-Время действий: год назад. -Место событий: Наксос -Участники:Кьяра и Тэрон -Краткое описание сюжета игры: Кьяра вместе со своим поселком попадает в рабство. Её покупает богатый вельможа, который в своих владениях для развлечения народа устраивает различные жестокие игры и гладиаторские бои, а после предоставляет своим гостям девушек на выбор, за определенную плату, которая шла естественно ему в карман. Мучительное пребывание в рабстве для Кьяры принимает иной более положительный оборот, когда она встречает Тэрона.
Физическое состояние: несколько синяков на лице от происшествий в деревне, а так состояние отличное. Внешний вид:так С собой: ничего.
«Их так много» - пронеслось в голове Русланы. Девушка держала в руках меч, пытаясь защищать своих людей от нападавших вместе с мужчинами. Но чего стоили ее умения? Они были малыми не отшлифованными, не идеальными. Её учили боевому искусству здесь, в деревне, но никто из мужчин деревни не был воином, все были фермерами и что они умели идеально, так это работать и обрабатывать землю. Руслане с трудом удалось найти кого-то, кто мог бы помочь ей в боевом деле, научить чему-то. Ведь после первого нападения на деревню, после ухода Тары, и тогда, когда Руслану выбрали в старосты деревни, она понимала, какая надежда и ответственность на нее возложена, поэтому она обязана была также уметь защищать своих людей, как это сделал бы мужчина. Сначала она училась у местного ветерана войны, кое-чему он ее научил, но лишь легким прийомам, которые годны скорее для самозащиты, чем для битвы в общем. Поэтому Руслана ездила в город и занималась у учителя. Но познать боевое искусство ей не удалось полностью, так как второе нападение на деревню произошло так внезапно. Но вел разбойников уже Дерек. Отважная девушка пыталась защитить не только себя, но и остальных. Когда меч выпал из рук убитого мужчины, Кьяра подхватила оружие, тогда помчалась проводить женщин и детей в безопасное место. Она поручила это одному из мужчин племени, а сама вернулась и с обнаженным мечом бросилась в битву вместе с остальными мужчинами. Руслана сражалась, как львица, но одной отваги было недостаточно. При встрече с противником, меч был выбит из рук девушки, следом Руслана получила удар в лицо и почувствовала, как теплая струя потекла из носу, еще один удар, и староста не устояла на ногах, упала на землю, следом последовал удар тяжелым предметом в голову. Не сложно сказать, что тогда, когда Руслана была повалена на землю, она ощутила страх, такой же, как тогда, когда оказалась в том сарае в ловушке, где безжалостно надругались над ее девственностью. Когда Руслана пришла в себя, она заметила, что со всеми остальными оставшимися в живых она заперта в их храме, посвященном Гере. Над своей старостой тут же появились взволнованные лица. Руслана, взявшись за голову попробовала встать и ей помогли.
- Сколько я была без сознания?
Спросила девушка. - Где-то около часу, - сообщил мужской голос, находящийся рядом. Руслана, вытерла рукой нос и заметила кровь, тогда притронулась к губе, на ней также была кровь. Кровь из носу больше не текла, а вот губа все же кровоточила. Руслана попробовала встать. Она ощутила легкое головокружение даже тошноту, но это не помешало ей. Она должна быть сильная.
- Римус, кто их вел?
- Это был Дерек, - ответил мужчина. Руслана обвела всех взглядом, люди только подтвердили это кивком головы. Но старосте настолько не хотелось верить, что она несколько раз переспросила, уверенны ли, что Дерек вел, а не был участником. Быть участником – это еще простительно, вдруг ему не дали выбора, вдруг грозились убить. Но если он их повел, это никак не оправдывает брата Тары. Но горькая правда все же дошла до Русланы. Руки опустились, и не в силах больше стоять на ногах она села в полном отчаянии. На глазах появились слезы. Девушка больше не могла контролировать свои эмоции.
- Как? Боги, как он… посмел? Это же немыслимо. Он здесь вырос…
Сначала Руслану охватил страх вместе с разочарованием, тяжело передать воронку тех чувств, что сейчас клубились внутри души этой сильной девушки. Она ведь любила Дерека давно, еще с детства, а с юностью это чувство просто усилилось. Но вот каково все обернулось. Он стал предателем, повел отряд разбойников на деревню, в которой сам же и вырос. Он знал здесь всех, и это его не остановило. Как можно было из благородного, да слегка грубого, но такого справедливого и хорошего человека превратится в это существо? Руслана еще не видела его, но в скором времени увидит. - Что с нами сделают? – послышался дрожащий голос одной из женщин, что прижимала к своей груди головку маленького ребёнка. Руслана повернула голову в ее сторону, и неожиданно ощутила в себе прилив сил. «Я должна быть храброй и непоколебимой».
- Ничего!
Сказала Руслана, резко встав.
- Он ничего не посмеет с нами сделать!
Девушка поджала губы и посмотрела в сторону дверей. Она знала, что ее слова – ложь, но задание каждого лидера показать свою уверенность и тем самым дать эту уверенность остальным. Руслана знала, что с ними будет что-то страшное и она ничего не сможет с этим поделать… Спустя несколько минут, послушались звуки снаружи, и голоса, следом дверь отворилась и перед всеми появился Дерек. Он обвел людей холодным взглядом зверя. - Вывести их и выстроить в шеренгу, - грозным тоном, без каких-либо эмоций скомандовал Дерек. А сердце Русланы так неожиданно заколотилось при его появлении. Она вышла вперед и с надеждой глянула на вожака разбойников.
- Дерек, что ты делаешь? Пожалуйста, одумайся, во имя богов!
Руслана смотрела прямо в глаза Дерека, пытаясь найти там что-то, что осталось от прежнего него. Но нет, ничего не было. Он лишь улыбнулся, а улыбка была настолько неприятной и страшной. Ответа не последовало, вместо этого: - Живо! – люди Дерека задвигались и по команде вожака направились к людям. Они стали их буквально выталкивать из храма и только сейчас Руслана заметила, что на ноге ее кольцо с цепью, как и у всех остальных, люди попробовали стать в порядке, что бы выровнять цепь. Это было настолько страшно. Руслана отчаянно стала молиться Гере. Вскоре пленных вывели и выстроили в одну шеренгу. Их окружали вооруженные разбойники, а Дерек встал посреди, напротив шеренги. Как раз вышло так, что Руслана стояла посреди, практически напротив Дерека. Все это время она не сводила глаз с него. - Каждому селению я даю шанс спастись, - сказал Дерек. – Я продам каждого из вас в рабство, но у вас есть возможность избежать этой участи. Люди Дерека стали ухмыляться, они знают, как любит развлекаться их главарь. Такой поворот событий был дня них что-то само собой разумеющиеся и ни у кого не возникло никаких вопросов. А вот в глазах людей появилась надежда, которая так тешила самолюбие Дерека и его людей. - Я буду сражаться с вашим старостой. Условия просты: староста побеждает – вы свободны и мы уходим, побеждаю я – все вы отправляетесь в рабство, - Дерек взмахнул руками и вновь ухмыльнулся своей противной улыбкой, а раньше она так нравилась Руслане. – Кто ваш староста? Среди рядов людей возникло гробовое молчание, а сердце черноволосой девушки колотилось с невероятной силой.
- Я!
Воскликнула Руслана и глядела в упор на Дерека. - Женщина?! – рассмеялся мужчина, и смех сотряс остальных разбойников. Руслана оглянулась, и подметила, что у нее дернулся глаз, вероятней всего на нервной почве. Но ее гордость позволила ей слегка приподнять голову и посмотреть на Дереке взглядом львицы, готовой разорвать его. – Нет, я не стану драться с женщиной. Презрение Дерека разозлило Руслану, она сжала руки в кулаки.
- Я смогу с тобой драться! Я умею держать в руках меч!
- Нет! – отрезал Дерек. Тогда к нему подошел один из его разбойников со спины и сказал. – Дерек, я видел, как она дралась, она может… - Я не стану драться с женщиной! – отрезал главарь разбойников.
- Конечно, не станешь, ты можешь только убивать и продавать их в рабство!
Парировала Руслана, но Дерек никак на это не отреагировал. Он обратил свой взгляд к всем остальным оставшимся в живых, в основном мужчин. - Кто хочет выступить, вместо вашей старосты? Есть желающие? – в ответ тишина. – Что ж, тогда ваша участь предопределена богами. Дерек разочарованно насупился и уже отвернулся от людей, что бы дать распоряжение, но вдруг из строя людей послышалось: - Я буду драться вместо нее!
- Нет, Римус не делай этого!
Воскликнула Руслана. Но мужчина отрицательно качнул головой: - Кто-то должен, - следом Римусу было выдано оружие, и началось сражение. Оно было не долгим, Дерек быстро убил смельчака. Руслана схватилась за рот, что бы скрыть отчаянный крик, из глаз девушки полились слезы. Она ступила шаг вперед, заставив почувствовать остальным людям дискомфорт.
- Так вот кем ты стал, Дерек! Убийцей, тем, кто наживается на людях! Ты ублюдок! Клянусь богами, если бы мне в руки попал этот меч, я бы прикончила им тебя, не раздумывая!
В завершении своей речи, Руслана плюнула Дереку в лицо, когда он подошел к ней. Он внимательно осмотрел ее, запекшаяся кровь на губе и у носа не украшала ее. Он медленно вытер плевок Русланы, и ударил с размаху девушку по лицу. Руслана вновь еле выстояла на ногах. - А я смотрю в тебе столько же глупой храбрости, сколько в Таре. Ты такая же глупая девчонка, которая думает, что может что-то изменить, если пару раз махнет мечом. Это реальность, девочки, это не ваша игра в амазонки, а реальность. Пора бы тебе это понять. Тара это уже поняла, теперь твоя очередь! – Руслана хотела ответить, но не смогла, так как Дерек ее опередил. Он отдал распоряжение всех людей везти на юг, и продать в рабство на копи. - А эту мы повезем с собой. Я знаю одного человека, который выложит за нее крупную суму. Руслана размахнулась, что бы его ударить, но Дерек перехватил удар и снова ударил девушку, в этот раз с такой силой, что она повалилась на землю без сознания. Очнулась Руслана уже в клети. Она рьяно стала рваться на свободу, но клеть была слишком крепкая. Дерек ехал впереди, а за ним его люди, что не кричала Руслана, на нее не реагировали, лишь когда слишком надоедала били палками, как животное. Но через несколько дней пути, Руслана принимала и еду и воду, стала смиренной и перестала брыкаться. Все это время она думала о Таре и словах Дерека о том, что жизнь ее уже научила, теперь черёд Русланы. «Неужели он убил ее, нет, Тара не может быть мертва» - думала Руслана. Хотя, на самом деле Дерек упомянул Тару лишь потому, что она была женщиной, которая победила его. Поэтому он отказался биться с Русланой. Он знал, что она его не победит, но все равно Дерек запретил себе драться с женщиной, лучше сразу ее убить, или продать. Спустя некоторое время, Руслана была предоставлена одному человеку разодетому в шикарный хитон, на руках и шее украшение, золотые серьги в ушах. Этот человек сразу купил Руслану, ему понравилось, как она сопротивлялась, и когда с девушки содрали одежду он также был не разочарован и выложил за нее огромную сумму. Девушку обратно одели, заковали и передали в руки людей торговца или кем этот человек был. Это был последний раз, когда Руслана видела Дерека. - Прощай Руслана, - с сарказмом проговорил мужчина. И девушка почувствовала, как болью режет ее это имя. «Я больше не Руслана! Русланы больше нет, зовите меня Кьярой!» - подумала она, и послушно последовала туда, куда ее повели. Её посадили на повозку вслед с остальными мужчинами рабами. Сегодняшний улов не принес больше девушек, только одна Руслана. - Тебе у нас понравится, - сказал кто-то. Но Кьяра больше никого не слышала, ее взгляд был направлен в угол фургона, а на глазах стояли слезы, но не страха за свою участь, а слезы гнева, которые так и не потекли с её глаз. Вскоре повозка прибыла к месту. Кьяра вылезла и обвела взглядом это место, шикарный дворец, явно огромный, даже цари в таких не жили. Ворота открылись, их повели внутрь, но не во дворец, а завернули куда-то в противоположную сторону. Таким образом, Кьяра оказалась в сырых коридорах, вскоре они вышли к клетям, где сидели мужчины. Но девушка не смотрела на них, она смотрела лишь перед собой, иногда останавливаясь, когда мужчин сажали в камеры по распределению хозяина, и остановившись, девушка смотрела лишь перед собой. И вот открылась одна из камер, Кьяра остановилась, и повернула голову в сторону камеры, она встретилась взглядом с мужчиной. Это было всего мгновение и девушка отвела взгляд, казалось бы, такой пустой, но нет. Это казалось только Кьяре, когда камера закрылась, больше не глядя туда, лишь перед собой, девушка отправилась дальше, пока ее не привели в ее покои, где были остальные девицы…
Физическое состояние: идёт на поправку, скоро вновь сможет сражаться Внешний вид: Без изменений С собой: персидский кинжал.
Тэрон сидел на холодном полу тёмной камеры, безустанно смотря на запертую дверь. Временами осознанный, выжидающий взгляд его терял живость, становясь будто бы стеклянным, вовсе бездвижным. Глаза словно желали проникнуть сквозь прочное дерево, увидеть то, что творилось вне этой мрачной комнаты. Мужчина находился в таком положении не один час. Он ждал возвращения Ставроса. А началось всё с того, что проснувшись, воин не обнаружил ни доспехов, заготовленных для сегодняшнего боя на арене, ни своего друга, что ещё вчера упорно отговаривал его сражаться. И на то имелись причины. Последний бой дался Тэрону очень не легко. Противник был вооружён и обладал немыслимой силой. А у мужчины не имелось ничего, кроме деревянной дубины, которая при встрече с мечом моментально оказалась негодной. Прежде воину не приходилось биться в таких неравных условиях. К тому же за долгое время сражений, Тэрон успел прославиться, каждый житель Наксоса знал о нём. Да, он оставался рабом, и сражался на арене не ради людской потехи, мужчина выживал. Но любому бойцу вручалось достойное оружие и броня, в этот же раз ни того, ни другого греческому воину не предоставили. А всё почему. Потому что отказался ублажать дочь предателя. Больше поражало то, что родной отец был готов положить своё единственное дитя под каждого, кого эта неразумная только возжелает. Даже под своего заклятого врага. Флиант считал, что угождая своей дочери во всём, он сделает её счастливой, а заодно вновь убедится в своей власти над другими. Живых людей выбирали, как понравившиеся вещи. Хочешь – берёшь, надоедает – избавляешься от ненужного. Тэрон указал на собственное право выбора, и за это подвергся травле. Но злоба недругов воина не беспокоила. Он только жалел о том, что раньше не догадался о намерениях Ставроса, когда как они были достаточно прозрачны. Ну да, со сломанными рёбрами на арене не попрыгаешь. Но чем плоха доблестная смерть, о ней здесь мечтают многие. Однако, представляя себя на месте друга, Тэрон знал, что поступил бы так же. Тут не за что осуждать. Они были друг другу, как братья. Когда падал один, второй закрывал его собою. И сейчас мужчина ждал возвращения своего товарища, избегая лезущих в голову мыслей о его поражении. К сожалению, за стенами этой комнаты невозможно было расслышать того, что происходило снаружи. Ни безумных ликований, ни гневных криков толпы, ни звучного лязга ударяющейся стали. Ничего. Прошло, наверное, ещё часа полтора, когда дверь камеры, наконец, отворилась, и Тэрон оживлённо повернул голову. Первыми вошли двое стражников, мужчина не сомневался, что за ними сейчас появится и сам Ставрос. За время долгого ожидания, воин успел подготовить целую лекцию, которой уже собирался поделиться со своим самонадеянным другом, но он так и не вошёл. Вместо него в комнате появился Флиант. Мужчина среднего роста, лет примерно сорока пяти. Облачён в длинный, узорчатый хитон тёмно-синего цвета. На лице ни единой растительности, кудрявые седые волосы извечно зализаны назад. Глава города всегда держался статно, смотря на других свысока. Впрочем, на Тэрона глядеть подобным образом было несложно, так как мужчина продолжал оставаться в сидячем положении, опираясь спиной к стене. Он с презрением отвёл глаза, как только показался правитель города, но успел заметить ещё одного стражника, шедшего за спиной правителя. Видимо, боялся трусоватый лис, что на него могут неожиданно напасть. Он знал о травмах Тэрона, которому не была оказана помощь. Своими силами восстанавливался мужчина, терпя непрекращающуюся боль. Временами Тэрон вообще о ней забывал. Особенно сейчас, когда ненавистный враг находился всего в трёх шагах от него. Сейчас ему ничто не грозит, на этого продажного скота у воина имелись особенные планы. Хотя до стены, в которой был спрятан кинжал, рукой подать. Использовать его сейчас было бессмысленно. Другое дело, если бы здесь находился ещё и Ставрос. Вдвоём они бы ещё что-нибудь придумали, но по одиночке нападать бесполезно. Держа руки за спиной, Флиант какое-то время молчал, осматривая обиталище лучшего из своих бойцов, прежде видеться здесь им не приходилось. Тэрон и вовсе направил свой взгляд в пустоту, не проявляя никакого интереса к цели подобного визита. Мужчина лишь надеялся, что подлый предатель, как вошёл, так и уйдёт, не пытаясь вытягивать из него слова. Правитель Наксоса к тому и не стремился. А вот поговорить сам очень хотел. - Досадно. Я ведь был уверен, что топор коснулся именно твоей головы, - этих слов было достаточно, чтобы воин обратил взгляд на объект своей ненависти и только теперь смог увидеть в его руке окровавленный шлем. Пробитый насквозь, от такого урона не смог бы выжить никто. – Однако вижу, удача всё ещё на твоей стороне. Или же ты так находчив и хитёр, что сумел провести смерть снова. И с чьей же помощью. Собственный друг пожелал стать живым щитом. Но знаешь, его выступление прошло не менее ярко. Мои знатные гости получили огромное удовольствие, наблюдая его предсмертную агонию. – Тэрон вновь глядел во тьму, ни взглядом, ни движением не показывая мерзавцу своё истинное состояние. Его могли выдать лишь сжатые кулаки, которыми так и хотелось пройтись по зубам усмехающегося рта. – Его воинственный запал был не долгим. Твои друг переоценил свои силы, по глупости жертвуя собой. А ведь всё могло сложиться иначе, если бы ты не думал только о себе, Тэрон. Гляди, к чему привело твоё бессмысленное упорство. Променять величественное звание героя на жалкое существование в камере среди прочих ничтожеств, называющихся людьми. Я разочарован. Мне казалось, выбор Литеи достоин её совершенства. Наивное девичье сердце. Но я то вижу, кто ты есть. Приверженец справедливости и чести, смешно даже. Подобные борцы за правое дело, продавались мне с потрохами, закладывали и убивали друг друга, только бы не оказаться в моей немилости. А твой приятель избрал единственный и самый верный путь на свободу. Иного он бы не получил. Так что готовься, очень скоро ты присоединишься к нему. Только не жди лёгкой смерти. Дальше этой камеры ты никуда больше не выйдешь. Кормись своей совестью, отныне только её мучительные терзания будут тебя насыщать. Раздражённый молчанием воина, Флиант бросил шлем ему в ноги и направился к двери. Но не успели ему её отворить, как глава города остановился, и, обернувшись, вновь посмотрел на Тэрона. - Я бы мог изменить своё решение и всё забыть, если тебе хватит ума принять предложение Литеи и во всём угождать её требованиям. Тогда ты искупишь тот позор, который нанёс ей. За все долгие словесные изречения, ни разу не поднявший глаза, Тэрон теперь прожигал взглядом своего противника. Мужчина вновь убеждался, насколько глуп был этот, заваленный богатствами, правитель. Прожил так много, сколького добился, а мудрости в нём не имелось и жалкой капли. Он ничем не мог научить других, вот и наследница у него задалась под стать любящему отцу. - Твоя дочь уже давно живёт в позоре, - сказал мужчина, наконец, являя низкий, грубый голос. – С тех пор, как её отец предал свой народ, предпочтя справедливому правлению вылизывание персидских задниц. На том речевые баталии завершились, перейдя в физическую расправу. Флиант вытащил меч из ножен, висевших на поясе ближайшего стражника, и бросился с ним на Тэрона. Но рука, сжимавшая оружие, не успела им даже взмахнуть, как на запястье скрепилась ладонь поднявшегося грека. Он разом вывернул руку тирана, да так, что тот с криком уронил меч. Да что ты знаешь о терзаниях!? Сдавливая одной рукой запястье ненавистного врага, Тэрон сжал вторую в кулак, стремясь нанести сокрушающий удар в грудь. Но не успел, стражники быстро спохватились. Первое, что сделали нападавшие, так это, конечно же, прошлись по сломанным рёбрам. Заколоть мужчину не пытались, знали, что нужен живым. Задохнувшись от резкой боли, идущей от живота прямо в голову, Тэрон потерял координацию движений, и, зацепившись за одежду Флианта, всё, что успел сделать, так это с силой оттолкнуть его к стене. Сам же сжался и упал на пол, принимая на себя очередной поток ударов. - Довольно! Привести сюда лекаря!.. – срывающимся криком приказал Флиант, встав на ноги и поправляя на себе хитон. Он был настолько разъярен и испуган происходящим, что его глаза уже не отражали никакого самодовольного величия, кроме настоящего страха, с которым он и следил за лежавшим на полу греком, вдруг ещё поднимется. – Нет, ты не подохнешь в этих стенах. Я желаю, чтобы все видели, как ты будешь испускать дух на арене под гневный ор и плевки свирепой толпы, которой после и будет отдано на растерзанье твоё тело. И надеюсь, к моменту, когда тебя станут разрывать на куски, в тебе ещё будет теплиться жизнь, – правитель Наксоса с тем и направился к выходу, прежде захватив с собою шлем. – А это я заберу себе, как трофей вместе с головой твоего друга. На главных воротах дворца она будет куда пригоднее. Оставшись один, Тэрон долго приходил в себя, время от времени отхаркиваясь собственной кровью. Ставроса больше нет… В это было тяжело поверить. Особенно, когда понимаешь, что всё это произошло из-за тебя. Как выходит гнев мужчины? В слезах? Разве только когда боль потери близится к суровому отчаянию. У Тэрона вся эта боль излилась в разрушение. Всё, что попадалось ему под руку, уничтожалось мгновенно, деревянная кровать перевёрнута, кулаки разбиты о стену, и чем сильнее была ярость, тем страшнее оказывались её последствия. Мужчина доводил себя до изнеможения, не желая смиряться с обрушившимся горем. Флиант надумал восстановить его здоровье, чтобы иметь возможность наблюдать его публичную смерть. Но Тэрон не собирался доставлять ему такую радость. Он выживет и во чтобы то ни стало доберётся до предателя, позволив простому народу самому вершить над ним суд. Люди подчиняются потому, что бояться. Их истинное отношение раскроется, когда жизнь правителя окажется в их собственных руках. Там будет видно, кто кого действительно захочет разорвать. Так все последующие дни мужчины проходили в усердном лечении и построении планов, касаемо осуществления задуманного. Мысли о гибели друга лишали сна, но месть позволяла утешиться и набраться необходимого терпения. Спустя неделю в камеру к Тэрону поселяют человека по имени Галат. Лысоголовый наёмник невысокого роста, но плечистый, обладающий крепким телосложением. Морда разбойничья, как не пытайся разглядеть в нём что-нибудь благородное. И если бы Тэрон не знал, что Галат тот же воин, попавший в плен, он был бы уверен: перед ним обыкновенный плут, зарабатывавший на жизнь воровством, и может даже убийствами. И тут было отчего питать недоверие. Дело в том, что этот якобы наёмник очень любил рассказывать всякого рода истории о своей былой жизни. Рассказы не сколько занимательные, сколько невозможные, совсем далёкие от правды. И дело не в том десятке воинов, с которыми этот выдумщик когда-то там сражался в одиночку, а в том, что он утверждал будто бы ходил в походы с самими аргонавтами, боролся с чудовищами, и был благословлён богами на великие подвиги. Ясное дело, что сочинял. Не понятно только зачем. То ли Тэрон ему казался таким простаком, способным поверить в открытую ложь, то ли фантазёр хотел вызвать его уважение и завести дружбу. А может, и вовсе был безумен. В любом случае самого мужчину это совсем не волновало. Он не обрывал, не показывал Галату, что уже давно догадался о его вранье. Воину просто было всё равно. О самом себе он ничего не рассказывал, назвал только своё имя. А наёмник всё продолжал сыпать небылицами, долгое просиживание в камере по ходу его вовсе извело. И чем больше он выдумывал, тем абсурднее становилось его воображение. - Слушай, а ведь ты ещё не знаешь, какой однажды занимательный случай со мной произошёл. Ты только представь… Амазонки! Целое племя. И я, боги милостивые, один среди всех этих кровожадных женщин. Нет-нет, это надо было видеть. Любой бы другой на моём месте бросился в кусты, но я не оплошал. Хочешь знать, как было? Тэрон к тому времени бесцельно ходил по камере, думая о своём. На заданный ему вопрос он ответил резко и чётко: - Нет, мне это не интересно. - Тогда слушай. Галат зажёгся энтузиазмом, по ходу до него вовсе не дошло отрицательное высказывание «собеседника». Тэрон завалился на кровать, заложив руки за голову и закрыв глаза, пытался забыться крепким сном. Но хоть и в пол-уха всё же слышал поведываемый ему бред. А история была достаточно банальная. Скиталец Галат, возвращаясь домой, случайно забрёл на земли грозных воительниц. По ходу событий был у них в плену, но вскоре покорил сердца боевых дев, и каждая пожелала от него ребёнка. Не открывая глаза, Тэрон улыбнулся, после сказав: - Видимо их племя обитало в самой дикой и непроходимой глуши, раз уж они ничего не знали о поселениях с другими мужчинами. - Эй, дружок, - встрепенулся уязвлённый сочинитель. – Перед тобой сидит человек, которого поцеловала сама Афродита. Если я захочу любви, ни одна гордая девка мне в ней не откажет. - Я тебе не дружок. Тэрон оставался спокоен, и так же продолжал лежать, не поднимая век. Но его голос, как громовой звон тяжёлой секиры, пробил воздух, сподвигая наёмника замолчать. Морда у лжеца и вправду была такая «благословенная», что по ней, несомненно, когда-то проходились. Только далеко не губами. Позже в камеру наведались стражники, принеся бойцам две миски с пшеничной кашей. Воду предоставить не удостоились, но хоть голодом больше не морили. Флиант шёл до конца в своих намерениях. Искоса провожая взглядом уходящую охрану, Тэрон увидел в проёме открытой двери проходящую мимо девушку. Она тоже посмотрела на него, но будто сквозь. Эти глаза мужчина, наверное, не скоро забудет: потухшие, совсем безжизненные, наполненные гиблого смирения. Она была очень красива, но и на этом даре природы были заметны следы жестокого обращения. Как растоптанный цветок, сорванный и лишённый солнечного света. Ни первая и не последняя. Страшно было представить, какие душевные и физические увечья получали эти прекрасные творения богов. Девушка скрылась из виду, дверь вновь была заперта, но за нею продолжали слышаться смешки и похотливые шутки невольников, оживившихся при появлении новой рабыни. - Как хороша-то, уж я бы развеял с ней свою скуку . Вот получу победу на арене, запрошу именно такую награду. Воин даже не глядел на Галата, продолжая спокойно есть безвкусную, холодную кашу. Тот, кто хоть раз выходил на круг, знал, чего может стоить одно сражение. Многие побеждали, но не все возвращались целыми. У покалеченных бойцов путь один. Сколькие сами лишали себя жизни, найдя лучшее в смерти, чем в пустом прозябании «наслаждаться» участью калеки, которого подвергнут унижению, а после всё равно убьют. Закончив свою скудную трапезу, Тэрон вновь лёг на кровать, теперь уже точно собираясь поспать хорошенько, но прежде ответил: - Если только в этом заключается цель твоего сражения, тогда твой первый бой окажется последним.
Отправлено: 14.04.12 01:12. Заголовок: С первых минут Кьяре..
С первых минут Кьяре здесь не понравилось. Как только она переступила порог с коридора в эту обширную круглую комнату. Девушка не могла понять и определиться, какие эмоции вызывает в ней это место. Здесь было все, и нормальные кровати и подушки, даже столы для еды, где на широких блюдах лежали различные виды фруктов, но как только Кьяра повернула голову, она увидела другую часть комнаты, которая была отделена дверью. Почему-то девушке показалось, что именно там ее ждет настоящий кошмар. Что ж именно к той двери и повели Кьяру. Дверь отворилась и девушка увидела множество рабынь, практически полуголых, одеты в неясные тряпичные костюмы, совсем короткие юбчонки и топы, что прикрывали лишь грудь. Здесь не было таких роскошных подушек диванов и прочего. Здесь были только женщины, расстеленные на твердых лавках поверх тонких матрасов одеяла, на которых девушки и спали. Они выглядели замученными. Когда дверь отворилась, множество голов повернулось в сторону Кьяры – это были и русые и черные головы и рыжие. Словом, каких только здесь девушек не было. Не так давно староста своей деревни, а теперь рабыня, даже определить не могла состояние девушек, несчастные ли они, либо им уже на все плевать и они привыкли. Хотя спустя несколько минут, когда за Кьярой закрылась дверь и все внимание было на ней, девушка про себя подумала: «Неужели и у меня когда-то будет такой пустой взгляд?». Медленно Кьяра прошла вперед к пустому месту. Все девушки сидели каждая на своей лавочке застеленной старыми простынями и старым матрасом. Увидев одну свободную, Кьяра направилась к ней, не говоря ни слова. Новоиспеченная рабыня двинулась к своей новой «кровати» и присела на неё. Как только она села, не успев собраться с мыслями, услышала где-то в углу голос женщины, печальный, но он звучал, как мелодичная лира, завораживающе. Кьяра повернула голову в ее сторону и посмотрела. Это была красивая женщина с яркими каштановыми волосами, которые волнистыми кудрями спадали на ее плечи. Одета эта женщина была немного больше, нежели остальные. У неё одной юбка была ниже колен, а топ не был настолько откровенным, как у остальных девушек. - Еще одна душа пропадет здесь, - печально проговорила женщина. Кьяра с интересом разглядывала ее. Она казалась здесь самой старшей. И у нее также была своя история. Первая девушка, отказавшая Флианту, хозяину всего этого. Когда он построил свое дело, построил этот замок, устроил боевую арену, набрал людей, первую, кого он приобрел из женщин-рабынь - стала Мирена. Именно эта красивая женщина. Он убил ее мужа, убил ее сыновей, маленьких: одному был всего годик, а второму несколько месяцев и забрал в рабство. Обо всем этом Кьяра узнала только что. Мирена сразу рассказала все о себе, тогда последовал вопрос, которого боялась Кьяра. Она так не хотела рассказывать и мысленно возвращаться во вчерашний день. – Как ты здесь оказалась, я вижу, ты была свободной. Кьяра неуверенно кивнула, к сожалению, как ни пыталась она совладать с собой, но, увы, она все еще дрожала, при каждой мысли о прошлом. Но Кьяра рассказала и свою историю. Но не успела она побеседовать с Миреной, которая так понравилась черноволосой девушке, изменившей своё имя, как дверь отворилась, и в их обиталище появился невысокий мужчина, слегка полноват, в странном хитоне. Он пробежался робкими глазками по девушкам и остановился на Кьяре. Остальные представительницы прекрасного пола стали расступаться в стороны, а он с несколькими стражниками вошел и направился прямо к Кьяре. Она инстинктивно откинулась назад и прижалась к стене, показывая всем своим видом некое сопротивление. - Ах, вот и новенькая наша, о которой я наслышан, - мужчина внимательней посмотрел на Кьяру. Тогда слегка скривился. Он подошел и аккуратно взял в руки ее подбородок повертел, всматриваясь в лицо. – Н-да, нужно снимать деньги с этих торговцев рабами за то, что делают вот такие вещи. Ну как можно было взять и испортить такое личико. Так, пойдешь с нами! Приказал мужчина. Кьяра сначала попробовала сопротивляться, но поняла, что это бесполезно и отправилась вслед за ним, а вели ее стражники. Кьяра уже ни о чем не думала, потеряла всякие надежды, желание бороться. Она даже не думала вырваться с этой рутины. Когда ее вели коридорами она думала, что уже все кончено, о свободе нужно забыть, даже не думать и просто смирится. И вот дверь отворилась. Они были в просторной комнате, но недостаточно шикарной. Ванная комната, но явно не для высоких чинов, а именно для таких, как Кьяра. В этой комнате было несколько женщин. - Вымыть ее! – скомандовал толстяк и стал в сторонку. Женщины подошли к Кьяре и стали снимать с нее одежду. То платье, в котором она еще была в деревне. Женщины робкими руками быстро сняли с Кьяры всю одежду, и повели в ванную. Это был небольшой бассейн, для нескольких человек. Кьяру посадили в теплую воду и стали вымывать, как грязное дитя, везде. Ей было все равно… плевать, пусть делают, что хотят. Но вот когда к ней подошел этот толстяк он стал откровенно говоря рассматривать Кьяру, а тогда попробовал даже прикоснутся, и девушка схватила его за руку, крепко сжав. Проснулся какой-то инстинкт… дикий, животный. Кьяра почувствовала, что если он посмеет к ней прикоснутся, она убьёт его. В ней возникла невероятная агрессия. Но в ответ на проявление такой реакции мужчина лишь как-то странно по-доброму улыбнулся и заявил. - Тебе нечего боятся, девочка, я – евнух. Меня твое тело, как объект наслаждения не интересует, - глаза Кьяры, которые горели до этого диким злобным огнем и злостью смягчились, и она отпустила руку евнуха, оставаясь по-прежнему безмолвной. Когда процесс купания был закончен, Кьяру отмыли от всего: пыли, грязи, крови, но все равно воде синяков на лице не смыть. Нет, они не были настолько ужасны, что уродовали лицо Кьяры, напротив, оно оставалось таким же красивым, просто еще остались следы насилия. Когда Кьяра вышла из «ванны» женщины забрал ее платье и предложили ей новую одежду. Если это можно было назвать одеждой: кусок тряпицы на пояс, который отдаленно напоминал бы юбку, и топ, практически не скрывающий грудь. Кьяра осмотрела себя, и не чувствовала особой разницы между тем, когда она была нагой и сейчас. После процедур мытья ее повели обратно. Теперь она вновь оказалась в просторной комнате, которая станет ее новым домом, как и остальным девушкам в этой комнате. Кьяра уже собиралась пройти к «своему месту», но ее остановил за локоть евнух. - Отправить тебя к клиентам мы не можем, твое личико пока еще нельзя показывать, платить будут мало. Но и без работы хозяин оставить тебя не может. Он распорядился, что, пока синяки на лице и порез на губе не пройдут, ты будешь разносить еду гладиаторам, стирать и убирать, вместе с остальными рабынями, ну а потом, когда личико заживет тебе будет полегче, - улыбнулся евнух. Но Кьяра не поняла, что значит полегче. Вскоре поймет…. Очень скоро ее лицо заживет и она поймет. Недолго ей пришлось сидеть в безмолвии, как раз наступало обеденное время и Кьяру вызвали на кухню, ей дали поднос с едой, что бы она разносила гладиаторам. Чего только Кьяра не терпела, ее и хватали, пробовали прикоснуться, различные слова вылетали в ее адрес, но она терпела, даже не смотрела на тех, кто был в камере. Ей было противно от того, что люди в камерах показывают свою истинную животную сущность. «Ублюдки» - подумала Кьяра, скривившись, а глаза ее горели гневом. Но потом она привыкла. И вот очередная камера открыта, Кьяра зашла внутрь и внесла еду. Она подняла голову и встретилась взглядом с мужчиной. Она вспомнила его. Именно на него она посмотрела, когда ее вели мимо этими коридорами. Кьяра поставила на небольшой деревянный столик поднос с едой и не успела выпрямиться в полный рост, как две массивные руки ухватили ее за талию и притянули к себе. Это был сокамерник того гладиатора, на которого дикарка невольно бросила взгляд. Кьяра нахмурилась, а ее отсутствующий взгляд запылал гневом. Она почувствовала, как очутилась на коленях гладиатора, и он уже нагло трогал ее грудь, пытался проникнуть в остальные запретные чужим людям места. Кьяра попробовала вырваться.
- Пусти!
Закричала она, и крик казалось, был не столь отчаянным, сколько наполненный злобой, гневом и дикостью.
– Пусти, я сказала!
Кьяра попробовала вырваться, но ее боевых умений было недостаточно для того, что бы спасти себя от похоти одного их мужчин.
Отправлено: 16.04.12 01:15. Заголовок: Улёгшись на кровать,..
Улёгшись на кровать, Тэрон заснул практически сразу. Днём ему спалось куда легче, чем в наступление ночи, сложно сказать почему. Наверное, причиной тому являлись кошмары, что не давали покоя мужчине уже долгие годы. Ведь почти вся его жизнь проходила в войнах, а такой печальный опыт не забывается и не проходит бесследно. Хотелось бы вот так в покое проспать до самого утра. Но куда там. Его, мягко говоря, «сосед по комнате», совсем не разделял подобные предпочтения. Да, подлости жизни Галат был хорошо научен, но только не сдержанности и терпению. Тэрон знал таких, сам видел, как менялись их взгляды на мир после первой бойни на арене. Действительно бойня. Тамошний песок весь пропитан кровью. Ступая в круг, ты уже не чувствуешь себя человеком, да тебя и не считают таковым те, кто с улыбкой на лице смотрят, как ты умираешь. Наёмнику с богатой фантазией ещё предстояло узнать страшную цену желанной победы. Сейчас ему всё это затишье казалось настоящей пыткой, но он ещё не раз пожалеет о своём рвении стать любимцем кровожадной публики. Тебя любят, пока ты сам не поставлен на колени. Пока ты ещё способен убивать. И Тэрон убивал, что ему оставалось. Навряд ли конечно время изменит Галата в лучшую сторону, но может он хотя бы научится ценить благоговейную тишину. Сейчас, например, он всячески ей препятствовал. Ворочался на своей кровати, притом так нервно, отчего провоцировал довольно неприятный скрип старого дерева. Говорил иногда сам с собой, ковырял ногтями стену, вставал, ходил взад-вперёд, вновь о чём-то ворчливо болтал, потом укладывался снова. Ничего этого Тэрон не замечал и не слышал, он очень крепко спал. Но лишь до той поры, когда Галат надумал ещё и свои голосовые особенности. Ему в конец наскучило бездельничать, и он всё сослал на плохое питание. - Жалкие сатирские отродья! Сколько можно давиться этой гадостью?! – истерический словесный выплеск сопроводил громкий шум чего-то разбившегося - вероятно, керамическая миска вместе с нетронутой кашей полетела в стену. Но на этом затейник не остановился, он направился к закрытой двери и ещё громче прокричал: – Свиней в хлеву и то кормят лучше! Так вы обращаетесь с избранными воинами этого проклятого острова!?.. Лёжа на боку, спиной к вспыльчивому истерику, Тэрон лишь усмехнулся. Нет, эту буйную голову навряд ли даже сотрясение изменит. А где-то за стенами из других камер ответной бранью разразились голоса так же отдыхавших гладиаторов. С утра у них была тренировка, которую временно пропускали те, кто восстанавливался после боя, и новенькие, ещё не прошедшие посвящение. Вот и представьте, скольких «друзей» этот непосвящённый Галат мог себе завести, если бы вовремя не успокоился. Хотя, значение слова «успокоится» похоже вообще было за гранью его понимания. Наёмник продолжал нервно расхаживать, и Тэрон знал, что с ним происходило. Начальные дни до первого боя всегда даются нелегко. Для всех иных ты та же пыль под ногами, по которой грех не пройтись, ещё и плюнув в придачу. Не знаешь, что тебя ждёт, сможешь ли стать ровней лучшим и заслужить их уважение. В том и дело, что Тэрон, к примеру, вовсе не стремился добиваться чьего-либо восхищения, и дружбу ни с кем водить не собирался. Он бился даже не за себя, а за свой народ, за тех храбрых мужей, с которыми сражался плечом к плечу и имел честь быть их командиром. Не ясно, какое прошлое было у Галата, но нет такого душевного потрясения и несчастья, способного искоренить в человеке хотя бы последнюю долю благородства. Люди сами себя создают. Их слабости – это лишь их оплошность, и больше ничья. Тэрон никогда не брался учить, но наблюдая всю неопытность и мнимую защитную дерзость Галата, всё же решил дать ему совет: - На твоём месте, «избранный», я бы не стал бросаться едой. Эта, как ты выразился, «гадость», даёт необходимые силы гладиатору в бою. Не надейся криками вызвать к себе царское расположение. Без пищи ты и на тренировках выдохнешься раньше. Тэрон говорил суть, и Галат не воспротивился его словам. Более того, наёмник так жалостливо посмотрел на разбитую миску с так и не опробованной кашей, что казалось, ещё миг и он начнёт клевать её прямо с пола. Чуть позже эмоциональный рассказчик стал с любопытством расспрашивать у воина о том, как именно проходят тренировки, и что ему следовало усвоить прежде, чем браться за меч. Тэрон поспешил рассеять ошибочное представление собеседника обо всём происходящим, ибо заметил, что тот вновь начинает надумывать. На тренировках мужчины бились не настоящим оружием, временами их тренировал наставник, но чаще они разбивались на пары и сражались друг с другом. У бойца есть право выбирать себе противника. Тэрон посоветовал Галату ставить против себя того, кто будет его сильнее. Только так можно большего достигнуть и быстрее наловчиться. Постепенно мужчины не плохо разговорились, иногда шутили, смеялись. Тэрон даже начинал видеть в наёмнике не такого уж бестолкового простака. Но очень скоро ему предстоит изменить даже столь малое положительное представление о нём. Так случилось, когда под вечер в их камеру вошла та самая девушка, которую воин прежде наблюдал в коридоре. Зелёные глаза мужчины непроизвольно устремились на неё, замечая на прекрасном теле иное одеяние. Нельзя сказать, что внешняя привлекательность девушки не притягивала внимание Тэрона, но он оценивал её красоту совсем иначе. Без дурных помыслов. Более всего воина привлекали её карие глаза, что ранее глядели с такой тоскою. Желая смотреть на неё, он часто отводил взор, считая неуместным так открыто рассматривать незнакомку. Они с Галатом молча сидели, каждый на своей кровати. Наёмник вдруг стал как-то странно улыбаться, делать непонятные жесты и кивать в сторону девушки. Тэрон никак на это не отреагировал, даже не удостоил безмолвного ответа. Он хотел поблагодарить рабыню за еду, которую она им принесла, пусть даже не по собственной воле, но затейник Галат издал громкое фырчание, а после потянулся к красавице. Завидев, как грубость всего его варварского естества вновь дала о себе знать, проявляясь в желании обладать той, что в случае чего физически не могла ему воспротивиться, мужчина было дёрнулся, но оставался на месте, ожидая, когда наёмник сам додумается остановиться. Всё дело в том, что какой бы крепостью тела не обладал этот выдумщик, Тэрон не ждал от него никакого вреда. Он был уверен, что достаточно одного только сопротивления девушки, и он её оставит в покое. Но нет, Галат пошёл дальше. И эта надуманная им дурость грозила плохо для него кончиться. - По-моему девушка ясно дала понять, что трогать её не нужно. Мужчина продолжал сидеть недвижно, в упор глядя на улыбающуюся физиономию Галата. С виду спокойный и сдержанный, Тэрон ощущал внутри себя нарастающее нетерпение знакомого гнева, в любой момент грозившего вырваться на свободу. Его стальной голос был тем предупреждением, которое наёмник мог не разглядеть в направленном на него тяжёлом взгляде. Так и вышло, горе-сочинитель в итоге не понял ничего, продолжая лыбиться во все свои пятнадцать зубов и насильно прижимать к себе девушку. - Ой, да брось, ей понравится. Это она ещё не знает, на что способен истинный бог любви. Ну-ка иди сюда… - Галат! – воин так жёстко и яростно произнёс его имя, что наёмник вздрогнул, но его цепкие клешни продолжали крепко держать руки красавицы, а Тэрон произнёс с большей настойчивостью: – Отпусти. - Чего ты так всполошился?.. Из-за какой-то рабыни…, - уставший от сопротивления своей прекрасной жертвы, Галат собирался её ударить, но в итоге решил разом завалить на кровать. Однако увидев краем глаза, как Тэрон поднялся, спешно залепетал: - А, я понял, друг! Хочешь быть первым? Да не вопрос, бери её. Хотя, постой. Давай я её буду держать, а ты уж покажи настоящую силу гладиаторов. Не сказать, что слова наёмника оказались последней каплей, но после них мужчина настиг лысого «бога любви» очень быстро. Тот уже стоял на ногах и как безумный тянул за собою девушку. Он бы ещё подлости набрался ею прикрыться. - Как скажешь, «друг»… Двумя шагами достигнув своей цели, Тэрон умело нанёс мощный удар кулаком снизу, прямо в челюсть. Мужчина знал, как правильно бить. Подобный приём при нужной силе лишал сознания сразу, ибо урону подвергалась центральная нервная система человека. Она пострадала и у Галата, что при ударе разом отлетел к стене, повредив об неё ещё и голову. К тому же один край деревянной полки, не прочно прикреплённой к стене, соскочил с гвоздя и на лысого наёмника посыпались ещё и стальные чаши, прежде стоявшие без дела. Хотел силу – получил. - Думаю, он остался доволен. Тэрон улыбнулся, немного поморщившись от боли, занывшей в области ещё не до конца сросшихся рёбер. О подобных недугах он не особо задумывался, тем более, когда его взгляд вновь был обращён на незнакомку. Она не проявляла и малого страха, даже когда было чего действительно бояться. Воин не мог этого не оценить. Но он не знал, каковой окажется её реакция теперь, после всего, что случилось. - Ты в порядке? – Тэрон внимательно смотрел на рабыню, пытаясь понять её состояние. – Не лучшая затея отправлять девушек разносить пищу бойцам. В следующий раз оставляй поднос у открытой двери, дальше не проходи. Стражники стоят только у главного входа в коридоры. В случае чего, помощи от них ждать бесполезно. Воин поражался тому, как ценны для правителя Наксоса были его охранники, проку от которых, как от закормленной и задобренной псины не было никакого. Они сторожили для виду, и без зазорности могли его предать. А их жалели даже для такого незамысловатого дела, как растрясти свои брюхастые туши, нося подносы, что были во много раза легче. - Меня зовут Тэрон. И в эту камеру ты можешь заходить без опасений. Здесь тебя никто не тронет, – мужчина улыбнулся, и эта улыбка не подразумевала ничего иного, кроме того, что было сказано. Он представился девушке, не желая, чтобы она ушла, так себя ему и не назвав. - Могу я узнать твоё имя?
Отправлено: 16.04.12 23:48. Заголовок: Нельзя сказать, что ..
Нельзя сказать, что Кьяру охватило какое-то паническое состояние. Ей было неприятно, ведь гладиатор успел пройтись практически по всему ее телу. Но не от этого раздосадовалась и разозлилась Кьяра. Она должна была испугаться, как все люди, но почему-то все, что происходило сейчас вызвало в ней только острое чувство гнева, ненависти и злости. Она готова была убить этого человека, попадись ей такая возможность. Но не только его поведение разозлило девушку, ее просто раздосадовало то, что она не смогла с этим ничего поделать. «Я ни на что не способна, любой мужчина может заломить меня где-то в углу и взять, как ему заблагорассудится, а я ничего не смогу с этим поделать. Боги, ты сменила имя, но какая ты жалкая… тебе стала противна Руслана, потому что не смогла защитить своих людей. Ты назвалась Кьярой, теперь и Кьяра не оправдывает твоих надежд» - вот такие странные мысли в данный момент пробежались в голове у девушки. Её глаза засияли дьявольским огнем, и в последний раз она попробовала выбраться. Кьяра ухватилась рукой за огромную кисть гладиатора, ей удалось освободить свой локоть, она ударила им насильника в глаз. Но это его не остановило, тогда Кьяра попробовала в ход пустить все свое тело. Она извивалась в его руках, как дикая львица, пытающаяся вырваться на свободу. В ходе борьбы с гладиатором, который посягал на ее честь, Кьяра заметила, насколько ей легче двигаться, координировать свои движения, что ей ничто не мешало. Всему причиной была ее одежда, слишком откровенная, но и не сковывающая движений. Можно было сделать запросто мах ногой, размахнутся рукой и прочее, не боясь повредить что-то, порвать рукав, или же разодрать юбку. Впрочем эта мысль промелькнула в голове у девушки только на одно мгновение. Она уже была полностью повалена на деревянную койку. Мужчина сел ей на ноги и схватил за руки.
- Ублюдок! Пусти, я сказала! Отпусти меня!!!
Продолжала плеваться словами Кьяра. Но она не сильно громко кричала, можно сказать совсем не кричала, только сквозь зубы настаивала на том, что бы ее отпустили. Любая бы девушка в ее положении стала бы пищать, кричать, звать на помощь. Но Кьяра хотела сохранить еще хоть каплю своего собственного достоинства. Она не хотела падать перед самой собой, еще ниже, чем упала сейчас, когда поняла, что не в состоянии защитить себя. А ведь, значит, Кассий был прав, когда сказал, что это не игра, а реальная жизнь. Кьяра слишком была самоуверенна, слишком много от себя ожидала, превысила свои возможности. Теперь она здесь и видит, что не способна защитить даже себя, как тогда она бы защитила остальных людей? Словом, Кьяра сейчас линчевала сама себя. Она теперь была уже повалена бесцеремонно на постель. Но второй гладиатор решил вмешаться. Кьяра повернула голову в его сторону и взглянула взглядом обыкновенной львицы. Ей плевать было хотят ей помочь, либо сделать хуже. Во всем она разберется позже. И вот, когда Тэрон приостановил своего напарника по камере, тот ухмылялся и по-дружески уступил тому очередь. Лицо Кьяры скривилось, и она вновь задергалась, пытаясь выбраться. Но, увы, гладиатор был силен, а девушке не хватало идеальных умений для того, что бы выбраться отсюда. Тогда ей на выручку пришел второй заключенный, он уже точно дал понять, но пока только на словах, что бы тот отпустил ее. Галат, так его назвал гладиатор – не хотел отпускать. Он, как животное все пытался добиться Кьяры, раздвинуть ноги, как-то усмирить. Но Кьяра была не из тех, она сама себе сказала, что будет сопротивляться до конца. Надежда была, она понадеялась на сокамерника ее насильника. Но когда вмешался мужчина, Галат еще крепче сжал запястья Кьяры, от этого она почувствовала боль и покривилась. Еще несколько раз резко дернувшись, Кьяра перестала сопротивляться, так как не могла больше терпеть той боли от нажима мужчины. Казалось, он сейчас превратит кости на ее запястье в пыль. При вмешательстве второго гладиатора, негодяй, когда Кьяра наконец перестала сопротивляться, поднялся на ноги и потащил за собой девушку. Он крепко схватил ее и рывком заставил встать. Кьяра хотела воспользоваться моментом и нанести удар, хотя бы какой-то, но поняла, что опять в ловушке, тогда крепкий кулак гладиатора настиг «друга». Галат, кажется, не понял, что происходит и совсем ослабил хватку Кьяры. Она тут же отступила на несколько шагов назад и прижалась к стене, полу испуганным, полу разозленным взглядом наблюдая за всем происходящим. - Думаю, он остался доволен, - произнес спаситель Кьяры. Она все еще удивленно наблюдала за тем, как на полу валяется Галат, а сверху на нем лежат посыпавшиеся полки и чаши. Кьяра улыбнулась уголком губ, и отряхнул себя полностью. Хотелось вновь принять ванную, после того, как руки того человека прикасались к ней. - Ты в порядке? Не лучшая затея отправлять девушек разносить пищу бойцам. В следующий раз оставляй поднос у открытой двери, дальше не проходи. Стражники стоят только у главного входа в коридоры. В случае чего, помощи от них ждать бесполезно. Некоторое время Кьяра оставалась безмолвной, она внимательно разглядывала мужчину всепоглощающим взглядом так, словно она не понимала на каком языке он говорил и пыталась угадать, что он за человек и о чем говорит, по его внешности и взгляду. Глаза девушки пробежались по могучим рукам воина, не таким здоровым, как у ее насильника, но мощными и это было видно, затем по обнаженному торсу. Кьяра перевела дыхание, и внимательно всмотревшись в него, заметила, что не так давно он был ранен. Но девушка ничего не сказала по этому поводу. Она отвернулась от своего спасителя, тогда размахнулась и ударила ногой в бок лежачего Галата. Удар был сильным, и одного его хватило Кьяре для того, что бы успокоить свою злость. В принципе она теперь не воспринимала серьезно поверженного воина, как в тот момент, когда он ее схватил. Тогда девушка повернулась к своему спасителю с ярко горящими глазами.
- Не могу, я должна заносить поднос внутрь, распоряжение такое.
Коротко ответила Кьяра, и тогда стремительно направилась к выходу из камеры, прекрасно зная, что она даже не поблагодарила своего спасителя. - Меня зовут Тэрон. И в эту камеру ты можешь заходить без опасений. Здесь тебя никто не тронет, - Кьяра остановилась, развернулась и лишь улыбнулась. - Могу я узнать твоё имя?
«Зачем ему?» - мелькнула мысль в голове у рабыни. Она еще раз внимательно изучила мужчину и, наконец, дала ответ.
- Кьяра.
Затем она вышла, за ней закрыл камеру подоспевший стражник, который заметил, что девушки что-то долго нет. Когда он увидел всю обстановку в камере, то подумал, что с ней уже успели развлечься, ну или одному она досталась, а другого же заставили отдохнуть. Стражник криво улыбнулся, и пинками в спину стал подгонять дальше Кьяру идти по коридорам. Впереди было еще несколько остававшихся камер. И все это время она поймала себя на том, что думает о том мужчине, который назвался Тэроном. Сначала она спрашивала себя, почему он решил помочь ей. Обезвредил своего соседа по камере, и не для того, что бы самому насытится ею, а действительно помочь. Он был так добр, не разглядывал ее практически обнаженное тело. Да, Кьяре все еще не привычно было носить такую одежду, на смену длинным платьям, которые она носила в деревне. Но она даже не представляла, что подобная одежда станет неотъемлемой частью ее жизни. Словом, некоторое время голова рабыни была забита мужчиной, спасший ее от еще одного сексуального насилия. Одно она уже испытала однажды, и не хотела, что бы это повторилось. Он спас ее от этой ужасной участи, и Кьяра была благодарна Тэрону.
Отправлено: 18.04.12 00:11. Заголовок: Кьяра… Глаза мужчины..
Кьяра… Глаза мужчины были полностью сосредоточены на девушке, столь же красивой и необыкновенной, как и её имя. Она сторонилась, Тэрон это заметил, но держалась поодаль как-то иначе. Без боязни, свойственной любой юной деве, ещё толком не видевшей настоящих несчастий и не умеющей с ними справляться. Вспоминая отчаянные попытки Кьяры себя защитить, слушая её краткие, но уверенные ответы, и заглядывая ей в глаза, воин не наблюдал перед собою слабую душу, способную так легко сломиться. Он видел девушку с хрупкой внешностью, но сильной волей и характером. Девушку, что, будучи такою юной, уже испытала многое. И о том говорили не только глаза. Её почти не прикрытое одеждой тело, доносило до сознания мужчины свою жестокую историю. Помимо красных пятен, оставленных на руках от грубой хватки Галата, Тэрон так же замечал иные следы насилия на нежной коже и прекрасном лице. Когда он ещё впервые увидел рабыню, ему доводилось сомневаться на этот счёт, но не теперь. Теперь всё было видно невооружённым глазом. Те существа – а их по-другому и не назовёшь - что осмелились причинить боль девушке, не были настоящими воинами, как и мужчинами. Таковые не борются с равными, и тем более сильнейшими потому, что знают: в таком случае их поражение неизбежно. Тэрон собирался вновь заговорить с Кьярой, но видел, что она стремилась как можно скорее уйти. И когда направилась к двери, воин не стал её останавливать. Но его острый взгляд сурово впился в лицо ухмылявшегося стражника, ушедшего вместе с девушкой. А когда её шаги стали отдаляться, мужчина обнаружил себя стоявшим у двери, и напряжённо прислушивавшимся, всё ли спокойно. Да, позже вернулось привычное безмолвие тишины. Погружённый в раздумья, Тэрон сел на кровать, бросил быстрый взгляд на наёмника, ещё не пришедшего в сознание, и губы его расплылись в улыбке при воспоминании о том хорошем ударе ногой, которым Кьяра прежде наградила своего обидчика. Таких девушек воину доселе встречать не доводилось. Было в ней что-то… что никогда не замечалось в других. Посмотрев на поднос с едой, Тэрон решил поесть, и немного отвлечься от мыслей, он не любил копаться в себе. Но не успел воин сесть за стол, как вновь услышал за дверью шаги и вскоре в камеру вошёл мужчина средних лет, ростом на десять сантиметров ниже Тэрона, одетый в тёмно-коричневый гиматион. Того же цвета были его волосы, длинные, вьющиеся, но достаточно редкие. Вытянутое лицо с впалыми скулами, длинным носом и таким же не малым подбородком, украшенным козлиной бородой. Амфисс – лекарь с добрым нравом и без напыщенных замашек. Он входил спокойно, знал, что обитающий в этой комнате гладиатор будет ему рад. Этого целителя уважал даже покойный Ставрос, ибо он не искал никакой выгоды и за те шесть месяцев, что Тэрон и его погибший друг находились здесь, Амфисс сам наведывался к ним, лечил на совесть, быстро поднимая воинов на ноги. После того случая с запретом, поставленным Флиантом, лекарь, к сожалению, не мог навещать Тэрона. Но теперь, когда правитель Наксоса изменил своё решение, целитель, наконец, имел возможность взяться за лечение мужчины. Неделю назад он уже приходил, наложив гладиатору гипсовую повязку вокруг талии и грудной клетки. Так же оставил ему настойку, которую следовало пить один раз в день. Однако, оказавшись подле воина, Амфисс уже не видел на нём никакую повязку, как и горшочка с лечебным зельем, выпитым явно в момент. - Опять ты за своё, - буркнул целитель, доставая из кожаной сумки, висевшей на его плече, новые лоскуты ткани. - Мне уже лучше. Лекарь только невнятно промычал, скептично кивая головой. Да, Тэрон уже не первый раз избавлялся от тряпок, смоченных гипсом. И Амфисс никак не мог понять, чем он их распарывал, не имея под боком ничего режущего. Ну не голыми руками же разрывал, в самом деле. Просто целитель ничего не знал о персидском кинжале, умело сокрытом в стене. Никто о нём не знал, и Тэрон никому не собирался рассказывать. Да и не таким уж он был сторонником риска, чтобы желать себе вреда и ходить с неправильно сросшимися костями. Мужчина снимал гипс спустя то время, которого вполне хватало для надёжного восстановления. К тому же дышать в таком загибсованном состоянии было иногда тяжело. Но что теперь поделаешь, придётся походить так ещё какое-то время. Меж процедурами повторного наложения гипса, лекарь осмотрелся и только сейчас заметил неладное. Это он так привык к беспорядку в камерах с буйными гладиаторами, что уже мало чему удивлялся. Но Тэрон был иным. Он никогда не проявлял силу без надобности, и если уж не сдержал себя, значит, на то имелись веские причины. - А с этим что? Воин неохотно посмотрел в сторону бесчувственно лежавшего Галата, на которого был устремлён вовсе не обеспокоенный, а очень даже заинтересованный взгляд целителя. Ответа он так и не получил, Тэрон оставался молчалив, Амфисс его донимать и не взялся. Знал, что если этот упрямый грек не хочет о чём-либо рассказывать, так из него слова не вытянешь. Закончив наносить повязку, лекарь выслушал ожидаемый вопрос мужчины о том, как скоро он вновь сможет приступить к тренировкам. Выяснилось, что только через полторы недели. Тэрон не стал возражать, хоть его и вовсе не устроил ответ. Слишком долго. Особенно для того, кто сидит в заточении. Выпив настойку, благодаря которой воин куда быстрее шёл на поправку, он в пол уха выслушал повторные наставления целителя, касаемо того, сколько раз в день нужно принимать зелье, и в каком количестве. Так же оставил мужчине целебную мазь от ран и ушибов. - Особенно не пожалей её для своего сокамерника. А то судя по тому, в каком положении он отлёживается, просыпаться ему будет крайне неприятно. Тэрон усмехнулся, принимая снадобья, и какое-то время просто наблюдал, как лекарь собирает свою сумку. Но когда он последовал к выходу, мужчина сказал: - На рассвете я присоединюсь к бойцам арены. Пришли за мной стражу, хочу посмотреть, как сражаются новобранцы. Прежде улыбающееся лицо Амфисса приобрело серьёзность. С минуту он озадаченно глядел на гладиатора, обдумывая его слова. - Флиант не одобрит твоих свободных прогулок вне камеры. - Кто сказал, что мне нужно его одобрение? Вопрос последовал резкий, не поддающийся опровержению. Лекарь сознавал всю бесполезность споров, и только смиренно кивнул, закрывая за собою дверь. Да, он сделает именно так, как попросил его Тэрон. Оставаясь на своей постели, мужчина прислонился спиной к стене, в который раз убеждаясь, как всё же неудобны эти гипсовые повязки. Нетронутая похлёбка давно остыла, воин уже и не думал о еде. Больше двух недель он не видел остальных гладиаторов, не выбирался на свежий воздух, не приближал пьянящую свободу, устремляя взор к бескрайнему небу. Ему дали возможность сражаться, чтобы увидеть, как он познает свою смерть. А Тэрон будет биться, дабы выжить. Вскоре очнулся Галат. Это стало понятно по нытью, издаваемому в дальнем углу комнаты. Наёмник осторожно касался руками подбородка, кривился от боли, а после с кровью сплюнул отломившийся кусочек зуба. Весь этот процесс осмысления своего незавидного состояния был долгим. Тэрон его и не наблюдал, смотря прямо перед собой. Он лишь слышал, как Галат сел за стол, притом как-то не уверенно, видимо его слегка пошатывало. Взял свою чашу с супом, попробовал вроде, тут же завыл и гневно бросил деревянную ложку. - Так бы и сказал, что не хочешь делиться, зачем же челюсть ломать… Тэрон невозмутимо наматывал на руку оставленный лекарем длинный кусочек белой ткани. - Говорить можешь, значит, ничего серьёзного. Обделённый плотскими радостями, наёмник, кажется, только теперь начинал понимать, за что получил на самом деле. Он даже как-то взволновано посмотрел через плечо на ту самую руку, отпечаток от которой недобрым воспоминанием горел на его лице. Где-то с часу, а может и больше, от Галата не было слышно ни звука. Зажался, бедняга, в своей постели, приложив одну ладонь к ноющему подбородку, пока Тэрон спокойно ел. Позже воин собрал разбросанные стальные чаши, одну из которых использовал в качестве молотка, вешая полку на место. Наёмник заговорил, когда мужчина уже лежал на своей кровати, думая о чём-то и смотря в потолок: - Вот скажи мне, ты гладиатор, завоевавший не одну победу на арене, и как бы являешься гордостью нашего господина. А чего же к тебе отношение то такое паршивое? Я вроде слышал, что героев арены почитают, исполняют все их прихоти. А тут… Начинал Галат очень осторожно, видимо, опасаясь вновь сказать что-то не верное. А уж приступать к каким-либо действиям (например, пошевелиться) он вовсе не думал. Тэрон молчал некоторое время, не желая ничего говорить. Он бы и не ответил, да всё же решил, что не плохо бы лживому рассказчику хоть раз услышать правду. - Здесь почитают лишь тех, кто подтверждает звание раба, безоговорочно выполняя всё, что им прикажут. Твой господин не мой повелитель. И я сражаюсь не для того, чтобы потешить гордыню своего врага. Тут Галат вдруг зажёгся интересом. Он чуть приподнялся, всё ещё продолжая лежать на боку, и, не моргая, смотрел на Тэрона. Ему показалось, что воин вполне расположен к разговору и потому решил оживлённо продолжать интересующую его тему: - Эй, постой, ты явно не договариваешь. Насколько мне известно, здесь практически все недолюбливают этого Флио… Флао… Флуоланта… тьфу… не важно. Это по любому никак не должно сказываться на хорошей кормёжке, мягких постелях, и хоть каких-то развлечениях, понимаешь? Ну и где все эти мирские блага? М?.. Нет, приятель, я, конечно, смыслю там вражда и всё такое. Но такому скотскому отношению должно быть хоть какое-то объяснение. И вновь тишина. Держа руки за головой и продолжая сосредоточенно глядеть в потолок, Тэрон нахмурил брови, потом вновь их расслабил, и тихо произнёс: - Я отказался служить его дочери. Галат сразу понял о ком идёт речь. Все знали о наследнице Флианта. Только вот мало кто её видел. И наёмник был одним из таковых. - О, правда что ли? – он резко подпрыгнула на кровати, приняв сидячее положение, и распираемый любопытством эмоционально бросил: - Неужели такая уродливая? Бездумная возбуждённость наёмника разом поутихла, когда Тэрон перевёл серьёзный взгляд на него. Он не станет посвящать сокамерника в то, что видел сам, как и развивать тему, которая ему уже начинала надоедать. Но перед тем как отвернуться к стене, он всё же поделился с наёмником ещё одной печальной действительностью: - Здесь никому не предоставляют право выбора, ты принимаешь решение сам. И только сознавая, что ты способен выбирать, ты можешь сделать верный шаг. Главное, не спутать правильный выбор с лёгким. Закрывая глаза, воин представлял себе завтрашнее утро. Когда он, наконец, сможет выйти из этой тюрьмы и наблюдать иных мужей, многие из которых были достойными людьми. Однако, у мужчины имелась ещё одна потребность, пересиливавшая желание скорейшего возвращения в круг лучших бойцов. Тэрон хотел вновь увидеть Кьяру.
Отправлено: 18.04.12 23:53. Заголовок: После того, как Кьяр..
После того, как Кьяра разнесла еду по камерам, она вернулась обратно в свое новое обиталище. Рабыня заметила, что половины девушек не было на месте, и тут же задавала себе вопрос, куда делись остальные девушки. Кьяра пробежалась глазами по комнате, а тогда села на свою койку и устало вытерла лоб. Она устала не так физически, сколько морально. Но из всего случившегося девушка изъяла один урок. Она была потрясена силой того гладиатора, что помог ей и спас от насильника, и сама Кьяра решила, что ей стоило бы заняться собой. Сидя на своей кровати, она в голове стала разрабатывать планы по физической подготовке. Когда-то ей еще учитель рассказывал об самых простых упражнениях, таких, как отжимания от пола и работа с гантелями. Кьяра всегда прилежно выполняла все эти упражнения. У нее были крепкие руки, форменные ноги. Тоесть видно было, что девушка спортивна и следит за собой. Будет ли у нее здесь такая возможность, Кьяра не знала, но не собиралась пускать это на самотек. Почему-то именно сейчас захотелось уединения со своими мыслями, но несколько девушек подсели к ней. Некоторые сели на полу, одна присела рядышком и все с ожиданием и горящими глазами смотрели на нее. Кьяра удивилась, и даже как-то смущенно улыбнулась. - Ну, рассказывай! – с нетерпением дернула за локоть Кьяру одна белокурая рабыня.
- Что рассказывать?
Не поняла Кьяра. - Это же тебе поручили разносить еду гладиаторам? – спросила другая. Кьяра кивнула головой, и девушка продолжила. – Рассказывай, какие впечатления? В данный момент Кьяра не могла понять, какие чувства ею овладели раздражение и презрение, либо обыкновенная жалость, ведь в отличие от нее эти девушки пробыли здесь неизвестно сколько времени. Кто знает, вдруг и она когда-то станет такой. Но, рассказывать девушкам ни о чем не хотелось. Кьяра молча на них смотрела. - Молчит, - сказала одна другой с сожалением. Тогда как-то странно взглянув на Кьяру они все поднялись и отошли, рабыня провожала их взглядом. Но отошли девушки не так уж далеко и Кьяра могла слышать то, о чем они говорили. - Не знаю, я давно уже не была среди камер гладиаторов. А вы видели, как он дрался в последнем бою? Боги, он настоящий зверь… - восхищенно говорила одна. - Зверь? О нет, я бы не сказала, в нем есть что-то такое, своя красота, грация.. он сам бог арены. - Дааа, так его здесь зовут, - захихикала третья. – Лучший из гладиаторов хозяина. Все девушки о нем мечтают. Кьяра нахмурилась, а следом решила больше не слушать, к ней подошла Мирена. Вот эту женщину Кьяра подпустила к себе без проблем. - Не относись к ним так строго – это сломанные судьбы, сломанные души. Они ищут даже в самом примитивном радости жизни. Кьяра кивнула в ответ, глядя куда-то мимо Мирены, а мыслями она вернулась к событиям в камере. «Бог арены» - подумала Кьяра, а затем спросила.
- Все же есть в их разговоре кое-что, что заинтересовало меня. Кого это они назвали богом арены?
Мирена улыбнулась материнской улыбкой, и Кьяра почувствовала, что от нее веет некой заботой. Эта женщина пытается заботиться обо всех девушках, оказавшихся в этой комнате. - У Флианта много гладиаторов. Но есть гладиатор, с которым никто не сравнится. Он умелый боец и практически всегда побеждает. Девушки его прозвали богом арены. Но имя его – Тэрон, - когда Кьяра услышала это имя, сердце ее сильней забилось, она почувствовала это, но не отдавала себе в этом отчета. Она сочла это простыми играми ее организма. Но ведь что-то да вздрогнуло, когда речь пошла о том самом гладиаторе спасшем ее тогда, когда она принесла им поесть. Заметив интерес в глазах Кьяры Мирена продолжила. – Однажды он впечатлил саму дочь Флианта. Она захотела его, но Тэрон отказал, с тех пор Флиант пытается всяческими способами превратить жизнь Тэрона в ад.
Кьяра улыбнулась уголком губ и добавила.
- Ну, понятно.
Мирена была понимающей женщиной, и когда Кьяра выдала свое: ну понятно, она поняла, что девушка не хочет больше говорить об гладиаторе, о котором мечтает практически каждая узница этой комнаты. И не удивительно, ведь он был красив, а его душевные качества Кьяра уже успела оценить. Ближе к вечеру практически всех девушек переодели и вывели, осталась лишь Кьяра и еще несколько женщин, которые были предназначены для обыкновенной и тяжелой работы. Тогда чуть позже, не успела Кьяра насладится одиночеством и собраться с мыслями явился евнух. Он направился сразу к рабыне. - Так, что с личиком? – он вновь посмотрел на лицо Кьяры, в этот раз, избегая ее взгляда. – Уже лучше. Что ж, я так посмотрел, фигурка у тебя хорошая. Нужно глянуть на что годишься. «Я гожусь на то, что бы оторвать тебе в придачу к уже отрезанному органу еще и голову!» - злобно подумала Кьяра. Но лишь подумала, она не делала глупостей, и не собиралась делать ход в игре, про которую ничего не знала. Её вывели с комнаты в просторный зал. По команде евнуха заиграла музыка, и он потребовал Кьяру станцевать. Сначала рабыня стояла, как вкопанная, гордо приподняв подбородок и сложив руки на груди. Евнух пытался уговорить Кьяру вилять бедрами по хорошему, но потом его терпение лопнуло. - Эх, жаль, знаешь, красотка, если сейчас не проявишь себя, а будешь дальше играть в упрямую девочку, придется нанести еще несколько увечий на это прекрасное тельце. На тебя придет сегодня смотреть сам Флиант, но перед этим я должен тебя оценить. Кассий уверял нас, что ты отлично танцуешь и у тебя замечательный голос. Тебя, птичка ты наша, купили по удвоенной цене, доверяя его словам. Так что лучше тебе это оправдать, иначе твою стоимость выбьют из тебя! – последние слова прозвучали угрожающе и Кьяра поняла, что не хотела быть избитой, а ведь евнух не шутил. Она испугалась, хоть и пыталась скрыть свой страх под маской уверенности. Она глубоко вздохнула. Музыка вновь заиграла и Кьяра задвигалась в такт мелодии, следом запела. Её движения были мягкими и плавными, совпадали с музыкой, и казалось, что она и звуки, что издают музыкальные инструменты единое целое, а когда прозвучал ее голос, все вокруг замерли. Что-то необычное было в нем. У нее не был нежный голос, как у сирены, не был заманивающий. Кьяра пела красиво и не грубо, мелодично, она умела передать душу мелодии и настроение песни. Поэтому ее голос так красиво звучал. Она закончила и открыла глаза. Кьяра не хотела видеть, как на нее смотрят, она просто внушила, что делает это все для себя. А когда открыла глаза услышала медленные хлопки. Рабыня посмотрела в сторону, откуда доносились эти овации и увидела там хозяина, того самого, что купил ее у Кассия. Кьяра с негодованием посмотрела на него, а ее глаза ярко заблестели яростными огоньками. Но это ничуть не волновало его, он уже таких взглядов столько перевидал, что его ничем не возьмешь. - Замечательно! Теперь я вижу, что не пожалел денег, которые отдал за тебя тому головорезу. - Кьяра молчала, и посмотрела на евнуха, словно ожидала от него какой-то помощи, например, что бы тот увел ее отсюда. Но евнух отошел в дальний конец комнаты и оттуда за всем наблюдал. Флиант обошел Кьяру кругом. А затем обратился к евнуху. – Значит так, отправить к ней лекаря, пускай поработает над ее лицом. Я хочу, что бы в ближайшее время она вышла. После этого Флиант довольный своим приобретением покинул комнату, а Кьяра была приведена обратно. На завтра для нее день уже был расписан. Сейчас Кьяра легла на свою постель и попробовала уснуть, но ее мучили мысли о гладиаторе. Как ни крути, но еще с детства Кьяра была любопытной девчонкой и история с отказом хозяйской дочке заинтересовала Кьяру. Оставался вопрос: «Почему? Он ведь мог таким образом манипулировать ею и выйти на свободу. Ну, или стать таким же, как они» - подумала Кьяра. – «Благородство не купишь. Хороший он человек». Рабыня сама еще не знала, к чему приведут столь частые мысли, казалось бы совсем обыкновенные и просто возникавшие из любопытства к этому мужчине.
Отправлено: 20.04.12 01:34. Заголовок: Ночь была на удивлен..
Ночь была на удивление спокойной. Тревожные сны не посещали мужчину, привыкшего в грёзах наблюдать свою прошлую жизнь. Сегодня призрачные видения давних лет оставили его, позволяя пребывать в покое и слышать отдалённую божественную песнь, что туманными отзвуками пыталась пробудить его забвенный сон. Воин повернул голову, не открывая глаз, он тщётно прислушивался к чарующему голосу, явлённому из ниоткуда. Он не посчитал его реальным, но даже во сне желал запомнить напеваемую мелодию, звучавшую всё тише. Пение, ласкающее слух, не прекратилось, даже когда Тэрон проснулся, всматриваясь в привычную мрачность тёмных стен. Он слышал, как поёт девушка. Где-то очень далеко, и вроде бы совсем близко. Расстояние приглушало сильное звучание нежного голоса, но даже малая доля его великолепия, доносившаяся до мужчины, заставляла его с замиранием ловить каждый миг загадочного пения. Ничего подобного он не слышал никогда. И с трудом верил, что это происходило наяву. Вскоре песнь стихла, как если бы её не было вовсе. Утром всё это покажется очередной иллюзией сна. Наверное, самого прекрасного, который когда-либо посещал гладиатора, уже и позабывшего, какой безтревожной может быть ночь. Амфисс выполнил обещанное, и с появлением первых лучей солнца на горизонте Тэрон в сопровождении стражи покинул камеру, оставив Галата и далее нарушать тишину утра своим невозможным храпом. Наставник пока не присылал за ним, значит, время ещё не пришло. Минуя коридоры, мужчина, наконец, вошёл в дверь, и ему открылся большой просторный двор, окружённый белой стеной, чья высота составляла три с половиной метра. И только рассветное небо над головой давало волю взору заключённых, у которых не осталось ничего кроме их воинских умений, способным обеспечить им достойное будущее. Восемнадцать бойцов, десять из которых прибыли недавно, Тэрон их не знал. Все они выстроились в ряд, слушая речи наставника, каждый раз начинающего утро подобным образом. Мелеагр. Ему уже шёл четвёртый десяток, но он оставался могучим мужчиной, крепким, как гранит, чья порода с годами становилась только прочнее. Тёмная кожа, длинные выгоревшие волосы, стянутые толстой нитью, больше напоминающей оторванный кусок старой верёвки. Пепельные усы и борода придавали его каменному лицу величественную суровость, которая так же отражалась в серых проницательных глазах. Тэрон уважал наставника, помня его мудрые уроки. Но отношения этих двух мужчин были крайне сложными, основанные на позициях, которых придерживался каждый. Мелеагр всю свою жизнь прожил здесь, рождённый от рабыни, он воспитывался великими бойцами, и так же имел звание героя арены. Но его время прошло, а преданность этому городу осталась, как и его правителю, ради которого Мелеагр и продолжал обучать рабов. С появлением Тэрона многое изменилось. Наставник уже тогда осознал, на что способен этот воин, живущий сражениями и местью. Он чувствовал его пагубное влияние на других гладиаторов, его неповиновение зарождало в них помыслы о том, чтобы свергнуть тирана, и могло спровоцировать на бунт. Мелеагр считал эту затею безумной и всячески ей препятствовал, вбивая в головы остальных своё видение реальности. В отсутствие Тэрона, наставник вздохнул спокойно, делясь знаниями с новобранцами, на которых теперь не мог оказать воздействие непокорный дух грека, возвращение которого он никак не ждал. Оставленный стражей, Тэрон подошёл к стоявшему поблизости ведру с прохладной водой и принялся умываться. Взбодрившись, он оставался под длинным навесом здания, прислонившись плечом к деревянному столбу, и стал наблюдать. Мужчинам выдали оружие, состоящее из деревянных мечей и щитов. Не легко приходилось Тэрону следить за боями, в которых он не мог принять участие. С виду мужчина оставался спокоен, но его глаза отражали живой огонь, ловя каждое движение, любой верный и ошибочный удар. Он видел слабость в тех, кто пытался показать свою силу, и наблюдал умение биться у воинов, которые просто защищались. Из новеньких более всех выделялся рыжеволосый боец, что был несказанно огромен, и выделяли его не только двухметровый рост и мощность здоровенного тела, а та звериная ярость, с которой он нападал на гладиатора, вызвавшегося биться с ним. Тот еле успевал уворачиваться и никак не мог нанести удар. А рыжеволосый словно позабыл, что находился не на арене, явно желая крови. Левый глаз у него отсутствовал и был прикрыт веком, который уродовал длинный шрам, достающий аж до самого уха. Воин из племени галлов. Большая редкость видеть их на землях Греции. Ещё более не просто отыскать в них человеческие качества. Увлечённо наблюдая за всем происходящим, Тэрон слышал, как кто-то приближался к нему, но виду не подавал. Просто не хотел отвлекать внимание от интересных зрелищ. Но повернуться всё же пришлось, ибо рука подошедшего, коснулась его плеча. Это был Нирей. Крепкий юноша двадцати лет, со светлыми волосами и вечной улыбкой на лице. Он оказался в рабстве, будучи ещё совсем мальчишкой. Иной жизни не знал. В тренировках не участвовал, как и не допускался на арену, наставник обучал его отдельно. За всё то время, которые парень был знаком с Тэроном, он успел к нему привязаться и теперь относился как к старшему брату. Хоть и не часто им удавалось видеться, как и говорить. - Не ожидал увидеть тебя здесь, - с искренней радостью проговорил юноша. - Я на это и рассчитывал. Тэрон улыбнулся, пожимая протянутую руку, и с прежней задумчивостью продолжил наблюдать за сражавшимися. Мужчина редко о чём-либо спрашивал, и это лишь подтверждало действительность того, что он никому не доверял. Мог выслушать, дать совет, но всё с поверхностным чувством. Друзей он себе не искал. Его единственный друг погиб. Он даже самому себе так не верил, как Ставросу. Чувствуя неловкость в длительном молчании, и понимая отчасти, что творилось в душе воина, Нирей принёс ему свои соболезнования, касаемо смерти товарища. Тэрон ответил на это коротким кивком, а после решил всё же задать интересующий его вопрос, заодно сменив не лёгкую тему: - Как здесь оказался этот галл? – гладиатор указал глазами на рыжеволосого бойца, чей противник каким-то чудом ещё оставался жив. - Некий знатный человек подарил его Флианту. Говорить совсем не умеет, только крушит всё вокруг, когда его не понимают. Мы прозвали его Балором, одноглазым богом смерти, - Нирей издал смешок, явно довольный таким подходящим прозвищем. Тэрон не многое ведал о кельтской религии, но знал, как звали некоторых из их богов. Вот уж верно ничего кроме смерти этот дикий воин не мог принести своим обществом. Юноша продолжал: - Три дня назад прошёл посвящение, одной рукой разбив череп своего противника. Просто чудовищная сила. Даже среди лучших воинов мало кто берётся связываться с ним. Слушая парня, Тэрон не сводил глаз с Балора, что, сломав свой деревянный меч, схватился обеими руками за щит оборонявшегося гладиатора, отнял его, и этим же орудием защиты снёс бойца с ног, да так, что тот уже не поднялся. Однако на удачу дышал. Распалённый жаром недолгого сражения, галл начал рыскать безумным взглядом по сторонам, подыскивая себе новую жертву. Его хищные глаза остановились на Тэроне, что продолжал спокойно стоять под навесом, одаривая рыжеволосого дикаря тем же внимательным взглядом. Желая продемонстрировать свою силу, Балор поднёс деревянный щит к широкой груди, сжал его и тот в миг раскололся надвое. Эту демонстрацию сопроводил громкий рёв, который стал издавать галл, яростно ударяя себя по плечу. Тэрон понимал, что означает этот жест. Одноглазый выбрал его своим противником. И каким бы безумием это не являлось, мужчина принял вызов, с той же нетерпимостью выйдя из-под навеса. Заметив это, Балор злобно заулыбался, раздувая ноздри, его уродливый шрам змеёй завился на лице. Тэрон поднял деревянный меч, вполне обходясь этим примитивным видом как такового оружия. Он настигнет массивную шею галла прежде, чем тот осмыслит, в какую сторону повернуться. Двое воинов приняли боевую позицию, как всеобщее ожидание было нарушено свистящим ударом плети. Все присутствующие обернулись на него, затем вовсе затихли. Суровый взгляд наставника гневно прошёлся по галлу, а после упал на Тэрона, чья рука, державшая меч, уже была занесена для нанесения смертельного урона. Мелеагр избежал поучений, решив закончить тренировку, и приказав всем бойцам удалиться и привести себя в порядок. Скоро будут подавать еду. Бывший гладиатор покинул двор первым, в последний раз посмотрев на Тэрона взглядом, полным видимого недовольства. Нет, он не боялся за его жизнь. Наставник опасался того, что могли увидеть новые бойцы, если бы сражение состоялось. Попрощавшись с Нирейем, Тэрон остался стоять посреди опустевшего двора. Он простоял так длительное время, размышляя и собираясь с силами. Затем резко шагнул вперёд, делая быстрый выпад, а после ещё один. Разворот и вновь удар, смена руки, и тот же процесс действий, отточенных давно. Но после каждого последующего выпада или удара меча, со свистом рассекающего воздух, Тэрон всё менее был доволен той силой, которую являл для мгновенного поражения. Её было недостаточно, когда рука, привыкшая держать тяжёлую сталь, сжимала всего-навсего непрочное дерево. Боевой танец становился всё напряжённее, а болевой протест ещё не до конца восстановившегося тела дошёл до ощутимого дискомфорта, но мужчина не остановился. Разогнавшись, он совершает прыжок, приземляясь на одно колено и вонзая меч в землю. И тут же его одолевает знакомая боль в груди, но он её игнорирует, поднимаясь и яростно ударяя мечом прямо перед собой. Задерживает руку в таком положении, присматривается. Всё не то. Тэрон не чувствовал силу удара, не ощущал тяжесть, что прибавляла необходимой мощи. Ему был нужен настоящий меч. - Твоё тело помнит каждое сокрушительное движение. Но в момент слабости оно подводит силу духа, чьё жадное рвение к победе изводит его болью. Тэрон узнает этот голос, и, обернувшись, видит перед собою наставника, что всё это время наблюдал за ним. - Когда-то ты учил претерпевать эту боль, объединяя её с волей гнева, направляемого в оружие. Мелеагр одобрительно закивал, с большим любопытством смотря на мужчину, чьи намерения были ему понятны, но он никак не мог их принять. - Означает ли это, что ты вновь хочешь испытать себя в бою? Во славу чего, Тэрон? Ты ни во что не веришь. Гладиатор выпрямился, поднимая лицо к небу, чья бескрайность манила заглянуть дальше. Нет. Глазам, что прежде видели щедрость земной красоты, было тяжело смириться с теми малыми просторами, что приходилось наблюдать сейчас. - Моя вера не определяется границами этих стен. Я ещё помню, как выглядит мир за их пределами. - И ты стремишься пересечь эту грань. Но только не тем путём, который выбирает мудрый пленник, дабы получить свободу в этой жизни, - не отступал Мелеагр, стремящийся предотвратить ход разрушений, задуманных воином, из-за которого может быть уничтожена власть его господина. - Свободу в цепях. Да, ты прав, я смею желать большего. Тэрон видел, как удивлённо вскочили брови наставника, и понял истинную причину его противостояния действительности. Его страшила не печальная судьба правителя Наксоса, если вдруг рабы взбунтуются, Мелеагр боялся оказаться в мире, в котором не знал, как жить, просто не умел. Потому он так старательно и убеждал Тэрона в том, что его стремления не могут иметь успех. - Но тебе не достигнуть желаемого в одиночку. А ты один, Тэрон. Никто из бойцов арены, достойных великой судьбы, не станет променивать славу на никчёмные попытки сделать то, что ещё не удавалось никому. При этих словах, воин, уже стоявший спиной к своему собеседнику, обернулся, думая, стоит ли отвечать, или лучше вовсе уйти. Мужчина не собирался никому ничего доказывать. Но столь абсурдные речи человека, в котором он всегда уважал здравомыслие, просто не могли уложиться в голове. - Ты называешь жизнь в рабстве великой судьбой? Что ж, обучай этому тех, кто так же умело обманывается, держа в руках кусок дерева, и воображая его настоящим оружием. Тэрон отбросил деревянный меч, и направился к единственному выходу со двора. Там его встретила стража, с которой он и последовал в свою камеру. Возвращаясь назад, мужчина думал о своих начальных планах, которые так и не осуществил. Ему необходимо тренироваться с остальными бойцами, без этого все его воинские умения окажутся бесполезными. Флиант того и добивался. Ему необходимо было держать Тэрона взаперти, чтобы позже любоваться тем, как он окажется побеждён. Мужчина всё равно сделал бы по своему, но многого ли он мог добиться, зная, что наставник желает ему того же поражения. На данное время Тэрон не хотел возвращаться к тому разговору, который решил оборвать. Как и не думал больше присоединяться к остальным. Идя по коридору, полностью погружённый в свои мысли, гладиатор вдруг остановился, когда впереди показалась тёмная женская фигура с длинными развивающимися волосами. Она направлялась прямо в его сторону, и воин более не двинулся, ожидая, когда, наконец, сможет увидеть лицо приближавшейся рабыни. Но это оказалась не та девушка, которую он надеялся встретить. Тэрон последовал дальше, игнорируя улыбку, предназначавшуюся ему. Время кормить бойцов ещё не пришло. А значит, мужчине удастся вновь увидеться с той, чьи проникновенные карие глаза он невольно уже начинал искать в лицах других девушек.
Отправлено: 21.04.12 01:13. Заголовок: Утро было шумным, ма..
Утро было шумным, мало того, что подъем был с первыми лучами солнца, так некоторые умудрялись вставать еще раньше и своими разговорами, хихиканьем и прочим пробуждать остальных. Наблюдая за девушками в этой комнате, Кьяра уже поняла, какова их роль в этом спектакле и скоро она присоединится к ним же, как только последний синяк сойдет с лица, а благодаря мазям доктора, который посетит Кьяру с утра, девушка поняла, что скоро будет также выполнять эту унизительную роль. «Бери хоть сама себя избивай. Или нарваться на избиение? Но нет, по лицу бить не станут» - подумала рабыня. Но не знала она, что иногда клиентам преподносится чистое и красивое лицо для того, что бы они по своей приходит его испортили. Чем больший урон наносят девушкам, тем больше за время, проведенное с нею, плата идет в карман Флианта. Об этом Кьяра еще не знала. Но в мире много людей, которые любят не просто развлечения, а развлечения с перцем. Кто такой раб? Это человек, который… погодите, человек? О нет, здесь рабов за людей не считали, впрочем, как и везде. Рабыня – это та, кто выполнит любую твою прихоть, которую можно избить во время удовольствия и просто за это заплатить. Естественно увлекаться избиением запрещалось, у Флианта были свои правила, но шалить подобным разрешалось. И до появления Кьяры здесь очень часто после вечера на ночь девушки возвращались в слезах, и, как правило, одна или две были избиты до крови, на лице и на теле. Вот так над ними издевались во время сексуального удовлетворения. Да, не только для танцев были предназначены рабыни. Танцы – это заманивающий манёвр, когда выходят девушки, исполняют танец, гости Флианта их выбирали, с кем они хотят провести вечер…. И часто попадались настоящие моральные ничтожества, которым не хватало острых ощущений. А что такое рабыня? Она предназначена для исполнения любых прихотей. Они ничто. К Кьяре пришел лекарь, он помазал ее синяки, и сказал, что уже на следующий день они сойдут и через день ее лицо будет чисто.
- Жаль.
Буркнула рабыня, а лекарь лишь сочувственно пожал плечами и покинул комнату, следом девушка принялась рассматривать остальных. Они выглядели такими обычными, словно в этой жизни их ничего не огорчало, они выглядели привыкшими. Но привыкнет ли Кьяра? Наверное нет. По крайней мере, так хотелось думать самой рабыне. - Куда тебя определили? – спросила Мира, подсев к Кьяре.
- Прости?
Не поняла девушка. Мира мягко улыбнулась. - Тебя вчера увели, что бы ты показала, что умеешь. Они тебя оставляют здесь, или переведут в дальнюю комнату, где живут только работницы.
- Нет, я остаюсь здесь.
Растерянно ответила Кьяра и заметила, как с надеждой горевшие глаза Миры опустились к полу разочарованно. - Конечно, иначе и быть не могло, - спокойно сказала она, но явно с сожалением. Кьяра не понимала, что происходит, и приняла все на себя, девушка подумала, что Мире не понравилось, что Кьяра остается здесь. Но почему, рабыня ведь не делала никому ничего плохого, просто не общалась с остальными и все. На этом все. Но, Кьяра ошибалась. Мира сожалела судьбе красавицы. Женщина рассказала, что все здесь завидуют рабыням, которые отправлены в рабочие. Да, они убирают везде, готовят еду на кухню, подносят, уносят, но это та робота, о которой только такие, как сидящие здесь могли только мечтать. Им не приходилось испытывать тех кошмаров, через которые проходили девушки этой комнаты. И связано это было именно из выполнением заказов и прихотей клиентов.
- Для чего тогда гетеры?!
Воскликнула Кьяра.
- Пусть нанимает шлюх! Я не стану, не буду, нет!!!
Рабыня сама не заметила, как на глаза ее навернулись слезы. Она была по-настоящему испугана, в памяти пробежались те мгновения первого нападения на их деревню, когда убили родителей Кьяры, а над самой ней надругались. Это было страшно и пережить подобное она так боялась снова. Но уже поняла, что она будет переживать это каждую ночь, как только пройдут синяки. - Тебе придется, - прозвучала фраза Миры. Она по-матерински смотрела на Кьяру, и та чувствовала это, понимала, что Мире можно доверять, а мелкие слезы поплыли по щекам, слезы порождены собственным страхом. Кьяра почувствовала, как все тело проняла дрожь, ей стало холодно и Мира обняла ее. Но она не сказала, что все будет хорошо – не стала врать. Флиант был настолько жаден, что он не собирался нанимать гетер, им ведь нужно платить, а вот рабыням, людям, у которых была своя жизнь, семья, у которых насильно отняли свободу можно отправлять на такие муки. «Я убью себя! Как только сойдут синяки, я покончу с собой! Я не дам этому повторится, лучше смерть!» - подумала Кьяра и была твердо намерена это сделать. Даже сегодня вечером. Спустя некоторое время ей пора уже было отправляться работать. Она попрощалась с Мирой и отправилась вместе со стражей, которые в очередной раз выбрасывали гадкие шуточки в ее адрес. Иногда позволяли себе даже прикасаться к ней, а один назвал её дрянной шлюхой. Кьяра резко встала. Она развернулась и хотела нанести удар, но ее руку перехватил стражник и вывернул за спину. Но Кьяра смогла выйти из этого положения и уже находилась позади стражника, тогда одним молниеносным движением нанесла ему удар ногой ниже колен. Пока стражник слегка согнулся Кьяра оказалась впереди него и ударила его левой рукой в лицо, тогда второй сначала решивший понаблюдать за происходящим с улыбкой, понял, что девчонка не шутит и усмирил ее, ударил рукоятью меча по голове. Кьяра повалилась на землю. - Ты смотри, какая девка, хоть в гладиаторы выставляй, - оба рассмеялись, тогда один поднял ее и опрокинул, как мешок на плечо. – Ну, и чего с ней делать будем? У нее же есть работа. - Не паникуй, – спокойно ответил стражник, который ударом лишил сознания Кьяру. – Сейчас отнесем ее туда, возьмем кувшинчик с водой, выльем на лицо и спящая красавица придет в себя. Так они и поступили. Сегодня Кьяре предстояло стоять в коридоре возле арены тренировок и раздавать гладиаторам покидавшим тренировочное поле полотенца. Кьяру положили на пол. Она резко открыла глаза и замотала головой, когда почувствовала, что на ее лицо вылили воду. Таким образом, рабыня действительно пришла в себя. У нее болела голова, и все слегка поплыло, но спустя мгновение она смогла с этим справиться и поднялась на ноги.
- Я не шлюха!
Ответила Кьяра то, что не успела сказать им тогда, в коридоре. - Ну, может, пока и не шлюха, но скоро станешь, - сказал один и двое громогласно рассмеялись. А Кьяра наоборот теперь была морально подавлена, она опустила блестевшие от гнева глаза, огоньки в которых после этих слов погасли, и рабыня поняла, что они абсолютно правы. «Я сказала, что убью себя… но я не могу. Я боюсь. Боги, помогите» - молила Кьяра. Ей в руки были вручены полотенца, если эти желтые смятые тряпки можно было так назвать. Девушка поморщилась, она бы не стала вытираться таким полотенцем. Но гладиатором оно было необходимо, что бы промокнуть лицо, после тяжелой тренировки. Кьяру повели к входу на арену и оставили стоять у выхода. Сначала она просто стояла держа наготове полотенца, но затем интерес ею овладел. Рабыня сделала несколько шагов в сторону к слегка распахнутой входной двери и наблюдала за тем, что там происходит. Её глаза бегали по мужчинам, улавливали приёмы борьбы, она анализировала, что и как, кто делал, пока нечаянно не наткнулась взглядом на него… сердце забилось быстрей и теперь она с всепоглощающим интересом наблюдала за Тэроном, что стоял скрестив руки и следил за битвой. Затем Кьяра решила, что слишком много на него смотрит и вновь попробовала следить за боем, но не удержалась и любопытный взгляд вновь вернулся на чемпиона. Тогда он уже пошел на середину арены против этого страшного бугая, от уродства которого Кьяра думала, что сегодня ночью спать не будет из-за кошмарных снов. Теперь Тэрон вышел против него. Рабыня с диким интересом наблюдала за битвой не без восхищения. Как умело Тэрон обходился в битве, как он использовал приёмы, как двигался, это не могло не захватывать. Битва казалось столь напряженной для Кьяры, что она даже прислонила кулак к губам. Но то, что происходило сейчас не было похоже на тренировочный бой. Гладиаторы сцепились, словно на открытой арене. Слава богу, их наставник остановил это, и девушка с облегчением вздохнула. Но как только воины отправились на выход, она заняла позицию, надела на себя холодную маску беспристрастия и даже некого отвращения, протянула руку и мужчины по очереди брали из ее руки полотенца, потом вытираясь кидали их в сторону. Полотенца закончились, а Тэрон все не выходил. Кьяра только хотела сунуть нос в приоткрытую дверь, как наткнулась на того самого наставника. Он вопросительно посмотрел на девушку, она глянула на него своим диким взглядом и отошла в сторону без слов. Но потом Кьяра поняла, что сейчас может выйти Тэрон, она по быстрому собрала все потные полотенца, бросила их корзину и поспешила удалится. Ей предстояло выстирать все полотенца. Сейчас она работала вместе с теми рабынями, которые не предназначались для ночных развлечений. И Кьяра заметила, что работы отвлекает от плохих мыслей. После стирки ей предстояло вновь разносить обед. Кьяра вздохнула, попрощалась с женщинами, с которыми вместе стирала и отправилась на кухню, где уже стоял готовый поднос с едой. Она взяла этот огромный поднос, и, казалось бы, как такое может удержать в своих руках хрупкая девушка, но Кьяра не жаловалась. Она решила последовать совету Тэрона и плевать она хотела на распоряжение. Двери камеры приоткрывались, и она не заходя внутрь просто передавала еду через приоткрытую решетку. И с каждым шагом, приближаясь к той самой камере, где сидел Тэрон, сердце Кьяры билось сильнее и она не могла понять почему. Вот она стоит перед камерой, дверь открылась и в отличие от остальных, Кьяра вошла внутрь. Не глядя ни на чемпиона, ни на несчастье, что попробовало ею обладать, Кьяра поставила поднос с едой, расставила одну тарелку наполненную какой-то отвратительной на вид кашей для Тэрона и вторую для Галата на стол и направилась к выходу, но заметила, что стражник отошел. Он почему-то всегда именно здесь в конце коридора куда-то отходил.
- Я видела тебя на тренировочной арене.
Сказала Кьяра и обернулась, держа в руках пустой поднос. Не обращая внимания на Галата, она впилась темными глазами прямо в Тэрона. «И что дальше?» - пробежалось в мыслях у Кьяры. Она сама не понимала, зачем она сказала это.
- Впечатляет.
Кьяра улыбнулась мягкой улыбкой, но всего мгновение и развернулась, что бы уходить.
Отправлено: 22.04.12 00:55. Заголовок: Тэрон вошёл в камеру..
Тэрон вошёл в камеру совсем опустошённым. Нет, он не думал сдаваться и принимать всё так, как оно есть. Мужчина привык полагаться только на себя, и отсутствие единомышленников его совсем не беспокоило. Воин просто хотел вернуть себя в прежнюю форму. Уверенности недостаточно, если пострадавшее тело в любой момент могло подвести. Да, лекарь наказал ему пребывать в покое. Но Тэрон знал себя. Физические нагрузки возвращали его к жизни куда быстрее, чем постоянное лежание в постели. Пусть гладиатора не хотели видеть среди остальных, он будет тренироваться со всеми, вопреки воле наставника и прочих, кто привык навязывать своё мнение. Находясь в не лучшем расположении духа, всё, чего сейчас хотел Тэрон, так это отдохнуть и не думать ни о чём. Возможно, так бы и произошло, будь воин в камере один. Но ему достался самый неугомонный сосед по комнате. Похоже, прежний страх у Галата совсем выветрился, ибо в нём вновь начинали проявляться его самые наихудшие качества. Тэрон застал наёмника сидящим на кровати и что-то царапавшим на стене осколком некогда разбившейся керамической чаши. Данное действие его серьёзно завлекло, ибо, когда гладиатор вошёл, Галат даже не повернулся. Тэрон был этому только рад. Подойдя к своей постели, он внимательно проследил, нет ли на его стене каких-либо надписей. Не хотелось, чтобы в момент подобного занятия наёмник заметил шатающийся в стене кирпич, тем самым, найдя спрятанный кинжал. Да нет, вроде всё без изменений. Однако не успел мужчина лечь, как к своему сожалению оказался обнаружен. Опять началась какая-то непонятная жестикуляция руками и слова… множество бессмысленных и утомляющих слов. - Ну, надо же, явился, герой! Ты посмотри, посмотри сюда. Четыре дня я просидел в свинячей камере с двумя подобными тебе, пока меня не перевели в более худшие условия, то бишь в это подвалище. Плюс ещё сутки! – продолжая жаловаться на своё нелёгкое бремя, Галат нервно тыкал пальцами в свой неразборчивый почерк, требуя внимания Тэрона. Воин лишь мельком взглянул на надписи, представлявшие собою перечисление дней, рядом с каждым из которых имелось короткое описание бранных впечатлений, полученных наёмником. – Не помню, чтобы я нанимался сторожить эти гладиаторовские «хоромы», от одного вида которых хочется в петлю! Ты меня слышишь?.. Вот ответь, почему за мной никого не присылают? Я что, являюсь главным украшением этого гадюшника?!.. Тэрон устало вздохнул, кладя голову на подушку. Не переживай, успеешь ещё получить мечом промеж глаз. Вслух мужчина сказал совсем иное с привычной невозмутимостью: - Не порть стену. Галат замолк, в конец опешив от подобного безразличия. Такому, как он, нужны были слушатели, что при лживых байках будут заглядывать ему в рот и сочувственно охать, когда он начнёт мучить их своим нытьём. От Тэрона он не мог добиться даже элементарного взгляда в свою сторону. Воин вновь лежал недвижно, закрыв глаза. Он не думал спать, просто отдыхал. Усталость мужчины рассеялась, стоило ему услышать, как открывается дверь. Привстав, Тэрон обернулся. Это была Кьяра. Никогда прежде мужчина так не нуждался в ком-либо. Он не мог насмотреться на неё, как и не решался подойти, опасаясь сделать совершить что-то неверное. Подобное отношение нельзя объяснить, как и не сразу удаётся его осознать. Их глаза так и не встретились, девушка отрешённо прошла к столу, оставляя всё принесённое на подносе. Может и к лучшему, что она не глядела на Тэрона. Так он мог любоваться ею, не отводя взгляда, который вполне бы привёл в смущение. Он ничего не желал добиться, никаких потаённых мотивов не имел. Просто хотел видеть её чаще, просто хотел с нею говорить. Но пока безнадёжно подбирал слова, Кьяра уже могла уйти. Однако девушка неожиданно заговорила с ним сама. Гладиатор, к тому моменту смотревший в пол, поднял глаза, обращая их на красавицу. Осознание того, что она оценила его сражение, заставило мужчину забыть о неурядицах, произошедших на тренировке. Удивительно, но сейчас Тэрон понимал, что мнение этой девушки имело для него большую значимость, нежели похвала других. Он так же улыбнулся ей в ответ с благодарностью за её слова. - Арена это единственная отдушина для воинов, потерявших всё, - ответил он в итоге. – В кровавых битвах нет никакой красоты и величия, но они, как ничто иное, лучше отражают всю грязь и несправедливость той действительности, в которой мы сейчас пребываем. Жаль, люди и в этом умудрились отыскать для себя развлечение. Тэрон говорил о царях, подобных Флианту. О народах, чьё волнение при кровопролитиях граничило с удовольствием, которое они получали, наблюдая, как летят головы. Хоть ты победишь, хоть проиграешь, в любом случае все останутся довольны. Потому что из двух бойцов один всегда умирает. А если оба остаются живы (что случается в очень редких случаях), тогда поверженного приказывают убить. Только Тэрон ослушивался Флианта, когда тот обязывал его становиться палачом. Противники воина могли быть им убиты только в бою, но не когда один гладиатор, еле дыша, лежит на земле, а толпа требует его смерти. Он ведь и так уже побеждён. К несчастью, все те жизни, которые пощадил мужчина, всегда отнимались подосланной стражей. Смертью угрожали и Тэрону за его неподчинение, но Флиант не мог убить того, на ком зарабатывал не только хорошие деньги, но и необходимую репутацию. Даже сейчас, когда мужчина посмел отвергнуть его дочь, глава города не желал так просто расставаться с отличной наживой. Как бы только вся эта корысть не вышла ему боком. Продолжая сохранять всё своё внимание на девушке, гладиатор понимал, что не смеет её задерживать. Но наблюдая за тем, как она отворачивается и идёт к выходу, он поднялся, сознавая, что ожидание их следующей встречи, уже оказывается для него в тягость. - Кьяра... Мужчина произнёс её имя тихим голосом, в котором слышалась безмолвная просьба, но никак не жёсткая потребность остановить. Он уже стоял за спиной девушки, ожидая, когда она на него посмотрит. Это была странная встреча взглядов, когда вроде и необходимо было что-нибудь сказать, да только не хотелось. Тэрон смотрел в бездонные тёмные глаза, которые прежде так стремился увидеть снова, на красоту души, которую желал познать, но она была для него недосягаема. Воин, чья боевая сосредоточенность никогда не поддавалась уязвимости, был сейчас обезоружен. Что-то произошло в тот миг, когда Кьяра обернулась. Нет, это произошло много раньше. Когда Тэрон впервые увидел её. И происходило сейчас, когда он стоял всего в шаге от девушки. Какое-то необъяснимое притяжение Но этот визуальный контакт двух людей вскоре был прерван. У двери появился стражник и стал поторапливать Кьяру. Что же сделал Тэрон? Запросил ещё пару минут и закрыл дверь прямо перед носом ничего не понявшего охранника. Мужчина вновь обратил свой взор на девушку, но уже совсем иначе. Гладиатор хмурился, опустив взгляд на правую руку девушки, еле видимый красный след на которой явно давал понять, что прежде её что-то сжимало. Он посмотрел в глаза Кьяры, в которых теперь замечал некое внутреннее беспокойство. - Скажи, в твои обязанности входит только ведение хозяйства, или имеется ещё что-то? Вопрос мог быть некорректным, но мужчина хотел знать ответ. И желательно правдивый. Тем временем стражник надумал войти снова, но Тэрон его не пустил, удерживая рукой дверь, открывающуюся внутрь комнаты. Он смотрел на девушку, чья судьба была ему не безразлична. Воин знал здешние порядки, как и отсутствие видимости души у всякого, кто носил звание «раб». Да, Кьяра не выглядела той, что не могла за себя постоять, но как многим это ей поможет. Один из верных псов правителя продолжал ломиться в дверь, но гладиатор держал её крепко, не обращая никакого внимания на угрозы, звучавшие снаружи. - Кто это сделал? – свободной ладонью Тэрон бережно взял девушку за руку, воочию видя на коже свежие следы грубого обращения. Мужчина поднял взор, рассматривая красивые чёрные волосы, что отчего-то были мокрыми, даже не влажными, и не ясно, от простого ли мытья. Тэрон ничего уже не понимал, ища ответ в самом лице красавицы, в её глазах, которые открывали ему лишь одну истину. И она подтвердилась, когда стражник наконец ворвался в камеру, продолжая плеваться сквернословиями, он бросал их в адрес мужчины. Однако успел замахнуться бранью и на девушку. Для неё он подобрал всего одно слово. Слово, которое заставило гладиатора вновь потерять контроль над собой. - Эй, полегче, Тэрон! Это был голос Галата. Прежде сидевший безучастно, он бросился разнимать мужчин, один из которых так и не успел достать свой меч и с яростной силой был прижат к стене. Вцепившись руками в его ворот, гладиатор стремился выбить из него дух, и он бы это сделал, не примчись мерзавцу на подмогу трое стражников. Нанеся Тэрону удары со спины, они сумели отодрать его от своего товарища. Двое крепких охранников удерживали мужчину за руки, пока третий бил его ногой в живот. Вскоре этот трус почувствовал, каковы ощущения подобного удара, когда Тэрон вывернулся и вмазал ему сапогом по лбу. К разразившейся суматохе подключился ещё и Галат, впервые сумевший себя проявить. Всё прекратилось, когда в камере появился Амфисс, а вместе с ним ещё четверо стражников. Лекарь ожидал, что потасовка случилась меж двумя гладиаторами где-то в иной комнате, ведь это не было редкостью. Велико же было его удивление, когда, следуя на шум происходящей драки, целитель оказался в камере Тэрона, застав его и охрану в кровавых ссадинах. - Что здесь происходит? – недоумённо спросил Амфисс, испугано перешагивая через стражника, валявшегося без сознания. Пришедшая с ним охрана тут же схватила Тэрона. Мужчина и не сопротивлялся вовсе. Он только бросал взгляд на Кьяру, надеясь, что с ней всё в порядке. Галат растерянно поднял руки, опасаясь, что сейчас возьмутся ещё и за него. Но стражники удерживали только Тэрона. Лекарь был тем человеком, которому доверял даже правитель Накоса. Амфисс и жил не далеко от помещения, где пребывали воины арены. Целитель всегда должен был находиться неподалёку, если учесть какие страшные раны получали бойцы. Охрана на случай была полностью в его распоряжении. И он ею распорядился в разумных целях. - Да отпустите же вы его! – лекарь терял терпение, задавая вопросы, ответа на которые не получал. - Я вас спрашиваю, что тут творится?!.. Будучи освобождённым, Тэрон направился Кьяре и встал рядом с ней. Целитель проследил за гладиатором, позже удивлёнными глазами изучая девушку, подле которой находился воин. Амфисс теперь смотрел только на рабыню, которая была как-то связана со всем случившимся.
Благороден, силен, невероятно умён – таким сложилось впечатление у Кьяры об Тэроне. После его слов о том, что происходило на арене, природу самих этих действий Кьяра поняла, что впервые в жизни слышит то, что понимает, но отдаленно. Ведь не так давно она была простой сельской девушкой, которая во всех подробностях и мелочах знала, как нужно обрабатывать землю, когда проводить обряды жертвоприношений и поклонений богам, как решать споры и прочее. В ее жизни не было мужчин, которых она любила. Исключением был Кассий, девушка любила мужчину еще с детства, но судьба нанесла ответный удар и столь нежное чувство превратилось в огромную ненависть в придачу с обидой. А сейчас Кьяра уже задавала себе вопрос: а любила ли она вообще его, или это было простое увлечение? Впрочем, не важно, если девушка и возвращалась мыслями к брату лучшей подруги, то лишь негативными. Кьяра и сама не подозревала, что с каждым днем в ней растет необузданная ненависть, которой вскоре ей будет очень сложно управлять. Если вернутся к событиям ее жизни еще в деревне, она не знала каких-то особенных мужчин. Все были женаты, а если и нет, то это обычные сельские парни, которые ничем не привлекали старосту. Но что тут поделаешь, они говорили в основном о земле, о том, как и что она принесет в этом году, что лучше посеять, когда разумней всего собрать урожай… Никогда и ничего подобного Кьяра не слышала из уст мужчины. Тэрон был первым, в чьих словах Кьяра ощутила глубокий и манящий за собой смысл. Растерявшись от того, что она задумалась над его словами, Кьяра поспешила покинуть камеру. Ей не хотелось, что бы Тэрон видел, как она пытается понять его слова. Она ведь тоже была сельской девушкой, чьи знания основывались на том же самом, касательно земли и прочего. Но Кьяра всегда знала и понимала, что ей нужно что-то большее, и сейчас сердце кольнула странная мысль, что это желанное большее Тэрон может ей принести. Растерявшись, поскольку не знала, что ему ответить, Кьяра лишь кивнула головой и поспешила удалиться подальше от своего собственного позора, хотя сделав всего один шаг, она поняла, что смысл его слов пришел к ней само собой. «Я научусь» - подумала она. Девушка была уверенна, что научится понимать умного мужчину. Она практически была у выхода, далеко идти не нужно, камеру едва можно было смерить шагами, но Тэрон ее окликнул. Кьяра замерла у выхода, прижав поднос к груди, и сама вся сжалась, а по телу пробежалось какое-то тепло, по крайней мере, ей так показалось. Она обернулась и обнаружила, что Тэрон уже стоит возле нее. Кьяре перехватило дыхание, но она смотрела прямо в его глаза спокойным взглядом, пытаясь скрыть все то, что бушевало внутри нее, когда она смотрела на гладиатора. Взгляд длился не так долго, а казалось, что они смотрят друг на друга вечность. Кьяра не понимала, что с ней происходит. Такого она никогда не испытывала, благоговение, смущение в придачу к гордости и желанию задрать нос. Но она все также по-прежнему смотрела ему в глаза, в мудрые глаза мужчины, который нес собою разум, силу и доброту. «Возможно ли такое?» - подумала Кьяра, и их зрительный контакт прервался, так как к камере приближался стражник, тогда грубым голосом он потребовал, что бы Кьяра торопилась. Девушка и сама понимала, что задержалась дольше положенного в этой камере. Она сделала небольшой рывок в стону двери, маленький, едва заметный, но крепкая рука Тэрона закрыла дверь прямо у входа в камеру. Кьяра удивленно повела бровями, но не посмотрела в глаза мужчины, чей взгляд отчетливо ощущала на себе. Глаза Кьяры пробежались по могучей руке воина, что перекрывала ей путь и закрывала дверь в камеру. Девушка едва заметно сглотнула, и пыталась сделать свой взгляд проще и как-то унять сильное сердцебиение. Она начинала не просто восхищаться им и это ее пугало.
- Я должна идти.
Тихо, едва слышно проговорила Кьяра с некой мольбой в голосе, хотя сама не хотела отсюда уходить. Почему-то именно здесь рабыня чувствовала себя в безопасности, даже не обращая внимания на Галата. Здесь, в этой камере, рядом с Тэроном. Кьяра подняла взгляд на Тэрона и заметила, что он смотрит куда-то на ее руки. Кьяра и сама опустила глаза на свою правую руку и увидела там красный след, от того, что ее стражник хватанул тогда за руку, когда она пыталась нанести удар. Естественно, что бы этот удар сдержать, руку Кьяры пришлось сжать, ведь девушка хоть как-то, но была обучена боевому искусству, поэтому для того, что бы ее остановить нужна была сила. - Скажи, в твои обязанности входит только ведение хозяйства, или имеется ещё что-то? – спросил Тэрон, и Кьяра ощутила внутренне беспокойство. Она посмотрела на него, не зная, что ответить. Тогда в следующий момент, дверь в камеру дернулась, но Тэрон еще сильнее нажал на нее, не пуская стражника. Когда вновь последовал рывок, Кьяра немного дернулась и сжалась с испугом, глядя на стражника, который был слишком разозлен. У рабыни появилось плохое предчувствие. Она не любила плохих предчувствий, ибо подобно какому-то зверю, всегда после этого чувства происходило что-то плохое и Кьяра знала это. Почему-то она могла ощущать острее, чем все остальные люди, еще с самого детства. Перед тем, как соседский парень сломал ногу, свалившись с дерева, она почувствовала неладное, когда увидела, как он туда забрался. Когда мама сильно порезала палец, нарезая капусту на суп, перед этим сердце маленькой Русланы забилось почему-то быстрей. И несколько дней она ходила сама не своя перед нападением, первым нападением на ее деревню, тогда, когда увезли Кассия. На дворе было солнце, погода ясная, но Руслана ходила настолько мрачная, ее что-то терзало и это было именно плохое предчувствие, которое, к сожалению сбылось. Так и сейчас. Кьяра взяла Тэрона за руку, ощущая его напряженные мышцы под своими пальцами и спокойно, но полушепотом произнесла:
- Лучше выпусти меня.
При еще одном ударе стражника в дверь клети, Кьяра почувствовала, как все ее тело охватила дрожь. - Кто это сделал? – спросил Тэрон, прикоснувшись нежно к руке, где красовался легкий покрасневший синяк. При его прикосновении Кьяра слегка вздрогнула, но не от страха, от избытка иных чувств резко появившихся в ней. Она посмотрела на него и отрицательно покачала головой, мол, не имеет значения. Кьяра пришла сюда принести Тэрону поесть, выполняя свою работу, а не жаловаться. Она не ожидала, что он заметит это, что будет спрашивать, кто сделал, что случилось, какие у нее обязанности. Кьяра не знала, что думать, жалеть ли о том, что вошла в камеру, и задержалась, сказав Тэрону несколько слов, или наоборот радоваться тому, что имеет возможность побыть с ним хоть немного дольше. Наконец стражнику удалось ворваться, он обрушил на Тэрона ряд гневных слов. - А ты, шлюха! – Кьяра поморщилась, вновь это слово и в ее глазах вспыхнул дикий огонек, она сжала губы, и еще крепче держала в руках поднос. Тэрон, словно мимо ушей пропустил все слова сказанные в его адрес, но когда стражник назвал так Кьяру, мужчину словно подменили, он вспыхнул неожиданной яростью и вмиг впечатал стражника в стену. Кьяра испугалась, ее сердце замерло, с широко раскрытыми глазами она наблюдала за тем, как гладиатор впечатал стражника в стену, держа за ворот и избивая его. Кьяра с ужасом наблюдала за этим и даже выронила поднос, но спустя мгновение в камеру прибежали еще трое стражников, один из них сильно отпихнул Кьяру в сторону и она ударилась спиной и головой об стенку, но осталась на ногах. Испуг преобладал над всеми остальными чувствами. «Боги, что же я наделала?» - думала девушка с замиранием сердца, ведь это именно из-за нее Тэрон так разозлился. Если бы ее здесь не было, он бы не слышал, как ее назвали и все было бы хорошо. Кьяра во всем винила себя. Она не знала вмешиваться ли, но когда трое стражников принялись избивать Тэрона, девушка схватилась руками за рот, скрывая совсем девичий вскрик страха, которого так стыдилась. И вот снова ее предчувствие не обмануло. Сейчас стражники нещадно били Тэрона по спине. Кьяра не смогла за этим спокойно наблюдать. Сначала она была растеряна, но теперь взяла себя в руки, взгляд ее стал сосредоточенным на одной цели, а движения уверенными. Девушкам медленно опустила за выроненным подносом, подняла его. В это время стражники уже развернули Тэрона, двое его держали крепко, а один наносил удары в живот. Кьяра, подняв поднос сделала два небольших, но уверенных шага, и со всей яростью, которая теплилась в ее руках она нанесла удар подносом мужчине не по голове, а выбрала точку между шеей и плечом, куда-то в плечевой сустав, острием подноса. Мужчина взвыл от боли и отвлекся от Тэрона. Тогда Тэрон вывернулся, и дал сдачи своему обидчику, а Кьяра вновь ушла в тень, опасаясь, что и ее начнут избивать. Страх вновь пришел, как только она опустила руки с подносом. Тогда и Галат оказался не безучастным, он схватил Кьяру за руку и выпихнул из камеры вон, а тогда и сам ввязался в драку, но девушка не бежала, она продолжала наблюдать за всем, съедая саму себя. «Если бы не я…» - по щеке потекла незаметная маленькая слеза, которую Кьяру поспешила тут же вытереть. Тогда мимо нее пронесся лекарь, он вошел в камеру и быстро своим требовательно-повелительным голосом навел порядок, а сердце девушки стало биться еще быстрее, когда она увидела Тэрона, окровавленного от избиений, но по-прежнему разъяренного, подобно льву. Тэрона держало несколько новоприбывших стражников, а Кьяра пыталась избегать взгляда гладиатора. Ей настолько было стыдно за себя и она чувствовала себя невероятно виновной, что даже не смела взглянуть на него. Лекарь потребовал отпустить Тэрона. Когда его отпустили он подошел и встал возле Кьяры, а саму ее одолевала легкая дрожь, она опустила глаза и смотрела в каменный пол. Она ощущала Тэрона, он стоял рядом, но боялась взглянуть на него. Ей было так больно от того, что мужчина оказался избитым из-за нее. - Я вас спрашиваю, что тут творится?!.. – говорил лекарь. Кьяра мельком подняла взгляд и заметила, что целитель смотрит именно на нее. Она обвела взглядами стражников, и слегка вздрогнула, когда увидела в их глазах всецело поглощающую ненависть и желание мести за то, что были избиты гладиатором.
- Я во всем виновата.
Уверенно сказала Кьяра. Прежде Тэрону не доводилось слышать столь четкой интонации в ее голосе, одновременно резкой и управляющей. Лекарь вопросительно посмотрел на Кьяру, мол, и без нее понятно, что во всем она замешана. Он попросил подробней.
- Вам рассказать все от начала до конца?
Вновь с вызовом в голосе парировала Кьяра, все также стараясь не смотреть на Тэрона. Сердце отбивало невероятную чечетку, но внешне она была спокойна и даже несколько пугающая. Еще ни одна женщина-рабыня не смела так разговаривать здесь.
- Сопровождаемая стражей я шла выполнять свою работу, но вести себя подобно царской стражи они не умеют. Они стали оскорблять меня, хватать не там, где нужно и я не выдержала. Попробовала дать сдачи, постоять за себя. В результате вот это…
Кьяра подняла руку показывая покрасневший синяк на запястье.
- Дальше я принялась разносить всем еду и…
Рабыня сделала паузу, что же говорить дальше. Но ей не пришлось, лекарь сам пришел в негодование, это Кьяра видела по его лицу, он открыл рот, что бы что-то сказать, но его перебил один из стражников. - Девка слишком обнаглела. Стоит ей показать, где ее место, удары плетью ей помогут научится вести себя, - выпалил один стражник, Кьяра заметила на его предплечье сильное покраснение. Это был тот, которого она ударила подносом. - Нет! – воспротивился лекарь. – И даже не смейте прикасаться к ней. И передайте всем вашим, что бы это, - лекарь указал на синяк на руке девушки. – Был последний синяк на ее теле. Флиант велел мне, как можно скорее избавить ее тело от синяков и ссадин. На днях она должна выйти к клиентам, а вы портите и переводите всю мою работу! Еще раз, увижу на ее теле хоть какое-то новое увечье, отправлюсь к Флианту, можете не сомневаться! Лекарь закончил свою гневную тираду, но Кьяру это не успокоило, наоборот взволновало. Значит, стражники были правы, она станет той, кем они ее называли. Лишь сейчас Кьяра взглянула на Тэрона и в ее взгляде читалось сожаление и осознание собственного ничтожества. «Скоро ты и не посмотришь в мою сторону, благородный воин, ибо упаду я так низко, что стану тебя не достойна» - пробежала мысль в голове Кьяры, а мысль эту всецело отображал ее взгляд.
Отправлено: 24.04.12 00:06. Заголовок: Он стоял к ней доста..
Он стоял к ней достаточно близко. Ещё тяжело дышавший, овладеваемый жаром необузданной ярости, которую не стремился в себе подавить. Зелёные глаза концентрировали своё выжидающее внимание на сброде стоявших неподалёку ничтожеств, которых правитель Наксоса называл своими солдатами. Все они были умельцы только стадом нападать. По одиночке же никто из них не оправдывал себя, как воин. Вот оказывается, только на ком они могли проявлять свою жалкую силу. На девушке, что стойко выносила оскорбления этих подонков. И была сильнее их всех вместе взятых. От одной лишь мысли о том, что довелось пережить Кьяре, Тэрон был готов отнять жизнь каждого, кто причинил ей вред. Гладиатор нёс смерть долгое время. Ему ли не знать, как нужно ею одаривать. Мужчина стоял чуть впереди, дабы в нужный момент довершить начатое. Сжатая в кулак ладонь легонько прошлась по разбитой губе, ощущая влажность остывающей крови. Как же это незначительно. Получаемые раны никогда не сподвигали сдаться того, кто ведает настоящую расплату войны. А эта решившая поиграть в солдатиков «ребятня» думала, что капля багровой жидкости способна напугать бывшего командира греческих войск?! Они были не достойны даже умереть, как мужчины. Слишком велика честь. Тэрон игнорировал недоумённый взгляд Амфисса, часто направляемый на него, как и не собирался отвечать на вопросы лекаря. В помыслах гладиатора пребывал лишь один человек, которого он стремился уберечь. Он не отойдёт от девушки, какие бы запреты им не выставлялись. Подобными никчёмными попытками целитель мог лишь подлить масло в огонь и спровоцировать очередную физическую расправу со стороны мужчины. Разжигавшаяся в нём ненависть чуть поутихла, когда Тэрон услышал голос Кьяры. Она во всём винила себя. И сказано это было в таком тоне, что чаще замечался у людей, которым прежде доводилось отвечать перед народом. Сила отдана каждому слову, произнесённому без доли слабости. И это после всего пережитого… Хотел бы воин узнать о её прошлой жизни, стать ближе к ней хотя бы так. Он не видел ни в чём её вины, это за его проступки красавица теперь была вынуждена объясняться. - Оставь свои допросы, Амфисс, - вмешался мужчина, когда Кьяра спросила лекаря, всё ли нужно рассказывать. Тэрон вновь повернулся к ней, замечая, что девушка упорно избегает его взгляда. - Не нужно, Кьяра, ты не должна ни перед кем отчитываться. Но она продолжила, и вновь не проявляя никакую беззащитность, которую от красавицы ждали её обидчики. Гладиатор пребывал в напряжении, слушая девушку, и словно проживая вместе с ней все те унижения, которым её подвергала кучка подлых скотов. Они и сейчас не успокаивались. Один из них начал изливать свою словесную гниль, как только вся мерзость его поступков и остальных стражников была раскрыта. Стоило видеть выражение лица мужчины, что, наблюдая за очередным потоком угроз, уже видел, как ломаются кости и отрывается тот самый гнилой язык, которым орудовал жалкий трус. Как змея, давно лишённая яда, но продолжающая наносить бесполезные укусы, дабы напугать. Что выходило так же глупо. - Так не стойте на месте. Подходите, и я повторю для вас урок, который ваши тупые головы с первого раза не освоили. Тэрон вышел вперёд, его ещё не исчерпавшаяся ярость предвкушала возможность наверстать некогда упущенное. Но встрявший целитель предотвратил повторную схватку, позволив Тэрону услышать то, что вскоре подвергло его в настоящее смятение. Речь пошла о Кьяре, и о тех не простых испытаниях, к которым её подготавливали. Как молнией поражённый, воин арены недвижно стоял с жатыми кулаками, его взгляд был устрёмлён в пустоту. Обдумывая только что услышанное, Тэрон почувствовал, как что-то внутри него оборвалось. Малый луч надежды, ранее указывающий заплутавшему путнику дорогу из поглотившей его темноты, утерял своё свечение, возвращая власть жестокому мраку. Мужчина обернулся, всматриваясь в лицо Кьяры, чьи глаза так же были устремлены на него. Он смотрел на неё так, как если бы уже потерял то, что никогда ему не принадлежало. То, чего не было у них обоих. И уже не будет никогда. Гладиатор отвел взор, слыша во всей этой тяжбе мучительной тишины ликующий смех своего врага. Который сам того не зная, сумел нанести значительный урон тому, кого не могло сразить ни одно оружие. - Воля Флианта…, - начал Тэрон, слепо глядя перед собой. Его речи звучали жёстко, а голос стал ещё ниже, предвещая зарождение опасных намерений, которые крылись в помыслах мужчины. - Границы его предпочтений отсутствуют так же, как и благородство души, за ложное представление которой он и носит свой титул. Если бы Ставрос был рядом, ему бы впервые довелось наблюдать в глазах своего друга отблеск разрушительной, нестерпимой боли, исходящей из самого сердца гладиатора. Сердца, которое раньше билось только для того, чтобы жизнь не покидала тело. Теперь же оно издавало стук в унисон вместе с тем сердцем, что находилось совсем близко. Но его удары, звучавшие тихим ответом мужчине, были ему не слышны. - Поосторожнее в высказываниях, Тэрон. Ты терзаешься обидами за тот гнев, который сам же на себя навлёк, - поспешил ответить Амфисс, немного растерявшись от столь странной реакции бойца на всё происходящее. - Твоему господину ещё не знакомо настоящее проявление гнева, который он получит в достатке, когда ему воздадут по заслугам. Целитель опешил, удивлённо переводя взгляд с Тэрона на Кьяру. Что-то происходило, чего он не смог углядеть, но, продолжая смотреть на этих двоих, всё равно мало что для себя понимал. Воин оставался стоять спиной к девушке. Повернуться к ней ему не позволяло то странное чувство, которое было для мужчины благословением, когда ничто не предвещало беды, и стало настоящим проклятьем сейчас, при осознании, что очень скоро для них всё закончится. - Да что с тобой такое? Одумайся! Твоя враждебность не приведёт ни к чему благому. Все раздоры позади, а этих безмозглых советчиков я сейчас разгоню. – Амфисс для большей видимости приказал охране покинуть камеру, те нехотя подчинились. После лекарь сделал бестактное замечание и Кьяре: - Тебе тоже нечего задерживаться, твоя работа ещё не окончена. - Оставь её в покое. Вернув себе самообладание, Тэрон подошёл к рабыне, и вновь заглянул ей в глаза. Лекарь не промолвил ни слова, поражённо наблюдая за действиями воина, который только что, можно сказать, деликатно попросил его заткнуться. А мужчина тем временем уже потерял цену той реальности, в которой прежде находился. Вместе со всеми её горестями, злобой и падшими желаниями. Всё, что ему было нужно, сейчас находилось перед ним. В лице одной девушки, ставшей для него всем. - Так вот на что тебя обрекли, – протянув руку, Тэрон заботливо убрал прядь волос с её лица, он вновь осмелился любоваться душой, закрывшей себя ото всех, но почему-то казалось, что ему она была готова открыться. Мужчина смотрел на Кьяру с нежностью, которую прежде не являл никому. Этим взглядом он давал ей понять, что, как бы всё не сложилось, для него ничего не изменится. Он видел её страх, и понимал его, не собираясь смиренно стоять и смотреть, как она уйдёт выполнять те мерзости, к которым её обязывали. Ничего этого не будет. Ничего… Он желал к ней прикоснуться, но не знал её истинного отношения к нему, а потому оставался в той же тени, во тьме которой находясь он согревался далёким, спасительным светом. Тэрон знал, что нужно делать. Знал, что не всё ещё было потеряно. - Для тебя я остаюсь незнакомцем, Кьяра, а потому у тебя нет никаких причин мне доверять. Но прошу, выслушай, - да, он так сказал, ибо думал, что даже несмотря на его стремления её защитить, она его сторонится. – Как тебе, наверное, уже известно у рабынь есть возможность оставаться нетронутыми, если их главной задачей является работа по хозяйству. Но это далеко не единственный выход из положения. Имеется ещё один. Девушка получает право на неприкосновенность и в том случае, когда она становится личной служанкой кого-либо из правителей или же их наследников. Добиться этого прямыми просьбами не выйдет. Но есть человек, приближённый к знати, и имеющий расположение самого царя. Но не Флиант будет тем господином, что стараниями того человека предоставит тебе защиту. Это сделает его дочь. После этих слов, тихо стоявший в сторонке Амфисс, чуть не упал возле стены, на которую только что облокотился. Его глаза удивлённо расширились, не скрывая поселившегося в них страха. Панически начиная сознавать, к чему клонит упрямый грек, он резко запротестовал, начиная бессвязные протестующие речи и махания руками. Но Тэрон его не замечал, он с еле заметной, успокаивающей улыбкой продолжал смотреть на Кьяру, ожидая узнать её мнение, затем продолжил: - Литея в редких случаях сама выбирает для себя слуг. Этим занимается её советник. С его помощью ты и окажешься подле неё. И когда это случится, никто и ничто не будет нести тебе угрозу. Амфисс повержено схватился за голову, начиная быстро ходить от одного угла камеры к другому, и бормоча, что это конец. Но Тэрон был уверен, если всё проделать осторожно, то никто ни о чём не узнает. Даже сама наследница Наксоса останется в неведении. К своим рабыням она относилась как к сёстрам, делилась с ними всем, и ни в чём не ущемляла их достоинства, как женщин. Лучшей возможности было не сыскать. - Советника зовут Пелий. В ближайшие дни я отправлю его за тобой. Пожалуйста, прими этого человека. Он выведет тебя отсюда. Во дворце ты будешь в безопасности. Это был риск, но менее опасный, нежели та страшная участь, которой подвергали Кьяру. И Тэрон знал, как поступить, дабы истинные причины её пребывания во дворце никак не раскрылись. Даже если возникнут сомнения кого-либо из приближённых людей Флианта. Только Пелий мог переубедить их всех, потому что имел большое влияние, как и на знатных граждан, так и на самого правителя города. А что советник получит взамен за подобную услугу, это уже являлось заботой Тэрона, но никак не девушки. Гладиатор изучал глазами прекрасные черты той, что стояла перед ним. Его единственным спасением в мире, затерявшемся в пучинах войн и зла. Он принял верное решение, которое Кьяре предстоит обдумать. Но мужчина надеялся, что её ответ будет утвердительным. Он не мог допустить, чтобы она и далее терпела унижения, которые заставляли страдать и его. - Пойми, - тихо сказал воин, стоявший к девушке ещё более близко, теперь их не разделял даже шаг, - в том, что прежде случилось, нет твоей вины. Вернись оно всё назад, я бы повторил это снова. И только тогда бы решился изменить прошлое, если бы мне была дана возможность сделать так, чтобы ты никогда не узнала подобной жизни. Рука мужчины нежно прикоснулась к щеке красавицы, а его глаза невольно опустились на её губы. Тэрон забылся, лишь на мгновение. Слова, излагаемые уже более не разумом, а сердцем, ненадолго обнажили грубую душу бойца. Но он не осмелился сделать то, на что уже практически решился. Ладонь, касающаяся нежной кожи, опустилась. Тёплый взгляд, всецело отданный во владение манящим карим глазам, вновь наполнился сдержанной невозмутимостью. Чуть отдалившись от Кьяры, Тэрон посмотрел поверх неё на целителя, и этот проницательный взор, обращённый на Амфисса, был очень не добрым. Им предстоял разговор, от чьего благого завершения зависело многое. А больше всего то, что было ранее задумано. Не желая, дабы у Кьяры были проблемы, Тэрону пришлось её отпустить. Но он не позволил ей уйти одной, попросив Галата сопроводить девушку. Стражники вполне могут встретиться на пути. И чтобы у них не возникло замысла вновь поглумиться, Кьяре следовало возвращаться к себе в сопровождении хоть кого-нибудь. Тэрон вновь улыбался ей, прощаясь. Он успокаивался тем, что это не надолго. Ведь пока что в её обязанности входит безопасная работа, благодаря которой они и могут видеться. А о тех ужасающих обязательствах рабыни, которые хотели на неё повесить, воин уже не думал, как просил и девушку о том не помышлять. Он этого не допустит. Ни за что. На счёт наёмника Тэрон так же не переживал. И он не ошибся. Галат внял его просьбе и не смел повторить ничего дурного. Более того, когда сокамерник гладиатора провожал Кьяру, он принёс ей свои извинения.
Сложно осознать, что сейчас чувствовала Кьяра, в ней теплилось столько эмоций, но все же одна единственная вытесняла все остальные за раз. Понимание того, что она скоро станет просто его недостойна. В это время девушка не знала, а вдруг и мужчина не такой уж благородный. Да Кьяра вообще о нем ничего не знала, но глядя на Тэрона, как он себя вел, как находился рядом, Кьяра понимала, что такой человек не может притворяться. Тем более моментально вспомнились рассказы девиц с той комнаты, которая стала домом Кьяре. Так вот они говорили, что он отказал самой хозяйской дочке. Но даже, если бы рабыня не знала этого, она все равно бы доверяла своему герою. Да, он стал для нее героем, и Кьяра уже понимала это. Никогда никто не заступался так за нее. Раньше люди прятались в основном за ее спиной, и никто так рьяно не защищал ее честь. Тэрон ведь толком не знал Кьяру, кто она, какая она по себе, какое у нее прошлое… и Кьяра не знала его, но она чувствовала сердцем, что он хороший человек и верила этому. А сердце рабыни со звериным чутьем никогда ее не подводило. Она верила ему, она… да, кажется вот оно то самое чувство, которое подвигает людей на непонятные и отважные поступки. У Кьяры оно присутствовало, только девушка боялась его проявить. Тэрон находился совсем рядом, а рабыня опустила глаза к земле, понимая, что все потеряно. Она развернется, уйдет отсюда, но если вернется, то уже не будет такой, как прежде. Такому мужчине, как Тэрон нужна была другая женщина, свободная, не сломленная жизнью, не агрессивная. С Кьярой было же все наоборот, девушка объединяла в себе все эти качества, в единое целое. Странно, но вместе с ее животным инстинктом можно связать многое, еще в деревне замечали, что Кьяра всегда хорошо обращалась с животными и нет, не с домашними, а с дикими. Так однажды заблудший волк, который попал в их селение мог бы натворить много бед, но староста вышла навстречу дикому животному и увела его в лес, как ручного пса. Люди и сама Кьяра отнесли это к благословению и помощи богов, но на самом деле дело было в душе этой девушки. И вот сейчас она стоит возле мужчины, чьи глаза, чье тело, характер и взгляды на жизнь восхищали рабыню во всех смыслах этого слова. Она смотрела на остальных равнодушно, лишь глядя на него сердце билось так сильно. И тяжело было осознавать, что скоро, совсем скоро все будет кончено. И вот с уст лекаря прозвучали эти самые слова. «Предназначена для клиентов» - повторила про себя Кьяра, ощущая собственное ничтожество. – «И навеки потеряна для тебя… Тебе такая будет не нужна». Да, Кьяра мыслила именно так. Она взглянула на Тэрону и заметила, что он совсем на нее не смотрит, словно избегает взгляда, как делала это прежде Кьяра. Но ведь до того, как лекарь сказал, для чего предназначена Кьяра Тэрон так открыто на нее смотрел. Хотелось закусить губу, разодрать руки в кровь, как-то успокоить себя, но Кьяра понимала, что все происходящее клонится лишь к одному…. «Я убью себя. Это не сложно. Руслана не смогла бы, а вот Кьяра сможет. Лучше умереть и что бы он запомнил меня такой, нежели жить с позором, понимая что он больше никогда не посмотрит в твою сторону» - думала Кьяра. Она понимала, что влюбилась, теперь, когда, наконец осознала откуда столько переживаний перед ним. Хотелось бы верить, что это мимолетная любовь. Но нет, Кьяра, доселе боявшаяся лишить себя жизни, готова была сделать это, лишь бы мужчина, которого она встретила здесь не видел ее позора, не видел того, как она становится просто вещью, с которой развлекаются по ночам. Прежде, Тэрон все равно пробовал защитить Кьяру, даже когда Амфисс стал спрашивать у рабыни, что случилось, но Кьяра сама решила держать ответ. Теперь столь незаметная деталь с болью резанула ее сердце. Неужели она лишится его? Своего единственного защитника, единственного в этой столь не долгой жизни? Нет, Кьяра для себя четко решила, что она не позволит этому случится, и избежать все можно лишь убив себя…. Странно, но ведь никогда в Кьяре не возникало этих мыслей, лишь сейчас, но при этом она еще не познала все страхи рабства. Но ведь она не говорила, что любит его. Кьяра и сама себе боялась в этом признаться, отчего же так ярко проявляется чувство стыда и желание оборвать свою жизнь, только бы не знать позора. «Не знать позора?» - пронеслось в голове Кьяры. – «Я уже опозорена… первое нападение на деревню. Ох, Тэрон, я не достойна тебя». Кьяра не знала, как к ней относится Тэрон, но она понимала, насколько он волнует ее и поэтому считала, что не имеет права даже пытать к нему какие-либо чувства. Она была девушкой гордой и по сему то, что с ней произошло она считала личным позором. Теперь некоторое время Кьяра наблюдала за разговором Тэрона с Амфиссом. Гладиатор стал впереди рабыни и она могла разглядывать лишь его могучую спину, прислушиваясь к разговорам. Взгляд Кьяры пробежался по спине мужчины, и она поспешно его отвела, сделала небольшой шаг в сторону и почему-то именно сейчас она ощутила себя, словно голой. Она уже привыкла к этой раскрытой одежде, но в этот момент рабыня почувствовала себя обнаженной. Кьяра переводила взгляд то с Тэрона на Амфиса, то наоборот, пока лекарь не обратился к ней. - Тебе тоже нечего задерживаться, твоя работа ещё не окончена, - почему-то Кьяре захотелось убежать, она даже сделала легкое движение в сторону, что бы уйти, но слова Тэрона заставили ее остановится. - Оставь её в покое, - сказал Тэрон, а сердце Кьяры сильно билось и она тяжело дышала из-за преобладавших в ней эмоций. Кьяра настолько распереживалась, когда Тэрон уже столько времени и взгляда на нее не бросил, после того, как узнал для чего она предназначена. Какие только мысли не посещали черноволосую голову и даже об самоубийстве, настолько ее волновала реакция мужчины. Тэрон повернулся к Кьяре и посмотрел на нее своими глазами, в которых девушка готова была утонуть и только сейчас поняла, насколько ей приятно смотреть на него. Сердце забилось еще сильнее, хотелось что-то передать этому взгляду, эти глаза… откровенные, благородные и такие мудрые… «Неужели это и есть любовь?» - задала себе вопрос Кьяра, но поняла, что потеряла самообладание и попробовала прийти в себя. С трудом оторвавшись от глаз Тэрона, она вскинула резко плечами и издала легкий звук, якобы избавляясь от першения в горле, едва заметный и слышимый звук. Тогда посмотрела уже своим привычным взглядом, пытаясь скрыть, что в ней с каждой минутой все больше растут чувства к этому мужчине. И вот снова их взгляды соприкоснулись. Кьяре казалось, что он смотрит на нее с нежностью, но она не знала, как гладиатор смотрит на других, но почему-то именно этому взгляду хотелось верить. Он поднял руку и убрал прядь волос, упавшую Кьяре на лицо. Девушка затаила в этот момент дыхание, прикрыла глаза, а по ее телу пробежались легкие мурашки. Она едва ощутила прикосновение его руки, оно было таким приятным, и хоть мимолетным, но запоминающимся. Рабыня пришла в себя, когда Тэрон предложил варианты выхода из ситуации, как можно было бы избежать сексуального рабства. Кьяра опустила глаза и нахмурилась, внимательно вслушиваясь в его речь. Такая была у нее привычка, когда ей приходилось принимать какие-то решения в селении она очень часто вот так вот опускала глаза к земле и хмурилась, думая над теми или иными словами, что до нее доносили. Так и сейчас. Рабыня внимательно выслушала Тэрона, пока ее глаза широко раскрыты удивленно не уставились на него.
- Дочь Флианта, Литея?
Переспросила Кьяра. Тут же в памяти рабыни вспыхнули обрывки разговоров девушек и рассказ самой Миры, как дочь хозяина добивалась Тэрона и он ей отказал. Теперь он видел спасение Кьяры в Литее. Рабыня не знала, как реагировать, но почему-то согласно кивнула. Она доверяла ему, и если он ее защищал, значит, будет защищать до конца. - Пойми, - Тэрон оказался так близко, что его и шаг не отделял. Кьяра почувствовала на себе его дыхание и замерла внимательно слушая мужчину, который станет для нее чем-то больше, чем защитником. По завершению речи, Кьяра впервые за все это время мягко улыбнулась.
- Ты иногда так говоришь, я не всегда тебя понимаю здесь.
Кьяра указала на голову.
- Но ощущаю здесь.
Теперь рука Кьяры переместилась на свое сердце. Оно так и было, Кьяра не всегда могла понять речи Тэрона, но это лишь пока, позже она привыкнет к мужчине с глубокой мыслью. Но пока ей было достаточно того, что сердцем она все чувствует и понимает. И вот, его рука коснулась ее щеки. Кьяра затаила дыхание, а внутри что-то бешено плясало. Но глаза ее оставались спокойными. Она прикоснулась к его руке слегка, а тогда убрала и положила свою руку на его могучую грудь.
- И я чувствую, что у тебя здесь.
Завершила рабыня, а когда подняла глаза, то увидела, что Тэрон смотрит на ее губы. Сердце Кьяры бешено забилось, ее взгляд скользнул по губам мужчины, но не более. Она тогда отвела голову и посмотрела в сторону, параллельно с этим опустив руку, а когда вновь глянула на Тэрона, то видела того же сосредоточенного бойца со всей серьезностью и сдержанностью, которую он собой представлял. Кьяре уже пора было возвращаться обратно, она здесь слишком задержалась, но она взяла Тэрона небрежно за кисть, и прошептала хрипловатым от пересохшего горла голосом.
- Спасибо за все.
Рабыня развернулась и направилась прочь, но приостановилась, когда услышала грубые шаги позади. На слух она определила, что это не Тэрон и когда девушка обернувшись увидела Галата, она очень удивилась. - Тэрон просил тебя сопроводить, - сказал тот. Кьяра нахмурилась, и уголок ее губ дрогнул. – Слушай, ну ты это… прости меня, я… Кьяра остановила воина резким жестом руки.
- Все в порядке, тем более я тебе уже отомстила.
Довольно улыбнулась она и глазами указала на ребра Галата, которые Кьяра хорошенько поколотила, когда он был без сознания. И гладиатор все понял, он слегка скривился, ведь ребра еще побаливали, а тогда спросил. - Так у вас с Тэроном что, любовь? – брови Кьяры удивленно приподнялись. Она улыбнулась
- Ой, нет… мы едва знакомы.
Галат хмыкнул, но Кьяра решила это проигнорировать, хотя сама прекрасно понимала, что влюблена. Все произошло, как в сказках, которые ей читала мама на ночь, когда прекрасный принц спасает принцессу от негодяев и не один раз. Только сказка Кьяры была жестокая. Когда они дошли в нужное крыло, воин покинул рабыню, откланявшись, а про себя буркнул: - Едва знакомы, конечно. А то он мне просто так челюсть выбил, - Кьяра отрицательно покачала головой и скрылась за дверью с надеждой на то, что план Тэрона удастся и она станет служить у Литеи, и не попадет в сексуальное рабство.
Отправлено: 26.04.12 00:53. Заголовок: Дверь в камеру звучн..
Дверь в камеру звучно захлопнулась, не позволяя сторонним ушам становиться свидетелями разговора лекаря и воина, что теперь остались вдвоём. Тэрон не спешил начинать обсуждение своего замысла, в который мало кого хотел посвящать. Но без помощи целителя Кьяру могли обязать к ужасным вещам, спасение от которых имелось лишь в одном. Амфисс и сейчас выплёскивал своё недовольство по поводу столь рискованной затеи. Ворчал что-то несуразное, его всего трясло. Сам же гладиатор вернул себе былое спокойствие, хоть и наполовину. Он не сразу настроился на беседу, все его мысли были с девушкой, которая, уходя, забрала с собою нечто ранее принадлежавшее ему. И что именно, Тэрон осознает позже. Воспоминаниями возвращаясь к ней, он по-новому переживал всё, что между ними происходило. Освежал в памяти её взгляд, обращённый на него, такой ласковый, сосредоточенный только на его глазах. Может, мужчине всего-навсего показалось, что это было так. Пусть. Он хотел бы обманывать себя и дальше. Лишь бы иметь надежду на то, что и Кьяра хоть отдалённо, но испытывала то же, что чувствовал он. Согревающее тепло её ладони до сих пор таилось в его груди, с того сладостного мгновения, когда она к нему прикоснулась. Девушка восприняла его признания с улыбкой, а Тэрон сейчас корил себя за те произнесённые слова. Странная потребность сердца, которая не до конца оказалась ясна красавице. И не удивительно. Мужчина считал, что сморозил какую-то глупость. Явил откровение, которое, возможно, совсем говорить и не требовалось. Два чужих человека, запутавшихся в себе. Тэрон был готов поцеловать Кьяру. Он очень этого хотел. И не остановил бы себя, если бы знал, что и она желает того же. Но воин о том даже не смел помышлять, он не станет домысливать за неё. Удивительное притяжение к человеку, которого не знаешь. Но стремишься увидеть его вновь с того самого дня, как ваши глаза впервые встретились. Сплошное противоречие помыслов и ощущений. Тэрон всё же решил на данный момент сконцентрироваться на своей идее, единственной возможности отвлечься от того сумбура чувств, что не давали покоя его сознанию и душе. И когда, наконец, удалось вернуть себя в реальность, мужчина услышал длительное негодование Амфисса, что оказывается всё это время, не переставая, сыпал упрёками и нравоучениями. Лекарь был не на шутку напуган, словно бы это ему предстояло подвергать себя надругательствам или же риску сосуществования с теми, кто мог нести ему опасность. - Ты совсем лишился рассудка! – кричал он, нервно разгуливая по камере. – Надумать поселить её во дворце!.. И сделать личной служанкой не кого-либо, а самой госпожи!?.. Дочери правителя, который спит и видит твою смерть. Нет, раньше мне казалось, что все твои отчаянные и сумасшедшие поступки это лишь плоды временного помешательства, но теперь я вижу, ты истинный безумец!.. Тэрон был спокоен, однако его опущенный взгляд достаточно резко направился на лекаря после услышанного. - А ты наблюдаешь больше ума в том, чтобы сперва избавить человека от телесных ран, а после позволить искалечить его душу? – грубый голос стал ещё тяжелее, но мужчина не стремился выходить из себя. – Девушка перенесла достаточно несчастий. И я не позволю причинять ей вред ради глупых угождений двуличному царю, из-за страха перед которым даже разумный врачеватель сейчас дрожит как рвущийся на ветру лист. Продолжавший быстрыми шагами передвигаться по комнате, Амфисс вдруг остановился, и уязвлено посмотрел на гладиатора. Тэрон заметил, как у него дёрнулась щека. - Да, я боюсь! Потому что мне ещё дорога моя голова, которую хотелось бы сохранить на плечах. Ты же своею жизнью вовсе не дорожишь! – защищался целитель, вновь принимаясь махать руками. – Готов обратиться за помощью к Пелию. К этой вездесущей крысе, что только и вынюхивает, чем бы поживиться! - Тебя это никак не коснётся, Амфисс. Твоя задача - обеспечить Кьяре безопасность здесь на то время, пока наш замысел не будет осуществлён. И ты, как человек, сведующий в медицине, сделаешь всё от тебя зависящее, чтобы девушку не принуждали к иным обязательствам, кроме тех, которые имеются у неё сейчас. Целитель скрестил руки на груди, и принялся вновь расхаживать по камере, бурча себе под нос. Он не верил в успех задуманного плана, и совершенно не видел смысла рисковать собственной безопасностью. Но он так рассуждал не потому, что не понимал чувств гладиатора к рабыне, наоборот, после всего увиденного и услышанного, лекарь теперь всё осознал. Только посчитал всё это мнимым воодушевлением молодых сердец, легко подверженных всякого рода соблазнам. Дескать, сейчас в порыве Тэрон понаделает глупостей, а потом, когда страсти подостынут, будет сам же за голову хвататься. Вот Амфисс и стремился его переубедить, хоть как-то образумить. Но самое забавное, что ведь и мужчина понимал, чего добивается целитель, и прекрасно знал, о чём он размышляет. Суть лишь в том, что Тэрон не являлся человеком порывов в целом. Он способен дать волю гневу, и затеряться в его яростном пламени, но чувства к женщине надумать никак не мог. Всё произошло само собою. И, похоже, не являлось мимолётным влечением. Только Амфисс думал иначе, его тревожили одни и те же вопросы: - А если Литея обо всём узнает? Или Флиант? Ты подумал, чем это может грозить той, которую так яро защищаешь?.. Разумеется, Тэрон думал об этом. И он бы никогда не пошёл на подобное, если бы не знал, что в ином случае, Кьяра будет против воли отдавать себя другим мужчинам. Он даже в мыслях такое держать не решался. И был готов сделать всё, только бы уберечь её от этого. - Пелий предан царю. Но он никогда не упустить возможность задаром набить свои карманы. Я лишь приму его давнее предложение. И он не посмеет нарушить наш уговор, если я буду следовать его правилам. Целитель вновь застыл на месте, удивлённо изучая глазами непробиваемого грека, стоявшего напротив него. Амфисс помнил о предложении Пелия, которого гладиатор в прошлый раз даже слушать не стал. - Ты собираешься биться за пределами арены?.. - лекарь вопросительно смотрел на воина, но тот молчал, ответ был очевиден. – О, нет… просто в голове не укладывается. Эта… эта рабыня… - Её зовут Кьяра, - отрезал Тэрон, усаживаясь за стол. – Будь добр, запомни. После этих слов, Амфисс предпочёл не говорить ничего какое-то время. Казалось, что целитель был обижен на резкие ответы мужчины, с которым прежде у него никогда не возникало разладов. Отчасти так и было, слишком уж много всего навалилось разом. И всё из-за чего. Из-за непонятной потребности помочь девушке, которую гладиатор не знал совсем. И если уж он принимает решение, его никакой хитростью не отговорить. Целитель всё это знал, а потому больше тихушничал по причине долгих размышлений о том, с какого боку в этот раз возвращаться к неприятной теме. Тэрон же продолжал сидеть, положа руки на стол, и тоже рассуждал о своём. Он был готов закончить бесполезные разговоры, но Амфисс нарушил тишину: - Подумай хорошенько. Сражениями ты не выкупишь свободу девушки. Её золотая клетка будет той же тюрьмой, из которой ты сейчас пытаешься её вытащить. Воин поднял глаза на врачевателя, уже этим давая ему понять, что соглашаться с его словами он не намерен. - Верных служанок Литеи не вынуждают ублажать знатных боровов. Их главной задачей является уход за дочерью правителя и поддержание порядка в её покоях. Я уверен в том, что Кьяра сумеет добиться её расположения. Находясь под покровительством Литеи, она сама сможет выбирать для себя мужчину. - Но её мужчиной никогда не станешь ты, Тэрон. Слова целителя породили новые минуты молчания. Длительного, напряжённого. Брови гладиатора вновь сошлись на переносице, он хотел бы сделать вид, будто не понимал о чём идёт речь, да не видел в том смысла. Лекарь воочию всё наблюдал, Тэрон и не особо старался это скрыть. Подобный ответ не застал его врасплох, но позволил очнуться от навеянных иллюзий. Вот только целителю следовало понять, что воин спасал Кьяру не ради себя, он делал это ради неё. Он не собирался пользоваться ни чьей благодарностью, и если Амфисс думал иначе, он мог навсегда потерять уважение мужчины. Тэрон примет всё, как оно есть. Только бы уберечь девушку. - Кьяра будет вдали от этих стен, и это главное. Сказанное прозвучало, как смирение с неизбежным. Гладиатор не рисовал себе радужных надежд. Он вновь перестал внимать своему сердцу, решив, что его биение способно только свести с ума, но само счастье, даруемое им, не долговечно. Он примет бой, и только в нём станет изливать истинные чувства, и видеть в крови спасение для той, что никогда не будет с ним. Сражения вне арены ничем не отличались по жестокости, но были опасны тем, что продолжались много дольше, и чаще. Рано или поздно победителя настигает меч его соперника. Ты проигрываешь не потому, что находишь кого-то сильнее себя. Ты просто сгораешь в этом бою. Он не приносит основной пользы самому бойцу, только тем, кто на нём зарабатывает. К подобным поединкам удаётся принудить лишь тех, кому больше нечего терять, кто живёт разрубанием плоти и костей. Но на малый круг выходят люди и с иными целями: выплата долгов, помощь семье, спасение любимой женщины… Любовь… Тэрон не понимал значения этого слова, но эта неразделимая связь уже зарождалась в нём. Беда лишь в том, что он мог осознать это слишком поздно. - Ты не выживешь… Как бы Амфисс не хотел верить в обратное, он всё же знал, чем оканчиваются подобные бои. Мало кто оставался в живых, иные же вовсе по частям себя собирали. Мужчина поднялся из-за стола, игнорируя обрекающий взгляд лекаря, который, кажется, уже его похоронил. Воин решил развеять этот никчёмный трагизм. - Я ведь бог арены, помнишь? – усмехнулся Тэрон, его всегда смешило это прозвище. – Вот и посмотрим, так ли я равен богам, как говорят. Мужчина верил в свою победу, он должен держаться до последнего, дабы обеспечить безопасность Кьяре. Но сперва нужно обсудить это с Пелием, приход которого целитель обещал устроить завтра. Сам же Амфисс сейчас намеревался отправляться в комнату, где обитали рабыни, опять же по просьбе Тэрона. Нужно было обезопасить Кьяру от лишних напоминаний о её будущих плотских обязательствах, которые гладиатор намеревался пресечь. А потому Амфисс должен был поговорить с главным организатором этих оргий, дабы тот не принуждал девушку ни к чему. Потянуть время удастся, пока не появиться возможность окончательно избежать жестокой участи. Так же воин просил не посвящать Кьяру в суть его намечающейся сделки с советником. Лишний раз тревожить её было ни к чему. Продолжая обречённо вздыхать, лекарь покинул камеру, неожиданно столкнувшись с Галатом, что уже давно вернулся и ждал у двери. Подслушивал, или нет, значения не имело. Всё равно наёмник мало что понял из услышанного. Когда он вошёл внутрь, Тэрон вновь сидел за столом и ел остывшую кашу, принесённую ещё Кьярой. Лысоголовый сокамерник присоединился к нему, и какое-то время они трапезничали в полной тишине. Галат то и дело посматривал на гладиатора, собираясь задать вопрос, не дающий ему сидеть спокойно. Он чихал, давился, ронял ложку раз пять, но Тэрон так и не поднял голову. Воин продолжал есть, полностью углублённый в свои мысли. В конченом счёте наёмник спросил его о тренировках, в которых хотел бы поучаствовать. Тэрон ответил не сразу, но при повторном вопросе заверил Галата, что возьмёт его с собой, не дожидаясь одобрения наставника. Сокамерник так повеселел от услышанного, что совсем позабыл о более интересующей его теме, затронуть которую никак не решался. В конце концов ему и это надоело. - Нет, ну если уж она мне ничего не рассказала, то от тебя вообще ответа не дождёшься. Галат говорил тихо, хоть и вновь устроил шум, роняя ложку на пол, теперь уже от постигшего его раздражения. Он не думал, что Тэрон услышит его слова и тем более обратит на них своё внимание. Однако, когда наёмник выползал из-под стола с найденной ложкой в руках, ему предстояло встретить проницательный взгляд мужчины, что с вопросительностью был направлен на него. - О чём ты? Сам вопрос не выказывал живого интереса, но, сознавая, кого подразумевал Галат под словом «она», Тэрон не мог не поддаться любопытству. Но видимо его глаза, ещё пребывавшие в смятении от недавних событий, излучали далеко не доброе внимание, ибо наёмник, уже было собиравшийся расспрашивать об отношениях гладиатора и рабыни, разом передумал, сказав: - Лучше я поем в своей кровати. Взяв тарелку с оставшейся едой, Галат торопливо ушёл со стола. Тэрон не стал его останавливать, вскоре он и сам направился в свою постель. День выдался не простой. Слишком много событий, восприятие которых сложно было объяснить. Мыслями мужчина вновь возвращался к темноволосой красавице с карими глазами. Ловил в памяти её улыбку, помнил еле ощутимую нежность её кожи, вновь, как наяву ощущал ласковое прикосновение её руки. Тэрон не помнил женщин, с которыми когда-либо был. Бездумная юность, наполненная поисками любовных утех, опустошающих, но не дающих ничего. Во время походов, войска греков часто разбивали лагеря не далеко от деревень, чья прекрасная половина жительниц временами наведывалась поглядеть на своих защитников. Родить ребёнка от воина было чем-то похожим на благословение богов. Особенно, если рождался сын. У Тэрона не было детей, это он знал точно. Он бы никогда не позволил, чтобы часть него под сердцем носила женщина, к которой он ничего не испытывает. Сейчас все эти давние потребности плоти кажутся такими бессмысленными. Особенно, когда мужчина впервые начал чувствовать нечто придающее силы, более важное, чем простое желание. И всё это давала ему одна единственная девушка, не думать о которой гладиатор был уже просто не способен. Не зная, как сложится его судьба, он утешался мыслью, что у Кьяры всё обязательно будет хорошо. До встречи с ней все его помыслы были лишь о мести и войнах. Он ни к кому не испытывал подобной теплоты, ни на какую женщину так не смотрел и не стремился быть к ней ближе так, как хотел быть сейчас с Кьярой. Ожидая их следующую встречу, он лишь надеялся, что она не будет последней. Тэрон стремился принять долгий, бесчестный бой ради девушки, ставшей его сердцем, чьё частое биение сладкой музыкой звучало в ушах и согревало душу прежде одинокого странника.
Отправлено: 27.04.12 01:19. Заголовок: Все оставшееся время..
