что познав поражение я разделю с тобой ту же слепость, глухоту и самообман? Не стоит браться за меч, если не хватает духу довести дело до конца. Ты, как никто, должен это понимать.
Тэрону было бы проще вести смертельный поединок, в котором всё будет по чести с достоинством, а не глупыми ребяческими договорённостями. Хотя по правде, воин не стремился ничего доказывать бывшему гладиатору, он не видел в нём своего врага, скорее человека, вцепившегося в свою собственную погибель, принимая её за спасение.
- Сражайся.
Мелиагр был настроен серьёзно, даже его голос, прежде терпеливый, рассудительный, стал какой-то звериный, грозный. Но Тэрон не желал с ним биться.
- У меня нет нужды поднимать против тебя оружие.
Мужчина уже собирался уходить, повернувшись спиной к наставнику, чей яростный ответ донёсся до него вместе с ударом грома:
- Тогда я заставлю тебя.
Данные слова предсказали грядущее нападение, и Тэрон вовремя кувыркнулся в сторону, успев отскочить от ударившего в него лезвия. Он бросился к лежавшему на мокрой земле мечу и успел отбить следующий удар. Так началась схватка двух мужчин, прежде соревновавшихся друг с другом лишь словами…
А тем временем, во дворце назревали иные жестокие замыслы. Пришло время играть по своим правилам, но для начала доделать то, что уже начато. Пелий должен был отвести Кьяру к Литее, как и было задумано, но он являлся не тем человеком, что навещает слуг в их комнатах, подобно им самим, обычно к нему их направляют. Вот так вот себе же на пользу советник столкнулся с одной из рабынь.
- А, Мирена, как удачно мы с тобой встретились, - ехидную ухмылку сопроводил прищуренный, недобрый взгляд. – Я сейчас спускаюсь в комнату, где у нас обычно проходят переговоры. Приведи туда Кьяру, да поживее. Тебе ведь известно, что ждать я не люблю.
Он ожидал девушку внизу, не опасаясь делиться с нею своими истинными помыслами. Тэрон ведь теперь был не опасен. Завтра у него бой… мало ли что может случиться. Когда же рабыня наконец вошла в комнату, Пелий деловито и не без женских замашек обернулся к ней, как если бы это сделала девушка с изящной внешностью, дабы покорить своею красотой. В случае с советником, он мог вызвать совершенно обратный эффект своего «обаяния».
- Кьяра, Кьяра…, - заговорил он, медленно приближаясь к фиванке. - Девушка, красотою равная богине, ты выбрала для себя достойнейшего мужчину, отказавшись от не менее достойного. Мне казалось, я один склонен сеять распри и интриги во дворце, но ты обошла меня даже в этом, - Пелий подошёл к Кьяре достаточно близки и протянув ладонь, указательным пальцем приподнял ей подбородок. - Самая желанная рабыня… Тэрон готов сравнять с землёй весь Наксос за тебя. Поэтому ты отдалась ему? – змееподобный рассмеялся, на всякий случай отойдя назад. - Сердишься. О, вижу, вижу, огонь ярости в твоих глазах. Ты необычайно сильна. Но неужели это правда любовь? Любовь, любовь… удивительное слово, подразумевающее сплошную боль и страдания. Ведь ты страдаешь без своего гладиатора, не так ли? Увы, вашим свиданиям отныне не состояться. Тэрон будет занят, ему предстоят нелёгкие поединки, в которых он будет участвовать ради твоей безопасности, красавица. И кто знает, выживет ли…, - Пелий медленным шагом ходил вокруг девушки, словно желая разглядеть её со всех сторон. Затем остановился напротив и не без зловещей улыбки сказал: - А тебе уготовлены иные заботы. Наследница царя, Литея, сейчас ожидает встречи с тобой. Всё приходится устраивать тайно, а потому беседовать вы будете в её покоях. Советую держать себя в руках и не говорить ничего лишнего, что бы ты не услышала. Не надо радовать меня раньше времени. Всё понятно?
«Змей» сузил свои и без того маленькие тёмные глазки, дабы убедиться, что Кьяра его поняла. Затем последовав к выходу, открыл дверь и изобразив поклон, прошипел:
- Только после вас.
Более он не сказал девушке ни слова, даже не взглянул на неё, пока они не оказались возле комнаты Литеи. Тогда советник постучал, дождался, когда наследница подаст голос, и открыл дверь. Но прежде чем Кьяра вошла, Пелий резко схватил её за запястье.
- Он угрожал мне смертью, полагая, что я не успею добраться до тебя, если пожелаю, - тонкие губы «змея» проговаривали каждое слово у самого лица прекрасной фиванки. - Но твой Тэрон у меня в руках, как и его жизнь. Завтра он её лишиться и тогда я возьмусь за тебя, красавица. Только прежде послужи особе, которой со временем будет очень интересно узнать о твоей любовной связи с мужчиной, что ей не достался.
Убрав руку так быстро, словно обжегшись, советник удалился прочь. У него хватало иных забот. Нужно было ещё приготовить яд для завтрашнего поединка, в котором будет участвовать Тэрон, чья смерть была для Пелия слаще самой победы.

 Отправлено: 12.06.12 02:18. Заголовок: Интересно, как бы вс..

Интересно, как бы все сложилось, если бы Кьяра не встретила Тэрона? Все произошло так неожиданно, она наверняка не обратила внимание на мужчину, если бы не его сокамерник, который пытался затянуть ее в постель. А если бы и обратила, ведь Кьяра еще тогда в самом начале обратила свой взгляд лишь на Тэрона, то девушка наверняка не заговорила бы с ним. Разнесла еду и все, на этом все закончилось. А любовь, она бывает с первого взгляда, и не будем скрывать, что Кьяра заметила его еще тогда, когда впервые бросила свой тяжелый взгляд на мужчину. Но тогда ей было не до любви. Тоесть если бы не дальнейшие события, девушка наверное забыла бы о том, кого видела. Затем появился Бальдавир, пошла бы в таком случае за него Кьяра? Бальдавир был убежден, что если бы не Тэрон, если рабыня не знала гладиатора, она вышла за него. Но он ошибался. Даже если бы сердце фиванки было свободно, она наверняка не отдала его Бальдавиру. Однажды мать Тары хотела выдать свою дочку за деревенского парня. Но Тара этого не хотела. Хоть в то время Кьяра и радовалась будущей свадьбе подруги, и той партии, которую ей подобрала мать, но Кьяра понимала, как это мучительно и тяжело выйти замуж за того, кого не любишь. И уже тогда девушка дала себе слово, что не выйдет замуж за не любимого. А если и ее родители заставят выйти за того, кого выбрали они, тогда на это у Кьяры были свои взгляды. В таком случае ее супругу пришлось носить статус рогоносца. Да, забавно в то время все было так просто и легко. Сама Кьяра имела другое имя, также до первого нападения на деревню была жизнерадостна и легкомысленна, любимица многих юношей и неизвестно, что именно в девушке притягивало противоположные пол, как магнитом. Также и сейчас, мужчин тянуло к Кьяре. Только вот уже от этого удовольствие фиванка не получала. Она стала серьезней и многие ее взгляды резко изменились. Ей пришлось повзрослеть, после того, как она потеряла своих родителей, подругу, свою сокровенность. Но окончательно укрепится ей в своем отношение и измененных взглядах на жизнь помогло управление деревней. До сих пор фиванка не могла понять, почему из всех выбрали именно ее? Но этот вопрос она будет себе задавать все время и ответа на него, к сожалению нет. Теперь, чувствуя прикосновения ладони Бальдавира, которое Кьяра пыталась проигнорировать, щадя чувства мужчины, девушка прикрыла глаза и представила возможную жизнь с Бальдавиром. Шикарный огромный дом, как ей рассказывали со слугами, муж… Кьяра резко открыла глаза, нет – это все было не для нее, к тому же в видении ворвался Тэрон. Только с ним Кьяра видела свою будущую жизнь. Фиванка не привыкла к роскоши, шикарным платьям, убранству и прочему. Она всю свою жизнь прожила в небольшом доме, построенным ее отцом и даже сейчас пребывая во дворце, фиванка чувствовала себя не комфортно, поэтому она не смогла бы провести свою жизнь с богатым человеком в больших владениях, отдавать распоряжения слугам. Множество женщин желают это, каждая девушка мечтает о таком муже, но не Кьяра. Она мечтала о небольшом доме, в котором бы встречала Тэрона после трудового дня, подавала бы ему обед на стол и разделяла с ним постель. В этом заключалось личное счастье фиванки, о котором она уже тайно начинала помышлять. Бальдавир отнял руку от щеки Кьяры, и в этот момент девушка подняла взгляд на него.
- Ты очень рискуешь, - сказал он. Кьяра удивленно приподняла брови.

- Чем?

Спросила девушка.
- Собой, - ответил Бальдавир и после небольшой паузы продолжил. – Флиант воплотит в жизнь свои планы по поводу твоего наказания и это еще не все, ты останешься рабыней.
Кьяра кивнула головой. Она знала, что ее ожидает. Девушка прекрасно помнила, как ударила царя и чем он грозился, также знала, что Флиант обязательно использует свою угрозу. Но ей было плевать, зачем запугивать себя наперед. Она не подожмет хвост и не убежит с прекрасным принцем, ради сохранения собственной шкуры. Между мужчиной и девушкой возникла пауза, длительная. Он ничего не говорил, и Кьяра молчала, каждый думал о своем, но все же фиванка первая нарушила молчание.

- Флиант хотел тебя проведать, но тебя не было у себя.

Сказала Кьяра. Мужчина медленно опустился возле нее на кровать и посмотрел на нее, улыбнувшись уголком рта.
- Это к лучшему. Не горю желанием видеться с ним. Но придется, - Бальдавир вновь сделал паузу. И девушка про себя отметила, что любит северянин делать паузы. Это значило, что он думает в данный момент об совершенно другом, а не о том, что говорит. – Я дам ему денег столько, сколько он попросит, лишь бы не трогал тебя. Думаю, деньгами можно сполна выкупить твоё наказание и выпросить, что бы ты не выступала в роли рабыни для утех его клиентов.
Кьяра удивилась. До этого момента северянин только высказывал желание купить ее и женится на ней, но никаким образом не проявлял заботу, не показывал, что хотел бы ее защитить, а сейчас он готов отдать кучу денег, лишь бы обеспечить ей безопасность. Многие сказали бы, что лучше он пусть купит свободу девушке. Но нет, Кьяра не воспринимает себя, как вещь, которую можно купить даже для дарования свободы. Это также обыкновенный простой выход. Кьяра желала получить свободу сама, а не посредством чужих денег. Поэтому она также посмотрела на мужчину, повернувшись к нему полуоборотом.

- Ты конечно можешь дать Флианту деньги, отплатить таким образом мое наказание, как ты сказал и дальнейшее пребывание здесь. Но ты же сам понимаешь, что это бесполезно. Твой друг возьмет деньги, ты уедешь, а дальше он все равно сделает со мной все, что захочет. Так что лучше оставь свои деньги при себе. Они не помогут. Бальд, ты и сам это понимаешь.

Кьяра не заметила, как назвала мужчину его коротким именем, отбросив всю ту официальность, которую она использовала до этого. Фиванка назвала северянина так, как его называли друзья. Это потешило слух мужчины, он даже улыбнулся, но свое удовольствие словесно не проявил, только с улыбкой опустил взгляд своих серых глаз к полу, после чего вновь посмотрел на девушку, ведь речь шла совершенно не о тех вещах, которым можно было бы улыбнутся. Он приобрел всю серьезность и тяжело вздохнув, сказал:
- Да, ты права. Но могу я что-то сделать для тебя? Я не хочу оставлять тебя здесь. Это очень сложно, зная, на что ты будешь обречена, - говорил северянин. Кьяра улыбнулась:

- Ты меня забудешь.

Мужчина отрицательно покачал головой, а Кьяра наоборот согласно и еще несколько раз повторила, что он забудет ее. Он же вновь уже словесно сказал, что никогда не сможет ее забыть и всегда будет любить. Кьяра лишь поджала губы и слегка улыбнулась. Любой девушке будет приятно внимание мужчины, даже если он ее не интересует. Бальдавир медленно потянулся к Кьяре для поцелуя, но девушка прикоснулась ладонью к его губам, весьма интересный жест, но какой действенный.

- Не нужно.

Сказала фиванка, и мужчина согласился с ней. В конечном итоге, ему будет сложнее так расстаться с ней. Если уже из жалости целовать его, так можно из жалости и отдаться мужчине. Это было полным бредом, поэтому Кьяра пересекла все попытки проявления нежности. Прикоснутся к ее щеке – это одно, но поцелуй, совершенно другое дело. Северянин понял и настаивать, к счастью, не стал. Спустя некоторое время в комнату со стороны Бальдавира постучали. Мужчина громко крикнул, что бы заходили. Вошел тот самый парнишка, который приносил Бальдавиру приглашения на гладиаторский бой.
- Царь просил вам передать, что он ждет вас у себя, - мальчик помолчал, пробежавшись глазами по Кьяре, и добавил. – И он просил предупредить вас, что это займет весь день.
- Хорошо, - ответил северянин и кивком головы показал, что мальчику пора уходить. Тот еще раз бросил взгляд на Кьяру и удалился. Тогда Бальдавир взял девушку за ладонь. – Я вернусь, и мы договорим, ладно?

- Как пожелаешь.

Пожала плечами Кьяра. Честно говоря, ей было плевать, вернется ли Бальдавир и договорят ли они. Мужчина совершенно девушку не волновал никак, поэтому его присутствие, или отсутствие никак не влияло на нее. Она спокойно ему ответила, тем самым дав понять, что она отпускает его и не держит. Бальдавир неспешно встал, и еще раз длительно взглянул на Кьяру, потер ладони об штаны и медленно вышел с комнаты. Кьяра осталась сидеть на своей кровати, и через несколько минут откинулась на нее, сложив руки на животе. Кьяра прокрутила в памяти все, что с ней произошло в ближайшее время, и резко выпрямилась, когда вспомнила, что Тэрон ей принес еду и снадобье. Кьяра посмотрела на столик и только сейчас ощутила, что она чертовски голодна. Еда была принесена еще утром, а сейчас обед, поэтому все, что находилось в тарелке уже остыло. Но это не остановило девушку, она мигом все съела, а тогда покосилась на чашу со снадобьем. Оно уже также дурно не пахло, поскольку стало холодным. Кьяра некоторое время глядела на чашу, а после выпила залпом, почувствовал во рту терпкий резкий вкус, словно она только что наелась сухого сена с примесью еще чего-то крайне неприятного. Девушка скривилась и оставила посуду в сторону. Она осмотрелась вокруг. Что ж, она рабыня, и у нее всегда будет работа, Кьяра вспомнила, что сегодня еще не убиралась в комнате Бальдавира, а должна. Фиванка взялась за тряпки, швабру и ведро с водой, стала вымывать до блеска все, что видела. Иногда, когда Кьяра закрывала глаза, она вспоминала, как не хотя выполняла всю эту работу дома. Как тяжело ей приходилось мыть деревянные полы, выметать ковры, сплетенные матерью собственноручно и пела песни те же, что и дома. Тогда все это казалось досаждающим, но теперь, Кьяра бы все отдала лишь бы вот так снова выметать собственные ковры и полы своего дома, а не в чужой комнате. Девушка никогда не могла предположить, что ее жизнь вот так изменится. Так время и к вечеру подбегало. Кьяра давно уже убралась, Бальдавира не было, и ее никто не звал и не требовал, поэтому после окончания всей работы, девушка легла в свою постель, и долго размышляя о своей жизни, в конечном итоге, крепко уснула. Но проснулась от того, что кто-то ее настойчиво будил. Кьяра открыла глаза – это была Мирена.

- Нет, нет, я не сплю.

Попробовала оправдаться фиванка, и протерла глаза, потянулась, и когда уже окончательно проснулась, то заметила настороженный вид наложницы царя.

- Что-то случилось?

- Тебя требует Пелий к себе, и срочно, - проговорила Мирена. Кьяра нисколько не удивилась, ее больше удивил тот факт, что уже был вечер. Мира была внимательна и заметила, что это нисколько не насторожило подругу. – Зачем ты ему нужна?
Кьяра посмотрела на Миру, и села на край кровати, глядя куда-то перед собой, она пока не готова была отвечать. Стоило ли, почему-то фиванке казалось, что Мирена вновь начнет ее осуждать.

- Да так, договорено обо мне.

- И что именно? – настороженно спросила Мира, присев возле Кьяры. Мирена помнила, что Пелий сказал срочно, но ей было плевать. Пелий не имел над Миреной никакого влияния. И она не отпустит Кьяру, пока не узнает, что же происходит, не потому что любила совать нос не в своё дело. Нет, Мира знала черную натуру Пелия и уже волновалась за подругу. В крайнем случае, она хотя бы советом поможет Кьяре.

- Что бы я у Литеи служила. Была ее рабыней.

Равнодушно ответила Кьяра, глядя куда-то перед собой. Но когда посмотрела на подругу, то увидела в ее глазах совершенно иную реакцию. Мирена вся засияла, и даже улыбнулась. Такое впечатление, будто Кьяра только что заявила, что отныне Мира свободна и может идти. Настолько женщина казалась радостной. Ведь не зря, Мира нашла в этом и свою выгоду. Ей не разрешают находиться возле дочери, она должна быть как можно дальше от Литеи, но теперь, если Кьяра будет у нее служить, Мирена узнает о жизни дочери гораздо больше и хотя бы таким образом сможет быть ближе к ней.
- Боги, это же здорово! Кьяра, эта лучшая новость за последнее время! – восторженно воскликнула Мира, но Кьяра лишь пожала плечами. Фиванка пока не обратила внимание на столь резкую перемену настроения подруги. Об этом она сможет подумать позже.

- Ладно, думаю, мне нужно идти, раз меня ждут.

Сказала Кьяра, Мира оживленно закивала головой и еле сдержала себя, что бы не попросить у Кьяры о неком одолжении. Но не попросила. Фиванка поправив платье, спокойно вышла и отправилась по коридорам к Пелию, и уже там она сообразила, что не знает, где он ее ждет. Кьяра совсем растерялась и замерла на одном месте. Но потом вдали коридора она увидела стражника. Платье Кьяры имело большие разрезы с обеих сторон, аж до самого верху, обнажая ее ноги, когда она шла. И девушка чувствовала некий дискомфорт от того, что юбка иногда путалась под ногами. Наконец, она подошла к стражнику и попросила его провести к Пелию в комнату переговоров. Тот сначала воспротивился, но затем все же провел. Рабыня поблагодарила стражника, и, не стуча, специально, что бы показать свой дурной тон вошла в комнату переговоров. Как только дверь отворилась, Пелий обернулся. В его движениях присутствовала женская грандиозность. Это выглядело настолько смешно и неестественно, учитывая то, что он мужчина. А следом он еще и женскую позу принял. Кьяра, улыбнулась едва заметно уголком губ, только не смогла удержаться, и удивление читалось на лицо. О женских замашках Пелия Кьяра еще не знала. «И наверняка предпочитает мужчин» - подумала про себя рабыня. А как еще можно было расценить такое поведение советница царя, его повадки и манеры.
- Кьяра, Кьяра…, Девушка, красотою равная богине, ты выбрала для себя достойнейшего мужчину, отказавшись от не менее достойного. Мне казалось, я один склонен сеять распри и интриги во дворце, но ты обошла меня даже в этом, - начал выливать грязь из своего рта противный советник царя. Кьяра нахмурилась. Девушка пребывала вся напряженная, не от того, что боялась Пелия, просто он ее раздражал и вот слова мужчины, хотя громко его называть мужчиной, подтвердили неприязнь Кьяры. Рабыня молчала, и ничего не ответила. Боги знают, что никаких интриг она не устраивала. - Самая желанная рабыня… Тэрон готов сравнять с землёй весь Наксос за тебя. Поэтому ты отдалась ему?
Кьяра недоуменно скривилась.

- Что?

Возмущенно переспросила она, сложив руки под грудью. «Что он такое говорит, откуда знает?» - спросила сама себя девушка. А следом добавила, со всей холодностью, на которую была способна.

- Это тебя не касается.

В свое время Пелий продолжил:
- Сердишься. О, вижу, вижу, огонь ярости в твоих глазах. Ты необычайно сильна. Но неужели это правда любовь? Любовь, любовь… удивительное слово, подразумевающее сплошную боль и страдания.

- Да что ты знаешь о любви?

С презрением спросила Кьяра, указывая на самого Пелия. Она подразумевала его фигуру, внешний вид и повадки. Впрочем моральностью советник царя тоже не выделялся. Он был тем человеком, которого относят в категорию дерьма. Трусливый и гадкий. Кьяра отвела взгляд, в сторону, что бы сохранять спокойствие. Но советник продолжал, ему было мало.
- Увы, вашим свиданиям отныне не состояться. Тэрон будет занят, ему предстоят нелёгкие поединки, в которых он будет участвовать ради твоей безопасности, красавица. И кто знает, выживет ли….

- Ради моей безопасности?

Медленно переспросила Кьяра, а в голове лихорадочно забегали мысли, она тут же сопоставила все события. Стал бы Пелий просто так идти навстречу Тэрону и устраивать Кьяру к Литее – нет. И если речь зашла о бое… «О боги, значит, он будет сражаться где-то еще за пределами арены Флианта. Неужели бои без правил? И это все из-за меня» - думала девушка. На мгновение ее взгляд стал взволнованным, но был он обращен не на Пелия а в пол, когда же фиванка взглянула на советника, то ее глаза горели уверенным непробиваемым огнем.

- Что это будут за сражения?

Требовательно спросила Кьяра, но Пелий не обязан был отвечать, мало того, он сделал вид, что не слышит и дальше завел свою песню. Он обходил Кьяру кругом, а девушка пыталась проследить за ним, поворачивая голову, не спуская глаз с советника.

- Что это за сражения?!