Все оставшееся время, Кьяра провела за работой, которой у нее было не мало, но даже работа не могла ее отвлечь от мыслей об происшедшем сегодня. Это казалось настолько невероятным и настолько далеким, словно было не несколько часов тому назад, а несколько лет. Но когда рабыня начинала слишком витать в облаках, ее спускали на землю строгими пинками, не приносящими телесных повреждений и боли. Она продолжала работать, в последствии, к концу дня она уже и думать перестала о том, что ее волновало, и в голове кроме работы не было ничего. Когда наступил вечер и работа была выполнена, рабыню отправили обратно в комнату, где она проживала с остальными. Несмотря на невероятную усталость Кьяре так и не удалось крепко уснуть, но она и не рассчитывала на это, к ней пришло множество мыслей одновременно, а главным героем их являлся мужчина, что томился там, в камерах, где держали остальных гладиаторов. «Тэрон» - проговорила про себя Кьяра и слабо улыбнулась, закрыв глаза и накрывшись легким одеялом, что было выдано ей. На следующий день в ее обязанности уже не входило разносить пищу гладиаторам, стирать и убирать. С самого утра, с первыми лучами солнца в комнате, где спали все рабыни, появился евнух. Девушки настолько к нему привыкли, что воспринимали его, как своего человека. Одной Кьяре казалось, что она шарахается от него из-за чувства огромной неприязни. В его обязанности входило приготовление рабынь к различного рода мероприятиям, либо как распорядится хозяин. Сегодня у Флианта должен был быть важный гость, богатый заморский вельможа, корни которого исходят где-то из земель севера. Но привыкший в меру своих путешествий к солнцу, мужчина часто бывал в Греции и именно в Наксосе. Ему нравился этот остров, он сильно любил здешние пейзажи, красоту, поэтому несколько раз в году, когда у него появлялась свободная минутка обязательно наведывался сюда. Поговаривают, что он собирается купить себе здесь дом на острове и наконец остепенится со своим огромным капиталом, но все никак не может определиться и понять, сможет ли он жить на одном месте и отказаться от путешествий, ведь этого человека в одном городе ничего не держало. Он скитался по свету, зарабатывая огромные капиталы, как перекати-поле, без родного дома. Кстати говоря, северные земли он старался обходить стороной, мужчине уже стал привычен греческий и восточный загар. Он не был плохим человеком, но и какими-то безукоризненными качествами нравственности, благородства и прочего не мог похвастаться. Звали этого человека Бальдавир. Друзья называли его просто – Бальд. Он был высок, не огромного и впечатляющего телосложения, как множество воинов, которых удалось Кьяре повидать, разнося им еду, но достаточно жилистый и можно сказать мощный, ведь путешествовал он в основном по морю, а моряки люди закаленные, даже если и катаются в шикарных каютах при вечной прислуге. Словом, этот человек был таким, какому полагается быть красивому мужчине. Да, он был красив и многие говорили об этом. И вот сегодня он приезжает к Флианту ближе к обеду. У них была крепкая дружба, но не известно искренняя ли, и сомневаться в искренности стоило скорее со стороны Флианта. Все знают, чем славен дворец и владения хозяина – огромным количеством рабочих рабов, сексуальных рабынь, красавиц, которых он у себя держал были очень прославленные и многие приезжали к нему, что бы посмотреть на этих рабынь, и конечно же первое, что всех интересовало – это гладиаторские бои, личные гладиаторы Флианта. Сейчас время такое, что люди любят зрелищность и жесткость больше, чем любовь, поэтому все с огромнейшим удовольствием покупали себе зрительные места на арене, полюбоваться на кровавые бои. Так вот, Бальдавир за все те разы, которые гостил у Флианта ни разу не снимал девушку, хотя щедрый хозяин даже предлагал другу и бесплатно, мол выбирай любую, но он отказывался. А вот от боев, к сожалению не мог. Боялся слишком обидеть друга, ведь это была гордость Флианта. Но Бальдавир относился к гладиаторским боям равнодушно. Он не испытывал к ним ни симпатии ни антипатии. Ему было плевать на то, что там люди дерутся, убивают друг друга. Мужчина не получал от этого удовольствия, как и не считал нужным остановить подобное. Потому как у остальных людей, кто сидит здесь зрелищность и бои вызывают восторг, у других приступы гнева. И вот, наконец, наступил тот день, когда Бальдавир приезжает сюда. Он должен будет прибывать до обеда, и Флиант хотел, что бы приём и все остальное было проведено на высшем уровне. Естественно к мужчине будет приставлена личная прислуга, что бы показать другу свою щедрость богатство и владения. Все это свидетельствует о том, что хозяин явно любил похвастать своими достижениями. Словом, все это евнух рассказывал Кьяре уже по дороге. Куда ее вели, рабыня не знала, но она уже привыкла к этому. Только зря евнух так старался рассказать ей что-то. Девушку подняли с постели слишком неожиданно и рано, она еще не успела прийти в себя от ночных мыслей, что не давали ей ночью спать. Кьяра ночью бодрствовала, вспоминая все, что произошло за день, и Тэрона. Вместе с этим каждый изгиб на его спине, крепкие мускулы и глубокие, наполненные невиданной мудростью, которую Кьяра ощущает сердцем, - глаза. Следом, собравши все свои мысли, она направила их в нужное русло - размышляла о плане Тэрона и как бы унизительно не звучало слово «служить», она готова была это сделать. Но сегодняшний день, не будет таким, как ожидала Кьяра… - Поэтому ты должна выглядеть наилучшим образом, - ворвался отрывок последней фразы сказанной евнухом в сознание Кьяры.
- Зачем?
Буркнула Кьяра. Дело в том, что весь рассказ евнуха об этом госте она прослушала, думая о Тэроне. Она еще ночью обдумывала идею предложенную им, и чем больше мыслей посещали ее на этот счет, тем сильнее она осознавала, что если будет служить во дворце у принцессы, то больше не сможет видится с Тэроном. В то время, еще в ночи, лежа в своей твердой и холодной кровати, рабыня почувствовала, как неприятно кольнуло сердце при этой мысли. Ей не хотелось разлуки. Она уже осознавала, что ее влечет к этому мужчине. «Лучше позор, чем … Остановись!» - Кьяра сделала паузу в своих ночных мыслях. – «Я сделаю так, как он сказал». Теперь, идя рядом с евнухом, все это время Кьяра возвращалась к свои ночным мыслям и раз за разом прокручивала в голове все, о чем думала. Поэтому ей просто было не до рассказов евнуха. - Что значит зачем?! – негодовал он. – Тебя выбрал сам Флиант, будешь обслуживать сегодня гостя вместе с Мирой. Мира также должна была работать, но разница между ней и Кьярой заключалась в том, что Кьяра была предназначена исключительно для гостя, тоесть служить ему, а Мира в этот день должна быть с Флиантом, выполнять роль его рабыни.
- И куда вы меня ведете? Во дворец?
Спросила Кьяра. - О нет, дорогая, во дворец тебя в таком виде пускать нельзя. Нам предстоит еще пол дня работы над тобой. Кьяра скривилась, а потом иронично спросила:
- Настолько отвратительна?
Улыбка девушки, с корой был задан этот вопрос не понравилась евнуху, что-то в ней было угрожающее и именно сейчас у придворного евнуха появилось ощущение, что эта рабыня принесет им еще много неприятностей. Словом, в ответ на иронический вопрос Кьяры евнух сделал вид, что ничего не услышал. Некоторое время они шли молча коридорами в сопровождении той самой стражи, которой недавно пришлось иметь дело с Тэроном. Но молчание на удивление всем нарушил не евнух, который всегда любил почесать языком, взять к примеру его содержательный рассказ о Бальдавире, который Кьяра полностью упустила, а рабыня.
- А где Мира?
Наконец задала интересовавший ее вопрос, Кьяра. - Мира? – довольно улыбнулся евнух. Он также, словно ждал этого вопроса. – Она в состоянии сама привести себя в порядок. Кьяра опустила глаза и мысленно согласилась со словами придворного распорядителя. Действительно, Мира сама по себе была очень красивой женщиной, видной. У нее была идеальная фигура, которую неоднократно сравнивали с божественными формами Афродиты. И даже здесь в обыкновенной комнате, Кьяра подметила, что Мира всегда выглядит безупречно, начиная от прически, заканчивая одеждой, у нее не было даже грязи под ногтями. Кьяра глянула на свои ногти, и приподняла правый уголок губ - разница ощутима. Но теперь сомнения не было, пол дня ее будут готовить к тому, что бы она обсуживала какого-то гостя. Кьяра отнеслась к этому равнодушно.
- А как же мои синяки, не помешают?
Спросила девушка у евнуха, когда они наконец достигли какой-то широкой и красиво расписанной гравированной двери. Он улыбнулся: - Ты явно не видела себя в зеркале.
Амфисс ведь являлся вчера и мазал синяки Кьяры какой-то мазью. Вышло так, что эта мазь был действенной, из специальных трав. Побои на лице Кьяры были не такими уж страшными, а мазь способствовала их скорому заживлению, поэтому на это утро уже практически от синяков ничего не осталось, лишь легкие едва заметные следы. Естественно лекарь умолчал об этом Тэрону, ведь они договорились, что он сделает все возможное, что бы дать время на реализацию плана, с помощью этих синяков. Амфисс тогда подумал про себя, что дал лучшую мазь и они скорее всего пройдут к утру, но надеялся, что это будет не так. Увы, но как лекарь он был великолепен, лицо Кьяры больше не красовалось побоями, их словно не было. Следом все оставшееся время разные люди занимались Кьярой, тщательно вымывали, снова, будто она какая-то замазанная дикарка, затем приводили в порядок маникюр, педикюр, лезли куда только их не просили. И как же это раздражало Кьяру, а когда дело дошло до волос, девушка стала проявлять агрессию, ибо ее длинные черные волосы, которые так любят свободу собирались заплести в замысловатые прически, накрутить и зацепить шпильками. Нет, у Кьяры были слишком густые и крепкие волосы, помимо этого еще и длинные, что бы ограничивать их подобными прическами. Поэтому рабыня толком не дала ничего сделать со своими волосами и сошлись на том, что просто две передние пряди зацепили на затылке, аккуратно расчесав ее длинные прямые локоны, которые спадали с плеч, с груди, и заканчивались ниже пояса. Одели Кьяру в длинное платье, но достаточно откровенно открытое в области груди и талии. Посмотрев на себя девушка почувствовала такую неловкость, словно отвыкла носить нормальную одежду. Платье было приличным. И вот, после внешних приготовлений, Кьяру ждала долгая лекция, как себя нужно вести. Настал обед, рабыня была отправлена на кухню. В руки ей вручили поднос с едой. Кьяра уже научилась хорошо обходится с подносом и аккуратно разносить еду. Даже если по дороге происходят всякого рода ситуации. Теперь она следовала туда, где ее ожидали, вместе с Мирой. Рабыня переглянулась с женщиной.
- Почему я, Мира? Из всех, почем именно я?
Женщина мягко улыбнулась и пожала плечами. - Не знаю, но тебе не нужно переживать я знаю Бальдавира много лет, он хороший человек и не сделает ничего дурного. Кьяре с трудом верилось в слова Миры, но хотелось. И вот двери отворились. В зале за широким и богато обставленным столом всякими яствами сидели двое мужчин активно о чем-то беседуя. Один из них был полноват и в своем любимом парадном хитоне – это был Флиант. Второй был также одет хорошо, но эффектность его гардероба составляли штаны сотканные из дорогой ткани и такая же чистая белая рубаха. Мужчины не заметили появления девушек в зале и дальше говорили друг с другом. Мира подала напитки и стала наливать с кувшина вино Флианту, Кьяра же проделывала то же для Бальдавира. «Ну и имечко» - промелькнуло в голове у темноволосой рабыни. И в этот момент, когда ее рука потянулась за кувшином, Бальдавир внимательно взглянул на нее. Кьяра невозмутимо продолжала делать свое дело. А Флиант с интересом наблюдал за другом. - Кто это прелестное создание? – не смущаясь присутствия девушек на прямик задал вопрос северянин своему другу. - Одна из моих рабынь. Новенькая, буквально несколько дней тому назад купил ее у одного головореза. Можно сказать жизнь спас. У него явно на нее был зуб, - говорил Флиант, а Кьяра все также продолжала делать свое дело, крепко сцепив зубы, и стараясь сдерживать свой гнев. Но внимательный человек мог бы заметить, как напряглась ее рука. Разлив вино, она наложила на тарелку фруктов и поставила возле Бальдавира, тогда темноволосая рабыня собиралась уходить, но мужчина придержал ее за локоть. Кьяра блеснула вызывающим взглядом. Обернулась, но когда встретилась глазами с предостерегающим взглядом Миры, то успокоилась, и даже попробовала натянуть улыбку. – Да, кстати говоря, она полностью в твоем распоряжении, пока ты у меня гостишь – она твоя персональная рабыня. Бальдавир слегка поморщился. Едва заметно, но этот жест уловила Кьяра и нахмурилась, но следом охотно согласился и даже похвалил своего друга за такую заботу. Далее северянин вновь обратил взгляд на Кьяру. - Как тебя зовут? – в ответ Кьяра ничего не отвечала, лишь смотрела пронзительным взглядом на мужчину, явно ощущая желание покинуть этот зал поскорее. – Я же должен как-то к тебе обращаться. Кьяра иронично приподняла уголок рта. - Она назвалась Кьярой, - подстраховался Флиант, а тогда жестом велел обеим девушкам выйти. И как только дверь за рабынями закрылась, Бальдавир по деловому посмотрел на Флианта. - Я хочу ее купить!
Утро гладиатора началось с необходимых тренировок на малой арене. Как Тэрон и обещал он взял с собою Галата. Наставника приход мужчины очень удивил, если учесть, что их последний разговор закончился далеко не дружеским прощанием. К тому же зная характер воина, Мелиагр был уверен, что тот больше не захочет появляться. Раньше, возможно, так бы оно всё и вышло. Но сейчас у Тэрона имелась цель, потому оттачивать навыки бойца ему было необходимо. И поскольку его видеть не желали, а Галат так и не был вызван сражаться с остальными новобранцами, мужчины решили тренировать приёмы, борясь друг с другом. Правда эта борьба могла дать больше пользы только наёмнику, Тэрон же ничего нового для себя не находил, как и не наблюдал в Галате достойного соперника, с которым можно было бы сцепиться до крови, не опасаясь поранить или лишить сознания ненароком. С сокамерником же схватка не доходила до серьёзного риска, и завершалась достаточно быстро. Наёмник нападал и падал, затем вставал и всё повторялось по новой. Быть может, в уличных боях Галат что-то ещё из себя представлял, как боец, но не здесь, не в сражении с гладиатором. В который раз вставая на ноги, сокамерник поднял щит и деревянный меч, затем с криком побежал на Тэрона, но достать его так и не смог. Мужчина блокировал удар, выставив вперёд свой щит, ответным выпадом обезоружил противника, и прошёлся деревянным мечом по его левой ноге, провоцируя повторное падение. Никакой мощной атаки он так и не дождался от Галата, никакого достойного сопротивления. Всё равно что дерево топором заваливать. Слыша за своею спиной громкий смех бойцов, меж сражениями наблюдавших безнадёжные попытки новичка одолеть умелого воина, Тэрон лишь качал головой, удерживая взгляд на лежавшем на земле Галате. И это ещё гладиатор ему поддавался. Нет, на арене наёмнику не выжить, он не умел сражаться совершенно. Обходя его кругом, Тэрон игнорировал разбушевавшееся веселье могучих мужей, различая в их шутливых возгласах рёв рыжеволосого галла, бой с которым так и не был завершён. Не таким путём гладиатор намеревался себя совершенствовать, не с таким противником желал скрестить мечи. - Ты бьёшь наугад, Галат, - терпеливо продолжал учить Тэрон. – Не метайся глазами по сторонам, следи за моими движениями, только так ты сможешь предугадать мой следующий удар. Ещё раз. Уже и не зная, как избежать очередного позора, Галат всё же поднялся На радость остальным бойцам он ещё раза три оказался поваленным навзничь. Тэрон думал о том, чтобы уступить ему победу хотя бы раз, но это выглядело бы не естественно, к тому же мужчина стремился научить своего сокамерника, пусть даже через боль и унижение. Но он сделает из него равного другим. По иному ничего не получится добиться. В конечном итоге Галат стал осторожнее, уже не набрасывался бездумно и потихоньку начинал осмысливать приёмы, которым его учили, запоминал удары, как и свои слабые места, которые теперь старался не подставлять под грубую руку. Прежде борясь в пол силы, Тэрон в утешение для себя решался применять и более смелые выпады, которые его противник успешно отбивал. Пока что Галату было тяжело нападать, но вот защиту он освоил прекрасно. Начиная получать хоть какое-то удовольствие от их сражения, гладиатор так же заметил, что крики и смех, исходящие от воинов, наконец, стихли. Каждый принялся нарабатывать собственные навыки, уже ни на кого не смотря. И только наставник продолжал внимательно наблюдать за Тэроном, мужчиной, на которого возлагал большие надежды и всегда выделял его среди остальных. Потому что даже в заточении этот гладиатор оставался свободным. И кто знает, может однажды, ему удастся добиться той же свободы и для других. Продолжая обучать Галата защите, Тэрон всё же был вынужден прервать их тренировку, заслышав поблизости частые хлопки руками. Повернувшись, он увидел Пелия, стоявшего поблизости и аплодировавшего ему. Невысокий мужчина, чуть старше Флианта, в длинном тёмном хитоне, которые на дню этот маниакальный чистоплотник менял по нескольку раз. Смольные волосы, покрытые лёгкой сединой, придавали резким чертам лица советника ещё больше недоброжелательности, которую подтверждали чёрные, как сама тьма, глаза. Как и царь, его советник не имел никакой растительности на волевом подбородке и для своих лет сложен был достаточно не плохо, только далеко не по мужски, и подле сильных воинов смотрелся жалко. При видя его Тэрон испытывал двойное чувство. С одной стороны он очень ждал его появления, хоть и не думал, что Пелий явится прямо на место тренировочных поединков. С другой же стороны, мужчина совершенно не терпел этого человека, давно уже ознакомлённый с его алчной и притворной натурой. Видя, что сражение двух бойцов приостановлено, советник с улыбкой последовал в их сторону, хлопнув ещё трижды своими далеко не мужскими руками. - Так, так, так, кто бы мог подумать. Великий гладиатор вновь решил вернуться на арену, ещё и не пожалел поделиться своим воинским искусством. Я восхищён. Для каких же открытий ты пожелал меня видеть? В прошлую нашу встречу ты не горел такой жаждой общения. Голос Пелия многим напоминал шипение змеи. Он говорил столь же тихо, растянуто и без единого добродушия. Передав Галату свой меч и щит, Тэрон попросил его подождать некоторое время, заодно набраться сил, и только после удостоил советника сухим ответом: - Да и сейчас подобной потребности не испытываю. Потому предлагаю не освежать яркие воспоминания, я не для пустой болтовни тебя вызывал, - с этими словами воин провёл советника к навесу, под которым находилась столовая, где временами бойцы устраивали трапезу, как и праздновали свою победу. Отсюда отлично были видны сражения мужчин, так же имелось меньше вероятности, что чьё-нибудь ухо влезет в разговор. – Дело касается твоего раннего предложения участвовать в боях вне арены. Я согласен его принять. Тэрон без выражения наблюдал, как затейливо вскочила левая бровь верного слуги царя. Приложив указательный палец к своим тонким змеиным губам, Пелий на время задумался, приняв такую ужасающую не мужественную позу, что смотреть на него становилось смешно. - Если ты надеешься заработать, то лучше прибегни ко второй попытке, первая меня не устраивает, - извивающимся голосом промолвил «змееуст». Гладиатор покачал головой, обращая взгляд в сторону бойцов, в тот момент как советник буквально пожирал его лукавыми глазами. - Деньги мне не нужны. Но условие есть. Недавно сюда была привезена девушка по имени Кьяра. Она очень способная, трудолюбивая, и имеет желание стать служанкой твоей госпожи. Я знаю, ты можешь в том посодействовать. И если постараешься, ни один поединок, задуманный тобою в Наксосе, не пройдёт без меня. Чёрные глаза Пелия зловеще забегали, а его следующая улыбка могла дать подсказку, позволяющую понять, что советник был очень доволен неожиданным согласием мужчины. Он и вправду был доволен, да вот только совсем иным. Правую руку правителя позабавило появление ещё одной персоны, к которой, как видно, не был равнодушен знаменитый боец. Закатив голову назад, советник мечтательно пролепетал: - Кьяра, Кьяра… девушка со сладким голосом и очень соблазнительной внешностью. Как же её нахваливал Флиант. Вот только в его планы не входило делать рабыню приближённой служанкой красавицы Литеи. Почему же ты идёшь на эту сделку ради неё? Она пообещала тебе свои услуги? Советник издал бесноватый смех, не позволяющий ему услышать, как хрустнули крепко сжатые кулаки Тэрона. Да, он серьёзно рисковал, посвящая этого человека в сокровенные намерения своего сердца. Но назад пути уже не было. - Лучше всего у тебя получается подсчитывать чужие доходы, Пелий. Я даю тебе возможность заняться собственным обогащением, и немного отвлечься от разграбления царской казны. Подобные слова могли негативно сказаться на сдержанности любого человека, преданного своему делу. Но Пелий то знал, каков он мерзавец, и ему доставляло необычайное наслаждение осознание того, что и другие его ненавидят. Ненавидят, но при этом ничего не могут с этим поделать, никто не смеет покушаться на безопасность самого верного из поданных царя. Амфисс не зря предостерегал гладиатора. Но и тот был не так прост, чтобы отступить. Он не боялся гнева Флианта, и ему ничего бы не стоило задушить шипящую змею прямо сейчас. - И ты уверен, что я наскоро приму твои условия? – закончив смеяться над своею же глупостью, советник продолжал язвительно ухмыляться, наслаждаясь той властью, которая теперь имелась у него над этим непокорным греком. Дальше начался наигранный лепет верного и справедливого слуги: - Как же так… подвергать риску доверие моего господина и его любимой дочурки, только чтобы ты исполнил желание невольницы? А, погоди, погоди. Её ли это было желание изначально или твоё? – тут то глаза советника загорелись дьявольским пламенем, он понял, что воином двигало не простое благородство. И что дело было не в потребности Кьяры служить Литее, а в намерениях Тэрона избавить девушку от торговли собственным телом. Пелий всё это знал. – Ооо… да эта рабыня тебе дорога. Интересно, а ты ей? Может, стоит позволить её сердцу познать чужое тепло и ласку? Не отнимай у неё возможность осчастливить других. Такую каждый возжелает. И возможно, уже сейчас её огонь согревает наидостойнейшего. Советник был в курсе всего, что происходило во дворце и за его пределами. Ему было известно, что Кьяра сейчас у Флианта, развлекает своим присутствием заморского гостя. Но он не намеревался так прямо заявлять об этом гладиатору, желая его помучить неизвестностью, подавая лёгкие намёки. Кто бы мог подумать, что даже такой суровый воин, как Тэрон, не устоит перед одной единственной рабыней, подобных которой здесь было хоть отбавляй, и все столь же красивы и желанны. В том и дело, что Пелий никогда бы этого не понял. Ему было чуждо понятие родственности душ, искренних чувств и жертвенности ради кого-либо. Последние слова сделали своё дело, гладиатор резко двинулся на советника, что с неожиданности испуганно отскочил назад, задев один из стульев, и вместе с ним свалился на землю. Мало кто обратил на это внимание, и только Мелеагр мгновенно повернул голову. Однако вмешиваться он и не думал. Как и Тэрон не собирался проявлять силу, он был выше этого, просто хотел припугнуть. И у него получилось. Пелий с шипением вскочил: - Тронешь меня, и твоей девке придёт конец. Не сложно представить, какое царь устроит наказание тому, кто предпочёл его наследнице рабыню. Ох, она будет страдать, - советник ожидал, что гладиатор вновь попытается до него добраться, но Тэрон даже не двинулся, как и не показывал своего истинного состояния. – Хочешь видеть её в покорных служанках? Хорошо, я дам ей возможность выполнять все капризы госпожи, и даже позволю наблюдать с трибун, как ты борешься за свою никчёмную жизнь. Только учти, твоя смерть обернётся тем же финалом и для неё. Она живёт, покуда ты дышишь и прославляешь моё имя. С этим Пелий и ушёл, а воин лишь подтвердил для себя всё, на что изначально и рассчитывал. По-другому быть и не могло, теперь безопасность Кьяры зависела от того, как стойко воин будет выполнять свою часть уговора. Но его волновало не это. А те слова, которые советник произнёс раньше. Да, он попусту издевался, но ведь с чего-то всё же черпал свой яд. В прошлый раз Кьяра вроде бы наблюдала за тренировками бойцов, значит, она была здесь, и возможно не из простого любопытства, а выполняла свою работу. Если так, то где же она была теперь?.. Пребывая в сомнениях, Тэрон расспросил Галата, видел ли тот девушку, пока он отсутствовал. Ответ последовал отрицательный. Амфисс и вовсе не попадался сегодня. Подобное неведение порождало множество недобрых мыслей. Возобновив тренировку, воин пытался забыться в шутливом поединке. Но поселившее его беспокойство за девушку требовало большего выхода и постепенно выявляло его привычный гнев. Вначале всё происходило как обычно: Тэрон нападал, а Галат парировал его удары, но вскоре безопасные выпады мужчины становились более яростными. Рука, сжимающая меч, била всё сильнее, не останавливаясь, даже когда имелась опасность проткнуть отбивающегося наёмника. В голове продолжали звучать ехидные злословия Пелия, его насмешки, с которыми он преподносил мужчине самую мучительную действительность. Тэрон отказывался в неё верить. Но отчего-то его тело уже начинало жить отдельной жизнью, превращаясь в настоящее орудие убийства. Ничего не понимающий Галат, стал оступаться, прикрываясь щитом, он уже просто махал деревянным оружием, куда попадёт, не глядя. Сокамерник только думал, как бы избежать серьёзных травм. Гладиатор всё яростнее бил по щиту, скаля зубы, и чувствуя, как в его лицо попадают летящие от мощных ударов щепки. Столь резкую смену в его поведении заметили все, но только Нирей оказался между воином и наёмником, когда второй уже повержено лежал на земле, задыхаясь от пыли и прося Тэрона остановиться. Юноша удержал руку, направленную убить, его громкий, встревоженный голос вернул гладиатора из тяжкого забвения гнева. Поражённый тем, что с ним произошло, Тэрон какое-то время потерянно глядел в обращённые на него глаза бойцов, а после опустил взор на свою дрожащую руку, пальцы которой не сразу сумел разогнуть, дабы бросить меч. Избегая совестливого взгляда наставника, мужчина ушёл прочь. Он возвращался в камеру, куда вскоре должна была прийти Кьяра. Но и там его не покидали сомнения, время обеда близилось, но, прислушиваясь, воин не улавливал никаких отдалённых шагов и скрипов отворяющихся дверей. В конечном итоге, скоро к нему присоединился Галат, что поначалу даже опасался входить, так прежде сдержанный грек был не похож на самого себя. Тэрон хотел побыть один, сторонние наблюдатели лишь усугубляли его состояние. Он не метался по комнате, не терял рассудок, срывая гнев на том, что попадалось под руку. Но его тихий, бездвижный взгляд мог испугать любого. Мужчина стоял у стола, продолжая терпеливо ждать. И вот дверь отворилась, Тэрон оборачивается, и видит стражника с двумя мисками в руках. Нет… Кьяра не придёт сегодня… Разум гладиатора являет ему наихудшие картины, способные свести с ума. Он вновь видит перед собою бесноватого Пелия, с улыбкой наслаждающегося его тревогами. Позже вошёл Амфисс. Впервые за весь день он осмелился появиться, хоть и умышленно скрывался, прекрасно сознавая, что по его недосмотру Кьяра сейчас находилась у Флианта. Тэрон ничего этого не знал, но благодаря советнику уже надумывал себе самое страшное. Да, как бы оно ни было, если слова Пелия правдивы, значит, лекарь действительно проигнорировал просьбу мужчины. Целитель застал его стоящим к нему спиной, застывшим, опирающимся руками на стол. Амфисс только и выдавил в пол голоса: - Тэрон… прости меня… Воин, походивший на каменное изваяние, не явил никакого движения, смотря в пустоту. Всего один миг тишины, после в секунду нарушенный высвободившейся ненавистью, пущенной из онемевшей души, вместе с силой того отчаяния, с которым мужчина отшвырнул стол к стене.
Кьяра поспешила покинуть зал, ощущая острое желание больше никогда туда не возвращаться, не видится с тем человеком и вообще убраться из роли прислужницы гостя, чего бы ей этого не стоило. Но, к сожалению, она не могла. Флиант решил так, значит Кьяра будет обхаживать мужчину до конца. Сердце уже предчувствовало что-то неладное, для нее, но потом она все же отвлеклась и решила больше не думать об этом, было еще много работы. Но все же, что это было? Как ни крути, но девушка оставалась ошеломленная и вопрос этот, как бы она не старалась не думать об этом не выходил у нее из головы. Ей даже стало страшно, неужели он возжелал ее и ей придется исполнить все для чего ее купили, прямо сегодня? Кьяра невольно поморщилась, она надеялась на план Тэрона и ей очень не хотелась ублажать гостя хозяина таким образом. Но ее опасения были напрасными. Да, он смотрел на нее, но не так, как смотрит мужчина желающий обладать, а иначе. Часто Кьяра ловила подобные взгляды, еще, когда была свободная у соседских парней, вот только взгляды эти были несколько туповатыми, чем у гостя Флианта. Еще подобные взоры девушка иногда встречала, когда приходила в город на тренировки по боевому искусству к своему учителю. Но вот во взгляде гостя Флианта было что-то большее, мгновенное обожание, возможно с восхищением. Во всяком случае, девушка решила не придаваться этим мыслям не нужный раз. К тому же в душе Кьяры хранился страх, по поводу того, что она приставлена не только прислуживать, ей не хотелось делать еще то, другое, с каким отвращением она думала об этом. Даже взор Кьяры как-то потупился, и девушка несколько спонтанно шагала коридорами вслед за Мирой. Та приостановилась, и заглянула в глаза Кьяре. - В твоей жизни все не так плохо складывается, – улыбнулась Мира, Кьяра смерила ее удивленным взглядом. Она не поняла, почему это вдруг женщина посчитала, что жизнь Кьяры меняется к лучшему. Сама же рабыня даже не додумалась связать слова подруги с человеком, которого повстречала сегодня. Да, хоть Мира была старше Кьяры, но девушка считала женщину своей подругой, ибо Мира была единственной, с кем рабыня могла спокойно поговорить, не опасаясь ничего, выложить свою душу, рассказать и поделится. А главным, Кьяру заманила в Мире женская мудрость, такое абсолютное спокойствие гораздо, чем Кьяра похвастаться не могла. Мира была одной из тех, кто не будет успокаивать банальными выдуманными речами. Да, она скажет правду, скажет, что будет плохо, но тем самым она своими словами заставит собраться и бороться за себя и свою жизнь. Кьяра не один раз думала, что ей бы встать и поднять восстание, в этой женщине есть что-то, что заставило бы остальных последовать за ней. Но такие мысли рабыня оставляла при себе. Поэтому ее сейчас удивили слова Миры, которая в отличии от черноволосой девушки видела ситуацию, как себя в зеркале.
- Ты о чем?
Нахмурилась Кьяра, все, пытаясь понять, что заставило прийти Миру к таким выводам. Девушки отправились дальше на кухню, для того, что бы отнести пустые подносы и взять десерт, который они будут подавать на стол. - Глупенькая, - вновь улыбнулась Мира. – Разве ты не видела, как он смотрит на тебя? Рабыня опустила глаза в пол и чуть нахмурилась, но первые ее мысли были о Тэроне. И складки на лбу сами собой невольно разгладились. Девушка сочла, что Мира говорит о Тэроне. Перед ее памятным взором моментально возникли глубокие и мудрые зеленые глаза гладиатора, но образ мужчины исчез, как только разум вновь принялся за битву. У Кьяры возник вопрос, откуда Мире стало известно о Тэроне, о том, что произошло там, в гладиаторских подземельях. Как Мира могла знать, что этот гладиатор нравится Кьяре? Да, рабыня уже стала осознавать это, что ее тянет к этому мужчине, и сопротивляться она больше этому не будет, как поначалу. События сделали свое дело, Тэрон ее герой, ее спаситель… Кьяра уже хотела задавать вопрос, откуда Мире все известно, но сама же себя остановила, поняв, что речь шла совсем не о Тэроне, а о другом мужчине, о госте.
- Ты говоришь о госте?
Осторожно спросила Кьяра, почему-то опасаясь согласного ответа. - Да, о ком же еще? – ответила Мира. Но женщина заметила в Кьяре какие-то внутренние перемены, но тут же отбросила эти мысли. Ей не нравилось, что Кьяра не хочет понять, к чему клонит она. Сама же Мира видела проблески света в жизни рабыни. И вот, за многое время, Кьяра естествен6но улыбнулась, глянув черными глазами на подругу.
- Так смотрит большинство мужчин. Я ведь рабыня, а значит, легкодоступная за определенную плату.
Равнодушно ответила Кьяра, настаивая на своем. Дело в том, что о благородстве гостя Кьяра и не помышляла, так как пропустила все те речи, которые вел евнух, когда рассказывал о том, кто же такой этот гость. Но Мира хорошо знала Бальдавира, напротяжении всех тех лет, которые пребывала в рабстве. - Ты ошибаешься, - спокойно заметила Мира. – Бальдавир никогда ни на одну девушку не смотрел так, как сегодня на тебя. Я знаю этого человека напротяжении многих лет, и никогда не видела с женщиной. Мало того, всегда, когда он гостит здесь, Флиант ему ставит в слуги какую-то красавицу рабыню, но он даже не смотрит в ее сторону. Бывало, что он даже отказывался от услуг. Многие думают, что он не любит женщин, а любит мужчин. Кьяра ухмыльнулась, тихонько хмыкнув. - Но это не правда. Когда-то я с ним разговаривала, тогда была моложе, чем сейчас, и любила совать нос не в свое дело. Тогда он мне рассказал, что однажды потерял свою жену, в одном из плаваний, при нападении пиратов, после этого ни одна женщина, насколько бы она не была красива, его не интересовала. Кьяра повела бровями. «Печальная история» - подумала девушка, но в слух ничего не сказала, а Мира продолжала. - Он не из тех, кто кидается, как животное на красивых девушек.
- И что?
Коротко спросила Кьяра, ощущая неприятный зуд где-то внутри, и приход того самого ощущения, что очень раздражало, а сердце сильней забилось настолько это ощущение было неприятным. - Ты первая, на кого она так смотрел, - Мира сделала паузу, она посмотрела на Кьяру и поняла, что до рабыни дошел весь смысл и для чего Мира рассказывает это ей. Но почему-то женщину смутила реакция рабыни. Та словно чего-то боялась. Поэтому женщина решила дальше не продолжать, она поняла, что этот разговор не столь приятен подруге. – Ладно, ты прости, что-то я разговорилась как юная дурнушка. Ты такая молчаливая, а меня все несет и не туда, куда нужно. Мира положила руку на плечо, давая понять Кьяре, что больше этого не повторится. Но на самом деле Мира просто была вдохновленная тем, что Бальдавиру понравилась Кьяра. Это было очевидно и если очень повезет, он заберет ее из этого притона, и черноволосая красавица станет свободной, еще не испытав тех ужасов, которые переживают другие. Вот только загадкой для служанки Флианта оставалась непонятная реакция Кьяры на это. Наконец, они дошли до кухни. Про себя Кьяра отметила, что еще никогда не бывала в таких огромных дворцах и явно бы здесь заблудилась. Дверь открылась и девушки зашли внутрь. Здесь вкусно пахло разной едой, и Кьяра моментально почувствовала, как в животе забурчало. Она уже несколько дней не ела нормальной пищи, только не вкусную кашу, приготовленную на воде, запивая стаканом воды. Мясо давали лишь по воскресеньям. Да и кухня эта отличалась от той, которую видела Кьяры там, где Флиант содержит рабов. Здесь было обширно, светло, огромные широкие столы, здоровые красивые котлы, в которых кипела еда, множество людей, идеальная чистота. Кьяра замерла на пороге, осматривая столь чудесную прежде никогда не виданную ею кухню, пока Мира не взяла ее в руку. - Пойдем, у нас еще много работы, - Кьяра кивнула головой и прошла вслед за Мирой. У них забрали серебристые подносы и дали позолоченные, затем наложили блюда, и Мира поблагодарив их, развернулась и дала знак Кьяре, что им нужно идти. Обратно девушки шли в немой тишине, не проронив ни слова, вот только Кьяра волновалась. Не хотелось ей встретиться с этим человеком вновь.
А тем временем в зале, где Флиант и Бальдавир разделяли трапезу, между ними завязался такой разговор. - Нет, - отрезал Флиант, а Бальдавир заметно напрягся, ближе придвинувшись к столу. Он посмотрел своими серыми глазами, полными северного тумана на друга. Мужчина намерен был получить то, что он захотел. - Почему же? У тебя много прекрасных девушек, почему ты не желаешь мне продать Кьяру. Она твоя личная рабыня? - Ты знаешь, что моя личная рабыня Мира, - покривился Флиант. - Тогда в чем причина? – развел руками Бальдавир, не понимая столь неожиданное упорство друга. - Да, у меня много рабынь, лучшие из греческих красавиц, но Бальдавир, эта Кьяра, она замечательно танцует и не обычно поёт. Эта рабыня принесет мне много денег. От такого лакомого кусочка я не могу отказаться. Бальдавир начинал терять терпение. - Сколько ты хочешь за нее? - не стесняясь ничего, спросил он. - Ты меня не слышишь, друг! - чуть ли не визжа, ответил хозяин. – Она мне будет приносить много денег, продать ее сейчас и получить сумму за раз – было бы глупо, если можно ее сдавать для других и получать ежедневно огромные деньги. Бальдавир спокойно опустил глаза на стол, тогда вновь посмотрел на Флианта. - Я буду выплачивать тебе ежемесячно за нее, если вперекор дружбе тебе важнее деньги, - твердо заявил Бальдавир, явно намекая, что если Флиант примет эти условия, то дружба закончится и хозяин потеряет поддержку со стороны Бальдавира. - Бальд…, прошу тебя, не нужно торговаться, - умолял Флиант. - Это то, чем мы занимаемся, торгуемся всегда и везде. Давай посмотрим, кто кого, - шутливо ответил северянин, а Флиант лишь сильнее надулся от чего его щеки показались немного пухлее. – Ты говоришь, она танцует и необычно поёт, у тебя в твоем лагере рабынь, думаю, с десяток поющих и прекрасно танцующих. Флиант заметно напрягся, Бальдавир был прав, но вот в этой черноволосой бестии, Кьяре этой было что-то, что предвещало зрелищность. Флиант любил таких. За все время его рабского бизнеса, Кьяра была первой женщиной со столь вольным характером. - Ну сдалась тебе эта рабыня, - простонал Флиант. Бальдавир лишь кивнул и повторил свое: - Продай мне Кьяру! - Зачем она тебе? - Я хочу, что бы она стала моей женой. Разговор мужчин прервал оглушительный звук подноса, ударившегося об каменный пол. Поднос упустила Кьяра, она стояла испуганно-нахмуренным взглядом, глядя на этого самого Бальдавира. Тот встал тогда, когда увидел рабыню, за которую торговался. Кьяра же смотрела на мужчину предостерегающе осторожным взглядом. Предостерегающим по направлению к нему, что бы даже не приближался, а осторожным для себя… Кьяра пропустила мимо ушей брань Флианта, опустилась на колени и принялась собирать еду, говоря себе: «Это не обо мне, не обо мне… не обо мне. Боги, почему руки так дрожат. Только этого не хватало». Собрав всю испорченную еду, Кьяра хотела покинуть зал, но Флиант велел остаться на месте, и Кьяра осталась. Хозяин посмотрел на гостя. - Бальд, ты мой друг, и я не хочу, что бы ты пострадал от мгновенного решения и непонятной увлеченности. Ты даже не знаешь эту девчонку. Мои условия такие, она все также остается твоей рабыней, будет подле тебя, пока ты гостишь у меня. Ты узнаешь ее по лучше, и для себя решишь, действительно ли она нужна тебе, или ты перегрелся на солнце. А потом и поторгуемся. Но будь готов, я запрошу за нее очень много. - По рукам, - ответил Бальд, переводя взгляд на Кьяру, которая смотрела куда-то мимо обоих мужчин, едва скрывая желание вставить слово протеста. Мира стояла рядом, наверное, если бы ее рядом не было Кьяра бы не стояла спокойно. Просто рабыня не хотела творить чудо-дел на глазах у подруги, которая искренне за нее переживает. Бальд посмотрел на темноволосую красавицу. - Кьяра, ведь так? – девушка молчала. – Иди в мои покои и ожидай меня там. Без приказа, скорее больше с просьбой в голосе проговорил мужчина, и перевел взгляд на Флианта, который был уверен, что желание заполучить Кьяру было лишь помутнением рассудка друга. Она ему надоест, и он уедет отсюда, как всегда. А Кьяра развернулась и покинула зал, вместе с Мирой, которой также было велено идти. Подруга повела Кьяру в комнату гостя. Но обе также молчали, темноволосая рабыня лишь думала: «В покои? Ну что ж, молись богам, что бы там не было острых предметов!»
Секундная потеря контроля не повлекла за собою продолжения. Выпустив разрушающую его ярость, Тэрон очень быстро пришёл в себя. Но всё так же преобладавшее в нём смятение чувств, отвергало в мужчине желание о чём-либо говорить. Он не искал ответов, ничего не хотел знать. Наверное, потому, что понимал, какою нелёгкой может оказаться правда. Он не собирался верить лживым устам женоподобного советника, но не мог отрицать возможного влияния жестоких нравов, заключённых в сердце этой тюрьмы. Если Кьяру надумают к чему-либо принудить, она подчинится, и в том не будет её вины. Гладиатор лишь опасался того бесчестья и похотливого безумия, свойственного людям, не имеющим ума, но обладающим большими кошельками. Он хотел это остановить, только не ведал как. Тэрон пребывал в раздумьях, сидя там же, где и всегда, на своей кровати, и невольно посматривая в сторону Галата, что уже вернул стол на место, кое-как подставив под него сломанную ножку. Теперь он извечно будет пошатываться, когда бойцы будут за ним обедать. Ещё одно тяжкое напоминание о суровом дне, который казалось, никогда не закончится. Амфисс никак не мог успокоиться. Казалось, длительное молчание Тэрона изводило лекаря ещё сильнее, нежели если бы воин продолжал крушить всё вокруг. Как только целитель себя не опускал, подбирая различные бранные слова, надеясь, получить хоть какую-то реакцию от мужчины. Амфисс знал, где находится Кьяра, и для кого её отправили во дворец. Будучи верным слугой Флианту долгие годы, лекарь был однажды представлен Бальдавиру, чьи отношения с правителем Наксоса сложно было понять. Кто-то говорил, что они хорошие друзья, а некоторые наблюдали в их дружбе сокрытую выгоду. А потому ничего подробного целитель не смог бы рассказать об этом северном госте. Да он и не решался, опасаясь, что иначе следующим в стену полетит сам. В итоге крайним врачеватель сделал Пелия, которого и принялся поливать грязью, тем самым пытаясь удавить мучавшую его совесть. - Не надо было с ним связываться. Так и знал, что дело закончится плохо… И ведь предупреждал тебя, пытался побороть твоё упрямство, но ты… Тэрон, тебе не нужны эти глупые поединки, послушай меня. Ты готов подарить славу Пелию, отдав при этом всё, ради чего боролся так долго. Из-за женщины. Приди в себя, эта одержимость временных чувств тебя погубит! Мужчина не шевельнулся, прожигая взглядом стену, на которую безустанно смотрел. Ему не давал покоя только один вопрос: - Скажи мне, где она? - О, боги, опять он за своё…, - всплеснул руками целитель. - Тебе это ничего не даст! Где бы Кьяра сейчас не находилась тебе до неё не добраться, хоть обладай ты способностью проламывать стены. Подобной необдуманностью ты погубишь и себя и её. Если конечно уже не погубил. Заключить сделку с Пелием… Пожизненную сделку! Откажись. Ради всего святого, что ещё осталось в этом проклятом мире, я тебя прошу, Тэрон. Скажи этому подлому змею, что ты отказываешься. Ох, хоть бы он не успел застать Кьяру во дворце, иначе… - Амфисс осёкся, понимая, что проговорился, и, видя, что Тэрон теперь в упор смотрит на него, ожидая продолжения сказанного. Но лекарь лишь испуганно поддался назад. - О, нет… нет, нет, нет… Я не должен был этого говорить. Ты чего удумал? Куда собрался? Не делай глупостей, так ты навлечёшь беду на всех нас!.. Гладиатор стоял у двери, готовый следовать к царю. Предостережения целителя заставили его остановиться, но не потому, что он сам не ведал цену риска. Тэрон хотел узнать всё от начала и до конца. Хотя бы малость того, чего ему не рассказал безумный Пелий, сподвигший мужчину надумывать себе самое страшное. - Мне надоело теряться в догадках. Угомони дрожь своего заячьего сердца, Амфисс. Отвечай, для какой надобности Кьяру отвели к Флианту? – воин встал напротив, с исчерпывающим терпением вглядываясь в лицо врачевателя, что долго не решался отвечать. - Говори же. Тяжело вздохнув, лекарь стал медленно расхаживать по камере, так он быстрее успокаивался. - Сегодня царь принимает у себя одного очень состоятельного человека с северных земель. Понятия не имею, почему, но он пожелал, чтобы им прислуживала Кьяра, но всё же… - Имя, - оборвал Тэрон, не меняясь в лице. Амфисс повержено опустил руки. - Бальдавир…, - целитель поднял глаза на мужчину, почти что сокрытого в тени, ибо свет, исходящий из малого решётчатого окна в стене был очень слабый. - Слушай, если посудить, девушка здесь совсем недавно, а уже успела себя проявить, как прекрасная танцовщица и обладательница очаровательного голоса. Я уверен, в этом и состоит вся причина её пребывания во дворце. Не делай поспешных решений. Всего один день. Когда речь вновь пошла об очаровательном голосе Кьяры, гладиатор вспомнил слова Пелия, который так же упоминал, что девушка очень красиво поёт. Так это её Тэрон слышал той ночью… Ту безмятежность, тот покой, который давно не знал мужчина, подарила ему она… единственная. Кьяра была подле него, даже когда он не мог её видеть, но слышал, сам того не осознавая, и чувствовал. И вот сейчас, она находилась в самом логове его заклятого врага. Каким бы не был замысел правителя, он не мог быть безобидным. Этот человек находил удовольствие только в страданиях других. Так стоило положить этому конец. - Одного дня вполне достаточно, чтобы случилось непоправимое. С этими словами воин последовал к выходу, но перепуганный врачеватель вновь остановил его, и в этот раз его страх впервые явил разумную мысль. - Нет, постой. Остановись! Если эта девушка действительно так много значит для тебя, подумай сейчас, какою бедой может обернуться для неё твоё появление. Я предупреждал тебя, Тэрон, это безумная затея. Ты хочешь помочь, но вспомни, сколь негативно завершилось твоё последнее вмешательство. А если бы вместо меня в камеру вошёл Пелий или же сам Флиант? Желанием оказать помощь, ты подставишь девушку под удар. Никто не должен узнать о вас. Никто, ты понимаешь? Это чревато горькими последствиями. Если тебе плевать на собственную жизнь, подумай хотя бы о безопасности Кьяры. Она доверилась тебе, но что ждёт её, если ты погибнешь? Да, да, знаю, что ты скажешь. Ты как всегда чрезмерно самоуверен. Но твоё ли право распоряжаться чужою жизнью, беря на себя такую ответственность?! Ты не можешь ручаться за её безопасность, не можешь!.. Рука потянувшаяся толкнуть дверь, так и застыла на весу. Тэрон не мог не согласиться с той истинной, что в своих надеждах уберечь Кьяру, совсем не учёл, какой опасности её подвергает. Возможно ли что он делал всё это только ради себя? Тогда бы он не стал заключать никаких сделок. Всё, на что решался и шёл мужчина, всё это было только для неё. Но целитель сказал правильно. Здесь следовало действовать обдуманно и не менять намеченной цели. Иначе помощь могла обернуться во вред. - Если я и осмелился распорядиться чьей-либо жизнью, так только своею собственной. Отныне Пелий знает многое, если не больше. Мой отказ не обеспечит Кьяре должную защиту, и я не собираюсь отрекаться от своих слов. Всё будет так, как и задумано изначально. Вот только я вновь попрошу тебя об одолжении. Мне и вправду неизвестно, чем всё закончится в итоге, но если я не смогу выполнить обещанное и… нет, подожди, не перебивай меня, Афисс. Ты сказал верно, я не могу ручаться за безопасность девушки Но ей способен помочь ты. И на этот раз сделай так, как прошу. Помоги ей сбежать, когда для меня всё будет кончено. Любыми путями, только не позволь Пелию добраться до неё. В её побеге никто не осмелится тебя подозревать, и ты без помех сумеешь вывести её отсюда. Каждый дворец имеет потайные ходы. Чуть позже, когда в преданности Кьяры никто не будет сомневаться, ты проведёшь её к выходу, в то время как хозяева и большинство их слуг будут присутствовать на играх. Поражённый услышанным, целитель приблизился к мужчине, по отечески положив свою ладонь на его плечо. - Я не верю, что иного пути нет… Слабый луч света, выходящий из окна, всё так же не имел возможности коснуться лица гладиатора. Но Амфисс чувствовал, что тот улыбается. - Путей много, но выбор даётся всегда один. Свой я уже сделал. Мужчина открыл дверь, зная, что никто не перегородит ему дорогу. Он не собирался покидать пределы этой тюрьмы. - Куда ты? - Хочу помыться. Грязь с души вода не смоет, но может хоть вернёт человеческий облик. Гладиатор отправился в термы, пропариться, и может хоть как-то облегчить внутренние тревоги. Он еле сдерживал себя, чтобы не последовать прямиков к Флианту. О мужчине с именем Бальдавир, Тэрон не думал вовсе. Кьяра вновь занимала все его мысли, беспокойства за неё спутывали чувства, и мешали мыслить трезво. Амфисс был прав. Оказавшись во дворце, воин навлёк бы несчастье. Достаточно и того, что отныне советник царя был в курсе его отношения к рабыне. Рабыня… Тэрон никогда бы не осмелился назвать её так. Кьяра была полна той необычайной душевной силой, которой не может быть у человека, смирившегося со своею судьбой. Девушка боролся так же яро за свою свободу, как и он. Она не являлась ни чьей рабой. А воин, которого прежде в этой жизни ничто не держало, впервые начинал задумываться о мире без войны. Он хотел отомстить, не берясь размышлять, как поступит дальше. Он желал получить свободу, которой даже не знал, как в итоге распорядиться. Вновь вести сражения? Нет, выйдя отсюда, он собирался начать совсем иную жизнь. Тэрон стремился к переменам, что породила в нём Кьяра, и хотел разделить всё это с ней. Как же ему не хватало её ласкового взгляда сейчас, подбадривающей улыбки, голоса, прикосновений. Смелыми были пожелания мужчины, не знающего, как на самом деле к нему относилась девушка. И он бы принял любое её решение, не смея навязывать свои потребности. Тэрон никогда бы не обязал Кьяру к чему-либо против её воли. Он просто хотел быть рядом, хотел оберегать и быть уверенным, что ей ничто не угрожает. Сейчас он был не уверен ни в чём… даже в своих намерениях. Ему бы вырваться из поставленных границ и броситься к той, что отныне владела разумом мужчины, как и его сердцем. Он думал о Кьяре, всею душой стремился к ней, мало помышляя, что испытывает к девушке нечто большее, чем дозволено испытывать человеку, который просто хочет защитить и быть рядом. Каждый раз, когда помыслы Тэрона склоняли его к истине, имеющий любовный характер, он это старательно отвергал, но потом опять же возвращался к чувствам, что с каждым днём всё более в нём преобладали. Он не мог их подчинить, как не мог не восстанавливать в памяти образ красавицы, что казалось, скоро начнёт посещать его и во снах. Взяв полотенце, Тэрон прошёлся им по своей груди, уже не обращая внимания на те шрамы, прежде всегда возвращавшие его к воспоминаниям о прошлом. Сейчас же он видел только руку Кьяры, нежно касающуюся его, он ощущал её тепло до сих пор. И всё бы отдал, только бы увидеть её снова, только бы знать, что никто не причинил ей вреда. Одевшись, мужчина вышел во двор, где проходили тренировки, и собирался под навесом пройти к двери, ведущей к камерам. Но его остановили громкие, весёлые разговоры гладиаторов, собравшихся в столовой, укрытой навесом. Они что-то праздновали, и никто не брался их разгонять. Столы были щедро накрыты выпивкой и едой, которые предоставлялись в таком количестве лишь тогда, когда один из бойцов одерживал победу и желал разделить её со своими братьями. Так и вышло. Виновником торжества оказался эфиоп, чьего имени Тэрон не знал. Он мало с кем поддерживал общение, да и не особо интересовался чужими успехами. Но вот его знали все, и только завидев, сразу окликнули: - Выпей с нами, Тэрон! Огненная вода стойких гладиаторов давно разогрела, превратив их в неповоротливых хромых медведей, ибо их речи практически были не разборчивы, ревели, да шатались. Они только вино и употребляли, особо не усердствуя с поеданием мяса и фруктов. Тэрон в редких случаях брался пить, а если и случалось, то ему вино в голову и с седьмой кружки не ударяло. Даже в разгар буйных гуляний, никто ни разу не наблюдал воина пьяным. Веселиться не было никакого желания, но всё лучше, чем возвращаться в комнату, где тяжкие мысли одолевали с большей силой. Так хоть доведётся немного расслабиться. Отыскав свободное место, Тэрон уселся за один из небольших столов, и подле него тут же оказался Нирей с чашей и кувшином, полным вина. Мужчина еле заметно улыбнулся ему, отпивая из чаши, и нехотя замечая чьи-то усердные похлопывания на своей спине. Один из гладиаторов, еле стоявший на ногах, созывал его спеть с ним песню. Тэрон отказался, но тот не отстал. Завершилось всё тем, что пьяный боец полетел в один из столов, разом перевернув всё на нём имеющееся, как и задев тех, кто за ним сидел. Данное действо сопроводилось радостным ором и смехом. А там уж мужчины залились своими бранными песнями, некоторые к счастью звучали не на греческом языке. Нирей и тот подпевал. И только Тэрон, утоливший жажду с одной чаши вина, сидел совсем понурый. Ему ничего этого не было нужно, как и теперь не было стремления браться за меч. Но, сознавая, к чему приведёт его это решение к борьбе, воин хотел как можно скорее увидеться с той, что не покидала его и сейчас. Кьяра всегда была рядом, казалось, вот-вот он увидит во тьме её образ, дающий столько надежды и утешения израненной душе, доселе не ведавшей любви, только крови. В ней одной заключалась свобода Тэрона. Он понимал это теперь, как и знал, что не станет больше слушать никаких предостережений, если девушке будет причинена хотя бы малая доля зла.
Отправлено: 01.05.12 00:01. Заголовок: - Ты считаешь, что м..
- Ты считаешь, что мне повезло?
Кьяра задумалась, по дороге на кухню. Для начала они должны были занести подносы. Кьяра конечно испортила продукты, поэтому они с Мирой за ранее договорились, что войдет на кухню, только она, а Кьяра останется за дверью, лишний раз не хотелось испытывать на себе гнев элитных поваров, которые терпеть не могли, когда еда, которую они так старательно готовят переводилась, да еще и кем, непутевой рабыней. В ответ на вопрос Кьяры, Мира кивнула, и вошла в кухню, оставив рабыню одну в замешательстве. Кьяра стала анализировать ситуацию, он четко и ясно сказал, что хочет жениться на ней. Это было шоком для девушки, которая только-только стала смиряться со своей участью рабыни, а тут такое. К тому же все было бы гораздо проще, если бы сердце девушки оставалось таким де пустым и наполненным лишь злобой и ненавистью к человеку, которого, казалось любила. Но нет, ее сердце полюбило другого, более достойного и полюбило на всю жизнь. Почему вдруг на поле событий появился еще один? Он желал Кьяру, это было ясно по его твердым заявлениям. Но Кьяра не хотела становиться его женой. Такой свободы она не желала. Лучше быть здесь и знать, что где-то за стеной есть Тэрон, мужчина, которому Кьяра отдала свое сердце, осталось только сказать ему об этом. Мысли девушки прервала Мира, вернувшаяся с кухни. - Пойдем, я проведу тебя в его покои, - Кьяра кивнула головой и проследовала за подругой.
- Мира, ты же его знаешь, Барамира этого, или как его там? Ну, ты говорила, что знаешь.
- Бальдавира, - с улыбкой поправила Мира девушку. – Да, хорошо его знаю.
- Что мне нужно сделать, что бы он не захотел на мне женится? Ты же слышала условие Флианта, что пусть он узнает меня ближе, а тогда сам решит. Что нужно делать, что бы отвратить его от себя?
Глаза Кьяры горели в ожидании ответа. В принципе она уже все продумала, что будет вести себя агрессивно, будет всякими способами показывать свою неадекватность и дикость, она сделает все, что бы этот мужчина забыл о своем желании. Мира улыбнулась и даже немного рассмеялась. - Зачем тебе это, Кьяра? Наоборот лучше. Если он заберет тебя отсюда ты будешь свободна, с жизнью рабыни будет покончено навсегда, - женщина сделала паузу и заглянула в темные глаза подруги, ее взгляд все еще настаивал на ответе. Мира вздохнула, понимая, что если Кьяра надумала, то ее не переубедишь. – На самом деле я не знаю. Я знаю его, как человека, но какие женщины ему могут нравиться, а какие отвратить не имею ни малейшего представления. Но Кьяра, ты подумай он очень хороший человек, богатый, вместе с ним ты ни в чем не будешь нуждаться, ты станешь свободной и навеки забудешь, что значит быть рабыней. Я понимаю, тебе не хочется выходить замуж за незнакомца, что бы избежать рабства, но это лишь потому, что ты еще не познала то, что переживают каждый день остальные девушки. Но если ты здесь останешься, то тебе этого не избежать.
- Ошибаешься.
Уверенно и уперто, как малое дитя, заявила Кьяра. Тэрон все продумал и все сделает для того, что бы Кьяре не пришлось познать тех ужасов, через которые прошли остальные. Нет, она не собирается сбегать, выходить замуж за первого встречного. Даже если он и при деньгах, да еще и при таких, что его состояние ничуть не отстает от состояния Флианта. Все равно… сердцу ведь не прикажешь. Мира смерила Кьяру удивленным взглядом, а потом улыбнулась. - Ты слишком самоуверенна, Кьяра. Бунтарство здесь ни к чему не приводит, - серьезно заметила Мира, явно опасаясь, что Кьяра что-то задумала, а между тем женщина толкнула дверь, у которой девушки остановились, и дверь отворилась, открывая Кьяре вид шикарной обставленной комнаты. Опять-таки подобные помещения были для темноволосой жительницы ныне уничтоженной деревни чем-то сверхъестественным и новым. Она привыкла к скромности обыкновенности. Здесь же были красивые керамические столы, шикарные сидения, которые Мира назвала креслами, стулья с разнообразными узорами на спинке. Шкаф с зеркалом. Кьяра глянула на свое отражение в зеркале. И ее внимание привлекла широкая аккуратно застеленная мягкая кровать. Девушка поморщилась и отвела взгляд.
- Я не собираюсь подымать бунт, если ты об этом. Я говорила о другом.
Спокойно заметила Кьяра, тогда посмотрела на подругу.
- Мира, что бы ты не говорила, я не выйду замуж за этого человека только ради того, что бы обрести свободу. Моё сердце не позволяет мне так поступить.
Мира задумалась над словами Кьяры. - Я просто тебя прошу, не сломай себе жизнь одним не правильно принятым решением, - с этими словами женщина покинула комнату и отправилась в покои Флианта, где должна находиться. В комнате, просторной, наверно настолько, что поместила бы сюда весь дом Кьяры, девушка осталась одна. Она стала осматриваться кругом в поисках предмета, с помощью которого смогла бы защититься в случае, если благородный Бальдавир решил бы позабыть о том, что он благороден. И Кьяра нашла, непонятная вещь, какая-то витиеватая железяка у камина. Девушка тут же подбежала к ней и схватила, спрятав за спиной, в ожидании прихода своего временного хозяина. Долго себя ждать он не заставил, спустя несколько минут дверь отворилась и за ней показалась фигура Бальдавира. Кьяра уставила на мужчину, взглядом волчицы, готовой броситься в любой момент. Она понимала, что нападение будет стоить ей многого, но собиралась сделать все, что бы этот человек передумал. Он закрыл за собой дверь, развернулся и улыбнулся обезоруживающей белоснежной улыбкой, на которую Кьяра никак не отреагировала. Она продолжала крепко в руках держать железную палку и следить глазами за каждым движением мужчины. - Хочешь выпить? – спокойно спросил он.
- Нет.
Отрезала Кьяра и дальше продолжала следить за мужчиной. Тот пожал плечами и заметил, что он все же выпьет, достал бутылку, налил себе вина, затем пошел и присел а одно из кресел, внимательно глядя на Кьяру. Сама рабыня не спускала с него глаз. - Ты можешь меня не бояться, я не причиню тебе зла, - сказал он. Кьяра лишь хмыкнула, иронически улыбнувшись, и заметила, как мужчина стал пытаться заглянуть за спину, где в правой руке она крепко сжимала железную трость. – Что у тебя за спиной? Оставь это, я действительно не сделаю тебе ничего плохого. Кьяра нахмурилась, но видела, что мужчина говорит искренне, поэтому опустила руку и показала ему железную трость, тогда он улыбнулся и сказал. - Кьяра, тебе это не понадобится.
- Я должна вам служить, какого будет первое распоряжение моего хозяина?
Желая прекратить весь этот разговор, Кьяра решила преступить к своим обязанностям. На самом деле она понимала, что ее план вести себя, как можно хуже провалился, что мужчина на все спокойно и стойко реагировал, его, словно околдовали. Поэтому она решила резко уйти от этих слов, с чего все обычно и начинается, когда мужчина проявляет добродушие и благородство. - Поговори со мной, - ответил он. – Это моё первое распоряжение. Проигнорировав эти слова, Кьяра откинула в сторону железную трость, и с ухмылкой заметила.
- Я могу за себя постоять и без нее. Имейте в виду Барамир!
Девушка прожигала его темными глазами, ожидая его реакции. Он все равно был спокоен. Кьяра стала присматриваться к нему. У него были красивые черты лица, светлые волосы и серые глаза, наполнены грозностью северян. Нет, даже если бы очень захотела, девушка не смогла бы его полюбить. - Я Бальдавир, - нежно поправил ее мужчина. – Меня зовут Бальдавир. Спустя некоторое время, на удивление между мужчиной и девушкой завязался долгий разговор, в результате, которого Кьяра обнаружила, что сидит уже на краю кровати, возле него, поглощаемая его взглядом. Но она не давала ему даже прикоснутся к ней. Сама того не понимая, как так получилось, что она разговорилась с ним и забыла о своей главной цели, теперь сидит здесь и провела уже не один час в беседе. Что ж, пора было вновь включать саму себя. Мужчина имел шарм, но даже его шарму не разрушить ту любовь, что теплилась в сердце юной девушки, не так давно попавшей в рабство.
- Так скажи, почему ты хочешь меня купить, Бальдавир? Почему ты даже не просто хочешь купить, а намерен на мне жениться. Флиант прав, ты меня совсем не знаешь.
Спросила Кьяра пожирая взглядом северянина, а про себя отмечая, как же они не похожи с Тэроном. В Бальдавире чувствовалась какая-то напыщенность и осознание некой власти, потому что он был при деньгах. В Тэроне же Кьяра чувствовала обыкновенную простоту греческого человека, и его душу… в которую она влюбилась. - Мне плевать на слова Флианта, он просто жадный засранец. Я привык доверять своему сердцу, - мужчина взял руку Кьяры, кстати говоря, первый жест, где он прикоснулся к девушке. Рабыня заметно напряглась. И он приложил ее ладонь к своему сердцу. – Оно мне подсказало все о тебе. Кьяра резко одернула руку, вспоминая похожий жест, но который делала сама, когда прикоснулась к мощной груди Тэрона и ощутила биение его крепкого и молодого сердца.
- И конечно же я напоминаю тебе твою погибшую в морях жену.
Скептически заметила Кьяра. - Кто тебе сказал? Вы совсем не похожи, - ответил мужчина, и тем самым привел Кьяру в полное замешательство. Дальше Бальдавир стал открывать Кьяре свои планы на них обоих, но девушка совершенно об этом не думала. Она все еще не могла представить что вот в ее жизни появился какой-то Бальдавир, который посмотрел на нее и уже захотел взять ее в жены. Как-то это не было похоже на реальность. А даже если и так, то Кьяра не пойдет. «Тебя продадут, и у тебя не будет выбора» - думала Кьяра, пропуская мимо ушей слова Бальдавира, а он о чем-то говорил, так как Кьяра отсчетно видела, как его губы шевелились. «Выбор есть всегда, и в этот раз я не оплошаю. Я не пойду замуж за Бальдавира!»
Тем временем в комнате Флианта, Мира подготавливала все к приходу хозяина. Он вошел и был напряженным, первым делом он увалился в за ранее приготовленную постель и тут же потребовал от Миры массаж. Женщина покорно взобралась на кровать, размяв пальцы, принялась делать ему массаж. Когда она своими руками почувствовала, что немного сняла напряжение Флианта, Мира заговорила. - Почему ты так упорно не желаешь продать Бальдавиру Кьяру? Флиант поднялся и посмотрел на Миру. - Это не твое дело, женщина, - отмахнулся он. Но Мира продолжала настаивать на своем. - Ты просто отсрочил неизбежное. Кьяра необычная девушка, он не откажется от нее. - Я не продам ее, даже если он не откажется! – упорно заявил Флиант. – У меня на нее планы. У нее необычная внешность, интересный голос и своеобразная пластика. Мне нужная такая рабыня, она будет приносить много денег. - Ты из-за своего упорства можешь потерять дружбу с Бальдавиром и его поддержку. Тебе этого не нужно. Хотя бы ради этого забудь про свою алчность и продай девушку ему, - настаивала на своем Мира. – Я советую тебе сделать это. - Что?! – рассердился Флиант. – Кто ты такая, что бы давать мне советы? Слова Миры вывели из себя хозяина. Но и женщина уже привыкла к истерикам и капризам мужчины, уничтожившего ее жизнь, семью и детей. И вместе с этим он все же кое что ей дал. - Я мать твоей дочери! – упорно заявила Мира. – Литее было бы стыдно за тебя. Теперь Флиант окончательно вскочил с постели, глядя горевшими от злости глазами на свою рабыню. - Ты рабыня! Забудь о том, что Литея твоя дочь. Я тебе уже говорил, что бы ты никогда не смела произносить этого вслух. Забудь о ней, как о своей дочери! - Я помню твои слова, Флиант и придерживаюсь их. Но я желаю, как лучше для тебя, потому что в твоих руках жизнь Литеи. Хоть ты мне и запретил говорить с нею, хоть я и не имею права даже в мыслях обращаться к ней, но я думаю о будущем своей дочери. Если ты сейчас откажешь Бальдавиру, ты не только лишишься его поддержки. У него много друзей, он пойдет войной на твой остров и будь уверен, Бальдавир завоюет его. У тебя нет шансов, твои люди не выстоят против его воинов, повидавших много в этой жизни плюс первым делом он освободит рабов гладиаторов, которые будут рады отомстить тебе и станут биться за него, лишь бы добраться до тебя. Литея будет лишена всего: своего дома, наследства… ее жизнь будет сломлена из-за твоей алчности, только потому что ты отказался продать одну рабыню. В словах Миры была истина. И этим самым она убивала двоих зайцев, спасала судьбу Кьяре и обеспечивала будущую жизнь своей дочери. Всем известно, что Бальдавир любит Наксос и с его связями и влиянием, его военной подготовкой и выдержкой у северянина были все шансы смести отрастившего себе пузо Флианта с шахматной доски. Что касается Флианта, то слова Миры его разозлили, кровь вскипела и он понимал, что ему нужно разрядится. Он понимал, что рабыня права, но и уступать Бальдавиру не хотелось. В дальнейшем будет видно, а сейчас все, что ответил Флиант - было: - Ступай и распорядись, что бы к вечеру, по моему желанию, были организованы гладиаторские бои и не забудь пригласить Бальдавира с его рабыней. Мне нужно расслабиться. Мира некоторое время сидела в постели и смотрела на мужчину, которого ненавидела, но была с ним нежна, только по необходимости, а тогда подобрав свою юбку слезла с кровати, поправила ее и отправилась прочь из комнаты, выполнять распоряжение Флианта. Она знала, что свое напряжение царь снимал, наблюдая гладиаторские бои. И спустя некоторое время самим гладиатором, было велено приготовиться к сражениям.
Отправлено: 02.05.12 02:24. Заголовок: Весёлые гуляния всё ..
Весёлые гуляния всё продолжались. Беспрерывная пьянка дошла до той кондиции, когда шутливые задирания и похабные песни сменяются беспричинными драками. Один ради смеха толкнул другого, тот другой решил задеть третьего, дело и пошло. Не сказать, что Тэрон чувствовал себя комфортно во всей этой кутерьме, но и не особо обращал внимание, полностью закрывшись в себе, время от времени смачивая горло вином, чей вкус уже начинал теряться. Ночь будет тяжёлой, бессонной. Потому воин не спешил уходить. День близился к завершению, а Кьяра так и не вернулась. Что с ней сталось во дворце… в порядке ли она, Тэрон только об этом и думал. Он бы хотел, чтобы его мысли затерялись в пьяном смехе бойцов и в их созывающей агрессии, но забыться не мог. Покоя не будет, пока мужчина не увидит вновь тот манящий взгляд прекрасной души и лица, не убедится, что его сердце ещё бьётся. Она возродила в нём жизнь, что неминуемо угаснет, если главного смысла для этой жизни больше не будет. Нирей продолжал подливать гладиатору вино, а тот пил его, как воду, и хоть бы что, хмурился всё больше. Тэрон и прежде не отличался весёлым нравом, но сейчас выглядел совсем сокрушённым, как если бы весь мир с задуманными мечтами сгорел прямо на его глазах. - Отчего же ты так мрачен, брат мой? – спросил юноша, вернувшись с двумя кувшинами, наполненными вином. – Клянусь богами, если бы я не знал тебя, я бы решил, что ты безнадёжно влюблён. Сам того не сознавая, Нирей сказал истину, которую Тэрон воспринял с улыбкой, отодвигаясь и позволяя парню сесть рядом. Мужчина понимал, что вид у него был совсем потерянный. Он пытался придать простоты тому суровому выражению, что имелось на его лице, но глаза продолжали жестоко его выдавать. Правда укрылась шуткой, но смешно было только тому, кто шутил. Самого же воина этот юмор вводил в уныние, ведь на его сокрытую суть вновь откликнулось сердце. - Тебе что-нибудь известно о человеке по имени Бальдавир? Тэрон всё же решил расспросить о северянине, ради которого, видимо, Кьяру и повели во дворец. Что представлял из себя этот чужеземец с громким именем и значимым влиянием, был ли он человеком чести или равные ему лишь те, чьей усладой являлись деньги и всё, что легко ими приобретается. Замечая, как удивился его вопросу слегка опьяневший Нирей, а после вдруг просиявший понимающей улыбкой, воин понял, юноша слышал не мало. - Одинокий морской волк, ищущий себе пристанище. Частый гость в этих краях и самый привередливый. Говорят, царь уже не знает, как ему угодить. Его развлечь сложно, странностей у него много. - Ещё бы! – выкрикнул кто-то из бойцов, заслышав их разговор. – Притаскивать свой богатый зад с таких далей ради одного языка Флианта! - И неспроста! – подхватил другой, перекрикивая громогласный смех своих братьев. – Язык у царя услужливый и длинный, на всех хватит! Тут же двое шутников стали наглядно разыгрывать сценку, в которой правитель Наксоса ублажает ягодицы своего друга с севера. Большинство пьяных гладиаторов, наблюдавших подобную сатиру, уже валялись под столами, задрав ноги к верху. Тэрон с безразличием смотрел на происходящее, но еле заметная усмешка на его устах всё же промелькнула. Нирей и вовсе чуть не упал со скамьи от смеха. Придя в себя, парень больше не старался говорить тише, рассказывая теперь всем: - Слухи об этом моряке ходят разные и один хуже другого. В Наксосе его не многие жалуют, но девушкам он нравится. Хотя, говорят, как бы не был хорош собой, а в любви не славен. - Не удивительно! Если бы мне приходилось годами болтаться в море, я бы разучился не только ходить! – вновь подключился один из бойцов, положив руку на свой пах, и вызывая следующую волну истерического смеха. - Так покажем этим жалким подобиям мужчин, как горячо умеют любить гладиаторы! Слова принадлежали самому победителю арены, благодаря которому и был устроен пир. Эфиопа звали Нагор, как выяснилось в процессе празднования. Его речь радостно подхватили все, кроме Тэрона, хорошо знавшего, что будет в финале этих гуляний. А он уже близился. Воин, завоевавший победу, вправе получить не только выпивку, но и женщин. Нагор не стал нарушать данную традицию, и очень скоро в разгромленной и шумной столовой появились три рабыни, предназначенные чернокожему. В конец одуревшие от вина и отсутствия женской ласки, бойцы были готовы порвать друг друга, вдаваясь в споры, кто первый разделит с победителем его награду. Эфиоп завершил их конфликты, поделившись одной из наложниц с чемпионом гладиаторских боёв. Никто не встрял, молча давясь завистью и только Тэрон ничуть не порадовался такому подарку, равнодушно повернув голову в сторону виновника торжества, которого уже с обеих сторон обнимали две девушки. За долгое пребывание в этих порочных стенах, они уже сами научились получать удовольствие от своих обязательств. Полностью обнажённые и прекрасные творения богов, Тэрон не искал утешения в их объятьях. Он так же сидел за столом, крутя в руках пустую чашу. Рабыня, отданная ему, знала своё дело и уже стояла за спиной мужчины, положив руки на его плечи так осторожно, как если бы шёлковая лента трепетно опустилась на грубую поверхность тяжёлого камня. Тэрон не оборачивался, только чувствовал, как уверено ладони наложницы поглаживали его спину. Поставив чашу, воин закрыл глаза и чуть приподнял голову, невольно поддавшись приятным ощущениям. Он не хотел любить эту женщину, только не её. В сознании Тэрона вновь появился образ девушки с длинными чёрными волосами, притягивающим взглядом и согревающей улыбкой. Мужчина хотел, чтобы сейчас рядом с ним была Кьяра, чтобы он чувствовал ласку именно её рук, внимал желанию только её тела. Безумная иллюзия воображения, далёкая от реальности. Но их последняя встреча говорила об обратном. Слова девушки, её глаза, жесты, прикосновения… во всём этом имелось нечто большее, чем простое проявление благодарности. Мужчина не мог подобное придумать, он видел всё сам, не упустив ни единого дара нежности и теплоты, которые они друг другу давали. «… я чувствую, что у тебя здесь». – слышал Тэрон внутри себя голос Кьяры, продолжая держать глаза закрытыми. В тот момент рука наложницы легла на его грудь, в том самом месте, где ещё хранилось тепло иной ладони, сумевшей дотронуться до сердца. Гладиатор не причинил рабыне боль, но достаточно резко удержал её руку, после отвергающим жестом оттолкнув от себя. Не было смысла оставаться. Поднявшись со скамьи, Тэрон собрался уходить, невзирая на то, что подобным действием мог оскорбить победителя арены. Однако уйти мужчине не удалось, ибо к ним уже шёл наставник, одним своим появлением остановивший буйную гулянку. Серые глаза Мелиагра являли сильнейшее недовольство, как если бы его что-то очень не устраивало. И это никак не касалось пьяных развлечений, задуманных мужчинами, в том было их право. А вот полученное распоряжение от царя, захотевшего видеть бои гладиаторов именно этим вечером, поставило наставника в незавидную ситуацию. Он жалел, что правитель не огласил свою потребность раньше, когда ещё была возможность застать бойцов трезвыми. Теперь же Мелиагр смотрел на умелых воинов, и не видел в их глазах должной ясности рассудка. Таких нельзя выводить на круг, бой продлиться не долго, город лишь напрасно потеряет лучших гладиаторов. - Вы можете продолжать своё праздное веселье, - сказал наставник, стоя напротив своих воспитанников, и поочерёдно заглядывая каждому в глаза. – Но лишь после того, как двое из вас выступят на главной арене для нашего царя, изъявившего желание посмотреть на игры. А потому мне нужны те, кто способен не только стоять на ногах без сторонней помощи, но и уверенно держать меч, дабы не осквернять и не стыдить величие этого дома, как и щедрость моих учений. Выбор был не велик, выбирать и не пришлось. Воспользовавшись возможностью, наконец, сразиться в настоящем поединке, Тэрон вызвался первым. За ним отозвался Нагор, объяснивший своё решение тем, что ему мало одной победы, к тому же вино уже заканчивалось. Согласившись с участием двух мужчин, Мелиагр отправил их в хранилище боевого снаряжения. Но гладиаторам предстояло биться не друг с другом. Они в паре будут сражаться с иными противниками, которых подберёт советник царя. Тэрон не входил в число тех бойцов, что любили укрыть себя кучей металла, а потом изнемогать и задыхаться под всей этой тяжестью. Воин обеспечивал стальной защитой лишь плечи и руки, так же не выходил без шлема, но никаких металлических пластин на грудь не одевал, как и предпочитал не обвешивать железками свои ноги, которым было необходимо свободное движение. Оружием на сегодняшний вечер он выбрал для себя меч очень похожий на гладиус. Крупный эфиоп так же ничего замысловатого не подбирал, но ноги всё же прикрыть решился, пристегнув поножи. Удивительно, но предвкушение знакомого вкуса крови отчасти бодрило чернокожего, он даже протрезвел перед началом поединка. Взяв расписные тяжёлые щиты, два гладиатора в сопровождении стражи прошли к двери, ведущей на круг большой арены. Им предстояло ждать, пока не пройдёт праздничное шествие, и арбитр не объявит об их выходе. Давно Тэрон не ощущал такой потребности по скорее начать бой. Вся его прежняя жизнь заключалась только в этом. Сейчас же имелся шанс не просто сразиться с достойным противником, но и разочаровать своею победой ничтожного правителя, тем самым, отомстив за смерть Ставроса. Когда же дверь открылась, и пришло время выходить на зов кровожадной публики, Тэрон не мог не заметить такую странность, что имена бойцов были не названы. Прежде подобного никогда не было, ошибка ли, или может, правитель сам дал приказ скрыть от народа имена сражающихся гладиаторов, дабы разжечь их интерес. Важности в том уже никакой не было. Греческий воин собирался показаться, но его временно приостановил Нагор, сказав: - Даже если этот поединок окажется для нас последним, не беда. Мы и на том свете устроим пир на зависть богам! Вот оно, настоящее бессмертие! И как скоро бы мы не были им вознаграждены, знай, для меня честь биться рядом с тобой на арене, брат. Тёмные шлемы мужчин скрывали их лица, они не могли видеть друг друга. Но Тэрон почувствовал, как эфиоп похлопал его по плечу, грек ответил ему кивком. Крик толпы усилился, когда двое бойцов вышли на свет, приветствуя главного судью их сегодняшнего боя – небо, созерцающим мудрым оком распростёртое над головами поединщиков. Склонившись к земле, Тэрон запустил пальцы в песок, впитавший в себя так много крови. Возьмёшь ли ты сегодня мою жизнь… Вскоре на круг вышли и противники двух бойцов. Их было пятеро. Высокие, коренастые, укрытые прочными доспехами, из-под которых просматривались страшные шрамы. Лица так же скрыты шлемами и видимо к лучшему, ибо внешний вид этих воинов был далёк от человеческого. Все пятеро были снабжены разными видами орудий (не уточняя щитов). Один держал длинный топор с двумя лезвиями, у второго было копьё, третий махал цепью, на которой висела здоровенная булава с крупными шипами, четвёртый угрожающе выставлял широкий загнутый меч. Пятый выделялся более всего. Мало того, что он был выше и крупнее своих помощников в поединке, так ещё имел достаточно неординарный вид оружия – в одной руке он сжимал металлический трезубец, а другой держал большую сеть. Из-под его шлема виднелись длинные красные волосы, а его речь была сродни звериному рёву. Тэрон узнал в нём одноглазого Балора, и только сейчас вспомнил, что не видел его во дворе с остальными, когда праздновалась победа Нагора. Количество противников явно превышало их числом. Молодчина, Пелий, не забыл подгадить и здесь. Бойцы встали на исходную, ожидая команды. Балор так и пылал нетерпением, он часто дышал, отчего его грудь заметно поднималась. Кто-то из его помощников зловеще рассмеялся, но Тэрон старался не отвлекать себя поверхностными звуками, сосредотачивая внимание только на самих вражеских оболочках. И вот был дан сигнал, бой начался. Двое мужчин мгновенно отошли назад, прижавшись спинами к друг другу, чтобы иметь возможность не оборачиваться и отражать нападения лишь тех, кто впереди. Тэрон боролся с двумя, в то время как Нагор отбивался от троих, среди которых был и Балор. Их изначальная позиция прикрывать друг друга с тыла была очень верна, однако двигаться на одном месте в таком положении крайне неудобно и не менее рискованно. Так уж вышло, что в процессе боя двое товарищей разделились. Теперь уже Тэрон взял на себя троих, но одноглазый галл так и продолжал нападать на эфиопа вместе с гладиатором, разящим булавой. Мужчина больше не смотрел на чернокожего, будучи окружённым, он пытался сокрушить ударом того, кто окажется к нему всех ближе. Используя щит, Тэрон миновал секундное приближение топора, и встретил свистнувший подле него меч своим оружием. В это мгновение ему в лицо понеслось копьё, так и не доставшее гладиатора, когда он вовремя прогнулся назад, пропуская перед своими глазами острый наконечник. Копейщик промахнулся, и его занесло, тогда крепкое тело грека вернулось в прежнее положение, и ударом с ноги он сшиб противника на землю, вместе с тем наклоняясь вперёд, и не позволяя лезвию топора коснуться его головы. Воин с мечом решил поразить мужчину снизу, но тот подставил щит, опускаясь на одно колено, и замахнувшись, с развароту прошёлся лезвием по открытым участкам руки противника. Следующее нападение топора Тэрон отбил мечом, продолжая сражаться с двумя, покуда копейщик поднялся и думал, с какого боку вонзить своё орудие. Нужно было выбираться из круга, устроенного противниками. Вновь успешно отразив удар, Тэрон в прыжке обошёл воина с мечом, и теперь мог видеть всех троих, идущих на него. Меченосец набросился первым, и после вновь оказался сзади, когда Тэрон отвернулся от него, чтобы отразить несущийся на него топор, однако его лезвие, занесённое для обмана, грека так и не коснулось, поразив его в лицо стальной рукоятью. Мужчина удержал равновесие, но от полученного удара ослабил защиту, отчего меч прошёлся по его груди, затем подножка и падение. Не успел Тэрон оказаться на земле, как сокрушительный топор вновь понёсся на него. Грек успешно увернулся, чуть не встретившись с ударившим в песок копьём. Трое противников яростно атаковали, стараясь задавить, проткнуть, разорвать. Укрываясь щитом, и продолжая кувыркаться на земле, Тэрон задевает мечом ногу воина с копьём, тот падает на грека, тем самым, закрывая его собой, и копейщика неминуемо встречает топор, предназначенный для греческого воина. Тот сразу поднимается, и пока боец с топором стоит нагнувшись, Тэрон совершает быстрый перекат своею спиной через его спину и встречает ударом меченосца. Противник теряет оружие, и старается прикрыться щитом, но не успевает и гладиатор вонзает свой меч ему в открытую область живота под стальною пластиной. Рывок глубже и слышим хруст костей. Но Тэрон не теряет зря времени, вытаскивая меч из поверженного тела, и подставляя щит под лезвие топора Удар был такой сильный, что орудие пробило стальную пластину щита, а сам топор застрял в нём, и противник не сразу сумел его вытащить. Этой случайности вполне хватило, чтобы коснуться мечом вражеского горла. Однако урон был не смертельный, острая сталь порвала лишь поверхностные слои толстой кожи, получив в жертву малые багровые капли. Чуть было не выронив топор, противник всё же удержал в руках своё оружие, но гладиатор не дал ему возможности осознать это. Занося меч, Тэрон отвлёк им внимание бойца, молниеносно развернулся и раздробил ему колено железным углом своего щита. Противник пал, издавая болезненный вопль, а воин Греции оттолкнулся от земли и завершил свой короткий прыжок нанесением страшного удара. Меч вонзился в область ключицы, войдя по самую рукоять. Тэрон не стал его вытаскивать, ища глазами Нагора. В шуме кричащей толпы, воин не мог слышать эфиопа, но вскоре сам всё увидел. Сеть Балора всё же настигла чернокожего, запутавшись, он стал лёгкой добычей для воина с булавой. Но тот не успел настигнуть цели, его опередил галл. Одноглазый зверь пустил в ход свой трезубец. Насадив на него эфиопа, он поднял его над землёй, показывая царю Наксоса и его поданным желаемое зрелище, которое народ принял с довольными криками. Балор сам разражался смехом, он поднимал Нагора ещё выше, насквозь пронзая его трезубцем. Публика ликовала, наслаждаясь желаемой кровью. Тэрон решил усилить их радость. Подняв топор, мужчина бросил его в бойца, собиравшегося помогать Балору помучить чернокожего гладиатора. Булава уже никогда не будет им занесена, как и сам он уже никогда не поднимется. Одноглазого грек решил оставить себе, дабы сразиться с ним в равном бою. Тот уже отбросил эфиопа вместе со своей сетью, поднял щит и, издавая чудовищный рык, пошёл на гладиатора, он ещё не знал, кто перед ним. Но Тэрон позволил противнику увидеть лицо того, кто лишит его жизни, и снял свой шлем. Крик толпы стал ещё яростнее и нетерпимее, когда все увидели мужчину, чьё имя не умолкало на устах жителей этого острова. Бросившись друг на друга, двое бойцов столкнулись щитами и замерли в подобном положении, словно желая задавить. Тэрон нанёс удар изогнутым мечом сверху, но Балор его отразил, а после толкнул мощным плечом, заставляя грека отстраниться. Какое-то время они не сходились, просто ступали по песку арены, пронзая друг друга яростными взглядами, не берясь пускать гнев в дело. Оба тяжело дышали, и чувствовали на себе запах чужой крови. Балор что-то прокричал, требуя поддержки наблюдателей. Те старались, как могли, безумно прыгая на своих местах и маша руками. Очень скоро их пожелания боя свершились – два гладиатора вновь сошлись в безжалостном поединке. Галл постоянно норовил ударить по ногам, отчего Тэрону приходилось удерживать щит достаточно низко, что было очень не удобно, защитное орудие вскоре могло стать серьёзной обузой. Отходя назад, мужчина опустил щит на песок, последний раз отбивая им удар железного трезубца. Тэрон его так и оставил, отныне держа в руках только меч. Глядя на него, Балор довольно заржал, бросая в сторону и свой щит. Теперь их бой приобрёл ещё больше риска. Продолжая наступать галл свирепел с каждым ударом, пущенным для смерти, откладываемой сильной рукой мужчины, крепко державшей оружие. Здоровый, неповоротливый галл. В шлеме с одним глазом он ориентировался ещё хуже, сам его так и не снял, дождался, когда ему помогут. Отскочив от опасного выпада, направляемого прямо в грудь, Тэрон ударил мечом по трезубцу, склоняя Балора опуститься вместе с ним, а после, взяв рукоять двумя руками резанул лезвием по шлему, снеся его, жаль только не вместе с головой. Балор упал, закрывая рукой рану у лба, из которой густо пошла кровь. Сейчас или никогда. Тэрон вновь ударил сверху, но галл блокировал его выставленной рукоятью трезубца и перекинул грека через себя. Одно мгновение, Тэрон встаёт земли, оборачивается и с силой брошенный трезубец вонзается ему в плечо. Мужчина удерживается на ногах, сжимая пальцами свободной руки орудие, торчащее из него. Балор смеётся, а народ кричит ещё громче, не сдерживая эмоций ярости, жажды крови и сумасшедшей эйфории, получаемой от происходящего. Тэрон вынимает трезубец, и идёт к галлу, стоящему на коленях и продолжающему смеяться. Воин заносит над ним меч, но смех лишь становится истеричнее. Нет, не так легко Тэрон надеялся завершить их сражение. Игнорируя боль в плече, он бросает своё оружие на песок и что есть мочи вмазывает кулаком в морду рыжеволосому. Тот падает на землю, но разом поднимается, зверем бросаясь на гладиатора, и сбивает его с ног. Оказавшись прижатым к земле, Тэрон чувствует сильный удар в висок, затем ещё один, но предотвращает следующий урон, нанеся противнику двумя кулаками удар в рёбра. Балор дёрнулся, но не отскочил, яростно схватив мужчину за горло, и начиная его душить. Не пытаясь вырваться из этой хватки, Тэрон находит пальцами здоровый глаз галла и усердным нажатием, выдавливает его, тем самым, спасая свою жизнь. Ослепший Балор с криками кидается на землю, извивается, вопит, и скрупулезно принимается отыскивать какое-нибудь оружие. Нащупав брошенный меч, он начинает махать им в разные стороны, пытаясь достать грека. Тот стоит не двигаясь, и без выражения наблюдая предсмертную агонию безумного галла. Кровь потоком продолжала течь из его головы, навряд ли есть вероятность, что он выживет. Рыжеволосый сам оборвал свою жизнь. Понимая, что теперь его противник для него не доступен, а сам он уже ни на что не был годен, как боец, Балор проткнул себя тем самым мечом, которым хотел убить Тэрона. Бой был окончен. Довольная зрелищем толпа уже была готова сойти с трибун, дабы пробраться к гладиатору, вновь сумевшему победить. Но Тэрон уже не замечал никого и ничего не слышал. Желая увидеть удивление и страх в глазах правителя, мужчина заметил девушку, присутствия которой никак здесь не ждал. Это была Кьяра… и она видела всё, что происходило на арене… всё, что происходило с ним… Пора было уходить с круга, но Тэрон продолжал всматриваться в её силуэт, пытаясь разглядеть лицо. Из арены мужчину вывели стражники, сразу подошедшие к нему, замечая, что гладиатор медлит. Он уходил с думами не о победе, а той надежде, которую вновь приобрёл. Воин думал о том, что если Кьяру допустили на игры, значит, Пелий мог сдержать своё слово, и девушка возможно уже являлась личной рабыней наследницы царя. Мысли Тэрона были прерваны обращением наставника к нему, что встретил его у выхода из арены и с гордой улыбкой произнёс: - Смой кровь и залечи раны. Царь желает видеть тебя во дворце.
Отправлено: 02.05.12 22:18. Заголовок: Разговор между Кьяро..
Разговор между Кьярой и Бальдавиром был окончен. Он был хорошим собеседником, но не более. К концу разговора, в ходе которого мужчина уже успел ощутить на себе неспокойный характер девушки, что ему нравилось еще больше, заметил, что она совсем утомилась. Северянин позволил Кьяре прилечь на кровать. Она прилегла, но была уверенна, что спать не станет. Девушка поняла, что он был не плохим человеком, но все равно доверять ему полностью не собиралась. Поначалу все мужчины хорошие, теплые и ласковые, а следом превращаются в тиранов, подобно Флианту. Кьяра почувствовала удобство кровати, она прежде еще никогда не лежала на такой. Было так удобней, хотелось завернутся клубочком и уснуть. Но она лежала осторожно с широко открытыми глазами. Но мягкие подушки, теплое одеяло, которым Бальдавир накрыл Кьяру, когда она легла просто буквально наслали на уставшую девушку сон. Она ведь практически не спала, затем работала и вот, не в силах больше сопротивляться, Кьяра сама того не замечая сомкнула веки и мгновенно уснула. Но спала она не спокойно, ей снилось, как на деревню напали. Она вновь увидела все те страшные события, но теперь, как проблески памяти в ее сознании. Крики людей, женщины, которых хватали и сажали в клети. Кассий в этом сне был похож на одного из приспешников Аида, глаза его светились красными огнями, улыбка была настолько злой и яростной. И такими глазами он смотрел во сне на Руслану. Девушка растерялась, она осмотрелась по сторонам и поняла, что стоит одна, а все мертвы. Те, кто остался в живых сидели в клети. Стояла лишь она и смотрела на Кассия. Его глаза сменились и стали нормальными привычными для него, он улыбнулся и отошел, а за ним лежало тело девушки, лицом к земле. Руслана испугано посмотрела на тело, опасаясь… она сделала несколько шагов, присела, аккуратно развернула и увидела, что это была Тара. Руслана упала на колени и крепко обняла бездыханное тело подруги, и закричала так сильно и пронзительно, словно желала своим криком смести и убрать всех, кто это натворил. В следующий момент она была разбужена Бальдавиром. Ему стоило прикоснуться к ее плечу, как Кьяра тут же вскочила:
- Тара!
Девушка тяжело дышала, перед глазами все еще блестел образ мертвой подруги, который неизвестно почему взялся в этой страшное истории, ведь Тары тогда с ними не было. Но Кьяра и не знала, где ее подруга сейчас. Этот сон напомнил ей, что помимо всего прочего, она хотела бы вновь повстречаться со своей подругой, узнать как она. А теперь, после этого сна Кьяру стали преследовать не важные мысли о том, что, возможно, ее подруга мертва. Но нет, пока Кьяра сама в этом не убедится, не поверит. Тем более это сон. «Просто сон» - повторила про себя девушка, переступая с ноги на ногу, держась рукой за лоб. Кьяра тяжело дышала. - Кто такая Тара? – голос Бальдавира заставил рабыне вспомнить про то, что она тут не одна. Кьяра потерла переносицу и посмотрела на мужчину.
- Не твое дело.
Отрезала Кьяра, чем вызвала мягкую улыбку на лице Бальдавира. Девушка в очередной раз блеснула недоброжелательным взглядом на своего «жениха», отмечая про себя, что эти спокойные его улыбки начинают ее раздражать. - Я беспокоюсь за тебя, - сказал Бальдавир, встал с кровати и подошел к Кьяре аккуратно прикоснувшись к ее локтю, но рабыня резко вырвала руку и отошла в сторону.
- Не трогай меня!
- Кьяра, почему ты так агрессивна? Я хочу, как лучше. Я сказал, я не причиню тебе вреда. Скоро ты станешь свободной. Я куплю тебе свободу, и мы будем жить вместе. Ты забудешь о кошмарной жизни во дворе Флианта, - говорил Бальдавир. На самом деле для него самого оставалось загадкой, почему он выбрал именно ее. Почему посмотрел на Кьяру, почему сердце так тянулось к этой темноволосой девушке, несколько дикой по своей натуре с характером воительницы. Но он не собирался отступать от своего. И откровенно говоря, он решил, что купит ее, а дальше будет видно. Но намерения его были самые серьезные, и он пытался пробудить в девушке взаимные чувства. «Даже море снисходительней» - про себя оценил ситуацию северянин.
- Я не пойду за тебя замуж! Я…
Кьяра хотела договорить, но в дверь постучали, Бальдавир голосом разрешил войти, сюда вошел небольшой мальчик, который передал Бальдавиру записку на серебряном подносе с печатью Флианта. Когда записка была передана, мальчик откланялся. - Флиант, любит он эту царскую фамильярность, - Бальдавир надеялся вызвать на лице девушки улыбку, но Кьяра оставалась все так же серьезна и тени улыбки не наблюдалось. Мужчина тем временем открыл письмо и прочел вслух, что он приглашен на гладиаторские бои, которые состоятся через несколько часов. – Пустая трата времени, но мы должны быть. Он посмотрел на Кьяру.
- Мое присутствие обязательно?
Спросила Кьяра. Она пыталась скрыть тщательное биение своего сердца и сбившееся дыхание, когда она услышала про гладиаторские бои. Тэрон был гладиатором, значит, вполне возможно он будет принимать участие в бое, если его возьмут. Хотя с системой отбора бойцов Кьяра не была знакома, она даже не знала, как это все происходит. Все, что ей приходилось видеть – это глупые бои сельских парней, которые собирались в кружок и состязались друг с другом, кто кого… здесь же ожидалось совершенно другое. Кьяра не хотела, что бы Тэрон выходил на сражение, она почувствовала, как страх легкой нитью проник в ее душу, и иголкой кольнул в самое чувствительное место. - Боюсь, что да, - ответил мужчина, и Кьяра опустила глаза. Она не знала, что будет дальше и не могла понять свое отношение к этому. Но откровенно сказать она боялась идти туда, ибо представляла, каким там будет зрелище. – Дай мне со шкафа жилетку. Приказал мужчина, и Кьяра вспомнила, что она его рабыня. Без всяких эмоций, девушка подошла, открыла шкаф, успела оценить гардероб Бальдавира и подала ему оттуда коричневую кожаную жилетку. Он накинул ее на плечи, тогда предложил Кьяре платье.
- Нет. Меня и это устраивает.
- Меня не устраивает, - сказал Бальдавир, подошел к шкафу и достал оттуда женское платье яркого синего цвета. Оно сразу заворожило Кьяру, но девушка не была падкая на такие шикарные вещи. Мало того, она могла бы уверенно заявить, что даже не умеет такое носить.
- Я не надену.
Упрямилась Кьяра, и заметила, как Бальдавир переменился в лице, он посерьезнел и мгновенно похолодел, а его серые глаза заблестели ощутимым гневом. - Раздевайся! - Кьяра нахмурилась, пытаясь понять он серьезно, либо шутит. Но нет - мужчина был серьезен. – Раздевайся, я сказал. Ты моя рабыня, делай, что велено! Кьяра также надела на себя внешнюю броню, лицо ее изменилось, она скривилась и с гневом, диким гневом в глазах, медленно стала снимать платье, не отводя взгляда от глаз Бальдавира. Девушка буквально прожигала мужчину глазами. Она сейчас походила на волчицу, готовую в любой момент набросится и перегрызть горло обидчику. Но Кьяра по-прежнему раздевалась. Шлейки спали, теперь ее грудь была обнаженной, следом упало платье на пол и девушка была абсолютно нагой перед мужчиной. Кьяра высоко задрала подбородок, и все тем же животным взглядом смотрела на северянина, а он смотрел на нее. По ее телу пробежались мурашки, но не от страха, стыда потому что обнаженная перед незнакомым мужчиной, либо еще чего. Нет, наоборот, холодок по телу Кьяры пробежался от стремительного желания метнутся к камину и пронзить той самой железной палкой сердце мужчины. Северянин даже не прикоснулся к ней, только смотрел и протянул ей платье. - Теперь надевай. Твое упрямство способно любого вывести из себя.
- Получил удовольствие?
Парировала Кьяра, надевая шикарное платье на себя.
- Я никогда не стану твоей женой, эгоистичный ублюдок.
Бальдавир отреагировал на это спокойно. - Ты на меня зла. Но Кьяра, ты сама спровоцировала меня. Пройдет время и все станет на свои места. Моя женщина не должна носить ободранное платье данное Флиантом. Ты должна выглядеть шикарно.
- Я не твоя женщина!
- Это пока что, - ответил Бальдавир, сказал, что ждет Кьяру за дверью и вышел, давая ей возможность спокойно одеться. Скрытый текст
Через некоторое время, рабыня вышла и вместе со своим временным хозяином они отправились по коридорам к боевой арене. На улице, при выходе из дворца они встретились с Флиантом и его экипажем. Царь пригласил Бальдавира и его рабыню сесть на колесницу. - Лучшая из римских, - гордо заяви он. Кьяра сразу же посмотрела на Миру, которая сидела позади, рядом с ней было место Кьяры, а перед ними сидела девушка, примерно такого же возраста, как и Кьяра. Рабыня с интересом изучала ее затылок, но спрашивать, кто эта девушка Кьяра не стала.
- Какая необычная колесница.
Шепнула Кьяра Мире. Та кивнула головой и рассказала, что это царю подарил его знакомый друг из Рима, у них такие только вводятся в оборот. Всего несколько минут и они уже были у входа для царственных особ на арену. «Могли и пешком дойти» - подумала Кьяра. Мира сама слезла с колесницы, а вот Кьяре руку протянул Бальдавир, но рабыня не подала руку и небрежно сама слезла с колесницы. Далее все для девушки происходило, как в тумане. Она оказалась на высокой царской трибуне, где посередине восседал Флиант по его правую руку Бальдавир, по левую руку та самая девушка, вероятней всего Литея, к которой Кьяра присматривалась больше всего. Ну а сама рабыня стояла возле Бальдавира, Мира возле Флианта. Женщина рассказала подруге, что им нужно будет подавать выпивку и еду, когда они того запросят. У Литеи была своя слуга, которая скромно стояла позади ее кресла. Все началось, на арене появились гладиаторы. Кьяра не хотела смотреть туда и не смотрела. Спустя некоторое время, она слышала крики, удары оружия… крики толпы, звон мечей. Девушка старалась избегать всего того, что происходило внизу. Она всегда после того, как на ее деревню было совершено первое нападение стремилась к тому, что бы познать бой и сражаться. А сейчас боялась опустить глаза. Она почувствовала как чья-то рука прикоснулась к ее ладони. Кьяра повернула голову в сторону Бальдавира и вопросительно посмотрела на него. - Ты можешь не смотреть, я разрешаю. Кьяра отрицательно качнула головой от чего заколка, которой она заколола свои волосы, выскочила и черные свободные волосы рассыпались по ее плечам, показывая огромный контраст между ней и платьем. Синее прекрасно платье стало еще ярче. Флиант повернул голову в сторону друга и его рабыни. Он увидел, в каком виде Кьяра и девушке показалось, что его щеки раздулись и покраснели. - Мира, приведи ее в порядок, - распорядился Флиант. Женщина кивнула, и тут же отвела Кьяру вглубь ложа, шепотом сказав ей: - Что такое с твоими волосами, ты почему распатланная? Это злит Флианта. Что же ты не собрала волосы, как подобает?
- Я собрала! Но мои волосы не держат ни одни заколки, все само распадается.
- Сейчас все сделаю, - сказал Мира и быстрыми умелыми пальцами, собрала волосы Кьяры и стала делать что-то ей на голове.
- Мира, скажи, кто из гладиаторов там сражается внизу?
Обеспокоенно поинтересовалась Кьяра. - Я не знаю, Кьяра. Девушки обратно вернулись на свои места. Мира в два счета сделала рабыне красивую прическу и еще вплела в ее черные волосы синюю ленту, неизвестно откуда взявшуюся под цвет платья, что было на Кьяре. И вот рабыня не удержалась и опустила взгляд на арену. Там сражалось несколько человек, уже валялось тело убитого. Темнокожий бился и еще один мужчина. Кьяра не знала, кто это, ведь на его голове был шлем, но…. Сердце моментально забилось сильнее. Чувство, оно дало знать, предчувствие, которое никогда не обманывало девушку. «Боги, хоть бы это был не ты!» - молилась Кьяра. Пока еще девушка молилась им. И вот темнокожего гладиатора постигает неудача. Огромный воин подвесил его за ребра, а остальные издевались. На лице Кьяры появилась гримаса ужаса и сочувствия. Но постепенно в душе девушки зарождалась ненависть к хозяину всего этого. Если раньше Кьяра и не думала о Флианте, то сейчас она ощущала то, как злоба проскальзывает в ее сердце, а ненависть обнимает душу. И вот, на арене осталось двое. Самый страшный и тот, при взгляде на которого Кьяра почему-то начинала волноваться. Мужчины посмотрели на друг друга. Рабыня не отводила взгляда от арены и увидела, как мужчина снял шлем. Девушка не удержалась и ахнула отстранившись от края балкона. Она сразу узнала Тэрона. Кьяре стало тяжело дышать, она буквально стала хватать воздух и слегка отошла назад, но этого никто не заметил. Все были увлечены боем. Она же боялась глянуть вниз. Этот здоровый гладиатор, невероятно огромного роста против Тэрона. Здоровяк убил всех… «Тэрон» - Кьяра посмотрела на свои руки, которые дрожали, теперь от страха. Она сглотнула слюну, а тогда сделала глубокий вдох. «Я должна быть сильной. Должна быть сильной, как он. Меня выбрали мои люди быть их управляющей и защитницей, я не оправдала надежды своего народа. Но сейчас я должна быть сильной, что бы в будущем освободить их. И это начало, Кьяра. Смотри на него и учись! Смотри и учись!» - говорил внутренний голос девушки.
- Смотри и учись.
Невольно проговорила она, когда уже заняла свое прежнее место. - Что? – спросил Бальд, услышавший, что девушка что-то произнесла. Но Кьяра лишь отрицательно мотнула головой. Она теперь спокойным взглядом смотрела вниз. Глаза дикой волчицы наблюдали за каждым движением мужчины, который был ее героем. Справившись со своими эмоциями, скрывая то, как бьется сердце в груди и пытаясь этого не замечать, Кьяра наблюдала за боем. Тэрон был повален на землю, Кьяра тяжело и глубоко вздохнула, но не отвела взгляда, продолжая смотреть. Гладиатор поднялся на ноги, но бугай метнул трезубец, и тот вонзился в плечо Тэрону. Кьяра не издала ни звука, ее внимательный взгляд хищницы, которая училась наблюдая - не изменился, лишь по щеке потекла скупая слеза. Внешне она была спокойна, но внутри…. Никто не заметил слезы скатившейся по щеке Кьяры и капнувшей куда-то в неизвестность, все были увлечены боем. А Кьяра опустила руки, крепко сжав кулаки. «Ты победишь его, ты сможешь! Ты сможешь Тэрон, сможешь!» - про себя проговаривала, как ведьма заклинание Кьяра. Тэрон теперь прижат к стене, и Кьяра напряглась всем телом настолько, что почувствовала, как натянулись мышцы на руках, но девушка не расслаблялась, ее руки по прежнему были сжаты в кулаки, а с внешней стороны слегка проступили вены. Здоровяк стал избивать гладиатора, но Тэрон выбрал удачный момент и нанес непоправимый урон своему противнику. Тэрон ослепил мужчину, выдавив ему глаз. Это была победа. Теперь Кьяра отвела в сторону взгляд и отпустила свои напрягшиеся руки. Смотрела она куда-то в пол. Девушка не наблюдала за предсмертной агонией здоровяка, она приводила свои чувства в порядок, а затем взглянула на арену. Люди ликовали, прославляя гладиатора победителя, а Кьяра безмолвно стояла с каменным лицом. Она уже видела жестокость, когда нападали на ее деревню и убивали. Но сегодняшний кошмар, она запомнит на всю жизнь. Здесь люди убивали друг друга, ради удовольствия народа и самовлюбленного царя. Кьяра не смотрела на Тэрона, боялась. Когда она увидела, что мужчина смотрит сюда девушка сделала шаг назад, тогда уже Бальдавир поднялся и аккуратно прикоснувшись к ее спине собрался уводить. Тэрона также увели с арены. Под всеобщие крики толпы, Кьяра почувствовала, что ей тяжело дышать. Сердце бешено бьётся в груди, а перед глазами, словно все плывет. Нет, она не справилась со своими чувствами, ибо включился инстинкт. Девушка с силой оттолкнула Бальдавира от себя, сделала несколько широких шагов. Её синее платье красиво развивалось вслед за ней и с неистовым криком, Кьяра кинулась на Флианта, она успела нанести ему удар кулаком в челюсть.
- Зверь! Животное!
Кричала Кьяра, когда ее отдирали от Флианта, лишь потом, когда ее отвели на несколько шагов и Мира трусанула за плечи, Кьяра пришла в себя. Это был первый приступ неконтролируемого гнева девушки. - Охрана, высечь ее, как следует, что бы на спине не осталось живого места! – приказал Флиант, вытирая белым платком кровь, что сочилась из губы. Но вперед вышел Бальдавир. - Не трогай ее, - Флиант безумным взглядом посмотрел на друга. Бальдавир узнал этот взгляд и продолжил. - Ты сам сказал, что пока я здесь она моя личная рабыня. Отведите ее ко мне в покои. Рабыню увели. Но теперь у царя был зуб на эту наглую девчонку. Когда Бальдавир уедет ее постигнет наказание, и только ради этого он не продаст ее северянину. Мира же, покачала головой и опустила глаза, понимая к чему приведет эта выходка Кьяры.
Отправлено: 04.05.12 01:28. Заголовок: При иных обстоятельс..
При иных обстоятельствах, Тэрон отказался бы удостоить царя своим визитом. Для каких бы целей его не вызывал Флиант, этот алчный мерзавец беспокоился только о своём благе, и подобная ненадёжность замечалась в каждом его поступке и обещаниях. Гладиатор не питал никакого интереса к тому, что скажет ему правитель. Мужчина хотел узнать о Кьяре, хоть что-нибудь. Только её присутствие во дворце подвигало Тэрона направляться в логово врага. Прежде очистив своё тело от грязи и крови, он терпеливо высиживал длительную лечебную процедуру, проделанную Амфиссом. Полученные уроны в этом бою были не такими уж серьёзными, доводилось видеть и хуже. Однако три кровавых следа, оставленных трезубцем на правом плече были довольно глубокими, но к счастью кости не задеты. Более всего у лекаря ушло времени на то, чтобы зашить длинную рваную рану на груди воина, которому сложнее всего давалось бездельное просиживание на одном месте, нежели знакомый танец иглы в его коже. Где-то в промежутке данного процесса, гладиатор узнал, что эфиоп, чьё поражение, казалось, завершилось смертью, был ещё жив. Лекарь сделал всё, что было в его силах, дальнейшее зависело от самого Нагора, что, выпив целебный отвар, ныне спал. Ему хорошо досталось, но душа чернокожего не стремилась покинуть тело, вовремя защищённое греком от причинений наибольшего вреда. - Я повидал не мало бойцов, подобно тебе добровольно идущих на смерть. И сколько бы не наблюдал их рвения совершать убийства, понять всё это я никак не способен. Вот так осознанно подвергать себя боли… Повязывая рану на плече мужчины, Амфисс горько вздыхал, прекрасно сознавая, что у здешних воинов не было иного выбора, если их вызывали на бой. Но он был не готов принять позицию тех, кто сам выдвигал свою кандидатуру и с бодрым духом ожидал своего последнего часа. - Каждый выходящий на арену, предоставляет равную плату, различны лишь преимущества. Ты и сам всё видел. Уместное припоминание сражения, в котором двое боролись против пятерых. Такая забава устраивается только с одной задумкой – уничтожить воинов, находящихся в меньшинстве. Что этим хотел сказать Пелий, не известно. Но Тэрон знал, что именно советник являлся организатором прошедшего поединка. И то ли он был так уверен в победе греческого солдата, то ли наоборот стремился увеличить возможность его гибели. Только вот с какою целью, пока не ясно. Когда наложение повязок завершилось, мужчина в сопровождении трёх стражников последовал во дворец. Даже если Флиант изменил своё отношение к нему, он всё же продолжал бояться Тэрона, и об этом говорили прочные кандалы, сковывающие руки победителя арены. Путь до обители царя занял не особо много времени. На улицах давно стемнело, однако двери большого величественного здания были открыты, слуги суетились, таская из стоявшей неподалёку повозки какие-то вазы, цветы, всякого рода угощения, как обычно бывало по завершению игр, или же подготовки к какому-либо значимому событию. Будучи в двадцати шагах от входа во дворец, Тэрон увидел в свете горящих снаружи факелов наследницу правителя, покидавшую богатый дом в обществе своих подруг. Одарённая прекрасной внешностью, обладательница светлых, чуть заметно вьющихся, волос была одета в пеплос розового цвета, чей длинный плащевидный отворот (диплоидия) прикрывал её голову. Неизвестно куда направлялась дочь Флианта в столь позднее время, но это было и не удивительно. Отец дозволял своему чаду делать всё, что её озорному нраву вздумается. Направляясь к колеснице, Литея о чём-то оживлённо говорила с двумя богато одетыми дамами. Их разговор явно затронул весёлую тему, ибо наследница правителя сопровождала свои слова звонким, не обременённым какими-либо тяготами, смехом. Однако веселье девичьей души, как и лучезарность беззаботной улыбки резко сменились беспокойством и даже потрясением, когда глаза юной особы остановились на гладиаторе, приближавшемся к дворцу. Тэрон не смотрел на неё, пытаясь разглядеть в слабом мерцании горящих огней Кьяру. Среди двух подруг Литеи находилась ещё одна девушка, но совсем не та, которую воин надеялся увидеть. Иная рабыня стояла подле дочери царя, что очень не понравилось мужчине, начинавшему подозревать неладное. Следуя дальше, Тэрон так и не взглянул на Литею, чьи спутницы уже сидели в колеснице и поторапливали её, застывшую на месте и продолжавшую смотреть в сторону подходящего к дверям грека. Наследница Наксоса ещё долго будет оборачиваться назад, даже когда гладиатор давно скроется из виду, как и сам дворец. Оказавшись в большом просторном зале с мозаичным полом и высокими колоннами, между которыми стояли статуи богов, Тэрон ожидал прихода Флианта, который не особо торопился. Когда же его величество соизволило себя показать, мужчина увидел подле царя его верного советника. Тот пытался успокоить правителя, который уже успел на что-то обозлиться. Однако Флиант сумел придать своему лицу равнодушие, когда его растерянные глаза встретились с ожидающим взглядом гладиатора. Стражу правитель разгонять не стал, поведя их вместе с Тэроном в иную, более уединённую комнату, посередине которой стоял длинный стол. Видимо здесь чаще затевались переговоры. Усевшись на торец стола, Флиант жестом руки указал гладиатору на стул, стоявший напротив. - Присаживайся, - воин не двинулся, оставаясь на месте. Двое охранников стояли по обе стороны от мужчины, третий же находился за его спиной. Сам советник пристроился символично по правую руку от царя, ехидными глазами поглядывая на Тэрона. – Ну, что ж, к делу, так к делу. Твоё незапланированное появление на играх было очень неожиданным и произвело фурор, так сказать. Народ тебя любит, и я готов это признать, хоть и не способен разделить с ними столь глубокое чувство, - высказываясь деликатным тоном, Флиант не отрываясь, всматривался в лицо мужчины, который даже не глядел на него, проявляя полное безразличие. - Знаю, Тэрон, наше с тобой изначально сложившееся недопонимание зародило множество негативных впечатлений, а последний разговор прошёл на уровне вражеской перепалки, если не хуже. Но меня радует, что ты быстро идёшь на поправку и настроен вновь покорять арену. Гладиатор не чувствовал искренности ни в одном слове, разве что, когда царь говорил о различиях меж своим отношением и выбором публики. Смысл пущенной фальши ещё не разгадан, но мужчина уже знал, что в этом деле отлично поработал советник. Тэрон не смотрел на него, но если бы даже взглянул, то по усмехающейся змеиной морде лишь подтвердил бы свои выводы. Флиант никогда не хотел видеть успехов воина, как и не заботился о его здравии, но тут вдруг переменился, соря любезностями. - Разве это что-то меняет? - В корне многое, исходя из полученных мною сведений, - поставив руку на подлокотник кресла, царь легонько коснулся пальцами нижней губы, как если бы она была чем-то испачкана, а после кивнул головой на своего верного слугу. – Пелий успел заверить меня в том, что ты начинаешь исправляться. Правдивы ли его слова о твоём намерении участвовать в иных поединках, устраиваемых за честь города? Вот же гнилая душонка. Отныне сознавая в чём именно дело, Тэрон поднял глаза на советника, встретившего его угрожающий взгляд довольной улыбкой. Двуликий лжец решил подключить к их уговору ещё и царя, что теперь принимал всё происходящее на свой счёт, думая, что гладиатор желает быть с ним заодно. Неужели он рассказал и о Кьяре?.. Нет, не рассказал. Пелий стремился использовать девушку, дабы управлять Тэроном, и тем самым подчинить мужчину правителю Наксоса, как и всем его замыслам. Расправив плечи, воин отвёл взор в сторону, он пойдёт до конца. - Я не порождаю слухов. Как и не повторяю дважды. - Многообещающие перемены, - развеселился Флиант, откидываясь на спинку кресла. – Что же сподвигло тебя пойти мне на встречу? – ответ не последовал. - А впрочем не важно, можешь не говорить. Я бы хотел оставить позади все наши разлады и вражду. Не взирая на всё произошедшее между тобой и моей дочерью. Пустой девичий каприз, свойственный в таком юном возрасте. Не стоит воспринимать его всерьёз, верно? – Тэрон продолжал смотреть в пол, сияющее радостью лицо царя могло ненароком подтолкнуть гладиатора к необдуманным действиям. Словно бы догадываясь, что проявляет слишком много эмоций, правитель изменил тон, добавив к серьёзности голоса присущую ему надменность. – Завтра у меня состоится приём в честь приезда одной знатной семьи. Я желаю представить тебя им, как своего главного чемпиона. Уваж свою победу, порадуй гостей присутствием лучшего из гладиаторов. Быть может, ты не пожалеешь усладить их взор и своими боевыми талантами. Тэрон оставался глух к речам ненавистного тирана, чьё завышенное самомнение мог бы разрушить тотчас же. Но он дал слово, как и обещал помочь Кьяре, она не должна отвечать за его поступки. Однако именно её подвергнут расправе, дабы сломить мужчину. Да, Амфисс был прав во всём. Тэрон и сам знал, на что идёт, и какие беды могут ожидать, если задуманный план провалится. Но это только его забота, больше ничья. Мужчина не давал согласия правителю, как и не явил отказа, просто молчал, не имея никакого желания продолжать эту бессмысленную болтовню, от которой изначально не ждал ничего хорошего. - Обдумай мои слова, у тебя есть время до завтрашнего вечера, - прыгучее настроение Флианта вновь близилось к нулю, когда царь так и не дождался согласия от гладиатора, с которым думал проблем больше не возникнет. - Я надеюсь на утвердительный ответ. Как и на то, что ты не оскорбишь оказанного тебе почётного доверия. Тэрон усмехнулся, обращая невозмутимый взгляд на правителя. - Забавно слышать о доверии к человеку, которого держат в цепях. Мужчина поднял закованные руки, не без намёка на освобождение. Пелий изменился в лице, озадачено посмотрев на Флианта, который вновь касался пальцами нижней губы, на которой Тэрон заметил багровый след, хотелось бы верить, оставленный чьим-то крепким кулаком. Сейчас был лучший момент проявить это надуманное доверие, которым плевался глава города, он и сам это понимал. Чуть шаг назад, и разговор закончится по другому. Но и избавлять опасного воина от стальных оков, было не менее рискованно. Тем не менее, Флиант скомандовал одному из охранников освободить мужчину. Советника слегка передёрнуло, но, скорее всего от этих самых кандалов, которые полетели ему в лицо, когда руки Тэрона наконец избавились от скованности движений. Он не стремился ударить Пелия, просто кинул цепи, дабы тот поближе рассмотрел решение своего царя, и тот их поймал, с негодованием взирая на уходящего грека. Покинув комнату, мужчина остановился, заметив меж колон девушку в восхитительном синем платье. Больше Тэрон не сделал ни шага, заворожено глядя на прекрасное видение, которое так надеялся увидеть снова. Как же она была красива… Только ради неё он и пришёл сюда. Одно присутствие Кьяры было способно избавить воина от сдержанных правил, которыми он якобы не должен пренебрегать. И он бы подошёл к ней, не упуская возможности быть ближе. Но гладиатора остановило появление незнакомца, что, оказавшись подле девушки, попытался взять её за руку. И в данном действии не проскальзывало то уважение, которого заслуживала красавица. Зелёные глаза, прежде излучавшие нежность и восхищение приобрели жёсткость, взгляд стал острее, внимательно изучая человека, стоявшего рядом с Кьярой. Воин даже не успел осознать, что именно чувствовал в этот момент, когда за спиной услышал голос Флианта, выходящего за ним следом: - Друг мой, ты как раз вовремя. Позволь представить тебе победителя сегодняшних игр, - рука царя легла на плечо гладиатора, сумевшего терпеливо выстоять это показушное хвастовство. – Тэрон – сильнейший боец, которым я очень горжусь, и пригласил его на наш завтрашний праздник. Знаю, ты не приверженец гладиаторских сражений, однако имел возможность лично наблюдать поединок, как и думаю, успел оценить превосходство этого воина. Флиант со смехом похлопал мужчину по плечу, у того лишь напряглись скулы, но выражение лица не выказывало никаких гневных эмоций, а глаза… они были направлены только на Кьяру, Тэрон мог снести что угодно, но был не в силах отвернуться от неё. Как и понимал, что ему глубоко неприятно присутствие иного мужчины, неведомого для каких целей находившегося возле девушки. Вскоре к ним присоединился и Пелий, что при видя рабыню вновь явил свою глупую ухмылку, замечая, как воин смотрит на неё. Что касалось праздника, то у «змееуста» имелись свои замыслы на этот счёт. - Возможно, многоуважаемый Бальдавир не отказался бы сам поучаствовать в подобном поединке? – данный вопрос сопроводило удивление, с которым Флиант посмотрел на своего советника, посчитав, что он несёт чушь. Но тот пояснил: - Мы наслышаны о ваших способностях умело пользоваться оружием, и хотели бы наглядно убедиться в боевых достоинствах воина с северных земель. Тэрон перевёл взгляд на Бальдавира, рассматривая его, как своего будущего противника. По внешней структуре этот чужеземец вполне годился для не плохого боя. Но был ли он в действительности способным воином, предстоит узнать позже. Гладиатор больше задумывался о том, почему северянин не отходит от Кьяры, он всё так же продолжал стоять рядом с ней. Флианту понравилась идея, предложенная Пелием, он вновь оживился. - И то правда, Бальд, заодно развлечёшься сам. Перед тобой стоит достойнейший из гладиаторов, биться с ним одно удовольствие. Которое, полагаю, растянется на долго, ведь мы не стремимся осквернять приятный вечер чьей-либо смертью, - царь рассмеялся, подзывая к себе своего друга, который не спешил отвечать согласием. – Пойдём-ка со мной, обсудим планы на грядущий праздник. Гладиатору было позволено уходить, но он уже не торопился. Так долго ожидать встречу с ней и после уйти, не воспользовавшись предоставленным случаем? Что-то подсказывало мужчине: всё решится именно сейчас. Когда Флиант и Бальдавир направились в комнату переговоров, Пелий подошёл к Тэрону и прошипел: - Надеюсь, ты понимаешь, чем может обернуться пролитая кровь человека высокого положения? Контролируй ярость своего меча, если хочешь сохранить жизнь девушке. После этих слов, Пелий прожёг взглядом Кьяру и покинул зал, оставляя после себя множество недосказанного гнева, который хотел бы выплеснуть Тэрон, вот только оставался верен себе. Выходит, если северянин примет бой, гладиатор должен ему поддаваться, наносить удар, не проливая при этом ни капли крови. Заманчивый выйдет поединок. Тэрона он волновал в последнюю очередь. Стража вновь обступила мужчину, напоминая ему о том, что пора бы отправляться назад. Но ему было плевать на чужие указы, воин желал лишь одного. - Кьяра, подожди. Игнорируя приход некой женщины, которая теперь звала рабыню с собой, Тэрон остановил девушку, не прикасаясь, не делая ничего, что могло бы хоть как-то оскорбить её. Он только хотел узнать, находится ли она в безопасности. Всё ли идёт так, как он и стремился устроить. - Почему ты осталась во дворце? Ведь сейчас ты должна быть рядом с Литеей. Тэрон полагал, что прекрасное одеяние, которое было на девушке, её длительное присутствие во владениях царя, всё это было причиной того, что она теперь являлась служанкой дочери правителя. Но те самые проникновенные, искренние глаза, в которых он терял всю свою бдительность и способность думать о чём-то ещё, они вновь открывали ему совсем иное. Тэрон наблюдал тревогу, отчаяние и ненависть. Почти что сокрытые, но такие сильные эмоции, проявлявшиеся во взгляде, обращённом на него. Нет, они предназначались не ему, но их невозможно было не заметить, мужчина осмеливался заглядывать в душу, он не мог смотреть на девушку поверхностно, замечая лишь её внешнюю красоту. Он стремился познать большее, сейчас, в это мгновение, которое так давно ждал. Что-то происходило, о чём Тэрон не знал и даже не догадывался. Но он видел, как неспокойна Кьяра, и стремился нарушить поставленный ею барьер. Мужчина чувствовал невидимую стену, которую был готов проломить. Он не уйдёт, пока не получит ответ. - Пелий… Он сдержал своё слово?
Отправлено: 05.05.12 01:23. Заголовок: Дверь за Кьярой закр..
Дверь за Кьярой закрылась. Она была в покоях своего хозяина, и одновременно с этим, якобы спасителя от тяжелой пытки, которую в мгновение ока придумал Флиант. Кьяра не смотрела на мужчину, что находился рядом, девушка уставилась в пол, в одну точку, чувствуя, как ее преодолевает дрожь, и вновь не от холода, а от переизбытка эмоций, к сожалению, в данном случае негативных эмоций. Все увиденное за сегодня там, на арене так отсчетно отпечаталось в памяти девушки. Она знала, что есть люди жестокие по своей натуре такие, как Кассиус и все, кто тогда напал на деревню. Все, кому нравится убивать, грабить насиловать, но девушка и помыслить не могла, что есть такие мирные люди, у которых свои семьи, дети, уютные дома отдают свои деньги, что бы прийти на арену и понаблюдать за кровавой бойней и за тем, как человека может внезапно настичь смерть. Все это четко отпечаталось в душе девушки, породив в ней ненависть, которая присоединилась к той, что уже теплилась в ее раннее светлой душе. Туман все более надвигался и тени сгущались, Кьяру переполняли негативные эмоции. Она даже и не думала нападать на Флианта, все произошло само собой. Это был неосознанно. Нет, она видела, что делает, но не могла себя остановить. В один момент девушка испугалась, что она делает, но когда удар был нанесен, Кьяра почувствовала, насколько ей легче стало, когда она выплеснула частичку ненависти в этой маленькой расправе. Наконец Кьяра подняла глаза и посмотрела на Бальдавира, вот только тот огонек дикой ярости все еще горел во взгляде девушки. - Ты что наделала? – спросил сбитый с толку северянин. Он был крайне удивлен такому выпаду рабыни, но мужчина больше беспокоился не за нее, а за себя. Он теперь стал боятся, что Флиант не захочет продавать Кьяру, пока не расправится с девушкой за обиду. Кьяра лишь выразительно глянула на Бальдавира, но ничего не ответила. Разговаривать она не могла. Рабыня тяжело дышала, а руки ее все еще были сжаты в кулаки, словно сдерживая свою ярость. Бальдавир наблюдал за ней, затем осторожно подошел, и прикоснулся к ее руке. Кьяра стояла, подобно солдату, глядя мимо мужчины, и нервно сглотнула, пытаясь, успокоится. Он взял ее кулак в свои руки и попробовал разжать, что-то говоря о красоте ее рук. Кьяра поморщилась, а после чего, сделала резкий выпад правым кулаком, желая нанести удар мужчине. Но он ловко увернулся, перехватив кулак девушки, а тогда держа за перехваченную руку, сильно толкнул рабыню так, что она не устояла на ногах и сделав несколько шагов назад упала на кровать. Мужчина был силен. – Я советую тебе держать себя в руках. Твоя импульсивность сейчас ни к месту.
- Мне плевать.
Ответила Кьяра, чем вызвала бурю недовольства Бальдавира. - Глупая девчонка! – выпалил он и встретился с яростным взглядом рабыни. – Зато мне не плевать. Я тебе неоднократно говорю, что заберу тебя отсюда, куплю и ты станешь моей женой. Не наживай себе на голову неприятностей и будь смиренна!
- Смиренна?
Бровь Кьяры взлетели вверх, а на лице появилась ироническая ухмылка.
- Я уже говорила тебе Бальдавир, что не выйду за тебя. Ты постоянно повторяешь то, что купишь меня и я стану твоей женой, как молитву, но это не так. Это твоя молитва – не моя. Скажи, что ты ко мне чувствуешь?
Кьяра поднялась с постели, поправив платье, и внимательно смотрела на Бальдавира. Про себя же девушка удивлялась, откуда в ней вдруг взялось столько смелости, такой непонятный ей нрав. Она свободно говорила, не стеснялась теперь ничего и никого. Еще утром рабыня и подумать не могла, что сможет так спокойно спросить у северянина о его чувствах к ней. Да, то, что произошло после боя – было вспышкой дикой ярости Кьяры, и ее смелость сейчас – это зародыш того характера, который отточится в девушке, благодаря пребыванию здесь, в рабстве. Сейчас она еще сыра и подобная реакция на происходящие события происходит в Кьяре спонтанно, но скоро она станет черствой по отношению к своим врагами, Флианту и остальным. Бальдавир же растерялся. Впервые Кьяра наблюдала растерянность мужчины, что польстило ей. Она даже простила ему грубое отношение к ней. Следом, собравшись с мыслями, мужчина пожал плечами и мечтательно, как показалось Кьяре, произнес: - Ты невообразима и неподражаема. В тебе есть то, чего не сыщешь в других девушках. Детская наивность, твердая броня и необузданная дикость. Ты великолепна, красива. Я тебя увидел и понял, даже не зная, какая ты есть, я почувствовал, что ты та женщина, с которой я свяжу жизнь. Тебе может показаться это странным, но несмотря на все твои выходки я смог откровенно полюбить тебя, - говорил Бальдавир, но всего остального девушка уже не слушала. Она почувствовала, как сердце начинает взволнованно биться, а в голове табуном шастают мысли о том, что же она натворила. Как она вообще ударила Флианта, зачем спросила у Бальдавира, что он к ней чувствует. Кьяра разволновалась вновь, понимая какие будут последствия всего, что она натворила. Девушка тяжело вздохнула, опустила глаза, и тихо сказала.
- Но я тебя не люблю.
Как это банально прозвучало и ожесточило смягченное лицо Бальдавира, которое вмиг ясно говорило, что девушку он не спрашивает. - Если бы я посчитал нужным добиться твоего согласия, я бы тебя спросил, Кьяра. Ты учти, ты все еще рабыня, поэтому у тебя нет выбора. Я буду любить тебя, и со временем ты полюбишь меня. После подобного ответа Бальдавира, Кьяра ощутила разницу, каков разговор был всего мгновение назад и каким он стал сейчас, когда рабыня попробовала вернуть себе свою обыкновенную нежную женскую натуру. О нет, ей больше понравилась ее дикость. Отталкивающая, пугающая, заставляющая людей прежде подумать, чем что-либо сказать. Сейчас Кьяра не осознавала еще этого, но когда-нибудь она станет такой и навсегда забудется эта неуверенная, местами напуганная девушка, попавшая в рабство и сбитая с толку желаниями одного очень настойчивого мужчины. Спустя некоторое время, Бальдавир пригласил Кьяру прогуляться с ним по царскому саду, мол там красиво и она должна это увидеть. Кьяра приняла предложение, и пошла вместе с ним. Но девушка не собиралась любоваться красотами хозяйского сада, она бы лучше увидела здесь все руинах, нежели в процветании. Мысли девушки занимал мужчина. И не тот, что сейчас шел возле нее, рассказывая о растениях и достоинствах сада, как своего собственного, а о другом. Кьяра думала о Тэроне. Раны, которые получил гладиатор до сих пор стояли перед глазами Кьяры: его плечо, рассеченная грудь. Она волновалась за него, но встречи не хотела, потому что боялась. Чего – неизвестно. Но девушка чувствовала себя перед гладиатором виноватой. Хотя бы за то, что вынуждена разделять одну комнату с Бальдавиром. Прогулка в саду окончилась быстро, северянин увидел, что его возлюбленная не слушает его, и за всю прогулку ни разу не сказала ни одного слова, даже головой не кивнула, и не смотрела на растения. Он остановился, понял, что показывать здешние красоты ей бесполезно, поэтому они вернулись во дворец. В одном из коридоров недалеко от комнаты переговоров, Бальдавир вместе с Кьярой остановились. Рабыня отрешенно смотрела куда-то в сторону. Ее волосы по прежнему были заколоты умелыми руками Миры в прекрасную прическу, обнаженные плечи еще не были испорчены рабским клеймом, а благодаря сквозняку подол синего платья слегка развевался на ветру. Бальдавир попробовал взять Кьяру за руку, хоть она и пыталась избежать этого. - Ничто не изменит моего решения, - улыбнулся мужчина.
- Разве что моя смерть.
Пессимистично ответила Кьяра, бросив короткий взгляд на Бальдавира. Оставалось удивляться терпению этого мужчины. Как же сильно он ее желал, что терпел подобные ответы упрямой рабыни. Бальдавир лишь вздохнул, молясь богам, что бы Кьяра ничего с собой не сделала. Она была непредсказуемой, поэтому от нее можно было ждать всего, что угодно. Один из эскорта Бальдавира, сказал мужчине не так давно: - А вы не боитесь, что она вас убьёт в ночи, пока вы будете спать? Эта девица опасна, нутром чувствую. Но Бальдавир тогда на это лишь улыбнулся. Вдруг Кьяра услышала голос Флианта, он громко поприветствовал Бальдавира. Девушка обернулась и застыла на месте с широко раскрытыми глазами. Здесь стоял Тэрон, всего в нескольких шагах. Кьяре вдруг захотелось забежать за колону и справится со своим дыханием, которое стало каким-то сбивчивым. Она смотрела прямо в глаза мужчины, излучавшие собою для нее всегда мудрость, в которую она была влюблена и естественно его красота. Тэрон был очень привлекательным мужчиной. С глаз мужчины, взгляд Кьяры скользнул по его полуобнаженному телу теперь вблизи увидев рану на груди и плече. Девушка застыла в немом молчании, оставалась неподвижна, но отвела взгляд. Растерянный и испуганный взгляд. А между тем Флиант представил Бальдавиру Тэрона. Тогда среди всего происходившего Кьяра услышала голос еще одного человека. По голосу он ей не понравился и тогда девушка взглянула на этого человека яростным взглядом львицы. Он предложил Тэрону и Бальдавиру выступить в поединке. Кьяра удивленно посмотрела на носителя этой «прекрасной» идеи, а затем перевела взгляд на северянина, который уже отпустил ее руку и сделал шаг вперед, навстречу к Флианту. Сомнительным делом показался этой бой для Кьяры, лучше бы не было этого предложения и вовсе. Кьяра почувствовала себя здесь лишней, среди мужчин, но не могла сдвинуться с места. Наконец, они решили свои дела, и Бальдавир отправился вместе с Флиантом в комнату переговоров. Кьяра настороженно проводила взглядом их фигуры, затем перевела взгляд на оставшегося здесь мужчину, от которого так и веяло коварством и хитрой сущностью. Как же не любила рабыня таких людей, она уже чувствовала всю чернь его внутреннего естества. Он что-то сказал Тэрону и посмотрел на Кьяру. Девушка не слышала, что он говорил, так как расстояние не позволяло, но взгляд, брошенный на нее, ей не понравился. Когда Пелий ушел, Кьяра даже несколько растерялась, она мимолетно взглянула на Тэрона, и как спасение ей откуда-то ни возьмись, появилась Мира, которая поманила Кьяру за собой, видимо, у них были дела. - Кьяра, пойдем, у нас есть работа, - настойчиво позвала Мира, и девушка развернулась, что бы уйти. В ней сейчас бурлили противоречивые чувства. Она не знала, что делать. Она так боялась открыть Тэрону правду о цели ее пребывания здесь, она не хотела лишний раз расстраивать его, и боялась своих собственных чувств. Поэтому Кьяра отвернулась от него и поспешила уйти. - Кьяра, подожди, - попросил Тэрон. Он в мгновение ока оказался совсем рядом и Кьяра остановилась. Она тяжело вздохнула, развернулась и посмотрела в глаза мужчине, которому бы отдала всю себя, если бы могла. Он стоял рядом, возле нее, его искренний взгляд манил и завораживал. Кьяра бы утонула в этих мудрых глазах. Она смотрела на него. Гладиатор по-прежнему беспокоился за нее, он стал спрашивать у нее, почему она не с Литеей. Кьяра отрицательно покачала головой, с сожалением глядя на мужчину.
- Тэрон, я служу не Литее.
Проговорила рабыня, она опустила взгляд к полу, глядя на подол своего красивого синего платья.
- Я не знаю, кто такой Пелий, и даже не видела его. Я рабыня Бальдавира, гостя Флианта.
Уже более уверенно сказала Кьяра, упуская подробности о намерениях северянина, касательно ее персоны. Она увидела, как изменился взгляд Тэрона, а как он на нее смотрел. Почему-то в одно мгновение ей хотелось сказать ему все… абсолютно все, но она молчала, пока ее взгляд не прошелся по телу мужчины. Эта рана на его груди, свежая, обработанная и зашитая умелой рукой лекаря, рана в плече. Кьяра подняла руку, потянувшись к одной из них, но, не прикасаясь к ране, только в воздухе указывая на них. Девушка чувствовала терпкий запах лечебной настойки, которой были обработаны раны. Она прикрыла глаза, опустила руку, так и не коснувшись Тэрона, а по щеке потекла слеза. Кьяра оплакивала не свою тяжелую жизнь и судьбу, она почувствовала боль, которую испытал Тэрон, при виде его ран, вспомнила, как он их получил и не смогла остаться равнодушной к боли любимого человека, который чуть ли не каждый день подвергается подобным пыткам. И все же, глянув мокрыми глазами на него, Кьяра подняла руку и прикоснулась к груди Тэрона, но не там, где рана, а под ней, что бы не причинить боль мужчине.
- Бог арены.
Назвала Кьяра Тэрона тем званием, которым его здесь величали.
Ожидая ответа Кьяры, гладиатор наблюдал в её глазах печаль и волнение, он начинал терять спокойствие и сам, не зная, какая правда ему в итоге откроется. Тэрон до последнего надеялся, что все его опасения окажутся ложными. Но девушка отрицательно покачала головой, уже давая понять мужчине, что именно он услышит. Кьяра оставалась во дворце совсем по другой причине. Здесь даже была воля не Флианта, а того человека, с которым воину предстояло сойтись в шутливом поединке. И судя по тому, как нелегко всё складывалось, шуточный бой вполне может завершиться не в пользу друга царя. Тут даже и не скажешь, что сильнее потрясло Тэрона: осознание того, что Пелий ему солгал, продумывая собственные правила игры, или же присутствие иного мужчины, имеющего виды на девушку, которую гладиатор пытался уберечь от любого посягательства на её честь. Хотел бы он думать, что чужеземец Кьяру не коснулся. Посмотрев через плечо на дверь, за которой сейчас находились Флиант и Бальдавир, Тэрон еле сдерживал себя, чтобы не последовать за ними, застать их врасплох и проверить, каков в силе этот любитель морских просторов. Гладиатор вновь закрылся в себе, отводя напряжённый взгляд в сторону, что прежде был направлен на Кьяру. Внезапно он снова почувствовал искушающее присутствие гнева, который подавил имеющийся страх за девушку. Можно злиться бесконечно, а Кьяра будет страдать. И ничего не дадут эти губительные эмоции, нужно немедля решать, как поступить дальше. - Значит, предложение советника свести нас в одном поединке не было случайным решением, - начал Тэрон, продолжая смотреть куда-то за спину красавицы. - Он всё хорошо продумал. Ты видела Пелия, он не так давно был здесь. Верная тень Флианта, склонная выходить из-под контроля своего хозяина. Я должен был это предвидеть. Теперь у мужчины имелось больше причин для прихода на праздник, заготовленный царём. Там же он разрешит обе проблемы, разобравшись сперва с северянином, потом уже организует повторную беседу с советником. Принимать позицию врагов Тэрон не намеревался, чуть подыграв, он обернёт происходящее в своё русло, спохватиться не успеют. Придаваясь своим мыслям, гладиатор не глядел на девушку, опасаясь потерять самообладание. Он старательно внушал себе, что Кьяра всего лишь прислуживала гостю, не отдавая ему при этом себя. Тэрон вспоминал слова Нирея, убеждавшего, что Бальдавир ни на что не годен, как мужчина. Этот негативный поток мыслей просто выбивал из равновесия воина, который не боялся в этой жизни ничего. Прежде его ничто не держало, Тэрон не был связан ни с кем. Он никогда никого не любил. Ни в ком не нуждался. Но Кьяра была здесь, совсем рядом, не только напротив взгляда, но и в помыслах, в душе… в сердце. Даже не видя её, он продолжал к ней тянуться. Но было ли это правильно, ведь девушка и так многое пережила. Неизвестно, как она отреагирует на его чувства, в которых гладиатор сам ещё не полностью разобрался. И вновь всё решило одно лишь прикосновение. Чувствуя знакомое приятное тепло в груди, которое ему вновь подарила Кьяра, он повернулся к ней и окаменел, наблюдая, как блестят её карие глаза от появившихся в них слёз. И это откровенная боль её души сказалась той же мукой во взгляде мужчины, он бы изничтожил всё, что имело причастие к слезам девушки, не заслужившей всех этих несчастий. Тэрон не знал, что Кьяра плачет из-за него. Что именно его тяжкая участь бойца тревожила красавицу. Он полагал, что всему причиной Бальдавир. И успел бы надумать многое, не остановись вовремя. Что бы ни было, гладиатор должен изменить происходящее. Пока не стало хуже. - Никто не вправе обременять насильным служением свободу вольного человека, - заботливо убрав большим пальцем слезу с её щеки, Тэрон накрыл своею ладонью руку девушки, что всё ещё согревала его грудь. – Какую бы власть не имел Бальдавир, здесь он остаётся гостем и понесёт ответ за каждое причинённое оскорбление. Мы завершим начатое, Кьяра, и обеспечим тебе защиту под покровительством дочери Флианта. Ты будешь иметь право на собственный выбор. Больше никто не посмеет лишать тебя его. Гладиатор не сомневался в сказанном, он сделает всё, дабы именно так оно и было, какие бы козни кто не строил. Не долго Тэрон сосредотачивал своё внимание на данной теме. Дальнейшие слова Кьяры, произнесённые столь неожиданно, и с таким глубоким чувством, слегка обескуражили мужчину, прежде полагавшего, что девушка просто проявляет любезность. Но её прикосновения, как и сказанное после, заставили его задуматься. Тэрон улыбнулся, слыша из её уст прозвище, к которому сам привыкнуть никак не мог. Улыбнулся очень мягко, с искренним чувством благодарности за веру красавицы в него. - Для бога я слишком часто убеждаю себя и других в своей смертной сущности, - пошутил он, говоря об уронах, получаемых на арене. Светлая улыбка вновь померкла на губах воина, замечающего прежнюю влажность в полюбившихся глазах. – Твои слёзы, Кьяра… хотелось бы мне, чтобы однажды ты забыла про них. Иметь возможность наблюдать твою улыбку и знать, что ты счастлива. Вне этих удушливых стен, как можно дальше от людской жестокости. Продолжая держать у груди руку красавицы, Тэрон с оберегающей нежностью взял её и поднёс к своему лицу, касаясь губами тыльной стороны ладони. Опустившись ниже, он чуть задержался, согревая поцелуем запястье, мужчина вдыхал сладкий аромат прекрасной кожи, желая запомнить её пьянящий запах. Он ощущал учащённую пульсацию в руке Кьяры, которую вызывало её сердце, сильным биением отвечающее на его смелые проявления чувств. И Тэрон понял данный ответ. Опустив её руку и освободив от своей, он внимательно изучал глаза девушки, которые теперь смотрели на него совсем иначе. Или может, это он стал замечать в них нечто прежде недосягаемое. Между ними вновь встало третье лицо. Это была та самая женщина, которая прежде звала с собою Кьяру. Всё это время она тихо наблюдала за ними, не решаясь влезать. Тэрон заметил, с какою тревогой и даже резкостью в голосе, рабыня вновь поторопила девушку. И дело было не в том, что их могли увидеть, мужчина расценил данное действие, как недоверие к нему. Женщина и вправду смотрела на него с пренебрежением. Что именно ей в нём не нравилось, он не мог знать, но вполне понимал её отношение. - Позволь нам поговорить. Тэрон попросил вежливо, надеясь как-то умерить направленную на него неприязнь. Рабыня не особо к нему прониклась, но и не продолжила настаивать на своём. Она покинула зал, но не ушла далеко, сказав Кьяре, что будет ждать её. Гладиатор так же не хотел, дабы они оставались в этом месте, где всюду были глаза и уши. Трое охранников по-прежнему ожидали его, спасибо и на том, что преследовать не стали. Знали ведь, что всё равно не подчиниться. Тэрон вышел с девушкой в малый двор, окружённый арочным навесом, который поддерживали расписные колонны. Посередине в гуще зелени и цветов стоял красивый большой мраморный фонтан, доносящий свежую прохладу, такую необходимую в столь безветренную, жаркую ночь. Лунный свет яркими переливами отражался в воде, чьё журчание приятной музыкой нарушало тишину. Мужчина поднял глаза, оценивая красоту звёздного неба. Он бы хотел остаться здесь, как можно дольше, чтобы иметь возможность наслаждаться безвременьем рядом с той, которая сейчас могла так же наблюдать всё представшее перед ними великолепие. Удивительно, но раньше Тэрон не придавал всему этому значения. Только теперь, когда Кьяра стояла здесь, подле него, гладиатор, словно, благодаря её присутствию начинал испытывать восхищение, замечая то, на что прежде не обращал никакого внимания. И всё потому, что она была рядом с ним… его единственный смысл жизни в этом мире… его истинное бессмертие… его сердце. Тэрону захотелось рассказать девушке о себе, не возвращаясь к неприятной теме, тревожащей её. Он начинал издалека, и старался говорить кратко, упуская ненужные детали. - Большая часть моей жизни прошла в выполнении воинского долга. Я не знаю, что такое иметь свой родной дом, я потерял его, будучи совсем ребёнком. Из всей моей семьи выжил только мой дед, вырастивший меня и научивший всему. А я не смог выполнить всего одну его предсмертную просьбу – никогда не брать в руки оружие, - Тэрон повернулся к Кьяре, с прежней теплотой в глазах наслаждаясь её обществом. – Война сгубила многих, и я хотел быть в их числе, но прежде стремился отомстить, кровью врагов успокоить души погибших, что уже никогда не вернутся. И сам того не замечая, становился подобен тем, кого ненавидел. Персы… война с ними длится уже множество лет. Последний бой завершился нашим поражением, а всё потому, что я позволил выступить отряду с меньшим числом солдат, ожидая поддержки ближних городов. Никто нам не помог. А этот остров стал последним пристанищем человека, у которого не осталось ничего кроме воспоминаний и усталости от непрекращающихся войн, - гладиатор приблизился к девушке, что была ещё прекраснее в лунном свете. – И я бы смирился с мыслью завершить всё именно здесь, если бы мне не представилась возможность по иному взглянуть на ненавистный мною мир. Глазами человека, которому есть ради чего продолжать жить. Видеть, дышать, чувствовать, Желать нечто более ценное, чем сама свобода, в которой не будет смысла… без тебя, - чувства Тэрона вновь обнажились. Он хотел сберечь этим минуты, посвящая их искренности, которой требовала душа. – Всё перестанет иметь значимость, даже моё существование. А прежде я именно существовал, посвящая годы мести, опустошающей, не дающей необходимого покоя. Я ощущаю его только рядом с тобой, Кьяра. И даже смею испытывать большее… то совершенное чувство, которому не в силах противостоять и не хочу, - глаза мужчины предались изучению красивого лица, он вновь стремился нарушить поставленные границы. – Я лишь прошу тебя позволить мне жить с надеждой на твою взаимность. Взаимность в той любви, которую я не имею права требовать, но желаю отдать. Тэрон больше не мог сдерживать чувства, которые зародила в нём Кьяра. Наклоняясь к ней, он находит губы девушки, и целует её. Очень осторожно, без навязчивости, вполне готовый, что она его оттолкнёт. Мужчина вложил в поцелуй всю ту нежность, которой старательно контролировал мгновенно овладевшее им желание. Их близость туманила сознание, лишала возможности вернуть ясность разуму, полностью подчинившемуся воле сердца. Гладиатор не отстранился, являя жар тяжёлого дыхания, он отдавался соблазну любви, с которой целовал чувственные, отвечающие ему той же щедростью губы. Пробуя на вкус их сладость, Тэрон распознал лёгкую солоноватую горечь недавно пролившихся слёз. Слёз таких любимых глаз, сердца, души, с которыми он желал соединиться, и одарить ласками прекрасное тело. Одна рука мужчины касалась лица Кьяры, другая плавно опустилась на её талию. Никакой требовательности, никаких резких или грубых движений, свойственных рвущейся на волю страсти. Только нежность уст, говорящих поцелуем лучше, чем словами, сейчас они были не нужны. Её ответы давали ему больше смелости. Но всё же мужчине пришлось оторваться от прекрасных губ девушки, дабы сохранить последнюю долю самообладания. Тэрон открыл глаза, чуть отклонившись назад, но, не думая уходить. Воин с улыбкой смотрел на Кьяру, продолжая касаться рукой её лица. Отныне он явственнее чувствовал связь, что зарождалась между ними. Гладиатор сам дал понять девушке, что в действительности ощущал, и как сильно хотел быть с ней. В этот момент всё позабылось: люди, которые стремились им навредить, тяжёлое осознание рабства и извечное присутствие душевных терзаний. Ничего этого уже не было. Только гармония обретённого покоя, только двое людей, нуждающихся друг в друге. Но они ошибались, думая, что были совсем одни. Где-то очень близко послышались чьи-то шаги. Обернувшись, Тэрон увидел советника, как всегда с довольным видом направлявшегося к ним. - Ах, какая трогательная сцена. Так и разрывает сердце. Особенно при мысли о том, что очень скоро всему этому придёт конец, - советник открыто издевался, разыгрывая притворное сочувствие, от которого получал огромнейшее удовольствие, замечая, с каким недоумением глядел на него воин. – Но что я вижу. Ты удивлён! Неужели твоя прекрасная избранница не соизволила поделиться с тобой радостной вестью о своём скором замужестве? Бесноватый советник рассмеялся, упиваясь замешательством Тэрона. Мужчина растеряно посмотрел на Кьяру, желая увидеть в её глазах обратное. Но с прискорбием сознавал, что Пелий говорит правду. - Ай-яй-яй, Кьяра, отчего же ты так стесняешься своего будущего супруга? – не унимался змей, затравливая ядом. – Бальдавир уже предоставил тебе свадебный подарок? - Уходи, Пелий. Тэрон явил предупреждение, его глаза отражали опасный блеск, не предвещая ничего хорошего. Рука, державшая ладонь девушки, напряглась, но он не сжимал её, продолжая удерживать столь же бережно, и тотчас отпустил бы, если бы Кьяра этого захотела. - Тяжела участь того, кому приходится довольствоваться малым, когда иному достаётся всё, - советник говорил о гладиаторе и Бальдавире, самодовольно расхаживая вокруг двух влюблённых. – Стремиться быть с той, что отдана другому. И этот другой способен дать ей больше, нежели человек, имеющий лишь громкое имя и кровь на своих руках, - змей затих, наблюдая за реакцией мужчины, смотрящего в пустоту, а после на Кьяру, стремясь получить эмоции девушки. - Ты хотел обеспечить ей безопасность, Тэрон. Ну, так, будь спокоен, отныне ей ничто не грозит. Она получит всё, чего не сможешь предоставить ей ты. Верно, Кьяра? Зачем тебе человек с тёмным прошлым и далеко не светлым настоящим? Хватило и того, что ему была готова отдаться дочь царя, чьи чувства он растоптал, сравнив её с грязью. Глаза мужчины яростно обратились на двуликого змея, принявшего человеческий облик. Ему бы следовало замолчать, но Пелий продолжал прыскать отравой, желая в полной мере насладиться безысходным гневом человека, физической расправы от которого никак не ждал. Полностью уверенный, что имеет над ним власть. - Бедняжка Литея, её любви ты не захотел. Подобным образом поступишь и с Кьярой, чьим доверием умело пользуешься, желая получить то же, чего хотят все мужчины. Дочь царя, с её невинным сердце и неопытностью тебе пришлась не по вкусу, не то что ласки шлюх, дающиеся с необыкновенной лёгкостью. Всё произошло очень быстро. Смеющийся Пелий с лихвой подавился своим гадким злословием, не успев издать даже крика, когда ярость гладиатора настигла его. Тэрон схватил советника как тряпичную куклу и с безжалостной силой прижал его к ближайшей колонне, одной рукой заткнув поганый рот, другой же локтём сжимал ему горло. Пелий пытался отбиться ногами, но всё без толку. Его женские пальцы лишь панически впивались в крепкие руки мужчины, нанося ему царапины и этим надеясь вырваться. Тэрон не чувствовал никакой боли, он лишь сильнее надавливал на шею змеи, отныне полностью лишённой возможности кусаться. - Лучше расскажи о том, как умело воруешь за спиной своего господина, - воин дёрнул локтём, давя на кадык, отчего Пелий ещё пуще забился, испытывая неподдельный страх. – Знает ли он, как богато наживается его верный слуга, тайно промышляющий торговлей рабами? Скольких женщин и мужчин ты сослал на рудники, убедив царя в их негодности?! Подвергал публичным казням людей, не повинных ни в чём, - Тэрон яростно сдавливал мерзкий рот, норовящий пошевелиться. Всё, что оставалось Пелию, так это во все глаза смотреть на человека, который без затруднений мог его убить, и возможно, этого сейчас и хотел. – Твой «справедливый» правитель и половины не знает о том, как ты его годами обкрадываешь. Стоит лишь намекнуть и вся его благосклонность к тебе падёт вместе с твоей головой. – Тэрон сильнее надавил на горло, отчего советник глухо замычал, уже не решаясь двинуться. – Так не терпится посмотреть, как я буду побеждён Бальдавиром? Пусть же для начала он примет вызов и сразиться. Пусть одолеет меня, и, сохранив достоинство, уберётся с этого острова, не взяв в подарок ничего, кроме своей ничтожной жизни! Потянув советника на себя, Тэрон повторно толкнула его к колонне, тем самым, отпустив, отчего Пелий не справился с равновесием и свалился. Он ещё долго лежал, восстанавливая дыхание и щупая пальцами свою измученную шею, потрясённо глядя на мужчину, стоявшего над ним. - Ты сделаешь Кьяру служанкой Литей, и избавишь её от навязчивого внимания Бальдавира. Любое твоё вредительство, Пелий, будет восприниматься, как пожелание, как можно скорее покинуть Наксос и приступить к усердным работам в шахтах вместе с теми, кого ты продал. Твоему царю будет не сложно убедиться в достоверности моих слов, даже если ты попытаешься уверить его в том, что они лживы. Не пытайся спастись угрозами, благодаря им ты рискуешь за раз лишиться всего, на что ушли годы твоего талантливого вранья. Сказав всё, что требуется, Тэрон оставил советника поразмыслить над его словами. Он уже приближался к Кьяре, когда во двор выбежала стража, а вместе с ними и рабыня, что так и не дождалась девушку. Видимо, она действительно находилась неподалёку, и заслышав шум позвала охрану, которую Пелий гневно прогнал, кое-как поднимаясь на ноги. Он был унижен и зол, теперь наступил его черёд терять терпение, и не иметь возможности излить свой гнев. Так вот подлый змей оказался затравлен собственным ядом. Он торопливо ушёл, разражаясь проклятьями, которые уже не имели никакой силы. А Тэрону пришлось вновь расставаться с Кьярой, он давно уже должен был покинуть дворец. Теперь они смогут увидеться только на завтрашнем празднике. Напоследок мужчина вновь дотронулся до её ладони, и, наблюдая, как она уходит, всё ещё держал вытянутой руку, ловя прощальные прикосновения пальцев любимой. Он был готов вручить победу чужаку с северных земель, только бы быть уверенным, что он не тронет Кьяру. Хорош мужчина, не считающийся с потребностями женщины. Гладиатор уже не наблюдал в Бальдавире достойного человека. Он не мог быть и умелым воином. И тем не менее, гладиатор позволит ему завершить поединок без проигрыша. Тэрону победа была не нужна, он сражался только для того, чтобы выжить. А теперь был готов принять бой ради своего сердца, которое впервые познало настоящую любовь.
Отправлено: 07.05.12 01:24. Заголовок: Кьяра готова была ут..
Кьяра готова была утонуть в этих глубоких глазах мужчины, не отрывать взгляда от него и находится все время с ним. Рядом с Тэроном девушка чувствовала себя такой защищенной. Хоть она и была рабыней совершенно другого человека, хоть и была на грани замужества без любви а по прихоти мужчины, пришедшего сюда, но Кьяра готова была всегда и искренне любить Тэрона и была отдана только ему. Если не телесно, то душевно в полной мере. Её слова свидетельствовали о горячих чувствах, просто выразила они их немного иначе, не используя стандартную фразу о любви. Между ними была выразительная близость, связывали их одни и те же эмоции. Кьяра напрочь забыла, что ее ожидает Мира и все видит. Девушка была поглощена глазами любимого мужчины, предаваясь собственным мечтаниям. В голове рабыни даже не проскользнула мысль о том, почему Тэрон здесь, и не проскользнет, может, потом, когда разум найдет время для анализа. Сейчас это было не к месту. Кьяра продолжала держать свою ладонь на груди у мужчины, там, где его тело не было изувечено страшной раной. Рука мужчины накрыла сверху ладонь девушки и Кьяра вздрогнула, настолько это прикосновение было нежным и приятным. По телу побежало множество мурашек. На этот раз Кьяра не стала скрывать своей жизни от него. Она поняла, что с Тэроном может быть откровенна и рассказала мужчине, что на время принадлежит человеку, по имени Бальдавир. Но рабыня умолчала о том, что северянин желает выкупить ее и взять в жены, подарив множество заморских богатств, шикарный дом, прислугу и все, о чем мечтает любая девушка. Но Кьяре не нужно было всего этого. Девушке нужен был Тэрон. Мужчина, который запечатлелся в душе девушки, как что-то, что не ждет ей спокойно спать. Мужчина, которого она полюбила. Ради него она не собиралась принимать предложения Бальдавира и готова была остаться здесь. Но признаться, когда она услышала про поединок Бальдавира и Тэрона, то это ее взволновало. Тэрон заметил, что идея Пелия про этот поединок была не случайна. Кьяра лишь пожала плечами опустив руку. Она не знала Пелия, но уже поняла, о ком шла речь. Но девушка не знала повадки этого человека, его манеру поведения, и на какие поступки он был способен. Поэтому Кьяра не могла как-то для себя сделать выводы, для чего вдруг советнику царя понадобилось это. Тэрон вновь заговорил о защите Кьяры, и девушка мягко улыбнулась, опустив взгляд к полу. Она и так чувствовала себя защищенной, для этого ему просто необходимо было быть рядом. Его твердое дыхание, уверенный в себе и победоносный взгляд, и дух, который Кьяра чувствовала – все это заставляло девушку чувствовать себя рядом с ним защищенной. Его прикосновение к ней, еще горело на ее щеке, как он аккуратно смахнул слезу стремительно котившуюся куда-то вниз. - Никто не вправе обременять насильным служением свободу вольного человека, - говорил Тэрон. Кьяра подняла на него глаза, все еще ощущая, как бьется его сердце под ее рукой. Она отрицательно покачала головой и печально улыбнулась.
- Я уже не вольный человек. Я рабыня и начинаю забывать, что такое свобода.
Кьяра сказала эти слова с серьезным сожалением. Это было правдой, находясь здесь не так давно, всего несколько недель, девушка уже забывала, что значит быть свободной. Она привыкала к этой жизни, где все, что она должна делать и как должна делать регламентируется приказами хозяина. Где у нее не спрашивают ее мнения, где нет свободы действий, лишь расписание и обязанности – никаких прав. Кьяра понимала это и все больше отбрасывала свое свободное прошлое, когда она могла заботиться о своей деревне, самостоятельно принимать решения и делать то, что сама посчитает нужным. Вольная душа была загнана в клетку. - Какую бы власть не имел Бальдавир, здесь он остаётся гостем и понесёт ответ за каждое причинённое оскорбление.
- Все в порядке, Тэрон.
Уверяла мужчину Кьяра.
- Он не сделал мне ничего плохого, и утверждает, что не сделает. Пока я его личная рабыня. Тяжело это слышать от самой себя, но такая истина. Ты обязан выходить на арену и сражаться на смерть, а я должна служить.