Повторила Кьяра, уже повышая голос, пытаясь сдержать гнев и истерику. Но Пелий не отвечал, вел свою песнь.
- А тебе уготовлены иные заботы. Наследница царя, Литея, сейчас ожидает встречи с тобой. Всё приходится устраивать тайно, а потому беседовать вы будете в её покоях. Советую держать себя в руках и не говорить ничего лишнего, что бы ты не услышала. Не надо радовать меня раньше времени. Всё понятно? – говорил Пелий, Кьяра промолчала, думая о том, что сделал Тэрон. На что он пошел, ради нее. Пелий же отправился к выходу, Кьяра проводила его глазами, он открыл дверь и наиграно поклонился, от чего губы Кьяры скривились в неприятной усмешке, настолько ей было противно. После этого жеста, рабыня последовала к выходу. Шли они по коридорам, не говоря ни слова друг другу. Это было к лучшему, Кьяра не испытывала удовольствия от общения с советником. Наконец, они достигли комнаты Литеи и остановились у двери. Он постучал в дверь, за ней раздался нежный девичий голосок, после этого Пелий открыл дверь. Кьяра уже сделала шаг, что бы войти, но он остановил ее за локоть, ухватившись своими тонкими пальцами.
- Но твой Тэрон у меня в руках, как и его жизнь. Завтра он её лишиться и тогда я возьмусь за тебя, красавица. Только прежде послужи особе, которой со временем будет очень интересно узнать о твоей любовной связи с мужчиной, что ей не достался, - брызгал угрозами Пелий. Кьяра приостановилась и выразительно посмотрела на советника, а тогда также тихо ответила.

- Ты боишься его, Пелий. От тебя несет этим страхом, как от скунса вонью. Не знаю что там у тебя в руках, но уж точно не Тэрон и не его жизнь. Ты молишься богам, что бы он погиб. Но поверь, мои молитвы сильнее.

Кьяра наморщила нос, подобно волчице, готовой бросится на свою жертву, когда говорила о молитвах. Насчет своей участи, Кьяра ничего не ответила. Зайдя в эту комнату, она рисковала, но ни капли не боялась гнева Литеи. Мало того, рабыня наперед знала, чем все закончится. Либо просто предполагала. Так что своими угрозами советник царя ни капли не напугал фиванку. Она будет готова принять все, что сулит ей судьба. Только бы Тэрон остался жив, лишь бы его не погубили на боях без правил… Больше шептаться с Пелием не было возможности, он оставил Кьяру, а она прошла вглубь комнату там, где ждала ее Литея.

 Отправлено: 14.06.12 03:06. Заголовок: Тёмное небо укрыло м..

Тёмное небо укрыло мраком земли Наксоса, содрогаясь от мощи грома и светящихся молний. Сам верховный бог напоминал о себе, являя острову всю разрушительность своей необъятной силы. И, словно бы приветствуя его, в шуме дождя доносил своеобразную музыку, звон ударяющей стали. Один из двух клинков звучал громче, ибо направлявшая его рука, таила гнев и опасность. Это бились не братья, не друзья, но и не враги. Мужчины, что словами не могли одолеть друг друга, решили превзойти один другого в бою на мечах. Превзойти… так можно было сказать только о нападавшем, но не о том, который отбивался. Тэрону приходилось в своё время сражаться с наставником, но на тот момент он учился у него, а не парировал смертельные удары. То, что происходило сейчас, было далеко от тренировочных поединков. Бывший гладиатор, чья мудрость никогда бы не позволила ему беспричинно обнажать меч, не совладал со своими опасениями и бросил вызов воину, что был способен изменить власть в данном городе. Да, Мелиагр знал: Тэрон может сделать это. А если даже у него и не получится, он всё равно успеет внести далеко не благие перемены. Его не удалось остановить словом, так возможно выйдет переубедить его силой. Не с добром пришёл наставник, но даже пытаясь погубить, он бился справедливо, без хитростей. Блокируя удары, Тэрон не отходил назад, как поступают многие, кому не по душе лишний раз проливать кровь. Он пустит её, если не будет иного выхода. Стараниями не проходящего ливня, твёрдая земля стала густой грязью, в которой нещадно увязали ноги. Мелиагр с ходу направил лезвие в шею мужчины, очень неожиданно, знающе и беспощадно. Тэрон не отскочил, даже не попытался уйти в сторону, резко отбив конец лезвия и ударив в ответ, но не чтобы поранить, а из стремления вынудить наставника отойти. Разумеется, тот успел защититься, и, как и было задумано воином, Мелиагр отстранился, но затем вновь напал. Его меч устремился в грудь противника, Тэрон успел поставить блок своим оружием, и по силе удара уже смог определить, что бывший гладиатор не намеревался нанести ему урон. По крайней мере сейчас. Он будто бы искал слабые места воина, а ведь если таковые и имелись, то наставник должен был знать о них изначально, ведь когда-то он уже испытывал в бою своего ученика. Темень наравне со щедрым ливнем изрядно обманывала глаза, потому мужчины больше полагались на чутьё и слух. Они скрестили мечи, взявшись за них обеими руками, и замерли в подобном положении, давя клинками так яростно, будто желали сломать их. Мелиагр усилил напор, затем быстро отступил, развернулся, и когда Тэрон чуть ушёл в бок, открывая спину, наставник прошёлся по ней острой сталью, наблюдая, как брызнувшая кровь, слилась воедино с падающими каплями неутихающего дождя. Воин сжал зубы, издавая звериный рык, он обернулся, замахиваясь, но наставник защитился от его выпада, затем ударил сам. Тэрон пригнулся, слыша, как просвистел меч над его головой, после сделал разворот, опускаясь на одно колено, и шибанул рукоятью меча по голени, отчего Мелиагр так же опустился к земле. Он знал, что сделает мужчина далее, и когда тот направил на него оружие сверху, бывший гладиатор подставил меч, однако его рука тут же была схвачена свободной ладонью противника. Тэрон крепко сжал её, затем ударил по ней локтём чуть выше предплечья, вынуждая наставника непроизвольно разжать пальцы и выпустить оружие. Но он не растерялся. Кулаком свободной руки Мелиагр нанёс удар по кисти мужчины, лишая и его меча Не сумев предотвратить это, Тэрон плечом оттолкнул от себя наставника. Вновь пронзившая небо молния, осветила двоих, позволяя им, увидеть глаза друг друга. Во взгляде воина бывший гладиатор мог заметить крайнее нежелание продолжать данную схватку, но отчасти и готовность к тому же нападению. Сам Мелиагр не являл собою ничего, кроме сосредоточенного стремления к победе. Тэрон бросился на него без замедлений, но его летящий кулак был приостановлен. Одной рукой наставник блокировал удар, а второй обхватил мужчину за шею и разом повалил его на мокрую землю. Иной противник воспользовался бы моментом, и пустил бы в ход ноги, но Мелиагр был не таков. Так же, как и Тэрон, бывший гладиатор никогда не бил лежачих. Силён был наставник, но и его бы умений не хватило, не прояви греческий солдат к нему уважения. Не мог он его ударить, какую бы неверную позицию не принял Мелиагр, Тэрон слишком велико ценил этого человека, и никогда не желал направлять на него меч. Поднявшись, мужчина более не предпринял ничего, стоя на месте. Наставник уже держал в руке своё оружие, и недоверчиво глядел на Тэрона, от которого ждал следующего нападения, но воин сказал:
- Опусти меч, нам с тобой нет нужды враждовать.
Ещё одна молния поразила небосвод, отчего, казалось, и без того не слабый дождь лишь усилился. Мелиагр помедлил, всматриваясь в лицо мужчины, он полагал, что Тэрон легко поддастся гневу, если его умело спровоцировать, и очень удивился подобным словам.
- Мы оба отстаиваем то, что имеет для нас важность, Тэрон. Я долго закрывал глаза на твои стремления к мести, но пора положить этому конец. Пока ты сам нас всех к нему не привёл.
Наставник ответил ему, и это уже дало понять воину, что он вполне сумеет отговорить бывшего гладиатора от ненужно им боя, в котором ни один не сможет победить, а потому продолжил:
- Тебя устраивает это пустое существование в цепях? Хочешь и далее влачить их за собой, оставив всё, как есть и делать вид, что никчёмное прозябание в рабстве и есть лучшая доля, которую заслуживает человек? Больше сорока лет ты думал так, и даже не попытался ничего изменить.
Тэрон незаметно для своего собеседника стал искать глазами меч, который вполне может ещё пригодиться. Он увидел оружие в десяти шагах от себя. Что ж, придётся действовать быстро, если Мелиагру вдруг вновь захочется его крови.
- Перемены мне не нужны, мне не от чего бежать. В отличии от тебя я знаю, где мой дом, и он здесь. А ты хочешь отнять у меня всё.
- Прозрей, Мелиагр, - открыто выдал Тэрон, поражаясь мышлению человека, к которому когда-то прислушивался. – У тебя нечего забирать, ибо ты совершенно ничего не имеешь, кроме собственного тела, знаний и души. Но то, что ты делаешь сейчас, заставляет меня усомниться в ясности твоего рассудка.
В действительности следовало биться лишь за то, что того стоило, а не беспричинно резать друг друга. Тэрон брался только за стоящие цели. В данном случае он не наблюдал никакого смысла продолжать сражение, которое не следовало и начинать. Лучше бы наставник проявлял своё боевое искусство на благо другим людям, а не старался во всём винить мужчину, что думал не только о собственной свободе, но и о спокойной жизни остальных невольников, вполне заслуживающих её. Однако Мелиагр думал иначе.
- Твой так точно помутился, если тебе вздумалось в одиночку пойти против царя и его солдат, - не успокаивался он.
- Там, где борется хотя бы один человек, вскоре могут быть и другие. Гладиаторы готовы принять смерть в пользу обогащения своих врагов, но никто из них не решается подвергнуть риску жизни ради целей, за которые по истине не жалко умереть.
Этого Тэрон понять и не мог. Мелиагр ведь поступал сейчас точно так же. Он являлся великолепным борцом, но растрачивал свои силы и умения на то, чтобы победить воина, который хотел помочь ему выбраться из плена. Немыслимое количество лет добровольно было отдано рабству, и бывший гладиатор ещё и отстаивал свою губительную участь. Как это можно понять… Вот что с людьми способен делать страх, вот как он умеет управлять сознанием, не давая шанса следовать своим мечтам. Ведь наставник так же хотел увидеть мир, но границы перед ним устанавливали его же собственные опасения, и вскоре он озвучил причину их возникновения, хотя Тэрон знал, что дело было совершено в другом.
- У Флианта хватает союзников, чтобы поумерить пыл всякого раба, осмелившегося пролить кровь своего господина. Подобными действиями ты не освободишь невольников, а навлечёшь ещё больше несчастий, подвергая опасностям простых людей. Со смертью царя в Наксосе разразится не шуточная война за власть.
Мелиагр нашёл, за что зацепиться. Быть может, он и вправду боялся лишиться своего единственного пристанища, но разве с появлением нового правителя от подобного учителя был смысл избавляться? А если нет, тогда не всё ли равно, кому служить, когда Флианта не станет? Его ещё было, кому подменить.
- У царя есть дочь, его наследница. Литея займёт трон, и будет править городом куда справедливее, чем её отец.
- Юную девушку не допустят к власти, разве что Флиант успеет выдать её замуж прежде, чем покинет этот мир. В ином случае Литея будет мертва, в том могут посодействовать её же приближённые.
Правда в этих словах была, не имелось никакой выгоды прислуживать неопытной дочери Флианта, которую если бы и можно было использовать, как марионетку в умелых руках, всё же проще было убрать с дороги. Эта действительность не являлась приятной, но так ведь всё и может случиться. И что теперь? Давать ход назад и кое-как продлевать себе жизнь ради любимой, будущего с которой не будет никогда?..
- Какое мне должно быть дело до этого острова и его жителей, что открыто веселятся, когда на их глазах люди режут друг друга. Не думаю, что война станет для них таким уж тяжким бременем. Они хотели крови, так пусть получают её сполна. Я подарю им голову их любимого царя.
- Безумец!
Мелиагр пошёл прямо на Тэрона, удерживая наготове меч. Воин не дал ему возможности застать себя врасплох, и, совершив кувырок по земле, успел схватить оружие прежде, чем наставник пополнил количество ран на его теле.
- Далеко ты не уйдёшь. Погибнешь сам и унесёшь с собою десятки жизней!
Лезвие понеслось снизу, но Тэрон вовремя отклонился назад, нанеся удар так яростно и сильно, что наставника занесло на скользкой от дождя земле.
- Твой правитель разве возносит меньше жертв на алтарь своего жестокого величия?! – голос мужчины был подобен грому, не утихавшему до сих пор. – Не путай искренне уважение со слабостью, из-за которой ты не решаешься покинуть свою клетку, Мелиагр. Ты оправдываешь лишь собственные страхи, узаконивая мерзкое душегубство и восхваляя тиранию.
Речи мужчины вызвали сильнейшее негодование. Наставник кинулся на него, и меч его разил с сокрушающим гневом, что не в каждом враге доводится наблюдать. Их клинки норовили пронзить живые тела, двое бились с присущей каждому жестокостью, и ни один не мог достать другого, ибо воин уравнивал силы, не желая причинять вред наставнику. Но тот был серьёзно задет его словами, и не намеревался брать себя в руки.
- А кто ты сам, Тэрон? Добродетельный борец за справедливость? Ты отнимал жизни тех же мужей, сыновей, братьев и отцов. Ты подобен своему врагу, и даже встав на путь добра, ты не искоренишь то зло, которое живёт в тебе. Отомстив, ты позволишь ему победить.
Вот это уже было лишним. Мелиагр судил о том, о чём совершенно не имел никакого представления.
- Зло есть в каждом из нас, различны лишь намерения, с которыми его проявляют, - Тэрон оставался спокоен, внимательно следя за наставником, пока что державшимся поодаль и слушавшим его. – Мне не нужно вставать на путь добра, ибо я с него и не сходил. И всё, что было сделано мною, я хотел обратить не в угоду себе, а тем, кто незаслуженно познаёт кару и унижения, пока такие ничтожества, как твой царь, пользуясь своим высоким положением, обогащаются и отравляют землю кровью невинных.
- Стало быть, ты по своему разумению, являешься освободителем? – Мелиагр сделал резкий шаг вперёд, как если бы хотел напасть, но Тэрон не шевельнулся. - Я посчитал бы это гордыней. А посему, стоит ли верить, что все твои благородные намерения не творимы с умыслом достичь той же власти и поклонения, против которых ты так упорно борешься. Тщеславие присуще и героям.
Странно, но после данных слов онемела не только душа мужчины, но и вокруг стало много тише. Иссяк запас молний у верховного бога, дождь завершался, гром более не являл себя, и чёрные тучи постепенно растворялись в звёздном небе, высвобождая лунный свет. Тэрон выпрямился, бросив меч на землю.
- Так отыщи его во мне, - воин не верил тому, что услышал. – Что же именно ты принял за тщеславие, Мелиагр? Волю к жизни? Мечты о том, чтобы обрести свободу и надежду на счастливое будущее вместе с любимой женщиной? Если в этом заключается моё тщеславие, тогда я готов его признать. И давай закончим на этом, биться я с тобой не продолжу. Хочешь остановить меня смертью? Так действуй, твоя правда, я не отступлю. И добравшись до царя, я после уничтожу всю свору его верных псов. Один или с помощью твоих бойцов, я буду сражаться до последнего, Мелиагр. Ты можешь вновь попытаться на меня напасть, но я против тебя не пойду. Твоё право, умирать на коленях или позволить себе жить в мире, что полон той же грязи, вранья, убийств и несправедливости. Но в нём ещё остались верность, благородство, доброта и любовь. Там никто не назовёт тебя рабом потому, что ты сам будешь хозяином своей судьбы.
Молчание. Наставник опустил глаза на меч, который сжимал в руке, затем вздохнул так тяжело, как если бы пытался побороть что-то внутри себя. Теперь уже он пытался понять свои поступки. Понять, зачем ему нужно было идти против Тэрона, когда воин был прав во всём. Он знал, чего боится Мелиагр, как и понимал, что все они здесь сгниют заживо, если не попытаются убедить себя в праве на желанную свободу. Бывший гладиатор не раз помышлял о ней. Но он ничего не знал о той иной реальности, в которую невольники так стремились вернуться.
- Разве возможна подобная жизнь? – спросил он, уже с какой-то внутренней надеждой, без прежнего недоверия и злобы.
- Каждый человек рождается свободным, но есть иные, кому мало богатств, им угодно повелевать подобными себе. Но какими бы навязчивыми не были их желания, вовсе не значит, что мы должны им подчиняться.
- Я всегда думал иначе. Мне не посчастливилось родиться в том мире, о котором ты говоришь. Вот граница моего мира, эта белая стена. А что за ней… я не имею понятия.
Тэрон понимал страх Мелиагра. Прожить так много лет, не имея возможности делать что-либо по своему усмотрению, подчиняясь чужой воле. После такого не каждый сможет освоиться в мире без границ и правил, где всякий сам себе господин. Но лучше один раз рискнуть, чем так и умереть с клеймом раба.
- Так может, пришло время это выяснить? – Тэрон указал взглядом на эту самую стену, за которой происходила совсем иная жизнь. – На арене мы боремся за то, чего нет. Нас заставляют существовать в иллюзиях, заверяющих в том, что однажды всё изменится. Но это не правда, тебе ведь известно. За все те годы, что ты оставался преданным слугой, тебе довелось видеть многих бойцов, что так же стремились миновать эти границы. Но не своею волей, а щедростью царя, которой он не обладает. В награду свободы не добиться, её можно получить лишь силой.
Неожиданно, но наставник одобрительно кивнул, затем сказал то, чего и сам от себя не ожидал услышать:
- В таком случае, силы стоит объединить.
Тэрон ничего не ответил, но его взгляд на некоторое время задержался на бывшем гладиаторе. Тот не просто согласился со всей абсурдностью их произошедшего сражения, но и был готов разделить с мужчиной его позиции. Беда миновала, но Тэрон более всего был рад, что ему не пришлось идти против человека, чьим советам если он и не следовал, то разумеется им внимал.
- Она действительно изменила тебя, Тэрон, - внезапно молвил наставник прежде, чем уйти, чем вызвал к себе пытливое внимание мужчины, несомненно понимающего о ком шла речь. – И если в этой девушке живёт такая же верная и искренняя любовь к тебе, какую ты испытываешь к ней, тогда вы оба уже обрели победу над всею жестокостью этого мира. Берегите друг друга. По-моему любовь это единственное, что достойно борьбы и может сделать человека поистине непобедимым.
С этими словами Мелиагр улыбнулся Тэрону и ушёл. Дождь уже закончился, вечер давно сменился ночью, но мужчина не спешил уходить. Он думал о том, что не так давно произошло, размышлял над словами наставника и вновь придавался мечтам о девушке, с которой не мог быть сейчас. От Кьяры не было никаких вестей, и это начинало тревожить гладиатора. Бальдавир уверял, что сумеет убедить её поехать с ним. Так тому и быть, если ему это удастся, но мужчина знал, что любимая сделает правильный выбор. У Тэрона завтра состоится бой, который не известно как завершится, и он жалел, что не мог быть с Кьярой сейчас. Его взор был направлен в ту самую сторону, где находился дворец. И сейчас фиванка пребывала в покоях Литеи, что завидев её и имея возможность наконец разглядеть девушку получше, решила задать ей прямой вопрос, более всего волновавший её.
- Когда мы виделись последний раз, ты напала на моего отца. Скажи, почему ты так поступила?
Дочь царя хотела знать причину подобного поведения, и от ответа Кьяры зависело многое, ведь именно по её рассуждениям, наследница составляла представление об этой с виду совершенно закрытой особе.
- Надеюсь, у нас с тобой не возникнет недопонимание, - поспешила ответить Литея, проявляя из вежливости лёгкую улыбку. - Пелий посоветовал мне тебя в качестве моей личной служанки. Он не жалел похвалы, чем смог убедить меня. Ты и вправду такая способная танцовщица и певица? Я тоже очень люблю петь и танцевать, но навряд ли у меня это хорошо получается. Лесть я слышала больше, чем правду.
Литея прошлась по комнате, сложив руки на животе, и как-то неуверенно поглядывая на фиванку, к которой желала обрести расположение, но отчасти побаивалась доверять. А потому предпочитала вести себя с нею проще, быть может тогда и сама Кьяра откроется ей, и так будет легче узнать о том, какая она на самом деле. Но имелось ещё одно некое препятствие.
- Кстати, как мне известно, ты на данное время служишь Бальдавиру, так? Имеет ли он на тебя какие-то виды? – дочь царя немного засмущалась от своих же столь откровенных вопросов, затем пояснила:- Я хоть и юна, но знаю, что в отношениях между мужчиной и женщиной границы редко присутствуют, особенно если один является господином, а другой ему служит. Не хочется лишний раз беспокоить отца, но если дело обстоит серьёзно, тогда придётся. Мне ты можешь говорить всё, как есть. В первую очередь я ищу себе не прислугу, а человека, которому могла бы доверять, и рассчитывать на то же доверие к себе. Ты видишься мне девушкой открытой, не склонной распылять сплетни за чьей-либо спиной. Ой, знаешь, весь наш дворец просто кишит различными слухами, от которых уже голова идёт кругом, настолько они омерзительны и лживы, - Литея то и дело посматривала на девушку, желая заметить в её глазах понимание и может даже поддержку. - Вот ответь, честно, Кьяра, много ли обо мне болтают за пределами дворца? Не удивлюсь если так. Всем хочется меня пообсуждать, жаль только без добрых умыслов. Но ты не верь тому, что слышала обо мне. Я уверена, мы с тобой подружимся, когда ты узнаешь меня поближе. Я многое не разделяю из того, что делает мой отец, но воспротивиться его воле не могу. Как видишь, даже дочери царя приходится ему подчиняться. Так ты согласна служить мне, Кьяра? Если тебе так не нравятся гладиаторские бои, тогда я разрешаю тебе не присутствовать на них, я сама не выношу подобных зрелищ. Появляюсь там только, чтобы проявить уважение к отцу и увидеть… эм… не важно, - наследница вновь замялась, понимая, что чуть было не открыла самые сокровенные тайны, которые были известны всему дворцу, но она надеялась, что новенькая рабыня о том ничего не знала. - В общем, я не стану обязывать тебя к тому, чего ты не хочешь. Я всегда готова учесть твои пожелания, взамен на твою преданность и усердное выполнение возлагаемых на тебя обязательств.
Литея вновь улыбнулась Кьяре, ожидая её ответа. Она оценила красоту фиванки и её сильный характер, что больше всего и заинтересовало дочь царя. В её власти было обеспечить девушку всем, если та пожелает стать ей верной подругой. Даже и не предполагая, что их дружба, если и состоится, то будет достаточно не долгой…

 Отправлено: 14.06.12 21:58. Заголовок: Кьяра шагала осторож..