- Мы завершим начатое, Кьяра, и обеспечим тебе защиту под покровительством дочери Флианта. Ты будешь иметь право на собственный выбор. Больше никто не посмеет лишать тебя его, - говорил Тэрон и Кьяра верила ему. Девушка верила каждому слову, сказанному мужчине и знала, что он просто так на ветер их не бросает и если сказал, что добьется этого, значит, так и будет. «Лишь бы я все не испортила» - подумала рабыня, вспоминая свою неконтролируемую недавнюю вспышку гнева. Но всякие мысли, страхи и прочее исчезли, как только мужчина прикоснулся к ее ладони. Он взял ее руку и прикоснулся губами к ней, затем спустился ниже и поцеловал запястье. Сердце Кьяры забилось с новой силой, она смотрела на него обожающим взглядом, полным нежности и любви, а в груди бешено колотилось не только сердце, казалось сам воздух застопорился в легких, и одним клубочком там встал порождая какое-то возвышенное чувство радости. - Кьяра, нам пора! – вновь настойчиво заявила Мира и напомнила о себе. Кьяра испуганно отстранилась от Тэрона и посмотрела на женщину. Рабыня Флианта смотрела лишь на Тэрона, и такого недоброжелательного взгляда у нее Кьяра еще никогда не видела. Девушка окинула растерянным взглядом гладиатора и Миру, не понимая, почему вдруг женщина так недоброжелательна по отношению к нему. Но также вместе с этим пришло осознание, что Мира все видела и возможно даже слышала. Женщина поджала губы, когда Тэрон попросил дать им возможность поговорить. Рабыня окинула внимательным взглядом Кьяру, затем Тэрона и сказала. – Ты знаешь, где меня искать. После этих слов Мира, шурша подолом своего платья, удалилась. Кьяра провожала подругу недоуменным взглядом, пребывая в полной растерянности. Но потом ей предстоит выяснить, почему Мира себя вела так, ведь рабыня знала, что женщина никогда без причины не проявляет какие-то капризы. Даже на Бальдавира она смотрела доброжелательней, словно он благородней Тэрона, хотя это было не так. Следом, Тэрон позвал Кьяру во двор. Вместе они вышли на улицу, где был свежий воздух. Мужчина отправился прямиком к красивому фонтану. Кьяра осмотрелась, и только сейчас, рядом с Тэроном заметила красоту этих мест. Прежде, кажется именно сюда ее водил Бальдавир, ведь там, за фонтаном за калиткой был тот самый красивый сад, который мужчина нахваливал Кьяре, но она ничего не замечала. Здесь и сейчас было красиво, и улыбка появилась на лице девушки, восхищенная этим местом, куда привел ее Тэрон. Они остановились у фонтана стояли и смотрели на друг друга. Тэрон взял Кьяру за руку. Она опустила взгляд и проследила за этим жестом мужчины, а тогда посмотрела на гладиатора, мягко ему улыбнувшись. Он заговорил. Тэрон говорил о себе и своем прошлом, открывая свою жизнь для Кьяры, прошлое, то сокровенное, которое кому-то не знакомому явно не откроешь. Он был воином, вел армию греков против персов, защищал нашу родину. Кьяра с огромным уважением посмотрела на него. Девушка слушала Тэрона внимательно, не упуская ничего из его слов, а мужчина тем ни менее плавно подошел к главному. Он рассказал, что чувствовал тогда и что испытывает сейчас, какие у него цели. Он говорил, что раньше лишь существовал, но теперь обрел смысл жизни и этим смыслом была Кьяра. Девушка смущенно улыбнулась, ощущая, как бьётся ее сердце. - Я лишь прошу тебя позволить мне жить с надеждой на твою взаимность. Взаимность в той любви, которую я не имею права требовать, но желаю отдать, - говорил Тэрон. Кьяра выразительно посмотрела на него, она приоткрыла рот, что бы что-то ответить, но осеклась, когда увидела, что мужчина медленно приближался к ней. Кьяра улыбнулась и спустя мгновение их губы сошлись в поцелуе, легком и нежном. В мгновении ока рабыне довелось сравнить все те поцелуи, которые она имела до этого. Ведь в деревне по юности Кьяра была славна среди юношей. Но этот поцелуй был не такой. Не тот, совершенно другой, такой приятный, манящий. Он дурманит, уносит разум за собой и заставляет любить человека еще сильнее. Кьяра ответила Тэрону той же нежной взаимностью, пытаясь передать любовь, что теплилась в ее сердце. Тэрон нежно прикоснулся к ее лицу, а вторая его рука осторожно легла на талию, вызвав в девушке прилив невиданных эмоций, а сама Кьяра обняла Тэрона за шею одной рукой, а вторую запустила в его длинные темные волосы, не желая выпускать из своих объятий. Но это не могло длиться вечность. Лишь мгновение, приятное мгновение. Тэрон осторожно отстранился и Кьяра медленно открыла глаза, на ее лице играла счастливая улыбка, а глаза ярко загорелись, такими огоньками, которые Тэрону еще доселе не удавалось видеть. О каком замужестве после этого могла идти речь. Кьяра не хотела другого мужчины, даже если он и сможет избавить ее от рабства, дать ей огромное богатство, подарить десятки королевств и прочего. Нет, ей нужен был Тэрон, только он. Но сладкое мгновение было испорчено, чьим-то вмешательством. Такой противный и запоминающийся голос. Еще с самых первых слов, Кьяра поняла, к чему клонит Пелий. Сердце девушки сильно забилось, она испуганно глянула на Тэрона. Гладиатор потребовал от Пелия объяснений. А тот был рад прояснить, он рассказал про Бальдавира и про его планы на Кьяру. Да, она не сказала. Рабыня опустила глаза, виноватые глаза. Она так боялась сказать Тэрону об этом, и не рассказала. Кьяра почувствовала, как напрягся Тэрон всем телом, и даже через его прикосновение, ведь рука мужчины все еще держала ее руку. Рабыня посмотрела на Пелия, осознавая, что она в нем не ошибалась, он действительно гнилой человек.
- Бальдавир никогда не станет моим мужем!
Уверенно и упрямо заявила Кьяра, пронзив своими темными глазами жалкое подобие мужчины. Даже Кьяра рядом с ним выглядела мощнее, ведь, у девушки были хорошо развиты формы. Крепкие ноги и крепкие руки. Тэрон тут же подхватил ситуацию, потребовав, что бы Пелий ушел. Но советник Флианта еще недостаточно наигрался собственной желчью. Он продолжал бить обоих в самое больное место, чем и вызвал гнев Тэрона. Пелий имел неосторожность назвать Кьяру шлюхой. Сама девушка разозлилась, а для Тэрона это было, как для быка красная тряпка. А результате Пелий был прижат к стене крепкой рукой Тэрона. Гладиатор нашел аргументы, что бы заставить Пелия заткнутся. Кьяра, испугавшись за судьбу гадкого уродца, подбежала к Тэрону и ухватилась за его мощную руку.
- Тэрон, не нужно.
Попросила она. Мужчина прислушался к ней, ослабил хватку и отпустил испуганного Пелия, но продиктовал ему свои условия. «А я в свою очередь постараюсь избавиться от Бальдавира» - подумала девушка. Кьяра в это время отошла назад к фонтану. Через некоторое время к ней подошел Тэрон. Но не успела она и слова сказать, а так хотела и о Бальдавире, о том. Что она не станет его женой и прочим, как здесь появилась стража и Мира. Она вновь одарила Тэрона недоброжелательным взглядом, и прямо-таки схватив Кьяру за руку, потащила ее прочь. Кьяра не стала сопротивляться, но перед прощание успела прикоснутся к руке любимого. Кьяра посмотрела на него, но затем по необходимости отвернулась и когда они уже были внутри девушка непонимающе посмотрела на Миру.
- Что случилось, ты чего?
- Опасной дорогой ты идешь, Кьяра. Нельзя столько времени отдавать самой себе, не забывай – ты рабыня. Если твой хозяин занят – это не значит, что у тебя нет работы. А что было бы, если бы он застал тебя с Тэроном? Ты подумай, что ты вытворяешь?! – свою гневную речь Мира говорила, пока девушки шли по дворцу, по направлению в комнату. – Ему-то что, он чемпион, бог арены, он сможет отвоевать себе какое-то уважение своими победами. Флиант хоть и не расположен к нему, но это его лучший гладиатор, во всяком случае Тэрон – мужчина. Ты же… с тебя могут кожу содрать! Кьяра внимательно слушала все, что говорила Мира и не находилась, что сказать. Она сожалела, что забыла о присутствии женщины и позволила себе проявить свои чувства на глазах у других. Но признаться, девушка не ожидала такой реакции подруги.
- Мира, все в порядке. Я знаю, что делаю.
За девушками закрылась дверь, и они оказались одни в просторной комнате. - Ты предназначена для Бальдавира! Этот человек может дать тебе свободу, богатство и свою любовь. Он хороший человек. Скажи, он взял тебя? Можешь не отвечать я знаю, что нет. Посмотри, как он одел тебя, в каком ты платье. Он будет заботиться о тебе, ты забудешь, что однажды была рабыней. А эта твоя интрижка с гладиатором может тебе все испортить!
- Я люблю его, Мира.
Приглушенно проговорила Кьяра. Ей не нравилось, что говорит Мира. Просто Кьяра была молода, импульсивна, предана своим чувствам. А Мира была разумной женщиной, и предлагала девушек именно тот вариант, который выбрала бы разумная женщина. Бальдавир был однолюбом и он бы всю жизнь любил только ее, и превратил бы жизнь девушки в сказку. Мира буквально видела, как темноволосая рабыня губит свою жизнь. Она одна из десятка местных рабынь, которой выпал такой счастливый билет на свободу, а Кьяра все портит. - Не будь дурой! – воскликнула Мира, взмахнув руками, а потом схватилась за голову и укоризненно посмотрела на Кьяру. – Он гладиатор, раб, такой же, как и ты! Их любовь относительна. Сегодня он любит тебя, а завтра другую рабыню.
- Нет, это не так.
Упрямилась Кьяра. Но Мира одним лишь жестом оборвала речь подруги, подошла и взяла ее за плечи, заглянула в темные глаза подруги.
- Будь разумной, девочка моя. Не делай глупостей. Любовь с гладиатором… здесь нет такого. Нет будущего у этой любви. Тем более ты выбрала не того мужчину. Тэрон смертник. Кьяра, каждый его день на арене может быть последний. Даже не в этом дело. Любовь вещь непостоянная, особенно у мужчин, - говорила Мира и опустила руки с плеч подруги. Кьяра задумалась над ее словами, но не касательно того, что она должна теперь сбежать с Бальдавиром. Нет, Мира назвала Тэрона смертником, и была права, что каждый его день на арене может оказаться последним. – Я просто хочу, что бы ты не познала ужаса рабской жизни.
- Скажи, Мира, у тебя был любимый мужчина?
Неожиданно спросила Кьяра блеснув своими упрямыми глазами. Мира отошла на несколько шагов и присела на кровать. Она кивнула головой и мрачным голосом добавила. - И сын. Мира рассказала свою историю, как она оказалась здесь. Кьяра ей посочувствовала и уже пожалела, что задала этот вопрос, но девушка продолжала вести свою упрямую линию.
- И ты бы оставила его, если бы была на моем месте? Оставила бы своего любимого мужчину? Нет, не отвечай… ты мне рассказала историю своей жизни. Когда Флиант предложил тебе выйти за него, стать его супругой, что ты сделала? Отказалась… ради своего мужчины, того единственного, которого любила. Вот у меня также, Мира. Я не оставлю Тэрона, ради богатства и свободы.
- Ты знаешь, к чему привело мое решение, - мрачно проговорила Мира. Кьяра ничего не ответила. Девушка вздохнула и присела возле подруги. – Ты еще молода, импульсивна. Я тебя понимаю. Но прошу, не погуби себя. В комнате возникла тишина. Кьяра не могла ничего обещать подруге. Она любила Тэрона и знала, что это не юношеское помешательство, молодость и гормоны. Это состояние души, когда она нашла такую же душу. - Завтра мы с тобой танцуем. Пелий придумал поединок между Бальдавиром и Тэроном. Что-то не чисто в этой идее. Поединок будет не на открытой арене, как обычно, а в более скованном пространстве, в большой комнате. Там отличный паркет. Расставят стулья, подушки, будут небольшие столы с едой. Будут сидеть гости, и перед началом боя мы с тобой должны будем исполнить танец. Кьяра кивнула головой.
Отправлено: 09.05.12 02:58. Заголовок: Когда Тэрон вернулся..
Когда Тэрон вернулся в камеру, его сосед по комнате давно спал. А вот самому гладиатору со сном повезло меньше. Усевшись на свою кровать, мужчина закрыл лицо руками, и просидел в таком положении долгое время. Эта ночь могла стать одной из лучших. Он видел Кьяру, говорил с ней, прикасался, и даже пошёл на самые смелые действия. И девушка ответила взаимностью на его признание. Тэрон так ясно помнил их поцелуй, как и те необыкновенные чувства, что он испытал, ощущая объятия Кьяры, разделяя с ней одно дыхание на двоих и понимая, что он ей нужен. В этой не долгой близости было затронуто всё, и душа и тело, хотя прежде воин считал, что физические потребности это и есть проявление истинных чувств. Что чего-то большего просто быть не может. Тэрон не знал любовных страданий. Его могла мучить жгучая потребность выпустить своего внутреннего зверя, ему была знакома боль потери близкого друга, и давно изученная печаль, связанная с погибшей роднёй. Но что любовь способна дарить так много безумной радости и в то же время нещадно истязать сердце, мужчине довелось узнать впервые. Он думал о словах, что услышал от Пелия. За его глупым смехом и издёвками крылась истина, которую гладиатор признавать не хотел. Что действительно могла найти для себя Кьяра рядом с ним? Бывший военачальник, ныне убийца, не умеющий пребывать в мирной жизни. Его свобода заключена в извечных скитаниях, он не имел ничего, а его пустая слава героя не сделает девушку счастливой. Тэрон старался не допускать мыслей о своём пожизненном заточении. Он должен выбраться отсюда, забрав у Флианта всё, что тот наворовал у свободных людей. Но мужчина не знал жизни без войны. Смог бы он когда-нибудь навсегда сложить меч в ножны? А какое будущее предоставит своей возлюбленной? В этом советник был прав. Сколько бы мерзости он не наговорил после, в его начальных словах имелся смысл. Кем бы не являлся этот чужеземец с севера, он был далёк от той грязи, в которой была измазана душа греческого солдата. Тэрон поспешил признаться в чувствах и обрёк себя и Кьяру на несчастную судьбу. Однако всё ещё можно исправить. Если Бальдавир победит, он может остаться ещё на какое-то время, уготованное для… Нет, мужчина не мог это снести. Вскочив с кровати, он разбил кулак о стену, сжимая его в ней до крови, гладиатор сдавливал внутри себя рвущийся крик. Не от той боли, которую причиняло пострадавшее тело, а от боли, которой его мучила любовь. Любовь к девушке, что никогда не будет с ним. Тэрон так и не уснул. С восходом солнца они с Галатом отправились на тренировку, хоть и сокамерник неожиданно проявил беспокойство, замечая, в каком состоянии находился гладиатор. Он уговаривал его остаться и поспать, ведь ещё вчера у воина был серьёзный поединок, раны совсем свежие. Но Тэрон оставался непреклонен. Ночь в камере далась ему очень нелегко, надо было как-то отвлечься. Разминка длилась не долго, воину не терпелось выплеснуть в силу всё накопившееся в нём. А потому Галату вновь приходилось быть на чеку, дабы их прошлая, чуть печально не окончившаяся, схватка не повторилась. Всё же мечом наёмник владел по-прежнему плохо. Спустя несколько попыток нанести хоть какой-то удар, Тэрон выдал ему палку, что на самом деле являлась копьём, но в целях безопасности не имела наконечника. И вроде этот своеобразный вид оружия прижился в руке сокамерника. Он владел им пусть по-прежнему без особой ловкости, но по крайней мере успевал наносить удары, достаточно не плохо импровизируя в приёмах. И казалось бы, всё идёт замечательно, но Тэрон не долго радовался успехам Галата. Отсутствие сна, ночь, полная немыслимых душевных тягот… мужчина вновь забылся в своём горе. «Бальдавир никогда не станет моим мужем!» - слышал он внутри себя голос любимой, подставляя щит под бьющую в него палку наёмника. Развернувшись, воин направил свой меч в левый бок сокамерника, но тот успел отскочить. «Она получит всё, чего не сможешь предоставить ей ты, - эхом раздалось в голове шипение советника. – Человек, имеющий лишь громкое имя и кровь на своих руках». Сбив мечом палку из руки Галата, Тэрон замер, погрузившись в свои мысли. К тому моменту наёмник кувыркнулся в сторону своего орудия, поднял его, и, не ожидая, что гладиатор будет бездвижно стоять, нанёс ему удар в лицо, задев при этом недавно зашитую рану на груди, из которой багровой лентой потекла кровь. Галат в испуге выронил свою палку. Придя в себя от внезапного сильного удара, Тэрон опустил голову, осматривая побеспокоенный глубокий порез, а после поднял тяжёлый взгляд на наёмника. Всего одна секунда, и воин рассёк щитом воздух, ударив его углом по пятке сокамерника, отчего тот мгновенно оказался на земле. - Ты вновь ослабил защиту, Галат. Оружие бросают лишь в двух случаях: либо когда одержана победа, либо когда наступает смерть. – Тэрон коснулся рукой скулы, на которой отпечатался острый конец палки, кровоточащую рану он будто вовсе не замечал. – За первым ударом должен следовать второй. Не успеешь добить, падёшь сам. - Но, Тэрон, у тебя… - Поднимайся, - резко оборвал воин. – И следи за тем, чтобы твоя собственная кровь оставалась у тебя внутри. Совсем выбитый из равновесия, наёмник встал на ноги, беря своё орудие и принимая боевую позицию. Складывалось такое впечатление, будто Тэрон действительно сердился на него не из-за нанесённого урона, а именно за промах, словно гладиатор хотел получить смертельную рану. Их тренировка в дальнейшем совсем не задалась. Чувствуя себя виноватым, наёмник больше думал о том, какую возможно боль сейчас испытывал Тэрон, и потому не мог сосредоточиться на главной задаче боя. Воин в свою очередь ни выражением лица, ни движениями не подтверждал ни чьих опасений. Ему и вправду было всё равно. Замечая, что Галат уже вовсе не настроен усваивать его уроки, зациклившись на окровавленной груди, куда сокамерник то и дело бросал испуганный взгляд, Тэрон отправил его отдыхать, сам же сел под широким навесом, думая о своём. А своим у него было только одно - это собственное сердце, боль в котором была в два раза сильнее, чем в исполосованном теле. Мужчина знал, что должен делать. Вопрос лишь в том, справится ли он со своими эмоциями, заглянув в глаза человеку, способному отнять у него ту единственную, что заставляет его дышать. Гладиатор медленно повернул голову, заслышав, как к нему приближаются. Мелиагр протянул ему чистую ткань и настой из трав, чтобы продезинфицировать рану. - Не спокойной была ночь, - молвил наставник загадочно, будто знал, что на самом деле происходило с мужчиной. Тэрон расценил это как нечто вполне объяснимое, если учесть, что вид у него был далеко не бодрый. Сам он ничего не ответил, смочив ткань, и принимаясь протирать ею длинный порез на груди. Какое-то время Мелиагр наблюдал за его действиями, затем обратил свой задумчивый взгляд на остальных бойцов. Он явно собирался с мыслями, но воин этого не видел, у него не было желания о чём-либо говорить. Привычная замкнутость всегда усиливалась при появлении наставника, что вполне оправдывал своё звание, часто берясь копаться в чужих душах. - Я так понимаю, последняя встреча с Флиантом прошла лучше предыдущей. Тебе позволили биться с человеком знатного происхождения. Это большая честь. Звучно поставив кувшин с настоем, Тэрон поначалу сделал вид, что ничего не услышал, глядя прямо перед собой. Однако мужчине захотелось развеять это ошибочное представление реальности. - Нет никакой чести в бою, финал которого давно предопределён. Всё равно что сражаться с ребёнком, и думать, как бы не поранить его. Последние слова прозвучали с видимым отвращением. Тэрон не мог уважать противника, готового принять бой, в котором, как вероятно и сам должен был догадаться, не будет справедливого конца. Правители часто забавляли своих гостей подобными поединками, некоторые напрашивались сами, но итог всюду одинаков. Мелиагр воспринял его слова по своему, и сказанное наставником далее, заставило невозмутимого мужчину поражённо посмотреть на него: - Что в тебе сейчас говорит? Ущемлённое достоинство воина, которому не пристало марать свою славу запланированным поражением, или гордость мужчины, чей соперник имеет больше прав на девушку, завладевшую сердцами обоих? Всё внутри перевернулось. Задержав не добрый взгляд на наставнике, гладиатор думал уйти, прямо сейчас. Какой смысл выбивать из него правду, которую он всё равно оставит при себе. Никого их отношениях с Кьярой не касались, но любопытству людей было угодно постоянно впихивать их в чужую жизнь, своей видимо им недоставало. Уже практически разгневанный, готовый потерять терпение, Тэрон быстро совладал с яростью, которую в первую очередь должен был направить на самого себя. Он целовал руку девушки на глазах у стражи и рабыни, тем самым, уже наведя тень на них обоих. Мужчина не жалел о том, что произошло между ними, и происходило сейчас. Но ему следовало быть осторожнее, не ради себя, так ради неё. Этого он не учёл, или же не хотел придавать тому значения, ведь прежде он думал, что больше не увидит её. После сражения на арене воин только и думал, как бы оказаться рядом с Кьярой. И когда ему это удалось, он потерял бдительность. Не мог контролировать свои чувства, желая быть поближе к любимой, и она позволила ему это. Дала надежду, которую в миг отобрали, возродив былого зверя, что ныне не мог найти покоя, и только выискивал, кого бы разорвать. Слухи здесь распространяются очень быстро, Тэрон лишь надеялся, что Флиант оставался в неведении, иначе его советнику придётся очень несладко. Словно догадываясь, о чём думает гладиатор, наставник сказал: - Я пресеку сплетни, распространяемые людьми царя прежде, чем они достигнут его ушей. Но среди приближённых правителя хватает тех, кому необходимо, чтобы ты впал в его немилость, - Мелиагр сделал паузу, внимательно смотря на мужчину, спокойно следящего за тренировками бойцов. – Будь осторожен, Тэрон. Истинные чувства угоднее проявлять на арене, где нет ни запретов, ни правил. Но за пределами круга их нужно скрывать. Гладиатор вновь повернулся к наставнику, в глазах сильнейшего из мужей читалась сокрушённость души, которую он явил в грубом голосе: - Оставь свои поучения при себе. Ты не знаешь, что я чувствую. На этом Тэрон хотел закончить разговор. Он уже всё решил, ему для того хватило бессонной ночи. А стороннее вмешательство его лишь больше угнетало. Никто ничего не мог понять, воин и не ждал ни чьей поддержки. Но Мелиагр не собирался уходить. У него в запасе имелось ещё предостаточно наставлений, которые Тэрон терпеливо выслушал, ибо уважал этого человека, с которым, увы, жизненные позиции не всегда были схожи. - Мне бы хотелось верить, что это пустые наговоры, вызванные людским воображением. Но я прожил достаточно, чтобы суметь отличить надуманные страдания от действительных. И то, что я вижу сейчас, есть терзания души, вызванные не гневом, а чувством более сильным. Способным, как и дать человеку вторую жизнь, так её и уничтожить. Не настраивай себя на саморазрушение, Тэрон. И пущенная кровь способна очистить заражённую плоть от нагноения. Оставленная рана всё равно заживёт и боль закончится. - Тогда стоит метить в самое сердце, и надеяться, что не дрогнет рука. Мужчина поднялся и ушёл. Он не думал покидать малую арену, просто устроился в небольшой столовой, где скоро соберутся и остальные. Вот как всё сложилось. Теперь и Мелиагр знал о чувствах гладиатора к рабыне, и ничего нового для себя Тэрон из его слов не услышал. Разве что распространяющиеся сплетни его насторожили. Надо будет о том побольше разузнать во дворце, всё равно из чьих-нибудь болтливых уст да вырвется злословие. Вскоре бойцы арены закончили тренировку и принялись усаживаться за накрытые рабынями столы. Их было всего две. И ни одна из них не была похожа на ту, которую хотел бы видеть сейчас, Тэрон, даже отдалённо. Он потому и не отправился в камеру, зная, что сойдёт с ума, ожидая, вдруг Кьяра вновь появится с подносом в руках, как бывало раньше. Немного растерянная, но очень стойкая, непоколебимая, и такая родная. Принимая пищу нехотя, и не чувствуя ни вкуса, ничего, Тэрон слушал разговоры мужчин, сидевших впереди. Нирей как всегда находился рядом с ним, но сегодня он и сам молчал, ему так же была интересна тема происходящей беседы. А она была не о поединках, не о рекордах, поставленных в постели с наикрасивейшими наложницами. Двое бойцов говорили о женщинах, которых любили. О семьях, оставленных за пределами этих стен. Одного из говорящих звали Зеф. Он часто вспоминал о своей жене и маленькой дочке, с которыми был в разлуке уже больше года. Всё из-за долгов, вовремя не выплаченных ростовщику. Стоило слышать, с какой любовью муж и отец рассказывал другим о своей семье. Внимая его словам, Тэрон понимал всё, что тот чувствовал. Много здесь было таких. Напившись, каждый валял дурака, говоря о битвах, плотских утехах и деньгах. Но с началом нового дня, продолжающего их старую бессмысленную жизнь, гладиаторы вспоминали всех, с кем их разлучили. Не стоило осуждать этих мужчин за их чёрствость и звериные замашки. Они познали страшную судьбу. И проклиная себя и других за неё, брали то, что могли получить. Иные же, как Зеф, оставались верны своим семьям. Как и Тэрон, впервые познавший истинную любовь, которая уже никогда не повторится с другою девушкой. - Эй, нет, друзья, - начал один из главных шутников, часто берущийся себя показывать с самой наихудшей стороны. – Посвятить всю свою жизнь только одной женщине, так я растеряю все свои природные таланты. А они должны достаться большинству, - кто-то из сидевших рассмеялся, но иные этот смех не подхватили. - Ну, сами посудите, разве мы не счастливцы? Имеем возможность получить безграничную славу героев, уважение публики и любовь женщин, встающих в очереди, чтобы нас ублажить. За эти мирские блага я и от воли не прочь отказаться. Зеф покачал головой. - Мне победа нужна только, чтобы однажды расплатиться с долгами, получить свободу и вернуться к жене и дочке. Тут делать нечего, там вся моя жизнь. - Да что вы городите ересь об этой свободе! – встрял здоровенный бугай, являвшийся германцем, чьего имени Тэрон не знал. – Припомните, хоть раз кто-нибудь выбирался отсюда не в мешке? Никто нас не выпустит, так и сгниём здесь. А ты пасть свою заткни! – рявкнул боец, указав пальцем на главного «счастливца», вновь намеревавшегося что-то сказать. – Тебе когда-либо доводилось видеть, как горит твой дом? Как разбойничья свора режет людей, с которыми ты ел и братался?!.. А ты валяешься в собственном дерьме, затоптанный сволочами, что у тебя на глазах распинают твою беременную жену, лишают жизни её и твоего так и не родившегося ребёнка!.. Это ты называешь мирским благом, мразь?!.. Германец был немного безумен. И это не удивительно, никому не пожелаешь испытать то, что видел он. Началась потасовка, которую Тэрон пожелал пропустить. Ему не было дела до всех этих разборок, он жил своею правдой. Но, вспоминая о словах тех, кто мечтал увидеть близких, гладиатор вновь подумал о Кьяре. Она была здесь, совсем неподалёку и он мог видеть её, мог обнять, чувствовать её тепло, и отдавать ей свою любовь. Мог, но только был не вправе. И это было хуже, чем не видеться вовсе. Ты наблюдаешь человека, который тебе необходим, как воздух, чьи прикосновения, голос и взгляд, возрождают тебя к жизни. Но не можешь к нему прикоснуться… Только не теперь. Теперь Тэрон понимал, что должен возобновить те границы, которые сам же посмел нарушить. И осознание этого мучило гладиатора более всего. Та же смерть его не пугала, ибо без Кьяры он будет мёртв и на земле. Мужчина задумывался о том, как было бы, не выживи он тогда на арене. Наверное, в том оказалось бы больше толку. Он бы так и не узнал о чувствах девушки к нему, и она бы возможно лучше переносила данное бремя, вышла бы замуж, и находилась сейчас далеко от этой тюрьмы. Получается, Тэрон выжил, дабы сгубить себя и её… Да, он уже начинал жалеть об этом. Омывшись после тренировки, мужчина всё же отправился в камеру и попытался уснуть. Что не говори, а физические нагрузки помогали хоть немного избавиться от душевных тягот. По крайней мере, на гнев уже более не было сил. К наступлению вечера за воином явились двое стражников, вновь пришло время отправляться во дворец. Тэрон не был этому рад. Прежде, мечтающий о том, чтобы вновь быть поближе к Кьяре, он понимал, что это невозможно. А видеть её, и находится в стороне, будет крайне нелегко. Гладиаторам не положено было предоставлять никаких достойных одеяний. Сколько бы великих побед они не завоёвывали, мужчины всё равно оставались рабами. И выделять их как-либо в лучшую сторону или делать равными, не являлось верной позицией. Ну, хоть не заковали в кандалы и на том спасибо. Во владениях правителя пребывало уже множество знатных гостей. Тэрона провели в один из залов, посередине которого находился большой бассейн, окружённый колоннами. Его водная поверхность, красиво переливающаяся в свете огней, была усыпана лепестками роз. У стен стояли накрытые столы, народ ещё не весь собрался, но находящаяся здесь ряженная знать, уже была навеселе. Мужчина равнодушно перевёл взгляд на тех зажравшихся боровов, что, разложив свои туши на лежанках, ели с рук рабынь. Глаза невольно искали Кьяру, но её не было. Оставаясь у входа, укрытого сиреневым пологом, гладиатор ждал, когда его позовут. Гости уже во всю косились в его сторону, некоторые и в открытую визуально изучали мужчину. Тэрон не обращал внимание, данное внимание ему было безразлично. Совсем скоро в зале появился Флиант, разодетый в бело-золотистый хитон. Царь пребывал в замечательном настроении, смеялся, шутил, пожимал присутствующим мужчинам руки, раздавал поцелуи женщинам. Он вошёл не один. Тэрон повернулся, чтобы лучше рассмотреть главного гостя сегодняшнего вечера, и его взгляд изменился. Оказавшийся в зале человек был персом. Невысокий, в длинном расписном халате и подобного вида кожаных штанах. Волосы чёрные, волнистые, на лице того же цвета аккуратная борода и усы. Руки сложены у живота, пальцы сплошь укрыты всякого рода перстнями, глаза недоверчивые, прищуренные, с хитростью посматривающие из-под густых тёмных бровей. И этот жестокий взгляд очень скоро впился в гладиатора, стоявшего между двумя стражниками. Руки Тэрона сжались в кулаки при одном только виде арийца. Чуть позже в зале появились его супруга и двое совсем юных сыновей. Их сумели занять гости, а вот персидского царя Флиант повёл к своему лучшему воину арены. И это знакомство не обещало ничего положительного.
Отправлено: 10.05.12 00:45. Заголовок: Бальдавир сел за сто..
Бальдавир сел за стол вместе с Флиантом. Северянин о чем-то серьезно думал, в то время, как Флиант даже приплясывал от неописуемой радости и ему не сиделось на месте, словно в его заднице застряла игла, либо туда его укусила пчела. Впрочем, это не важно. Беседа с Тэроном прошла не плохо, а Пелий был гениален со своей идеей свести их с Бальдавиром. Зрелище будет потрясающее, а северянину представится возможность размять кости. Мужчины присели за стол и Флиант ощутил на себе тяжелый взгляд друга. - Это что такое было? Твой Пелий совсем уже крышей едет со своими безумными идеями? – спокойно спросил Бальдавир. Флиант сделал невозмутимое лицо, якобы что тут такого, идея замечательная. - Мне идея понравилась, - весело ответил царь. - Мне нет, - Бальдавир сделал паузу, а тогда очень строго посмотрел на друга. – В морях не спокойно, Флиант. Очень часто приходится брать в руки оружие и сражаться за корабль, команду и его груз. Я приехал к тебе отдохнуть, а не взять в руки меч и поплясать вместе с твоим гладиатором на потеху гостям. Пускай твои гладиаторы танцуют для тебя такие танцы, я не намерен. Мало того, такая идея оскорбительна для меня. - Я думал ты захочешь размяться. Это мой лучший боец, ты и сам видел. Или ты просто боишься? Так не переживай, гладиатору уже даны четкие инструкции по поводу того, что с тебя ни капли крови не должно упасть. Глаза Бальдавира округлились. Теперь северянин не знал, что его оскорбило сильнее, сама идея битвы Бальдавира с гладиатором, или то, что эта битва была предрешена. Бальдавир был отличным воином, и его воинская гордость не позволила ему равнодушно отнестись к словам царя. - А я всегда думал, когда же ты успел наесть себе пузо, - иронически заметил Бальдавир. – Видимо, подставные выигрыши помогли. Раньше ты и меч в руках держать умел, а теперь. Слушай, Флиант я понимаю, ты любишь зрелищность и интригу, но не впутывай в это меня. Я бы не хотел отсюда уехать обиженным. Флиант напрягся, ему не понравился отказ Бальдавира, но борьба северянина с Тэроном необходима была Флианту, что бы показать себя с лучшей стороны перед приезжими гостями. Сегодня праздник, и им надоело из года в год смотреть на то, как гладиаторы бьются друг с другом. Вот Пелий и придумал кое что по оригинальней. Бальдавира все знали, также были осведомлены, что северянин не последний человек в Греции и за ее пределами. Поэтому сражение этого сероглазого красавца с лучшим гладиатором Флианта должно было произвести фурор. Задачей царя же было убедить упрямого друга участвовать, иначе все сорвалось и в очередной раз гости разойдутся, фыркнув, что Флиант уже наскучил им своими гладиаторами, нет интриги, а хочется чего-то нового. Что бы не терять свой статус царю необходим был этот поединок. - Бальд, я не так молод, как ты, что бы размахивать мечом. У меня есть люди, которые делают это вместо меня, поэтому я могу спокойно отдохнуть и отдать всего себя управлением острова, - Флиант сделал паузу, и облизнул поврежденную губу, Бальдавир заметил это и улыбнулся уголками губ, вспоминая хорошо поставленный удар Кьяры. Девушка знала, как держать кулак и как правильно бить. И если раньше северянин осудил ее за это, то сейчас понимал, что Флиант того заслуживал. Мало того в голове у мужчины стали появляться мысли о том, как они вообще с Флиантом стали друзьями. – Твоя рабыня. Ты хотел ее купить. Бальд, ты же понимаешь, она посмела ударить меня, а такое не безнаказанно. Пока она твоя рабыня я ее не трогаю, как и договорено, но после того, что она совершила я так просто эту мерзавку тебе не отдам. Она должна отплатить за нанесенный мне урон, и ты слышал как. Бальдавир поджал губы и слегка приподнял подбородок. - При чем тут Кьяра? Флиант улыбнулся ядовитой улыбкой. - Примешь участие – и я продаю ее тебе без всяких разговоров, но за огромную плату, как договаривались. Отказываешься и я никогда не отдам тебе ее, - Флиант улыбался, чувствуя свое превосходство над Бальдавиром. Флианту здорово удавалось ставить людям условия, причем такие, от которых сложно выкрутится. Либо принимаешь – либо нет, иного не дано. Никогда прежде Флиант не применял тактику условий на Бальдавире, хотя северянину доводилось наблюдать, как царь это делает с другими. Теперь пришла очередь Бальдавира. Моряк не хорошо покосился на Флианта, он молчал, не спешил отвечать. Флиант же внимательно смотрел на человека, который должен был спасти сегодняшний вечер феерическим представлением. Бой гладиатора с важной личностью Греции – это было действительно нечто. И когда люди увидят, что с Тэроном дерется Бальдавир – это вызовет массу восторга и пойдут слухи о великолепных развлечениях, которые предоставляет Флиант, что даже сам Бальдавир не отказался поучаствовать. Спустя некоторое время, Флиант с улыбкой выпустил воздух и взмахнул рукой, откинувшись на спинку кресла. - Ну, вот видишь, я говорил, что не нужна тебе эта девка, а ты ухватился за нее. Я же все вижу. Ну что же, раз нет, так нет. Ты мой гость и я действительно не могу тебя принуждать, - Флиант медленно встал, вынимая свое пузо из под стола, явно ощущая превосходство над северянином. - Нет! – резко ответил моряк. – Я приму участие в этой игре, и девушка будет моя независимо от того, кто победит. - Победишь ты, - невозмутимо пожал плечами Флиант. – На этот счет ты можешь и не переживать. - Теперь мои условия, Флиант, - серьезно сказал Бальдавир и также поднялся. – Бой будет честный. - Да он же убьёт тебя! – воскликнул Флиант. - Нет, я говорю о том, что бой будет честный, а об сражении насмерть и речи идти не может. Мы будем просто драться, но не на смерть. Если тебя не устраивают мои условия, я разворачиваюсь и ухожу. - Тогда ты не получишь Кьяру. - Получу! – улыбнулся Бальдавир, и эта улыбка не понравилась царю. Он тут же вспомнил слова своей наложницы. Мира говорила о том, что Бальдавир пойдет войной на Флианта, если тот не отдаст Кьяру, и последнюю фразу северянина алчный царь расценил именно, как угрозу. Тогда он решил пойти навстречу. - Конечно не насмерть. Просто бой, я не против, - Флиант взмахнул руками в обезоруживающем жесте. - И ты дашь мне перед боем поговорить с тем гладиатором, как его там зовут, Тэрон, верно? - Хорошо, Бальд. Договорились, - похлопал Флиант северянина по плечу и они покинули зал.
Ближе к вечеру, все было готово, гости уже заняли свои места в том самом злополучном зале, где собрались развлекать народ, как только можно. Рабыни-наложницы уже были подобраны и выбраны гостями для будущей ночи, они должны были обхаживать гостей, как только можно и как они того сами захотят. Мира и Кьяра были отделены от тех девушек, поскольку уже несколько дней пребывали во дворце. Кьяра провела несколько ночей с Бальдавиром в одной комнате, но он ее даже не коснулся и слава богам. Мира была с Флиантом. Сейчас же эти две рабыни считались главными, среди остальных, потому как Флиант царь, а Бальдавир высокопоставленный гость и Кьяра была его рабыней. Как говорила Мира, танцевать они должны так, что бы каждый сидящий в зале мужчина и даже женщина возжелали иметь такую же и завидовали Флианту с Бальдавиром. Кьяра выслушала Миру, а про себя думала совершенно об ином. «Нет, сегодня будет вновь сражаться Тэрон. Я буду танцевать для него», - думала Кьяра, кивая словам подруги. О красивом синем платье было забыто. Теперь Кьяра была полуобнажена. Но это пока. Суть танца заключалась в раздевании. Сначала их тела будут прикрыты шикарными платками, легкой ткани, а следом постепенно эти самые платки будут сниматься, показывая мужчинам и женщинам присутствующим на вечере все больше и больше тела.
- До гола?
Испуганно спросила Кьяра, чем вызвала прилив смеха Миры. - Конечно же нет, что ты. Мы личные рабыни, поэтому обнаженными нас имеют право видеть только наши хозяева. Тебя Бальдавир, а меня Флиант. Раздеваться нам не нужно будет. Кьяра с легкостью выдохнула, поскольку не могла себе представить, какого это раздеться среди огромной публики, запросто так, что бы показать им себя и что бы они получили от этого удовольствие, взглядами удовлетворяя свои животные инстинкты. - А вот про остальных сказать не могу. С ними гости будут делать, все, что им вздумается, могут даже одежду срывать, поэтому будь готова к самым страшным зрелищам, может, увидишь и подумаешь, что лучше принять предложение Бальдавира. Кьяра испуганно посмотрела на подругу. Она представила, как похотливые жирные мужланы, срывают одежду с бедных девушек, начинают протягивать руки и трогать, там, где не стоит. «Не знаю, смогу ли спокойно смотреть на это» - думала Кьяра, и постепенно из испуганного ее выражение лица приобрело сосредоточенность, девушка даже нахмурилась, пытаясь саму же себя настроить на то, что бы сохранять спокойствие, если ей придется видеть эти кошмары. Но рабыня не знала, сможет ли она контролировать свой гнев, учитывая то, что ей понравилось его проявление. Кьяра до сих пор помнила, как ударила Флианта, и как её удовлетворила струйка алой крови, потекшая из его губы. В этот момент девушка почувствовала себя по-настоящему сильной и способной на многое. - Поэтому постарайся держать себя в руках. Не лезь никуда и ни во что, чего бы ты не увидела. Ты все равно не сможешь ничего сделать, - попросила Мира. Кьяра рассеяно кивнула головой, но о том, что ей сложно контролировать свой гнев, рабыня промолчала. Она и сама надеялась на то, что не наделает лишних глупостей. Там будет Тэрон, она не хотела показать себя с худшей стороны, а значит, должна держать себя в руках. Кьяра осмотрела свою одежду, подошла к зеркалу, оценила прическу, которую ей сделала Мира. Волнистые волосы, зацеплены на затылке в небольшой хвост, остальные же оставались распущены.
- Надеюсь, во время танца они не распадутся.
Сказала Кьяра осматривая себя в зеркале. - Не распадутся, их же закалывала я, - улыбнулась Мира. Пришло время девушкам отправляться. Уже слышалась музыка, громкие голоса, стуки каблуков, когда рабыня выглянула в коридоре, она увидела, как мечутся слуги с подносами, носят еду, выпивку и прочее. – Пелий скажет, когда нам выходить. Кьяра покривилась, когда услышала имя этого человека, но не сказала ни слова, продолжая себя с интересом рассматривать в зеркало. Голубое легкое платьице, не длинное, сверху шелковые платки, и прозрачные также, состоявшие с легкой и дорогой ткани. Скрытый текст
В зале уже собрались все, веселье разгулялось на полную, рабыни неоднократно станцевали свои танцы и вынуждены были ухаживать за теми, кто их выбрал, подавая виноград, и прочее, сидя у кого-то на коленях. Некоторые пели песни, некоторые исполняли эротические танцы. Пока только шли беседы, а развлекали гостей одни лишь рабыни. Бальдавир стоял в своей кожаной безрукавке где-то вдали и наблюдал за всем. Он сразу заметил появление гладиатора, и только хотел направиться к нему, как Флиант его опередил. Царь представлял персов греческому воину. Время северянин напрасно не тратил, после разговора с Флиантом он не потрудился узнать о Тэроне. Но узнал не многое, лишь только то, что Тэрон был греческим воином и участвовал в греко-персидской войне. «Что этот сумасшедший творит?» - подумал Бальдавир, и представил себя на месте гладиатора. Нельзя врага сводить с врагом, а Флиант представлял Тэрона персидскому царю и его жене, либо наложнице. В такие подробности Бальдавир не вникал. Наконец, когда гладиатора Флиант оставил в спокойствии, Бальдавир подошел к Тэрону и стал возле него, скрестив руки на груди. - Тэрон, нам с тобой предстоит драться, ради развлечения этих людей, - последние слова Бальдавир попытался произнести так, что бы скрыть свое презрение ко всему происходящему. – Я пришел сказать, что бы ты не брал во внимание все, что тебе наговорили о том, что нельзя проливать мою кровь, и о том, что я должен выиграть. Я хочу, что бы бой был честный. Драться мы будем не на смерть, а скорее для потехи публики. Северянин сделал паузу, ступил на шаг вперед и теперь уже стоял напротив Тэрона, глядя гладиатору в глаза. Бальдавир посчитал нужным объяснить свое такое поведение. Тэрон вполне мог оценить это, как какую-то подставу или еще что, поэтому целью Бальдавира было убедить мужчину в том, что в его словах нет никакого подвоха. - Я не соглашался на этот бой. Нет ничего замечательного в том, что бы драться на потеху остальным. Пелий ошибался, я совсем не хочу разминать свои кости, они у меня, слава богу не застоявшиеся еще. В морях всегда не спокойно. Я приехал сюда отдохнуть, но оказался втянут во всю эту никчемную игру. Я до последнего отказывался, но передо мной поставили условие. Я хотел купить одну рабыню, красавица, которая заворожила меня сразу. Думаю, тебе знакомо подобное чувство, - Бальд улыбнулся и продолжил. – Я захотел ее купить, но Флиант отказывается ее продавать, особенно после того, как она ударила его. Царь человек мстительный и пообещал, что когда я уеду, она получит наказание. Но теперь все изменилось, я должен драться с тобой, и тогда я получу ее. Поэтому я прошу тебя о честном бое. Не нужно бояться наносить мне урон, либо проливать мою кровь. Если биться - так по-настоящему, а не как дети. Бальдавир протянул руку Тэрону, в знак договоренности, ожидая, когда гладиатор пожмет ее.
Отправлено: 11.05.12 01:16. Заголовок: Неожиданным было поя..
Неожиданным было появление персидского царя. Знай Тэрон, что кто-либо из арийцев будет присутствовать на празднике, он бы с большим удовольствием его пропустил, не взирая на указ правителя сразиться с Бальдавиром. Указ… смешно даже. Гладиатор никогда не слушал ни чьих указаний, тем более Флианта. Он был здесь по своей воле, ради Кьяры, которую так и высматривал среди знатных граждан и слуг, но девушки нигде не было. Тем временем хозяин этих владений во всю старался повеселить иноземных гостей, только не ясно для чего стоило начинать именно с Тэрона. Как бы ни было, персидский царь и его супруга вскоре с интересом направились к гладиатору, на которого им указал Флиант, идущий рядом и продолжающий проявлять нездоровую улыбку. Поначалу думалось, что он пьян, но к великому сожалению глупость правитель творил на трезвую голову. Он представил супругам своего воина, и так же сказал ему их имена. Арийца звали Сохрэб, что с персидского означало: «яркий, сияющий». Со стороны конечно никакого сияния, как и душевного, не наблюдалось, если что и блестело, так это множество украшений, которыми персидские правители, как и их жёны, любили баловать себя. Спутницу царя звали Арзу и это имя подходило ей больше, нежели Сохрэбу его собственное, ибо переводилось, как: «желание». А женщина была очень красивой, облачённой в длинное пёстрое платье из тонкой ткани с рукавами. Её тёмные волосы покрывал такой же разноцветный платок, что был обёрнут вокруг лица, которое она всё же явила прежде, общаясь со знатью. Персидская дева была на много лет моложе своего мужа, это было видно. В отличии от него, Арзу приближалась к гладиатору с опаской, крепко держась за руку супруга, ей явно доводилось слышать о грубых нравах здешних бойцов. И сколько бы гнева не испытывал Тэрон в данный момент, внешне он оставался безразличен, отрешён от всего, что связано с ненавистным ему местом. И только потемневшие зелёные глаза излучали яростную силу внутреннего пламени, всё более разгорающегося, готового сжечь любого, кто его коснётся. - Так вот он какой, твой бессмертный победитель, - жизненным, звонким басом проговорил Сохрэб, не без присущего иноземцам акцента. – А почему только один? Остальных ты мне не покажешь? Тэрон перевёл разящий взгляд на Флианта, немного замешкавшегося с ответом. Персидский царь не был разочарован, но ему было интересно узнать и о других известных бойцах. - Успеется, мой милый друг. Наксос славен героями арены, но этого я бы осмелился назвать их предводителем, он не ведает поражения. Удачно выкрутился. Тэрон в который раз отметил, как неприятна ему была похвала Флианта, выданная не без корыстного умысла. - Очень занятно, - с той же простотой в голосе ответил ариец, поворачиваясь к жене. – Вот, посмотри, дорогая, перед тобою настоящий гладиатор. Хотелось бы тебе такого в личную охрану? Уверен, он стоит пятерых персидских вояк. Арзу испуганно посмотрела на супруга, одной рукой держась за его локоть, а другой укрывала лицо платком. - Они как животные. Неуверенный ответ жены рассмешил арийца. - Что правда, то правда. Человеческого в них мало, но я надеюсь, этот умеет говорить? - И на очень доступном языке. Так что у одного зверя не возникнет проблем в понимании другого. Супруги опешили от услышанного, правитель Наксоса и вовсе проглотил язык, так и не успев ответить на заданный Сохрэбом вопрос. Больше всех напугалась Арзу, взволнованно смотрящая на мужа, чьё удивление сменила довольная улыбка с хитрым прищуром. Тэрон по-прежнему оставался невозмутим, он мог хорошо ответить и без применения физической силы. Мужчина чувствовал на себе гневный взгляд Флианта, и был бы не прочь взбодрить его ещё раз, однако реакция персидского царя оказалась на редкость положительной. - Он мне нравится. Такой дерзкий дух, - воодушевлённо молвил Сохрэб, чуть выйдя вперёд. – Можно посмотреть твою руку? Ту, которая чаще держит меч. Тэрон с недоумением взглянул на арийца, затем на Флианта, спешно кивнувшего ему. Гладиатор не шевельнулся, с какой радости он должен был демонстрировать себя, как интереснейший товар на рынке. Возникла длительная пауза, состоящая из частых переглядов, всей эмоциональностью заменявших негативный разговор. Лицо Флианта приобрело багровый цвет, а глаза стали даже больше чем у Арзу, что неотрывно глядела на мужа. Смотреть на Тэрона она боялась, словно один его взгляд мог причинить ей непоправимый вред. И только Сохрэб не выказывал никакого страха или озлобления, продолжая с восхищением смотреть на мужчину, подле которого прежде хотел видеть ещё десятерых гладиаторов, когда он один не плохо заменял их всех. Рука арийца по-прежнему была вытянута в добром жесте, но как мог Тэрон принять его, когда в тёмных глазах перса он видел сотни смертей, порождённых жестокой войной, чувствовал жар огня, уничтожающего его родной дом, в котором уже нет живых, кроме него. Мужчина всё же протягивает свою руку в ответ, однако когда Сохрэб дотрагивается до неё, воин хватает его за предплечье, вызывая испуганный вскрик Арзу и негодование Флианта. Какое-то время Тэрон гневно сжимает руку врага, наблюдая зародившийся в нём страх, однако ариец не двинулся. Он смотрел прямо в глаза человека, готового разорвать его на куски. Вот только за что, понять не мог. Преодолевая свою ненависть, гладиатор с дрожью отнимает ладонь, затем подносит её персу. Дескать смотри, если делать нечего. Рука, готовая сжаться в кулак, окаменела, оставаясь на весу, пока любопытный ариец её рассматривал. Он почти не дотрагивался, но изучал глазами так, словно действительно что-то видел в крепкой ладони мужчины. Изводящая тишина не прекращалась, пока персидский царь тихо не произнёс: - Хеидэр… Флиант громко закашлял. - Уважаемый Сохрэб, ты видно ошибся. Его зовут Тэрон. - Я назвал его львом на своём родном языке. Данное прозвище носил не один род великих воителей. И та рука, которую я сейчас наблюдаю, таит в себе силу завоевателя, что отражается и в глазах, которые просто не могут принадлежать человеку, - ныне казавшийся таким надменным и хитрым, перс вновь беззлобно улыбнулся Тэрону, тот не выразил никаких эмоций, но душевно был потрясён. Однако куда менее чем супруга арийца и сам правитель Наксоса. – Не затягивай с его выступлением, Флиант, хочу как можно скорее показать своим сыновьям, на что способно это львиное сердце. – Сохрэб вновь повернулся к гладиатору. – Порази нас своими умениями, Хеидэр. Позволив жене вновь взять его под руку, ариец удалился к гостям. Хозяин здешних владений последовал за ними, прежде недовольно посмотрев на греческого солдата. Оставаясь наедине со своими мыслями, Тэрон не мог понять, как так вышло, что человек из чужих земель, более того, враг греков, углядел в нём больше, чем многие из тех, с кем доводилось не только говорить на одном языке, но вроде и жить похожими идеями. И, тем не менее, свои не всегда умели заглянуть в душу, а чужак смог. Мужчина вновь подумал о Кьяре. Вот он единственный человек, которому гладиатор желал открыться. И прекрасно знал, что девушка поймёт его, она была склонна к той же проницательности, и щедро дарила ему своё внимание, словно бы чувствуя, как Тэрон в ней нуждался. Как же она была ему необходима сейчас. Стараясь не думать о Кьяре, воин лишь сильнее придавался в мыслях её образу. Такому прекрасному, совершенному. Он желал увидеть её снова, и всё же опасался этой встречи, зная, что она дастся ему тяжело. Но мужчина ещё не знал, что самое не простое испытание впереди. Гладиатор уже смирился с грядущей победой северянина, и даже не вспоминал о нём, как и не брался размышлять о процессе их скорого поединка. Так было бы и далее, не пожелай этот эгоистичный моряк заговорить с ним. Тэрон не заметил, как Бальдавир оказался подле него, голос чужеземца первое, что услышал мужчина, и этого было достаточно, дабы, некогда успокоившаяся ярость в груди вновь начала потихоньку возрастать. Тэрон её не проявит, он умел контролироваться себя, когда нужно, оставаясь безразличным. На Бальдавира он вовсе не смотрел, только вслушивался в его слова, пытаясь понять их суть. Своим стремлением к честному поединку, северянин отчасти удивил гладиатора, считавшего, будто друг Флианта не просто не захочет справедливого боя, но вдобавок ещё и откажется от него. Но, тем не менее, Бальдавир поспешил пояснить, что сражение хоть и будет честным, но не на смерть. Эти слова вызвали усмешку на лице Тэрона, продолжающего смотреть куда-то в сторону. Ему пришлось взглянуть в глаза своего соперника, когда тот встал напротив него. Начались оправдания, которых воин не мог ожидать от человека, имеющего власть. И всё же Бальдавир зачем-то посвящал его в свои истинные намерения, говоря о том, что у него не было выбора, он не хотел принимать бой (ну, надо же, всё же гладиатор в нём не ошибся, северянин и вправду мог отказаться от поединка), ему пришлось согласиться на него из-за поставленных царём условий. И когда Тэрон узнал, что именно это были за условия, он резко отвёл глаза, в которых читалось былое падение души. Бальдавир говорил о Кьяре, о своих потребностях купить её. Гладиатор не знал, что девушке грозило наказание, но он помнил, как Флиант касался разбитой губы, и только теперь начинал сознавать, кто именно прошёлся по его физиономии. Но если бы дело заключалось в спасении Кьяры, мужчина ещё бы подумал уступить. Однако получается, Бальдавир заберёт её так или иначе лишь потому, что примет бой. Вот и всё. Ни проигрыш, ни победа уже не играли никакой роли. Даже уложив своего соперника, Тэрон всё равно потеряет Кьяру. Воин опустил взор и увидел руку северянина, протянутую в целях закрепления их общего согласия. Подняв глаза, мужчина внимательно посмотрел на своего соперника взглядом, не имеющим ни малейшего доверия или понимания. Он не пожмёт его руку, скорее отрежет свою. - Смелая просьба, заслуживающая восхищения, - начал гладиатор, не выказывая никакого одобрения, ему было всё равно на те позиции, которых придерживался зажиточный северянин. – Только сложно назвать её благородной из уст человека, проявляющего уважение лишь к самому себе, но не к противнику, которого он явно недооценивает, толкуя с ним о честности и боязнях. - Тэрона не задели слова Бальдавира, видимо моряк и вправду думал, что мужчина будет бояться его поранить и следовать указам глупого царя. – Флиант не мой повелитель, и я не угождаю его запретам, как и предпочитаю не склоняться к просьбам его гостей. Ты поставил себе цель, которую надеешься достигнуть, знай, что и у меня она есть. И я продолжу стремиться к ней без твоих дозволений. Как видишь, не всё решают деньги, иной раз необходимо внести более ценную плату, и я считаю это справедливо. Ты получишь бой достойный воинской чести. И никто не помешает ему свершиться. Слова мужчины могли поставить северянина в тупик, ибо он вроде как и согласился принять его просьбу, но тем не менее молвил и о своей точки зрения на этот счёт. А всё потому что Тэрон не собирался играться, нанося еле видимые порезы. Он не даст никакого обещания, ибо отныне воин не наблюдал в Бальдавире человека, достойного обойтись памятными шрамами. Он сразиться с ним так, как бился всегда с бойцами более сильными и не думающими о том, что их противник будет чего-то бояться. Северянин говорил о Кьяре как о той же вещи… купить. Разве взаимные чувства можно получить деньгами? Тэрон помнил, как девушка противилась издевательским наговорам Пелия, если бы она хотела быть с чужеземцем, гладиатор принял бы его. Да, он бы с этим смирился, ему бы пришлось, пусть даже через боль. Но Тэрон помнил, как Кьяра реагировала на слова советника о её возможном браке с северянином. А тот насильно принуждал девушку его любить. Что ж, он получит честный поединок, о котором просит. Однако на финал их сражения у Тэрона имелись свои планы. Он оставил Бальдавира поразмышлять над его словами, сам же думал, как отвязаться от двух стражников, что прежде так и находились за его спиной. Мужчина обходил колоны, равнодушно наблюдая за шумным весельем гостей. Внезапно кто-то взял его за руку и потянул за собой. Ладонь была нежной, как и само прикосновение, Тэрон улыбнулся, думая, что это Кьяра. Но, обернувшись туда, куда его упорно тянули, он увидел девушку, о чьём присутствии здесь даже не помышлял. Игриво хихикая, Литея повела мужчину к одному из накрытых столов и принялась разливать вино в два пустых кубка, даже не замечая недоумённого взгляда гладиатора, смотрящего на неё. После всего, что случилось, он был уверен, дочь царя и видеть его не захочет. Она не была пьяна, однако на редкость весела и улыбчива. Взяв оба кубка в руки, Литея, глядя на Тэрона, отпила из одного и поднесла его мужчине. Это был странный жест, склонный к заигрыванию, наследница Флианта хотела испытать гладиатора, словно полагая, что спустя время в нём что-то изменилось, и он будет расположен к её играм. Но Тэрон был безразличен к данному ребячеству. Он взял кубок, но не тот, которого коснулись губы Литеи, а тот, что она держала во второй руке нетронутым. Пригубив немного, воин улыбнулся ей, но не насмехаясь, а просто проявил безмолвную вежливость. Он видел, как изменилось лицо дочери царя. Её заражающее веселье померкло, взгляд стал серьёзнее, и эта серьёзность ей шла больше, чем ветреное поведение и бездумный смех. Отвернувшись от Тэрона, будущая правительница поставила кубок на стол, и, облокотившись на него обеими руками, какое-то время собиралась с силами. Мужчине было её жаль, но чем он мог помочь ей, когда именно он являлся причиной её душевных терзаний. Хотя, сам был уверен, что это пустяки, и вскоре всё пройдёт. Литея ещё совсем юна, ей предстоит многое узнать о той жизни, которую она наблюдает за защитными стенами отцовских владений. Привыкшая к роскоши и развлечениям, она даже толком не знает, что представлял собою этот жестокий мир. И словно через чувства к Тэрону она начинала понемногу осмысливать эту боль не простой реальности. Отталкивала её, но пусть и нехотя, всё же постепенно осознавала. Однако часто бралась делать вид, что ничего не случилось. Вот и сейчас, стоя спиной к гладиатору, Литея вновь повернулась к нему с прежней улыбкой, медленно приблизилась, заставляя мужчину невольно обратить взгляд на её одеяние. Лиловый пеплос, фибулой застёгнутый на правом плече, одна его сторона расходилась при ходьбе, соблазнительно открывая бедро красивой дочери правителя. Подойдя к Тэрону, наследница легонько провела указательным пальцем по его торсу, мужчина собирался убрать её руку, но она отвела её сама. - Всегда такой напряжённый. Или только когда я нахожусь рядом? Задав вопрос, Литея приподняла левую бровь, в её глазах отражалось прежнее наивное ожидание, что мужчина хоть здесь ей подыграет. - Вино взамен на слова, - спокойно ответил Тэрон, ставя на стол свой кубок, он понимал, чего хочет дочь царя, но опять же не одобрял лживый флирт. – Мне нечего тебе сказать, Литея. Улыбка наследницы вновь скривилась, обняв себя, словно от холода, она раздражённо отвела взгляд. - Иначе и не могло быть. Ты злишься на моего отца за то, что он держит тебя в заточении. Но разве я не пыталась сделать всё, чтобы ты добился высокого положения? Обрёл счастье и свободу рядом со мной… - Сменять одну тюрьму на другую, не значит, стать свободным. Ты должна это понимать. Тэрон знал, что его слова могут повторно ранить. Потому он старался не придерживаться многословия. Воин говорил с девушкой мягко, как с ребёнком, которым её и считал. Ей хотелось быть любимой, и почему-то она думала, что именно Тэрон был способен дать ей эту любовь, а выходило иначе, и от этого Литея впадала в уныние. - Я понимаю только то, что ты всей душой ненавидишь царя. А меня презираешь потому, что я его дочь. В этом всё дело, ведь так? Ну, чего ты опять молчишь?!.. Последние слова вырвались подобно крику души, их слышали все. Отчаянно махнув рукой в сторону, Литея случайно задела одну из тарелок с салатом, снесла её, мгновенно разбив о каменный пол. Не обращая внимания ни на кого, она поднесла руку к губам, готовая заплакать, и опустилась собирать осколки, как будто их было некому убрать. Тэрон собирался опуститься к ней, опасаясь, что порежется, но тут примчался Флиант. Обращая разгневанный взгляд сперва на гладиатора, затем на свою дочь, царь схватил её за руку, и резко подняв, направился вместе с ней в другую комнату. Их разговор проходил без свидетелей, правитель Наксоса был вне себя от злости. - Никогда не приближайся к нему, слышишь? Я ведь запретил! Ворвавшись с Литеей в комнату, он яростно оттолкнул её от себя, девушка еле устояла на ногах. - Я должна была поговорить с ним и узнать… - Узнать что?! – срывая голос прокричал правитель, резко бросаясь к дочери, отчего она с испугом отскочила назад. – Его истинное отношение к тебе? Окстись, ты унижаешься, Литея! И позоришь меня перед гостями. Однажды Тэрон уже опустил тебя своим отказом, хочешь в этот раз публичного оскорбления?.. Берись за ум, ты будущая правительница этого города. У тебя будет равный тебе по положению муж, а не раб, что никогда не сможет взять тебя в жёны. Флиант отошёл от Литеи, вытирая вспотевший лоб. Он в очень редких случаях повышал голос на свою дочь, и отчасти больше неё пугался своего поведения. Но ничего не мог поделать. Одно лишь возвращение к былой теме про некие любовные чувства его наследницы к гладиатору, просто выводили царя из себя. Литея была совсем подавлена. Она смотрела на единственного родного ей человека и не узнавала его, испытывая дрожь неизвестно лишь от страха или же от душевной боли. - Зачем же ты позвал его, отец? Ты ведь знаешь, как мне не легко в его присутствие. - Вздор!.. – вновь сорвался царь. - Всё это надуманные глупости, которыми ты ежедневно забиваешь себе голову. Моя дочь ведёт себя как простодушная дурочка, а я должен этому потакать?!.. Я то полагал, что ты одумалась. Тэрон пошёл мне на встречу, и я не хочу, дабы все мои планы порушились из-за твоих девичьих шалостей! Литея сжалась у стены, стараясь не смотреть в разъяренные глаза отца. - Будь мама здесь, она бы меня поняла. Данные слова в конец вывели Флианта, хотя казалось, уже больше некуда. - Замолчи! И не смей упоминать о ней при мне. Все женщины одинаковы, вашей сентиментальной дурости нет предела. Готовы жить в нищете и презрении ради своих бредовых чувств!.. Твоя мать была такой же глупой. Ей было недостаточно того, что она имела, вечно страдала своею жалкой любовью. - И за это ты её погубил?.. На этом вопросе слова закончились, сменившись гневным действием. Флиант не помнил, как замахнулся и ударил дочь. Когда он пришёл в себя, то увидел её лежащей на полу. Прикладывая руку к горящей щеке, мучительно ноющей от сильной пощёчины, Литея смотрела на своего отца и глаза её впервые являли ненависть к нему. Слёзы так и блестели в них, но наследница сдержалась, не отводя презренного взгляда от царя. - Дочка… Поражённый своим жестоким поступком, Флиант хотел подойти, но, замечая это, Литея мигом поднялась и выбежала прочь из комнаты. Долго правитель не выходил к гостям, гневно слоняясь из угла в угол и ругая себя за проявленную несдержанность. Он сказал дочери, что её мать мертва, и с этими мыслями девочка жила с того момента, как начала познавать эту жизнь. Ей не хватало материнской любви, уместных наставлений, которых не мог дать ей отец, склонный лишь к тирании. Вскоре за царём пришёл его верный советник и сказал, что все его ищут. Флиант показался знати с прежней сияющей улыбкой на лице, он умел играть задуманную роль, да так, что никто и не заметит притворства. С тем же настроем он объявил о подготовленных танцах для гостей, которые будут проходить в соседней комнате, где после и начнётся поединок. Тэрон следовал за остальными в сопровождении двух стражников, вновь не отходящих от него ни на шаг. Очень скоро всё решится окончательно. Мужчина знал, что должен делать, и морально подготавливал себя к этому. Бой будет равным, и только сильнейший сможет отстоять свою правду. Но её не получится выиграть в шутливом сражении. Ведь даже если северянин проиграет, он всё равно добьётся своего, и там уж никакое поражение не скажется на его самолюбии. Воин намеревался предотвратить процесс эгоистичных намерений своего соперника, идя до самого конца. Тэрон убьёт Бальдавира.
Отправлено: 12.05.12 01:46. Заголовок: За девушками долго н..
За девушками долго не приходили, Кьяра смотрелась в зеркало, потом походила по комнате, следом вновь вернулась к зеркалу. Все это время она не разговаривала с Мирой, поскольку женщина сидела на диване и о чем-то думала. По себе рабыня знала, что в такие моменты человека лучше не отвлекать, а оставить в покое. Это такое время, когда ты уходишь в себя и нуждаешься в тишине и покое. Кьяра бросила взгляд на висящее синее платье, которое не так давно еще было на ней, а теперь посмотрела на свое одеяние. Легкое платьице из нежной голубой ткани, полупрозрачной, платки и прочее. Девушка была босиком, так задумано. Мира одета иначе, она была в длинной юбке, которая потом с легкостью отбрасывалась в сторону. Но вот одеяние Миры было из тканей приближенных к яркому апельсиновому цвету, что создавало красивый контраст в нарядах девушек. Кьяра вновь подошла к зеркалу и посмотрела на свою прическу. Мира постаралась на славу, и девушка была в восторге. Кьяра через зеркало посмотрела и увидела, что подруга смотрит на нее, только тогда темноволосая рабыня заговорила.
- Мира, спасибо за прическу, она прекрасна, но я подумала…
Кьяра сделала паузу, подняла руки к голове и достала из волос одну заколку, наблюдая за реакцией подруги, затем следующую, пока волосы свободно не упали ей на плечи. Мира на это никак не отреагировала, лишь улыбнулась.
- Я хочу выйти такой, какая я есть. Если я должна впечатлить публику, затмить всех остальных рабынь, я хочу сделать это со своим естественным видом. Когда мои волосы заколоты, я переживаю, что они распадутся, либо еще что. Так мне будет проще.
С этими словами, Кьяра взяла гребень и принялась расчесывать свои волосы. Пока они не стали прямые, как были до этого. Темные волосы девушки аккуратно легли на спину и плечи, обтекая руки. Волосы у Кьяры были длинные, и девушка оказалась права, ее распущенные волосы придали образу рабыни большей эффектности, нежели с шикарной прической. Здесь это явно было лишнее. - Да, ты права, так тебе лучше, - приглушенно ответила подруга. Кьяра отвернулась от зеркала, закончила самолюбование, возможно, последнее в своей жизни и обратила взгляд на Миру. Наложница Флианта выглядела чем-то обеспокоенной, не в плане страха, а скорее ее тяготили какие-то мысли, которые не давали покоя. Кьяра подошла и присела рядом.
- Мира, что случилось, что-то не так?
Девушка боялась, что дело именно в ней, в ее поведении, нежелание выходить замуж за Бальдавира из-за интрижки с Тэроном, как Мира выразилась. Но потом девушка отбросила все эти мысли, поскольку поняла, что она не может быть объектом всех размышлений Миры, тем более таких глубоких. Кьяра умела улавливать человеческую душу, также, как и чувствовать, что у него внутри. И девушка понимала, что подругу гложут вещи поважнее, чем упертость Кьяры и нежелание выходить замуж за Бальдавира. - Все в порядке, - отмахнулась женщина слабой улыбкой. На самом деле ее тревожили многие вещи. Несмотря на то, что она родила дочь от Флианта, человека, который уничтожил её семью по прихоти, потому что захотел Миру, она любила свою дочь. Мира так хотела быть рядом с Литеей. Для наложницы было огромной пыткой видеть дочь и не иметь возможности с ней заговорить, чем-то помочь, даже улыбнутся. Притом, что сама Литея считает свою мать погибшей, а Миру знает только, как рабыню, которая иногда ублажает ее отца, когда он сам того хочет. Мало того, помимо этого женщина несла на себе тяжкое бремя этой тайны. Она не могла никому рассказать о том, что мучило ее и от этого становилось еще тяжелее. Печально, когда человек, который есть лекарством от всех моральных беспокойств, умеющий успокоить и поставить на место - сам не способен обратится к кому-то за помощью. Кьяра внимательно изучала Миру, прекрасно зная, что ничего не в порядке и дело не в предстоящем танце.
- Я надеюсь, когда-то ты мне расскажешь, что тебя так часто тревожит.
Всего лишь сказала Кьяра. Рабыня не стала колупать оболочку подруги, пытаться добраться до истины, ради своего интереса. Нет, Кьяра наоборот отнеслась с понимаем, когда не стала дальше расспрашивать Миру, заставляя ее выдать свой секрет. Ведь когда тебя добивают постоянными расспросами – это так сложно, сложнее держать все в себе. Поэтому наложница благодарно посмотрела в темные глаза подруги, и в ответ просто кивнула головой.
- Значит, мы должны выступить так, что бы все гости позавидовали Бальдавиру и Флианту?
Кьяра решила перевести переговоры к более практичному делу, к танцу, что бы отвлечь Миру от ее мрачных мыслей. Женщина кивнула головой.
- Я так и не поинтересовалась, какая будет музыка?
- Я не знаю, Кьяра. Всегда музыка разная, что захотят сыграть музыканты, то мы и должны станцевать, - ответила Мира. Кьяра удивилась и нахмурилась. Ей редко доводилось танцевать под незнакомую музыку. Но ничего, она часто могла делать это и без музыки, напевая себе мотивы знакомых ей песен. В этот раз, она просто будет танцевать интуитивно, стараясь слиться с Мирой в едином танце и сделать это красиво. Вскоре в комнате появился Пелий. Он посмотрел сначала на Миру. - Время пришло! – скомандовал он. Женщина вздохнула, встала и направилась к выходу, Кьяра пошла вслед за подругой. Но у выхода из комнаты ее за локоть остановил Пелий. Девушка возмущенным взглядом посмотрела на мужчину и резко отдернула руку. Тощий на всякий случай отошел, он-то знал, кто ударил Флианта и боялся, что рабыня поднимет на него руку. Но Кьяра лишь смерила его презрительным взглядом. - Ты, держи себя в руках. Повторного оскорбления царь не простит, - Пелий сделал паузу, и подозвал к себе миру, которая остановилась у выхода. – Чуть не забыл, в конце танца вы должны одарить поцелуями ваших хозяев. Мира закатила глаза, якобы для нее это не ново, а вот Кьяра застыла на месте. Пелий специально посмотрел на рабыню. Этот человек был в курсе дел, поэтому он насладится мгновением замешательства и некого отчаяния в глазах у Кьяры. Он улыбнулся своей ядовитой улыбкой, еще раз для собственного удовольствия, посмотрев на рабыню северянина в последний раз и покинул комнату. Он знал, как тяжело будет ей сделать это и знал, что поцелуй будет происходить на глазах у Тэрона, и это приносило Пелию огромное удовольствие. Он даже был в предвкушении сего. Когда советник ушел, Кьяра сжала кулаки и не двинулась с места. - Кьяра, пойдем, нам нужно выступать.
- Плевать, не пойду! Я не буду целовать его!
Воспротивилась девушка. Мира несколько растерялась и мысленно отругала себя за это, она должна была привыкнуть к выпадам Кьяры. - Не глупи! Мы должны, мы рабыни, не вольные, здесь нашего желания не спрашивают. Кьяра, нам сказали – мы сделали. Надеюсь, ты осознаешь это и примешь предложение Бальдавира. Кьяра перевела яростный взгляд на подругу и отрицательно покачала головой. А про себя подумала. «Что ж, посмотрим, как этот поцелуй понравится Бальдавиру», - девушка поняла взгляд на подругу. Когда ощутила ее нежные руки на своих плечах. Мира встряхнула Кьяру. - Просто не натвори, пожалуйста, глупостей, - умоляла женщина рабыню. Кьяра улыбнулась уголком губ, но обещать ничего не хотела, правда, видела, что Мира ее не отпустит, пока темноволосая девушка не согласится вести себя хорошо.
- Все будет в порядке.
Заверила Кьяра, пытаясь и саму себя убедить в этом. Только теперь девушки покинули свои комнаты, и Мира остановилась, поскольку мимо стремительно промчалась та самая девушка с колесницы и игр. «Литея» - пронеслось в голове у Кьяры. Она почему-то плакала, но рабыня не задумывалась над этим, чего не скажешь про Миру. Кьяра заметила, как наложница печальным и взволнованным взглядом провожала дочь царя, словно пыталась ей что-то сказать, будто хотела обратиться, но не могла. Впрочем, Кьяра расценила это также, как обыкновенный интерес Миры по поводу такого состояния царской дочери. Что же, Кьяра заметила, что Мира не собирается двигаться дальше, даже после того, как девушка скрылась из виду и темноволосая рабыня схватила женщина за руку. Только после этого Мира очнулась, мигом натянула на лицо фальшивую улыбку, и спустя несколько шагов девушки стояли возле дверей, прикрытых темными занавесами из-за которых должны они появится. Тут же образовался Пелий. Он постоял рядом, а потом дал команду музыкантам и велел девушками начинать выступление. Кьяра и Мира грациозно прошли сквозь занавес и появились в комнате, заняв при этом свои позы. Мира вела себя профессионально, она привыкла. А вот Кьяра вначале растерялась. Здесь было столько людей. Все хорошо одеты, зал богато обставлен, вельможи сидели на своих удобных креслах и местах, и вот там где-то в конце зала, девушка увидела того единственного, ради которого готова была все терпеть. Того мужчину, которому она посвящает этот танец. Его зеленые глаза не выходили из памяти девушки, его мощная фигура и крепкие мускулы, темные волосы длинною до плеч заставляли сбивчиво дышать. В Тэроне все казалось Кьяре таким идеальным, потому что он был тем мужчиной, которого она желала. Но как только она перевела взгляд на остальных, ее глаза ожесточились, на лицо Кьяра надела маску равнодушия и серьезности, лишь глаза яростно блестели. Танец начался. Кьяра спустилась по ступеням и вместе с Мирой они начали движения. Медленные, плавные, под стать музыке соблазнительные. Сначала Кьяра работала руками, выгибая кисть, грациозно рассекая ею воздух, словно рисовала какие-то символы, следом девушка подключила к танцу ноги, туловище, голову и все тело. Мира отошла в сторону и крутилась возле гостей, в то время, как Кьяра, закрыв глаза, продолжала танцевать в центре. Когда рабыня закрыла глаза он представила, что в этой комнате лишь она и Тэрон, который стоит в другом конце и наблюдает за ее танцем. Вот так она танцевала для него, в созданном ею же мире, отделенном от этого. И даже восторженные крики, возгласы и прочее не отвлекало Кьяру. Она полностью ушла в эту реальность, и улыбка засияла на ее лице. Но пришло время Мире выходить в центр, Кьяра открыла глаза и вернулась в жестокую реальность. Она резко прекратила танец непонятным прыжком, чем всех удивила и заинтриговала, тогда грациозно, делая круги, Кьяра направилась ближе к зрителям. Один мужчина протянул свою руку к ней, но Кьяра резко ее перехватила, а ее взор блеснул яростью. Она со злостью оттолкнула руку человека прочь и поспешила удалиться к следующему. Все вокруг засмеялись. - Строптивая девка, - кто-то сказал восхищенно. Нет, хоть Кьяре и пришлось вести этот танец, она не позволит себя трогать никому. Руку следующего отважного господина, Кьяра также перехватила, резко потянув на себя. Затем она остановилась. Рабыня задрала подбородок, музыка замолчала, Мира также остановилась, опустив взгляд в пол.
- Этот танец может превратиться в нечто неприятное, если уважаемые гости не научатся держать свои руки на прелестях своих жен, а не протягивать их на чужих рабынь.
Кьяра скинула платок и отбросила его в сторону, совсем не так, как планировалось, а с резкостью в движениях. Зал загудел, Флиант уже вскочил со своего места, но его движением руки остановил Бальдавир. Похоже, людям наоборот понравилось такое необычное представление. Наглая рабыня, они сочли это еще одним номером программы. Мужчины подняли руки в обезоруживающем жесте, и пообещали, что больше трогать не станут. Тогда Кьяра улыбнулась опасной улыбкой. Эту улыбку Мира знала хорошо и тяжело вздохнула, предугадывая, что же эта девушка с вольным нравом выдумает еще.
- А теперь я вам покажу, как танцуют фиванские девушки, во славу Гере!
Воскликнула Кьяра. Она не потребовала музыки - лишь задала ритм. Четкий и сильный удар ногами об пол, следом щелчок, затем удар об обе ноги, вновь щелчок пальцами, дальше Кьяра сжала руки в кулак и взмахнула ими в воздухе, резко покачивая бедрами. И еще и еще раз, таким образом, она задала ритм для музыкантов. Они подхватили его, и заиграла музыка. Мира с трудом улавливала дикие мотивы в танце Кьяры, но она справлялась, и не плохо. А сама темноволосая рабыня сопроводила резкий и дикий танец горячей песней, чем и потрясла всех. На самом деле Кьяра не хотела развлекать здешний народ. Она просто забылась, поскольку, когда творила, девушка пребывала в своем мире и ей было плевать, кто на нее смотрит. Она забыла все, забыла, что рабыня, что больше нет родной деревни в Фивах, но помнила лишь глаза Тэрона, которые вдохновляли. Наконец, страстный танец был законен теми же движениями, которыми начинался. Под окончательные аккорды песен, обе рабыни направились к свои хозяевам, что бы одарить их поцелуем. Мира сделала это быстро и без трудности. Кьяра же подошла к Бальдавиру, лицо ее являло презрение. Он аккуратно обнял ее за спину и притянул к себе, ясно вкушая момент, когда он, наконец, сможет поцеловать столь желанную для него девушку. И он это сделал… первый. Кьяра не ответила на поцелуй, но укусила его за губу так, что та закровоточила. Это не осталось незамеченным всеми. - Какая девушка. Я хочу ее! Флиант, где ты нашел такую? В ней сидит сам дух Тартара. Горяча! – разносилось из разных концов, а Кьяра не обращала внимания. Мира взяла ее за руку, и они отправились в ту часть зала, где стоял Тэрон. Сердце Кьяры сильно забилось, когда они приблизились к нему. Девушка выразительно посмотрела на гладиатора, а глаза ее говорили: прости мне. Впрочем, это же мысленно рабыня и проговорила, словно надеялась, что Тэрон услышит ее. Мира потянула Кьяру мимо гладиатора и даже на мгновение рабыня не смогла задержаться возле него. Но самым тяжелым испытанием для нее было то, что теперь думает об этом Тэрон и как теперь относится к ней. Будет ли любить дальше, останутся ли чувства прежними… о которых он говорил у фонтана. Ведь Кьяра так любила его… у нее просто не было выбора. Она должна была танцевать.
Отправлено: 14.05.12 01:33. Заголовок: Тэрон не стремился р..
Тэрон не стремился разделять с заетыми богатеями их глупые забавы. Предпочитая находиться в стороне, мужчина выбрал ту часть зала, откуда мог видеть всё, но сам был вдали от множества сверлящих его глаз. Очень скоро они отвлекутся совершенствами женских тел, что лично гладиатору казалось пустой тратой времени. Он не мог дождаться момента, когда скрестит мечи в поединке с Бальдавиром. Тэрон видел его, сидящего подле царя, гордого и довольного. Он о чём-то увлечённо беседовал с восседавшими рядом Сохрэбом и его женой, что уже не скрывала своё красивое лицо платком и даже улыбалась северянину. Та ненависть, с которой гладиатор смотрел на своего соперника, не имела огня. И тем была страшнее. Она являла гибельный холод в глазах мужчины, чьё живое сердце сейчас было мертво, он парализовал свои чувства, направляя сознание лишь на одну цель: убить. Кьяра так и не появилась, хоть и странно, ведь личной рабыне следует быть возле своего хозяина. Хозяин… от этой мысли у Тэрона сводило руки от зуда выбить эти чёртовы зубы, просматривающиеся сквозь самодовольную улыбку чужеземца. Может оно и к лучшему, что Кьяры сейчас не было здесь. Её присутствие способно изменить не простое решение мужчины, или же лишить его необходимого контроля. Воин и не предполагал, что через несколько минут его единственная станет главным предметом мужского вожделения. Появление танцовщиц не вызвало никакого интереса у Тэрона, собиравшегося отвести взор. Однако он так и замер увидев девушку, в которой узнал свою любимую. Да, это была Кьяра. Разве мог он спутать с кем-либо всё неземное очарование той, которую выбрало его сердце, никогда прежде не испытывавшее подобных чувств. Ни у кого из здешних красавиц не было таких завораживающих, бездонных глаз, идеального тела, такого восхитительного, нежного, излучающего удивительную внутреннюю силу. Ни у какой другой не было столь светлой души, что будучи подвержена множественным страданиям, не ожесточилась, и была способна дарить ответную любовь. Не просто плотские наслаждения, а искренние чувства, которые вновь надеялся испытать Тэрон. Всё так же находясь под присмотром двух охранников, он и не думал подходить ближе. Зелёные глаза, прежде не выказывающие ни малейшей жизни и тепла, вновь озарились согревающим светом, в котором отражалось пламя внешних огней, двигающихся в такт страстному танцу Кьяры. Глухой стук барабанов очень точно повторял биение сердца гладиатора, зачаровано любующегося искусством безмолвного общения, которым говорило потрясающее тело девушки. Тэрон и не догадывался, что в танце она обращалась к нему. Каждое плавное движение её рук, чью нежность он познал в своих ладонях, чувственные изгибы талии, которой он касался, смелое участие бедёр, сокрытых лёгкой тканью, уверенные переходы красивых ног, всё это награждало мучительные ожидания мужчины и одновременно причиняло ему боль. Он испытывал зависть к золотистому свечению горящих факелов, имеющих возможность прикасаться к прекрасному лицу, жадно изучать красоту изящной шеи, дотрагиваться до плеч, и, опускаясь ниже, обнимать её, такую близкую, отданную во власть зовущей её мелодии. Тэрон восхищался танцем Кьяры, но смотрел на неё не как на объект похоти. Она была его сердцем, его душой, всею сущностью мужчины, наблюдающего, как его самого родного и любимого человека выставили на показ, развлекать сброд хрюкающих от возбуждения свиней. Все они понесут расплату за ничтожность своих деяний. А начнёт гладиатор с Бальдавира, через его муки воин покажет каждому знатному выродку, что чувствовал он, наблюдая, как их мерзкие лапы тянулись затмить единственный спасительный свет в этой адской тьме. Кьяра не терялась, всем непреклонным видом и резкими действиями, отвергая подобное внимание к себе. Она прервала свой танец, требуя уважения, которое Тэрон уже помышлял силой вызывать у каждого, кто продолжит её касаться. Но девушку послушались. А её дальнейшее характерное избавление от платка, вызвало улыбку гладиатора, чей взор обратился на возмущённого Флианта, что как уколотый встал со своего кресла, явно готовый позабавить всех своею истерикой. То, что его остановил Бальдавир, никак не подняло северянина в глаза Тэрона. Как может быть мужчиной тот, кто навязывает девушке свои чувства, что просто невозможно назвать любовью. Как сможет чужеземец обладать ею, смотря в глаза, которым он омерзителен? Знать, что она не хочет быть с ним, видеть, как ей тяжело и продолжать внушать девушке свои чистые намерения, стремясь влюбить. Данное эгоистичное упорство было неподвластно пониманию воина. Он бы никогда не навязал Кьяре свою любовь. Открыв ей сердце, Тэрон в поцелуе получил её ответ, девушка его не отвергла. И он был готов бороться за неё. Гладиатор не сможет жить, зная, что Кьяра стала женой другого. Следующий танец девушки вызвал ещё больший восторг не только у состоятельных гостей, но и у Тэрона, прежде наблюдавшего не мало искусниц в столь жарких телодвижениях, но кареглазая красавица превосходила их всех. Только сейчас мужчина обратил внимание на вторую рабыню, признавая в ней женщину, предвзято относящуюся к нему. Она часто обращала взор на Флианта, не сложно было догадаться кому она принадлежала. Подобного Тэрон никогда не скажет о Кьяре, чей яркий, заводной танец полностью завладел его вниманием. Мужчина больше не смотрел на Бальдавира, хоть и знал, что, наблюдая за мастерством девушки, северянин был очень доволен собой, ведь именно ему она была обещана. Продолжая великолепно двигаться, Кьяра явила всем свой воодушевляющий, сильный голос. Тэрон слышал его прежде, но отдалённо, сейчас же пение любимой охватило жаром всю его душу, гладиатор проявил это восхищение в глазах, отдающих девушке то тепло, которое он не мог подарить ей физически. Не знал мужчина, что вместо него это намеревался сделать Бальдавир. Обворожительный танец закончился. Тэрон сделала шаг вперёд, надеясь ещё хоть немного полюбоваться красавицей, чьё сияющее улыбкой лицо вдруг омрачилось. Не отводя от неё взгляда, воин увидел, что Кьяра направилась к северянину. В этом мгновение рабыня Флианта наградила своего царя поцелуем, который тот принял без особой радости, как должное. Что-то в груди больно сжалось при осознании, что Кьяра должна будет сделать то же самое. Он смотрел, как Бальдавир приближается к ней, протягивает руки и обнимает девушку, являющуюся всею жизнью гладиатора… желает познать сладость губ, которые целовал Тэрон. И воин никак не мог это предотвратить. Его внутренний зверь вновь стремился вырваться на свободу. Стоя возле одной из колонн, мужчина спешно отвёл глаза, не в силах видеть всё это. Его била яростная дрожь, которую он был готов пустить в действия. Народ восхищённо загудел, и всё что представилось взору Тэрона, когда он, наконец, решился посмотреть в сторону Кьяры и Бальдавира, так это окровавленная нижняя губа северянина. Поцелуй закончился явно не так, как ему хотелось. Подобная реакция девушки немного смягчила пылающий злобой взгляд гладиатора, но Бальдавир всё же посмел её коснуться, отныне только его смерть сможет помочь Тэрону забыть об этом. Любимая направилась в его сторону, удерживаемая за руку рабыней царя. Встретившись с ней глазами, пусть и на мгновение, Тэрон различил в них чувство вины, однако же сам ни в чём её не упрекал. Он бы не посмел. Очень скоро воин избавит девушку от домогательств ненавистного ей ухажёра. Пусть его гибель заберёт и жизнь Тэрона, мужчина был готов принять всё, только бы быть уверенным, что Бальдавир больше никогда не принудит Кьяру любить его. Встав со своего кресла, Флиант поднял обе руки, привлекая к себе внимание и требуя тишины. - Хочу поблагодарить всех, кто принял моё приглашение и осветил этот дом своим присутствием. Особая благодарность моему давнему союзнику Сохрэбу, оказавшему честь посетить наши земли вместе со своею очаровательной женой и их сыновьями. - Ну, будет, будет. На этом и остановись, Флиант, иначе ты точно всё испортишь. Шутливые слова арийца рассмешили гостей, ещё не остывших после недавнего выступления Кьяры. - Довольно разговоров! Начинайте бой! - бросил кто-то из присутствующей знати. - Тогда поприветствуем участников сегодняшнего поединка, - подчинился царь, указывая рукой на северянина. – Бальдавир, верный друг семьи и всегда желанный гость в моих владениях. Он проявил смелость сразиться с лучшим гладиатором нашего города. Тэрон, выйди в центр зала, покажись нам. Мужчина не заставил себя ждать, спокойно направившись к своему сопернику, что уже примеривал принесённый слугами щит и меч. От первого воин отказался, ему не нужна была никакая защита, только оружие, способное принести большую пользу. Они стояли друг напротив друга, и визуально уже вели меж собою ярый бой. Только вот Бальдавир смотрел глазами человека, подготавливающего себя к нежеланному сражению, и вероятно уже представлял Кьяру в своих объятиях. Тэрон же не являл никакого выражения, он ни к чему себя не готовил, уже заранее знающий, как именно поступит. Его взгляд оживился в последний раз, когда мужчина взглянул на любимую, на этом всё. То, чем Тэрон станет после, уже не будет отражать ни любви, ни жалости, он позволит зверю проявить себя, и утолив его жажду кровью северянина, вернёт себе прежний облик. - Эти двое мужчин сегодня испытают силы друг друга. Поединок будет закончен, когда один из них поднимет два пальца вверх, прося о пощаде. Сражайтесь, и порадуйте зрелищем нас и великих богов. Флиант сел на своё место, положив начало поединка. Однако Тэрон не бросился на Бальдавира, как тот мог ожидать, замечая сколь зловещи стали глаза гладиатора. Желая излить в силу весь свой гнев, мужчина его сдерживал, сохраняя рассудок. И это было ещё более опасно, так как то, что пробуждалось в нём, было осознанной яростью, наделяющей невероятной силой и проницательностью в действиях не только собственных, но и своего соперника. Никаких бездумных нападений, каждый удар будет очень хорошо продуман. Тэрон позволил северянину проявить свои умения первым. Бальдавир замешкался, не понимая, почему бездействует гладиатор, от того его меч так и не дотянулся до него, слишком слабо пущенный в грудь. Воин чуть отклонился назад без особых усилий, лезвие рассекло лишь воздух. Немного отдалившись вправо, Тэрон какое-то время просто ходил по центру комнаты, не спуская глаз со своего соперника. Тот явно чувствовал себя неуместно со щитом, от которого отказался гладиатор, но всё же не бросал его. И правильно сделал. Тэрон не выкраивал моменты, не стремился бить исподтишка, он думал нападать открыто. Быстрым шагом идя на чужеземца, мужчина ударил мечом куда-то вниз, сподвигая Бальдавира защитить ноги щитом, и когда он сделал это, открыв лицо, Тэрон со всею яростью пустил лезвие ему в шею. Однако оно встретило препятствие в виде оружия северянина, ловко предотвратившего смертельный урон. Гладиатор не отступил, продолжая давить острой сталью на клинок своего противника, который тот держал над своею головой, чуть согнувшись от мощного напора греческого солдата. Всё так же яростно давя мечом на оружие Бальдавира, Тэрон сделал пару шагов вперёд, вынуждая и своего соперника повторить его шаги, неизбежно отходя назад. Во время этого малого движения, гладиатор надавил мечом ещё сильнее, затем, резко отступив, сделал быстрый разворот, после чего правая рука вместе с оружием последовала в левое плечо северянина. Тот оправдал свою славу хорошего бойца и вновь отбил удар. Только вот он сделал это снизу, а потому когда лезвие Тэрона резко поднялось вверх, оно сумело оставить тонкую красную полосу на щеке Бальдавира, и на этом не всё. Удар спровоцировал воина наклониться вперёд, и когда его локоть оказался возле лица чужеземца, мужчина в секунду вмазал им, раскровив нос своего соперника. Отшатнувшись, северянин не успел даже осознать, что у него идёт кровь, Тэрон вновь сделал выпад, затем ещё один, но все его наступления предотвращались вовремя выставленным щитом или оружием. Наконец, пришла очередь Бальдавира нападать. Когда меч гладиатор снова прошёлся по орудию защиты, северянин пустил в ход свой. Но оружие не достигло намеченной цели, Тэрон мигом отразил опасный удар, однако для этого ему пришлось прогнуться назад. Бальдавир воспользовался случаем и с развороту дал мужчине подножку, а когда тот упал, могучий северный медведь в прыжке собрался раздавить его щитом, но Тэрон вовремя увернулся. Тяжёлое железо со всею пущенной силой ударило в пол, оставляя в нём глубокую трещину, так и не добравшись до гладиатора. Он уже стоял на ногах, невольно слушая восхищённые возгласы наблюдавших гостей. Соперники вновь сошлись, и в этой схватке преимущество было у Тэрона, которому не мешала тяжесть щита, отвечающего глухим звоном на каждый его удар. Защищаясь, Бальдавир решает воспользоваться мечом, гладиатор успешно отбивает его своим оружием и быстрым движением руки проходит острой сталью по ладони северянина, прежде крепко сжимающего меч. От резкой боли чужеземец тут же выпускает его из руки и падающее оружие мигом перехватывает Тэрон. Теперь у него два меча. Используя их, гладиатор не стремится разрезать на части своего соперника, однако же бьёт яростно, с каждым ударом всё прибавляя силу, словно бы желая насквозь пробить стальную броню, которой прикрывался могучий моряк. Он не собирался становиться жертвой, с ответной мощью норовя пройтись углом щита то по рёбрам Тэрона, то по его ногам. Смертельный танец двух мужчин уравнивает силы, когда воин возвращает северянину его меч. Тэрон не возьмёт его жизнь в нечестном бою, пусть видит чужеземец, что его противник держит своё слово. Похоже, Бальдавир сам ещё не до конца осознал, чего именно добивается гладиатор, понемногу дающий волю своему внутреннему зверю, которого он выпустил, когда меч северянина достал до его живота. Разведя руки в стороны, мужчина опустил невозмутимый взгляд на окровавленный порез, казалось, рана совсем его не беспокоила, но когда Тэрон поднял глаза на Бальдавира, моряк увидел в них смерть. Теперь воин намеревался сделать то, на что шёл изначально. Сознание мужчины явило ему глаза и губы любимой, до которой дотрагивался этот самодовольный богатей. Тэрон помнил его руки, властно касающиеся спины Кьяры, его мерзкие уста, желающие познать вкус её поцелуя. Раздразнённый зверь окончательно вырвался на свободу. Нанеся удар сверху, гладиатор получил блокирующие действия Бальдавира и, скрестив с ним мечи, чуть напрочь не выбил ему челюсть кулаком свободной руки, а после отдалившись, сшиб ничтожного соперника ударом с ноги прямо в сидевших поблизости гостей. Раздался чей-то женский крик, знатный люд резко поднялся со своих мест, вот только это не сразу удалось тем, кто оказался прижат свалившимся на них чужеземцем. Поднимаясь, Бальдавир оставил щит, дабы облегчить свои движения. Касаясь рукой ноющего от ударов лица, северянин поражённо смотрел на гладиатора, что уже шёл на него, всем своим видом давая понять: потеха закончилась. Присутствовавшие рядом гости разом отскочили кто куда, когда боевой дух мужчин вновь явил ушам музыку их опасного искусства. Сойдясь в смертельном поединке, они покидали эту комнату, чего никак не мог допустить Флиант, уже намеревающийся подключить своих стражников, дабы те разняли обезумивших бойцов, что порушат ему всё вокруг. Но Сохрэб его остановил: - Никому не вмешиваться! Бой должен быть закончен только победителем. Знать направилась следом за арийцем, что вёл с собой сыновей, оставив на время жену, отказавшуюся досматривать суровый поединок. Азур с другими слугами предпочла быть в зале, когда царь и его гости последовали в комнату, где ранее пировали. Стремясь загнать Бальдавира в угол, Тэрон наносил сокрушительные удары, заставляющие его соперника непроизвольно отстраняться назад каждый раз, когда их мечи сходились. Следующий выпад пришёлся в одну из колонн, к которой прежде прижимался чужеземец, после умело отскочивший, он кувыркнулся в сторону. Будучи на ногах, северянин совершил прыжок, надеясь повалить гладиатора, чья реакция была мгновенной. Опустившись на одно колено, он отразил удар, наносимый сверху, и выставил свободную руку, хватаясь ею за горло напоровшегося чужеземца. Острый конец его меча чуть задел больное плечо воина, но тот даже не поморщился, продолжая сдавливать шею северянина. И пока тот не принялся высвобождаться, Тэрон вонзил ему в грудь вторую руку, державшую оружие, и, приподнявшись, перекинул Бальдавира через себя. Выроненный им меч, пинком был отправлен в наполненный бассейн, Тэрон оставил и свой. Затем подошёл к моряку, поднял его за рубашку, и когда их лица оказались друг напротив друга, Тэрон что есть мочи нанёс ему удар головой. Бальдавира сильно занесло назад, но он не упал, и тут же, без ожиданий, ответно прошёлся кулаком по виску гладиатора. Тот даже не пошатнулся, вмазав в ненавистную морду с большей силой. Его повторный замах северянин остановил, ладонью поймав метящий в него кулак Тэрона. Мужчина подобным образом придержал и руку Бальдавира, готового ударить. Вот так, удерживая друг друга, два зверя яростно скалили зубы, содрогаясь от давящей мощи собственных тел. Чувства к девушке, живущие в обоих, не страшили воинов познать цвет собственной крови. Но только один мог явить силу, способную вырвать душу из груди. Любовь, которую Тэрон испытывал к Кьяре, никогда не сможет дать ей Бальдавир. Гладиатор бросил бы вызов самим богам, если бы создатели мира посмели лишить мужчину его сердца. Собираясь поразить Тэрона коленом в живот, северянин ослабил руку, сдерживающую дрожащий гневом кулак его противника, и данную возможность тот заметил сразу. Вырвав из ладони Бальдавира свою сжатую в напряжении руку, гладиатор сломал ему нос повторно, а после крутанулся и ударом с ноги отправил своего соперника отлёживаться на длинном столе, что сразу перевернулся под тяжестью его тела, как и всё съестное, имеющееся на нём. Тэрон не даст Бальдавиру второго шанса. Пока чужеземец выбирался из кучи свалившихся на него чаш с едой и выпивкой, мужчина уже направлялся к нему, готовый размозжить его череп о плиточный пол. Он сделает это быстро, враг и почувствовать ничего не успеет. Но боец из северных земель мигом смекнул, что будет, если он промедлит. Поднявшись, он кинулся на Тэрона, сбив его к ближайшей колонне. Столкновение с тяжёлым камнем породило резкую боль в спине, выбив дыхание, но гладиатора это не уязвило. Прижатый своим соперником, он уже видел, как тот метит ударить его в лицо, и, успев отклонить голову в сторону, услышал хруст пальцев Бальдавира, чей кулак разбился о мраморную колонну. Могучий северянин издал дикий вопль, болью вырвавшийся из сжатых зубов, а Тэрон уже целился в его челюсть. Удар последовал сокрушающий, способный лишить сознания. Бальдавир потерял опору под ногами и свалился в бассейн, подняв тучу брызг. Без выражения наблюдая, как его соперник приходит в себя, стремясь вылезти из воды, Тэрон наклоняется за своим мечом. И когда крепкая рука гладиатора возвращает себе, такой знакомый, холод стали, мужчина прыгает в бассейн, отмечая, что он не глубокий, его водная поверхность еле доставала до колен. Где-то на дне покоилось и оружие Бальдавира, которое тот на четвереньках принялся искать, даже не замечая, что за его спиной уже стоит сама гибель. Но Тэрон не тронет чужеземца, пока тот не нападёт первым. Его помутнённые от ярости глаза бездвижно следили за противником, что давно нащупал свой меч, и, замерев, собирался с силами. И когда северянину удалось сосредоточиться на мощи своего удара, он резко встал, разворачиваясь, и занося вооружённую руку сверху. С той же быстротой Тэрон устремил свой меч навстречу блеснувшему клинку, ощущая на своём лице множественные летящие капли поднявшейся воды. Она немного сковывала движения, когда приходилось действовать ногами, но мужчины не выходили из бассейна. Их поединок становился всё безжалостней, и казалось, чем дольше он продолжался, тем большей силой заряжались оба воина. Одного питал страх позора перед людьми, наблюдавшими сражение, второго же возрождало пламя ярости, и непреодолимое желание убить. Бальдавир часто бил оружием сбоку, если даже не стремясь отнять жизнь противника, то явно надеялся повалить его хотя бы с одного удара. А вот Тэрон не брался зря махать мечом, через каждые три-четыре блока делая очень резкие и чёткие выпады. Ему уже дважды удалось достать северянина, чья светлая рубашка давно окрасилась в багровый цвет. Мужчины делают разворот одновременно, стремясь пронзить друг друга. Сойдясь, они вдруг останавливаются и замирают, являя искажённые злобой лица. Лезвие одного из них всё же добралось до намеченной цели. Бальдавир глядит вниз и его взору представляется проткнутый насквозь правый бок гладиатора. Вот здесь взгляд северянина меняется, гнев унимает чувство беспокойства, с которым он и поднимает глаза на Тэрона, смотрящего на него с прежней холодной сдержанностью. Что ему эта боль, воин уже и не чувствовал себя живым. Он кладёт широкую ладонь на вооружённую руку своего соперника, и, отводя её от себя, медленно вынимает острый клинок из своей плоти. Бальдавир не двигается, поражённо глядя на своего противника, которому он вовсе не стремился наносить смертельные раны. На этом северянин хотел закончить поединок, он не имел ничего против Тэрона, каким бы безжалостным не было их сражение. Необходимо было позвать лекаря, и Бальдавир уже собирался обратиться к наблюдавшим за ними гостям, как воин с силой вытолкнул его из бассейна, вновь ударяя мечом. Он увёл противника в иную комнату, не имеющую двери, лишь широкий арочный проём. Там мужчины сцепились снова, но со стороны чужеземца более не проявлялось никакой агрессии, он только отбивался от мечущего в него клинка. Игнорируя болевые позывы серьёзной раны на боку, Тэрон продолжал бить так же уверено и сознательно, хоть и дышал всё тяжелее, силы его покидали. У выхода из комнаты мужчины успели разбить большую амфору, наполненную вином. В данном месте подобных сосудов было предостаточно, и многие из них в итоге были осквернены грубыми ударами тяжёлого лезвия, устремляющегося на Бальдавира, что достаточно ловко уворачивался. Понимая, что отбиться подобным образом ему не удастся, северянин решает сделать ответный выпад, который Тэрон успешно минует, и меч чужеземца сносит с находившегося рядом стола горящий глиняный светильник, что разбивается прямо у пролитого вина возле арочного проёма. Увлечённые боем, мужчины не замечают как у единственного выхода из комнаты начинает разгораться ярое пламя, вскоре охватившее занавеси, подвешенные сверху. Кто-то из наблюдавших гостей вновь явил панику, которую разом подхватили все. Не имея возможности докричаться до двух сражающихся бойцов, Флиант созывает охрану и слуг, дабы те принесли хоть что-нибудь, чем можно черпать воду из бассейна. Огонь усиливался, пожирая всё на своём пути. Вырастая пламенной стеной под арочным проёмом, он не даёт возможности никому пробраться к двум мужчинам, как и самим воинам выбраться из горящей комнаты. Обезумивший от страха потерять своё добро, царь находит цельные кувшины, выливает из них вино, набирает воду, и этой вот смесью обычной воды и огненной пытается затушить пламя, что от столь глупых попыток разгорается ещё сильнее. Его жар ощущают и двое бойцов, чья схватка приостановилась потерей оружия Бальдавира, пытавшегося отразить очередное нападение. - Нужно выбираться, иначе мы сгорим!.. Тэрон внимательно смотрел на северянина, в чьих глазах впервые узрел волнение. Сам он безразлично глянул в сторону выхода, что ныне был недосягаем. Вот и всё, неоткуда выбираться. Теперь мужчины остались вдвоём, а их поединок ещё не окончен. - Подними меч. Низкий хриплый голос Тэрона прозвучал как смертельный приговор. Он стоял напротив Бальдавира, истекая кровью, а его зелёные глаза зеркалом отражали в себе пламя того огня, в котором так боялся погибнуть северянин. Он не поднял своего оружия, полагая, что гладиатор не станет нападать на человека, не несущего никакой угрозы. Чужеземец ошибался. Понимая, что терять отныне нечего, воин замахнулся мечом, уверенный, что Бальдавир отреагирует на него защитой. Так и вышло. Рука северянина тут же сжала запястье гладиатора, а второй ладонью он пытался отнять от себя пальцы, яростно сомкнувшиеся на шее. Тэрон не думал душить чужеземца, лишь отвлекал бдительность, пока острое лезвие его меча стремилось достать до лица заморского богатея. Тот был не слаб и, продолжая сдавливать запястье вооружённой руки, северянин ответно пробовал перевести клинок на гладиатора, пока его свободная ладонь шарила за спиной, пытаясь отыскать что-нибудь подходящее для самообороны. Нашёлся ещё один сосуд, стоящий на невысокой полке. Он был пустой, и замечательно подходил для того, чтобы оглушить противника. Бальдавир уже метил ему в голову, но Тэрон успел поставить блок, освободив горло северянина от своей хватки. Эта же рука мигом сжалась в кулак, которым Тэрон снёс на пол своего соперника и принялся его жестоко избивать. Ползая Бальдавир умудрялся сопротивляться, но в нём не было столько гнева, которым сейчас был полон мужчина. И данное стремление к мести придавало ему сил. Тэрон потерял самого себя, желая уничтожить человека, что мог отнять у него единственный смысл жизни в этом чёртовом мире. Доведя могучего чужеземца до такого состояния, когда тот уже не мог даже подняться, гладиатор взял его за волосы, сподвигая встать на колени. Воин по-прежнему держал меч, чьё лезвие острым концом опустилось в область ключицы соперника. Удар клинком в данную часть тела мог принести мгновенную смерть. Тэрон стоял за спиной поверженного Бальдавира, готовый завершить их славный поединок, он проигнорировал безмолвную просьбу о пощаде, которую выказал чужеземец, подняв указательный и средний пальцы вверх. Рука мужчины в сосредоточении напряглась, ещё секунда и он совершит убийство, как вдруг глаза Тэрона невольно устремляются прямо к выходу, охваченному пламенем. За его яро танцующими огненными языками, он видит ту, ради которой собирается убить и погибнуть сам. Гладиатор смотрит на Кьяру и её ответный взгляд его парализует. Что-то в груди, прежде слабо подающее жизнь, вновь доносит до ушей мужчины сильное биение. Его глаза, ещё минуту назад не проявлявшие ничего кроме звериной ярости, с болью явили ту любовь, которую Тэрону было тяжело хранить в себе, не имея возможности отдать её. Вместо этого он должен смотреть, как девушке дарит своё тепло другой мужчина. Северянин, чья жизнь отныне была в его руках. И гладиатор желал отправить его душу в подземный мир, он сделал бы это. Вот только в глазах любимой Тэрон наблюдал совсем иную истину, которую ему нашёптывало справедливое сердце, и он в итоге её принял. Чем он лучше Бальдавира, если внимая эгоистичному чувству собственной ревности пытается отнять у Кьяры возможность стать свободной. Какое он имеет право лишать её этого. Гладиатор вспомнил слова Бальдавира о наказании, которое понесёт девушка после того, как он покинет Наксос. И чем поможет Тэрон своей любимой, не имея возможности вытащить её из этой тюрьмы? Убьёт Флианта? И что же станется с ними потом? Далеко они не уйдут, сотню солдат не перебить двум людям, воин погибнет сам и обречёт на ту же страшную участь свою единственную. Он желает смерти человеку, способному обеспечить Кьяре безопасность. Чем ей поможет любовь невольного грека, когда имеется шанс оставить эти проклятые земли и познать лучшую судьбу? Нет, Тэрон не позволит себе сгубить девушку по прихоти своих чувств. Он испытает ужасные муки, зная, как страдает она, проходя через все страшные пытки, которым её будет подвергать Флиант, его верный советник и прочий сброд озабоченных мужчин. Воин этого не допустит. Отведя взгляд от любимой, подле которой метался народ, стремившийся потушить пожар, Тэрон отбросил меч в сторону, и, наклонившись к Бальдавиру, тихо произнёс, положив руку на его плечо: - Живи… и сделай её счастливой… Пылающую комнату удалось избавить от огня, слуги правителя очень скоро обступили двух бойцов, один из которых мигом направился к выходу, оставив Бальдавира прокручивать в мыслях его последние слова. Он, несомненно, понял, о ком говорил Тэрон, и вероятно воспринял это, как простое стремление раба помочь той же рабыне. Забавно. Не хотелось бы думать, что северянин посчитал, будто гладиатор испытывает уважение к нему за столь благородные намерения. Нисколько. Мужчина пощадил своего соперника только ради Кьяры, и пусть чужеземец молиться своим богам, если ещё будучи во дворце он нанесёт хоть малый вред девушке, а Тэрон об этом прознает. Тогда вся милость позабудется, северянину уже довелось познать ярость гладиатора, пусть же он более никогда не даёт ему повода проливать его кровь снова. Стремясь покинуть обитель своего врага, мужчина останавливается подле Кьяры, и какое-то время просто смотрит на неё, не находя нужных слов. Ответом становится его улыбка, которой он говорит ей: Всё будет хорошо. Рука Тэрона старательно приостанавливает кровь, идущую из повреждённого бока, однако багровая жидкость всё же просачивается сквозь пальцы. Он не хотел никуда уходить, зная, что девушка остаётся здесь. Не хотел оставлять её ни с кем, но назад пути не было. Кьяра обретёт настоящее счастье вдали от смертей, творящихся в этом аду. Пусть даже не с ним. Она и так, наверное, видела сейчас, кто он есть на самом деле. Такой же безжалостный убийца, как и все бойцы арены, Пелий сказал верно. Воин богат лишь кровью на своих руках и громким именем, и жизнь его не станет иной. Он не умеет по-другому. Безмолвно простившись с Кьярой, Тэрон спешно направился к выходу из дворца. Теперь всё действительно кончено.
Отправлено: 15.05.12 00:52. Заголовок: Кьяра боялась, что е..
Кьяра боялась, что ее представление не понравится Тэрону. Но она зря этого опасалась. В конечном итоге он такой же заложник обстоятельств, узник этого места, как и Кьяра. Ему сказали драться, тем самым подставляя свою жизнь огромной опасности – он и делает это. Также и Кьяра, ей сказали выйти и станцевать перед гостями, она это сделала. У таких, как Тэрон и Кьяра не было выбора. Поэтому рабыня зря себя изводила. Тэрон не мог отнестись к ней пренебрежительно, потому что она станцевала перед этими людьми. Рабыня в одинаковом с ним положении, просто она женщина, а он мужчина. И пораскинув мозгами, Кьяра наконец себя убедила в этом и успокоилась. Она верила, что Тэрон ее любит, он должен понимать, что у нее не было выхода, также как и она понимает, что он вынужден будет сейчас драться с Бальдавиром и отказаться не может, потому что он раб. А рабы выполняют все, что им приказывают их хозяева. Кьяра опустила глаза в пол, пытаясь вспомнить зеленые глаза возлюбленного, как он посмотрел на нее в тот момент. Ей показалось, что в этих глазах горит ярость и гнев. Она уже могла чувствовать настроение Тэрона и понимала, что все происходящее вызывало в нем не что иное, как чистую злость. Девушка вспоминала слова подруги, так боялась, что из-за нее произойдет что-то не поправимое. Но она не в силах была что-то изменить, как и сопротивляться распоряжениями господ. Как же сильно билось сердце, когда она смотрела на него. Хоть это было всего мгновение, когда их глаза встретились. Один маленький миг, такой короткий и запоминающийся. Кьяра теперь смотрела в спину Тэрону, который вышел вперед для начала боя. Она внимательно изучала тело воина, понимая, как при этом сильно перехватывает дыхание и бьется сердце. Еще совсем недавно она находилась в его крепких объятиях. Еще никогда находится рядом с мужчиной не было так блаженно, как рядом с ним. Кьяра замечталась, глядя в спину своего возлюбленного и на момент забылась, вспоминая их поцелуй, который она помнила до сих пор и никогда не забудет. Это был первый поцелуй в ее жизни, который принес бурю эмоций, заставил внутри всему перевернуться с ног на голову, а главное помнить те прикосновения до сих пор. Это был потрясающий поцелуй. Кьяра еще помнила прикосновения этих могущественных и одновременно с этим нежных рук на своей щеке… сейчас эти руки крепко держали оружие, которое Тэрону вручили для сражения. Мира подошла к Кьяре ближе и положила руку ей на плечо. Женщина также была напряжена. Кьяра обернулась и мягко улыбнулась подруге. Рабыня уже начинала переживать за Тэрона. Не секрет, что где-то во время ночных бдений она мечтала о том, как выйдет отсюда вместе с Тэроном. О том, как они вздохнут свободный воздух, вольный ветер заиграет в их волосах и вместе они продолжат жить на свободе… вместе. Страшно было ощущать, что каждый день, либо бой для Тэрона может оказаться последним. Сердце не давало покоя. Он стал тем единственным, которого Кьяра все время искала, когда флиртовала с парнями из их деревни, также из соседской, в городе. У нее это отлично получалось. Хоть у девушки была не столь примечательная фигура в плане пышности форм, прекрасной попы, отличной груди. У Кьяры тело было обыкновенное, небольшая грудь, но она все равно привлекала собою мужчин. И всегда пользовалась этим. В поцелуях с ними она искала те чувства, которые испытывала сейчас к Тэрону. Только с ним она обрела все, что так искала до первого нападения на ее деревню. Какие же это были беззаботные времена, когда можно было себе позволить легкомысленность, простодушие и нравы обыкновенной девчонки, которой хотелось любви. Все изменилось в мгновение, когда на деревню напали разбойники. Они убили родителей Кьяры, надругались над нею, увели брата Тары, к которому Кьяра на то время, когда еще звалась Русланой испытывала чувства. Но по сравнению с Тэроном – это совсем не такие чувства. Кьяра любила Кассия как-то по детски. Она это поняла. К тому же ненависть к мужчине, после того, как он вернулся с нападением, перемена в легкомысленном характере Кьяре, все способствовало тому, что она перестала играть в любовные забавы. А сейчас, рядом с Тэроном она чувствовала и ощущала то, о чем даже подумать не могла, когда считала себя просвещенной в делах любви. Это была не любовь… простые поцелуи с многими юношами – все это глупости юной девчонки. Теперь Кьяре 24 года, она влюблена в настоящего мужчину и рабыня поняла, что такое любовь. Как бьёт ключом это чувство в сердце, как могут запомнится глаза и всего-лишь легкое прикосновение теплой руки возлюбленного. Вот это любовь. Ради него, она готова была выстоять. Если бы не было Тэрона, Кьяра вероятней всего ушла бы с Бальдавиром. Ей нужна была свобода, она должна была еще освободить свой народ из копей. Но встретив Тэрона здесь, она не захотела уходить. Нет, она не выйдет замуж за Бальдавира. Останется здесь, потому что Тэрон здесь. Она не убежит на свободу с черт знает кем… не убежит. Кьяра никогда не изменит своим чувствам, какие бы ей условия не ставили, даже под страхом смерти. - Ох, как не нравится мне эта идея с поединком. Очень не нравится, - полушепотом сказала Мира, тем самым вывела Кьяру из ее любовных грез. Девушка промолчала. Флиантом было объявлено начало поединка. Тэрон стоял на месте не двигаясь, Бальдавир также. Противники некоторое время изучали друг друга. Кьяра почувствовала напряжение между ними. Она видела, как напряжены мускулы Тэрона, как яростно он сжимает оружие. Затем девушка сделала небольшой шаг в сторону и посмотрела на Бальдавира. Он выглядел немного расслабленней Тэрона. Кьяра облизала верхнюю губу, которая немного присохла, и тут же сбоку девушка услышала. - О, какой прекрасный жест.
- Жесты делают руками.
Строго ответила рабыня, не поворачивая голову к обращавшемуся к ней богачу. Она была вся во внимании и смотрела на обоих мужчин. На Тэрона, которого любила и чей поцелуй мечтала ощутить на своих губах вновь, и Бальдавира, который хотел взять ее в жены. - Я бы тебя купил, дикая перчинка. Ты горяча и опасна, такие меня заводят. Кьяра никак не отреагировал, но вот Мира выступила вперед, закрыв собой Кьяру, которая совершенно не реагировала на чьи-то похотливые словесные домагания. - Она не продаётся! – грубо ответила Мира, чем вызвала прилив хохота мужчины, лишь в этот момент Кьяра оторвалась от начавшегося уже сражения и перевела взгляд на вельможу. - Мира, надо же, кто голос подал?! Наложница Флианта. Видел бы тебя твой муж! Знаешь, жаль, что все так произошло. Он был хорошим работником, но его бы очень расстроил тот факт, что ты такая послушная рабыня. Надо же, неужели великая молчаливая и страстная Мира, наложница нашего царя решила подать голос, - издевался мужчина. Кьяра поняла, что они были знакомы еще с тех времен, когда у ее подруги был муж и сын, еще в те времена, когда она была свободной. Кьяра яростно глянула на одного из гостей Флианта, уже представляя себе, как ее пальцы вцепились в его горло и отчаянно его душат. Девушка ощутила прилив ярости, не полный. Не так, как в прошлый раз, когда она ударила Флианта. Легче, но оно накатывало. Кьяра сглотнула, отвела взгляд и глубоко вздохнула, но так, что бы никто не видел. Тогда повернулась и ответила.
- Иди в свой уголок, наблюдай за боем и развлекайся. Иначе по его окончанию я передам Бальдавиру твои слова, заодно и Флианту.
Кьяра решила избавиться от приставучего и гадкого человека, прикрываясь статусом Бальдавира, хоть самой от этого было тошно, она упомянула даже Флианта. Но боги свидетели, как ей тяжело было выговорить каждое слово. В ответ мужчина прыснул смехом. - А кто сказал, что он останется жив, Бальдавир твой. Я ставлю на Тэрона, - мужчина поднял руки в обезоруживающем жесте, следом ушел и больше не беспокоил женщину и девушку. В этот момент, когда прозвучала такая фраза Кьяра перевела взгляд на поединок. Сражение было не шуточным и очень серьезным. - Не похоже, что бы Тэрон не смел даже капли крови Бальда пролить. Этот гладиатор слишком напорист, - взволнованно сказала Мира. – Хоть бы он ничего не натворил.
- Тэрон знает, что делает.
Ответила Кьяра и сложила руки под грудью, из-за этого ее синее полупрозрачной платьице едва закрывающее бедра, опустилось с груди, обнажив ее плечо и открыв синий бюстгальтер. Но девушка этого даже не заметила. В танце это уже происходило, а сейчас рабыня была слишком увлечена боем, который не могла наблюдать со спокойствием. Тэрон и Бальдавир были стоящими друг друга противниками. Северянин применял по большей части практику блока. Кьяра сумела это определить. В этом не было ничего сложного, он постоянно пытался блокировать широкие и мощные атаки Тэрона, при том, что сам не нападал. Рабыня видела ярость гладиатора, с каким напором он идет на Бальдавира и все было достаточно серьезно. Мужчины дрались, словно на настоящем поле битвы. Наконец и Бальдавир перешел в тактику наступления. Сначала оба мужчины держались практически на одном месте, но потом оба разгулялись, как два разъяренных льва. И вот Тэрон был сбит с ног Бальдавиром. Кьяра замерла, только сжала зубы от чего ее скулы напряглись и четко выделились. Внимательный взгляд черных, как уголь глаз следил за всем происходящим. Она отмечала, как мастерски сражается Тэрон, как умело ведет бой Бальдавир. Действительно, не просто так этот северянин был славен. Но Тэрон был лучше, и вероятней всего мощнее по силе, либо у гладиатора была лучше отработана техника. Кьяра этого не знала, но видела все. Ей неоднократно доводилось наблюдать, как ее учитель, к которому она ходила на тренировки в город, ставил на подобное сражение двоих бойцов, и Кьяра наблюдая выискивала преимущества одного и другого, также, как и их слабости. Сейчас ей было тяжело это сделать. Мало того, она и не пыталась. Она волновалась, ведь бой перешел в яростную и самую настоящую хватку. Девушке так хотелось придушить Пелия…. Его ведь идея. Тэрон был повален на пол, а Бальдавир уже замахнулся щитом, готовый навалится сверху на гладиатора, и тем самым возыметь какое-то преимущество, но Тэрон быстро уклонился и на лице Кьяры скользнула мимолетная расслабленная улыбка. Она сложила руки в замок и поднесла к губам, чувствуя, как все тело пробирает дрожь. В этот момент она услышала очередной мужской голос возле нее. - Не стоит женщинам наблюдать столь яростные сражения, может, я бы мог тебе предложить местечко получше.
- Пошел вон!
Огрызнулась Кьяра, даже не глянув на того, кто ее зазывал в укромное местечко, ясно для какого дела. Мира наблюдала за всем и понимала, что после сегодняшнего вечера у Кьяры появилось много поклонников, как в свое время было у нее, когда она только стала рабыней, или у других новенький. Такое внимание не нравилось Мире и она молилась богам, что бы Бальдавир поскорее забрал отсюда Кьяру, ибо, когда Флиант выставит девушку на показ - для того, что бы развлечься с ней ночью выстроится очередь. Потом отойдут, конечно, после того как попробуют. Но Мира помнила, какого это было с ней. Как страшно и тяжело. Женщине очень нравилась Кьяра и она не хотела такой участи для этой девушки. Кстати говоря, этот мужчина, сразу же ушел, после слов, сказанных Кьярой. И она мысленно поблагодарила его за это, поскольку не хотела отвлекаться от боя. Что же дальше происходит, лезвие Тэрона задевает руку Бальдавира и тот роняет меч, но гладиатор подхватывает оружие на ходу. Теперь у него было два меча. Тэрон умело ими взмахнул в воздухе, готовый продолжать сражение. Кьяра тяжело сглотнула, она понимала, что сердце бьётся настолько сильно, будто сейчас выскочит из груди. Девушка очень волновалась. Она видела, с какой яростью наносил Тэрон удары Бальдавиру, с каким нажимом и напористостью, словно пытался впечатать противника в землю. Так он даже не дрался на арене. Кьяра моментально взглядом внимательного наблюдателя уловила это. Поймала то, что сейчас Тэрон вел себя совершенно иначе. В его сражение на арене, девушка видела спокойствие, обыкновенную стабильность в каждом движении, словно он знал, что делает. Сейчас же Тэрон сражался так яростно и мощно, и в этом чувствовалась агрессия, нет даже просматривалась. Гладиатор намеренно дрался, используя всю свою ярость и рабыня начинала волноваться. Она не была глупой девушкой, иначе ее не выбрали бы в сельские старосты. Иначе она не смогла бы поднять деревню после той разрухи, которую им принесли разбойники. Кьяра понимала, что дело в ней. Тэрон мстит за нее, за то, что она должна быть рабыней Бальдавира. Мстит за то, что этот человек хочет взять ее в жены. Пелий ранил этим Тэрона, а своей гнусной идеей свести северянина и гладиатора в бою он подсыпал на эту рану соли. «Как же я раньше не поняла? Глупая… глупая эгоистичная…Ты глупа, Кьяра, глупа!», - мелькало в голове у девушки. Теперь она понимала, что ни в коем случае не должна была допустить этого боя, либо как-то успокоить Тэрона. Кьяра посмотрела на Миру, которая с широко раскрытыми глазами, полными ужаса наблюдала за схваткой мужчин. Поединок становился все более яростным. Тэрон наносил больше сокрушающих ударов. Кьяра посмотрела на Бальдавира и заметила в лице мужчины растерянность. Северянин явно не ожидал такой агрессии от гладиатора. Это Тэрон был в курсе всего, у Бальдавира же не было этого преимущества. Если бы он знал, что Кьяра отдала сердце его противнику, возможно, также бился бы намного яростней, нежели сейчас. Несмотря на агрессивные атаки Тэрона, Бальдавир все равно пытался вести более оборонительную тактику, лишь иногда нападая на гладиатора. - Тэрон знает, что делает? – переспросила Мира. – Мне так не кажется, Кьяра. Строго заметила Мира, она волновалась. - Ты сказала Тэрону о намерениях Бальдавира?
- Да, он знает.
Ответила Кьяра, не отрываясь от просмотра поединка.
- Но это сказала не я, а Пелий.
Мира закусила губу и покачала головой. Она дальше ничего не говорила, так как видела, что в данный момент с Кьярой говорить бесполезно, она занята совершенно иным. Она не вникает в суть дела и не хочет вникать, девушка была слишком увлечена боем. Постепенно драка переходила в более широкие масштабы. Тэрон толкнул Бальдавира и тот упал прямо на сидящих гостей. Те мигом живились, как и поспешили убраться подальше от двух озверевших мужчин, которые уже ничего не видели вокруг себя. Кьяра начинала волноваться все сильней и сильней. Ей не нравилось, что здесь происходило, и вновь в сердце заползло неприятно предчувствие. Бой переместился в другую комнату, где было все приготовлено к пиру. Все последовали туда, Кьяра с Мирой также, но внутрь девушка не вошла, она оставалась стоять на пороге и наблюдала за тем, как оба мужчин совершенно потеряли разум в этом сражении. Еще мгновение и Бальдавир повален на стол, разломав его по полам, естественно все, что было на столе полетело на северянина. Кьяра вздрогнула, но этого никто не заметил. Темные глаза девушки продолжали сосредоточенно наблюдать за битвой. Она прислонилась плечом к откосу, и прикоснулась ладонью, сильно впившись пальцами в мраморные откосы, пытаясь усмирить свои эмоции и чувства. Далее был бассейн, оба мужчины, полностью мокрые, продолжали даже там свое сражение. Помимо волнений, сильно бьющегося сердца, Кьяра поймала себя на мысли о том, что по ее телу пробежались странные мурашки, когда она увидела Тэрона в бассейне, намокшим. Его волосы прилипли к лицу, тело стало мокрым. Дыхание Кьяры участилось, она еще сильнее прижалась к откосу, прикрыла глаза, потерла висок, тогда вновь, продолжила наблюдать за боем. И как раз, когда она поднимает глаза, Кьяра видит, как в Тэрона вонзается клинок Бальдавира. Кьяра замирает на месте и чувствует, как земля уходит из-под ног. Она слегка пошатнулась, но тут же вновь ухватилась за откос. Кьяра поднесла левую кисть ко рту и прикусила кожу, что бы успокоится, не показывать, что она чувствует сейчас на самом деле. Тэрон без эмоций вынимает из себя оружие, словно это ему ничего не стоит. Кьяра скривилась, представляя, какую боль сейчас ощутил ее герой. Но собралась с мыслями. Она пыталась унять подступающие слезы и дрожь, прокатившуюся по всему телу. Ей вдруг стало холодно. Мужчины переместились в другую комнату, но за ними никто не последовал. Вокруг все горело, пылало. Мира хватала Кьяру за руку, но та, словно прилипла к холодному каменному откосу. Тогда женщина отпустила подругу и принялась вместе с остальными спасать помещение. Все замедлилось для Кьяры, она ничего не видела, лишь тени, что мелькали мимо нее, языки пламени где-то играли отблесками в ее зрении. Но она не видела этого. Перед глазами раз за разом возникала картина, как Бальдавир пронзает плоть Тэрона. Гладиатор жив, он вытащил оружие и продолжил бой. Но это настолько шокировало Кьяру, ведь Тэрон был на волосок от смерти, что девушка не могла прийти в себя до сих пор. Наконец, когда она очнулась и увидела, что большинство рабов занимаются тем, что тушат загоревшиеся шторы, Кьяра пробиралась мимо них в другую комнату, где шло сражение. Она расталкивала всех, кто попадался ей на пути. Кьяра застыла на пороге, она увидела поверженного Бальдавира. Тэрон истекающий кровью стоял над ним и занес свой меч над мужчиной. В глазах гладиатора было столько ярости. Кьяра замерла в арочном проеме, испуганно глядя на Тэрона. Да, Кьяра была напугана, глядя широко раскрытыми глазами на гладиатора, она отрицательно качнула головой, с мольбой во взгляде и тихо произнесла, при этом Тэрон не мог ее услать, она сама себя не слышала.
- Тэрон, не нужно. Пожалуйста, не нужно.
Из глаз Кьяры потекли слезы. Она была слишком поражена. Девушка так долго их сдерживала, что сейчас не смогла это контролировать. Из-за потока слез, вокруг все расплылось. Кьяра поспешила их смахнуть, и это движение было нервным. Теперь она вновь посмотрела на Тэрона. Он смотрел на нее, это было не долго. Тэрон отвел взгляд, и что-то сказал Бальдавиру. Кьяра не знала что, она даже не думала об этом. Девушка была сильно эмоционально потрясена. Смешалось все вместе – страх за Тэрона, ведь он был серьезно ранен; и испуг, когда она увидела его в ярости… Тэрон делает несколько шагов и вот он уже возле нее. Кьяра медленно переводит все тот же взгляд на Тэрона, и молчит. Рабыня не могла сказать ни слова. Только вновь слеза прокатилась по ее щеке. Он мягко ей улыбнулся. Но эта улыбка не помогла, взгляд Кьяры устремляется туда, где Тэрон зажимает свою рану. Девушка совсем по детский потянула носом, затем вытерла его рукой. Это была ее еще детская привычка. Он не сказал ей ни слова, и она не нашла что сказать. Она проводила его взглядом, человека, которого любила… а после, когда он скрылся из виду, Кьяра почувствовала, как из носу пошла кровь. Она вытерла ее, но это все, что она успела сделать, все перед глазами поплыло, и девушка почувствовала, как чьи-то руки едва ее подхватили. Это было последнее, что она ощутила, перед тем, как прогрузится в бессознательный мрак.
Отправлено: 16.05.12 02:02. Заголовок: Тэрон отдалялся от в..
Тэрон отдалялся от всего, что лишало его возможности вернуть себе былое безразличие. Прежде его ничто не волновало, мужчина жил думами о мести, она вся заполняла его. Но что-то изменилось. Воин осознал, что мир не состоит из одних только битв. Он знал это и раньше, ещё когда был совсем мальчишкой, жадно слушающим истории своего мудрого деда о великих судьбах людей, живущих не убийствами, а любовью, жертвующими всем ради неё. Что он мог тогда в этом понимать. Юноша, мечтающий о приключениях и подвигах. Он познал их в достатке, и всё, чему научился в итоге, так это не бояться смерти, а идти с нею под руку в одном направлении. Он любил своих близких, что давно покоились в земле. Но думая, что идёт на войну ради их светлой памяти и спасения людей, Тэрон отныне понимал, что делал всё это только по причине своей внутренней опустошённости. У него не было никого, вот появился друг, как и его жизнь завершилась. Мужчина убивал, чтобы кровью очистить чернь душевной боли от одиночества. Его никто не ждал с войны, он ни к кому не стремился вернуться. Тэрон уходил всё дальше от родных мест, надеясь узреть край этого мира; завоевать то, что ему не нужно; брать любовь женщин, которым не мог дать той же любви взамен; построить дом, что всё равно опустеет, так и не дождавшись возвращения своего хозяина, пытающегося уйти от самого себя. Такой была жизнь Тэрона до встречи с Кьярой. Гиблой, бессмысленной, жестокой. А он думал, что это лучшее, что дано получить одинокому солдату. На самом же деле лучшее он познавал только теперь. Познал и вновь уходил неизвестно куда, думая, что потом станет легче. Может так и случится, но жизнь вновь не будет иметь никакую значимость… без любви. А у любви Тэрона были карие глаза, тёмные длинные волосы, алые чувственные губы и такая светлая душа, какую он сам не имел. Разлука с ней была подобна смерти, что, убивая сразу, оставляла в живых, и тем была страшна. Тэрон не обернётся, он слишком тяжело покидал любимую. Никакие телесные раны его не беспокоили, кроме одной. Той, что была в самом сердце, и кровоточила много сильнее. Внезапно мужчина останавливается, слыша позади себя знакомый голос, взволнованно произносящий имя его единственной. Тэрон поворачивается и видит рабыню Флианта, испугано идущую к Кьяре, что вдруг начала медленно оседать. Гладиатор мгновенно срывается со своего места, в беге отшвырнув кого-то из стоявших впереди людей. Он подхватывает девушку почти у самого пола, до боли вонзаясь коленями в царапающую каменную поверхность. Голова любимой откидывается назад возле его груди, осторожно придерживая её, он касается прекрасного лица, с неприсущим ему страхом взирая на багровые капли крови. Подруга девушки опускается рядом, как и все присутствующие потихоньку начинают обступать их кольцом. Нельзя тянуть время. Беря девушку на руки, он поднимается вместе с ней, достаточно быстро, и, оглядевшись, уходит прочь от любопытных глаз, мужчина ищет лекаря. Рабыня царя не отставала, следуя за ним. Очень скоро им встретился Амфисс, вместе со своими двумя помощниками он направлялся приводить в чувства поверженного Бальдавира, да так и подпрыгнул с перепугу, увидев перед собою окровавленного гладиатора с девушкой на руках. Глаза лекаря тут же расширились, замечая жуткую рваную рану мужчины. - Боги милостивые… ты видел дырищу у себя в боку?!.. Целитель не на шутку был взволнован, смотря на Тэрона, чьё лицо не выказывало никакой физической боли. - Жить буду, лучше помоги ей. Только теперь Амфисс более внимательно взглянул на Кьяру, а после отправил своих помощников к северянину, попросив предупредить царя, что скоро прибудет следом. Расположиться удалось в малой комнате для гостей, которую, как знал целитель, редко кто посещает, кроме слуг, убиравшихся здесь всего раз спустя семь-восемь дней. Очень бережно положив девушку на кровать, Тэрон остался подле неё, чему не обрадовалась рабыня Флианта. Отыскав на небольшом столе осколки кремневого камня, она принялась зажигать светильники, искоса посматривая на грека, что, взяв у лекаря кусочек ткани, заботливо вытирал кровь с лица красавицы. При появлении согревающего света, в комнате стало уютнее. Она была не особо богато обставлена, нежели остальные. Но когда-то и её выделяли для знатных гостей. Амфисс уже догадывался, что именно произошло с девушкой, но всё же не поленился её внимательнее осмотреть. Он что-то увлечённо искал в своей большой корзине, когда подруга Кьяры потеряла терпение, и быстрыми шагами направилась к гладиатору. - Имей совесть, избавь её хотя бы сейчас от своего присутствия. Ты уже принёс Кьяре достаточно горестей, не мучай её, Тэрон, уходи же, наконец. Мужчина недвижно стоял возле постели любимой, наблюдая всю её чарующую безмятежность, отчасти пугающую, но вместе с тем и прекрасную, ведь девушка была жива, она дышала, в ней билось сердце, знающее его. Стоит лишь прикоснуться и оно ответит воину той же любовью, за которую он не пожалеет себя. Рабыня ждала, когда он выполнит её просьбу, мужчина и не думал с нею спорить, но и не решался даже на шаг отойти от той, что была всей его жизнью. Тут же вмешался Амфисс, удивлённо подняв голову: - Куда он пойдёт в таком состоянии? Это ещё что за пренебрежение, Мира, его рану нужно срочно обработать и перевязать. Вот этим и займись, пока я осматриваю твою подругу. У меня, между прочим, всего две руки. Женщина по имени Мира не проявила особого недовольства, но и не была рада указаниям лекаря, которого знала давно, и вполне могла пойти на встречу, пусть и неохотно. Тэрон же никого не принуждал с собою нянчиться. - Не обязывай её, Амфисс, о себе я могу позаботиться и сам, - сказала он, особо не смотря на рабыню, что так же избегала его взгляда. Однако целитель стоял на своём. Щупая на запястье пульс девушки, он резко выпрямился и, вытянув руку, указал Тэрону на кресло, стоявшее рядом с ним. - Так, ну-ка сядь и не упрямься. В случае твоего внезапного обморока, мы с Мирой надорвёмся, берясь тебя поднимать. Целитель как всегда преувеличивал, умея высказаться серьёзно, но при этом в шутливой форме. Мужчина не собирался терять сознание, он и дискомфорта от раны особо не чувствовал. Привык уже, на войне и не такие уроны получаешь. Найдя в корзине Амфисса иголку с воловьими жилами, ткани и горшочек с настойкой, Мира подошла к сидевшему в кресле гладиатору, пододвинула ближний стул и уселась рядом. Вид был крайне не доброжелательный, Тэрон протянул руку, собираясь взять у неё настойку, но женщина отстранилась, если уж взялась, то будет делать всё сама. Гладиатор уступил, хоть и ощущал всем телом, что рабыня не слишком осторожничала, вкалывая иглу в его кожу. Мужчина ничего ей не сказал, он смотрел в сторону кровати, на которой тихо лежала Кьяра, хоть бы лекарь сумел оказать ей помощь. Вот она истинная беда, не та эгоистичная мука, с которой Тэрон покидал поле боя, думая, что самое худшее, это позволить Бальдавиру забрать девушку, и навсегда её лишиться. Нет, настоящим горем является смерть любимого человека, вот что действительно уже не дано исправить. Пусть она будет женой северянина, пусть любит его, и будет счастлива вдали от Тэрона, но зато Кьяра будет жить, чувствовать, смотреть в ночное небо и быть может вспоминать, как когда-то тот же звёздный небосвод укрывал их двоих, согретых друг другом, единых и любящих. Пусть их дороги разойдутся, пусть судьбы заберут жизнь гладиатора, только бы девушка не покидала этот мир… только бы она осталась жива. Губы мужчины слегка дрогнули, когда Мира осознанным грубым движением пронзила его иглой снова, но уже более сильно. - Жестокий. Ты безжалостен ко всем, кого ненавидишь. И что она только нашла в тебе. Тэрон посмотрел на женщину спокойным, понимающим взглядом, её слова не задевали, воин даже был готов согласиться. - То, что я сам в себе увидеть не способен, - тихо произнёс он, вновь поворачивая голову туда, где находилось его сердце. – Кьяра умеет заглядывать в человеческие души. - Но это не уберегло её от тех же любовных тягот, которыми до сих пор изводит себя Литея. – Мира говорила с таким раздражением, отчего внимательный взгляд Тэрона вновь сосредоточился на ней, пытаясь понять, отчего вдруг пошло данное сравнение. – Не знаю, чем ты умудрился задурить им головы, но я прошу тебя оставить девушек в покое. Этот дворец и так полон несчастий. Гладиатор знал, что его путь далёк от благодетельного совершенства. Но он никогда никого не использовал, тем более девушек, и не посмел бы обманом вызываться чьё-либо расположение к себе. То, что о нём говорила рабыня царя (а стало быть, и думала) ввело мужчину в недоумение. Он понимал, что подруга Кьяры желала ей лучшего и стремилась защитить. Но разве Тэрон был похож на человека, способного носить двойную личину? Да, он убивал, но не получал от этого никакого удовольствия, как и не видел в том смысла. Ему приходилось выживать, и это являлось единственным стремлением к бою. Если у мужчины и имелась дурная слава, так она заключалась только в том, что он не подчинялся никому, а если и соглашался на что-либо, то обязательно имея личные мотивы. Амфисс вдруг закашлял, явно желая привлечь к себе внимание, затем сказал, что теперь ему всё ясно. - Что с ней? Тэрон не имел страхов, и ему не было знакомо чувство волнения. Однако сейчас, ожидая ответа целителя, он беспокоился за Кьяру – вот она его главная сила, и одновременно его слабость. Только она одна могла возродить в нём жизнь, и тут же забрать её. Амфисс некоторое время молчал, вероятно, обдумывая, что делать дальше, а после произнёс: - Организм девушки ужасно истощён. И полагаю, причинами данной слабости являются не только переживания. Мира, вы что же, её голодом морили?.. – при этих словах, лекарь повернулся к рабыне, гладиатор тоже теперь смотрел на неё, и прежде обеспокоенный взгляд его вновь стал острее. – Удивляюсь, откуда она вообще черпала силы, вид у неё очень болезненный, куда же вы все смотрели, не пойму. Одаривая женщину суровым взором, Тэрон не винил её, скорее самого себя. Как же так он был слеп, думал лишь о своей любви, и этой дурманящей пыльцой засорял себе глаза, не видя даже, что его единственная близка к упадку сил. Любимая… что же ты с собою сделала… - Поначалу она действительно ничего не ела, но я и предположить не могла, что она и в дальнейшем отказывалась от еды. Тэрон поднялся с кресла, пропуская мимо ушей оправдания, которые всё равно уже ничем помочь не могли. Он не требовал от рабыни объяснений. Тут и вправду сложно уследить, к тому же Кьяра являлась достаточно скрытной девушкой, часто держащей всё в себе. - Так, всё понятно, - в отличие от гладиатора, думающего о том, как бы по скорее излечить любимую от тяжёлого недуга, целитель наоборот хотел прежде ещё немного поворчать. – Никто ничего не знал, никто ничего не видел, один Амфисс должен предсказывать будущее. Сейчас я отлучусь ненадолго, сготовлю ей специальный отвар, который, надеюсь, ты, Мира, проследишь, что она будет пить, иначе девушке не выкарабкаться, всё ясно? Вот и замечательно. Заодно зайду проведать Бальдавира, меня уже небось спохватились. Нет, ну это же надо было, всё в одну ночь, а мне теперь бегай по комнатам. Смотрите сами не попадитесь. С этими словами лекарь вышел. Рваная рана мужчины была зашита, перевязывать её он отказался. Стоя возле кровати Кьяры, он заботливо укрыл её одеялом, легонько пройдясь ладонью по тёмным, сверкающим в свете огней волосам. Вся моя жизнь… Его единению с ней помешала рабыня царя, вдруг решившая поправить подушку, под головой девушки. Тяжёлый взгляд Тэрона вновь переместился на неё. - Не смотри на меня так. Если бы я знала, что с нею творится на самом деле, я бы этого не допустила. Мужчина задумался, ему хотелось кое-что разъяснить и поставить окончательную точку без двусмысленностей. - Ты сказала, что из-за меня Литея себя изводит, - начал он, опуская взор на руку Кьяры, к которой невольно тянулась его ладонь – Но я не давал ей никаких обещаний, как и не играл её чувствами, которые просто не мог породить, не имея взаимного интереса. В том не мне держать ответ. Если в её глазах я и повинен в чём-либо, так лишь в том, что был с нею честен, и не дал жизни её выдуманной любви. - Да, ты мог воспользоваться этим, но избежал соблазна, что благородно. Ну, так сделай то же самое и для Кьяры. Уйди сейчас, пока она не пришла в сознание, и ей не стало хуже. Не пересекайся с ней более и дай ей забыть о тебе. Скоро у неё начнётся новая жизнь, Кьяра навсегда покинет Наксос и познает счастливый брак с человеком, способным дать ей всё. Тэрон напряжённо кивнул. - Но не умеющим уважать её чувства, думая в первую очередь о своих собственных желаниях, - мужчина обошёл большую кровать, не отводя взгляда от девушки. – Я не помешаю Бальдавиру увезти Кьяру отсюда, но мне бы хотелось побыть с ней на данное время, которое у нас ещё осталось. Мира сложила руки на груди, закрываясь всё больше, гладиатор знал, что ей не понравились его слова. - Если она придёт в себя и обнаружит тебя здесь, всё повторится снова. Тэрон, я прошу, если Кьяра действительно так важна для тебя, отпусти её. Отпусти и покинь дворец, ей и без того довелось перенести не мало бед. Мужчина смотрел на прекрасное лицо, что прежде дарило ему улыбку, а ныне же было спокойным, отрешённым, душа любимой пребывала в грёзах. Вот только они могли обернуться вечным забвением. Куда ему идти, для чего. Здесь было всё, что имело важность для гладиатора. Он потеряет рассудок, если вернётся назад, в давящие стены, неволящие его, держащие на немыслимом расстоянии от любимого тела и души. - Она важна, - тихо ответил Тэрон. – И потому, я её не оставлю. Разочарованная их разговором, завершившимся не в пользу взаимопонимания, Мира вышла из комнаты, позволяя воину побыть наедине с Кьярой. Что она могла сделать, не ругаться же с ним. Неспешно подойдя, Тэрон опустился на край постели, и рука его с чувством легла на ладонь девушки. Он притянул её к себе, нежно поглаживая пальцами, и накрыл второй рукой, желая согреть, искоренить охвативший Кьяру холод. Такой мирный сон, сложно было представить, что за этой блаженной тишиной таилась боль и потрясение, которые перенесла его любимая перед тем, как погрузиться в бесчувственную тьму. И это только его вина… только его. Ведомый ревностью, Тэрон полагал, что защитит девушку, поможет ей, вместо этого он подверг её страданиям, и после этого даже думал уйти, не видя, не замечая, что спасительный свет, к которому гладиатор тянулся вот-вот неминуемо угаснет. А если бы он потерял её, чтобы с ним стало? Мужчина никогда бы себе этого не простил. В яром пламени его душевных терзаний сгорело бы всё, даже он сам. Чуть наклонившись, Тэрон очень осторожно проводит тыльной стороной ладони по щеке его кареглазой красавицы, большим пальцем слегка касаясь губ, и спешно отводит руку. Почему он ничего не замечал… а она… зачем Кьяра так мучила себя?.. Ведь мужчина всегда был рядом с ней сердцем и душой, пусть их и разлучали. Он никогда её не покидал. Для чего же она, его главная победа в этой бесконечной войне, приняла такую участь, зная, что нужна ему… что без неё он ничто… Тэрон по-прежнему держал руку своей возлюбленной, он предпочёл бы оказаться на её месте, или отдать свою жизнь в поединке с Бальдавиром. Для чего гладиатору нужна эта месть, что не вернёт ему Кьяру, если вдруг он её потеряет. Мужчина закрыл глаза, слушая как дышит его жизнь, очень тихо, тяжело… он чувствует болезненную дрожь, проходящую по её телу… и всё, чего ему хочется сейчас, так это выбежать вон, затолкать в одну комнату всех похотливых ублюдков, глумившихся над его единственной опорой, запереть с ними их ничтожного царя и его преданных выродков и сжечь их всех, позволив умереть долгой, мучительной смертью. Он будет слушать их крики, и упиваться их молящими воплями. Он не найдёт в том утешения, но очистит этот город от нелюдей, чьё существование не должно запомниться в истории. Мысли Тэрона понемногу возвращаются в реальность, когда он слышит, как открывается дверь. Это был Амфисс, чему мужчина только порадовался, ему не хотелось вновь выслушивать упрекающие речи Миры, упорно пытающейся его прогнать. - Ох, думаю, Бальдавир теперь не скоро кого-нибудь побеспокоит. Я дал ему выпить успокаивающего снадобья, он проспит аж до следующего вечера. Да, кстати, полюбовался я работой твоих рук, ты сломал нос своему сопернику в трёх местах, ты в курсе? И это меньшее из всех полученных им увечий. Вот что бывает, когда приезжаешь отдохнуть на землях иных народов. Добром никогда не кончается. Амфисс как всегда надеялся немного разрядить напряжённую обстановку. Он заверил гладиатора, что Кьяра обязательно поправится, и оставил на столе горшочек с приготовленным отваром, ещё горячим. Его нужно будет сразу дать выпить девушке, как только она придёт в себя. - А что Флиант? - Мира заболтала его, Кьяру он искать не возьмётся, думает, что она сейчас помогает мне ухаживать за его пострадавшим моряком. О тебе спрашивал, я сказал, что ты вернулся к себе в камеру. Настроен царь был очень недоброжелательно, но эту ночь он явно переживёт без твоего общества. Целитель затих, присматриваясь к Тэрону, что уже не слушал его, думая о своём. - Я был готов убить его, Амфисс, - молвил воин, прожигая взглядом пустоту. - Уже практически решился. Но не смог. - Ты поступил правильно. Не выживи Бальдавир в этом сражении, кто знает, чем бы всё обернулось, и как бы поступил Флиант. - Он бы наградил меня желанной смертью. Лекарь усмехнулся, в подбадривающем жесте хлопая гладиатора по плечу. - Такие, как ты, встречают свою гибель в бою, но не в лице правителей, стремящихся их приручить, как собак. Мужчина перевёл взор на Кьяру, чьё тяжёлое дыхание по-прежнему доносилось до его ушей. Он нежно проводит пальцами по её ладони, ставшей такой тёплой от его прикосновений. - Какая разница, где и как умрёшь, когда жизнь теряет всякий смысл. Вот она вся твоя надежда, в руках твоих. Ты держишь её, зная, что в ней заложен весь ты сам. Попробуй отнять одно, и другого не станет. Воин говорил о себе и о девушке. Без неё не будет и его. Он был искренен с Кьярой, называя её смыслом своей жизни. И не мог смириться тем, что так или иначе потеряет её. От Амфисса мужчина не ждал никакой поддержки, ему просто нужно было выговориться, дабы не сойти с ума. Но слова, произнесённые лекарем далее, очень удивили гладиатора: - Тогда может не нужно разделять то, что представляет собою одно целое? – целитель выдерживает паузу, ожидая, когда Тэрон к нему обернётся. – Ведь в ином случае ни одна из двух сторон, существующая лишь вместе, не сможет выжить в разлуке. Знаю, я прежде наговорил тебе много лишнего, Тэрон. Но что-то мне подсказывает, что, гоняясь за безопасной жизнью, мы теряем её вовсе. Ты принял решение, свой выбор сделал и Бальдавир. Так может, пришло время выслушать, чего хочет сама Кьяра? Лекарь, прежде пускающий бессмыслицу, прячась за законами, которые не следует нарушать, говорил очень мудро. Его последние слова заставили мужчину придаться раздумьям, когда Амфисс ушёл. Действительно. За всею жестокостью, ревностью, желанием убрать соперника с дороги, Тэрон не задавался вопросом, что бы для себя выбрала Кьяра? Разумеется, он всегда готов прислушаться к ней, для неё ведь гладиатор и сражался с Бальдавиром, он полагал, что поступает верно, а когда понял, к чему может привести его месть, в итоге отказался от всего, даже от любви к девушке, без которой не мог жить. Он делал выбор за двоих, решал судьбу Кьяры за неё, как Бальдавир, которого гладиатор яро ненавидел. Что если она чувствует те же сердечные мучения, которые уже не мог сносить он. Мужчина помнил, с каким беспокойством возлюбленная смотрела на него последний раз. Он видел всё, как и чувствовал, и сознавал, но тем не менее ушёл… оставил её… Вот она эгоистичная благодетель. Тэрон намеревался сгубить себя, даже не помышляя, как тяжело возможно придётся девушке. Очень скоро он почувствовал, как пошевелились её пальцы в его ладони, очень слабо, но он крепче сжал их своею рукой, не причиняя ни малейшей боли, и с радостью в сердце взглянул на любимую. - Кьяра? Мужчина приподнялся, позволяя её глазам узреть его душу, совершенно потерянную без неё. Он касался ладонями её лица, совсем позабывший о своём былом решении. Как он мог отказаться от неё, такой прекрасной, нежной, единственной. Тэрон смотрел в глаза Кьяры, замечая в них влажность недавних слёз. Не желая сдерживать себя, он коснулся губами её щеки, согревая любимую своим теплом, говоря при этом: - Прости. Я не должен был соглашаться на этот поединок. Как и позволять тебе видеть всё, что произошло. Тебе не следовало там быть. Почему же ты осталась? Всё ещё будучи к ней достаточно близко, гладиатор провёл пальцами по пересохшим губам Кьяры, и вспомнил о снадобье, оставленном лекарем. Поднявшись, он направился к столу, взял горшочек, нашёл пустую чашу, и перелил в неё отвар, который сразу поспешил передать девушке. Дождавшись, когда она его выпьет, и возможно почувствует хоть какое-то облегчение, снадобье должно было усмирить внутреннюю боль, Тэрон вновь опустился на край кровати. Рука его вернулась к её ладони, сплетая их пальцы воедино. - Мне известно о твоём состоянии, Кьяра. Спрашивать, зачем ты так поступаешь с собой, я не стану. Но и смотреть, как ты себя убиваешь, не возьмусь, мне проще оставить на своём теле ещё одну глубокую отметину мечом, - Тэрон смотрел на любимую так, как если бы ещё несколько минут назад уже лишился её навсегда, и тут внезапно она вновь предстала перед ним, самая желанная. – Я бы принял такой конец раньше, если бы знал, чем обернётся наша с тобою первая встреча… и такое мучительное расставание. Он не хотел этого говорить, но всё возвращалось в прежнее русло. Бальдавир жив, и скоро полностью оправится, как и девушка будет в порядке. Чего бы Тэрон не хотел, он не имел право удерживать её. Любовь гладиатора не обяжет Кьяру ни к чему против её воли. Но ей следует принять верное решение, подумать о своей безопасности, которую мужчина пытался ей обеспечить, но всё обернулось иначе. - Но я не жалею ни о чём, - говорил Тэрон, и его глаза переполнялись радостью от того, что он был сейчас с Кьярой. Вновь ощущал её подле себя, пусть им и не дано быть вместе дольше, он запомнит каждую минуту, которую будет жадно пить этот любовный нектар их близости. – Мне довелось познать рай на земле, который таким, как я, не светит по окончанию жизни. Но у тебя ещё всё впереди, понимаешь? Всё лучшее, чего ты заслуживаешь, Кьяра, и оно не здесь, не в этом адском пекле. Тебя ожидает счастливое будущее. Ты только живи, пожалуйста. Не смей сдаваться, никогда… чтобы я имел надежду однажды, пусть и не в этой жизни, вновь тебя увидеть. Губы мужчины с любовью коснулись её лба, затем неспешно спустились к щеке, оставляя на ней жар его дыхания, он тянулся к устам девушки, желая получить их ответ, в последний раз. Как вдруг дверь комнаты вновь отворилась, и у порога застыла Мира, поражённо смотря на обоих. Женщина даже не успела порадоваться тому, что её подруга вновь пребывала в сознании. Тэрон не убрал руку от лица Кьяры, как и не думал оставлять её, пусть сюда зашёл бы сам Флиант со всею своей продажной знатью. Он отвёл взгляд от рабыни, вновь отдавая себя чарующим карим глазам любимой девушки, и поцеловал её открыто, не смотря на всю возмущённость глядевший на них Миры. Какое ему было дело до других, когда ещё недавно Тэрон думал, что потерял Кьяру навсегда. Если гладиатор и решился познать смерть, он хотел опробовать горечь её яда вместе со сладостью губ своей возлюбленной, и отчаянно крадя её поцелуй, он возвращал ей свой со всем жаром сердца и души.
Отправлено: 16.05.12 23:19. Заголовок: Бальдавир был поверж..
Бальдавир был повержен. Он лежал на полу, чувствуя огромную боль в ребрах. Мужчина был не в силах подняться, хоть и попытался, когда Тэрон его не убил, а отступил. Гладиатор сказал, что бы Бальдавир сделал ее счастливой. Несмотря на боль, которую ощущал мужчина, его мысли сейчас совершенно были о другом. Он сначала задался вопросом, о ком говорит Тэрон, но следом до него дошло. Северянин, лежа на полу, повернул голову в сторону уходящего Тэрона и увидел там, в арочном проёме, стоявшую Кьяру. «Неужели о ней?» - подумал он, и отвел взгляд, потому что закашлялся. Лекаря уже отправили за ним. Бальдавир тяжело дыша, вновь повернул голову и увидел, как Кьяра потеряв сознание, медленно падает. Ему даже удалось как-то перевернутся на живот, что бы попробовать встать, но он не успел. Бальдавир увидел, как девушку подхватил гладиатор. И теперь северянину стало все ясно, как среди белого дня. Вероятней всего он испытывал к девушке то же, что и Бальдавир. Вот почему бой был таким яростным, а Тэрон настолько агрессивным. Что в этот момент почувствовал Бальдавир? Он забеспокоился о Кьяре, сожалел, что это не он было тем, кто подхватил ее. Мало того, что северянин сейчас был зол на гладиатора, но больше всего его ярость была направлена по отношению к Флианту. Царю еще долго придется выходить с этого положения, в которое он поставил Бальдавира. Вскоре пришло несколько человек, подняли Бальдавира, положили на носилки и унесли прочь. Бальдавир попробовал найти глазами Кьяру, но последнее, что он видел – это как гладиатор унес куда-то девушку. С ними была еще и Мира. Бальдавир хотел что-то сказать людям, которые несли его. Он протянул руку в сторону, где раньше была Кьяра, но перенапрягся, боль в ребрах была настолько острая, что он не смог выдавить не слова. И наверно посчитал, что это будет к лучшему. Чуть позже он все выяснит у самой Кьяры, что связывает девушку с этим агрессивным гладиатором. Бальдавира перенесли в его покои, где над ним стали трудится слуги, а потом послали за Амфиссом. Лекарь долго себя не заставил ждать. Он пришел и принялся заделывать раны Бальдавира. Повреждения мужчина получил достаточно хорошие. Лекарь торопливо, но качественно проделал всю операцию и поспешил уйти. Никто не задавал лишних вопросов, а Бальдавир, приняв снотворное, погрузился в глубокий сон. Что касается Флианта, то он провожал своих гостей, которые высказывали ему слова благодарности и говорили о том, что это несомненно самый лучший вечер из всех, которые когда-либо проводились царём. Флиант был настолько доволен собой, удовлетворен сегодняшним вечером и прибылью от него, что совсем забыл о своем избитом до полусмерти друге. Но когда шел обратно он наткнулся на Миру. - А, это ты, - пренебрежительно сказал он, но не смог скрыть своей улыбки, ведь нес полный мешок золотых монет. Мира укоризненно смотрела на него. - Бальдавир не снесет такого оскорбления, - заметила женщина, а царь лишь хмыкнул. - Он сам захотел честного боя с Тэроном. Я его предупреждал, так что за все, что произошло Бальдавир сам в ответе. - Ты глупец! – яростным шепотом сказала Мира, за что получила пощечину от царя. Женщина схватилась за щеку, выдержав подобный жест, ее глаза покраснели, но она держала себя в руках, крепче сжав зубы. – Я от своих слов не отказываюсь, Флиант. Бальдавиру теперь нужна хорошая медицинская помощь, и никто не знает, что будет, когда он встанет на ноги. - Я за это не переживаю. А ты иди и убирайся с остальными, у тебя есть дела. Мира слегка присела в поклоне, и поспешила выполнять приказ Флианта. Ей очень хотелось направиться к Кьяре, но увы, если остальные слуги скажут, что рабыни наложницы не было с ними и она не помогала им разгребать завал, то Мире будет не сладко. Впрочем, она никогда не нарушала приказов, поскольку знала, как строго за это наказывают. Тем временем, Кьяра такая безмятежная и спокойная, но чертовски бледна лежала на кровати в неизвестной комнате, вдали от остальных. Она ничего не видела, ибо не спала, а пребывала без сознания. Спустя некоторое время она стала приходить в себя. Сначала Кьяра слегка пошевелилась, следом она медленно распахнула глаза, замечая, как черные точки, заполняющие весь свет, постепенно уходят. Девушка не сразу поняла, где она находится, и кто ее окружает. Но она чувствовала чью-то теплую руку, что сжимала ее ладонь. Кьяра нахмурилась, она совсем еще была растеряна, пока не увидела склонившегося над нею Тэрона. Бледное лицо и совсем белые губы украсила легкая улыбка.
- Тэрон.
Прошептала Кьяра. Ей хотелось обнять его, но сил совершенно не было. Он смотрел на нее, склонившись над ней, и этого было достаточно. Одно его присутствие заставило сердце рабыни биться сильнее, нежели всего мгновение назад. Наконец черные пятна совсем ушли, и Кьяра уже начинала понимать, где она находится. Все в том же дворце, только в какой-то неизвестной ей комнате. Она почувствовала прикосновение теплых губ Тэрона к ее щеке, и вновь слабо улыбнулась. Кьяра чувствовала, как все ее тело беспокоила легкая дрожь. Но это было не от холода, а от упадка сил. Кьяра попробовала потянуться к Тэрону, что бы прикоснутся ладонью к его щеке, но не смогла, она была еще слаба, хоть с каждым мгновением набиралась все больше сил. В итоге Кьяра откинулась на подушку и посмотрела куда-то в потолок перед собой, В памяти мгновенно всплыли отрывки яростного сражения Тэрона с Бальдавиром. Мужчина говорил о том, что ему не следовало соглашаться на бой. Кьяра промолчала, она так не считала. У Тэрона не было выхода, девушка была в этом уверенна, его бы в любом случае принудили, и выбрали пунктом давления что-то, либо кого-то, кто бы мог повлиять на его решение. Дальше Тэрон заговорил, что Кьяре не нужно было там быть. Он спросил, зачем же она осталась. Кьяра хотела ответить, но не успела, мужчина аккуратно и нежно пальцем провел по ее губах, чем вызвал огромную волну внутри девушки, и она мягко улыбнулась. Силы приходили к Кьяре, но бледность не отступала. Тэрон в следующий момент встал и отошел к столу, а Кьяра попробовала медленно приподняться. У нее это вышло, она приняла сидящее положение, осматривая комнату, а тогда ответила все тем же тихим голосом, на остальное у нее пока не было сил.
- Ты не подумай, что я упала, потому что впечатлительная. Я видала много битв, даже сама принимала участие, держала меч в руках. Зрелищность меня не пугает, Тэрон.
Кьяра почувствовала, что ей тяжело сидеть, вздохнула и обратно увалилась на подушку. Цвет ее лица оставался почему-то бледным. Хоть силы возвращались постепенно, но легкий румянец и близко не проскальзывал.
– Так что я не поэтому потеряла сознание.
Кьяре не хотелось, что бы Тэрон думал, будто она впечатлительная девушка, которую тошнит и которой становится плохо от одной капли крови. Многие девушки именно такие, но не Кьяра. И в данный момент, она упала в обморок так неожиданно, после этой страшной схватки, будто бы действительно от впечатлений и ужасного вида обоих мужчин, что были влюблены в неё. Тэрон вернулся к ее кровати и протянул ей чашу. Кьяра присела, приняла ее из рук мужчины, вопросительно посмотрев на него. Но спрашивать, что это не стала и просто выпила. Когда девушка опустошила чашу, она невероятно скривилась, настолько отвар был гадким на вкус, словно подошва от старых башмаков, с помесью пыли и болотных трав. - Мне известно о твоём состоянии, Кьяра, - сказал Тэрон, а девушка опустила взгляд на их руки. Он вновь накрыл своей теплой ладонью ее холодную руку, а их пальцы сплелись воедино. Следом взгляд Кьяры переместился на его уже обработанную и зашитую рану.
- Ты тяжело ранен.
Прошептала Кьяра. Несмотря на то, что рана была зашита, но не перевязана.
- Тебя необходимо перевязать.
Уже более решительно добавила девушка. Но гладиатор совершенно не думал о себе. Он сказал, что нанес бы себе еще одну подобную рану, если бы знал, что их встреча обернется таким образом. Кьяра нахмурилась, она видела с какой любовью смотрел на неё Тэрон, и она любила его также сильно, но не понимала к чему он ведет, зачем говорит об жестокой расправе с самим собой.
- О чем ты говоришь? Нет, нет.. я… просто…
Кьяра не находилась, что сказать. Как объяснить Тэрону мотивы, почему она отказывалась есть. Девушка принципиально не употребляла никакой пищи. Она все отдавала другим, либо собакам, либо просто выкидывала. Она не ела совершенно, с того самого дня, когда была переведена во дворец. Кьяра решила, что если будет морить себя голодом, весь этот кошмар закончится быстрей. Она станет тощей и не желанной для любого, кто посмотрит на нее, ведь никому не нравятся кости. Вот, о чем она думала. К тому же девушка боялась, что ее действительно могут отправить вскоре туда, куда планирует Флиант – к рабыням, которые приносят утехи по ночам клиентам царя. Этого рабыня боялась и страшно не хотела. Поэтому не взяла в рот ни куска еды, лишь пила одну воду. - Мне довелось познать рай на земле, который таким, как я, не светит по окончанию жизни. Но у тебя ещё всё впереди, понимаешь? Всё лучшее, чего ты заслуживаешь, Кьяра, и оно не здесь, не в этом адском пекле. Тебя ожидает счастливое будущее. Ты только живи, пожалуйста. Не смей сдаваться, никогда… чтобы я имел надежду однажды, пусть и не в этой жизни, вновь тебя увидеть, - говорил Тэрон. Кьяра пожирала его внимательными глазами. Несмотря на бледность ее лица, дрожь во всем теле, ее яркие темные глаза горели огоньками влюбленности и счастья. Он был рядом и ей так хорошо, спокойно. Кьяра хотела все ему рассказать, что у нее на душе, чего она боится и опасается. И она сделает это, точнее хотела сделать. Но в итоге непонимающе нахмурилась и отрицательно покачала головой. Еще чуть приподнявшись, Кьяра внимательно глянула на Тэрона.
- Ты говоришь, как смертник…
Кьяра сделала паузу, а тогда неожиданно обняла мужчину, прижавшись к нему всем телом, и на ухо прошептала.
- Мне страшно, Тэрон. Я делала это, потому что я боюсь. Я думала, что… не знаю, что я думала. Но не говори так, я прошу тебя, никогда не говори что-то о моем счастливом будущем. Без тебя оно не может быть счастливым. Если ты говоришь о Бальдавире, об его предложении, то забудь об этом. Я никогда не пойду с ним и не стану его женой.
Крепко вдохнув запах Тэрона, такой дурманящий и приятный, Кьяра отстранилась от него и посмотрела мужчине в глаза.
- Я просто испугалась, как глупая девчонка. Я испугалась.
Рабыня опустила глаза куда-то вниз, понимая что говорит невесть что. Но это была правда. Она говорила так взволнованно, слова ее сопровождались дрожью в теле. Но рядом с ним ей так было спокойно и хорошо. Когда она обняла мужчину, почувствовала его рядом, то ей было намного спокойней. «Так бы всегда» - промелькнула мечтательная мысль в ее голове. Когда она была рядом с ним, то Кьяра ничего не боялась, ни о чем не беспокоилась. Он приносил мир и спокойствие ее дикой душе. Кьяра смотрела в его зеленые глаза, и тонули в них. Она заметила, как гладиатор медленно к ней приближается. Он коснулся губами ее холодного лба, чем вызвал странные чувства в девушке. Если совсем недавно ее знобило, то сейчас какая-то волна тепла прокатилась по всему ее телу, затем он коснулся губами ее щеки. Кьяра почувствовала его горячее дыхание на себе, и прикрыла глаза в то мгновение, когда их губы соприкоснулись в поцелуе. Девушка вновь улетела куда-то в свои грезы. Она крепко обняла Тэрона, одной рукой прикоснувшись к его щеке, а второй нежно и медленно провела по спине, пока не остановилась на крепком плече мужчины. Поцелуй был настолько сладким и чарующим. Его губы были так нежны и опьяняли разум девушки. Она с головой отдалась своим чувствам, понимая, что не скоро еще сможет вновь поцеловать Тэрона. В свой поцелуй Кьяра попыталась вложить все свои чувства, что бы и мужчине он запомнился надолго. Мира, наконец закончила с работой, поспешила распрощаться с остальными и помчалась в комнату, где была Кьяра. Она застыла на пороге с негодованием глядя, как гладиатор и рабыня отдаются страстному поцелую. Женщина открыла рот, что бы что-то сказать, но промолчала. На мгновение ее взгляд смягчился. Она видела и чувствовала в том, что происходит сейчас какую-то силу истинных чувств. Но плевать истинные эти чувства, какими бы сильными они не были из этого ничего не выйдет. Кьяра только будет страдать. Ни ей, ни Тэрону, никому отсюда никогда не выйти. Разве что в ящике. Закончив поцелуй, Кьяра не опускала рук, обвив ими шею мужчины. Она прислонилась лбом к его лбу, и смотрела вниз. Кьяра знала, что Мира здесь.
- Обними меня крепче.
Попросила рабыня, чувствуя, как из-за ритма, с которым бьётся ее сердце начинает терять свои силы вновь. Тэрон грел Кьяре душу и сердце тем огнем, который он будил в ее чувствах своей истинной любовью. Он был тем единственным, которого Кьяра искренне полюбила, и только с ним желала прожить свою жизнь, даже если эта жизнь будет проведенная здесь.
Отправлено: 18.05.12 02:49. Заголовок: Тэрон не желал преры..
Тэрон не желал прерывать это сказочное единение тел и душ, которое он никогда не испытывал на свободе, ни с кем. Окрыляющее чувство, когда всё, что тебе нужно в этом мире ты обнаруживаешь в одном человеке, и знаешь, что это чувство взаимно. Мужчина обвил руки вокруг талии своей любимой, придерживая её, но ни в коем случае не сжимая. Его уста по-прежнему были очень нежны и осторожны, несмотря на всю силу внутреннего огня, который разжигала в нём Кьяра с каждым ответным прикосновением своих мягких и чувственных губ, с каждым малым вдохом необходимого воздуха, он прижимался к ней всё более, ощущая, как она сама тянется к нему. Поначалу достаточно заметная слабость её тела вдруг обрела такую необыкновенную внутреннюю силу, с которой девушка отдавала воину свою любовь. Её поцелуи дарили удивительное наслаждение, учащая дыхание Тэрона, полностью объятого пламенем страстного желания быть с Кьярой ещё ближе. Нет, он не считал её впечатлительной и тем более беззащитной. Гладиатор видел, сколь воинственна и крепка душа этой девушки, он замечал это не только в её глазах, и уверенном, но в то же время очень женственном голосе. Мужчина чувствовал это в её руках, ласкающих его, слышал волевую мощь в биении её сердца, чьи быстрые удары, согревающей энергией стучали в его грудь. Он испытал дрожь удовольствия, ощущая прикосновение её пальцев, нежно скользящих по его спине, и его поцелуй стал ещё глубже. Опасаясь потерять контроль, гладиатор знал, когда следует остановиться. Он так же помнил, что они были не одни. Их губы разъединились, но Тэрон по-прежнему был рядом, с блаженством сознавая, что руки любимой обвивают его шею, так же как и он продолжал обнимать её. Они соприкасаются лбами, мужчина держит глаза закрытыми, и вновь проводит устами по соблазнительным изгибам губ своей желанной, но уже более поверхностно, оставляя лёгкий призрачный след от их былого жаркого порыва. Тэрон приоткрывает веки, со всею необузданной любовью всматриваясь в глаза своей мечты, на чьём прекрасном лице мрачной тенью промелькнула слабость физического недуга. Ей всё ещё было плохо, и он различил это в её чуточку дрогнувшем голосе. Гладиатор привстал на одно мгновение, чтобы подсесть ближе к любимой, но уже не напротив, а рядом, и заботливо притянул её к своей груди, желая поделиться с нею большей частью своей силы и тепла. Она просила его об этом, и он был готов отдать ей всё. - Ничего не бойся, - прошептал Тэрон, бережно согревая Кьяру в своих объятиях, она одаривала его тем же огнём. – Они не посмеют… никто не посмеет причинить тебе вред, я этого не допущу. Выход есть, и мы будем к нему стремиться… вместе. Ты сказала, что твоё будущее не будет иметь счастья без меня, а мне будет не нужна моя жизнь, если ты перестанешь бороться за свою. Прими её для нас обоих, и будь уверена, я поставлю Флианта на колени, я обрушу на него стены его же собственного дворца, и не успокоюсь, пока не увижу руины этого гиблого величия. Мы изгоним его с земли, и навсегда сотрём из нашей памяти. Останется лишь наше прошлое, Кьяра, наше настоящее и будущее… только наше. Мужчина гладил волосы любимой, теперь он знал, что нужно делать, гладиатор помнил ответ своей единственной, что не желала выходить замуж за северянина. Разве мог он после этого отступить и позволить Бальдавиру забрать её? Нет, никогда. Тэрон поступит иначе, сделает всё так, как изначально и хотел, а там будет видно. Флиант не станет с ним враждовать, думаю, что воин на его стороне. И мужчина воспользуется этим, подготавливаясь к решительной схватке. Он никогда не бросался словами. И если однажды что-либо произносил, его речи имели действия, всегда. Мира всё так же стояла у двери, и её пытующий взгляд просил мужчину покинуть комнату. Он это заметил, на секунду задержав на ней своё внимание. Ладонь мужчины легонько дотронулась до подбородка Кьяры, безмолвно прося её заглянуть ему в глаза. Он улыбнулся ей, искренне, без путающих утешений, Тэрон знал, что всё у них обязательно получится. - Моя прекрасная воительница. Я буду рядом. Никакие запреты меня не удержат, Кьяра, я приду, с каждым наступлением ночи я буду здесь, пусть и тайком. Но ты скажи мне, если мои слова тебя беспокоят, и я не пущу их в действия. Быть вдали от тебя невыносимо, но я последую любой твоей просьбе, как и ты выполни мою, - он приподнялся, давая понять любимой, что ему пора уходить. - Делай всё, что говорит Амфисс, не отказывайся от его помощи, ему можно доверять. Всего важнее сейчас твоё выздоровление, никто тебя не потревожит, отдыхай и не волнуйся ни о чём. Ты поправишься, и всё будет именно так, как мы и задумали. Верь в это, Кьяра, и знай, что я вновь к тебе приду. Его рука жаром обдала лицо возлюбленной, когда он вновь дотронулся до неё. Тэрон хотел ещё раз почувствовать Кьяру прежде, чем уйти. Он просто касался её щеки и смотрел в бездонные, любящие его глаза. Да, он знал, что она его любит, девушка давно дала ему это понять, и данная мысль грела душу и сердце гладиатора. Как и само присутствие единственной, которую он ни на минуту не желал оставлять. Но ему нельзя было оставаться, и тем более вдаваться в споры с Мирой, ни к чему лишний раз беспокоить Кьяру. Он пообещал, что вернётся, и обязательно сдержит обещание. Тэрон поднялся, стараясь не оборачиваться, где-то в груди вновь обдало холодом, и так будет всегда, стоит ему покинуть свою возлюбленную. Проходя мимо рабыни, мужчина довольно строго взглянул на неё, тем самым говоря, чтобы она как следует заботилась о девушке. Разумеется, Мира именно так и поступит. И хоть бы она не терзала сердце Кьяры с той же безжалостностью, какую проявила к его чувствам, стремясь внушить гладиатору, что он несёт одну лишь боль и несчастья. Выйдя за дверь, Тэрон некоторое время бесцельно стоял возле неё, пытаясь собраться с мыслями. Любовь звала его назад, она имела силу подчинить хладнокровие разума мужчины. Но он делал это не для себя, воин уходил, дабы не подвергать Кьяру опасности. Хоть Амфисс и заверил, что никто из посторонних в эту комнату не войдёт, рисковать всё же следовало с умом. Ночь - самое лучшее время. Выбраться из камеры не составит труда, если лекарь поспособствует. Все знали, что отныне царь имел расположение к его персоне, а значит, если Тэрона ненароком и заметят в его владениях, то, несомненно, решат, что он здесь по приказу правителя, так что пройти можно будет без всякого шума. Однако в сумерки это может вызвать некоторые подозрения. Тогда придётся воспользоваться иным входом во дворец, менее заметным. И опять же без сторонней помощи тут не обойтись. Находясь на втором этаже, Тэрон не успел спуститься, встретив в одном из ведущих к лестнице больших залов Сохрэба. Ариец направлялся к нему, попивая вино из золотой чаши, он явно желал разговора, чего мужчина очень не хотел. Как раз у лестницы его заметили двое стражников, не мало удивившихся, что гладиатор всё ещё находился во владениях царя. Тэрон с удовольствием принял бы их общество, он к тому и стремился, но Сохрэб попросил охрану удалиться. Те немного замешкались, но в итоге ушли, а мужчине пришлось вновь повернуться к персидскому правителю, чьё лицо заметно горело от употребляемой в большом количестве выпивки. Не зря греки называли персов «краснолицыми». Как раз из-за их пристрастия к вину, в том они обставили даже своих ярых врагов. Да, Сохрэб не плохо принял веселящую душу водицу, но передвигался так же уверено, хоть и малость пританцовывая. Всё же будучи в подобном настроении, ему не следовало останавливать гладиатора, что одним своим взглядом мог протрезвить его за раз. - Салам! – поприветствовал его ариец, так резко взмахнув руками, что имеющаяся половина вина в чаше, вылилась на пол. – Ты сражаешься достойно прозвищу, которое я дал тебе, львиное сердце. Будь щедр ко мне своим вниманием, не откажи и выпей со мной. Персидский царь созывал гладиатора в зал, где всё было накрыто для пира. Слуги уже давно там убрали все негодные следы недавно прошедшего поединка. Тэрон не двинулся с места, без какого-либо уважения смотря на давнего союзника Флианта. Ему не было дела до того, кто хотел с ним говорить, а кто нет, кого уважить, а кого и отправить куда подальше. Мужчина уже отвернулся, чтобы уйти, но Сохрэб остановил его дальнейшими словами: - Какая непокорность и сила в глазах. Поединок выдался безжалостный, но я уверен, ты и сейчас без затруднений смог бы его повторить. Ташаккор. Благодарю тебя за тот великий дар богов, который ты дал узреть моим сыновьям, ещё только познающим искусство боя. Тэрон был не рад присутствию арийца, ещё менее ему понравилось то, что он услышал. Он избегал данных разговоров, чтобы хоть на долю позабыть о том, что здесь находится один из его главных врагов. Гладиатор не просто не мог смириться с приездом персидского царя, ему было тошно смотреть на него, ибо через Сохрэба он, как вживую, видел перед своими глазами те ужасы войны, которые мужчина познал, дабы изгнать чужаков с греческих земель. Он не желал возвращаться к прошлому, но оно всюду преследовало его, как и этот настойчивый ариец. - Я бился не ради того, чтобы развлечь тебя и твою семью. Будь она у меня, я бы никогда не привёз родных наблюдать, как люди потешаются над смертями подобных себе. Ты называешь убийства дарами богов, и учишь своих детей смеяться при виде человеческой крови. Годами я искоренял таких, как ты, глубинами души жалея их осиротевших наследников. Но, наблюдая, какую жестокость ты закладываешь в своих, я понимаю, что их смерть была необходима. Тэрон говорил с присущей ему губительной яростью, что выявлялась лишь на половину, она могла полностью распалиться, стоит только персидскому царю спровоцировать нарастающий гнев. Сохрэб затих, прищуриваясь, и, кажется, даже протрезвел от услышанного. Он только и смог вымолвить: - Участник памятных сражений? - Бывший военачальник греческих войск, - ответил Тэрон, понизив и без того грубый голос. – Лишь спустя множество лет мне удалось вернуть свободу городам, захваченным твоим народом. Ариец блеснул чёрными глазами, забыв про не допитое вино. - И теперь я один должен понести наказание за чужие грехи? Только потому, что во мне течёт та же кровь, что и у тех, кто считается твоими врагами? – Сохрэб печально покачал головой, отворачиваясь от мужчины. – Хуб. Хорошо. Давай пройдёмся, я кое-что расскажу тебе. Гладиатор не был настроен слушать какие-либо речи, сподвигающие его к расположению, но всё же последовал за персидским царём. Они вышли на балкон, открывающим им чарующий вид во двор. Туда, где стоял фонтан, у которого Тэрон признался Кьяре в своих чувствах. Он всегда думал о ней, и всё чего действительно хотел сейчас, так это вернуться в комнату, где находилась вся его жизнь, вновь обнять её, почувствовать на своих устах её губы, любить её… любить всем сердцем, которое она ему подарила. Гладиатор не должен быть здесь, ему следует вернуться. Но он не мог. Если он вернётся к Кьяре сейчас, он не оставит её уже никогда, и этот необдуманный порыв повлечёт за собою множество бед. Но мужчина придёт к любимой следующей ночью. Он должен сделать всё, чтобы вновь оказаться рядом с ней и убедиться, что девушка идёт на поправку. Сохрэб облокотился на перила балкона, вдохнул свежего воздуха, дабы развеять пьяный дурман, и начал свой рассказ: - В далёком прошлом у меня была другая семья. Я был единственным сыном у своего отца, и в юности не особо страдал легкомысленностью, потому не стремился быть правителем. Персеполь - так называется мой город. Всё, чего я тогда хотел, так это быть со своею женой и детьми. У меня были дочь и сын, совсем маленькие, ещё толком не умеющие отличать добро от зла. Имелся свой участок земли, на котором я выращивал виноградники, тем и зарабатывал на жизнь, пытаясь избавиться от влияния своего грозного отца. Он на тот момент увлечённо вёл войну с греками. Желая отдалить свою семью от смертей, я покинул родину, поселившись в одной из неприметных деревень, и там продолжил своё дело. Мне казалось, никому не дано побеспокоить нас. Пол года, мой друг, всего пол года и я потерял всё, ради чего жил. В один из погожих дней я уехал на рынок продавать вино, а когда вернулся… потерял рассудок. Не осталось у меня ни дома, ни жены, ни детей… всё пожрал огонь. Вся деревня превратилась в пепел. Обезумив от горя, я напал на след убийц, и только спустя двое суток нагнал их. И знаешь, что увидел? Сотни греков, сжигающих такие же простые деревни, полные безвинных людей. За что же они нас убивали? Ни женщины, ни дети, не могли им навредить, но ваш народ их не пощадил. Мне ничего не оставалось, как вернуться в Персеполь и спустя время перенять власть своего отца, чтобы продолжить войну, которой он посвятил всю свою жизнь. Вот видишь, мой друг, мы не можем поручаться за благородство душ наших братьев, как и не должны проклинать весь народ за бессердечность имеющихся в нём поганых овец. Тэрон продолжал смотреть в сторону фонтана. Он внимательно слушал Сохрэба, и, кажется, начинал понимать его. Что-то в сознании протестовало, ведь долгие годы мужчина посвятил мести, видя в персах своих заклятых врагов, не достойных жизни. Он не удивился тому, что услышал о жестокости своего народа. Правда в том есть, не стоит судить других по себе. Но войска Тэрона никогда не убивали невинных. Они освобождали свои города, стирая с земли тех, чьи руки были пропитаны кровью слабых. Что делали другие греческие солдаты, гладиатору было неизвестно. Он только мог знать, где находятся остальные отряды и как близки они к полному изгнанию недругов со своих земель. - Но осознание всего этого не положит конец войне, - сказал мужчина спокойно. – Она продолжится ещё не один год. - И в ней никто не победит. Мы попусту режем друг друга, разрушая жизни и ломая судьбы. Верно, осознание этого ничего не изменит. Сохрэб не ошибался, говоря о том, что в будущем никто никого одолеть так и не сможет. Со временем персидская империя просто развалится под ударами великих полководцев и кочевых племён. Позже разговор двух противников перешёл на иную тему, очень неожиданную для Тэрона, не сводившего глаз с того места, где он впервые поцеловал Кьяру… где впервые понял, что она любит его. Все эти минуты упорной тишины, ариец не спускал с него глаз, явно смотрящий не ради того, чтобы дождаться, когда гладиатор заговорит. Персидский царь словно читал его мысли. - Мэхдохт… львиное сердце, ты держал на своих руках прекрасную дочь луны. Её восхитительный танец многое рассказал мне о ней. Я надеюсь, её жизни теперь ничто не угрожает? Не сложно было догадаться, о ком говорил проницательный Сохрэб. Воин малость удивился, хоть и знал, что очень многие видели, как он подхватил Кьяру, и вместе с ней скрылся с глаз. Только вот не думалось мужчине, что кто-либо заметит в его желании помочь какой-то потаённый смысл. И этой тайной окажутся сердечные чувства, любовь гладиатора и рабыни, о которой знали уже многие, кроме самого правителя города. Тэрон ничего не ответил арийцу, тот видимо ответа и не ждал, потому что продолжил: - Я всё вижу в твоих глазах. Тот же живой огонь горел и в моих, и он не угасает до сих пор с того момента, как я впервые встретил Азур. Она вытащила меня из зловонной ямы, в которой я намеренно стремился себя закопать. Её любовь помогла мне сохранить разум и не впасть в безумие гнусной тирании. Власть это зло. Задумываясь об этом, я всегда вспоминаю одну очень верную притчу: «Пурсид данаг о миног и кхрад. Спросил мудрец у духа разума: кто есть тот богач, которого надо считать счастливым и кто тот, которого надо считать несчастным? Меног и кхрад пасох кард. Дух разума ответил: Того, кто приобрёл богатство праведным путём, следует считать счастливым, а того, кто приобрёл его через грех – несчастным». В сути полученных мною богатств, я скорее всего несчастен, ведь я получил их не своим трудом, а стараниями своего отца, что далеко не был справедливым правителем, как и добрым человеком. Выходит, я познал сразу два несчастья, своё и чужое. Но я их не ощущаю, мой друг потому, что я имею главное богатство, сотворённое чистым сердцем. И оно заключено в моей жене и в моих детях. Я не так жесток, Хеидэр, как могу показаться поначалу. Но я не хочу, чтобы моих будущих потомков подвергали смертям лишь потому, что их отцы не способные защитники. Мои сыновья должны видеть всю мерзостную реальность этого мира, беречь своих женщин, чтобы никогда не узнать того горя, которое пережил я. Надеюсь, мы ещё увидимся, великий воин, я не хочу быть врагом тебе. Все мы теряли дорогих нам людей, и ничья смерть не возместит данную потерю. Я всего лишь защищаю то благо, что имею сейчас, как уверен, и тебе самому есть, за что бороться. Пусть же наши пути никогда не сойдутся для кровавого поединка. Шэб бекхеир. Доброй ночи. Ариец ушёл, предоставляя мужчине возможность побыть наедине со своими мыслями. Интересно выходит. С кем бы он не заговорил, чьим бы речам не принялся внимать, Тэрон всюду слышал о Кьяре, о чувствах, которые испытывал каждый человек. И всё склонялось к одному: к любви. Войны теряли своё значение, когда слова касались сердца. Раньше гладиатор этого не понимал, он слишком сильно был поглощён сражениями. Любовь он брал лишь телесно, не ведая, какой прекрасной она может быть, завладевая всею бессмертной душой. Тэрон думал о словах персидского царя. Он действительно очень любил свою жену, и их сыновей. Наверное, это несказанное счастье, иметь возможность быть с женщиной, без которой жизнь видится тебе бессмысленной. Сделать её матерью своих детей, и посвятить себя семье, её процветанию, оставив битвы позади. Это была мечта, недосягаемая для воина, не имеющего за плечами ничего, к тому же невольника. Он никогда не сможет выбросить эти угнетающие мысли из головы, ибо прежде существующий для себя, Тэрон отныне жил и для другого человека. Девушки, которая нуждается в нём так же сильно, как она ему была необходима. Мужчина незаметно вышел из дворца, обошёл его кругом, высматривая нужное окно комнаты на втором этаже, где находилась Кьяра. Он нашёл его сразу, и, опустившись под ним, прислонился спиной к стене большого здания. Гладиатор хотел быть рядом с любимой хотя бы так. Ночь ещё не окончилась, и он надеялся провести её здесь, зная, что его единственная неподалёку. Не малых усилий хватило, чтобы вот так оставаться сидеть на земле у стены, и ни разу не поддаться желанию быть с Кьярой сейчас, сию минуту. Тэрон закрывал глаза и видел её красивое лицо, тёплый взгляд, сладкие губы… помнил прикосновения её рук, сводящие воина с ума. Мужчина вновь подумал о Сохрэбе и Азур. Об их чувствах, скрывать которые двум супругам было не нужно, как и сдерживать себя каждый раз, когда они хотели быть вместе. Гладиатор же и рабыня были вынуждены таиться, покидать друг друга, с новым днём страшиться потерять. Они познали любовь в месте, где невозможно сохранять человеческие качества. Где людям ломают души и калечат тела со свею немыслимой жестокостью. А он любил её всё сильнее с каждым вдохом, с каждым биением сердца, и взглядом в звёздное небо, под которым когда-то он целовал Кьяру. Нежность и жар её губ ещё хранили уста Тэрона, забывшегося в мечтах о своей единственной. Не знал мужчина, что за ним давно следили. Будучи сосредоточенным на своих мыслях, он мог быть обманут глазами, но идеальный слух его не подвёл. Заслышав некий шорох рядом с собой, гладиатор поднялся, и неслышно приблизился к краю стены. Он даже и не думал выскакивать, хватило молниеносно протянуть руку, как пальцы сомкнулись на одежде подлого преследователя. Потянув его на себя, мужчина прижал незнакомца к стене, открывая его истинный облик лунному свету. Пелий. Оказавшись пойманным, советник разом забился, пытаясь вырваться из крепкой хватки гладиатора, особо и не проявляющего усилие, чтобы его удержать. - Время идёт, Пелий. Свои обязательства я выполнил, хоть и не в пользу Бальдавира, а вот ты, - Тэрон жёстко встряхнул советника. – Твоя вольность может обернуться скорейшей сменой обстановки, если тебе на ум придёт очередная гнусная затея. - Убери от меня руки. Флиант ещё не знает о твоих проделках с этой рабыней, но если я… - Что ты? – мужчина с оскалом придавил змея к стене. - Вновь пустишь яд со своего мерзкого языка? Тогда мне угоднее лишить тебя его, и посмотреть, много ли будет пользы царю от немого советника. Тэрон собирался схватить Пелия за шею, отчего преданный слуга Флианта с испугу замотал головой. - Нет-нет!.. Я помню, я всё помню… Но Литея недосягаема сейчас для меня… она заперлась в своей комнате и никого к себе не пускает. - Она не просидит взаперти вечно, попробуй вызволить её, и поговори с ней о Кьяре. Сделай всё, на что способна твоя подлая душа, умеющая хитрить, когда ей это выгодно. Я гляжу, годы на рудниках тебя отныне не пугают. Правильно, чем дальше опасность, тем менее ощутима угроза её приближения. Но я здесь, Пелий, и всегда могу до тебя добраться. Ты видишь эти руки? Присмотрись внимательнее, ты был свидетелем каждой битвы, в которой они отнимали жизнь. Мне ничего не стоит сдавить ими твою шею, и посмотреть, как весь имеющийся у тебя яд польётся из твоих ушей. Я даю тебе день, чтобы поговорить с дочерью царя и убедить её сделать Кьяру своею приближённой служанкой. Ты можешь жаловаться, собираться подле себя охрану, чтобы оставаться не тронутым, но в случае твоего провала или увиливаний, я не проявлю к тебе того же милосердия, которое получил Бальдавир, чьею победой ты желал уничтожить меня. Тэрон с силой отшвырнул советника на землю, спокойно наблюдая, как тот поднялся и рванул со всех ног прочь обратно во дворец. Он сделает всё, как ему пригрозили, но продолжит вредить и далее, такова его ничтожная сущность. Мужчина будет к этому готов. Даже если бы он не ввёл Пелия в курс всего происходящего, этот подлый слуга царя всё равно бы прознал, что к чему. Пусть делает должное, а там уж Тэрон за ним присмотрит. Он оставался сидеть под окном любимой до самого рассвета. А после направился в свою камеру. Мысли гладиатора снова и снова возвращались к Кьяре. Он будет у неё следующей ночью. И ничья подлая душа не посмеет его остановить.
Отправлено: 19.05.12 01:00. Заголовок: Тэрон был рядом. Кья..
Тэрон был рядом. Кьяра ощущала тепло его горячего тела, не так давно пережившего схватку с Бальдавиром, и это тепло согревало холодное тело девушки. Рядом с гладиатором Кьяра обретала непонятные силы, просто вот так они сидели обнявшись, прижавшись друг к другу и не нужно слов, не надо было ничего иного, только близость. С ним рабыне было спокойно. Кьяра забывала, что она невольница, находится во дворце человека, который считается ее хозяином. Обнимая Тэрона, Кьяра чувствовала себя в безопасности. Ей казалось, что даже сами боги не смогли бы ее достать, если даже желали этого. Крепкие руки мужчины прижимали девушку к себе, и она не отпускала его, прикрыв глаза, наслаждаясь этими мгновениями. Она чувствовала его дыхание на себе, а он ее. Девушка вдыхала его такой дурманящий запах, и только одно вызвало в ней волнение: эта огромная зияющая рана в боку, которую Тэрон получил от Бальдавира во время боя. - Ничего не бойся, - сказал мужчина, и на бледном лице Кьяры появилась едва заметная умиротворенная и мечтательная улыбка. Тэрон и представить себе не мог, какую силу имели эти его три слова. Они действительно внушили в девушку веру в то, что все будет хорошо. Дальнейшие слова гладиатора лишь все подтвердили. Страх постепенно отпускал душу рабыни. Но Кьяра не хотела, что бы это чувство вновь вернулось. Неприятный скрежет где-то в груди, который не даёт тебе спать ночами.
- Если бы нам не приходилось расставаться. Если бы ты всегда был рядом и я вместе с тобой, все было бы по-другому.
Тихо прошептала Кьяра, сильнее прижимаясь к мужчине, которому готова была отдать всю себя, в любой момент, потому что любила сильно. Она не собиралась сбегать отсюда, потому что так было легче. Кьяра будет здесь до конца, без Тэрона девушка уже не представляла свою жизнь. А свобода без него казалась всего лишь жалким понятием. Все ушло на второй план, дав проход чувствам и желанию во что бы то не стало быть рядом с любимым всегда. Но, увы, это невозможно, особенно в таком месте, как это. В рабстве хозяин распоряжался, что тебе делать, куда идти и с кем спать. Такова была истина, а Флиант, даже если бы узнал об отношениях Кьяры и Тэрона не дал бы им быть вместе. Но они все это преодолеют. Тэрон вселил в Кьяру не только надежду, благодаря своим словам, но еще и уверенность в себе. Невольно девушка вспомнила про план с Литеей. В таком случае действительно не стоило морить себя голодом. Если с Тэроном что-либо произойдет, Кьяра сможет уничтожить себя в одно мгновение. Также, как и Тэрон девушка не собиралась даже жить без него. Она не видела смысла. Тара неизвестно где, родного дома рабыни больше нет, не будет смысла жить и без того единственного мужчины, который заставил ее вдохнуть по свободней и стать отважней. Тэрон гладил Кьяру по волосам, каждое его прикосновение все больше успокаивало девушку. - Моя прекрасная воительница. Я буду рядом. Никакие запреты меня не удержат, Кьяра, я приду, с каждым наступлением ночи я буду здесь, пусть и тайком, - говорил Тэрон. - Ты поправишься, и всё будет именно так, как мы и задумали. Верь в это, Кьяра, и знай, что я вновь к тебе приду. Кьяра мягко улыбнулась, глядя в глаза мужчине, и ответила:
- Я буду тебя ждать.
Это совсем не понравилось Мире. Если бы влюбленная пара посмотрела на женщину - неизвестно как Тэрон, но Кьяра бы испугалась взгляда, который блеснул в глазах подруги. Она сложила руки на груди, и поджала губы, которые от этого стали намного тоньше, чем были на самом деле. Пальцами Мира сжала свои локти крепко, сдерживая себя, что бы ничего не сказать. Но она выговорится потом. «Боги, что они вытворяют?» - задала себе вопрос женщина, которая с каждой минутой начинала все больше переживать, не хотелось, что бы их заметили, либо бросились искать. Мира понимала, что гладиатор готов пойти на огромный риск и предать этому риску саму девушку. В данный момент женщине казалось, что это все ради собственного утешения. Почему именно Кьяра? У Флианта есть множество других рабынь, которые с удовольствием упадут в ноги Тэрону, поскольку многие его обожали. Он был все-таки чемпионом, лучшим из лучших, и, естественно, все женские сердца желали познать на себе ласки этого мужчины. Мира знала, что он был единственным гладиатором, который не воспользовался ни одной рабыней, несмотря на то, что те были очень даже не против. Но все равно то, что происходило сейчас, в этом наложница Флианта видела только гибель и тяжелую судьбу их обоих. Они сами подставляют себя. И если бы Тэрон был разумней, он сам убедил Кьяру выйти замуж за Бальдавира и сделал все, что бы она согласилась, лишь бы обрела свободу. Северянин сожжет дать Кьяре все, она была бы счастливой. Но не знала Мира, что Тэрон готов был уже это сделать, когда оставил Бальдавиру жизнь. Просто наложница была к нему слишком строга, и не удивительно. Женщинам свойственно некое предвзятое отношение. Несмотря на всю свою мудрость, Мирена относилась к Тэрону предвзято. Никто не знал почему, также, как ни одна душа даже не подумывала о том, что Литея дочь Миры. Принцесса, отверженная гладиатором, дочь царя, которая до сих пор мечтает об этом мужчине. Да, никто бы не согласился такой партии, как Литея и Тэрон. Флиант не позволил бы выйти своей дочери замуж за гладиатора. Да и Мирена не была также счастлива, даже если бы Флиант согласился. Но, как любая любящая мать, наложница оберегала свою дочь, хоть лишь морально, но отношение ее к Тэрону, поэтому было предвзято, несмотря на то, что Мирена знала - Тэрон хороший человек и благородный. Поэтому все, что сейчас происходило здесь, свидетельницей чего наложница Флианта стала, волновало ее с каждой минутой все сильней, душа порывалась прекратить все это. Но Мира стояла на месте, понимая, что это будет слишком жестоко, если она начнет вмешиваться. Тэрон прикоснулся к щеке Кьяры, она накрыла его сверху своей ладонью и прижалась щекой к его сильной руке. Кьяра прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась, но когда девушка открыла их, то ее взгляд выражал только одно: глубокую любовь, в которой не было фанатично обожания, а наоборот, просто искренность и все. Девушка восхищалась мужчиной только мысленно, лишь ее взгляд касался его, он говорил только о ее глубокой любви к Тэрону, ничего лишнего, только любовь. Гладиатор пообещал, что они еще увидятся, медленно встал и направился к выходу. На прощание, Кьяра одарила его нежной улыбкой, после чего мужчина развернулся и отправился к выходу. Кьяра провожала его взглядом, потом поджала губы, мягко улыбнулась и, когда Тэрон вышел, она откинулась на подушку. Мирена тут же кинулась к Кьяре. - Как ты? – ласково спросила женщина. Но Кьяра находилась все еще в том мечтательном состоянии с легкой улыбкой, она тихо ответила.
- Нормально.
Кьяра совсем не смотрела на подругу, а куда-то в потолок, ее щека все еще хранила тепло ладони Тэрона. - Почему ты ничего не ела? Зачем убивать себя? Кьяра – это глупо. Рабство – это не на всю жизнь, в любой день все может измениться к лучшему. Кьяра приподнялась на локте и взглянула живыми глазами на женщину.
- Ты подразумеваешь Бальдавира, когда говоришь, что все изменится к лучшему? О, забудь, нет, я не пойду с ним, ради свободы. Но морить голодом тоже себя не стану. Я была глупа, Мира. Просто мне казалось, то, что я делаю – правильно. Таким образом, я думала, что избавлюсь от всего, что меня обременяет и убегу от позора. Смерть лучший выход, а смерть от истощения не так тяжела. Она может быть внезапной и безболезненной.
Кьяра говорила сначала с улыбкой, когда речь шла о Бальдавире, но затем рабыня посерьезнела. Ведь разговор был о вещах, про которые с улыбкой не говорят. Слово «смерть» никогда не сопровождается счастьем. В душе девушки поселился боевой огонь. Тэрон смог сейчас зажечь этот огонь в ней. Несколько слов хватило для того, что бы Кьяра стремилась к лучшему и боролась, не сдавалась. С самого начала Кьяра была боевая, ведь попала она сюда защищая свой народ с мечом в руках. И это хорошо, что Тэрон не позволил ей превратится в ту, в кого Кьяра стала постепенно преображаться, под давлением страха и переживаний. Теперь девушка нашла свою точку опоры, нашла смысл – для чего и для кого она должна быть сильной. И сегодняшний день только больше подвиг в ней желание добиться свободы. Но Кьяра была слишком слаба, что бы пока отдавать этому все мысли. К тому же любовный дурман еще не прошел. Она была серьезна с Миреной, но на слуху, все еще были слова Тэрона, а кожа ощущала каждое его прикосновение, будто это было всего короткое мгновение назад.
- Я ошибалась. И знаешь что, Мира.
Кьяра сделала паузу и задорно улыбнулась.
- Я чертовски хочу есть!
Мирена рассмеялась и крепко обняла Кьяру. Такой позитивный настрой подруги не мог не радовать. А все благодаря Тэрону. Возможно, Кьяра надолго, если и не навсегда вышла из меланхолического мрачного состояния, когда хотелось поскорее избавится от такой жизни, отдать себя Аиду и уйти в другой мир. Сейчас все иначе. Кьяра сама себе сказала, что готова бороться, и этот огонь будет гореть в ней до конца. В будущем ее прозовут крещенной огнем, благодаря своему горячему нраву, стремлению отстаивать свои позиции и желание выбороть свободу. Все это впереди, но азы посеяны сейчас. Мужчина смог разбудить в девушке ее истину, сущность, что дремала и была вытеснена обыкновенным страхом, ведь Кьяра была такой же как и все – напуганной девушкой. Но она поняла, что не одна. У нее есть поддержка, Тэрон, который ее любит и которого любит она, а также хорошая и мудрая подруга, что хочет только лучшего для Кьяры. Мирена после крепких объятий отпустила Кьяру. - Ты идти можешь? – спросила женщина. Кьяра согласно кивнула. – Тогда пойдем на кухню и хорошенько тебя накормим. Кьяра поднялась с постели, ее слегка пошатнуло, только из-за слабости, она все еще была бледна, но явно обретет цвет, после того, как что-то поест. Поддерживаемая подругой, рабыня покинула комнату и вместе они отправились на кухню. У Миры была там знакомая повариха, она отсыплет им от общей порции немного для Кьяры. Миру здесь уважали все. Они знали, что Мирена рабыня, наложница царя, но ни для одного человека не было секретом, что царь часто прислушивался к ее словам и даже предполагали, что он ее любил, только своей непонятной любовью, которую нормальным людям тяжело осознать и понять.
Отправлено: 21.05.12 02:01. Заголовок: Возвращение в камеру..
Возвращение в камеру было далеко не приятным событием, особенно когда мысли о любимой девушке то и дело возвращали воина назад. Он не отдыхал с того самого момента, как закончился бой с чужаком из северных земель. В конце концов, усталость взяла своё, и Тэрон ей подчинился, ему необходимо было набраться сил. Охрана не особо удивилась его столь позднему появлению, в отличии от той стражи, что имелась во дворце, здешние солдаты Флианта не были оповещены о скором возвращении гладиатора, они помнили, что у него состоялся бой с человеком из знати. Вот потому мужчину никто толком и не искал, мало ли сколько царь и его гости вели празднование, нуждаясь в присутствии лучшего бойца. Он же надеялся по возвращению не застать своего сокамерника, думая, хоть бы тот уже был на малой арене вместе с остальными гладиаторами. Но, к сожалению, когда Тэрон приблизился к открытой двери, уже полагая, что в камере никого нет, он встретил там Галата, собиравшегося выходить, покуда охрана ждала в коридоре. - О, вернулся, герой, ты как раз вовремя. Я готов к твоим незаменимым урокам. Будь уверен, я тебя удивлю. Тэрон прошёл мимо наёмника, даже не взглянув на него, и лёг на свою кровать. - Сегодня ты будешь тренироваться без меня, Галат. Всё, чего я хочу, так это выспаться. Мужчина по привычке заложил руки за голову, настраиваясь на долгий сон. Он не видел своего сокамерника, однако по его резко сменившемуся тону, понял, что лысоголовый фантазёр ухмыляется, вновь чего-то напридумав. - Аааа, бурная ночка? То-то я думаю, где тебя носит. Весь сияешь, хитрец. Ты был с той девушкой, Кьярой, да? Теперь понятно, кто отнял у тебя все силы. Мерзкие шутки наёмника заставили Тэрона пожалеть о том, что он не сумел уснуть раньше, и не слышать очередного бреда. Мужчина так и не открыл глаза, он достаточно долго молчал, видимо ожидая, скажет ли Галат ещё какую-нибудь глупость, тем самым, вынуждая его подняться. Хорошее отношение всегда портило сокамерника, и он начинал себе внушать, будто Тэрон, раз уж учит его драться и во всём помогает, то, стало быть, теперь является его лучшим другом и ему можно продолжать нести всякую чушь. Столь безрадостная реакция гладиатора, пребывавшего в молчании, начинала настораживать Галата, но он навряд ли что-либо понял, потому мужчине пришлось вновь ему ответить: - Ты много надумываешь лишнего, как и говоришь. Используй хоть раз свою голову для спасения собственной жизни, а не для её завершения. И убери эту идиотскую улыбку со своего лица, а то она не произвольно вызывает зуд в моих кулаках. - Эй, тише, тише, я понял, - посторонился наёмник, явно ещё помнивший, чем обернулась его последняя необдуманность слов и действий. Однако, стоя уже у двери, он всё же напоследок решил вновь поделиться мыслями своего воспалённого разума: - Всё равно я ей нравлюсь больше, а тебя она выбрала, чтобы быть поближе ко мне. Чего ты смеёшься? Я серьёзно! Смешно ему. Тэрон действительно не сдержался, продолжая спокойно лежать с закрытыми глазами, он оценил шутку лысоголового дурака, от души позабавившись, хоть и без особой эмоциональности. Его грубый голос явил тихий смех. - Иди уже отсюда. Ещё более уязвлённый подобным отношением к себе, Галат махнул рукой на улыбающегося гладиатора, и вышел из камеры. Оставшись наедине с собой, Тэрон думал ему удастся стразу предаться крепкому сну, однако не вышло. Множество мыслей не давали покоя, и все они были о Кьяре. Он думал о том, как вновь окажется рядом с ней, сможет обнять, увериться, что всё это не плоды его воображения, а действительное счастье, настоящее, вечное. Гладиатор всегда будет тянуться к девушке, всегда будет нуждаться в ней. Это не было простым влечением, Тэрон убедился в том, когда впервые увидел кровь на лице любимой, когда пытался согреть её теплом своего тела, и не желал отходить от неё ни на шаг. Он бы и не ушёл, если бы не видел в том необходимости. Мужчина представил, какой бы могла быть их жизнь вне этих стен. Он бы предложил Кьяре стать его женой, построил бы дом, который не пришлось бы бросать, ибо в нём начала зарождаться их семья, уже не гладиатора и рабыни, а двух свободных людей, нашедших новую жизнь друг в друге. Раньше Тэрон не мог понять, каково это осесть в одном месте, и больше никуда не спешить, не бежать от себя, не рваться заполнять эту мучительную внутреннюю пустоту. Он и не ведал, что любовь имеет такую силу. Что она способна подарить душевный покой, и человек перестаёт метаться, он больше не бежит, он обретает свою истину, свой смысл, свою мечту. В его отряде хватало мужей, у которых были жёны и дети. Тэрон слушал их рассказы о близких, о том, как воины хотели по скорее вернуться к ним, увидеть любимых, но сам он не стремился ни к кому, и ни о ком не думал. Теперь же в суровом сердце бойца жила девушка, меняющая его, дающая возможность взглянуть на самого себя иными глазами, как и на ту жизнь, цену которой Тэрон не ведал. Ему был известен соблазн физической тяги, когда тебе хочется лишь телесной близости, не более. С Кьярой всё иначе. Ею болела душа, и ею же она излечивалась. Доселе мужчина не видел себя семейным человеком, сейчас же он хотел обрести эту благодать, да, он имел смелость о том думать. «Если бы нам не приходилось расставаться. Если бы ты всегда был рядом и я вместе с тобой, все было бы по-другому», - говорила его воительница. И Тэрон пообещал, что всегда будет рядом. Он хотел этого так же сильно, и беспрестанно посвящал свои мысли той грядущей ночи, когда сможет быть с Кьярой снова. Мы будем вместе, любимая… я обязательно приду. Расслабившись думами о своей единственной, гладиатор не заметил, как погрузился в глубокий сон. Он был безмятежный, не имеющий никаких видений, мужчина просто отдыхал. Давно он не спал так сладко, да и в целом бессонница его постепенно покидала, с того самого мига, как он увидел чарующие карие глаза, познал любовь девушки, которая не относилась к нему, как пришельцу с иного мира, близость с которым может наградить какими-либо особенными дарами. Кьяра видела его душу, и мужчина знал, что она любила именно его, настоящего, а не тот статус, что он получил за свои шумные победы. Ей был нужен он сам, как и гладиатору была необходима девушка, в которой помимо красоты он видел много больше внутреннего совершенства, Кьяра была естественна, реальна. Она не подстраивалась под те стереотипы, что вешали на себя иные рабыни в качестве защиты. Девушка оставалась собой, и принимала Тэрона таким, каков он есть. И это было замечательно. Мужчина проспал до самого вечера. Он бы оставался в кровати и много дольше, но его разбудили множественные голоса и прочий шум, создаваемый вошедшими в камеру людьми. Открыв глаза, Тэрон против воли обратил внимание на тех, кто побеспокоил его мирный сон. Это был Амфисс, двое стражников и Галат, которого они несли на руках. Присмотревшись, воин заметил, что наёмник болезненно держится за голову, из которой потоком сочится кровь. - Кладите его сюда, - указал лекарь на свободную постель, а после попросил охрану удалиться. – Ох, мало мне было забот. Каждый день что-то происходит. - В чём дело? Тэрон сознавал, что травму наёмник получил на тренировке, но вот по чьей прихоти, выяснить хотел подробнее. Галат тут же стал подниматься, не убирая руку от страшной раны, и замычал что-то непонятное: - Я быллл там… а онн сказал… а ониии… - Да замолчи ты! – раздражённо выпалил целитель, силясь уложить наёмника обратно на подушку. – Мало наговорился что ли. Вот погляди, Тэрон, сколько не вразумляй этого бестолкового, а ума так и не нажил. Видно, нравится получать. Ты только послушай, поставил его наставник тренироваться у столба, так он выдал мол, что ему, несокрушимому бойцу, сражаться с какой-то деревяшкой, когда он в состоянии побороть каждого воина арены. Ну, Мелиагр и выставил против него четверых гладиаторов. Четверых из двадцати! Это он ещё пощадил его, безмозглого. Даже ответного удара нанести не успел, повалили и отделали, пробив голову. Вот тебе пожалуйста, несокрушимый хвастун. Да лежи ты, и помалкивай. Будем надеяться, не последние мозги из тебя вышибли, может, хоть соображать начнёшь. Воина ничуть не удивило то, что произошло. Однако хоть и Галат вполне заслуживал столь жестокого опыта, Тэрону всё же было его жаль. Неуверенный в себе дурак, не знающий как выделиться среди лучших, он никак не проявил себя в жизни и хотел быть достойным хотя бы здесь. Гладиатору ещё предстоит обучить наёмника терпимости и воле. Зачем, быть может, спросит кто-то? Если мужчина за что-либо брался, он делал это до конца. К тому же сколь не был бы его сокамерник недалёким простаком, он, тем не менее, не являлся злым человеком. Тэрон помнил, с каким бесстрашием Галат помогал ему биться с охраной, когда возле них была Кьяра. Из наёмника вполне может выйти не плохой воин, надо лишь направить его, помочь избавиться от этой внутренней неполноценности, сподвигающей к грубости, тупым шуткам и большому самомнению. Сидя на кровати, Тэрон придавался раздумьям, пока Амфисс накладывал повязку на голову горе-воителя. Дождавшись, когда измученный болями Галат уснёт, мужчина заговорил с лекарем, тем самым, предотвращая его намеренный уход: - Ты проведывал Кьяру? Занятый своею вечно набитой корзиной, Амфисс не поднимал глаз, продолжая в ней что-то усердно искать. - Пока нет, но видел Миру. Она сказала, что девушке уже полегче, у неё вроде даже прорезался аппетит, и это не может не радовать. Услышав об этом, Тэрон еле заметно улыбнулся, ему стало тепло на душе от столь доброй вести. Ведь всё, чего он так боялся, было на прямую связано со здоровьем его красавицы. Осознание того, что физический недуг её уже не так значительно беспокоит, утешило мужчину, избавив его от неприсущих ему волнений. Амфисс расставлял на столе сосуды с какими-то мазями и настойками, когда воин обратился к нему, затрагивая главное: - У тебя есть два ключа от камеры, оставь один мне. Верну, когда в нём не будет надобности. Вот тут целитель перестал копаться в корзине, разом выпрямился, и удивлённо посмотрел на гладиатора. - Так, а ну говори быстро, что задумал? - С наступлением ночи здешняя охрана покидает свои посты на какое-то время. Я использую его, чтобы выбраться отсюда, и отправлюсь во дворец. Главный вход для меня не доступен, я смогу пробраться к Кьяре только через окно той комнаты, в которой она находится. И ты мне в этом поможешь. Сказанное Тэроном не было похоже на предложение или же просьбу. Мужчина поставил целителя перед фактом, и не собирался мириться с возможным отказом, он уже всё для себя решил. Некоторое время Амфисс стоял, словно оглушённый, и не говорил ни слова, вытаращив глаза на гладиатора, спокойно сидевшего на кровати, и смотрящего куда-то в сторону. Тэрон не продолжил делиться своими идеями, пока не услышал ответа, который вскоре растерявшийся целитель ему предоставил: - А, мне всё ясно. Хочешь наведаться в дом царя, не имея официального приглашения и сделать меня соучастником тайных свиданий. Ну, понятно, хорошо. Что?? Ты совсем спятил?!.. - Раздобудешь верёвку, и отправишься в комнату к Кьяре, там же у окна жди моего появления. Тэрон по-прежнему говорил без малейшей напряжённости в голосе, на возмущения лекаря он не обращал внимания совершенно, чем вызвал в нём ещё больший страх. - Не впутывай меня в свои безумные замыслы! – вскричал Амфисс, махая руками, отчего чуть не задел стоявшие на столе сосуды с отварами. – Мой ответ отрицательный, я не буду в этом участвовать, ни за что!.. Тэрон продолжал, не меняя тона: - Постарайся остаться незамеченным. У Флианта имеется лишняя пара ушей и глаз, и они всегда настороже. Мужчина говорил о советнике царя. Этот плут не упустит момента проведать, всё ли чисто. К тому же прошлой ночью он застал Тэрона у стен дворца, явно догадавшись об истинной причине его пребывания под одним из окон. Кто знает, может, Пелий и допускает мысль о том, что гладиатор ещё вернётся. - И как ты себе это представляешь?.. Вхожу я. Здравствуй, Кьяра, нет-нет, ничего серьёзного, отдыхай, просто к тебе сейчас в окно намеревается залезть один сумасшедший, не дающий мне спать!.. - Я уже предупредил её, Амфисс, она будет ждать меня. И я не хочу, чтобы ей довелось всю ночь напрасно ожидать моего прихода. А что стало с тобой? Не ты ли не так давно говорил, что, гоняясь за безопасной жизнью, мы теряем её вовсе? Целитель оставил свою корзину, и, обойдя стол, приблизился к гладиатору, что по-прежнему на него не смотрел. - Я надеялся, что ты оставишь рискованные действия до лучших времён. Пережди немного, не горячись. Любовь прекрасна, как и трогательна вся разворачивающаяся вокруг неё драма. Но смерть двоих любящих сердец волнует душу лишь в поэзии. А это жизнь! Второго шанса не будет, Тэрон. Ни у кого из нас. Мужчина сидел, не проявляя никаких эмоций и движений, однако взгляд его стал грубее. Хронические боязни целителя ничуть не поселяли в нём сомнения. Но всё же гладиатор надеялся, что Амфисс проявит сдержанность и хоть теперь будет смелее. - Положи ключ на стол, и сделай всё, как я тебе сказал. Я буду у Кьяры так или иначе. Ты поможешь мне встретиться с ней первый и последний раз, больше я тебя ни к чему принуждать не стану. Обречённо вздохнув, лекарь в итоге сдался. - Что с тобою сделаешь, - сказал он, оставляя ключ. – Держи. И будь осторожен. Хотя… осторожность это явно не твоё. Губы Тэрона дрогнули в улыбке. После ухода Амфисса он вновь попытался уснуть, но до самых сумерек сумел лишь задремать пару раз, в целом же бесцельно пролежал в постели. Мужчина всё размышлял, правильно ли он поступает, решая вернуться во дворец. Сердце буквально разрывалось в сладких муках при мысли об этом, ведь там ждала его Кьяра. Но разум сетовал обратное, отчего, прислушиваясь к себе, Тэрон лишь больше путался. Почему он дожжен посвящать свои дни бесконечным боям и страшиться однажды потерять жизнь и больше никогда не увидеть любимую? Почему он не может просто быть с ней? Быть с единственной большую часть времени, наслаждаясь тем, что у них есть сейчас. Гладиатор вправе этого желать, он слишком долго существовал в жестокости и боли. И вот когда ему удалось познать любовь, те же создания из плоти и крови возомняют себя богами, чья воля не принимает неповиновения. Да пусть сами бессмертные обрушат небеса на этот мир, Тэрон не позволит никому разлучить его с Кьярой. Что ему указы каких-то жалких людей, не способных противостоять его силе, они могут лишь угрожать гладиатору смертью, прикрываясь своим никчёмным могуществом. Он такой же простой человек, как и все эти цари. Только мужчина всегда будет сильнее их, ибо имеет особую цель, не ограниченную богатствами, славой и властью. Его рассудок не затуманен алчностью и стремлениями порабощать невинных. Ради любимой он способен на прощение и милосердие. Но стоит лишь кому-либо навредить ей, и ныне спящий зверь вновь пробудится. И так будет до тех пор, пока Тэрон не будет уверен, что Кьяре более ничто не угрожает. Он не может находиться вдали от неё, не зная, что с нею происходит, как она. Одних лишь обнадёживающих слов с чужих уст не достаточно, воин должен видеть глаза, способные открыть ему истинную правду о состоянии любимой, мужчине необходимо чувствовать её, быть с нею рядом, объятия Кьяры, её поцелуи, нежные слова, придавали ему больше сил, нежели изводящая сердце ярость. Дождавшись, когда стража покинет коридоры данной тюрьмы, гладиатор открыл дверь, покуда Галат ещё спал и осторожно, бесшумными шагами, выбрался на улицу. Амфисс тем моментом направился к хозяйственным постройкам, что находились снаружи, не далеко от дворца. Там, в одной из кладовых, предназначенных для сельскохозяйственного инвентаря и запасов, лекарь отыскал нужную верёвку, длинную и достаточно прочную. Однако в потёмках задел на одной из полок пустое ведро, что тут же свалилось ему на голову. Кое-как поднявшись, он с руганью выбрался из кладовой, в придачу путаясь ещё и в этой длиннющей верёвке. - Ох, увижу его… точно прикончу… Отряхивая гиматион от кучи собранной пыли, Амфисс оставил в кладовой потухший светильник и собрался было уносить ноги, пока не заметили. Но стоило целителю обернуться, как он со страху подпрыгнул на месте, завидев рядом с собой хитрющую морду советника. - Доброго времени суток, почтенный Амфисс. - Пелий?.. - лекарь недоверчиво огляделся по сторонам. - А что ты тут делаешь?.. Верный слуга царя со зловещим блеском в глазах, рассматривал врачевателя, концентрируя внимание на верёвке, которую тот сжимал в руках. Оба невысокого роста и худого телосложения, однако же Амфисс побаивался советника и тот это прекрасно знал, тем и пользовался постоянно. - Занятно, я собирался задать тебе тот же вопрос. Время нынче не простое, но я и предположить не мог, что и приближённым царя живётся так не легко. Пелий развел ладони в стороны, а его брови поднялись в удивлённом жесте, он ждал объяснений. Целитель поначалу замялся, пытаясь понять, о чём идёт речь, а когда осознал суть сказанного, взволнованно дёрнул плечами. - О, нет, это совсем не то, что ты подумал. Со мной всё в порядке. А верёвка нужна для того, чтобы… привязать одного непослушного жеребца. Повадился сбегать из конюшни. Лекарь произнёс последние слова с таким раздражением, что если бы гладиатор сейчас находился возле него, он бы, несомненно, догадался, кого под словом «непослушный жеребец» подразумевает в усмерть перепуганный Амфисс. - Такой гордец? – с ехидной ухмылкой поинтересовался Пелий, словно углядев двусмысленное значение того, о чём говорил целитель. - О, да. За день уже нервы потрепал, неугомонный. Сладу с ним нет. Наивный лекарь продолжал молвить в былом духе, даже не замечая, что его собеседник жадно ловит и понимает каждое слово. Коварная чёрная душа советника просто упивалась подобной игрой в загадки, уже давно имея правильные ответы. - Может всему виной любовь? – с наигранной простотой спросил змееподобный, не без удовольствия замечая, как побелел простофиля-врачеватель. – Мало ли где присмотрел себе породистую красавицу, вот природа и берёт своё. Амфисс затих, меняясь в лице, будто проглотил собственный язык. Он начинал догадываться, к чему клонит советник, как и сознавал, что его истинные мотивы отныне раскрыты. Лекарь ничего не ответил, намереваясь как можно скорее уходить. Однако Пелий продолжил наступать: - Я и не знал, что помимо врачевания, ты в свободное время берёшься заниматься и иными видами помощи. Захотелось разнообразия? - Да, не поверишь. Так вдруг стало скучно жить, - последовала защитная реакция целителя, чей страх сменился прежним недовольством от всего происходящего. – Ну, я пойду, а то сам знаешь, природа ждать не станет. Шутливое и в то же время резкое высказывание лекаря моментально смело ухмылку с морды змееподобного, видимо, совсем не ожидавшего подобной смены поведения. Он и тут не отстал: - Не смею задерживать. Оказание помощи всегда приветствуется, однако не стоит забывать и о своих прямых обязательствах. А то ведь чужим проблемам свойственно притягивать большие неприятности. Чего ради получать за других, верно? С явной неприязнью глядя на советника, Амфисс никак не отреагировал на его вопрос, спешно направляясь во дворец, а вслух еле слышно произнёс сквозь зубы: - Женоподобная сволочь с накрашенными бровями… - Ты что-то сказал? – послышался «невинный» голос Пелия за спиной. Целитель обернулся, одаривая его натянутой улыбкой. - Доброй ночи, говорю. Советник долго провожал лекаря негодующим взглядом, сам он думал отправиться к Литее с целью, которую ему навязал Тэрон. Змееподобный сделает всё, чтобы возлюбленная гладиатора стала служанкой будущей правительницы. Но не из-за страха, или же, ни весть, с чего проснувшейся благородности. У Пелия имелись свои замыслы, он обнаружил не малую пользу в деле, прежде казавшемся ему пустою тратой времени. Осталось только получить согласие дочери царя, с тем он к ней и последовал. А вот гладиатор уже рысцой приближался ко дворцу. По пути он остановился у одного из домов, возле которого заметил небольшой садик, где росли очень красивые цветы трёх разных видов: ирисы, лилии и пионы. Дом не был окружён никаким забором, потому подобраться к маленькому саду не возникло труда. Опустившись к цветам, Тэрон восхищённо касался руками их лепестков. Вот так, гладиатор, ведущий жизнь лишь в крови и насилии, впервые оценивал красоту цветов, а именно потому, что наблюдал в них нежное очарование своей единственной, для которой и принялся собирать букет. Амфисс тем временем уже входил в комнату к девушке. Быстрыми шагами приблизившись к окну, он открыл ставни, затем принялся привязывать верёвку к ножки кровати. - Учти, Кьяра, я всячески пытался отговорить этого упрямца от данной затеи. Но разве его переспоришь… Накрепко привязав верёвку, целитель встал у окна, дожидаясь, когда появится Тэрон. Его приход был очень скорым, мужчине не пришлось подавать никаких сигналов, дабы обратить на себя внимание, Амфисс сразу его увидел, и верёвка была спущена. Вот только она не то чтобы не доставала до земли, но и до самого гладиатора, болтаясь над его головой. Взяв букет в зубы, мужчина высоко подпрыгнул, с первого раз ухватившись за верёвку и начал подниматься. Оказавшись внутри, он вернул цветы в руку, и некоторое время просто стоял, удерживая тёплый улыбающийся взгляд на Кьяре. - Как видишь, у нас с тобой ещё есть возможность быть вместе чаще, - медленно приблизившись к ней, Тэрон опустился на край постели, протягивая девушке букет. – Не знаю, какие твои любимые, потому имел наглость покуситься на все. Мужчина с любовью наблюдал за своею воительницей, и в какой-то мере даже не верил, что вновь находится подле неё. Ещё утром он уходил с тяжёлым сердцем, засыпал с думами о ней, придаваясь сомнениям и не зная, увидит ли её снова. Он обещал и всё же пришёл. И на этот раз ничьё вмешательство его не прогонит. - Как будто и не расставались, - Тэрон почти что поднял ладонь, желая прикоснуться к своей единственной, но остановил себя, вглядываясь в её лицо. Мужчина пытался понять её самочувствие. - Я надеюсь, тебе уже лучше? Гладиатор не сводил глаз с Кьяры, уже и позабыв, что где-то за его спиной стоит Амфисс, наблюдающий за ними не без смущения. Но оно одолевало его не долго, очень скоро давно привычный страх взял своё. - Так, минуточку внимание. Как я понимаю, эта встреча будет не последней, верно? Нахмурившись, Тэрон повернулся к целителю, чей вопрос был совершенно не уместен. В целом происходящее его никак не касалось, как и остальных. Мужчина умел сдерживать себя, но ему порядком надоедало постоянно что-то кому-то объяснять. Он был благодарен лекарю за его помощь, однако не планировал тратить драгоценное время на очередное выслушивание упрёков и бессмысленных советов. - Мы ранее всё с тобою обсудили, Амфисс. Твоё участие больше не понадобится, можешь быть спокоен. Воин не выказал грубости, но его ответ прозвучал в тоне, дающем понять, что целитель был здесь лишним. И это отчасти задело врачевателя. - Вот с тобой я вообще говорить не желаю. Думаешь, мне приятно лишний раз сталкиваться с Пелием? Взгляд Тэрона стал тяжелее. Поражённый услышанным, мужчина поднялся с постели. - Он о чём-нибудь догадался? - Этот змей хоть и редкая мразь, но далеко не дурак. Похоже он смекнул зачем мне сдалась эта верёвка. А чего ты хотел, Тэрон? Из меня притворщик, как из Пелия искренняя добродетель. Он меня в момент способен раскусить. Мужчина не двигался, держа глаза опущенными, его сосредоточенное лицо отражало то внутреннее напряжение, которое он испытывал, понимая, что действительно совершил ошибку. Повернув голову, Тэрон заставил себя посмотреть на Кьяру. Он хотел защитить её, делал всё, только бы ей ничто не угрожало. И даже сейчас, стремясь порадовать девушку своим приходом, он лишь навёл на неё тень, обрекая их обоих быть лёгкой мишенью для врагов. - Оставь нас с Кьярой наедине, - попросил он в итоге, обращаясь к целителю. - Само собой, но ты хоть помни, что… - Амфисс, - с резкостью произнёс гладиатор его имя, и зелёные глаза воина стали темнее. – Выйди, будь добр. Лекарь не был обидчивым человеком, он всё понял, как и знал, что Тэрон сердился не на него, а на обстоятельства, складывающиеся не в пользу тех отношений, за которые гладиатор был готов порвать любого, только бы его девушка были с ним. Амфисс послушался и вышел, оставив их вдвоём. Собираясь с мыслями, мужчина вновь опустился возле Кьяры, но уже не смотрел на неё, невидящим взглядом рассматривая изящные руки, он не мог к ней прикоснуться, дабы не чувствовать боли, что вновь даст о себе знать, когда воину придётся себя сдерживать. Он слишком сильно любил её, чтобы всё время находиться в стороне, и слишком сильно желал, чтобы обрывать каждый поцелуй весомым шагом назад. - С тех пор, как Пелий узнал о нас, он безустанно следит, ищет, за что бы зацепиться. Прошлой ночью я вновь говорил с ним. Он выполнит мною сказанное, но всякий раз будет подыскивать момент, чтобы вновь укусить. Моё присутствие ему давно покоя не даёт, а теперь я ещё впутал во всю эту грязь тебя. Я менее всего этого хотел. Тэрон не мог поднять взгляд на любимую, в её глазах он всякий раз забывается, отдавая разум чувствам. Забавно, ведь поначалу он ради этого и приходил, стремясь просто быть с ней, давая понять, что он всегда рядом, и никогда её не оставит. А что теперь… теперь мужчина вновь подвергался сомнениям. Ему не следовало приходить. - Амфисс прав, моё появление здесь подвергает тебя опасности. Я один должен пройти через это, но не ты, Кьяра. Только не ты. Если с тобой что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу. У нас с тобою имеется два выбора. От одного ты отказалась, но он всё ещё остаётся в силе. Второй же заключается в Литее. Став её служанкой ты будешь недосягаема для меня, и может оно к лучшему, так тебе ничто не будет угрожать. Пелий ни в чём не сможет тебя обвинить, и Литея в тебе не усомнится. Ну а я… я бы в таком случае желал бы твоей свободы. Нежели видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться. Гладиатор протянул руку к любимой, почти не ощутимо касаясь пальцами её прекрасного лица, чуть заметно опустился к её шее, затем отвел ладонь, встал и подошёл к окну. И вновь его взгляд обращается на светящиеся в небе звёзды. Ночь их время, они вновь были вместе с наступлением сумерек. Солнце так и не является свидетелем их любви, ибо им приходится её скрывать. И неужели так будет всегда… - Я не рассказывал тебе. Мне уже доводилось терять здесь близкого человека. Его звали Ставрос. Все годы войны, что я бился, мы с ним прошли вместе. Надёжный друг, он спас мне жизнь. В одном поединке я получил серьёзные раны, и был не в состоянии выйти на круг. Ставрос принял сражение вместо меня, и… погиб. Он сделал это без лишних слов, даже не стал предлагать свою помощь, просто надел мои доспехи и вышел, пока я спал. Не проходило и дня, чтобы я не жалел об этом. Подаренную жизнь ничем не оплатишь, единственное, что я могу сделать для него, так это придать смерти те ничтожные души, что продолжают беззаботно жить, пока мой друг покоится в земле. Если бы не он, я бы никогда не узнал о тебе, Кьяра. Пожертвовав собой, Ставрос дал надежду на будущее нам обоим. Тэрон вытянул руку, раскрывая широкую ладонь, он безмолвно просил Кьяру подойти к нему. И когда она оказалась рядом с ним, он всё же решился заглянуть ей в глаза, и увидел в них то же бескрайнее звёздное небо, величие смелой души, в которое он навечно влюбился. - Вот только имею ли я право мечтать об этом будущем, если учесть, что здесь оно непостоянно, - мужчина взял руку девушки, и положил себе на грудь, туда, где являло мощный стук его сердце. - Чувствуешь? Раньше мне не доводилось слышать его биение. Я и понятия не имел, что оно у меня есть, и способно согревать душу, а не дарить один лишь холод. Ты зародила во мне любовь, Кьяра, и она никогда не умрёт, чтобы ты не решила. Но ты должна подумать о себе. Ведь зная, что ты в безопасности, я сам обрету наибольшее счастье. Даже если мне придётся тебя отпустить. Гладиатор нежно держал её ладони в своих, уже не решаясь на что-то большее. Его любящий взгляд касался её лица, глаз, губ… Однажды девушка просила его никогда не заговаривать о расставании, но Тэрон понимал, что не сможет посвятить себя мести, если Кьяра останется здесь. Беспокоясь за неё, мужчина будет не способен посвящать свой разум одному лишь бою. А вдруг он получит свободу? Что если ему это удастся? Тогда он сможет найти любимую, где бы она не оказалась. Он обязательно её найдёт. Но оставаться здесь ей не следовало. Вот так, желая посвятить эту ночь Кьяре, воин с прискорбием сознавал, что лишь напрасно потревожил её покой. Он будет рядом, как и обещал. Но на должном расстоянии. Пусть любимая выберет свободу, чтобы и Тэрон имел желание стремиться к ней. Даже если на эту уйдут годы.
Отправлено: 22.05.12 02:03. Заголовок: Мира отвела Кьяру на..
Мира отвела Кьяру на кухню. Вновь широкая дверь, за которой так приятно пахло, отворилась перед девушкой. Повара и рабочие уже собирались идти на вечерний покой, складывая по местам посуду, расставляя тарелки. Только посудомойщики работали в полную силу, ведь после гостей осталось много уборки. Кьяра пробежалась взглядом по огромной кухне, которая и второй раз ее впечатлила не хуже первого. Теперь девушка имела возможность осмотреться, увидеть то, чего раньше не замечала. Кьяра поглядела вокруг, работали здесь не только женщины, но еще и мужчины. Мира прошла вперед и подошла к одной полненькой и низкорослой женщине с пухлыми пальцами и добрым лицом. На шее ее не было рабского клейма, которое замечалось у остальных. Например, у Миры такое было, и у других рабынь также. Кьяра давно это заметила. Правда, не видела она этого клейма у Тэрона. Вероятней всего его ставили лишь девушкам, что бы гости знали, где прислуга, а где рабыни. Клеймо имело вид изящного павлиньего пера. Пока фиванка над этим не задумывалась, но вскоре она ощутит всю иронию человеческой веры в богов. Ее деревня всегда поклонялась Гере, Кьяра вела речи в небольшом храме, который принадлежал Гере в их деревне, у алтаря, сделанного руками людей. А сейчас она видит этот знак на шее подруги и понимает, что Флиант поклоняется царице богов и символом рабского клейма выбрал её знак. Так вот, у всех присутствующих на кухне, за исключением Миры, не было этого клейма. Значит, у Флианта не все были рабами, а находились также люди, которым он платил за работу. Не удивительно, ведь если бы царь во всю эксплуатировал рабство – это было бы замечено не важно кем, но тогда ему бы конкретно не поздоровилось. Сейчас все больше людей и царей становились сторонниками свободы, свободы от рабства - и Коринф в этом деле был прогрессирующим. А что такое Коринф и Наксос – две разные вещи. Царь Коринфа, смёл бы жалкого Флианта с его должности и на этом все правление закончилось. - Мирена, - улыбнулась ей пышная дама. - Как поживаешь, давненько я тебя не видела? Мира улыбнулась, обнялась с женщиной. - Анфиса, у тебя не найдется чего-нибудь вкусненького и питательного для моей подруги? – спросила наложница Флианта в ответ на приветствие. Пышная дама посмотрела своими маленькими, но добрыми глазами на Кьяру. Рабыня заметила, как взгляд женщины коснулся ее шеи, вероятней всего она пыталась найти клеймо. Кьяра специально в этот момент тряхнула волосами, на мгновение, обнажив шею. Когда повариха увидела, что у девушки нет клейма, она даже как-то расслабилась. - Ой, конечно, сейчас насыплю. У нас осталась отличная баранина и запеченная картошка под моим фирменным соусом. Вам понравится, - довольна собой женщина воодушевленно скрылась где-то на кухне. Кьяра перевела взгляд на Миру.
- Эта женщина косилась на мою шею. Что она искала?
Спросила рабыня. - Вероятней всего клеймо. Она бы мне отказала, если бы ты была уже заклеймена.
- Почему?
Удивилась Кьяра. Но Мира раздраженно отмахнулась. - Не спрашивай у меня, не я здесь устанавливаю законы. Кьяра кивнула головой и замолчала. Мира показала девушке место, где они могут сесть. «Мы что, будем есть здесь?!» - пробежалась в голове девушки мысль. Кьяра от этого почувствовала себя как-то неловко. Она бы не сказала, что ей здесь нравится, наоборот. И есть здесь… Но иного выхода не было. Рабыня Бальдавира уже спросила у Мирены, можно ли поесть в другом месте, на что мира ответила отрицательно. Вывести отсюда еду, им никто не позволит. Они должны быть благодарны, что им вообще предоставили хоть какую-то пишу. И не просто какую-то, а одну из лучших. - Анфиса замечательный повар. Лучшая из всех здешних поваров, - уже с улыбкой сказал Мирена. Вскоре Миру подозвали к себе, она взяла тарелки с едой и принесла, поставила перед Кьярой тарелку побольше, пожелала приятного аппетита. Рабыня с подозрением посмотрела на еду, которую раньше никогда еще не пробовала, тогда взяла в руки вилку и стала есть. Медленно пробуя все на вкус. Действительно Кьяра не ошибалась, такого она еще не ела. Было чертовски вкусно, так действительно кормили только царей. Уже позабыв о том, что она девушка и должна есть красиво, собственно как девушке и подобает, Кьяра хватала все. Она была настолько голодной, что очень скоро опустошила тарелку, в то время, как Мира успела съесть всего половину своей порции. Амфисса стояла и с ужасом наблюдала за тем, как Кьяра, словно дикарка поедает всю еду со своей тарелки. - Боги, она в порядке? – спросила пухлая повариха, но так, что бы слышала только Мирена. Наложница улыбнулась и ответила. - День тяжелый. После того, как девушки поужинали, они покинули кухню. Естественно Мирена с Кьярой вымыли за собой тарелки. Но как только рабыня вышла за дверь кухни, она слегка склонилась, оперлась рукой об стену и взялась за живот. Кьяра взмученным взглядом посмотрела на подругу. - Что опять такое? – уже не столько взволнованно, сколько раздраженно спросила она.
- Мира, я кажется…
Кьяра сделала паузу и посмотрела на женщину.
- Переела.
Мирена закатила глаза и выговорила что-то о том, что не стоило есть так все взахлёб, а если наелась, то нужно было оставить. В этот момент Кьяра подумала, что та пышка четвертовала бы ее, если бы она оставила хоть что-то в тарелке.
- Ладно, мне нужно только выпить воды.
Сказала Кьяра, и была права. После того, как рабыня выпила воды, ей полегчало, и она уже чувствовала себя лучше. Но вместе с полученной едой, фиванка почувствовала, как по телу пробежалась приятная энергия, которую приносит с собою пища. Давно Кьяра этого не испытывала. Возможно, причиной ее в последнее время слишком нежного и одурманенного состояния, что граничило с непонятной депрессивностью было именно то, что девушка не употребляла пищу. Что же, вскоре Мирене и Кьяре пришлось разойтись в разные стороны. Наложница Флианта отправилась к нему, а место Кьяры было в покоях Бальдавира. Северянин выделил для нее отдельную комнату, что бы не смущать ее личного пространства, и именно в этой комнате Кьяра в последнее время жила, а за широкой дверью – была комната моряка. Девушка закрыла за собой двери и прошла прямиком мимо своей комнаты в покои Бальдавира. Она открыла двери и замерла на пороге. Девушка увидела, как тот немощный спокойно спал. Его голова была перевязана, на лице уже проступали некоторые синяки, но все равно он был спокоен.
- Хм, интересно, сколько он так проспит?
Задала Кьяра вопрос сама себе, и, не сводя глаз с мужчины медленно на всякий случай тихо, оставляя за собою лишь легкий шорох, прошла к его постели. Некоторое время Кьяра стояла над ним, наблюдая за тем, как он спокойно спал. Потом, подобно ребёнку, которого что-то интересует, Кьяра медленно наклонилась над ним. Она максимально приблизилась к его лицу так, что если бы он был в сознании мог почувствовать её дыхание, а Кьяра в свою очередь ощущала на себе его слабое дыхание.
- Я никогда не буду твоей.
Прошептала она, прямо на ухо мужчине, словно хотела, что бы эти слова отпечалась в его сознании где-то там в глубине. Что бы эти мысли не давали ему покоя, и он осознал, что Кьяру не получит. Рабыня заметила, как он поморщился. Она довольно улыбнулась и пошла прочь, в свою комнату, плотно закрыв двери. Кьяра подошла к окну, распахнула его, вдохнув приятный вечерний аромат, после чего легла в постель, мечтательно глядя в потолок. Она улыбалась и вспоминала жаркий поцелуй мужчины, что обдал ее всю огнем, который пылал в ней до сих пор. Огромная тяга к жизни – это не что иное, что он ей даровал отныне раз и навсегда. Девушка некоторое время пролежала на постели, отданная полностью своим грезам, но подул холодный ветер. Кьяра практически не была одета. Прозрачное платье из легкой ткани не сильно могло согреть, а постель девушка себе еще не стелила. Она и не видела в этом необходимости. Сейчас лучше к роскоши не привыкать, что бы потом иметь возможность с легкостью вернутся в те условия, с которых была выведена в этом дворце. Кьяра поднялась и закрыла ставни, тогда прошлась туда-сюда по комнате, приложив кулак ко рту. Её что-то взволновало, скорее просто какое-то неясное чувство, появившееся в груди. Девушка с подозрением глянула в сторону комнаты Бальдавира, отрицательно качнула головой и вновь упала в постель. Но пролежать в спокойствии ей долго не дали. Вскоре в комнату вошли. Кьяра резко поднялась, схватившись за подсвечник, стоявший на тумбочке, при этом девушка сделала кувырок, и уже стояла на ногах, готовая поразить незваного гостя, хотя зачем и сама не знала. Рука поднялась, что бы занести удар, но девушка тут же ее опустила, когда увидела перед собой Амфисса. Он по хозяйски прошелся по комнате, казалось бы совершенно не замечая агрессивного жеста, который она сделала до этого. Хотя все было дело в том, что лекарь даже не знал о готовности Кьяры напасть подобно волчице. Он зажег лампу и только тогда увидел в руках Кьяры крепкий, но уже опущенный подсвечник. Амфисс лишь укоризненно посмотрел на рабыню. Девушка виновато пожала плечами, а лекарь тут же последовал к окну. Кьяра не поняла, что он делает, и что происходит, поэтому удивленно наблюдала за каждым действием лекаря, но спрашивать не собиралась. - Учти, Кьяра, я всячески пытался отговорить этого упрямца от данной затеи. Но разве его переспоришь… - сказал Амфисс, и фиванка тут же все поняла. Она мягко улыбнулась, легкий румянец выступил на ее лице, а сама Кьяра даже попробовала метнуться к зеркалу, но остановилась, она почесала затылок, а на лице блестела мечтательная улыбка. Как только Амфисс покончил с делом, Кьяра приняла абсолютно невозмутимый вид. Несмотря на то, что лекарь был просвещен и знал об взаимоотношениях рабыни и гладиатора, Кьяра не хотела все равно явно показывать то, что чувствует. Спустя мгновение Амфисс спустил веревку. Кьяра с интересом наблюдала за всем этим, нахмурившись, прикрывая ладонью легкую улыбку. Ей казалось это несколько забавным. Она вспомнила, что когда у них гостил менестрель, он рассказывал подобные истории, в которых мужчина добивался расположения своей любимой, которой запрещали по разным причинам видеться с ним – именно таким образом. Сейчас практически также, детские сказки, которые Кьяра впитала в себя из рассказов менестреля, ставали явью. И вот Тэрон ловко запрыгнул в окно, в его руках уже был букет. Он подошел к Кьяре и вручил цветы ей. Девушка не знала, что ошеломило ее больше, такое появление Тэрона или прекрасный букет? Она приняла цветы, но смотрела лишь в его глаза, которые при блеске ночных лампад казались еще более манящими. Только потом она опустила взор на прекрасные цветы и улыбнулась, но не произнесла ни слова, одарила лишь откровенной улыбкой. – Не знаю, какие твои любимые, потому имел наглость покуситься на все, - сказал Тэрон.
- Я и сама не знаю.
Ответила Кьяра, откровенно и смущенно улыбаясь, подобно девчонке. Ей дарили цветы много ухажеров, но ни от кого Кьяре не было так приятно получить такой подарок, как сейчас от Тэрона. Еле оторвавшись от его взгляда, она направилась к столу, взяла вазу, налила оттуда с кувшина воды и поставила их на тумбочку подле постели. Когда Кьяра закончила с цветами, она обернулась и почувствовала огромное и жгучее желание заключить мужчину в крепкие объятия, но должна была вести себя сдержанно, потому что здесь был Амфисс. Пока лекарь был обыкновенной преградой к широкому проявлению чувств. Тэрон подошел к Кьяре, поднял ладонь, словно хотел к ней прикоснутся, но его нежный взгляд вдруг сменился настороженностью и он поинтересовался, как себя чувствует она. На его вопрос, девушка ответила утвердительным кивком. Но словами не передать, как же горели ее глаза, ярким огнем любви. - Так, минуточку внимание. Как я понимаю, эта встреча будет не последней, верно? – встрял лекарь. Тэрон попробовал от него избавится, но Кьяра лишь сейчас заметила, что врачевателя что-то волновало и в долю мгновения он с легкостью открыл все свои переживания. Кьяра перевела взгляд на Тэрона и заметила, как ее возлюбленный вновь насторожился, напрягся. Девушка опустила тяжелый взгляд в пол, а правой рукой поправила свои длинные черные волосы. После чего вновь глянула на обоих мужчин, что вели активный разговор.
- Опять этот Пелий?
Встряла Кьяра, положив руки на пояс. Она сделала несколько нервных шагов по комнате. Но сглотнув умерила свой пыл. Кьяра опустила руки и нахмурилась. Не нравилось ей, что это гадкий мужчина способен вот так все изменить. Одно только его имя, казалось подпортило вечер. Тэрон поспешил выпроводить Амфисса. Да тот и сам не горел желанием надолго здесь оставаться. Это было слишком рискованно. Лекарь ушел, оставив Кьяру и Тэрона наедине. Девушка вновь посмотрела в глаза мужчины, но уже внимательным взглядом, изучающим, тем, который заглядывает в самую душу. Кьяра отвела взгляд и присела на кровать. Несколько минут прошло в молчании. Рабыня смотрела в пол, и подняла глаза лишь тогда, когда Тэрон подошел и присел возле нее. Кьяра вновь пожирала его глазами, в то время, как он же смотрел куда-то вниз, как ей показалось на ее руки. - С тех пор, как Пелий узнал о нас, он безустанно следит, ищет, за что бы зацепиться. Прошлой ночью я вновь говорил с ним. Он выполнит мною сказанное, но всякий раз будет подыскивать момент, чтобы вновь укусить. Моё присутствие ему давно покоя не даёт, а теперь я ещё впутал во всю эту грязь тебя. Я менее всего этого хотел, - говорил Тэрон, но Кьяра оставалась безмолвной. Внимательно глядя на своего возлюбленного. Глаза ее нахмурились, и она едва заметно отрицательно качнула головой, но ничего не произнесла. Тэрон говорил дальше, и Кьяра уже понимала, о чем идет речь. Он вновь сомневался в том, правильно ли они делают. Кьяра подняла губы и печально усмехнулась, но продолжала молчать. Она должна была выслушать. Девушка умела слушать, делать выводы, и лишь потом говорить то, что думает. - Ну а я… я бы в таком случае желал бы твоей свободы. Нежели видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться. Кьяра нахмурилась и слегка отстранилась от Тэрона, с опаской глядя на него. Тэрон протянул руку и еле ощутимо прикоснулся к девушке. Но она не реагировала даже на легкое прикосновение. Сейчас Кьяру волновали его слова, такие чужие в данный момент. Она была крайне настороженна и теперь уже внимательным и серьезными глазами проследила за тем, как мужчина встал и подошел к окну. Он стал говорить дальше. Тэрон рассказал о своем друге, которого потерял здесь. Кьяра поджала губы, и едва слышно, почти шепотом, произнесла.
- Мне жаль.
Гладиатор уже второй раз открывается перед ней, рассказывая о своей жизни, кем он был, что чувствовал, чем жил. Кьяра понимала, что должна также рассказать Тэрону о себе. Она хотела, но боялась, и всегда говорила себе, что время еще не пришло. Поэтому Кьяра молча слушала, но ни слова о себе не сказала. Она подняла глаза на возлюбленного в тот момент, когда он обернулся и протянул руку. Кьяра поднялась и подошла к Тэрону, положив свою руку в его крепкую ладонь. Она вновь внимательно заглянула в глаза мужчины, отыскивая в них настоящую суть. И она нашла её. «Он боится, его преодолевает страх за меня и мою судьбу» - пронеслось в голове у девушки. В следующий момент Тэрон эту самую ладонь перенес к себе на грудь и Кьяра почувствовала биение его сердца, такое сильное и одновременно с этим родное. Рабыня ощутила, что ее сердце начинает биться в унисон, словно они были действительно единым целым. Это даже доказывали их сердца. - Но ты должна подумать о себе. Ведь зная, что ты в безопасности, я сам обрету наибольшее счастье. Даже если мне придётся тебя отпустить. Кьяра резко отстранилась от Тэрона, убрала руку и теперь уже откровенно посмотрела на него с непониманием.
- Ты хочешь, что бы я приняла предложение Бальдавира? Это ты подразумеваешь под словом отпустить, это ты называешь свободой?
Кьяра была резка. Она не могла овладеть своим эмоциями. Возможно, не стоило их столь открыто показывать Тэрону, но она не могла с собой ничего поделать. На мгновение Кьяра замолчала. Она опустила взгляд к полу, но когда подняла его на возлюбленного, этот взгляд был мягче, нежели прежний.
- Я люблю тебя! Не нужна мне эта свобода, без тебя. Даже если я приму сейчас ее, выйдя замуж за Бальдавира…
Кьяра указала кивком головы на дверь, ведущую в его спальню.
- Это не свобода, и если ты сможешь выйти отсюда, то я никогда не смогу быть твоей, потому что была отдана другому. Ты готов отдать меня ему?
Кьяра сделала несколько уверенных шагов по направлению к двери, ведущей в покои северянина, резким движением рук, рабыня открыла эту дверь и взору Тэрона предстал лежащий в спячке его противник. Но после этого, казалось бы с яростным огоньком в глазах, Кьяра стремительно подошла к Тэрону, мужчина опомнится не успел, как девушка заключила его в крепкие объятия и подарила самый огненный и страстный поцелуй, на который только была способна. Фиванка медленно отстранилась от возлюбленного, потерев висок и тогда с улыбкой победительницы, полушепотом спросила.
Тэрон произносил слова, о которых даже мыслить не мог без боли. Она разрывала его изнутри при осознании, что сейчас он может навсегда потерять Кьяру. Мужчина видел смятение в её глазах, понимал, что в какой-то мере своим не простым решением он убивает их обоих. То тепло нежных чувств, которыми они согревали друг друга, начинало слабеть, обдавая мёртвым холодом нарастающего разочарования. Да, скорее всего девушка именно это и ощущала, слушая речи человека, прежде готового порушить весь мир, только бы она была с ним. Тэрон ненавидел самого себя за то, что говорил, за то, что продолжал бездейственно стоять и смотреть, как его единственная теряет свой внутренний свет. Он вынимал из себя живую душу, видя, что вместе с этим лишает необходимой опоры и её. И ничего не мог сделать, никак не брался это предотвратить. Но решаясь пожертвовать их любовью, Тэрон делал это только ради Кьяры, он полагал, что так будет лучше. Всё в нём протестовало, даже внутренний зверь был готов явить протяжный вопль, не имея сил сдержать болезненных терзаний, безжалостно мучавших его. Никакое оружие не способно причинить такой боли, какую доводится испытывать сердцу, когда его намерено стремятся парализовать. И в эти тяжкие минуты воин начинал понимать, сколь действительно безмерно любил её. Страшные раны на его теле стали ощутимы, мужчина впервые почувствовал себя уязвимым. А всё потому, что девушка, являющаяся его главной силой, отдалялась. Он сам отталкивал её. Кьяра убрала руку, прежде удерживаемую на груди Тэрона, и отстранилась от него. Гладиатор обратил взгляд в пустоту, он не смотрел на девушку, только слышал её тревожный, наполненный резкостью, голос. Он обратил на неё безмолвный взор, не зная, что ответить. Мужчина видел, как смягчился взгляд его воительницы, когда их глаза встретились, а губы Кьяры отчаянно произнесли, что она его любит. Сердце содрогнулось, как от острого укола, оно по-прежнему было верно той девушке, в чью власть его отдали. Но Тэрон и здесь оставался немым и бездвижным. Он ощущал накипающую обиду и гнев своей единственной. Следовало подойти к ней, обнять, успокоить, перестать мучить её и себя. Но мужчина не двинулся с места. Если бы он приблизился к Кьяре, то неминуемо потерял бы последнюю долю самообладания. Как долго он сможет защищать девушку от всех несчастий, порождённых здешним правителем? До смерти. Но а что будет после? Тэрон потеряет рассудок, если любимая будет страдать. Ео борьба будет напрасной, он отдаст свою жизнь, а Кьяра будет продолжать испытывать все муки здешнего ада. Как это предотвратить?.. Только если настойчиво дать ей понять, что жизнь, пусть и в разлуке, куда лучше физических и душевных пыток на этом острове. Тэрон не хотел терять свою единственную, без неё он вновь станет тем, кем был раньше, и долго не продержится. Но в утешение сказал бы любимой, что обязательно найдёт её, как только получит свободу. Ложь. Здесь свобода даётся вместе со смертью, и гладиатор хорошо об этом знал. Слушая вопросительные речи Кьяры, мужчина проследил, как она направилась к двери, и открыв её, представила взору Тэрона человека, отчасти равного ему по силе, но любовь чужеземца была иной, не способной нести разрушения с той же небывалой мощью и огнём, с каким гладиатор питал свои чувства к Кьяре. Он прожигал своего соперника тем былым взглядом, с которым когда-то стремился убить его. Скулы напряглись на волевом лице мужчины, ладони сжались в кулаки, Тэрон не желал ни видеть Бальдавира, ни слышать о нём. Нет, гладиатор не мог даже представить свою возлюбленную женою северянина. Одна эта мысль способна подтолкнуть его к убийству, он вновь начал сомневаться и дальнейшие действия Кьяры лишь закрепили эти сомнения. Она очень быстро приблизилась к нему, после обвив руками его шею, вынуждая наклониться и её жаркие губы обожгли его уста, окутывая пламенем душу воина и всё его тело. Высвобожденная страсть девушки сломила ледяную стену, и та сдержанность, которую так упорно контролировал Тэрон, в миг поддалась слабости любящего сердца. Он приникал к её губам с большим желанием, обнимая Кьяру за талию, и являя столь же пылкий поцелуй. Потерянный разум ещё не осознал происходящее, как вся сущность гладиатора уже отдавалась необузданному огню пленительной красавицы, чьё желание было столь же сильным и требовало выхода, хоть и сам мужчина старательно пытался в себе это подавить. Что же ты делаешь… Если бы любимая только знала, какие пламенные чувства пробуждала в нём своими прикосновениями, одним своим присутствием, быть может, она была бы осторожнее. Тэрон опасался совершить что-либо неверное. Кьяра являлась не просто девушкой, которой он хотел обладать, мужчина любил её, до безрассудства. И эта любовь стремилась проявиться потребностях плоти и в то же время удерживала Тэрона от ни в меру смелых действий. Он и сейчас боролся с самим собой, что было достаточно не просто, даже когда Кьяра отстранилась. Мужчина тяжело дышал, пытаясь вернуть себе утерянный контроль. Девушка улыбалась и ждала его ответа, приходя в себя воин задержал на ней горящий недавно разожжённой страстью взгляд, ненадолго, а после устремил его в сторону комнаты, где лежал Бальдавир, и зелёные глаза на миг вновь охладели. Пройдя мимо воительницы, Тэрон с ненавистью закрыл эту чёртову дверь, и остался стоять, опираясь на неё обеими руками, словно чужеземец проснулся и уже ломился к ним. Воля мужчины понемногу возвращала ему былое спокойствие, его обуяли противоречивые чувства. И сложно сказать, что причиняло большую боль: возможное расставание, страх за девушку, что, оставшись здесь, повергнет себя не малой опасности, или же невыносимое желание любить её сейчас, посвятить эту ночь ласковым познаниям друг друга. - Я сохранил ему жизнь, чтобы он спас тебя, Кьяра. Только для этой цели он всё ещё дышит. Тэрон обернулся, всматриваясь в прекрасное лицо своей воительницы. Любопытный лунный свет заглядывал в окно, освещая её, такую нежную и необычайно сильную. О, боги, как же она красива. Гладиатор не приближался, он просто смотрел на неё, стремясь запомнить совершенные черты девушки, подарившей ему вторую жизнь. Вот она какая, его единственная. Та, с которой он хочет разделить своё настоящее и будущее. Та, что выбрала его, в чьих глазах он видел любовь, искреннюю, жертвенную. Его семья… его желанная… Она не уйдёт, не примет в своё сердце другого мужчину, и мысли об этом согревали Тэрона. Однако имелось ещё между ними препятствие в виде чужеземца, что может попытаться и против воли увезти Кьяру. - Но что будет теперь? Каков этот Бальдавир, как человек? Он способен выслушать тебя и согласиться с твоим решением? Надеюсь, что так. Ибо если он подобен тем же надменным дуракам, с которыми водит дружбу, я закрою ему глаза навечно, без должных почестей. Гореть мне в Тартаре, я сделаю это. Последние слова прозвучали яростно, гладиатор был бы рад осуществить сказанное прямо сейчас. Он страшился потерять Кьяру, но сам же думал отпустить её с северянином потому, что знал: здесь их ничто хорошее не ждёт. Каждый миг поцелуя обрывается длительными часами ожидания следующей встречи. И так будет всегда, пока они оба не избавятся от рабства. А избавиться от него практически невозможно. Но Тэрон видел, что Кьяра уже сделала свой выбор. Речи воина о расставании, уязвили её и могли серьёзно ранить. Он должен вернуть ей себя прежнего, отпустить уже свои чувства, позволить им проявиться. Она ведь ждала этого, а Тэрон так и не ответил на главный вопрос. Как и по-прежнему оставался в стороне, но не из-за прежней сдержанности. Гладиатор стремился сделать то, в чём так горячо нуждалось его сердце, и о чём просили глаза его единственной. - Нет, - сказал он в итоге, отвечая на былой вопрос Кьяры. – Нет, любимая, я не хочу видеть тебя его женой, как и не потерплю рядом с тобой какого-либо иного мужчину. Тэрон вновь находился подле неё, достаточно близко, чтобы девушка могла почувствовать исходящее от него то же тепло, которое он проявлял к ней прошлой ночью. Однако оно было иным, более воспламеняющим, слишком нетерпимым, чтобы его всё более нарастающее пламя можно было унять и насытить одним прикосновением, и при этом суметь не разжечь его сильнее. Кьяра всё могла видеть в его глазах, устремлённых в её душу с такой жадной потребностью её любви, которую никогда не желал получить от других женщин. - Разве я смогу жить, зная, что кто-то дотрагивается до тебя, пытаясь повторить мои прикосновения, - его ладонь нежно скользнула по изящной шее девушки к её лицу, - Ищет твои губы, стремясь затмить мой поцелуй, и называет тебя своею…, - Тэрон приник устами к чувственным уголкам губ своей единственной в мимолётном прикосновении. – Нет… никогда. Я никогда не откажусь от тебя, Кьяра. Как я могу…, - руки мужчины плавно опустились на талию девушки, затем ниже, прижимая её к себе. – Я слишком долго пребывал в темноте, полагая, что вижу дальше других. На самом же деле я был слеп, и, кажется, только теперь начинаю прозревать. Сквозь лживый мрак крови и убийств… ставший уже таким привычным, - пылающие желанием уста гладиатора исследовали любимое лицо, ненадолго задерживаясь на таких сладки губах его кареглазой мечты, он продолжал шептать:- Чернота моей души равна всей этой жестокости, и я не знаю, за какие заслуги мне дана такая награда. Но я приму её. И отдавая взамен этому дару свою любовь, я желаю познать твою… сейчас…, - Тэрон приник к шее Кьяры, покрывая её жаркими, настойчивыми поцелуями. – Позволь мне… позволь, любимая… Одна рука гладиатора легла на спину девушки, а другая опустилась на её бедро, пальцами проникая под тонкую ткань её платья. Тэрон продолжал ласкать губами шею своей воительницы, давая ей понять, что он желает большего. Его возбуждение нарастало, и мужчина уже не пытался этого скрывать. Имея душевное слияние, он хотел соединиться с любимой физически. Его уста вновь целовали губы Кьяры, со всею ненасытностью вкушая их сладость, пока его ладони совершали нежные поглаживающие движения, изучая соблазнительные формы её тела. Дыхание Тэрона становилось всё тяжелее и учащённее, в какой-то миг он даже думал, что лучше бы ему прекратить это. Что если Кьяра не готова? Да, она любит, и хочет быть с ним, отвечает на пылкость его чувств с той же страстностью, но что если мужчина слишком торопит события? Пусть же она остановит его, пусть оттолкнёт, Тэрон послушает Кьяру, он не сделает ничего против её воли. Но сейчас гладиатор был одурманен их волшебной близостью, заставляющей его забыть о реальности и думать лишь о своей единственной, стремиться только к ней. Он хотел показать девушке всю силу своей любви, которую до неё не испытывал никогда, ни к кому. Он никого так не желал, никогда столь отчаянно не стремился к обладанию, будучи при этом очень осторожным. Положив руку на ягодицу своей возлюбленной, Тэрон чуть приподнял её, не прекращая их долого поцелуя. Мужчину охватила пламенная дрожь сильнейшего возбуждения, когда он ощутил, как Кьяра всею грудью прижимается к нему. Или быть может, это он так властно притягивал её к себе. Гладиатор заставил себя отстраниться от губ девушки, подняв её на руки, и понёс к кровати, позже с той же бережностью опуская её на постель. Он вновь устремил свои уста к губам любимой, затем обжёг пламенным поцелуем её подбородок, медленно опускаясь к шее. Мужчина не спешил, желая познать вкус нежной кожи Кьяры, он вдыхал её такой соблазнительный запах. Одной рукой Тэрон опирался на кровать, другою же ласково провёл по ноге возлюбленной, совершая скользящие, неспешные движения пальцами от её колена до бёдра, он запустил ладонь под её платье, устремляясь выше. Какою же обжигающей была её кожа… Возвращая её сладким устам жар своих губ, Тэрон подался вперёд, укладывая Кьяру на спину, и подавляя желание прижаться к любимой всем телом. Его ладонь, смело ласкающая талию и бедро девушки под тонкой тканью, высвободилась, прикасаясь к лицу, шее, чувственно скользнула по плечу… Тэрон продолжал со всею пылкой нежностью целовать свою воительницу, когда его рука вдруг неосознанно опустилась на её прекрасную грудь, легонько, очень осторожно. Мужчина провёл пальцами по её округлости, желая одарить приятными ощущениями, само его тело вновь обдала мучительная, но такая пьянящая дрожь. Гладиатор хотел ей поддаться, но более не продолжил, убрав руку. С тяжёлым вдохом он отстранился от Кьяры, но продолжал нависать над нею. Сердце мужчины громовым биением рвалось из его груди, он дышал прерывисто, дошедший до такого состояния, когда обрывать близость было нежелательно. Но Тэрон остановился, внимательно вглядываясь в лицо любимой. Это уже грань… если он пойдёт дальше, то более не сможет вернуть себе былой контроль. Готова ли Кьяра к этому? Подпустит ли она его ещё ближе? Он смотрел на неё, такую прекрасную, желанную до безумства, её густые тёмные волосы завораживающе переливались в лунном свете. Дочь луны… так назвал девушку персидский царь. Достоин ли Тэрон её… Он глядел на Кьяру со всею любовью и ждал её ответа, быть может, и поздновато давая возможность им обоим подумать. Но мужчина не продолжит, не получив окончательного, уверенного согласия. Данная близость способна соединить их навечно, ибо власть здесь имели не простые плотские желания, а воля истинной любви, которую два сердца отдавали друг другу.
Отправлено: 24.05.12 02:30. Заголовок: Кьяра смотрела на Тэ..
Кьяра смотрела на Тэрона внимательным взглядом, ожидая, что скажет мужчина. Она знала, что ее действия не могли оставить мужчину равнодушным. Она никогда прежде и никому не дарила столь горячий поцелуй, как сейчас, а после поцелуя последовали слова, которые, как считала Кьяра также должны были подвигнуть ее возлюбленного к чему-то. Либо подтвердить его последние слова, либо тут же опровергнуть. Но что происходило взамен? Он стоял и молчал, просто… ничего не говорил, ни слова. Рабыня сейчас не понимала, почему он так переменился, неужели он полез в окно и нарвал букет цветов только для того, что бы сказать, что она должна принять предложение северянина, что бы быть свободной? Кьяра сильная девушка. До того, как она попала сюда уже не мало пережила. Нападение на деревню, надругательство над ее честью – смерть родителей у нее на глазах, потеря подруги. Словом, список ошеломляющий. Не удивительно, что со своей удачей она попала в рабство и влюбилась здесь в человека, который также является рабом. Он вынужден делать, что ему скажет. Тэрон был прав, здесь нет возможности испытывать такие чувства, если даже и не запрещено. Но кого волнуют рамки? Кьяре было плевать на эти условия. Она знала, что любит и ни за что от этого не отступится. Рабыню не заманить ни свободой, ни богатствами либо драгоценностями, ничем. Она сильно влюблена в человека, которого будет любить до конца жизни и готова пройти через рабство, только что бы быть с ним вместе. Вот такая правда, такие мысли были у девушки. Она сильна духом, и даже столь заманчивыми предложениями ее не подкупишь. А ведь каждый мечтал о свободе и Кьяра не была исключением. Девушка еще не познала ужасов, настоящих кошмаров рабской жизни, но все равно даже если бы уже была вовлечена во все это, Кьяра ни за что не выбрала свободу. Её ничем в этом случае не подкупишь, практически ничем. Если бы Бальдавир пообещал освободить ее народ из копей царя, то Кьяра бы принесла себя в жертву и вышла за северянина. Да, ей бы было больно оставлять Тэрона, тяжело… но лишь в этом случае девушка могла согласится на свободу и выход замуж за нелюбимого. Но никто не знал о том, чего она желает, какими мотивами руководствуется и какое у рабыни прошлое. Поэтому в рукаве мужчины нет ни единого козыря и не будет. Кьяра кому попало подобные вещи не рассказывает. Сейчас девушка внимательно смотрела на Тэрона, который безмолвно опустил глаза и не двинулся с места. Нет, так было до того, как она его поцеловала. Жарко и страстно, перед этим не без удовольствия наблюдая, как холодный взгляд Тэрона скользнул в открытые двери, где спокойно спал Бальдавир, не зная, что происходит в его же собственных покоях. Страшная ирония, но Кьяре было плевать. Единственное, что ее сейчас волновало – это слова Тэрона и выводы, которые он сделает. Она не хотела уходить, но если гладиатор будет настаивать на своем, Кьяра сделает это на зло. В детстве родители пытались искоренить в девочке ее мстительность и вечные повадки идти наперекор сказанному, если она с этим не согласна – но у них это не вышло. И к лучшему, иначе Кьяра не была бы такая вольная и дикая, несмотря на то, что ограничена рабством, лишь по статусу. Наблюдая за Тэроном, Кьяра заметила, как мужчина тяжело дышит. Она знала, что подействовала на Тэрона, но девушка пыталась повлиять не только на его чувства. Кьяра желала, что бы его разум согласился с чувствами. Рабыня понимала, что мужчина так говорил не потому, что желал избавиться от нее, как говорила однажды Мира: у него много таких рабынь, как ты. Нет, он пытался уберечь фиванку от того, что ее ожидало, и жертвовал собой, своей любовью. Но Кьяра сильная, не нужно чем-либо жертвовать. Она сможет выстоять все испытания, которые ей уготовила судьбы, только бы любить его и хотя бы иметь возможность видеть. К чертям свободу. Вот какие мысли были у девушки. В следующий момент Тэрон посмотрел на Бальдавира, лежавшего в соседней комнате. Внимательная девушка сразу же заметила, как его глаза блеснули холодом. «Значит, нет, не хочет» - подумала про себя, Кьяра. Ведь если бы Тэрон хотел, что бы она была свободна с Бальдавиром, мужчина расценивал его, как спасителя. Нет, гладиатору тяжело давались прежние слова и Кьяра попыталась сделать все, что бы Тэрону в голову больше не приходили подобные мысли, несмотря на разных Пелиев, Флиантов и им подобных. Вместе они все выстоят, нужно быть только вместе. - Я сохранил ему жизнь, чтобы он спас тебя, Кьяра. Только для этой цели он всё ещё дышит, - сказал Тэрон, после того, как прошел мимо Кьяры и прикрыл двери, за которыми находился Бальдавир. Гладиатор некоторое время простоял в таком полонении, придерживая руками двери, лишь после развернулся. Кьяра смотрела на него прежним внимательным изучающим взглядом, в котором было отделено значимое место самой любви. В этот момент, когда Тэрон взглянул на нее, Кьяра обняла себя за плечи, глядя в упор на мужчину. Она качнула головой, с легкой нежной улыбкой. - Но что будет теперь? Каков этот Бальдавир, как человек? Он способен выслушать тебя и согласиться с твоим решением? Надеюсь, что так. Ибо если он подобен тем же надменным дуракам, с которыми водит дружбу, я закрою ему глаза навечно, без должных почестей. Гореть мне в Тартаре, я сделаю это.
- Не сделаешь, Тэрон.
Мягко улыбнувшись, сказала Кьяра. Она смотрела искренними глазами на своего возлюбленного. Кьяра знала, что Тэрон вполне способен на убийство. Но есть разница между убийством, что бы выжить и обыкновенным. Также, как и между убийством на войне и убийством во время разбойничьего набега на какую-то деревню.
- Ты не убьешь человека просто так. Ты не такой. Я знаю это, я вижу это в тебе. Бальдавир действительно хороший человек. Он не прикоснулся ко мне, даже выделил мне отдельную комнату, и я уверенна, он уедет отсюда ни с чем. Но даже если и начнет настаивать, ты не убьешь его. Потому что ты, Тэрон, не убийца; ты - воин. Не забывай этого.
Кьяра на мгновение замолчала, опустив ошеломленный взгляд к земле. Она и сама от себя не ожидала подобных слов. Ей показалось, что говорила не она, словно больше не было этой пылкой девчонки, бросающейся на шею мужчине, лишь бы распалить его любовь, что бы отвлечь от не нужных мыслей. Что-то иное сейчас заговорило в ней и Кьяра понимала, что это она сама. В страхе, переживаниях и прочем невольно начинаешь терять себя. Но помимо веселого нрава, дикого характера, вспыльчивости в Кьяре все еще осталась та девушка, которая управляла всей деревней, к которой обращались за советом. Та, что отвечала за остальных. Рабыня понимала, что когда она рядом с мужчиной, он с каждым разом все больше и больше помогает ей приобрести саму себя, вернутся. И вот наконец-то, после стольких ожиданий, Кьяра услышала то, к чему стремилась, что хотела услышать. Это заветное, в данном случае слово: нет. Он ее не отдаст, не отдаст никому и это было правильно. Удовлетворенная улыбка проскользнула на лице фиванки и она почувствовала, как тяжелый груз, который все это время засел в ее сердце просто испарился как по волшебству. В мгновение ока мужчина оказался рядом. Его присутствие пьянило Кьяру. Она приподняла голову, заглядывая в его зеленые манящие глаза. Но она заметила в них то, чего раньше не видела. Огромный огонь, буквально кипящую в мужчине страсть. Девушка просто пожирала его взглядом, ничего не делала, только смотрела. - Разве я смогу жить, зная, что кто-то дотрагивается до тебя, пытаясь повторить мои прикосновения, - говорил Тэрон. Его ладонь нежно коснулась шеи рабыни. Фиванка прикрыла глаза, почувствовав, как по всему телу пробежала легкая дрожь, от которой подкашиваются ноги и хочется окунутся в какой-то бездонный вихрь… а все эмоции и чувства. И тело… Кьяра ощутила, как ее тело так странно и необычно реагировало на его прикосновения. Это было что-то новое, ранее девушка такого не испытывала. - Нет… никогда. Я никогда не откажусь от тебя, Кьяра. Как я могу…, - говорил Тэрон, а его руки переместились на талию, и он прижал Кьяру к себе. Фиванка не сопротивлялась, она сама всем телом приникла к мужчине, и с улыбкой заглядывала в его глаза. Не передать словами, как билось сердце, какие эмоции сейчас бурлили внутри девушки. А главное, что она испытывала. Счастье и спокойствие, рядом с ним, сейчас в его крепких руках. Тэрон говорил и покрывал Кьяру поцелуями. Она пыталась его слушать, но, к сожалению, половину слов не улавливала - жестокий и сильный стук ее сердца не давал ей услышать все. Она полностью отдалась ощущениям, тем новым и пьянящим. Девушка поняла, что от этого отказаться невозможно и нет другого мужчины, чьи прикосновения принесли бы ей столько удовольствия. Только Тэрон, её бог. - Позволь мне… позволь, любимая…, - Кьяра уже ничего не слышала. Она не слышала этих слов, полностью отдавшись ощущениям. Он целовал ее шею, она слегка запрокинула голову назад и прикрыла глаза от удовольствия. Губы девушки дрогнули в блаженной улыбке. После, она почувствовала, как Тэрон одной рукой обнял ее за спину, а вторая рука легла на бедро. Кьяра открыла глаза, и посмотрела на Тэрона взглядом, полным внеземного удовольствия. А дальше все происходило на эмоциональном уровне. Она почувствовала, как рука мужчина проникла под ее платье, Кьяра улыбнулась, и еле смогла сдержать блаженный стон, готовый так рано вырваться из нее. Губами он целовал ее шею, руками ласкал тело фиванки, и приносил этим незабываемое удовольствие. Кьяра запустила руки в его волосы и еще крепче прижалась к мужчине. Полностью отдаваясь во власть его ласк. Наконец их губы вновь слились в поцелуе. Кьяра прикрыла глаза, и двумя руками обвила шею возлюбленного, готовая буквально повиснуть на нем. Девушка чувствовала, что ей уже тяжело стоять. Она хотела быть с ним сейчас и навсегда. Только с Тэроном. Дальнейшие события для Кьяры показались совершенно туманными. Тэрон поднял ее на руки, девушка не сводила глаз с него. Он бережно положил ее на постель. Кьяра расслабилась, отданная лишь своим чувствам. В следующий миг, мужчина оказался сверху. Он вновь поцеловал ее в губы. Она ответила таким же нежным прикосновением, следом Тэрон оставлял жаркие поцелуи на шее девушки, а она откинулась на постели, предаваясь тому блаженству, которое дарил ей гладиатор. Губы мужчины ласкали шею, руки – тело Кьяры. Она тяжело дышала, иногда запрокидывая голову назад, что бы схватить, как можно больше воздуха. Ей становилось жарко, сердце билось с огромной скоростью. Иногда дыхание перехватывало и хотелось быть с ним… только с ним вместе, все время познавать эти ласки. Тэрон не прижимался к рабыне всем телом, но его прикосновения и ласки, руки блуждающие по ее телу, буквально доводили Кьяру до предела. Теперь рабыня уже не смогла сдерживать свое отяжелевшее дыхание и Тэрон мог услышать, как она тяжело дышит. Все дело эмоций и ощущений, что теплились сейчас в ней, в ее теле. Каждый его поцелуй был запоминающийся. Кьяре захотелось снять платье, хоть оно и состояло с легкой и прозрачной ткани, но оно сейчас показалось девушке лишним, мало того фиванка ощутила, как это платье конкретно мешает ей. Все тело девушки расслабилось, когда она почувствовала прикосновение Тэрона к ее груди, еще не высвобожденной, но этого было достаточно. Она полностью откинулась на подушку, мечтательно прикрыв глаза. И вдруг так неожиданно мужчина прекратил ласки. Кьяра открыла глаза и все еще опьяненная всем, что было, всматривалась в красивое лицо Тэрона. Он убрал руку, тяжело вздохнул, от чего Кьяра вся напряглась. На мгновение девушка нахмурилась, только это было маленькое мгновение, которого не мог заметить Тэрон. Теперь фиванка смотрела на мужчину с неподдельным интересом, как малое дитя на новый мир. В следующий момент Тэрон отстранился от Кьяры и девушка тут же приняла сидящее положение, поджав под себя ноги. Про себя она заволновалась, сразу же в мыслях возник вопрос: «Что я сделала не так?» Кьяра оставалась сидеть в таком положении с поджатыми ногами. Тэрон посмотрел на нее и она улыбнулась мужчине. Но некоторое время мужчина и девушка провели в молчании. Кьяра отвела взгляд и поправила свои длинные черные волосы, которые густой гривой спадали с ее плеч. После фиванка опустила глаза и начала тихо говорить, молчание слишком долго затянулось, и Кьяра почувствовала необходимость открыться тому, кому хотела отдать себя.
- Я жила в деревне, неподалеку от Фив.
Кьяра сделала паузу, чувствуя, как на смену мягкости, что ощущало сейчас ее сердце, пришла боль ушедшего прошлого. Оно кольнула душу девушки, заставляя ее вспомнить все, что приносило ей столько страданий.
- У меня была замечательная семья. Мама, папа, которые меня любили, лучшая подруга. Но все изменилось в день ее свадьбы. Она должна была выходить замуж, хоть и не хотела этого. И в этот день на деревню напали разбойники.
Кьяра вздохнула, глянув на Тэрона.
- Это было их первое нападение. Они разнесли все в деревне, сожгли множество домов и убили моих родителей. А я… Я была глупой. Все, что меня интересовало в то время – это танцы, песни, ухажеры. Я не смогла защитить ни себя, ни их, Тэрон. Трое мужчин убили моих родителей, затем они схватили меня загнали в сарай, где…
Девушка отвела взгляд, фиванка почувствовала, как к глазам подступили слезы. Но она не даст пролиться ни одной сиз них. Не сейчас… Кьяра с сожалением посмотрела на мужчину.
- Я бы хотела, что бы ты был тем мужчиной, который получил меня всю. Но этого уже не изменишь. Мне жаль. В тот день те трое жестоко надругались надо мной, отобрав силой самое сокровенное, что только может быть у юной девушки.
Кьяра прислонилась лбом к плечу Тэрона, не в силах больше справляться со своими чувствами. Слезы все же потекли по ее щекам.
- Их было трое, трое! Я ничего не смогла сделать, я умолила не трогать меня, но они не слушали! Содрали всю одежду, как животные...
Кьяра содрогнулась. Рабыня почувствовала, что ей хочется рыдать, и она взяла всю свою волю в кулак. Резким движением. Кьяра вытерла слезы и посмотрела в глаза возлюбленного. Это не было концом истории. Но дальше рассказывать она ничего не хотела. Придет еще время. Девушка отстранилась от мужчины и посмотрела куда-то в сторону. Возможно, теперь он ее не захочет, ведь Кьяра уже была не чиста… а запятнана и во всем девушка винила лишь себя.
- Я пыталась освободиться, но я была просто глупой девчонкой. Насильники сделали свое дело, а я…. Об этом никто не знает. Я никому не рассказывала. Ты первый, кому я открыла эту тайну. Просто ты должен знать.
Странная ночь. Дарованное ею тихое, чарующее безвременье, уносящее от реальности, было соткано из нитей сомнений, тайных сокрытых истин, бесконечного противостояния чему-то совершенно не важному, но кажущемуся таким значительным. И всё это вновь шло от Тэрона. Разве любимая отказала ему? Или может пыталась вырваться, хоть малость показать мужчине, что он делает что-то не правильно? Нет, она ответила на его чувства, приняла его желание, тем самым, проявляя и своё. К тому же Тэрон ведь не был неопытным малым юнцом, чтобы отказываться от своих намерений каждый раз, когда его единение с девушкой приближало неизбежное. Но здесь всё было иначе. Это была не какая иная девушка, а именно Кьяра. Та единственная, в ком гладиатор наблюдал родную ему душу, а без этого никакая красота тела не способна вызвать такую сильную любовь. Тэрон не мог бездумно поддаваться зову плоти, он должен был знать, что Кьяра действительно этого хочет. Мужчиной не двигали никакие эгоистичные порывы, он стремился сделать эту ночь самой лучшей для них обоих. Он слишком далеко зашёл, и кто бы ведал, как Тэрону было тяжело прерывать близость с девушкой. Он не отводил от неё глаз, со всем чутким внимание пытаясь увидеть, как именно его любимая ощущала себя сейчас при ясном осознании того, что между ними происходило. Её посетило волнение, гладиатор заметил это сразу, только не мог понять, причиной тому его внезапная нерешительность или же Кьяра действительно была не готова, но не знала, как сказать ему об этом, опасаясь вовсе оттолкнуть. Напрасно, он бы понял её, и не посмел бы более переходить границы. А они действительно имелись, но совсем не в том плане, о котором размышлял Тэрон. Он сидел подле девушки, всматриваясь в её лицо, что прежде являвшее, как показалось, некое блаженство, теперь имело присутствие какого-то душевного беспокойства. Мужчина ничего не говорил, узрев в глазах любимой готовность к поведыванию чего-то очень болезненного для неё. Само время остановилось, когда Тэрон услышал обожаемый им голос, но он звучал так тихо, неуверенно, каждое слово давалось не легко воительнице, замер и гладиатор, продолжая удерживать сосредоточенный взгляд на Кьяре, внимая не только её речам, но и тяжести дыхания, с которой она открывала воину свою душу. Девушка рассказывала о своей прошлой жизни, о дом и близких, которых потеряла, когда их деревня подверглась нападению. Мужчина знал, что в рабство не попадают люди с лёгкой судьбой, он допускал возможность тех ужасов, которые испытала Кьяра, но и предположить не мог, насколько тяжело ей пришлось. К тому же исходя из сказаного о том, что фиванка тогда была ещё совсем юна, Тэрон осознал, что несчастье с нею случилось за долго до рабства. Воин закрыл глаза, его лицо исказило чувство боли за любимую, мужчина весь напрягся, сжимая руки в кулак, разум изводил его страшными картинами, сердце будто бы на миг остановилось, под натиском пробудившегося гнева. Он был бесполезен, но Тэрон не мог оставаться спокойным, зная, что пока его войска разбивали врагов, пришедших с чужих земель, простые греческие поселения подвергались уничтожению со стороны разбойничьей своры… а его единственная испытывала самое ужасное потрясение, после которого многие теряют рассудок и даже прерывают свою жизнь. Кьяра была удивительно сильной девушкой, но от того не легче. Тэрон слышал, как дрогнул её голос, он поднял глаза, сокрушённо взирая на слёзы любимой. Она склонила голову к его плечу, мужчина, не раздумывая, обнял её, с такой заботой, желая заверить девушку в своей защите. Гладиатор принял бы смерть, нежели позволил бы кому-либо навредить ей. Он ощущал внутреннюю боль Кьяры и разделял её с ней. Пусть поплачет… пусть. Это будут её последние слёз, Тэрон не даст им более пролиться, он уберёт с пути всякого, кто хоть попытается к ней прикоснуться. Их глаза встретились, и Кьяра вновь отдалилась. Не так значительно, но ощутимо. Её взор постепенно устремился куда-то в пустоту, девушка больше не смотрела на Тэрона, сказав последние слова с таким отчаянием и сожалением, словно она считала себя виноватой в проявленной к ней жестокости. Тэрон задумался. Помышлял ли он когда-нибудь о том была ли Кьяра невинна или нет? Хоть раз допускал в голову мысли о девственной непорочности фиванки? Нет, гладиатор никогда об этом не думал. Не потому что ему было всё равно, просто он любил саму Кьяру, и будь у неё хоть кто-либо до него, Тэрон даже не стал бы расспрашивать об этом. А тот немыслимый ужас, что она пережила когда-то, вовсе не следует обсуждать и тем более упрекать девушку. А в чём тут следовало упрекнуть? В том, что её сил было недостаточно, дабы противостоять трём рослым ничтожествам? Не каждый мужчина способен выстоять против трёх вооружённых разбойников. Проблема была в ином. В тех страшных страданиях, которые, несомненно, помнило тело Кьяры. Она не оттолкнула гладиатора, когда он просил её любви, но каково ей будет, если Тэрон пойдёт дальше и ненароком вернёт её памяти весь пережитый ужас? Ведь давняя боль всё ещё жила в девушке, и мужчина опасался её вызвать ненароком. Значит, ему нужно сделать всё, чтобы искоренить это болезненное чувство, заменить его иными, более запоминающимися приятными ощущениями. Без мук и страданий, только наслаждением, только любовью, которую он стремился ей отдать. Его единственная по-прежнему сидела безмолвно с опущенными глазами, на чьих ресницах ещё блестели капельки недавних слёз прекрасной души. Он сел к ней поближе, затем нежно провёл рукой по восхитительным волосам своей воительницы. - Кьяра, посмотри на меня, - Тэрон дождался, когда девушка заглянет в его глаза, и только тогда продолжил. – То, что с тобой произошло, навсегда останется в прошлом, в той жизни, которой больше нет. Пусть же вся боль пережитых несчастий останется там, забери у неё только то лучшее, что было, хоть память и будет возвращать тебя назад, - поднеся ладонь к лицу Кьяры, гладиатор приподнял её подбородок, желая донести не просто слова, а голос собственного сердца. – Ты ничего не могла сделать, никак бы не смогла это исправить, слышишь? Но ты жива, любимая, ты здесь… со мной. И мы ничего не возьмём из нашего прошлого, кроме воспоминаний о тех людях, которые были нам дороги. Больше ничего. Мы обязательно выберемся с этого острова, и начнём всё сначала, ты и я… вместе, - придерживая подбородок девушки, Тэрон провёл большим пальцем по её губам и улыбнулся. – Ты говоришь о некой утерянной сокровенности… но ты сама и есть то, сокровенное, что мне нужно. Твоя жизнь, вот оно, самое бесценное благо, понимаешь? И оно не утеряно. Вот она ты… вся… и я весь перед тобой. Мы не в силах изменить наше прошлое, но в состоянии создать новое будущее, и мы сделаем это, Кьяра. Обретём своё собственное счастье, и никто не посмеет отнять его у нас, - мужчина прильнул губами к лицу своей возлюбленной, касаясь её виска, щеки, глаз, он осушал её слёзы и шёпотом повторил: - Никто и никогда… Гладиатор целовал уста Кьяры с прежним пламенным чувством, если не более сильным. Пальцами он ласкал её скулы, плавно опускаясь к шее, затем к плечу, нежным прикосновением обнажая его. Воспламенённые жаром неровного дыхания, губы мужчины неспешно повторяли тот сладостный путь, который прежде проделывала его ладонь. Тэрон вновь был готов сгореть в этом огне страстного желания и любовного плена. Он словно и не прерывался, так быстро его тело познало уже знакомую сотрясающую дрожь нетерпения слиться воедино со своею кареглазой мечтой. Но он не спешил. Пока его уста жадно исследовали шею девушки, затем её оголённое плечо, руки мужчины ласкали её спину, одновременно придерживая фиванку, ибо его поцелуи становились всё смелее и настойчивее. Обжигая нежную кожу ключиц своей единственной, Тэрон вернулся к её шее, нашёл пульсирующую жилку и очень нежно стал посасывать её, чувственно скользя пальцами вдоль спины воительницы. - Я люблю тебя, Кьяра…, - устремляясь к её лицу, шептал гладиатор, не прекращая поцелуев, он всё сильнее прижимался к девушке, - … люблю… Тэрон не позволит ей вспоминать о тяготах прошлого, он всего себя отдаст, но изгонит боль из тела Кьяры, щедро питая её целебным нектаром удовольствий. Как же он любил её губы. С наслаждением познавая их уже знакомый, но такой возбуждающий вкус, воин уложил фиванку на спину, вновь оказываясь над ней. Пора было уже избавиться от сапог, вынуждающих держать ноги на краю постели. Мужчина прервал поцелуй всего на пару секунд, а после уже без помех, накрыл собою любимую. Распаляя поцелуем её чувственные губы, Тэрон с большей страстью придавался пьянящему танцу, который исполняли их сплетающиеся в желании языки. Но сколь бы сильно не было его возбуждение, гладиатор избегал какого-либо напора или грубости, оставаясь очень нежным, он чувствовал на себе горячее дыхание девушки, ощущал трепетную дрожь, которую являло её тело при каждом его прикосновении. И как же это потрясало Тэрона, стремящегося ещё более распалить огонь, нарастающий в его воительнице. Её изящная шея вновь увлекла мужчину, а его ладони, скользящими движениями пальцев ласкали её грудь, талию, опустились на бёдра, приподнимая лёгкое платье девушки, он помог любимой его снять, проделывая это неспешно, никаких резких движений, лишь бережная чувственность, немного обострённая любовью и страстностью. И вот она лежит перед ним, обнажённая, пылающая… Некое сладостное время их сводящей с ума близости Тэрон просто смотрел на неё, не скрывая восхищённого взгляда. Как же Кьяра прекрасна. Изучая глазами её совершенное тело, гладиатор медленно скользнул указательным пальцем по нежной коже шеи девушки, устремляясь ниже, он провёл невидимую линию между её великолепных грудей, наблюдая при этом за ощущениями своей желанной. Палец мужчины опустился ещё ниже, останавливаясь на животе. Тэрон улыбнулся, поднимая глаза на Кьяру, он видел, как не спокойно поднималась и опускалась её грудь, к которой он уже хотел прикоснуться. Однако его ладонь ласково дотронулась до щеки чарующей воительницы, а сам мужчина пожелал украсть её поцелуй. Но в этот раз он легонько коснулся губами её желанных уст, опустился к шее, чуть покусывая кожу, без малейшей боли. Тэрон поглаживал плечи своей единственной, он весь горел, всё более ощущая, как росло напряжение в той части тела, что уже стремилась дать обоим необходимое освобождение. Но мужчина умел себя сдерживать. Он должен подготовить Кьяру, прежде чем позволит своим чувствам полностью проявиться. Тэрон продолжал осыпать девушку поцелуями, его ладонь осторожно накрыла её грудь, чуть сжав её, и ощущая, сколь упругой она становится от его прикосновений. Вторую грудь он обхватил губами, языком совершая круговые движения вокруг твёрдого от возбуждения соска. Тэрон знал, какое удовольствие его действия могли подарить любимой, но догадывалась ли она, какое наслаждение испытывал он сам при этом. Очень скоро он изменил положение, принимаясь ласкать губами ту грудь, которую прежде нежно массировала его ладонь. Не отрываясь от столь приятного процесса, гладиатор обеими руками обнял Кьяру за талию, немного приподнимая её. Всё сильнее нарастающее желание обрекало мужчину являть тяжёлые вздохи, как же он нуждался в её любви сейчас… познать её… быть в ней… сгорать в этих сладостных муках их соития… Но Тэрон хотел, чтобы Кьяра познала истинное блаженство от их связи, а потому он стремился для начала подчинить себе её тело, избавляя его от малейшего противостояния или страха. Ведь всё это было у девушки впервые, в прошлом она испытала лишь боль от чужих желаний. Гладиатор искоренит данный недуг, Кьяра получит всю любовь своего мужчины, как и его самого. Заставив себя оторваться от её потрясающей груди, Тэрон продолжал обжигать поцелуями кожу возлюбленной, опускаясь к её талии. Он более не придерживал её, позволяя расслабленно лечь, теперь его ладони одаривали ласками её ноги, губы мужчины безостановочно исследовали её живот, бёдра, но чувствительный цветок гладиатор пока не тревожил. Он вновь устремился выше, какое-то время наслаждаясь такой притягательной грудью своей воительницы, после возвращаясь к её шее, Тэрон опёрся одной рукой на постель, дабы немного облегчить дыхание любимой, не напирать на неё всею массой своего разгорячённого тела. Его вторая ладонь, оставшаяся на бедре Кьяры, принялась скользить по её внутренней стороне, когда их губы вновь соединились. Тэрон задыхался от возбуждения, проявляя над собою немыслимое усилие, чтобы держаться. Его рука беспрерывно гладила и ласкала девушку, постепенно приближаясь к заветному месту её женского естества. Поначалу ладонь гладиатора просто легла между ног Кьяры, совершая лёгкие поглаживающие движения, при этом он не прекращал целовать её уста. Затем его пальцы настойчиво проникли вглубь её лона, не без удовольствия ощущая, каким желанием была полна его любимая. Тэрон ласкал губами её шею, легонько прикасаясь зубами к нежной коже, пока его рука двигалась между ног девушки, проникая пальцами всё выше и глубже… очень нежно… Как же он хотел повторить эти действия иной частью своего тела, чьё напряжение было уже невыносимым. Чувствуя, как Кьяра вибрирует в так его движениям, мужчина скользнул ещё глубже, лаская её осторожно, он продолжал осыпать лицо девушки поцелуями. Больше ждать было нельзя. Ненамного отстранившись от Кьяры, гладиатор избавился от единственного атрибута своего одеяния, а после вновь накрыл собою любимую, одаривая её страстными поцелуями, в то время, как его возбуждённая плоть пульсировала у неё между ног. Тэрон чуть привстал на руках, со всею осторожностью входя в девушку, и заполняя её собою полностью. Но после не пошевелился, внимательно вглядываясь в лицо Кьяры, он хотел, чтобы она сперва привыкла к нему. Он уже с наслаждением ощущал, как любимая обхватывала его там, внизу. Лёгкое прикосновение к её губам… жар тяжёлого дыхания… Тэрон начал медленно двигаться в ней, проникая сперва на половину, чуть позже уже более полно. Гладиатора не был резким, какая бы страсть в нём не кипела. Само осознание их данного соединения просто сводило его с ума, но он был по-прежнему осторожен. - Я не хочу, чтобы мы познавали лишь жалкие пределы этой жизни, Кьяра...., - шептал мужчина, двигаясь всё так же медленно, его губы были близки к сладостным устам девушки. – Я предпочту разделить с тобою вечность, любимая… только вечность… Мужчина знал, что его чувства к Кьяре никогда не остынут и не подвергнуться завершению, теперь он понимал, что это навсегда. Тэрон целовал свою единственную, с большим желанием погружаясь в неё, и не ведая, когда ещё ему доводилось испытывать такое наслаждение и счастье. Это было ослепительное слияние двух душ и тел.
Тяжелые воспоминания яркими картинами отображались в памяти Кьяры. Тогда еще ее звали Русланой. Ох, если бы Тэрон знал, что это еще не конец всей истории. Далеко не конец, ведь она даже имя сменила, что бы избавится от всего, от той грязи, которая к ней прилипла с тех времен. Но, увы, она приклеилась прочно к девушке и не отлипала. По правде говоря фиванка от самой себя не ожидала, что откроет кому-то то самое сокровенное, что хранила в себе на протяжении многих лет. Тогда, когда произошло нападение были убиты родители Кьяры об этом знали все, но девушка придумала альтернативную историю. Она рассказала, как убили ее родителей и ни слова о том, что сделали с ней, хотя по внешним признакам было видно, что ее избивали. Кьяра решила воспользоваться этим и просто рассказала, что они собирались забить ее до смерти. Но не успели, так как командующий просигналил к уходу. То, что она жива – ей просто повезло. Вот что рассказывала Кьяра людям. А что касается троих трупов мужчин, оставшихся в сарае, девушка сказала, что так отец защищал ее семью и пал в бою. Настоящую историю Кьяра сохранила в себе и только для себя. Она не хотела, что бы кто-либо знал о происшедшем. Над ней надругалось трое мужчин практически одновременно. Это тяжело было пережить, но она справилась, озлобилась и сама даже сейчас не могла понять, как ей удалось убить их. Наверное, все же это был эффект неожиданности да и Кьяра была в состоянии аффекта. Они не ожидали агрессии от девушки, которую изнасиловали. Обычно – это ломает человека и нужно еще прийти в себя, после всего, у Кьяры же был шок и в таком состоянии она неведомо откуда нашла силы и расправилась с ошеломленными разбойниками, не успевшими даже смекнуть, что произошло. Кьяра с отвращением вспоминала, как ей приходилось одевать одного из них, который еще не успел натянуть и застегнуть штаны ремнём. Она одевала его для того, что бы ее история выглядела правдиво, другому девушка надела его рубашку, а третий с одеванием справился быстрей всех. Он же и был ею убитый впервые. Что бы не говорила сама себе Кьяра, но она до сих пор еще пребывала в шоке и не могла простить себя за эти три убийства. Каждую ночь ей представлялись картины ее жестокой расправы над насильниками. В тот день она пережила многое. А ведь получила шок не только от боли и насилия, но и от того, на что она сама оказалась способна – хладнокровная расправа с обидчиками. Возможно, тот день и породил в девушке некое отклонение в плане агрессии. Сейчас она смотрела на Тэрона и видела в нем глубокое сочувствие. Кьяра опустила глаза на его руки. Мужчина сжал кулаки, видимо ему также было тяжело слышать то, что рассказала девушка. Фиванка задержала дыхание, сердце забилось сильнее, а внутри кольнуло волнение. На мгновение Кьяре показалось, что Тэрон сейчас встанет, развернется и уйдет. Девушка боялась даже посмотреть на него теперь. Она глядела куда-то вниз, пытаясь отогнать от себя образы прошлого, пока не прозвучал голос мужчины. Он попросил, что бы Кьяра посмотрела на него. Девушка подняла глаза и с какой-то мольбой смотрела на него. Нет, фиванка ошибалась, то, что она рассказала ему, не отвернуло от нее. Он готов был любить ее и сейчас. Мало того, в его зеленых глаза, Кьяра видела ту любовь прежнюю пылкую и жаркую. - То, что с тобой произошло, навсегда останется в прошлом, в той жизни, которой больше нет. Пусть же вся боль пережитых несчастий останется там, забери у неё только то лучшее, что было, хоть память и будет возвращать тебя назад, - говорил Тэрон. Девушка согласно кивнула головой, но на самом деле она так не думала. Кьяра не могла прошлое оставить там в той жизни, как говорил мужчина. У фиванки есть долги, которые она должна раздать, и это произошедшее не так просто забыть, как бы она не пыталась. Да, это прошлое, возвращаться к нему настолько не хотелось, что девушка даже имя сменила, но все же иногда рабыню мучают кошмары, которые возвращают ее в страшные пережитые ею события. Часто Кьяра спрашивала саму себя, как же она не сошла с ума? - Ты ничего не могла сделать, никак бы не смогла это исправить, слышишь? Кьяра оставалась безмолвной. Тэрон, безусловно, был прав, но пока девушка не готова была это осознать, ей казалось все настолько запущенным и во всех бедах она винила лишь одну себя, как и в том, что вся ее деревня те, кто выжил сейчас томятся в рудниках, принадлежащих, как Кьяра потом узнала, тому же Флианту. - Мы обязательно выберемся с этого острова, и начнём всё сначала, ты и я… вместе, - легкое прикосновения указательного пальца к губам девушки заставило ее мягко улыбнутся, а глаза вновь заблестели ярким огнем. Кьяра не засматривалась больше в прошлое, а пыталась прийти в теперешнюю реальность и у нее это вышло. - Ты говоришь о некой утерянной сокровенности,… но ты сама и есть то, сокровенное, что мне нужно. Твоя жизнь, вот оно, самое бесценное благо, понимаешь? И оно не утеряно. Вот она ты… вся… и я весь перед тобой. Мы не в силах изменить наше прошлое, но в состоянии создать новое будущее, и мы сделаем это, Кьяра. Обретём своё собственное счастье, и никто не посмеет отнять его у нас. Кьяра улыбнулась и энергично согласно кивнула головой, а затем крепко обняла Тэрона и прильнула к нему губами. В свой поцелуй Кьяра вложила вновь какие-то новые эмоции и ощущения. Странно, но каждый раз Кьяра поцелуем пыталась передать мужчине что-то новое о своих чувствах и у нее это получалось. При этом девушка сама испытывала невероятное. Ладони Тэрона вновь касались лица, его губы также покрывали лицо поцелуем, следом шею. И вот рука мужчины плавно спустила платье с плеча. Кьяра улыбнулась, чувствуя, как прежняя сладкая нега подступает к ней. И она готова была полностью отдастся ему. Дыхание вновь становилось тяжелее из-за нарастающих чувств. Испытывать подобное дважды за один вечер – высшее наслаждение. Руки мужчины скользили по спине девушки, а губами он повторял путь своих ладонь. Когда его губы задержались на шее, Кьяра прижалась к мужчине всем телом и откинула голову слегка назад и чуть в сторону, полностью предаваясь наслаждению от прикосновений гладиатора. Девушка также оставалась небезучастна, Кьяра прижавшись к Тэрону всем телом, принялась исследовать руками его крепкую спину, при этом ощущая непонятные доселе эмоции. Ей никогда не приходилось так подробно исследовать мужское тело. Она изучала каждую мышцу, каждый изгиб. Затем, девушка кончиками пальцев провела по могучим и крепким руками Тэрона. - Я люблю тебя, Кьяра…, - шептал Тэрон, даря сладострастные моменты своей возлюбленной. Кьяра со вздохом улыбнулась и прошептала в ответ с невиданной страстью, которую в шепоте казалось бы нереально было передать, но девушке это удалось.
- И я тебя люблю.
Такие простые слова, в которых таится огромный и весомый смысл были сказаны девушкой с интонацией, которая порождала еще большее желание у обоих любовников быть вместе. Преданная ласкам мужчины, Кьяра полностью готова была отдать всю себя ему. Ей уже становилось тяжело сидеть от желания, что нарастало в ней, желания получить все… И вот, словно внимая ее мысленным мольбам, Тэрон укладывает ее на постель и сам оказывается сверху. Кьяра окутывает гладиатора своими объятиями, вновь наслаждаясь его крепкой спиной. Одну руку она запустила в его, так полюбившиеся ей волосы, а второй ласкала спину. Поцелуй был страстным, длинным, неистовым, словно эти двое никак не могли насытится им. Но это распаляло их с еще большей силой. Кьяра оторвала губы от мужчины, когда ей стало уже тяжело дышать. Она набрала воздуха, облизнула свои губы. Кокетливо улыбнувшись, глядя в горящие глаза возлюбленного. Далее руки Тэрона обрели смелость, они ласкали грудь, опустились к бедрами приподнимая платье, и Кьяра не сдержалась, простонала от удовольствия, которое ей принесли эти прикосновения. Следом рабыня с помощью Тэрона избавилась от этого легкого платья, и пока мужчина отложил его в сторону, девушка слегка привстала и сняла свой топ. Теперь она была обнаженная, полностью перед своим возлюбленным. Заметив, как Тэрон на нее посмотрел, Кьяра удовлетворенно наблюдала за мужчиной. А затем руками притянула его к себе. Её руки блуждали по его спине, иногда запутывались в волосах. Признаться, Кьяре тяжеловато было полностью обхватить широкую спину Тэрона, поэтому она водила ладонями по разным местам. Затем ее правая рука со спины плавно переползла на бок к бедрам, едва касаясь их, и переползла ближе к торсу, где у Кьяры еще была возможность прикоснутся к нему. Девушка пыталась отдать мужчине все те же ласки, которые приносил ей он. Все должно было быть взаимным. Тэрон провел пальцами линию между грудей Кьяры, остановился на животе, тем самым пробудив какую-то волну внутри девушки. Она расслабленно улыбнулась, но руки ее стали чувственнее. Следом Тэрон легонько поцеловал Кьяру в губы и вновь принялся ласкать ее шею. Кьяра рассмеялась, на мгновение ей стало щекотно. Она вся горела и пылала и хотела больших прикосновений, откровенных. Её грудь буквально желала прикосновений мужчины, как и она сама. И Кьяра получила желаемое. Она еле сдерживала сладостный стон, когда Тэрон ласкал ее грудь рукой, затем губами. Боги, какие это были незабываемые ощущения. И после того, как девушка получила желаемое, она поняла, что ей нужно что-то большее. Она, спутывая его волосы, прижимала голову Тэрона к своей груди. Но прижимала не сильно и не настойчиво. Спутанный вид его волос почему-то распалил еще больше огня в ней. Кьяра провела руками по его плечам, устремив правую к его шее, а левую она оставила в его волосах. Девушка слегка выгнулась, ощущая прилив той самой энергии, которая до сих пор была ей непонятна, но так приятна. Тэрон обхватил Кьяру двумя руками за талию, слегка приподняв, практически вместе с ним, она вновь не сдержала, да и зачем нужно было сдерживать сладостный стон, что распаляет желание еще сильнее. Кьяра легла и расслабилась. Тэрон переместил свои ласки на живот, ноги, талию. Кьяра чувствовала каждое горячее прикосновение его губ, и готова была извиваться, подобно легкому платку, на ветру, только в постели. Она хотела его, фиванка хотела почувствовать возлюбленного в себе, и она знала, что это будет высшее наслаждение. Нет, несмотря на то, что с ней происходило. Кьяра не боялась теперешних действий мужчины. Они не пугали ее, наоборот ей хотелось очень даже. И, казалось бы, обычно девушки пугаются подобной близости с кем бы то ни было, даже с мужчиной, если кто-то когда-то жестоко надругался над ними, с Кьярой все было иначе. Она не боялась, а хотела и знала, что с Тэроном познает лишь наслаждение. Кьяра вся извивалась от действий мужчины, он приносил ей незабываемое удовольствие. Она захватила воздух и слегка вздохнула, возбужденно и страстно, обняв проводя руками по его крепкой груди. Когда Тэрон отстранился, Кьяра слегка приподнялась, и потянулась рукам к его одежде, помогла избавится Тэрону от одежды, и вновь откинулась на постель, влеченная тем удовольствием, которое получала. В следующий момент, Кьяра следуя своим инстинктам легонько прикоснулась к органу мужчины, слегка поглаживая его, а далее направила в нужное русло. Когда Кьяра почувствовала Тэрона у себя между ног, она полностью откинулась на подушку, прикрыв глаза, готовая получить то, чего так давно ждала. Гладиатор был аккуратен. Он не спешил к активным действиям, и у девушки была возможность приспособиться к чему-то новому в ее теле. Но разожженная огнем любовной страсти, она стала медленно двигаться в такт своему возлюбленному, обхватив его ногами. Фиванка прижалась к гладиатору всем телом, обняв его, а после дала сигнал, что осторожность ни к чему. Она сама готова была распалить мужчину еще сильнее, настойчиво проявляя свое желание. Девушка жадно целовала его губы, руки ее активно блуждали по спине мужчины, пока не опустились вниз, и прошлись по крепким стальным ягодицам воина, затем опять вверх. А после Кьяра уже и руками не смогла ничего делать, она полностью откинулась на кровати, отдавшись власти своего любимого. Он что-то говорил, но рабыня вновь не слышала. Хотя смысл его слов, доходил до нее каким-то парадоксальным способом.
- Не нужно.
Выдохнула Кьяра. Слова ей дались с трудом.
- Не говори ничего, просто люби.
Фиванка приподняла голову и обхватила лицо мужчины руками, чувствуя на своем теле блуждание его ладони, и как он все еще продолжал двигаться в ней, принося внеземное удовольствие от которого Кьяра постанывала не в силах сдерживать свое возбуждение и ощущения, которые получала при этом. Иногда и тяжелое дыхание не давало все держать в себе. Кьяра, наконец, поцеловала мужчину, жарким поцелуем. Он подарил ей все, а она отдала ему себя. Это было прекрасно и действительно незабываемо. Лишь такая любовь могла приносить удовольствие, настоящее то, какое и богам не дано постичь. Но вдруг девушка ощутила, что хочет что-то поменять. Кьяра улыбнулась, и дала понять Тэрону. Она хочет поменять положение. Таким образом, они перевернулись и теперь мужчина лежал на спине, Кьяра была на нем и наконец-то имела возможность полностью исследовать его грудь, торс и живот, при этом девушка не разрывала того единения. Он продолжала плавно покачивать бедрами в такт его движениям, иногда прикусывая губу, что бы не издавать слишком громких звуков, которые стремятся высвободится на волю. Руки Кьяры блуждали по груди мужчины, опускаясь к торсу, затем вновь поднимаясь, таким образом, она словно делала некий массаж. Тогда Кьяра опустилась и прижалась всем телом к Тэрону, она поцеловала его в губы, но совсем коротко. Опустилась к его груди, проделывая что-то подобное его действиям. Но ей пришлось прервать связь между ними. Кьяра это быстро компенсировала. Она целовала грудь Тэрона, иногда поглаживая его крепкий торс, а второй рукой опустилась и ласкала его мужское естество, принося мужчине удовольствие и сама получая от этого не меньшее. Не прекращая ласк, там внизу Кьяра оторвалась от торса мужчины, чувствуя его руки на своей талии, и вновь его орган направила в себя, после чего, сидя на гладиаторе, как наездница прикрыла глаза и запрокинула все волосы назад. Кьяра стала аккуратно раскачиваться, подобно всаднице. Она почувствовала, что ей хочется, что бы мужчина заключил ее в объятия. Она ждала этого. Кьяра запрокинула голову назад, постанывая от удовольствия, не в силах больше молчать. Это были те мгновения, которые она запомнит навсегда. Время, которое она полностью отдала своей первой любви и теперь не просто духовной, но и телесной. Все компоненты мозаики складывались в единое целое. Жадно обнимая Тэрона, девушка совершенно не хотела его отпускать и даже не думала об этом. На некоторое мгновение она остановилась. Прекратила свое движение, остановила поцелуи и ласки, посмотрела на Тэрона, влюбленным и безмолвным взглядом, сидя у мужчины на ногах. За дверью в тихом коридоре послышались какие-то шаркающие звуки. Кто-то явно проходил коридорами мимо. Когда гладиатор посмотрел на нее, она с пьянящей улыбкой шутливо сказала:
- Нужно было Амфисса поставить у дверей дежурить.
Пошутила Кьяра и представила лицо лекаря, каким бы оно было, попроси его об этом влюбленные. Мужчина и девушка рассмеялись. Это было легкое отступление от самого основного, и после двое вновь предались горячей любви.
Реальность отстранилась от происходящего, уступив место тому сказочному миру, состоящему из сплошных ощущений и отдачи тех чувств, что возвышали душу и насыщали тело неземными наслаждениями. Так вот какая она, эта любовь… Заставляющая пылать ярым гневом, невыносимо страдать, предаваться опасной ревности, она так же награждала своего обладателя внутренним покоем, теплом единства с другим сердцем, безумной охватывающей волной удовольствий, уносящей за пределы человеческого сознания. Ты просто перестаёшь понимать, где находишься, придаваясь тайнам того блаженства, которое невозможно испытать одними лишь потребностями плоти. Здесь охватывалось всё, каждая доля сущности, затронутой любовью, желанием, страстью… Это было нечто совершеннее рая, возвышеннее земных услад, равное парению души в бескрайних просторах вечности. Да… именно такие чувства сейчас посещали Тэрона в объятиях любимой, овладевшей им полностью. Он знал, что их слияние будет потрясающим, но и не подозревал, насколько несравненным оно окажется. Для них обоих это было впервые потому, что все предыдущие связи с другими женщинами гладиатор не помнил, как и самих этих женщин. Он не отдавал им ничего, только брал. Его тело если и приносило женщинам удовольствие то, что касается любви, Тэрон в этом плане был холоден. Он испытывал к ним лишь влечение, не более. Гладиатор думал, что не умеет любить, сейчас же эта любовь полностью подчинила его себе. Кьяра… она дала ему надежду на новую жизнь. Жизнь, которую он с нею хотел разделить. Его единственная… его сердце… Мужчина был един с нею не только физически, но и духовно. Это необыкновенное ощущение, когда ты видишь себя в другом человеке и понимаешь, что он часть тебя, вы неразделимы, вы одно целое, и даже смерть не способна это изменить. Своими ласками девушка доводила гладиатора до исступления. Он целовал её губы, растворяясь в ней и желая как можно глубже войти в неё. Но Тэрон не терял голову, он помнил о той боли, которую перенесла Кьяра и опасался её вызвать. Однако он слышал всю возбуждающую неровность дыхания любимой, чувствовал ответные движения её бёдер. А то, как сильно Кьяра прижималась к Тэрону при каждом его проникновении, дало понять воину, что он добился желаемого и прекрасная воительница готова всецело принять его любовь. Она словами молвила об этом, касаясь ладонями его лица. Гладиатор впился в её губы, рукой совершая поглаживающие движения от чувствительной упругой груди до талии, он более смело стал наполнять возлюбленную своею силой. Стоны Кьяры всё более разжигали его пламя, воин постепенно усиливал темп, не доходя до резкостей, но его пульсирующее страстью достоинство увереннее вторгалось в обжигающие глубины прекрасного цветка. Тэрон чувствовал на себе руки девушки, нежно изучавшие его тело. Каждое прикосновение любимой вынуждало мужчину двигаться сильнее, он придерживался менее быстрого темпа, желая растянуть удовольствие для них обоих. Но когда ладони Кьяры опустились на его ягодицы, Тэрон испытал острую дрожь наслаждения, и сделал один резкий, глубокий толчок. Он не причинил девушке никакой боли, напротив. Любимая со стоном выгнулась под ним, открывая доступ к своей шее, которую гладиатор незамедлительно стал покрывать поцелуями, пуская в ход зубы и язык. Его рука очень бережно, но довольно настойчиво массировала грудь фиванки, когда их губы вновь жадно познавали друг друга. Как же приятно она сжимала его там, внизу… Её лоно было горячим и влажным, оно вбирало в себя орган гладиатора, и он устремлялся навстречу, входя всё глубже, увереннее… Их тела вместе, это ли не вершина блаженства. Тэрон продолжал двигаться, смотря в сияющие глаза своей единственной, она прикрывала их веками, иногда закрывала вовсе, а на лице отражалось чувство настоящего удовольствия, одно это ещё больше возбуждало мужчину. Кьяра улыбнулась ему, останавливая воспламеняющие движения бёдер. Воин вопросительно посмотрел на неё, пытаясь уловить суть её дальнейших желаний. Всё дело оказалось в потребности сменить позицию. Тэрон улыбнулся в ответ, принимая волю Кьяры, и теперь сам лежал на спине, давая возможность девушке взять под контроль процесс их близости. Это было что-то удивительное, ведь мужчина только и думал о том, как бы не навредить возлюбленной. Он был уверен, что сумеет пробудить её внутренний огонь, искореняя тяжёлые воспоминания прошлого, но и не предполагал, что его воительница окажется так ненасытна. И это не могло не нравится Тэрону. Сидя на нём, Кьяра начала медленно покачивать бёдрами, соблазнительно принимая его в себя плоть мужчины, что от сладостного блаженства откинул голову назад. Руки любимой касались его груди, и должно быть ощущали посетившее его напряжение. Воин двигался вместе с ней, скользя ладонями по нежной коже ног своей желанной, одаривающей его нестерпимыми любовными муками. Поднимаясь выше, руки Тэрона мягко легли на бёдра Кьяры, направляя её. Это было что-то потрясающее, они чувствовали друг друга, их тела совершали единый танец, скрепляя навечно вязь двух любящих душ. Мужчина дышал всё тяжелее, закрывая глаза, он чувствовал на себе приятные поглаживания пальцев рук фиванки, а где-то внизу, в самой точке их соития волнообразной пульсацией разливалось по всему телу согревающее тепло, постепенно зарождающее пожар в обоих телах. Грядёт необходимое освобождение, но Тэрон не стремился так скоро завершать столь пьянящую близость. И когда Кьяра высвободила гладиатора из своего прекрасного цветка внеземных наслаждений, он хоть и испытал сожаление, но получил возможность немного остыть, вернуть контроль над своим телом. Любимая не позволила. Она склонилась к нему, касаясь мужчину налитой желанием грудью, и уже это могло запросто довести его до пика. Но то, что она вытворяла с ним потом, в конец обезволило Тэрона. Он тянулся к её губам, но Кьяра ответила ему лишь коротким поцелуем, спускаясь ниже. Девушка обрела полную власть над телом гладиатора, устами оставляя жаркие прикосновения на его коже. Он весь дрожал от получаемого удовольствия, Тэрону было необходимо вновь оказаться в ней, накрыть любимую собою и достигнуть с ней сладострастных высот. И данная потребность чуть не подтолкнула его к тому окончательно, когда ладонь Кьяры внезапно завладела его напряжённой плотью. Подобные ласки просто сводили с ума. Мужчина издал глухой стон, притягивая к себе девушку. Если она продолжит, то последней доли сдержанности придёт конец. Видимо, Кьяра поняла это и позволила воину вновь проникнуть в неё. Он повторял её движения, наблюдая, какой красивый блеск лунного света отражали тёмные волосы Кьяры, когда она закидывала их назад. Тэрон приподнялся, принимая сидячее положение. Его руки обнимали любимую, пальцами скользя по её спине, талии бёдрам. Тэрон приник губами к соблазнительно вздымающейся груди девушки, не переставая двигаться вместе с ней. Он ласкал ладонью и устами набухшие чувствительные соски, а вторая его рука спустилась на ягодицу фиванки, гладиатор слегка сжал её, с наслаждением слыша, как усилились стоны его кареглазой мечты. Он весь был в ней… его плоть безостановочно устремлялась в райские глубины горящего желанием лона, и это она уносила его к звёздам вместе с собой… его единственная…Но вдруг их сладострастное приближение к краю для совершения волшебного полёта было прекращено Кьярой. Зарывшись лицом в жаркую ямку у её шеи, Тэрон дышал очень часто, его руки продолжали медленно поглаживать бока и спину возлюбленной. Он уже было подумал, что девушка вновь хочет что-то поменять, но взглянув на неё, увидел, что она прислушивается. Последовав её примеру, гладиатор услышал чьи-то отдалявшиеся шаги. Нет, его это ничуть не побеспокоило, он лишь мог жалеть, что подобная чепуха отвлекла его от любимой. Являя страстный блеск в глазах, Кьяра улыбнулась, бросив шутку о лекаре, которого следовало поставить дежурным у дверей. Тэрон усмехнулся, нежно целуя свою шутницу в губы. - Потом бы он замучил нас напоминаниями об этой своей нелёгкой доле, - гладиатор продолжал целовать улыбку на устах прекрасной Кьяры, исходящий от неё такой женственный запах, манил его. – Но для меня всё это не имеет значения. Тэрон увлёк любимую на постель, оказавшись над ней, он всё так же был внутри неё. Осыпая поцелуями красивое лицо, гладиатор склонился к уху своей единственной, обдал её жарким дыханием, руками поглаживая ноги девушки, он положил их на свои бёдра, сподвигая обвить его, затем прошептал: - И даже если сюда кто-нибудь войдёт, я не остановлюсь. Мужчина приник устами к наисладчайшим губам своей возлюбленной, восстанавливая глубокое движение в ней. Теперь уже он медлить не собирался, стремясь утолить желание девушке то, что она так хочет. Его губы нетерпеливо ловили воздух над приоткрытыми устами Кьяры. Тэрон входил в неё резко, вынуждая чарующее тело выгибаться приливах удовольствия при каждом его толчке. И с последующими вдохами, он всё сильнее проникал с любимую, убыстряя темп. Его главное желание… его надежда… его мечта… Он покрывал её неутомимыми поцелуями, задыхаясь и сгорая в её спасительном огне. Движения мужчины становились порывистее и быстрее. Он хотел слышать её стоны, доходящие до крика. Тэрон отдавал Кьяре всего себя, показывая ей безграничтоность и жертвенность своих чувств. Он желал вновь познать вкус её кожи. Обняв девушку за спину, гладиатор поднял её, вставая на колени. Он и остался стоять на них, удерживая воительницу, чьи ноги продолжали обвивать его. Одна рука воина придерживала Кьяру за спину, вторая же оказалась на её ягодице. Тэрон возобновил движение внутри темноволосой красавицы, наконец имея возможность ласкать губами её шею, груди… Девушка могла свободно откинуться назад, и не испытывать никакого дискомфорта, воин крепко держал её, проникая в заветные глубины женского тела. Он слегка касался зубами твёрдых сосков, дабы обострить ощущения. Тэрон двигался всё быстрее, еле сдерживаясь, чтобы не взорваться в лоне своей мечты. Он этого не сделает, пока Кьяра не насладится им в полной мере. Воин чувствовал, как сильно она сжимала его плоть, приближаясь к заветным тайнам истинного удовольствия. Содрогаясь от страсти, гладиатор не оставлял в покое её безумно сладкие груди, с ответным жаром вторгаясь в горячий цветок. И чем громче были стоны его любимой, тем резче он проникал в неё, набирая немыслимо быстрый темп. Вскоре ему пришлось закончить поцелуи, крепко удерживая воительницу, движения её бёдер ускорялись вместе с ним. И вот ещё несколько сильных толчков, как любимая сжалась, достигая желаемого выхода. Тэрон ощутил дрожь в её ногах, а после полную расслабленность. Вздохнув, он опустил девушку на спину и осторожно вышел из неё, дабы набраться сил. Его орган по-прежнему пребывал в возбуждённом состоянии потому, что мужчина не думал заканчиваться на этом. Он давал своей желанной возможность передохнуть некоторое время. Тэрон хотел сперва подарить блаженство ей, затем познает его и сам. Он тяжело дышал, оставаясь стоять на коленях, между ногами девушки. Гладиатору было приятно наблюдать, как она приходила в себя, соблазнительно поднимая и опуская грудь. Тэрон склонился над Кьярой, целуя её в щёку, затем поверхностным прикосновением потревожил её губы. Медленно отстраняясь, он ласкал ладонями её пылающее тело, что сейчас было на редкость чувствительным после испытанного наслаждения. Тэрон собирался его повторить, и сам он его не достигнет, пока любимая не получит своего мужчину полностью. Возможно, она думала, что после первого сказочного парения второго такого полёта быть не может. Гладиатор докажет ей обратное. Стоя на коленях, Тэрон плавно скользнул ладонями по груди Кьяры до её талии, остановившись на бёдрах. Нет, горячий цветок он не побеспокоит, сейчас это могло бы причинить девушке боль. Мужчина погладил свою воительницу по щеке тыльной стороной ладони. Он наклонился к ней, стал очень нежно целовать её лицо, шею, скользил пальцами по её плечам, охватывал устами обожаемые груди, стремясь вернуть её телу былое желание. Несмотря на всё своё возбуждение Тэрон будет ласкать Кьяру медленно, со всем вниманием. Его ладонь бережно коснулась её кожи, чуть пониже живота, и гладиатор почувствовал, как всё ещё дрожало её тело от былой сладостной конвульсии. Она вся содрогалась под ним. - Тише… тише, любимая. Для неё это было в первый раз, и Тэрон догадывался, какое сейчас Кьяра испытывала потрясение, но ей было очень хорошо и это главное потому, что гладиатор собирался подарить ей внеземные ощущения снова, пока его желанная окончательно не ослабеет от наслаждения. И эту следующую вершину блаженства она достигнет теперь вместе с ним. Он не наваливался на неё, позволяя отдышаться и хоть на долю успокоить безумное биение сердца. Мужчина гладил волосы своей мечты, ласкал шею, грудь, не прерывая чувственного поцелуя. Его ладони со всей осторожностью пробуждали в девушке ещё не до конца угасшую страсть. Тэрон положил руку между ног прекрасной Кьяры, просто, чтобы она ощутила его тепло, его потребность обладать ею. Он не посмеет войти в неё снова, пока девушка сама не пожелает этого, пока она не будет готова. Ласки мужчины были долгими, настойчивыми, он вновь чувствовал трепет своей возлюбленной, обхватывая её за талию, притягивая к себе и целуя ждущие его губы. Кто знает, когда ещё он сможет вот так безостановочно и полно любить обворожительную фиванку. Тэрон не сделает ей больно, он отдаст ей всё, чего она так хочет. Очень скоро он почувствовал, как Кьяра стала прижиматься к нему бёдрами, это дало понять воину, что девушка настроена вновь принять его. Опять же без резких вторжений, Тэрон неспешно вошёл в такое согревающее лоно своей единственной. Мужчина закрыл глаза, отклонив голову назад, ни одна женщина не дарила ему так много блаженства, плотно и властно охватывая его. Медленными движениями гладиатор стал проникать в неё всё глубже, его давно разгорячённая плоть наливалась ещё большим огнём, теперь не было нужды сдерживать своё извержение. Тэрон стремился к нему, желая познать удовольствие вместе со своею воительницей. Он безумно хотел её… хотел вновь услышать её стоны… эту сладостную песнь их любви. Гладиатор касался губами уст Кьяры, ловя её тяжёлое дыхание, возбуждающее его ещё сильнее. Тэрон ни с кем и никогда не был так счастлив, никому прежде не стремился так много отдать. Его ладонь воспламеняющими поглаживаниями исследовало красивое тело, соблазнительно двигающееся вместе с ним. Позже он уже не мог прикасаться к девушке руками, опираясь ими на постель. Мужчина покусывал нежную кожу изумительной шеи, усиливая темп толчков, становившихся более резкими. Воин приближал любимую к незабываемому наслаждению, лишаясь последних сил. Он ощущал дрожь в пальцах, которыми Кьяра впивалась в его спину, позволяя Тэрону двигаться быстрее. Я весь твой… Гладиатор не останавливался, дожидаясь, когда дыхание девушки превратиться в прерывистые стоны, а после он стал проникать в неё ещё резче и глубже. Его тело жадно требовало у неё освобождения. Движения становились порывистыми, воин склонил голову к шее любимой, сжигая её своею страстью. Она никогда не позабудет эту ночь… они оба будут помнить столь волшебную близость, навсегда связавшую их. Жаркое возбуждённое лоно воительницы всё плотнее охватывало мужчину, он поцеловал Кьяру в шею, задыхаясь от любовных мучений. Тэрон глухо стонал, ещё быстрее двигаясь в девушке, чьи бёдра отвечали ему с той же отдачей, доставляя острое удовольствие. Сейчас они были едины как никогда, ибо устремлялись к высотам наслаждений вместе. Гладиатор привстал на руках, не сбавляя темп. Слияние сна и реальности… истинный дар щедрой любви. Тэрон смотрел на Кьяру, всё более проникая в глубины её великолепного тела. Он двигался с разумной быстротой без зверских вторжений, отдавая девушке всю свою силу. Тэрон пообещал самому себе навсегда изгнать боль из её памяти, и он стремился к этому, желая снова вызвать приятную дрожь в лоне своей единственной. Двигаясь с каждым вдохом всё быстрее, мужчина заглушил очередной сладостный стон Кьяры страстным поцелуем, он пламенно приник к её устам, хоть ему уже и не хватало воздуха. Тэрон вновь откинул голову назад, ощущая сколь близко необходимое освобождение, его тело сильно напряглось, на шее выступили вены. Мужчина чувствовал, что и его воительница вот-вот настигнет ожидаемого наслаждения, он усиливал темп своих движений до невозможного, сливаясь с любимой в общем экстазе, возносящем их на вершину блаженства. Приближаясь к неминуемому завершению, Тэрон явил ещё несколько мощных толчков, и внутри него всё взорвалось. То невыносимое напряжение, страсть, желание, любовь… всё познало требуемый выход, одаривая изнывающее в приятных муках тело небывалым возвышением, равным парению самой души, после оставляющим в нём успокаивающее тепло. Понемногу возвращаясь в реальный мир, из которого двое на какое-то время вырвались, обретя небывалую свободу в объятиях друг друга, гладиатор открыл глаза, с нежностью смотря на свою единственную. Его мужская сила, прежде с такой пылкой усладой не дающая покоя девушке, постепенно утихала в ней. Прильнув губами к щеке Кьяры, мужчина медленно вышел из неё, опускаясь рядом, одной рукой он обнял возлюбленную. Какое-то время Тэрон недвижно и обессилено лежал возле неё, уткнувшись в прекрасные волосы фиванки, его плечи тяжело вздымались. Эта ночь никогда не забудется. А обретённая любовь никогда не умрёт. Гладиатор будет бороться за неё, он вызволит девушку из этой тюрьмы, любыми путями. Нет, им нельзя мириться с данной участью, ни в коем разе. И кто бы что не говорил, Тэрон пойдёт до конца, даже если оставит месть позади. Он не откажется от Кьяры, ибо самая малая разлука с ней способна уничтожить его. Сейчас он пребывал в удивительном покое. Мужчина никогда не испытывал ничего подобного, особенно в ночное время. А всё потому, что с ним была она… его единственное бессмертие, его исполненная мечта. Девушка, ставшая для него всем. Данная близость связала их навечно, отныне они были неразделимы, какие бы испытания их не ждали впереди. Лёжа на боку лицом к своей воительницы, Тэрон неспешно перевернулся на спину, привлекая Кьяру к себе. Он обнимал её, прикасаясь рукою к лицу, дотрагиваясь пальцами до сладостных губ, что ещё пылали от его поцелуев, и нежно улыбался, надеясь, что тяготы прошлого более не станут тревожить девушку. Мужчина очень верил в это. - Я обрёл с тобой настоящее счастье в самом разгаре боли и войн, - прошептал Тэрон, не отводя любящего взгляда от Кьяры, чьи карие глаза необыкновенно сияли теми искорками, что ранее представляли собою цельное необузданное пламя, разожженное гладиатором, и хотелось бы верить им же освобождённое. - Прекрасная моя… спасибо тебе за подаренную надежду на новую жизнь. И за эту ночь… в которую я тебя не покину. И более никогда не помыслю тебя оставить. Я всегда буду с тобою, Кьяра. Всегда… Тэрон поцеловал её в лоб, жаром уст согрел пылающие щёки, остановившись на губах, очень лёгким прикосновением. Он никуда не уйдёт, здесь было его место, рядом с девушкой, которую воин безмерно любил. До рассвета ещё далеко, солнце не скоро взойдёт на горизонте, вынуждая двоих возлюбленных разлучиться. Тэрон бережно прижимал к себе Кьяру, на миг представив, что Наксос уже позади, вместе с жестокостью и алчностью его правителя. Гладиатор никогда не помышлял о жизни вне битв, сейчас же он мечтал о ней. Он видел дом, который однажды построит для своей единственной, думал о том, каким может быть безмятежным их будущее вдали от людской безжалостности. Просто быть вместе… просто наслаждаться друг другом, это ли не великое счастье? С этими мыслями Тэрон обнимал свою любимую, накрыв их обоих одеялом. Он обратил свой взгляд к окну, в котором виднелось звёздное небо. Так странно, но раньше оно не привлекало его, любые красоты мира казались недостойными внимания. Теперь всё изменилось. Мужчина познал собственную душу и сердце благодаря прекрасной фиванке, и он сохранит этот дар в себе вместе с их любовью. - Спи сладко, любимая, и не тревожься ни о чём, - сказал воин, с улыбкой глядя на свою красавицу. - Я буду оберегать твой покой. Тэрон заботливо гладил Кьяру по волосам, дожидаясь, когда приятная усталость тела увлечёт сознание девушки к чарующим сновидениям. Он останется с ней, никакая сила его не прогонит. Звёзды продолжали мерцать для них, когда гладиатор закрыл глаза, постепенно проваливаясь в безмятежность сказочных грёз, являющих ему красочные видения его тайных мечтаний о той восхитительной жизни, которую он хотел разделить со своею возлюбленной.