Кьяра шагала осторожно по чисто вымытым коврам, таким ярким, что даже через легкие сандалии ощущалось прикосновение ноги с этими покрытиями. Фиванка была прежде всего женщиной, поэтому от нее не укрылась каждая деталь убранства комнаты. Покои Литеи состояли из двух частей. Одна общая широкая комната, которую сейчас миновала Кьяра, и где ее готова была встретить принцесса и спальня. Посреди комнаты стоял декоративный круглый столик, застелен светлой скатертью, а на столе стояла ваза с разноцветными цветами. По одну и другую сторону находилось два дивана. Один прямой и длинный для нескольких человек, другой же более декоративный и искусно украшенный. Спинка была выгнута, а сам он имел необычную форму. Бросив взгляд на потолок Кьяра отметила красивые небесные узоры, которыми его обрисовали, вероятно лучшие художники Греции, ведь было видно, что ручная работа. Люстра… такой красоты девушка в жизни не видала и ее даже несколько захватил блеск этих драгоценных камней, из которых состояло данное украшение. Даже сами лампады со свечами были необычными и позолоченными. Вот так вот шикарно жила Литея. Такую же жизнь предлагал Кьяре Бальдавир и девушка думала, а сможет ли? Нет, не смогла она жить в таком доме. Находясь посреди этой комнаты, широкие окна которой завешаны прекрасными занавесками Кьяра уже ощущала столь привычный для нее дискомфорт во время пребывания ее в этом дворце. Здесь же ее это чувство обострилось. Из спальни, которая недоступна зрению Кьяры, появилась принцесса. Фиванке доводилось видеть мельком эту девушку тогда, когда они ехали на колеснице и во время гладиаторского боя. Но сейчас рабыня имела возможность лучше рассмотреть принцессу, влюбленную в ее героя. Кьяра тут же оторвала взгляд от созерцания необычной люстры, когда появилась Литея.
- Когда мы виделись в последний раз, ты напала на моего отца. Скажи, почему ты так поступила, - слова Литеи заставили Кьяру оторваться от созерцания прекрасной люстры, которая, подобно звезде притягивала взор. Девушка перевела взгляд на принцессу. Руки ее были опущены, и внимательно пожирая глазами дочь Флианта, Кьяра все же молчала. Она знала, что ответить, но в данный момент Кьяра изучала Литею, пытаясь понять, с какого поля эта ягодка. Да и отвечать на подобные вопросы не хотелось. Рабыня по-прежнему молчала, а про себя отметила нежность красоты дочери царя. И что-то знакомое проскальзывало в ее чертах, движениях, даже манере говорить. Но, в конечном итоге, Кьяра сочла все это ерундой. Литея была очень красива, золотистые волосы аккуратными локонами спадали ей на плечи, на ней был легкий ночной хитон светлых оттенков, губы алые, а глаза яркие, в фигуре не было недостатков. Мало того, принцесса была настоящей красавицей, просто глаз не отвести. «И даже такая красота не соблазнила Тэрона» - подумала фиванка. Она знала, насколько мужчинам тяжело устоять перед женской красотою, а Литея была совершенна. Кьяра, когда была свободна, знала многих. Но Тэрон… он ведь был заключенным, в отличие от свободных мужчин у него не было возможности испытать наслаждения от женского тела и красоты, поскольку он раб, гладиатор и мужчина все равно устоял перед пленительной и чарующей своею нежностью красотой принцессы. Гладиаторам, конечно, давались рабыни, но только в случае победы и ведь могла попасться любая. Насколько было известно фиванке, Тэрон и этого всегда избегал. Что ж, кажется, пауза затянулась и Кьяра поняла, что молчать все время, изображая немую – это не правильный выход. Литея вовсе от нее откажется. Так, может, нужно все сделать для этого, лишь бы Тэрон отказался от этих ужасных сражений без правил вне арены. Кьяра до сих пор тяжело переживала эту новость. Сначала возник вопрос: «Почему он не сказал?», но затем само собой появился ответ. Тэрон просто не хотел лишний раз тревожить этим Кьяру, скрыв от нее, какою ценою ему удалось добиться того, что бы Кьяра хотя бы сейчас стояла здесь, в этой комнате. Также и Кьяра однажды умолчала о Бальдавире, что бы уберечь чувства Тэрона, ведь она все равно бы не пошла за северянин. Но как в первом, так и во втором случае все разрушал Пелий своим зловонным языком. Кьяра выразительно посмотрела на Литею, сама не заметив, как блеснули огоньками ее черные глаза.

- Не знаю.

Пожала плечами Кьяра.

- Это был эмоциональный порыв.

Девушка сделала паузу. Конечно, данные слова были правдой, но лишь отчасти, поскольку в то время у нее много скопилось на душе и Кьяра руководствовалась не только эмоциональными порывами, но и явными на то причинами. Так что, все же хорошенько подумав, фиванка решила не пасовать перед дочерью царя. Та спросила, значит узнает истинное отношение Кьяры ко всему.

- Я стояла там и наблюдала за жестокой кровавой бойней людей. Это не звери, а люди…живые, такие же, как и мы. Как твой отец, принцесса, как ты. Вы ничем не отличаетесь от нас, у вас в венах не течёт кровь другого цвета. Она такая же красная, как и у нас. Есть люди, которые отвергают жестокость, пресекают ее посредством законов. У вас же все иначе. Жестокость приносит людям наслаждения, чужая смерть предаёт эйфорию. На это ужасно было смотреть и я считаю, что это мало из того, что я могла бы сделать твоему отцу. Знаешь, у меня был дом, были люди, за которых я отвечала, пока твой отец не отправил всю мою деревню работать в его копи. Вот эти алмазики….

Кьяра подняла взгляд к верху и указала на люстру. Её понесло, она говорила пылко со всем жаром тех эмоций, которые пребывали в ней. И если бы ей задал подобный вопрос Флиант, она бы и царю выложила то же самое, если и не серьезней. Кьяра не была из тех, кто перед меньшими людьми показывал себя героями и проявлять столь резкий тон, а перед остальными прятал язык неизвестно куда. Нет, она бы и самому царю рассказала, что о нем думает. Но, его это не волнует, да и он наверняка знает о каждой мысли девушки.

- Так вот, каждый алмаз с твоей люстры, добытый кровью и потом некогда свободных людей, а теперь порабощенных твоим отцом. Я сама была свободным человеком, а теперь, посмотри… по воле твоего отца, я рабыня, как и весь мой народ. Хотя бы за это он заслужил то, что я сделала. Я не буду просить прощения, пощады, не буду молить. Даже перед страхом смерти я повторю твоему отцу каждое сказанное мною только что слово в лицо!

Кьяра закончила, она чувствовала, как тяжело дышала, а щеки ее покраснели с таким пылом и жаром она говорила все, что накопилось в ней за это время. Но это была лишь малая доля того, что хотелось бы сказать. Да что там сказать, сделать… Литея стояла потрясенная. Принцесса наверняка пожалела, что задала этот вопрос фиванке. Но она и не ожидала такой бурной реакции и откровенных речей. А зря, если Кьяру спросишь, она скажет все, что думает. Таить не станет, в этом вся суть. Откровенно говоря дочь царя немного напугалась, в один момент ей подумалось, как бы теперь самой не получить от рабыни, что так яро завелась. Но вроде буря миновала и Кьяра спокойно смотрела на нежную принцессу, только с яркими огнями в глазах. Часто Литее приходилось отводить взгляд, настолько ее тревожили эти темные глаза, уставившиеся на нее.
- Надеюсь, у нас с тобой не возникнет недопонимание, - сказала в следствии Литея слегка улыбнувшись. Эта улыбка показалась Кьяре несколько нервной или тревожной. Но фиванка промолчала, она по-прежнему стояла с опущенными руками, взирая на прекрасную принцессу. Далее Литея заговорила о Пелие и о том, как он рекомендовал Кьяру. Фиванка осталась равнодушна к этим словам, лишь пыталась скрыть презрительную усмешку, появившуюся на губах. Следом принцесса задела и талант Кьяры к пению и танцам. Вот тут рабыня более заинтересованно посмотрела на Литею, которая уже сказала, что у нее не очень хорошо получается. Кьяра повела бровями.

- Мне это неизвестно, я не слышала, как ты поешь и не видела, как ты танцуешь.

Равнодушно ответила рабыня. Литея вновь бросила этот несколько тревожный взгляд на Кьяру. «Она пытается понравиться мне» - удивленно сама себе сказала фиванка. – «А я думала все должно быть наоборот». Верно, Кьяра должна была сделать все, что бы понравится принцессе и остаться у нее служить. Но дело в том, что фиванка не умела лукавить, играть какую-то роль, пытаясь кому-то понравится. Она была сама собой и вела естественно. А обернулось все даже очень интересно. Принцесса была очень тонкой натурой, видно, имела достаточно мягкий характер, чем удивила рабыню. Но в том, что Литея хотела, что бы Кьяра была расположена к ней – это видно на лицо. В конечном итоге, фиванке уже надоели неуверенные взгляды принцессы. Рабыня ведь не съест ее. А может, дочь царя побаивается, что Кьяра и на нее подымет руку? Литея сложила руки на животе и по-царски прошлась по комнате, но все же этой походке не хватало уверенности. Кьяра сделала свой взгляд попроще, что бы хоть как-то расслабить аристократку, после чего проследила за ее передвижением по комнате. Расхаживая туда-сюда, Литея заговорила о Бальдавире. Кьяра в это время насторожилась. Принцесса спрашивала про его планы на рабыню, затем стала говорить об отношениях мужчины и женщины о том, что могла бы поговорить с отцом, если это потребуется. «Чушь» - про себя прокомментировала Кьяра, а внешне оставалась безмолвна. Литея теперь говорила о доверии, затем перешла к слухам, что распространяются во дворце и завершила тем, что не видит в Кьяре одну из тех, кто любит разносить всякого рода сплетни. В этом принцесса, несомненно, была права.
- Вот ответь мне честно, Кьяра, много ли обо мне болтают за пределами дворца?

- Много.

Буркнула в ответ рабыня и далее выслушивала наболевшую речь принцессы. Послушав, фиванка сделала вывод, что дочь царя слишком много волнует, что о ней говорят за спиной. Она сама же сует нос в эту грязь, хотя могла бы оставаться в стороне и даже не слышать, что о ней шепчут. Какое дело до чужих лживых уст, когда есть ты, и ты сам знаешь, что все это не правда. Люди всегда будут говорить, это не искоренишь даже веками. Литея просто была у всех на виду, достаточно популярной особой, поэтому основная часть сплетен припадала на ее долю. Принцессе просто нужно проще к этому относиться и не обращать внимания. «Может, стоило это все сказать вслух?» - подумала Кьяра и улыбнулась своим мыслям.

- Бальдавир завтра утром уезжает, так что сегодня последний вечер я его личная рабыня. Завтра я вновь возвращаюсь в крыло для невольников, к остальным рабыням.

- Так ты согласна служить мне, Кьяра? – спросила Литея.

- Да.

Твердо ответила фиванка, почувствовав, как ее руки страдают кощунственным бездельем, ведь они по-прежнему были опущены. Между девушками возникла небольшая пауза, в следствии чего в комнату пробрался шум сильного дождя. Изредка мелькали молнии. Кьяра не обращала на них внимание, но только сейчас поняла, почему принцесса иногда вздрагивает. А все дело в молниях. Это также многое говорило о дочери царя.
- Если тебе так не нравятся гладиаторские бои, тогда я разрешаю тебе не присутствовать на них, - говорила принцесса. Кьяра с интересом посмотрела на нее и почесала четырьмя пальцами висок. – Я сама не выношу подобных зрелищ. Появляюсь там только, что бы проявить уважение к отцу и увидеть… эм… не важно.
Кьяра резко приподняла подбородок. До этого она смотрела в пол, но теперь буквально сверлила взглядом Литею. Вмиг в ее глазах появился какой-то холодок и опасные огоньки. Принцессе не дано это увидеть, её все время волновала Кьяра. Но фиванка поняла, о ком только что чуть не сказала Литея. Речь зашла о Тэроне, ведь это его любви она добивалась, по рассказам рабынь, да и самой Мирены, которая не очень-то и любит гладиатора. По неизвестным причинам он ей не нравился. Трудно сказать, что в данный момент почувствовала фиванка. Конечно, в сердце что-то неприятно кольнуло, как какой-то своеобразный сигнал, говорящий о том, что нужно было быть на чеку, ведь речь шла о ее возлюбленном. Кьяра знала, что он никогда не поддастся искушению, что ее сердце принадлежит ему, а его – ей. Но все равно всегда неприятно осознавать, что твоего любимого человека хочет добиться кто-то еще.
- В общем, я не стану обязывать тебя к тому, чего ты не хочешь. Я всегда готова учесть твои пожелания, взамен на твою преданность и усердное выполнение возлагаемых на тебя обязательств, - завершила принцесса. Кьяра спокойно, но достаточно серьезно посмотрела на нее, не понимая, как она не будет свою рабыню ни к чему обязывать, и тут же говорит про возлагаемые обязательства. А впрочем, фиванка решила этим не морочить себе голову, вдруг это она что-то не так поняла. Кьяра кивнула головой Литее, а затем взглянула в сторону окна, откуда подул свежий ветер и легкая штора заплясала свой танец в покоях принцессы. Кьяра вдохнула свежий воздух. Как же она любила этот запах, после дождя… еще тогда, когда была свободна. Девушка вновь посмотрела на свою будущую хозяйку и сказала.

- Дождь прекратился.

В этот момент отворилась дверь в комнату и сюда бесцеремонно вошел молодой человек. Кьяра удивленно обернулась, Литея же возмущенно миновав рабыню побежала к нему навстречу.
- Сколько раз я тебе говорила не врываться так в мою комнату?! – возмущенно сказала принцесса. Кьяра с интересом наблюдала за происходящим. «Любовник?» - подумала фиванка. «Тогда зачем ей Тэрон?». Но следующие секунды дали Кьяре понять, что этот молодой человек с копной забавных темных волос интересно причесанных, был просто ей другом. Она дала ему дружественный подзатыльник и вместе они захихикали.
- Прости Литея, все время забываю, что заходя к тебе в комнату, нужно стучать, - шутливо ответил юноша. По возрасту, он выглядел сверстником Литеи, ну или старше, но буквально на год. Сама Кьяра была такого же возраста, как и принцесса, только выглядела намного старше, детская наивность давно была стерта с лица фиванки.
- А если бы я была не одета? Знаешь, я велю казнить тебя за твою невоспитанность, - хихикала принцесса, как малая девчонка, впрочем, юноша вел себя также.

- Я могу идти?

Прервала их шутливый диалог Кьяра, специально, потому что наблюдать подобное ей не хотелось.
- Да, да, конечно. Я пришлю за тобой, - улыбнулась принцесса Кьяре и указала к выходу. Фиванка улыбнулась уголком губ, и поспешила покинуть покои принцессы.

 Отправлено: 17.06.12 23:12. Заголовок: Завершающийся день б..