Во дворце Флианта и вправду хватало тех людей, что бодрствовали ночью. И это была не только охрана царя, но и его приближённые. Пелий нехотя следовал в комнату дочери правителя, уже заранее готовивший себя к тому, что она ему не откроет. Советником двигал не только страх перед гладиатором, что вполне может исполнить все обещанные угрозы, змееподобный преследовал и личные цели, которые намеревался осуществить много позже. И именно эти тайные зловещие мотивы подталкивали его к разговору с капризной наследницей. Оказавшись у её двери, Пелий дважды не громко постучал, не опуская руку, ибо готовил себя и к тому, что ему могут не ответить. Однако Литея отозвалась сразу, хоть и по её тону не многие бы отважились вообще стоять у двери. - Я же сказала, что никого не хочу видеть! В голосе звучала явная ненависть, вот только на что именно не понятно. Советник призадумался, помолчав какое-то время, затем произнёс: - У меня к вам важное дело, госпожа. И оно не терпит отлагательств. Минутная тишина, затем тон девушки изменился из раздражённого став более заинтересованным, но всё же сомневающимся: - Пелий, это ты? Какие могут быть дела в столь поздний час? - Я бы предпочёл обсудить это, не находясь за вашей дверью, - сгорбившись, проговорил хитрый «змей». Ему удалось добиться внимания к себе, и вскоре будущая правительница предстала перед ним во всей красе. Вид у неё был больше взволнованный, нежели яростный, и судя по лёгкому одеянию дочь царя уже собиралась укладываться спать, если приход советника вовсе не поднял её с постели. - Действенный метод, говорить загадками, чтобы войти, - заметила Литея, пытаясь показаться строгой и безразличной, но у неё это плохо получалось. – Что ж, я вся во внимании. Но если это очередная нелепица, можешь даже не ступать за порог моей комнаты. Пелий понимающе кивнул, даже чуть поклонившись, затем вошёл, закрыв дверь и наблюдая, как наследница правителя отвернулась от него, сложив руки на груди и смотря в окно. Сделав несколько маленьких шагов к ней, советник огляделся: - Где же ваша рабыня? – спросил он, уже заранее прекрасно зная ответ. - А у меня больше никого нет, - надменно ответила девушка, поднимая подбородок, она так и смотрела в ночные дали Наксоса. – Я устала от сплетен, которые вьются вокруг меня, и их создают мои же собственные служанки. Они занимаются чем угодно, только не своею работой. Скольких я уже сменила и всё повторяется снова и снова. Ладно, не важно, - Литея повернулась к советнику, сохраняя непоколебимость. – Говори же, зачем пришёл? Потерев свои женственные ручки, Пелий сделал ещё пару шагов вперёд, по-прежнему сутулясь. - Я вот как раз и хотел поговорить с вами о ваших приближённых слугах. Знаете, есть одна девушка… - И слышать не желаю, - раздражённо перебила будущая правительница, резко махнув рукой, она вновь отвернулась к окну. – Хватит. Отец кого мне только не предоставлял, ты знаешь, чем всё закончилось. Не хватало мне услышать о себе что-нибудь ещё худшее. Советник поджал губы, опуская глаза, он и прежде догадывался, что разговор будет не простым. Следовало бы подождать и поговорить с Литеей, когда она будет более расположена кого-либо слушать. Но теперь то уже поздно уходить. - Рабыня, о которой я с вами говорю, не склонна не только распространять сплетни, но так же и внимать им. Она умелая в хозяйстве и замечательная собеседница, - Пелий всегда находил нужные слова и добро отзываться о тех, кому же сам хотел навредить. Выгода есть выгода. – Совсем недавно она поразила гостей своим восхитительным танцем и чудесным пением. Ваш отец был очень ею доволен, уверен, вам тоже стоит на неё взглянуть. Змееподобный умел манипулировать людьми опытными, знающими жизнь и являющимися столь же хитрыми. Ему ничего не стоило вызвать интерес юной особы, которой не хватало внимания и надёжной, яркой подруги подле себя. Она не чуралась вести дружбу с рабынями, особенно если они имели свои особенные таланты. И верно, советник не прогадал. Литея не отнеслась к его словам простодушно. - Как её зовут? – почти что сразу поинтересовалась она. - Кьяра, - улыбнулся Пелий, растягивая тонкие губы. – Достаточно сдержанная особа, бывает остра на язык, но лишь в тех случаях, когда нужно защищаться. Дочь царя вновь обернулась. - И ты поручишься, что она будет преданно служить мне? - Иначе я бы вас не побеспокоил. Советник немного скривился, прекратив улыбаться, как только Литея отвернулась от него. Ещё не хватало её уговаривать, вот же капризное дитя. Но стоя у окна в раздумьях, девушка вдруг резко повернулась, подошла к верному слуге своего отца и взяла его за руки, тем самым немного обескуражив: - Ах, Пелий, мне иной раз бывает так тоскливо без чьей-либо поддержки, - вздыхала Литея, продолжая держать ладони советника в своих, тот еле скрывал своего презрения к данной сентиментальности.- Не пустой лести, вызванной страхом меня обидеть, а искреннего человеческого сочувствия, - она отпустила его руки, отвернулась и заходила по комнате. - Все мои богатые подруги только и думают, в чём бы надо мною поглумиться. Им нет дела до моих переживаний, как и до меня самой. - Так вы согласны? – пропуская мимо ушей неуместный крик души, Пелий склонял дочь царя к самой сути его пребывания. Вновь тишина. Литея поднесла ладонь к губам, касаясь их указательным пальцем, она извечно так делала, когда начинала размышлять о чём-то очень важном для себя. Затем последовал её ответ: - Хорошо, приведи её ко мне завтра. Пелий уже откланялся, довольно направляясь к выходу, как вдруг Литея к нему вновь обратилась, вспомнив о чём-то: - Хотя, постой, - наследница царя сделала паузу, что тянулась, пока советник не посмотрел на неё удивлённым взглядом. – Если я не ошибаюсь, это та самая девушка, которая была отдана Бальдавиру? – «змей» кивнул, его лицо вновь исказилось. - И это она набросилась на моего отца? Вот этого вопроса Пелий никак не ожидал, наверное потому, что не думал, что дочь Флианта так уж зациклится на том нелепом случае, произошедшем во время просмотра поединка на арене. Вышло иначе. Но это не смутило верного слугу царя, он лишь сделал принял невинное выражение лица и словно ему это всё не нужно, сказал: - Вы не ошибаетесь. Значит, мне не стоило обращаться к вам с этим вопросом? Он уже собирался уходить, прекрасно сознавая, что данным простым отношением, несомненно, вызовет обратную реакцию. И вновь оказался прав. - Отчего же, пусть приходит, - менее довольно, но по-прежнему заинтригованно проговорила Литея. – Мне интересно посмотреть на рабыню, решившуюся показать свой характер, а не покорно лебезить перед всеми. Чего у нас во дворце не хватает, так это настоящих лиц. Дочь царя хоть и была ещё наивным, ранимым созданием, но она быстро училась. Пелий откланялся и удовлетворённый разговором, последовал к двери. Литея вновь остановила его. - Кстати, Пелий, мне помнится, ты говорил о некой траве, способной затмить человеческий рассудок и подчинить его. Советник хитро усмехнулся, поворачиваясь к очаровательной наследнице Флианта. Он был знатоком в подобных вещах. - Таких трав предостаточно, госпожа, только действуют они по-разному. Литея посмотрела куда-то в сторону, словно пытаясь решиться окончательно, нужно ей всё это затевать или нет. В итоге молвила: - Ты можешь приготовить для меня отвар из подобных трав? Не совсем понимая вопроса, Пелий немного замешкался. - Вы собираетесь… - Нет, это не для меня, - поспешила ответить Литея, догадываясь, что именно так удивило слугу её отца. – И вообще, не спрашивай ни о чём. Делай то, что говорят. Пелий и не стремился продолжать мало интересную для него беседу. Он покидал комнату наследницы царя, будучи крайне довольным. Пол дела сделано. Проходя мимо обители Бальдавира, советник вдруг остановился, словно что-то заслышав. Нет, он даже не помышлял, что Кьяра и Тэрон могли находиться там, где сейчас отдыхал северянин. Пелий вот уже давно, как ожидал заметить гладиатора у окна той комнаты, где прежде пребывала рабыня. Вот здесь он прогадал. И почти что до самого рассвета отслеживал пусть к этому злосчастному окну, пока двое влюблённых спокойно спали в соседней комнате буквально за стенкой от спящего чужеземца. Их никто не побеспокоит, сегодняшняя ночь принадлежит только Тэрону и Кьяре.
Кьяра наслаждалась их интимной близостью. Она не ожидала, что подобное может принести такое удовольствие. Девушка знала, что когда двое влюбленных предаются близости – это приятно и многих влечет, но рабыня не ожидала, что подобное будет не просто приятно, но окунет ее в мире невиданных грез. Это было замечательно. Кьяра никогда не думала, что ей доведется испытать подобное. Да, это чувство было сильней ожидаемого, любовная близость девушке казалась чем-то обыденным для людей, но нет – это оказалось более возвышенным. Девушка понимала, что это редкие моменты, когда она может быть настоящей, откровенной и так открыто и страстно любить Тэрона. Она чувствовала мужчину в себе, двигалась в такт с ним, получая от этого незабываемые удовольствия. Стоны все чаще и чаще срывались с ее губ, она хотела еще и еще, словно ненасытная львица и он не готов был оставить все так, как есть. Тэрон двигался в Кьяре все быстрее, принося девушке невообразимое удовольствие. Тело периодически пробивала дрожь, оно само по себе говорило, просило и умоляло мужчину продолжать делать то, что он делал еще и еще. Кьяра стонала, извивалась под его ласками, хотелось кричать при каждом его прикосновении не от боли, а от удовольствия, настолько тяжело было держать все в себе. Казалось, эти двое никак не насытятся друг другом и это была истинная правда. Только настоящая любовь способна принести столь невообразимое блаженство и наслаждение. Кьяра не была близка с мужчинами настолько, как сейчас с Тэроном. Но и первым разом также сегодняшнюю ночь назвать нельзя, к сожалению. Она знает, что это такое из-за насильников. Да, это было страшно, но несмотря на то, что с ней произошло у девушки не отложился в сознании страх к телесной близости с мужчиной. Может, с кем-то другим и проявится. Но только не с Тэроном. Гладиатору не следовало бояться причинить боль Кьяре. Это было просто нереально, потому что рядом с ним она получала столько удовольствия, другого не дано. Кьяра понимала, что до нее у Тэрона было возможно много женщин. Кьяра желала принести ему такое удовольствие и наслаждение, которое еще не удавалось ни одной женщине. Прикасаясь к его телу, вдыхая его запах, блуждая руками и изучая каждую его мышцу – это было пределом того наслаждения, о котором другие могли лишь мечтать. Кьяра сидела на нем, одаривая мужчину всевозможными ласками, на которые была способна ее дикая и такая чувственная в одно и тоже время душа. Очень странно было наблюдать эти два качества в рациональном соединении. Кьяра в постели могла быть и страстной и нежной одновременно. Тэрон гладил руками ее ноги, оставляя за своими прикосновениями шлейф мурашек, которые разбегались по всему телу, пробуждая внутри какую-то непонятную усиливающую чувственные эффекты волну. Кьяра и сама не представляла, что была хороша в постели. Но сейчас этот вопрос даже не волновал девушку. Она любила Тэрона, чувствовала, как он любил ее и пыталась ему отдать всю себя сполна, что бы он запомнил эту ночь и желал новую, так, как будет этого желать она. Рабыня получила новую волну удовольствия, когда мужчина прижал ее к себе. Она все еще находилась у него на коленях продолжая свой танец любви, он двигался вместе с ней, крепко обняв ее. Руки его блуждали по спине, заставляя Кьяру сильнее выгибаться от наслаждения. Губы его ласкали наполненную желанием грудь девушки. Губы Кьяра приоткрылись и легкий стон слетел с них. Девушка запрокинула голову назад, почувствовав, как ее длинные волосы прикоснулись к ее спине. Шея напряглась, словно ждала ласк и получила. Мужчина нежно поцелуями ласкал шею Кьяры. Эти ласки сводили с ума, хотелось еще. Рабыня никак не могла насытиться, мужчина также. Они чувствовали друг друга, и все еще желали друг друга, как никто другой. Девушка испытывала его тяжелое горячее дыхание на себе. Как это было прекрасно, о такой близости стоит только мечтать. Кьяра продолжала свой танец до поры, пока не поняла, что пора остановится, хотя бы на мгновение. Легкая шутка отвлекла любовников от ласк, но всего лишь на мгновение. Далее Тэрон увлек Кьяру за собой, теперь она вновь оказалась на спине, а он сверху. Как ей нравилось, когда он находился на ней, в ней, когда они растворялись друг в друге. Сложно поверить, но была бы воля рабыни, она никогда не прекращала этих ласк, которые приносили такие звездные и полетные ощущения. Когда руки Тэрона оказались на бердах девушки, Кьяра обвхватила его ногами, сильней прижавшись к его телу. - И даже если сюда кто-нибудь войдёт, я не остановлюсь, - сказал Тэрон в этот момент, а Кьяра улыбнулась, запрокинув голову назад, затем посмотрела на своего возлюбленного ответила.
- Но, думаю, потом этому кому-нибудь не жить.
Кьяра говорила не серьезно. Нет, она не имела в виду жестокость Тэрона. Это просто была типичная шутка о том, кто умеет появляется не вовремя. Но нет, никто не помешает им. Тэрон был прав, даже если кто-то появится – это ничего не изменит. Появись здесь даже Мира, Кьяра бы не отреагировала также. Сложно было представить прекращение сладострастного наслаждения как и отвлечься от друг друга. Их губы вновь слились в сладком поцелуе. Каждый поцелуй становился глубже и длительные, словно эти двое любовников никак не могли насытится друг другом. Кьяра пыталась отдать всю себя, показать, что она может в пылу страсти, а могла она многое. Ноги девушки по прежнему опутали мужчину, руки блуждали по спине, запутывались в волосах, вновь возвращались на спину. Кьяра также наслаждалась широкими плечами мужчины, даря ему страстный поцелуй, в который она вкладывала все свои чувства и искреннюю любовь. При этом она все еще чувствовала его сильный орган в себе, заполняющий всю ее и дарящий манящую энергию, желание получать его силу еще и еще. Движения усиливались, распаляя девушку сильнее, нежели прежде. Сама Кьяра больше не могла сдерживаться, она пыталась как-то овладеть своими стонами, но это уже было выше ее сил и она освободила всю себя. Стоны переросли в крики блаженства, которое она получала благодаря активным и столь приятным действиям Тэрона. Девушка начинала ощущать, как какая-то нега окутывает ее тело, она уплывает и с головой погружается в собственные чувства. Кьяра распаленная огнем, который дарил ей Тэрон, двигалась в такт с ним, крича от удовольствия и извиваясь под ним, при этом прижимая мужчину к себе так сильно, на сколько была способна. Следом Кьяра еще не успела прийти в себя, но уже успокоилась, издавая только блаженные стоны удовольствия. Тэрон привстал на колени, запустил руки за спину девушки и приподнял ее. Кьяра уже полностью была отдана власти мужчины и не сожалела об этом. В какой-то момент она обладала им, теперь он обладает ею. И это обладание больше возбуждало девушку, распаляло огонь любви внутри нее. Он придерживал Кьяру за спину и она полностью отдалась его ласкам, действиям доверяя мужчине абсолютно во всем. Одной рукой Тэрон придерживал рабыню за спину, вторая легла на ягодицу. В этот момент девушка простонала от поднявшейся волны внутри нее, после подобного действия возлюбленного. Она потянулась губами к нему, коротко поцеловала его, затем руками обхватила плечи, а губами стала ласкать шею, следом она поднялась ближе к уху, едва ли ощутимо слегка прикусив его мочку. Кьяра прижалась всем телом к мужчине, сама при этом напряглась, и ее губы коснулись виска Тэрона, а руки она запустила в его волосы. А Тэрон ласкал ее груди, при этом невообразимо возбуждая рабыню и принося ей внеземное удовольствие. В какой-то момент она полностью отдалась своим чувствам. Кьяра издала длинный протяжный стон и откинулась назад, поддерживаемая его руками, полностью отдавшись его ласкам. Но, несмотря на это она продолжала двигаться, чувствуя его в себе, и казалось, что она уже настолько привыкла к их единению, что ей просто не хотелось этого прерывать. Это было какое-то царство сладких чувств и пьянящих ощущений. Ничто не могло подарить девушке такое удовольствие. Таким образом, Тэрон довел фиванку до пика. Несколько сильных толчков сделали свое дело. Кьяра напряглась, почувствовав, как все ее тело и внутренности обдала какая-то необычная дрожь. Мужчина также расслабился и вышел из нее. Кьяра это моментально почувствовала. Ей в момент показалось, что ей чертовски не хватает Тэрона там внутри. Холод закрался, и стало как-то даже не привычно. Но она не могла просить, не могла говорить – только чувствовала, как ее тело содрогается в сильной дрожи, дышать стало тяжело, а внутри было такое возвышенно чувство, которое зовется пиком наслаждения. Кьяра теперь лежала на кровати, упившись руками в подушку, нервно сжав ее, она откинула голову назад и прикрыла глаза, набираясь дыхания и новых сил, после того чувства, которое испытала впервые. Это был экстаз – это было нечто, чего не передашь словами. Это просто нужно было почувствовать, и девушка ощутила это, благодаря мужчине. Кьяра по прежнему тяжело дышала, но она стала гораздо чувственнее. Рабыня ощущала на себе каждое прикосновение Тэрона сильнее, нежели прежде. Её тяжелое дыхание издавало едва слышные звуки, говорящие об удовольствии, которое девушка получает. Он ласкал ее тело, покрывал лицо поцелуями, затем его рука скользнула вниз, и Кьяра вдохнула тяжелее поддавшись этому движению. Сейчас она была самой чувственной и находилась на вершине самого блаженства. Но нет, этого Кьяре еще было мало. Она еще способна была познавать наслаждение и дарить его в ответ. Девушка вся напряглась, когда рука мужчины оказалась у нее между ног. Она тяжело вздохнула, улыбнулась, облизнув свои губы, которые в следующий момент были накрыты поцелуем. На мгновение Кьяра замерла, посмотрела на Тэрона блаженно улыбаясь. Она больше не смогла ждать. Она хотела мужчину, девушка прижалась к нему сильнее, уничтожая то пространство, которое было между ними, и прошептала, обхватив Тэрона одной рукой за шею, а второй прикоснувшись к его щеке.
- Еще.
Это все, что смогла она сказать и готова была вновь принять мужчину в себе. Наконец это случилось. Она немного поддалась вперед и когда почувствовала желанное единение, что приносило самое огромное наслаждение, она попыталась сделать все, что бы наслаждение было взаимным. Когда мужчина был в ней, он стал медленно двигаться, а рабыня в свою очередь, теперь уже ласкала его спину, и настойчиво показала Тэрону, что хочет большего. Он сам хотел того же и постепенно ускорил свои движения в ней, даруя девушке высшее блаженство. Кьяра тяжело дышала и стонала, иногда ее стоны растворялись в поцелуях подаренных возлюбленным. Только сейчас, когда тело девушки отдавала сильная дрожь, когда она тяжело дышала, ощущая на себе горячее дыхание Тэрона, когда он двигался в ней сильнее и быстрее, как она того желала, Кьяра поняла - она даже не могла помыслить о том, что подобная близость будет настолько приятная и незабываема. Фиванка помнила, как это было раньше… больно. Но не сейчас. Рабыня не ощущала боли, только наслаждения, с ним… со своим любимым, которое вытесняло все, о чем можно было только подумать. Она видела лишь его рядом с собой и никого больше. Только Тэрон может доставить девушке такое удовольствие. Еще несколько сильных толчков и Кьяра уже на грани, Тэрон также. И вот они оба на пике наслаждения, где все имеет свой выход. Кьяру одолела уже знакомая дрожь, но гораздо сильнее, нежели прежняя. Девушка тяжело дышала, почувствовав расслабленность. Тэрон постепенно вышел из нее, поцеловав ее в щеку. Кьяра откинулась на подушку. Ее грудь тяжело вздымалась, на лице была улыбка, блаженная улыбка, говорящая о только что испытанном наслаждении. Тэрон обнял рукой Кьяру и она вновь улыбнулась, глядя в потолок. Девушка почувствовала теплое дыхание мужчины, но не повернула голову. Она только прошептала.
- Мой бог.
Она так назвала Тэрона. Девушка назвала мужчину своим богом, как когда-то. Гладиатор притянул ее к себе. Она заглянула в его прекрасные глаза и улыбнулась. Но до чего же горели яркими огоньками ее карие глаза, словами не передать. - Я обрёл с тобой настоящее счастье в самом разгаре боли и войны, - сказал Тэрон. Кьяра помедлила с ответом, внимательно рассматривая его мужественное лицо. Она протянула руку к его щеке, поглаживая большим пальцем и глядя в его глаза со всей любовью.
- У меня есть ты…
Кьяра сделала паузу.
- Боги, я совсем не красноречива.
Девушка одарила мужчину обворожительной и какой-то даже смущенной улыбкой. Она убрала от него руку и поправила прядь, упавшую так не вовремя на глаза. Затем вновь посмотрела ему в глаза.
- Ты мой единственный. Только ты, отныне и на веки. Я не знала, что можно любить вот так.
Прошептала Кьяра, потянулась к Тэрону и легонько поцеловала его. Мужчина пообещал, что всегда будет рядом, чем вызвал улыбку на лице девушки. Она ему верила, каждому слову. Мало того, все даже как-то позабылось, что она по-прежнему рабыня. Забылось, что за дверью спокойно спит Бальдавир, мужчина, который может все разрушить и увести отсюда Кьяру. Конечно, рабыня сделает все возможное, что бы этого не случилось, но как оно будет, никому неизвестно. Тэрон также легко поцеловал Кьяру. Фиванка придвинулась ближе к мужчине и положила голову на его плечо, почувствовав, как он нежно обнял ее. Сейчас Кьяра ощущала себя такой защищенной, а главное чувствовала умиротворение и спокойствие, словно далее этой комнаты ничего не существовало. Они были так близки, как никогда прежде. Да и по сути Тэрон и Кьяра не так давно знакомы, но успели жарко полюбить друг друга и не только, но еще и познать. Тэрон укрыл их одеялом, и Кьяра умостилась поудобней, взглянув наверх на Тэрона и улыбнувшись, она почувствовала, как ее стремительно клонит ко сну. - Спи сладко, любимая, и не тревожься ни о чём. Я буду оберегать твой покой, - сказал Тэрон. Кьяра умиротворенно улыбнулась, прижавшись к мужчине, который поглаживал ее волосы, тем самым еще больше нагоняя на нее столь желанный в данный момент сон. Кьяре легла на его груди, окутанная его объятиями. Второй рукой фиванка обняла мужчину, словно боялась, будто он сейчас испарится. Всем телом Кьяра прижалась к нему, уложила щеку на его грудь. Рабыня больше не смогла сопротивляться сну. Она закрыла глаза и мгновенно уснула, ощущая при этом такой покой, о котором давно позабыла.
Отправлено: 31.05.12 03:08. Заголовок: Вот и наступило заве..
Вот и наступило завершение чарующей ночи, ставшей свидетельницей нерушимой связи, любовью зарождённой между двумя сердцами. Рассвет положил начало новому дню, который двое влюблённых встречали вместе. Сложно сказать, как скоро проснулся мужчина после восхода солнца. Вставать ему совсем не хотелось, впервые в жизни Тэрон никуда не спешил. Никогда прежде он не спал так спокойно, никогда не чувствовал себя настолько живым. Гладиатор давно привык наблюдать во снах зловещие видения из его прошлого. В этот же раз никакие былые кошмары его не посещали. Сознание являло лишь один образ, и это был образ любимой девушки. Она приходила к нему во снах, в реальности же спокойненько спала рядом с ним. Но поначалу, открывая глаза, Тэрон невольно стал осматриваться, словно опасаясь, что всё произошедшее между ним и Кьярой было ничем иным, как обманом воображения. Но нет, это происходило наяву. И сейчас кареглазая красавица находилась подле сердца гладиатора. Ещё ночью она засыпала на его груди, теперь же Кьяра лежала на боку спиной к мужчине, что бережно обнимал её сзади. Приподнявшись, он склонился над своею единственной, поцеловал её лопатку, затем приложил губы к плечу, с улыбкой слушая, как ровно и безмятежно она дышит. Тэрону прежде было неведомо подобное счастье. Просто вот так сидеть и смотреть, как спит его мечта. Она была поистине прекрасна. С трудов оторвав взгляд от неё, мужчина посмотрел в открытое окно. Что же ему делать с той жизнью, которая рано или поздно напоминала о себе. Как бы два сердца не старались забыться друг в друге, печальная действительность никуда не делась, она пчелиным роем всё так же кружила над ними. Тэрон стремился уйти с рассветом, и вот он наступил, а воин никак не решался покинуть Кьяру. Да и правильно ли было бы оставить её, покуда она видит сны и ничего не знает о его намерениях. А когда проснётся, и увидит, что его нет… может подумать самое худшее. Прошлая ночь не являлась простой физической близостью, вызванной зовом плоти. Это был своего рода ритуал, который гладиатор и девушка совершили, дабы быть ещё ближе. Любовь, закреплённая единением тел, это тот же брак, заключённый между людьми, выбравшими друг друга. Без наивностей, так ведь всё и было. Тэрон смотрел на Кьяру не как на объект влечения, которому можно наговорить что угодно, только бы она была с ним. Нет. Мужчина видел в девушке свою будущую супругу. Ту, с кем он желал провести всю свою жизнь. И каждое сказанное им слово имело силу, каждое признание было искренним, гладиатор отдал любимой всё, что имеет сейчас. Остаётся предоставить ей достойное будущее. Но только не здесь. Однако же теперь Тэрон не видел смысла возвращаться в камеру и продолжать всё в том же духе, как было раньше. Ему необходимо каким-нибудь образом задержаться во дворце. Но как воину это сделать? Стать одним из стражников Флианта? Гладиатору никогда не позволят отказаться от великой славы на арене ради бездельного простаивания у какой-либо стены дворца. Тэрон и сам не принял бы подобную бессмыслицу. Но он не хотел быть тем, кто всякий раз тайком пробирается ночью, дабы обнять девушку, которая являлась частью него. А выходило так, что воину было запрещено даже смотреть в её сторону. Если Тэрон прежде не мог смириться с тем, что другие мужчины дотрагивались до Кьяры и даже просто стояли рядом с ней… то, что же будет с гладиатором теперь, когда отныне он был связан душою и телом со своею любимой. Она не является его собственностью, о подобном отношении вообще речи быть не может. Но факт таков, что, прикасаясь к себе, Кьяра всегда будет помнить губы Тэрона, его руки и жар его дыхания, когда он со всем желанием любил её. Как и он уже никогда не забудет их близость. Поднявшись с постели, гладиатор нашёл свои вещи и принялся одеваться. Он то и дело бросал задумчивый взгляд на фиванку, что всё ещё тихо спала. Мужчина вспомнил о Бальдавире, чьё существование прежде как-то вылетело из памяти. А зря, ведь северянин являлся не малым препятствием и как не ломай эту стену, она рушится, да по новой вырастает на пути. Кьяра говорила, что чужеземец является хорошим человеком, и Тэрон знал, что она не могла ошибиться, ведь его единственная умела читать чужие души. Но что тут сделаешь, Тэрон наблюдал в Бальдавире соперника, зная о его чувствах к девушке и желании взять её в жёны. После этого сложно попытаться понять северянина, да и вообще выслушивать его. Хотя, быть может, двум мужчинам следовало поговорить, не берясь вновь за оружие. «… ты не убийца; ты – воин, - говорила Кьяра. - Не забывай этого». Девушка во многом была права. Бывший военачальник не выбирал путь убийцы, но война иной раз делает человека именно таким. А уж когда Тэрон стал гладиатором, так он вовсе перестал видеть в себе того, кто прежде боролся за справедливость и свободу Греции. На арене правда одна: убей, или прими смерть. В подобных поединках нет ни чести, ни благородства, только сплошное кровавое месиво. Любая душа ожесточиться, когда из человека делают зверя, не давая ему никакого права выбора и даже не видя в нём того, кто способен так же чувствовать… любить… страдать. Кьяра помогла Тэрону понять самого себя. Она возродила в нём жизнь и только благодаря ей он начинал узнавать себя настоящего. Одевшись, мужчина приблизился к ней и просто наблюдал за тем, как она спит. Внезапно он услышал, как открылась дверь где-то в комнате Бальдавира. Раздались мерные шаги, затем стук посуды, некто вошедший действовал со знанием дела, должно быть, это был кто-то из слуг. Тэрон не двинулся, ему было незачем заявлять о себе. Нет, воин не испытал никакого беспокойства, ему было всё равно. Потому, когда в комнату Кьяры вошли, мужчина даже не сразу обратил внимание, продолжая смотреть на любимую. Но когда гладиатор повернулся, то его серьёзный взгляд обрёл мягкость при виде Амфисса, стоявшего с подносом в дверях. Правда в отличии от Тэрона, лекарь был совсем не рад ему. Более того в его глазах отразился ужас, когда он увидел воина в покоях рабыни северянина. С памятью у целителя было всё в порядке и он помнил, что мужчина оставался у Кьяры, только вот не думал, что он пробудет у неё до самого утра. - Тэрон… что ты с ней… Начал было Амфисс, но гладиатор его остановил, поднеся указательный палец губам, тем самым прося врачевателя не шуметь, всё же фиванка ещё спала. На замену словам пришла какая-то неясная жестикуляция: лекарь начал трясти подносом с едой, принесённой для Кьяры, искривлять своё лицо, возмущаясь и проявляя удивление одновременно. Он так и не сделал ни шагу, продолжая находиться в дверях и усердно шевелить губами, не имея возможности издать какой-либо звук. Амфисс надеялся, что Тэрон хоть как-то отреагирует на его негативное поведение, но гладиатор даже толком не смотрел на него, принимаясь убирать со столика, стоявшего рядом с кроватью девушки, всякие чаши, тарелки, вазу с цветами. Нужно было освободить место для подноса, который лекарь так и тряс в своих руках. - Тебе нельзя здесь быть!- так и не выдержал Амфисс, говоря достаточно громким шёпотом. – Бальдавир вот-вот проснётся… сюда может заглянуть кто-нибудь из иных слуг, даже сам Пелий… а что скажет Мира… Тэрон его будто и не слышал, продолжая перекладывать в иное место всё имеющееся на маленьком столе. Это не заняло много времени, и скоро мужчина, как ни в чём не бывало, подошёл к целителю и спокойно спросил: - Может, отдашь мне поднос? Амфисс на минуту осёкся, словно не понимая о чём речь, затем опустил глаза и в нервном действии передал поднос гладиатору, тот же в свою очередь спокойно поставил его на столик. По правде Тэрону уже начинали надоедать все эти упрёки и нравоучения, исходящие от людей, которые толком не видели жизнь дальше этих стен. Особенно являлось странным поведение целителя, что вроде иногда говорил умные вещи, а позже, ведомый страхом, вновь стремился дать дёру и сподвигал к тому же бегству других. Мужчина не хотел вдаваться в споры, он был не из таковых. Проще иной раз промолчать, чем вдалбливать суть в противоречащую самой себе голову. Это всё равно, что отправлять на войну заядлого труса и лжеца, да надеяться, что он проявит себя в битве за родину, до которой ему нет дела. Вот и Амфисс беспокоился только о собственной шкуре, ведь он так же принимал участие во всём происходящем между рабыней и гладиатором. И можно сказать поспособствовал тому, что у них этой ночью свершилось. Молчать воин мог долго, но ему было ведомо, что лекарь не угомонится, пока его не заткнуть. Он всё продолжал возмущаться, словно застал не двух влюблённых, а окровавленное тело самого Флианта, и теперь не знал, куда запрятать его труп. - Как ты мог остаться здесь на всю ночь?!.. Всю ночь, Тэрон… Я больше никогда не буду тебе помогать. С меня хватит. Что же ты сделал… Взгляд Тэрона стал жестче. Отчитывать его, как мальчишку? Это уже было через чур. Мужчина не собирался ходить вокруг да около, высказав прямо: - Я сделал её своей. И это уже никому не дано изменить. Ни тебе, и ни тем, кого ты боишься, - воин одарил лекаря таким острым взглядом, с которым обычно идёт убивать. - Тебя всё это не коснётся, Амфисс, уходи. Гладиатор вновь был резок, и его можно было понять. Прежде он ещё прислушивался к словам сторонних людей, но не теперь. Не теперь, когда мужчина позволил себе зайти так далеко. Целитель и сам наверняка это сознавал. Однако его ворчания продолжались в том же духе. - Зря я тебя поддержал когда-то. Так и знал, что буду потом жалеть, - махнул рукой лекарь, словно отныне неизбежно наступление конца света. Затем он чуть не взмолился: - Не возвращайся к ней больше, Тэрон. Не губи нас, прошу тебя. - Уходи. Данное слово прозвучало уже не без грозного предупреждения, гладиатор не смотрел на целителя, он вновь концентрировал своё внимание на какой-то невидимой точке, прожигая взглядом пустоту. Что оставалось Амфиссу, кроме как вновь подчиниться потребностям воина. Он ничего не мог поделать, да и какой уже толк был в этом. Будучи ещё более раздражённым, лекарь вышел прочь. А Тэрон, какое-то время стоявший с недвижными глазами, медленно перевёл их на спящую Кьяру. Всё было против них, каждый стремился разлучить. Нет, слова Амфисса никак особо не подействовали на решение воина. Но мужчина думал, как бы однажды хронический страх целителя окончательно не одержал над ним верх. Да, врачеватель может не помогать, но хоть бы и не навредил. Боязнь – вещь непредсказуемая. Пелий уже однажды раскусил лекаря, запросто может выведать у него что-нибудь ещё. Потому Тэрону не следовало более посвящать Амфисса в курс того, что происходило у него с Кьярой. Он и не стремился, целитель сам всё увидел, и по ходу это было неизбежно, вместо него в комнату могла войти и Мира. И кто знает, чем бы обернулась её реакция на увиденное. Возможно, рабыня даже решилась бы разбудить свою подругу, и подобно Амфиссу её отчитывать. Смешно даже. Каждый сам делает свой выбор. Пусть даже он может повлечь за собой не мало бед, воин не собирался подвергать опасности кого-либо из сторонних лиц. Особенно Кьяре мужчина попытается обеспечить безопасность, в случае чего, а там уж будет видно. Тэрон опустился на край постели, как можно ближе к ней. Убрал волосы с прекрасного лица, наклонился и стал оставлять на лбу и щеках девушки лёгкие поцелуи. Пора было бы ей уже просыпаться, и мужчина пробуждал свою любимую, не используя слова, только нежность. Он гладил её подбородок тыльной стороной ладони, которую пришлось убрать, как только красавица пошевелилась, так забавно простонав что-то, затем потянувшись, чем вызвала тёплую улыбку на губах гладиатора, склонившегося над ней. Он всё ждал, когда Кьяра откроет глаза и увидит его. Когда же это случилось, Тэрон прильнул устами к её щеке, тихо сказав: - Доброе утро, радость моя. Если тебе спалось так же сказочно, как и мне, тогда я вдвойне счастлив. Очень нежно поцеловав её в губы, мужчина отстранился, вглядываясь в лицо своей единственной. Он по-прежнему улыбался, с какой-то мечтательностью смотря на Кьяру. Будто бы и не было никаких сомнений, словно лекарь прежде и не наведывался проявлять своё недовольство. Да и разве это было важно. Вот она, его любовь, глядит в ответ на него, и ничего в этом взгляде не изменилось. Нет, Тэрон не допускал мысль о том, что девушка может на утро пожалеть обо всём, что между ними происходило, нисколько. Но всё же ночь тем и опасна, в часы её царствования на земле, многое происходит не по воле разума. Особенно, когда дело касается любви. Это чувство не приемлет никаких законов или правил. Оно посещает негаданно, и если уж однажды пленит сердце, то чаще навсегда. Мужчина осторожно взял руку Кьяры и, поднеся её к своим губам, стал целовать изящные пальчики, словно желал убедить фиванку в том, что он реален и всё так же находится рядом с ней. Сколько не целуй любимую, а всё мало, слишком сильна близость тела и души. - Амфисс заходил, - сказал Тэрон чуть позже, приобнимая девушку. - Принёс тебе еду и отвар. Выпей его после того, как поешь. Мужчина не мог не знать, когда именно следует пить целебное зелье. Когда-то ведь Флиант упорно изводил его голодом, желая обречь на мучительную смерть, но и эта попытка оказалась никчёмной. Но, позже восстанавливаясь, Тэрону приходилось пить подобные отвары, что готовил ему лекарь. Они очень действенные, хоть и не особо приятные на вкус. О том мало путном разговоре, который произошёл между ним и Амфиссом, гладиатор предпочёл умолчать, не было смысла лишний раз огорчать Кьяру. Убрав руку с плеча девушки, мужчина встал и подошёл к открытому окну. Некоторое время он просто вдыхал свежий воздух, устремляя взор в видневшиеся дали. Всё же, наверное, следовало уйти раньше, до того, как фиванка проснётся и будет смотреть ему в спину, пытаясь понять то, чего Тэрон сам в себе осмыслить был не способен. Верёвка по-прежнему была привязана к ножке кровати. Подняв её с пола, воин стал спускать её вниз, через окно. На миг, мужчина замер, обдумывая свои дальнейшие действия. Если он уйдёт сейчас, то, что же будет дальше? Вновь ожидания встречи… гадания… бессонные ночи… постоянные думы о той, которую он покинул и обязал самой разбираться с навалившимися проблемами. Выходило, что так, именно, обязал. Так не может продолжаться вечно. Воссоединение и расставания, и далее всё по новой, для чего? Тэрон признался Кьяре в любви не за тем, чтобы в итоге овладеть ею, а на утро уйти, и приходить каждую ночь только чтобы целовать её, говоря ласковые речи, а с рассветом вновь уходить. Это какая бессмыслица. Более того, это прямое уничтожение собственной чести. Ведь он любил её… по-настоящему любил… Какое же воин имеет право покидать девушку, словно их близость ничего для него не значила? Тэрону больно оставаться, ибо всё же ему здесь было не место, тем более, когда проснётся Бальдавир. Но разве гладиатор его страшился? Разве ему было дело до возможных угроз северянина, что уже третий день не может прийти в себя от нанесённых греком увечий?! Нет, Тэрону было наплевать. И всё, чего он действительно хотел, так это быть рядом со своею единственной. Даже если на то поставлен запрет. Некоторое время молча смотря в безоблачное небо, и придаваясь размышлениям, гладиатор, наконец, обернулся и внимательно посмотрел на девушку. - Почему я должен делать это, Кьяра? - задал он фиванке вопрос, которым больше обращался к самому себе, только вслух. - Выполнять чужие указания, имея собственное мнение. Сохранять жизнь тем, кто её вовсе не достоин. Слушать чьи-либо отговоры, брошенные страхом, но не здравым смыслом. И покидать тебя… когда мне хочется остаться. Мужчина медленно приближался к кровати девушки, не смея опускать глаза. Тэрон устал чувствовать себя обязанным кому-то. Каким-то нормам, задуманным глупыми людьми, такими же запуганными, как лекарь, что при каждом шорохе стремился поджать хвост и умчаться. Рабы, рабы… С самого первого дня своего пребывания на этом острове, гладиатор стремился избавиться от данного клейма. Только из-за его так и не проявленной преданности, Флиант не оставил на теле мужчины никакой отметки, дающей понять, что он невольник. Царь стремился убить Тэрона, а не делать из него великого героя. Потому не было проку указывать на него свои права пожизненным знаком, от которого дано избавиться, лишь содрав с себя не малый кусок кожи. Остановившись у постели Кьяры, мужчина обратил свой взгляд на двери, за которыми находился его соперник. - Разве это правильно? Вынуждать тебя одной выстаивать свои права, пытаясь достучаться до совести человека, который вполне способен связать тебя с ним узами брака против твоей воли. Вот, значит, как я должен поступить. Просто уйти? – Тэрон удерживал паузу, изучая глаза своей единственной и пытаясь понять, чего же именно она сама могла ждать от него. А после молвил, изменившись в лице: - Пусть приходит в себя и видит, кто перед ним. Пусть он знает всё о нас, Кьяра, мне нечего таиться. Бальдавир заверил меня в том, что он человек чести. Вот я и хочу посмотреть, так ли он справедлив не только по отношению к самому себе, но и к тем, кого повадился неволить. Произнося последние слова, Тэрон уже открывал двери, направляясь в комнату чужеземца. Он остановился напротив его постели, испепеляющим взглядом смотря в лицо ещё и не проснувшегося Балдавира. Только им вдвоём следовало всё решить, и поставить точку, либо силой убирая своего соперника с дороги, либо попробовать решить всё словами. Гладиатор сосредоточенно глядел на северянина, замечая, как дрогнули его губы, тем самым, предвещая скорое пробуждение. Тэрон громко молвил его имя, ожидая, когда его соперник откроет глаза, и увидит того, кто лишил его былой силы, как и собирался вовсе отнять жизнь.
Отправлено: 02.06.12 00:56. Заголовок: Кьяра сама не замети..
Кьяра сама не заметила, как погрузилась в сон. Самый крепкий и сладкий за последнее время. Ей снилось много разного, но только хорошие вещи, а самым запоминающимся было желанное видение обыкновенного поцелуя ее с Тэроном. Даже во сне она все еще мечтала быть с ним. Двое влюбленных находились посреди открытого поля, нигде не было людей, только они под небом Олимпа. И это видение было замечательным, самым запоминающимся. Кьяра впервые так спала, чувствуя под боком мужчину, что дарил своим присутствием какую-то надежность и чувство защищенности. Его крепкая рука обнимала Кьяру. Она помнила, как его спокойное дыхание усыпило ее, спев своеобразную колыбельную. Неизвестно, сколько бы еще спала Кьяра, но нежные прикосновения мужчины пробудили девушку. Она почувствовала, как он прикоснулся к ее подбородку и сон сам собой улетучился. Кьяра повела плечом, но не готова еще была открыть глаза, едва можно было заметить, как уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке. Тогда она достала руки из под одеяла и сладко подтянулась, теперь уже открыто улыбнувшись, с явным удовольствием, подобно кошке. Следом она медленно открыла глаза и увидела возле себя Тэрона. Это было приятным сюрпризом. Девушка думала, что когда проснется мужчины уже не будет, ведь ему нужно будет вернутся в камеру. Кьяра мягко улыбнулась от удовольствия, когда он поцеловал ее в щеку. Рабыня лежала и смотрела в глаза своего возлюбленного, который подарил ей незабываемую ночь и море удовольствия, которое сложно с чем-то сравнить. Это была какая-то эйфория, осознанная, продуманная и желанная. Кьяра еще не успела принять сидящего положения, как Тэрон наклонился к ней и поцеловал ее. Рабыня в ответ также поцеловала мужчину.
- Я замечательно спала.
Мечтательно сказала Кьяра, наблюдая за тем, как Тэрон взял ее руку в свои ладони, поднес к лицу и стал целовать пальцы. Девушка смутилась этому. Сама не знала почему, но помимо смущения ей было чертовски приятно.
- Мне снился сон. Там были ты и я… солнце, поле, ясное небо и только мы вдвоем. Это хороший знак.
Кьяра мягко улыбнулась и уже приняла сидящее положение, прижимая к себе одеяло. Одной рукой она держала у руки одеяло, а второй почесала макушку, после чего попробовала поправить волосы, откинув мешающие пряди ее длинных черных волос куда-то назад, за спину. После того, как Кьяра приняла сидящее положение, она тут же поджала под себя ноги в коленях. По-прежнему придерживая одеяло, подползла к Тэрону и обняла его двумя руками со спины, а сама положила голову ему на шею. - Амфисс заходил, - сказал Тэрон. Кьяра подняла голову, но рук не убрала. - Принёс тебе еду и отвар. Выпей его после того, как поешь. Фиванка покосилась на столик, где действительно стоял тот самый отвар и тарелка с едой. Кьяра нахмурилась и даже слегка скривилась. «А я все голову ломаю, что за странный запах» - подумала рабыня и вновь положила голову на плечо возлюбленному, согласно ответив ему. Она выпьет этот злосчастный отвар, хотя и не видела в этом особой необходимости. Силы к ней вернулись, истощение, как рукой сняло и об этом свидетельствовала ночь, проведенная с Тэроном. Сейчас, на утро, девушка ощущала себя полной сил, как никогда раньше. Но если гладиатор просит - она выпьет, обязательно примет тот отвар. Кьяра все еще пребывала в царстве грез, она прижалась к спине мужчины и поцеловала его в шею, затем прикоснулась своей щекой к его щеке. Некоторое время, пребывая в таком положении, слушая его ровное и спокойное дыхание, Кьяра осознала теперь слова Тэрона.
- Тоесть Амфисс был здесь? Он знает, что мы провели ночь вместе?
Сначала как-то испуганно спросила Кьяра, а потом сама же себя за это мысленно и наказывала. Какая к черту разница, плевать. Тем более лекарь сам провел Тэрона сюда, точнее помог гладиатору с этим, как поняла девушка. Так не стоит удивляться тому, что он увидел их утром вместе. Все ведь не дети.
- Представляю его лицо, когда он увидел тебя здесь. Опять что-то смешанное с удивлением и страхом. Этот лекарь такой забавный, всего боится.
Кьяра понимала, что между Тэроном и лекарем мог произойти совсем неприятный разговор. Она не была глупой девушкой, она прекрасно понимала, что каждый скажет свое слово против таких отношений. С ее стороны об этом торочит Мира, на Тэрона наседает Амфисс. Тем более было вполне очевидно, что все же разговор был и не из приятных, поскольку, как бы Кьяра не пыталась расслабить Тэрона, она чувствовала его напряженность, которая не могла появится после проведенной ночи с ней. Скорее следом за появлением Амфисса. Также рабыня стала замечать, что ее возлюбленного вновь беспокоят какие-то тяжелые мысли. «Зачем он все время думает?» - задала себе такой банальный вопрос Кьяра. Девушка еще не знала, что Тэрон превосходный стратег, боец и по жизни мудр, несмотря на свою молодость. Просто много повидал и поэтому даже сейчас ему не кажется все простым. Кьяра готова была пустить все на самотек событиям и жизни. Она всегда была такая, в ней присутствовала неукротимая энергия и жизнь. Кьяра редко что-то планировала так, что бы наверняка быть уверенной. Рабыня всегда шла либо за течением событий, а если они ей не нравились, девушка следовала против, подчиняясь воле своей интуиции и сердца. Она знала, что никогда не получается все так, как запланируешь, что-то изменится в любом случае. Кьяра убрала руки, отстранилась от мужчины и спустя некоторое мгновение, он поднялся, направившись к окну. Фиванка наблюдала за воином, прижимая одеяло к груди, прикрывая свое тело. Но она не сказала ни слова. Теперь и ей было не до улыбок. Тэрон был так серьезен, его явно что-то тревожило, но что, она не могла понять. И продолжала сохранять молчание. Возможно, стоило что-то спросить, но Кьяра молчала не колебля воздух лишний раз своими бессмысленными словами. Тэрон встал возле окна, вглядываясь куда-то вдаль и наслаждаясь свежим ветром. Пока он так стоял, девушка просто смотрела ему в спину, не говоря ни слова, а тогда посмотрела куда-то вниз и также посерьезнела. - Почему я должен делать это, Кьяра? – обернувшись, спросил Тэрон. Фиванка подняла на мужчину внимательный взгляд. - Выполнять чужие указания, имея собственное мнение. Сохранять жизнь тем, кто её вовсе не достоин. Слушать чьи-либо отговоры, брошенные страхом, но не здравым смыслом. И покидать тебя… когда мне хочется остаться.
Кьяра тяжело вздохнула. Теперь она все понимала. Он не хотел уходить. Оставлять ее здесь на растерзание этим знатным волкам, ведь она рабыня. Теперь он всей душою желал защитить ее и быть всегда возле нее. Фиванка сразу же это поняла. Но, их желания здесь ничего не стоят. Этого не изменить, к сожалению. Пока Тэрон и Кьяра носят звания рабов им ничего не светит и они даже не имеют права заявлять о том, чего хотят, либо хотели бы. Это карается, наказывается. Пока они здесь они должны и будут делать то, что им приказывают, даже против своей воли, особенно против собственного желания. Людям нравится, когда другому человеку приходится делать что-то, чего он не хочет. Рабыня смотрела прямо в глаза Тэрона, по-прежнему плотно прижимая к себе толстую ткань одеяла, которое хранило еще воспоминания их любви и ночной близости.
- Мы были свободными, и стали рабами. Мы можем задавать себе этот вопрос каждый день, Тэрон.
Девушка протянула руку к мужчине, но поспешно ее опустила.
- Я также не хочу, что бы ты уходил. Но другого выхода нет.
Кьяра печально смотрела на воина, пытаясь скрыть все то сожаление и предстоящую пытку от разлуки с ним. Девушка не хотела, что бы он все это увидел в ее глазах. Но фиванка всегда была искренней и чаще всего об этой искренности говорили глаза и сейчас они не соврали. Кто знает, возможно, именно этот взгляд подвиг Тэрона на дальнейшие действия. - Разве это правильно? Вынуждать тебя одной выстаивать свои права, пытаясь достучаться до совести человека, который вполне способен связать тебя с ним узами брака против твоей воли. Вот, значит, как я должен поступить. Просто уйти? Кьяра замешкалась. Мужчина стоял возле постели и смотрел прямо на нее. Девушка подняла голову, снизу вверх глядела на возлюбленного. Но она не знала, что ответить. Столько противоречивых чувств терзали ее. Фиванка не хотела, что бы он уходил. Не желала расставаться с ним ни за что, даже за свободу. Но Кьяра понимала, что должна, они оба должны… Поэтому фиванка молчала, лишь печально глядя в глаза своему мужчине. Кьяра сама не заметила, как гладиатор сделал несколько шагов и уже стоял у открытой двери. - Пусть приходит в себя и видит, кто перед ним. Пусть он знает всё о нас, Кьяра, мне нечего таиться. Бальдавир заверил меня в том, что он человек чести. Вот я и хочу посмотреть, так ли он справедлив не только по отношению к самому себе, но и к тем, кого повадился неволить, - сказал Тэрон, открыл двери в комнату Бальдавира и вошел туда. Кьяра сначала испуганно проследила за движением Тэрона и как только он вошел в покои северянина, девушка резко, но беззвучно так, что бы мужчина не слышал, встала с кровати. Быстро в шкафу нашла юбку, в которой еще разносила еду гладиаторам, натянула ее, и не издавая ни звука направилась в комнату Бальдавира. Длинные волосы Кьяры прикрывали ее грудь. Сверху она не надевала топ, на это не было времени. Но формально девушка не оставалась обнаженной, ибо ее груди прикрывали темные густые волосы не хуже, чем сам топ. Она подошла к Тэрону и прикоснулась к его руке, а тогда встала перед гладиатором перекрывая собою весь вид на спящего Бальдавира. Рабыня держала Тэрона за руки и посмотрела ему в глаза.
- Тэрон, ты не должен этого делать. Никто не должен узнать о том, что произошло. Я не буду отдана ему, поверь. Позволь мне самой справится с этой задачей. Разреши самой избавится от Бальдавира. У меня выйдет, я хочу сказать ему это сама.
Девушка взяла гладиатора за ладонь и попробовала отвести в сторону.
- Тебе нужно уходить, Тэрон.
Чуть ли не молила Кьяра, через слезы, что подступали. Она так не хотела, что бы мужчина уходил и все же сказала. Попросила его о том, что само по себе уже принесло ей муки. Она попросила Тэрона уйти, несмотря на то, что очень хотела, что бы он остался, но…
- У нас все еще будет. И не забывай, ты всегда будешь со мной здесь.
Прошептала рабыня и показала на свое сердце. Но все же Кьяра больше не смогла держать все в себе и крохотные слезы потекли по ее щекам. А Бальдавир тем временем пошевелился, но Кьяру уже это не волновало. Она прильнула к гладиатору в объятия, и прижалась к нему всем телом, обхватив его руками, а носом уткнулась в шею. К счастью, Бальдавир не проснулся, а только перевернулся на другой бок, что-то пробормотал неразборчивое, даже вроде как на мгновение приоткрыл глаза, но тут же вновь впал в сон. Вероятней всего он придет в себя через несколько минут.
Казалось бы, существование соперника уже не должно было волновать гладиатора, уверившегося в том, что фиванка выбирает его, а не северянина. Так могли бы сказать те, кто видел в Тэроне эгоистичного человека, склонного помышлять только о своих желаниях. На самом же деле он больше думал не о том, что мог остаться один, без любимой, хоть это терзало его не меньше. Воин беспокоился за саму девушку, ведь чужеземец был в состоянии обречь её на нежеланный для неё брак, а стало быть, он будет и владеть Кьярой против её воли. Вот что терзало Тэрона, вот чего он поистине страшился. Мужчина без выражения глядел пылающим взглядом на своего соперника, вот-вот способного выбраться из долгой спячки. Было желание самому его пробудить. Просто подойти, схватить за плечи и встряхнуть как пыльный мешок, дожидаясь, когда он узрит перед собой того, кто довёл его до такого незавидного состояния. Но Тэрон сдержался, прекрасно зная, что если сделает хотя бы ещё шаг к Бальдавиру, и тем более притронется к нему, то, несомненно, попытается его убить. А это было бы мало справедливо, если учесть, что северянин является сейчас неспособным противником. Потому гладиатор ждал, хоть это и давалось ему не просто. Он знал, что любимая последует за ним, но не предполагал, что она будет его останавливать. Первое, что предупредило мужчину о её присутствии, так это рука Кьяры, которой она прикоснулась к его ладони, готовой сжаться в кулак, но быстро расслабившейся, стоило лишь почувствовать знакомую нежность пальцев девушки. Любимая оказалась напротив него, заставляя невольно обратить на неё взгляд, тёмный, ещё не успевший смягчится после длительного созерцания ненавистного моряка. И зелёные глаза не стали светлее, когда Кьяра озвучила своё неодобрение, касаемо намерений мужчины поговорить обо всём с Бальдавиром. Тэрон внимательно слушал её, пытаясь понять, отчего девушка столь часто старается предотвратить его встречные шаги в сторону соперника. Неужели она опасается, что гладиатор снова потеряет контроль над собой и на этот раз наверняка даст волю гневу? Возможно, данные опасения не так уж и беспочвенны, но, тем не менее, Тэрон не стремился проливать кровь чужеземца, но поговорить должен был, дабы не убиваться догадками, сидя в камере, пока его единственная будет в одиночку вразумлять близкого друга Флианта. Кьяра просила воина позволить ей самой во всём разобраться, на что он лишь отвёл взгляд в сторону, проявляя явное несогласие. - Ты так уверена в благородстве его души, Кьяра, - ответил мужчина не без сожаления, ведь он знал, что фиванка навряд ли ошибалась. – Но однажды он уже пытался тебя принуждать. Его немощность ничего не изменит, эта боль временна. Прежде он уже шёл против твоих желаний, что же помешает ему сделать это снова? – Тэрон перевёл своё внимание на Балдавира, которого хоть и отчасти, но мог видеть, пусть даже девушка стремилась отвлечь глаза воина собою. – И что мешает мне избавить тебя от него окончательно… Гладиатор молвил последние слова без намеренного злого умысла, он не стремился беспокоить Кьяру, но не смог унять объятый яростью голос собственной души. Чем спровоцировал очередное волнение, ибо вскоре девушка стала пытаться увести его из комнаты. Тэрон не двинулся, даже думал высвободить руку, но та тревога, с которой фиванка просила его уйти, заставила мужчину обратить на неё несколько поражённый взгляд. И неизвестно, что удивляло воина больше: опасения Кьяры по поводу того, что Бальдавир всё узнает об их отношениях, или тот факт, что она сейчас выпроваживала его, словно присутствие мужчины отныне было для неё чем-то постыдным. Тэрон внимательно посмотрел в глаза девушки, стремясь увидеть то самое чувство стыда, но всё, что углядел, так это близившиеся пролиться горькие слёзы… Разве этого он добивался? Вновь видеть, как страдает его мечта?.. Её боль обезоружила гладиатора, в немом молчании смотрящего на свою единственную. Она вовсе не испытывала стыд и не хотела расставаться с ним, но видела в том лучшее решение. Тэрон проследил смиренным взглядом за тем, как девушка указала на своё сердце, говоря мужчине в утешение, что он всегда будет с ней, пусть даже и на расстоянии. Воин потерянно глядел на прекрасное лицо, являвшее слёзную муку. Он ничего не сказал, только немедля притянул любимую к себе, крепко обнимая её, словно стремясь укрыть от жестокости этого мира. Тэрон запустил руку в красивые длинные волосы Кьяры, чувствуя, как сильно она прижимается к нему в ответ. Гладиатор уже не видел ничего, он даже позабыл о Бальдавире. Только она… только его единственная… Как он посмел так огорчать её… Тэрон хотел сделать прошлую ночь незабываемой для них обоих, он это сделал, как и сумел осчастливить фиванку, и тут вновь причинил ей боль… Нужно было уйти раньше, прежде, чем она проснётся. В своих потребностях защитить Кьяру и избавить их любовь от длительной разлуки, мужчина только вредил ей. Он был человеком непоколебимой воли, как и она, но в большей степени проявлял свою грозную натуру, не желая подчиняться никому, и этим мог навредить своей красавице. - Ну что ты, любовь моя… не плачь, - Тэрон со всею глубиной нежных чувств прижимал девушку к своей груди, в ней одной была заключена его сила. – Вот ведь как вышло. Я дал себе слово, что навсегда избавлю тебя от слёз. Но сейчас я сам вынуждаю тебя проливать их, - бережно взяв фиванку за плечи, мужчина чуть отдалился, дабы иметь возможность заглянуть ей в глаза. – Что может быть для меня невыносимее, чем видеть то, как ты плачешь. Тэрон ласково провёл указательным пальцем от виска Кьяры до её желанных губ. Он одарил свою мечту согревающей улыбкой, что было истинно её заслугой, ибо до встречи с ней гладиатор и не знал, каково это быть столь безгранично счастливым. Она вернула его к жизни, а он так жестоко обрекал её страдать. Нет… никогда. Тэрон внемлет просьбам Кьяры, и сделает всё, как она ему скажет. - Пусть будет так, я уйду. Мужчина говорил так же тихо, с прежней тёплой улыбкой смотря на любимую. Он больше не взглянул на Бальдавира, что всё ещё пребывал в спящем состоянии. Воин нежно взял девушку за руку и вернулся с ней в её комнату, закрыв двери. У них имелось немного времени на то, чтобы побыть вместе. Тэрон отпустил ладонь Кьяры и даже отвернулся от неё, пребывая в раздумьях, затем негромко произнёс всё тем же низким, сильным голосом: - Но прежде чем мы вновь познаем расстояние, отделяющее нас друг от друга, я хочу кое о чём попросить тебя, - при этих словах, гладиатор обернулся, обращая пытливый, но по-прежнему мягкий взгляд на девушку. – Амфисс будет приходить сюда время от времени, помощник из него более никакой, это правда, страх берёт своё. Но через него ты сможешь передать мне послание, он не откажется, в том для него нет ни малейшего риска. И весть, которую ты передашь ему для меня, не будет иметь никаких слов, ты вручишь Амфиссу что-нибудь из своих вещей, нечто, что даст мне утвердительный или отрицательный ответ по завершению твоего разговора с Бальдавиром, - Тэрон принялся осматривать комнату, в поисках тех самых вещей, что могут послужить им безмолвными вестями. Когда же мужчина придумал, что именно может подойти, он произнёс: - Платки, Кьяра, у тебя ведь их здесь предостаточно и все разных цветов. Передашь Амфиссу синий платок – это будет знаком того, что Бальдавир принял твой выбор, и ты больше не являешься его рабыней. А если красный… значит, всё остаётся по-прежнему, а стало быть, в разговоры уже вступаю я. Договорились? Гладиатор посмотрел на фиванку, дожидаясь её согласия. Он вполне допускал и такую мысль, что девушка может вновь воспротивиться, всё же она была изначально против того, чтобы Тэрон вообще о чём-либо говорил с северянином. Но он просил у неё хоть какого-то знака, дабы не терзать себя, находясь от неё вдали и гадая, как она тут, всё ли у неё хорошо. - У меня нет иной возможности узнать о том, что с тобой происходит, - воин приблизился к Кьяре, и коснулся ладонью её лица. – А я должен знать и быть уверен в твоей безопасности. Тэрон смотрел на свою любимую, и в то же время прислушивался, ему показалось, что в комнате Бальдавира раздался какой-то скрип. Самому гладиатору было всё равно, он и сейчас был бы не прочь побеседовать со своим соперником. Но мужчина не хотел беспокоить этим Кьяру, он помнил, как слёзно она молила его оставить данную затею. Следовало предупредить девушку ещё об одном деле. - Я дал Пелию день на то, чтобы он поговорил с Литеей о тебе, - продолжал Тэрон, невольно опуская взгляд на груди девушки, прикрытые её густыми волосами, и подмечая для себя, что ему бы не хотелось, дабы Кьяра предстала полуобнажённой перед этим чёртовым моряком. – Время истекло, и если советник уже был у неё, тогда он станет искать встречи со мной, дабы рассказать о её решении. Будь готова к тому, что Пелий может наведаться и к тебе. Взяв шелковистую прядь тёмных волос, скрывающих одну из великолепных грудей фиванки, Тэрон поднёс их к лицу и вдохнул такой чарующий запах, что был ему давно знаком… сладкий, нежный аромат его родного человека… его любимой… Быть вдали от неё – пытка. Мучительное испытание, которое следует принять до той поры, пока двум сердцам не посчастливиться воссоединиться снова. - Я верю, что у нас всё ещё будет, - гладиатор целовал чувственные губы фиванки, наслаждаясь оставшимися минутами, которые ещё мог провести с ней. - Я верю в это, любимая, - из комнаты Бальдавира вновь донёсся какой-то стук, но Тэрон не обращал на сторонние звуки никакого внимания, он оторвался от губ девушки только чтобы сказать: - Делай то, что считаешь нужным и будь осторожна. Не знаю, как скоро мы сможем увидеться снова, но при малейшей возможности я буду у тебя. Дай мне знать, когда исполнишь задуманное. Как бы всё не обернулось, я вернусь сюда, и очень надеюсь, что благородная душа Бальдавира убережёт его от неверного решения, ибо видят боги, в обратном случае я не побрезгую отнять его жизнь. Отходя назад, Тэрон продолжал держать Кьяру за руку двумя ладонями, он закрыл глаза, придаваясь тому теплу, которое она ему дарила. Не разделимы были они, ничто не уничтожит данную связь. Мужчина так и не смог взглянуть на неё более. Он отпустил руку своей единственной, отвернулся и последовал к окну, из которого давно была спущена верёвка. Тэрон не помнил, как оказался на земле и направился к тюрьмам гладиаторов. Перед его взором стоял только облик любимой, её карие глаза, в которых мерцали слёз, проливаемые из-за него… Он вспоминал их страстную близость, слова, что они говорили друг другу, когда их сердца были открыты, а тела столь же обнажены, как и искренние души… Воин не оборачивался, уверенный, что лишь один взгляд назад и он вернётся… его и сейчас не покидало болезненное чувство, что вся его жизнь осталась позади. Он всё оставлял позади, разумом и сердцем он пребывал с Кьярой, но не там, где находился сейчас. Тэрон приближался к воротам, которые ночью успешно миновал, не встретив стражу по пути. Но на данный момент, вход в тюрьмы охранялся, однако не это заставило гладиатора остановиться. У ворот с охраной разговаривала женщина, чьё лицо было скрыто плащом, видневшееся из-под него платье было очень простым, его обладательница явно не принадлежала к богатой семье. Подле неё вилась маленькая белокурая девочка на вид лет пяти-шести. Тэрон поначалу решил, что женщина являлась супругой кого-либо из стражников и вот вместе с ребёнком пришла проведать мужа. Но судя по тому, как недоброжелательно охранник отвечал на её вопросы, незнакомка вероятнее была женой не одного из воинов царя, а гладиатора. Нет, она не стремилась войти внутрь, да её бы и не пустили. Супруга раба хотела увидеть своего мужа, просила позволить ему посмотреть на дочку, просто обмолвиться с ним хоть несколькими словами. Она протягивала кожаную сумку, в которой видно имелась какая-то сготовленная еда, ибо иное просто не принимали. Наивные люди, они и вправду полагали, что принесённые ими угощения относились тем, кому предназначались. Эта дева так же полагала, что её мужчина получит хотя бы еду, которую она приготовила для него, но Тэрон знал, к чему стража всегда с таким одобрением принимала какую-либо пищу принесённую для гладиаторов их семьями. Сволочи поедали всё сами, и хоть бы кто-нибудь однажды пропитал все эти угощения ядом, дабы после никакая грязная лапа не покушалась на чужое добро. Ворота открылись, и охранник уже потянулся к сумке, как вдруг белокурая малютка, прежде нетерпеливо стоявшая возле мамы, разом проскочила мимо него, да так быстро, что её и поймать не успели. Стражник закричал, сподвигая остальных ловить ребёнка, сам он силой удерживал женщину, что стремилась броситься за дочерью. Грубыми были его действия, бесчеловечными. Он продолжал крепко держать жену гладиатора, даже когда та чуть не в слезах пыталась объяснить ему, что хочет лишь вернуть свою дочку. Но её не слушали, а когда женщина попыталась вырваться, охранник без какой-либо жалости ударил несчастную по лицу, отшвырнул на землю, и надумал воспользоваться ещё и ногами. Тэрон настиг его мгновенно. Охранник, собиравшийся причинить боль, получил её сам, притом сполна. Он только и видел устремившийся в его морду кулак, когда воин напрочь выбил ему передние зубы. Выродок оставался в сознании, но был так увлечён своим изувеченным ртом, что более не поднимался, только издавая писклявые вопли. Тэрон опустился к женщине, и помог ей встать, но она стала просить его уберечь её девочку. Здешняя охрана состояла из сплошных ублюдков, им что слабые женщины, что беззащитные дети, всё одно. Эти мерзавцы могут причинить зло и ребёнку, если поймают, даже несмотря на то, что многие из них сами были отцами. Мужчина спешно последовал за малышкой, надеясь опередить стражников. Так вышло, что девочка на удачу побежала именно по той дорожке, которая вела во двор, где тренировались гладиаторы. Там ей ничто не могло грозить, однако Тэрон подоспел вовремя. Трое охранников преследовали ребёнка, один уже тянул руки, дабы схватить, когда воин прыгнул на бегу и снёс его собой, достаточно ощутимо прокатившись с ним по земле. Всё это происходило уже на малой арене, где, прервав тренировку, могучие бойцы недоумённо наблюдали, как в их сторону бежит белокурая кроха, и только один из них признал в малышке свою дочь. - Иола! Зеф отбросил щит и меч, идя навстречу девочке. Никто её не остановил, а всё прибывавшая охрана так и не сумела к ней пробраться, ибо им перегородили дорогу, вставшие живою стеной гладиаторы. Если с ними сцепиться, сражение будет страшным, ибо этих бойцов смерть не пугает. Тэрон уже стоял на ногах, готовый повторно размять кулаки, покуда ещё один сшибленный им стражник в бессознательном состоянии лежал на земле. Воин наблюдал, с какою любовью разлучённый с семьею отец обнимал своё дитя, тянувшее к нему маленькие ручки. Сильный, могучий муж не мог сдержать накатившихся слёз, ведь всё это время он жил и бился только ради своей жены и дочки. Больше года Зеф не видел их, а малышка его помнила… Очень скоро во дворе появилась и его супруга, Батия. Тэрон знал, как её звали, ведь он часто слышал это имя, когда Зеф рассказывал о своей семье. И вот все трое снова были вместе. Стража не отступала, они всё норовили подыскать возможность для того, чтобы пресечь это самоуправство. Может, они бы и затеяли бой, но тому не позволил случиться наставник, прежде отлучившийся совсем ненадолго, он успел таки предотвратить беду. Мелиагр тут же разогнал охрану, а что касается семьи гладиатора, то он позволил им остаться на этот день, но с условием, что завтра они покинут данное место. Стоило видеть, какою радостью были полны глаза извечно угрюмого Зефа, на смену жестокому убийце пришёл любящий муж и отец, каким он был когда-то. Тэрон искренне был рад за него, не без одобрительной улыбки наблюдая, как могучий боец целует свою жену, держа на руках красавицу-дочурку. Они направились в столовую, и остались там, им никто не помешает, они могли вновь строить планы на будущее и просто наслаждаться тем, что имели возможность снова видеть друг друга. Тэрон находился на своём привычном месте под длинным навесом, следя за тренировками гладиаторов, и изредка посматривая в сторону смеющегося Зефа. Совсем недавно мужчина был так же счастлив, он обнимал свою мечту, слышал биение её сердца, ощущал её тепло. Тэрон познал близость с ней, и отныне Кьяра являлась частью него, хотелось бы узнать, как она там. Не спокойно было у воина на душе, тревога за любимую никогда не покидала, особенно, когда он не мог видеть её. Но гладиатор очень надеялся, что его опасения напрасны. Он думал о том, что всё же следовало подстеречь Пелия у дворца, хоть это и могло быть очень рискованно. Да, возможно, советник действительно сам будет искать его, но это лишь при случае, если он поговорит с дочерью Флианта. Вполне может выйти и так, что Пелий вновь начнёт увиливать и вредить. Он боялся Тэрона, но при любой возможности стремился усложнить ему жизнь. Таким образом змееподобный думал избавиться от страха, который испытывал перед ним. Используя язвительность и угрозы, слуга царя защищался, но в итоге всё равно оказывался в проигрыше. Сейчас он как раз направлялся к гладиатору, успев надеть маску самодовольного превосходства. Иной раз казалось, что это не Флиант, а он сам являлся правителем этого города. Тэрон сразу его углядел, такое чудо не заметить было невозможно. Пелий первым делом подошёл к наставнику и о чём-то его расспросил, при этом его хитрые глазки отыскали воина, стало быть, речь шла о нём. Какой бы ответ не получил советник, он его удовлетворил, ибо тонкие губы моментально расплылись в зловещей усмешке. Змееподобный поспешил к Тэрону, что уже не смотрел в его сторону, продолжая следить за бойцами арены. Обернуться к ненавистному собеседнику всё же придётся, но сперва следовало выяснить, с какими намерениями он явился. - Ты всё же не подвёл мои домыслы, как вижу. Надо же, какой пыл, я впечатлён, - с знакомым шипением обратился советник к мужчине, тот даже ухом не повёл. – Интересно, и многим гладиаторам дозволено вот так свободно выбираться из своих камер и блуждать по дворцу? А ты, оказывается, не так добродетелен, каким можешь казаться. - Тебе известны понятия о добродетели, Пелий? Это что-то новенькое. Тэрон всё так же следил за тренировками, и не особо удивился тому, что слуга царя прознал о его ночных вылазках из тюрьмы. Вот, значит, о чём змееподобный спрашивал Мелиагра. Он уточнял, был ли воин здесь с самого начала тренировок, и, разумеется, наставник сказал правду, без левого умысла, он просто говорил так, как есть. А советник воспользовался этим и как всегда намеревался зацепить. И дело было не в том, что ему нравилось выводить Тэрона, просто Пелий таким образом пытался обрести некую власть над ним, подчинить в какой-то мере. Он не оставлял попыток сломить волевого мужчину. Но данная стена была его женственным ручкам не по силам, однако змееподобный не сдавался. - Ещё не позабыл о нашем уговоре? - Пока что приходилось освежать только твою память, - ответил Тэрон по-прежнему без какого-либо интереса или эмоций. Дальнейшая реакция Пелия была на редкость предсказуемой, хоть мужчина и не ожидал, что советник будет вести себя с ним подобным образом, ведь их последний разговор мог завершиться крайне губительно для этого бесноватого слуги царя. Выходит, у него имелся некий козырь, о котором Тэрон не предполагал. Пелий вдруг стал дико смеяться, шаг за шагом приближаясь к сидевшему воину. - Я знаю, за что тебя любят, Тэрон. Ты словно сын богов, изгнанный с Олимпа и отвергнутый миром людей, - советник встал очень близко к мужчине, изучая его спину, и практически нависая над ним. – Оказываешь противостояние с такою храбростью, будто и тысячной армии не дано тебя сокрушить. Твоя истинная сила проявляется только в бою, где народы могу без сомнений уверовать в то, что ты непобедим. А твоё тело…, - Пелий коснулся длинным ногтём плеча мужчины, отчего тот мигом поднялся, оборачиваясь и с презрением взирая на своего чудаковатого недруга, а тот договорил: – Даже жаль награждать его болью, но я надеюсь, ему довелось испытать настоящее удовольствие. Скажи, ты отдаёшь своё сердце с тем огнём, с которым сражаешься? - Что ответила Литея на твоё предложение? – воин даже не стал обдумывать ответы на бессмысленные вопросы советника, приступая сразу к делу. - Она примет Кьяру? Пелий вновь усмехнулся, потирая руки. - Твоя избранница будет у неё сегодня вечером. Любопытно, ты умышленно желаешь свести двух влюблённых в тебя девушек, чтобы с упоением наблюдать, как они сцепятся друг с другом, стремясь получить тебя? Ох, эта разрушительная женская ревность, обожаю, - бесноватый принялся демонстративно аплодировать. – Чую, грядёт незабываемое зрелище. Тэрон изменился в лице от услышанного, его зелёные глаза стали темнее, казалось, ещё слово и он просто выбьет гнилой дух из не менее омерзительной оболочки. - Что же ты за тварь, принявшая человеческий облик. Речи мужчины были очень не добрыми, любой бы заслышав его низкий голос в столь ледяном тоне, просто не стал бы связываться и ушёл, покуда гром не грянул. Но Пелий не растерялся, хоть и чувствовал, как страх к нему возвращается. Он никуда и не девался. Потому далее советник вновь принялся использовать свою защиту, проявляя некую долю имеющейся власти: - Я тот, кто положит конец твоей истории, великий воин. Тот, кто будет наслаждаться твоими муками, усиливая их, пока ты не потешишь мой слух мольбами о пощаде. Я тот, кто лишит тебя твоей главной силы, ведь она заключена в той девушке, не так ли? Попробуй выжить, если сумеешь, завоюй для меня победу в завтрашнем бою и быть может, я сжалюсь и позволю вам с Кьярой навсегда воссоединиться. Тэрон еле слышно хмыкнул, он слышал угрозы советника и прежде, но данные слова показались ему на редкость банальными. Змея, не имеющая яда, а всё равно кусается. - Твои позволения мне не нужны, - молвил Тэрон с присущим ему спокойствием, что потихоньку перерастало в привычную ярость пробуждающегося в нём зверя. – Мы условились с тобой, что мои победы будут обеспечивать ей безопасность, так что прикуси свой ядовитый язык, и слушай. Мне нет дела до твоих гнусных задумок, как и плевал я на свою собственную жизнь. Ты можешь и далее развивать свою фантазию, какими угодно пытками, заготовленными содрать с меня шкуру. Но если тебя хоть в бреду посетит идея навредить Кьяре, я первым делом изучу твои внутренности, дабы убедиться, что ты реальный человек, а потом позволю на здоровье прославлять мою жизнь памятной смертью. Только выходит так, Пелий, что тебе не посчастливится на ней присутствовать, - губы мужчины дрогнули в улыбке, при виде встревоженного лица советника, который вовсе не ожидал подобного ответа. – До встречи на завтрашнем поединке, и постарайся не опаздывать. Потешь мои глаза своею перекошенной физиономией, которую я надеюсь увидеть, когда буду побеждать. Тэрон ответил Пелию его же недавними словами о потехе, не выказав при этом никакого смятения. Советник вновь был опущен, и прежний страх перед человеком, которого он не мог ничем усмирить, в который раз овладел его подлой душой. Пелий думал уязвить гладиатора, затронув тему о его возлюбленной, при помощи которой он и надеялся им манипулировать. Но выходило так, что, причинив зло Кьяре, верный слуга царя всё равно не подчинит себе мужчину, ибо тот немедля отыщет его и убьёт, начихав при этом на свою безопасность. Стало быть, шантаж бесполезен, и если Пелий намеревался сломить Тэрона, при этом не покушаясь на его жизнь, то отныне он думал избавиться от него окончательно. Воин сидел на своём прежнем месте, он всё сказал и более не глядел в сторону уходящего советника. А тот уже яро настраивал себя предпринять всё, дабы завтрашний бой стал для Тэрона последним.
Отправлено: 04.06.12 20:53. Заголовок: Столько переживания ..
Столько переживания одолевало Кьяру, что она не в силах была справиться со своими эмоциями. Сначала потеря сил, неожиданный обморок, следом прилив чувств от проведенной ночи с Тэроном. Это было воистину что-то невероятное, чего девушка уже никогда не сможет забыть, а главное будет желать повторения. Теперь вот приятное утреннее пробуждение и он не ушел. Остался здесь, а ведь мог исчезнуть, потому что так нужно было, кто-то мог заметить, что гладиатора нет в камере, либо там, где он должен находиться. Но Тэрону было плевать, и он остался встретить с Кьярой рассвет. Девушку это также сильно растрогало, хоть она даже не подавала виду. Теперь же, при виде того, что Тэрон серьезно настроен поговорить с Бальдавиром, Кьяра по настоящему испугалась, подобно трусливой девице. За пролитые слезы она уже казнила себя, но того, что случилось не вернуть. Кьяра крепко прижималась к Тэрону, ощущая ту самую близость к мужчине, которой она не хотела лишаться, но должна была. Мало того фиванка никогда и на за что не подумала бы, что ей придется выгонять Тэрона. Это было что-то непонятное, хотя уже не впервые в жизни Кьяра идет против своего желания. Когда в деревне по неизвестным причинам ее избрали старостой, она отказывалась, также не желала этого, но все же взяла правление деревней в свои руки и несла ответственность за каждого человека. С этим она не справилась, поэтому мысленно наказывала и истязала себя до сих пор. Сейчас она понимала, что если Бальдавир узнает все от Тэрона, то спокойно ничего не пройдет. Северянин не согласится оставить Кьяру чисто из мужского принципа, ведь он также любил девушку. Нет, если бы фиванка позволила гладиатору остаться, то здесь бы произошло что-то страшное. Кьяра все эти события видела, как себя в зеркале. Разговор Тэрона с Бальдавиром о ней. Бальдавир бы воспротивился каждому слову гладиатора… Тэрон попробовал убедить северянина, но это ни к чему не привело… и бой, сражение, в котором Тэрон одерживает победу. И даже если Бальдавир остается в живых он так просто это не оставит. Если Бальдавир остается в живых он насильно берёт Кьяру в жены, а если умирает…. Ни Тэрону ни фиванке больше не быть вместе. Именно все это видела Кьяра перед своими глазами, когда гладиатор озвучил свое желание поговорить с северянином. У Кьяры было отличное чутье. Часто еще в деревне его сравнивали со звериным, и еще никогда оно не подводило девушку. Также, как и сейчас она понимала, что если ничего не изменит, то тому, что имеют Кьяра и Тэрон придет конец. Поэтому она так просила. Зачем разрушать то единственное, что у них было и что им осталось? Просить Тэрона уйти было выше сил Кьяры, но все же она попросила, переступила через свои собственные желания, ради будущего. Тэрон внимательно смотрел на фиванку, пытаясь понять, почему она его просит уйти. Кьяра видела, что Тэрон не этого от нее ожидал, но по-другому нельзя. - Ты так уверена в благородстве его души, Кьяра, - молвил Тэрон. Кьяра посмотрела в глаза мужчине и безмолвно кивнула. - И что мешает мне избавить тебя от него окончательно…
- Твое сердце.
Тихо ответила Кьяра. Тэрон был ожесточен войной, затем пребыванием в рабстве. Он ведь и сам рассказывал, что ничего иного и не видел, кроме сражений убийства и смерти. Но не сейчас, это все лишь маска, которую он на себя надел, что бы закрыться от жизненных обстоятельств. Кьяра знала, что этими словами может смягчить и успокоить Тэрона, а слезы все еще текли из ее глаз неустанным потоком. После того, как он вновь обнял ее и успокоил, Кьяра нервно вытерла свои слезы. Она сама себя ненавидела за это банальное проявление слабости и поклялась себе, что только перед Тэроном она сможет так открыто их проливать, остальные, особенно это касается недоброжелателей, никогда их не увидят, даже если они будут так желанны для их удовлетворения. - Вот ведь как вышло. Я дал себе слово, что навсегда избавлю тебя от слёз. Но сейчас я сам вынуждаю тебя проливать их, - говорил Тэрон, прижимая Кьяру к своей груди. Она полностью отдалась этим объятиям, чувствуя, как вздымается от дыхания его крепкая грудь. Была бы ее воля, она всю жизнь оставалась в этих объятиях. Но девушка отстранилась, подняла взгляд на своего возлюбленного и отрицательно покачала головой, вытирая остатки слез.
- Нет, ты не вынуждаешь.
Кьяра мягко улыбнулась.
- Это просто страх, Тэрон. Я хочу быть с тобой. Мне не доводилось еще испытывать того, что я испытываю к тебе сейчас. И я не хочу просить тебя уйти, но должна. Поэтому мне тяжело и больно. Поэтому я плачу, собственный страх заставляет проливать слезы такие бессмысленные. Я люблю тебя и хочу быть с тобой вместе. Мы будем рисковать, для того, что бы видеться, но мне плевать. Если ты сейчас останешься, Бальдавир увидит тебя - все будет кончено. Этого я испугалась… конца.
Кьяра почувствовала на своих плечах крепкие руки Тэрона и вздрогнула, затаив дыхание. Она по-прежнему смотрела в его зеленые глаза, с желтыми проблескам, будто само солнце оставило на мужчине свою печать. Такие проникновенные глаза, мудрые и добрые, когда они обращены на нее. - Пусть будет так, я уйду, - сказал Тэрон, когда взял Кьяру за ладонь и они вместе покинули комнату Бальдавира. Гладиатор закрыл за собой двери и вновь посмотрел на Кьяру. Девушка мягко улыбнулась ему, а в глаза ее отображалось обожание и огромнейшая любовь. Тогда Тэрон отпустил руку Кьяры, отвернулся. Девушка осталась стоять на месте, разглядывая желанную спину своего возлюбленного. Она хотела вновь прикоснутся к ней, почувствовать каждый изгиб и мускул на его широкой спине. Тогда Тэрон заговорил и обернулся. Кьяра внимательно слушала мужчину. Гладиатор говорил о том, что бы девушка дала ему знак о результатах своих действий. Кьяра кивнула головой. Она сделает все так. Фиванка уже подошла к шкафу и извлекла оттуда два платка. Один синий, а второй – красный положила на кровать.
- Договорились.
Ответила Кьяра и кивнула головой. - Время истекло, и если советник уже был у неё, тогда он станет искать встречи со мной, дабы рассказать о её решении. Будь готова к тому, что Пелий может наведаться и к тебе, - говорил гладиатор. Фиванка нахмурилась и слегка скривилась от одного имени Пелия. Этот человек был ей настолько омерзителен, что она готова была впиться своими собственным зубами в его шею, и разодрать этого человека на мелкие кусочки. Он был из числа тех паразитов, которые наживаются на чужом горе. Далее Тэрон взял прядь ее волос, Кьяра прикрыла глаза и вся напряглась, даже перестала дышать, и тогда она вновь почувствовала прикосновение его сладких губ. Девушка ответила на поцелуй, она вновь обвила рукам его шею, прижавшись к Тэрону всем телом на прощание. Напоследок ответила как можно страстнее, словно хотела, что бы этого хватило на все время их расставания. В комнате Бальдавира уже неоднократно слышались какие-то звуки, но ни Тэрона ни Кьяру они не отвлекали. Двое влюбленных хоть и слышали эти звуки, но делали вид, что они их попросту не замечают. - Делай то, что считаешь нужным и будь осторожна. Не знаю, как скоро мы сможем увидеться снова, но при малейшей возможности я буду у тебя. Дай мне знать, когда исполнишь задуманное. Как бы всё не обернулось, я вернусь сюда, и очень надеюсь, что благородная душа Бальдавира убережёт его от неверного решения, ибо видят боги, в обратном случае я не побрезгую отнять его жизнь.
- Не переживай за меня. Все будет в порядке.
Говорила Кьяра, поглаживая ладонью щеку Тэрона, пока он медленно не стал отходить к окну. Фиванка опустила руку и обняла себя руками, словно ей стало холодно. С мягкой улыбкой и тяжелым зудом в сердце она наблюдала за тем, как мужчина удаляется к окну… уходит и неизвестно, когда они вновь смогут быть вместе. Когда Тэрон ловко взобрался на подоконник и, схватившись за канат, скрылся за окном, Кьяра некоторое время тяжело вздохнув постояла на одном месте, тогда подошла к окну и проводила взглядом мужчину. Очнулась Кьяра в тот момент, когда услышала в комнате Бальдавира звук разбившейся вазы, видимо северянин уже окончательно пришел в себя. Тогда и Кьяра спохватилась. Она метнулась к кровати, присела на корточки и ловко, развязала крепкий узел, сделанный лекарем от ножки кровати. После намотав на локоть быстрыми движениями канат, девушка кинула его в шкаф и забросала платками. Одновременно с тем, как фиванка закрыла двери шкафа, отворились иные двери. И теперь на пороге стоял Бальдавир. Кьяра замерла на месте не оборачиваясь, чувствуя, как мужчина прожигает взглядом ее обнаженную спину. «Проклятье!» - подумала рабыня, а мысль ее эта возникла по той причине, что она не успела надеть платье, а была одета лишь в юбку под стать набедренной повязке и все… - Ты здесь, как ты себя чувствуешь? – спросил северянин. Он ведь также видел, как Кьяра теряла сознание.
- Я должна спросить это у тебя.
Резко и даже с нотками некого издевательства ответила Кьяра, тогда обернулась. Ей уже нечего было стыдится. Бальдавир видел однажды рабыню обнаженной полностью, поэтому она решила отбросить свои мысли о досадной случайности. Своей сокровенности не вернешь, мужчина видел ее всю, скрывать больше было нечего. Бальдавир хрипловато рассмеялся и подошел к Кьяре со спины. Она повернулась к нему, глядя на него испепеляющим взглядом. Некоторое время девушка изучала его состояние. - Меня не плохо подлатали. Гладиатор этот, Тэрон… сумасшедший. Видимо, такие люди, как он действительно теряют рассудок настолько, что забывают, где арена, а где просто сражение, - говорил Бальдавир. Кьяра поджала губы, взгляд ее стал еще яростней.
- Можешь думать так, если тебя это успокаивает.
Бальдавир нахмурился и именно сейчас в этот момент в памяти вспыхнуло непонятное видение, как тот самый гладиатор и Кьяра стояли над его постелью и о чем-то говорили. Северянин даже отошел на несколько шагов пораженно глядя на девушку. Тем самым мужчина сбил с толку рабыню. Её взгляд смягчился и стал несколько напуганным.
- Что случилось?
Спросила Кьяра, слегка нахмурившись и стала ближе подходить к Бальдавиру, который от чего-то тяжело дышал и теперь не смотрел на нее, а постоянно отворачивался, словно перед ним была не девушка, а дряхлая старуха. Чье лицо покрыто бородавками. - Оденься, - тихо сказал северянин. Но Кьяра не услышала, она подошла к мужчине еще ближе.
- Ты себя плохо чувствуешь?
Бальдавир ничего не ответил. Он не смотрел на Кьяру, только тогда, когда девушка осторожно прикоснулась к его плечу, он резко развернулся к ней и посмотрел на нее с каким-то животным превосходством. Некоторое время он молчал, а фиванка пораженно на него смотрела. Она разволновалась от чего дыхание ее стало тяжелее. Северянин некоторое время смотрел ей в глаза, потом его взгляд изменился. Вероятней всего он отбросил все мысли и счел это обычным бредом. Теперь он внимательно изучал тело девушки и почувствовал прилив желания. Мужчина резко отбросил прядь длинных, густых волос Кьяры обнажив ее грудь. Сама рабыня напряглась и в глазах ее появились опасные огоньки. Но она пока еще ничего не предпринимала. Следом, Бальдавир протянул руку, что бы прикоснутся к груди Кьяры, но в его комнате послышали звуки. - Бальд! Бальд! – звал мужской голос. Бальдавир прикрыл глаза, тяжело вздохнул, тогда поджал губы и пошел к себе в комнату. Кьяра оставалась стоять на месте, не понимая, почему она стала объектом притяжения для многих мужчин, что послужило тому? Покои северянина были достаточно обширны, состояли из двоих комнат соединенных дверями. Двери также были и в комнате Кьяры. Она жила в специальной комнате для рабов. Поэтому у этого комплекса было такое строение. Две комнаты, у обоих есть двери, а за ними дворцовые коридоры. Когда двери за Бальдавиром закрылись, Кьяра подошла к шкафу, достала оттуда платье, в котором была, когда впервые встретила северянина и надела его. Девушка достала волосы из платья, закрыла шкаф, даже не глянув в зеркало. После она обошла кровать и наткнулась взглядом на два платка, которые выложила на кровати, еще когда здесь был Тэрон. Она мягко улыбнулась. «Уже скоро» - подумала Кьяра и села на кровать. Спустя несколько минут в комнате появился Бальдавир, уже полностью одетый в свои кожаные штаны и теперь синюю безрукавку. Увидев Кьяру в платье, он явно расстроился, но не подал виду. - Мой друг с корабля был здесь. На море прилив и мы должны отплывать. Завтра я покидаю Наксос, - говорил северянин. Кьяра еле сдержала улыбку, которая норовила проявится через ее приподнятые уголки губ. Бальдавир подошел к ней, присел у кровати на одно колено и взял Кьяру за руку. – Поэтому я должен знать, станешь ли ты моей женой, Кьяра? Северянин с такой надеждой в глазах смотрел на Кьяру, и она видела это. Рабыне даже было жаль отказывать ему, но…
- Нет.
Ответила фиванка. Бальдавир отпустил голову, он знал, что ответ будет именно таким. - Почему? Почему ты мне отказываешь? Я буду любить тебя до конца жизни! Буду любить наших детей! Если тебя смущает, что я моряк, живу в море я оставлю это дело, и мы будем жить вместе в нашем доме. У меня достаточно средств, что бы больше не выходить в море. Если в этом вся причина…
- О нет, Бальдавир, дело не в этом.
Спокойно говорила Кьяра, мягко улыбнувшись.
- Все твои слова звучат, как сказка, настоящая сказка. Я знаю, что это все ты можешь мне дать, если и не большее, но я не могу этого принять.
- Почему? – Бальдавир все еще держал за руку Кьяру, в нем еще теплилась надежда, что он сможет уговорить девушку. Кьяра мягко улыбнулась.
- Мое сердце принадлежит другому. Я люблю другого.
С мечтательной улыбкой и такой же интонацией ответила девушка. Бальдавир отпустил ее руку, он был ошеломлен и, кажется, начинал все понимать. Мужчина в мгновение помрачнел. - Кто этот другой?
- Это имеет значение?
- Для меня имеет.
Кьяра молчала. Мужчина понял, что она не ответит, но также понимал, что не готов узнать имя ее избранника, хотя догадывался. Бальдавир резко поднялся. Северянина одолевали разноплановые чувства. Собравшись с мыслями, он вновь посмотрел на Кьяру. - Он был здесь? Сегодня был здесь? – этот вопрос обескуражил девушку.
- Бальдавир….
Мужчина прервал Кьяру. Он развернулся и вышел из комнаты Кьяры, оставив девушку сидеть в одиночестве. «Ничего, он еще вернется и тогда мы договорим и все решим» - подумала девушка. Но почему-то на душе Кьяре не стало легче. Наоборот, она даже чувствовала себя виноватой перед Бальдавиром, хотя не должна была. Она не принадлежала мужчине, не давала даже повода думать, что он нравится ей, почему же тогда совесть не давала ей покоя? В любом случае, скоро все разрешится. Сам Бальдавир отправился к гладиаторам. Он попросил, что бы его отвели к Тэрону и охрана привела северянина к камере мужчины, тогда Бальдавир отпустив охрану, потребовав оставить их наедине. те сначала вывели Тэрона из камеры, а затем отвели в отдельную комнату, которая обычно служила местом, где охрана сама частенько засиживалась, отведывая вино и прочее. Словом, комната сокрытая для других. Деревянная дверь закрылась. Бальдавир потирал рукоять кинжала висевшего на поясе, затем опустил руки и поднял взгляд на Тэрона. - В сражении ты меня чуть не убил, но оставил жить, ради нее. Ты попросил сделать Кьяру счастливой, ведь речь о ней шла, верно? Почему? - прямо спросил северянин. Он не был глупцом и понимал, что тот другой - это и есть Тэрон.
Отправлено: 06.06.12 03:02. Заголовок: Было желание присоед..
Было желание присоединиться к остальным бойцам и начать тренировку, но Тэрон решил поберечь свои силы, которые ему ещё пригодятся для завтрашнего поединка. Всякий раз, когда мужчина задумывался о нём, он невольно вспоминал Пелия, его глупый смех и не менее бессмысленные слова. Удивительно, как этому плуту спокойно не жилось, он всё норовил сотворить какую-нибудь пакость, именно так и поступал, чтобы в итоге уйти поверженным. Подобную нелепицу забавно наблюдать поначалу, но не когда она происходит постоянно. Тэрон наблюдал за гладиаторами, вновь подмечая, что ему были известны все приёмы, которые использовались. Не потому, что он так много знал о боях, просто воин повидал в своё время достаточно, к тому же будучи здесь, он уже успел ознакомиться с подходом обучений Мелиагра. Новобранцы повторял ли те же действия, что и иные гладиаторы, находящиеся в данном месте не первый год. Так что действовали мужчины, быть может, и одинаково, но вот проявлял себя в битве каждый по-разному. У кого-то удары были сильнее, иной действовал быстрее и ловчее, кому-то легче давалась защита, другой же нападал умело. За всеми не углядишь, но многое успеешь заметить. Позже Тэрон осознал, что чаще всего смотрит именно в сторону Зефа и его семьи. Вот так, прежде живущий одними сражениями, гладиатор забывал о них, стоило лишь его взгляду узреть чужое счастье, приносящее ему радость, но отзывающееся болью в сердце. Тэрону было о ком тосковать, кого стремиться увидеть и прижать к своей груди. Мужчина ощущал любимую до сих пор. Его уста по-прежнему помнили вкус её губ, приятный чарующий запах её тела, жар страстных объятий девушки, ослепительную улыбку и нежность её рук… Как же Тэрон боялся потерять Кьяру… Он в жизни не знал страха, но стоило подумать о своей кареглазой, как сама душа была готова покинуть собственное тело и устремиться туда, где находилась прекрасная фиванка. Вот почему воин так не хотел покидать её. Он знал, чем обернётся данная разлука. Мучениями… долгими думами о том, что сейчас происходило с девушкой, всё ли в порядке, а не плюнуть ли на все эти запреты и просто отправиться к ней, сколько бы стражников не встретилось на пути. Тэрон вполне мог на это решиться, но он помнил, как была обеспокоена Кьяра его стремлениями остаться и поговорить с Бальдавиром. Возможно, она была права, не стоило даже пытаться. Дело было не в том, что гладиатор не умел себя сдерживать, напротив, когда нужно он способен не выказать никакую реакцию. Но в данном случае он просто сам не хотел себя контролировать. А чего ради церемониться? Тэрон не был тем человеком, который когда-либо брался принуждать других, как и не заставлять девушек любить его. Бальдавир придерживался иной точки зрения, далёкой от мужской чести. Притом, что он, несомненно, знал, что Кьяра к нему ничего не испытывает. Это и вынуждало Тэрона не проявлять никакого уважения к своему сопернику, на то он и соперник. К тому же самый жалкий в его понятии. И как мужчина только мог оставить свою единственную с этим чрезмерно самоуверенным богатеем. Тэрон часто представлял себе этот разговор девушки с чужеземцем, и мысли являлись крайне не утешительными. А чего ещё ждать, когда злоба до конца не угасла, тут силу имела не ревность, а именно ярость, с которой гладиатор стремился уничтожить человека, надумавшего покупать его любимую, как рыночный товар. А после с тем же назначением её использовать. Мерзавец… Разве с такими разговоры вести, одного меча достаточно. Всё более углубляясь в неприятные размышления о северянине, воин не заметил, как к нему подошли. Впрочем приближавшийся человек и не думал подкрадываться, хоть и шёл достаточно тихо. Только его обращение к гладиатору, заставило того повернуть голову: - Как хорошо продолжать жить под этим небом, и вновь видеть тебя, брат мой. Это был тот самый эфиоп, с которым бок о бок бился Тэрон против пятерых противников. Признаться, тогда мужчина не сомневался в том, что чернокожий погиб, слишком серьёзными были его раны. Но Амфисс предупредил, что боец выжил, хоть и не был уверен лекарь, что тот сможет в итоге встать на ноги, куда уж там выходить на арену. А оно вон как вышло. - Нагор, - Тэрон поднялся и с улыбкой пожал руку эфиопа. – Ты быстро идёшь на поправку. Всё же общая битва сплачивает, когда доводится вести поединок не с врагом, а с тем, кто способен прикрыть твою спину. Гладиатор сам не ожидал, что будет так рад появлению человека, которого толком и не знал. Но было достаточно увидеть его в бою, дабы понять, каков он есть. - Без головы это было бы сделать сложнее, - со смехом пошутил чернокожий, опускаясь рядом с гладиатором, усевшемся на своё прежнее место. – Но ты спас меня, мой друг, и я никогда не позабуду об этом. Тэрон улыбнулся, хоть и не видел в своих былых действиях никакой особой помощи. В том была заслуга самого Нагора, сумевшего чудом выжить после того, как его практически проткнули насквозь. Однако, упоминая о страшных ранах, сам гладиатор не был обделён подобными памятными следами от меча. Но он переносил уроны без каких-либо тягот, личная безопасность его совсем не волновала. - Поединок был не честным, приходилось осваивать новые правила. Мужчина вновь переключил своё внимание на бойцов, к которым присоединился наставник, стоявший ранее в сторонке. Мелиагр бился в редких случаях, но если уж начинал, это стоило видеть. - Увы, брат, я оказался не так быстр, как ты. Но слово держу. Я обещал устроить пир по окончанию нашего сражения, и вот мы победили, надо бы восславить богов за их щедрое покровительство. Боги… Гладиатор не был таким уж явным противником бессмертных, но и не понимал тех, кто поклонялся им, это казалось таким абсурдом. Тэрон не наблюдал никого сильнее самих людей. Хватало того, что они были способны оставаться верными себе и тем, кого любили. А бессмертные создатели являлись такими недосягаемыми существами, именно существами, ибо то, к чему стремились они, не имело ни жизни, ни смысла. - Боги здесь не причём, - прямо ответил мужчина. - Каждый человек сам хозяин своей жизни. Нагор положил руку на плечо Тэрона, с прежней бодростью говоря: - Дерзко молвишь, брат, но очень верно. Так ты с нами? Иной раз странно видеть таких людей, которым подавай пьянки, да разгульных женщин. И так день за днём, ночь за ночью, а что потом? Многие из бойцов стремились вот так забыться, дабы просто не думать о всей ничтожности их жизни, не вспоминать о тех, кого не было с ними рядом. Тэрон уважал таких мужей, как Зеф, что оставался верен своей семье, не поддаваясь соблазнам и не теряя надежду. И вот сейчас он познал настоящее благо, имея возможность обнимать жену и дочку. Он был поистине счастливый человек, а не все эти разнузданные пьянчуги, склонные лишь хвастаться своими любовными похождениями, даже и не задумываясь, что те же девушки, которых они берут силой, столь же несчастны, как и они сами. - Мне сейчас не до веселий, Нагор. Мой главный бой ещё не окончен. Слова мужчины заставили эфиопа затихнуть на какое-то время. Он словно бы думал над словами Тэрона, по сути так и было. Они впервые общались столь открыто, хотя гладиатор о многом предпочитал умолчать. Он и не предполагал, что чернокожий поймет его, даже не принимаясь о чём-либо расспрашивать. Тот оказался на редкость проницательным, и вскоре ответил: - Ты здесь единственный, кто заглядывает дальше этих стен. Иные и не задумываются, что где-то там есть мир, в котором когда-то все мы были свободными. Вот оно как. Нагор всё это время оказывается следил за взглядом мужчины, часто ищущего дали, которые к сожалению не мог увидеть. Даже с окон дворца желаемого было не углядеть, одно лишь небо было доступно взору. - Даже вне этой тюрьмы наша свобода относительна, пока такие, как Флиант, топчут эту землю. О свободе не надо просить, её нужно брать. Вопрос в том, как многие готовы вернуть себе то, что принадлежит им по праву. В данных словах крылся потаённый смысл, который Нагор на удивление заметил. - Ты намереваешься пойти против царя? - А разве я когда-либо был с ним заодно? - только теперь мужчина очень внимательно посмотрел на своего собеседника, всего на миг. - Здесь меня знают, как его самого ярого врага. И они не ошибаются. И вновь ладонь чернокожего оказалась на плече воина, странно, но чем меньше Тэрон стремился произвести впечатление, тем больше его вызывал, по крайней мере Нагор не вдавался с ним в споры, а наоборот, очень даже разделял его мнение. - Хотел бы я посмотреть, как ты добавишь ему седины. Славно, брат, очень славно. Знай, что я готов тебя в том поддержать. - Оставь, Нагор, - как бы не был благодарен ему мужчина за участие, он всё же привык действовать один. - Тебе и так крепко досталось. Подобные слова могли задеть любого бойца арены, всё же слабость это не их конёк. Даже не имея сил, они были готовы биться до последнего. Вот и эфиоп довольно предсказуемо отреагировал на отрицания мужчины. - Зря обижаешь. Среди моих братьев найдутся и твои единомышленники. Тэрон воспринял данные речи, не как объявившуюся возможность, но ему пришло на ум кое-что другое. - Ты и вправду можешь оказать мне услугу, но в ином, - гладиатор выждал паузу, пока чернокожий как следует не напряжёт свой слух. – Проследи за моим сокамерником, его зовут Галат. Малость невнимательный, ни в меру самонадеян, но способный, из него может выйти толк. Потренируй его в моё отсутствие, да проследи, чтобы глупостей не наделал, о большем не прошу. Смелой была просьба, но воин знал, что мог доверять Нагору, такие, как он зря добротой не разбрасываются. Эфиоп хотел чем-нибудь отплатить мужчине за когда-то оказанную им помощь, и вот он дал ему возможность это сделать. Чернокожий ничего не стал отвечать, только согласно кивнул, продолжая оголять на дикость белейшие зубы. Далее они уже просидели в полной тишине, безмолвно наблюдая за тренировками бойцов. Их сражения близились к концу, скоро все разойдутся по камерам, кто-то останется обедать в столовой, хотя не многие к тому стремились, никто не хотел беспокоить Зефа и его семью, что всё ещё сидели за одним из столов, донося весёлый радостный смех до ушей суровых гладиаторов. По окончанию тренировок, Нагор поднялся со словами: - Ну, бывай, брат, пора мне. Как бы не было приятно твоё общество, а голодать я себе позволить не могу, сам знаешь. Чернокожий рассмеялся, вызывая непроизвольную улыбку на устах Тэрона, что вновь пожал его руку, а вскоре поднялся и сам, решив не задерживаться. Первым делом, мужчина со многими из бойцов направился в термы, надо было всё же омыться, дать возможность телу вновь расслабиться. Прошлая ночь, проведённая с любимой, подарила небывалое наслаждение, избавив от душевных и физических страданий. Но напряжение, вызванное беспокойствами за девушку, присутствовало, хоть Тэрон по-прежнему чувствовал на себе прикосновения Кьяры. Вода не способна смыть нежные, невидимые глазам следы её поцелуев, но ощущаемые всем сердцем. Она была в его мыслях… желанная никогда не покидала его. Так удивительно. Тэрон продолжал общаться, думать о сражениях, недругах, которых рано или поздно стремился настигнуть мечом, но все эти действия давались ему смутно. То есть они не имели прежнюю важность, мужчина размышлял только о своей воительнице. Она являлась его мечтой, уже осуществлённой, но не до конца. Омывшись, гладиатор вернулся в камеру, где на своей кровати, не вставая, так и отлёживался бедняга Галат. Его разбитая голова по-прежнему была перевязана, сквозь белую ткань были заметны проступившие капельки крови. Тэрон не без сочувствия глядел на него. Наёмник спал, и это было только к лучшему, ибо к разговорам сейчас воин был не расположен, а уж если учесть, какие темы обычно ведёт его сокамерник… стоило только порадоваться, что он пребывал в спячке. Когда стражник принёс еду, Тэрон отложил чашу для Галата, сам же принялся есть со своей. Он никуда не спешил, настраиваясь, что вечер будет долгим, а спать совершенно не хотелось, но что ещё можно было делать, находясь в четырёх стенах. Тэрона уже воротило от этой комнаты, в которой он провёл больше шести месяцев. Ключ от камеры всё ещё имелся у него, но им не дано воспользоваться, охрана может что-нибудь заподозрить, следовало всё же остаться на малой арене, пусть даже поедая свою кашу не далеко от Зефа и его жены с их маленькой девчушкой. На них хоть было приятно смотреть, чем на мрачность стен этой чёртовой тюрьмы. Очень скоро дверь камеры вновь отворилась, и вошли двое стражников. Тэрон выпрямился, откладывая трапезу, и задумчиво взглянул на охрану. Его желали видеть, но кто именно, не было пояснено. Мужчине особо и не было дела, он был рад тому, что хоть ещё на какое-то время не придётся отсиживаться в ненавистной ему клетке. В сопровождении охраны, он был направлен в иную комнату, где его поджидал человек, которого гладиатор никак не думал так скоро увидеть, тем более здесь. Но пока он направлялся к нему, пребывая в догадках, Тэрон даже не заметил, мчавшегося со всех ног Амфисса. Лекарь устремлялся к выходу, он бежал во дворец, прямиком к Кьяре. Так вышло, что врачеватель, будучи у одной из камер, случайно увидел объявившегося Бальдавира, и это не могло его не напугать. Ведь только сегодня утром он встретил Тэрона в комнате девушки… возле её постели… Он предупреждал, что дело окончится бедой, и вот для себя убедился, что именно так всё и происходило. Что оставалось делать? Конечно же мчаться к девушке, которую никак не могли поделить двое мужчин. Страх так затмил разум целителя, что он даже не задался вопросом, для чего собственно нужно беспокоить Кьяру, ведь если даже оба её воина сцепятся, фиванка могла только сама пострадать от этого. Глупый, глупый лекарь, ему необходимо было куда-то подевать свои эмоции, вот он стремглав и бежал к Кьяре. Амфисс ворвался в её комнату с таким безумством, будто за ним гнался сам Пелий с ножом в руке. - Случилась беда!.. – завопил он, чуть не падая на ходу, затем вдруг затих, словно пытаясь совладать с собой, и с некой долей смущения взглянул на фиванку. - Ну, то есть, пока не случилась, но очень скоро может произойти. Ох, я знал, что всё закончится плохо, день начался с потрясений, а бедный Амфисс теперь должен будет повторно залечивать раны этих упрямых драчунов…, - целитель нервно расхаживал по комнате, словно разговаривая сам с собой, затем резко остановился, посмотрел на девушку, и, вспомнив, что самой сути происходящего так и не пояснил, сказал: - Бальдавир сейчас у Тэрона… - длительная пауза, ожидание бурной реакции от Кьяры, затем чрезмерно ненормальный вопрос: - Как думаешь, кто-нибудь из них уже мёртв? Ой, что это я такое спрашиваю… Нам надо срочно что-то предпринять!.. Тэрон входил в комнату без особого интереса. Он даже толком не вглядывался, кто стоит перед ним, глаза мужчины были опущены, он не выказывал ничего, кроме полного безразличия. Но когда его взгляд устремился на человека, пожелавшего с ним говорить, гладиатор изменился в лице. Бальдавир. Его ненавистный соперник, прежде еле живой лежавший в своей постели, ныне смотрел на него с ответной недоброжелательностью. Тэрон даже не брался гадать, что именно более всего гневило северянина: тот факт, что воин публично одарил его поражением, или быть может… чужеземец теперь был в курсе отношений гладиатора с его рабыней. Тем лучше, Тэрону было нечего скрывать, он лишь подумал, что в таком случае не следовало покидать Кьяру. Всё можно было бы решить и на месте. Однако за то время, что было дано мужчине на раздумья, он почти что отговорил себя от данной затеи, и вообще решил, что действительно с Бальдавиром ему толковать не о чем. И вот он здесь, выполз из своих покоев, не позабыв захватить с собою и кинжал. Тэрон не без усмешки глядел на это бессмысленное орудие защиты. Он способен придушить северянина голыми руками, если решится, пусть даже тот успеет вонзить в его тело своё тупое лезвие. Кто знает, как оно будет. Северянин не долго молчал, в сущности именно ему и следовало начинать разговор, и очень скоро Тэрон услышал то, на что казалось, даже отвечать не было смысла. - Почему? – переспросил гладиатор, усмехнувшись уголком губ, затем его лицо вновь приобрело серьёзность. – Интересный вопрос. Думаю, если бы ты не знал ответа на него, то не пришёл бы сюда, говорить со мной. Тэрон сумел увидеть во взгляде Бальдавира несколько иные намерения, нежели те, с которыми он мог явиться, как думалось по его вопросам. Нет, это было не любопытство, а подтверждение имеющихся фактов. Допрос, основанный на уже давно собранной информации. Как интересно. Внешне гладиатор был совершенно спокоен, он и не думал набрасываться на чужеземца, и вполне был готов ему всё открыто высказать. Чего ради ходить вокруг, да около. Бальдавир начинал из далека, выведывая ни весть что, ну так пусть слышит то, чего и добивается. - Да, я просил тебя подарить ей счастье, - сказал мужчина понизив голос, его глаза являли того самого зверя, который когда-то стремился разорвать северянина, но сейчас он держался на прочной цепи. - Я хотел, чтобы ты спас её, я хочу этого и сейчас. Но та безопасность, которую ты можешь дать Кьяре, будет очень дорого ей стоить. Мы оба стремились исполнить лишь собственную волю, но я был не вправе решать за неё, как и ты не смеешь, - Тэрон поднял руку, направив указательный палец на северянина, медленно ступая по комнате, затем опустил ладонь, продолжая: - Ты можешь являться человеком чести, Бальдавир. Она уверяла меня в твоём благородстве. Но пока я убеждаюсь, что ты столь же слеп, каков был я сам, если думаешь, будто богатством можно обеспечить истинное счастье. И я, полагая так же и стремясь защитить Кьяру, чуть не совершил непоправимую ошибку. Тэрон говорил не спешно, но жёстко, в каждом его слове звучала та сила, которую он был бы не прочь обрушить на всякого, кто встанет у него на пути. Воин с минуту молчал, пронизывая далеко не дружелюбным взглядом своего соперника. Но позже этот взгляд смягчился, став сдержаннее, ибо то, что мужчина собирался произнести далее, не могло не оживить согревающим теплом его сердце. - Я люблю её, - молвил Тэрон не громко, но с прежней волей в голосе. - Люблю так сильно, что мог бы попытаться отнять твою жизнь во второй раз. Не появись Кьяра в нужное время, ты бы сейчас не стоял передо мной, - воин поравнялся с северянином, позволяя тому воочию увидеть всё, что творилось у него в душе. - Я был способен её отпустить, пусть даже и с тобой, но она сделала свой выбор, и отныне я никому не позволю неволить её. Ты хоть пытался услышать девушку, которую надеялся купить, как вещь, не имеющую душу?! Даже сейчас ты предпочёл явиться сюда, ко мне, вместо того, чтобы выслушать её. Выслушать и понять. Такова правда. Они должны были решить всё один на один, но последнее слово оставалось только за Кьярой. Гладиатор не знал, что именно у них произошло, был ли сам разговор, или северянин действительно из любопытства заявился, ведомый теми словами, которые Тэрон сказал ему, когда решился сохранить моряку жизнь. Какое это имело значение. Мужчина не заявлял о своих правах на девушку, он лишь стремился объяснить самонадеянному северянину, что его рабыня являлась живым человеком, а не вещью, которую можно было получить, лишь её захотев. Бальдавир должен понять, что Кьяра имеет своё собственное мнение и ему следует подчиниться, пусть даже и против собственной воли. Ведь дело тут крылось не в простом нежелании уезжать, девушка любила, и воин всем сердцем её любил. Встав между их чувствами, чужеземец не сделает Кьяру счастливой. Он будет смотреть на фиванку и видеть того, кто всегда будет жить в её душе. Прошлая ночь нерушимо связала их. Никакое расстояние не способно это изменить, никакое богатство не сможет утешить боль, на которую моряк обречёт ту, к которой сам испытывает чувства, если не прекратит мнить себя её хозяином. - Мы можем биться друг с другом до самой смерти, Бальдавир, но это ничего не изменит. Ничего, - Тэрон отвёл взгляд в сторону, затем вовсе отвернулся от своего соперника. - Вернись к Кьяре и послушай, что она тебе скажет. Со мною тебе дано лишь вновь скрестить мечи. Но правда в том, что твоя гибель способна принести мне пользу, а вот моя смерть тебе ничего не даст. Тэрон не обернулся, он даже думал последовать к выходу. Хорошо, если Бальдавир хоть что-нибудь поймёт из сказанного. А если нет, тогда с ним тем более нечего лясы точить, воин уже не стремился браться за оружие, но если придётся, он будет к тому готов. Мужчина и так рассказал больше, чем следовало, и очень не хотел возвращаться к былым крайностям своего гнева. Один раз он уже чуть было не осквернил свою любовь. Второго раза не будет. Однако сражение неизбежно, если северянин продолжит навязывать своё. В таком случае его придётся поставить на место. Не ради своих пожеланий и прихотей, а ради той единственной, с которой Тэрон уже заключил крепкий союз, сделавший их одним целым. Ни власть, ни богатство не имеют в том силы, какою наделена взаимная любовь, способная вынести даже самые губительные испытания, что придадут ей лишь большей нерушимости, способной пронести это бессмертное чувство сквозь века.
Отправлено: 06.06.12 23:42. Заголовок: Кьяра все еще пребыв..
Кьяра все еще пребывала в том состоянии, когда удивление приносит какой-то спор. Не на такой исход девушка рассчитывала. Кьяра умела говорить и убеждать людей, в этом не было никаких сомнений. Ей пришлось попрактиковаться в этом искусстве, когда она управляла деревней. Но, черт возьми, сейчас она была сбита с толку. Как это, разговор был не окончен, Бальдавир не дал договорить встал и вышел. Это не правильно, так быть не должно. Но, видимо, северянин был человеком горячего нрава поэтому недослушал, вспылил и посчитал нужным покинуть свои покои, пойти и развеяться. Так думала Кьяра, мало того девушка была даже уверенна в этом. Некоторое время она просидела в таком положении, пока не встала, вздохнула. Кьяра поправила волосы и прошла в комнату Бальдавира. Ей на глаза попалась та самая разбитая ваза, звук которой заставил ее быстрей действовать не так давно. Она подошла, присела на корточки и стала собирать осколки в ладошку. Такая красивая ваза, жаль, что разбилась. Видимо, когда Бальдавир приходил в себя, он сильно взмахнул рукой, задел вазу, стоявшую на тумбочке, та упала и разбилась, ведь была очень хрупкой. Уже несколько осколков рабыня рассматривала в своих руках, что блестели в лучах солнца. Так неожиданно ей в голову ворвались картины прошлого, как билось множество другой посуды, тарелок ручной работы, кастрюль, и всего прочего, как горели дома…. Кьяра прикрыла глаза и вновь ушла в воспоминания. Девушка настолько забылась, что сжала руку, и в реальность ее привела боль. Кьяра посмотрела на свою ладонь, с которой уже мелкой струей потекла кровь. Несколько осколков застряло в ее ладони. Девушка поморщилась, после чего ловко извлекла все осколки из своей кожи. Это не составило огромного труда, ведь ваза разлетелась не на мелкие кусочки, а наоборот. Чьи-то умелые руки даже могли бы ее склеить. Кьяра отложила осколки обратно на землю и всмотрелась в свою кровоточащую ладонь. С видом крови к ней вернулись все те воспоминания о былом. Как бы она сильно не любила Тэрона, в каком бы состоянии не пребывала сейчас, фиванка никогда не забудет о том, что потеряла, о людях, которых не смогла защитить, об ее родных. Её же собственная кровь напомнила ей о том, как проливалась кровь ее сородичей, как блестели мечи разбойников в лучах солнца… и Кассий. Мужчина, которого, как нужно было полагать, Кьяра любила еще с давних времен. И даже тогда, когда он пропал с разбойниками, девушка думала, что любила его. Но когда он вернулся и сам же повел этих людей… что-то внутри Кьяры перевернулось. Любовь обратилась в ненависть. Да и было ли это любовью? Нет, скорее простая девичья увлеченность. Сейчас Кьяра испытывала гораздо большее к Тэрону и эти два чувства никак нельзя было сравнить. Вот она любовь, теперешняя. Девушка смотрела на окровавленную ладонь и чувствовала, насколько ненависть к человеку, брату лучшей подруги, также утерянной, возрастает в ней. Хотя, с другой стороны, его можно было поблагодарить за то, что рабыня встретила Тэрона и хоть немного, но была счастлива. И если боги помогут, Кьяра никогда не познает тех ужасов рабской жизни, о которых рассказывала Мирена. Наконец, призраки прошлого ушли в небытие. Девушка осмотрелась вокруг, тогда прошла к небольшой тумбочке открыла ее. Как и рассчитывала, там она нашла небольшую метёлку с совком. Еще дома у нее, такие вещи хранились в подобных едва приметных шкафчиках. Кьяра взяла метелочку, и замела на савок все осколки, после чего вынесла и выбросила осколки в мусор. Никто все равно не будет уже склеивать эту бывшую чудо-вазу. Расправившись с осколками, Кьяра вновь посмотрела на свою ладонь, ее нужно было промыть. Девушка бросилась через свою комнату к выходу, но там ее настиг Амфисс. Он влетел и стал что-то кричать. Кьяра инстинктивно спрятала руку, и смотрела недоуменным взглядом на лекаря. Он стал причитать, кричать о том, что какая-то беда, что он знал, что все так и случится. На мгновение Кьяра и сама испугалась. Она широко раскрытыми глазами смотрела на лекаря и первое, что пришло в голову: «Неужели кто-то узнал о том, что Тэрон был здесь?» - в таких мыслях не было ничего необычного, ведь в отсеке, где жили гладиаторы, прекрасно могли видеть, что мужчины не было на месте всю ночь. Чего стоит один Галат, уж он явно не пропустил бы того, что его сокамерник отсутствовал. Словом, Амфисс напугал Кьяру, но оказалось все еще хуже.
- Как у Тэрона?
Ошарашено переспросила Кьяра с широко раскрытыми глазами, по-прежнему скрывая свою руку. А лекарь продолжил дальше говорить какие-то глупости, как показалось фиванке. Она некоторое время просто стояла на одном месте. Её глаза взволнованно забегали по полу. Кьяра вполне осознавала, что может произойти и была практически солидарна с Амфиссом, но если идти только на поводу у своих эмоций, то с этого ничего хорошего не выйдет. Поэтому фиванка собралась с мыслями, тяжело и глубоко вздохнула. Она понимала, что Амфисс в некой степени прав, оба мужчины могли вновь подраться за нее. Тем более если Бальдавир отправился к Тэрону, значит, каким-то образом он понял, что гладиатор был любовником Кьяры. Тем человеком, которому девушка отдала свое сердце. Или же, самый банальный вариант, который даже заставил Кьяру слегла улыбнуться – это: Бальдавир увидел, насколько Тэрон хорош в бою и пойдет просить воина, что бы тот расправился с этим якобы избранником Кьяры. Но конечно же фиванка склонялась к первому варианту больше. Да и здесь не было настолько глупых людей, сам Бальдавир не был идиотом, что бы так поступать. Ели он отправился к Тэрону, значит, действительно все понял.
- Бальдавир был вооружен?
Спросила Кьяра. Девушка настолько задумалась, что уже забыла о своей руке, которую пыталась скрыть от лекаря. Его причитания – это последнее. Что ей сейчас нужно было. - Да, нет… не знаю. Он промчался мимо, я потом узнал, что…, - Амфисс резко замолчал, нахмурился, а взгляд его упал на руку девушки, он увидел, как с ладони медленно стекают капли крови на пол. Его словно перемкнуло. Он подошел к девушке, взял ее за руку и повернул ладонью к себе. - Боги всемогущие – это еще что? Воскликнул пораженно лекарь, наблюдая глубокие порезы на ладони Кьяры. Рабыня поджала губы, она чувствовала и посильней боль, нежели от порезанной ладошки. Она ведь уже шла исправить эту случайную неприятность, но тут, как на зло появился Амфисс. – Как ты умудрилась? Как вы вообще умудряетесь на ровном месте калечить себя. Могу ли я отдохнуть, или нужно специально заниматься мазохизмом, что бы окончательно довести лекаря?
- Амфисс.
Спокойно обратилась Кьяра, но лекарь продолжал ругаться, он уже рылся в своей сумке и не обратил никакого внимания на обращение девушки, пока она повторно не крикнула, и даже не тряхнула его здоровой рукой.
- Амфисс, послушай! Все в порядке, я сама справлюсь с этими порезами, сейчас…
Кьяра не успела договорить, лекарь схватил ее за руку, уже держа какую-то бутылку и белые тряпки для перевязи. - О нет, ты от меня так просто не отделаешься. Как ты порезала руку?
- Не аккуратно собрала разбитую вазу в комнате Бальдавира. Но давай не об этом. Ты уверен, что он пошел именно к Тэрону, а не в какое-то другое место?
- Уверен, - отрезал лекарь, уже полив ладонь Кьяры какой-то пекущей жидкостью, от чего девушка поморщилась, но не издала ни звука. А после он быстро стал перематывать ее руку, что-то говоря о снадобье, по восстановлению сил, которое Кьяра, кстати говоря, еще выпить не успела. Но девушка об этом просто умолчала, и молила богов, что бы лекарь не увидел полную чашу с этим лекарством у нее на столе. Далее девушка покорно приняла все его процедуры. Лекарь что-то причитал о том, что нужно бы вообще зашить, но Кьяра не была с ним согласна. Она много раз уже получала такие, скажем, бытовые ранения. В них нет ничего смертельного, рана сама собою срастется. Но также фиванка удивлялась преданности лекаря своей профессии. Он видел, когда человек ранен, независимо от того, кто это раб или какой-то знатный вельможа, все равно шел на помощь и не отказывал в лечение. Мало того, даже делал это, когда его не просили. К примеру, Кьяра даже заплатить не могла, а он делал все это безвозмездно. Это вызывало огромное уважения фиванки к Амфиссу.
- Ты говорил нужно что-то предпринимать.
Напомнила девушка. Амфисс кивнул, завязывая последний узел, а Кьяра продолжила говорить.
- Но что я могу предпринять, меня не пустят туда, к гладиаторам. Я же уже не разношу пищу, и всем известно, что на данный момент я должна находиться во дворце, меня даже не выпустят отсюда.
Кьяра стала лихорадочно мыслить, что бы она могла сделать. Но в итоге, не приходила ни к каким идеям. Разве что втихаря попробовать сбежать и обойти всю охрану, но это было нереальным. Ведь с таким успехом тогда можно было бы спокойно сбежать. Разве что надежда вся на Амфисса. Кьяра красноречиво посмотрела на лекаря, и он все понял, чего от него хочет девушка. В конечном итоге мужчина отрицательно мотнул головой и сказал, что он ничего не сможет сделать. Тогда Кьяра мягко улыбнулась. Она подумала о Тэроне и представила возможный разговор гладиатора с Бальдавиром. Несмотря на то, что бы не сказал северянин воину, Тэрон не станет его убивать. Кьяра не просто верила в это, потому что была влюблена в мужчину. Нет, фиванка знала об этом, доверяла Тэрону. Она видела в мужчине мудрого человека и знала, что он не убьёт Бальдавира. Хоть и много раз об этом говорил даже ей. Тэрон не убийца – он воин, очень часто повторяла Кьяра себе эти слова, в которые сама же и безоговорочно верила и не зря. Фиванка смогла почувствовать Тэрона и в своих чувствах не ошибалась. Девушка посмотрела на лекаря.
- Ничего не случится. Тэрон не глупец. Он не станет убивать Бальдавира, что бы тот ему не наговорил. Все будет в порядке.
Амфисс вновь разволновался и с подозрением посмотрел на Кьяру, попросил следить за своей рукой. Лекарь сказал Кьяре, что разведает обстановку и в случае чего попытается остановить мужчин.
- Нет, не стоит, Амфисс. У тебя и без того много работы.
Слова Амфисса были заманчивыми, хотелось, отправить его туда, для пущей достоверности. Но что значит вера, как бы Кьяра верила в Тэрона, если бы отправила туда Амфисса. Она бы изменила и себе и своей вере в любимого мужчину. В конечном итоге лекарь счел, что слишком переживает и ему лучше вообще находится подальше от всего этого, развернулся, и сказав что-то на прощание покинул комнату. Кьяра осталась в одиночестве, несколько растерянна и взволнована, но тверда в своей вере. Она посмотрела на перевязанную ладонь и села на кровать, улыбнувшись уголком губ. «Все будет хорошо». А тем временем, Бальдавир в конечном итоге опустил руку с рукояти кинжала. Он знал, на что был способен гладиатор в ярости, и не хотелось вновь сцепится с ним в бою, ведь нападение может настичь северянина еще в первый день отплытия. Морские разбойники с ограблениями не ждут. Мужчина должен оставаться в форме. Но и уехать, оставив все просто так – он не мог. Бальдавир любил Кьяру, и теперь даже сильнее, чем ему самому казалось. Что тому послужило, неизвестно – возможно появление на горизонте еще одного мужчины, а может более близкое знакомство с рабыней. И теперь он пришел к гладиатору за ответами. - Мы оба стремились исполнить лишь собственную волю, но я был не вправе решать за неё, как и ты не смеешь, - говорил Тэрон. Бальдавир сел за стол и смотрел на гладиатора. - Она женщина, а они идут на поводу у своих эмоций. Я могу забрать ее из этого ада, который устроит ей Флиант, как только я уеду. Она ударила его однажды, а царь такой человек, что подобного не забывает. И если я уеду без нее, она будет жестоко наказана. Так кто же из нас эгоист, я хочу спасти ее! Может, Бальдавир и был прав, но с другой стороны он мог просто выкупить для Кьяры свободу без принуждения быть его женой, но такой широтой души северянин не обладал. Подобный вариант даже не приходил ему в голову. Он просто не мог купить и отпустить девушку… это было бы свыше его собственных сил. - Люблю так сильно, что мог бы попытаться отнять твою жизнь во второй раз. Не появись Кьяра в нужное время, ты бы сейчас не стоял передо мной, - Бальдавир сделал вид, что не слышал эти слова Тэрона, лишь по окончанию их сам горячо заявил, резко поднявшись из-за стола. - Я также люблю ее! – парировал Бальдавир. – Ты думаешь, что раз я богат, то Кьяра просто моя прихоть. Мне захотелось и я пытаюсь добиться ее? Ты ошибаешься, она мне дорога, это такое чувство, когда понимаешь, что только с этой женщиной ты бы соединил свою жизнь. - Я был способен её отпустить, пусть даже и с тобой, но она сделала свой выбор, и отныне я никому не позволю неволить её. Ты хоть пытался услышать девушку, которую надеялся купить, как вещь, не имеющую душу?! Даже сейчас ты предпочёл явиться сюда, ко мне, вместо того, чтобы выслушать её. Выслушать и понять, - Бальдавир посмотрел на Тэрона, и отвел взгляд. Он понимал, что гладиатор прав. Прав во всех смыслах, но северянин так не хотел принимать эту реальность. - Мы можем биться друг с другом до самой смерти, Бальдавир, но это ничего не изменит. Ничего. Вернись к Кьяре и послушай, что она тебе скажет. Некоторое время Бальдавир молчал. На угрозы гладиатора северянин не обращал внимания, делал вид, что не замечает. Тэрон, по всей видимости, собрался уходить, но остановился на месте. Моряк же даже не смотрел на воина. Также сверлил одну точку где-то в стене, пока не поворачиваясь к Тэрону произнес. - Вы любовники? – Бальдавир обернулся, а тогда уже непосредственно с мужской прямотой спросил, хотя ответ уже заранее знал, каким будет. – Ты спал с ней? Во всяком случае, северянин примет правду и тогда уже сделает свои выводы, по поводу его же дальнейших действий. Он приехал на остров, свой любимый остров и обрел здесь любовь… безответную любовь.
Северянин постепенно, но верно начинал испытывать терпение мужчины. Да, не малую роль в данном раздражении играла личная неприязнь. Но и она не стала бы проявляться так явно без значительных причин. Напыщенный собственник. Это же как нужно одичать в морских просторах, чтобы, несмотря на разумные отговоры продолжать настаивать на браке с девушкой, которой он не нужен. Тэрон обращался к нему не без упрёка, чем вызвал мгновенную защиту, Бальдавир заикнулся, что гладиатор поступал не менее эгоистично. В чём же? В том, что был готов пожертвовать своими чувствами к Кьяре, только чтобы она находилась в безопасности? В этом заключался его эгоизм?! Или может быть в том, что мужчина сохранил жизнь своему сопернику, не вспоров разом его брюхо? Бальдавир ничего не знал о Тэроне, как и не имел понятия, что испытывал воин, когда однажды принял решение отпустить любимую с чужеземцем. Но всё это происходило до того, как мужчина убедился, что Кьяра хочет остаться с ним. С ним, а не с этим зажиточным дружком его врага. Разве может Тэрон оставить девушку после того, что между ними было и есть. Но в отличии от Бальдавира, гладиатор в первую очередь думал о счастье своей единственной. Даже несмотря на то, что их любовь была взаимной, Тэрон никогда бы не стал удерживать Кьяру насильно. А этот морячок, едва вырвавшийся из объятий смерти, так ничему и не научился, надеясь любыми способами увезти с собой фиванку, которая давно дала ему понять, что быть с ним не желает. Гладиатор разделял мнение Бальдавира лишь в одном: он так же хотел спасти Кьяру. Но не связывать же её, сажая на корабль северянина, позволяя ему после делать с ней всё, что ему в голову взбредёт. Достойное спасение, ничего не скажешь. Просто омерзительно. Разумеется, Бальдавир будет недоволен словами воина, ведь тот не поддерживал его гнусных намерений, более того, Тэрон говорил правду, которую моряк, судя по его лицу, даже в мыслях не допускал. И смел ещё после этого называть гладиатора эгоистом. Мужчина мог бы заткнуть его, не применяя силу, но он предпочёл вовсе уйти, и закончить эту бессмысленную болтовню. Однако, следующий вопрос, заданный чужеземцем, заставил воина остановиться. Северянин поинтересовался, являлись ли Тэрон и Кьяра любовниками, более того, Бальдавир проявил прямоту, уже буквально залезая к ним в постель. Как же это не понравилось гладиатору, его допрашивали, словно он был обязан заявлять о каждом своём шаге. Былое проявление интереса со стороны северянина ещё можно было воспринять спокойно, но это… было уже слишком. С кем моряк его спутал? С себе подобным, что станет развивать столь интимные темы? Лихо он возомнил себя хозяином девушки, чтобы интересоваться, с кем она состояла в интимной близости. Не твоего ума дело - уже думал ответить Тэрон, но сдержался, продолжая смотреть в сторону выхода, стоя спиной к чужеземцу. Он был готов вломить ему за его надоедливые вопросы, ответы на которые северянина совершенно не касались. Кто он таков, чтобы гладиатор отчитывался перед ним, когда сама воля богов была бы для него пустым звуком?! Тэрон повернулся к своему сопернику, обращая на него дикий, не человеческий взгляд. Он долго пребывал в безмолвии, изучая глаза северянина, в которых надеялся отыскать хоть что-то разумное. И этот пренебрежитель людской воли видит себя мужем Кьяры? Несчастной будет та женщина, которая будет носить под сердцем ребёнка от такого мужчины, чья любовь не имеет уважения, ей свойственно лишь повелевать теми, кого она для себя изберёт. - Порою молчанием можно сказать больше, чем словами, - нарушил длительную тишину гладиатора, уже в менее грозном тоне, но по-прежнему без явного расположения. – Не вижу смысла оглашать то, что и так предельно ясно. Теперь ты понимаешь, что всё куда сложнее, нежели кажется. Не берись обманывать сердце женщины, ибо оно мудрее и чище. И если в нём живут искренние чувства, их не подчинить, как и невозможно их уничтожить. Тэрон говорил это к тому, если вдруг Бальдавир надумает переубеждать Кьяру, пытаясь внушить ей, что она без боли сможет позабыть о гладиаторе. Эмоции… женщины… Бальдавир всё обобщал, даже любя девушку, он ни во что не ставил её чувства. Она отдала своё сердце не ему, и одно это уже настраивало северянина против неоспоримой действительности, внимать которой он не хотел. Зато Тэрон вполне был готов высказать всё, как оно есть, раз уж моряк так желал продолжить их беседу. - Ты говоришь, что она тебе дорога, смело заявляешь о своей любви к ней, а сам из последних сил цепляешься за доводы о жестоком наказании, которое может грозить Кьяре. Мне известно, на что способен твой ничтожный царь. Но ты не прикрывайся благочестивыми стремлениями защитить девушку, чьё спасение в первую очередь идёт на пользу тебе, - воин молвил так не потому, что не терпел чужеземца, а скорее пытался открыть ему глаза на происходящее, ведь правда в том была, и её трудно не углядеть. – Есть множество способов освободить человека. Но ты предпочёл сделать Кьяру своею женой. Я смог бы смириться с этим, если бы она сказала мне, что хочет того же. Я не вправе удерживать её и не стану этого делать, но и ты дай ей возможность выбирать. Насильно забрать её я не позволю, да и силой ты ничего не решишь. Воину было всё равно, поймёт его Бальдавир или нет. Даже если и согласиться с его словами, вполне может сделать всё по-своему. Но факт таков, что нежеланного мужчину фиванка никогда не примет, что бы не предпринял моряк, дабы иметь власть над нею. И неужели ему был бы приятен подобный брак? Это больше напоминало какое-то насилие над собой и над любимым человеком. Даже странно обсуждать данную тему столь долго, когда всё было очевидно. И самый горделивый упрямец может принять мудрое решение, если его чувства искренние. Пусть же Бальдавир будет верен своим словам, и начнёт думать не о собственном благе, ведь сам он не стал бы подчиняться чьим-либо желаниям, если бы не разделял их. Вот и пусть задумается и не смеет игнорировать волю девушки, которую якобы любит. - Говоришь, в ней преобладают эмоции. Присмотрись повнимательнее, хоть раз загляни ей в глаза, а не показывай спину, и ты получишь ответ. Хочешь спасти её? Так убереги Кьяру для начала от самого себя. Я приму любое её решение, но сможешь ли это сделать ты? Способен ли проявить чувства не в осуществлении собственных желаний, а в согласии с выбором, который сделает Кьяра? Я полюбил в ней свободную душу, а тебе она была отдана, как твоя рабыня, подобным образом ты с нею и обращаешься, стремясь заполучить её, как свою собственность. Мне жаль тебя, Бальдавир, ибо ты желаешь соединить жизнь с девушкой, которая с тобой познает то же рабство. Любовь не должна пренебрегать волею другого человека, вынуждая его испытывать ответные чувства. Ты хочешь спасти не Кьяру, а себя от тоски по ней. Забрав её силой, ты будешь наблюдать в ней то же отчаяние и безысходность, от чего станешь несчастен сам. Я желаю для неё лучшей судьбы. Прими она твоё предложение, я бы не смел тому воспротивиться, Кьяра достойна быть счастливой. Но нужно уважать её решение, сколько бы отрицания оно у нас с тобой не вызывало. И если она решит остаться… я сделаю всё, чтобы защитить её, ценою собственной жизни. Пусть этого будет недостаточно, но я обеспечу ей безопасность, и твой царь мне в том не помеха. Тэрон не сомневался, что справится, хоть и сознавал: случиться может всякое. Но он будет готов ко всему. В глубине души мужчина по-прежнему хотел, дабы Бальдавир увёз отсюда Кьяру, но разве будет правильно вот так с нею поступать? Позволить другому любить её… называть своею женой… проводить с нею ночи и встречать рассветы… и знать, что она несчастна с северянином. Гладиатор не сможет с этим жить. И если бы он знал, что может навсегда потерять девушку, он бы оставил всё раньше и не посмел бы к ней прикоснуться. Но Тэрон и Кьяра дали волю своим чувствам и не жалели о том, что между ними произошло. Однако сколькие пытаются разлучить их… и будут пытаться, но дано ли заковать любовь в цепи? Можно ли запретить ей быть? Она есть и двое будут бороться за неё, иначе зачем нужна вообще эта борьба. - Поговори с нею, Бальдавир, и не оскорби её выбор, - Тэрон направился к выходу, теперь уже стремясь уйти окончательно, он достаточно высказал. – Когда-то у Кьяры отняли вольную жизнь, не лишай её свободы слова. Иначе я найду тебя, и беседовать мы будем на более простом языке. Мужчина вышел из комнаты, и его тут же встретили двое стражников, всё это время ожидавших гладиатора у двери. Следовало вернуться в камеру, но направляясь к ненавистной клетке, в сопровождении охраны, Тэрон понимал, что не желает вновь сидеть взаперти. Оказавшись возле камеры, воин остановился, не сделав более ни шагу. Мгновение раздумий, и Тэрон последовал совсем в иную сторону, даже не вслушиваясь в возмущённые возгласы стражи. Как же ему всё это надоело. Все эти глупые шестёрки царя, установленные им правила и сам этот остров с его порабощёнными душами. Уходя, гладиатор очень скоро ощутил на своём плече руку одного из преследователей. Удар с локтя и охранник повалился навзничь, сам Тэрон даже не замер, продолжая идти по коридору и слышать за спиной одобрительные крики бойцов, завидевших происходящее через малые решётчатые окошки в дверях. Второй стражник спешно обнажил меч и, нагнав мужчину, уже замахнулся для удара. Тэрон резко развернулся, перехвати вооружённую руку, а самого стражника припечатал к стене, когда в коридоре неожиданно появился Мелиагр. Он и в этот раз отогнал стражу, предотвратив неуместные кровопролития, и не спуская с Тэрона поражённого взгляда. Тот не посчитал нужным на него ответить и вновь последовал как можно дальше от тюрем. Наставник не остался позади, идя за мужчиной, чему тот был ещё менее рад. - Имеются ли пределы у твоего гнева? Вновь начались неуместные вопросы, исход которых всегда один – пустая трата времени. Но Тэрон всё же ответил. - Только когда я даю ему выход. Мужчина направлялся во двор, туда, где у него была возможность увидеть бескрайний небосвод, а не тёмный потолок, ежечасно взирать на который уже немыслимо устали глаза. Он надеялся, что наставнику будет достаточно одного его ответа, однако Мелиагр продолжил наступать: - Но сам ты окажешься в западне. Царь не одобрит столь частых нападений на его людей. А гладиаторы, Тэрон… они же всё видят. Воин замедлил шаг, затем остановился, посмотрев через плечо на Мелиагра. - И что после этого? Могут внезапно принять мою сторону? – спросил мужчина не без иронии в голосе. Отвернувшись от наставника, он вновь последовал вперёд со словами: - Что, интересно, мешало им это сделать полгода назад. Тэрон открыл дверь и вышел на малую арену, вдыхая полной грудью свежий воздух, его зелёные глаза восхищённо созерцали просторы облачного неба. Здесь он пробудет до наступления ночи, а может и дольше. Тем, кто пожелает вернуть его в клетку, придётся серьёзно поднапрячься и каким-то чудом выжить после этих никчёмных попыток. Где-то рядом стоял Мелиагр, почти сразу сказавший: - Твоё недоверие. Ты часто отталкиваешь тех, кто хочет помочь тебе. Тэрон усмехнулся. - Скорее удержать меня. - И тем самым сохранить тебе жизнь, - не отступал наставник, его больше заботило соблюдение правил, чего он и желал добиться от гладиатора, открыто проявлявшего неподчинение. – Сколько уже можно идти по тропе риска. Воин знал, что Мелиагр ничего так не страшился, как лишиться своего дома. Если конечно данную тюрьму можно считать таковой… Само осознание того, что Тэрон однажды сбросит Флианта с его трона и освободит рабов, вводило наставника в ужас. Ему было некуда идти, он никогда и не думал покидать Наксос. И тут появился человек, способный породить эти мысли в сознании остальных бойцов. Бывший гладиатор не мог допустить этого. - А здесь разве предоставляется иной путь? – Тэрон посмотрел на Мелиагра, чьё молчание уже дало ему точный ответ, который он ведал и сам, после его озвучив: - Путь верности тирании и жалкого поклонения ей. Мы так часто заговариваем об этом, но не приходим ни к чему. Я и сейчас не вижу смысла устраивать поиски истины в моей душе. - В чём же ты тогда видишь смысл? В мести? Тэрон ударил себя в грудь, туда, где билось его сердце. - Он здесь. К иному прислушиваться не стоит. Слова мужчины заставили наставника задуматься, отчего некоторое время оба внимали тишине. Видимо, не ожидал бывший гладиатор от Тэрона подобных заключений. Полагал, что он способен слушать только самого себя, но в его сердце ведь жили чувства к рабыне, которая вполне могла его изменить. - Любовь этой девушки явила тебе сокровенные тайны, которым был бы не в силах научить ни один мудрец. Но данное чувство переносится тяжко. - Тяжко закончить жизнь и никогда не узнать этого. Но Тэрон вполне разделял мнение наставника, касаемо тяжкого бремени, на которое обрекает тайная любовь. А она является именно тайной, ведь двум рабам недозволенно испытывать подобные чувства. Рабы… и вновь это омерзительное слово, которое мужчина никогда не признает, сколько бы его не пытались запирать в клетке. В отличии от многих иных бойцов, смирившихся со своею участью, гладиатор не оставлял надежду. А с появлением Кьяры в его жизни, Тэрон только и думал о свободе, о мире, в который вернётся вместе с ней, сперва расквитавшись с Флиантом и его двуличными слугами. И будто догадавшись о помыслах мужчины, Мелиагр вскоре сказал: - Сколько же душ ты отправишь в подземный мир… Тэрон долго оставался безмолвным, смотря прямо перед собой. - Много, - тихо ответил он позже, и данное слово прозвучало как приговор. - И ты позволишь себе предстать перед нею таким? – Мелиагр был поражён услышанным, и даже немного встревожен. – Любви нет места на войне. Какую бы силу она не имела, ей суждена гибель. Смелые речи, даже слишком. Но если они и произносились, чтобы задеть или уязвить воина, то явно были брошены на ветер. - Ты судишь о любви, как человек, который ничего о ней не знает. - А ты рассуждаешь о битвах так, словно ты бессмертен, Тэрон. Одному воину не дано свергнуть царя, я прежде говорил тебе это. Ты безжалостен к самому себе, а ведь у тебя есть возлюбленная, ради которой следует соблюдать осторожность. Вот ведь как. Наставник осуждал его за желание избавить людей от тирана, обернув всё таким образом, что и Кьяра может отвернуться от Тэрона, стоит ей осознать его жестокие стремления. Ну, так, она о них знала, совершенно всё. И это не отвернуло любимую, ведь гладиатор стремился предотвратить дальнейшие несчастья, которым могут быть подвергнуты и другие люди, ныне свободно живущие вдали от безволий. - Снося унижения, которым её могут подвергнуть, пока я буду, подобно вам, соблюдать глупые правила и законы. Ты учишь гладиаторов бесстрашию победителей, но одобряешь затею переждать в кустах, пока недруги мимо не пройдут. Этот ли заячий манёвр достоин звания воина? - У рабов не многое спрашивается, - отчасти поутих в своих напорах Мелиагр, что можно было вполне принять за потаённое согласие. - Нас всё равно мало, в открытом сражении мы не выстоим. Тэрона эта действительность ничуть не сбивала с намеченных целей. Он ведь собирался всё проделать один. - Значит, не стоит действовать на глазах у врага. Мужчина обращался больше к самому себе, что ещё менее понравилось бывшему гладиатору. - Не впутывай никого, и сам откажись от данной затеи. - Только потому, что ты боишься внешнего мира, не зная, как жить в нём? – затронул Тэрон самую суть, не страшась ударить по больному, правду не утаишь, какой бы печальной она не являлась. – Оставайся. Уж к свободе тебя никто принуждать не станет. Воин хотел закончить разговор, он уже стал отдаляться к своему привычному месту под навесом, где-то вдали были слышны раскаты грома, предупреждающего о наступлении дождя. - Я могу помешать тебе, Тэрон. Мужчина остановился, некоторое время обдумывая услышанное. Он не мнил себя непобедимым, и прекрасно знал, что найдётся кто-либо сильнее и находчивее его. Иной вопрос, как многим хватит смелости попытаться доказать это. Тэрон обернулся к наставнику и молвил, разведя руками: - Тогда не медли, иначе твои слова не будут иметь вес. Затишье. Двое мужчин не отводя взглядов, смотрят друг на друга, один ждёт, второй думает, а стоит ли. Возможно, что Мелиагр пожалел о своих словах, а может, просто решил подождать более подходящего момента, дабы осуществить сказанное. Так или иначе, он ничего не ответил, просто ушёл. Тэрон не долго смотрел ему вслед, опустившись под навесом, он продолжил вглядываться в темнеющее небо. Очень скоро полил дождь. Мужчина любил бывать на улице в подобное время, когда не было столь жарко, и можно было спокойно послушать стук капель по крышам. Мысли понемногу возвращали его к главному. К девушке, без которой порою дышалось тяжело. Бальдавир, несомненно, направился к ней сразу же по окончанию их разговора. Остаётся надеяться, что он хотя бы выслушает Кьяру, не станет на неё давить. Для мужчины ничего не значили сторонние угрозы, он только и думал, как бы фиванке никто не навредил. Она не являлась слабой, отнюдь. Его единственная могла за себя постоять, но всё же… не в том случае, если ей придётся столкнуться с воинами царя. Этого никак нельзя было допустить, даже если северянин будет настаивать, Тэрон знал, что Кьяра не уедет с ним. Быть может напрасно… но он и сам без неё не мог. Да, он хотел её уберечь, и был готов принять всё, как она решит, пусть даже расставание дастся мужчине очень нелегко. Но он сознавал, что любимая останется, и потому предпринимал всё, дабы ей ничто не угрожало. Тэрон сидел под навесом, устремляя взор к небесам, сквозь рокот грома и шум дождя он не расслышал частых шагов в свою сторону. Но когда опустил глаза, то увидел перед собою ребёнка. Ту самую маленькую белокурую девочку по имени Иола. Она забежала под навес, и остановилась перед воином, смотря на него большими заинтересованными глазками, голубоватого цвета. Тэрон так же глядел на неё, не зная, для какой надобности малютка решила подойти к нему. Она помнила, как гладиатор защитил её от стражника, и видимо это подтолкнуло девочку приблизиться к, с виду грозному, мужчине. Она ничего не произнесла, даже не пыталась, просто протянула ему свою маленькую ручку, и Тэрон взял её в свою ладонь. Затем ему пришлось встать, и тогда Иола повела его в столовую. Туда, где всё ещё сидели Зеф и его супруга Батия. Они внимательно следили за действиями своей малышки, и были очень рады приходу гладиатора. Тэрону ничего не оставалось, как принять приглашение, и остаться с ними. И он был не менее признателен за подобное внимание. К тому же от ребёнка, смотря на которого, мужчина невольно задумывался о том, что хотел бы иметь однажды такую же прекрасную дочь от своей любимой.
Бальдавира волновало только одно, и он задал этот вопрос, который его тревожил. Хотя, северянин и без того прекрасно знал, чем все обернется и закончится. Еще тогда в пылу сражения он и подумать не мог, что гладиатор так агрессивен, потому что его девушка была рабыней Бальдавира. Но ведь моряк не собирался ничего плохого ей делать и ни к чему не принуждал. Это было всего раз, тогда она просто лишила мужчину терпения. А сейчас, все больше северянин любил девушку, и когда узнал, что у нее есть кто-то другой, ему не составило труда сопоставить все факты и понять, что этим человеком есть Тэрон. Он не спроста в конце оставил жизнь Бальдавиру, и, кстати говоря, сказал, что это заслуга Кьяры. Удивительно, как северянин сохранял спокойствие, сколько негатива следовало со стороны гладиатора. Но морскому разбойнику было плевать. Он хотел Кьяру, он видел только эту девушку своею женой, и не желал никого другого. Бальдавир никогда не думал, что встретит девушку, в которую влюбится мгновенно, и в итоге она не будет отвечать ему взаимностью. Безответная любовь – это такое тяжкое бремя. Бальдавир смотрел на Тэрона и отважно встретил его агрессивный взгляд, ожидая ответа мужчины. - Порою молчанием можно сказать больше, чем словами, - ответил Тэрон, уже этого достаточно было, что бы Бальдавир осознал все, что ему хотелось знать. Тэрон не отрицал, а подтвердил все, хоть и не прямыми словами, но и без них все было предельно ясно, так как гладиатор и выразился. Бальдавир прикрыл глаза. Почувствовал, как его веки отяжелели, и опустил взгляд к полу. Он едва слышно кашлянул, что бы справится со своими эмоциями. Да, в конечном итоге, кто такой Бальдавир? Он приехал сюда, только недавно, хоть и не в первый раз, а Кьяра… она узнала Тэрона до северянина, возможно, если бы их знакомство произошло в обратном порядке, то девушка выбрала бы Бальдавира. Именно на это надеялся Бальдавир, точнее сказать не надеялся, а эта мысль лишь едва его успокоила. - Множество способов освободить человека? – повторил удивленно Бальдавир. Он едва удержал себя, что бы не спросить, каких именно. Но судьба свидетельница, что он даже не додумался освободить Кьяру из этого кошмара просто так. Мало того, ему и мысль такая в голову не приходила. – Возможно, гладиатору кажется, что все так просто, но ты ошибаешься. Бальдавир не стал объяснять, в чем именно ошибается Тэрон, это было бессмысленно. Но северянин знал, что владельцы рабов покупают людей у торговцев за огромные деньги, поэтому не каждый стремится продать того или иного раба, особенно если этот раб способен приносить еще больший капитал, как в случае с Кьярой. - Мне очень тяжело удалось выбить согласие Флианта на то, что бы он продал мне ее. У него на Кьяру большие и омерзительные планы. Да, я готов взять ее в жены и уберечь от этого, пусть даже с собственной выгодой, и плевать, что я эгоист! – говорил морской волк. Но это он делал зря. Оставалось удивляться, как Тэрон, проявляющий прежде такой жаркий пыл и неиссякаемую ярость по отношению к своему сопернику сейчас спокойно выслушивал его упрямые позиции. Несмотря на то, что Бальдавира числили к хорошим людям, но он был богат, а богатые люди всегда обладают некой степенью эгоизма, несмотря даже на благородство и добрые помыслы. В данный момент, гладиатор вел спокойную беседу, пытаясь вразумить северянина, тем самым показывая свою сдержанность и умение контролировать себя. - Я не стану забирать ее насильно, - ответил Бальдавир. – Никогда в жизни я не позволю себе поступить так с любимой женщиной, поэтому твои угрозы бессмысленны и не нужны. Но я уверен, что смогу убедить ее пойти со мной. Северянин продолжал стоять на своем. Он вбил себе в голову, что сможет завоевать расположение Кьяры, несмотря на то, что не так давно получил отрицательный ответ на его предложение, которое бы каждая с радостью приняла, лишь бы променять такую жизнь на сказку. Но не Кьяра, она не была из тех людей. Только вот северянин этого еще не понял. В конечном итоге, надежда умирает последней, а надеяться ему никто запретить не мог. - Когда-то у Кьяры отняли вольную жизнь, не лишай ее свободы слова, - сказал Тэрон. Бальдавир некоторое время смотрел на него, пытаясь унять свою неприязнь к этому человеку. Двое мужчин справедливо друг друга не любили, а еще сильнее северянин понимал, что Тэрон прав, но так не хотел это принять. - Что ж, вероятней всего ты счастливейший человек. У тебя была возможность любить ее, и она любила тебя. Но почему именно ты? Почему она выбрала тебя? – Бальдавир уже не столь обращался к Тэрону, сколько просто задавал риторический вопрос самому себе. - Но я попробую с ней поговорить, я не собираюсь ее оставлять, как и ты не сделал этого. Разговор между мужчинами был окончен словами Тэрона. Гладиатор предупредил Бальдавира, что будет, если тот попробует игнорировать желания рабыни. Но оно было лишним. Северянин знал, что Тэрон прав и на слуху до сих пор стояло каждое слово, проговоренное гладиатором. Но в данный момент так не хотелось это принимать. Моряк провожал взглядом Тэрона, а после и сам покинул эту комнату, а следом и тюрьму, не обращая внимания на всех окружающих.
Кьяре жутко захотелось воды. Она устала мучить себя мыслями о том, что происходит там между мужчинами, в конечном итоге она верила, что только разговор. За то недолгое время, короткие мгновения, когда ей приходилось быть вместе с возлюбленным, она успела познать его, если не всего, то большую его часть. Кьяра не только верила, но и знала, что все будет в порядке. Девушка рассматривала свою перебинтованную ладонь. Она почувствовала, как моментально пересохло у нее во рту, ей захотелось воды. Кьяра поднялась с краю кровати и последовала к выходу, откуда не так давно ушел Бальдавир. Девушка остановилась у выхода и посмотрела на уже явно остывшее снадобье, поджала губы и все же решила, что это не утолит ее жажду. Она пойдет на кухню и попросит воды. Уж в этом они не откажут ей, в конечном итоге – это просто вода. Фиванка вышла из комнаты и направилась по коридорам, пока ее кто-то резко не остановил за локоть. Кьяра обернулась и увидела перед собой Флианта. Она вырвала руку и гневно глянула на царя, не произнося ни слова. - Ты почему не подле Бальдавира? – требовательно спросил царь.
- Бальдавир во мне не нуждается.
Холодно ответила Кьяра и добавила:
– В данный момент.
Некоторое время царь испытывающее смотрел на фиванку, но этот взгляд никаким образом не подействовал на девушку, скорее ее взгляд больше озадачил царя. Такой дикий. Она смотрела на него так, словно сейчас повторит содеянное тогда, на гладиаторских играх. Флиант решил на всякий случай отойти на несколько шагов назад. - Я сейчас иду к нему, хочу проведать. Так что принеси нам вина. Кьяра неприятно ухмыльнулась.
- Его нет у себя, он куда-то ушел, поэтому зайдите позже.
Подобная дерзость разгневала царя. Он стал тяжело дышать. Где это видано, что бы рабыня так разговаривала с царем. У него было множество рабов, большое количество из них - девушки, главная задача которых это доставлять сексуальные утехи клиентам. И многие из них также были раньше свободными людьми. Но ни одна еще не смотрела на царя таким взглядом, не было такой рабыни, которая посмела ответить в таком тоне. Они все трепетали перед царем, испытывая то ли страх, то ли еще что. Эти девушки были, как бабочки, боящиеся огня. - Знай своё место! – воскликнул Флиант и замахнулся, что бы ударить Кьяру по лицу, но она выставила руку вперед, заблокировав этот фамильярный аристократический жест, обыкновенным боевым приёмом блокировки.
- Я знаю свое место. И оно не здесь!
Прошипела Кьяра, после чего просто обошла стороной царя и отправилась прочь туда, куда ранее направлялась. Флиант провожал девушку взглядом, ощущая неприятное чувство тревоги. «Может, и правда лучше ее продать Бальдавиру?» - на мгновение подумал он. Но тут же отбросил эти мысли. Глядя в спину девушки, царь отметил про себя, что есть еще один человек, среди его рабов, который способен раздражать его злить и вызывает в нем ненависть точно также. Этим человеком был Тэрон, теперь вот эта девушка вызывала во Флианте подобные чувства. Конечно не столь сильные, как по отношению к Тэрону, ведь гладиатор хоть и был гордостью и главным заработком Флианта, но каждый день царь молился богам, что бы Тэрон погиб на арене, захлебываясь собственной кровью. Будут и другие бойцы, а люди вскоре забудут о великолепном гладиаторе. Вот теперь она. Также само производящая фурор, и восхищение у гостей царя, но она также проблемная. Кьяра уже давно скрылась из виду, а Флиант все смотрел туда, куда она шла, после чего тряхнул головой и успокоил себя тем, что он покажет ей, кто настоящий хозяин ее жизни, в случае, если она не уедет с Бальдавиром. Флианту даже противно было представить, что однажды она будет в ряду его гостей, уже как жена друга. Кьяра была чрезвычайно довольна собой. Даже улыбка появилась на ее лице. Ей плевать царь он, или раб, или кто-то еще. Он был таким же человеком, как и она, просто со звучным статусом, богатством и громким именем. Он купил ее у Кассия, который поработил и отдал на растерзания Флианту. Кьяра будет ненавидеть этого человека и никогда не позволит ему ощутить власть над нею. По крайней мере, фиванка рассчитывала на это. Наконец, с горем по полам, едва не заблудившись, она отыскала ту самую широкую дверь на кухню, но остановилась у нее, не решаясь войти. Кьяра подняла руку, что бы постучать, и кулак так и завис в воздухе, не коснувшись дерева. Девушка опустила руку. «В конечном итоге, я же только попросить воды» - подумала Кьяра и вновь занесла ладонь, сжатую в кулак, готовая постучать, но не сделала этого. - Ты что тут? – прозвучал удивленный женский голос. – Привет. Кьяра обернулась и увидела Мирену. Фиванка улыбнулась и поздоровалась с подругой в ответ.
- Да вот, очень воды захотелось, решила попросить.
Мира улыбнулась и едва слышно рассмеялась, умиленно глядя на недоумевающую рабыню. Тогда наложница царя взяла Кьяру за локоть и отвела чуть в сторону. - Тебе воды не дадут. Ты рабыня, даже воды просто так они тебе не дадут. Но можно всегда поступить хитрее. Всем известно, что рабы делают все для своих хозяев, поэтому, если ты хочешь воды, вина или чего-то еще… В данном случае воды – нужно было просто взять кувшин сказать, что для хозяина нужна вода и тебе незамедлительно наполнят посудину. Пойдем за кувшином, - говорила Мирена. Кьяра про себя отметила, что подруга была в хорошем настроении. Во всяком случае, рабыня была рада, что ее подруга не мучает себя тяжелыми мыслями. Новый день – новое настроение. Честно говоря, с лица самой Кьяры не спадала мечтательная улыбка и Мирена это сразу заметила, еще когда Кьяра стояла у двери. Обычно у девушки такой обыденный вид, даже если она и улыбается, а сейчас в фиванке что-то переменилось. Девушки вошли в комнату Бальдавира, Мирена закрыла за собой дверь. Кьяра же подошла к столу, взяла пустой кувшин и пошла в свою комнату. Мира последовала за подругой. И здесь, девушка остановилась над своей постелью, невольно улыбнувшись бросив на нее взгляд. Мирена сразу уловила это, и, притронувшись к плечу подруги, спросила. - Я смотрю, ты хорошо выспалась?
- О да, это было нечто.
Мечтательно произнесла Кьяра. Улыбка спала с лица Мирены. Она опустила руку и некоторое время молчала. Это молчание заставило Кьяру обернутся, и она увидела взволнованное лицо подруги. - Пожалуйста, скажи, что эту ночь ты провела с Бальдавиром и завтра он заберет тебя с собой, - с нотками мольбы произнесла Мирена. Она так хотела услышать от Кьяры именно это. Но фиванка сама посерьезнела, правда ту мечтательность не удалось искоренить из взгляда, ведь тело все еще помнило мужчину, его прикосновения, его губы и ласки и самого его… внутри. Медленно Кьяра отрицательно помотала головой и Мира опустила взгляд.
- Я провела эту ночь с Тэроном.
Шепотом ответила Кьяра и Мирена совсем прикрыла глаза, схватившись за лоб. - Боги, о боги… что же ты наделала…., - наложница царя села на кровать, не в силах больше стоять. Она посмотрела на удивленную Кьяру.
- Мира, я не пойму, почему ты так к этому относишься!? Я люблю его, он любит меня. Я…
Кьяра не успела договорить, Мирена прервала их разговор движением руки и Кьяра замолчала. Женщина тяжело вздохнула и не мене тяжелый взгляд подняла на юную подругу. - Любить никто не запрещает, Кьяра. Зачем же нужно было усугубить дело? Зачем ты провела с ним ночь? Как же глупо. Глупая, глупая девочка. Что же ты наделала. Фиванка слушала подругу, но в конечном итоге и сама она потеряла терпение. Кьяра нахмурилась, а тогда развела руками и воскликнула.
- Да что в этом такого, я не понимаю?! Мы любим друг друга и это никому не изменить, ни Флианту, ни Бальдавиру ни даже тебе, Мира. Рабство – это всего лишь ограничивающая грань, которую мы переступили и готовы это делать еще не раз, ради нас обоих. Что глупого и плохого в настоящей любви?
Да, именно, куда не глянь везде их преследовали упреки. Все, кто знал о них. Мира, Амфисс и остальные постоянно говорили и упрекали. Чего эти люди пытались добиться? Неужели они думают, что Тэрон с Кьярой послушают их, и согласятся забыть друг о друге? О нет, не бывать этому. - В настоящей любви нет ничего глупого и плохого, ты права. Вы могли бы любить друг друга. Но Кьяра, зачем ты провела с ним ночь? Ты понимаешь, какие могут потом быть последствия? А если ты забеременеешь, тебе придется родить ребёнка, и этот ребёнок с рождения будет носить звание раба. Это дитя будет собственностью Флианта, как ты не понимаешь? - Кьяра задумалась, она потерла висок. А ведь правда, об этом девушка даже не подумала. Что будет, если внутри нее зародится маленькая новая жизнь. В таком случае Кьяра не позволит ребёнку родиться здесь. Она сделает все возможное, что бы малыш родился свободным. Но об этом рано еще было думать. Мирена сделала паузу, а тогда спросила. - Как тебе удалось попасть к нему?
- Это он пришел ко мне.
Честно ответила фиванка. Мирена застыла на месте, а следом ошарашено перевела взгляд на подругу. - Вы спали здесь? – с широко раскрытыми глазами спросила наложница царя и резко вскочила с кровати, будто бы это место было осквернено какой-то чернью. Кьяра покраснела и согласно кивнула. – Когда Бальдавир был за дверью? О боги, ты ненормальная. Заключила подруга, держась за свои густые волосы с рыжеватым оттенком. Кьяра пожала плечами, отметив про себя, что ей понравилось такое определение. В другое время кому-то другому подобное совсем бы не понравилось, а вот с Кьярой было все наоборот, ей даже польстили слова подруги. - Все, что я могу сказать, это…, - Мирена не успела договорить, как в комнату вошел Бальдавир. Он поздоровался с наложницей царя и перевел взгляд на Кьяру, которая держала в руках пустой графин. Мира взяла из рук Кьяры посуду и сказала, что сходит за водой, поспешно покинув комнату в надежде, что этот человек спасет Кьяру от губительных взаимоотношений с гладиатором, которые ни к чему не приведут, кроме как к еще большим страданиям. Жаль, что Кьяра этого не понимала. Но Мирена ошибалась, Кьяра понимала широту всего риска, но ей было плевать. Она не станет прятаться за спиною богатого и нелюбимого мужа, только бы посадить свою задницу в безопасное место. Кьяра верила, что из этой жизни, которую ей устроил Кассий продав в рабство, она сможет выйти своими силами и для этого не нужно выходить замуж. Когда дверь за Миреной закрылась, Кьяра укоризненно посмотрела на Бальдавира и с той же интонацией произнесла.
- Ты меня не дослушал.
- Прости, - ответил мужчина, тяжело потирая лоб. Пока он не видел, Кьяра внимательно изучила его тело сверху донизу. Нет, он вернулся абсолютно таким же, каким и покинул ее. Улыбка само собой появилась на лице фиванки. Она знала и не ошибалась в Тэроне, а это самое главное.
- Куда ты ушел?
Спросила рабыня и присела на кровать. Бальдавир посмотрел на нее сверху вниз. - Я был у Тэрона, ведь это с ним ты спала! – мужчина не смог удержатся, и проявил резкость в обращении к ней. Кьяра же оставалась по прежнему сидеть на кровати, сдерживая эмоциональный порыв и желания рассказать северянину, что да, она спала с гладиатором и вот на этой самой постели, за дверью Бальдавира. Но сдержалась.
- Ты не имеешь права меня в чем-либо упрекать, или обвинять. Я не твоя жена, Бальдавир. И уж точно не твоя собственность.
- Нет, в данном случае ты моя собственность, потому что ты моя рабыня! Я бы мог взять тебя. Ты думаешь я не хочу? Ты считаешь я не желал этого, глядя на тебя? Я бы мог пойти навстречу своим желаниям, легче удовлетворить себя, нежели сдерживать. Но я был терпелив к тебе, потому что люблю.
- Ну, так давай, сделай то, что желаешь! Чего же ты ждешь?!
С вызовом спросила Кьяра. Она видела, что мужчина разозлен, вероятней всего после разговора с Тэроном. Северянин просто не мог справиться со своими эмоциями, вот и ползло с его рта все, что только ему приходило на ум. В итоге Бальдавир тяжело вздохнул, скрыл свою лицо в широких ладонях и произнес. - Почему он? Почему ты выбрала его? – морской волк понимал, что он сказал лишнего. Хоть слова девушки и подогревали гнев, но мужчина постарался себя успокоить. Он знал, что если Кьяре угрожать, то она лишь подогреет эту угрозу и в итоге останется поверженным тот, кто смел угрожать. Кьяра медленно поднялась с постели и подошла к северянину. Она заглянула в его серые глаза.
- Я не выбирала, Бальдавир. Есть только он и все.
Кьяра покачала головой, поджав губы. - Что ж, тогда ты разбила все мои надежды, - северянин смотрел в темные глаза девушки, осторожно прикоснувшись к ее нежной щеке, навсегда хранившей прикосновения и поцелуи другого мужчины.
Отправлено: 11.06.12 03:59. Заголовок: Дождь не прекращался..
Дождь не прекращался, небо всё сильнее затягивалось, скрывая солнце, отчего приближавшийся вечер мог спешно смениться рано наступающей ночью. Тэрона вполне устраивала такая погода, нисколько не угнетая. Он сидел за одним столом с Зефом, его женою и их дочерью Иолой, и, наверное, только здесь ощущал себя будто не в своей тарелке. Всё же перед ним сидели люди, которым следовало побыть наедине, без постороннего человека, а они, тем не менее, были рады ему. Белокурой девчушке, не умеющей подолгу сидеть на одном месте, Батия сделала замечание, как только Тэрон и девочка приблизились к столу бойца и его супруги. Ну, правильно, не стоило ребёнку бегать под дождём, каких бы добрых намерений у неё не было. Тэрон уж проследил, дабы обратно в столовую он и малышка направлялись без открытых пробежек под ливнем. Стоило ли вообще созывать гладиатора, сам он считал, что не стоило. Но раз уж девчоночке захотелось как-то проявить свою симпатию к человеку, желавшего уберечь её, то что тут поделаешь, дети есть дети, не прятаться же от них. - Батия рассказала мне, как ты расправился с одним из скотов напавших на неё. Да чего там, я и сам видел, на какой ты шёл риск, чтобы спасти мою дочь. Благодарю тебя, Тэрон. Зеф поднялся, протягивая руку мужчине. Он в редких случаях мог улыбнуться даже из благодарности, но сейчас просто сиял, и казалось, готов был восхвалять весь этот жестокий мир за данную ему возможность просто побыть со своими любимыми девочками. Тэрон пожал ему руку, усаживаясь за стол. Ему было нечего сказать, он не видел в своём поступке ничего особенного. Он просто не мог поступить иначе, как и не считал мужчинами тех существ, что смеют причинять вред женщинам и детям. Гляди-ка, а гладиаторов то забоялись, даже не сразу решились нападать. Ничтожества, они были способны только обижать беззащитных. И этих шавок Флиант поставил сторожить сильнейших мужей, что за раз могли всех их перебить. Могли, но ожидали встретить ещё большую силу, а потому опасались бунтовать. У многих так же были где-то жёны и дети. Воины арены и без того каждый день рисковали своими жизнями, надеясь однажды вновь увидеть любимых. Вот когда у них не останется этой надежды… только тогда они посмеют перейти запретную черту. Размышляя об этом, Тэрон невольно слушал разговор Зефа и его жены, на чьих коленях сидела маленькая Иола. Они говорили об их доме, которого больше нет. Полтора года назад, когда Зефа схватили, а жильё отняли из-за долгов, Батия вместе с ребёнком перебралась к своей родне и с тех пор живёт у них. Могучий боец вдохновлено строил планы на будущее, он искренне верил, что сможет вновь стать свободным, когда как в его супруге замечались сомнения на этот счёт. Она по натуре своей была не многословной женщиной, потому мужу многое приходилось из неё вытягивать, а может, всё дело было в Тэроне, при котором Батия опасалась сказать что-нибудь неуместное его слуху. Позже она сменила тему, прямым взглядом посмотрев на мужчину, и как-то тревожно высказала: - Не знала, что гладиаторам дозволено так на долго покидать свои камеры. Тон у Батии был не пренебрежительный, но сами слова наводили на мысли о том, что присутствие Тэрона женщину крайне смущало. И это понятно, он был чужим человеком, хоть и оказавшим помощь. Зеф только широко улыбнулся. - Всё верно, таких дозволений нет. Разве что для меня сделали исключение, но вот он, - боец перевёл глаза на Тэрона. – Он способен отыскать выход даже в стене. Удивляюсь только, почему ты до сих находишься здесь. Интересное вышло предположение, воин и вправду мог бы попытаться сбежать, да только разве это был его метод? Он никогда не покидал поле битвы, по этой причине ведь он и оказался здесь. Да и не многое было так уж просто, сложностей хватало. - Не всякую стену можно пробить. Иной раз приходится пользоваться дверью и ждать, когда тебе откроют. - Или выломать её к чертям, а там будь, что будет, - гордо заключил Зеф, вдруг ставший чрезмерно уверенным в себе. Батия его слов не разделяла, продолжая держать на коленях дочку, что помалу лакомилась ломтиками яблока, которое ей порезал отец. - Не выражайся при ребёнке, - резко сказала она, хоть и голос у женщины всегда был тихий, словно её однажды очень сильно запугали. – Вы оба говорите как-то странно, я не пойму, причём тут все эти двери, стены… - При том, что они сдерживают, не пускают, - начал пояснять Зеф, покуда Тэрон молчал, не разделяя с ними пищу, он и смотрел куда-то сквозь. – Как поставленный запрет, граница, от которых для начала приходится избавляться в собственной голове. Здесь каждый стремиться перемахнуть через белую стену и постичь то, что за нею находится. - А что за нею находится? – спросила Батия, то ли действительно не понимая, к чему клонит муж, то ли хотела получить ответ и сравнить его со своими предположениями. - Свобода. Неожиданное вмешательство Тэрона в разговор, заставило двух супругов обратить на него заинтересованные взгляды. Сам мужчина размышлял над словами Зефа о границах, имеющихся в человеческом сознании. Как же он был прав. Вот с чего нужно было начинать невольникам, с освобождения своего разума от запретов и страхов. И уже потом объявлять войну. Потому не многие могли понять позиции Тэрона, иные считали его безрассудным, лишённым какого-либо страха безумцем. Но он так же боялся, хоть и меньше. Боялся за девушку, которую любил, страшился оставить этот мир, так и не сумев познать с нею счастье на воле. Но именно эти опасения и толкали его на решительные действия, не позволяя мириться с несчастьями. Те же страхи не давали покоя Батие и её супругу, хотя женщину они беспокоили куда сильнее. - Есть ли надежда, что царь однажды смилуется над тобой? Батия спрашивала не без готовности услышать самое страшное, но всё же старалась найти хотя бы малое утешение. Тэрон оставался безучастен. Само слово «милость» было неизвестно Флианту. Но Зеф жил своими мечтами, в осуществлении которых был уверен, и о том поведали его следующие речи: - Сомнений нет. На арене я завоевал для него не одну победу, продолжу в том же духе, а после попрошу о встрече с ним. Если правитель вновь попросит крови, я её пролью, но навсегда освобожу себя от оков. Вот увидишь, всё получится. Могучий боец обнимал свою жену, и улыбался красавице-дочурке, а сама Батия с некой надеждой посмотрела на Тэрона, но тот по-прежнему молчал, опустив глаза, он не моргая смотрел куда-то вниз. И одно это подтвердило все опасения женщины, что позже сказала: - Я слышала иное. В городе все только об этом и говорят, устраивая пересуды. Будто лишь смерть может избавить гладиатора от его не лёгкого предназначения. Те, что помнили былое время, утверждают, что с начала появления этих жестоких поединков никто из победителей не был освобождён. Что о том и речи быть не может, этот обман придумали только ради укрепления боевого духа пустыми надеждами, - женщина с паническим страхом в глазах взглянула на мужа. – Не ходи к царю, Зеф, я тебя умоляю. Он обозлится и всё может стать ещё хуже. Я буду ждать… сколько потребуется. И дождусь тебя, муж мой, но ты не должен вызывать гнев господина. Батия отпустила дочку, касаясь руками лица мужа, он не отстранился, но и не одобрял просьбу супруги. - Куда уж хуже, Батия. Здесь каждый день проходит в ожидании конца. - Перестань. Женщина разочарованно убрала ладони, и как-то подозрительно покосилась на Тэрона, словно проверяя, наблюдает ли он за ними. Мужчина слышал всё, но глаза его, как и прежде, были устремлены в пустоту. - Но так и есть, - продолжал Зеф, улыбка на его губах более не проявлялась. – Взгляни на меня, разве вот таким ты меня помнишь? Безжалостным мясником, сплошь покрытым рубцами? Тут и месяц продержаться невозможно, а я отдал почти два года своей жизни и на что… Мне хочется вернуться к тебе и Иоле. Я хочу видеть, как будет расти моя дочь. Хочу, чтобы она чувствовала, что её отец рядом и всегда поддержит её, всегда защитит. Я не желаю закончить свои дни здесь, Батия, только мысли о тебе и о нашем ребёнке не позволяют мне сдаться. Я так больше не могу… не могу так!.. Зеф ударил кулаком по столу, напугав данным действием супругу, которая тут же закрыла лицо руками и заплакала, а, глядя на неё и маленькая Иола залилась горькими слезами. Сильный муж начал успокаивать обеих, целуя и говоря, что очень любит их. Тэрон больше не мог здесь находиться. Он даже не брался осуждать Зефа за его слабости, боец долгое время был вдали от семьи и ничего так не хотел, как вновь быть с ними. Но всё же при ребёнке ему не следовало расстраивать жену, да и в целом лучше бы упустил эту мало приятную тему. Но чего говорить, Тэрон так же себя порою не сдерживал, бывало такое. Но ведь не при любимой женщине и вашем малыше всё это устраивать… Так или иначе, гладиатор предпочёл не задерживаться. Только вот когда он собирался покинуть столовую, то увидел напротив вдали под навесом лекаря, махавшего ему рукой. Только не опять… Тэрон думал проигнорировать эти созывающие жесты Амфисса, но всё же направился к нему. Что если Кьяра передала ему какое-то послание, и вот как раз для этого целитель может объявился. Хотя, не зная пока точно, мужчина решил не заговаривать о вестях первым, молвив достаточно саркастично: - Если ты пришёл навязывать мне свои мнимые страхи, то советую не распространять их, я не настроен проявлять раскаяние. - Смешно, смешно, обхохочешься просто, - замахал руками целитель, скривившись, словно его бил озноб. – А я вот уже несколько часов себе места не нахожу, боялся даже возвращаться сюда. Думаю, приду сейчас, а меня тут два мертвеца ожидают. Слова Амфисса ввели Тэрона в недоумение. Мужчина хмурился, не понимая сути данной шутки. - По-моему, медицина дурно сказывается на твоём воображении, Амфисс. Воин уже полагал, что врачеватель действительно чувствовал себя плохо или так своеобразно юморил. Однако, глядя на его полные неподдельного страха глаза, Тэрон начинал сознавать, что тот говорил вполне серьёзно. - Если меня что-то и доводит до сумасшествия, так это ты и твои безрассудные выходки! – чуть не крича, истериковал лекарь, но шум дождя не доносил до Зефа и его семьи данного разговора. – Утром кошмары, днём кошмары, под вечер вообще не знаешь, чего ждать! Вот что Бальдавир делал у тебя, а? Молчишь. А я скажу. Всё это ваше мужское соперничество, пока друг друга не разорвёте не успокоитесь! Ты то цел, как вижу, а что тот, побитый? Много ты мне там работы прибавил? Говори сразу, пока я сам на тебя не набросился. Хотелось бы посмеяться после таких ярких высказываний, вопросов, предположений, но Тэрон был очень серьёзен и с каждым словом, всё более. Ведь Амфисс вновь начинал лезть не в своё дело, это во первых. Во вторых – ожидаемого послания не имелось. - Значит, Кьяра тебе ничего не передавала. Мужчина сказал это почти что про себя, но, тем не менее, в слух и лекарь всё, само собою, услышал, хоть и начал как-то на своей волне: - С ней выходят такие же «душевные» разговоры, как и с тобой, - буркнул он, сложив руки на груди, а затем лицо Амфисса резко вытянулось, как если бы он вспомнил нечто, отчего зависит судьба всего мира. – Так, минутку, во что вы там меня опять втянуть надумали? - Уж лучше ты объясни, для какой надобности заходил к ней? - Я испугался…, - целитель признался в этом очень тихо и жалобно, отчего сторонний наблюдатель скорее всего громко бы рассмеялся, особенно при видя, как Тэрон еле сдержанно кивает. – Нет ну а что? Я увидел Бальдавира… здесь… Разумеется, сразу понял, в чём дело и… - И не нашёл ничего умнее, как сказать об этом Кьяре, - довершил мужчина, не без упрёка. – Но ты говорил с ней. Как она? - У меня не было времени расспрашивать о её рабской жизни, она там вся кровью истекала… - Что?.. Тэрон изменился в лице, казалось, ещё мгновение и он вцепиться в глотку целителя, тряся его и требуя рассказать, что именно произошло. Мужчина уже помышлял о самом страшном. Кровь… почему? Кто мог обидеть? Что произошло? И почему этот чёртов лекарь не явился раньше?!.. - Тьфу!.. – плюнул Амфисс раздражённо. – Вот видишь, заморочился я с тобой. Не в прямом смысле истекала, просто руку порезала. Царапинка… маленькая… совсем крохотная… Я и не заметил сразу. Врачеватель пытался успокоить Тэрона, сам уже практически затих, а тот будто и не слышал, пребывая уже в своих мыслях. - Бальдавир сейчас у неё. Исход может быть любым. Да, это беспокоило гладиатора, ведь он помнил о словах чужеземца, заверявшего, что он всё равно попытается убедить Кьяру уехать с ним. - Я могу приглядеть. Если что, так сразу тебе доложу. Неожиданным было предложение Амфисса, доселе яро противостоящего всему, что касалось помощи двум влюблённым. Странный, очень странный человек. Непостоянный. - Лучше пригляди за собой, Амфисс. Твоё противоречивое поведение наводит на неутешительные мысли. Тэрон не доверял ему более, потому и не собирался принимать помощь. Хватило того, что мужчине довелось услышать от этого извечно дрожащего зайца. Но его позиции вдруг очень резко изменились. Лекарь чувствовал вину за свою трусость, и хотел исправить положение, да и сам понимал, что не может находиться в стороне. - Знаю, я часто подвожу тебя, Тэрон. Мне не следовало так негативно реагировать, но ты ведь понимаешь, все эти твои враги… они всюду… Я просто не хочу, чтобы у всех нас были проблемы. - Ты же лекарь. К тебе не приходят здоровые люди. Ты лечишь их, избавляя от недугов, а не укрепляешь их здоровье. В подобных случаях ты так же бегаешь от проблем? Нет, ты их решаешь. Вот и я не стану искать лёгких путей, ибо они приводят только к подчинению. Некоторые минуты, они оба молчали, Амфисс вёл борьбу с самим собою, пытаясь принять верное решение, и не подвести вновь. Да, попадаться и наживать проблем ему менее всего хотелось, но и оставаться в тени было ещё сложнее, ведь сам по себе целитель был изрядно любопытной личностью, да к тому же ему была не безразлична судьба Тэрона и Кьяры. Да, всё же не безразлична. - Тогда я хочу тебе помочь. Правда, Тэрон, я готов сейчас отправиться к Кьяре, чтобы узнать, миновала ли беда. Гладиатор кивнул, отворачиваясь. Он был признателен Амфиссу за проявленную им решительность, но всё же пока оставался настороже, мало ли чего он надумает завтра по утру. - Постарайся меньше пугаться собственной тени. Так они и расстались. Целитель, как известно, направился во дворец, а Тэрон остался на малой арене, и продолжал слушать шум дождя. Становилось всё темнее, даже малые лучи солнца не могли проникнуть сквозь густые чёрные тучи. Позже мужчина заметил, что сражу было не видать, даже Зеф и его супруга с их ребёнком уже находились в отдельной комнате, которую для них выделили, не с остальными же гладиаторами находиться женщине и маленькой девочке. Но почему на месте не было охраны, вот это уже не совсем ясно. Тэрон обратил взор на середину малой арены, сквозь мрак и ливень, завидев там тёмный человеческий силуэт. Гладиатор не шевельнулся, ожидая, когда некто покажет себя сам. Но тот долго стоял недвижно, позже явив голос: - Человек, стремящийся бросить вызов большинству, должен прежде рассчитать свои силы. Безумен тот, кто думает, будто они безграничны. Это был наставник. Он сдержал своё слово и возвратился, чтобы остановить мужчину. Теперь понятно куда подевалась вся стража. Он сам их распустил, дабы никто не остановил его поединка с Тэроном. - И жалок тот, кто считает, что это не так. Гладиатор по своему обернул речи Мелиагра, что разумеется ему не понравилось. - Я делился с тобой своими знаниями, Тэрон, не для того, чтобы после ты использовал их во вред. - По-твоему эта собачья жизнь, на которую нас обрекают, несёт благо? – возмутился мужчина, выходя из под навеса, прямо под дождь, навстречу бывшему гладиатору. – Те знания, что ты даёшь, учат лишь рабской покорности. - Достаточно! – свирепо оборвал Мелиагр, поворачиваясь, и представляя взору Тэрона два меча, которые он держал в руках. – Ты желаешь разрушить чужую власть. Но не забывай и о тех, кто охраняет величие царей, сколько бы ошибок они не сделали. Хочешь приблизиться к цели, Тэрон? Тогда сразись со мной. Наставник бросил один из мечей к ногам мужчины, где-то над ними пронеслась молния, дождь по-прежнему бил с силой. И вот в таких условиях Мелиагр надумал проверить своего ученика. Тот посчитал данные действия абсурдом. - Чтобы я отнял твою жизнь или ты мою? - Я не пришёл сюда с намерением убить. Но проиграв, ты примешь мои условия, и оставишь свои беспутные затеи. Так вот чего бывший гладиатор добивался. Не усмирить, а затеять сделку, которой отчего-то думал, Тэрон будет следовать. Как бы не так. - А если обрету победу, тогда выходит условия буду ставить уже я, и ты действительно последуешь им или в твои планы не входит подобный финал? Тогда кто же из нас двоих по истине безумен? – воин понимал, что наставник и вправду надеялся победить, он уже настраивал себя, что мужчина проиграет и будет послушно следовать уговору. Чушь. – Я не стану биться с тобой, Мелиагр, как и не последую правилам твоей бессмысленной игры. Ты правда думаешь, что познав поражение я разделю с тобой ту же слепость, глухоту и самообман? Не стоит браться за меч, если не хватает духу довести дело до конца. Ты, как никто, должен это понимать. Тэрону было бы проще вести смертельный поединок, в котором всё будет по чести с достоинством, а не глупыми ребяческими договорённостями. Хотя по правде, воин не стремился ничего доказывать бывшему гладиатору, он не видел в нём своего врага, скорее человека, вцепившегося в свою собственную погибель, принимая её за спасение. - Сражайся. Мелиагр был настроен серьёзно, даже его голос, прежде терпеливый, рассудительный, стал какой-то звериный, грозный. Но Тэрон не желал с ним биться. - У меня нет нужды поднимать против тебя оружие. Мужчина уже собирался уходить, повернувшись спиной к наставнику, чей яростный ответ донёсся до него вместе с ударом грома: - Тогда я заставлю тебя. Данные слова предсказали грядущее нападение, и Тэрон вовремя кувыркнулся в сторону, успев отскочить от ударившего в него лезвия. Он бросился к лежавшему на мокрой земле мечу и успел отбить следующий удар. Так началась схватка двух мужчин, прежде соревновавшихся друг с другом лишь словами… А тем временем, во дворце назревали иные жестокие замыслы. Пришло время играть по своим правилам, но для начала доделать то, что уже начато. Пелий должен был отвести Кьяру к Литее, как и было задумано, но он являлся не тем человеком, что навещает слуг в их комнатах, подобно им самим, обычно к нему их направляют. Вот так вот себе же на пользу советник столкнулся с одной из рабынь. - А, Мирена, как удачно мы с тобой встретились, - ехидную ухмылку сопроводил прищуренный, недобрый взгляд. – Я сейчас спускаюсь в комнату, где у нас обычно проходят переговоры. Приведи туда Кьяру, да поживее. Тебе ведь известно, что ждать я не люблю. Он ожидал девушку внизу, не опасаясь делиться с нею своими истинными помыслами. Тэрон ведь теперь был не опасен. Завтра у него бой… мало ли что может случиться. Когда же рабыня наконец вошла в комнату, Пелий деловито и не без женских замашек обернулся к ней, как если бы это сделала девушка с изящной внешностью, дабы покорить своею красотой. В случае с советником, он мог вызвать совершенно обратный эффект своего «обаяния». - Кьяра, Кьяра…, - заговорил он, медленно приближаясь к фиванке. - Девушка, красотою равная богине, ты выбрала для себя достойнейшего мужчину, отказавшись от не менее достойного. Мне казалось, я один склонен сеять распри и интриги во дворце, но ты обошла меня даже в этом, - Пелий подошёл к Кьяре достаточно близки и протянув ладонь, указательным пальцем приподнял ей подбородок. - Самая желанная рабыня… Тэрон готов сравнять с землёй весь Наксос за тебя. Поэтому ты отдалась ему? – змееподобный рассмеялся, на всякий случай отойдя назад. - Сердишься. О, вижу, вижу, огонь ярости в твоих глазах. Ты необычайно сильна. Но неужели это правда любовь? Любовь, любовь… удивительное слово, подразумевающее сплошную боль и страдания. Ведь ты страдаешь без своего гладиатора, не так ли? Увы, вашим свиданиям отныне не состояться. Тэрон будет занят, ему предстоят нелёгкие поединки, в которых он будет участвовать ради твоей безопасности, красавица. И кто знает, выживет ли…, - Пелий медленным шагом ходил вокруг девушки, словно желая разглядеть её со всех сторон. Затем остановился напротив и не без зловещей улыбки сказал: - А тебе уготовлены иные заботы. Наследница царя, Литея, сейчас ожидает встречи с тобой. Всё приходится устраивать тайно, а потому беседовать вы будете в её покоях. Советую держать себя в руках и не говорить ничего лишнего, что бы ты не услышала. Не надо радовать меня раньше времени. Всё понятно? «Змей» сузил свои и без того маленькие тёмные глазки, дабы убедиться, что Кьяра его поняла. Затем последовав к выходу, открыл дверь и изобразив поклон, прошипел: - Только после вас. Более он не сказал девушке ни слова, даже не взглянул на неё, пока они не оказались возле комнаты Литеи. Тогда советник постучал, дождался, когда наследница подаст голос, и открыл дверь. Но прежде чем Кьяра вошла, Пелий резко схватил её за запястье. - Он угрожал мне смертью, полагая, что я не успею добраться до тебя, если пожелаю, - тонкие губы «змея» проговаривали каждое слово у самого лица прекрасной фиванки. - Но твой Тэрон у меня в руках, как и его жизнь. Завтра он её лишиться и тогда я возьмусь за тебя, красавица. Только прежде послужи особе, которой со временем будет очень интересно узнать о твоей любовной связи с мужчиной, что ей не достался. Убрав руку так быстро, словно обжегшись, советник удалился прочь. У него хватало иных забот. Нужно было ещё приготовить яд для завтрашнего поединка, в котором будет участвовать Тэрон, чья смерть была для Пелия слаще самой победы.
Отправлено: 12.06.12 02:18. Заголовок: Интересно, как бы вс..
Интересно, как бы все сложилось, если бы Кьяра не встретила Тэрона? Все произошло так неожиданно, она наверняка не обратила внимание на мужчину, если бы не его сокамерник, который пытался затянуть ее в постель. А если бы и обратила, ведь Кьяра еще тогда в самом начале обратила свой взгляд лишь на Тэрона, то девушка наверняка не заговорила бы с ним. Разнесла еду и все, на этом все закончилось. А любовь, она бывает с первого взгляда, и не будем скрывать, что Кьяра заметила его еще тогда, когда впервые бросила свой тяжелый взгляд на мужчину. Но тогда ей было не до любви. Тоесть если бы не дальнейшие события, девушка наверное забыла бы о том, кого видела. Затем появился Бальдавир, пошла бы в таком случае за него Кьяра? Бальдавир был убежден, что если бы не Тэрон, если рабыня не знала гладиатора, она вышла за него. Но он ошибался. Даже если бы сердце фиванки было свободно, она наверняка не отдала его Бальдавиру. Однажды мать Тары хотела выдать свою дочку за деревенского парня. Но Тара этого не хотела. Хоть в то время Кьяра и радовалась будущей свадьбе подруги, и той партии, которую ей подобрала мать, но Кьяра понимала, как это мучительно и тяжело выйти замуж за того, кого не любишь. И уже тогда девушка дала себе слово, что не выйдет замуж за не любимого. А если и ее родители заставят выйти за того, кого выбрали они, тогда на это у Кьяры были свои взгляды. В таком случае ее супругу пришлось носить статус рогоносца. Да, забавно в то время все было так просто и легко. Сама Кьяра имела другое имя, также до первого нападения на деревню была жизнерадостна и легкомысленна, любимица многих юношей и неизвестно, что именно в девушке притягивало противоположные пол, как магнитом. Также и сейчас, мужчин тянуло к Кьяре. Только вот уже от этого удовольствие фиванка не получала. Она стала серьезней и многие ее взгляды резко изменились. Ей пришлось повзрослеть, после того, как она потеряла своих родителей, подругу, свою сокровенность. Но окончательно укрепится ей в своем отношение и измененных взглядах на жизнь помогло управление деревней. До сих пор фиванка не могла понять, почему из всех выбрали именно ее? Но этот вопрос она будет себе задавать все время и ответа на него, к сожалению нет. Теперь, чувствуя прикосновения ладони Бальдавира, которое Кьяра пыталась проигнорировать, щадя чувства мужчины, девушка прикрыла глаза и представила возможную жизнь с Бальдавиром. Шикарный огромный дом, как ей рассказывали со слугами, муж… Кьяра резко открыла глаза, нет – это все было не для нее, к тому же в видении ворвался Тэрон. Только с ним Кьяра видела свою будущую жизнь. Фиванка не привыкла к роскоши, шикарным платьям, убранству и прочему. Она всю свою жизнь прожила в небольшом доме, построенным ее отцом и даже сейчас пребывая во дворце, фиванка чувствовала себя не комфортно, поэтому она не смогла бы провести свою жизнь с богатым человеком в больших владениях, отдавать распоряжения слугам. Множество женщин желают это, каждая девушка мечтает о таком муже, но не Кьяра. Она мечтала о небольшом доме, в котором бы встречала Тэрона после трудового дня, подавала бы ему обед на стол и разделяла с ним постель. В этом заключалось личное счастье фиванки, о котором она уже тайно начинала помышлять. Бальдавир отнял руку от щеки Кьяры, и в этот момент девушка подняла взгляд на него. - Ты очень рискуешь, - сказал он. Кьяра удивленно приподняла брови.
- Чем?
Спросила девушка. - Собой, - ответил Бальдавир и после небольшой паузы продолжил. – Флиант воплотит в жизнь свои планы по поводу твоего наказания и это еще не все, ты останешься рабыней. Кьяра кивнула головой. Она знала, что ее ожидает. Девушка прекрасно помнила, как ударила царя и чем он грозился, также знала, что Флиант обязательно использует свою угрозу. Но ей было плевать, зачем запугивать себя наперед. Она не подожмет хвост и не убежит с прекрасным принцем, ради сохранения собственной шкуры. Между мужчиной и девушкой возникла пауза, длительная. Он ничего не говорил, и Кьяра молчала, каждый думал о своем, но все же фиванка первая нарушила молчание.
- Флиант хотел тебя проведать, но тебя не было у себя.
Сказала Кьяра. Мужчина медленно опустился возле нее на кровать и посмотрел на нее, улыбнувшись уголком рта. - Это к лучшему. Не горю желанием видеться с ним. Но придется, - Бальдавир вновь сделал паузу. И девушка про себя отметила, что любит северянин делать паузы. Это значило, что он думает в данный момент об совершенно другом, а не о том, что говорит. – Я дам ему денег столько, сколько он попросит, лишь бы не трогал тебя. Думаю, деньгами можно сполна выкупить твоё наказание и выпросить, что бы ты не выступала в роли рабыни для утех его клиентов. Кьяра удивилась. До этого момента северянин только высказывал желание купить ее и женится на ней, но никаким образом не проявлял заботу, не показывал, что хотел бы ее защитить, а сейчас он готов отдать кучу денег, лишь бы обеспечить ей безопасность. Многие сказали бы, что лучше он пусть купит свободу девушке. Но нет, Кьяра не воспринимает себя, как вещь, которую можно купить даже для дарования свободы. Это также обыкновенный простой выход. Кьяра желала получить свободу сама, а не посредством чужих денег. Поэтому она также посмотрела на мужчину, повернувшись к нему полуоборотом.
- Ты конечно можешь дать Флианту деньги, отплатить таким образом мое наказание, как ты сказал и дальнейшее пребывание здесь. Но ты же сам понимаешь, что это бесполезно. Твой друг возьмет деньги, ты уедешь, а дальше он все равно сделает со мной все, что захочет. Так что лучше оставь свои деньги при себе. Они не помогут. Бальд, ты и сам это понимаешь.
Кьяра не заметила, как назвала мужчину его коротким именем, отбросив всю ту официальность, которую она использовала до этого. Фиванка назвала северянина так, как его называли друзья. Это потешило слух мужчины, он даже улыбнулся, но свое удовольствие словесно не проявил, только с улыбкой опустил взгляд своих серых глаз к полу, после чего вновь посмотрел на девушку, ведь речь шла совершенно не о тех вещах, которым можно было бы улыбнутся. Он приобрел всю серьезность и тяжело вздохнув, сказал: - Да, ты права. Но могу я что-то сделать для тебя? Я не хочу оставлять тебя здесь. Это очень сложно, зная, на что ты будешь обречена, - говорил северянин. Кьяра улыбнулась:
- Ты меня забудешь.
Мужчина отрицательно покачал головой, а Кьяра наоборот согласно и еще несколько раз повторила, что он забудет ее. Он же вновь уже словесно сказал, что никогда не сможет ее забыть и всегда будет любить. Кьяра лишь поджала губы и слегка улыбнулась. Любой девушке будет приятно внимание мужчины, даже если он ее не интересует. Бальдавир медленно потянулся к Кьяре для поцелуя, но девушка прикоснулась ладонью к его губам, весьма интересный жест, но какой действенный.
- Не нужно.
Сказала фиванка, и мужчина согласился с ней. В конечном итоге, ему будет сложнее так расстаться с ней. Если уже из жалости целовать его, так можно из жалости и отдаться мужчине. Это было полным бредом, поэтому Кьяра пересекла все попытки проявления нежности. Прикоснутся к ее щеке – это одно, но поцелуй, совершенно другое дело. Северянин понял и настаивать, к счастью, не стал. Спустя некоторое время в комнату со стороны Бальдавира постучали. Мужчина громко крикнул, что бы заходили. Вошел тот самый парнишка, который приносил Бальдавиру приглашения на гладиаторский бой. - Царь просил вам передать, что он ждет вас у себя, - мальчик помолчал, пробежавшись глазами по Кьяре, и добавил. – И он просил предупредить вас, что это займет весь день. - Хорошо, - ответил северянин и кивком головы показал, что мальчику пора уходить. Тот еще раз бросил взгляд на Кьяру и удалился. Тогда Бальдавир взял девушку за ладонь. – Я вернусь, и мы договорим, ладно?
- Как пожелаешь.
Пожала плечами Кьяра. Честно говоря, ей было плевать, вернется ли Бальдавир и договорят ли они. Мужчина совершенно девушку не волновал никак, поэтому его присутствие, или отсутствие никак не влияло на нее. Она спокойно ему ответила, тем самым дав понять, что она отпускает его и не держит. Бальдавир неспешно встал, и еще раз длительно взглянул на Кьяру, потер ладони об штаны и медленно вышел с комнаты. Кьяра осталась сидеть на своей кровати, и через несколько минут откинулась на нее, сложив руки на животе. Кьяра прокрутила в памяти все, что с ней произошло в ближайшее время, и резко выпрямилась, когда вспомнила, что Тэрон ей принес еду и снадобье. Кьяра посмотрела на столик и только сейчас ощутила, что она чертовски голодна. Еда была принесена еще утром, а сейчас обед, поэтому все, что находилось в тарелке уже остыло. Но это не остановило девушку, она мигом все съела, а тогда покосилась на чашу со снадобьем. Оно уже также дурно не пахло, поскольку стало холодным. Кьяра некоторое время глядела на чашу, а после выпила залпом, почувствовал во рту терпкий резкий вкус, словно она только что наелась сухого сена с примесью еще чего-то крайне неприятного. Девушка скривилась и оставила посуду в сторону. Она осмотрелась вокруг. Что ж, она рабыня, и у нее всегда будет работа, Кьяра вспомнила, что сегодня еще не убиралась в комнате Бальдавира, а должна. Фиванка взялась за тряпки, швабру и ведро с водой, стала вымывать до блеска все, что видела. Иногда, когда Кьяра закрывала глаза, она вспоминала, как не хотя выполняла всю эту работу дома. Как тяжело ей приходилось мыть деревянные полы, выметать ковры, сплетенные матерью собственноручно и пела песни те же, что и дома. Тогда все это казалось досаждающим, но теперь, Кьяра бы все отдала лишь бы вот так снова выметать собственные ковры и полы своего дома, а не в чужой комнате. Девушка никогда не могла предположить, что ее жизнь вот так изменится. Так время и к вечеру подбегало. Кьяра давно уже убралась, Бальдавира не было, и ее никто не звал и не требовал, поэтому после окончания всей работы, девушка легла в свою постель, и долго размышляя о своей жизни, в конечном итоге, крепко уснула. Но проснулась от того, что кто-то ее настойчиво будил. Кьяра открыла глаза – это была Мирена.
- Нет, нет, я не сплю.
Попробовала оправдаться фиванка, и протерла глаза, потянулась, и когда уже окончательно проснулась, то заметила настороженный вид наложницы царя.
- Что-то случилось?
- Тебя требует Пелий к себе, и срочно, - проговорила Мирена. Кьяра нисколько не удивилась, ее больше удивил тот факт, что уже был вечер. Мира была внимательна и заметила, что это нисколько не насторожило подругу. – Зачем ты ему нужна? Кьяра посмотрела на Миру, и села на край кровати, глядя куда-то перед собой, она пока не готова была отвечать. Стоило ли, почему-то фиванке казалось, что Мирена вновь начнет ее осуждать.
- Да так, договорено обо мне.
- И что именно? – настороженно спросила Мира, присев возле Кьяры. Мирена помнила, что Пелий сказал срочно, но ей было плевать. Пелий не имел над Миреной никакого влияния. И она не отпустит Кьяру, пока не узнает, что же происходит, не потому что любила совать нос не в своё дело. Нет, Мира знала черную натуру Пелия и уже волновалась за подругу. В крайнем случае, она хотя бы советом поможет Кьяре.
- Что бы я у Литеи служила. Была ее рабыней.
Равнодушно ответила Кьяра, глядя куда-то перед собой. Но когда посмотрела на подругу, то увидела в ее глазах совершенно иную реакцию. Мирена вся засияла, и даже улыбнулась. Такое впечатление, будто Кьяра только что заявила, что отныне Мира свободна и может идти. Настолько женщина казалась радостной. Ведь не зря, Мира нашла в этом и свою выгоду. Ей не разрешают находиться возле дочери, она должна быть как можно дальше от Литеи, но теперь, если Кьяра будет у нее служить, Мирена узнает о жизни дочери гораздо больше и хотя бы таким образом сможет быть ближе к ней. - Боги, это же здорово! Кьяра, эта лучшая новость за последнее время! – восторженно воскликнула Мира, но Кьяра лишь пожала плечами. Фиванка пока не обратила внимание на столь резкую перемену настроения подруги. Об этом она сможет подумать позже.
- Ладно, думаю, мне нужно идти, раз меня ждут.
Сказала Кьяра, Мира оживленно закивала головой и еле сдержала себя, что бы не попросить у Кьяры о неком одолжении. Но не попросила. Фиванка поправив платье, спокойно вышла и отправилась по коридорам к Пелию, и уже там она сообразила, что не знает, где он ее ждет. Кьяра совсем растерялась и замерла на одном месте. Но потом вдали коридора она увидела стражника. Платье Кьяры имело большие разрезы с обеих сторон, аж до самого верху, обнажая ее ноги, когда она шла. И девушка чувствовала некий дискомфорт от того, что юбка иногда путалась под ногами. Наконец, она подошла к стражнику и попросила его провести к Пелию в комнату переговоров. Тот сначала воспротивился, но затем все же провел. Рабыня поблагодарила стражника, и, не стуча, специально, что бы показать свой дурной тон вошла в комнату переговоров. Как только дверь отворилась, Пелий обернулся. В его движениях присутствовала женская грандиозность. Это выглядело настолько смешно и неестественно, учитывая то, что он мужчина. А следом он еще и женскую позу принял. Кьяра, улыбнулась едва заметно уголком губ, только не смогла удержаться, и удивление читалось на лицо. О женских замашках Пелия Кьяра еще не знала. «И наверняка предпочитает мужчин» - подумала про себя рабыня. А как еще можно было расценить такое поведение советница царя, его повадки и манеры. - Кьяра, Кьяра…, Девушка, красотою равная богине, ты выбрала для себя достойнейшего мужчину, отказавшись от не менее достойного. Мне казалось, я один склонен сеять распри и интриги во дворце, но ты обошла меня даже в этом, - начал выливать грязь из своего рта противный советник царя. Кьяра нахмурилась. Девушка пребывала вся напряженная, не от того, что боялась Пелия, просто он ее раздражал и вот слова мужчины, хотя громко его называть мужчиной, подтвердили неприязнь Кьяры. Рабыня молчала, и ничего не ответила. Боги знают, что никаких интриг она не устраивала. - Самая желанная рабыня… Тэрон готов сравнять с землёй весь Наксос за тебя. Поэтому ты отдалась ему? Кьяра недоуменно скривилась.
- Что?
Возмущенно переспросила она, сложив руки под грудью. «Что он такое говорит, откуда знает?» - спросила сама себя девушка. А следом добавила, со всей холодностью, на которую была способна.
- Это тебя не касается.
В свое время Пелий продолжил: - Сердишься. О, вижу, вижу, огонь ярости в твоих глазах. Ты необычайно сильна. Но неужели это правда любовь? Любовь, любовь… удивительное слово, подразумевающее сплошную боль и страдания.
- Да что ты знаешь о любви?
С презрением спросила Кьяра, указывая на самого Пелия. Она подразумевала его фигуру, внешний вид и повадки. Впрочем моральностью советник царя тоже не выделялся. Он был тем человеком, которого относят в категорию дерьма. Трусливый и гадкий. Кьяра отвела взгляд, в сторону, что бы сохранять спокойствие. Но советник продолжал, ему было мало. - Увы, вашим свиданиям отныне не состояться. Тэрон будет занят, ему предстоят нелёгкие поединки, в которых он будет участвовать ради твоей безопасности, красавица. И кто знает, выживет ли….
- Ради моей безопасности?
Медленно переспросила Кьяра, а в голове лихорадочно забегали мысли, она тут же сопоставила все события. Стал бы Пелий просто так идти навстречу Тэрону и устраивать Кьяру к Литее – нет. И если речь зашла о бое… «О боги, значит, он будет сражаться где-то еще за пределами арены Флианта. Неужели бои без правил? И это все из-за меня» - думала девушка. На мгновение ее взгляд стал взволнованным, но был он обращен не на Пелия а в пол, когда же фиванка взглянула на советника, то ее глаза горели уверенным непробиваемым огнем.
- Что это будут за сражения?
Требовательно спросила Кьяра, но Пелий не обязан был отвечать, мало того, он сделал вид, что не слышит и дальше завел свою песню. Он обходил Кьяру кругом, а девушка пыталась проследить за ним, поворачивая голову, не спуская глаз с советника.
- Что это за сражения?!
Повторила Кьяра, уже повышая голос, пытаясь сдержать гнев и истерику. Но Пелий не отвечал, вел свою песнь. - А тебе уготовлены иные заботы. Наследница царя, Литея, сейчас ожидает встречи с тобой. Всё приходится устраивать тайно, а потому беседовать вы будете в её покоях. Советую держать себя в руках и не говорить ничего лишнего, что бы ты не услышала. Не надо радовать меня раньше времени. Всё понятно? – говорил Пелий, Кьяра промолчала, думая о том, что сделал Тэрон. На что он пошел, ради нее. Пелий же отправился к выходу, Кьяра проводила его глазами, он открыл дверь и наиграно поклонился, от чего губы Кьяры скривились в неприятной усмешке, настолько ей было противно. После этого жеста, рабыня последовала к выходу. Шли они по коридорам, не говоря ни слова друг другу. Это было к лучшему, Кьяра не испытывала удовольствия от общения с советником. Наконец, они достигли комнаты Литеи и остановились у двери. Он постучал в дверь, за ней раздался нежный девичий голосок, после этого Пелий открыл дверь. Кьяра уже сделала шаг, что бы войти, но он остановил ее за локоть, ухватившись своими тонкими пальцами. - Но твой Тэрон у меня в руках, как и его жизнь. Завтра он её лишиться и тогда я возьмусь за тебя, красавица. Только прежде послужи особе, которой со временем будет очень интересно узнать о твоей любовной связи с мужчиной, что ей не достался, - брызгал угрозами Пелий. Кьяра приостановилась и выразительно посмотрела на советника, а тогда также тихо ответила.
- Ты боишься его, Пелий. От тебя несет этим страхом, как от скунса вонью. Не знаю что там у тебя в руках, но уж точно не Тэрон и не его жизнь. Ты молишься богам, что бы он погиб. Но поверь, мои молитвы сильнее.
Кьяра наморщила нос, подобно волчице, готовой бросится на свою жертву, когда говорила о молитвах. Насчет своей участи, Кьяра ничего не ответила. Зайдя в эту комнату, она рисковала, но ни капли не боялась гнева Литеи. Мало того, рабыня наперед знала, чем все закончится. Либо просто предполагала. Так что своими угрозами советник царя ни капли не напугал фиванку. Она будет готова принять все, что сулит ей судьба. Только бы Тэрон остался жив, лишь бы его не погубили на боях без правил… Больше шептаться с Пелием не было возможности, он оставил Кьяру, а она прошла вглубь комнату там, где ждала ее Литея.
Тёмное небо укрыло мраком земли Наксоса, содрогаясь от мощи грома и светящихся молний. Сам верховный бог напоминал о себе, являя острову всю разрушительность своей необъятной силы. И, словно бы приветствуя его, в шуме дождя доносил своеобразную музыку, звон ударяющей стали. Один из двух клинков звучал громче, ибо направлявшая его рука, таила гнев и опасность. Это бились не братья, не друзья, но и не враги. Мужчины, что словами не могли одолеть друг друга, решили превзойти один другого в бою на мечах. Превзойти… так можно было сказать только о нападавшем, но не о том, который отбивался. Тэрону приходилось в своё время сражаться с наставником, но на тот момент он учился у него, а не парировал смертельные удары. То, что происходило сейчас, было далеко от тренировочных поединков. Бывший гладиатор, чья мудрость никогда бы не позволила ему беспричинно обнажать меч, не совладал со своими опасениями и бросил вызов воину, что был способен изменить власть в данном городе. Да, Мелиагр знал: Тэрон может сделать это. А если даже у него и не получится, он всё равно успеет внести далеко не благие перемены. Его не удалось остановить словом, так возможно выйдет переубедить его силой. Не с добром пришёл наставник, но даже пытаясь погубить, он бился справедливо, без хитростей. Блокируя удары, Тэрон не отходил назад, как поступают многие, кому не по душе лишний раз проливать кровь. Он пустит её, если не будет иного выхода. Стараниями не проходящего ливня, твёрдая земля стала густой грязью, в которой нещадно увязали ноги. Мелиагр с ходу направил лезвие в шею мужчины, очень неожиданно, знающе и беспощадно. Тэрон не отскочил, даже не попытался уйти в сторону, резко отбив конец лезвия и ударив в ответ, но не чтобы поранить, а из стремления вынудить наставника отойти. Разумеется, тот успел защититься, и, как и было задумано воином, Мелиагр отстранился, но затем вновь напал. Его меч устремился в грудь противника, Тэрон успел поставить блок своим оружием, и по силе удара уже смог определить, что бывший гладиатор не намеревался нанести ему урон. По крайней мере сейчас. Он будто бы искал слабые места воина, а ведь если таковые и имелись, то наставник должен был знать о них изначально, ведь когда-то он уже испытывал в бою своего ученика. Темень наравне со щедрым ливнем изрядно обманывала глаза, потому мужчины больше полагались на чутьё и слух. Они скрестили мечи, взявшись за них обеими руками, и замерли в подобном положении, давя клинками так яростно, будто желали сломать их. Мелиагр усилил напор, затем быстро отступил, развернулся, и когда Тэрон чуть ушёл в бок, открывая спину, наставник прошёлся по ней острой сталью, наблюдая, как брызнувшая кровь, слилась воедино с падающими каплями неутихающего дождя. Воин сжал зубы, издавая звериный рык, он обернулся, замахиваясь, но наставник защитился от его выпада, затем ударил сам. Тэрон пригнулся, слыша, как просвистел меч над его головой, после сделал разворот, опускаясь на одно колено, и шибанул рукоятью меча по голени, отчего Мелиагр так же опустился к земле. Он знал, что сделает мужчина далее, и когда тот направил на него оружие сверху, бывший гладиатор подставил меч, однако его рука тут же была схвачена свободной ладонью противника. Тэрон крепко сжал её, затем ударил по ней локтём чуть выше предплечья, вынуждая наставника непроизвольно разжать пальцы и выпустить оружие. Но он не растерялся. Кулаком свободной руки Мелиагр нанёс удар по кисти мужчины, лишая и его меча Не сумев предотвратить это, Тэрон плечом оттолкнул от себя наставника. Вновь пронзившая небо молния, осветила двоих, позволяя им, увидеть глаза друг друга. Во взгляде воина бывший гладиатор мог заметить крайнее нежелание продолжать данную схватку, но отчасти и готовность к тому же нападению. Сам Мелиагр не являл собою ничего, кроме сосредоточенного стремления к победе. Тэрон бросился на него без замедлений, но его летящий кулак был приостановлен. Одной рукой наставник блокировал удар, а второй обхватил мужчину за шею и разом повалил его на мокрую землю. Иной противник воспользовался бы моментом, и пустил бы в ход ноги, но Мелиагр был не таков. Так же, как и Тэрон, бывший гладиатор никогда не бил лежачих. Силён был наставник, но и его бы умений не хватило, не прояви греческий солдат к нему уважения. Не мог он его ударить, какую бы неверную позицию не принял Мелиагр, Тэрон слишком велико ценил этого человека, и никогда не желал направлять на него меч. Поднявшись, мужчина более не предпринял ничего, стоя на месте. Наставник уже держал в руке своё оружие, и недоверчиво глядел на Тэрона, от которого ждал следующего нападения, но воин сказал: - Опусти меч, нам с тобой нет нужды враждовать. Ещё одна молния поразила небосвод, отчего, казалось, и без того не слабый дождь лишь усилился. Мелиагр помедлил, всматриваясь в лицо мужчины, он полагал, что Тэрон легко поддастся гневу, если его умело спровоцировать, и очень удивился подобным словам. - Мы оба отстаиваем то, что имеет для нас важность, Тэрон. Я долго закрывал глаза на твои стремления к мести, но пора положить этому конец. Пока ты сам нас всех к нему не привёл. Наставник ответил ему, и это уже дало понять воину, что он вполне сумеет отговорить бывшего гладиатора от ненужно им боя, в котором ни один не сможет победить, а потому продолжил: - Тебя устраивает это пустое существование в цепях? Хочешь и далее влачить их за собой, оставив всё, как есть и делать вид, что никчёмное прозябание в рабстве и есть лучшая доля, которую заслуживает человек? Больше сорока лет ты думал так, и даже не попытался ничего изменить. Тэрон незаметно для своего собеседника стал искать глазами меч, который вполне может ещё пригодиться. Он увидел оружие в десяти шагах от себя. Что ж, придётся действовать быстро, если Мелиагру вдруг вновь захочется его крови. - Перемены мне не нужны, мне не от чего бежать. В отличии от тебя я знаю, где мой дом, и он здесь. А ты хочешь отнять у меня всё. - Прозрей, Мелиагр, - открыто выдал Тэрон, поражаясь мышлению человека, к которому когда-то прислушивался. – У тебя нечего забирать, ибо ты совершенно ничего не имеешь, кроме собственного тела, знаний и души. Но то, что ты делаешь сейчас, заставляет меня усомниться в ясности твоего рассудка. В действительности следовало биться лишь за то, что того стоило, а не беспричинно резать друг друга. Тэрон брался только за стоящие цели. В данном случае он не наблюдал никакого смысла продолжать сражение, которое не следовало и начинать. Лучше бы наставник проявлял своё боевое искусство на благо другим людям, а не старался во всём винить мужчину, что думал не только о собственной свободе, но и о спокойной жизни остальных невольников, вполне заслуживающих её. Однако Мелиагр думал иначе. - Твой так точно помутился, если тебе вздумалось в одиночку пойти против царя и его солдат, - не успокаивался он. - Там, где борется хотя бы один человек, вскоре могут быть и другие. Гладиаторы готовы принять смерть в пользу обогащения своих врагов, но никто из них не решается подвергнуть риску жизни ради целей, за которые по истине не жалко умереть. Этого Тэрон понять и не мог. Мелиагр ведь поступал сейчас точно так же. Он являлся великолепным борцом, но растрачивал свои силы и умения на то, чтобы победить воина, который хотел помочь ему выбраться из плена. Немыслимое количество лет добровольно было отдано рабству, и бывший гладиатор ещё и отстаивал свою губительную участь. Как это можно понять… Вот что с людьми способен делать страх, вот как он умеет управлять сознанием, не давая шанса следовать своим мечтам. Ведь наставник так же хотел увидеть мир, но границы перед ним устанавливали его же собственные опасения, и вскоре он озвучил причину их возникновения, хотя Тэрон знал, что дело было совершено в другом. - У Флианта хватает союзников, чтобы поумерить пыл всякого раба, осмелившегося пролить кровь своего господина. Подобными действиями ты не освободишь невольников, а навлечёшь ещё больше несчастий, подвергая опасностям простых людей. Со смертью царя в Наксосе разразится не шуточная война за власть. Мелиагр нашёл, за что зацепиться. Быть может, он и вправду боялся лишиться своего единственного пристанища, но разве с появлением нового правителя от подобного учителя был смысл избавляться? А если нет, тогда не всё ли равно, кому служить, когда Флианта не станет? Его ещё было, кому подменить. - У царя есть дочь, его наследница. Литея займёт трон, и будет править городом куда справедливее, чем её отец. - Юную девушку не допустят к власти, разве что Флиант успеет выдать её замуж прежде, чем покинет этот мир. В ином случае Литея будет мертва, в том могут посодействовать её же приближённые. Правда в этих словах была, не имелось никакой выгоды прислуживать неопытной дочери Флианта, которую если бы и можно было использовать, как марионетку в умелых руках, всё же проще было убрать с дороги. Эта действительность не являлась приятной, но так ведь всё и может случиться. И что теперь? Давать ход назад и кое-как продлевать себе жизнь ради любимой, будущего с которой не будет никогда?.. - Какое мне должно быть дело до этого острова и его жителей, что открыто веселятся, когда на их глазах люди режут друг друга. Не думаю, что война станет для них таким уж тяжким бременем. Они хотели крови, так пусть получают её сполна. Я подарю им голову их любимого царя. - Безумец! Мелиагр пошёл прямо на Тэрона, удерживая наготове меч. Воин не дал ему возможности застать себя врасплох, и, совершив кувырок по земле, успел схватить оружие прежде, чем наставник пополнил количество ран на его теле. - Далеко ты не уйдёшь. Погибнешь сам и унесёшь с собою десятки жизней! Лезвие понеслось снизу, но Тэрон вовремя отклонился назад, нанеся удар так яростно и сильно, что наставника занесло на скользкой от дождя земле. - Твой правитель разве возносит меньше жертв на алтарь своего жестокого величия?! – голос мужчины был подобен грому, не утихавшему до сих пор. – Не путай искренне уважение со слабостью, из-за которой ты не решаешься покинуть свою клетку, Мелиагр. Ты оправдываешь лишь собственные страхи, узаконивая мерзкое душегубство и восхваляя тиранию. Речи мужчины вызвали сильнейшее негодование. Наставник кинулся на него, и меч его разил с сокрушающим гневом, что не в каждом враге доводится наблюдать. Их клинки норовили пронзить живые тела, двое бились с присущей каждому жестокостью, и ни один не мог достать другого, ибо воин уравнивал силы, не желая причинять вред наставнику. Но тот был серьёзно задет его словами, и не намеревался брать себя в руки. - А кто ты сам, Тэрон? Добродетельный борец за справедливость? Ты отнимал жизни тех же мужей, сыновей, братьев и отцов. Ты подобен своему врагу, и даже встав на путь добра, ты не искоренишь то зло, которое живёт в тебе. Отомстив, ты позволишь ему победить. Вот это уже было лишним. Мелиагр судил о том, о чём совершенно не имел никакого представления. - Зло есть в каждом из нас, различны лишь намерения, с которыми его проявляют, - Тэрон оставался спокоен, внимательно следя за наставником, пока что державшимся поодаль и слушавшим его. – Мне не нужно вставать на путь добра, ибо я с него и не сходил. И всё, что было сделано мною, я хотел обратить не в угоду себе, а тем, кто незаслуженно познаёт кару и унижения, пока такие ничтожества, как твой царь, пользуясь своим высоким положением, обогащаются и отравляют землю кровью невинных. - Стало быть, ты по своему разумению, являешься освободителем? – Мелиагр сделал резкий шаг вперёд, как если бы хотел напасть, но Тэрон не шевельнулся. - Я посчитал бы это гордыней. А посему, стоит ли верить, что все твои благородные намерения не творимы с умыслом достичь той же власти и поклонения, против которых ты так упорно борешься. Тщеславие присуще и героям. Странно, но после данных слов онемела не только душа мужчины, но и вокруг стало много тише. Иссяк запас молний у верховного бога, дождь завершался, гром более не являл себя, и чёрные тучи постепенно растворялись в звёздном небе, высвобождая лунный свет. Тэрон выпрямился, бросив меч на землю. - Так отыщи его во мне, - воин не верил тому, что услышал. – Что же именно ты принял за тщеславие, Мелиагр? Волю к жизни? Мечты о том, чтобы обрести свободу и надежду на счастливое будущее вместе с любимой женщиной? Если в этом заключается моё тщеславие, тогда я готов его признать. И давай закончим на этом, биться я с тобой не продолжу. Хочешь остановить меня смертью? Так действуй, твоя правда, я не отступлю. И добравшись до царя, я после уничтожу всю свору его верных псов. Один или с помощью твоих бойцов, я буду сражаться до последнего, Мелиагр. Ты можешь вновь попытаться на меня напасть, но я против тебя не пойду. Твоё право, умирать на коленях или позволить себе жить в мире, что полон той же грязи, вранья, убийств и несправедливости. Но в нём ещё остались верность, благородство, доброта и любовь. Там никто не назовёт тебя рабом потому, что ты сам будешь хозяином своей судьбы. Молчание. Наставник опустил глаза на меч, который сжимал в руке, затем вздохнул так тяжело, как если бы пытался побороть что-то внутри себя. Теперь уже он пытался понять свои поступки. Понять, зачем ему нужно было идти против Тэрона, когда воин был прав во всём. Он знал, чего боится Мелиагр, как и понимал, что все они здесь сгниют заживо, если не попытаются убедить себя в праве на желанную свободу. Бывший гладиатор не раз помышлял о ней. Но он ничего не знал о той иной реальности, в которую невольники так стремились вернуться. - Разве возможна подобная жизнь? – спросил он, уже с какой-то внутренней надеждой, без прежнего недоверия и злобы. - Каждый человек рождается свободным, но есть иные, кому мало богатств, им угодно повелевать подобными себе. Но какими бы навязчивыми не были их желания, вовсе не значит, что мы должны им подчиняться. - Я всегда думал иначе. Мне не посчастливилось родиться в том мире, о котором ты говоришь. Вот граница моего мира, эта белая стена. А что за ней… я не имею понятия. Тэрон понимал страх Мелиагра. Прожить так много лет, не имея возможности делать что-либо по своему усмотрению, подчиняясь чужой воле. После такого не каждый сможет освоиться в мире без границ и правил, где всякий сам себе господин. Но лучше один раз рискнуть, чем так и умереть с клеймом раба. - Так может, пришло время это выяснить? – Тэрон указал взглядом на эту самую стену, за которой происходила совсем иная жизнь. – На арене мы боремся за то, чего нет. Нас заставляют существовать в иллюзиях, заверяющих в том, что однажды всё изменится. Но это не правда, тебе ведь известно. За все те годы, что ты оставался преданным слугой, тебе довелось видеть многих бойцов, что так же стремились миновать эти границы. Но не своею волей, а щедростью царя, которой он не обладает. В награду свободы не добиться, её можно получить лишь силой. Неожиданно, но наставник одобрительно кивнул, затем сказал то, чего и сам от себя не ожидал услышать: - В таком случае, силы стоит объединить. Тэрон ничего не ответил, но его взгляд на некоторое время задержался на бывшем гладиаторе. Тот не просто согласился со всей абсурдностью их произошедшего сражения, но и был готов разделить с мужчиной его позиции. Беда миновала, но Тэрон более всего был рад, что ему не пришлось идти против человека, чьим советам если он и не следовал, то разумеется им внимал. - Она действительно изменила тебя, Тэрон, - внезапно молвил наставник прежде, чем уйти, чем вызвал к себе пытливое внимание мужчины, несомненно понимающего о ком шла речь. – И если в этой девушке живёт такая же верная и искренняя любовь к тебе, какую ты испытываешь к ней, тогда вы оба уже обрели победу над всею жестокостью этого мира. Берегите друг друга. По-моему любовь это единственное, что достойно борьбы и может сделать человека поистине непобедимым. С этими словами Мелиагр улыбнулся Тэрону и ушёл. Дождь уже закончился, вечер давно сменился ночью, но мужчина не спешил уходить. Он думал о том, что не так давно произошло, размышлял над словами наставника и вновь придавался мечтам о девушке, с которой не мог быть сейчас. От Кьяры не было никаких вестей, и это начинало тревожить гладиатора. Бальдавир уверял, что сумеет убедить её поехать с ним. Так тому и быть, если ему это удастся, но мужчина знал, что любимая сделает правильный выбор. У Тэрона завтра состоится бой, который не известно как завершится, и он жалел, что не мог быть с Кьярой сейчас. Его взор был направлен в ту самую сторону, где находился дворец. И сейчас фиванка пребывала в покоях Литеи, что завидев её и имея возможность наконец разглядеть девушку получше, решила задать ей прямой вопрос, более всего волновавший её. - Когда мы виделись последний раз, ты напала на моего отца. Скажи, почему ты так поступила? Дочь царя хотела знать причину подобного поведения, и от ответа Кьяры зависело многое, ведь именно по её рассуждениям, наследница составляла представление об этой с виду совершенно закрытой особе. - Надеюсь, у нас с тобой не возникнет недопонимание, - поспешила ответить Литея, проявляя из вежливости лёгкую улыбку. - Пелий посоветовал мне тебя в качестве моей личной служанки. Он не жалел похвалы, чем смог убедить меня. Ты и вправду такая способная танцовщица и певица? Я тоже очень люблю петь и танцевать, но навряд ли у меня это хорошо получается. Лесть я слышала больше, чем правду. Литея прошлась по комнате, сложив руки на животе, и как-то неуверенно поглядывая на фиванку, к которой желала обрести расположение, но отчасти побаивалась доверять. А потому предпочитала вести себя с нею проще, быть может тогда и сама Кьяра откроется ей, и так будет легче узнать о том, какая она на самом деле. Но имелось ещё одно некое препятствие. - Кстати, как мне известно, ты на данное время служишь Бальдавиру, так? Имеет ли он на тебя какие-то виды? – дочь царя немного засмущалась от своих же столь откровенных вопросов, затем пояснила:- Я хоть и юна, но знаю, что в отношениях между мужчиной и женщиной границы редко присутствуют, особенно если один является господином, а другой ему служит. Не хочется лишний раз беспокоить отца, но если дело обстоит серьёзно, тогда придётся. Мне ты можешь говорить всё, как есть. В первую очередь я ищу себе не прислугу, а человека, которому могла бы доверять, и рассчитывать на то же доверие к себе. Ты видишься мне девушкой открытой, не склонной распылять сплетни за чьей-либо спиной. Ой, знаешь, весь наш дворец просто кишит различными слухами, от которых уже голова идёт кругом, настолько они омерзительны и лживы, - Литея то и дело посматривала на девушку, желая заметить в её глазах понимание и может даже поддержку. - Вот ответь, честно, Кьяра, много ли обо мне болтают за пределами дворца? Не удивлюсь если так. Всем хочется меня пообсуждать, жаль только без добрых умыслов. Но ты не верь тому, что слышала обо мне. Я уверена, мы с тобой подружимся, когда ты узнаешь меня поближе. Я многое не разделяю из того, что делает мой отец, но воспротивиться его воле не могу. Как видишь, даже дочери царя приходится ему подчиняться. Так ты согласна служить мне, Кьяра? Если тебе так не нравятся гладиаторские бои, тогда я разрешаю тебе не присутствовать на них, я сама не выношу подобных зрелищ. Появляюсь там только, чтобы проявить уважение к отцу и увидеть… эм… не важно, - наследница вновь замялась, понимая, что чуть было не открыла самые сокровенные тайны, которые были известны всему дворцу, но она надеялась, что новенькая рабыня о том ничего не знала. - В общем, я не стану обязывать тебя к тому, чего ты не хочешь. Я всегда готова учесть твои пожелания, взамен на твою преданность и усердное выполнение возлагаемых на тебя обязательств. Литея вновь улыбнулась Кьяре, ожидая её ответа. Она оценила красоту фиванки и её сильный характер, что больше всего и заинтересовало дочь царя. В её власти было обеспечить девушку всем, если та пожелает стать ей верной подругой. Даже и не предполагая, что их дружба, если и состоится, то будет достаточно не долгой…
Кьяра шагала осторожно по чисто вымытым коврам, таким ярким, что даже через легкие сандалии ощущалось прикосновение ноги с этими покрытиями. Фиванка была прежде всего женщиной, поэтому от нее не укрылась каждая деталь убранства комнаты. Покои Литеи состояли из двух частей. Одна общая широкая комната, которую сейчас миновала Кьяра, и где ее готова была встретить принцесса и спальня. Посреди комнаты стоял декоративный круглый столик, застелен светлой скатертью, а на столе стояла ваза с разноцветными цветами. По одну и другую сторону находилось два дивана. Один прямой и длинный для нескольких человек, другой же более декоративный и искусно украшенный. Спинка была выгнута, а сам он имел необычную форму. Бросив взгляд на потолок Кьяра отметила красивые небесные узоры, которыми его обрисовали, вероятно лучшие художники Греции, ведь было видно, что ручная работа. Люстра… такой красоты девушка в жизни не видала и ее даже несколько захватил блеск этих драгоценных камней, из которых состояло данное украшение. Даже сами лампады со свечами были необычными и позолоченными. Вот так вот шикарно жила Литея. Такую же жизнь предлагал Кьяре Бальдавир и девушка думала, а сможет ли? Нет, не смогла она жить в таком доме. Находясь посреди этой комнаты, широкие окна которой завешаны прекрасными занавесками Кьяра уже ощущала столь привычный для нее дискомфорт во время пребывания ее в этом дворце. Здесь же ее это чувство обострилось. Из спальни, которая недоступна зрению Кьяры, появилась принцесса. Фиванке доводилось видеть мельком эту девушку тогда, когда они ехали на колеснице и во время гладиаторского боя. Но сейчас рабыня имела возможность лучше рассмотреть принцессу, влюбленную в ее героя. Кьяра тут же оторвала взгляд от созерцания необычной люстры, когда появилась Литея. - Когда мы виделись в последний раз, ты напала на моего отца. Скажи, почему ты так поступила, - слова Литеи заставили Кьяру оторваться от созерцания прекрасной люстры, которая, подобно звезде притягивала взор. Девушка перевела взгляд на принцессу. Руки ее были опущены, и внимательно пожирая глазами дочь Флианта, Кьяра все же молчала. Она знала, что ответить, но в данный момент Кьяра изучала Литею, пытаясь понять, с какого поля эта ягодка. Да и отвечать на подобные вопросы не хотелось. Рабыня по-прежнему молчала, а про себя отметила нежность красоты дочери царя. И что-то знакомое проскальзывало в ее чертах, движениях, даже манере говорить. Но, в конечном итоге, Кьяра сочла все это ерундой. Литея была очень красива, золотистые волосы аккуратными локонами спадали ей на плечи, на ней был легкий ночной хитон светлых оттенков, губы алые, а глаза яркие, в фигуре не было недостатков. Мало того, принцесса была настоящей красавицей, просто глаз не отвести. «И даже такая красота не соблазнила Тэрона» - подумала фиванка. Она знала, насколько мужчинам тяжело устоять перед женской красотою, а Литея была совершенна. Кьяра, когда была свободна, знала многих. Но Тэрон… он ведь был заключенным, в отличие от свободных мужчин у него не было возможности испытать наслаждения от женского тела и красоты, поскольку он раб, гладиатор и мужчина все равно устоял перед пленительной и чарующей своею нежностью красотой принцессы. Гладиаторам, конечно, давались рабыни, но только в случае победы и ведь могла попасться любая. Насколько было известно фиванке, Тэрон и этого всегда избегал. Что ж, кажется, пауза затянулась и Кьяра поняла, что молчать все время, изображая немую – это не правильный выход. Литея вовсе от нее откажется. Так, может, нужно все сделать для этого, лишь бы Тэрон отказался от этих ужасных сражений без правил вне арены. Кьяра до сих пор тяжело переживала эту новость. Сначала возник вопрос: «Почему он не сказал?», но затем само собой появился ответ. Тэрон просто не хотел лишний раз тревожить этим Кьяру, скрыв от нее, какою ценою ему удалось добиться того, что бы Кьяра хотя бы сейчас стояла здесь, в этой комнате. Также и Кьяра однажды умолчала о Бальдавире, что бы уберечь чувства Тэрона, ведь она все равно бы не пошла за северянин. Но как в первом, так и во втором случае все разрушал Пелий своим зловонным языком. Кьяра выразительно посмотрела на Литею, сама не заметив, как блеснули огоньками ее черные глаза.
- Не знаю.
Пожала плечами Кьяра.
- Это был эмоциональный порыв.
Девушка сделала паузу. Конечно, данные слова были правдой, но лишь отчасти, поскольку в то время у нее много скопилось на душе и Кьяра руководствовалась не только эмоциональными порывами, но и явными на то причинами. Так что, все же хорошенько подумав, фиванка решила не пасовать перед дочерью царя. Та спросила, значит узнает истинное отношение Кьяры ко всему.
- Я стояла там и наблюдала за жестокой кровавой бойней людей. Это не звери, а люди…живые, такие же, как и мы. Как твой отец, принцесса, как ты. Вы ничем не отличаетесь от нас, у вас в венах не течёт кровь другого цвета. Она такая же красная, как и у нас. Есть люди, которые отвергают жестокость, пресекают ее посредством законов. У вас же все иначе. Жестокость приносит людям наслаждения, чужая смерть предаёт эйфорию. На это ужасно было смотреть и я считаю, что это мало из того, что я могла бы сделать твоему отцу. Знаешь, у меня был дом, были люди, за которых я отвечала, пока твой отец не отправил всю мою деревню работать в его копи. Вот эти алмазики….
Кьяра подняла взгляд к верху и указала на люстру. Её понесло, она говорила пылко со всем жаром тех эмоций, которые пребывали в ней. И если бы ей задал подобный вопрос Флиант, она бы и царю выложила то же самое, если и не серьезней. Кьяра не была из тех, кто перед меньшими людьми показывал себя героями и проявлять столь резкий тон, а перед остальными прятал язык неизвестно куда. Нет, она бы и самому царю рассказала, что о нем думает. Но, его это не волнует, да и он наверняка знает о каждой мысли девушки.
- Так вот, каждый алмаз с твоей люстры, добытый кровью и потом некогда свободных людей, а теперь порабощенных твоим отцом. Я сама была свободным человеком, а теперь, посмотри… по воле твоего отца, я рабыня, как и весь мой народ. Хотя бы за это он заслужил то, что я сделала. Я не буду просить прощения, пощады, не буду молить. Даже перед страхом смерти я повторю твоему отцу каждое сказанное мною только что слово в лицо!
Кьяра закончила, она чувствовала, как тяжело дышала, а щеки ее покраснели с таким пылом и жаром она говорила все, что накопилось в ней за это время. Но это была лишь малая доля того, что хотелось бы сказать. Да что там сказать, сделать… Литея стояла потрясенная. Принцесса наверняка пожалела, что задала этот вопрос фиванке. Но она и не ожидала такой бурной реакции и откровенных речей. А зря, если Кьяру спросишь, она скажет все, что думает. Таить не станет, в этом вся суть. Откровенно говоря дочь царя немного напугалась, в один момент ей подумалось, как бы теперь самой не получить от рабыни, что так яро завелась. Но вроде буря миновала и Кьяра спокойно смотрела на нежную принцессу, только с яркими огнями в глазах. Часто Литее приходилось отводить взгляд, настолько ее тревожили эти темные глаза, уставившиеся на нее. - Надеюсь, у нас с тобой не возникнет недопонимание, - сказала в следствии Литея слегка улыбнувшись. Эта улыбка показалась Кьяре несколько нервной или тревожной. Но фиванка промолчала, она по-прежнему стояла с опущенными руками, взирая на прекрасную принцессу. Далее Литея заговорила о Пелие и о том, как он рекомендовал Кьяру. Фиванка осталась равнодушна к этим словам, лишь пыталась скрыть презрительную усмешку, появившуюся на губах. Следом принцесса задела и талант Кьяры к пению и танцам. Вот тут рабыня более заинтересованно посмотрела на Литею, которая уже сказала, что у нее не очень хорошо получается. Кьяра повела бровями.
- Мне это неизвестно, я не слышала, как ты поешь и не видела, как ты танцуешь.
Равнодушно ответила рабыня. Литея вновь бросила этот несколько тревожный взгляд на Кьяру. «Она пытается понравиться мне» - удивленно сама себе сказала фиванка. – «А я думала все должно быть наоборот». Верно, Кьяра должна была сделать все, что бы понравится принцессе и остаться у нее служить. Но дело в том, что фиванка не умела лукавить, играть какую-то роль, пытаясь кому-то понравится. Она была сама собой и вела естественно. А обернулось все даже очень интересно. Принцесса была очень тонкой натурой, видно, имела достаточно мягкий характер, чем удивила рабыню. Но в том, что Литея хотела, что бы Кьяра была расположена к ней – это видно на лицо. В конечном итоге, фиванке уже надоели неуверенные взгляды принцессы. Рабыня ведь не съест ее. А может, дочь царя побаивается, что Кьяра и на нее подымет руку? Литея сложила руки на животе и по-царски прошлась по комнате, но все же этой походке не хватало уверенности. Кьяра сделала свой взгляд попроще, что бы хоть как-то расслабить аристократку, после чего проследила за ее передвижением по комнате. Расхаживая туда-сюда, Литея заговорила о Бальдавире. Кьяра в это время насторожилась. Принцесса спрашивала про его планы на рабыню, затем стала говорить об отношениях мужчины и женщины о том, что могла бы поговорить с отцом, если это потребуется. «Чушь» - про себя прокомментировала Кьяра, а внешне оставалась безмолвна. Литея теперь говорила о доверии, затем перешла к слухам, что распространяются во дворце и завершила тем, что не видит в Кьяре одну из тех, кто любит разносить всякого рода сплетни. В этом принцесса, несомненно, была права. - Вот ответь мне честно, Кьяра, много ли обо мне болтают за пределами дворца?
- Много.
Буркнула в ответ рабыня и далее выслушивала наболевшую речь принцессы. Послушав, фиванка сделала вывод, что дочь царя слишком много волнует, что о ней говорят за спиной. Она сама же сует нос в эту грязь, хотя могла бы оставаться в стороне и даже не слышать, что о ней шепчут. Какое дело до чужих лживых уст, когда есть ты, и ты сам знаешь, что все это не правда. Люди всегда будут говорить, это не искоренишь даже веками. Литея просто была у всех на виду, достаточно популярной особой, поэтому основная часть сплетен припадала на ее долю. Принцессе просто нужно проще к этому относиться и не обращать внимания. «Может, стоило это все сказать вслух?» - подумала Кьяра и улыбнулась своим мыслям.
- Бальдавир завтра утром уезжает, так что сегодня последний вечер я его личная рабыня. Завтра я вновь возвращаюсь в крыло для невольников, к остальным рабыням.
- Так ты согласна служить мне, Кьяра? – спросила Литея.
- Да.
Твердо ответила фиванка, почувствовав, как ее руки страдают кощунственным бездельем, ведь они по-прежнему были опущены. Между девушками возникла небольшая пауза, в следствии чего в комнату пробрался шум сильного дождя. Изредка мелькали молнии. Кьяра не обращала на них внимание, но только сейчас поняла, почему принцесса иногда вздрагивает. А все дело в молниях. Это также многое говорило о дочери царя. - Если тебе так не нравятся гладиаторские бои, тогда я разрешаю тебе не присутствовать на них, - говорила принцесса. Кьяра с интересом посмотрела на нее и почесала четырьмя пальцами висок. – Я сама не выношу подобных зрелищ. Появляюсь там только, что бы проявить уважение к отцу и увидеть… эм… не важно. Кьяра резко приподняла подбородок. До этого она смотрела в пол, но теперь буквально сверлила взглядом Литею. Вмиг в ее глазах появился какой-то холодок и опасные огоньки. Принцессе не дано это увидеть, её все время волновала Кьяра. Но фиванка поняла, о ком только что чуть не сказала Литея. Речь зашла о Тэроне, ведь это его любви она добивалась, по рассказам рабынь, да и самой Мирены, которая не очень-то и любит гладиатора. По неизвестным причинам он ей не нравился. Трудно сказать, что в данный момент почувствовала фиванка. Конечно, в сердце что-то неприятно кольнуло, как какой-то своеобразный сигнал, говорящий о том, что нужно было быть на чеку, ведь речь шла о ее возлюбленном. Кьяра знала, что он никогда не поддастся искушению, что ее сердце принадлежит ему, а его – ей. Но все равно всегда неприятно осознавать, что твоего любимого человека хочет добиться кто-то еще. - В общем, я не стану обязывать тебя к тому, чего ты не хочешь. Я всегда готова учесть твои пожелания, взамен на твою преданность и усердное выполнение возлагаемых на тебя обязательств, - завершила принцесса. Кьяра спокойно, но достаточно серьезно посмотрела на нее, не понимая, как она не будет свою рабыню ни к чему обязывать, и тут же говорит про возлагаемые обязательства. А впрочем, фиванка решила этим не морочить себе голову, вдруг это она что-то не так поняла. Кьяра кивнула головой Литее, а затем взглянула в сторону окна, откуда подул свежий ветер и легкая штора заплясала свой танец в покоях принцессы. Кьяра вдохнула свежий воздух. Как же она любила этот запах, после дождя… еще тогда, когда была свободна. Девушка вновь посмотрела на свою будущую хозяйку и сказала.
- Дождь прекратился.
В этот момент отворилась дверь в комнату и сюда бесцеремонно вошел молодой человек. Кьяра удивленно обернулась, Литея же возмущенно миновав рабыню побежала к нему навстречу. - Сколько раз я тебе говорила не врываться так в мою комнату?! – возмущенно сказала принцесса. Кьяра с интересом наблюдала за происходящим. «Любовник?» - подумала фиванка. «Тогда зачем ей Тэрон?». Но следующие секунды дали Кьяре понять, что этот молодой человек с копной забавных темных волос интересно причесанных, был просто ей другом. Она дала ему дружественный подзатыльник и вместе они захихикали. - Прости Литея, все время забываю, что заходя к тебе в комнату, нужно стучать, - шутливо ответил юноша. По возрасту, он выглядел сверстником Литеи, ну или старше, но буквально на год. Сама Кьяра была такого же возраста, как и принцесса, только выглядела намного старше, детская наивность давно была стерта с лица фиванки. - А если бы я была не одета? Знаешь, я велю казнить тебя за твою невоспитанность, - хихикала принцесса, как малая девчонка, впрочем, юноша вел себя также.
- Я могу идти?
Прервала их шутливый диалог Кьяра, специально, потому что наблюдать подобное ей не хотелось. - Да, да, конечно. Я пришлю за тобой, - улыбнулась принцесса Кьяре и указала к выходу. Фиванка улыбнулась уголком губ, и поспешила покинуть покои принцессы.
Отправлено: 17.06.12 23:12. Заголовок: Завершающийся день б..
Завершающийся день был полон событий. Но сюрпризы на том не окончились. Амфисс пообещал Тэрону разузнать, всё ли хорошо у Кьяры, и сейчас он направлялся к ней. Лекарь ничего не знал о намечавшейся встрече девушки с дочерью царя, как и не был в курсе того, что Бальдавир на данный момент находился у Флианта. А потому, оказавшись у северянина в покоях и не застав его, врачеватель не мало удивился, поспешив направиться в комнату Кьяры, но и её не было на месте. Окончательно растерявшись, Амфисс не мог решить, стоит ли бить тревогу, или уместнее подождать возвращения кого-либо из двоих. В случае появления Бальдавира, целитель знал, что ответить, всё же он являлся спасателем жизней, а не простым слугой. Так оно так, однако не подозревал врачеватель, что помимо него, в данную комнату намеревалось войти ещё одно лицо, чьё присутствие здесь объяснить было бы сложнее, нежели приход Амфисса. Лекарь вздрогнул, заслышав, как отворилась дверь, ведущая в покои северянина. Он испугался больше с неожиданности, ведь ещё долю секунды назад пребывал один в полной тишине. Думая, что это мог придти Бальдавир или же сама Кьяра, целитель последовал к двери, соединяющей обе комнаты, но когда бесшумно открыл её, испытал настоящий шок. Всего в пяти шага спиной к нему стоял Пелий, ни весть что забывший здесь. Он не слышал, как Амфисс, перестав дышать, начал медленно отходить назад, чуть прикрывая дверь и направляясь к другой, той, что вела прочь из комнаты. Не тут то было, она оказалась заперта. Ощущая неминуемое приближение сердечного приступа, лекарь резко обернулся, скрупулезно ища безумными от страха глазами, где бы спрятаться. А тем моментом, из соседней комнаты доносились мерные шаги советника, пока что осматривавшего покои Бальдавира, в то время как Амфисс на цыпочках приближался к большой кровати, под которую и думал забраться. Но не успел – Пелий уже направлялся в комнату Кьяры. Разражаясь про себя всякого рода ругательствами, целитель кое-как добрался до шкафа, тихонечко открыв его и зарываясь в кучу висевших в нём нарядов. И очень вовремя, ибо советник уже толкнул приоткрытую дверь, заходя с присущим ему важным видом. Амфисс наблюдал за ним через небольшую щель в шкафу, где неплохо уместился, хоть и пришлось для этого изрядно помять висевшие впритык вещи. Думая об этом в последнюю очередь, врачеватель по-прежнему не дыша следил за тем, как Пелий расхаживал по комнате, выискивая что-то, а после остановился возле постели, прям напротив шкафа, в котором притаился лекарь. Для каких же целей змееподобный явился сюда и что именно искал? Разумеется, Пелий нарочно дождался момента, когда северянин и его отныне уже бывшая рабыня будут отсутствовать. А поиски его заключались в каких-либо подтверждениях страстной любви. Данное событие просто не давало покоя советнику, он хотел лично осмотреть комнату, в которой, как сам предполагал, и произошла физическая близость двух возлюбленных. Спрашивает, какое ему-то было до того дело? А вот, получается, было, раз уж пришёл. Разглядывая постель, Пелий слегка нагнулся, касаясь женственной ладонью одеяла и очень недобро улыбаясь, как вдруг услышал поблизости какое-то неясное шуршание. Чёрные, хитрющие глаза блеснули в сторону шкафа, откуда и исходил шум. Советнику даже не пришлось самостоятельно убеждаться в том, что в комнате он был не один, как шорохи усилились, сопровождаемые не сдержанной бранью, затем раздался громкий стук - видимо упала деревянная перекладина, на которой развешивались платья. Вновь прозвучал недовольный голос, и вот двери шкафа раскрылись и вместе с кучей женских вещей наружу вывалился Амфисс, на потеху любующегося Пелия. Неожиданно раскрывшееся присутствие врачевателя его ничуть не смутило, напротив, верный слуга царя злобно улыбался, безудержно насмехаясь над представшей перед ним картиной. - Вот так открытие, - ехидно злорадничал он, смотря на то, как Амфисс, обложенный нарядами, неуклюже пытается подняться. – Интересно, а Кьяра знает о твоих тайных пристрастиях к её платьям? Уязвлённый насмешками, лекарь поднялся, презрительно глядя на змеиную морду, и тут же ответил не без прямого намёка: - Думаю, тебе бы они больше пришлись по вкусу, Пелий. Амфисс надеялся угомонить советника высказанной правдой о его ориентации, но к великому сожалению столь правдивая шутка лишь сильнее позабавила Пелия. Он ничуть не обозлился, продолжая насмехаться. - Да ты не скромничай, дорогой Амфисс, выбирай. От одного не убудет, наш уважаемый Бальдавир не пожалеет снабдить свою рабыню сотней подобных нарядов. Хотя нет, поправочка. Отныне Кьяра ему не принадлежит, теперь она служит Литее, как и хотел наш непобедимый воин. Амфисс не выдал ни слова, переваривая дошедшую до него информацию. Он даже толком не знал, радоваться такому исходу или нет. С одной стороны новость хорошая, ведь Тэрон всеми способами хотел уберечь девушку и, выходит, ему это удалось. Но с другой стороны удалось лишь отчасти, ибо Пелий знал всё об отношениях гладиатора и рабыни. И вполне собирался этим воспользоваться. К тому же Литея была не лучше защитницей для той, что являлась возлюбленной мужчины, к которому дочь царя неровно дышала. В общем, до поры до времени будет длиться светлая пора. Если Литея обо всём узнает, там уж несдобровать никому. Это и тревожило лекаря, не находящего менее опасного выхода из положения. - Отчего ты так встревожен, Амфисс? – продолжал допытывать ехидный змей. – Причиной тому моё присутствие или же тебя беспокоит тот факт, что мне известно больше, нежели тебе? Целитель и тут промолчал, с ненавистью наблюдая, как советник опять начал расхаживать возле постели фиванки, как-то до неприличия жадно разглядывая её. - Эта комната, - прошипел Пелий, оглядываясь. – Прошлой ночью Тэрон ведь был здесь… с ней? Амфисс оставался нем, жалея, что и оглушить себя был не в силах. Ещё не хватало вести обсуждения столь интимной темы вместе с этой жалкой помесью мужчины и женщины в одном лице. И данная ошибка природы всё болтала своё: - А эта кровать… на данном ложе они любили друг друга, верно? – Пелий широко заулыбался, понимая всё по упорному молчанию целителя, смотрящего на него во все глаза. – Два недоступных совершенства… их страсть так велика, что желания плоти легко одерживают верх над разумом. Лекарь только хмыкнул, скривившись, затем выдал с удивительной смелостью в голосе: - Зависть – самое дурное чувство, которое может быть в человеке. - Да что ты!? – язвительно молвил Пелий, в секунду поравнявшись с осмелевшим врачевателем, и с вызовом заглядывая ему в глаза. – А я полагал, что нет ничего постыднее бездумных совокуплений и лжи, которым подвергаются тайные романы. Стоя очень близко к лекарю, советник надеялся вновь его припугнуть, или хотя бы раздавить своими находчивыми речами. Но тот смотрел на него так, словно вовсе не слушал, а думал о чём-то ином. И то, что целитель сказал далее, могло лишь подтвердить это предположение. - Я так и не пойму, чем ты красишь брови? Углём?.. Подобные вопросы, заданные совершенно не в тему, кого-то могли обескуражить, а кого-то разозлить, но только не Пелия, что вновь громко смеялся, но вот не понятно из-за чего больше: из-за слов Амфисса или его удивлённого выражения лица. Однако подобная дерзость не могла быть произнесена безнаказанно. Посмотрев вниз, советник обнаружил у ног своего собеседника ту самую верёвку, которую не так давно лекарь брал из кладовой. Взявшись за её конец, Пелий накинул её на шею целителя, с прежней зловещей усмешкой. - Амфисс, Амфисс…, - проявляя сухую вежливость, говорил змееподобный, меж делом спокойно наматывая верёвку вокруг шеи врачевателя, который отчего-то даже не мог пошевелиться. – А я ведь предупреждал тебя. Советовал держаться подальше от чужих проблем. Ну, а что сделал ты в итоге? Вновь сунул свой длинный нос, куда не следует. Как же так. Вроде изъясняюсь я понятно… Понятно ведь? - Более чем, - сдавленным голосом ответил лекарь, чувствуя, как затягивается верёвка на его горле, создавая серьёзный дискомфорт. Прежде подавленный ненавистью, страх вновь давал о себе знать, обезволивая целителя. Он так и застыл, позволяя Пелию вытворять ни весть что. Поначалу казалось, советник попусту желает пригрозить ему, как бывало раньше. Однако чем больше змееподобный уделял внимание наматыванию верёвки на его шею, тем более ясной становилась ситуация, не предвещающая ничего хорошего. - Ну вот, видишь. И всё то ты сознаёшь, да жаль продолжаешь лезть, куда тебя не просят, - действия советника становились более грубыми, опасными, сказываясь болью от сдавливающего шею каната. – Я ведь очень терпелив, Амфисс. Я могу находиться в тени долго, поджидая, когда кто-нибудь оступиться. И когда такое происходит, второго шанса я не даю. А ты сколько раз уже падал на ровном месте? Опять же сам всё понимаешь. А потому без обид. Жизнь, она такая вот, суровая и несправедливая. Каждый выживает, как может. Не особо туго? Верёвка была достаточно длинной, так что наматывать её можно было ещё приличное время, однако дышал Амфисс уже с трудом, хоть и ответил обратное: - Совсем не ощутимо… А Пелий продолжил: - Так вот. Есть люди, подобные тебе, что, не имея власти и статуса, берут на себя больше, чем им по силам поднять. А есть такие, как я, кто не надрывается под тяжестью благих намерений, а предпочитает нагружать обязательствами таких мулов, как ты. Чувствуешь разницу? - Но не наблюдаю смысла… Ранее бледное лицо Амфисса ныне было красным от удушливого состояния, в которое вгонял его змееподобный, не без удовольствия наблюдавший за результатом своих действий. - А я тебе объясню, - на редкость нежным, не свойственным мужчине, голосом проговорил Пелий. – Смысл в том, чтобы не мешаться под ногами, или же принять более верную сторону и быть надёжным союзником. Понимаешь о чём я? Амфисс закашлял, невольно касаясь ладонью обмотанной верёвкой шеи. - Хотелось бы… да как-то туговато думается… - Какая жалость, - усмехнулся Пелий, продолжая добавлять удушливости своему собеседнику. – А ведь будь ты более понятливым, то осознал бы, что куда выгоднее оказывать помощь тем, кто способен по достоинству оценить проявленную преданность. Деньги… они ведь всем нужны. Советник намотал ещё несколько сантиметров, сжимая верёвку так сильно, что Амфисс жёстко сцепил руку на его запястье, практически задыхаясь. - На данный момент мне нужен воздух…, - выдал целитель хриплым голосом. Пелий лишь затянул канат потуже. - За него я могу потребовать не меньше. И вот шутливая перебранка разом переросла в настоящее противостояние. Со стороны Амфисса так точно, ибо его уже начинали душить. Лекарь, что было сил ухватился за руки советника, принявшегося до самого конца обмотать ему горло. Не скажешь даже, кто кому был серьёзным противником, ибо двое были равны друг другу, что по росту, что по силе. Пелий пытался вырваться из хватки целителя, но тот ухватился накрепко, ибо не хотел терять жизнь. Лицо советника, прежде являющее ухмылку, исказилось злобой. Удерживая ладони на обмотанной верёвкой шее лекаря, он встряхнул его и отпустил. То же самое в итоге сделал и Амфисс, моментально принявшийся избавлять себя от каната. - Что же вы, приверженцы справедливости, все так скучны, - разочарованно молвил Пелий, отворачиваясь от врачевателя и надменно расхаживая по комнате. – Вас даже лишать жизни не интересно, нагоните тоску и здесь. Но и это не помешало бы мне добавить бледности твоему лицу, Амфисс. Подумай хорошенько над моими словами. Нам ещё посчастливится вот так нечаянно столкнуться и твоя беда, если вместо верёвки я буду держать в руках что-нибудь острое. Избавившись от душащих пут, целитель трогал пальцами болезненно раскрасневшуюся шею и смотрел на Пелия таким взглядом, что кто бы иной подумал: убьёт сейчас немедля. Но он предпочёл уйти, и как можно скорее, пока не осуществил все свои мысли по поводу убийства в жизнь. Но змееподобный и тут остановил его. - И да, ещё кое-что. Передай от меня привет Тэрону. А заодно пожелай нашему чемпиону успеха, ведь завтра у него состоится поединок, задуманный по нашему с ним уговору. Так что прислушайся к моим словам, а то ведь скоро тебе будет некому оказывать поддержку, разве что самому себе. Амфисс вновь утерял весь свой страх, с ненавистью глядя на советника, чьим словам не желал верить. - Не мели пустословия, Пелий. Тэрон одерживал победу на главной арене даже в неравном бою. Что ему твои детские забавы, один противник его не одолеет. - Но не в том случае, когда этому противнику помогает некто более целеустремлённый, - усмехнулся верный слуга царя, первым направляясь к выходу, и с издевательским тоном махая рукой в прощальном жесте: - До скорой встречи. Как же Амфисс разволновался. Весь тот гнев, который прежде он показывал этому бесноватому гермафродиту, улетучился мгновенно, стоило лишь главному объекту ненависти скрыться с глаз. Целитель думал отправляться к Тэрону и как можно скорее. Он предчувствовал неладное, ведь Пелий, хоть и часто хитрил, всё же в угрозах излагал свои истинные мотивы. Лично для Амфисса было новостью грядущее сражение гладиатора вне главной арены. Он, разумеется, знал, что рано или поздно это должно было случиться, но не завтра же… Целитель отыскал мужчину не сразу. Первым делом он конечно же последовал в камеру Тэрона, ведь время было позднее, откуда было знать врачевателю, что упрямый грек осмелиться так долго находиться вне своего заключения. Это уже позже Амфисс догадался, где его искать. Он застал воина стоявшим на середине малой арены. Высокий, широкоплечий, Тэрон был недвижен, подобно статуе и смотрел в ночное небо. Каждый раз, когда мужчина видел звёзды, он думал о Кьяре. Первый раз он поцеловал её именно под этим величественным небом, а после они придавались любви с наступлением той же чарующей ночи. Он прижимал её к себе, устремляя взгляд к окну, открывавшему ему светочи тёмного неба. Как же гладиатор хотел быть сейчас с ней… со своею единственной. Желал вновь целовать её губы, чувствовать нежность её обжигающей кожи, познавать её объятия и ласки. Просто быть с ней… просто видеть Кьяру снова… Да, Тэрон страдал. Не поддающийся физической боли, он не умел подчинять себе своё сердце. Не мог, как бы не пытался… Рана на спине всё ещё кровоточила, но мужчина не ощущал каких либо телесных мук, кроме любовных… Он был готов пролить ещё больше собственной крови, только бы не чувствовать этой сердечной боли… Тэрон закрывал глаза и видел любимую, мысли о ней не покидали его. Внешне он ничуть не проявлял того жестокого безумия, что творилось у него внутри. Гладиатор был так же спокоен, как и всегда. Чего не скажешь об Амфиссе, что в противовес мужчине пребывал в панике, бегом направляясь к нему. - О, боги, Тэрон… что случилось?.. Завидев рану на спине воина, лекарь чуть вовсе не лишился рассудка, совсем не понимая, какая беда могла произойти на этот раз. Гладиатор не сразу ответил, вдыхая прохладный воздух и думая о тех временах, когда он не ценил того, что имел. Вольную жизнь. Война являлась главной целью, она научила мужчину бороться со смертью, но только любовь помогла ему осознать, что путь сражений не является спасительным. Однако и борьба порою необходима, дабы человек мог защитить самое дорогое. Но, вспоминая прошлое, Тэрон в который раз убеждался, что был слишком увлечён битвами, не видя всей окружавшей его красоты земного мира. - Ты только взгляни на это ночное небо, Амфисс. После дождя звёзды мерцают ещё ярче. Лекарь обеспокоено посмотрел на мужчину, говорившего так отрешенно и спокойно, будто у него не была разодрана спина, и завтра не намечался никакой суровый поединок. Хотя, тут и не стоило удивляться. Тэрона действительно всё это совсем не волновало, он уже столько раз миновал гибель, что она потеряла для него какое-либо значение. Но и нельзя сказать, что гладиатору было уж совсем без разницы, умрёт он или нет. Разумеется, он стремился к жизни, ведь ему было ради кого мечтать о будущем. - Мне не удалось поговорить с Кьярой, - с сожалением молвил лекарь. – Но я встретил Пелия. Услышав о советнике, Тэрон обратил серьёзный взгляд на целителя, ожидая пояснений. Амфисс не долго молчал, продолжая: - Он сказал мне, что девушка теперь является служанкой Литеи. Видимо, сейчас она у неё. Амфисс делился благой информацией с таким прискорбием, что можно было бы подумать, будто речь и вправду шла о чём-то ужасно печальном. Но всё наоборот очень даже складывалось хорошо. Тэрон был доволен услышанным, и, не тая согревшую его губы улыбку, он похлопал лекаря по плечу. - Добрая весть, - мужчина радовался тому, что половина уготованных дел завершена. - А что Бальдавир? - Не видел его совсем, даже не догадываюсь, где он может быть. Тэрон задумчиво кивнул, принимая былой серьёзный вид. От северянина не ожидалось весомых хлопот, но он успел вызвать не доброе отношение к себе. И от сложившегося впечатления уже никак не избавиться. Соперник есть соперник, он мог решиться на какой угодно подлый поступок, если вдруг эгоизм возьмёт над ним верх. - Где бы ни был, лишь бы подальше от неё, - гладиатор не брался утаивать своего истинного отношения к чужеземцу и его потребностях заполучить фиванку, о том и так было известно. – Но ты всё равно поговори с Кьярой, узнай подробнее, как обстоят дела. Нет у меня доверия к Бальдавиру. - А я не доверяю Пелию, - высказал Амфисс, собираясь поделиться причинами своего беспокойства. – Этот змей явно что-то задумал. Если бы ты только слышал, с каким злостным ликованием он рассказывал мне о твоём завтрашнем бое. Целитель хотел предостеречь Тэрона, думая, что, напомнив ему о гнилой душе советника, он убережёт мужчину. Но ничего нового гладиатор не услышал, ему было известно, на что способен лживый слуга царя, а потому не было нужды подготавливать Тэрона к неожиданным случаям. - Пелий снабжал меня теми же напутствиями во всех моих прошлых сражениях. Это обычная хитрость, беспокоиться не стоит. Однако Амфиссу легче не стало, он воспринял слова Тэрона, как простую попытку успокоить его. На самом же деле был уверен, что воин и сам ожидал подвоха, но не хотел тревожить этим других. По правде говоря, так всё и было. Тэрон знал, что может случиться, ведь Пелию было выгоднее избавиться от опасного бойца, нежели кормиться его победами. Но пока мужчина не мог делать какие-либо выводы, ибо не ведал, откуда именно будет следовать беда, а вести слежки он не привык. Возможно, ничего и не случится. В конце концов, Пелий подставлял под удар свою собственную жизнь. Ведь если Тэрон прознает о его подлых намерениях, советнику останется лишь только самолично отправлять себя на тот свет, дабы избежать длительной расправы. - И, тем не менее, будь осторожен. У меня недоброе предчувствие. Мужчина кивнул, хоть и не видел в тревогах целителя никакого смысла. Всё будет так, как и должно и ни чьи отговоры и страхи данного решения не изменят. - Главное убереги Кьяру от подробностей. Она не должна ничего узнать. Амфисс пообещал не посвящать девушку в столь неприятную действительность. Он то и дело касался своего горла, на котором виднелись красноватые следы от недавно душащей его верёвки. Тэрон успел это заметить. - Что с твоей шеей? Не ожидая, что гладиатор будет столь внимателен к его состоянию, Амфисс поначалу даже растерялся, но скрывать случившееся не стал, хоть и ответил достаточно завуалировано и как всегда не без юмора. - Ничего серьёзного, просто я сегодня убедился, что у Пелия имеется ко мне особое отношение. Как думаешь, мне стоит опасаться такого своеобразного проявления чувств? – гладиатор посмеялся над шуткой целителя, умеющего юморить с невозмутимым лицом. - Да, да… мы ещё не так будем смеяться, если всё это окажется правдой. Несомненно, Тэрон понял, что лекарь имел ввиду. И это не являлось чем-то новым, ибо всем было известно о наклонностях женственного Пелия. - В таком случае ты бы смог увлечь советника более интересным и не таким опасным для других занятием. Не менее забавное предложение гладиатора привело целителя в шок, пусть даже он и знал, что Тэрон так же шутил. Стоило Амфиссу лишь представить сладкоголосого гермафродита перед собой, как ему хотелось свести счёты с жизнью. - Вот именно… для других. Лучше я сам повешусь. Столь ярое сопротивление врачевателя вновь вызвало улыбку гладиатора. Он видел, что целитель собирается уходить, и когда тот отвернулся, мужчина некоторое время смотрел ему вслед, размышляя о своём. - Амфисс, - позвал его Тэрон в итоге, желая попросить ещё об одной услуге. – Когда увидишь Кьяру, передай ей мои слова. Скажи, что, какие бы рискованные действия я не предпринимал, и на что бы не шёл, я делаю это только ради неё. И я обязательно вернусь к ней. Целитель верил, что если мужчина обещал что-то, он, даже прибегая к невозможному, но выполнял сказанное. Однако иной раз обстоятельства складываются не в пользу стараниям, какое бы упорство не проявлял человек. Даже самый великий боец являлся тем же смертным. - Пусть боги защитят тебя. С этим пожеланием Амфисс направился во дворец, а Тэрон некоторое время размышлял над его словами. Ему было известно, что боги существуют, но он не верил им. Не верил в их добродетельность и чистоту помыслов. Они были обделены тем бессмертным чувством, которое мог испытывать простой человек. Любовь не подвластна владыкам мира, а стало быть, не так уж могущественны они и совершенны, да бедны вдвойне. А потому стоило полагаться на их помощь. Земли Наксоса давно пребывали во власти таинственной ночи. Следовало хорошенько выспаться перед поединком, и Тэрон всё же уговорил себя вернуться в камеру. Единение приближало его душу к любимой, с которой воин был в разлуке. Осознание того, что где-то находилась девушка, чьё сердце билось для него, укрепляло силы гладиатора, настраивая его сражаться до победного конца. Он и прежде никогда не сдавался, но теперь имел необходимую цель для борьбы. Но было нечто, не дающее покоя мужчине. Вспоминая их близость с Кьярой, воин каждый раз пытается понять, что же именно сподвигло его тогда совершить столь необдуманный поступок. Всё дело заключалось в возможном зарождении третьей жизни меж двумя любовниками. Да, Тэрон думал о ребёнке, которого вполне может однажды носить фиванка, ведь гладиатор ничего не предпринял, дабы этого избежать. Потому что не хотел и сделал всё вполне осознанно. Иные женщины не могли забеременеть от него, ибо Тэрон всегда пресекал данный риск. Но с Кьярой он не мог поступить подобным образом, потому, что видел в ней девушку, с которой хотел построить будущее и родить детей. Мужчина намеренно позволил себе эту слабость, а теперь корил себя за неё. О чём он только думал… как мог позволить случится подобному. И что же будет теперь. Беременность процесс сложный, а уж в тех условиях, в которых пребывают рабыни, это совершенный нонсенс. Тэрон лишил возлюбленную спокойной жизни вдали от тюрьмы, а теперь ещё умудрился подвергнуть её подобной опасности… её и их малыша, появление которого очень даже возможно. И гладиатор задумывался об этом не только теперь, он помнил о своём деянии с самого начала, как только покинул Кьяру. Только если прежде Тэрон сам хотел этого, то теперь он понимал, что поступил слишком неразумно. Любовь и желание связать себя с прекрасной воительницей спутали его мысли, подведя к такому вот неутешительному итогу. Но ничего, если так случится, они справятся с этим. В конце концов Тэрон по-прежнему желал быть един с Кьярой во всём. Он обеспечит ей безопасность, на какие бы жертвы не пришлось для этого идти. Пусть советник заготавливает козни, гладиатор будет к этому готов. Будучи уже в камере, и укладываясь на кровать, мужчина только теперь ощущал постигшую его усталость. Он закрыл глаза, вновь наблюдая явлённый сознанием образ его любимой, сумевшей изменить не только цели, позиции и взгляды гладиатора, но и его самого. Кьяра подарила ему надежду, помогла обрести вторую жизнь, и настоящее счастье. «Мне не доводилось еще испытывать того, что я испытываю к тебе сейчас, - вспоминал Тэрон признания своей красавицы. - Я люблю тебя и хочу быть с тобой…». В мыслях воин пообещал, что именно так всё и будет. После поединка мужчина намеревался вновь увидеть ту, по которой болело его сердце, когда они были не вместе. Ту, благодаря которой душа обретала покой и возвышенность, каждый раз, когда Тэрон обнимал Кьяру, смотрел любимой в глаза, даже просто говорил с ней. Он завоюет победу, сколь бы тяжело она не давалась и вновь будет со своею единственной. Тэрон обязательно будет с ней… С данными размышлениями мужчина и уснул, ожидая скорейшего наступления следующего дня. Тем временем Амфисс во всю спешил к Кьяре. Дело в том, что он ненароком вспомнил о том беспорядке, который оставил в комнате девушки, даже не додумавшись замести следы чужого присутствия. Представляя, в каком смятении сейчас могла находиться фиванка, обнаружив открытый шкаф и кучу вещей, лежащих на полу, целитель во всём винил Пелия, какими только словами его не обругивая пока добирался до комнаты рабыни. Он даже думал разыграть невинность, и сделать вид, что сам удивлён случившемуся. Но актёр из Амфисса был никудышный, он и сам это понимал, а потому лгать не решился. Идти к девушке пришлось через покои Бальдавира, но на удачу северянин по-прежнему отсутствовал. Неуверенно открывая двери, и завидев фиванку, врачеватель бросил испуганный взгляд в сторону шкафа, затем выпалил: - Ох, Кьяра, прости меня, пожалуйста. Это я тут похозяйничал… приходил к тебе, да не застал… Ну, а тут ещё Пелий припёрся… Нет, нет, ничего страшного не произошло. Ты ведь знаешь этого шипящего чудика, поворчит, поворчит, да и уползёт в свою нору. Я вот с чем к тебе пришёл… Амфисс вытер ладонью взмокшее от бега и волнения лицо, и скрупулезно пытался подобрать слова. Он понимал, что чем дольше будет тянуть с ответом, тем силён будет риск породить неуместные тревоги в девушке, за чьё беспокойство гладиатор явно не похвалит целителя. - Я был у Тэрона…, - сказал Амфисс, наконец, затем поднял глаза. И заметив, что Кьяра немного настороженно глядит на него, будто в ожидании какой-то дурной вести, поспешил сказать: - Не волнуйся, с ним всё хорошо. Он спрашивал о тебе и на словах просил меня кое-что передать. Лекарь в точности сказал всё так, как молвил Тэрон для своей возлюбленной. Слова мужчины имели смысл, он хотел, чтобы девушка была уверена в его возвращении и не опасалась их длительной разлуки. Не знал гладиатор, что Пелий уже оповестил Кьяру о его скором поединке. И так уместно сказал именно то, что могло хоть немного утешить любимую. Тэрон вернётся к ней, он сделает всё для этого. - Хочешь ли ты дать ему ответ? Амфисс был готов играть роль посланника, стать голосом двух влюблённых, которые не могли быть вместе на данное время. Так же, замученный настигшей его совестью, лекарь думал помочь девушке собрать все разбросанные по полу вещи, прежде чем уйти. Даже если Кьяра пожелает передать что-нибудь Тэрону, целитель будет у него только следующим днём. И возможно даже осмелится поговорить с мужчиной перед началом поединка, финал которого мог быть совершенно непредсказуемым.
Отправлено: 18.06.12 23:02. Заголовок: Жизнь… у каждого чел..
Жизнь… у каждого человека она своя. Каждый проживает ее по разному. Один при рождении уже носит статус будущего царя, другой рождается с ничем и вынужден всего добиваться самостоятельно кропотливым трудом. Если взять остров Наксос, слегка сузить поиск и остановится на владениях царя, то в этом обиталище можно увидеть много жизней и судеб. Однажды, в отдельной комнате в крыле, где проживали рабы раздался писклявый крик младенца. Это был маленький мальчик, такой крохотный и красивый. Амфисс, в то время еще не такой бледный и худой, как сейчас сделал все, дабы дитя комфортно встретило этот мир. Ребёнка родила одна из рабынь. Кто отец мальчика – неизвестно, ибо девушка была сексуальной рабой и у нее было много мужчин. Мальчик зачат не в любви. Много таких случаев наблюдалось во дворце царя, когда рабыня рожала ребёнка от кого-то из клиентов. Им было плевать, никого не волновали эти дети. Но царь не пресекал подобное, в этом он видел свою выгоду, ибо у него в запасе уже было несколько детей родившихся рабами, тоесть люди, которые уже с рождения являются собственностью царя. Так и этот новорожденный, он родился рабом, и не успело дитя привыкнуть к внешнему миру, как Амфисса резко оттолкнули от ребёнка и на глазах у матери новорожденному поставили клеймо. Оставалось удивляться, как такая боль не убивает маленького рёбеночка. Но клеймитель был также искусен в своем деле, как и Тэрон в бою. Он знал точное время, сколько нужно продержать клеймо у кожи младенца, что бы его не убить, ведь если малыш умирает, то отвечать за это приходится клеймителю. Так и появился на свет парнишка, о котором будет идти речь. Ему было едва ли одиннадцать лет. Он не знал, когда его день рождение, поэтому выбрал свой любимый день и отсчитывал дни, ежегодно. Мальчишка свободно передвигался коридорами дворца. Раньше он чистил конюшни, но с недавних пор его взяли на работу посыльным у канцлера, а теперь и у самого царя, ибо прошлого парня, который был постарше, тот, что еще приносил послания Бальдавиру - уже нет в живых. Он провинился, и при наказании палач переусердствовал, забил юного парня до смерти. Теперь его функции исполнял Ярис, проворный мальчуган, который успевал по работе лучше прежнего. Да и послания никогда не задерживались. Но, и у этого мальчика не легкая судьба. Раньше, когда он работал в конюшне, чистил и убирал за лошадьми гостей, одному вельможе не понравилось, как мальчик зачесал лошадь. Шерсть в одном месте была зачесана не в ту сторону. Мальчик, лет девяти отроду стал объяснять чиновнику, что его лошади так, как зачесывает ее вельможа – не нравится. Лошади было гораздо комфортнее, когда на этом участке шерсть зачесана так, как это сделал мальчик, понимающий толк в лошадях, лучше любого взрослого конюха. За это и был наказан. Гость Флианта потребовал у царя немедленного наказания. Собственно Флиант долго не думал и приказал одному из воинов сопровождавших его, немедленно отрезать мальчику язык. Ярису убежать не удалось. В тот вечер он лишился языка и больше не смог говорить. Но, мальчик не унывал, пережив подобное, он мысленно себе сказал, что им не удастся заткнуть его рот. Спустя некоторое время, благодаря тому же Амфиссу, которому очень нравился парнишка Ярис научился читать и писать. Но естественно об этом никто больше при дворе не знал, поэтому Флиант без опасения передавал письменные послания мальчику, даже если в них есть что-то, о чем никто не должен знать. Не стоит бояться раба, который не умеет читать, и у которого отняли возможность говорить. Так вот, многое, что мальчик слышал, либо хотел сказать – записывал на бумагу. У него были свитки, которыми его Амфисс и снабдил, в этих свитках мальчик писал о каждом своем дне. В других сочинял сказки и прочие истории. Он сказал, что никому не удастся заставить его молчать… не удалось, мальчик излагал все на бумаге. Он уже некоторое время работал посыльным, но у царского канцлера. Теперь же его назначили посыльным рабом царя. Такая кандидатура нравилась Флианту даже больше, чем прежний юноша, смевший своими речами осквернить Литею. Ярис имел доступ всюду, и его никто не мог остановить, поэтому мальчик спокойно передвигался по дворцу. Он бежал по коридорам мимо комнаты Бальдавира, когда увидел, что Пелий вошел в комнату северянина. Мальчик не показывался на глаза советника, лишь наблюдал из-за колонны. Ярису было известно, что Бальдавир в данный момент с Флиантом. Паренек решил задержаться, ведь прямо сейчас Пелий должен был выйти. Но прошла минута, а советник все не появлялся. Вот уже несколько минут, а он не выходил. Мальчик нахмурился: «Что делать советнику в комнате господина Бальдавира так долго, если его там нет?» - подумал Ярис, тогда вышел из своего укрытия и тихонечко подошел к входной двери, которую Пелий недостаточно закрыл. Мальчик посмотрел в щелку и увидел, что советник таскается по комнате Бальдавира, а потом через нее отправился в еще одну. Ярис обернулся к коридору, но его интерес, настолько подогрелся, ведь попахивало новой историей, возможной сказкой, либо приключением. Ярис тихонечко приоткрыл дверь и проскользнул в нее. На цыпочках, не слышно подошел к вторым дверям, это была комната Кьяры. Вот здесь также осталась приоткрыта щель и мальчик повторил все свои действия, предварительно выбрав место укрытия, в случае чего. Он внимательно наблюдал. Сердце сильно забилось, когда он увидел Амфисса, ведь лекарь был единственным, кто к мальчику добр в этом месте. Он дал Ярису многое и ребёнок с трудом сдерживал себя, когда видел, что вытворяет Пелий. Но мальчик слушал, внимательно. Впитывая в себя каждое слово, в свою память, что бы потом все выложить на бумаге. Пелий обвил шею Амфисса канатом, мальчик видел, как лекарь задыхается и хотел уже вбежать комнату, вцепится в хрупкого советника, но все быстро закончилось до того, как ребёнок успел что либо предпринять. Пелий развязал канат, а Ярис понял, что ему нужно убираться отсюда. Он бегом также тихо покинул комнату, и быстро перебирая ногами убежал в свою коморку, что находилась в подвале. Там мальчик мокнул перо в чернила, взял чистый свиток и принялся записывать все, что увидел и вместе с этим каждое услышанное слово, дословно его воспроизводя. Флиант устроил прощальное пиршество для Бальдавира. Но на этот раз без гладиаторских поединков, без женщин, только он и его друг, в сопровождении легкой музыки, исполняемой музыкантами, выпивки и шикарным столом. Флиант, вероятней всего посчитал, что после всего произошедшего лучше больше не устраивать громких мероприятий для друга и оказался прав. Уже с самых первых минут их вечерней встречи северянин не высказывал никакого расположения к царю. Он был угрюм и серьезен, а это серьезно напрягло Флианта. Он вспомнил, как однажды Мира сказала, что может случится, потеряй Флиант поддержку моряка. Эти мысли взволновали царя, поэтому он решил издалека. - Друг, вижу, ты в хорошем здравии, Амфисс постарался на славу. Бальдавир бросил серьезный и недовольный взгляд на него, и отпив из чаши вина, проговорил. - Ну а ты, друг мой, постарался на славу, что бы довести меня до подобного состояния. Даже не знаю, что и думать. Если бы это видели мои люди, сочли, что ты хотел меня убить, - северянин сделал паузу. – Ладно, я гость в твоем доме, поэтому оставим негатив в стороне. Флиант напряженно смотрел на друга. Не трудно было предугадать завершение фразы Бальдавира. Но ведь бой должен был закончиться в любом случае не так, как завершился. Да, северянин сам попросил честного поединка, но когда он подал знак о завершении, гладиатор Флианта не отреагировал. Бальдавир знал, почему и естественно не винил царя, ведь Тэрон вел себя так из-за девушки, которая по воле судьбы оказалась рабыней северянина и в которую он был до безумия влюблен. Но и Флианта есть в чем обвинить. Хотя бы в поддержке идеи этого боя, ведь Бальдавир с самого начала не хотел участвовать в данном спектакле. Вот, собственно к чему это все привело. Что касается самого Флианта, то тот в данный момент обвинял во всем Тэрона, ведь гладиатор вовремя не закончил бой. И ненависть к этому невольнику росла еще больше, ведь из-за него царь может потерять могущественного и богатого друга, способного стереть самого царя и его остров в порошок. Не стоило недооценивать флот Бальдавира. Но, далее разговор двоих друзей не касался чего-то подобного. Они пели, беседовали, царь интересовался, куда дальше северянин будет держать путь, моряк рассказывал, поговорить им всегда было о чем. Время шло, вина было выпито достаточно много, но ни один из мужчин не пьянел. Хоть они и разговаривали на нейтральные темы, все равно напряжение между царем и моряком присутствовало, видимо, оно и не давало обоим пьянеть. Когда же время подошло ближе к ночи, отпив глоток вина из последнего принесенного кувшина, Флиант посмотрел на Бальдавира и спросил. - Как твоя рабыня? Берешь ее у меня? Бальдавир поднял уставший взгляд на царя. - Нет, к сожалению, она не станет мне женой, - ответил северянин. В это мгновение Флиант вздохнул с облегчением. Значит, Бальдавир не станет покупать Кьяру, рабыня останется у Флианта, он ничего не потеряет, а девушка принесет ему не мало заработка. Эта перспектива устраивала царя Наксоса, в прибавку ко всему учитывая напряжение, которое все же чувствовалось между двумя друзьями не придется заводить речь о цене. Все складывалось достаточно хорошо для царя. И обрадовавшийся этому он решил разойтись не на шутку. Царь хлопнул друга по плечу, расплескав остатки вина из бокала. - А я тебе что говорю! Узнаешь ее поближе, а там уже решишь. А то ты разу в крайности бросился. Что, порезвился с ней в постели и потерял интерес, о, дружище, как это по-нашему! Хороша ведь шлюшка, но не для совместной жизни. Поиграл и хватит. Я тебя понимаю, а то…, - Флиант не успел договорить, как крепкая рука Бальдавира сжала горло царя. Люди Флианта бросились ему на помощь, но их остановили люди моряка. Царь испуганно забегал глазами, схватившись за руку северянина. – Бальд, пусти, пока не сделал хуже! Угрожающе проговорил Флиант и Бальдавир пустил царя, но не потому что побоялся его угрозы. - Не смей так говорить о ней! – заявил северянин. Флиант, незаметно отодвинулся подальше от моряка, что бы в следующий раз тот не так просто его достал. В конечном итоге, Бальдавир остыл и извинился перед царем. – У нас ничего не было. Замуж я ее не беру, потому что она не желает этого. Флиант удивился, он-то думал, что все дело в его друге, что Бальд потерял интерес к рабыне, но не тут-то было. Такой поворот событий очень удивил царя. Почему она не захотела выйти за могущественного и богатейшего из людей Греции? Это оставалось загадкой. А сам Бальдавир не стал посвящать царя в настоящую причину отказа, коей являлась любовь девушки к лучшему гладиатору правителя. - Она не желает этого? – удивился Флиант. – А зачем ты ее спрашивал, взял да и все. Она же рабыня, у нас с тобой договорено – ты можешь ее купить друг мой. Теперь царь пытался показать свой энтузиазм по поводу этого вопроса, что бы навсегда развеять напряжение возникшее между ними. Если Бальдавир будет думать, что Флиант с готовностью продаст девушку, тогда и отношения их расслабятся. Но нет, Бальдавир отрицательно покачал головой. - Она не хочет этого и я не пойду против воли Кьяры. Но, я хочу, что бы ты знал, - Бальд сделал паузу и выразительно посмотрел на царя, а тогда его тон стал гораздо серьезней, нежели прежде. – Завтра я уеду, но ты же знаешь, что через год, либо раньше, я обязательно вернусь, и не дай бог узнаю, что Кьяре был причинен какой-либо вред. Забудь про свое наказание. Я вернусь, и если с ней что-то случится, я сравняю этот остров с землей и тебя вместе с ним, понятно? Глаза Флианта также недовольно заблестели. Кьяра принадлежала ему, он был хозяин девушки и распоряжался ею так, как ему было угодно. Никто не смеет ставить царю каких-либо условий. Но северянин и не стал дожидаться ответа, он просто ушел. Так закончился дружественный ужин, на который был приглашен северянин. Наверное, именно сейчас эти двое поняли, что слишком громко бросались словами, называя себя друзьями все эти года. Кьяра вышла из покоев Литеи, беззвучно закрыла за собой широкие двери и оперлась спиной об них, переводя дыхание. Тот разговор… фиванка признала, что ожидала более строгой беседы, на уровне допроса, а оказалось все с точностью наоборот. Больше всего Кьяра поражалась наивности принцессы. Насколько та была юна, фиванка не знала, но на самом деле они были сверстницами. Что же, посмотрев по сторонам, Кьяра отправилась обратно к себе, но сделав несколько шагов, рабыня остановилась посреди коридора, застеленного коврами. Она вновь не знала, куда идти. Все же за несколько дней своего пребывания во дворце, Кьяре так и не удалось выучить здесь все, да и не было возможности. Правда, тут еще стоит учитывать, что девушка сама не желала изучать это место, хотя с другой стороны это пригодилось бы. Сейчас Кьяра растерянно осматривая стены, пытаясь вспомнить, откуда они с Пелием пришли. Но ведь тоже незадача, шла сюда она не из покоев Бальдавира, а из комнаты переговоров. «И что теперь делать?» - спросила сама себя фиванка. Мимо коридором бежал мальчишка, Кьяра на него глянула, как на новую надежду. Девушке едва удалось остановить бежавшего ребёнка.
- Эй, подожди!
Крикнула фиванка, схватив мальчика за руку, но при этом она не сделала ему больно.
- Прости, что я тебя вот так останавливаю.
Виновато произнесла Кьяра и улыбнулась смущенно.
- Я не знаю дворца, а мне нужно вернуться в покои Бальдавира. Не мог бы ты рассказать мне, как туда дойти?
Мальчик с интересом наблюдал за девушкой, изучая ее своими внимательными глазками, но он по-прежнему молчал. В данный момент мальчик анализировал все, ведь недавно он видел, что там происходило и вероятней всего комната, в которой Пелий пробовал задушить Амфисса принадлежала этой девушке. Кьяра никогда не отличалась особым терпением, поэтому молчание ребёнка ее напрягло.
- Ты мне, наконец, что-нибудь ответишь, или нет?
Фиванка действительно уже потеряла терпение и теперь недовольно глянула на мальчика. Он ни капли не обиделся нетерпеливости девушки, и открыл нараспашку рот, указывая на свой язык, а точнее на его отсутствие. Кьяра посмотрела в рот мальчику и ужаснулась. Её глаза наполнились ужасом и сочувствием. Девушка опустилась на колени перед мальчиком и прикоснулась к его рукам.
- Прости, я не знала.
С сожалением произнесла Кьяра. Мальчик кивнул головой, а затем на жестах показал Кьяре, что проведет ее. Он позвал ее с собой, девушка поднялась на ноги и поспешила вслед за проворным мальчиком. Он привел ее в коридор, где находилась комната. Этот коридор рабыня уже хорошо изучила. Она посмотрела на мальчика, который остановился в начале, не желая дальше продолжать пути. Кьяра улыбнулась и потрепала мальчонку за волосы.
- Спасибо, малыш, огромное.
Он задорно кивнул и быстро скрылся, что бы изложить на бумаге впечатления от своей новой встречи. Кьяра же остановилась у дверей комнаты, следом толкнула их, что бы войти, но они не отворились. Девушка закатила глаза, тяжело вздохнула и пошла по коридору дальше, в обход. Двери в покои Бальдавира были открыты. Она вошла, кинув мимолетный взгляд, все ли в порядке. Да, здесь был порядок, и тогда девушка прошла к себе. Отворив две двери, она так и застыла на пороге. Постель была вся скомкана, а одежда вывалена из шкафа, некоторые вещи даже были разбросаны. Кьяра нахмурилась.
- Что за…?!
Раздраженно произнесла девушка и торопливым, весьма не спокойным шагом прошла в свою комнату. Кьяра опустилась на корточки возле валяющихся вещей. Девушка заложила прядь полос за ухо и стала собирать их, пока не услышала за спиной: - Ох, Кьяра, прости меня, пожалуйста. Это я тут похозяйничал… приходил к тебе, да не застал… Ну, а тут ещё Пелий припёрся… Нет, нет, ничего страшного не произошло. Ты ведь знаешь этого шипящего чудика, поворчит, поворчит, да и уползёт в свою нору. Я вот с чем к тебе пришёл…, - это был Амфисс. Девушка медленно поднялась, развернулась и удивленно посмотрела на лекаря.
- А при чем тут моя одежда к тому, что ты меня не застал, к приходу Пелия и прочему?
Сдержанно спросила Кьяра, но не стала дожидаться ответа, это был скорее риторические вопрос. Она увидела, как растерялся Амфисс, и, вздохнув, сказала:
- Ну так, с чем ты пришел?
Спокойно сказала Кьяра и устало опустилась на кровать, отбросив в сторону вещи, которые держала в руках. Она задумалась о том, что здесь делал Пелий? Затем посмотрела на постель, на которой сидела. Кьяра оставляла ее убранной, а вернулась и ее кровать имела совершенно иной вид. Девушка скривилась, а про себя подумала: «Он что искал следы нашей любви? Боги, отвратительно!». Кьяра пыталась предать своему лицу прежний вид, но как ни старалась Амфисс мог явно видеть, насколько все произошедшее здесь не нравилось девушке, и она сдерживала себя из последних сил. - Я был у Тэрона…, - сказал лекарь и Кьяра подняла на него заинтересованный взгляд, уже не такой, как прежде. В глазах заблестели разные огоньки, смешанные с обожанием и тревогой. Она ведь знала, что ждет ее возлюбленного, на какую сделку он пошел, ради нее. Кьяра только хотела спросить, что с ним все ли в порядке, как лекарь заверил девушку, что все хорошо и передал слова Тэрона. Кьяра внимательно выслушала Амфисса, но смотрела в пол, прямо перед собой. Она почувствовала волну непонятного гнева. В ее вещах рылись, ее постель рассматривали, ей угрожали… теперь ее возлюбленный подставил себя огромному риску, ради нее. Кьяра молчала и это, вероятней всего сбило с толку лекаря, он решил напомнить о себе: - Хочешь ли ты дать ему ответ?
- Да, хочу!
Резко ответила Кьяра и не менее плавно поднялась с кровати. Девушка, направилась прямо к комнате Бальдавира. Амфисс окончательно растерялся. - Кьяра, ты куда? – девушка не отвечала. Она прошла в комнату своего хозяина к шкафу, где у него хранилось помимо одежды еще и оружие. Кьяра открыла шкаф, затем присела на корточки, резким движением распахнула сундук и достала оттуда кинжал вместе с поясом, на который он крепится. Глаза лекаря расширились от ужаса, мало ему стресса на сегодня что ли. – Что ты делаешь? Испуганно поинтересовался лекарь. Кьяра лишь бросила мимолетный зверский взгляд на него, и не менее уверенным шагом прошла обратно к себе в комнату.
- Собираюсь дать Тэрону ответ.
С интересной интонацией ответила Кьяра. Она стала рыться в вещах, и нашла ту самую одежду, в которую была одета изначально, когда разносила еду гладиаторам. Набедренная повязка и топ были идеально удобными для вольных движений. Кьяра отложила эти вещи в сторону, тогда торопливо прошла к шкафу и содрала с вешалки длинную темную накидку с капюшоном. Движения ее по-прежнему были резки и, как показалось Амфиссу неуравновешенны, даже несколько дикие. Кьяра взмахнула накидкой, набросила ее себе на плечи и завязала на шее. После чего сбросила платье, прикрываясь накидкой. Она развернулась взяла набедренную повязку и топ. В мгновение ока надела на себя, тогда повернулась, и не глядя на Амфисса, взяла кинжал, пристегнула к себе на пояс, крепко затягивая ремень по своей фигуре, только тогда она посмотрела на целителя, который буквально застыл на месте, не в силах что-то говорить. - С ума сошла?! – только и выпалил Амфисс.
- Возможно.
Отрезала Кьяра и набросила капюшон на голову.
- Проведи меня к нему.
- О нет, нет, нет и еще раз нет. Даже двести раз нет. Я не стану этого делать. Я не самоубийца, - воспротивился Амфисс, чувствуя, как его преодолевает дрожь. Ну что же это за пара была такая? Ладно, Тэрон. Его никакой страже не под силу сломить, этот вояка способен даже сквозь стены пройти. Но Кьяра, хрупкая девушка собралась идти к нему. Да ее моментально скрутят и тогда бедняге совсем несдобровать. «Ох, неладно это все… ох как не ладно» - думал Амфисс.
- Хорошо, сама пойду.
Твердо ответила Кьяра, надела сапоги и направилась к выходу со своей комнаты. - Гиблое дело ты задумала! Погубишь себя! У тебя ничего не выйдет!
Кьяра обернулась, и ее темные глаза блеснули неестественным звериным огоньком из-под тени капюшона. Она улыбнулась.
- Посмотрим.
Сказала фиванка и вышла из комнаты. Она осмотрелась по сторонам. Стражи не было. По дворцу она сможет передвигаться свободно. Мира кое-чему научила девушку, за что огромное спасибо ей, а именно лжи, которая выгодна рабу. Если Кьяру остановят во дворе, она скажет, что исполняет волю Бальдавира, и никто ее не посмеет дальше задерживать. Так и было, девушку уже несколько раз останавливали, а потом отпускали. Ну, а касательно стражи у самого выхода, тут Кьяра все продумала. Добралась до выхода из дворца Кьяра, кстати говоря, весьма затруднительно, поскольку не знала, куда идти, но все же ей это удалось. Фиванка спряталась за колонной и наблюдала за полусонной стражей. Девушка осмотрелась и увидела под ногами небольшой камень. Не создавая лишнего шороха, Кьяра тихо опустилась подняла камень, и взглядом выбрала место, куда его забросит. По плану рабыни, она должна была бросить камень в стальные ворота, от них он отлетит и угодить в статую, а от нее уже в кусты. Это всполошит стражу и они пойдут проверять. Так Кьяра и поступила. Камень пролетел всю траекторию с точностью расчета девушки, после чего один стражник побежал проверять к огромным кустам, а второй к воротам. Опрометчиво было оставлять вход без присмотра, но рабыне на руку. Она без труда проскользнула мимо и побежала прямиком к тюрьмам. Там она скрылась, среди кустов, что бы обдумать дальнейшие свои действия. В тюрьмы пробраться будет не так просто. Было проще, если бы сейчас на дворе стоял день. Кьяре не составило труда, сделать вид рабыни, что разносит еду. Но сейчас ночь… Пока идей никаких не было. Фокус с камнем не пройдет. Здесь стража на такие мелочи, как шорох в кустах не отвлекается. Они стерегут больше выход, чем вход, ибо тот, кто войдет, не сможет оттуда выйти. Кьяра потерла висок, прикрыв глаза, потому как не находила способа попасть внутрь. Она исследовала стены, ей даже удалось подойти с другой стороны, но туда также не было никакой лазейки. «Мне нужно попасть туда, во что бы то не стало!» - сказала сама себе Кьяра. Она начинала чувствовать, что уже сдается, пока где-то неподалеку отворилась небольшая деревянная дверка. Кьяра испуганно прижалась к стене. Сердце колотилось с неистовой силой. Она увидела, как оттуда появился небольшой сгорбленный человек, который тащил огромную телегу с какими-то мешками и бочками. Вероятней всего – это были мешки с мусором. - Вывези пустые бочки, наполни их и верни обратно. Я мусорщик, а не разносчик выпивки. Ненавижу этих флиантовских стражников. Их бы на растерзание аидовым псам! – бурчал человек. Кьяра сочла это своим шансом. Просить у старца провести ее внутрь, она не стала. Видела, что сам по себе старик уже выживший из ума и человек не очень хороший, поэтому нужно было все сделать тихо. Фиванка следовала за ним очень тихо и незаметно, хотя ей и не стоило опасаться. Ибо старец был слеповат и глуповат. Оставалось удивляться, как он тащит всю эту поклажу самостоятельно. Как и ожидалось, он оставил телегу и скрылся опять-таки в небольшой дверке, но уже дворца. Кьяра тем временем достаточно скоро забралась под телегу, и подобно пауку вцепилась руками и ногами за днище. Вокруг не было никого, ни охраны, ни стражи, только этот старик. Вероятней всего он тайно возил выпивку в тюрьмы для стражников, поэтому все происходило тихо. И это так подходило отважной девушке. Вскоре телега наполнилась, и старик потащил ее обратно. – Тяжела зараза. Потребую двойную плату, стар я уже! Причитал старик. Вскоре, телега уже была внутри. Вот теперь нужно было действовать по обстоятельствам, ведь если старика прибежит встречать вся стража, Кьяре не поздоровится. Еще некоторое время, девушка пребывала там же, под телегой, а когда затихли голоса и шаги, она отпустила руки и упала на пол. Ловко выбралась из-под телеги, поднялась на ноги и осмотрелась. Кьяра оказалась в какой-то комнате. Здесь стояли бочки с вином и широкий стол. Девушка нашла взглядом дверь и поспешила туда. Прежде чем отворить ее, Кьяра прислушалась. За дверью также не слышалось никаких звуков, она отворила ее, вышла, закрыла собой и стоило ей сделать всего несколько шагов, как она оказалась захвачена врасплох. Тяжелая мужская рука обхватила ее сзади за плечи. Кьяра резко схватилась за кинжал, извлекла его. Одним ловким движением, девушка вывернулась из подобных объятий и уже держала кинжал наготове, что бы напасть. Она даже несколько раз взмахнула им, но противник ловко увернулся. - Ты кто такой, зачем сюда пришел? – спросил мужчина, но Кьяра не ответила. Она попробовала еще раз отбиться от него, он при следующем выпаде девушки крепко схватил ее за кисть, сдавливая изо всех сил. Кьяра почувствовала сильную боль, но бросать заветный кинжал не собиралась, поэтому терпела, хоть и скривилась, а из глаз, скрытых капюшоном полились слезы от боли. Казалось еще чуть-чуть и ее кости хрустнут. Но Кьяра попробовала высвободить себя, девушка подняла колено, что бы нанести удар мужчине в пах, он увидел это, и прежде, чем Кьяра успела нанести удар, он отпустил ее руку, далее резко развернувшись, ударил девушку в живот. Кьяра отлетела к стене и сильно ударилась спиной. Капюшон спал с ее лица, и противник девушки ахнул в удивлении. – Это ты… Кьяра лежала на полу, тяжело переводя дыхание, и потянулась за кинжалом, который выронила во время падения. Пальцы крепко сжали рукоять металла. Правильно, куда ей было тягаться с великим Мелиагром. - Во имя всех богов, что ты здесь делаешь, как ты сюда попала? – удивленно спросил тот. Кьяра подняла на него разозленный взгляд и молчала. Тогда он подошел к ней, и помог ей встать. – Прости, я не знал, что это ты. Фиванка растерялась. Ей было известно, что Мелиагр – это человек, который тренирует и обучает всех гладиаторов. Но откуда он знал ее, может, помнил, как она разносила еду? Но разве этого было достаточно? Кьяра отошла на несколько шагов и вновь направила кинжал на Мелиагра. Глядя на него настороженным взглядом. Но больше девушка не предпринимала никаких попыток нападения. Она держала оружие двумя руками перед собой, переступая с ноги на ногу. - Опусти оружие, я не сделаю тебе ничего плохого. Кьяра некоторое время настороженно смотрела на учителя гладиаторов, а затем все же опустила кинжал.
- Мне нужно пройти.
Твердо заявила девушка. - Возвращайся обратно. Там полно стражи. Я не могу тебя пропустить. Кьяра молча стояла и не собиралась двигаться с места. Мелиагр пытался ее прогнать, но все тщетно, она была упориста и продолжала стоять на своем. Воин глубоко вздохнул и все же решил помочь ей пройти внутрь, он ведь знал, что она к Тэрону, несмотря на то, что сама Кьяра не уточняла к кому идет. А перед воином он испытывал чувство вины, и хотел как-то это компенсировать. – Ладно, помогу тебе пройти. Только ты должна будешь согласиться с тем, что ты рабыня и я… Мелиагру не стоило договаривать до конца. Кьяра вложила кинжал в ножны, не спуская взгляда с бывшего гладиатора и развязала руками веревочки. Накидка упала на пол, а девушка предстала перед мужчиной в полуобнаженном виде, как и подобает рабыням, которых содержит Флиант и которых отдаёт гостям и гладиаторам. Именно в такой же одежде Кьяра и разносила однажды еду. - Вижу, ты все продумала, - Мелиагр одобрительно качнул головой, разглядывая девушку, а Кьяра кивнула. – Ладно, я проведу тебя внутрь в роли рабыни для гладиатора. Это позволяется. Вся стража сейчас уйдет пить вино, останутся лишь двое сторожить коридоры. Я отвлеку их, пока ты будешь здесь.
- Спасибо.
Произнесла Кьяра. Её накидку и пояс с кинжалом Мелиагр забрал. Спустя мгновение дверь открылась и сюда завалилась стража, удивленно взирая на бывшего гладиатора и полуобнаженную девушку. Мелиагр сделал вид, что резко отпрянул от нее, так, как будто бы их застали при каком-то деле. Стражники засмеялись и стали нахваливать Мелиагра, и под всеобщие «овации» бывший гладиатор, вместе с рабыней покинули эту комнату. Когда они оказались в коридорах с камерами, он отдал девушке плащ и кинжал. Кьяра пристегнула пояс и накинула плащ, а следом уверенно зашагала к камере, где должен был быть Тэрон. В это время Мелиагр уже занимал стражников беседами. Фиванка подошла к камере возлюбленного. Не обращая внимание на сокамерника гладиатора, Кьяра увидела, как мужчина крепко спит. Теперь ей не захотелось его будить. Кьяра посмотрела на прутья, ей нужно было как-то попасть внутрь. К счастью камеры здесь состояли не из клеток, а именно из вертикальных прутьев, которые дважды переплетены горизонтальными. Кьяра опустилась на колени и попробовала протиснутся внутрь. Девушке это удалось, медленно и аккуратно она проникла внутрь. Конечно, тонкая и худая женщина могла бы вот так, подобно Кьяре пролезть через эти прутья, но ни одному мужчине это было не дано. А камеры рассчитаны именно на мужчин. Всего несколько шагов и фиванка уже стоит над постелью возлюбленного. Если то, на чем ему приходилось спать, можно было назвать постелью. Девушка, стоя все еще смотрела на него, а после опустилась на колени у его ложа. Ей не хотелось будить мужчину, но она должна была поговорить.
- Тэрон…. Тэрон…
Прошептала Кьяра, и аккуратно подергала мужчину за плечо. Когда же он открыл сонные глаза, девушка на мгновение улыбнулась и сбросила свой капюшон, что бы гладиатор узнал ее.
Отправлено: 21.06.12 03:58. Заголовок: Кто-то однажды сказа..
Кто-то однажды сказал, что тяжелее всего даётся ночь тем, кого часто истязают являемые призраки прошлого, или же, кому не дано познать покоя в душе из-за множества увиденных несчастий, а то и вовсе испытываемых мук совести. На самом же деле, тяжелее всего жилось людям с жестокими помыслами. Одержимые желанием совершить необходимое им зло, они готовы посвятить своей идее дни, месяцы, годы. Их существование не заключается в осмыслении собственной действительности. Человек с чёрным сердцем встречает рассвет, чтобы совершить очередное злодеяние, и из данной цели состоит вся его жизнь. Именно таким ограниченным душою пленником тёмных деяний и являлся Пелий. Которую ночь он проводил без сна, поглощённый намерениями убить того, кто ему мешал. Смерть Тэрона стала подобна навязчивой идее, которую двуличный Пелий мечтал осуществить. Яд он ни у кого не покупал, приготавливая его сам, и не где-либо, а в собственной комнате. Обставлена она у него была не хуже царской, и имела камин, возле которого стояло большое кресло из тяжёлого красного дерева, обшитое кожей, а так же длинный стол. Около него то Пелий и осуществлял свои гнусности, создавая по большей части различного вида отравы, не раз спасавшие дворец от недоброжелателей. Но никто не говорил, что эти недоброжелатели были плохими людьми. Сам факт того, что они могли стоять на пути, уже делало их врагами царя, и только. Так же в комнате у советника на удивление много имелось зеркал. Все разных видов и форм, они висели на стенах, одно большое стояло на ножке у кровати, ещё множество лежало на маленьких столах, которых в комнате имелось три. И всяко разные: серебряные, золотые, деревянные… Удивительно просто. Хотя чего тут удивляться, если вспомнить, приверженцем какой именно любви мог быть верный слуга Флианта. Да, он считал себя небывало привлекательным, и часами мог глядеть на своё отражение. Несмотря на всю роскошность, комната была достаточно мрачной, притом в буквальном смысле, ибо окна были всегда завешаны тёмными занавесями, и словно желая сделать её ещё более жуткой, Пелий держал у себя одну бронзовую статую сатира, и гипсовую скульптуру лесного божества Пана - чудовищного сына Гермеса. И во всём этом ужасе советник наблюдал особую красоту, как в сущности и в самом себе. Единственное, чем змееподобный мог похвастать, так это своим умом. Он был хитёр и ничтожен, но очень не глуп, и прекрасно разбирался в тайнах алхимии. Об этом знали многие, как и о подлости его натуры, а посему некоторые побаивались лишний раз связываться. Но были и те, кто обращался к нему за необходимостью кого-либо отправить на тот свет. Помогал ли Пелий? Всё завесило от предоставляемой ему платы. Один из подобных заказчиков намеревался зайти как раз сегодня, о чём советник даже не догадывался. Он уже давно приготовил яд, оставив его на столе в маленьком керамическом сосуде, закупоренным пробкой, и взялся за приготовление иной отравы, когда к нему в комнату внезапно постучали. Поначалу не желая открывать, Пелий сутулясь, всё же последовал к двери, и, открыв её замер с неожиданности. Перед ним стояла Литея. - Госпожа? – немного сомнительно обратился к девушке удивлённый советник. – Надо же, какой неожиданный визит. Всегда улыбчивая и лёгкая в общении, дочь царя ничего не ответила, смерив Пелия повелительным взглядом. Ему иного не оставалось, кроме как впустить златокудрую наследницу, успев подметить всё изящество её кремового хитона, украшенного сложными орнаментами. Одеяние было праздничным, видимо, Литея только что вернулась с пиршества, устроенного Флиантом. Она вошла в комнату столь же надменно, как и глядели её, прежде игривые, теперь уже какие-то потухшие, глаза. Ожидая, что дочь царя заговорит с ним первой, советник некоторое время выдерживал паузу. Но стоя напротив него, Литея продолжала молчать, удерживая заинтересованный взгляд на том самом длинном столе, за которым любитель зеркал и проводил свою злосчастную работу. - С чем же вы пришли ко мне в столь поздний час? – спросил Пелий достаточно мягко. На деле же ему наскучило безмолвно переглядываться с юной особой, что, несмотря на все свои старания выглядеть взрослой и мудрой, в поведении же, размышлениях и действиях всегда оставалась наивным ребёнком. Хотя всячески пыталась доказать обратное. Вот и сейчас быстренько вернула себе былую невозмутимость, и только после сказала: - Надеюсь, суть моего прихода останется между нами. Не хочу посвящать в это отца. Важно сложив руки за спиной, советник улыбнулся. Ему нравилось быть посвящённым даже мелочные секреты, недоступные для других. - Ну, разумеется, как вам будет угодно. Так чем я могу помочь? Данный вопрос немного обескуражил и сбил наследницу с выбранной ею манеры поведения. Литея на долю секунды растерялась, впившись поражённым взглядом в подлого хитреца. Его натянутая вежливость была ощутима, и даже дочь царя сумела распознать фальшь. Но более всего ей не нравилось то, как Пелий говорил с ней. Не серьёзно, забавляясь, будто перед ним не будущая правительница Наксоса, а простая служанка. Да, подобное отношение очень задевало юную наследницу, отчего её тон сменился, став более резким. - Странно слышать от тебя подобные вопросы, Пелий, - Литея поморщилась, завидев статую сатира, стоявшего в дальнем углу комнаты. Девушка успела заметить, что скульптуры обоих демонических существ многим напоминали самого советника. Столь же зловещие и омерзительные. – Прошлой ночью я просила тебя приготовить для меня кое-какое зелье. Я, конечно, понимаю, что у тебя хватает забот, но неужели привычным хлопотам удалось отвлечь твою память от просьбы будущей правительницы этого города. Разве я так часто о чём-либо прошу? Пелий не был поставлен в тупик такими прямыми заявлениями, но ему ничего не оставалось, как сыграть роль человека, временами страдающего амнезией. - Ах, да, правда ведь, как же я мог забыть. Приношу свои извинения, госпожа. Однако смею напомнить, что добыть травы, о которых вы просите, не так-то легко. Ответ Пелия очень не понравился дочери царя, она по-прежнему не верила тому, что слышала. Может, прошлой ночью советник и не проявил никакого интереса к её просьбе, но и не выказал никакого протеста, как и не оповестил о возможных трудностях. А теперь так и подыскивал причины для слова «нет». Суть в том, что Пелию вообще не хотелось за всё это браться, но его вполне можно было уговорить. И не словами, а достойной платой, о чём сразу догадалась Литея, прежде думавшая, что одного знатного происхождения достаточно, чтобы её слушались. - Тебе нужны деньги? – наследница с сожалением спросила, видя по заинтересованному лицу советника, что так оно и есть, вот только с собою она не имела ничего. – Я пришлю к тебе слугу с золотом, и поверь, его будет предостаточно. Есть ещё какие-нибудь препятствия? - Полагаю, вы их только что устранили. Пелий был доволен находчивостью госпожи. Он был верен царю, но и его умудрялся обманывать. Что уж говорить о дочери правителя, что в отличии от своего властного отца, сама ещё никак себя не проявила. А тут гляди, додумалась, как следует вести разговор, и дважды намекать не пришлось. Понимая, что сумела теперь договорится с алчным плутом, Литея вновь приняла повелительный вид, малость собой загордившись. - Вот и замечательно, - голосом законной царицы сказала она. – И учти, что меня утомляют сутки бесконечных ожиданий. Пелий не особо вслушивался в последнюю фразу. К тому моменту он уже отвернулся от юной особы, возвращаясь к своему прежде приостановленному занятию. Литея посчитала их разговор оконченным, и, постояв совсем немного, рассматривая спину советника, она медленным шагом направилась к выходу. - Позвольте поинтересоваться, кто же вам так насолил? Совершенно не ожидая подобного вопроса, златокудрая наследница остановилась, на миг ей стало тяжело дышать. Литея являлась очень ранимой, впечатлительной девушкой. Временами ей было сложно скрывать то, что камнем лежало у неё на душе. Вот и сейчас она не хотела говорить правду, но внутренняя боль, скрытая ото всех, нещадно просила огласки. - Тот, кто не пожелал сделать мою горькую жизнь слаще. Советник усмехнулся. Он даже и не догадывался, о ком вела речь Литея. Её былое влечение к Тэрону казалось Пелию простой ошибкой юности. Особам её лет свойственно жить романтическими взглядами, принимая обычную неопытность за любовь. А потому змееподобный охотно поверил, что где-то появился ещё один человек, ставший очередной целью влюбчивой дурочки. - Мужчина, я так понимаю? – Пелий по-прежнему стоял спиной к дочери Флианта, занимаясь приготовлением заказанного ему яда. – Уверяю, печалиться не стоит, вы ещё так молоды, госпожа, у вас ещё будет предостаточно ухажёров вашего круга. - Нет, он не знатен. Но является величественнее и благороднее кого-либо из обеспеченных богатствами мужчин. Литея не хотела откровенничать, а посему говорила загадками, дабы хоть так отстоять свои предпочтения и выделить того, к кому была неравнодушна. Пелий издевательски скривился. Слишком много пресности имелось в словах и помыслах будущей правительницы. Никакой стойкости духа, сплошные сантименты, от которых становилось тошно. - Зачем же заглядывать так глубоко, - советнику было абсолютно всё равно, что там чувствует Литея, но он никогда не упускал возможности поделиться своими знаниями о жизни, которую якобы знал. – Бессмертная душа, доброе сердце, искренние чувства, клятвы… Всё это конечно звучит прекрасно, но изрядно управляет неискушённым любовью человеком, и не имеет никакого смысла. Однажды в вашей власти будет весь Наксос, и вам необходим супруг, равный по положению, может даже выше. А простолюдины подобны невольникам, брак с которыми столь же позорен, как ваше, извините за прямоту, недавнее увлечение одним из рабов. Которое ныне пребывало в прошлом, что радует, не оставив и тени на вашей безупречной репутации. Довольный своими размышлениями, Пелий ожидал, что дочь царя прислушается и даже поблагодарит его за хороший совет, да что там, может даже воспримет его, как некую поддержку, которой не было в помине. Но Литея долго молчала, наблюдая за танцующим пламенем в камине, чуть позже прошептав: - Только разбитое сердце… требующее отмщения… Пелий роняет керамическую мензурку, и та, ударившись об пол, разлетается вдребезги, выливая наружу тёмную жидкость уже приготовленного яда. Советник не шевелится, опуская взгляд на свои дрожащие руки. Тэрон… Змееподобный понял, кого собиралась напоить дурманящим зельем дочь царя, стоило лишь услышать её такие громкие слова о месте и разбитом сердце. Да, своим отказом гладиатор сильно обидел влюбившуюся в него девушку, но кто мог знать, что данная обида растянется так надолго и доведёт наследницу до подобных намерений. Пелий желал убить его, он давно стремился к этому, и не хватало ещё, чтобы какая-то неразумная дурёха встала у него на пути к заветной цели. Не будет этого. Не заметив в неловкости советника ничего странного, Литея тем моментом принялась рассматривать маленький сосуд, в котором находился яд для Тэрона. Она уже приблизилась к столу и протянула к нему руку, когда Пелий, обернувшись, гневно выпалил: - Не тронь!.. Литея испуганно отшатнулась, а после посмотрела на советника с возмущением. Да как он смел повышать на неё голос?! Вовремя осознав свою несдержанность, Пелий попытался всё исправить, вернув своим речам прежнюю мягкость и вежливость. - Простите мне мой тон, госпожа, но я бы хотел кое-что уточнить. Вы намереваетесь отравить Тэрона? Пелий проявил интерес не ради того, чтобы заговорить избалованную девицу, он просто подумал, что если Литея так же желает убить гладиатора, тогда может стоит помочь ей в этом деле, а заодно и самому себе. Однако получил совершенно иной ответ. - Что за нелепость! – дочь царя ещё более поражённо посмотрела на советника, чьи помыслы о ней в подобном роде, оскорбляли её. – Никого я травить не собираюсь. Мне дорога его жизнь, а потому ты должен приготовить такое зелье, которое на время лишит его воли и ясности ума. - Но зачем? Пелий недоумевал, какой прок поить гладиатора тем, что не причинит ему особого вреда, разве что позволит делать с ним всё, что угодно. Вот именно этого и хотела Литея, намереваясь отомстить не смертью, а так, чтобы мужчина никогда более не смог отказаться от неё. Одурманив Тэрона, наследница собиралась связать себя с ним физически, и когда она будет носить под сердцем его ребёнка, воину ничего не останется, кроме как просить её руки. Тэрон был слишком благороден, чтобы оставить девушку, носящую его дитя. А Флианту придётся принять его, к тому же гладиатор не имел рабского клейма, а значит, невольником он был лишь на словах. Ничего этого поведывать Литея не собиралась, это была только её тайна. Её и более ничья. - Слишком много разговоров, но самих действий я не вижу, - стоя у выхода, юная Литея вновь играла во взрослую женщину. – Твоею задачей является выполнять то, что тебе говорят. Всё ясно? Буду очень признательна, если в следующую нашу встречу ты предоставишь необходимое, а не вынудишь меня вновь напоминать. И вымой пол от этой омерзительной смеси, которую ты разлил. Она ужасно пахнет. Задирая нос златокудрая наследница тот час удалилась. Какими только проклятьями не разражался Пелий, уже было взявший тряпку, вытер ею ядовитую жидкость, да бросил лоскут в камин. Он был зол. Пропади оно всё пропадом. Змееподобный довершит задуманное дело до конца, и ничьи указания его не остановят. Взяв сосуд с отравой, советник поднял его на уровне глаз и злобно ухмыльнулся. Он будет тем человеком, который остановит сердце гладиатора… навсегда. До наступления рассвета было ещё далеко и это радовало, ибо Тэрон так и не смог заснуть. Его терзали гнетущие мысли, и не было от них спасения. Не знал мужчина, что его неведомое беспокойство являлось предзнаменованием грядущей смерти. А она была очень близка и с каждой минутой всё наступала. Вот только сумеет ли добраться до того, кто не раз её миновал… Тэрон открыл глаза, слыша тихий, умоляющий голос своего сокамерника. Галату нездоровилось, вот уже вторую ночь он мучился ужасными болями в разбитой голове. Амфисс заверил, что жить будет, однако выздоровление задастся тяжёлым. Гладиатор впервые присутствовал при этом, ведь прошлой ночью он был с Кьярой и не мог видеть того, что творилось с наёмником. Он как в бреду шептал что-то. Разобрать удалось лишь одно слово: «воды». Поднявшись с постели, Тэрон направился к небольшому столу, взял кувшин с водой, налил её в чашу и подошёл к Галату. Вид у него был незавидный. Взмокшее от пота лицо, непроизвольно закатывающиеся глаза, бледные, что-то шепчущие губы, и рвущиеся из груди болезненный хрип. Воин опустился подле него, наёмник тут же обратил на мужчину слабый, измученный взгляд. Тэрон помог ему привстать, затем протянул чашу с водой. Опустошив её, Галат вновь опустил голову на подушку и закрыл глаза. Выполнив его просьбу, гладиатор думал вернуться в свою кровать, но как только отвернулся, дабы встать, почувствовал на своём плече руку наёмника. - Не долго мне осталось, да?.. – прохрипел он, обессилено опуская ладонь, затем как-то странно улыбнулся. – Вот и сразился на главной арене… прославил имя… Тэрон опустил руку на его лоб, обнаруживая сильный жар. Ему было знакомо подобное состояние, и оно вовсе не означало скорую кончину. - Меньше говори. Тебе ещё доведётся выйти на круг, и поверь, раны, получаемые там, бывают куда более смертельными. Галат попробовал вновь приподняться, и его лицо исказилось мукой, явлённой тяжёлой травмой. - Не могу встать… стоит пошевелиться, как голова трещит от боли… тянет блевать. Тэрон вспомнил о том, что стало причиной такой расправы над Галатом. В том было некого винить, кроме самого наёмника, слишком переоценившего собственные силы. - Тебе нужно научиться управлять своими словами. Ты используешь их без надобности, говоря лишь то, что тебе хочется, а не как на самом деле есть. - Знаю, я балван…, - к удивлению гладиатора признался сокамерник, впервые не берясь отрицать правду. – Мне всегда хотелось, чтобы обо мне заговорили… Я выдумывал о себе жуткие истории, грабил, пытался убивать, надеясь хотя бы так выделиться… через страх вызвать уважение… Но родился неудачником… таким и сдохну… Слушая откровения Галата, мужчина понимал его во многом. Он и сам когда-то шёл по неверному пути, думая, что так и должно быть. Даже стремясь освободить греческие земли от врагов и спасая одни жизни, Тэрон уничтожал другие, прекрасно сознавая, что не все из тех, кого он убил, заслуживали смерти. Но такова война. Нет в ней правды и благородства. Есть лишь кучка глупых людей, режущих на части себе подобных. - Ты не умрёшь, Галат. Хоть и нет здесь милосердия превыше самой смерти. - Скажи… ты любишь её?.. Взгляд Тэрона изменился, став более проникновенным, внимательным. Страдающее сердце мужчины согревалось теплом бессмертного чувства, стоило лишь подумать о Кьяре или услышать о ней. Даже от Галата не укрылась эта действительность. - Вижу… вижу, что любишь. И она наверняка любит тебя. А я всегда стремился к тому, чего не мог получить… Наверное… наверное здорово иметь рядом с собой хотя бы одного близкого тебе человека, которому ты нужен таким, какой ты есть и нет надобности притворяться… подставлять свою башку под удар, чтобы потом блевать собственными мозгами… Может и не хорошо было бы так говорить, но Тэрон заметил, что получив серьёзную травму головы, Галат стал рассуждать более разумно. Во всяком случае у него более не возникало желание что-нибудь о себе выдумать, или притвориться, что он неуязвим, подобно богам. Потерянный и забытый, как многие другие. Сокамерник пытался избавиться от мучившего его одиночества. - Ты и не должен быть кем-то другим, Галат. Оставайся собой, не меняйся, но становись лучше. Ничьи восхваления не сделают тебя великим, только ты сам. Наёмник с хрипом выдохнул. - Боюсь, мне не хватит духу… - Сперва поднимись на ноги, а уже потом размышляй, чего действительно стоит бояться. Возможности продолжать сражение и победить, или сдаться и похоронить себя заживо. Тэрон встал и направился к своей постели. Надо было попытаться уснуть, утро обещало быть не простым. - Откуда ты всё это знаешь? – вновь подал голос сокамерник, явно серьёзно призадумавшийся над словами гладиатора. - Сам через это прошёл. Мужчина поправил подушку, а после сел на край кровати, устремив взгляд в одну из стен. Он действительно видел многое, и былые горести прошлого до сих пор являлись ему во снах. - И выбрал победу… - Стремление к ней. Этого достаточно. Тэрон не хотел о том говорить, не хотел освежать тяжкие воспоминания. Хватало и того, что они никогда не оставляли мужчину. Но Галат зажёгся любопытством, пытаясь понять, каково это, не страшиться собственных слабостей, не пытаться скрыть их, а принять и тем самым обрести небывалую силу. Каково это иметь мощь духа, недоступную создателям мира, при этом оставаясь простым человеком. - И неужели совсем ничего не боишься? Ответ последовал не сразу, хоть Тэрону и не нужно было задумываться над ним. Он знал, что сказать. - В каждом человеке живёт страх, как бы хорошо его не старались упрятать. Я не исключение. Вновь тишина. Пора было ложиться, но Тэрон продолжал сидеть на краю постели, всматриваясь во тьму. То, чего мужчина страшился, ему довелось познать здесь, в этой самой тюрьме. - И какой у тебя страх? – не сдержал своего интереса Галат, хоть у него и заплетался язык. По правде говоря, наёмник не думал, что ему ответят. За то недолгое время, которое он был знаком с Тэроном, сокамерник успел заметить, что гладиатор был не из тех, кто любил много говорить. По крайней мере с ним. Однако воин позже молвил, пусть даже и коротко: - Потерять то, что не так давно обрёл. Данные слова вызвали очередную паузу, на протяжении которой Галат усердно старался понять суть сказанного. Он не нашёл ничего лучше, как шутливо спросить: - Меня? Тэрон улыбнулся, и наёмник впервые увидел его улыбку, пусть и не столь чётко, но малый лунный свет, проникавший сквозь решётчатое окно, ненамного освещал сильного бойца. - Спи, давай. Гладиатор лёг на кровать, и, закрыв глаза, пытался расслабиться, хоть на душе по-прежнему было не спокойно. Любовь… вот каков был его страх. Тэрон боялся потерять девушку, в которой заключалась вся его жизнь. Ничто иное не могло сгубить его, только потеря возлюбленной. И недруги воина знали об этом. По-крайней мере один из них. Пелий мог без труда просветить царя, но пока ему было выгодно помалкивать. Дня не проходило, чтобы Тэрон не жалел о том, что когда-то обратился к советнику за помощью. Мужчина ведь знал, каков тот мерзавец. Знал, но не мог позволить иным скотам прикасаться к Кьяре. Гладиатор не смог утаить истину их зародившихся чувств друг к другу, и теперь его единственная находилась в не меньшей опасности. Но и теперь Тэрон будет защищать её до конца, он ни за что не сдастся, сколь бы тяжело не пришлось. Что может быть хуже, чем жить без неё… Однажды воин уже проживал годы, не зная любви. И вот он наконец познал это совершенное чувство, ради которого был готов пожертвовать собой. Но если смерти не дано было его заполучить, даже когда мужчина настойчиво искал её, он не дастся ей и сейчас, когда у него появился смысл продолжать жить дальше. Согреваясь мыслями о любимой, Тэрон провалился в глубокий сон, даже и не помышляя, что Кьяра уже направлялась к нему. Он услышал её голос прежде, чем почувствовал её прикосновение. Сознание воина ещё пребывало в грёзах, которые не являли ему никаких видений, только голос… Любимая звала его, а Тэрон был уверен, что всё это ему снится. И потому он хотел остаться, не желая открывать глаза. Но когда ему всё же пришлось это сделать, чувствуя на своём плече чью-то нежную, но такую настойчивую руку, мужчина не сразу осознал, кого именно перед собою видел. Он лежал на боку, лицом к человеку, потревожившему его покой, и, пребывая в полусонном состоянии, пытался разглядеть лицо, сокрытое капюшоном. И первое, о чём при этом подумал гладиатор, могло подтолкнуть его к наихудшим действиям. Он посчитал, что не могло быть добрых намерений у того, кто надумал явиться к нему ночью. Но вот капюшон был сброшен, и первое, что сразу узрел Тэрон, так это прекрасные и до боли знакомые ему карие глаза, чувственный губы, тронутые нежной улыбкой, длинные тёмные волосы, сияющие блеском в лунном свете. - Кьяра?.. – мужчина не сразу поверил увиденному. - Ты здесь… Тэрон приподнялся, и, протянув руку, коснулся лица своей желанной. Он проводил пальцами по её щеке, подбородку, шее, поражённый тем, что мог ощущать девушку снова. Ещё каких-то пару часов назад он лишь мечтал об этом. - Если это сон, тогда я не желаю просыпаться. Гладиатор улыбнулся, и его губы потянулись к сладостным устам всей его жизни, а сам он стал подниматься, вынуждая и фиванку встать с колен. Будучи уже на ногах, но не прекращая нежного поцелуя, Тэрон обнял Кьяру и бережно прижал её к себе, чуть приподнимая воительницу. В эти чарующие минуты воин был готов забыть обо всём, он вновь испытывал прежнее счастье, чувствуя тепло и трепет любимого тела, сердца и души. Он всё более приникал к желанным устам Кьяры, стремясь убедиться, что всё это происходило наяву. С трудом заставив себя завершить их длительный и такой волшебный поцелуй, Тэрон открыл глаза и по-прежнему приятно удивлённый, продолжал улыбаться, чувствуя, как горечь былого страдания постепенно сменяется вновь обретённым покоем. - Глазам не верю, - тихо сказал воин, продолжая обнимать свою любимую. - Как же я хотел увидеть тебя снова. Оживлённый неожиданным приходом своей мечты, Тэрон всё же был немного озадачен, лишь теперь начиная сознавать, как необычно всё происходящее и опасно. Он ослабил объятия и внимательно посмотрел на девушку. - Но, Кьяра… как тебе удалось попасть сюда? Стоило ли так рисковать. Взгляд мужчины устремился за спину фиванки, туда, откуда Тэрон вполне ожидал появления преследователей. Пробраться в тюрьмы гладиаторов было очень не просто, вот невольно и зарождались неутешительные мысли. Но пока что было тихо. Вновь обращая взгляд на девушку, Тэрон заботливо провёл рукой по её волосам, он всё любил в Кьяре, и наслаждался каждым мигом данной им возможности быть вместе. Сокамерник воина спал очень крепко, лишь временами издавал какие-то звуки, переворачиваясь с одного бока на другой. - Амфисс сказал мне, что ты была у Литеи. Надеюсь, она хорошо приняла тебя. Не смотря на то, что сейчас Тэрон менее всего хотел затрагивать нейтральные темы, не касающиеся только их обоих, он должен был знать, всё ли в порядке. Дважды гладиатор отправлял Амфисса к Кьяре, и вот любимая пришла сама. - Даже не знаю, нужно ли спрашивать о Бальдавире. Не задался у нас с ним разговор, это и не удивительно. Он борется за то же, за что борюсь я. Нам бесполезно прибегать к попыткам понять друг друга, но если он внял моим словам и позволил тебе сделать собственный выбор, значит, мне стоит поменять мнение о нём. Мужчина провёл указательным пальцем от тонкой брови до её губ, вновь улыбнувшись, он желал ещё одного поцелуя, но невольно нахмурился, замечая в глазах своей единственной имеющееся беспокойство. Тэрон убрал руку и его взгляд стал острее, пытаясь понять, что происходило на душе у девушки. - Кьяра, что-то не так? Вижу, ты взволнованна. Первое о чём подумал гладиатор, так это о Бальдавире. Он ожидал, что северянин может породить множество проблем, и сейчас готовился услышать худшее. Тэрон опасался прочесть в глазах возлюбленной боль грядущего расставания. Он смотрел на неё потемневшим взором, теперь уже явно сознавая, что Кьяра пришла поговорить с ним о чём-то серьёзном. Мужчина держал её за руки, так осторожно, но в то же время, с умоляющей настойчивостью, будто вот-вот мог навсегда её потерять. Тэрон ждал, когда любимая поделится с ним целью своего прихода, опасаясь услышать из её уст окончательный исход той действительности, что так долго мучила его.