Завершающийся день был полон событий. Но сюрпризы на том не окончились. Амфисс пообещал Тэрону разузнать, всё ли хорошо у Кьяры, и сейчас он направлялся к ней. Лекарь ничего не знал о намечавшейся встрече девушки с дочерью царя, как и не был в курсе того, что Бальдавир на данный момент находился у Флианта. А потому, оказавшись у северянина в покоях и не застав его, врачеватель не мало удивился, поспешив направиться в комнату Кьяры, но и её не было на месте. Окончательно растерявшись, Амфисс не мог решить, стоит ли бить тревогу, или уместнее подождать возвращения кого-либо из двоих. В случае появления Бальдавира, целитель знал, что ответить, всё же он являлся спасателем жизней, а не простым слугой. Так оно так, однако не подозревал врачеватель, что помимо него, в данную комнату намеревалось войти ещё одно лицо, чьё присутствие здесь объяснить было бы сложнее, нежели приход Амфисса. Лекарь вздрогнул, заслышав, как отворилась дверь, ведущая в покои северянина. Он испугался больше с неожиданности, ведь ещё долю секунды назад пребывал один в полной тишине. Думая, что это мог придти Бальдавир или же сама Кьяра, целитель последовал к двери, соединяющей обе комнаты, но когда бесшумно открыл её, испытал настоящий шок. Всего в пяти шага спиной к нему стоял Пелий, ни весть что забывший здесь. Он не слышал, как Амфисс, перестав дышать, начал медленно отходить назад, чуть прикрывая дверь и направляясь к другой, той, что вела прочь из комнаты. Не тут то было, она оказалась заперта. Ощущая неминуемое приближение сердечного приступа, лекарь резко обернулся, скрупулезно ища безумными от страха глазами, где бы спрятаться. А тем моментом, из соседней комнаты доносились мерные шаги советника, пока что осматривавшего покои Бальдавира, в то время как Амфисс на цыпочках приближался к большой кровати, под которую и думал забраться. Но не успел – Пелий уже направлялся в комнату Кьяры. Разражаясь про себя всякого рода ругательствами, целитель кое-как добрался до шкафа, тихонечко открыв его и зарываясь в кучу висевших в нём нарядов. И очень вовремя, ибо советник уже толкнул приоткрытую дверь, заходя с присущим ему важным видом. Амфисс наблюдал за ним через небольшую щель в шкафу, где неплохо уместился, хоть и пришлось для этого изрядно помять висевшие впритык вещи. Думая об этом в последнюю очередь, врачеватель по-прежнему не дыша следил за тем, как Пелий расхаживал по комнате, выискивая что-то, а после остановился возле постели, прям напротив шкафа, в котором притаился лекарь. Для каких же целей змееподобный явился сюда и что именно искал? Разумеется, Пелий нарочно дождался момента, когда северянин и его отныне уже бывшая рабыня будут отсутствовать. А поиски его заключались в каких-либо подтверждениях страстной любви. Данное событие просто не давало покоя советнику, он хотел лично осмотреть комнату, в которой, как сам предполагал, и произошла физическая близость двух возлюбленных. Спрашивает, какое ему-то было до того дело? А вот, получается, было, раз уж пришёл. Разглядывая постель, Пелий слегка нагнулся, касаясь женственной ладонью одеяла и очень недобро улыбаясь, как вдруг услышал поблизости какое-то неясное шуршание. Чёрные, хитрющие глаза блеснули в сторону шкафа, откуда и исходил шум. Советнику даже не пришлось самостоятельно убеждаться в том, что в комнате он был не один, как шорохи усилились, сопровождаемые не сдержанной бранью, затем раздался громкий стук - видимо упала деревянная перекладина, на которой развешивались платья. Вновь прозвучал недовольный голос, и вот двери шкафа раскрылись и вместе с кучей женских вещей наружу вывалился Амфисс, на потеху любующегося Пелия. Неожиданно раскрывшееся присутствие врачевателя его ничуть не смутило, напротив, верный слуга царя злобно улыбался, безудержно насмехаясь над представшей перед ним картиной.
- Вот так открытие, - ехидно злорадничал он, смотря на то, как Амфисс, обложенный нарядами, неуклюже пытается подняться. – Интересно, а Кьяра знает о твоих тайных пристрастиях к её платьям?
Уязвлённый насмешками, лекарь поднялся, презрительно глядя на змеиную морду, и тут же ответил не без прямого намёка:
- Думаю, тебе бы они больше пришлись по вкусу, Пелий.
Амфисс надеялся угомонить советника высказанной правдой о его ориентации, но к великому сожалению столь правдивая шутка лишь сильнее позабавила Пелия. Он ничуть не обозлился, продолжая насмехаться.
- Да ты не скромничай, дорогой Амфисс, выбирай. От одного не убудет, наш уважаемый Бальдавир не пожалеет снабдить свою рабыню сотней подобных нарядов. Хотя нет, поправочка. Отныне Кьяра ему не принадлежит, теперь она служит Литее, как и хотел наш непобедимый воин.
Амфисс не выдал ни слова, переваривая дошедшую до него информацию. Он даже толком не знал, радоваться такому исходу или нет. С одной стороны новость хорошая, ведь Тэрон всеми способами хотел уберечь девушку и, выходит, ему это удалось. Но с другой стороны удалось лишь отчасти, ибо Пелий знал всё об отношениях гладиатора и рабыни. И вполне собирался этим воспользоваться. К тому же Литея была не лучше защитницей для той, что являлась возлюбленной мужчины, к которому дочь царя неровно дышала. В общем, до поры до времени будет длиться светлая пора. Если Литея обо всём узнает, там уж несдобровать никому. Это и тревожило лекаря, не находящего менее опасного выхода из положения.
- Отчего ты так встревожен, Амфисс? – продолжал допытывать ехидный змей. – Причиной тому моё присутствие или же тебя беспокоит тот факт, что мне известно больше, нежели тебе?
Целитель и тут промолчал, с ненавистью наблюдая, как советник опять начал расхаживать возле постели фиванки, как-то до неприличия жадно разглядывая её.
- Эта комната, - прошипел Пелий, оглядываясь. – Прошлой ночью Тэрон ведь был здесь… с ней?
Амфисс оставался нем, жалея, что и оглушить себя был не в силах. Ещё не хватало вести обсуждения столь интимной темы вместе с этой жалкой помесью мужчины и женщины в одном лице. И данная ошибка природы всё болтала своё:
- А эта кровать… на данном ложе они любили друг друга, верно? – Пелий широко заулыбался, понимая всё по упорному молчанию целителя, смотрящего на него во все глаза. – Два недоступных совершенства… их страсть так велика, что желания плоти легко одерживают верх над разумом.
Лекарь только хмыкнул, скривившись, затем выдал с удивительной смелостью в голосе:
- Зависть – самое дурное чувство, которое может быть в человеке.
- Да что ты!? – язвительно молвил Пелий, в секунду поравнявшись с осмелевшим врачевателем, и с вызовом заглядывая ему в глаза. – А я полагал, что нет ничего постыднее бездумных совокуплений и лжи, которым подвергаются тайные романы.
Стоя очень близко к лекарю, советник надеялся вновь его припугнуть, или хотя бы раздавить своими находчивыми речами. Но тот смотрел на него так, словно вовсе не слушал, а думал о чём-то ином. И то, что целитель сказал далее, могло лишь подтвердить это предположение.
- Я так и не пойму, чем ты красишь брови? Углём?..
Подобные вопросы, заданные совершенно не в тему, кого-то могли обескуражить, а кого-то разозлить, но только не Пелия, что вновь громко смеялся, но вот не понятно из-за чего больше: из-за слов Амфисса или его удивлённого выражения лица. Однако подобная дерзость не могла быть произнесена безнаказанно. Посмотрев вниз, советник обнаружил у ног своего собеседника ту самую верёвку, которую не так давно лекарь брал из кладовой. Взявшись за её конец, Пелий накинул её на шею целителя, с прежней зловещей усмешкой.
- Амфисс, Амфисс…, - проявляя сухую вежливость, говорил змееподобный, меж делом спокойно наматывая верёвку вокруг шеи врачевателя, который отчего-то даже не мог пошевелиться. – А я ведь предупреждал тебя. Советовал держаться подальше от чужих проблем. Ну, а что сделал ты в итоге? Вновь сунул свой длинный нос, куда не следует. Как же так. Вроде изъясняюсь я понятно… Понятно ведь?
- Более чем, - сдавленным голосом ответил лекарь, чувствуя, как затягивается верёвка на его горле, создавая серьёзный дискомфорт.
Прежде подавленный ненавистью, страх вновь давал о себе знать, обезволивая целителя. Он так и застыл, позволяя Пелию вытворять ни весть что. Поначалу казалось, советник попусту желает пригрозить ему, как бывало раньше. Однако чем больше змееподобный уделял внимание наматыванию верёвки на его шею, тем более ясной становилась ситуация, не предвещающая ничего хорошего.
- Ну вот, видишь. И всё то ты сознаёшь, да жаль продолжаешь лезть, куда тебя не просят, - действия советника становились более грубыми, опасными, сказываясь болью от сдавливающего шею каната. – Я ведь очень терпелив, Амфисс. Я могу находиться в тени долго, поджидая, когда кто-нибудь оступиться. И когда такое происходит, второго шанса я не даю. А ты сколько раз уже падал на ровном месте? Опять же сам всё понимаешь. А потому без обид. Жизнь, она такая вот, суровая и несправедливая. Каждый выживает, как может. Не особо туго?
Верёвка была достаточно длинной, так что наматывать её можно было ещё приличное время, однако дышал Амфисс уже с трудом, хоть и ответил обратное:
- Совсем не ощутимо…
А Пелий продолжил:
- Так вот. Есть люди, подобные тебе, что, не имея власти и статуса, берут на себя больше, чем им по силам поднять. А есть такие, как я, кто не надрывается под тяжестью благих намерений, а предпочитает нагружать обязательствами таких мулов, как ты. Чувствуешь разницу?
- Но не наблюдаю смысла…
Ранее бледное лицо Амфисса ныне было красным от удушливого состояния, в которое вгонял его змееподобный, не без удовольствия наблюдавший за результатом своих действий.
- А я тебе объясню, - на редкость нежным, не свойственным мужчине, голосом проговорил Пелий. – Смысл в том, чтобы не мешаться под ногами, или же принять более верную сторону и быть надёжным союзником. Понимаешь о чём я?
Амфисс закашлял, невольно касаясь ладонью обмотанной верёвкой шеи.
- Хотелось бы… да как-то туговато думается…
- Какая жалость, - усмехнулся Пелий, продолжая добавлять удушливости своему собеседнику. – А ведь будь ты более понятливым, то осознал бы, что куда выгоднее оказывать помощь тем, кто способен по достоинству оценить проявленную преданность. Деньги… они ведь всем нужны.
Советник намотал ещё несколько сантиметров, сжимая верёвку так сильно, что Амфисс жёстко сцепил руку на его запястье, практически задыхаясь.
- На данный момент мне нужен воздух…, - выдал целитель хриплым голосом.
Пелий лишь затянул канат потуже.
- За него я могу потребовать не меньше.
И вот шутливая перебранка разом переросла в настоящее противостояние. Со стороны Амфисса так точно, ибо его уже начинали душить. Лекарь, что было сил ухватился за руки советника, принявшегося до самого конца обмотать ему горло. Не скажешь даже, кто кому был серьёзным противником, ибо двое были равны друг другу, что по росту, что по силе. Пелий пытался вырваться из хватки целителя, но тот ухватился накрепко, ибо не хотел терять жизнь. Лицо советника, прежде являющее ухмылку, исказилось злобой. Удерживая ладони на обмотанной верёвкой шее лекаря, он встряхнул его и отпустил. То же самое в итоге сделал и Амфисс, моментально принявшийся избавлять себя от каната.
- Что же вы, приверженцы справедливости, все так скучны, - разочарованно молвил Пелий, отворачиваясь от врачевателя и надменно расхаживая по комнате. – Вас даже лишать жизни не интересно, нагоните тоску и здесь. Но и это не помешало бы мне добавить бледности твоему лицу, Амфисс. Подумай хорошенько над моими словами. Нам ещё посчастливится вот так нечаянно столкнуться и твоя беда, если вместо верёвки я буду держать в руках что-нибудь острое.
Избавившись от душащих пут, целитель трогал пальцами болезненно раскрасневшуюся шею и смотрел на Пелия таким взглядом, что кто бы иной подумал: убьёт сейчас немедля. Но он предпочёл уйти, и как можно скорее, пока не осуществил все свои мысли по поводу убийства в жизнь. Но змееподобный и тут остановил его.
- И да, ещё кое-что. Передай от меня привет Тэрону. А заодно пожелай нашему чемпиону успеха, ведь завтра у него состоится поединок, задуманный по нашему с ним уговору. Так что прислушайся к моим словам, а то ведь скоро тебе будет некому оказывать поддержку, разве что самому себе.
Амфисс вновь утерял весь свой страх, с ненавистью глядя на советника, чьим словам не желал верить.
- Не мели пустословия, Пелий. Тэрон одерживал победу на главной арене даже в неравном бою. Что ему твои детские забавы, один противник его не одолеет.
- Но не в том случае, когда этому противнику помогает некто более целеустремлённый, - усмехнулся верный слуга царя, первым направляясь к выходу, и с издевательским тоном махая рукой в прощальном жесте: - До скорой встречи.
Как же Амфисс разволновался. Весь тот гнев, который прежде он показывал этому бесноватому гермафродиту, улетучился мгновенно, стоило лишь главному объекту ненависти скрыться с глаз. Целитель думал отправляться к Тэрону и как можно скорее. Он предчувствовал неладное, ведь Пелий, хоть и часто хитрил, всё же в угрозах излагал свои истинные мотивы. Лично для Амфисса было новостью грядущее сражение гладиатора вне главной арены. Он, разумеется, знал, что рано или поздно это должно было случиться, но не завтра же… Целитель отыскал мужчину не сразу. Первым делом он конечно же последовал в камеру Тэрона, ведь время было позднее, откуда было знать врачевателю, что упрямый грек осмелиться так долго находиться вне своего заключения. Это уже позже Амфисс догадался, где его искать. Он застал воина стоявшим на середине малой арены. Высокий, широкоплечий, Тэрон был недвижен, подобно статуе и смотрел в ночное небо. Каждый раз, когда мужчина видел звёзды, он думал о Кьяре. Первый раз он поцеловал её именно под этим величественным небом, а после они придавались любви с наступлением той же чарующей ночи. Он прижимал её к себе, устремляя взгляд к окну, открывавшему ему светочи тёмного неба. Как же гладиатор хотел быть сейчас с ней… со своею единственной. Желал вновь целовать её губы, чувствовать нежность её обжигающей кожи, познавать её объятия и ласки. Просто быть с ней… просто видеть Кьяру снова… Да, Тэрон страдал. Не поддающийся физической боли, он не умел подчинять себе своё сердце. Не мог, как бы не пытался… Рана на спине всё ещё кровоточила, но мужчина не ощущал каких либо телесных мук, кроме любовных… Он был готов пролить ещё больше собственной крови, только бы не чувствовать этой сердечной боли… Тэрон закрывал глаза и видел любимую, мысли о ней не покидали его. Внешне он ничуть не проявлял того жестокого безумия, что творилось у него внутри. Гладиатор был так же спокоен, как и всегда. Чего не скажешь об Амфиссе, что в противовес мужчине пребывал в панике, бегом направляясь к нему.
- О, боги, Тэрон… что случилось?..
Завидев рану на спине воина, лекарь чуть вовсе не лишился рассудка, совсем не понимая, какая беда могла произойти на этот раз. Гладиатор не сразу ответил, вдыхая прохладный воздух и думая о тех временах, когда он не ценил того, что имел. Вольную жизнь. Война являлась главной целью, она научила мужчину бороться со смертью, но только любовь помогла ему осознать, что путь сражений не является спасительным. Однако и борьба порою необходима, дабы человек мог защитить самое дорогое. Но, вспоминая прошлое, Тэрон в который раз убеждался, что был слишком увлечён битвами, не видя всей окружавшей его красоты земного мира.
- Ты только взгляни на это ночное небо, Амфисс. После дождя звёзды мерцают ещё ярче.
Лекарь обеспокоено посмотрел на мужчину, говорившего так отрешенно и спокойно, будто у него не была разодрана спина, и завтра не намечался никакой суровый поединок. Хотя, тут и не стоило удивляться. Тэрона действительно всё это совсем не волновало, он уже столько раз миновал гибель, что она потеряла для него какое-либо значение. Но и нельзя сказать, что гладиатору было уж совсем без разницы, умрёт он или нет. Разумеется, он стремился к жизни, ведь ему было ради кого мечтать о будущем.
- Мне не удалось поговорить с Кьярой, - с сожалением молвил лекарь. – Но я встретил Пелия.
Услышав о советнике, Тэрон обратил серьёзный взгляд на целителя, ожидая пояснений. Амфисс не долго молчал, продолжая:
- Он сказал мне, что девушка теперь является служанкой Литеи. Видимо, сейчас она у неё.
Амфисс делился благой информацией с таким прискорбием, что можно было бы подумать, будто речь и вправду шла о чём-то ужасно печальном. Но всё наоборот очень даже складывалось хорошо. Тэрон был доволен услышанным, и, не тая согревшую его губы улыбку, он похлопал лекаря по плечу.
- Добрая весть, - мужчина радовался тому, что половина уготованных дел завершена. - А что Бальдавир?
- Не видел его совсем, даже не догадываюсь, где он может быть.
Тэрон задумчиво кивнул, принимая былой серьёзный вид. От северянина не ожидалось весомых хлопот, но он успел вызвать не доброе отношение к себе. И от сложившегося впечатления уже никак не избавиться. Соперник есть соперник, он мог решиться на какой угодно подлый поступок, если вдруг эгоизм возьмёт над ним верх.
- Где бы ни был, лишь бы подальше от неё, - гладиатор не брался утаивать своего истинного отношения к чужеземцу и его потребностях заполучить фиванку, о том и так было известно. – Но ты всё равно поговори с Кьярой, узнай подробнее, как обстоят дела. Нет у меня доверия к Бальдавиру.
- А я не доверяю Пелию, - высказал Амфисс, собираясь поделиться причинами своего беспокойства. – Этот змей явно что-то задумал. Если бы ты только слышал, с каким злостным ликованием он рассказывал мне о твоём завтрашнем бое.
Целитель хотел предостеречь Тэрона, думая, что, напомнив ему о гнилой душе советника, он убережёт мужчину. Но ничего нового гладиатор не услышал, ему было известно, на что способен лживый слуга царя, а потому не было нужды подготавливать Тэрона к неожиданным случаям.
- Пелий снабжал меня теми же напутствиями во всех моих прошлых сражениях. Это обычная хитрость, беспокоиться не стоит.
Однако Амфиссу легче не стало, он воспринял слова Тэрона, как простую попытку успокоить его. На самом же деле был уверен, что воин и сам ожидал подвоха, но не хотел тревожить этим других. По правде говоря, так всё и было. Тэрон знал, что может случиться, ведь Пелию было выгоднее избавиться от опасного бойца, нежели кормиться его победами. Но пока мужчина не мог делать какие-либо выводы, ибо не ведал, откуда именно будет следовать беда, а вести слежки он не привык. Возможно, ничего и не случится. В конце концов, Пелий подставлял под удар свою собственную жизнь. Ведь если Тэрон прознает о его подлых намерениях, советнику останется лишь только самолично отправлять себя на тот свет, дабы избежать длительной расправы.
- И, тем не менее, будь осторожен. У меня недоброе предчувствие.
Мужчина кивнул, хоть и не видел в тревогах целителя никакого смысла. Всё будет так, как и должно и ни чьи отговоры и страхи данного решения не изменят.
- Главное убереги Кьяру от подробностей. Она не должна ничего узнать.
Амфисс пообещал не посвящать девушку в столь неприятную действительность. Он то и дело касался своего горла, на котором виднелись красноватые следы от недавно душащей его верёвки. Тэрон успел это заметить.
- Что с твоей шеей?
Не ожидая, что гладиатор будет столь внимателен к его состоянию, Амфисс поначалу даже растерялся, но скрывать случившееся не стал, хоть и ответил достаточно завуалировано и как всегда не без юмора.
- Ничего серьёзного, просто я сегодня убедился, что у Пелия имеется ко мне особое отношение. Как думаешь, мне стоит опасаться такого своеобразного проявления чувств? – гладиатор посмеялся над шуткой целителя, умеющего юморить с невозмутимым лицом. - Да, да… мы ещё не так будем смеяться, если всё это окажется правдой.
Несомненно, Тэрон понял, что лекарь имел ввиду. И это не являлось чем-то новым, ибо всем было известно о наклонностях женственного Пелия.
- В таком случае ты бы смог увлечь советника более интересным и не таким опасным для других занятием.
Не менее забавное предложение гладиатора привело целителя в шок, пусть даже он и знал, что Тэрон так же шутил. Стоило Амфиссу лишь представить сладкоголосого гермафродита перед собой, как ему хотелось свести счёты с жизнью.
- Вот именно… для других. Лучше я сам повешусь.
Столь ярое сопротивление врачевателя вновь вызвало улыбку гладиатора. Он видел, что целитель собирается уходить, и когда тот отвернулся, мужчина некоторое время смотрел ему вслед, размышляя о своём.
- Амфисс, - позвал его Тэрон в итоге, желая попросить ещё об одной услуге. – Когда увидишь Кьяру, передай ей мои слова. Скажи, что, какие бы рискованные действия я не предпринимал, и на что бы не шёл, я делаю это только ради неё. И я обязательно вернусь к ней.
Целитель верил, что если мужчина обещал что-то, он, даже прибегая к невозможному, но выполнял сказанное. Однако иной раз обстоятельства складываются не в пользу стараниям, какое бы упорство не проявлял человек. Даже самый великий боец являлся тем же смертным.
- Пусть боги защитят тебя.
С этим пожеланием Амфисс направился во дворец, а Тэрон некоторое время размышлял над его словами. Ему было известно, что боги существуют, но он не верил им. Не верил в их добродетельность и чистоту помыслов. Они были обделены тем бессмертным чувством, которое мог испытывать простой человек. Любовь не подвластна владыкам мира, а стало быть, не так уж могущественны они и совершенны, да бедны вдвойне. А потому стоило полагаться на их помощь. Земли Наксоса давно пребывали во власти таинственной ночи. Следовало хорошенько выспаться перед поединком, и Тэрон всё же уговорил себя вернуться в камеру. Единение приближало его душу к любимой, с которой воин был в разлуке. Осознание того, что где-то находилась девушка, чьё сердце билось для него, укрепляло силы гладиатора, настраивая его сражаться до победного конца. Он и прежде никогда не сдавался, но теперь имел необходимую цель для борьбы. Но было нечто, не дающее покоя мужчине. Вспоминая их близость с Кьярой, воин каждый раз пытается понять, что же именно сподвигло его тогда совершить столь необдуманный поступок. Всё дело заключалось в возможном зарождении третьей жизни меж двумя любовниками. Да, Тэрон думал о ребёнке, которого вполне может однажды носить фиванка, ведь гладиатор ничего не предпринял, дабы этого избежать. Потому что не хотел и сделал всё вполне осознанно. Иные женщины не могли забеременеть от него, ибо Тэрон всегда пресекал данный риск. Но с Кьярой он не мог поступить подобным образом, потому, что видел в ней девушку, с которой хотел построить будущее и родить детей. Мужчина намеренно позволил себе эту слабость, а теперь корил себя за неё. О чём он только думал… как мог позволить случится подобному. И что же будет теперь. Беременность процесс сложный, а уж в тех условиях, в которых пребывают рабыни, это совершенный нонсенс. Тэрон лишил возлюбленную спокойной жизни вдали от тюрьмы, а теперь ещё умудрился подвергнуть её подобной опасности… её и их малыша, появление которого очень даже возможно. И гладиатор задумывался об этом не только теперь, он помнил о своём деянии с самого начала, как только покинул Кьяру. Только если прежде Тэрон сам хотел этого, то теперь он понимал, что поступил слишком неразумно. Любовь и желание связать себя с прекрасной воительницей спутали его мысли, подведя к такому вот неутешительному итогу. Но ничего, если так случится, они справятся с этим. В конце концов Тэрон по-прежнему желал быть един с Кьярой во всём. Он обеспечит ей безопасность, на какие бы жертвы не пришлось для этого идти. Пусть советник заготавливает козни, гладиатор будет к этому готов. Будучи уже в камере, и укладываясь на кровать, мужчина только теперь ощущал постигшую его усталость. Он закрыл глаза, вновь наблюдая явлённый сознанием образ его любимой, сумевшей изменить не только цели, позиции и взгляды гладиатора, но и его самого. Кьяра подарила ему надежду, помогла обрести вторую жизнь, и настоящее счастье. «Мне не доводилось еще испытывать того, что я испытываю к тебе сейчас, - вспоминал Тэрон признания своей красавицы. - Я люблю тебя и хочу быть с тобой…». В мыслях воин пообещал, что именно так всё и будет. После поединка мужчина намеревался вновь увидеть ту, по которой болело его сердце, когда они были не вместе. Ту, благодаря которой душа обретала покой и возвышенность, каждый раз, когда Тэрон обнимал Кьяру, смотрел любимой в глаза, даже просто говорил с ней. Он завоюет победу, сколь бы тяжело она не давалась и вновь будет со своею единственной. Тэрон обязательно будет с ней… С данными размышлениями мужчина и уснул, ожидая скорейшего наступления следующего дня. Тем временем Амфисс во всю спешил к Кьяре. Дело в том, что он ненароком вспомнил о том беспорядке, который оставил в комнате девушки, даже не додумавшись замести следы чужого присутствия. Представляя, в каком смятении сейчас могла находиться фиванка, обнаружив открытый шкаф и кучу вещей, лежащих на полу, целитель во всём винил Пелия, какими только словами его не обругивая пока добирался до комнаты рабыни. Он даже думал разыграть невинность, и сделать вид, что сам удивлён случившемуся. Но актёр из Амфисса был никудышный, он и сам это понимал, а потому лгать не решился. Идти к девушке пришлось через покои Бальдавира, но на удачу северянин по-прежнему отсутствовал. Неуверенно открывая двери, и завидев фиванку, врачеватель бросил испуганный взгляд в сторону шкафа, затем выпалил:
- Ох, Кьяра, прости меня, пожалуйста. Это я тут похозяйничал… приходил к тебе, да не застал… Ну, а тут ещё Пелий припёрся… Нет, нет, ничего страшного не произошло. Ты ведь знаешь этого шипящего чудика, поворчит, поворчит, да и уползёт в свою нору. Я вот с чем к тебе пришёл…
Амфисс вытер ладонью взмокшее от бега и волнения лицо, и скрупулезно пытался подобрать слова. Он понимал, что чем дольше будет тянуть с ответом, тем силён будет риск породить неуместные тревоги в девушке, за чьё беспокойство гладиатор явно не похвалит целителя.
- Я был у Тэрона…, - сказал Амфисс, наконец, затем поднял глаза. И заметив, что Кьяра немного настороженно глядит на него, будто в ожидании какой-то дурной вести, поспешил сказать: - Не волнуйся, с ним всё хорошо. Он спрашивал о тебе и на словах просил меня кое-что передать.
Лекарь в точности сказал всё так, как молвил Тэрон для своей возлюбленной. Слова мужчины имели смысл, он хотел, чтобы девушка была уверена в его возвращении и не опасалась их длительной разлуки. Не знал гладиатор, что Пелий уже оповестил Кьяру о его скором поединке. И так уместно сказал именно то, что могло хоть немного утешить любимую. Тэрон вернётся к ней, он сделает всё для этого.
- Хочешь ли ты дать ему ответ?
Амфисс был готов играть роль посланника, стать голосом двух влюблённых, которые не могли быть вместе на данное время. Так же, замученный настигшей его совестью, лекарь думал помочь девушке собрать все разбросанные по полу вещи, прежде чем уйти. Даже если Кьяра пожелает передать что-нибудь Тэрону, целитель будет у него только следующим днём. И возможно даже осмелится поговорить с мужчиной перед началом поединка, финал которого мог быть совершенно непредсказуемым.

 Отправлено: 18.06.12 23:02. Заголовок: Жизнь… у каждого чел..