Отправлено: 23.06.12 23:27. Заголовок: На дворе была глубок..
На дворе была глубокая ночь, но несмотря на прошедший не так давно дождь большинство людей бодрствовали. После гуляний с Флиантом Бальдавир отправился не в свои покои. Он сам себе признался в том, что пока не хотел видеть Кьяру, его не остановило даже осознание того, что это последняя ночь перед его отъездом. Северянин решил отправиться к своему кораблю. Под утро он вернется, что бы попрощаться с Кьярой, а сейчас Бальдавир держал путь коридорами к выходу. Конечно, у стражников тут же возникли вопросы, почему это Бальдавир отправил Кьяру за чем-то, а теперь направляется к выходу. Сама рабыня говорила стражникам о каком-то поручении своего Хазина, теперь он же не дожидаясь возвращения рабыни уезжает? Некоторые смекалистые моментально задумались об этом вопросе, но не стали ничего предпринимать и сохраняли прежнее молчание. Им было просто скучно стоять. Что же касается остальных, то после завершения гуляний Мирена была позвана в покои Флианта. Женщина знала для чего: царь в очередной раз хотел расслабиться. Всем было известно, что спит он всего с одной женщиной. Среди сотни рабынь, каждая могла принадлежать ему и каждую он мог попросить в любой день, но не делал этого и не собирался. У царя была всегда лишь одна рабыня – Мирена, первая из них. И только с ней на протяжении уже многих лет он разделяет постель. Многие просто задавались вопросом, почему же тогда он не возьмет эту женщину в жены, станет ее законным мужем? Но Флиант, может, и хотел бы женится на ней раньше, но не сейчас, ему нравилось, что женщина находилась в положении рабыни, к тому же если бы он сделал Мирену своей царицей, она могла многое изменить, ведь ее статус стал равен его. Нет, на такое он не пойдет. Несмотря на то, что Мира принадлежала к сексуальным рабыням, никто здесь не смел называть ее шлюхой и дело даже не только в том, что Флиант никому не давал женщину, держал только для себя. Дело в самой Мирене, в этой женщине есть сила, способность к власти и другие знали, что она подле царя, поэтому вели себя с ней осторожно и уважительно, ведь каждый человек во дворе был уверен, что царь влюблен в нее. Сейчас она вошла в спальню царя, тихо прикрыла за собой двери и прошла к постели. Он лежал и смотрел на нее, при появлении женщины на его лице появилась улыбка. Правитель поманил ее руками к себе. Мирена медленно залезла на постель и одним движением, сбросив с себя хитон, принялась исполнять то, что входило в ее обязанности – приносить удовольствие царю. После завершения Мирена откинулась на подушку, тяжело дыша и посмотрела на Флианта, парящего в ощущениях удовольствия, которое только что испытал. Женщина прождала еще несколько минут, а тогда тихо и спокойно спросила: - Как прощание с Бальдавиром? - Не так, как хотелось бы, - честно ответил царь. В такие моменты он был чрезмерно откровенен с Миреной, а она всегда незамедлительно пользовалась подобным случаем. - Что-то произошло? Он покупает у тебя Кьяру? Или ты не захотел отдавать ее? – разволновалась женщина. - Нет, он не покупает эту рабыню. Мира присела, притянув к себе одеяло, словно все еще пыталась скрыть свою наготу от взгляда царя. Он не был ее возлюбленным и никогда не стал бы. Этот человек был тем, кого Мирена ненавидела, но знала, как этой ненавистью управлять. Все же рабыня испытывала уважение к царю всего за одно дело. За то, что он позволил ей родить их дочь и сделал ее принцессой, наследницей трона. Плевать, что отец Литеи – Флиант, которого Мирена ненавидела за все его грязные дела и за разрушенную ее жизнь. Она любила девочку, потому что это была ее дочка, ее дитя. - Не покупает? - Да, и не смотри на меня так. Это она сама не захотела. А Бальдавир не пожелал взять ее без согласия. Что-то не так в этой девице. Скажи, какой прок оставаться здесь в рабстве, когда была такая замечательная возможность упорхнуть отсюда? «Любовь, безрассудная глупая любовь юной девушки» - подумала Мирена, а вслух не сказала ни слова. - Он мне угрожал, - продолжил Флиант. Это было сказано с иронией и полным бесстрашием, что явно говорило об отношении царя к угрозе северянина. Действительно в то мгновение Флиант посчитал, что Бальдавир шутил. И он будет убежден в этом до конца. И даже если кто-то сможет доказать царю, что это не так, следовало бы прислушаться к словам морского волка, он все равно не принял бы всего этого. Во всяком случае, у правителя есть армия, есть люди, он сможет защитить свой остров. Так считал царь и как всегда ни о чем не беспокоился. Но вот Мирена вся напряглась, сердце от этих слов у женщины забилось сильнее. Она-то знала, что Бальдавир слов на ветер не пускает. - О боги, что же между вами произошло? - Этот наглец потребовал, что бы я не пускал в ход собственную рабыню, представляешь? Эта девушка моя собственность, я ее купил и просто так здесь содержать ту девицу не имеет никакого смысла. А он хочет, что бы так все и было. Грозился, что если я использую ее он сравняет с землей Наксос. Уму непостижимо. Он был моим гостем, моим другом и в моем же доме посмел мне угрожать! – возмущался Флиант. - Знаешь, - Мирена сделала после этого слова значительную и ощутимую паузу, что привлекло внимание царя к женщине. – В твоем доме он был подвержен жестокому избиению, потому что ты не удержался и захотел зрелищности, вовлекая во все это Бальдавира. Да, он крепок и умен в бою, но ты знаешь, что Тэрону нет равных. Этот гладиатор, как пес, которого спусти с цепи и будет беда. Ты именно так и поступил, ты натравил пса на своего друга. Я бы тоже была не рада такому. Мало того он оказался избитым до полусмерти и никто даже не подумал остановить гладиатора. Все просто смотрели и уповали зрелищностью. - Не нужно во всех смертных грехах винить меня. Я согласился на эту идею, потому что она действительно оказалась интересной. И я поставил такие условия, при которых Бальдавир не должен был пострадать, но он сам захотел честного боя. - Ему совесть не позволила играть в твои представления, поэтому он потребовал честного боя, а ты этим воспользовался. - Закрой рот! – грубо отрезал царь. – Убирайся! Мира послушалась, она спокойно отреагировала на нервные выпады Флианта. Такое часто бывало, правитель Наксоса очень злился, когда кто-то с ним не соглашался. Часто подобные встречи его с Миреной заканчивались таким образом. Особенно в последнее время. Но с другой стороны Флиант сам понимал, что она ему нужна, что мысли Мирены полезны, ведь она была несказанно разумная женщина, способная глядеть в корень. Только прогонял он ее так всегда, что бы сохранить свое достоинство и доказать в первую очередь самому себе, что он правильно поступает. Так что женщина встала, оделась и покинула покои царя. Быстрым шагом она зашагала к апартаментам Бальдавира, что бы увидится с Кьярой. Мирене было, что сказать девушке. Но резко отворив двери, даже не постучавшись, женщина увидела пустующую комнату рабыни с разбросанными повсюду вещами. Мирена нахмурилась и взглядом пробежалась по спальне, тогда она глянула на двери Бальдавира. Но на этом все закончилось, Мирена вышла отсюда. Она некоторое время постояла в коридоре, о чем-то активно размышляя, а тогда отправилась в крыло, где раньше была Кьяра. Женщина подумала, что, возможно, ее уже туда перевели. Она не знала, что Бальдавир еще не уехал и эту ночь комната все еще принадлежит девушке. Придя туда, Мирена увидела пустовавшую лежанку, которая принадлежала Кьяре. Женщина тяжело вздохнув собиралась уже выйти отсюда, но ее заинтересовал разговор девушек, что сидели неподалеку и шушукались. - Говорят, у Тэрона там кто-то появился, - улыбнулась блондинка. Поправляя свой топ. - Откуда знаешь? – спросила вторая. - Как откуда, ведь я и есть та самая рабыня, дама его сердца, - заявила блондинка. А ведь лгала и не краснела. Мирена приподняла бровь и посмотрела на нее, но не стала вмешиваться. Можно было ведь здорово позабавиться. - Да, а я Ми…, - рабыня прервалась, кашлянула, так как увидела Мирену и решила применить иное сравнение. – А я невеста Бальдавира. - Я серьезно, я спала с ним! В тот день, после боя. И у нас это повторялось. Я люблю его, он меня. Вам не понять, потому что вы завидуете! Каждая из вас также мечтает быть с ним, но выбрал он меня! - Да прекратите, - не выдержала Мирена с выражением полного отвращения на лице. – Вас ежедневно имеют множество разных мужчин, и вы не можете ни о чем другом поговорить, кроме как опять о мужчине? Нет у Тэрона, вашего, никого. Похоже, единственный, кого он может любить – это он сам. Сказав это, женщина покинула эту обширную комнату. Она так говорила о Тэроне, не потому что действительно была такого мнения о мужчине. Нет, Мира знала и видела, как сильно гладиатор любит Кьяру. Но просто таким образом женщина надеялась сбить пыль с глаз наивных девушек, которые все до единой желали видеть победителя арены в своей постели. У них была возможность спать с другими гладиаторами, но большинство было помешано на Тэроне, не потому что они влюблены в него. Просто эти девушки видели в нем победителя, чемпиона и каждая хотела похвастаться тем, что такое сокровище именно в ее руках. Никто серьезного ничего не хотел, просто таким образом проявить себя и доказать, что ты лучшая. Здесь не было любви, простой фанатизм. Кьяра шла к Тэрону с четкой целью и весьма заведенном настроении, но стоило ей достигнуть своей цели, как все разом улетучилось. Она улыбалась своему возлюбленному. А ведь говорила Амфиссу, что добьется своего. Да, такой была Кьяра. Вопреки всему она найдет выход и пойдет до конца к намеченной цели. Мужчина открыл глаза и не сразу узнал девушку, находясь еще в полудреме, он явно подумал, что она – это сон, ведь невозможно было, что бы Кьяра оказалась здесь. Но это было так, фиванка здесь, перед ним. Тэрон приподнимаясь протянул руку и коснулся ее лица, переспрашивая действительно ли это, что бы развеять сомнения насчет видения. Кьяра улыбнулась ему мягкой улыбкой и как только рука мужчины коснулась ее щеки, девушка подхватила его руку своими нежными пальцами и крепко прижалась к нему своей щекой и отпустила. Тогда Кьяру унесло в пучину удовольствия от его прикосновений. Знакомые мурашки поползли по ее телу, как только Тэрон коснулся ее шеи. Она блаженно улыбнулась. Хотя бы ради этого стоило рискнуть. - Если это сон, тогда я не желаю просыпаться, - промолвил Тэрон. Кьяра вновь мягко улыбнулась и тихо ответила:
- Это не сон. Я действительно здесь.
Фиванка не успела опомниться, как почувствовала на губах знакомый вкус поцелуя, Кьяра закрыла глаза и полностью отдалась тем ощущениям, которые вновь возникли внутри нее. Проснулась телесная память. Медленно, не прерывая поцелуя она поднялась за Тэроном, и прижалась к нему всем телом, когда он обнял ее и приподнял, Кьяра обвила шею мужчины руками, как самое сокровенное, что было в ее жизни. Обыкновенного поцелуя фиванке показалось мало, в ней разбушевалась страсть и она отдала весь огонь, который горел у нее внутри этому поцелую. Девушка как можно сильнее прижалась к мужчине, и так не хотела отпускать, даже когда их сладостный поцелуй был окончен. Облизнув губы, Кьяра смущенно улыбалась, ведь впервые она целовала Тэрона, когда повсюду были другие люди и не важно, что все они крепко спали. - Но, Кьяра… как тебе удалось попасть сюда? Стоило ли так рисковать, - сказал Тэрон и посмотрел куда-то за спину рабыни. Кьяра слегка отстранилась от мужчины и проследила за его взглядом, а тогда поспешила заверить возлюбленного:
- За мной нет погони. По крайней мере, пока.
Тихо добавила девушка. Далее Тэрон стал говорить о Литее, когда Кьяра промолчала и ничего не сказала, лишь внимательно смотрела на гладиатора, он перешел на Бальдавира. Но сама фиванка смотрела на воина, и ее посещали такие восторженные чувства. Она понимала, что любит, что когда смотрит на него, на душе так спокойно, и там внутри возрождается какой-то новый огонь, пожар страсти и любви. Глаза Кьяры горели и даже в кромешной темноте, казалось, можно было различить их блеск. Как же ей захотелось вновь принадлежать мужчине целиком, без остатка, как прошлой ночью. Столько мыслей и чувств охватили Кьяру, что она смогла с трудом собраться. И когда ей удалось это, глаза ее померкли. Этому человеку, единственному, которого она любила, взгляд на которого заставлял биться сердце с неистовой силой сейчас был в огромной опасности из-за нее. Он пошел на крайние меры, что бы обеспечить ей безопасность и эти мысли вернули Кьяру в реальность. Фиванка опустила взгляд на руки. Тэрон держал ее за руки и смотрел в глаза. Тогда девушка вновь подняла взгляд на гладиатора, освободила свои ладони и произнесла с сожалением и какой-то безысходностью в голосе.
- Почему ты мне не сказал?
Спросила Кьяра, печально глядя на Тэрона.
- Почему не сказал, на что тебе пришлось пойти, ради того, что бы я служила принцессе. Тэрон, не нужно было этого делать. Ты берешь, присылаешь ко мне Амфисса, что бы он меня убедил, что все будет хорошо, а сам подвергаешь себя тяжелым испытания, ради меня. Бои без правил, вне арены…
Фиванка сделала паузу.
- Они могут уничтожить тебя. Не отрицай этого. Завтра ты выйдешь на бои без правил, а на следующий день тебе придется сражаться на арене Флианта. Боги, и все из-за меня.
Кьяра прикоснулась дрожащей рукой к своему лбу и опустила взгляд на пол. Руки и все тело проняла серьезная дрожь, которая не отпускала, настолько фиванка переживала за своего возлюбленного. Так сильно ее схватили эти чувства и эмоции, которые она пыталась держать в себе. Кьяра посмотрела на Тэрона и приложила ладонь к его сердцу, ощущая ритм его биения.
Отправлено: 26.06.12 04:03. Заголовок: Тэрон не знал, чего ..
Тэрон не знал, чего ждать от той изводящей неизвестности, которою были полны прекрасные глаза любимой. Он не мог не заметить её тревогу, отчасти она уже передалась и ему. Кьяра собиралась сказать мужчине нечто важное, ради этого она видимо и решилась придти сюда. И что бы это ни было, оно сильно беспокоило девушку, а стало быть, и гладиатору не доведётся услышать ничего утешительного. Что в таком случае думал Тэрон? Совсем не то, что было на самом деле. Его опасения были нейтральными, и касались лишь его потаённых волнений. А страшился воин только одного: потерять свою возлюбленную. Прежде думая, что она последовала сюда, дабы просто увидеть его, Тэрон начинал допускать иную правду, которая могла серьёзно ранить. Кьяра ведь так ничего и не сказала о Бальдавире, старательно обойдя данную тему стороной, несмотря на то, что сам мужчина её ранее затронул. Тогда это не вызвало особых подозрений, не было причин в том копаться. Но сейчас Тэрон невольно задумался, а не связано ли это заметное беспокойство его красавицы с северянином? Воин помнил уверенные высказывания соперника по поводу того, что он попытается убедить фиванку уехать с ним. Тэрон знал, что это невозможно, но временами размышлял, как поступить, если такое всё же произойдёт. Нет… быть того не могло. А если и случилось, то было бы эгоистично придерживаться только своей стороны, а не думать в первую очередь о благе любимой девушки. Что-то всё же с ней происходило. Она вдруг опустила взор, а по её рукам, находившимся сейчас в его ладонях, ощутимо пробежала дрожь. Тэрон почувствовал этот стремительный позыв зародившегося страха, он увидел его и в душе своей единственной, когда их глаза вновь встретились. Взгляд Кьяры изменился, она не отстранилась, но её ладони, прежде согреваемые пальцами мужчины, неожиданно освободились от его прикосновений, будто их держал совсем чужой человек. Тёмные брови гладиатора напряжённо сошлись на переносице. Он вопросительно смотрел на девушку, ожидая её ответа. И когда тот последовал, Тэрон насторожился ещё более, ибо то, о чём спросила Кьяра, невозможно было объяснить сразу. Гладиатор не совсем понимал, что именно он от неё скрыл. Но вскоре последовало пояснение, касающееся его грядущих поединков, что немного успокоило мужчину, хоть и отчасти. Да, речь шла не о Бальдавире и не о возможном расставании, как думал он поначалу, но и не о пустяшных волнениях, которые можно было бы легко развеять. Фиванка узнала о том, во что Тэрон посвящать её категорически не хотел. Он ведь предупредил об этом и Амфисса, просил утаивать суть поставленных условий. И что же вышло…. Отныне Кьяра знала обо всём, и данная правда терзала её душу, а он ничего не мог ей ответить, пытаясь понять, кто именно открыл девушке его тайну. На лекаря мужчина даже не брался думать, Амфисс хоть и многого боялся, но если обещал что-либо, то всегда был верен сказанному. Разум явил образ иного человека, которому свойственно пускать интриги и с упоением наблюдать людские мучения. Чему тут удивляться, ведь этот самый ничтожный плут должен был замолвить слово о фиванке перед дочерью царя. Было бы странно, упусти советник возможность позлорадствовать, и он вновь оправдал все ожидания. Тэрон видел, как сильно была встревожена Кьяра, прежде он не наблюдал в ней подобного страха, даже когда желал говорить с Бальдавиром. Но сейчас его любимая испытывала тяжёлые переживания, она боялась за его жизнь, упоминая о том, что гладиатору будет не просто выстаивать столь частые сражения, отчего она вновь винила во всём себя. Отсюда и взялась эта тревога в её глазах, голосе, действиях. - Вот оно в чём дело. Взгляд мужчины устремился куда-то в сторону, он размышлял над тем, что услышал, и сам понимал, что теперь должен был сказать Кьяре всё, как есть, объясниться. Хотя чего тут было объяснять, она и сама знала ответ на вопрос «почему». Но, тем не менее, Тэрону следовало поговорить с фиванкой откровенно. Он по-прежнему не смотрел на неё, обдумывая свои дальнейшие действия. Но Кьяра всё ещё стояла напротив него, и вскоре мужчина почувствовал тепло её ладони на своей груди. Он тяжело вздохнул, возвращаясь к тому, о чём прежде старался не думать. Ему было достаточно того, что девушка сейчас находилась рядом с ним, ведь он ничего так не хотел, как вновь её увидеть. И вот они вместе, но недруги и тут постарались навредить, и теперь ночь, уготовленная для единения любящих сердец, будет посвящена обсуждению не простой действительности. - Давай присядем. Тэрон указал взглядом на кровать, и опустился на её край. Он хотел прикоснуться к Кьяре, хотел взять её за руку, но не посмел. Мужчина собирался с мыслями, думая, удалось бы ему по иному уберечь свою единственную, не прибегая к помощи Пелия и той же Литеи, что сама того не сознавая, могла оказать незаменимую помощь рабыне и гладиатору. Однако Тэрон понимал, что и у дочери царя девушке будет не безопасно в том случае, если советник вновь выкинет какую-нибудь подлость. Следовало наперво разобраться с ним, и уже не при помощи угроз, а достаточно поучительных действий. Размышляя над этим, мужчина смотрел прямо перед собой, позже обнаружив, что довольно долго пребывает в молчании. Он вскоре нарушил напряжённую тишину: - Я не стану говорить, что у нас нет выбора. Даже находясь в неволе, мы ещё можем решать сами, как нам быть, - Тэрон внимательно посмотрел на девушку. - Ты сделала свой выбор, Кьяра, вопреки всему, и подвергая себя опасности не меньше. Стоит ли спрашивать, почему ты так поступила? Мне известен ответ так же, как и ты понимаешь, зачем я всё это делаю. Скажи я тебе правду, разве ты согласилась бы принять моё предложение? – мужчина прочёл ответ в глазах любимой, и коротко кивнул. - Не осуждай моего молчания, Кьяра, я не могу смириться с тем, что ты будешь выполнять те грязные поручения, на которые здесь обязывают девушек. Уж лучше я позволю поразить себя мечом, физическая боль мне кажется куда приятнее, чем та, что изведёт меня раньше, когда я буду знать и видеть, как ты страдаешь. Такой конец мне не по душе. Гладиатор знал, что возлюбленная поймёт его, как и он прекрасно понимал, что она чувствовала сейчас. Просить её относиться к его решению со смиренностью, было бы столь же нелепо и невозможно, как ему самому смотреть проще на страдания своей единственной. Вот он и пытался предотвратить несчастья, пусть даже и не менее рискованным способом. Не оставлять же всё как есть. Кьяра не стала покидать Наксос из-за него, теперь и Тэрон должен был обеспечить ей безопасность, сколь бы тяжело не пришлось. Эта была та, кого он любил больше чем саму жизнь. О себе мужчина вовсе не думал, но сознавал, что, относясь к себе столь безразлично, он мог навредить этим своей желанной. Гладиатор будет осторожен, он не собирался покидать этот мир, в котором не так давно обрёл бессмертную любовь. - Бальдавир поведал мне о дурных намерениях Флианта наказать тебя за проявленное неуважение к нему. Я думаю, он не ошибся, заверяя меня в том, что после его отъезда этот любитель лёгкой наживы непременно возьмется за тебя, Кьяра. Он будет не в силах тебе навредить, только когда ты станешь служанкой его дочери, против Литеи царь не пойдёт. А я приму любые условия, если, выполняя их, сумею отвести от тебя все эти несчастья, – рука воина бережно легла на ладонь девушки, большим пальцем он стал поглаживать её нежную кожу, с любовью заглядывая в глаза. - Я буду сражаться так долго, сколько потребуется. Я не откажусь от данного мною слова, как и не допущу, чтобы, оставаясь здесь, ты испытывала на себе чужие злодеяния. Как я смогу с этим жить, Кьяра… - другая рука коснулась лица прекрасной фиванки, Тэрон чуть наклонился к ней, как если бы собирался вновь поцеловать её. Он очень этого хотел, но его губы явили только слова: - Какой смысл мне после этого жить… Ты пожертвовала своею свободой, желая остаться со мной. Прими же взамен мою жертву, которую я приношу со всею искренней радостью сердца, чьё биение не имеет смысла, если тебя не будет рядом. Мужчина провёл тыльной стороной ладони по щеке своей красавицы, затем чуть приподнял ей подбородок, когда заметил, что она опускает взор. - Нет, не отводи глаза, взгляни на меня. Я буду побеждать, Кьяра, слышишь? Я выживу и обязательно к тебе вернусь. Ты мне веришь? – Тэрон сидел очень близко к девушке, он почти что дышал вместе с ней, говоря столь же тихо. - Я вернусь, несмотря ни на что, но ты не должна сомневаться во мне. Ведь если ты потеряешь веру в меня, тогда мне уже будет не на что надеяться. Верь в нас, Кьяра, тогда и я не посмею сдаться. Он взял её руку в свою, ощущая всю силу нараставшего в ней волнения. - Любимая… ты вся дрожишь, - Тэрон притянул Кьяру к себе, и обнял с такой заботой, которую не проявлял ни к кому и никогда. - Ну что ты… будь спокойна. Мы с этим справимся. Воин не хотел прекращать объятий, но до его слуха дошло приближение чьих-то шагов. Притом очень беспокойных, будто кто-то прознал, что в тюрьмах гладиаторов находился посторонний человек, и теперь велись его поиски. Тэрону пришлось отстраниться от Кьяры, он резко поднялся и вышел вперёд, закрывая собою девушку. Мужчина ожидал увидеть кого-либо из охраны, и уже был готов проявить моментальное сопротивление. Но за стальными прутьями задыхаясь от долгого и быстрого бега, появился Амфисс, как всегда запуганный и торопливый. Осознав, что готовится к бою не стоит, Тэрон отвернулся от целителя, одаривая тёплым взглядом свою любимую. А там уж за его спиной вновь начались осуждения… - Ох, вездесущие создатели, за что мне это…, - пытаясь отдышаться, причитал лекарь, явно шедший по пятам за фиванкой, дабы остановить её. - Кьяра… Тэрон… что же вы делаете?! Вас могут увидеть… Можно сказать, что целитель кричал шёпотом, совершенно не скрывая своей паники. Его поведение, слова и действия, стали уже чем-то настолько предсказуемым и естественным, что иного просто ждать не приходилось. Тэрон встал возле своей желанной, нехотя поворачиваясь к испуганному Амфиссу. - Ты пришёл только за тем, чтобы сказать нам это? Целитель по-прежнему стоял за решёткой, достаточно близко, чтобы не приходилось повышать голос. - Я пришёл вас предупредить!.. Будь я в состоянии, то никогда бы не допустил подобного. Но она такая же упряма, как и ты, - сказал целитель, указывая взглядом на Кьяру. - Я с вами скоро с ума сойду. Тэрон ничего не ответил, продолжая стоять подле девушки. А лекарь к тому моменту принялся уговаривать её покинуть камеру, так как сам якобы подвергался не меньшей опасности. – Кьяра, пожалуйста, я знаю, что ты беспокоишься за Тэрона, но повешенными втроём на столбе мы будем не очень хорошо смотреться. Пелий знает, что я с вами заодно, он с меня три шкуры спустит!.. - Если он и применит насилие, то явно совсем с иным умыслом. Ты очень нравишься ему, Амфисс. Гладиатор усмехнулся, пошутив на достаточно откровенную тему, которая изрядно выбесила целителя, прекрасно знавшего, на что намекал Тэрон. - Так, ещё одна такая шутка и окровавленным ко мне больше не подходи!.. Я сейчас говорю очень серьёзно. По этому коридору может пройти стражник, и большинству из них ведомо о вас двоих. Вы это понимаете? Если вас обнаружат здесь вместе, я уже буду бессилен помочь. Кьяра, уйдём отсюда поскорее. Я сопровожу тебя обратно во дворец, так будет безопаснее. Тэрон понимал, что, несмотря на всю свою маниакальную боязнь, лекарь говорил суть. Как бы мужчина не хотел подольше побыть с любимой, а всё же так он её явно не защитит, если кто-либо из охраны Флианта появится здесь. - Амфисс прав, – сказал Тэрон в итоге, затем посмотрел на девушку. - Мы так долго шли к тому, чтобы осуществить задуманное. Находясь здесь, ты сильно рискуешь, Кьяра. Литея не должна усомниться в тебе, только её покровительство способно обеспечить тебе защиту. А потому нам следует соблюдать осторожность. Целитель тут же подхватил: - Полностью поддерживаю. А то вечно меня делают виноватым, а я ведь говорю то же самое. А теперь поторопимся. Обрадовавшись положительному исходу, врачеватель уже намеревался следовать по коридору к выходу, но его вынудили остановиться. - Ещё пару минут, Амфисс. Тэрон не хотел вот так наскоро прощаться. Целитель, возможно, и был в состоянии это понять, но его больше тревожила собственная безопасность, вот он и подгонял. Сейчас же вроде уже отступивший страх, вновь начал к нему возвращаться. - Но… ты ведь сказал… - Постой на стрёме, уверен, ты сумеешь отвлечь внимание всякого, кто здесь появится. Мужчина стоял спиной к целителю, с той же теплотой рассматривая прекрасное лицо своей единственной. Он только слышал, как Амфисс заныл позади, еле слышно говоря: - Ох, он точно хочет моей смерти… Делать было нечего, и лекарь направился сторожить вход в коридор. А Тэрон вновь касался лица фиванки, не желая отходить от неё не на шаг. Тем моментом неожиданно проснулся Галат. А скорее у него вновь началась острая боль, вот наёмник и пробудился, хоть и не до конца. Хватаясь рукой за голову, он приподнялся и вялым взглядом посмотрел на двух возлюбленных. Разумеется, увиденному он не поверил, даже стал протирать глаза, что разом округлились от представшей перед ним картины, но видение не проходило. - Чёртова башка… по ходу у меня уже начался бред… Перевернувшись на другой бок, Галат почти тут же захрапел. Тэрон не повернулся, не явил никакого движения, только улыбку, глядя на свою мечту. Он и не предполагал, что завтрашний день может оказаться для него последним. Мужчина искреннее верил, что никакая беда его не настигнет, и старался заверить в том фиванку. - При малейшей возможности я буду появляться во дворце, - Тэрон замечал, что его слова не особо убеждают девушку, она по-прежнему смотрела на него так, будто они видятся последний раз. - Это всего лишь поединок, Кьяра, он подобен всем остальным, в которых я участвовал, и не несёт предполагаемой опасности. Что же наговорил тебе этот мерзавец…, - гладиатор молвил о советнике, кто ещё мог так умело напакостить. - Не слушай Пелия, его запугивания никчёмны, он сам живёт в страхе, и хочет уязвить других. Ему придётся очень хорошо постараться, чтобы суметь меня уничтожить. Вот увидишь, всё пройдёт в нашу пользу. Не беспокойся, большая часть моей жизни прошла в боях. Тяжело отыскать смерть там, где прежде находился смысл моего существования. Ныне он заключается в тебе, Кьяра. Ты одна придаёшь мне силы. Я мечтал увидеть тебя снова и вот ты здесь. Любовь моя…, - Тэрон не мог и не хотел себя сдерживать, касаясь наполненными желанием устами её чувственных губ. - Мысли о тебе не позволят мне проиграть. Я вернусь с победой, и мы вновь будем вместе. За решёткой снова появился Амфисс, предупреждая обоих, что дольше ждать уже нельзя. Воин не стал просить дать им ещё немного времени, менее всего он хотел, чтобы девушка оказалась замечена и попала в ещё большую беду. - Как видно пора…, - сказал мужчина с обречённостью в голосе. Хотя старательно делал вид, что данное расставание не продлится долго. - Будь осторожна, Кьяра, я не прощаюсь, и обещаю, что наша следующая встреча произойдёт очень скоро. Тэрон поцеловал её руку, очень нежно поглаживая кожу пальцами. Вся его жизнь… обретённая, и вновь ускользающая. Их встреча действительно грозила более не повториться. Слишком велико коварство таящихся в ожидании врагов. Но быть может, то сильное чувство, что невидимой нитью соединяло двоих, имело большую власть над жестокостью чёрных сердец, как и над смертью… Если любовь действительно способна на это, тогда сама тьма обречена.
Отправлено: 27.06.12 22:41. Заголовок: Кьяре казалось, что ..
Кьяре казалось, что уже однажды она пережила самое тяжелое в своей жизни. Когда девушка попала сюда, в мгновение, когда ее достали из клетки, как животное и продали, подобно вещи - чувства и эмоции Кьяры атрофировались. Она сама пожелала избавиться от них, в поисках легкого пути. Без эмоций легче пережить то ужасное, что готовит тебе судьба. Лучше быть ходячим мертвецом с бьющимся неизвестно для чего сердцем. Кьяра рассчитывала, что именно так и пройдет ее жизнь, пока фиванку не убьют, либо пока она сама не умрет. Да, у нее были цели, но они казались нереальными и невыполнимыми. Проще было отрешиться от всего и от этого мира в частности. Но затем она встретила мужчину. После того случая, фиванка была уверенна, что никогда и никакого мужчину не сможет полюбить. Но она встретила здесь Тэрона и влюбилась в него сильно, так сильно, что это чувство в ней будет томиться до конца ее жизни и никого другого она больше не сможет полюбить. В то самое мгновение мужчина вернул девушке все чувства и эмоции. Не передать словами, сколько всего пережила Кьяра за это время. А та ночь… недавняя, до сих пор хранилась в памяти, как что-то невероятно замечательное. И разве могла потерять Кьяра своего возлюбленного? Могла. Он обезопасил ее, устроил к Литее, но какой ценой. Рабыня не хотела принимать эту цену, она не готова была к такому. Если бы Тэрон хоть словом обмолвился, чего ему стоило это соглашение, Кьяра ни за что не согласилась. Сейчас у нее был Тэрон, хоть она и не часто могла с ним видится, но ведь имела возможность, но что будет, когда его не станет? Сердце девушки до сих пор билось с неистовой силой, а воображение строило опасные и неприятные картины, что вызывали только ужас и отчаяние. Никогда не стоит заглядывать и задумывать наперед, ибо все случится не так, как вы на то рассчитываете. На что надеялась Кьяра? В данный момент на то, что Тэрон выживет. Но ведь из-за нее он подвергает себя таким испытаниям, которые никому не под силу выдержать. Кьяра отличалась от остальных девушек присутствовавших здесь тем, что владела боевым искусством – не в идеале, но умела держать в руках оружие и постоять за себя также. Конечно, ее боевое мастерство требует большего развития, но пока знаний Кьяры хватало для того, что бы определить, какого будет Тэрону. Страх пронзал сердце девушки маленькими иголками, заставляя биться быстрее, как некий неистовый механизм, иногда даже становилось тяжело дышать. Впрочем, Кьяра постаралась отогнать от себя эти страшные картины, что возникали перед ее взором. Она потеряла родителей, свой дом, людей, которые надеялись на нее, и теперь есть все возможности лишиться еще и Тэрона. Разве выдержит такое хрупкое девичье сердце еще одну утрату? Где-то вдали послышался шум, но Кьяру это не волновало, она стояла перед Тэроном и смотрела в его глубокие зеленые глаза. Девушка пыталась отыскать в них понимание и соглашение. Как же она хотела услышать, что это все не правда… хотя сама понимала, что подобного не будет никогда. - Давай присядем, - гладиатор указал взглядом на кровать. Кьяра помедлила, кивнула головой и присела на край кровати вслед за Тэроном. Но теперь она не смотрела на него, а куда-то перед собой в стену, у которой мирно спал, иногда похрапывая, тот самый Галат, который способствовал знакомству Кьяры и Тэрона. Гладиатор молчал. Сохраняла тишину и Кьяра, по-прежнему глядя перед собой. Ее мучили все те же опасения. И казалось, больше не отпустят, что бы Тэрон сейчас не сказал. Он не сможет лишить девушку беспокойства, бессонных ночей. Кьяра до сих пор чувствовала, как ее знобит. Здесь совсем было не холодно, но девушку трясло, как кленовый лист в сильный дождь. Наконец, Тэрон стал говорить, но фиванка так и не повернула головы в его сторону. Обреченный взгляд смотрел куда-то перед собой. Она увидела, что Тэрон посмотрел на нее и сглотнула комок, застрявший у нее в горле, но все еще боялась к нему повернутся и посмотреть прямо в глаза, словно была в чем-то виновата. Именно так и было. Кьяра винила себя в том, что теперь случится с Тэроном. Не всегда стоит думать о плохом скажете вы – это верно. Но Кьяра была в первую очередь женщиной и самый худшие варианты развития событий возникали в ее подсознании, как бы возникли в голове любой другой девушки. - Ты сделала свой выбор, Кьяра, вопреки всему, и подвергая себя опасности не меньше. Стоит ли спрашивать, почему ты так поступила? Мне известен ответ так же, как и ты понимаешь, зачем я всё это делаю. Скажи я тебе правду, разве ты согласилась бы принять моё предложение? - говорил мужчина. Кьяра поджала губы и посмотрела на него. Взгляд девушки был настолько красноречив, что Тэрон понял все и без слов, хотя Кьяра сопроводила свое молчание легким отрицательным поворотом головы. Тэрон понимающе кивнул и продолжил. - Не осуждай моего молчания, Кьяра, я не могу смириться с тем, что ты будешь выполнять те грязные поручения, на которые здесь обязывают девушек. Уж лучше я позволю поразить себя мечом, физическая боль мне кажется куда приятнее, чем та, что изведёт меня раньше, когда я буду знать и видеть, как ты страдаешь. Такой конец мне не по душе. Кьяра не знала, что ответить. Некоторое мгновение между возлюбленными возникла тяжелая пауза. Она понимала его чувства. Ведь сюда была взята, как раба любви та, что должна будет исполнять все похотливые и грязные желания хозяев тех, кто выберет ее из ряда остальных рабынь. Так здесь было заведено, гость выбирает, а девушка избранная им подчиняется ему и выполняет абсолютно все, ведь платят за девушек много и они обязаны были исполнять не только эротические танцы, а все вплоть до самых грязных и отвратительных желаний. Да, подумать о таком действительно становилось страшно и Тэрон хотел уберечь Кьяру от этого. Она будет служить у Литеи таким образом окажется вдалеке от всей похотливой грязи. Но девушка так сильно любила Тэрона, страх не давал покоя. Она понимала, что и ему тяжело будет осознать такое существование Кьяры, ни одному мужчине не под силу выдержать, когда над его любимой женщиной так издеваются. Кьяра понимала это, но все равно понимание не лишало ее тех волнений, что бушевали внутри.
- Физическая боль…
Загадочно и обреченно произнесла Кьяра, покачав головой, глядя теперь в пол. Тогда она подняла серьезный взгляд на Тэрона, и на свою перевязанную ладонь. Она отмотала перевязку, что сделал ей Амфисс и посмотрела на глубокий порез на ладони. Вспомнила, как она его сделала и как именно эта бол заставила ее больше не думать о прошлом, девушка кивнула.
- Возможно, ты прав. Её испытывать легче.
Фиванка опустила ладонь и отвела взгляд куда-то в сторону вновь. В ней сейчас бушевало столько эмоций. Она была не согласна с Тэроном, только потому, что боялась за него настолько, что все тело до сих пор брала назойливая дрожь, даже темная накидка не помогала. Но ведь он был прав, иного выхода не было. Тэрон сделал это ради Кьяры и она должна была принять ту действительность, которую он предложил. Гладиатор был прав, если бы он сразу рассказал девушке все, она не согласилась бы ни за что, но и его понять можно, кто сможет выдержать, когда над его возлюбленной издеваются. - Бальдавир поведал мне о дурных намерениях Флианта наказать тебя за проявленное неуважение к нему. Я думаю, он не ошибся, заверяя меня в том, что после его отъезда этот любитель лёгкой наживы непременно возьмется за тебя, Кьяра. Он будет не в силах тебе навредить, только когда ты станешь служанкой его дочери, против Литеи царь не пойдёт. А я приму любые условия, если, выполняя их, сумею отвести от тебя все эти несчастья, - говорил Тэрон. Кьяра вздрогнула, почувствовав на своей ладони прикосновения Тэрона. Он пальцем поглаживал кожу на ее руке и вызвал этим миллион приятных ощущений, которые заставили на мгновение отступить тот горячий страх, который не давал фиванке покоя. Она посмотрела на Тэрона, в его наполненные глаза любовью и ответила:
- Я не боюсь наказания Флианта, Тэрон. Если бы я знала, что меня настигнет наказание - я все равно сделала бы то, что сделала.
Кьяра на мгновение замолчала, облизнув так быстро обсохшие губы.
- Мне не страшно.
Но слова Кьяры не убедили мужчину. И это в очередной раз показывало, насколько гладиатор был благороден. Может, кто-то другой только бы и ждал подобных слов от женщины, что бы избежать самого худшего в своей жизни, но только не Тэрон. В это мгновение Кьяра поняла, что он готов был умереть за нее. И это напугало фиванку еще больше. Но недолго она пребывала в страхе и смятении. Вторая рука Тэрона коснулась ее щеки и Кьяра прикрыла глаза, накрыв сверху его руку своей, но затем отняла. Сердце билось с неистовой силой, заставляя грудь вздыматься и опускаться при каждом вдохе и выдохе. Тэрон говорил о том, что он не сможет жить, понимая, что грозит Кьяре, как над ней издеваются их враги. Он лучше сделает все возможное лишь бы обезопасить ее. Но почему-то фиванка все еще не хотела принимать эту истину. Девушка не желала, что бы ее благополучие было построено на жертве Тэрона. Тыльной стороной ладони Тэрон провел по щеке рабыни. Кьяра опустила взгляд вниз, но Тэрон прикоснулся к ее подбородку и слегка приподнял. - Нет, не отводи глаза, взгляни на меня. Я буду побеждать, Кьяра, слышишь? Я выживу и обязательно к тебе вернусь. Ты мне веришь? – могла ли сказать фиванка, что слова мужчины заставили ее быть спокойной? Наверняка нет. Кьяра подняла тяжелый и глубокий взгляд на Тэрона. В ее глазах отображалась печаль и какая-то безысходность. Некоторое время Кьяра просто пребывала в молчании, поедая взглядом Тэрона. - Я вернусь, несмотря ни на что, но ты не должна сомневаться во мне. Ведь если ты потеряешь веру в меня, тогда мне уже будет не на что надеяться. Верь в нас, Кьяра, тогда и я не посмею сдаться.
- Я верю.
Сначала неуверенно произнесла Кьяра, но в следствии она сама почувствовала силу своих же собственных слов и несмотря на то, что дрожь в теле возросла еще больше, глаза фиванки загорелись огнем и она добавила:
- Я верю, Тэрон!
Мужчина изучил свою возлюбленную внимательным взглядом, он заметил, что она вся дрожит. А ведь правда, дрожь в теле усилилась вдвое, подпитываемая эмоциями и страхом. Он заключил Кьяру в свои объятия и девушка наконец-то прижалась к нему всем своим телом. Она положила голову на его плечо, а руки обхватили обнаженную спину. Но вдруг Кьяра резко отстранилась с лицом, полным ужаса. Фиванка нахмурилась:
- Тэрон, что это? Откуда такая рана?
Не церемонясь, девушка ухватила Тэрона за плечо и неизвестно как развернула его так, что бы ее взору открылась его спина. Глаза привыкли к темноте и рассмотреть огромную зияющую на спине длинную рану Кьяре не составила труда. Кто-то прошелся лезвием по его спине. Насколько Кьяре было известно, то боёв не было. Откуда же это взялось? Рабыня продолжала ломать себе голову. Она аккуратно прикоснулась указательным пальцем в районе кожи возле раны так, что бы не задеть саму ее, ведь Тэрону будет больно, а причинять боль мужчине она не собиралась. Но ничего не ответив, Тэрон отстранился от фиванки встал и сделал несколько шагов вперед, закрывая своей мощной фигурой саму Кьяру. Девушка не высовывалась, даже неподвижно застыла на месте. Сердце неистово колотилось в груди, а взор наблюдал эту страшную рану. Воображению Кьяры вновь явились различные страшные картины. Одно дело, когда ты сражаешься полон сил и твое тело без уязвлений. Другое дело, когда тебе нужно выйти на ринг уже с еще не зажившими ранениями. Насчет приближавшегося беспокоится не стоит, это был Амфисс. Очередное заявление о том, что Кьяра и Тэрон делают что-то не правильное. Девушка не выдержала, поднялась и выпалила:
- Лучше бы посмотрел его спину, чем вновь разбрасываться пустыми словами!
Это было грубо, но в данный момент мягкости от Кьяры мог дождаться только Тэрон. Хотя. Откровенно говоря, даже так девушка не ощущала в себе нежности. Прежняя уверенность и ярость на жизнь, и складывающиеся обстоятельства оживала внутри фиванки. Но Тэрон смягчил обстановку, которую Кьяра накалила своим выпадом. Лекарь в свою очередь продолжил говорить об опасности, которой они подвергают не только себя, но и его. Кьяра стала за спиной Тэрона, стараясь не смотреть на ту страшную рану и перевела взгляд на Амфисса. Между мужчинами прошла легкая беседа, в которой Амфисс сказал, что если Кьяру заметят, то будут проблемы. Кьяра невозмутимо пожала плечами и скинула накидку, явившись мужчинам полуобнаженной.
- Я рабыня, Мелиагр заверил стражу, что я здесь …
Кьяра сделала паузу.
- Сами знаете для чего. Ведь здешние гладиаторы могут получить рабыню, если того захотят, если им позволит Мелиагр, либо Флиант. Так вот, Мелиагр специально привел меня развлечь какого-нибудь шпиона.
Улыбнувшись уголком губ, Кьяра посмотрела на Тэрона, что бы тот понял, что речь шла именно о нем. Но слова Кьяры не убедили никого. Тэрон согласился с лекарем и улыбка исчезла с лица Кьяры. Она нахмурилась, как упрямое несмышленое дитя и сложила руки на груди. - Мы так долго шли к тому, чтобы осуществить задуманное. Находясь здесь, ты сильно рискуешь, Кьяра. Литея не должна усомниться в тебе, только её покровительство способно обеспечить тебе защиту. А потому нам следует соблюдать осторожность, - пока Тэрон говорил это, Кьяра наклонилась, подняла накидку, надела ее на себя и поправила кинжал, что вот уже некоторое время отдыхал в ножнах. Гладиатор не захотел отпускать так Кьяру и попросил лекаря постоять на стрёме. Естественное дело тот стал бурчать и противится, но все же сделал, как просил Тэрон. Кьяра же приподняв голову посмотрела на своего героя вопросительным взглядом. В это время послышалось шуршание в конце камеры и какие-то неясные звуки. В отличие от Тэрона, фиванка отвлеклась на это, увидела, что это Галат и тут же вернулась к Тэрону, но невольно взгляд ее стал намного мягче. - При малейшей возможности я буду появляться во дворце, - сказал он. Кьяра отрицательно покачала головой.
- Нет, это очень рискованно.
Девушка опустила взгляд к земле, нахмурилась, а потом вновь глянула на Тэрона и в ее глазах замелькали опасные огоньки.
- Хотя, к черту это все! Я буду тебя ждать.
Кажется, потихоньку в фиванке стала просыпаться ее дикая натура, доселе еще никому неизвестная, даже ей самой. Иногда эта дикость в ней просыпалась, но чаще всего засыпала надолго. Сейчас же происходило что-то иное в ней. Следующие слова Тэрона, откровенно говоря, успокоили Кьяру. Она мягко улыбнулась гладиатору, он медленно приблизился к ней и их губы сошлись в сладком поцелуе. Девушка приподняла руки. Прикоснувшись руками к обеим щекам Тэрона, а через закрытые глаза погрузилась в мир прекрасных любовных грез. - Я вернусь с победой, и мы вновь будем вместе, - Кьяра отстранилась от Тэрона и мягко улыбнулась.
- Береги себя и помни, мое сердце и моя любовь всегда с тобой.
Рабыня приложила руку мужчины к своему сердцу, а свою к его. Двое возлюбленных почувствовали ритм сердец друг друга. Откровенно говоря, это успокоило Кьяру, а про себя она подумала: «Я буду верить, любимый. Вера – моя сила. Я буду верить в тебя». Отняв руку от сердца Тэрона, Кьяра вновь мягко улыбнулась и сказала:
- Буду ждать нашей встречи.
С этими словами девушкам, к огромному удивлению лекаря покинула камеру также, как и попала туда. Изящно пробравшись изнутри через прутья камеры. - Нет, ну додумалась, а если бы застряла?! – тут же высказал свое возмущение Амфисс, которое Кьяра открыто проигнорировала.
- Иди своей дорогой, Амфисс, я выберусь сама.
Не отрывая взгляда от Тэрона, произнесла Кьяра, лишь потом посмотрела по сторонам. Ей нужно было найти Мелиагра. В том, что ее отсюда выведет Амфисс без проблем и проведет во дворец, она сомневалась.
Отправлено: 30.06.12 03:11. Заголовок: Двое возлюбленных вн..
Двое возлюбленных вновь прощались. Им не хотелось разлучаться, но оба понимали, что и быть вместе так надолго пока не дано. Тэрон смотрел на свою единственную, и вспоминал те счастливые часы, что они проводили в объятиях друг друга, позабыв о том нелёгком бремени, возложенном на них. Гладиатор желал в полной мере проявить свои чувства, но не мог, понимая, что в таком случае не захочет отпускать Кьяру вовсе. Однако его сердце, наполняющееся такой небывалой жизнью рядом с ней, тянулось к девушке, и просило своего обладателя проявить к красавице ту любовь, что зарождала муки в долгие минуты ожиданий их следующей встречи. Он ведь мечтал увидеть её снова, и вот, имеет возможность прикасаться к любимой, чувствовать её, слышать её голос. Вся его жизнь отныне заложена в ней одной, мужчина не мог выдержать и дня в разлуке с Кьярой, он утешался мыслью, что очень скоро сможет вновь обнять её. Фиванка коснулась его руки и приложила её к своему сердцу, отчего Тэрон задышал тяжелее, ощущая учащённое биение его мечты, и чувствуя тепло её ладони, согревающее его собственное сердце. Он смотрел в обожаемые им карие глаза, ловил взглядом проявлявшуюся на алых губах чарующую улыбку, и непроизвольно улыбнулся сам, хоть и испытывал приближение безрадостной тоски. Кьяра держала руку на его груди, и Тэрон чувствовал, сколь они были едины. Тяжело пребывать на расстоянии от дорогого тебе человека, настолько близкого и родного, что ты был бы не прочь отказаться от всех благ этого мира, только бы быть с той, без которой удушливый мрак и с рассветом не рассеивается. Только она… только Кьяра сумела смягчить душевную грубость воина, подарила ему свою любовь и научила его так же искренне любить в ответ. Он хотел заключить её в объятия, хотел напоследок украсть её поцелуй и одарить своим, но решился только взять руку девушки в свои ладони, когда она более не касалась рукой его сердца, но по-прежнему оставалась в нём. Поднеся ладонь возлюбленной к своим губам, мужчина согрел поцелуем тот самый порез на её внутренней стороне. Она обещала ждать его и с таким жаром в голосе молвила, что верит в него… верит в их любовь… Пусть же Кьяра никогда не усомниться в своих словах, а гладиатор сделает всё, чтобы не обмануть её надежды. Как же сильно… неудержимо… страстно… он любил её. Разум можно обмануть, но только не сердце. Только не острую боль, изводящую его каждый раз, когда две души покидают друг друга. Тэрон будет сражаться со всем отчаянием, он не позволит себя сокрушить. Осознание того, что его единственная будет ожидать их встречу и верить, укрепляло дух мужчины. Он нехотя отпустил руку Кьяры, с печалью наблюдая, как она отворачивается и уходит. Каким же приятным и неожиданным был её приход. И каким предсказуемым и болезненным является прощание. Было бы легче опустить глаза, скрыть от них память этой тяжёлой разлуки, но Тэрон не отводил взор, провожая взглядом свою единственную. Амфисс ждал девушку снаружи, и, заметив, как своеобразно и не менее рискованно она покидает камеру, не преминул упрекающее прокомментировать и данное действие. Воин не особо чётко, но всё же услышал слова лекаря, хоть тот и говорил шёпотом, по его лицу уже можно было понять, что высказывание не несло никакой похвалы. Но вот того, что ответила врачевателю Кьяра, Тэрон, увы, не расслышал, ибо она стояла на дальнем расстоянии от решётки и так же не имела возможности громко говорить. Амфисс в свою очередь, немного обескураженный неожиданным отказом от его помощи, изобразил кривую и какую-то совсем уж неестественную улыбку. Она была предназначена гладиатору, дескать, всё под контролем, можешь не беспокоиться. Мужчина не видел этого подбадривающего выражения на его лице, он смотрел только на любимую, не предполагая даже, что она надумала положиться лишь на собственные силы. Если бы он понял сказанное, то непременно воспротивился бы, а там уж в спорах мог подняться не малый шум, и лекарь это понимал. Потому он и не стал уговаривать фиванку, дабы не давать Тэрону даже малейшего повода думать, что его избранница последует во дворец самостоятельно. Целитель не хотел оставлять её, но знал, что если уж Кьяра идёт против чего-либо, её не переубедить, так же, как и мужчину, которого выбрало её сердце. Словно меж двух огней. Тэрон оставался стоять напротив своей красавицы, пока она не стала недоступна для его взора. А самому Амфиссу ничего иного не оставалось, кроме как проводить девушку до конца коридора, плетясь сзади, он позже замедлил шаги, следя, как бы никто на пути не попался и только завидев, как где-то вдали открылась дверь, и в коридоре появился наставник, лекарь вздохнул облегчённо и последовал в комнату охраны, где пробыл достаточно длительное время. Поначалу целителя туда направила потребность захватить лечебные зелья и настойку с иглой, да нитками для лечения раны Тэрона. До своего жилья ему добираться пришлось бы долго, к тому же не хотелось говорить воину о том, что Кьяра сейчас находилась с Мелиагром. Пусть даже девушка заверила их обоих в том, что наставник напротив помог ей пробраться в камеру к любимому мужчине, Амфисс знал, что сам Тэрон может по иному на это отреагировать, да и попусту начнёт волноваться за фиванку, а там уж ещё и его погонит проверять, как там она. Лекарь и так позже проверит, всё ли в порядке, но пока побудет в комнате охраны, которая сейчас стояла на постах. Им часто доводилось усмирять буйных воителей арены, а потому в месте обитания стражи всегда имелось всё необходимое для самостоятельного лечения. И как же это было пригодно сейчас. Спустя примерно час, может чуть меньше, захватив всё нужное, Амфисс направился к Тэрону. Он застал его сидящим на краю постели, углублённым в сосредоточенные размышления. Долго целитель стоял у открытой двери решётки, думая, стоит ли беспокоить мужчину. В итоге решил, что уходить всё равно уже поздно. - Я подозревал, что ты не спишь. Тэрон почти что сразу повернул голову, как только услышал голос пришедшего. Вначале он и не заметил, как тот вошёл. - Проводил Кьяру во дворец? – спросил воин о том, что его более всего беспокоило. - Вас не остановили? Как же лекарь опасался данного вопроса. Не потому что не был уверен, что девушка в безопасности, но опять же, пересказывать всё дословно мужчине он не мог, а лгать тем более. - Беда миновала. Амфисс решил ответить с некой недосказанностью, избавляющей его от обмана, но, тем не менее, и не открывающей правду. Оставив иглу с воловьими жилами на столе, как и прочее, пока что не нужное, лекарь взял только чистый кусок ткани и настойку, затем попросил Тэрона пересесть на стул, дабы как следует осмотреть его спину. Значительно повлияли слова Кьяры на него, прежде полагавшего, что ничего серьёзного не случилось. Но теперь, видя вблизи, как худо приходилось мужчине на самом деле, Амфисс принялся корить себя ещё больше прежнего. Его руки не подчинялись никакому контролю, они буквально тряслись, разливая наружу целебную жидкость. Страх вновь поглотил целителя и неясно что больше его волновало, факт того, что он укрыл от Тэрона правду об отказе девушки, ныне возможно сопровождаемой человеком, что далеко не являлся другом гладиатору. Или же Амфисс беспокоился о завтрашнем поединке мужчины, в котором неизвестно выживет ли он. В конце концов лекарь чуть не уронил горшочек с настоем, еле его удержав. - Что с твоими руками? – Тэрон не мог не заметить странного состояния человека, чья трясущаяся ладонь промывала его рану. - Не ты ли недавно сказал, что опасаться нечего. Амфисс потянулся к столу, беря новый лоскут ткани, прежний полностью пропитался до сих пор понемногу идущей кровью. - На долго ли. Невольники, да прочая царская прислуга только и судачат о рабыне и гладиаторе, устроивших роман в тайне от Флианта. Не многие из них знают, что вы вместе, но слухи здесь распространяются очень быстро. Я даже не знаю, что предпринимать в таком случае. Тэрон решил проигнорировать два не очень понравившихся ему слова: «устроивших роман». Хоть лекарь и говорил это без какой-либо язвительности, но всё же неуместно было заявлять, будто два любящих друг друга человека делали нечто не то, чтобы неестественное, а крайне несерьёзное. - А ничего. Ты всё равно не понесёшь никаких потерь, Амфисс. Мужчина ответил с присущей ему грозностью и безразличием, чем вызвал очередной поток тревожных вопросов: - Но как же ты и Кьяра? Утешает, что от злых деяний Пелия удерживает та выгода, которую он получит с твоих побед. Тэрон усмехнулся. - Мои победы ему не нужны. Пелий хочет убить меня, и он попытается сделать это завтра. Вот тут целитель не на шутку забеспокоился. Ведь получалось, что его опасения не были напрасными. Более того, гладиатор сам сознавал, что его стремятся не просто уничтожить, а убрать с изначально хорошо продуманным планом. - То есть… ты всё это время знал о его истинных намерениях… и всё равно пошёл на это?.. Лекарь недоумевал, и Тэрон намеревался потихоньку приблизить его к истине, пусть даже и не столь утешительной. - Когда соглашаешься на сделку с врагом, глупо полагать, что он будет соблюдать все поставленные условия. Для вида, может быть. Мужчина изъяснялся с такой простотой в голосе, как если бы лекарь распрашивал его о погоде. По правде воину действительно было всё равно, он уже давно ведал, чего ждать и был готов к этому. В отличии от Амфисса, что дрожал за него так, будто это ему предстояло завтра выходить на кровавый бой. - Тэрон… но ведь если ему удастся осуществить свой ужасный план… что же тогда станется с Кьярой?.. Тут действительно было чего опасаться. Ведь дело даже было не в сильном противнике, а в стороннем участии некого третьего лица. Вот теперь лекарь понимал, что именно подразумевал Пелий под данными высказываниями, об участии ещё одного человека в данном процессе. Разумеется, он имел ввиду себя. Одно стало ясным, кроме главного: к каким именно прибегнет хитростям подлый убийца, дабы убрать лучшего воина….. Сам Тэрон в этом даже не копался, больше думая о безопасности своей любимой. - Ты выведешь её из дворца, как я тебя прежде и попросил. Мужчина склонил разговор к былой теме, затронутой много раньше, ещё когда он только собирался заключить сделку с Пелием. Несомненно, Амфисс всё понял и заволновался ещё пуще былого. - Священный трезубец Посейдона, так вот в чём дело! Ты просто тянешь время… укрываешь девушку во дворце, чтобы усыпить бдительность Пелия, пока сам будешь умирать…. Нет, я не верю. Ты же говорил об этом не серьёзно. Да и сейчас это не может быть правдой!.. Лекарь не поднял истерического крика, и уже за это Тэрон был ему благодарен. Сам он оставался столь же спокоен и тих. Но лишь внешне, душа же его наполнялась давно изученной агрессией, вызванной отговорами человека, не знающего никакого иного чувства, кроме необузданного страха. И то, что гладиатор сказал в последующем, он относил так же и к себе самому, ибо тоже практически терял терпение. - Успокой свои эмоции, Амфисс. И выполни то, о чём я тебя попросил. Врачеватель уже давно принялся зашивать его разорванную рану, и в какой-то степени та боль, которую при этом чувствовал Тэрон, так же постепенно склоняла его к гневу. Как часто бывает с воинами в бою, когда, получая уроны, они лишь сильнее свирепеют и с большей яростью нападают на своих врагов. Это черта вызываемого физической болью гнева так же имелась и у гладиатора, что сейчас в придачу страдал ещё и душевно. - Не обрекай девушку на такую судьбу, Тэрон. Без неё ты бы не смог жить. - Я не стану терпеливо смотреть на её погибель!.. – не сдержал своего гнева мужчина, явив низкий львиный голос. Он тяжело задышал, стремясь успокоиться, ибо вдали коридора послышался какой-то странный звук, будто кто-то проснулся. Позже Тэрон молвил уже тише, но так же резко: - Делай свою работу, и закончим на этом. Некоторое время оба провели в полной тишине. Лекарь понемногу завершал свой труд над раной воина, он изрядно уже её осмотрел, и то, что сказал в итоге, произнёс достаточно уверено, ибо не мог ошибиться: - Я знаю руку, способную оставить такую рану. Его удары подобны твоим. Наносятся с тем же хладнокровием и точностью. Мелиагр знал, куда бить. Хороший повод сменить тему, а заодно попытаться вновь заговорить с гладиатором, который, замолчав единожды, уже навряд ли бы пошёл на контакт снова. Но только не при упоминаний о наставнике. - Ты нас сравниваешь? Тэрон не терпел сравнений в любых проявлениях, даже просто предполагаемых. Да, возможно их силы с Мелиагром и были равны, но ни в коем случае не подход к сражениям, даже, несмотря на то, что множество из тех приёмов, в которых был осведомлён мужчина, его научил именно наставник. Всё равно Тэрон использовал чужие знания по-своему. Амфисс осознал свою поспешность в высказываниях, которые толком не обдумал, и поспешил исправиться. - Скорее не могу понять, почему ты позволил ему сделать это. Ты ведь знал, куда именно он ударит. В данных словах тоже имелась своя правда. Лекарь удачно подметил произошедшее, даже не видя самого поединка, как и не ведая его причины. Тэрон не собирался ими делиться, ответив лишь то, что считал нужным донести. - Я не стремился проливать его кровь. Зато ему вполне оказалось достаточно моей. Мужчина не особо удивился тому, что Амфисс так успешно прознал, кто именно оставил багровую полосу на его спине. Целитель повидал множество ранений оставленных тем или иным бойцом. Так же ему доводилось лечить мужей, пострадавших от руки наставника, что не являлось ничем удивительным. Всякие бойцы встречались, и не многие вообще были подвластны учениям, больше нуждались в дисциплине. За годы того, что Амфиссу довелось увидеть, он разбирался во многом, а уж в том, что являлось его работой, тем более. - На Мелигра это совсем не похоже, очень сложно вызвать его гнев. Вот тут Тэрон решил разрушить ошибочное предположение. Не для того, чтобы что-то доказать, а дабы ложные представления не завели врачевателя в ещё больший самообман. - Разве только страху это по силам, - поведал воин. - Мелиагр всегда страшился свободы, он боится её и сейчас. Мужчина не говорил ничего точного, но всегда умел наводить в разговоре на нужные мысли. И вот даже сейчас, отвечая загадками, он смог подвести врачевателя к верному заключению. - Не хочешь ли ты сказать, что…. О, нет, Тэрон, задуманное тобою, осуществить невозможно. К тому же гладиаторы… - Я не нуждаюсь в их союзничестве, как и не разделю с ними это безвольное коленопреклонство, - перебил воин, прекрасно зная, что ничего нового ему не довелось бы услышать.- Изверг понесёт расплату за свою жестокость и алчность, а я предпочту умереть в сражении, но лишь после того, как отниму его жизнь. Амфисс думал промолчать, но не мог утаить того, что вводило его в ещё большую панику. - Но что если… что если Аид заберёт тебя раньше… Лекарь ожидал, что мужчина вновь попытается замкнуться и оборвать разговор. Но Тэрон оставался спокоен, и с той сдержанностью сказал: - Тогда ты сделаешь всё, чтобы Кьяра не последовала за мной. Амфисс не мог понять, каким образом воину удавалось смириться с собственной смертью, а он действительно её не страшился. Хоть и отчасти, ведь оставлять любимую он не хотел. Но если обстоятельства не предоставляют выбора, иного конца ждать не следовало. - Но, Тэрон… - Она сильнее всех нас вместе взятых. Её жизнь здесь не закончится. Будь я проклят, если допущу обратное. Мужчина отвечал решительно, он знал, что нужно делать. Амфисс более не стал развивать данную тему. Он уже закончил возиться с раной гладиатора, обрезая ножницами оставшиеся сантиметры воловьих жил. - Вот смотрю на тебя и думаю… не зря о тебе молвят, как о боге. Тэрон не сдержал тронувшую губы усмешку. - Много же земной крови течёт у бога из спины. Амфисс лишь покачал головой, ведая, что мужчина не тепел своего громкого прозвища. - Не хочешь равняться на великих. - Ничтожно равняться на кого-либо, имея свой собственный путь. Я рад тому, что смертен, - говорил Тэрон со всею пылкостью души, но по-прежнему тихо. - Человек величественнее богов. Он бесподобен данной ему жизнью, заключённой в одном лишь миге, который более никогда не повториться и не будет изменён. И в этом миге состоит вся вечность, которую я проживаю любя. Я уже познал своё бессмертие, Амфисс, и оно не дано мне ни войной, ни обретённой ею славой. Кьяра и есть моё возрождение, моя победа, и единое мгновение вечности. Любовь не может приблизить человека к богам потому, что она делает их прекраснее и совершеннее создателей мира, чьим душам не дано познать смерть, а стало быть, и истинного смысла самой жизни. Амфиссу было не привыкать к столь сложным речам гладиатора, имеющим глубокий смысл. Он впервые за всё время улыбнулся, походя к столу, и беря горшочек с лечебной мазью, затем вновь встал за спиной Тэрона. - Обладали бы все гладиаторы таким красноречием, я бы здесь поселился. Мужчину позабавили его слова. - Хватает и того, что ты и так проводишь здесь больше времени, чем положено. Так ведь и было. Иной раз доводилось задумываться, что ведь у лекаря не было ни жены, ни детей, по крайней мере он ничего о том не рассказывал. Вполне возможно, что вся его жизнь, как и у Мелиагра, прошла здесь и нигде более. - Залечивать раны, это вам не резать друг друга, - закивал целитель, завершая питать лечебной мазью зашитую рану воина. - Один на всех, где такое видано. От помощников толку не много, а второго целителя Флиант не приводит. Вот теперь Тэрон улыбался. - Ты же не одобришь конкурентов. - Бесспорно!– не раздумывая над ответом, молвил Амфисс, всплеснув руками. - Но если бы новый лекарь оказался хуже меня, то я бы не плохо мог поработать над повышением своей самооценки. Ох, и позабавил же мужчину ответ врачевателя, прекрасно знающего, что равных ему нет, но любившего лишний раз себя показать. Дабы не забывали. - Амфисс, ты поставил на ноги Нагора, и не раз спасал мою жизнь. Я думаю, доказательств твоих великолепных познаний в медицине приведено достаточно. Казалось бы при этих словах, лекарь должен был приободриться и лишь высмеять собственную склонность к постоянному самоутверждению. Однако лицо его вдруг стало озадаченным, являя прежнюю неуверенность и страх. - Я того и боюсь, что они мне завтра очень пригодятся, - воин ничего не ответил, и целитель понял, что пора было завершать неприятные для обоих разговоры. - Ладно, чего тут сделаешь, если ты всё уже решил. Возвращайся с победой, Тэрон, а главное, живым. Тебе есть ради кого стремиться к этой жизни. После данных слов Амфисс и ушёл, а мужчина ещё долго размышлял над тем, что от него услышал. Он и не думал оставлять жизнь, Кьяра поселила в его сердце надежду, и всё, чего Тэрон более всего хотел, так это познать счастье рядом с ней. Но коварные враги распоряжались иначе, склоняя обоих к иной судьбе. Ночь благо ещё не окончилась, и гладиатор всё же попытался хоть немного поспать, пусть даже недобрые мысли его упорно не оставляли. Он не примет поражение со смиренным духом, ни за что. Тэрон обещал любимой вернуться, и как бы не пришлось тяжело, он сдержит данное им слово. С рассветом за ним явилась стража, и хоть мужчина пробудился без особой телесной бодрости, он был готов к поединку. Закованный в цепи, он вышел из своей клетки на свет и вместе с охраной последовал к повозке. Своим ходом до намеченного места довелось бы добраться не скоро. Мужчина принимал новый день как возможное завершение всей его жизни, он ничуть не сомневался в себе, но не мог недооценивать и своих врагов. А Пелий к тому моменту уже пробрался в оружейную комнату, прежде прознав, какой именно меч будет вручён бойцу, что выйдет сражаться против гладиатора Флианта. Откупорив сосуд с ядом, советник вылил нужное количество капель на белую ткань, которой и принялся смазывать лезвие двуручного меча. Одного пореза будет достаточно, чтобы отравить кровь, а вместе с тем и лишить жизни всё тело. Самодовольно посмеиваясь, Пелий закончил смазывать ядом клинок, и, положив меч на прежнее место, со зловещей улыбкой вышел из комнаты, направляясь к трибунам. Он был уверен в успешном завершении задуманного убийства.
Отправлено: 05.07.12 23:21. Заголовок: Кьяра не хотела уход..
Кьяра не хотела уходить. Прощаться было тяжело, но девушка сделала это и покинула камеру своего возлюбленного. Она понимала, что в любой момент может стать востребованной во дворце тем же Бальдавиром и беды не миновать. Но одно фиванка поняла точно – она любила рисковать и никогда в жизни не будет придерживаться рамок, в которые ее пробуют загнать, особенно здесь. Почувствовав, что все получилось, несмотря на то, что девушка не дошла до дворца к комнате, где должна была присутствовать, внутри нее уже присутствовало некое ощущение и чувство триумфа. Вот она, практически самостоятельно пробралась к Тэрону, а значит, нет ничего невозможного. Мысли о побеге не посещали еще голову Кьяры, в отличие от Тэрона. Фиванка скорее просто была увлечена им, по уши влюблена в него и не думала ни о чем-то, кроме как быть только рядом с ним. Пока это для рабыни было целью номер один, но, увы, скоро все изменится. Жизнь не будет такой плавной, как сейчас. Да, в дальнейшем Кьяре будет что с чем сравнить. Отказавшись от помощи лекаря, прекрасно понимая, что сейчас ему лучше остаться с Тэроном, нежели проводить девушку, рабыня отправилась по тому же пути, какому и попала сюда. Кьяра была очень осторожна и в любой момент готова схватиться за оружие. Она повернула в один из коридоров и там встретилась с Мелиагром, вероятней всего он ждал ее. Вначале Кьяра схватилась за кинжал, но тут же облегченно вздохнула, когда поняла, что это наставник гладиаторов. Она поджала губы, едва заметно улыбнулась и готова была идти дальше, но он всем своим огромным телом перекрыл ей дорогу. Девушка остановилась и удивленно взглянула на мужчину, не произнося при этом ни слова. Действия Мелиагра Кьяра расценила, как помощь, может, там за дверью находилась стража и он таким образом хотел ее предупредить. Но слухом Кьяра уловила, что большинство вернулось на свои посты именно к камерам гладиаторов. А кладовая, кудою подпольно вывозились пустые бочки и завозились полные была свободна. Тогда рабыня тут же моментально стала мыслить, ведь Мелиагр не знал, что она собралась уходить, а что если бы рабыня все еще была там, то стража застала бы ее. Именно на это и рассчитывал Мелиагр. Мужчина надеялся, что если девушку увидят, отберут у Тэрона и накажут, то, может, гладиатору больше на захочется на свободу и он успокоится. На какое-то мгновение наставник проникся пониманием к бывшему полководцу, но, увы, страх свободной жизни взял свое.
- Отойди, мне нужно уходить.
Тихо, но настойчиво произнесла Кьяра. Мелиагр продолжал стоять на месте. Кьяра попробовала его обойти, но он не дал. Нападать на мужчину было бесполезно, это поднимет много шума, да и что может фиванка против опытного воина? Возможно и нанесет ему небольшой урон, но никогда не выйдет победительницей в этом деле. А выходить отсюда ей нужно было и как можно скорее. Пожалела ли в этот момент Кьяра, что не ушла вместе с Амфиссом? Да, так было бы гораздо проще, но нет. Рабыня была рада тому, что оставила лекаря вместе с Тэроном. Тому нельзя выходить завтра на жестокие бои раненным. Кто так хладнокровно нанес урон возлюбленному девушки, она не знала, если бы все было иначе, она явно вступила бы в сражение с наставником и плевать, что ей никогда в жизни не победить. - Я помог тебе попасть сюда первый и последний раз, - сказал Мелиагр и встретил острый взгляд девушки. Она это понимала и без его слов. – Больше не ходи сюда.
- Я сама решу, что мне делать.
Нагло ответила Кьяра, с вызовом глядя в глаза огромного мужчины. Ему такой ответ не понравился. Он стал говорить о том, что в следующий раз, когда она появится здесь и встретится ему, он не станет помогать, а, напротив, сделает все, что бы ее наказали за подобные проделки. Кьяру не волновали слова мужчины, она даже не собиралась к ним прислушиваться. - Ты рабыня! – в конечном итоге заключил Мелиагр. – Здесь не ты решаешь, что тебе делать! Кьяра улыбнулась, поправив прядь длинных волос, и набросила капюшон на голову.
- Напротив, наставник. Я не являюсь рабыней, пока сама решаю, что мне делать и как поступать. Это всего лишь статус и слово. Может и так. Может, я действительно рабыня, ведь меня купили также как и остальных. Но ни одному человеку не удастся меня приручить, и до тех пор я свободна.
Мелиагр растерянно смотрел на девушку. Его одолевали мысли о том, что она чертовски похожа на Тэрона, по крайней мере вольным нравом. Не удивительно, что эти двое нашли друг друга здесь. Мужчина уже понял, что рабыня не простая девушка, не такая как сотни здешних, но не ожидал, что в Кьяре столько огня. Объединившись с Тэроном они могут многое натворить, такие выводы последовали в голове мужчины. А тем временем где-то неподалеку послышались шаги и голоса стражников, что с каждой секундой становились более ясными.
- Пропусти меня. Либо отдай на погибель. Решай, великий воин!
Твердо сказала Кьяра, без тени страха в глазах и голосе. Она готова была принять любое развитие событий и пережить то, что сулит ей судьба. Только одна тревога не покидала сердца девушки. Тревога за своего возлюбленного. Как бы Тэрон не пытался убедить Кьяру, что все будет хорошо, он не смог искоренить из ее души чувства страха за его жизнь. Мало того с того самого момента, как Кьяра узнала о незаконных боях от Пелия в ее сердце поселилось плохое предчувствие. Рабыня не любила их, потому что всегда они сбывались. Замышляется что-то совершенно не хорошее. Ну, разве могла Кьяра не бояться за того, кого любила больше жизни? Схваченный врасплох такой решительностью и неподвластным характером Мелиагр отпустил Кьяру и решил отдать все события в руки судьбы, пуская та решает, что делать с девушкой и гладиатором. Далее Кьяра проделала свой путь, на удивление, без препятствий. Оказавшись на улице, девушка оправилась прямиком к входным дверям во дворец. Но остановилась, увидев вдали огромные ворота, что ведут за пределы территории Флианта. Вот там свобода. Кьяра застыла на месте, заворожено глядя в ту сторону. Стоило попробовать бежать. Сейчас стража не была бдительна, может, у нее бы вышло? Но разве могла Кьяра оставить Тэрона. Девушка мягко улыбнулась, вспоминая облик возлюбленного, его теплые и нежные зеленые глаза, такие мужественные скулы, легкую щетину, приятно покалывающую лицо во время поцелуя. Девушка вздохнула и отвернулась от ворот, уверенно зашагала к главному входу. Кьяра планировала войти также как и вышла. Фиванка притаилась за углом, подобрала камень и бросила его, но на этот раз стража никак не отреагировала на ложный вызов. Как говорится, эти люди дважды на одни и те же грабли не наступали. Вот теперь девушка, откинувшись и прислонившись к стене, стала лихорадочно мыслить, каким же образом ей попасть обратно внутрь. В общем, Кьяра ничего лучше не придумала, чем просто выйти и напрямую предстать перед стражей. Те удивленно уставились на девушку в темном плаще, и не успела Кьяра опомнится, как была схвачена за руки, а стража уже что-то говорила о наказании и о том, что все донесут хозяину. Один из дозорных так тряс Кьяру, что даже капюшон спал с ее головы обнажив длинные черные волосы. Рабыня сохраняла молчание и бесстрастными глазами смотрела на мужчин. Сейчас ей было плевать, главное, что она увиделась с Тэроном перед поединком, что его ждет. Но вдруг откуда-то ни возьмись, появилось спасение. Крепкий мужской кулак настиг стражника, который крепко держал Кьяру. Тот ударился головой об каменную колонну и упал, второго спаситель также просто обезвредил. Удивленная Кьяра с широко раскрытыми глазами обернулась. На мгновение ей подумалось, что это Тэрон. Но этого не может быть. Её возлюбленный гладиатор сейчас в своей камере, и над его раной работает лекарь. Но тогда кто? Фиванка обернулась и увидела перед собой Бальдавира. Интрига исчерпана, а девушка разочарована, хоть и безмерно ему благодарна. - Мне есть о чем с тобой поговорить, - сказал он. В это время стражники уже стали приходить в себя. Бальдавир опустился на корточки перед одним из них, взял того за шкирку и предупредил. – Лучше вам молчать о вашей глупой неосмотрительности. Иначе Флиант от меня узнает, как вы посмели обращаться с моей личной рабыней. Кьяра невольно поморщилась, услышав, как Бальдавир назвал ее, но ничего не сказала. Единственное, что ей хотелось ответить мужчине так это то, что им не о чем говорить. Она все ему сказала. Но северянин взял рабыню за руку и они вместе пошли коридорами дворца, пока, наконец не достигли их покоев. Кьяра настойчиво миновала комнату Бальдавира, отправившись прямиком через нее в свою. Таким образом, фиванка показывала мужчине, что не намерена с ним говорить. Но он терпеливо последовал за ней. В своей комнате, Кьяра сбросила с себя плащ и моментально ощутила на себе внимательный взгляд Бальдавира. Вероятней всего, он именно такой ее и хотел запомнить. Кьяра некоторое время постояла в этом наряде, набедренная повязка, едва закрывавшая ягодицы и откровенный топ. Такая здесь была стандартная одежда для любовных рабынь. С минуту вот так простояв, Кьяра плюнула на мужчину, не в буквальном смысле конечно и стала собирать все валяющиеся вещи, при этом говоря:
- Я сейчас соберу вещи. Не беспокойся они все в таком же состоянии, в котором ты мне их предоставил. Так что осталось просто собрать сложить, и я тебе их верну.
Говорила рабыня, поднимая очередное платье. Но Бальдавир лишь отрицательно покачал головой, пришел в себя, словно проснулся ото сна, подошел к Кьяре и взял ее за кисть. Он мягко опустил ее руку забрал платье и положил на кровать, после чего пригласил Кьяру присесть. Девушка невозмутимо села на край кровати не глядя на северянина. Он присел возле нее. - Это все я оставляю тебе.
- Зачем?
Тут же спросила Кьяра.
- Зачем мне все эти вещи здесь?
Бальдавир пожал плечами: - Это не обсуждается. Я не могу тебя увести с собой, потому что ты этого не хочешь, но не лишай меня возможности сделать тебе подарок. Прошу, прими эти вещи от меня, как подарок, - говорил мужчина. Кьяра некоторое время смотрела на него проникновенным взглядом, а затем на вещи. У девушки промелькнула мысль: «Зачем они мне здесь?». Но Кьяра понимала, что это было важно для Бальдавира, поэтому слабо кивнула головой. Она примет подарок. – И еще, я завтра уплываю.
- Я знаю.
Прервала мужчину Кьяра, но он попросил больше этого не делать. Вероятней всего сейчас в ночи именно тот момент, когда мужчина собрался попрощаться со своей возлюбленной, с той, которую любил безответно. Кьяра внимательно смотрела на него, ожидая, что он скажет. Мужчина взял девушку за руку и в этот момент Кьяра напряглась. Северянин явно это почувствовал, но не отпустил ее руки. - Я хотел тебе сказать перед тем, как уеду, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я буду любить тебя, несмотря ни на что. Я вернусь сюда через год, но стоит тебе написать, что ты передумала, или отправить мне весточку я явлюсь незамедлительно и заберу тебя отсюда.
Кьяра поджала губы и отрицательно помахала головой.
- Бальдавир… Бальд, этого никогда не будет. Я не передумаю.
Тихо промолвила рабыня. Северянин и так это знал, он просто поставил Кьяру в известность, всякое в жизни бывает. Но Бальдавир надеялся на случай зря. Даже если Тэрон погибнет, Кьяра и в этом случае не будет искать утехи на крепком плече северянина. Не будет просить, что бы он ее освободил отсюда. Скорее она доведет все до того, что и сама здесь же погибнет. - Нет, я просто хочу, что бы ты знала. И еще одно помни, что ты всегда можешь рассчитывать на меня и на мою помощь. В любое время, в любой день и всегда. Кьяра улыбнулась, ей было приятно все это слышать и последние слова девушка оставила себе на заметку. Она вздохнула и прикоснулась к гладко выбритой щеке мужчины.
- Ты великодушен. Мне жаль, что ты полюбил не ту девушку.
Бальдавир улыбнулся Кьяре в ответ. - Нет, я полюбил именно ту. Просто судьба меня наказывает за грехи безответной любовью.
Далее Кьяра поинтересовалась о жизни Бальдавира. Ему никогда не стать ее любовником, но он бы мог быть хорошим другом. Все оставшееся время они разговаривали, и Кьяра все больше узнавала о северянине, только молчала о себе. Когда мужчина спрашивал о ней, девушка говорила мимолетно, упуская самые важные детали своей жизни. Словом, Бальдавир считал, что все было хорошо, а в рабство она попала по случайности. Вскоре разговоры утомили рабыню. У нее был тяжелый день, и она все еще переживала за своего бога, поэтому спустя некоторое время девушка прилегла и уснула. Бальдавир же не спал. Он смотрел на спящую фиванку, и аккуратно прилег рядом, осторожно проводя рукой по ее щеке. Вскоре и он уснул, но проснулся с рассветом и поцеловав Кьяру в губы, прошептал: - Прощай. Фиванка ничего не почувствовала, слишком крепок был ее сон. Это был конец, мужчина уехал, покинув остров, и как только это произошло, Флиант тут же отправил людей за Кьярой. Несколько мужчин ворвались в комнату и наглым образом разбудили девушку, резко содрав с постели. Вот и пришло время страшной действительности. Кьяра не стала задавать вопросов, она знала и предполагала, куда ее ведут. Девушку вели коридорами к Флианту, дверь в зал открылись, на троне восседал царь, Кьяру впихнули в зал и закрыли за собой двери. - Уехал твой Бальдавир, - тут же съехидничал правитель, поудобней умостившись в кресле. Он ожидал ответа от Кьяры, но девушка молчала, сохраняя невозмутимый и стальной вид. Только сжатые руки могли показать действительные чувства и ощущения девушки. – Молчишь. Ну, молчи, от этого мне хуже не станет. Я позвал сюда, что бы торжественно тебе напомнить о том уроне, который ты мне нанесла. Я обид не прощаю, красавица. Еще никто не смел поднять на меня руку и пустить мою кровь, даже каплю. Ты слышала о своем наказании. И теперь я объявляю, что готов его исполнить. Ведите ее в подвал! Скомандовал Флиант, Кьяра попробовала сопротивляться, но на нее тут же надели кандалы с цепями и ей ничего не оставалось делать, как следовать вместе с людьми царя за ним. Наконец-то пришло время расплаты и царь сделает то, о чем мечтал уже долгое время. Накажет наглую рабыню. Кьяру вели коридорами, Флиант шел впереди, как вдруг на пути им встретилась Литея. - Отец? – это наверно было своего рода приветствием, девушка даже улыбнулась ему, но увидела за его спиной Кьяру закованную в кандалы на руках у нескольких человек. Литея заволновалась, ведь она уже решила взять Кьяру к себе в служение, просто не успела поговорить об этом с отцом. Кстати говоря, как раз с самого утра и шла к нему за этим. – А… куда ты ведешь Кьяру? - О, вы уже знакомы, - не столь удивился, сколько иронизировал правитель. – Она получит наказание за то, что посмела поднять на меня руку. Глаза Литеи расширились от ужаса. Она посмотрела на Кьяру, которая равнодушно смотрела в пол. Оставалось удивляться силе воли этой рабыни. Кажется, принцесса переживала за ее судьбу больше, чем сама фиванка. Дочь Флианта ухватила его за руку и стала умолять. - Я прошу тебя, отец, не делай этого. Я хотела забрать ее к себе во служение, сделать личной рабыней. Прости ее за оплошность, она больше никогда не посмеет. Только отпусти ее со мной и позволь стать моей рабыней. Это все, чего я прошу, - Литея говорила одновременно с таким жаром и мольбой в голосе, но Кьяру это ни капли не тронуло, наоборот девушка еле сдерживала себя, что бы не опровергнуть каждое сказанное принцессой слово. Ей становилось тошно от сложившейся ситуации, но Кьяра смиренно сохраняла молчание. Флиант же удивленно уставился на дочь, затем оглянулся на рабыню и вновь глянул на дочь. - Я не могу отдать тебе ее. Она будет зарабатывать много денег. Эта девушка нужна мне не для прислуживания, а для предоставления утех моим гостям. Не могу позволить, что бы такой талант прозябал в роли обычной служанки, - говорил Флиант, избегая взгляда дочери. Литея знала, что он так ответит, поэтому оставалась упорна. - Она нужна мне. Ни одна рабыня, которую предоставлял мне ты, так не нравилась, как Кьяра. Ты лишаешь меня многого, неужели твоя дочь, принцесса - наследница трона не может получить от отца в подарок рабыню? Тебе деньги дороже меня? – принцесса также не отступала от своего. Флиант помнил, как недавно посмел поднять руку на нее и для него оказалось неожиданностью, что дочь заговорила с ним сейчас. Если он не подарит ей Кьяру - это может навсегда создать пропасть между ними. Этого Флиант не хотел. – Я прошу тебя, ради меня. Вокруг зародилась небольшая пауза, породившая назойливую тишину. И ее нарушил Флиант. - Хорошо, дочь моя. Я подарю тебе эту рабыню. Но лишь после того, как она испытает наказание. Взгляд Литеи взволнованно скользнул по Кьяре. Принцесса понимала, что ей очень посчастливилось, отец так легко разрешил фиванке стать рабыней Литеи. А теперь просить, что бы он ее не наказывал – это было слишком. Литея боялась даже заикнутся об этом. Поэтому принцесса виновато взглянула на Кьяру и согласно кивнула отцу, судорожно сглотнув, а следом поспешила удалиться, схватившись за лоб, пытаясь унять биение собственного сердца. Теперь Литее придется еще заставить себя без вины смотреть в глаза своей рабыне. Но ничего, она сможет. Кьяру же повели дальше по коридорам, все вниз и вниз, словно в саму преисподнею. И вот, наконец, они остановились перед огромной дубовой дверью. Где-то позади девушка услышала шорох и мимолетно заметила фигуру мальчика, что прополз куда-то. Дверь отворилась, Кьяру грубо втолкнули внутрь, сняли с нее кандалы. Она не сопротивлялась. Мужчина сняли с нее топ и положили на специальную доску животом вниз. После чего пристегнули за руки и ноги поручнями. - Двадцать ударов кнутом, как и обещал, - прошептал Флиант девушке на ухо, а затем выпрямился и сказал палачу. – Я хочу слышать ее крики. После этих слов Флиант удалился. Обычно он оставался, но впервые ему приходилось наказывать девушку, поэтому он решил удалиться. Смотреть, как издеваются над мужчинами еще можно, но вот с женщиной – это другое дело. Правитель обойдется просто тем, что послушает. Кьяра лежала на деревянном ложе, тяжело дыша и пытаясь унять страх. В это же время, когда поднялась плеть палача, где-то там начался бой Тэрона с противником. Первый удар и раздался пронзительный женский крик, параллельно с этим гладиатор начал сражение. На лице царя появилась удовлетворенная улыбка, а мальчик, что находился поблизости, затаился и весь сжался от страха и сопереживания, настолько крик был ужасным и раздирающим. Он знал эту девушку, встречал уже. Второй удар плетью, третий, за ним следующие и так дальше, каждый из них сопровождался неистовым криком фиванки от боли. Такую боль она еще не испытывала никогда. Кожу раздирало до крови, палач бил так, что добирался до мяса, оставляя на спине девушки непоправимые уроны. С каждым ударом и криком мальчик в коморке сжимался все больше и больше. Позже он напишет об этом. Кьяра испытывала сильную боль, из глаз текли слезы, она неистово кричала. А это был всего десятый удар, впереди еще десяток таких. Выживет ли она? И рабыня поняла, что должна быть сильной. Кьяра решила не думать о боли, девушка закрыла глаза и стала думать о чем-то, что могло бы хоть на каплю ее отвлечь. Она думала о Тэроне, вспоминая их первую встречу, первые разговоры… признания, ночь любви… и опасность, что нависла над ним. Кьяра закрыла рот и теперь удивительно, он она сдерживала крики, каждый удар сопровождался лишь болезненным стоном и не более. Девушка затихла, перестала радовать криками негодяев и низкого правителя. - Что такое, почему ты перестал?! – влетел Флиант в комнату, чем остановил следующий удар. Кьяра чувствовала, как истекает кровью ее спина. Она испытывала невероятную боль, и каждый раз старалась мысли об этой боли опустить на дальний план. С глаз лились слезы, а девушка думала лишь о любви, только она могла спасти. Палач невозмутимо ответил, что рабыня просто перестала кричать. Флиант посмотрел на Кьяру разозлено, но и одновременно с этим испуганно. После чего добавил. – Бей сильнее. На этот раз царь остался здесь, что бы удостоверится, что палач не щадит девушку. Удар за ударом, тело Кьяры содрогалось от насилия, кожу раздирало до мяса. Девушка прикусила губы до крови и наконец все это закончилось. "Тэрон... я люблю тебя" - про себя произнесла фиванка. И это были ее последние мысли. Кьяра не слышала, что ей говорил Флиант, она едва чувствовала, как ее освободили и стянули с деревянного ложе. Девушку поддерживали за руки, так как стоять она была не в состоянии. С глаз все еще лились слезы. Но Кьяра нашла силы в себе открыть их и взглянуть взглядом полным ненависти на правителя. И в последний раз, подумав о Тэроне, Кьяра потеряла сознание. Царь был удовлетворен, несмотря на то, что ожидал мольбы о прощении. В таком случае он бы прекратил портить рабыню и ее прекрасную спину. Но ничего, Амфисс сможет все исправить и раны девушки от кнута быстро заживут.
Отправлено: 10.07.12 03:15. Заголовок: «Я буду тебя ждать» ..
«Я буду тебя ждать» - вспоминал Тэрон слова любимой, ожидания которой придавали ему силы и цель. Раньше воина никогда никто не ждал, особенно после смерти его деда, да и то это была юность, не связанная с серьёзными битвами. Но позже Тэрон всегда следовал лишь вперёд, понимая, что оглядываться назад ему было незачем. И вот сейчас, он вновь стремиться идти дальше, но и впереди отныне виден свет, которого было не дано узреть во мраке прошлой жизни, что была пустой и бессмысленной. Теперь же мрак рассеялся, и путь стал виднее. И по нему нельзя следовать в одиночку, да и незачем. Тэрон намеревался вернуться, чего никогда прежде не делал потому, что его ждали, и он сам стремился к той, без чьей любви прежде был мёртв. Сходя с повозки, воин даже не брался осматривать своё местонахождение, ему было всё равно. Арена, на которой ему предстояло биться, была меньше той, где проходили тренировки гладиаторов, а уж про главную арену и вовсе говорить нечего. Бои без правил, как прежде говорилось, не отличались особой жестокостью, но они могли происходить по пять раз на дню, а то и чаще. И присутствовать, в качестве зрителей, на них могли не только люди, имеющие деньги, допускались так же и вовсе бедные, но и то в разумных количествах, иначе ведь на трибунах было бы негде разместиться. Как и подобает, Тэрона провели не через главный вход, а к неприметной двери, расположенной с обратной стороны здания. Проходя через подземные коридоры, мужчина был вынужден остановиться, ибо в оружейную комнату его не пустили, оставив у одной из широких дверей, ведущей к выходу на круг. Гладиатор понял, что выдавать оружие ему будут на их собственное усмотрение, а точнее, на усмотрение тех, кто стоял выше. Что ж, Тэрон мог использовать в нужных целях даже кусок дерева, так что не было особой проблемы доверить кому-то другому выбрать оружие для него. Благо на смену привычного меча не было вручено ничего иного. А вот с щитом конечно вышла неурядица, ибо он был точно такой, с какими обычно бойцам приходится тренироваться, то бишь не приспособленным для серьёзного поединка. Да и снаряжения никакого не было принесено, что не менее удивляло, хотя Тэрон участвовал в боях без правил впервые, а потому принял это, как должное. Дескать, видимо, здесь защитой старались особо бойцов не снабжать для большего впечатления. Именам так же не придавали значения, а потому мужчина выходил на круг без уведомлений о том, как именно его звали. Это было и не нужно. Стоило лишь ему выйти и показать себя, как трибуны дружно загудели, и в бессвязном шуме их воплей, Тэрон услышал своё имя, его не могли не узнать, ведь почти что все присутствующие наблюдали когда-то его бои на главной арене. В отличии от иных бойцов, любящих играть на публику, гладиатор никогда не брался им позировать и даже взглядом не удостаивал тех, кто всех громче ему кричал. Мужчина не высматривать и Пелия, который несомненно присутствовал и сейчас наблюдал за ним. Воин спокойно встал в центре небольшой арены, ожидая, когда появится его противник. Тот предстал перед взором очень скоро, и, завидев его, Тэрон сразу подметил, что ошибался, думая, будто здесь пренебрегают надёжной экипировкой. Его соперник был очень хорошо снаряжён. У него был прямоугольный щит, чьи края и выпуклость в центре были укреплены листовой бронзой. Передняя поверхность щита была обтянута кожей, на которой красовались разноцветные орнаментальные рисунки. Рабочая рука была почти что полностью защищена стёганой накладкой от плеча до запястья. На левой руке была та же стёганая накладка, только поверх неё ещё и надет металлический доспех с тремя толстыми шипами. Голова укрыта шлемом с широким гладким полем, а вершина его была увенчана большим прямым металлическим гребнем. Тяжёлая экипировка, ничего не скажешь. Противник стоял, повернувшись левым боком к мужчине, слегка согнув колени и прикрываясь длинным щитом. Он был так же спокоен в действиях, как и Тэрон, что сейчас изучающим взором рассматривал своего соперника, прекрасно понимая: перед ним стоит гладиатор. Не простой боец, коего обязали сражаться, дабы выкупить собственную жизнь, а тот же закалённый в битвах воин, что победив здесь, сможет участвовать в поединках на главной арене царя Наксоса. Так часто и продвигали гладиаторов, присланных с других земель. Вот только бой чаще предусматривался равный, нынче же один чемпион имеющимся снаряжением заметно превосходил другого. Самого Тэрона это не особо волновало, он изначально был готов к сюрпризам и знал. Что всё происходящее является ни чьей более затеей, как проделками трусливого Пелия. Тому ничего не стоило просветить знать в великих умениях своего бойца, но не ради хвастовства, а чтобы приблизить его смерть в итоге. Дескать Тэрон и без защиты легко расправится со своим противником. То-то один меч в его руке и мог сослужить службу, а лёгким деревянным щитом можно было только кое-как отвлекать внимание. Тэрон в редких случаях нападал первым, вот и сейчас он не спешил начинать сражение, прежде желая проверить своего противника, чьи ноги и торс не имели защиты, а потому боец прикрывал их длинным щитом, выставив наготове меч, отравленное лезвие которого очень ярко блестело на солнце. И его радужные переливы отражались в зелёных глазах мужчины, чей противник так же не был осведомлён в том, что его клинок пропитан ядом. Оба гладиатора стояли друг напротив друга в полной тишине, с трибун не доносилось ни звука, Тэрон более не слышал своего имени из чужих уст и был этому рад. До ушей не доходил привычный хруст песка под ногами, ибо земля здесь была твёрдой. Бывший военачальник внимательно следил за бойцом, что спрятав лезвие меча под щитом, медленным шагом направлялся к нему. Противник был опытный, он знал, как нападать. Хотя первая атака всегда являлась чем-то не серьёзным, устраиваемым лишь для того, чтобы начать бой, но в данный удар воитель вложил большую часть своей силы, которую Тэрон встретил без видимых стараний, он задолго предугадал, куда будет направлено оружие, мечущее из-под щита вверх, затем стремительно вниз. Звучное столкновение ярых клинков сопроводили одобрительные возгласы оживших трибун. Нападавший вновь спрятал лезвие под щитом, понемногу отдаляясь назад. Тэрону не совсем был ясен данный подход к атаке, если учесть, что при ответном нападении боец может не успеть оборониться, то и дело пряча меч под орудием защиты. Очень скоро ему доведётся не раз в том убедиться при стараниях нанести урон мужчине, отбивавшего удары с заметным хладнокровием, но с не меньшим упорством. Ядовитый клинок всё норовил вонзиться под кожу, хватило бы одного пореза, чтобы славная жизненная история великого воина стала легендой. Тэрон ощущал прилив нарастающей в нём ярости, давно знакомой, острой на вкус, но такой соблазнительной. Здесь, в сражениях, он познавал долю необходимой свободы, которая не была равна той, что обреталась в объятиях любимой, но имела свою особенность. И она заключалась в возможностях самому решать, каким окажется финал боя. Не знал мужчина, что советник уже давно вмешался в ход поединка, думая, что Пелий вполне обошёлся тем, что сейчас гладиатор сражался без доспехов. Да, не многие осмелились бы идти против воли царя, без его ведома устраивая травлю лучшего воина. Но змееподобный умел выкрутиться, не исчерпывая оказанного ему доверия. Он восседал в удобном кресле на возвышенной платформе вместе со знатью, вкушая фрукты и распивая вино. Пелий представлял чемпиона Флианта и сейчас был равен своему господину, наконец-то, имея возможность почувствовать власть, о которой всегда мечтал. С упоением наблюдая за боем, советник еле унимал рвущийся из него самодовольный смех. Он никуда не торопился, желая в полной мере насладиться последними минутами жизни величайшего гладиатора, из когда-либо существовавших. Допускал ли Пелий, что если Тэрон однажды войдёт в историю, то его смерть может прославить и самого советника? Вполне. Корыстный слуга царя только и искал, где бы и чем поживиться. А следовало бы знать, что слава воина погибает вместе с ним. О Тэроне помнят, покуда он жив и на смену его бессмертному имени не явился иной человек, которого толпа будет желать ещё более жадно. Мужчина же об этом хорошо знал, он никогда и не стремился угодить глупому люду, выкрикивающему несуразности и в порывах происходящих зрелищ, совокупляющихся друг с другом публично. Его противник вновь атаковал, получив мощный отпор. Пусть щит был лёгок и не особо служил необходимой обороной, с ним было куда легче двигаться, нежели с 18 кг сковывающего в движениях веса. Тэрон сделал два быстрых разворота, ударяя мечом, что так и не сумел достать бойца, тот защитился щитом, а после ударил своим оружием по клинку воина и тут же сделал выпад в сторону его лица. Тэрон ловко отстранился назад, опускаясь на одно колено, встал и, укрывшись своим щитом, ударил вновь, но лезвие в который раз прошлось лишь по кожаной поверхности расписного орудия защиты. Однако мужчины не отходили друг от друга, продолжая нападать и отбиваться. Тэрон стремился пронзить открытую грудь бойца или же ударить в ноги, но щит соперника был столь огромен и прочен, да к тому же тот им пользовался без особой натуги, а потому добраться до оголённых участков тела было очень не просто. Тогда бывший военачальник решил поражать не снизу и не в середине, а сверху. Сперва атакуя щит, гладиатор дождался, когда его противник пустит в ход своё оружие, и как только лезвие последовало отвести его клинок, Тэрон ударил по нему, наклоняя бойца вбок и чуть вперёд. Всё происходило так быстро и продумано, что соперник даже не успел осознать мотивы человека, с которым сражался, но очень скоро почувствовал на своей голове всю силу его ярости, которую гладиатор проявил, ударив по шлему деревянным щитом. Мужчина явил такую мощь, что его противник упал на землю, чудом удержав в руках оружие и щит, несмотря на то, что, то орудие, которым его сбили с ног не состояло из такого уж тяжёлого дерева, на прочном шлеме всё же образовалась вмятина, а укрытая им голова неприятно гудела. Если умело проявить силу, можно сломить и железо. Тэрон недвижно стоял, ожидая, когда поднимется его соперник. Жаркий ветер слабо развивал тёмные волосы мужчины, он знал, для кого сражался сегодня. Где-то там, достаточно далеко отсюда, но, тем не менее, близко, билось его сердце. Казалось, гладиатор слышит его громкий, частый стук, раздаваемый вместе с нежным голосом любимой. Вновь видит её проницательные карие глаза, чувствует, как ласкают его пальцы шелковистые густые волосы прекрасной фиванки, ощущает тепло её кожи, и всю необычайную страстность её любви. Но вместе с тем… Тэрон чувствует ещё кое-что. Присутствие некой внутренней боли. И это не боль разлуки, не страдания, основанные на нелёгком пути к желаемым мечтам… не телесные раны. Боль шла из глубин самой души, как предупреждение о чём-то, зарождающем былую тревогу. Мужчина не успел понять внезапное беспокойство собственного сердца, крепкий боец уже бежал на него. Меч, устремлённый в живот гладиатора, был остановлен вовремя подставленным щитом, Тэрон гневно надавил им, отталкивая от себя противника, затем с одного шага сам настиг его, прижавшись лезвием к его щиту, а своим орудием защиты стал придерживать пущенный клинок соперника. И вот так сдерживая друг друга, оба воина стали медленно разводить руки в стороны, и этого было достаточно, чтобы бывший военачальник разом ударил с ноги, вновь отправив бойца отлёживаться на земле. Тому явно мешало тяжёлое снаряжение, особенно слегка помятый шлем, что, будучи подпорченным, вероятно ощутимо давил на голову. Тэрон устремил взгляд на толпы кричащих людей, неспокойно сидевших на своих местах. Они махали руками, толкались, некоторые уже стояли на ногах, и пуще всех подгоняли воплями гладиаторов, чей бой приостановился. Требующие зрелища мужчины свирепели вместе с бойцами, большинство женщин оголялись по пояс, дабы привлечь к себе внимание сильных мужей. Тэрон наблюдал всё видимое сквозь, воспринимая, как путающую завесу визуального обмана, скрывавшего от него нечто совсем незримое, но очень важное. Воин подумал о Кьяре, хотя любимая и прежде не покидала его мыслей. На миг Тэрон перестал слышать шумный голос толпы, он поднял голову и встретился с хищными глазами Пелия, что таращились на него с усмешкой, выглядывая из-под кубка с вином, уверенно говоря: «Ты проиграешь». Мужчина не придал значения тому, что увидел в язвительном взгляде советника, он чуть согнул колени и прижал щит плотнее к своей груди, а меч выставил вперёд, возвращая внимание к своему противнику, который вновь шёл на него. Гладиаторы снова сошлись и трибуны загудели громче, подбадривая их боевой дух. Тэрон щитом блокировал выпад соперника, и резким шагом приблизился к нему, чтобы ударить, но тот успел нагнуться, отступая назад и не переставая защищаться. Не долго боец отражал атаки, вскоре принявшись бить с не меньшим гневом и быстротой. Мужчина ловко уворачивался от данных нападений, он предугадывал каждый следующий удар. Однако когда противник чуть отступил, скрыл меч под щитом и мгновенно развернулся, Тэрон пусть и понял, откуда вырвется острый клинок, и даже отразил его приближение, он не миновал иной угрозы. Как только лезвия столкнулись, и соперник оказался очень близко к тому, кого стремился поразить, он скользнул клинком вниз от конца меча гладиатора, и отдаляясь без замедлений, прошёлся острыми шипами наруча чуть выше зашитой раны на груди Тэрона. Бывший военачальник ощутил, как его собственная кровь брызнула ему в лицо, но боли он не почувствовал поначалу, отражая стремительные удары своего противника, что нанеся урон гладиатору, испытал прилив новых сил и приближение своей победы. Ошибочное предположение, но Тэрон пока был вынужден отступать, сознавая, что его припирают к стене, к которой он и прижался спиной, когда укрытый защитой недруг ударил ногой по его щиту. Очень скоро в голову мужчине устремился ядовитый клинок, которому было суждено пронзить лишь стену, после, чуть не выскочив из руки своего хозяина, когда воин ударил по нему своим мечом. Тэрон мигом исправил положение, при ударе шибанув стальной рукоятью по шее противника, вынуждая его податься назад от поразившей тело боли. Мужчина не дал ему опомниться, наступая. Он бил мечом по прочному орудию защиты, будто стремясь пробить его, ударял по шлему деревянным щитом, что хрустел от мощи проявляемых атак и вот-вот грозил разлететься на части. «Ты проиграешь» - настойчиво повторял уже менее довольный взгляд советника, ожидавшегося, что Тэрона скоро настигнет смерть. Ведь чего стоило ядовитому лезвию один раз коснуться кожи, дабы отравить кровь. Часто бойцы получали раны в сражении, не было таковых, что возвращались без единой царапины. Бывший военачальник так же получил урон, но не от отравленного клинка. И это неуместное для задуманного коварства везение уже начинало напрягать Пелия, надеявшегося, что его идеальный план никак не потерпит фиаско. Но вот гладиатор вновь ударил щитом по голове своего противника, отчего у того слетел шлем, открывая взору квадратное безбородое лицо с маленькими глазками, и не имеющую волос голову. На лбу бойца явно проступал багровый синяк, оставленный ранней атакой чемпиона. Застанный врасплох частыми и удачными нападениями мужчины, соперник по инерции укрыл макушку щитом, когда Тэрон нанёс удар сверху, нарочно вынуждая воителя открыть свои незащищённые доспехами ноги. И тот это сделал, давая возможность мужчине поразить его мечом прямо в колено. Когда же противник с болезненным криком опустился на землю, почти что, полностью спрятавшись под длинным щитом, гладиатор сделал несколько шагов назад, затем остановился. Не долго раздумывая, он рывком побежал на сидевшего на коленях бойца, его чуть наклонённый щит послужил удачной опорой для прыжка, который Тэрон совершил с небывалой ловкостью, кувыркнувшись в воздухе, и перемахнув через своего противника, мужчина оказался позади него. Он даже не обернулся, уверенным движением меча пройдясь острым лезвием по его спине, а вместе с тем разрезав и кожаные ремни, на которых крепилась стеганая накладка с металлическим доспехом. Левая рука, держащая щит разом лишилась необходимой защиты, и когда боец обернулся, дабы поразить оружием того, кто уже трижды пролил его кровь, Тэрон отразил его атаку своим щитом, а после со всей силой ударил лезвием по левой руке, отрубив её по локоть. С первого раза это конечно сделать не удалось, пришлось бить дважды, быстро и беспощадно. Трибуны ахнули, некоторые принялись показывать пальцами на страшную рану, оставленную мечом лучшего воина Флианта. Все уже поняли, что победа Тэроном, это осознал и его противник, чей крик продолжал разноситься по всей малой арене. Проще было добить однорукого, ибо боец из него отныне никакой. Мужчина и сделал бы это без промедлений, или же пощадил бы достойного воина, попроси тот сохранить ему жизнь. Но противник предпочёл сражаться до последнего, терять ему было уже нечего. Отрезанная рука безжизненно лежала вместе со щитом, который держала до последнего. Могучий боец подавил в себе боль, не выпуская из целостной руки отравленным меч, с ним он и пошёл на Тэрона, что даже не шевельнулся, спокойно наблюдая, как его противник стремительно приближается к нему. Их бой возобновился. Только вот нападение однорукого для него же самого оказалось неудачным. Гладиатор отбил атаку, притом с такой силой, что стремящееся его поразить оружие наклонилось к своему хозяину, который, успев отстраниться, почувствовал, как конец лезвия оставил тонкий порез под его левым глазом. Казалось бы, всего лишь царапина, но яд моментально проник в рану. Однако его действие развивалось не столь стремительно, и поединок ещё длился некоторое время, в которое поверженный выкладывался полностью, ибо знал, что это его последнее сражение. Тэрон уклонялся, отражая удары, прежде он сам оставил свой щит, желая биться на равных, пусть даже и с тем, чьи старания нанести ему хотя бы один малый урон были бесполезны. Мужчина бил в полсилы, для него поединок был уже завершён, но только не для однорукого, надеявшегося на последок достать непобедимого воина. Решая закончить эти никчёмные махания оружием, Тэрон стал наступать, с одной попытки выбив меч из руки своего противника, он ловко поймал его в воздухе, затем совершил разворот и отравленным клинком оставил кровавую полосу на животе однорукого бойца. Тот попятился, ухватившись ладонью за глубокий порез, но даже этот урон был не смертелен. А потому Тэрон намеревался совершить последний решающий удар, но остановился, завидев, как округлились глаза его соперника, которого вдруг начало трясти, а из его широко открытого рта вместе со сдавленным хрипом вырывалась алая жидкость, окрасившая подбородок, шею грудь. Не сразу осознав, что происходит, мужчина сделал два шага назад, не сводя глаз с упавшего на колени бойца, захлёбывающегося в собственной крови, потоком идущей у него изнутри. Наблюдавший за происходящим народ стал подниматься со своих мест, испуганно озираясь и что-то крича. Знать, прежде тихо восседавшая на своих креслах, так же поддалась охватившему всех волнению, и только Пелий испытывал гнев, в бешенстве вскочив на ноги и во все глаза смотрел на гладиатора, чью смерть давно предугадал, помогая ей свершиться, а вместо этого был вынужден наблюдать действенность своей отравы совсем на другом человеке. Противник в агонии корчился на земле, сквозь хрип пытаясь просить помощи, но не мог произнести ни слова. Чем ему теперь поможешь… Постепенно все стали понимать, что именно с ним происходило, очень скоро Тэрон со стороны услышал собственные мысли: - Яд! – кричали с трибун. – Клинок отравлен! Держа в руках два меча, воин бросил изучающий взгляд именно на то оружие, что принадлежало его сопернику. Минута раздумий, затем ставшие ярче зелёные глаза мужчины подобно летящей стреле разом устремились на советника, чьё раздражение сменилось неподдельным страхом, когда он увидел, с каким нечеловеческим взором Тэрон смотрел на него. Всего доля секунды, и гладиатор отбрасывает в сторону свой меч, оставляя в руке тот, имеющийся яд на котором ещё мог отнять не одну жизнь. Недоумевая, что именно задумал этот опасный раб, Пелий видит, как Тэрон отворачивается и уходит куда-то. Пристально следя за ним, советник с нарастающей паникой обнаруживает, что воин, перебравшись через невысокую каменную ограду, направляется к лестнице, ведущей через трибуны прямо туда, где находились знатные персоны, в том числе и сам змееподобный плут. Таких отчаянных действий Пелий никак не мог ждать от невольника, которого, в случае покушения на кого-либо из важных лиц, могли подвергнуть жестокой казни. Но нет, всё происходило наяву, и Тэрон с присущей ему невозмутимостью, видимой в каждом его шаге, уже следовал к бесноватому ничтожеству, дабы навсегда заткнуть ему глотку. Застывший от страха советник, даже не смог позвать охрану, что и не пригодилось, ибо, завидевшие неладное, солдаты царя уже бежали задержать взбунтовавшегося чемпиона. На трибунах происходил настоящий переполох. Многие из людей, видевших, что грозный воин осмелился покинуть круг, бросились бежать к выходу, опасаясь, что гнев гладиатора бедою отразиться и на их безопасности. Но Тэрону был нужен только один человек, и сейчас он направлялся к нему, проходя мимо кричащих от радости женщин, что, будучи полуобнажёнными, тянули к нему свои руки (да, нашлись и такие сумасшедшие). Возможно, и они боялись его, но желание быть поближе к мужчине, чьё тело, мощь и гремящая по всему Наксосу слава, изводили их ночами в объятиях нелюбимых супругов, и на данный момент все эти идеализированные представления подавляли чувство страха, сподвигая хоть одним пальчиком дотронуться до объекта своих бурных фантазий. Тэрон чувствовал на себе их прикосновения, смотря прямо перед собой и продолжая идти, он не проявлял никаких эмоций. Девушек не отпугивала даже кровь, имеющаяся у него на лице, широкой груди, торсе и руках. А отравленный меч, сжатый в крепкой ладони, разве что изрядно настораживал саму охрану, что в количестве семи человек осторожно подходила со всех сторон. Вскоре должны были примчаться на подмогу и остальные, но у Тэрона пока ещё имелось время. Он не собирался использовать ядовитый клинок против людей Флианта, достаточно было убедительного кулака, да иных приёмов, которые в гуще присутствовавшей толпы было сделать не так то просто, но и солдатам царя будет так же не легко. Они безжалостно разгоняли зрителей, мешавшихся на пути, одна молодая женщина даже намеренно встала перед ними, не пуская свору гнусных псов к её любимому гладиатору. С ней особо не церемонились, отшвырнув в сторону, как не имеющую душу вещь. Тэрон встретил двоих, ударом своего оружия минуя направленный ему в шею меч, затем рукоятью вмазал по носу охранника, напавшего на него первым, и, разбив ему лицо кулаком, отправил в толпу, что вместо помощи, стала добивать солдата, жестоко обошедшегося с простой женщиной. Второй воин не стал замахиваться, выставив меч вперёд, он с криком побежал на мужчину, что даже не взялся прилагать никаких усилий, чуть отойдя в бок, и выставив ногу, споткнувшись об которую, стражник полетел вниз по лестнице, сбив ещё двоих поднимавшихся охранников. Тэрон не промедлил, восстановив движение, а пропускавшие его люди находили в себе смелость сдерживать охрану, прибегая к каким угодно хитростям, вплоть до падения в обморок. Вот что значит земной народ, а не заевшиеся богатеи. Ты этим простым жителям известен, как лучший боец арены, но они не знают, что ты за человек, а всё же хотят оказать помощь, хотя большинство делали это ради простого участия, ибо были изрядно пьяны. Тэрон бы справился с охраной и без стороннего вмешательства, он и не обращал внимания на происходящее, постепенно приближаясь к своей цели. - Остановите его!.. – вопил Пелий, обезумив от ужаса. - Остановите его!!!.. Растерявшись поначалу, советник оглянулся, понимая, что из всей присутствующей знати, остался один, как и работорговцы, купившие себе почётные места и те дали дёру. Вернув подвижность своим окаменевшим ногам, Пелий собрался было бежать, в процессе раздумывая какому наказанию подвергнуть тупоголовую охрану, так долго не являвшуюся в полном составе. Но далеко советник не ушёл. Выхватив у очередного нападавшего солдата копьё, Тэрон метнул его в сторону убегающего пародия на мужчину, пригвоздив подол его длинного хитона к полу высокой платформы, с которой так и не сумел сойти шипящий плут. Дрожащими руками он ухватился за древко копья, пытаясь высвободиться, но наконечник глубоко вошёл в деревянный пол. Долгие, казалось бы, бесполезные попытки, и вот советнику удаётся вытащить сдерживающее его копьё, он облегчённо вздыхает, оборачивается и его багровое от недавних усилий лицо резко становится бледным, когда Пелий видит перед собою Тэрона. Верный слуга царя не успевает даже пикнуть, как сильная рука сжимается у него на горле. Мужчина нависает над ним, направляя к лицу змееподобного отравленный клинок. Будь оно что будет, гладиатор слишком долго щадил этого лживого мерзавца, и вопреки всем запретам и правилам, он убьёт его, прямо сейчас. Пелий и сам понимал это, он видел ярость зверя, оживавшего в глазах воина, остывающая чужая кровь на котором вводила советника в ещё больший ужас. - Испробуй вкус собственного яда. Пальцы Тэрона сильнее сдавили тонкую шею отвратного существа, а блеснувшее в лучах солнца лезвие постепенно направлялось к его щеке. Всего доля мига, чтобы положить конец одному из приспешников подлого тирана, и вдруг мужчина замирает, чувствуя, как что-то кольнуло его в спину. Это не было похоже на нож и тем более меч, но было достаточно ощутимым. Рука гладиатора даже не дрогнула, он не отстранился и ничуть не ослабил хватку, намереваясь сделать то, зачем пришёл. Однако вскоре почувствовал повторную боль в спине, и по тому как резко начало меняться его самочувствие, Тэрон стал сознавать, что именно проникло ему под кожу. Оборачиваться не было смысла, шум толпы заглушал голоса подступавших солдат, которых не дано было одолеть, ибо то, чем они надумали обезвредить мужчину, он не мог избежать. Дротик… Не имея возможности остановить Тэрона оружием, а ведь его следовало оставить в живых, охрана использовала более безопасный метод. Вот только для самого гладиатора он не был таким уж приятным. Рука, крепко державшая меч онемела, он не опускал её и тогда, пусть уже и не чувствовал. Умри же…. Очередной укол теперь уже в плечо, гладиатор пошатывается, по-прежнему не выпуская оружия, и, сжимая зубы, сильнее вонзает пальцы в шею советника. Он не может отступить… только не сейчас. Но глаза его начинают обманывать, сменяя свет ночью, Тэрон уже не видит ничего, и даже не ощущает, как падает на колени, опуская руки. Тьма накрывает его, воин поворачивается и проваливается в бездну, из которой не скоро отыщет выход. И уходя, он слышит голос… голос любимой… и вопли толпы сливаются в один истошный крик… её крик… - Кьяра… «Тэрон… я люблю тебя» - ответила тьма, охватывая сознание воина. Сложно объяснить и понять, как всё это случилось, Тэрон и сам бы не поверил, что до него донеслась реальность. Но вышло так, что именно познав долю забвения, он почувствовал свою единственную, их нерушимая связь приблизила его к ней, когда они оба оказались повержены. Но лишь на то время, пока им не удастся воссоединиться… стать едиными снова. Поражённый тем, как удачно его миновала беда, Пелий всё же не мог унять того страха, который продолжал сотрясать его хрупкое тело, даже после того, как он наглядно убеждался, что гладиатор уже не опасен. Он лежал у его ног, сильный, грозный, и побеждённый. Удивительно, как Пелий раньше не додумался усмирить этого зверя подобным образом. Он смотрел на лежавший поблизости отравленный меч, еле борясь с искушением проткнуть им, по-прежнему сохранявшее жизнь, тело. Советника отвлёк один из его слуг, спешивший убедиться, что с его хозяином всё хорошо. Пелий думал прогнать ненавистного раба, подоспевшего к нему после завершения бури, а не тогда, когда он более всего нуждался в помощи. Но не стал проявлять своё недовольство, расспросив слугу о том, чем именно сейчас был занят царь, которому не следовало знать о столь неприятном инциденте. Вездесущий раб подошёл к хозяину ближе и, наклонившись к его уху, поделился более приятным известием, недавно произошедшим во дворце, узнав про которое Пелий злобно заулыбался. И сохраняя это чувство упоения и настоящей радости, он посмотрел на лежавшего перед ним Тэрона, что прежде был подобен посланнику самой смерти. Змееподобный опустился к нему, доставая лоскут белой ткани, которую стал прижимать к свежей ране на груди воина, пропитывая чистую тряпицу ещё идущей кровью. Завершив данное занятие, Пелий отдал лоскут уже алой ткани своему слуге, поручая ему передать его Кьяре с наилучшими пожеланиями от него. Девушка поймёт, что этим хотел сказать советник, и чьею кровью пропитана ткань. Поклонившись, раб мигом поспешил исполнять волю своего господина, а змееподобный к тому моменту с предвкушением потирал женственные руки, не переставая улыбаться при мысли о том, что именно почувствует возлюбленная Тэрона, когда увидит его кровь, как знак конца, не ведая даже, жив он или нет. Как и сам мужчина будет изводить себя тяжёлыми мыслями, когда советник в красках опишет ему те мучения, через которые прошла его избранница. Да, всё сложилось не так, как того хотел Пелий, а гораздо лучше. Ведь именно теперь у него появилась возможность насытиться болью не одного, а двух любящих сердец.
Отправлено: 13.07.12 02:02. Заголовок: Флиант был чрезвычай..
Флиант был чрезвычайно доволен собой. А главное он чувствовал какое-то облегчение. Не знал царь, что ему вот так полегчает, как только он накажет девушку за ее поступок. Как же ему пришлось долго этого ждать и вот наконец-то желанное исполнилось. Кьяру вынесли несколько человек за пределы комнаты, но что делать с девушкой дальше не знали, так как царь не отдал никаких распоряжений, казалось, он сейчас был так счастлив. Еще бы наживаться на человеческой боли и страданиях. На самом деле Флианту никогда не приходилось таким образом наказывать женщину или девушку. Не важно. Суть в том, что все остальные рабыни спешили исполнить то, что им приказано, лишь бы избежать наказания кнутом. Каждая из них, только слышала об угрозе подобного, моментально становилась сговорчивой. Здесь же все было иначе. Кьяра посмела ударить Флианта и получила за это соответствующее наказание. Но также не передать словами, сколько удовольствия получил при этом Флиант. Царь и сам не ожидал от себя. Он думал, что не выдержит такого зрелища, поэтому для начала находился за дверью, довольствуясь лишь криками девушки, но затем она просто затихла. Тогда Флиант решил сам лично удостоверится, в чем дело, именно в то время ему довелось испытать странное удовольствие от увиденного… как наказывают девушку. - Царь, куда её? – наконец спросил один из стражников, который вероятней всего устал придерживать полуобнаженную девушку. Флиант обернулся и вернулся в это время к реальности. Он пробежался взглядом по кровоточащей спине Кьяры, только хотел сказать, что бы ее отнесли в крыло рабынь, но вспомнил, что обещал дочери. - Отнесите ее к Литее в покои. Она хотела эту рабыню, пусть получает, - махнул рукой Флиант и отправился своей дорогой. Два недоумевающих стражника стояли и смотрели вслед царю. Но к принцессе, так к принцессе, тут никуда не деется. Но не тащить же ее полуобнаженную через весь дворец. Ни один из стражников не хотел быть замеченным за подобным. Просто эти двое не хотели быть причастными к тому, что царь сделал с девушкой. Или точнее, что бы кто-либо знал о том, что эти двое были здесь. И что же тогда делать? Возник у обоих вопрос. Жаль, сама Кьяра дойти не сможет, так как рабыню настолько измучили, что она потеряла сознание, и приходить в него не собиралась. Мелкими каплями и небольшими струйками кровь Кьяры стекала со спины и падала на пол. А стражники все еще не знали, что же с ней делать. Руки сильно устали и они сошлись на том, что положили ее на холодный пол, пока один из них вернулся в комнату пыток, что бы найти топ девушки. В это время Ярис до последнего сидевший в своем небольшом укрытие в ямке под стеной, вылез оттуда. Он знал, что стража ему ничего не сделает, так как он посыльный царя. Мальчик стал перед одним из стражников, который внимательно разглядывал Кьяру. Тогда тот перевел взгляд на ребёнка и вопросительно качнул головой. Мальчик не отрывал испуганного и полного ужаса взгляда от Кьяры, а точнее от ее спины. Ярис так хотел сказать, что ей нужна помощь немедленно, но он не мог, да под руками не было ни свитка ни пера. А если и было, то мальчик четко помнил указания Амфисса, никому не рассказывать и показывать, что он умеет писать и читать. Иначе его убьют. Еще несколько секунд с широко раскрытыми глазами мальчик постоял, в последний раз взглянул на стражника и бросился бежать со всех ног отсюда, прочь. Ярис помчался искать Амфисса. В свою очередь, наконец, вышел второй стражник с топом Кьяры в руках. - Кто будет надевать? – спросил он. Сидящий возле девушки нахмурился. - А ей не будет больно? Посмотри, на спине живого места нет. - Она без сознания, - пожал плечами второй. – Остальное не наша забота. Далее они перевернули Кьяру на спину, и некоторое время оставили ее лежать в таком положении, пока разбирались, как надеть на нее этот топ и как его застегнуть, или завязать. Один рассматривал непонятную женскую вещь, а второй саму Кьяру. Он убрал с ее лица длинные пряди черных волос. А тогда подергал за руку друга. - Смотри, какое у нее симпатичное лицо, - сказал тот стражник, который был помоложе. Тот же, что пытался разобраться с топом, обернулся и посмотрел на Кьяру, а тогда похотливо улыбнулся. - Не знаю, как лицо, мое внимание увлекла больше ее грудь, - воин Флианта сделал паузу, а тогда посмотрел и на лицо. – Но да ты прав. Она красива. Наконец, разобравшись с топом, воин велел своему напарнику приподнять ее, и таким образом тот надел на Кьяру топ. Но, к сожалению, на спине он не скрывал тех увечий, которые были ей нанесены. Тогда оба решили накрыть ее покрывалом. Они договорились с палачом, завернули Кьяру в покрывало, скрыв полностью в нем ее тело и понесли. Идти к покоям Литеи предстояло далеко, очередной повод стражникам возмущаться своей не легкой судьбе. Наконец они достигли своей цели, лишь у дверей принцессы, они сняли с Кьяры покрывало, постучали в двери. Литея незамедлительно открыла. Девушка знала, что в данный момент происходило и почему-то чувствовала в себе вину, хотя бы за то, что не смогла предотвратить того, что случилось. Она увидела перед собой двоих мужчин, которые держали под локти Кьяру. Литея ужаснулась, хотя еще даже не видела спины фиванки. Она велела занести девушку в ее покои в комнату для слуги. В каждых покоях для вельмож обязательно выделялась комната для слуг, как в случае с покоями Бальдавира. Мужчины кивнули и понесли Кьяру в комнату, Литея спешно отправилась за ними. Воины уложили Кьяру на кровать и откланялись, поспешили покинуть это место и приступить к своим обычным обязанностям. Что же происходило дальше, как только дверь покоев принцессы закрылась Литея подбежала к постели Кьяры и с широко раскрытыми от ужаса глазами, трепещущим сердцем смотрела на девушку, боясь даже к ней прикоснутся. Литея увидела, как побагровели под спиной Кьяры белые простыни. Дочь царя растерялась, она не знала, что ей делать. Литея аккуратно коснулась Кьяру плечом и развернула девушку, заглянув на ее спину, ахнула от ужаса и отпустила фиванку. Конечно, та до сих пор пребывала без сознания и не имела ни малейшего понятия, что сейчас делают с ее телом… А сама Литея даже не додумалась первой очередью послать за Амфиссом. Принцесса поднесла ладонь ко рту, пытаясь унять сильно бьющееся от страху сердце и подумать, что же ей делать дальше. В это время Ярису наконец-то удалось найти Амфисса. Тот был в крайне беспокойном состоянии и рассекал шагами свою небольшую комнату, которая еще и являлась не только ему комнатой, спальней, но еще и личными кабинетом. Здесь как всегда наблюдался его рабочий беспорядок и пахло лекарственными травами. И, несмотря на все это мальчик застал лекаря в крайне неспокойном состоянии. Амфисс расхаживал туда сюда по комнате, то и дело что-то приговаривая об успокоение. А потом сам же себе и перечил. Словом, как только появился Ярис Амфисс обрадовался, что наконец, сможет отвлечься от своих мыслей. Но крайне взволнованный вид мальчика сразу сказал лекарю о том, что спокойствия ему не найти. - Ярис, что произошло? Ты чего так напуган? – спросил лекарь. Мальчик стал махать руками, изображая жесты, что он хочет написать. Амфисс стукнул себя по лбу за неосмотрительность и мигом вручил мальчику пергамент с чернилами. Тот кое-как мокнул перо и стал быстро шкрябать на нем: темная красавица в беде. Кровь льётся ручьями из ее потрепанной злыми демонами спины. Вот что написал мальчик и тут же передал трясущимися руками своему другу. Амфисс бегло прочел с широко раскрытыми глазами, взглянул на ребёнка. - Какая темная красавица? Кто…? – но не успел лекарь договорить, как мальчик не стал ждать, вырвал пергамент из рук и мокнув перо в чернила, легкой рукой нарисовал Кьяру. Ярис был одарен во многом, то, как он нарисовал девушку, дало возможность Амфиссу понять, о какой темной красавице идёт речь. Не думал Амфисс, что беда придет не с той стороны, с которой он ее ожидал. И также не знал лекарь, что в этот раз ему придется действовать очень быстро, ибо в это время и Тэрону необходима помощь лекаря. – Ярис, ты не знаешь где она сейчас? Темная красавица, девушка по имени Кьяра? Мальчик оживленно улыбнулся, ведь он знал, что лекарю под силу ей помочь. Поэтому ребенок незамедлительно написал лишь одно слово: принцесса. Амфисс понял, что Кьяра у Литеи. Пообещав Ярису за это буханку хлеба и сладкий пирожок лекарь прихватив свою сумку, не зная, в чем дело так как даже не догадывался о наказании побежал к Литеи. Вскоре Амфисс был у покоев дочери царя. Лекарь даже не стал стучать, бесцеремонно отворил дверь и вошел внутрь, в поисках Кьяры. Литея, сидевшая подле фиванки и наблюдавшая, как та истекает кровью в полной растерянности выскочила навстречу лекарю, так как услышала, что кто-то вошел в ее покои. Как же она облегченно вздохнула, когда увидела, что это был Амфисс. И только сейчас до нее дошло: стоило позвать лекаря с самого начала. Литея подлетела к Амфиссу, схватив его за рукав лекарской мантии и отчаянно заговорила: - Боги, Амфисс, как хорошо, что ты здесь. Я не знаю, что делать… она там… вся в крови… , - торочила Литея, перекрывая не нарочно Амфиссу вход в комнату для слуг. Лекарь некоторое время постоял на месте, выслушав Литею и попробовал обойти принцессу, но она перекрывала ему путь, пытаясь быть перед ним. Опять-таки не специально, просто девушка была слишком взволнованна и потрясена, ведь на постели в ее комнате умирал человек. Амфисс в итоге не выдержал, но ответил достаточно сдержанною - Нужно было сразу звать меня, - лишь после этого, когда Литея действительно осознала, как сглупила, лекарь смог пройти мимо девушки, прямо к Кьяре. Постель под ней, пропиталась кровью. Не вся конечно, но достаточно. Как только Амфисс прошел в комнату он пораженно застыл на пороге, глядя на это зрелище. Лекарь покачал головой, а его брови сошлись вместе в сострадательном жесте. Амфисс услышал, как подошла Литея и приникла к откосу, словно боялась пройти в комнату. Амфисс поставил на полу возле кровати свою торбу с лекарствами и посмотрел на принцессу. – Что с ней случилось? Литея словно боялась этого вопроса. Светловолосая сглотнула и прошла в комнату. Она посмотрела испуганными глазами на лекаря, ведь чувствовала в случившемся свою вину. - Отец… он её наказал, - девушка сделала паузу, наблюдая, каким неодобрительным стал взгляд лекаря. - До чего докатился твой отец. Он никогда еще не подымал руку на девушек! – высказался Амфисс, он не боялся, что его могли бы услышать, сейчас мужчина пребывал в разозленном состоянии плюс ко всему беспокойство и за Тэрона никуда само собою не делось. Лекарь сам себе не отдавал отчета в том, что относится к Тэрону, как хорошему другу, а теперь, когда еще и появилась Кьяра, лекарь испытывал чувство неописуемого долга перед ними обоими, почему и сам не знал. Может, просто потому что в этом месте Тэрон единственным с кем можно было поговорить? - Он наказал ее за то, что ударила его тогда, - попробовала исправить Флианта в глазах лекаря принцесса, хотя сама не понимала, что в данный момент подписывается под всем, что он сделал. Хорошо, что этого не слышала Кьяра, Литея иногда во многом глупила и действовала необдуманно. Лекарь отвернулся от нее, перевернул Кьяру на живот и ему открылся вид истерзанной спины девушки. Сам лекарь повидавший много ужаснулся. Двадцать полос разных размеров, пролегающих по всей спине: от шеи до пояса, от лопаток до бока. Спина Кьяры была буквально истерзана. - Вы еще и напялили на нее этот топ? Да что за садизм? На открытые раны надевать кожаную одежду?! Скажи, Литея, а солью вы раны случайно не посыпали? – Амфисс был крайне возмущен. Мало того, что над Кьярой так зверски поиздевались, так еще и напялили одежду поверх открытых ран, разодранных до мяса. Литею всю проняла дрожь, ведь только что лекарь сказал слово «вы», будто принцесса принимала во всем этом участие. - Но я не… я не делала этого с ней. Я не была с отцом, напротив я пыталась его остановить, - жалобно проговорила Литея, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Частично она соврала, она лишь раз попросила этого не делать, но в основном принцесса хотела, что бы Кьяра служила у нее и она это получила, после этого отступив. – Но не смогла. Амфисс промолчал. Он достал ножницы и разрезал топ, который уже хорошенько прилип к открытым ранам. Литея наблюдала за этим, и когда ей представился полностью вид спины рабыни, принцесса почувствовала, как к горлу подступает что-то неприятное и вышла. Она села на диван и растерянно глядела в пол. Да, Литея видела много ран и много крови на аренах, ведь тщательно следила за сражениями Тэрона, но не так близко. Плюс ко всему девушка переживала, потому что не знала винить себя, или же она действительно ничего бы не смогла поделать. Амфисс старался как можно скорей закончить работу. Но делал он все старательно, прочищал специальным настроем каждую рану Кьяры, затем смазывал необходимой мазью. Разглядывая раны на спине девушки, Амфисс задумался. В заморских странах такие раны лечили прикладывая теплую овечью шкуру, только снятую из животного, тоесть свежую. Но здесь у лекаря не было такой возможности. Ему негде достать свежее снятую шкуру. Флиант не убьёт свою овцу для излечения Кьяры, а если и убьёт, то неизвестно когда, а над ранами нужно было работать сейчас. Некоторое время Амфисс поразмыслил, тогда пришел к выводу, что подобное лечение может заменить одна настойка из трав, которая способствует быстрому заживанию. К счастью у Амфисса было все. Он достал мазь, смазал ею все раны, после чего обмотал тело Кьяры белыми повязками, полностью укутав ее спину и туловище, подобно мумии. Лекарь не оставил ни одного открытого места. Туловище Кьяры полностью перевязано. Но девушке придется появляться у лекаря ежедневно, что бы он смазывало раны и накладывал новые повязки. Уведомив Литею о своих требованиях по поводу Кьяры, Амфисс оставил покои принцессы, проявляя свою обыкновенную рабочую хладнокровность. Нельзя что бы дочь царя увидела, будто Амфисс беспокоится о Кьяре больше остальных. Не стоит порождать лишних слухов, ведь даже из такой мелочи может выплыть истина. Литея согласилась с требованиями лекаря и закрыла за ним дверь. Кажется, она более менее пришла в себя. Дочь Флианта позвала несколько слуг и велела сменить Кьяре постель, а саму девушку пока переложили на диван в гостиной. Никто не задавал вопросов, девушки лишь делали свое дело, они потом это хорошенько обсудят. Когда дело было сделано, Литея вновь попросила стражу положить Кьяру на ее кровать. Они сделали это и вышли. Сама же принцесса отправилась в свою спальню, где уселась у зеркала, заметив, какая она бледная. - Какой тяжелый день… быстрей бы он закончился, - сказала принцесса сама себе и вздохнула. Служанки, которые прибирали постель теперь шли коридорами и как пристало их статусу пошли трепаться. - Ты видела сколько кровищи-то? Мама дорогая, это кошмар, да я еле заставила себя постель ту убрать, - говорила брюнетка, поправив свой чепчик. - Ага, не то слово кошмар. А ты видела саму ее бледнющая лежит без сознания, - ответила блондинка. - Кто она, ты знаешь? - Да вроде рабыня, та, что недавно была личной рабой Бальдавира. - А, это она. Боги, и что же это так, за что ее так наказали? Видела, у нее перевязана спина, не как иначе дурь кнутом выбивали. - Дурь… кнутом? О ком вы говорите? – откуда-то ни возьмись на пути девушек появилась Мирена. Те две застыли, как вкопанные, несмотря на то, что были свободными людьми и за свою работу во дворце получали деньги. Но они знали, кто такая Мирена и боялись ее также, как самого царя. - Мы у Литеи прибирались, видели там девушку. Та, что была раньше рабыней Бальдавира… - сказала одна, а другая ее перебила. - Кровища сколько. Явно кнутом били. Далее Мирена не стала слушать, она грозно глянула на девушек и прошла дальше по коридорам. Сердце женщины неистово колотилось. «Кьяра у Литеи, но что она там делает?» - подумала Мирена. Как бы не хотелось женщине попасть сейчас к фиванке, но та не могла, ибо дорога к Литее была закрыта для нее, теперь также, как и к Кьяре. Но Мира не отчаивалась, разгневанная она отправилась прямиком к Флианту. К наступлению вечера Кьяра пришла в себя. Фиванка открыла глаза и увидела, что она находится в совершенно неизвестно ей месте, ведь прежде Кьяре доводилось видеть лишь гостиную и краем глаза спальню Литеи, в комнате слуги рабыня не была. Кьяра не спешила двигаться, она еще не до конца пришла в себя, но по сторонам посмотрела и увидела сидящую над ее кроватью в кресле Литею. Свое удивление скрыть девушка не смогла.
- Где я?
Хриплым голосом, пробуя присесть, спросила Кьяра. Но она скривилась так, будто ей скормили только что целый лимон, ибо спина так сильно заболела, что в глазах появились звезды. Те двадцать ударов сделали свое дело. - Ты у меня. Теперь ты моя личная рабыня. Не беспокойся, ты в безопасности, такого больше не повторится. Я обещаю. Да и со мной тебе ничего не грозит. Я… отец он… Ой, не переживай, дальше все будет хорошо и жизнь наладится, - быстро заговорила Литея, от чего Кьяра поморщилась, поскольку половины ее слов даже не уловила.
- Воды… Дай мне воды.
Кьяра еще не до конца осознавала, где она и в каком положении, что не имеет права просить у Литеи подобного, но фиванка еще не окончательно пришла в себя в ней говорили ее желания и потребности. Для того, что бы хоть как-то восстановить свое состояние, Кьяре нужна была вода. Литея растерялась, ей никогда еще ни от кого такого не доводилось слышать. Никто и никогда ничего у нее не просил исполнить. Несколько замешкавшись Литея все же встала налила из кувшина в стакан воды и принесла Кьяре. Сама фиванка в это время уже смогла преодолеть боль и сесть, так было даже легче. Принцесса вернулась и протянула рабыне стакан с водой. Кьяра взяла его и моментально до дна осушила.
- Спасибо.
Уже нормальным, а не хриплым голосом произнесла Кьяра, глянув на Литею. Теперь фиванка поняла, что находится в обширны покоях принцессы, а это, скорее всего комната, в которой Кьяра будет жить. Еще мгновение и фиванка вспомнила еще одну важную вещь. Сердце сильно забилось. «Тэрон!» - прозвучало имя возлюбленного в ее голове. Но она не могла ничего узнать. Судя по всему Амфисс уже был здесь. Но каков исход поединка, жив ли тот, ради которого Кьяра готова была пойти на всё и выдержать страшные мучения рабства.
Отправлено: 16.07.12 01:58. Заголовок: Тэрон пришёл в себя ..