Жизнь… у каждого человека она своя. Каждый проживает ее по разному. Один при рождении уже носит статус будущего царя, другой рождается с ничем и вынужден всего добиваться самостоятельно кропотливым трудом. Если взять остров Наксос, слегка сузить поиск и остановится на владениях царя, то в этом обиталище можно увидеть много жизней и судеб. Однажды, в отдельной комнате в крыле, где проживали рабы раздался писклявый крик младенца. Это был маленький мальчик, такой крохотный и красивый. Амфисс, в то время еще не такой бледный и худой, как сейчас сделал все, дабы дитя комфортно встретило этот мир. Ребёнка родила одна из рабынь. Кто отец мальчика – неизвестно, ибо девушка была сексуальной рабой и у нее было много мужчин. Мальчик зачат не в любви. Много таких случаев наблюдалось во дворце царя, когда рабыня рожала ребёнка от кого-то из клиентов. Им было плевать, никого не волновали эти дети. Но царь не пресекал подобное, в этом он видел свою выгоду, ибо у него в запасе уже было несколько детей родившихся рабами, тоесть люди, которые уже с рождения являются собственностью царя. Так и этот новорожденный, он родился рабом, и не успело дитя привыкнуть к внешнему миру, как Амфисса резко оттолкнули от ребёнка и на глазах у матери новорожденному поставили клеймо. Оставалось удивляться, как такая боль не убивает маленького рёбеночка. Но клеймитель был также искусен в своем деле, как и Тэрон в бою. Он знал точное время, сколько нужно продержать клеймо у кожи младенца, что бы его не убить, ведь если малыш умирает, то отвечать за это приходится клеймителю. Так и появился на свет парнишка, о котором будет идти речь. Ему было едва ли одиннадцать лет. Он не знал, когда его день рождение, поэтому выбрал свой любимый день и отсчитывал дни, ежегодно. Мальчишка свободно передвигался коридорами дворца. Раньше он чистил конюшни, но с недавних пор его взяли на работу посыльным у канцлера, а теперь и у самого царя, ибо прошлого парня, который был постарше, тот, что еще приносил послания Бальдавиру - уже нет в живых. Он провинился, и при наказании палач переусердствовал, забил юного парня до смерти. Теперь его функции исполнял Ярис, проворный мальчуган, который успевал по работе лучше прежнего. Да и послания никогда не задерживались. Но, и у этого мальчика не легкая судьба. Раньше, когда он работал в конюшне, чистил и убирал за лошадьми гостей, одному вельможе не понравилось, как мальчик зачесал лошадь. Шерсть в одном месте была зачесана не в ту сторону. Мальчик, лет девяти отроду стал объяснять чиновнику, что его лошади так, как зачесывает ее вельможа – не нравится. Лошади было гораздо комфортнее, когда на этом участке шерсть зачесана так, как это сделал мальчик, понимающий толк в лошадях, лучше любого взрослого конюха. За это и был наказан. Гость Флианта потребовал у царя немедленного наказания. Собственно Флиант долго не думал и приказал одному из воинов сопровождавших его, немедленно отрезать мальчику язык. Ярису убежать не удалось. В тот вечер он лишился языка и больше не смог говорить. Но, мальчик не унывал, пережив подобное, он мысленно себе сказал, что им не удастся заткнуть его рот. Спустя некоторое время, благодаря тому же Амфиссу, которому очень нравился парнишка Ярис научился читать и писать. Но естественно об этом никто больше при дворе не знал, поэтому Флиант без опасения передавал письменные послания мальчику, даже если в них есть что-то, о чем никто не должен знать. Не стоит бояться раба, который не умеет читать, и у которого отняли возможность говорить. Так вот, многое, что мальчик слышал, либо хотел сказать – записывал на бумагу. У него были свитки, которыми его Амфисс и снабдил, в этих свитках мальчик писал о каждом своем дне. В других сочинял сказки и прочие истории. Он сказал, что никому не удастся заставить его молчать… не удалось, мальчик излагал все на бумаге. Он уже некоторое время работал посыльным, но у царского канцлера. Теперь же его назначили посыльным рабом царя. Такая кандидатура нравилась Флианту даже больше, чем прежний юноша, смевший своими речами осквернить Литею. Ярис имел доступ всюду, и его никто не мог остановить, поэтому мальчик спокойно передвигался по дворцу. Он бежал по коридорам мимо комнаты Бальдавира, когда увидел, что Пелий вошел в комнату северянина. Мальчик не показывался на глаза советника, лишь наблюдал из-за колонны. Ярису было известно, что Бальдавир в данный момент с Флиантом. Паренек решил задержаться, ведь прямо сейчас Пелий должен был выйти. Но прошла минута, а советник все не появлялся. Вот уже несколько минут, а он не выходил. Мальчик нахмурился: «Что делать советнику в комнате господина Бальдавира так долго, если его там нет?» - подумал Ярис, тогда вышел из своего укрытия и тихонечко подошел к входной двери, которую Пелий недостаточно закрыл. Мальчик посмотрел в щелку и увидел, что советник таскается по комнате Бальдавира, а потом через нее отправился в еще одну. Ярис обернулся к коридору, но его интерес, настолько подогрелся, ведь попахивало новой историей, возможной сказкой, либо приключением. Ярис тихонечко приоткрыл дверь и проскользнул в нее. На цыпочках, не слышно подошел к вторым дверям, это была комната Кьяры. Вот здесь также осталась приоткрыта щель и мальчик повторил все свои действия, предварительно выбрав место укрытия, в случае чего. Он внимательно наблюдал. Сердце сильно забилось, когда он увидел Амфисса, ведь лекарь был единственным, кто к мальчику добр в этом месте. Он дал Ярису многое и ребёнок с трудом сдерживал себя, когда видел, что вытворяет Пелий. Но мальчик слушал, внимательно. Впитывая в себя каждое слово, в свою память, что бы потом все выложить на бумаге. Пелий обвил шею Амфисса канатом, мальчик видел, как лекарь задыхается и хотел уже вбежать комнату, вцепится в хрупкого советника, но все быстро закончилось до того, как ребёнок успел что либо предпринять. Пелий развязал канат, а Ярис понял, что ему нужно убираться отсюда. Он бегом также тихо покинул комнату, и быстро перебирая ногами убежал в свою коморку, что находилась в подвале. Там мальчик мокнул перо в чернила, взял чистый свиток и принялся записывать все, что увидел и вместе с этим каждое услышанное слово, дословно его воспроизводя.
Флиант устроил прощальное пиршество для Бальдавира. Но на этот раз без гладиаторских поединков, без женщин, только он и его друг, в сопровождении легкой музыки, исполняемой музыкантами, выпивки и шикарным столом. Флиант, вероятней всего посчитал, что после всего произошедшего лучше больше не устраивать громких мероприятий для друга и оказался прав. Уже с самых первых минут их вечерней встречи северянин не высказывал никакого расположения к царю. Он был угрюм и серьезен, а это серьезно напрягло Флианта. Он вспомнил, как однажды Мира сказала, что может случится, потеряй Флиант поддержку моряка. Эти мысли взволновали царя, поэтому он решил издалека.
- Друг, вижу, ты в хорошем здравии, Амфисс постарался на славу.
Бальдавир бросил серьезный и недовольный взгляд на него, и отпив из чаши вина, проговорил.
- Ну а ты, друг мой, постарался на славу, что бы довести меня до подобного состояния. Даже не знаю, что и думать. Если бы это видели мои люди, сочли, что ты хотел меня убить, - северянин сделал паузу. – Ладно, я гость в твоем доме, поэтому оставим негатив в стороне.
Флиант напряженно смотрел на друга. Не трудно было предугадать завершение фразы Бальдавира. Но ведь бой должен был закончиться в любом случае не так, как завершился. Да, северянин сам попросил честного поединка, но когда он подал знак о завершении, гладиатор Флианта не отреагировал. Бальдавир знал, почему и естественно не винил царя, ведь Тэрон вел себя так из-за девушки, которая по воле судьбы оказалась рабыней северянина и в которую он был до безумия влюблен. Но и Флианта есть в чем обвинить. Хотя бы в поддержке идеи этого боя, ведь Бальдавир с самого начала не хотел участвовать в данном спектакле. Вот, собственно к чему это все привело. Что касается самого Флианта, то тот в данный момент обвинял во всем Тэрона, ведь гладиатор вовремя не закончил бой. И ненависть к этому невольнику росла еще больше, ведь из-за него царь может потерять могущественного и богатого друга, способного стереть самого царя и его остров в порошок. Не стоило недооценивать флот Бальдавира. Но, далее разговор двоих друзей не касался чего-то подобного. Они пели, беседовали, царь интересовался, куда дальше северянин будет держать путь, моряк рассказывал, поговорить им всегда было о чем. Время шло, вина было выпито достаточно много, но ни один из мужчин не пьянел. Хоть они и разговаривали на нейтральные темы, все равно напряжение между царем и моряком присутствовало, видимо, оно и не давало обоим пьянеть. Когда же время подошло ближе к ночи, отпив глоток вина из последнего принесенного кувшина, Флиант посмотрел на Бальдавира и спросил.
- Как твоя рабыня? Берешь ее у меня?
Бальдавир поднял уставший взгляд на царя.
- Нет, к сожалению, она не станет мне женой, - ответил северянин. В это мгновение Флиант вздохнул с облегчением. Значит, Бальдавир не станет покупать Кьяру, рабыня останется у Флианта, он ничего не потеряет, а девушка принесет ему не мало заработка. Эта перспектива устраивала царя Наксоса, в прибавку ко всему учитывая напряжение, которое все же чувствовалось между двумя друзьями не придется заводить речь о цене. Все складывалось достаточно хорошо для царя. И обрадовавшийся этому он решил разойтись не на шутку. Царь хлопнул друга по плечу, расплескав остатки вина из бокала.
- А я тебе что говорю! Узнаешь ее поближе, а там уже решишь. А то ты разу в крайности бросился. Что, порезвился с ней в постели и потерял интерес, о, дружище, как это по-нашему! Хороша ведь шлюшка, но не для совместной жизни. Поиграл и хватит. Я тебя понимаю, а то…, - Флиант не успел договорить, как крепкая рука Бальдавира сжала горло царя. Люди Флианта бросились ему на помощь, но их остановили люди моряка. Царь испуганно забегал глазами, схватившись за руку северянина. – Бальд, пусти, пока не сделал хуже!
Угрожающе проговорил Флиант и Бальдавир пустил царя, но не потому что побоялся его угрозы.
- Не смей так говорить о ней! – заявил северянин. Флиант, незаметно отодвинулся подальше от моряка, что бы в следующий раз тот не так просто его достал. В конечном итоге, Бальдавир остыл и извинился перед царем. – У нас ничего не было. Замуж я ее не беру, потому что она не желает этого.
Флиант удивился, он-то думал, что все дело в его друге, что Бальд потерял интерес к рабыне, но не тут-то было. Такой поворот событий очень удивил царя. Почему она не захотела выйти за могущественного и богатейшего из людей Греции? Это оставалось загадкой. А сам Бальдавир не стал посвящать царя в настоящую причину отказа, коей являлась любовь девушки к лучшему гладиатору правителя.
- Она не желает этого? – удивился Флиант. – А зачем ты ее спрашивал, взял да и все. Она же рабыня, у нас с тобой договорено – ты можешь ее купить друг мой.
Теперь царь пытался показать свой энтузиазм по поводу этого вопроса, что бы навсегда развеять напряжение возникшее между ними. Если Бальдавир будет думать, что Флиант с готовностью продаст девушку, тогда и отношения их расслабятся. Но нет, Бальдавир отрицательно покачал головой.
- Она не хочет этого и я не пойду против воли Кьяры. Но, я хочу, что бы ты знал, - Бальд сделал паузу и выразительно посмотрел на царя, а тогда его тон стал гораздо серьезней, нежели прежде. – Завтра я уеду, но ты же знаешь, что через год, либо раньше, я обязательно вернусь, и не дай бог узнаю, что Кьяре был причинен какой-либо вред. Забудь про свое наказание. Я вернусь, и если с ней что-то случится, я сравняю этот остров с землей и тебя вместе с ним, понятно?
Глаза Флианта также недовольно заблестели. Кьяра принадлежала ему, он был хозяин девушки и распоряжался ею так, как ему было угодно. Никто не смеет ставить царю каких-либо условий. Но северянин и не стал дожидаться ответа, он просто ушел. Так закончился дружественный ужин, на который был приглашен северянин. Наверное, именно сейчас эти двое поняли, что слишком громко бросались словами, называя себя друзьями все эти года.
Кьяра вышла из покоев Литеи, беззвучно закрыла за собой широкие двери и оперлась спиной об них, переводя дыхание. Тот разговор… фиванка признала, что ожидала более строгой беседы, на уровне допроса, а оказалось все с точностью наоборот. Больше всего Кьяра поражалась наивности принцессы. Насколько та была юна, фиванка не знала, но на самом деле они были сверстницами. Что же, посмотрев по сторонам, Кьяра отправилась обратно к себе, но сделав несколько шагов, рабыня остановилась посреди коридора, застеленного коврами. Она вновь не знала, куда идти. Все же за несколько дней своего пребывания во дворце, Кьяре так и не удалось выучить здесь все, да и не было возможности. Правда, тут еще стоит учитывать, что девушка сама не желала изучать это место, хотя с другой стороны это пригодилось бы. Сейчас Кьяра растерянно осматривая стены, пытаясь вспомнить, откуда они с Пелием пришли. Но ведь тоже незадача, шла сюда она не из покоев Бальдавира, а из комнаты переговоров. «И что теперь делать?» - спросила сама себя фиванка. Мимо коридором бежал мальчишка, Кьяра на него глянула, как на новую надежду. Девушке едва удалось остановить бежавшего ребёнка.

- Эй, подожди!

Крикнула фиванка, схватив мальчика за руку, но при этом она не сделала ему больно.

- Прости, что я тебя вот так останавливаю.

Виновато произнесла Кьяра и улыбнулась смущенно.

- Я не знаю дворца, а мне нужно вернуться в покои Бальдавира. Не мог бы ты рассказать мне, как туда дойти?

Мальчик с интересом наблюдал за девушкой, изучая ее своими внимательными глазками, но он по-прежнему молчал. В данный момент мальчик анализировал все, ведь недавно он видел, что там происходило и вероятней всего комната, в которой Пелий пробовал задушить Амфисса принадлежала этой девушке. Кьяра никогда не отличалась особым терпением, поэтому молчание ребёнка ее напрягло.

- Ты мне, наконец, что-нибудь ответишь, или нет?

Фиванка действительно уже потеряла терпение и теперь недовольно глянула на мальчика. Он ни капли не обиделся нетерпеливости девушки, и открыл нараспашку рот, указывая на свой язык, а точнее на его отсутствие. Кьяра посмотрела в рот мальчику и ужаснулась. Её глаза наполнились ужасом и сочувствием. Девушка опустилась на колени перед мальчиком и прикоснулась к его рукам.

- Прости, я не знала.

С сожалением произнесла Кьяра. Мальчик кивнул головой, а затем на жестах показал Кьяре, что проведет ее. Он позвал ее с собой, девушка поднялась на ноги и поспешила вслед за проворным мальчиком. Он привел ее в коридор, где находилась комната. Этот коридор рабыня уже хорошо изучила. Она посмотрела на мальчика, который остановился в начале, не желая дальше продолжать пути. Кьяра улыбнулась и потрепала мальчонку за волосы.

- Спасибо, малыш, огромное.

Он задорно кивнул и быстро скрылся, что бы изложить на бумаге впечатления от своей новой встречи. Кьяра же остановилась у дверей комнаты, следом толкнула их, что бы войти, но они не отворились. Девушка закатила глаза, тяжело вздохнула и пошла по коридору дальше, в обход. Двери в покои Бальдавира были открыты. Она вошла, кинув мимолетный взгляд, все ли в порядке. Да, здесь был порядок, и тогда девушка прошла к себе. Отворив две двери, она так и застыла на пороге. Постель была вся скомкана, а одежда вывалена из шкафа, некоторые вещи даже были разбросаны. Кьяра нахмурилась.

- Что за…?!

Раздраженно произнесла девушка и торопливым, весьма не спокойным шагом прошла в свою комнату. Кьяра опустилась на корточки возле валяющихся вещей. Девушка заложила прядь полос за ухо и стала собирать их, пока не услышала за спиной:
- Ох, Кьяра, прости меня, пожалуйста. Это я тут похозяйничал… приходил к тебе, да не застал… Ну, а тут ещё Пелий припёрся… Нет, нет, ничего страшного не произошло. Ты ведь знаешь этого шипящего чудика, поворчит, поворчит, да и уползёт в свою нору. Я вот с чем к тебе пришёл…, - это был Амфисс. Девушка медленно поднялась, развернулась и удивленно посмотрела на лекаря.

- А при чем тут моя одежда к тому, что ты меня не застал, к приходу Пелия и прочему?

Сдержанно спросила Кьяра, но не стала дожидаться ответа, это был скорее риторические вопрос. Она увидела, как растерялся Амфисс, и, вздохнув, сказала:

- Ну так, с чем ты пришел?

Спокойно сказала Кьяра и устало опустилась на кровать, отбросив в сторону вещи, которые держала в руках. Она задумалась о том, что здесь делал Пелий? Затем посмотрела на постель, на которой сидела. Кьяра оставляла ее убранной, а вернулась и ее кровать имела совершенно иной вид. Девушка скривилась, а про себя подумала: «Он что искал следы нашей любви? Боги, отвратительно!». Кьяра пыталась предать своему лицу прежний вид, но как ни старалась Амфисс мог явно видеть, насколько все произошедшее здесь не нравилось девушке, и она сдерживала себя из последних сил.
- Я был у Тэрона…, - сказал лекарь и Кьяра подняла на него заинтересованный взгляд, уже не такой, как прежде. В глазах заблестели разные огоньки, смешанные с обожанием и тревогой. Она ведь знала, что ждет ее возлюбленного, на какую сделку он пошел, ради нее. Кьяра только хотела спросить, что с ним все ли в порядке, как лекарь заверил девушку, что все хорошо и передал слова Тэрона. Кьяра внимательно выслушала Амфисса, но смотрела в пол, прямо перед собой. Она почувствовала волну непонятного гнева. В ее вещах рылись, ее постель рассматривали, ей угрожали… теперь ее возлюбленный подставил себя огромному риску, ради нее. Кьяра молчала и это, вероятней всего сбило с толку лекаря, он решил напомнить о себе:
- Хочешь ли ты дать ему ответ?

- Да, хочу!

Резко ответила Кьяра и не менее плавно поднялась с кровати. Девушка, направилась прямо к комнате Бальдавира. Амфисс окончательно растерялся.
- Кьяра, ты куда? – девушка не отвечала. Она прошла в комнату своего хозяина к шкафу, где у него хранилось помимо одежды еще и оружие. Кьяра открыла шкаф, затем присела на корточки, резким движением распахнула сундук и достала оттуда кинжал вместе с поясом, на который он крепится. Глаза лекаря расширились от ужаса, мало ему стресса на сегодня что ли. – Что ты делаешь?
Испуганно поинтересовался лекарь. Кьяра лишь бросила мимолетный зверский взгляд на него, и не менее уверенным шагом прошла обратно к себе в комнату.

- Собираюсь дать Тэрону ответ.

С интересной интонацией ответила Кьяра. Она стала рыться в вещах, и нашла ту самую одежду, в которую была одета изначально, когда разносила еду гладиаторам. Набедренная повязка и топ были идеально удобными для вольных движений. Кьяра отложила эти вещи в сторону, тогда торопливо прошла к шкафу и содрала с вешалки длинную темную накидку с капюшоном. Движения ее по-прежнему были резки и, как показалось Амфиссу неуравновешенны, даже несколько дикие. Кьяра взмахнула накидкой, набросила ее себе на плечи и завязала на шее. После чего сбросила платье, прикрываясь накидкой. Она развернулась взяла набедренную повязку и топ. В мгновение ока надела на себя, тогда повернулась, и не глядя на Амфисса, взяла кинжал, пристегнула к себе на пояс, крепко затягивая ремень по своей фигуре, только тогда она посмотрела на целителя, который буквально застыл на месте, не в силах что-то говорить.
- С ума сошла?! – только и выпалил Амфисс.

- Возможно.

Отрезала Кьяра и набросила капюшон на голову.

- Проведи меня к нему.

- О нет, нет, нет и еще раз нет. Даже двести раз нет. Я не стану этого делать. Я не самоубийца, - воспротивился Амфисс, чувствуя, как его преодолевает дрожь. Ну что же это за пара была такая? Ладно, Тэрон. Его никакой страже не под силу сломить, этот вояка способен даже сквозь стены пройти. Но Кьяра, хрупкая девушка собралась идти к нему. Да ее моментально скрутят и тогда бедняге совсем несдобровать. «Ох, неладно это все… ох как не ладно» - думал Амфисс.

- Хорошо, сама пойду.

Твердо ответила Кьяра, надела сапоги и направилась к выходу со своей комнаты.
- Гиблое дело ты задумала! Погубишь себя! У тебя ничего не выйдет!

Кьяра обернулась, и ее темные глаза блеснули неестественным звериным огоньком из-под тени капюшона. Она улыбнулась.

- Посмотрим.

Сказала фиванка и вышла из комнаты. Она осмотрелась по сторонам. Стражи не было. По дворцу она сможет передвигаться свободно. Мира кое-чему научила девушку, за что огромное спасибо ей, а именно лжи, которая выгодна рабу. Если Кьяру остановят во дворе, она скажет, что исполняет волю Бальдавира, и никто ее не посмеет дальше задерживать. Так и было, девушку уже несколько раз останавливали, а потом отпускали. Ну, а касательно стражи у самого выхода, тут Кьяра все продумала. Добралась до выхода из дворца Кьяра, кстати говоря, весьма затруднительно, поскольку не знала, куда идти, но все же ей это удалось. Фиванка спряталась за колонной и наблюдала за полусонной стражей. Девушка осмотрелась и увидела под ногами небольшой камень. Не создавая лишнего шороха, Кьяра тихо опустилась подняла камень, и взглядом выбрала место, куда его забросит. По плану рабыни, она должна была бросить камень в стальные ворота, от них он отлетит и угодить в статую, а от нее уже в кусты. Это всполошит стражу и они пойдут проверять. Так Кьяра и поступила. Камень пролетел всю траекторию с точностью расчета девушки, после чего один стражник побежал проверять к огромным кустам, а второй к воротам. Опрометчиво было оставлять вход без присмотра, но рабыне на руку. Она без труда проскользнула мимо и побежала прямиком к тюрьмам. Там она скрылась, среди кустов, что бы обдумать дальнейшие свои действия. В тюрьмы пробраться будет не так просто. Было проще, если бы сейчас на дворе стоял день. Кьяре не составило труда, сделать вид рабыни, что разносит еду. Но сейчас ночь… Пока идей никаких не было. Фокус с камнем не пройдет. Здесь стража на такие мелочи, как шорох в кустах не отвлекается. Они стерегут больше выход, чем вход, ибо тот, кто войдет, не сможет оттуда выйти. Кьяра потерла висок, прикрыв глаза, потому как не находила способа попасть внутрь. Она исследовала стены, ей даже удалось подойти с другой стороны, но туда также не было никакой лазейки. «Мне нужно попасть туда, во что бы то не стало!» - сказала сама себе Кьяра. Она начинала чувствовать, что уже сдается, пока где-то неподалеку отворилась небольшая деревянная дверка. Кьяра испуганно прижалась к стене. Сердце колотилось с неистовой силой. Она увидела, как оттуда появился небольшой сгорбленный человек, который тащил огромную телегу с какими-то мешками и бочками. Вероятней всего – это были мешки с мусором.
- Вывези пустые бочки, наполни их и верни обратно. Я мусорщик, а не разносчик выпивки. Ненавижу этих флиантовских стражников. Их бы на растерзание аидовым псам! – бурчал человек. Кьяра сочла это своим шансом. Просить у старца провести ее внутрь, она не стала. Видела, что сам по себе старик уже выживший из ума и человек не очень хороший, поэтому нужно было все сделать тихо. Фиванка следовала за ним очень тихо и незаметно, хотя ей и не стоило опасаться. Ибо старец был слеповат и глуповат. Оставалось удивляться, как он тащит всю эту поклажу самостоятельно. Как и ожидалось, он оставил телегу и скрылся опять-таки в небольшой дверке, но уже дворца. Кьяра тем временем достаточно скоро забралась под телегу, и подобно пауку вцепилась руками и ногами за днище. Вокруг не было никого, ни охраны, ни стражи, только этот старик. Вероятней всего он тайно возил выпивку в тюрьмы для стражников, поэтому все происходило тихо. И это так подходило отважной девушке. Вскоре телега наполнилась, и старик потащил ее обратно. – Тяжела зараза. Потребую двойную плату, стар я уже!
Причитал старик. Вскоре, телега уже была внутри. Вот теперь нужно было действовать по обстоятельствам, ведь если старика прибежит встречать вся стража, Кьяре не поздоровится. Еще некоторое время, девушка пребывала там же, под телегой, а когда затихли голоса и шаги, она отпустила руки и упала на пол. Ловко выбралась из-под телеги, поднялась на ноги и осмотрелась. Кьяра оказалась в какой-то комнате. Здесь стояли бочки с вином и широкий стол. Девушка нашла взглядом дверь и поспешила туда. Прежде чем отворить ее, Кьяра прислушалась. За дверью также не слышалось никаких звуков, она отворила ее, вышла, закрыла собой и стоило ей сделать всего несколько шагов, как она оказалась захвачена врасплох. Тяжелая мужская рука обхватила ее сзади за плечи. Кьяра резко схватилась за кинжал, извлекла его. Одним ловким движением, девушка вывернулась из подобных объятий и уже держала кинжал наготове, что бы напасть. Она даже несколько раз взмахнула им, но противник ловко увернулся.
- Ты кто такой, зачем сюда пришел? – спросил мужчина, но Кьяра не ответила. Она попробовала еще раз отбиться от него, он при следующем выпаде девушки крепко схватил ее за кисть, сдавливая изо всех сил. Кьяра почувствовала сильную боль, но бросать заветный кинжал не собиралась, поэтому терпела, хоть и скривилась, а из глаз, скрытых капюшоном полились слезы от боли. Казалось еще чуть-чуть и ее кости хрустнут. Но Кьяра попробовала высвободить себя, девушка подняла колено, что бы нанести удар мужчине в пах, он увидел это, и прежде, чем Кьяра успела нанести удар, он отпустил ее руку, далее резко развернувшись, ударил девушку в живот. Кьяра отлетела к стене и сильно ударилась спиной. Капюшон спал с ее лица, и противник девушки ахнул в удивлении. – Это ты…
Кьяра лежала на полу, тяжело переводя дыхание, и потянулась за кинжалом, который выронила во время падения. Пальцы крепко сжали рукоять металла. Правильно, куда ей было тягаться с великим Мелиагром.
- Во имя всех богов, что ты здесь делаешь, как ты сюда попала? – удивленно спросил тот. Кьяра подняла на него разозленный взгляд и молчала. Тогда он подошел к ней, и помог ей встать. – Прости, я не знал, что это ты.
Фиванка растерялась. Ей было известно, что Мелиагр – это человек, который тренирует и обучает всех гладиаторов. Но откуда он знал ее, может, помнил, как она разносила еду? Но разве этого было достаточно? Кьяра отошла на несколько шагов и вновь направила кинжал на Мелиагра. Глядя на него настороженным взглядом. Но больше девушка не предпринимала никаких попыток нападения. Она держала оружие двумя руками перед собой, переступая с ноги на ногу.
- Опусти оружие, я не сделаю тебе ничего плохого.
Кьяра некоторое время настороженно смотрела на учителя гладиаторов, а затем все же опустила кинжал.

- Мне нужно пройти.

Твердо заявила девушка.
- Возвращайся обратно. Там полно стражи. Я не могу тебя пропустить.
Кьяра молча стояла и не собиралась двигаться с места. Мелиагр пытался ее прогнать, но все тщетно, она была упориста и продолжала стоять на своем. Воин глубоко вздохнул и все же решил помочь ей пройти внутрь, он ведь знал, что она к Тэрону, несмотря на то, что сама Кьяра не уточняла к кому идет. А перед воином он испытывал чувство вины, и хотел как-то это компенсировать. – Ладно, помогу тебе пройти. Только ты должна будешь согласиться с тем, что ты рабыня и я…
Мелиагру не стоило договаривать до конца. Кьяра вложила кинжал в ножны, не спуская взгляда с бывшего гладиатора и развязала руками веревочки. Накидка упала на пол, а девушка предстала перед мужчиной в полуобнаженном виде, как и подобает рабыням, которых содержит Флиант и которых отдаёт гостям и гладиаторам. Именно в такой же одежде Кьяра и разносила однажды еду.
- Вижу, ты все продумала, - Мелиагр одобрительно качнул головой, разглядывая девушку, а Кьяра кивнула. – Ладно, я проведу тебя внутрь в роли рабыни для гладиатора. Это позволяется. Вся стража сейчас уйдет пить вино, останутся лишь двое сторожить коридоры. Я отвлеку их, пока ты будешь здесь.

- Спасибо.

Произнесла Кьяра. Её накидку и пояс с кинжалом Мелиагр забрал. Спустя мгновение дверь открылась и сюда завалилась стража, удивленно взирая на бывшего гладиатора и полуобнаженную девушку. Мелиагр сделал вид, что резко отпрянул от нее, так, как будто бы их застали при каком-то деле. Стражники засмеялись и стали нахваливать Мелиагра, и под всеобщие «овации» бывший гладиатор, вместе с рабыней покинули эту комнату. Когда они оказались в коридорах с камерами, он отдал девушке плащ и кинжал. Кьяра пристегнула пояс и накинула плащ, а следом уверенно зашагала к камере, где должен был быть Тэрон. В это время Мелиагр уже занимал стражников беседами. Фиванка подошла к камере возлюбленного. Не обращая внимание на сокамерника гладиатора, Кьяра увидела, как мужчина крепко спит. Теперь ей не захотелось его будить. Кьяра посмотрела на прутья, ей нужно было как-то попасть внутрь. К счастью камеры здесь состояли не из клеток, а именно из вертикальных прутьев, которые дважды переплетены горизонтальными. Кьяра опустилась на колени и попробовала протиснутся внутрь. Девушке это удалось, медленно и аккуратно она проникла внутрь. Конечно, тонкая и худая женщина могла бы вот так, подобно Кьяре пролезть через эти прутья, но ни одному мужчине это было не дано. А камеры рассчитаны именно на мужчин. Всего несколько шагов и фиванка уже стоит над постелью возлюбленного. Если то, на чем ему приходилось спать, можно было назвать постелью. Девушка, стоя все еще смотрела на него, а после опустилась на колени у его ложа. Ей не хотелось будить мужчину, но она должна была поговорить.

- Тэрон…. Тэрон…

Прошептала Кьяра, и аккуратно подергала мужчину за плечо. Когда же он открыл сонные глаза, девушка на мгновение улыбнулась и сбросила свой капюшон, что бы гладиатор узнал ее.

 Отправлено: 21.06.12 03:58. Заголовок: Кто-то однажды сказа..

Кто-то однажды сказал, что тяжелее всего даётся ночь тем, кого часто истязают являемые призраки прошлого, или же, кому не дано познать покоя в душе из-за множества увиденных несчастий, а то и вовсе испытываемых мук совести. На самом же деле, тяжелее всего жилось людям с жестокими помыслами. Одержимые желанием совершить необходимое им зло, они готовы посвятить своей идее дни, месяцы, годы. Их существование не заключается в осмыслении собственной действительности. Человек с чёрным сердцем встречает рассвет, чтобы совершить очередное злодеяние, и из данной цели состоит вся его жизнь. Именно таким ограниченным душою пленником тёмных деяний и являлся Пелий. Которую ночь он проводил без сна, поглощённый намерениями убить того, кто ему мешал. Смерть Тэрона стала подобна навязчивой идее, которую двуличный Пелий мечтал осуществить. Яд он ни у кого не покупал, приготавливая его сам, и не где-либо, а в собственной комнате. Обставлена она у него была не хуже царской, и имела камин, возле которого стояло большое кресло из тяжёлого красного дерева, обшитое кожей, а так же длинный стол. Около него то Пелий и осуществлял свои гнусности, создавая по большей части различного вида отравы, не раз спасавшие дворец от недоброжелателей. Но никто не говорил, что эти недоброжелатели были плохими людьми. Сам факт того, что они могли стоять на пути, уже делало их врагами царя, и только. Так же в комнате у советника на удивление много имелось зеркал. Все разных видов и форм, они висели на стенах, одно большое стояло на ножке у кровати, ещё множество лежало на маленьких столах, которых в комнате имелось три. И всяко разные: серебряные, золотые, деревянные… Удивительно просто. Хотя чего тут удивляться, если вспомнить, приверженцем какой именно любви мог быть верный слуга Флианта. Да, он считал себя небывало привлекательным, и часами мог глядеть на своё отражение. Несмотря на всю роскошность, комната была достаточно мрачной, притом в буквальном смысле, ибо окна были всегда завешаны тёмными занавесями, и словно желая сделать её ещё более жуткой, Пелий держал у себя одну бронзовую статую сатира, и гипсовую скульптуру лесного божества Пана - чудовищного сына Гермеса. И во всём этом ужасе советник наблюдал особую красоту, как в сущности и в самом себе. Единственное, чем змееподобный мог похвастать, так это своим умом. Он был хитёр и ничтожен, но очень не глуп, и прекрасно разбирался в тайнах алхимии. Об этом знали многие, как и о подлости его натуры, а посему некоторые побаивались лишний раз связываться. Но были и те, кто обращался к нему за необходимостью кого-либо отправить на тот свет. Помогал ли Пелий? Всё завесило от предоставляемой ему платы. Один из подобных заказчиков намеревался зайти как раз сегодня, о чём советник даже не догадывался. Он уже давно приготовил яд, оставив его на столе в маленьком керамическом сосуде, закупоренным пробкой, и взялся за приготовление иной отравы, когда к нему в комнату внезапно постучали. Поначалу не желая открывать, Пелий сутулясь, всё же последовал к двери, и, открыв её замер с неожиданности. Перед ним стояла Литея.
- Госпожа? – немного сомнительно обратился к девушке удивлённый советник. – Надо же, какой неожиданный визит.
Всегда улыбчивая и лёгкая в общении, дочь царя ничего не ответила, смерив Пелия повелительным взглядом. Ему иного не оставалось, кроме как впустить златокудрую наследницу, успев подметить всё изящество её кремового хитона, украшенного сложными орнаментами. Одеяние было праздничным, видимо, Литея только что вернулась с пиршества, устроенного Флиантом. Она вошла в комнату столь же надменно, как и глядели её, прежде игривые, теперь уже какие-то потухшие, глаза. Ожидая, что дочь царя заговорит с ним первой, советник некоторое время выдерживал паузу. Но стоя напротив него, Литея продолжала молчать, удерживая заинтересованный взгляд на том самом длинном столе, за которым любитель зеркал и проводил свою злосчастную работу.
- С чем же вы пришли ко мне в столь поздний час? – спросил Пелий достаточно мягко.
На деле же ему наскучило безмолвно переглядываться с юной особой, что, несмотря на все свои старания выглядеть взрослой и мудрой, в поведении же, размышлениях и действиях всегда оставалась наивным ребёнком. Хотя всячески пыталась доказать обратное. Вот и сейчас быстренько вернула себе былую невозмутимость, и только после сказала:
- Надеюсь, суть моего прихода останется между нами. Не хочу посвящать в это отца.
Важно сложив руки за спиной, советник улыбнулся. Ему нравилось быть посвящённым даже мелочные секреты, недоступные для других.
- Ну, разумеется, как вам будет угодно. Так чем я могу помочь?
Данный вопрос немного обескуражил и сбил наследницу с выбранной ею манеры поведения. Литея на долю секунды растерялась, впившись поражённым взглядом в подлого хитреца. Его натянутая вежливость была ощутима, и даже дочь царя сумела распознать фальшь. Но более всего ей не нравилось то, как Пелий говорил с ней. Не серьёзно, забавляясь, будто перед ним не будущая правительница Наксоса, а простая служанка. Да, подобное отношение очень задевало юную наследницу, отчего её тон сменился, став более резким.
- Странно слышать от тебя подобные вопросы, Пелий, - Литея поморщилась, завидев статую сатира, стоявшего в дальнем углу комнаты. Девушка успела заметить, что скульптуры обоих демонических существ многим напоминали самого советника. Столь же зловещие и омерзительные. – Прошлой ночью я просила тебя приготовить для меня кое-какое зелье. Я, конечно, понимаю, что у тебя хватает забот, но неужели привычным хлопотам удалось отвлечь твою память от просьбы будущей правительницы этого города. Разве я так часто о чём-либо прошу?
Пелий не был поставлен в тупик такими прямыми заявлениями, но ему ничего не оставалось, как сыграть роль человека, временами страдающего амнезией.
- Ах, да, правда ведь, как же я мог забыть. Приношу свои извинения, госпожа. Однако смею напомнить, что добыть травы, о которых вы просите, не так-то легко.
Ответ Пелия очень не понравился дочери царя, она по-прежнему не верила тому, что слышала. Может, прошлой ночью советник и не проявил никакого интереса к её просьбе, но и не выказал никакого протеста, как и не оповестил о возможных трудностях. А теперь так и подыскивал причины для слова «нет». Суть в том, что Пелию вообще не хотелось за всё это браться, но его вполне можно было уговорить. И не словами, а достойной платой, о чём сразу догадалась Литея, прежде думавшая, что одного знатного происхождения достаточно, чтобы её слушались.
- Тебе нужны деньги? – наследница с сожалением спросила, видя по заинтересованному лицу советника, что так оно и есть, вот только с собою она не имела ничего. – Я пришлю к тебе слугу с золотом, и поверь, его будет предостаточно. Есть ещё какие-нибудь препятствия?
- Полагаю, вы их только что устранили.
Пелий был доволен находчивостью госпожи. Он был верен царю, но и его умудрялся обманывать. Что уж говорить о дочери правителя, что в отличии от своего властного отца, сама ещё никак себя не проявила. А тут гляди, додумалась, как следует вести разговор, и дважды намекать не пришлось. Понимая, что сумела теперь договорится с алчным плутом, Литея вновь приняла повелительный вид, малость собой загордившись.
- Вот и замечательно, - голосом законной царицы сказала она. – И учти, что меня утомляют сутки бесконечных ожиданий.
Пелий не особо вслушивался в последнюю фразу. К тому моменту он уже отвернулся от юной особы, возвращаясь к своему прежде приостановленному занятию. Литея посчитала их разговор оконченным, и, постояв совсем немного, рассматривая спину советника, она медленным шагом направилась к выходу.
- Позвольте поинтересоваться, кто же вам так насолил?
Совершенно не ожидая подобного вопроса, златокудрая наследница остановилась, на миг ей стало тяжело дышать. Литея являлась очень ранимой, впечатлительной девушкой. Временами ей было сложно скрывать то, что камнем лежало у неё на душе. Вот и сейчас она не хотела говорить правду, но внутренняя боль, скрытая ото всех, нещадно просила огласки.
- Тот, кто не пожелал сделать мою горькую жизнь слаще.
Советник усмехнулся. Он даже и не догадывался, о ком вела речь Литея. Её былое влечение к Тэрону казалось Пелию простой ошибкой юности. Особам её лет свойственно жить романтическими взглядами, принимая обычную неопытность за любовь. А потому змееподобный охотно поверил, что где-то появился ещё один человек, ставший очередной целью влюбчивой дурочки.
- Мужчина, я так понимаю? – Пелий по-прежнему стоял спиной к дочери Флианта, занимаясь приготовлением заказанного ему яда. – Уверяю, печалиться не стоит, вы ещё так молоды, госпожа, у вас ещё будет предостаточно ухажёров вашего круга.
- Нет, он не знатен. Но является величественнее и благороднее кого-либо из обеспеченных богатствами мужчин.
Литея не хотела откровенничать, а посему говорила загадками, дабы хоть так отстоять свои предпочтения и выделить того, к кому была неравнодушна. Пелий издевательски скривился. Слишком много пресности имелось в словах и помыслах будущей правительницы. Никакой стойкости духа, сплошные сантименты, от которых становилось тошно.
- Зачем же заглядывать так глубоко, - советнику было абсолютно всё равно, что там чувствует Литея, но он никогда не упускал возможности поделиться своими знаниями о жизни, которую якобы знал. – Бессмертная душа, доброе сердце, искренние чувства, клятвы… Всё это конечно звучит прекрасно, но изрядно управляет неискушённым любовью человеком, и не имеет никакого смысла. Однажды в вашей власти будет весь Наксос, и вам необходим супруг, равный по положению, может даже выше. А простолюдины подобны невольникам, брак с которыми столь же позорен, как ваше, извините за прямоту, недавнее увлечение одним из рабов. Которое ныне пребывало в прошлом, что радует, не оставив и тени на вашей безупречной репутации.
Довольный своими размышлениями, Пелий ожидал, что дочь царя прислушается и даже поблагодарит его за хороший совет, да что там, может даже воспримет его, как некую поддержку, которой не было в помине. Но Литея долго молчала, наблюдая за танцующим пламенем в камине, чуть позже прошептав:
- Только разбитое сердце… требующее отмщения…
Пелий роняет керамическую мензурку, и та, ударившись об пол, разлетается вдребезги, выливая наружу тёмную жидкость уже приготовленного яда. Советник не шевелится, опуская взгляд на свои дрожащие руки. Тэрон… Змееподобный понял, кого собиралась напоить дурманящим зельем дочь царя, стоило лишь услышать её такие громкие слова о месте и разбитом сердце. Да, своим отказом гладиатор сильно обидел влюбившуюся в него девушку, но кто мог знать, что данная обида растянется так надолго и доведёт наследницу до подобных намерений. Пелий желал убить его, он давно стремился к этому, и не хватало ещё, чтобы какая-то неразумная дурёха встала у него на пути к заветной цели. Не будет этого. Не заметив в неловкости советника ничего странного, Литея тем моментом принялась рассматривать маленький сосуд, в котором находился яд для Тэрона. Она уже приблизилась к столу и протянула к нему руку, когда Пелий, обернувшись, гневно выпалил:
- Не тронь!..
Литея испуганно отшатнулась, а после посмотрела на советника с возмущением. Да как он смел повышать на неё голос?! Вовремя осознав свою несдержанность, Пелий попытался всё исправить, вернув своим речам прежнюю мягкость и вежливость.
- Простите мне мой тон, госпожа, но я бы хотел кое-что уточнить. Вы намереваетесь отравить Тэрона?
Пелий проявил интерес не ради того, чтобы заговорить избалованную девицу, он просто подумал, что если Литея так же желает убить гладиатора, тогда может стоит помочь ей в этом деле, а заодно и самому себе. Однако получил совершенно иной ответ.
- Что за нелепость! – дочь царя ещё более поражённо посмотрела на советника, чьи помыслы о ней в подобном роде, оскорбляли её. – Никого я травить не собираюсь. Мне дорога его жизнь, а потому ты должен приготовить такое зелье, которое на время лишит его воли и ясности ума.
- Но зачем?
Пелий недоумевал, какой прок поить гладиатора тем, что не причинит ему особого вреда, разве что позволит делать с ним всё, что угодно. Вот именно этого и хотела Литея, намереваясь отомстить не смертью, а так, чтобы мужчина никогда более не смог отказаться от неё. Одурманив Тэрона, наследница собиралась связать себя с ним физически, и когда она будет носить под сердцем его ребёнка, воину ничего не останется, кроме как просить её руки. Тэрон был слишком благороден, чтобы оставить девушку, носящую его дитя. А Флианту придётся принять его, к тому же гладиатор не имел рабского клейма, а значит, невольником он был лишь на словах. Ничего этого поведывать Литея не собиралась, это была только её тайна. Её и более ничья.
- Слишком много разговоров, но самих действий я не вижу, - стоя у выхода, юная Литея вновь играла во взрослую женщину. – Твоею задачей является выполнять то, что тебе говорят. Всё ясно? Буду очень признательна, если в следующую нашу встречу ты предоставишь необходимое, а не вынудишь меня вновь напоминать. И вымой пол от этой омерзительной смеси, которую ты разлил. Она ужасно пахнет.
Задирая нос златокудрая наследница тот час удалилась. Какими только проклятьями не разражался Пелий, уже было взявший тряпку, вытер ею ядовитую жидкость, да бросил лоскут в камин. Он был зол. Пропади оно всё пропадом. Змееподобный довершит задуманное дело до конца, и ничьи указания его не остановят. Взяв сосуд с отравой, советник поднял его на уровне глаз и злобно ухмыльнулся. Он будет тем человеком, который остановит сердце гладиатора… навсегда. До наступления рассвета было ещё далеко и это радовало, ибо Тэрон так и не смог заснуть. Его терзали гнетущие мысли, и не было от них спасения. Не знал мужчина, что его неведомое беспокойство являлось предзнаменованием грядущей смерти. А она была очень близка и с каждой минутой всё наступала. Вот только сумеет ли добраться до того, кто не раз её миновал… Тэрон открыл глаза, слыша тихий, умоляющий голос своего сокамерника. Галату нездоровилось, вот уже вторую ночь он мучился ужасными болями в разбитой голове. Амфисс заверил, что жить будет, однако выздоровление задастся тяжёлым. Гладиатор впервые присутствовал при этом, ведь прошлой ночью он был с Кьярой и не мог видеть того, что творилось с наёмником. Он как в бреду шептал что-то. Разобрать удалось лишь одно слово: «воды». Поднявшись с постели, Тэрон направился к небольшому столу, взял кувшин с водой, налил её в чашу и подошёл к Галату. Вид у него был незавидный. Взмокшее от пота лицо, непроизвольно закатывающиеся глаза, бледные, что-то шепчущие губы, и рвущиеся из груди болезненный хрип. Воин опустился подле него, наёмник тут же обратил на мужчину слабый, измученный взгляд. Тэрон помог ему привстать, затем протянул чашу с водой. Опустошив её, Галат вновь опустил голову на подушку и закрыл глаза. Выполнив его просьбу, гладиатор думал вернуться в свою кровать, но как только отвернулся, дабы встать, почувствовал на своём плече руку наёмника.
- Не долго мне осталось, да?.. – прохрипел он, обессилено опуская ладонь, затем как-то странно улыбнулся. – Вот и сразился на главной арене… прославил имя…
Тэрон опустил руку на его лоб, обнаруживая сильный жар. Ему было знакомо подобное состояние, и оно вовсе не означало скорую кончину.
- Меньше говори. Тебе ещё доведётся выйти на круг, и поверь, раны, получаемые там, бывают куда более смертельными.
Галат попробовал вновь приподняться, и его лицо исказилось мукой, явлённой тяжёлой травмой.
- Не могу встать… стоит пошевелиться, как голова трещит от боли… тянет блевать.
Тэрон вспомнил о том, что стало причиной такой расправы над Галатом. В том было некого винить, кроме самого наёмника, слишком переоценившего собственные силы.
- Тебе нужно научиться управлять своими словами. Ты используешь их без надобности, говоря лишь то, что тебе хочется, а не как на самом деле есть.
- Знаю, я балван…, - к удивлению гладиатора признался сокамерник, впервые не берясь отрицать правду. – Мне всегда хотелось, чтобы обо мне заговорили… Я выдумывал о себе жуткие истории, грабил, пытался убивать, надеясь хотя бы так выделиться… через страх вызвать уважение… Но родился неудачником… таким и сдохну…
Слушая откровения Галата, мужчина понимал его во многом. Он и сам когда-то шёл по неверному пути, думая, что так и должно быть. Даже стремясь освободить греческие земли от врагов и спасая одни жизни, Тэрон уничтожал другие, прекрасно сознавая, что не все из тех, кого он убил, заслуживали смерти. Но такова война. Нет в ней правды и благородства. Есть лишь кучка глупых людей, режущих на части себе подобных.
- Ты не умрёшь, Галат. Хоть и нет здесь милосердия превыше самой смерти.
- Скажи… ты любишь её?..
Взгляд Тэрона изменился, став более проникновенным, внимательным. Страдающее сердце мужчины согревалось теплом бессмертного чувства, стоило лишь подумать о Кьяре или услышать о ней. Даже от Галата не укрылась эта действительность.
- Вижу… вижу, что любишь. И она наверняка любит тебя. А я всегда стремился к тому, чего не мог получить… Наверное… наверное здорово иметь рядом с собой хотя бы одного близкого тебе человека, которому ты нужен таким, какой ты есть и нет надобности притворяться… подставлять свою башку под удар, чтобы потом блевать собственными мозгами…
Может и не хорошо было бы так говорить, но Тэрон заметил, что получив серьёзную травму головы, Галат стал рассуждать более разумно. Во всяком случае у него более не возникало желание что-нибудь о себе выдумать, или притвориться, что он неуязвим, подобно богам. Потерянный и забытый, как многие другие. Сокамерник пытался избавиться от мучившего его одиночества.
- Ты и не должен быть кем-то другим, Галат. Оставайся собой, не меняйся, но становись лучше. Ничьи восхваления не сделают тебя великим, только ты сам.
Наёмник с хрипом выдохнул.
- Боюсь, мне не хватит духу…
- Сперва поднимись на ноги, а уже потом размышляй, чего действительно стоит бояться. Возможности продолжать сражение и победить, или сдаться и похоронить себя заживо.
Тэрон встал и направился к своей постели. Надо было попытаться уснуть, утро обещало быть не простым.
- Откуда ты всё это знаешь? – вновь подал голос сокамерник, явно серьёзно призадумавшийся над словами гладиатора.
- Сам через это прошёл.
Мужчина поправил подушку, а после сел на край кровати, устремив взгляд в одну из стен. Он действительно видел многое, и былые горести прошлого до сих пор являлись ему во снах.
- И выбрал победу…
- Стремление к ней. Этого достаточно.
Тэрон не хотел о том говорить, не хотел освежать тяжкие воспоминания. Хватало и того, что они никогда не оставляли мужчину. Но Галат зажёгся любопытством, пытаясь понять, каково это, не страшиться собственных слабостей, не пытаться скрыть их, а принять и тем самым обрести небывалую силу. Каково это иметь мощь духа, недоступную создателям мира, при этом оставаясь простым человеком.
- И неужели совсем ничего не боишься?
Ответ последовал не сразу, хоть Тэрону и не нужно было задумываться над ним. Он знал, что сказать.
- В каждом человеке живёт страх, как бы хорошо его не старались упрятать. Я не исключение.
Вновь тишина. Пора было ложиться, но Тэрон продолжал сидеть на краю постели, всматриваясь во тьму. То, чего мужчина страшился, ему довелось познать здесь, в этой самой тюрьме.
- И какой у тебя страх? – не сдержал своего интереса Галат, хоть у него и заплетался язык.
По правде говоря, наёмник не думал, что ему ответят. За то недолгое время, которое он был знаком с Тэроном, сокамерник успел заметить, что гладиатор был не из тех, кто любил много говорить. По крайней мере с ним. Однако воин позже молвил, пусть даже и коротко:
- Потерять то, что не так давно обрёл.
Данные слова вызвали очередную паузу, на протяжении которой Галат усердно старался понять суть сказанного. Он не нашёл ничего лучше, как шутливо спросить:
- Меня?
Тэрон улыбнулся, и наёмник впервые увидел его улыбку, пусть и не столь чётко, но малый лунный свет, проникавший сквозь решётчатое окно, ненамного освещал сильного бойца.
- Спи, давай.
Гладиатор лёг на кровать, и, закрыв глаза, пытался расслабиться, хоть на душе по-прежнему было не спокойно. Любовь… вот каков был его страх. Тэрон боялся потерять девушку, в которой заключалась вся его жизнь. Ничто иное не могло сгубить его, только потеря возлюбленной. И недруги воина знали об этом. По-крайней мере один из них. Пелий мог без труда просветить царя, но пока ему было выгодно помалкивать. Дня не проходило, чтобы Тэрон не жалел о том, что когда-то обратился к советнику за помощью. Мужчина ведь знал, каков тот мерзавец. Знал, но не мог позволить иным скотам прикасаться к Кьяре. Гладиатор не смог утаить истину их зародившихся чувств друг к другу, и теперь его единственная находилась в не меньшей опасности. Но и теперь Тэрон будет защищать её до конца, он ни за что не сдастся, сколь бы тяжело не пришлось. Что может быть хуже, чем жить без неё… Однажды воин уже проживал годы, не зная любви. И вот он наконец познал это совершенное чувство, ради которого был готов пожертвовать собой. Но если смерти не дано было его заполучить, даже когда мужчина настойчиво искал её, он не дастся ей и сейчас, когда у него появился смысл продолжать жить дальше. Согреваясь мыслями о любимой, Тэрон провалился в глубокий сон, даже и не помышляя, что Кьяра уже направлялась к нему. Он услышал её голос прежде, чем почувствовал её прикосновение. Сознание воина ещё пребывало в грёзах, которые не являли ему никаких видений, только голос… Любимая звала его, а Тэрон был уверен, что всё это ему снится. И потому он хотел остаться, не желая открывать глаза. Но когда ему всё же пришлось это сделать, чувствуя на своём плече чью-то нежную, но такую настойчивую руку, мужчина не сразу осознал, кого именно перед собою видел. Он лежал на боку, лицом к человеку, потревожившему его покой, и, пребывая в полусонном состоянии, пытался разглядеть лицо, сокрытое капюшоном. И первое, о чём при этом подумал гладиатор, могло подтолкнуть его к наихудшим действиям. Он посчитал, что не могло быть добрых намерений у того, кто надумал явиться к нему ночью. Но вот капюшон был сброшен, и первое, что сразу узрел Тэрон, так это прекрасные и до боли знакомые ему карие глаза, чувственный губы, тронутые нежной улыбкой, длинные тёмные волосы, сияющие блеском в лунном свете.
- Кьяра?.. – мужчина не сразу поверил увиденному. - Ты здесь…
Тэрон приподнялся, и, протянув руку, коснулся лица своей желанной. Он проводил пальцами по её щеке, подбородку, шее, поражённый тем, что мог ощущать девушку снова. Ещё каких-то пару часов назад он лишь мечтал об этом.
- Если это сон, тогда я не желаю просыпаться.
Гладиатор улыбнулся, и его губы потянулись к сладостным устам всей его жизни, а сам он стал подниматься, вынуждая и фиванку встать с колен. Будучи уже на ногах, но не прекращая нежного поцелуя, Тэрон обнял Кьяру и бережно прижал её к себе, чуть приподнимая воительницу. В эти чарующие минуты воин был готов забыть обо всём, он вновь испытывал прежнее счастье, чувствуя тепло и трепет любимого тела, сердца и души. Он всё более приникал к желанным устам Кьяры, стремясь убедиться, что всё это происходило наяву. С трудом заставив себя завершить их длительный и такой волшебный поцелуй, Тэрон открыл глаза и по-прежнему приятно удивлённый, продолжал улыбаться, чувствуя, как горечь былого страдания постепенно сменяется вновь обретённым покоем.
- Глазам не верю, - тихо сказал воин, продолжая обнимать свою любимую. - Как же я хотел увидеть тебя снова.
Оживлённый неожиданным приходом своей мечты, Тэрон всё же был немного озадачен, лишь теперь начиная сознавать, как необычно всё происходящее и опасно. Он ослабил объятия и внимательно посмотрел на девушку.
- Но, Кьяра… как тебе удалось попасть сюда? Стоило ли так рисковать.
Взгляд мужчины устремился за спину фиванки, туда, откуда Тэрон вполне ожидал появления преследователей. Пробраться в тюрьмы гладиаторов было очень не просто, вот невольно и зарождались неутешительные мысли. Но пока что было тихо. Вновь обращая взгляд на девушку, Тэрон заботливо провёл рукой по её волосам, он всё любил в Кьяре, и наслаждался каждым мигом данной им возможности быть вместе. Сокамерник воина спал очень крепко, лишь временами издавал какие-то звуки, переворачиваясь с одного бока на другой.
- Амфисс сказал мне, что ты была у Литеи. Надеюсь, она хорошо приняла тебя.
Не смотря на то, что сейчас Тэрон менее всего хотел затрагивать нейтральные темы, не касающиеся только их обоих, он должен был знать, всё ли в порядке. Дважды гладиатор отправлял Амфисса к Кьяре, и вот любимая пришла сама.
- Даже не знаю, нужно ли спрашивать о Бальдавире. Не задался у нас с ним разговор, это и не удивительно. Он борется за то же, за что борюсь я. Нам бесполезно прибегать к попыткам понять друг друга, но если он внял моим словам и позволил тебе сделать собственный выбор, значит, мне стоит поменять мнение о нём.
Мужчина провёл указательным пальцем от тонкой брови до её губ, вновь улыбнувшись, он желал ещё одного поцелуя, но невольно нахмурился, замечая в глазах своей единственной имеющееся беспокойство. Тэрон убрал руку и его взгляд стал острее, пытаясь понять, что происходило на душе у девушки.
- Кьяра, что-то не так? Вижу, ты взволнованна.
Первое о чём подумал гладиатор, так это о Бальдавире. Он ожидал, что северянин может породить множество проблем, и сейчас готовился услышать худшее. Тэрон опасался прочесть в глазах возлюбленной боль грядущего расставания. Он смотрел на неё потемневшим взором, теперь уже явно сознавая, что Кьяра пришла поговорить с ним о чём-то серьёзном. Мужчина держал её за руки, так осторожно, но в то же время, с умоляющей настойчивостью, будто вот-вот мог навсегда её потерять. Тэрон ждал, когда любимая поделится с ним целью своего прихода, опасаясь услышать из её уст окончательный исход той действительности, что так долго мучила его.

 Отправлено: 23.06.12 23:27. Заголовок: На дворе была глубок..

На дворе была глубокая ночь, но несмотря на прошедший не так давно дождь большинство людей бодрствовали. После гуляний с Флиантом Бальдавир отправился не в свои покои. Он сам себе признался в том, что пока не хотел видеть Кьяру, его не остановило даже осознание того, что это последняя ночь перед его отъездом. Северянин решил отправиться к своему кораблю. Под утро он вернется, что бы попрощаться с Кьярой, а сейчас Бальдавир держал путь коридорами к выходу. Конечно, у стражников тут же возникли вопросы, почему это Бальдавир отправил Кьяру за чем-то, а теперь направляется к выходу. Сама рабыня говорила стражникам о каком-то поручении своего Хазина, теперь он же не дожидаясь возвращения рабыни уезжает? Некоторые смекалистые моментально задумались об этом вопросе, но не стали ничего предпринимать и сохраняли прежнее молчание. Им было просто скучно стоять. Что же касается остальных, то после завершения гуляний Мирена была позвана в покои Флианта. Женщина знала для чего: царь в очередной раз хотел расслабиться. Всем было известно, что спит он всего с одной женщиной. Среди сотни рабынь, каждая могла принадлежать ему и каждую он мог попросить в любой день, но не делал этого и не собирался. У царя была всегда лишь одна рабыня – Мирена, первая из них. И только с ней на протяжении уже многих лет он разделяет постель. Многие просто задавались вопросом, почему же тогда он не возьмет эту женщину в жены, станет ее законным мужем? Но Флиант, может, и хотел бы женится на ней раньше, но не сейчас, ему нравилось, что женщина находилась в положении рабыни, к тому же если бы он сделал Мирену своей царицей, она могла многое изменить, ведь ее статус стал равен его. Нет, на такое он не пойдет. Несмотря на то, что Мира принадлежала к сексуальным рабыням, никто здесь не смел называть ее шлюхой и дело даже не только в том, что Флиант никому не давал женщину, держал только для себя. Дело в самой Мирене, в этой женщине есть сила, способность к власти и другие знали, что она подле царя, поэтому вели себя с ней осторожно и уважительно, ведь каждый человек во дворе был уверен, что царь влюблен в нее. Сейчас она вошла в спальню царя, тихо прикрыла за собой двери и прошла к постели. Он лежал и смотрел на нее, при появлении женщины на его лице появилась улыбка. Правитель поманил ее руками к себе. Мирена медленно залезла на постель и одним движением, сбросив с себя хитон, принялась исполнять то, что входило в ее обязанности – приносить удовольствие царю.
После завершения Мирена откинулась на подушку, тяжело дыша и посмотрела на Флианта, парящего в ощущениях удовольствия, которое только что испытал. Женщина прождала еще несколько минут, а тогда тихо и спокойно спросила:
- Как прощание с Бальдавиром?
- Не так, как хотелось бы, - честно ответил царь. В такие моменты он был чрезмерно откровенен с Миреной, а она всегда незамедлительно пользовалась подобным случаем.
- Что-то произошло? Он покупает у тебя Кьяру? Или ты не захотел отдавать ее? – разволновалась женщина.
- Нет, он не покупает эту рабыню.
Мира присела, притянув к себе одеяло, словно все еще пыталась скрыть свою наготу от взгляда царя. Он не был ее возлюбленным и никогда не стал бы. Этот человек был тем, кого Мирена ненавидела, но знала, как этой ненавистью управлять. Все же рабыня испытывала уважение к царю всего за одно дело. За то, что он позволил ей родить их дочь и сделал ее принцессой, наследницей трона. Плевать, что отец Литеи – Флиант, которого Мирена ненавидела за все его грязные дела и за разрушенную ее жизнь. Она любила девочку, потому что это была ее дочка, ее дитя.
- Не покупает?
- Да, и не смотри на меня так. Это она сама не захотела. А Бальдавир не пожелал взять ее без согласия. Что-то не так в этой девице. Скажи, какой прок оставаться здесь в рабстве, когда была такая замечательная возможность упорхнуть отсюда?
«Любовь, безрассудная глупая любовь юной девушки» - подумала Мирена, а вслух не сказала ни слова.
- Он мне угрожал, - продолжил Флиант. Это было сказано с иронией и полным бесстрашием, что явно говорило об отношении царя к угрозе северянина. Действительно в то мгновение Флиант посчитал, что Бальдавир шутил. И он будет убежден в этом до конца. И даже если кто-то сможет доказать царю, что это не так, следовало бы прислушаться к словам морского волка, он все равно не принял бы всего этого. Во всяком случае, у правителя есть армия, есть люди, он сможет защитить свой остров. Так считал царь и как всегда ни о чем не беспокоился. Но вот Мирена вся напряглась, сердце от этих слов у женщины забилось сильнее. Она-то знала, что Бальдавир слов на ветер не пускает.
- О боги, что же между вами произошло?
- Этот наглец потребовал, что бы я не пускал в ход собственную рабыню, представляешь? Эта девушка моя собственность, я ее купил и просто так здесь содержать ту девицу не имеет никакого смысла. А он хочет, что бы так все и было. Грозился, что если я использую ее он сравняет с землей Наксос. Уму непостижимо. Он был моим гостем, моим другом и в моем же доме посмел мне угрожать! – возмущался Флиант.
- Знаешь, - Мирена сделала после этого слова значительную и ощутимую паузу, что привлекло внимание царя к женщине. – В твоем доме он был подвержен жестокому избиению, потому что ты не удержался и захотел зрелищности, вовлекая во все это Бальдавира. Да, он крепок и умен в бою, но ты знаешь, что Тэрону нет равных. Этот гладиатор, как пес, которого спусти с цепи и будет беда. Ты именно так и поступил, ты натравил пса на своего друга. Я бы тоже была не рада такому. Мало того он оказался избитым до полусмерти и никто даже не подумал остановить гладиатора. Все просто смотрели и уповали зрелищностью.
- Не нужно во всех смертных грехах винить меня. Я согласился на эту идею, потому что она действительно оказалась интересной. И я поставил такие условия, при которых Бальдавир не должен был пострадать, но он сам захотел честного боя.
- Ему совесть не позволила играть в твои представления, поэтому он потребовал честного боя, а ты этим воспользовался.
- Закрой рот! – грубо отрезал царь. – Убирайся!
Мира послушалась, она спокойно отреагировала на нервные выпады Флианта. Такое часто бывало, правитель Наксоса очень злился, когда кто-то с ним не соглашался. Часто подобные встречи его с Миреной заканчивались таким образом. Особенно в последнее время. Но с другой стороны Флиант сам понимал, что она ему нужна, что мысли Мирены полезны, ведь она была несказанно разумная женщина, способная глядеть в корень. Только прогонял он ее так всегда, что бы сохранить свое достоинство и доказать в первую очередь самому себе, что он правильно поступает. Так что женщина встала, оделась и покинула покои царя. Быстрым шагом она зашагала к апартаментам Бальдавира, что бы увидится с Кьярой. Мирене было, что сказать девушке. Но резко отворив двери, даже не постучавшись, женщина увидела пустующую комнату рабыни с разбросанными повсюду вещами. Мирена нахмурилась и взглядом пробежалась по спальне, тогда она глянула на двери Бальдавира. Но на этом все закончилось, Мирена вышла отсюда. Она некоторое время постояла в коридоре, о чем-то активно размышляя, а тогда отправилась в крыло, где раньше была Кьяра. Женщина подумала, что, возможно, ее уже туда перевели. Она не знала, что Бальдавир еще не уехал и эту ночь комната все еще принадлежит девушке. Придя туда, Мирена увидела пустовавшую лежанку, которая принадлежала Кьяре. Женщина тяжело вздохнув собиралась уже выйти отсюда, но ее заинтересовал разговор девушек, что сидели неподалеку и шушукались.
- Говорят, у Тэрона там кто-то появился, - улыбнулась блондинка. Поправляя свой топ.
- Откуда знаешь? – спросила вторая.
- Как откуда, ведь я и есть та самая рабыня, дама его сердца, - заявила блондинка. А ведь лгала и не краснела. Мирена приподняла бровь и посмотрела на нее, но не стала вмешиваться. Можно было ведь здорово позабавиться.
- Да, а я Ми…, - рабыня прервалась, кашлянула, так как увидела Мирену и решила применить иное сравнение. – А я невеста Бальдавира.
- Я серьезно, я спала с ним! В тот день, после боя. И у нас это повторялось. Я люблю его, он меня. Вам не понять, потому что вы завидуете! Каждая из вас также мечтает быть с ним, но выбрал он меня!
- Да прекратите, - не выдержала Мирена с выражением полного отвращения на лице. – Вас ежедневно имеют множество разных мужчин, и вы не можете ни о чем другом поговорить, кроме как опять о мужчине? Нет у Тэрона, вашего, никого. Похоже, единственный, кого он может любить – это он сам.
Сказав это, женщина покинула эту обширную комнату. Она так говорила о Тэроне, не потому что действительно была такого мнения о мужчине. Нет, Мира знала и видела, как сильно гладиатор любит Кьяру. Но просто таким образом женщина надеялась сбить пыль с глаз наивных девушек, которые все до единой желали видеть победителя арены в своей постели. У них была возможность спать с другими гладиаторами, но большинство было помешано на Тэроне, не потому что они влюблены в него. Просто эти девушки видели в нем победителя, чемпиона и каждая хотела похвастаться тем, что такое сокровище именно в ее руках. Никто серьезного ничего не хотел, просто таким образом проявить себя и доказать, что ты лучшая. Здесь не было любви, простой фанатизм.
Кьяра шла к Тэрону с четкой целью и весьма заведенном настроении, но стоило ей достигнуть своей цели, как все разом улетучилось. Она улыбалась своему возлюбленному. А ведь говорила Амфиссу, что добьется своего. Да, такой была Кьяра. Вопреки всему она найдет выход и пойдет до конца к намеченной цели. Мужчина открыл глаза и не сразу узнал девушку, находясь еще в полудреме, он явно подумал, что она – это сон, ведь невозможно было, что бы Кьяра оказалась здесь. Но это было так, фиванка здесь, перед ним. Тэрон приподнимаясь протянул руку и коснулся ее лица, переспрашивая действительно ли это, что бы развеять сомнения насчет видения. Кьяра улыбнулась ему мягкой улыбкой и как только рука мужчины коснулась ее щеки, девушка подхватила его руку своими нежными пальцами и крепко прижалась к нему своей щекой и отпустила. Тогда Кьяру унесло в пучину удовольствия от его прикосновений. Знакомые мурашки поползли по ее телу, как только Тэрон коснулся ее шеи. Она блаженно улыбнулась. Хотя бы ради этого стоило рискнуть.
- Если это сон, тогда я не желаю просыпаться, - промолвил Тэрон. Кьяра вновь мягко улыбнулась и тихо ответила:

- Это не сон. Я действительно здесь.

Фиванка не успела опомниться, как почувствовала на губах знакомый вкус поцелуя, Кьяра закрыла глаза и полностью отдалась тем ощущениям, которые вновь возникли внутри нее. Проснулась телесная память. Медленно, не прерывая поцелуя она поднялась за Тэроном, и прижалась к нему всем телом, когда он обнял ее и приподнял, Кьяра обвила шею мужчины руками, как самое сокровенное, что было в ее жизни. Обыкновенного поцелуя фиванке показалось мало, в ней разбушевалась страсть и она отдала весь огонь, который горел у нее внутри этому поцелую. Девушка как можно сильнее прижалась к мужчине, и так не хотела отпускать, даже когда их сладостный поцелуй был окончен. Облизнув губы, Кьяра смущенно улыбалась, ведь впервые она целовала Тэрона, когда повсюду были другие люди и не важно, что все они крепко спали.
- Но, Кьяра… как тебе удалось попасть сюда? Стоило ли так рисковать, - сказал Тэрон и посмотрел куда-то за спину рабыни. Кьяра слегка отстранилась от мужчины и проследила за его взглядом, а тогда поспешила заверить возлюбленного:

- За мной нет погони. По крайней мере, пока.

Тихо добавила девушка. Далее Тэрон стал говорить о Литее, когда Кьяра промолчала и ничего не сказала, лишь внимательно смотрела на гладиатора, он перешел на Бальдавира. Но сама фиванка смотрела на воина, и ее посещали такие восторженные чувства. Она понимала, что любит, что когда смотрит на него, на душе так спокойно, и там внутри возрождается какой-то новый огонь, пожар страсти и любви. Глаза Кьяры горели и даже в кромешной темноте, казалось, можно было различить их блеск. Как же ей захотелось вновь принадлежать мужчине целиком, без остатка, как прошлой ночью. Столько мыслей и чувств охватили Кьяру, что она смогла с трудом собраться. И когда ей удалось это, глаза ее померкли. Этому человеку, единственному, которого она любила, взгляд на которого заставлял биться сердце с неистовой силой сейчас был в огромной опасности из-за нее. Он пошел на крайние меры, что бы обеспечить ей безопасность и эти мысли вернули Кьяру в реальность. Фиванка опустила взгляд на руки. Тэрон держал ее за руки и смотрел в глаза. Тогда девушка вновь подняла взгляд на гладиатора, освободила свои ладони и произнесла с сожалением и какой-то безысходностью в голосе.

- Почему ты мне не сказал?

Спросила Кьяра, печально глядя на Тэрона.

- Почему не сказал, на что тебе пришлось пойти, ради того, что бы я служила принцессе. Тэрон, не нужно было этого делать. Ты берешь, присылаешь ко мне Амфисса, что бы он меня убедил, что все будет хорошо, а сам подвергаешь себя тяжелым испытания, ради меня. Бои без правил, вне арены…

Фиванка сделала паузу.

- Они могут уничтожить тебя. Не отрицай этого. Завтра ты выйдешь на бои без правил, а на следующий день тебе придется сражаться на арене Флианта. Боги, и все из-за меня.

Кьяра прикоснулась дрожащей рукой к своему лбу и опустила взгляд на пол. Руки и все тело проняла серьезная дрожь, которая не отпускала, настолько фиванка переживала за своего возлюбленного. Так сильно ее схватили эти чувства и эмоции, которые она пыталась держать в себе. Кьяра посмотрела на Тэрона и приложила ладонь к его сердцу, ощущая ритм его биения.

 Отправлено: 26.06.12 04:03. Заголовок: Тэрон не знал, чего ..

Тэрон не знал, чего ждать от той изводящей неизвестности, которою были полны прекрасные глаза любимой. Он не мог не заметить её тревогу, отчасти она уже передалась и ему. Кьяра собиралась сказать мужчине нечто важное, ради этого она видимо и решилась придти сюда. И что бы это ни было, оно сильно беспокоило девушку, а стало быть, и гладиатору не доведётся услышать ничего утешительного. Что в таком случае думал Тэрон? Совсем не то, что было на самом деле. Его опасения были нейтральными, и касались лишь его потаённых волнений. А страшился воин только одного: потерять свою возлюбленную. Прежде думая, что она последовала сюда, дабы просто увидеть его, Тэрон начинал допускать иную правду, которая могла серьёзно ранить. Кьяра ведь так ничего и не сказала о Бальдавире, старательно обойдя данную тему стороной, несмотря на то, что сам мужчина её ранее затронул. Тогда это не вызвало особых подозрений, не было причин в том копаться. Но сейчас Тэрон невольно задумался, а не связано ли это заметное беспокойство его красавицы с северянином? Воин помнил уверенные высказывания соперника по поводу того, что он попытается убедить фиванку уехать с ним. Тэрон знал, что это невозможно, но временами размышлял, как поступить, если такое всё же произойдёт. Нет… быть того не могло. А если и случилось, то было бы эгоистично придерживаться только своей стороны, а не думать в первую очередь о благе любимой девушки. Что-то всё же с ней происходило. Она вдруг опустила взор, а по её рукам, находившимся сейчас в его ладонях, ощутимо пробежала дрожь. Тэрон почувствовал этот стремительный позыв зародившегося страха, он увидел его и в душе своей единственной, когда их глаза вновь встретились. Взгляд Кьяры изменился, она не отстранилась, но её ладони, прежде согреваемые пальцами мужчины, неожиданно освободились от его прикосновений, будто их держал совсем чужой человек. Тёмные брови гладиатора напряжённо сошлись на переносице. Он вопросительно смотрел на девушку, ожидая её ответа. И когда тот последовал, Тэрон насторожился ещё более, ибо то, о чём спросила Кьяра, невозможно было объяснить сразу. Гладиатор не совсем понимал, что именно он от неё скрыл. Но вскоре последовало пояснение, касающееся его грядущих поединков, что немного успокоило мужчину, хоть и отчасти. Да, речь шла не о Бальдавире и не о возможном расставании, как думал он поначалу, но и не о пустяшных волнениях, которые можно было бы легко развеять. Фиванка узнала о том, во что Тэрон посвящать её категорически не хотел. Он ведь предупредил об этом и Амфисса, просил утаивать суть поставленных условий. И что же вышло…. Отныне Кьяра знала обо всём, и данная правда терзала её душу, а он ничего не мог ей ответить, пытаясь понять, кто именно открыл девушке его тайну. На лекаря мужчина даже не брался думать, Амфисс хоть и многого боялся, но если обещал что-либо, то всегда был верен сказанному. Разум явил образ иного человека, которому свойственно пускать интриги и с упоением наблюдать людские мучения. Чему тут удивляться, ведь этот самый ничтожный плут должен был замолвить слово о фиванке перед дочерью царя. Было бы странно, упусти советник возможность позлорадствовать, и он вновь оправдал все ожидания. Тэрон видел, как сильно была встревожена Кьяра, прежде он не наблюдал в ней подобного страха, даже когда желал говорить с Бальдавиром. Но сейчас его любимая испытывала тяжёлые переживания, она боялась за его жизнь, упоминая о том, что гладиатору будет не просто выстаивать столь частые сражения, отчего она вновь винила во всём себя. Отсюда и взялась эта тревога в её глазах, голосе, действиях.
- Вот оно в чём дело.
Взгляд мужчины устремился куда-то в сторону, он размышлял над тем, что услышал, и сам понимал, что теперь должен был сказать Кьяре всё, как есть, объясниться. Хотя чего тут было объяснять, она и сама знала ответ на вопрос «почему». Но, тем не менее, Тэрону следовало поговорить с фиванкой откровенно. Он по-прежнему не смотрел на неё, обдумывая свои дальнейшие действия. Но Кьяра всё ещё стояла напротив него, и вскоре мужчина почувствовал тепло её ладони на своей груди. Он тяжело вздохнул, возвращаясь к тому, о чём прежде старался не думать. Ему было достаточно того, что девушка сейчас находилась рядом с ним, ведь он ничего так не хотел, как вновь её увидеть. И вот они вместе, но недруги и тут постарались навредить, и теперь ночь, уготовленная для единения любящих сердец, будет посвящена обсуждению не простой действительности.
- Давай присядем.
Тэрон указал взглядом на кровать, и опустился на её край. Он хотел прикоснуться к Кьяре, хотел взять её за руку, но не посмел. Мужчина собирался с мыслями, думая, удалось бы ему по иному уберечь свою единственную, не прибегая к помощи Пелия и той же Литеи, что сама того не сознавая, могла оказать незаменимую помощь рабыне и гладиатору. Однако Тэрон понимал, что и у дочери царя девушке будет не безопасно в том случае, если советник вновь выкинет какую-нибудь подлость. Следовало наперво разобраться с ним, и уже не при помощи угроз, а достаточно поучительных действий. Размышляя над этим, мужчина смотрел прямо перед собой, позже обнаружив, что довольно долго пребывает в молчании. Он вскоре нарушил напряжённую тишину:
- Я не стану говорить, что у нас нет выбора. Даже находясь в неволе, мы ещё можем решать сами, как нам быть, - Тэрон внимательно посмотрел на девушку. - Ты сделала свой выбор, Кьяра, вопреки всему, и подвергая себя опасности не меньше. Стоит ли спрашивать, почему ты так поступила? Мне известен ответ так же, как и ты понимаешь, зачем я всё это делаю. Скажи я тебе правду, разве ты согласилась бы принять моё предложение? – мужчина прочёл ответ в глазах любимой, и коротко кивнул. - Не осуждай моего молчания, Кьяра, я не могу смириться с тем, что ты будешь выполнять те грязные поручения, на которые здесь обязывают девушек. Уж лучше я позволю поразить себя мечом, физическая боль мне кажется куда приятнее, чем та, что изведёт меня раньше, когда я буду знать и видеть, как ты страдаешь. Такой конец мне не по душе.
Гладиатор знал, что возлюбленная поймёт его, как и он прекрасно понимал, что она чувствовала сейчас. Просить её относиться к его решению со смиренностью, было бы столь же нелепо и невозможно, как ему самому смотреть проще на страдания своей единственной. Вот он и пытался предотвратить несчастья, пусть даже и не менее рискованным способом. Не оставлять же всё как есть. Кьяра не стала покидать Наксос из-за него, теперь и Тэрон должен был обеспечить ей безопасность, сколь бы тяжело не пришлось. Эта была та, кого он любил больше чем саму жизнь. О себе мужчина вовсе не думал, но сознавал, что, относясь к себе столь безразлично, он мог навредить этим своей желанной. Гладиатор будет осторожен, он не собирался покидать этот мир, в котором не так давно обрёл бессмертную любовь.
- Бальдавир поведал мне о дурных намерениях Флианта наказать тебя за проявленное неуважение к нему. Я думаю, он не ошибся, заверяя меня в том, что после его отъезда этот любитель лёгкой наживы непременно возьмется за тебя, Кьяра. Он будет не в силах тебе навредить, только когда ты станешь служанкой его дочери, против Литеи царь не пойдёт. А я приму любые условия, если, выполняя их, сумею отвести от тебя все эти несчастья, – рука воина бережно легла на ладонь девушки, большим пальцем он стал поглаживать её нежную кожу, с любовью заглядывая в глаза. - Я буду сражаться так долго, сколько потребуется. Я не откажусь от данного мною слова, как и не допущу, чтобы, оставаясь здесь, ты испытывала на себе чужие злодеяния. Как я смогу с этим жить, Кьяра… - другая рука коснулась лица прекрасной фиванки, Тэрон чуть наклонился к ней, как если бы собирался вновь поцеловать её. Он очень этого хотел, но его губы явили только слова: - Какой смысл мне после этого жить… Ты пожертвовала своею свободой, желая остаться со мной. Прими же взамен мою жертву, которую я приношу со всею искренней радостью сердца, чьё биение не имеет смысла, если тебя не будет рядом.
Мужчина провёл тыльной стороной ладони по щеке своей красавицы, затем чуть приподнял ей подбородок, когда заметил, что она опускает взор.
- Нет, не отводи глаза, взгляни на меня. Я буду побеждать, Кьяра, слышишь? Я выживу и обязательно к тебе вернусь. Ты мне веришь? – Тэрон сидел очень близко к девушке, он почти что дышал вместе с ней, говоря столь же тихо. - Я вернусь, несмотря ни на что, но ты не должна сомневаться во мне. Ведь если ты потеряешь веру в меня, тогда мне уже будет не на что надеяться. Верь в нас, Кьяра, тогда и я не посмею сдаться.
Он взял её руку в свою, ощущая всю силу нараставшего в ней волнения.
- Любимая… ты вся дрожишь, - Тэрон притянул Кьяру к себе, и обнял с такой заботой, которую не проявлял ни к кому и никогда. - Ну что ты… будь спокойна. Мы с этим справимся.
Воин не хотел прекращать объятий, но до его слуха дошло приближение чьих-то шагов. Притом очень беспокойных, будто кто-то прознал, что в тюрьмах гладиаторов находился посторонний человек, и теперь велись его поиски. Тэрону пришлось отстраниться от Кьяры, он резко поднялся и вышел вперёд, закрывая собою девушку. Мужчина ожидал увидеть кого-либо из охраны, и уже был готов проявить моментальное сопротивление. Но за стальными прутьями задыхаясь от долгого и быстрого бега, появился Амфисс, как всегда запуганный и торопливый. Осознав, что готовится к бою не стоит, Тэрон отвернулся от целителя, одаривая тёплым взглядом свою любимую. А там уж за его спиной вновь начались осуждения…
- Ох, вездесущие создатели, за что мне это…, - пытаясь отдышаться, причитал лекарь, явно шедший по пятам за фиванкой, дабы остановить её. - Кьяра… Тэрон… что же вы делаете?! Вас могут увидеть…
Можно сказать, что целитель кричал шёпотом, совершенно не скрывая своей паники. Его поведение, слова и действия, стали уже чем-то настолько предсказуемым и естественным, что иного просто ждать не приходилось. Тэрон встал возле своей желанной, нехотя поворачиваясь к испуганному Амфиссу.
- Ты пришёл только за тем, чтобы сказать нам это?
Целитель по-прежнему стоял за решёткой, достаточно близко, чтобы не приходилось повышать голос.
- Я пришёл вас предупредить!.. Будь я в состоянии, то никогда бы не допустил подобного. Но она такая же упряма, как и ты, - сказал целитель, указывая взглядом на Кьяру. - Я с вами скоро с ума сойду.
Тэрон ничего не ответил, продолжая стоять подле девушки. А лекарь к тому моменту принялся уговаривать её покинуть камеру, так как сам якобы подвергался не меньшей опасности.
– Кьяра, пожалуйста, я знаю, что ты беспокоишься за Тэрона, но повешенными втроём на столбе мы будем не очень хорошо смотреться. Пелий знает, что я с вами заодно, он с меня три шкуры спустит!..
- Если он и применит насилие, то явно совсем с иным умыслом. Ты очень нравишься ему, Амфисс.
Гладиатор усмехнулся, пошутив на достаточно откровенную тему, которая изрядно выбесила целителя, прекрасно знавшего, на что намекал Тэрон.
- Так, ещё одна такая шутка и окровавленным ко мне больше не подходи!.. Я сейчас говорю очень серьёзно. По этому коридору может пройти стражник, и большинству из них ведомо о вас двоих. Вы это понимаете? Если вас обнаружат здесь вместе, я уже буду бессилен помочь. Кьяра, уйдём отсюда поскорее. Я сопровожу тебя обратно во дворец, так будет безопаснее.
Тэрон понимал, что, несмотря на всю свою маниакальную боязнь, лекарь говорил суть. Как бы мужчина не хотел подольше побыть с любимой, а всё же так он её явно не защитит, если кто-либо из охраны Флианта появится здесь.
- Амфисс прав, – сказал Тэрон в итоге, затем посмотрел на девушку. - Мы так долго шли к тому, чтобы осуществить задуманное. Находясь здесь, ты сильно рискуешь, Кьяра. Литея не должна усомниться в тебе, только её покровительство способно обеспечить тебе защиту. А потому нам следует соблюдать осторожность.
Целитель тут же подхватил:
- Полностью поддерживаю. А то вечно меня делают виноватым, а я ведь говорю то же самое. А теперь поторопимся.
Обрадовавшись положительному исходу, врачеватель уже намеревался следовать по коридору к выходу, но его вынудили остановиться.
- Ещё пару минут, Амфисс.
Тэрон не хотел вот так наскоро прощаться. Целитель, возможно, и был в состоянии это понять, но его больше тревожила собственная безопасность, вот он и подгонял. Сейчас же вроде уже отступивший страх, вновь начал к нему возвращаться.
- Но… ты ведь сказал…
- Постой на стрёме, уверен, ты сумеешь отвлечь внимание всякого, кто здесь появится.
Мужчина стоял спиной к целителю, с той же теплотой рассматривая прекрасное лицо своей единственной. Он только слышал, как Амфисс заныл позади, еле слышно говоря:
- Ох, он точно хочет моей смерти…
Делать было нечего, и лекарь направился сторожить вход в коридор. А Тэрон вновь касался лица фиванки, не желая отходить от неё не на шаг. Тем моментом неожиданно проснулся Галат. А скорее у него вновь началась острая боль, вот наёмник и пробудился, хоть и не до конца. Хватаясь рукой за голову, он приподнялся и вялым взглядом посмотрел на двух возлюбленных. Разумеется, увиденному он не поверил, даже стал протирать глаза, что разом округлились от представшей перед ним картины, но видение не проходило.
- Чёртова башка… по ходу у меня уже начался бред…
Перевернувшись на другой бок, Галат почти тут же захрапел. Тэрон не повернулся, не явил никакого движения, только улыбку, глядя на свою мечту. Он и не предполагал, что завтрашний день может оказаться для него последним. Мужчина искреннее верил, что никакая беда его не настигнет, и старался заверить в том фиванку.
- При малейшей возможности я буду появляться во дворце, - Тэрон замечал, что его слова не особо убеждают девушку, она по-прежнему смотрела на него так, будто они видятся последний раз. - Это всего лишь поединок, Кьяра, он подобен всем остальным, в которых я участвовал, и не несёт предполагаемой опасности. Что же наговорил тебе этот мерзавец…, - гладиатор молвил о советнике, кто ещё мог так умело напакостить. - Не слушай Пелия, его запугивания никчёмны, он сам живёт в страхе, и хочет уязвить других. Ему придётся очень хорошо постараться, чтобы суметь меня уничтожить. Вот увидишь, всё пройдёт в нашу пользу. Не беспокойся, большая часть моей жизни прошла в боях. Тяжело отыскать смерть там, где прежде находился смысл моего существования. Ныне он заключается в тебе, Кьяра. Ты одна придаёшь мне силы. Я мечтал увидеть тебя снова и вот ты здесь. Любовь моя…, - Тэрон не мог и не хотел себя сдерживать, касаясь наполненными желанием устами её чувственных губ. - Мысли о тебе не позволят мне проиграть. Я вернусь с победой, и мы вновь будем вместе.
За решёткой снова появился Амфисс, предупреждая обоих, что дольше ждать уже нельзя. Воин не стал просить дать им ещё немного времени, менее всего он хотел, чтобы девушка оказалась замечена и попала в ещё большую беду.
- Как видно пора…, - сказал мужчина с обречённостью в голосе. Хотя старательно делал вид, что данное расставание не продлится долго. - Будь осторожна, Кьяра, я не прощаюсь, и обещаю, что наша следующая встреча произойдёт очень скоро.
Тэрон поцеловал её руку, очень нежно поглаживая кожу пальцами. Вся его жизнь… обретённая, и вновь ускользающая. Их встреча действительно грозила более не повториться. Слишком велико коварство таящихся в ожидании врагов. Но быть может, то сильное чувство, что невидимой нитью соединяло двоих, имело большую власть над жестокостью чёрных сердец, как и над смертью… Если любовь действительно способна на это, тогда сама тьма обречена.