Тэрон пришёл в себя примерно спустя четыре часа после того, как его тело и сознание были парализованы. У его врагов имелось достаточно времени на то, чтобы покончить с ним раз и навсегда. Но видимо, прежде необходимая смерть мужчины отныне не входила в планы его недругов. А точнее одного, проявившего хитрость, неприятеля. Пелий. А ведь Тэрон прекрасно знал, что советник вполне может готовить для него какую-нибудь ловушку. Так и вышло, но гладиатор и не предполагал, что бесноватый плут задумает приготовить яд и пропитать им лезвие меча. Действенный план, ничего не скажешь. Воин запросто мог получить урон от отравленного клинка, а там уж исход очевиден. Сторонний человеческий разум задавался бы вопросом: «Как? Как всего этого удалось избежать?». Тэрон о том себя не спрашивал, он знал, что его спасла не какая-то там удача или счастливый случай, а опыт в бою, полученный долгими годами сражений, только и всего. Да, мужчина полностью выкладывался в битвах, которых прошёл достаточно, чтобы не попадать под каждый удар меча, подобно любителям. Но, по чести говоря, не всегда удаётся избежать ранений, это практически невозможно. И гладиатор сознавал, что его главным спасением были не познания в воинском искусстве, а поставленная цель: во что бы то ни стало добиться победы не ради жизни, но во благо безопасности любимой девушки. Вот в чём заключается истинная причина успешного избежания наступающей смерти. В том человеке, который зародил жизнь. И этим человеком являлась Кьяра. Она и есть то самое благословение богов, имеющаяся удача, и необузданная сила. Люди искали простого объяснения в далеко не простых вещах. Как хотя бы можно было объяснить от факт, что Тэрон слышал голос своей желанной? Это не могло быть обманом сознания, слишком уж реально звучало обращение Кьяры к нему. Гладиатор не верил в приметы и недобрые знаки, но внутреннее ощущение беспокойства по-прежнему присутствовало. Воин не мог отделаться от тревожной мысли, что его любимая в беде. Всё, чего он хотела, так это последовать к ней прямо сейчас и неважно как многие перегородят ему дорогу. Но к сожалению, он не мог этого сделать. Следовало наперво объяснить, где именно сейчас находился Тэрон. Поначалу он и сам толком не поняла места своего пребывания, но ещё когда только начинал приходить в себя, сразу почувствовал холод и сырость какого-то подземелья. Открыв глаза, мужчина обнаружил себя в закрытой камере, чрезмерно мрачной, и только благодаря дневному свету, проникавшему через малое решётчатое окно над головой, гладиатор смог разглядеть деревянную дверь впереди. Он не сразу ощутил положение своего тела и особенно рук, только когда попытался пошевелиться. По сути, мужчина уже полностью отошёл от парализованного состояния, и мог подняться без проблем, если бы не имеющееся препятствие. Попробовав двинуться, Тэрон обнаружил, что был прикован к стене. На его запястьях имелись металлические браслеты, а к ним были пристёгнуты длинные цепи, креплённые к железным кольцам, что поверх прочно держались на каменной поверхности стены. Подёргав цепи пару раз для лишней убедительности, мужчина понял, что отныне находится в западне. Своими силами высвободиться ему не удастся, это уж точно. Ещё следовало понять, где именно он находился, не в подземных ли тюрьмах дворца. Пытаясь сопоставить всё, что не так давно произошло, Тэрон не особо удивился происходящему. Пелий по-прежнему оставался жив, и он, несомненно, будет мстить за поселенный ужас в его жалкой душонке. Мужчина не жалел о том, что хотел сделать. Ему было жаль лишь того, что сделать задуманное он так и не смог. За свою судьбу он не страшился, но отныне Кьяра была в опасности именно из-за его ненамеренного провала. Она ведь понадеялась на Тэрона, а он, ведомый гневом, подверг её ещё большей опасности. Если бы Пелия удалось убить, наказанию подвергли бы только гладиатора, ибо о его связи с рабыней не знал никто, кроме советника и тех людей, кому воин мог доверять. А теперь бесноватый слуга Флианта, держа мужчину взаперти, запросто мог добраться и до Кьяры. Утешало то, что отныне девушка находилась под защитой Литеи, и чтобы её осудить в близости с тем, кого любила дочь царя, понадобятся доказательства, которых у Пелия не могло быть. А потому за свою возлюбленную Тэрон был спокоен. Пусть змееподобный угрожает ему или же подвергает пыткам, всё это не волновало гладиатора совершенно. Длинна его цепей составляла примерно 60 см, что вполне позволяло ему подняться и свободно стоять на ногах, но Тэрон оставался на месте. Тут хоть сидеть, хоть стоять, всё одно. Выбраться из оков он никак не мог, к каким хитростям тут не прибегай. Спустя некоторое время, тяжёлая дверь в камере неприятно заскрипела, отворяясь, и в тёмную комнату вошёл слегка сутулившийся человек. По его неправильной походке Воин сразу догадался, кто именно это был. Пришедший явил голос прежде, чем удалось разглядеть его лицо. - Тэрон, Тэрон… Сильнейший из воинов, чьи многочисленные победы наделили его в глазах простых людей бессмертием и сделали богом, - говорил с ним Пелий, неторопливо приближаясь, как всегда со сложенными на животе руками. - Каково было пасть в самую грязь мирской земли и ощутить муки человеческой боли? Она нестерпима, не так ли? И что же мучает сильнее? Осознание провала или же мысль о наступлении неминуемых несчастий? Былой страх советника перед гладиатором куда-то улетучился, стоило лишь ему увидеть своего грозного врага в цепях. Тэрон был спокоен, как и всегда, он даже не смотрел на Пелия, а тот в свою очередь без боязни двигался к нему, и его маленькие змеиные глазки зловеще поблёскивали в темноте. - Я почти убил тебя, но ты, любимец Фортуны снова провёл Аидовых псов, направленных тебя растерзать, - бесноватый уродец присел на корточки подле прикованного к стене мужчины и зашипел: - Думаешь, на этом и всё? Ты посмел привселюдно оскорбить своего повелителя, напав на его предайнейшего советника без какой-либо видимой причины. Ай-яй-яй, что же это такое делается. Кусаем руку, которая нас кормит? Поединок окончился твоею победой, но тебе оказалось её мало. Ты зашёл за круг и напал на невинных людей, не щадя даже слабых женщин, сопротивляясь сдерживавшей тебя охране, покушался на жизнь самого Пелия, в чьей милосердной душе нашлись благородные чувства для прощения такого низкого поступка. Народ будет видеть во мне того, кто, на проявленное рабом своеволие и непослушание, оправдал его и сохранил ему жизнь. А тебя запомнят безжалостным убийцей, гораздым лишь разрубать людей на части. Твоей славе пришёл конец, Тэрон. Очень скоро в Наксосе не найдётся ни единого человека, который хоть мысленно посмеет назвать тебя героем. Никакой реакции не последовало. При иных обстоятельствах гладиатор возможно даже рассмеялся бы советнику в лицо. Геройство? Слава? Для чего это всё было нужно? Ради восхвалений лицемерной публики? Смешно даже. Тэрону не было дела до того статуса, в который его запихнули. Он не выискивал славы и всеобщей любви. Воину были безразличны и те наговоры, которыми змееподобный собирался его опустить, показывая жестоким мясником. На губах мужчины проявилась лишь усмешка при мысли, что Пелий надеялся уязвить его всей этой ерундой, которая волновала только самого советника. Тот это понял, вновь возвышаясь над гладиатором, и отныне смотря на него сверху вниз. - Ах, как вижу, тебе всё равно. И то правда, ты слишком равнодушен даже к самому себе, чтобы интересоваться помыслами других людей. Однако и у тебя имеется одна кое-какая слабость. И она уже разрушает тебя изнутри. Замечая, что Тэрон пропускает все его угрозы мимо ушей, Пелий решил затронуть самую главную тему, обсуждаемую не первый раз и такую действенную. Советник не прогадал, ибо, осознав, о ком идёт речь, мужчина поднял взгляд на змеиную морду, и в его глазах читался тот самый гнев, с которым воин прежде шёл убивать мерзкого ублюдка. Прежде до судорог боящийся этого дикого взора, Пелий ныне открыто забавлялся, смеясь Тэрону в лицо. – Как жаль, что я не могу разделить с царём всю переполняющую меня радость от сложившихся обстоятельств, которые ты обернул в мою пользу. Флиант сейчас слишком занят иным видом развлечения, думаю, не менее приятным. Ты знаешь, я слышал, будто объектом его жестоких забав стала юная рабыня, чья красота превзошла даже божественные идеалы. Печально, но дикость её нрава навлекла на девушку гнев моего господина, в отличии от меня, он нанесённых оскорблений не прощает, - змеиные глазки хищно впились в гладиатора, чья внутренняя тревога за любимую дала о себе знать, отразившись в его прежде грозном и непоколебимом взгляде. Пелий не упустил случай вновь разыграть ироничное сочувствие. - Что с тобой такое, дорогой Тэрон? Неужто ли ты мог знать эту несчастную красавицу? Возможно, ты даже её полюбил? Ох, не может быть?! Она ли это? Та, что отвергла все богатства мира ради позорного и жалкого существования в рабских кандалах? Но зато с преданной любовью в бесстрашном сердце! Любовью к тебе… Драматичность данной истории трогает душу, не правда ли? Чем трагичнее повесть, тем дольше она сохраняется в памяти людей, из века в век пересказывающих её, как таинства былых предков. Право же, о вас с Кьярой нашлось бы что рассказать, и кто-то, возможно, счёл бы глупость этих чувств примером чистой любви и красивой смерти. Но здесь вы будете умирать долго, не наблюдая ничего прекрасного, кроме боли и ужаса. И она умрёт раньше тебя, Тэрон. А я останусь рядом, чтобы посмотреть, как ты сам будешь себя уничтожать, лишившись последнего смысла для борьбы. Постепенно, миг за мигом, ты без чужой помощи будешь выбивать из себя жизнь, сокрушаясь в нечеловеческих страданиях над её мёртвым телом. Терпение, чемпион, очень скоро я предоставлю тебе такую возможность. Флиант уже оказал мне помощь в этом. Нет, нет, он не возжелал удовлетворить ею свою похоть. Хотя, кто знает, может после долгих истязаний плетью, царь и воспользовался случаем познать наслаждение в недрах этой страстной, непокорной сущности, когда она уже была не в силах понять кто именно желает обуздать её огонь. Советник знал, куда нужно бить, и его чёткие удары глухой болью отзывались в сердце воина, что продолжал сидеть неподвижно, потупив взор, и только его собственной душе было ведомо, какая в ней нарастала разрушительная ярость в помесь с невыносимыми терзаниями. Тэрон уже познал смерть, как только услышал о том, на что обрекли его единственную. Казалось, весь мир порушился на глазах, губящая сердце боль, попусту разрывала мужчину. Он сохранял последнюю долю самообладания лишь потому, что услышанное им исходило из уст двуликого плута, готового придумать, что угодно, только бы уязвить. Его наступление было нещадным, и Тэрон почти что поверил ядовитым словам, ослепшими глазами глядя в пустоту. Внутри него что-то начало неминуемо погибать, позже воин поймёт, что это было то самое благодетельное чувство, надежда, подаренная ему любовью, которая была уничтожена вместе с самим мужчиной. Нет, он продолжал любить, но уже без прежнего чувства справедливости. Тэрон внезапно возненавидел всех людей, живущих на этой проклятой земле, ибо начинал презирать самого себя. Он помнил о наказании, обещанном Флиантом, но разве мог царь посметь изувечить приближённую рабыню своей любимой дочери? Мог… ещё как мог… И от этой правды боль в груди усилилась до невозможного, а сознание стало представлять столь жуткие картины, что гладиатору захотелось расшибить собственный череп о каменную стену. - Ложь… Выдавил Тэрон из себя слово, которым желал прогнать все имеющиеся сомнения. Пелию ведь тоже было известно о наказании, так чего ему стоило просто выдумать свою версию происходящего? Мужчина путался в собственных опасениях, ибо не мог знать правду, а ту, которую слышал, не хотел принимать. Мрак усиливался перед взором, не позволяя различать даже малого луча света, Тэрон ощущал наполнявшую его пустоту, ту самую, которая терзала его в прошлой жизни, когда не было ни цели, ни жалости, ни любви. Это было страшное существование в собственной тьме, не позволяющей отыскать выход. И вот советник возрождал былое зло, некогда забытое, побеждённое обретённой любовью и счастьем. Всё умирало в душе… сам прочный дух воина покрывался трещинами… Пелий видел это, как и замечал, что гладиатор всё ещё не верит его словам. Отчасти ложь имелась, но ведь советник не во всём привирал. Хоть и во многом. Он не стремился вывести Тэрона, змееподобный хотел извести его морально, дабы после иметь возможность окончательно добить. - И она мне по вкусу, - подтвердил он, отвечая на противостояние мужчины. – А знаешь, что ещё более забавляет? Человеческая неспособность признать существование ужасающей действительности. Все эти сомнения, отрицания реальности только потому, что она до слезливых излияний печальна. Но от этого она никуда не денется, и глубокие раны на прекрасной спинке твоей возлюбленной не смоются водой вместе с кровью, - закованные в железные браслеты руки мужчина сжались в кулаки, полумёртвый взгляд явил опасный стальной блеск, а советник продолжал, даже не замечая, какая угроза нарастала перед ним. - Двадцать ударов кнутом, кто бы мог подумать. Представляю, как мучилась несчастная девушка. Ну, ещё бы, любовная сказка так внезапно сменила яркие цвета на пасмурное небо грешной земли. И неужели она продолжала испытывать к тебе самые тёплые чувства, даже когда грубая плеть безостановочно разрывала её нежную кожу? Ведь это ты обрёк её на такие муки, Тэрон. – Пелий вновь опустился перед воином, с торжествующим упоением заглядывая в его сокрушённую душу. - Разве одна единственная ночь удовольствий стоила последующих дней бесконечных физических и душевных пыток? Я догадываюсь, какие мысли терзают тебя сейчас. Ты хочешь знать, жива ли твоя Кьяра. Если ей и удалось каким-то чудом вынести такую боль и остаться в сознании, сомневаюсь, что её хватит надолго. К тому же я слышал краем уха, будто девушку после отдали охранникам. Ну, хоть перед смертью она ещё познает несколько минут наслаждения, вспоминая о тебе под ласками других мужчин. Притихшая во мраке опасность явила свой час, выпустив на волю зверя, бросившегося разорвать омерзительнейшее из всех имеющихся на земле существ. Инстинкт самосохранения у пугливого Пелия работал на зависть молниеносно, он даже сам не успел это осознать, с криками отскочив назад, советник упал на пол, когда на него с животным рыком, звеня цепями, кинулось что-то страшное из темноты. Всё произошло так быстро и неожиданно, отчего богатое воображение взаправду представило глазам советника ужасное чудовище, в которое разом превратился Тэрон. Закованный, он уже стоял на ногах, и малые лучи проникавшего в камеру солнца, выявляли во мраке его тёмный могучий силуэт. Всего миг промедления и хрупкая шея Пелия уже была бы переломана этими сильными руками, что сейчас пытались сломить прочные звенья сдерживавших гладиатора оков. Он стремился высвободиться из них с такой яростью и болью, что, казалось, металлические пластины на стене, к которым были прикреплены массивные кольца цепей, вот-вот сорвутся с болтов. Разъярённый, из плоти и крови, Тэрон всею своею сущностью представлял удивительную мощь, охвативший его душу гнев наделял воина пугающей силой, которая, как думалось советнику, действительно сейчас поможет ему разорвать металлические цепи. Оставаясь лежать на полу, Пелий в страхе отползал назад, поскорее к двери… поскорее к выходу. Его так недавно обретённая самоуверенность вновь сменилась неподдельным ужасом, ибо советник сознавал, какая его ожидала участь, если опаснейший враг окажется на свободе. Следовало позвать охрану на случай, если Тэрону удастся хоть ненамного ослабить те стальные путы, которые его сдерживали. Но Пелий не хотел огласки, не хотел показывать себя настолько уж запуганным и слабым до безобразия. Добравшись ползком до двери, он, хватаясь трясущимися руками за кирпичную стену, стал подниматься на ватные ноги, не сводя широко раскрытых от страха глаз с воина, чья неудержимая пылающая ярость, лишила Тэрона человеческого облика. Он не оставлял тщётных попыток высвободиться, напрягая каждую мышцу своего сильного тела и так отчаянно дёргал прочные звенья, что до крови разодрал кожу на запястьях. Всё более нарастающий гнев затмил разум мужчины, притупляя чувство физической боли, она имелась только в сердце, искренне любящем и растерзанном мучительной истинной о том, что Кьяры больше нет. Гладиатор пребывал на грани безумия, сознанием видя ужасающие картины пыток, которым подвергали его единственную, а после отняли у него навсегда. Нет, слишком прочны были сдерживавшие его цепи, и вскоре застывший у выхода Пелий осознал, что, несмотря на ту ярость, которой был полон гладиатор, он не мог избавить себя от оков самостоятельно. Тут бы стоило порадоваться своей хитроумной затее и посмеяться над никчёмными стараниями великого воина добраться до того, кто был ему ненавистен. Но советнику было не до смеха. Особенно после не так давно пережитого страха, который всё ещё не оставлял его при взгляде на мужчину, уже неподвижно стоявшего, и смотрящего на него в упор. Пелий мог поклясться всеми святынями мира, что те глаза, которые сейчас были направлены на него, не принадлежали человеку. - Ничтожная тварь!.. – гневный низкий голос Тэрона эхом сотряс каменные стены. Гладиатор подался вперёд, разводя закованные руки в стороны. - Беги прочь, скрывайся и ищи спасение под ложной защитой царского могущества, чья власть не убережёт ни тебя, ни того, у чьих ног ты валяешься, поедая объедки с богатых столов, и равняясь на тех зажиточных выродков, цена жизней которых равна стоимости той же грязи под ногтями. Ты не стоишь и её, Пелий. Можешь прятаться и плеваться желчью, не видя опасности в человеке, что прикован к стене. Эти цепи меня не удержат, и, освободившись от них, я увековечу хвалебную песнь о твоей «милосердной» душе на надгробном камне, который не сохранит твоих останков, ибо ни огонь, ни земля не примут в себя подобную гниль!.. Я настигну тебя, как бы далеко ты не ушёл… я настигну тебя… Тэрон никогда не бросался пустыми словами, даже в порыве злобы. Его речи имели действия, и сказанное им однажды, всегда предвещало незамедлительные деяния. Мужчина отыщет любой способ, дабы выбраться. Он избавит себя от оков, доберётся до ничтожного змея и раздавит его. Не знать воину покоя, пока эта трусливая мразь ходит по земле. Стоявший у выхода Пелий, считал нужным покинуть камеру, несмотря на всё имеющееся преимущество, ему было крайне не по себе от всего, что происходило, особенно от услышанного. Уж кто-кто, а советник знал, что если Тэрон намеревался кого-то убить, то это не являлось простой угрозой. И он сделает то, о чём молвит, стоит лишь ему вырваться на свободу, чего никак нельзя допустить. Поражало ещё кое-что. Привыкший вводить людей в безжалостное самоедство одним острым словцом, Пелий не ожидал такой звериной реакции от мужчины, чью ярость намеревался подавить, разрушив волевой дух, и лишив Тэрона единственного смысла жить. Вышло иначе. Гладиатор был разгневан, зол и настроен нести только смерть, он стал ещё более опасен, и от него бы следовало избавиться. Но тогда бы идеальный план советника канул в ничто, а это уже было совсем не интересно. Пробуя собраться и хотя бы внешне не показывать своего волнения, Пелий спокойным шагом направился к гладиатору, что оставался неподвижен, но лютый зверь, живущий в его глазах, всё ещё готовился к прыжку. - Тёмные боги охраняют меня, Тэрон, их воля сильнее повелений земного человека, - до отвращения сладким голосом говорил советник, почти что улыбаясь, хоть и побаиваясь гнева того, кто перед ним стоял. - Я не ищу защиты у Флианта, мои истинные владыки жили до начала времён и вскоре я отплачу им за покровительство славным даром. Твоею любовью, которую принесу в жертву более возвышенной и всепоглощающей силе. Начну с твоей Кьяры, которая возможно уже сейчас принадлежит Аиду. Но лишь душою, а её тело я вручу своим богам, красота твоей любимой достойна их внимания. Да поглотят они тебя целиком!.. Тэрон рванул цепи, желая сцепить руки на горле подлого ублюдка, что уже направлялся к двери, довольный посеянным зерном своей черни. Уходя, он ещё долго слышал звон тяжёлых звеньев и страшный нечеловеческий вопль, рвущийся из погубленной души. Это было действительно жутко, в какой-то момент Пелий даже задумался, а не слишком ли опасную игру он ведёт? Оставляя Тэрона в живых, и истязая его разговорами о смерти любимой женщины, советник создавал настоящее чудовище, которое его же в итоге и могло поглотить. Он держал воина в левом крыле гладиаторских тюрем, там, куда отправляли самых грозных и не поддающихся контролю бойцов. Прочные цепи, крепкие двери… нет, Тэрону не покинуть свою новую камеру, которая вполне может стать последним, что он увидит в оставшиеся дни своей жизни. А мужчину уже к тому времени искали. Сделав всё нужное для Кьяры и оставив ее с Литеей, лекарь поспешил туда, где полагал Тэрон сейчас и находится после поединка. Но, оказавшись возле его камеры, он увидел лишь Галата, что на вопрос о местонахождении воина, ничего не смог ответить, ибо не видел его с прошлой ночи. Данная новость очень не понравилась Амфиссу, которому пришлось возвращаться обратно во дворец и поговорить с Ярисом, мало ли, вдруг мальчонка хоть что-нибудь слышал или видел. Однако по пути, к великому сожалению, целитель столкнулся с советником. Хотя, не совсем столкнулся, Пелий был виден за пятнадцать шагов до того, как их дороги с лекарем сошлись. И вот их разделяет малое расстояние с вытянутую руку, Амфисс, не желая даже смотреть на это отвратное подобие человека, стремиться уйти как можно скорее, но вдруг советник встаёт прямо перед ним. Оба на миг замирают, вглядываясь друг другу в лица, затем, скривившись, целитель делает шаг в сторону, дабы обойти мерзкого змея, но тот повторяет его движение, вновь оказавшись на пути. Шаг в другую сторону и Пелий опять же стеной оказывается напротив, скалясь своею зловещей улыбкой. Не пускал. Весь напрягшись от такого отношения, Амфисс раздражённо поднял глаза на советника, чья издевательская ухмылка так и просила кулака. - Вот так-так. Приветствую тебя, Амфисс. Часто же мы стали с тобою видеться. Пелий явно издевался, отчего врачеватель был готов взорваться, даже не скрывая проявлявшейся на его лице неприязни. - Сам удивляюсь, - буркнул он, сквозь зубы. - А расстраиваюсь ещё больше. После этих слов, Амфисс пошёл прямо на Пелия, которому пришлось слегка отстраниться в бок, и пропустить лекаря, что всё же успел задеть его плечом. И совсем не случайно. - Поумерь свою лесть и лучше скажи, - обратился змееподобный к нему снова. - Как там наша очаровательная Кьяра поживает? Я так понимаю, ты сейчас возвращаешься от неё. Довольно резко обернувшись, целитель так и вспыхнул. - В мои обязанности не входит необходимость отчитываться перед тобою, Пелий. Хочешь добиться каких-либо сведений? Действуй привычным методом – приходи с верёвкой. Может тогда я буду посговорчивее. Амфисс вновь отвернулся, настраиваясь больше не говорить ни слова, и спешно стал уходить прочь, но вдруг остановился, когда услышал тихий ответ змееподобного. - Выходит, никаких вестей о Тэроне она не получала. Горе моему слуге за его медлительность. Хитрый мерзавец, он проговорил это с такой отрешённостью, будто самому себе, хотя прекрасно знал, что лекарь его слышит и, несомненно, заинтересуется сказанным. Так и случилось. Чуть погодя, Амфисс вновь повернулся к нему, размышляя над тем, что донеслось до его ушей, а после, растеряв всё свою гордость, спросил: - И какую же весть ты надумал передать Кьяре? Про себя Пелий уже издавал триумфальный смех, но внешне его физиономия не проявляла даже улыбку, как было прежде. Решив играть до конца, советник оставался невозмутимым, дабы его дальнейшие речи выглядели убедительнее. Змееподобный даже попытался изобразить сочувствующий вид, и у него это получилось, хотя выглядело по-прежнему иронично. - Крайне не утешительную, во всяком случае, для неё, - начал он, как если бы читал пергамент с выписанным на нём приговором к смерти. Формально так и было. - Ждать девушке больше некого, Тэрон не вернётся. Знаю, эта правда разобьёт ей сердце, но все мы не вечны. Пусть будет сильной, и сохранит добрую память о нём. Какая своеобразная театральная постановка. Да, именно так всё и виделось Амфиссу, наблюдавшему актёрские таланты советника с нескрываемым скептизмом. Вот Пелий сам теперь отворачивается от него, дескать своё сказал, а теперь и ему пора уходить. Но целитель так просто смотреть ему в спину не намеревался, выдав заслуженный «комплимент»: - Ты в конец заврался, Пелий! Не сказать, что советник ожидал иного, но он надеялся, что Амфисс хотя бы поначалу заволнуется, как с ним бывает очень часто. Но нет, зная, лукавые подходы бесноватого плута, врачеватель так просто не поверил его словам. Так вот, наивный дурачок, потихоньку набирался опыта и уже мог сразу понять, когда Пелий лжёт. Напрасно, ведь несмотря на то, что Тэрон был ещё жив, советник не собирался выпускать из той камеры, в которую поселил. - Прости? – спросил он невинным голосом, поворачиваясь к лекарю. - Ты меня слышал. В твоих словах нет и доли истины, ты попусту затеял игру, в которую веришь сам и заставляешь поверить других. Левая бровь «змея» ехидно поднялась, а его посуровевший взгляд хищно впился в ненавистного умника, ещё не так давно трясущегося в тени от одного его присутствия. А тут нате, откуда-то смелость взялась. Но даже несмотря на это, Пелий не собирался выходить из выбранного им образа. Демонстративно отряхнув своё одеяние в области груди, будто показывая, что речи лекаря настолько полны грязного наговора, что изрядно пачкают его честь, он с прежним надменным спокойствием, молвил: - Заставлять никого не потребуется, Кьяра скоро всё сама увидит, и ей ничего не останется кроме как принять правду, какой бы тяжёлой она не была. На твоём месте я был бы с ней рядом в этот момент, а то, как бы за одной смертью разом не последовала вторая. Всего доброго. Какую же силу имело данное предупреждение, и как же значительно оно повлияло на состояние Амфисса, что, будучи уверенным в обратном, удивился тому, как много сомнений его одолели разом после ядовитых слов змееуста. Что если он говорил правду… Первое, о чём подумал целитель в тот миг, так это о Кьяре, которая, возможно, уже пришла в себя и терзается, как прошёл поединок того, кого она любила. И ведь надо будет ей что-то сказать. А может и не стоит… Вспомнив о слуге советника, что в ближайшее время должен быть у девушки с недобрыми вестями, лекарь не на шутку забеспокоился. Он просто обязан его остановить, пока не будет ясно, что именно случилось с Тэроном, и где он находился. Или хотя бы его тело… - О, нет, нет… только не это… пожалуйста… Не зная, что делать наперво, идти к Мелиагру, али ловить раба, посланного ничтоженейшим созданием, Амфисс выбрал второе. Не мешкая, он последовал во дворец, языком и мыслями обращаясь с молитвами к неведомым ему богам, только бы не терять надежду на то, что Тэрон был жив и всё это не более чем лживые проделки ядовитой гадюки в человеческом облике. Верить ему было так же нелепо, как в доверительной форме отдавать вору деньги на хранение. Сперва следовало лично убедиться в правдивости услышанного, а уж потом делать выводы. Так Амфисс и решил поступить, чувствуя удивительное облегчение, надежда всё ещё оставалась. И он не хотел лишать Кьяру веры в то, что её любимый обязательно вернётся к ней живым. - Всемогущие создатели мира… если вы меня слышите… помогите же им обоим…
Отправлено: 17.07.12 20:17. Заголовок: Две судьбы, тесно пе..
Две судьбы, тесно переплелись между собой, как только Кьяра встретила Тэрона, а он встретил ее. Эти две души ничего уже не сможет разорвать. Они находились на расстоянии, но всегда были едины, ибо чувствовали друг друга, даже находясь где-то за огромными каменными стенами. Кьяра выпила воды, которую подала Литея и ей значительно стало лучше, но сердце билось по-прежнему сильно. Перед глазами появлялись страшные картины из недалекого воспоминания, как ее избивали кнутом, а это страшное оружие стояло перед глазами девушки и внушало ей страх. Кнут… самое страшное оружие пыток, в искусной руке палача способное даже доводить свою жертву до смерти. Но Флиант не хотел убивать Кьяру, лишь наказать, поэтому удары палача имели такой характер. Спина была истерзана, Кьяра не видела, какая теперь она там, но представляла, что ее тело больше никогда не будет таким безупречным, как прежде. Нежная кожа на спине разорвана в клочья ударами и когда раны заживут останутся строгие рубцы и шрамы. Кьяра не волновалась за себя, девушка просто боялась. Держа в руках пустоq стакан фиванка заметила, как трясутся ее руки, и все тело пробирает зуд, а перед глазами кнут – страшное оружие, которое вселяло ужас в ее сердце. Кьяре нужно было отвлечься от этого видения. Она не слышала, что ей говорила Литея, только почувствовала, как сердце заполонило волнений. Бой, сегодня проходил бой Тэрона на зверской арене, где нет никаких правил. Что с ним и как, выжил ли? Конечно, выжил и победил. Кьяра верила в это и пыталась унять свои чувства. Она ведь не одна, а рядом сидит девушка и с широкими глазами наблюдает за каждым движением Кьяры с неподдельным интересом, словно за животным. Кьяра постаралась собраться и придать себе уверенный вид. У нее это получилось великолепно. Набрав побольше воздуха в легкие, фиванка посмотрела на свою новую хозяйку уверенным взглядом и отставила стакан на тумбочку, стоявшую возле кровати. Также Кьяра обнаружила, что нет ее одежды. Она лишь в юбке, а тело туловище полностью перевязано белыми повязками. Это за одежду не сойдет. Все осталось там, в бывших покоях Бальдавира. Кьяра робко подобрала ноги под себя и выпрямила спину, насколько смогла, посмотрела на хозяйку, но прежде, чем рабыня успела что-либо сказать, это сделала Литея: - Как ты себя чувствуешь? – Кьяра не отвечала на вопрос, лишь молча смотрела на принцессу. Тогда Литея поджала губы, слегка покраснев. – Ладно. Ты должна уяснить себе, что это я у тебя прошу, а ты выполняешь. Я приказываю, ты делаешь. Это последнее, что я сделала для тебя, что бы помочь, ясно? Литея попробовала возродить свою доминирующую функцию, все-таки она хозяйка этой девушки и таким образом дочь царя попробовала показать Кьяре свою строгость, которую естественное дело девушка не восприняла, ибо все звучало наигранно и выглядело забавно. Но Кьяра даже не изменилась в лице, она была все также без эмоциональна и серьезна, а взгляд ее заставлял невольно принцессу вздрагивать. Нет, фиванка не смотрела на белокурую красавицу взглядом ненавистницы, просто проникновенность глаз Кьяры… Литее к этому еще стоило привыкнуть.
- Ясно.
Спокойно ответила Кьяра, сделала паузу и улыбнулась.
- Но могу я попросить у своей хозяйки еще об одном?
Литея ничуть не замешкалась, она вероятно уже и забыла свои прошлые слова, так ее расположило быстрое согласие Кьяры. Принцесса-то думала, что темноволосая рабыня сейчас начнет с ней спорить и ставить какие-то свои условия. Нет, конечно, это был нонсенс. Рабы не имели права такого делать, но ведь это девушка была не простая и Литея отчасти пока побаивалась ее. Точнее не понимала, почему так волнительно реагирует. А все потому, что принцесса неосознанно пыталась понравиться фиванке, что бы иметь в ее лице хорошую подругу, потому что видела в Кьяре достойного человека, идущего за своим словом до конца. Поэтому принцесса незамедлительно ответила, тем самым перечеркивая слова, сказанные ею до этого: - Да-да, проси все, что угодно, - улыбнулась она белоснежной и милой улыбкой. Кьяра внимательно посмотрела на нее, нахмурившись. Фиванка помнила предыдущие слова своей хозяйки, но решила не копаться в этом.
- Мой прежний хозяин, Бальдавир. Он оставил мне в подарок одежду, которую я бы могла носить. Есть ли возможность ее перенеси сюда? Я должна в чем-то ходить.
Литея мило улыбнулась, игриво поглядывая на Кьяру. Принцессе ведь также было известно о влюбленности северянина в рабыню. Ей очень хотелось сейчас же расспросить Кьяру об их отношениях и почему она предпочла рабство ему. Но не стала. Правда отдавать подобное распоряжение об одежде Литея также не хотела. - У меня достаточно нарядов для тебя, нет необходимо…, - принцесса не смогла договорить, ее перебила Кьяра, которая на удивление резко поднялась с постели, преодолевая боль в спине, при каждом движении живые раны давали о себе знать. Глаза фиванки краснели, слезы норовили вырваться наружу, но силой воли фиванка держала все в себе, и имела несколько хладнокровный вид.
- Тогда позволь мне самой их забрать.
- Ой, нет-нет. Я сейчас распоряжусь, что бы твои вещи доставили сюда. Там наверно хорошие платья, если это подарок Бальдавира. Да, так даже будет лучше, моя рабыня должна носить лучшие одеяния. Кьяра застыла на месте, выпрямившись во весь рост, так как она была повернута спиной к светловолосой хозяйке, то к счастью Литея не видела того выражения, что появилось на лице фиванки, когда она услышала, слова: моя рабыня. Кьяра лишь хмыкнула и согласилась. Принцесса в свою очередь поднялась с постели и отправилась отдавать распоряжение по поводу вещей Кьяры. Ну а сама фиванка подошла к шкафу. В этой комнате для рабов была абсолютно та же планерка. Такая же кровать, такой же шкаф. Все одинаковое, поэтому никакого дискомфорта Кьяра в данный момент не ощущала. Рабыня открыла шкаф, увидела там на вешалке три невзрачных платья практически одинаковых, поджала губы. С таким же выражением лица закрыла шкаф. Лучше она будет ходить так, чем наденет то платье, предлагаемое ею Литеей. Это выглядело, как издевательство. К счастью принцесса быстро распорядилась и скоро принести все вещи Бальдавира в комнату Кьяре. И как только сама Литея вернулась, она распорядилась, что бы Кьяра выбрала одежду и сопроводила ее. В этот момент фиванка подумала: «Это что мне теперь всюду за нею ходить хвостом? О, боги». Да, мысли Кьяры были абсолютно правильными. Литея хотела, что бы Кьяра отправилась вместе с ней. Принцесса представит девушку свои подругам, что бы они позавидовали, какая рабыня есть у Кьяры. Хотя самим подругам Литеи их отцы купили у Флианта несколько рабов. Рабыни их волновали гораздо меньше. Но все равно Литея хотела похвастаться. Кьяра поняла, что отныне она не сможет быть наедине сама с собой ни секунды. Литея станет таскать ее повсюду, словно игрушку. Но фиванка также нашла в этом выгоду, она хоть отвлечется от боли и навязчивых мыслей о Тэроне, что не покидали ее. Спина по-прежнему чертовски болела, что-то выполнять в таком состоянии было также сильнейшей пыткой, но Литея не понимала этого. Откуда ей было знать, что фиванке лучше бы полежать в постели подольше, чем двигаться, тем самым раздражая раны на спине, и какую боль они приносили. Литея не знала, что такое боль абсолютно. А Кьяра едва сдерживала стоны от боли, что так и норовили вырваться на ружу. Эта боль, она ее терпела с непроникновенным лицом, будто с ней все в порядке, лишь покрасневшие глаза девушки могли выдать ее состояние. Но здесь не было людей, способных узреть это. А Кьяра терпела, многое. Физическую боль, душевную боль в виде страха перед оружием, которое испытала на себе и теперь оно будет являться ей в кошмарах, также, как и огромнейшее волнение за любимого человека, которое выходило на первый план. Кьяра не захотела щеголять перед всеми в одном из платьев, подаренных Бальдавиром, поэтому все же схватила с вешалки одеяние предложенное принцессой. И когда та вышла, Кьяра нацепила на себя платье, но перед этим неизвестно откуда взявшейся силой подправила его, оборвав длинные рукава, лишние кружевные украшения балахоны и прочие принадлежности, которые делали платье нелепым. Из него Кьяра сделала обыкновенное одеяние, действительно подобающее рабыне. одета так Далее ей пришлось идти вместе с Литеей на прогулку в сад с ее подругами. Знакомство произошло так, что фиванка и рта не открыла, она и не собиралась, лишь игнорируя подшучивания насчет того, что она либо немая, либо настолько тупа, что даже разговаривать не умеет. Кьяра сохраняла удивительное спокойствие, тяжело дыша. Правда про себя девушка представляла, как выбивает всю эту надменность из красивых лиц дворянских простушек. Кьяра ведь могла. Но не стала, в конечном итоге, это было бы не правильно. Она вела себя смиренно. Пусть лучше думают, что у нее нет языка, что она их не понимает и, как они сказали – невероятно тупа. А тем временем сама фиванка медленно бледнела, раны не давали ей спокойно двигаться, она делала шаги очень осторожно и пыталась не шевелить руками. А Литея просила подержать веер, затем обмахивать ее ним, когда ей было жарко, то подавать ей платок, то забирать. Все это Кьяра послушно выполняла. Это была ее задача – служить. Далее подруги принцессы решили преподнести ей подарок. Небольшой чемодан, в котором находилось зеркало. Этот чемодан был тут же вручен в руки Кьяры, от чего рабыня чуть не взвыла от боли, ведь при этом напрягались не только мышцы рук, работала еще и спина. Нужно было наклониться взять чемоданчик, и поднять его. Это принесло Кьяре невероятную боль, а легкомысленная Литея настолько была глупа, что даже не подумала о последствиях. Холодный пот выступил у фиванки на лбу. Она переложила чемодан в левую руку, а правой вытерла пот со лба, лицо совершенно стало бледным. Кьяра почувствовала, как ей становится плохо. Но она держалась и молчала, наконец, гуляния закончились, Литея попрощалась со своими подругами и вместе с Кьярой отправилась обратно в свои покои. Там она сказала, что ей еще нужно куда-то сходить, а Кьяра пока может побыть наедине. Поставив чемодан в указанное место, Кьяра с облегчением вздохнула и прошла в свою комнату, она еле держалась на ногах, поэтому животом легла на кровать. В это время Мирена вошла в кабинет Флианта, где он перебирал монеты и подсчитывал траты и доходы. Царь вопросительно посмотрел на свою рабыню. Мирена уверенным взглядом прошла прямо к столу. - Ты что вытворяешь?! – кричала Мирена. – Как ты мог, она же девушка!!! Флиант никак не реагировал на слова женщины, продолжал подсчитывать деньги, но вот одно рабыня царя подметила, это как он улыбнулся, вероятней всего вспомнив те мучения, которые Кьяра пережила. Мирена поняла смысл и значения улыбки, потому не смогла сдержать свои эмоции и одним движением руки сбросила все пергаменты и монетные башенки со стола. Деньги разлетелись по каменному полу, создавая звенящий звук, а бумаги упорхнули куда-то в сторону. Флиант резко поднялся и замахнулся на женщину: - Да как ты смеешь..?! – попробовал остановить ее царь. Но Мирена его перебила с железным видом, словно ожидала удара. Она дышала, подобно разъяренной львице и была напряжена настолько, что стали видны вены на ее белоснежной шее. - Что? Давай, ударь меня, а потом сделай со мной то же, что сделал с Кьярой. Вперед! – кричала Мирена. - Уйди, - отмахнулся Флиант от нее, как от назойливой мухи и спокойно сел в кресло. Это злило Мирену еще больше. Она облокотилась руками об стол и наклонилась максимально близко к царю. - Я не знала, что ты такое ничтожество, - Флиант вновь на это лишь покривился, его не волновали те оскорбления, которые несла по себе женщина. Нет, ее он за это не накажет. Во первых того, что происходило сейчас в кабинете никто не видел и не слышал – это раз, а во вторых он бы не позволил себе изувечить так тело Мирены, тело, которое он любил, или убеждал себя, что любит именно ее тело и красоту, а не саму женщину. - Я напишу Бальдавиру! – вспылила Мирена, на что Флиант спокойно ответил. - Ты не сделаешь этого, - Мира удивленно вскинула бровь. Флиант посмотрел на нее и победоносно улыбнулся. – Разве не ты мне говорила о его праведном гневе и о том, что если разозлить этого человека он может оставить нашу дочь без ничего, уничтожить всю ее жизнь? Я не говорю про себя, говорю о Литее. Подумай хорошенько, кто тебе дороже: рабыня, либо твоя собственная дочь. Мирена поджала губы, Флиант был прав. Если Бальдавир обо всем узнает, он вернется и пойдет на царя штурмом, остров превратится в место бойни. К тому же рабыня не знала, куда писать. Бальдавир не просвещал ее о своих маршрутах. Её тонкие губы стали еще тоньше, Мира резко развернулась и покинула кабинет, шурша подолом своего платья. Но как только она захлопнула дверь, женщина остановилась и задумалась. Она не могла попасть к Кьяре, но вот Тэрон, что с ним? Мирене не хотелось видится с мужчиной, но она должна была хотя бы перекинутся с ним парой слов, сообщить ему, где сейчас Кьяра и что с ней. Не для того, что бы помочь гладиатору, наоборот, что бы его замучила совесть. Это случилось с Кьярой, потому что он ее не отпустил, не убедил, что она должна уходить вместе с северянином. Мирена резко развернулась и опять вошла в кабинет уже с более смиренным видом. Она подошла к Флианту. - А где твой гладиатор, Тэрон? Флиант удивился такому вопросу, но ответил. - В камерах, где же еще ему быть? - теперь царь задумался, с чего бы это вдруг его Мирена интересуется Тэроном. Флиант ничего не знал о сегодняшнем бое без правил, поэтому был уверен, что его чемпион сейчас на своем месте в своей камере. Сама Мирена понимала, что свои поступком, возможно, обрекает Тэрона на худшее, но на самом деле она и представить себе не могла, что сейчас в неком роде спасает его. – Зачем тебе вдруг Тэрон понадобился? Ты что тоже туда же? Ты желаешь его? Вы спите вместе? Мирену аж передернуло, настолько абсурдным было это предположение, но оно с лихвой выдавало ревность царя, и нельзя сказать, что это не понравилось Мире. Любой женщине понравится ревность мужчины, хотя бы маленькая, значит, она действительно для него ценна и что-то значит. - Нет! – воскликнула Мирена. – Пусть боги меня уберегут от этого. Даже не думала! По выражению лица своей наложницы царь понял, что она говорит правду и ее так искривило от абсурдности его предположения. - Тогда зачем он тебе понадобился? – удивился царь. Мирена поправила волосы. Вот тут она не знала, стоит ли обрекать гладиатора на еще один бой, ведь каждый по себе несет опасность. Но тогда действительно чего вдруг она вспомнила о нем. Мирена замолчала и задумалась. - Он обошел в боевом искусстве даже Бальдавира, - наложница сделала паузу, поскольку обдумывала, что же говорить дальше. – На днях к тебе приезжают гости из востока. Думаю, нужно им показать именно Тэрона. Поэтому стоит проверить его состояние, будет ли он пригоден к тому, что бы его продемонстрировать, как лучшего воина. Флиант присел более напряженно в кресле. Было видно, что его заинтересовала идея Мирены. Царь даже согласился с этим. Он приманил женщину к себе, поцеловал, а тогда велел ей идти. Наложница вышла из кабинета и невольно вытерла губы, тогда отправилась прочь. Что касается Флианта, то он позвал своего слугу и потребовал, что бы ему незамедлительно привели Тэрона. Слуга бросился выполнять данное поручение. А другой слуга с пропитанной кровью тряпицей, на которую старался не смотреть спешил в покои Литеи. Он знал, что сейчас принцессы там нет. Слуга Пелия специально выжидал этого момента, поскольку не хотел встречаться с дочерью царя, это из-за нее недавно казнили его друга, того, что передавал послания и поручения Флианта, а теперь его заменяет тот немой мальчишка с отрезанным языком. Когда он увидел, как принцесса покинула свои покои, но без Кьяры, слуга Пелия торопливо проскользнул туда, прошел в комнату для слуг и увидел там Кьяру лежавшую на животе. Он издал звук и девушка резко вскочила на ноги. Но когда она обернулась, слуга слегка отпрянул от ее внешнего вида, она была слишком бледна и болезненна. - С тобой все в порядке? – подозрительно спросил он. Кьяра молчала, глядя яркими темными глазами, несмотря на бледность. – Ладно, тут… вот, тебе передали. Слуга делал паузы между словами и в конечном итоге протянул девушке пропитанный кровлю лоскут ткани. Кьяра взял его и увидела, что это ткань, пропитана кровью, но фиванке и в голову не пришло, что это кровь Тэрона.
- Что это?
Удивленно спросила Кьяра, едва держась на ногах. Слуга печально опустил глаза в землю и ответил: - Мне жаль.
- Что?! Почему тебе жаль, что это за тряпка!?
Повысила голос Кьяра, дело в том, что фиванка уже начинала понимать, что это за лоскут ткани и чья кровь на нем. Глаза непроизвольно заслезились, и она подняла их на слугу Пелия. Кьяра почувствовала, как начинает терять силы, но не может подвинуться с места. Руки слабели, но она продолжала стоять. А слуга в свою очередь ответил: - Мне действительно очень жаль, но Тэрон мертв, - сказал он и оставил Кьяру одну. Девушка смотрела в пустоту, широко раскрытыми от ужаса глазами, в которых застыли слезы, как и само ее тело. Но они накапливались и постепенно спадали по щекам, а сама фиванка продолжала стоять на месте, держа перед собой окровавленный лоскут ткани. Позднее она просто заплакала, тихо и не слышно, понесла руку к губам, попробовала вытереть слезы, но у Кьяры ничего не получилось, она плакала тихо. Слезы лились ручьем из ее глаз. Сердце больно щемило.
- Не может быть, нет… не правда. Не может быть, этого просто не может быть… Я не верю. Он жив, я бы почувствовала. Тэрон не мог умереть, оставить меня. Он ведь обещал. Нет, все вранье… вранье. Боги….
Вторила себе рабыня. Она почувствовала, что не может стоять на ногах и заливаясь слезами опустилась на пол, бросив лоскут с кровью. Фиванка убивалась потерей, хотя и пыталась себя убедить в обратном, послушать свое сердце. Но не смогла, все эмоции переживания… Тот трест, который держал все это за твердым железом порвался и все, что Кьяра хранила внутри выплеснулось на ружу. Она рыдала, как никогда в жизни. Силы покидали ее тело. Хотелось разбиться об этот пол, застеленный обычным ковром, прямо сейчас. Она склонила голову в рыданиях и лупила кулаками по нему.
- Не может быть. Это не правда, нееет. Не правда, ложь… Они лгут. Не правда, боги, это не может быть правдой.
Все за один раз исчезло, надежда на жизнь стремления, желание любить и быть любимой, появилось новое… Кьяра хотела умереть. Девушка больше не видела ни в чем смысла. Теперь ее рыдания не были тихими. Она дала волю своим чувствам и эмоциям. Настоящий плач женского сердца, разрывающий собою все вокруг. Неожиданно в дверях появилась Литея, она увидела свою рабыню свернутую калачиком на полу, которая до крови хваталась за ковер, натирая пальцы. - Кьяра, о боги, что случилось? – принцесса бросилась на колени к девушке, которая безудержно плакала, все лицо ее было мокрое от слез, и на нем отражалась неимоверная боль, глядя на которую также у Литеи кольнуло сердце. Настолько наяву проявлялась боль фиванки. – Что с тобой? Рабыня знала, что не может ничего никому сказать. Она постаралась ухватить дыхание, и успокоится. Когда Кьяре это удалось, она с трудом проговорила:
- Боль…но. Про…сто… бо..ли…т.
Сильно сбивчивое дыхание не давало Кьяре говорить, слова ей давались с трудом.
- Мне про…сто… больно.
Литея вспомнила про то, что недавно пережила Кьяра и про ее раны. Только теперь принцесса заметила бледность фиванки и подумала, что та говорит о физической боли. Хотя говоря это, Кьяра подразумевала душевную боль, боль утраты, но знала, что это воспримут не так. - Подожди, я сейчас! Я приведу лекаря, все будет хорошо, Кьяра, ты только держись, - робко проговорила принцесса и выбежала, требовала Амфисса сюда немедленно. Кьяра же откинулась на пол и взвыла. Где-то в этом время, в темном лесу взвыли волки, словно чувствовали боль родной души. Слуга Флианта вернулся к царю ни с чем. - Ваше высочество, в камере гладиатора пусто, стража мне сказала, что его уводили люди Пелия еще с самого утра и он с того момента не возвращался, - поведал тот. Флиант разозлился, ведь Тэрона искали достаточно долго, а вернулись только сейчас и ни с чем. - Что значит его увели люди Пелия с утра? – переспросил сдерживая свой гнев Флиант, но слуга стоял смиренно и ничего не отвечал. Тогда Флиант прикрикнул. – Пелия ко мне, немедленно! Тот кивнул и побежал за советником. Пелий знал, что заставлять ждать царя не стоит поэтому, как только узнал, незамедлительно явился к нему. Он прошел в кабинет к Флианту и улыбнулся своей подлизывающейся улыбкой, отвесил какой-то комплимент. Но царь был очень раздосадован. Лясы точить со своим советником он не собирался, слишком был разозлен, поэтому, как только Пелий подошел к столу, Флиант резко вскочил со стула и схватил советника за край хитона. Пелий растерялся. Он почувствовал, что запахло жаренным. Сегодня был день, который сменялся то белыми, то черными полосами. - Где Тэрон? – спросил Флиант. – Где мой лучший гладиатор?! - Я не знаю, - невозмутимо ответил советник, тщательно скрывая свой страх. Его могло выдать лишь сильное биение его немощного и каменного сердца. Флиант пустил Пелия и посмотрел на него крайне недовольным взглядом. Тогда сел обратно за свое кресло. А Пелий отряхнул и поправил свой драгоценный хитон. - Твои люди увели его утром из камер и больше он не вернулся. Пелий пожал плечами. Флиант знал своего советника, тогда продолжил. - Значит, я могу предположить, что ты выпустил этого человека на свободу. Поэтому поплатишься своей головой. Стража! – позвал Флиант и несколько здоровых мужчин тут же появились на пороге. – Взять его и отвести к палачу. Глаза Пелия наполнились ужасом, он был незамедлительно схвачен под руки воинами. Он попробовал сопротивляться и когда его потащили к выходу, Пелий понял, что делать вид, будто он ничего не знает дальше нет смысла. Флиант владел отличными методами убеждения. - Он в подземелье! Я велел посадить его в подземелье и приковать к стене, - по знаку царя стража пустила Пелия и удалилась. - Ты сам лично приведешь мне сюда моего лучшего гладиатора, если не хочешь, что бы твоя голова упала с плеч. О том, почему я не знал о нелегальном бое с участием Тэрона - я с тобой еще поговорю. А теперь ступай и немедленно приведи сюда его! Пелию не стоило повторять дважды. Он лишь спрашивал у судьбы, почему вдруг Флианту так стало необходимо увидеться с Тэроном. Ведь в ближайшее время царь не намечал никаких гладиаторских сражений на арене, поэтому Пелий лелеял надежду, поиздеваться над воином, как следует. А тут все вот как обернулось. Позже, когда в разговоре с царем Пелий узнает, что это Мирена ему посоветовала, он будет проклинать эту женщину и его неприязнь к ней возрастет еще вдвое. Несмотря на то, что советник царя вообще всех женщин не любил.
Отправлено: 22.07.12 17:18. Заголовок: Флиант был в бешенст..
Флиант был в бешенстве, давно Пелий не видел его таким. По крайней мере, на него он прежде не брался повышать голос. А тут надо же, самый преданный слуга, ни разу не подводивший царя, чуть было не познал ту же участь, что и сам Тэрон, оказавшийся для правителя важнее верного советника. С таким исходом Пелий мириться не собирался, но пока что приходилось контролировать свою потребность в отмщении. К тому же имелась проблема куда посущественнее. И этой проблемой являлся гладиатор, которого советнику было приказано освободить. Первое, о чём тогда подумал змееподобный, так это во всех красках представил свою страшную смерть. Именно это и грозит, если он самолично, пусть и с охраной, отправится высвобождать Тэрона. Да воин просто убьёт его, на месте. Возможно, скажи Пелий ему правду о том, что Кьяра жива, он бы отсрочил себе смертный приговор, но во первых бесноватый плут не знал подробностей о самочувствии фиванки, разве только слышал, что она у Литеи. А во вторых – советник не находил себе большей выгоды в правде, нежели во лжи. Он желал довести гладиатора до сумасшествия, сделать так, чтобы тот сам принялся себя разрушать. Да, собственная жизнь змееподобному дорога, но и задуманная игра стоит риска. И дабы не потерять ни то, ни другое, Пелий решил схитрить снова. Он выполнит указ Флианта, но вместо себя за Тэроном отправит его наставника. Мелиагр не являлся его врагом, да и не всё ли равно, кто именно освободит воина, ведь его к царю доставит охрана, а не советник. Сам он будет в предвкушении ожидать прихода Тэрона, которого так и продолжит истязать весть о гибели любимой. Былая ненависть к правителю возрастёт вдвое, и, наведавшись к нему, гладиатор, несомненно, пожелает отнять его жизнь. И тут-то Пелий вновь будет ценим Флиантом, когда на того нападёт его лучший боец. Змееподобный даже воодушевился от собственной находчивости. Делая всё именно так, как и задумал, он встретился с Мелиагром, и без неуместных подробностей сказал наставнику, что царь возложил обязанность по освобождению Тэрона на него. Дескать это его ученик и пусть он сам его приведёт, а заодно проверит, в каком он состоянии. Многим было известно, что не с каждым человеком гладиатор находит общий язык. Но наставнику он вряд ли воспротивиться. Говоря о самом Мелиагре, так он пошёл на это только ради выполнения царского приказа, которого ослушаться не мог. Его последний разговор с Тэроном был не из лучших, и завершился опасным сражением, в котором не победил никто. Но наставник согласился с суждением мужчины, давая тем самым понять, что он окажет ему помощь и более не встанет на пути. Да, Мелиагр разделил позицию гладиатора. Однако он по-прежнему опасался провала, сомневался в собственных силах. А потому, не будь это приказ царя, наставник отказался бы лишний раз видеться с Тэроном. Даже сейчас, направляясь к нему вместе с тремя охранниками, он чувствовал что-то неладное. И не удивительно, ведь воин сейчас пребывал в подземной тюрьме, и за что его туда заточили не ясно. Дверь камеры открылась, и, несмотря на малый свет, проникавший в мрачную комнату, Мелиагру ещё долго приходилось привыкать к темноте. Но он сразу увидел могучий человеческий силуэт впереди. Недвижимый, стоявший на коленях, с вытянутыми в сторону руками, на чьих запястьях поблёскивала стальная поверхность браслетов, и цепей, прикреплённых к ним… тянувшихся к каменной стене… Голова Тэрона была склонена на грудь, упавшие вперёд тёмные волосы скрывали лицо. Он долго боролся с болью и яростью, что терзали его сердце, желая выбраться из мрака и найти свою единственную, воочию увидеть то, во что упорно не хотелось верить. И вот казалось, силы покинули его, помутнённый нестерпимыми мыслями разум, просто забылся в спасительном тумане безвременья. Но Тэрон оставался в сознании, хоть и на время будто провалился в поглотившую его разом бездну. Пытаясь рассмотреть его сквозь тьму, и замечая свежую глубокую рану на груди, Мелиагр начинал задумываться о худшем. Он собирался подойти к гладиатору, но наставника опередил один из охранников, зачем-то сунувшийся первым посмотреть, жив ли грозный пленник. Не придумав ничего умнее, стражник, у которого в руках было копьё, ткнул острым концом наконечника мужчине в левый бок. Никаких признаков жизни не последовало, Тэрон так и оставался недвижно стоять на коленях, не поднимая головы. Растерянно посмотрев на Меллиагра, охранник подошёл к воину ближе, и, бормоча ему нечто похожее на слово «очнись», дважды похлопал его ладонью по лицу. Это был очень глупый поступок. Ранее пребывавший в неком забытье вместе со своим хозяином, притихший зверь проснулся, и мгновением ока снёс глупого копейщика с ног, всею массой тела навалившись на него и оттолкнув к стене. Стражник не успел даже опомниться, как и не мог защитить себя, тяжёлый кулак в один момент раскроил ему бровь, ломал зубы, кости. Удары были яростные и очень сильные, Тэрон бил в лицо, грудь, живот, с таким пугающим гневом, как если бы хотел убить. Да, именно это он и намеревался сделать, ибо терзавшая его боль при пробуждении заявила о себе первой. Та самая страшная боль потери любимой женщины. И не зная, чем именно загасить терзавшие его муки, гладиатор в проявлении физической мощи давал выход своей злости. Цепи были длинные, и не сковывали движений рук, ибо попавший в западню охранник, так и не смог отдалиться, истекая кровью, он давно выронил своё копьё, и отныне больше походил на безвольную куклу, заготовленную для побоев. Он познавал страданья от того, кто мучился во сто крат сильнее, и чьи внутренние раны были куда более страшны. Не убей Тэрон несчастного, он бы его точно искалечил, но вмешавшиеся двое стражников, прежде потерявшиеся от такого неожиданного поворота, переманили внимание яростного воина на себя. Второму правда не удалось даже приблизиться к мужчине, что, сцепив руки в замок, развернулся и что есть мочи ударил охранника по голове, отчего тот отлетел в сторону. Третий воспользовался данным ему шансом напасть со спины, и уже устремил в гладиатора свой меч, но тот вовремя обернулся, и отбил удар стальным браслетом, сцеплённым на его запястье, да так, что яркая искра засверкала во тьме, на миг осветив зелёные глаза разъяренного от боли зверя. Резко выставив одну руку вперёд, прямо над стражником, Тэрон быстрым круговым движением обвил тяжёлой цепью его шею, и, встав позади, утянул за собой, принимаясь душить. Поражённый увиденным, Мелиагра, что прежде ожидал иного исхода со всем присущим ему терпением, более не мог оставаться в стороне. - Хватит! Тэрон, остановись! Послушай меня! Схватив гладиатора за плечо, наставник попытался оторвать его от уже полузадушенного охранника, но мужчина был глух к его настойчивым обращениям, а пылавшая в нём ярость делала его неутомим в стремлении отнять чью-либо жизнь. - Отойди! Голос Тэрона прозвучал гневно, таким же был и взгляд, когда он посмотрел на Мелиагра, а после с силой оттолкнул его прочь. Но наставник был почти что равен гладиатору по мощи, несмотря на возраст. Он не далеко отстранился, и вскоре, оказавшись вновь возле мужчины, Мелиагр сцепил массивные руки вокруг его торса, и чуть отведя Тэрона вбок, к стене, подался вперёд, скрепляя ладони на яростно сдавливавших цепи руках. И когда наставнику всё же кое-как удалось освободить задыхавшегося охранника, он вновь встал перед гладиатором, еле удерживая его, ибо тот с львиным рыком пробовал отшвырнуть Мелиагра в сторону. Оба мужчины вцепились друг в друга руками, скалясь от усилия проявить своё превосходство над соперником. Тэрон был моложе, сильнее и сейчас присутствующий гнев лишь более возвышал все его имеющиеся боевые умения и качества. Но наставник не собирался отступать, желая выяснить причину такого странного поведения воина. - Да что с тобой происходит?!.. Стена… Тэрон вновь ощущал этот могильный холод безжизненного камня, до крови царапающего его спину. Он чувствовал, как пальцы наставника сжимали его шею, а он в свой черёд крепко держал его за горло, а другой рукой сдавливал запястье, дабы высвободиться. Кому тут объяснишь, сколь невыносимо болела душа, и страдало сердце. Гладиатор никогда не испытывал такой боли, что сейчас нещадно разрывала его на части. Любовь… она оборачивается такою мукой для тех, кто теряет дорогого ему человека. Гибель друга в своё время сокрушила мужчину, но смерть Кьяры уничтожила его окончательно… Она была всей его жизнью… целью… мечтой… А теперь Тэрон снова во мраке, из которого уже нет выхода, остались лишь терзания в пустоте. - Он отнял её у меня… Слова воина прозвучали с таким глубоким отчаянием, что казалось, и мир вот-вот падёт от этого разрушительного плача погибающей души. Мелиагр сам застыл, удивлённо вглядываясь в лицо человека, чьих истинных чувств никогда прежде не видел, так умело он таил их внутри себя. Но вот, измученный зверь явил свой оглушающий жалобный вой над пеплом умирающей любви, которую не пронести в одиночестве… ибо пыткой будет каждый новый день, с чьим наступлением Тэрон будет искать среди лиц чужих женщин лицо той, что подарила ему надежду и смысл продолжать эту чёртову жизнь. - О чём ты говоришь? – недоумевал наставник, замечая, что воин уже не смотрит на него, слепыми глазами глядя куда-то сквозь. Он более не пытался оттолкнуть бывшего гладиатора, бездна снова поглощала его. - Нет, смотри на меня, Тэрон, смотри на меня. Скажи же, что случилось? Внезапно оживший взгляд мужчины вернулся к Мелиагру, который всё же отстранился, понимая, что борьба окончена, по крайней мере с ним самим. Тэрон так же отпустил его, отныне начиная противостоять самому себе, потому, как он не мог произнести вслух то, во что отказывался верить его разум. Но губы мужчины всё же раскрылись, дабы ещё раз вдохнуть воздуха, от которого зарождалась одна лишь рвота. Ему не нужны были слушатели, и их неумолимое любопытство, как и наскучили все эти бессмысленные вопросы, что ничего в итоге не изменят. Однако истерзанное страданиями сердце решило по-своему, дав ответ, содержащий саму суть его мучений. - Кьяра… она мертва… Так странно… Мужчина задумался над своими словами, никогда прежде не допуская, что смерть будет как-либо переплетена с именем его любимой. И почему он только поверил болтовне Пелия? Наверное, потому, что знал о гнусных замыслах царя, помнил о том наказании, о котором предупреждал его Бальдавир, но был уверен, что сможет защитить Кьяру, приблизив её к Литее, воин сделал всё, дабы его единственная находилась в безопасности. Но он её не уберёг… не сумел спасти… и все их мечты стали прахом… - Мертва?.. – переспросил наставник, думая, что ослышался. Но состояние Тэрона подтверждало обратное. - А ну вышли все отсюда. Живее! Мелиагр обращался к охранникам, что ещё приходили в себя после короткой, но надолго запомнившейся им схватки, с гладиатором. Они были не прочь как можно скорее покинуть камеру, где находился этот буйный воин, которого и троим не унять. Наставник не хотел, дабы при его разговоре с мужчиной присутствовали посторонние, а самому Тэрону было всё равно. Он вновь изучал глазами пустоту, понимая, что теперь и его душа была не светлее и не насыщеннее. - Как это произошло? – раздался поблизости голос Мелиагра, почти что сразу после того, как дверь камеры закрылась.- Тэрон, как это произошло? Бывшему гладиатору пришлось повторить вопрос, ибо он видел, что воин его не слушает. На самом же деле он просто не хотел ничего объяснять. Зачем? В сознании мужчины теперь зарождалась иная цель, не нуждающаяся в огласке, но требующая скорых действиях. - Спроси у того, чью тиранию ты славишь. Тэрон высказался так, словно совершил плевок в лицо, его просто уже начинало раздражать присутствие Мелиагра, что всё равно будет вновь отстаивать свои страхи, а эту чертовщину выслушивать воин не имел ни малейшего желания. Он видел перед собою Флианта, и уже представлял, как его ненавистный враг будет захлёбываться в собственной крови. - Не понимаю. Смерть Кьяры как-то связана с тобой? Поэтому ты здесь? Наставник допытывал, стремясь вытянуть хотя бы долю пояснений, пусть и сознавал, что ожидает невозможного. Но прежде Тэрон открылся, поделившись своим горем, и потому наставник решил, что у него имеется возможность выяснить, как всё на самом деле произошло. Но нет, пребывая один в своём несчастье, воин наблюдал спасение не в словах, а в совершении желаемой мести. Теперь это единственное, что могло держать гладиатора на данной земле. - Со мной будет связана только одна смерть, - сказал он, укрытый темнотой. - И пришло время ей свершиться. В отличии от Мелиагра, что не мог видеть его лицо, Тэрон имел возможность узреть всё, что отражалось в глазах его наставника. Слабые лучи солнца, проходящие сквозь решётчатое окно, освещали бывшего бойца арены, и тот был в смятении от услышанного. Ведь он понял, о ком говорил Тэрон. - По воле Флианта ты и освобождён. Он направил нас сюда с приказом привести тебя к нему. Мелиагр попытался оправдать царя, сам толком не знавший, за что воин был заключён в эту тюрьму и почему гнев правителя пал именно на Кьяру. Неужели об их отношениях прознали? Если так, тогда Тэрон должен был быть подвержен наказанию в первую очередь, и так вот наставник терялся в догадках, а что до гладиатора, то он не выказал никакого интереса, хотя в действительности весть о том, что их встреча с Флиантом состоится по приказу самого мерзкого тирана, мужчину устроила. И дальнейший его ответ очень насторожил Мелиагра. - Так выполняй. Тэрон молвил с былым спокойствием, но с такою явно угрозой, что у наставника не возникло сомнений: воин желает расквитаться с тем, кто погубил его женщину. И он достигнет своей цели, мужчина никогда не отступал, если на что-либо решался, а потому некогда побеждённые опасения, вновь взяли вверх над бывшим гладиатором, что заметно начал отступать назад, принимая прежнюю позицию. - Не знаю, что повлекло такие несчастья, но одумайся. Месть не вернёт тебе девушку. - Выполняй!.. Голос Тэрона изменился, став ещё более яростным, он терял терпение, понимая, что оставшись в этой клетке, попусту сойдёт с ума, если нет от собственных терзаний, то уж от поучений Мелиагра точно. Всё повторялось, былое согласие унеслось вместе с ветром, при котором оно произносилось. Наставник жил в страхе и не мог его искоренить, он полагал, что готов поддержать Тэрона в его намерениях, но они ужасали его, стоило только представить, какому хаосу подвергнется весь Наксос. Воину нечего терять, а вот бывший гладиатор не хотел лишаться своего дома, сменяя его на бесконечные скитания в поисках пристанища, или же вечной жизни во владениях Аида. - Горестная утрата навлекает на тебя безумие, Тэрон. Во дворце тебя не ожидает ничего, кроме гибели. Мужчина выходит на свет, не поднимая глаз, в них всё ещё присутствует звериная ярость, на время утихшая, но всегда готовая явить себя снова. - И отныне в ней моё спасение, - ответил Тэрон, подтверждая слова наставника о своей неминуемой гибели. - Но прежде я успею отправить в Тартар ещё одну душу, чей вечный покой во веки не будет обретён. - Как и твой. Оказавшись в царстве теней, ты будешь искать Кьяру вечность. Но никогда её не найдёшь. Таким, как ты нет места в том мире, где теперь пребывает она. Сказанное Мелиагром, не имело ни смысла, ни уместности. Но Тэрон знал, для чего ему всё это выговаривалось. Наставник хотел уязвить его даже в этом, убеждая, что месть тут бесполезна, а стало быть, её не стоит осуществлять. Сколько же глупости воин наблюдал в данных словах, сколько нелепых опасений и надуманностей. Бывший гладиатор относился к царю не менее пренебрежительно, он ему служил только ради хлеба и крова. Вот и всё, что вынуждало его приклонять колени. Быть может, Тэрону и вправду не суждено встретить Кьяру в ином мире. Но она будет отмщена, и, умерев, как сказано наставником, мужчина будет искать её, сколько потребуется… пусть даже целую вечность, которую надеялся провести только с ней. Обратив прожигающий взор на Мелиагра, воин поднял закованные руки, сделав безмолвный жест, и бывший гладиатор его понял. Но у него на этот счёт присутствовало иное мнение. - Не сегодня, - услышал Тэрон довольно предсказуемый ответ. - Побудешь здесь ещё несколько дней, а после может здравомыслие к тебе вернётся. Я найду, что сказать Флианту, ему не обязательно знать, что ты всё ещё здесь, моим словам он поверит. Я не хочу, чтобы во дворце поднялся переполох, смерть царя погубит всех нас и многое изменит, тебе это известно. Я собирался помочь рассудительному бойцу, принимающему решения бесстрастно. Но сейчас ты одержим болью утраты и злобой. Я не узнаю в тебе того человека, что прежде мог повести гладиаторов за собой и дать им желаемую свободу. Вот как. Выходит, Мелиагр был готов пойти даже против воли царя, только бы якобы уберечь его от гнева мужчины. Это не являлось уж таким неожиданным поворотом, и Тэрон лишь усмехнулся, вновь выставляя вперёд руки, на запястьях которых были видны кровавые следы от тщётных попыток высвободиться. - У гладиаторов всегда был только один лидер. И он стоит передо мной, ещё более порабощённый, нежели я в этих цепях. Мелиагр покачал головой. - Мне жаль, Тэрон. Я ведаю, какие сильные чувства ты испытывал к Кьяре. Но во благо остальных я не могу допустить смерть царя. Прости. Гладиатор резко подался вперёд, и цепи его натянулись, издавая звон и не пуская далее. Какой бы непоколебимый протес не выказывал влиятельный раб, никто воина здесь не удержит. - Зря растрачиваешь слова, - Тэрон вновь обрёл прежнюю сдержанность, не собираясь попусту растрачивать гнев, предназначенный для иного человека. - Твой царь сам меня ищет. День. На большее его терпения не хватит. А я могу ждать долго, время отныне потеряно для меня. И жизнь я не оставлю до тех пор, пока дышит твой ничтожный правитель. Наставник изменился в лице, понимая, что его попытки образумить и удержать гладиатора от опасных замыслов, так же никчёмны, как старания Тэрона освободиться от цепей своими силами. Мелиагр вновь стал прибегать к своеобразным способам защиты, стремясь оказать влияние, что было совершенно бесполезно, ведь перед ним стоял мужчина, которого и боги не смогли бы подчинить. - Я предупреждал тебя. Я говорил, что на войне нет места для любви, ибо, лишившись её, человек обретает врага внутри самого себя. Не должно всё закончиться вот так, Тэрон. Гладиатор вновь рванул цепями, эти путы душили его, а зверь, прежде утихавший внутри, свирепел и снова рвался на свободу. Мелиагр понимал, что чем дольше Тэрон будет находиться взаперти, убиваясь мыслями о мести, тем страшнее будет его гнев. - Уже закончилось, - низкий голос мужчины раздался ярым рыком. - И враг внутри меня станет мне братом и союзником в заключительном бою, который ты никак не предотвратишь. Можешь только продлить недолгие минуты существования изверга, чья власть неминуемо падёт. Наставник слушал гладиатора и ещё более ужасался, зная, что в Тэроне говорит не ярость, а истина. Всё именно так и произойдёт, если не хуже. Воин добьётся своей цели, он был не из тех, кто завершает жизнь самоубийством, мужчина погибнет в бою, такую смерть он для себя видел и приветствовал. - И тебе всё равно, что станется с остальными? - Худшей судьбы, уготованной невольникам здесь, они уже не познают. И я выбью душу из того, кто лишил меня моей собственной души, - Тэрон отстранился назад, вытягивая вперёд правую руку. - Ключ, Мелиагр. Сама смерть сошла с моего пути, дабы стоять подле, и ты меня не остановишь. Ключ. Долго двое мужчин смотрели друг на друга, глазами ведя ещё один решающий поединок. Мелиагр знал, что его противостояние действительно ничто иное, как пустая трата времени, он только разочарует царя, или ещё хуже, отвернёт его от себя, а Тэрон рано или поздно всё равно встретиться с правителем. Лучше всего придерживаться нейтральности, не принимая ничью сторону. Так наставник и думал поступить, подойдя к Тэрону и передавая ему ключ. - Я предчувствовал подобный финал. Но даже в моём сознании он виделся мне куда менее невыносимым. Освобождаясь от цепей, гладиатор не испытал того облегчения, на которое полагался, ему стало ещё тяжелее. Прежде, стремясь выбраться из камеры, он думал о любимой, рвался к ней, желая вновь обнять, вкусить сладость её губ, утешиться лаской её нежного голоса… Его ждали, и он знал, куда ему идти. А что теперь… только царь и желание его скорейшей смерти, вот и всё, что осталось от того счастья, которое Тэрон обрёл так ненадолго. Он немедленно последует во дворец, но прежде возьмёт кое-что. - Прикажи охране проводить меня до моей камеры и ждать поодаль. Зачем и почему не спрашивай, да и им ничего не пытайся объяснить. Пусть делают то, что велено. Вернув Мелиагру ключ, воин последовал к двери, за которой его ожидали стражники. Былой туман рассеялся, но Тэрон не ощущал в себе жизни. Он был уже мёртв, и только смерть его направляла. - Не лучше ли дождаться момента, когда гладиаторы сами пойдут за тобой? Так ты будешь не один. Мужчина остановился, некоторые доли секунды просто смотря вперёд, затем обернулся через плечо и прежде чем уйти, ответил: - Мне больше нечего ждать. Всё, что мне осталось довершить, я сделаю сам. Это только моя война. И я уже в ней проиграл…Тэрон вышел вместе с наставником, что сразу передал охране всё, о чём попросил его воин. Он следовал в свою камеру, не видя ничего вокруг. Какие-то неясные голоса рабов, и их хозяев, привычная суета того бремени, от которого было тяжко даже тем, кто не прогибался под ударами кнута, отлёживаясь на мягких лежанках. Всё это те же мертвецы, остались лишь немногие, кто ещё рвётся за пределы этих стен. Тэрон вспомнил Зефа, у которого была семья, вот он поистине жил и познал настоящую благость мира. Когда-то эта благость имелась и у бывшего военачальника, что был готов оставить все эти войны, ради спокойной жизни с девушкой, с которой обрёл самого себя. Без Кьяры мужчина не видел смысла своего существования, он и себя отныне потерял.
Отправлено: 22.07.12 17:19. Заголовок: Пребывая в потоке бо..
Пребывая в потоке боли и губительных мыслей, Тэрон не помнил, как оказался в камере вместе с Галатом, который сразу поднялся с постели, завидев его. Предчувствуя очередной натиск допросов, мужчина был не рад присутствию сокамерника, он даже не удостоил его взглядом, прямиком направившись туда, где давно хранился необходимый ему предмет. Увы, данная отрешённость не избавила воина от полившейся болтовни наёмника, как всегда пребывавшего в своём беззаботном и ограниченном мире. - Вот уж неожиданность, тебя тут все обыскались, - начал он, стараясь обратить на себя внимание, и даже не сразу заметив, что именно собрался делать гладиатор. - Амфисс забегал сам не свой, спрашивал, где ты, я ничего не сказал, откуда мне было знать, что тебя вывели на арену?! Поздравляю, кстати. Хотелось бы хоть раз увидеть тебя в действии. Представляю, сколько крови там было. Тэрон?.. Галат вдруг забеспокоился, и не удивительно, ибо мужчина, подойдя к стене возле, которой находилась его кровать, чуть склонился, и вытащил один плохо державшийся кирпич. И то, с каким взглядом он это делал, не могло не взволновать сокамерника. - Ты в порядке? Да на тебе лица нет. Сунув руку в образовавшееся отверстие в стене, Тэрон достал небольшой свёрток, раскрыл его, тогда в ладонях мужчины блеснуло что-то острое. - И это меньшее из того, что я потерял. Персидский кинжал… подаренный другом Ставросом. Вот и всё, что ныне дарило утешение. Но былого счастья Тэрон уже не испытает никогда, даже наблюдая последний вздох своего врага. Кинжал был в ножнах и с поясом, который мужчина закрепил на своих бёдрах, скрыв оружие под слоем ткани своего просторного одеяния. Таким образом он прежде незаметно пронёс кинжал сюда. Не думал воин, что подарок друга пригодится ему так скоро. Будучи теперь готовым ко встрече с царём, Тэрон устремился прочь из камеры, но ничего непонимающий Галат его остановил. - Ты опять уходишь? Но… как же наши тренировки… Разумеется, наёмник углядел кинжал, как и тайник в стене. Но зная характер Тэрона, он не решился так уж яро лезть со своим интересом. Как и готовился к тому, что мужчина проигнорирует его вопрос. Но тот ответил без какой-либо резкости или грубости: - Об этом позаботится иной человек. Ему можно верить. Тэрон был краток, его мысли занимало иное, да и сказал он больше, чем полагалось. Пора было уходить, а то ещё чего доброго, охранники начнут подозревать. Только он приблизился к приоткрытой двери, как вновь услышал наёмника, совершенно заплутавшего во множестве навалившихся на его голову доводов. - Погоди… а ты куда? Поединок ведь окончен. Тэрон замер, не обернувшись. - Остался ещё один. Последний. - Но ты же вернёшься? Не хотел воин ни перед кем объясняться, но, зная, что минуты его жизни давно сочтены, и не будет более возможности смолчать, когда окутает тишина вечная, мужчина решил высказаться напоследок, вновь повернувшись к наёмнику. - Никогда не ослабляй защиту, Галат. И бейся, сколько хватит тебе сил. Тогда даже познав поражение в неравном бою, ты оставишь о себе память, которая и после твоей смерти обречёт твоих врагов жить в страхе. Иной судьбы они не заслуживают. Слова, сказанные Галату, воин относил к самому себе. Да, может выйти и так, что враги его останутся в живых, но если погибнет царь, всем остальным недругам придётся несладко, их судьбы будут зависеть от тех, кто постарается прибрать к рукам власть убитого правителя и уничтожить его дочь. Тэрон отнимет у Флианта всё, жаль только правитель умрёт раньше, чем узрит закат собственного величия. Смерть уже приближалась к нему в лице мужчины, которого царь величал своим лучшим бойцом. Не бывать дружбе и союзничеству между ними. Как не бывать тьме единой со светом. В это время Амфисс, прежде собиравшийся остановить слугу Пелия, в итоге пересёкся с ним уже во дворце, и тот возвращался как раз с той стороны царских владений, где находились покои Литеи. Осознав, что опоздал, лекарь на миг растерялся, не зная, что делать. Идти прямиком к Кьяре и успокаивать её при дочери правителя было бы рискованно. Прежде следовало убедиться в подлинности слов бесноватого советника. С этими мыслями целитель отправился к Мелиагру, что, несомненно должен был подробнее знать всё, что произошло. Долго же он искал его всюду. В итоге с третьего раза длительных поисков таки застал наставника на малой арене подле новобранцев. Появление врачевателя обычно подразумевало что-то недоброе, по причине его не простых обязательств, связанных в основном с человеческими несчастьями. Вот и сейчас, заметив его, Мелиагр насторожился. И очень не зря. - Амфисс? С какою целью ты пришёл? Задыхаясь от длительной беготни и волнений, лекарь посвятил несколько минут приходу в себя и только потом ответил: - Давай отойдём сперва. К счастью наставника не пришлось долго уговаривать. Дав задание своим бойцам, он последовал вместе с целителем в сторону оружейной комнаты. Они шли медленно, Амфисс некоторое время отмалчивался, не начиная разговор. Он размышлял, как затронуть обсуждение того вопроса, ответ на который очень боялся узнать. Но находится в неведении было ещё тяжелее. - Вот о чём я хотел расспросить… - заговорил врачеватель, приглаживая вздыбленные от ветра и бега волосы. - Сегодня утром у Тэрона состоялся поединок. Ты знал об этом? При напоминании о гладиаторе взгляд Мелиагра стал суровее. Их последняя встреча произошла совсем недавно, и память о пройденном была ещё свежа. Наставник с трудом вернулся к своим прямым обязательствам, поглощённый думами о том, что сейчас могло происходить во дворце. Ему было известно, что Амфисс очень тепло относился к Тэрону, и если бы он о нём расспрашивал в иной другой день, менее трагичный, Мелиагр даже не придал бы этому значения. Но не теперь, когда каждая минута приближала гибель царя. - С началом каждого дня я отправляю стражу за бойцами. Тэрон отсутствовал на тренировке, и, разумеется, я знал, где он находился. Двое собеседников проходили вдоль малого двора, наставник иногда поглядывал на гладиаторов, дабы убедиться, что в его отсутствие те не надумали своевольничать. Амфисс вновь замкнулся в себе, чувствуя неминуемое приближение страшной правды. Однако он замечал, что Мелиагр был на редкость спокоен, хотя, по правде иным он его и не видел никогда, право же бывшего бойца арены удивить было сложно. Но даже в данном спокойствии целитель надеялся увидеть некий знак того, что все опасения напрасны, и Пелий попусту солгал. И вот пришёл момент истины, к которому Амфисс так и не сумел морально подготовиться. - А после того, как окончился поединок… он вернулся? Молчание, никто из двоих не сбавил шаг, но оба ещё более углубились в свои мысли. Надежда ещё оставалось, хоть и неминуемо гасла при взгляде на Мелиагра, чьё окаменевшее лицо уже дало врачевателю ответ. Всего одно слово. Но как же весомо оно изменило действительность. - Нет. Всё пошло прахом. Откуда было знать Амфиссу, что наставника огорчало совсем другое, он просто говорил правду, как есть, сам продолжая думать о царе и о том, что делать дальше, если будет шанс начать новую жизнь в мире, которого он не ведал. И каждый начал размышлять о своём, полагая, что его собеседник разделяет с ним его тяготы. Лекарь в конец опустил руки, теперь уже было бесполезно искать подвоха, когда всё подтвердилось человеком, которому было нельзя не верить. - Значит, это правда… о, боги милостивые…. Целитель отныне не знал, какое утешение подыскать для Кьяры, он и для себя то не находил подходящих слов, весь мир казалось перевернулся, верить уже было не во что. Видя скорбь врачевателя, Мелиагр подумал совсем об ином. Зная, что Амфисс очень хорошо относился к Тэрону, он было решил, что и его возлюбленную лекарь прекрасно знал. А стало быть, её смерть и потрясала целителя, пришедшего убедиться в том, что двое влюблённых действительно подверглись горестной судьбе. - Я искренне сожалею о том, что случилось. Это ужасная потеря. Так вот нелепо и вышло, Амфисс сокрушался смертью Тэрона, а наставник выказывал сожаление по поводу кончины Кьяры. Оба говорили и помышляли о разном, но думалось каждому, что ведут речи об одном. - И её не легко принять… даже не знаю, как быть дальше. Мелиагр внимательнее посмотрел на Амфисса, не ожидая прежде, что тот будет столь сильно горевать. - Не полагал, что для тебя это будет так тяжело. Убитый горем лекарь не особо задумался над словами наставника, иначе уже бы заподозрил что-то не то. Многие знали, что Амфисс был другом Тэрону, и разумеется, его гибель не могла его не потрясти. - Это был самый близкий человек для меня здесь, - сказала целитель, продолжая следовать неизвестно куда, своей дороги он уже не разбирал, а ведь на деле двое просто ходили по кругу. - За столь не долгое время ты успел проникнуться, как вижу. Да, помимо красоты, в том теле жила сильная душа, и она была любима. Амфисс остановился, недоумённо застыв. Всё же Мелиагр говорил как-то странно. Почему он затронул тему красоты? Разве так можно сказать о мужчине, тем более воине? Одно дело сила, и другое внешняя особенность. Ну да, Тэрон был не уродлив, однако вспоминая о нём, лично сам целитель задумывался о красоте в последнюю очередь. И всё же ответ наставника породил ещё один не менее важный вопрос. - Тело… где оно находится сейчас? Лекарь спросил как раз то, что следовало, и ничего в его словах не могло показаться неуместным. Но в итоге теперь Мелиагр смотрел на него непонимающе. - Почему ты спрашиваешь об этом меня? Очередное молчание. Оба смотрели друг на друга, как на сумасшедших, Амфисс так вовсе начинал думать, что наставнику уже давно пора на покой. - Как почему? – возмутился он, и его былая подавленность сменялась неудержимым эмоциональным всплеском. - Ты же должен знать, куда отвозят тела убитых гладиаторов. - Допустим, но причём тут они, не понимаю? После данного вопроса лицо Амфисса исказилось настолько, что не было сомнений: началось кипение в голове. Его округлившиеся глаза поражённо таращились на бывшего гладиатора, которому целитель еле доставал до плеча. Не хотелось думать, что такой мудрый и крепкий здоровьем мужчина повредился умом. - Что значит причём?.. – чуть не вопя отозвался уже совсем ничего не понимающий Амфисс. - Тэрон, один из лучших твоих учеников, мёртв! Где теперь его тело, спрашиваю?! Мелиагр, в свой черёд думавший, что это врачеватель что-то путает, ещё не успев отойти от своего горя, с тем же смятением глядел на него. - Мёртв? Быть не может, я ведь совсем недавно с ним разговаривал. В какой-то момент лекарю показалось, что он сейчас сам уже свихнётся. Переживая очередную паузу, Амфисс скрупулезно начал проговаривать про себя то, что донеслось до его ушей. Когда же он осознал, что ему не послышалось, и наставник говорил вполне серьёзно и рассудительно, самочувствие врачевателя грозила ухудшиться от столь частых потрясений. - Разго… что??.. Постой, постой… а о чьей смерти ты сожалел несколько минут назад? Многое теперь становилось понятным, и те странные слова, которым Амфисс поначалу не придавал значение, однако следовало наперво вернуть всё на свои места вместе с шокированным разумом. - О смерти его возлюбленной, Кьяры, - пояснил Мелиагр, притом с такой уверенностью, как если бы сам видел бездыханное тело девушки. - Что за ерунда…. - ещё более вспыхнул гневными эмоциями лекарь. - Кьяра жива и уже идёт на поправку. По-вашему я настолько бездарен в своём ремесле, что могу только трупы коллекционировать?!.. Так, стоп… Значит, Тэрон не погиб в поединке? Создатели мира, какое счастье, мои молитвы были услышаны! Где же он? Амфисс уже предугадывал недобрую весть. Вот сейчас он услышит что-то не менее пугающее. И не прогадал. - Во дворце, - не стал скрывать Мелиагр, до сих пор не верящий в свою слабовольную уступчивость, поспособствовавшую Тэрону в освобождении и отчасти в будущей смерти правителя. - Всё это время его продержали в подземелье прикованным к стене, и вот Флиант пожелал его видеть. Кто-то прежде сказал ему, что Кьяра мертва и сейчас он… - Отправился мстить за неё…, - договорил Амфисс не своим голосом, оборачиваясь в сторону дворца. - О, нет… Как давно он ушёл? Мелиагр полностью разделял опасения целителя, но зная, что сам уже ничего исправить не мог, он только проследил за взглядом своего напуганного собеседника, затем сказал: - Времени прошло достаточно, думаю, Тэрон уже у царя. Услышав именно то, чего более всего опасался, Амфисс понял, что просто обязан был успеть предотвратить хотя бы эту беду. Тэрон ведь был жив, а стало быть, и Кьяре найдётся, что сказать при встрече, но не сейчас. Сейчас надо было скороспешно действовать. - Беда… он же погубит себя… Мелиагр хотел добавить, что и все они вместе с гладиатором познают несчастье, он даже был готов отправить с лекарем своих охранников, на случай, если Тэрона удастся перехватить, иное же дело его удержать… Но Амфисс не стал ничего более слушать, бегом помчавшись во дворец. Теперь он знал правду, всю, как она есть. И только диву давался, какой же может быть настоящей, злобой пущенная, ложь. Как многое она может изменить, и сколькие жизни сломать за одну лишь брошенную тень. - Ну, Пелий, мерзопакостный змей… добраться бы до тебя… Что-то подсказывало целителю, что Тэрона он уже не остановит. Оказавшись во дворце, Амфисс первым делом направился в комнату переговоров, однако дверь была заперта. Понимая, что мужчина скорее всего находился в самом кабинете царя, врачеватель мигом последовал на второй этаж, и долго блуждал по нему, выискивая, не появится ли Тэрон. Лекарь даже решился постоять у двери кабинета, и послушать, не случилось ли чего. Но на свою неудачу был замечен Литеей, что с видимым волнением уже шла к нему. - Амфисс! Ты мне нужен!.. Как же лекарь хотел куда-нибудь спрятаться, провалиться сквозь землю, слиться со стеной, только бы ему не докучали потребности этого капризного ребёнка. Только не сейчас… не сейчас, когда Тэрон находился за дверью и рисковал своею жизнью. - Мне тоже кое-кто нужен, Литея, и времени мало. Амфисс почувствовал, как крепко дочь царя ухватилась за его руку, которую он попытался высвободить, но юная девушка не думала отступать. - Нет, не уходи! – взмолилась она, чуть не плача от безысходности и непонимания, почему ей не хотят помочь. - Там Кьяра… я не знаю, что делать… ей совсем плохо… Нехотя, Амфисс остановил свои попытки улизнуть, тяжело вздохнул, и посмотрел за спину Литеи. Он понимал, что происходило с Кьярой, но отправиться сейчас к ней, это значит, упустить возможность помочь гладиатору в случае беды. - Это я виновата… - продолжала себя корить наследница. - Ей нужен был покой… а я всюду её с собой водила… дура… дура… - Да если бы дело было в тебе… - тихо самому себе проговорил целитель, сознавая, что выбора у него не было, следовало для начала отправиться к Кьяре, успокоить её, а там уж глядишь и Тэрон объявится. – Ой, ладно, идём быстрее. Амфисс не ошибся, полагая, что Тэрон был уже у царя. Могло ведь выйти и так, что Мелиагр просто спутал время, ведь гладиатор прежде наведывался в свою камеру, а, следовательно, они с лекарем вполне могли встретиться по дороге во дворец. Но нет, воин пришёл раньше, и проводившие его двое избитых стражников благо не предстали в подобном виде перед своим правителем, или кем-либо из его подчинённых. Тэрон выглядел не лучше их, ведь с финала недавнего поединка, у него не было возможности привести себя в порядок, а теперь было незачем. Не утихавшая боль в сердце придавала глазам мужчины ещё более нечеловеческий взгляд, а давно высохшая кровь на лице и всём теле, лишь подчёркивала эту звериную дикость его озлобленной души. Думал ли Тэрон о том, где сейчас находилась его любимая? Да, он об этом думал, даже собирался заняться поисками Мирены, но не смог. Мужчина хотел запомнить Кьяру живой. Такой, какой она была, когда они познавали счастье вместе. Он страшился узреть смерть в её лице, страшился больше никогда не увидеть её улыбку… не почувствовать тепло её губ… не услышать мелодию любимого голоса… Гладиатор вошёл к царю без кандалов, совершенно свободный в задуманных действиях. Флиант был не один. По левую руку от него, как и всегда, стоял Пелий, прежде что-то старательно показывавший ему на карте. Он вскинул голову, и его хищные глаза округлились при виде человека, который в свете дня сейчас выглядел ещё более устрашающе, нежели в темноте. Дверь закрылась, но Тэрон так и остался стоять у выхода, яростно оглядывая двоих его врагов. Ничего не ведавший Флиант, поразился лишь тому, что его боец не омылся после освобождения, а ведь правитель мог бы подождать, чего ради заходить в его дворец, да пугать людей. Но им было что обсудить посущественнее. Говоря Тэрону подойти, Флиант приказал Пелию оставить их наедине. Вот это пожелание не понравился советнику совершенно. Ведь если гладиатор нападёт на царя, то будет шанс хоть позвать на помощь, а так… Но против воли повелителя идут лишь смертники, и Пелий неохотно подчинился. Его ещё пугал тот факт, что проходить придётся как раз подле грозного воина, ранее стремившегося его умертвить. Но почему-то змееподобный решил, что при царе Тэрон нападать не будет, а потому, слегка ссутулившись, советник направился к двери, стараясь не смотреть стоявшему напротив него зверю в глаза. Но тот никого выпускать не собирался. Стоя живою стеной на пути, мужчина дождался, когда Пелий подойдёт как можно ближе. И когда это случилось, широкая ладонь воина, в момент сжалась в кулак, что со всею яростью сердца устремился в грудь бесноватого мерзавца, отшвырнув его к столу Флианта. Царь тут же поднялся, не веря тому, что предстало перед его взором. Бросая взгляд на корчившегося на полу и стонущего от боли советника, правитель постепенно начинал понимать намерения своего лучшего бойца, которым не так давно начинал гордиться. Тэрон продолжал стоять у двери, и глаза пробудившегося в нём зверя гневно глядели на того, кто отнял у них единственный смысл не только видеть этот проклятый мир, но и жить в нём. Мужчина вышел вперёд, держа правую руку у бедра, возле которого под широким одеянием висел его кинжал. Сейчас всё и закончится. А вместе с тем исчезнет и боль, зарождённая гибелью той любви, которая, казалось, способна пронести свой свет в вечность… что теперь заключена в одной лишь темноте.
Отправлено: 01.08.12 21:36. Заголовок: Боль… она бывает раз..
Боль… она бывает разной. Кьяре очень болело, но не глубокие раны были тому причиной. Они еще недостаточно зажили, но это было ничто по сравнению с тем, что сейчас ощущала фиванка. Это была настоящая боль, которая в стократ превышает физическую, уничтожает разум и разрушает душу. Было больно настолько, что тяжелый крик просто не удержался внутри и вырвался на ружу. Литея ошиблась, не лекарь Кьяре сейчас был необходим. Известие о потерянной любви так сильно ранило душу, что казалось сейчас вот-вот сотни иголок, которые слегка пронзают сердце, сделают это окончательно и рабыня упадет на пол безжизненным телом. Ей этого хотелось. Она сидела и завывала подобно волчице, слезы лились неудержимым потоком из ее глаз. Кьяру ничего не волновало, мир перестало для нее существовать, а сама жизнь потеряла любое значение. Вот она боль… Сердце неистово билось, в спине жгло, Кьяра чувствовала какую-то потерю сил. Она хотела умереть и на том свете встретится с Тэроном. Зачем жить, если нет рядом любимого? Зачем кому-то служить, зачем вообще существовать? Вместе с Тэроном пропала и надежда на будущее, как и желание продолжать свою судьбу. Кьяра испытывала боль однажды душевную и не один раз. Её душу ранили, убив на ее глазах родителей, следом пропажа подруги не давала покоя по ночам, ну и в завершение возвращение Кассия… не такого, как прежде. Не того, к которому девушка испытывала нежные чувства. Этот груз ответственности фиванка несла на своих плечах. Казалось бы, пережив столько всего, ты можешь стойко встретить еще какую-либо опасность или потерю. Но нет. Узнав о Тэроне Кьяра ощутила такую боль, что не просто ранила душу, а буквально убивала ее. Кьяра билась руками об пол, не замечая красноты и гематом, которые потихоньку проявлялись на ее запястьях. Она ничего не чувствовала, она мертва… Могла ли Кьяра рассчитывать на какую-то надежду, могла ли верить теперь во что-то? Конечно же нет. Она была убита и практически довела себя до безумия. Фиванка эмоциональна по своей натуре. Увидев этот клочок, а затем слова произнесенные слугой, Кьяра даже не подумала, откуда он прислан кем и зачем кому-то нужно, что бы Кьяра этого знала. Разум – это очень интересная вещь, но он абсолютно бесполезен, когда на первый план выходят эмоции. Кьяра восприняла все эмоционально и это убило ее. Еще некоторое время она вот так пролежала на полу, истязаемая душевной болью и слезами, но ей хватило сил поднять голову. Если бы кто-то сейчас находился рядом и видел, как фиванка приподняла голову, привстала на руках и встретился с ее яростным взглядом, этот человек пришел бы в немой ужас. Кьяра сейчас выглядела устрашающе горе сплелось вместе с горячими эмоциями что и способствовало воплощению того безумия, которое скрывалось внутри девушки. Безумия, которое ничто не способно остановить, если она сама того не пожелает, а название этому состоянию – дикость. Кьяре показалось, что она почувствовала где-то рядом стаю волков, как сердца этих животных бились в унисон с ее сердцем, которое стало холодно, оно просто замерзло. Кьяра вмиг прекратила всякие рыдания. Фиванка глядя на одну точку, медленно поднялась на ноги с опущенными по швам руками. Она смотрела на выход, куда умчалась Литея за Амфиссом. Рабыня улыбнулась уголком губ. У нее появился план… план лишения собственной жизни. Кьяра вспомнила про кинжал, который втихаря брала у Бальдавира. Его она не вернула. Поэтому девушка быстро подошла к шкафу и стала активно рыться там. Откуда-то ни возьмись в руках и ногах появилась непонятная сила, дающая второй шанс телу девушки. Но зачем? Она не собирается больше жить. Наконец, Кьяра нашла его. Она нервно извлекла кинжал, отбросив ножны в стороны, и безумным взглядом уставилась на чистое и идеально отполированное лезвие. Кьяра взялась за рукоятку обеими руками и направила нож к груди туда, где билось ее сердце. Лезвие застыло прямо у линии сердца буквально за сантименты от смуглой кожи девушки. Кьяра тяжело вздохнула и прикрыла глаза.
- Не плачьте по мне, родные души.
Произнесла девушка, обращаясь к животным, которых чувствовала.
- На этом мой путь окончен.
Она занесла над собой кинжал, что бы резко ударить в грудь безошибочно и точно, для того, что бы покончить со своей жизнью раз и навсегда. В прошлый раз она не смогла. Тогда Кьяре казалось, что она в отчаянии и хотела покончить жизнь самоубийством, только не нашла для этого сил. Тогда девушка решила не принимать пищу, зачахнуть… но также в этом пропала необходимость, ведь она встретила Тэрона. Как только мысли девушки коснулись ее воспоминания о мужчине, которого любила… первый поцелуй в саду, его такие нежные прикосновений невероятно сильных рук, теплый взгляд зеленых глаз. Перед глазами пробежалась та замечательная ночь, которую Кьяра провела вместе с ним. Всего этого больше не будет. Рабыня не увидит тепла любимых глаз, не прикоснется к его губам, никогда не почувствует его сладостных объятий. Это убивало, потеря любимого крушила Кьяру изнутри. И вот, нож отправился навстречу сердцу, и только лезвие должно было пронзить плоть, как Кьяра услышала завывание волков. Неизвестно, или это в лесах Наксоса выли волки, либо же все это проделки безумия Кьяры. Но она остановилась. Из закрытых глаз потекли слезы по щекам. Кьяра тяжело вздохнула и опустила нож, затем медленно открыла глаза.
- Не это тело должен пронзить кинжал.
Сказала Кьяра улыбнувшись уголком губ. Улыбка была далеко не доброй и даже не красивой. Кьяра выглядела безумной. Её глаза блестели подобно глазами озлобленного волка, готового защищать себя и свою стаю… волка, которого затравили и который готов отомстить. Зачем убивать себя, если можно отомстить? Да, именно это и сделает Кьяра. В душе девушки появилось неистовое желание перебить всех, кто попадется на ее пути. Она знала, что ей не выжить в плане своей мести, но она удовлетворит себя. Сердце дико колотилось в груди. Боль от ран в спине еще сильнее распаляла ее душевный огонь и желание бороться. Белое платье, в котором она была сейчас уже не выглядело столь привлекательно, как тогда когда рабыня выходила вместе со своей хозяйкой на прогулку. Оно было промокшее слезами Кьяры, на нем остались пятна от пола, но это не волновало Кьяру. Девушка с силой рванула заколку на волосах и та вылетела из головы разлетевшись вдребезги. Те волосы, что были заколоты, упали длинными локонами Кьяре на плечи. Она призрак, не более. Ни чувств, ни эмоций – лишь непреодолимое желание мстить и ничто ее не остановит, ибо Кьяра уже мертва. Остатки разума все же заговорили в ней. Так просто с ножом в руках по коридорам не пройти, где-то да стража ее остановит, поэтому девушка развернулась и нацепила на себя хитон, висевший в шкафу. Хитон, предоставленный Литеей, как одежда для ее рабыни. Кьяра набросила на себя этот темного оттенка хитон и скрыла под ним нож. Затем, не видя перед собой ничего кроме ярости и желания проливать кровь… вражескую, Кьяра покинула покои принцессы, не обращая внимания на боль, недомогания. Ноги сотрясала дрожь, она ведь еще не оправилась от того жестокого наказания. Но все же ярость давала силы. Медленно переплетая ногами, сама не своя Кьяра отправилась по коридору. Здесь она встретила девушку служанку. Она не была рабыней. Их отличать Кьяра научилась от обычных служанок. Фиванка схватила девушку за руку и резко развернула к себе. Та с широкими и изумленными глазами уставилась на Кьяру. Вид у Кьяры был не из лучших, а наоборот пугающая бледность, мокрое лицо, красные от слез глаза. Это напугало девушку, и она вся зажалась. Кьяра ослабила хватку и хриплым голосом произнесла, предавая интонации всю ненависть, на которую только была способна:
- Где Пелий?
Девушка все еще испуганно глядела на рабыню, но отвечать не торопилась. Она не должна была и мало того, не обязана. Тогда Кьяра усилила хватку, надавливая на запястье нежной белой руки служанки. Та слегка взвизгнула и ответила: - Он у царя, в его кабинете. Только отпусти, больно! Кьяра отпустила.
- Где кабинет царя?
Служанка ответила Кьяре даже объяснила, как пройти, и поспешила поскорее убежать отсюда. Рабыня постояла некоторое время на месте, поджав губы. Вторая ее рука скрывалась в складках хитона и еще крепче сжала рукоять кинжала. «Иду на смерть» - подумала она и сделала несколько шагов к выходу из коридора. Кьяра спустилась этажом ниже и отправилась в крыло деловых переговоров, там и находился рабочий кабинет царя. Но здесь она столкнулась лицом к лицу с Миреной. - Боги, Кьяра! – воскликнула женщина и обняла подругу, в то время, как сама Кьяра оставалась равнодушна и не подняла даже руки, что бы прикоснутся к ней. Злобно горящие темные глаза устремились куда-то вдаль. Когда Мирена отпустила Кьяру, то ужаснулась. – Ты плохо выглядишь. Как же это… мне жаль, мне так жаль, Кьяра. И я не могла тебя навестить, потому что путь к Литее мне заказан.
- Все в порядке.
Бесстрастно ответила Кьяра, глядя куда-то перед собой. - Я слышала, что с тобой случилось. Это ужасно, Кьяра…
Мира не успела договорить, ибо рабыня перевела на нее взгляд и в первые в жизни наложница царя испугалась чьего-то взгляда. В нем кипела ярость, огонь, месть и злоба. Наверно, на всю жизнь Мирена запомнит эти страшные глаза подруги, которые не так давно светились надеждой. Женщина не находилась, что ответить. Она неоднократно открывала рот и губы ее даже пошевеливались в отчаянной попытке что-то сказать, но она так и не смогла. Кьяра поняла, что поставила в такое положение подругу своим внешним видом и взглядом. Пожалуй, это было единственное, о чем сейчас пожалела фиванка, ведь Мирена не заслуживала такого.
- То, что случилось со мной не имеет никакого значения.
Тихо произнесла девушка с прежним равнодушие и холодностью в голосе. При этом Мирена еще больше ужасалась. Кьяра говорила, как смертница. Женщина многое повидала на своем веку и прекрасно знала о поведении смертников. Но она не хотела, что бы ее подруга оказалась в рядах этих людей. Не нужно было еще о чем-то говорить, Мира и без того догадалась о том, что не все в порядке и Кьяра желает что-то совершить. - Что ты задумала? – произнося это Мира заметила, как дрогнул ее голос. Она сглотнула и постаралась взять себя в руки, надеть маску невозмутимости, но это у нее плохо получалось, ибо наложница царя привязалась к юной девушке и чувствовала к ней теплые дружеские чувства.
- Барабаны…
Кьяра сделала паузу.
- Я слышу ритм своего сердца. И оно мне говорит одно…
Фиванка не договорила. Мирена могла испугаться планов, которые та вынашивала, поэтому не стоило говорить все. Но по глазам женщины Кьяра поняла, что она обо всем догадалась. Мало того, наложница царя скользнула взглядом по Кьяре и заметила руку, скрытую в хитоне. Мирена моментально догадалась. Она серьезно посмотрела на подругу. - Не делай этого. Зачем ты губишь себя?
- Просто не мешай мне.
Настойчиво произнесла Кьяра и собралась идти дальше, но Мирена ухватила рабыню за ту руку, которая судорожно сжимала кинжал. Кьяра гневно посмотрела на женщину.
- Пусти!
Та отчаянно закачала головой. - Нет, ты наделаешь глупостей. Я не могу позволить тебе угробить себя. Кьяра вздохнула и резко вырвала свою руку, теперь уже показывая кинжал, иначе ей бы не удалось вырваться.
- Я попросила не мешать мне!
Строго сказала Кьяра и только Мирена попробовала протянуть руку, что бы остановить рабыню, как та сделала блокирующий жест, последний и предупреждающий. В глаза Кьяры Мира видела дикость, необузданность, видела, как ее горячие эмоции рвутся на ружу и понимала, что ничего с этим не сможет поделать. Наложница царя опустила руку и решила отпустить Кьяру. Судя по тому, куда отправилась рабыня, Мирена поняла, что она идет к Флианту, а значит ее нужно остановить. Стражу Мира не позовет, иначе это плохо отразится для Кьяры. Нужен кто-то, кто смог бы ее остановить. Мира побежала коридорами в поисках того, кому можно было бы доверять. В это время Амфисс и Литея бегом отправились к ее покоям, но как удачно Мирена оказалась на их пути. Встретившись с дочерью женщина на миг растерялась. Она застыла на месте, глядя на свою красавицу заворожено и с такой материнской нежностью, которую Литея, к сожалению, была не способна понять. Но Амфисс привел Мирену в чувства. - Что-то случилось, Мирена. Мы спешим к Кьяре, - сказал он, но женщина ухватила его за руку. - Ты же мужчина, верно? - Мирена посмотрел на рядом стоявшую Литею, не продолжая. Принцесса издала легкий смешок, который разозлил Амфисса. Мирена явно не имела в виду то, что сомневается в его мужественности. Здесь было что-то другое, она запнулась именно из-за принцессы. Чувствуя, как дочь царя раздражает лекаря, он развернулся к ней. - Ваше высочество, не могли бы вы отправится сейчас к Кьяре и распорядится, что бы слуги принесли мне таз с чистой и ледяной водой. - Да, конечно, - ответила девушка и побежала. Как только ее не стало Мирена еле оторвалась от места, где скрылась ее дочь, с которой видится не позволено и преодолевая свои чувства женщина посмотрела на лекаря. - Кьяра… у нее оружие она отправилась к Флианту, видимо, хочет отомстить за то, что он причинил ей боль. Нельзя этого допустить, ее убьют там! Так я подумала, что ты мужчина и ты сможешь ее остановить. Мне не к кому больше обратится. - Что? – Амфисс нервно потер переносицу. – Она пошла туда? Ох, Мирена, боюсь, ты переоцениваешь мои возможности. Остановить Кьяру, мне? Да я.. да мне… я попробую. В итоге заключил Амфисс и они буквально бегом помчались к кабинету Флианта. В это время Кьяра уже стояла у двери. Здесь была стража, которая тут же ее остановила, но Кьяра ловко с ними справилась. Она не использовалась кинжал, лишь несколько ловких движений и оборотов, как двое мужчин лежали у двери. Кьяра сама удивлялась, той силе, которая проснулась в ней и ей это понравилась. Девушка достала кинжал и медленно протянула трясущуюся руку, что бы открыть дверь. Как вдруг услышала за ней разговор. Говорил Флиант, что-то там поддакивал Пелий. Сердце Кьяры сжалось… ведь она услышала имя своего бога… Кьяра нахмурилась, и теперь уже прислонилась ухом к двери, но почему-то все затихло, только ей показалось, что она чувствует его рядом…
- Тэрон…
Прошептала она, как за спиной услышала волокиту, откуда-то ни возьмись, появился Амфисс, чуть ли не взвизгнул, когда увидел двое валяющихся стражников и обнаженный кинжал в руках Кьяры. - Милостивые боги! Ты убила их?! Кьяра развернулась, но ничего не ответила. Увидев еще большую бледность на лице девушки, сам Амфисс перепугался.
- Я иду внутрь.
Сказала Кьяра, но Амфисс стал перед ней. - Не пущу тебя, - прошептал он. Кьяра только хотела его убрать со своего пути, как лекарь ловко извлек из сумки пахнущую тряпицу и приложил к лицу Кьяры. Она непроизвольно вдохнула, не успела ничего предпринять, как голова закружилась, а пол буквально исчез, она валилась с ног. Но Амфисс и Мирена подхватили девушку и понесли к Литее. - Забери ее кинжал, - сказал Амфисс Мирене. Женщина подняла кинжал и спрятала его в складках платья. По дороге Амфисс размышлял, как объяснит отсутствие Кьяры в покоях, что же сказать, но ничего ему на ум не приходило. Откровенно говоря, он зря старался, ибо Литея, когда мчалась исполнять просьбу лекаря, наткнулась на своего лучшего друга и там за раз забыла все, о чем ее просили. Она отправилась дальше с ним бродить дворцом увлеченная его рассказами, хихикая и улыбаясь. Придет время и эгоистичная принцесса научится думать о других. В данный момент ее такое поведение было на руку всем. Так что Амфисс и Мирена без труда отнесли Кьяру в ее покои. По пути им никто не встречался, все прошло благополучно. Как только Кьяру положили на кровать, Мирена извинившись перед Амфиссом, поспешила скрыться, ибо ей здесь находится нельзя.
Отправлено: 11.08.12 02:17. Заголовок: Сегодняшний день гро..
Сегодняшний день грозился запомниться людям, как самый трагичный. Несчастье могло нанести серьёзный ущерб обеим сторонам. Со смертью царя покой в Наксосе будет позабыт, жестокая борьба за власть усыпит этот остров погребальным кострами, в городе не останется ни одного человека, который не потеряет близких ему людей. Кто-то погибнет на войне, а кто-то умрёт в скитаниях, и благо, если оставшимся в своих домах достанется справедливый правитель, и всех их не вырежут прежде, чем они задумаются подчиняться им или нет. Лучшего не приходилось ждать и после смерти Тэрона, что является примером для большинства гладиаторов, сражавшихся, дабы встать вровень с ним, а не угодить ненавистному царю. Вполне может выйти и так, что если кто прознает о том, как именно он погиб, рабы могут взбунтоваться, или же чинить разбой. А на то, чтобы их утихомирить понадобиться не малое количество солдат. А сколько их падёт в разгар схватки… Но больше всего Амфисс беспокоился не о процветании города, и не о рабском неподчинении. Лекарь думал о двух любящих друг друга людях, которым стремился помочь. И знал, что от его промедлений зависела жизнь Тэрона, а следовательно и Кьяры, которая сейчас мирно спала в специально уготованной для неё комнате. Ведая, что девушка ещё не скоро проснётся, целитель собирался поспешить в кабинет царя. Да, он вполне был к этому готов, бояться чего-либо было уже просто бессмысленно, когда самое страшное могло ожидать именно в случае бездействия. И не придумал ничего лучше, как разыграть небольшую сценку перед своим правителем, а заодно отвести беду от гладиатора, который – надеялся Амфисс – ещё не сотворил задуманного убийства. Надеюсь, что отсутствие Литеи не продлиться долго и скоро она хоть последит за своею служанкой, что ещё длительное время будет приходить в себя, врачеватель вышел из комнаты, действуя с максимальной спешностью. Оказавшись в коридоре, он завернул в альков, туда, где стояла небольшая статуя прадеда Флианта, ликом и густотой бороды и волос напоминавшая образ Зевса. Лекарь скрылся в нише, дабы не быть замеченным стражей, ибо то, что он намеревался сделать в дальнейшем, могло вызвать у них неуместные подозрения. А делал он вот что. Подойдя к одному из факелов, висевших на стене ниши, Амфисс потянулся рукой к металлической чаше, что находиласьпод факелом, для сбора пепла, который оставался от огня. Им то лекарь и принялся себя обмазывать, уделяя больше внимания своему хитону, не перебарщивая, дабы всё выглядело правдоподобно. А после стал разрывать подол своего длинного одеяния, изображая всё в таком виде, будто подвергся нападению. Обезобразив свой хитон как только можно, Амфисс выбежал из алькова, стрелой направляясь к правителю. Сам Флиант тем временем недоверчиво разглядывал своего сильнейшего бойца. Чувствовалось в нём нечто угрожающее, да вот только не мог понять царь, что именно заставляло думать об опасности. То ли внешний вид мужчины, будто только что вернувшегося с войны, то ли всё дело было в его загадочных глазах, сурово глядевших на царя. Тэрон ожидал, что тот всё осознает и быть может даже попытается отыскать что-нибудь, что заменит ему оружие в этой непредсказуемой схватке. Но Флианта оставался на своём месте, совершенно ни о чём не подозревая, видимо, уже привыкший к грозной молчаливости своего раба. Гладиатор пристально следил за ним, отражая внешнее спокойствие, когда внутри него всё бушевало. Рука, удерживаемая у бедра, на котором висел заготовленный убить кинжал, вот-вот высвободит его из ножен, как вдруг царь делает несколько шагов вперёд, переводя внимание на Пелия, со страхом ползущего к нему, и молвит с ухмылкой: - Очень верно, Тэрон. С этим самонадеянным ничтожеством я бы поступил похожим образом за проявленное им своеволие, недостойное моего доверия. Ты ли поступил достойнее того, чьё тлеющее от злобы тело грозишься затоптать ногами?! Тэрон не двигался, прожигая яростным взглядом своего врага. Униженный советник искал у него защиты, он так и оставался лежать на полу, и со страхом глядеть на мужчину. И данный страх отчасти был притворным, Пелий даже пропустил мимо ушей оскорбительное замечание своего господина, который всё равно очень скоро поменяет своё отношение к воину, когда тот попытается перерезать ему горло, а верный слуга Пелий тут же явится на помощь и напустит на неверного раба стражу. Наивный ход, ещё более бессмысленный, и даже странно, что советник этого не учёл. Ведь Тэрону ничего не стоило за раз убить их обоих, змееподобный не успеет и пискнуть, как отправится в подземный мир, познавать заслуженные муки вместе со своим глупым царём. Гладиатор позволял ему говорить только потому, что выжидал момента для нападения. Он не собирался убивать Флианта быстро. Пелий будет первым, кого настигнет персидский кинжал, а после никакая охрана не вмешается в уготованную казнь. - Тебя вынудили участвовать в боях неодобряемых мною, просто нелепость, - продолжал говорить правитель Наксоса, не подозревая, как близка его смерть и она всё так же смотрела на него глазами Тэрона. - Где видано, чтобы лучшего гладиатора царя отправляли биться со всяким сбродом любителей, да ещё не по его указу. Ты устал, Тэрон, и уместно было бы позволить тебе отдохнуть. Но то дело, которое у меня имеется к тебе, не терпит отлагательств. Присядь. Разговор, что нам предстоит, требует твоего неуклонного внимания, отныне будущее Наксоса зависит только от тебя. А ты, - Флиант обратился к Пелию, которому видно уже начинало нравиться лежать на полу. – прочь с глаз моих, пока я сам не пожелаю тебя видеть. Да подумай над тем, какая участь могла тебя ожидать за то, что ты придал своим словам больше значения, чем слову царя. С этими словами царь направился к своему столу, а его советник, исказившись презрительной гримасой, неуклюже стал подниматься, и недовольно косясь на Тэрона, поковылял к двери, нарочно идя очень медленно, да поглядывая, что же будет делать гладиатор. Пелий остановился у самого выхода, когда мужчина стал медленно приближаться к Флианту, будто бы собираясь сесть на один из расположенных у стола стульев и начать разговор. Но Тэрон и не помышлял об этом, и советник, разумеется, всё осознал, предвкушая момент, когда наступит его черёд действовать. Воин встал напротив царя, всё так же держа руку у сокрытого под тканью кинжала. Планы изменились. Тэрон был готов отпустить Пелия, пусть уходит, он всего лишь пешка в этой подходящей к финалу игре. Настоящий убийца сидел сейчас напротив и непонимающе смотрел в глаза своей приближавшейся гибели. Ладонь Тэрона мигом нащупала рукоять клинка, он бы нанёс удар в ту же секунду, но внезапно дверь, ведущая к выходу, резко отворилась, и в комнату с криками вбежал испачканный, оборванный Амфисс. В помесь к его звонкому голосу примешались ещё и вопли советника, не успевшего отскочить в сторону, а посему змееподобный неминуемо был сбит и придавлен лекарем к полу, на который они оба свалились. Всё задуманное пошло прахом. Флиант, как ошпаренный, вскочил со своего места, не сразу признав в орущем человеке, больше напоминавшем бродягу, своего незаменимого целителя. Тэрону пришлось отступить, в его взгляде мало что изменилось, разве только ярость, переполнявшая душу, стала ощутимо острее. С криками отталкивая друг друга, Пелий и Амфисс силились встать. Врачевателю это удалось сделать раньше, и то отчасти, ибо поднявшись на колени, он в таком положении и направился к Флианту, размахивая руками и довольно эмоционально рассказывая: - Ах, мой господин, несчастье! – начал лекарь свою историю, которую придумывал буквально на ходу. - Средь бела дня я потерпел нападение от разбойников… они набросились на меня подобно разъярённым волкам, забрали все деньги, что я взял для приобретения необходимых трав, в итоге меня втоптали в грязь, и чуть на тот свет не отправили. Мой повелитель, я публично унижен, обворован, и подвержен жестокому обращению!.. Амфисс бегал по комнате на коленках, испытывая самые наихудшие ощущения, его лицо искажалось от боли в ногах, что придавало ещё больше правдивости его выдумке, и со стороны казалось, будто целитель и вправду ужасно мучается от пережитого. Данному фарсу не поверил только Тэрон, заметивший некий скептицизм и во взгляде Пелия, хотя возможно в советнике говорила простая неприязнь, что и склоняла его не верить болтовне лекаря. А вот царь очень проникся к его правдивому обману, изменившись в лице от подобной новости. - Как?! – возмутился Флиант. – Тебя ещё и били? Гладиатор в который раз убедился в глупости царя, не понимая, для чего Амфисс затеял всю эту актёрскую игру. Но чем больше ему доводилось слушать, тем яснее становилась причина всего этого странного зрелища. Лекарь никаким лишним движением не позволил себе выйти из роли, казалось, тот факт, что царь ему поверил, ещё более вдохновил его на продолжение этой дурной комедии. И то, на что решился Амфисс после, просто не поддавалось никакой логике, хоть и имело своё объяснение и повод. - Не просто били, мой господин, меня катали по земле, как бездушную бочку с вином, руками и ногами, не жалея сил, вот так, - встав на ноги, наконец, Амфисс подбегает к ещё не успевшему подняться Пелию, и начинает показывать всё произошедшее на нём. Ничего не подозревающий советник не сразу оказывает сопротивление, но как только его вдруг начинают хватать за одежду и пытаться почистить им пол, там уж змееподобный начинает шипеть и скалиться. – Потом добавляли новых пинков, удар за ударом, по самым рёбрам, - не давая советнику возможности подняться, Амфисс начинает бить его ногами, притом достаточно ощутимо и даже гневно, отчего тот перестаёт защищаться, с воплями хватаясь за болеющие от ударов места. – Вот! Я корчился от боли точно так же и молил их остановиться, но куда там, им показалось мало того, что у меня неровен час, всё содержимое недавно съеденного выйдет наружу, они решили наподдать мне ещё! – лекарь продолжает в том же духе избивать кричащего Пелия, а царь будто этого вовсе и не видит, со всем вниманием слушая врачевателя. Тот уже вошёл во вкус, позволяя себе играть с полной отдачей. – Я добровольно отдал им все деньги, даже не сопротивлялся, а меня всё взбивали, как пыльный мешок. Они ещё садились на меня, коленями вонзаясь прямо в спину, вы представляете?!! – Амфисс проделывает сказанное на Пели, дескать наглядно демонстрируя всё то, что перенёс сам. Советник пытался отползти, но так и не смог, издавая очередные крики и просьбы убрать от него Амфисса, что уже начал прыгать коленями по его спине, продолжая рассказывать: – Здоровенные буйволы, они практически исполняли на мне какие-то свои диковинные бандитские танцы. Один даже поставил свою грязную ногу на меня… Нет, ну будь я тем, кто заслужил такое отношение, я бы ещё понял почему мне этой же ногой после дали по голове, затем ещё раз, потом ещё и ещё… - теперь уже Пелию пришлось укрывать руками голову, чью прочность надумал проверить целитель, бьющий хоть и не насмерть, но очень сильно, да приговаривая: – Калечили бы они так того, кто натворил зла не меньше, чем они. Ох, этому подлецу пришлось бы не сладко. Он бы с лихвой получил за свой ядовитый, лживый язык… Чтобы ему больше и мысли не приходило им воспользоваться. Похоже, кроме царя, всем уже стало известно, что сейчас происходила настоящая расплата за прошлые обиды. Советник понимал это так же, вот только ему было неясно, отчего Флиант так безразличен. А тот и вправду не реагировал на увиденное совершенно, его больше беспокоила собственная честь, которую оскорбили те разбойники, что напали на его лучшего лекаря. Амфисс не унимался, пользуясь случаем и словно уже не соображая, кого именно бьёт, и какому наказанию змееподобный может его после подвергнуть за это. - Да отстань ты от меня!! – вскричал Пелий, руками продолжая закрываться от ударов, наносимых лекарем. – Владыка! Прикажи своим людям вывести за дверь этого полоумного, он же на мне живого места не оставит!.. Только после прямого обращения, Флиант удостоил советника своим вниманием, вот только совершенно не так, как тот ожидал. - Ты и сейчас вздумал приказы отдавать, повелевая уже и своим царём!? – негодующе спросил правитель. - Сам под ноги попался, вставай и не хнычь. Амфисс, успокойся, то, что с тобой произошло не останется безнаказанным. Мои солдаты прочешут весь город, но найдут обидчиков, где бы они не скрывались. Есть ли какие-нибудь отличительные приметы, клеймо, знаки? Ты их запомнил? Вынужденный всё это наблюдать, Тэрон заметил, как вдруг забеспокоился целитель, и даже растерялся, явно не успев придумать какие-либо внешние особенности своих мучителей. Он остановился, прекратив издеваться над и без того в конец избитым Пелием, и задумался. - Увы, мне не представилась такая возможность, мой господин, - ещё тот выдумщик Амфисс почти сразу нашёл, что ответить. - Один напал на меня сзади, и тут же повалил на землю. Я только и мог, что пробовать отбиться от летящих в меня кулаков. Успел лишь разглядеть, что их было пятеро и все в тёмных одеждах. Ох, и за что же мне такое наказание, как подумаю, что это прогулка на рынок могла стоить мне жизни, так даже страшно теперь на улице появляться. - Что ты мелишь, пустослов? – не выдержал Пелий, вставая на ноги, и отряхиваясь, хоть это уже и было бесполезно. - Ты не выходил за пределы дворца! Странно, но царь не особо удивился, почему это советник так уверено о том заявляет. Напротив, этот себялюбящий болван вопросительно переводил глаза с одного говорившего, на другого. - Да, - спокойно ответила Амфисс, и тут не растерявшись. – Теперь у меня точно есть повод как можно реже его покидать, надеясь на понимание и помощь моего повелителя, который не усомниться в правдивости моей горькой доли. И не оставит в беде, позволяя этим шестерым подонкам наживаться на горе его верного и преданного слуги. Ох, я несчастен! Впервые доказавший, что умеет так же хитрить, Амфисс разыграл сцену полного уныния, и подойдя к Тэрону почти что упал на него, разражаясь искусственным рыданием. Гладиатор подхватил его, хоть и лучше было бы позволить Амфиссу упасть, уж слишком затянулся этот спектакль. Однако целитель не просто так разыгрывал страдания перед воином. Оказавшись рядом с ним, он чуть привстаёт на цыпочки и пользуясь возможностью, открывает мужчине правду. - Кьяра жива, Тэрон, - шепчет целитель. – Всё, что ты доселе слышал, ложь. Она жива, и я только что от неё. Амфисс высказал всё это быстро, и тут же встретился глазами с Тэроном, чей взор уже не являли гнева, лишь недоумение и некое спасительное чувство вновь обретённой надежды. Лекарь кивнул ему в подтверждение своих слов, и даже улыбнулся. А воин не сразу сумел поверить, хоть и подсознательно, всем сердцем и душою мечтал об этом. Мечтал узнать, что всё это просто кошмар, лживая весть, недостойная даже осуждения. Кьяра жива… его единственная… то, ради чего он был готов пребывать в этом мире и с таким же достоинством покинуть его. Всё забылось. Тэрон отныне думал только о ней, она и прежде не покидала его мыслей ни единой минуты, но теперь он желал как можно скорее её увидеть. Но заслышавший нечто подозрительное, Флиант за это уцепился, неожиданно переспросив: - Шестеро? Прежде ты говорил, что количество нападавших не превышало пяти человек. Тэрону было уже всё равно, как долго продолжит длиться эта бессмысленная болтовня, он ушёл бы и так, вот только Амфисс намертво в него вцепился, давая понять, что не хочет, дабы его бросали. К тому же целитель оказал немалую помощь, и воину следовало проявить благодарность, а потому он и оставался с ним. - Ах, я ещё не до конца пришёл в себя, мой господин, - чуть обернувшись, невинно отозвался врачеватель. - К тому же место было тёмное, безлюдное, и эти жестокие побои… не мудрено ошибиться. Одним разбойником больше, одним меньше, от этого удары приятнее не становились. - Как же безлюдное?! Пару минут назад ты утверждал, что был унижен публично! – вновь встрял обозлённый Пелий. Назревали очередные споры, которые уже норовил разжечь советник, уверенный, что целитель лжёт. Он всё норовил застать его врасплох, поставить в ничтожнейшее положение перед царём, а за одно и поквитаться за нанесённое оскорбление. Но лекарь не выдал себя, проявляя одно сплошную невозмутимость. - Нет, я такого не говорил, - отрицал Амфисс, продолжая держаться за Тэрона, будто вот-вот потеряет сознание и неминуемо упадёт. - Именно так ты и сказал! – свирепо бросил советник с пеною у рта. – Публично!.. Амфисс и сам сознавал, что действительно произносил это проклятое слово, но не соглашаться же теперь, что он ошибся и прочее. Это могло навеять сомнения у царя, а ведь именно подобного исхода Пелий и добивался. - Не припомню я такого. Стоял на своём целитель, с деловитым возмущением отвернувшись, как если бы его обидели до глубины души. И данные действия лишь сильнее выводили змееподобного из себя, будто он беспричинно наговаривал. Да он бы и рад, только вот впервые скандалил без надуманной клеветы, и получалось, что при отрицании правды он раздражался сильнее, нежели когда отрицали его ложь. - Ударами по голове память отшибло? – с прежней злобой выпалил он. - Может тем же методом напомнить?! Тэрон и Флиант безучастно продолжали наблюдать за столь неприятной сценой. Воин оставался здесь только из-за Амфисса, который никак не мог наговориться, не силой же его выталкивать. Гуманнее было бы правителю вмешаться, пока дело до драки не дошло. Но тот будто наслаждался процессом, столбом выстаивая своё место у стола. - Хватило и того, что я был унижен перед самим собой, - не затянул с ответом Амфисс. - Но я стойко терпел боль, мой повелитель. - Да что ты говоришь!? Так где же следы нанесённых ударов, о которых ты болтаешь?! – в конец потеряв терпение, Пелий рывком направился к целителю, что уже отошёл от гладиатора. Оказавшись подле него, советник начал хватать Амфисса за руки, на которых не имелось ни единой ссадины и продолжал вопить: – Где они??! Кое-как высвободившись, лекарь со всею грубостью оттолкнул от себя ненавистного змея, и не без иронии молвил: - Времени с тех пор прошло недостаточно. Погоди, ещё проявятся. У тебя синие пятнышки тоже вон ещё не так заметны, разве что вблизи. - Я тебя сейчас придушу!!! Вот тут оба спорщика и сцепились один другому в горло. Тэрон и не думал их разнимать, обращая враждебный взгляд на Флианта, чьё бездействие понять было сложно. Но видимо его вправду более всего заботило само неподчинение простого народа, и их неуважение к людям, которым он доверяет. Конфликты, происходившие в самом сердце его владений, не так волновали правителя, как всё то, что творилось снаружи. Однако сейчас и ему надоели все эти разборки, не к месту начавшиеся, когда на кону стояло сохранение царской чести. - Так, хватит! – вмешался Флиант. – Пелий отойди от Амфисса, у меня нет причин сомневаться в его искренности. И я обещаю, что все потери будут возмещены, мы возьмёмся за поиски обидчиков незамедлительно. Тэрон, я вынужден перенести наш разговор на другой день, у нас ещё найдётся время всё обсудить, а пока пусть Амфисс окажет тебе необходимую помощь, дабы ты мог поскорее восстановиться. Что ж, не будем терять ни минуты, я вас оставлю, а ты идёшь со мной. Последние слова предназначались Пелию, что скалил зубы глядя на Тэрона и его друга лекаря. Двое врагов покинули комнату, один из которых так и не понял, как близка была его смерть. Тэрон не думал их преследовать, и отыскивать иной способ для осуществления своей мести. Утраченная надежда возвратилась, помогая мужчине вернуть самого себя, и осознать ту реальность, видимость которой он потерял вместе с некогда покинутым смыслом своего существования. Сейчас всё вновь возвращалось на свои места, хоть и сама сжигавшая душу тягость пережитой боли ещё не угасла. Тэрон хотел покончить со своею опустевшей жизнью, принимая последний, решающий бой. Но вот тяготивший сердце мрак начинал развеиваться, озаряя взор ярким согревающим светом того нежного чувства, что зовётся любовью. Искренней и чистой… верной и несокрушимой, как те двое людей, избравших друг друга. Казалось, их разлучили навсегда. Гладиатор уже и не верил, что когда-либо сможет вновь обнять свою любимую, почувствовать на себе взгляд её карих, чарующих глаз, как и посмеет ещё хоть раз попытаться обратить их общие мечты в совместное будущее. Тэрон был уверен, что падёт сам, и это было лучшим решением, нежели видеть, как прежде полная жизни прекрасная дева отныне бездыханно лежит… далёкая от этого мира… и уже никогда не поднимется. Данная ложь засела так глубоко, что воин и сейчас не верил услышанному от целителя. Его сознанию было необходимо воочию убедиться в правдивости таких странных слов. Нельзя оставлять всё как есть, полагаясь на догадки, это чревато повторным самоистязанием. Мужчина вновь обрёл своё спасение, и ему было необходимо быть сейчас со своею единственной. - Отведи меня к ней, - попросил Тэрон, когда они с лекарем вышли из кабинета царя.
Амфисс несомненно собирался выполнить указания Флианта и взяться за лечение его сильнейшего бойца. Он даже не подумал, что у гладиатора на тот момент созревали иные планы, и Тэрон видел по вытянувшемуся лицу врачевателя, что его просьба ему не понравилась. В ход пошли очередные переубеждения, что вполне могли спровоцировать мужчину действовать самому, хоть он и не ведал, где именно находилась его возлюбленная. Он бы её всё равно нашёл, помогай ему в том лекарь или нет. - Это не лучшая затея, Тэрон, - в который раз начал делиться своим «жизненным опытом» внезапно опять забоявшийся всего целитель. - Давай переждём, пусть буря сперва поутихнет. Недвижно стоявший подле лекаря гладиатор, стал задумчиво оглядываться, размышляя над тем, куда именно следует направляться. Он не понимал значения слова «переждать». Воинов такому выходу из сложного положения не учат. Какой достойный своего рода муж станет отсиживаться, где безопаснее, для этого ли его рука когда-то с гордостью сжимала рукоять доверенного меча? Будет ли он уходить в тень, оставляя на милость глухих и незрячих богов свою любимую женщину? Да пропади пропадом этот мир с его презренными обитателями, пусть само море поглотит данный остров, Тэрон не подчиниться ничьей воле. И коль душа его единственной остаётся на этой земле, он будет с ней, и более никто не встанет между ними. - Амфисс, я не могу ждать. Все последние часы я думал, что навсегда потерял Кьяру. Я должен её увидеть. Понимая, что новая попытка отговорить мужчину от рискованных намерений обвенчалась неудачей, целитель нехотя, но согласился оказать ему помощь. Он сам смотрел на Тэрона, как на призрака, ибо ранее почти поверил сказкам хитрого Пелия. Гладиатор и выглядел почти что как мертвец, неожиданно вернувшийся из мира мёртвых. И дело было не в загрязнённом кровью и землёй теле, а в его глазах. Душа Тэрона измучилась терзаниями, породившими дикую тоску по девушке, в чьей смерти он винил себя. Однако, узнав, что сказанное советником было ложью, воин сохранял надежду и на то, что никакому наказанию Кьяра не подвергалась. Страшно было даже подумать, сколько боли она вынесла, и Тэрон старательно отгонял от себя подобные мысли, молча следуя за Амфиссом, что вёл его в покои принцессы. Нет, мужчина не мог знать, где именно находится комната Литеи, как и не предполагал, что фиванка сейчас пребывала у неё, хоть и начинал догадываться, и данное предположение лишь больше заверяло воина в том, что всё с его красавицей хорошо. Лица Амфисса он не мог видеть, ибо тот торопливо шёл впереди, то и дело озираясь по сторонам. Тому причиной была неясность, как действовать, если Литея уже давно вернулась в свои покои и сейчас наверняка сидела рядом с Кьярой. Если же она не находится с девушкой, тогда не возникнет проблем провести Тэрона в комнату для слуги, с обратной стороны, незаметно для самой хозяйки. Так Амфисс и решил поступить, первым войдя внутрь на случай, если вдруг принцесса окажется там, уж лекарь найдёт способ занять её чем-нибудь, пока Тэрон будет с Кьярой. Не застав Литею, целитель позволил гладиатору войти, а сам поспешил в покои царской дочери, где саму её и стоило ожидать в такое время. Но к великому удивлению, принцесса и там отсутствовала. С одной стороны это было очень даже на руку, меньше риска попасться, а с другой… Литея могла объявиться в любую минуту и неведомо, как скоро её следовало ждать и удастся ли вовремя остановить, хотя бы на пару минут прежде, чем нежданный гость покинет комнату. Зайдя за её порог, Тэрон поражённо остановился, удерживая взгляд на своей любимой, что бесчувственно лежала на кровати, к которой мужчина не сразу приблизился. Ему вдруг вспомнилась похожая картина из прошлого, когда он так же стоял у постели Кьяры, ожидая её скорейшего пробуждения, желая увидеть, как она вновь откроет глаза и посмотрит на него. Мучительно длились минуты, полные удручающих размышлений, и вот всё повторялось снова. Воин стоял в десяти шагах от кровати фиванки, застывший, будто каменная статуя, и тень боли и гнева нависала над ним, ибо понял Тэрон, что все его опасения оказались верны. Он внимательно изучал лицо Кьяры, чьё обманчивое спокойствие не успело полностью искоренить память недавно пережитых страданий. Гладиатор видел ещё влажные следы на щеках возлюбленной от раннее пролитых слёз. Он опустился на край постели, пустым взглядом замечая довольно странное тёмное одеяние, что было на девушке. Амфисс не стал его снимать, опасаясь лишний раз беспокоить и без того измученное тело. Тэрон протянул руку, пальцами бережно проводя по прекрасному лицу девушки, после чего эта же рука резко сжалась в кулак, яростно дрогнувший и направленный в стену. Удар был сильный, громкий, отчего временно отсутствовавший в покоях Литеи, врачеватель мигом примчался в комнату, уже готовый увидеть, как обезумивший от увиденного мужчина начинает крушить всё вокруг. Но нет, Тэрон не растрачивал себя на гнев, который очень скоро сменился сокрушённостью его отягощённой муками души. Наклонившись к фиванке, гладиатор со всею нежностью и любовью стал гладить рукой её волосы, целовать лоб, щёки, обнимал ладонями её лицо и приникал к нему своим, сдавлено почти неразборчиво шепча: - Кьяра… любимая моя… Тэрон прильнул содрогавшимися от боли устами к бледным губам своей желанной, ощущая её слабое дыхание, и вместе с тем, чувствуя странный вкус, оставленный от их поцелуя. Он был горький и немного кислый, но не скажешь сразу, что это было зелье, возможно, недавно выпитое девушкой. Однако веял некий травянистый запах, и всё же было не совсем ясно, что именно не так давно принимала Кьяра. - Что это? – спросил воин, проводя пальцами по своим губам. Всё это время тихо наблюдавший за мужчиной Амфисс и тут откликнулся не сразу. Ловя на себе внимательный взгляд гладиатора, он решил упустить подробности того, что случилось, используя краткость, да и знал ведь Тэрона не первый день. Услышь он в красках о том, через что прошла его любимая, вероятно, незамедлительно вновь отправится к царю. Вот лекарь и решил сдержать болтливость собственного языка, говоря лишь то, что можно донести. Ведь молчание так же способно вызывать какую угодно непредсказуемую реакцию. - Она много страдала, Тэрон, - ответил целитель с искренней печалью в голосе. - И более всего, когда считала тебя погибшим. Горе довело её до отчаянных действий, которые я предотвратил, иначе вы бы оба погибли. Ничего серьёзного, она просто спит. Проснётся через несколько часов. Гладиатор опустил взор на Кьяру и сердце его болезненно сжалось в груди при мысли о том кошмаре, который она перенесла из-за него. Да… именно из-за него. Если бы Тэрон настоял, или же пошёл на встречу Бальдавиру, пусть даже против собственной воли, но он бы спас любимую, и она бы никогда не познала такой жестокости. Его потемневший взгляд медленно скользнул по её телу, к которому мужчина не мог прикасаться без свербящей боли в душе. Казалось, он сам чувствовал на себе страдания девушки, проходя через всё то, что проходила она. И помимо этого имелась ещё иная причина её терзаний. Кьяра думала, что Тэрон погиб в поединке. Потому ли, что от него так долго не было вестей? Или же… Сосредоточившись на том, что происходило с ним не так давно, воин узрел в сознании насмехающуюся морду советника, и его слова, вбитые в сердце ржавым гвоздём. Так вот что было им задумано. Амфисс и тут промолчал, не став говорить о том губительном послании, которое Пелий передал фиванке через своего слугу, мужчина и сам догадался, что этот слух о его смерти пущен бесноватым плутом. Он всё хорошо продумал, да вот только прогадал с возможным вмешательством своего царя, благодаря которому (Тэрон это всего же признавал) гладиатор и был освобождён. Советник надеялся его сокрушить, и у него бы это вышло, если бы заготовленная ложь продлилась дольше. Не удалось змею убить своим ядом, но доля победы имелась и за ним. Его правитель пусть и не сознавая этого сумел нанести куда более действенный урон мужчине, подвергнув жестокой расправе его возлюбленную. Если Пелий уже успел отойти от той взбучки, которую ему устроил Амфисс, он наверняка сейчас ликовал, утешаясь хотя бы тем, как изводил себя ныне Тэрон, сознавая, как мучилась его избранница. Конечно, советник знал, что лекарь обязательно опровергнет его доводы о смерти фиванки. А посему наслаждаться оставалось только находчивостью Флианта. Как же гладиатор хотел зарыть бесноватого в земле, которую эта тварь долгие годы топчет. И он бы сделал это, если бы не знал более ради чего жить и к каким целям стремиться. Кьяра была и есть та самая цель, мечта и будущее мужчины. Он ни за что не оставит её, и будет терпеливо ждать возможности для более выгодной и продуманной мести. Дабы его любимой ничто впредь не угрожало. - Выходит, Пелий не во всём солгал мне. Флиант посмел причинить ей зло. Последние слова были сказаны Тэроном с нескрываемой ненавистью, и в первую очередь он сердился на самого себя. И самого себя во всём осуждал. Пошёл на сделку с человеком, чью гнилую душу давно ведал, и, тем не менее, рискнул, полагая, будто в дальнейшем, если и произойдут несчастья, то он обратит их на себя, а Кьяра будет в безопасности. Но Литея оказалась ещё более слабой, чем помышлял мужчина. Настолько бесхарактерной и пустой, что не быть ей правительницей, покуда самолюбия будет в ней больше, нежели потребности заботиться о других. - Ты не мог уберечь её от этого, - лекарь старался облегчить тяготы воина, чьи самоистязания наблюдал. - Ты не знал, что… - Бальдавир предупреждал меня! – резко перебил Тэрон, не поднимая глаз, устремлённых на его безмятежно спящую возлюбленную. - И я думал, что сумел обезопасить её… но вот чем обернулось моё упущение. Лучшим выходом было бы целителю промолчать, удавить в себе желание высказаться. Он и не многое хотел сказать, однако речи, заготовленные для утешения, были заменены прямыми выпадами, ибо понимал Амфисс о чём именно сейчас начинал жалеть гладиатор. И его это не то чтобы потрясало, но вынудило защищаться вместо фиванки, что на данный момент не могла за себя ответить. - По-твоему Кьяре стоило уехать с Бальдавиром? – на удивление сдержанным, однако прыгающим голосом поинтересовался врачеватель у мужчины, что по-прежнему не смотрел на него. - Даже если она сама не хотела этого? Так ли, Тэрон? Смог бы ты с этим жить?.. Зелёные глаза Тэрона с вызовом устремились на целителя, безмолвно спрашивая: А как ты предлагаешь мне жить теперь?!.. И Амфисс понял данное обращение гладиатора к нему. Потому больше ничего и не сказал, прислушиваясь, да посматривая в сторону дверей. Всё так же тихо. Удивляясь тому, что дочь царя так и не соизволила явиться - а ведь сама чуть не переполошила весь дворец в поисках помощи – лекарь уговорил себя дожидаться её снаружи. Да и понимал ведь, что Тэрону угодно побыть наедине с его любимой, жаль только это единение будет очень не лёгким. Гладиатор даже не слышал, как целитель ушёл, по окончанию их разговора, мужчина более не поднял глаз, вновь внимательно рассматривая лицо своей единственной. Его ладонь потянулась к её руке, и когда он поднёс её к своим губам, дабы поцеловать, то заметил очень необычные грубые следы на нежной коже. Тёмные отметины, будто от ударов, были отчётливо видны, и не понятно, отчего имелись на таких изящных руках. Зная о сильном характере Кьяры, и её воинственной натуре, Тэрон предположил, что она со всем упорством защищалась, отсюда и ссадины. Подобные выводы не принесли успокоения пребывавшей в муках душе. Гладиатор целовал любимые пальцы, ощущая их тепло, настоящую жизнь, которую думал никогда более не увидит в той, что сама когда-то вернула его к жизни. Больше часа Тэрон оставался сидеть возле Кьяры, не задумываясь даже, что его в любой момент могли застать здесь, Амфисс навряд ли столь долгое время мог бы шататься у дверей без дела. Вероятнее всего он встретил Литею, и, убедившись, что она вернётся к себе не скоро, с чистой совестью решил уделить некоторое время своим обязательствам. По правде мужчине было всё равно. Он намеревался оставаться с Кьярой сколько потребуется, пока не убедиться, что беда отныне миновала. Проходят минуты, Тэрон в итоге поднимается, но не чтобы уйти. Его рука всё ещё заботливо держит ладонь возлюбленной, он наклоняется к ней и легонько целует её в лоб, и чуть отдалившись его губы искажаются, словно тело обдаёт судорогой, а на волю рвётся тяжёлый вздох. Издав его, гладиатор опускается возле края постели, упираясь коленями в пол, он склоняет голову и щекой прижимается к руке девушки. В таком положении мужчина в итоге и засыпает, не отпуская ладони, он сам не замечает, как измученное сознание уносит его во временное забытье снов. Где нет ни боли, ни отчаяния, ни войны. Казалось, Тэрон отыскал для себя в том временный покой, но что-то внутри него продолжало взывать к пробуждению, и это было сердце. Оно дало ответ сразу, как только некое вмешательство со стороны привлекло его внимание. Воин почувствовал, как чья-то рука мягко поглаживает его волосы. Он пошевелился, не сразу открыв глаза. Но когда сделал это и чуть приподнял голову, дабы увидеть, кто именно касался его, Тэрон неожиданно встретился взглядом со своею любимой. Она сидела на кровати, и с тем же недоумением глядела на него. Мужчина улыбнулся ей, позабыв о том, что совсем недавно считался для девушки погибшим. Ведь он и сам думал, что потерял её навсегда. И как бы сильно он не хотел обнять Кьяру сейчас, гладиатор не посмел этого сделать, ибо помнил, в каком положении она находилась. Он поднялся, устремляясь к её губам, и таковой близости было достаточно, дабы окончательно развеять даже малые сомнения, и увериться, что всё происходит наяву. Тэрон был очень нежен, хоть и поцелуи его, распаляемые мучительной разлукой, становились отчасти нетерпимыми. - Кьяра, - мужчина умер бы с её именем на устах. - Жизнь моя… вся моя жизнь… - он, не переставая, ласкал губами любимое лицо, проводил пальцами по шее, не смея отстраняться, заглядывал в обожаемые глаза, давая понять, что он действительно рядом. - Я здесь… с тобой, и никуда не уйду. Ты же чувствуешь меня, Кьяра… почувствуй. – Тэрон приложил её ладонь к своей щеке, ощущая, как она дрожит, а после переместив руку девушки на свою грудь, туда, где глухо звучало биение его сердца, он вновь приник к её губам, целуя и тихо говоря: - В каком же кошмаре я пребывал, думая, что тебя больше нет. Как я мог этому поверить… как мог… - рука гладиатора осторожно опустилась на талию фиванки и сквозь её одежду он почувствовал прочность умело наложенных лекарем повязок, Тэрон внимательно посмотрел на свою единственную и взгляд его стал более суровым. - Амфисс сказал, что ты считала меня погибшим. Разве я бы посмел оставить тебя? Ты не должна была сомневаться, любимая. Никогда. Я вернулся, как и обещал… я вернулся к тебе. Почему ты сомневалась? Кто заставил тебя поверить в эту ложь? У воина имелись свои предположения, но он хотел услышать правду от Кьяры. Удостовериться, что его собственные доводы верны. Тэрон отвёл взор, задумавшись. Был у него шанс навсегда избавить Наксос от тирана и его приспешника, воин, как тогда, видел их сейчас перед собой, обоих. Рука тянулась к кинжалу, и он бы высвободил лезвие из ножен, на то хватило бы единого мига, но мужчина остановил себя в надежде вновь увидеть ту, которую любил. Отними он жизнь царя, и их дороги с Кьярой никогда бы уже не воссоединились. Тэрон хотел познать свободу вместе с ней, а смерть это не воля. Она подобна этому миру, способному так же подчинять, но в нём человек ещё может заявить о своих правах, и сам вершить свою судьбу. И данной судьбою являлась любовь, которая не должна умереть, пусть лучше желающие уничтожить её повержено падут. - Пелий, - произнёс мужчина имя врага, знавшего очень много, а посему от него следовало ждать вскоре очередной мерзости. - Он изначально задумал вести свою игру, чьи правила были приняты мною. Но ему показалось этого мало. Решил ударить больнее, и ведь знал, куда следует бить. – Тэрон взял ладони Кьяры в свои, его пальцы стали нежно поглаживать её кожу. - Они с Флиантом сполна заплатят за всё то зло, которое причинили. Одна из дверей, ведущих в комнату, отворилась, но гладиатор даже не повернулся посмотреть, кто именно вошёл. Никакое разоблачение двоим влюблённым не грозило, их пришёл проведать Амфисс. Точнее он явился проверить, ушёл ли Тэрон, и как себя чувствует сама Кьяра. Стоило видеть, как округлились глаза целителя, когда он узрел всё ту же картину, которую наблюдал уходя пару часов назад. Вот только теперь избранница воина пребывала в сознании. - Ты ещё здесь? – взволнованно выдал лекарь, переводя испуганный взгляд с мужчины на девушку. - Литея может вернуться с минуты на минуту, и что скажу я ей?! А ты как объяснишься?.. Возвращайся к гладиаторам, Тэрон, пока не случилась ещё какая беда. Пожалуйста. Гладиатор как сидел, смотря на Кьяру, так и остался на месте, глядя только на неё. Где-то он уже слышал все эти отговоры, попытки убедить, выгнать, затмить взор тьмой, лишая спасительного света. Всем угодно разлучить два любящих сердца, пусть даже некоторые идут на это ради их спасения. Тэрон не станет слушать никого. Своим долгим молчанием он уже дал понять лекарю, каким будет его ответ, а после спокойно, но твёрдо сказал: - Ничего не случится, если ты постараешься задержать принцессу столько, сколько потребуется. Не трать время на пустые уговоры, Амфисс, из этой комнаты меня не выведет даже твой царь. Врачеватель поражённо взглянул на фиванку, надеясь на её понимание и поддержку. - Кьяра, ну хоть ты образумь этого упрямца, - ещё с большим беспокойством обратился он к ней. - По-вашему я мало рисковал своею головой?! Я не жду благодарностей, только прошу вас действовать разумно. Амфисс прекрасно понимал, что если воин изначально не идёт на встречу, то повлиять на него уже невозможно. Просто лекарь только начал радоваться тому, что всё сложилось более-менее хорошо, как вновь начались какие-то недопонимания, препятствия и игры с собственными жизнями. Тэрон и тут нашёл, чем занять обеспокоенный разум целителя, напомнив ему о недавнем происшествии. - Так же разумно, как действовал ты, на глазах у Флианта валяя по полу его советника? После сказанного мужчина повернулся к целителю, потерявшего дар речи от услышанного. Казалось, Амфиссу было очень стыдно за тот рисковый инцидент, который он спровоцировал, хоть и получил не малое удовольствие, вот так смело при царе, возвращая Пелию всё творимое им зло. О таком лекарь даже в мечтах не помышлял, а тут вдруг проявил себя и вечно присутствующий страх куда-то подевался. Да, было немного стыдно, всё же для целителя подобное поведение было неподобающим, он предпочитал решать всё словами, а не пускать в ход кулаки. Но вот пришлось, и Тэрона начинала умилять эта нерешительность, с которой Амфисс глядел то на него, то на Кьяру, не зная поначалу что сказать. - Ну, хорошо, признаю, я малость увлёкся, не спорю. Много всего накопилось знаешь ли за годы, надо было куда-то выплеснуть эмоции, иначе меня бы хватил удар. Тэрон усмехнулся. - В итоге удары испытал на себе Пелий, - заметил он, вновь смотря на свою единственную с улыбкой. – Амфисса надо было видеть. Думаю, при хорошем учении из него вышел бы не плохой боец. Гладиатор шутил, но данная шутка немного воодушевила целителя, что даже стал как-то выше ростом, исправил свою хроническую (что и у Пелия) сутулость. Он был наивен, а посему легко обольстился, отчего со стороны выглядел ещё более забавно. - А что... я такой, - загордился целитель, не сразу уяснив юмора, но когда до него дошло, возмущённо бросил: – Эй, не заговаривай мне зубы! Тебе давно пора уходить. Мне уже хватило потрясений на сегодняшний вечер, так что пойдём. Ты меня слышишь? Тэрон, Кьяра, вы слышите?.. Но двое влюблённых вновь посвящали минуты друг другу. Губы воина очень скоро нашли уста прекрасной девы из Фив, и она ответила на его поцелуй. Тэрон более не задумывался о присутствии Амфисса, не потому, что не уважал его, просто не желал тратить ни мгновения на пустые разговоры и отстраняться от всей своей жизни. Лекарь это уяснил, подбодрив себя тихим ворчанием: - Вот что ты будешь делать. Ладно, Амфисс как всегда постарается сам всё уладиться, и хоть бы кто-нибудь поинтересовался его самочувствием или купил бы ему новое одеяние. Тот ужас, что сейчас на мне, теперь только выбрасывать. Тэрон и Кьяра снова остались вдвоём. Мужчина нежно провёл большим пальцем от её виска до чувственных губ, чей алый цвет был прежде сменён бледной памятью его нежных пылких прикосновений. Теперь же он видел, как постепенно в ней пробуждалась жизнь, гладиатор и сам начинал возрождаться из небытия, имея возможность видеть свою любимую, касаться её, в такие минуты время было не властно над ними обоими, хоть начни всё рушиться вокруг. Тэрон долго не произносил ни слова, да и стоило ли нарушать такую чарующую тишину, в которую лучше всего говорили прикосновения, тепло ладоней, жар и нежность поцелуев, которые двое щедро дарили друг другу. Но вот мужчина опустил глаза, увидел уже знакомые грубые отметины на изящных руках девушки, и взгляд его омрачился. - Моя вина, - молвил его низкий, подобный грозовому раскату голос. Что сейчас был тихим, но та сила, которая таилась в нём, отражалась в каждом произносимом слове. - Я виновен в твоей боли потому, что не смог уберечь. Бился с одним врагом, не заметив наступления другого. Не защитил… лишь подверг страданиям. Позволил остаться, когда был шанс спасти тебя от всего этого. Как же любовь слепа и эгоистична, если позволяет человеку подвергать мучительным испытаниям дорогих ему людей. Я подвёл тебя, Кьяра. И наказанием мне за это будут муки пострашнее. Такой судьбы ты не заслуживаешь. Но обрёкшие нас на гибель, познают эту участь сами. Даю слово. Под «страшными муками» Тэрон подразумевал свою собственную боль, ибо сейчас он её испытывал за двоих. Что может быть невыносимее для мужчины, нежели не страдания его любимой женщины? Он бы забрал их себе, если бы был в том властен. Но гладиатор сделает иначе. Он был не из тех людей, кому по душе вдаваться в уныние, растрачивая время на сожаления и думы о том, как всё могло сложиться, не допусти они ошибки. Нет, Тэрон являлся человеком действий, и только в мести имелась услада для его боли. Он возьмётся за Флианта после того, как уберёт с дороги его бесноватого приспешника. Воин будет действовать неспешно, шаг за шагом приближаясь к намеченной цели. Он находился с любимой, отдавая ей всю свою нежность и только в зелёных глазах в ожидании таилась притихшая ярость, что так и не нашла для себя выхода, но очень скоро она высвободиться. И Тэрон успеет увести свою единственную прежде, чем позволит себе раз и навсегда положить конец правлению самого ничтожного из когда-либо живущих царей.
Отправлено: 09.09.12 15:04. Заголовок: - Ну же, пойдем, я т..
- Ну же, пойдем, я тебе кое-что покажу! - схватил за руку принцессу ее друг детства и вновь куда-то потащил. Это была его любимая манера, схватить дочь царя и куда-то завести. Естественно, в безопасных пределах, да и она особо не была против. Поэтому юный мужчина позволял себе такое дружественное общение. Он был сыном местного вельможи жил по соседству с Литеей и ни для кого не было секретом, что во дворе царя была и для аристократического отпрыска своя комната. По правде говоря, с самого детства он проводил все свое время именно здесь, играя с Литеей, их нянчила одна нянька. Словом, он считал своим домом именно дворец. - Ираклий, куда ты меня тащишь? - улыбаясь и хихикая, спрашивала Литея, но в ответ мужчина лишь приложил палец к губам и шикнул. - Мы сбежим! - в итоге ответил он, но прочитал моментально в глазах Литеи откровенный страх. Она даже остановилась и выдернула руку. Принцесса с широко раскрытыми глазами смотрела на друга, не зная, как реагировать на это. Она отрицательно канула головой и сделала несколько осторожных шагов назад, что вдвойне повеселило ее приятеля. Он закатил глаза и сделал несколько шагов навстречу подруге. Одет мужчина был в красный хитон, без рукавов, обнажая его едва мужественный руки. Нет, если взять в сравнение Пелия и Ираклия, так зовут друга принцессы, то второй выглядит достаточно крепко на свои 25 лет. Он не такой крупный, подобно остальным гладиатором. Дворцовский отпрыск всегда будет щадить свое тело, поэтому у него все было в норме, как у любого среднестатистического мужчины. - Ты чего перепугалась? Всего на время, в город. Литея с облегчением выдохнула. - А ты что подумала? - рассмеялся Ираклий, весьма доволен собой. Он всегда любил подшучивать над принцессой таким образом, в эти мгновения она казалась ему особо забавной и красивой. - Подумала, что ты дурак! - выпалила дочь царя, на что юноша лишь улыбнулся и вновь протянул руку. - Мы на некоторое время сходим в город, но никто не должен об этом знать. Представь себе, это будет первая в жизни небольшая твоя вылазка из дворца без сопровождения слуг и охраны. Литея призадумалась. - Я так никогда еще не ходила. Но... ах да, моей рабыне сейчас нездоровится, думаю... можно. Но! - принцесса выставила к потолку указательный палец. - Только если ты обеспечишь мне безопасность. - Какие вопросы, красавица? - улыбнулся Ираклий, и развел руками в стороны, а следом потянул Литею к выходу из дворца. В это время коридорами проходила Мира. Женщина увидела, как Ираклий потащил её дочь прочь из дворца. Она знала легкомысленный нрав этого парня. Он любил все время красоваться перед принцессой и пытался выставить себя в лучшем свете. Как мать, Мирена видела, что дворцовый некогда мальчишка, а теперь прекрасный юноша влюблен в её дочь. Просто сам по себе он любил показывать себя с разных сторон, обожал внимание и поэтому часто играл на публику. Иногда даже попадал в непредвиденные и опасные ситуации и вот он тянет ее дочь к выходу. Нет, конечно же Мирене не позволено их останавливать. Все, что она может - это только наблюдать, как ее дочь тихо убегает из дворца через ход для слуг, следовательно, без охраны. И без того терзаемое сердце женщины наполнилось еще одним волнением, теперь уже за собственную дочь. Тем временем молодые друзья уже покинули дворец и скрываясь также оставили его территорию. Литее было страшно. Она еще никогда не выходила за пределы родного дома одна, без охраны. Нет, конечно, то, что она с Ираклием обнадеживает, но не настолько, как верная охрана у плеча. Дальше Литея путешествовала со своим другом, судорожно сжимая его руку и если приходилось руки отпустить, то принцесса искала первой же возможности схватить Ираклия вновь. Она ни на шаг не отходила от молодого мужчины и была вся зажата, пугалась любого прохожего. - Боги, Литея, неужели улицы тебя настолько пугают? - не забыл вновь посмеяться над подругой мужчина. Но дочь царя ничего не ответила, белокурая красавица лишь сильнее прижалась к нему, как гладиаторы к своим щитам во время боя. Ираклий повел принцессу дальше по улицам, пока они не подошли к какому-то зданию. Они вошли внутрь, растолкав толпу, юноша пробрался с подругой практически в самый центр зала. Это был круглый зал с огромной сценой посередине. Единственное что - не было мест, что бы сидеть, а народ стоял на ногах, наблюдая происходящее на сцене. - Куда ты меня притащил? - недовольно и шепотом спросила принцесса. Ираклий, не отпуская ее руки, ответил. - Ты только послушай. Литея замолчала и где-то, вдали послышалось тихое тонкое женское пение. Глаза принцессы тут же загорелись огнем. Она всегда мечтала красиво петь и очень любила музыку и танцы. Но не верила в себя и свои силы, поэтому всегда считала свои навыки несовершенными и боялась проявить свое умение. Естественно Ираклий знал об этом. Он специально вывел свою подругу детства сюда, к человечеству за пределы дворца, что бы показать ей саму жизнь, как люди умеют отдыхать. Что бы она послушала пение и игру актеров ну и это возродило в ней желание творить и петь, ведь принцесса обладала красивым тоненьким голоском. Юный мужчина надеялся на то, что дочь царя осмелеет и запоет на публику. Принцесса прислушалась и ей действительно очень понравилось. Только что закончила свое звучание медленная и душевная песнь, которая напомнила Литеи об её сердечных терзаниях по Тэрону. Сильному и красивому мужчине, которому она, к сожалению не была интересна. Литея опустила голову, приложив руки к сердцу и вспомнила о своем коварном плане, который задумала. На что только не пойдёт девушка в отчаянии любви – даже на такой низкий поступок, как приворот с помощью зелий. Принцесса погрустнела. Но вслед за медленной песней раздалась веселая и задорная. Дочь царя не успела прийти в себя, когда народ заплясал и ее уже подхватили за локти и стали танцевать вместе с ней. Она еле успевала повторять движения, учитывая, что была откровенно говоря очень растеряна. И вот наконец ее подхватил Ираклий и они заплясали вместе, но буквально в долю мгновения и друг принцессы вновь затерялся в толпе. В конечном итоге Литея сочла, что портит всеобщий веселый танец, под задорную музыку и песнь уличных бардов, поэтому отошла в сторонку и просто наблюдала, прихлопывая в ладоши с легкой улыбкой на лице. Но кто же знал, что именно здесь и сейчас дочь Флианта поджидала опасность. Совсем неподалеку на нее внимательно смотрел молодой мужчина, крепкий такой и не очень приятный на вид. Он давно заприметил принцессу из числа всех людей и с тех пор не спускал с белокурой красавицы глаз. Взгляд полный ненависти постоянно буравил ни о чем не подозревавшую Литею. В конечном итоге, когда принцесса отбилась от толпы, мужчина решил действовать. Глоток вина и несколько уверенных шагов по направлению к принцессе. Она повернула голову в его сторону как раз в тот момент, когда он уже слишком близко к ней подошел. Литея вся зажалась от страха, ведь как бы она не была легкомысленной, но могла различать, где люди с хорошими намерениями, а где опасные. Этот человек был из числа вторых. Принцесса от страху прижалась спиной к стене и хотела закричать, позвать на помощь Ираклия или кого угодно. Но не успела, только она открыла рот, грязная и крепкая рука мужчины грубо его зажала, а темные, полны ненависти глаза взирали прямо в светлые очи принцессы. - Что вам от меня нужно, пустите! – взмолилась она, когда мужчина отпустил ей рот, предварительно потребовав молчания. Он не спешил отвечать, но и не давал принцессе никакой возможности глянуть куда-то мимо него, постоянно преследуя ее взгляды. Конечно, Литея пыталась найти Ираклия, который сейчас в толпе продолжал танцевать под вторую веселую песню. Он настолько вошел во вкус всего этого и забылся о том, что пришел сюда не один, а с принцессой, охраной которой должен был служить сам, ибо он притащил ее сюда. - О нет, я хочу, что бы ты знала, - сказал молодой мужчина удивительно крепкий для своих 25-ти лет и несуразно грубый. – Твой отец, достопочтенный царь взял в рабство моего брата и заставляет его проливать свою кровь на арене. Заставлял точнее, ибо мой брат там и погиб. Но я этого так просто не оставлю. Он будет отомщен! Сначала я отниму у него его любимую дочь, как царь отнял у моего брата свободу. При это глаза Литеи наполнились страхом и по щекам покатились светлые царские слезы. - Ну а потом его жизнь, а следом и королевство. Меня зовут Дерк, я хочу, что бы ты знала имя своего убийцы и того, кто отомстит за брата! После этих слов мужчина замахнулся, он был уверен, что напуганная до чертиков принцесса уже никуда не денется. Так и было, ведь у Литеи началась настоящая истерика. Слезы, она хотела кричать, но не могла. К счастью поворотливый Ираклий увидел, что происходит, в долю секунды он оказался незаметно возле бугая, дернул Литею за руку и та выскользнула из под стенки, прямо под рукой неприятеля, а после они бросились бежать со всех ног. Но их к счастью не преследовали. Как же кричала Литея на Ираклия, билась в истериках, ведь она еще не успокоилась после пережитого. - Я могла там погибнуть, из-за тебя! – крикнула девушка и умчалась о дворец вся в слезах. Ираклий лишь молча стоял и наблюдал за уходом принцессы, затем повесил голову и зашагал в сад. Они оба сегодня много пережили, но Литее досталось большее. Все же стоило задуматься, почему Дерк не стал преследовать ускользавшую из-под его лап добычу. Все очень просто. Мирена всполошила стражу и отправила их наблюдать за принцессой, что они и сделали, ведь ее побег мог бы быть их упущением, что грозит чреватыми последствиями. В итоге они последовали вслед за принцессой и когда заметили, что ей угрожает опасность стража, только принцессе удалось выбраться, обступили Дерка. Конечно, он с ними справился, но это заняло время и принцесса с молодым парнем уже скрылись в неизвестном направлении. Преследовать либо искать их не было никакого смысла. Поэтому Дерк отправился своей дорогой, вынашивая планы дальше. Сегодняшний день был лишь счастливым истечением обстоятельств, которое он упустил из-за того верткого парня, что утащи принцессу. Но бугай не расстраивался. В городе Литея была долго, поэтому Тэрон мог насладиться одиночеством с Кьярой, а Амфиссу не стоило переживать. Хотя было ли такое одиночество наслаждением? Врятли, учитывая то, какие мысли терзали гладиатора, когда он смотрел на свою спящую возлюбленную. Кьяра спала крепко и спокойно. Возможно, ей что-то снилось, но она не вспомнит уже этого. Лишь через туман сна она ощущала чьи-то прикосновения, родные прикосновения, приятные до дрожи по всему телу. Кьяра не знала, долго ли она спала, но когда девушка медленно открыла глаза она почувствовала тепло в своей ладони и повернула голову. На краю кровати, сидя на коленях и опустив голову, прижавшись щекой к её ладони, сидел Тэрон. Кьяра едва заметно вздрогнула. На мгновение ей показалось, что она видел перед собой призрака, призрака, как отблеск ее собственных желаний, либо снов. Но улыбнулась, а из глаз потекли тихие и спокойные слезы. Кьяра медленно подняла руку и стала поглаживать Тэрона по голове, аккуратно, ощупывая и перебирая его волосы, как нечто родное и настолько приятное. Не в силах Кьяра была сдержать улыбку. Фантомы не бывают осязаемые, а он здесь – с ней, живой! При осознании этого сердце трепетно забилось, и вся боль ушла, словно Амфисс дал какое-то обезболивающее лекарство. Но все же иногда реальность была так изменчива. Тяжело было поверить, что это все наяву и радость смешанная с удивлением замерла на лице рабыни принцессы. Кьяра взирала именно так на Тэрона, но ей хотелось смеяться, громко и задорно, как никогда до этого она еще не смеялась. Кьяра приподнялась и присела, опершись спиной об подушку и улыбнулась мужчине, когда их взгляды встретились, а следом поцелуй, как в сказке. Кьяра нежно ответила не нетерпеливый поцелуй Тэрона. Нет, так грезить невозможно – это все наяву. Девушка подняла руку, аккуратно касаясь щеки возлюбленного и едва поспевала отвечать ему на поцелуи, но улыбка, как ей хотелось улыбаться. Она прижалась лбом к нему, прикрыв на мгновение глаза, что бы удостоверится, что когда она их откроет, он все еще будет здесь. - Я здесь… с тобой, и никуда не уйду. Ты же чувствуешь меня, Кьяра… почувствуй, - говорил Тэрон. Он взял руку Кьяры в свою и она легла на сердце мужчины. Рабыня услышала отчаянный стук и вновь спокойно, но устало улыбнулась.
- Ты жив…
Прошептала Кьяра, и обеими руками прикоснулась к лицу Тэрона, отодвигая правой рукой волосы, которые упали ему на глаза. В этих двух словах было столько счастья, эмоций и жизни. Наверно, больше рабыня не поверит, что Тэрон мертв, даже если это будет так. - Амфисс сказал, что ты считала меня погибшим. Разве я бы посмел оставить тебя? Ты не должна была сомневаться, любимая. Никогда. Я вернулся, как и обещал… я вернулся к тебе. Почему ты сомневалась? Кто заставил тебя поверить в эту ложь? – Тэрон говорил, а Кьяра слушала, не убирая руки с его груди, лишь мечтательно глядя в его зеленые глаза. Она спокойно улыбнулась и отрицательно покачала головой.
- Теперь это не имеет никакого значения.
Произнесла Кьяра. - Пелий, - сказал Тэрон, девушка лишь кивнула головой. Сейчас она была немногословна, потому что ее внимательные глаза следили за каждым движением гладиатора. За тем, как его грудь вздымается от дыхания, как напрягаются мышцы, следуя мыслям в его голове. Она была влюблена, казалось, будто его отняли у Кьяры, но это не правда. Вот он – перед ней, мужчина, которого она любит, с которым хотела бы соединить свою жизнь навечно. Спустя несколько минут в комнату ворвался Амфисс. Между ним и Тэроном завязался короткий разговор, в котором лекарь пытался выпроводить Тэрона из комнаты, но он не собирался никуда уходить. - Кьяра, ну хоть ты образумь этого упрямца, - взмолился мужчина. Но девушка ответила лишь улыбкой не более и перевела взгляд обратно на Тэрона. Впрочем, когда речь зашла об Пелие и Амфиссе фиванка вновь перевела взгляд на лекаря. Даже захихикала, попробовав представить себе эту картину, как лекарь колошматит советника. Обои ведь рябое. Что один, что другой сухие и тощие.
- Хотела бы себе это представить, но не могу.
Улыбнулась Кьяра. Далее договорив, Амфисс вновь оставил их вдвоем, и Кьяра поблагодарила его мысленно за это. Только они остались наедине, девушка ощутила на себе такое знакомое и родное прикосновения Тэрона. Мурашки вновь пробежались по её телу. Она перехватила его руку и крепко сжала запястье и кулак, всеми силами, которые у нее имелись. Но это навряд ли могло принести боль Тэрону. А после, не отпуская его руки сама с огромной страстью, буквально кинулась на него и подарила ему глубокий полный радости и тех эмоций, что испытывала, казалось бы после вечной разлуки, поцелуй. Когда их губы вновь были порознь в комнату закралась тишина и влюбленные лишь смотрели на друг друга. Взгляд мужчины опустился на отметины, которые никак не сходили с тела Кьяра. - Моя вина, - сказал Тэрон.
- Что?
Переспросила Кьяра, не потому что не слышала, что сказал гладиатор, а потому что не понимала, в чем он винит себя.
- Нет, нет. Что ты?
- Я виновен в твоей боли потому, что не смог уберечь. Бился с одним врагом, не заметив наступления другого. Не защитил… лишь подверг страданиям. Позволил остаться, когда был шанс спасти тебя от всего этого. Как же любовь слепа и эгоистична, если позволяет человеку подвергать мучительным испытаниям дорогих ему людей. Я подвёл тебя, Кьяра. И наказанием мне за это будут муки пострашнее. Такой судьбы ты не заслуживаешь. Но обрёкшие нас на гибель, познают эту участь сами. Даю слово. Кьяра слегка нахмурилась и смотрела на мужчину непонимающими глазами, после чего взяла его ладонь в свои руки, а её взгляд наполнился переживанием. Ей не хотелось, что бы во всем произошедшем Тэрон винил себя.
- Боги, Тэрон. Нет! Ты не должен винить себя. Это рабство, в которое мы с тобой попали. Мы ничего не можем поделать. Людям, которые желают воли всегда здесь будет грозить опасность. Мы ведь с тобой не такие, как другие. Они боятся, они чертовски боятся тебя.
Кьяра положила руку Тэрону на грудь, глядя в его глаза.
- Поэтому так и действуют. Ты не должен винить себя в том, что где-то там есть трусливые люди, в чьи руки боги отдали власть над людьми. Ты ничего не смог бы поделать, как и я. Пока мы здесь, мы обречены на это. Нужно просто выдержать. Не вини себя в том, что произошло. Ты не виноват. Ты говоришь, что любовь эгоистична? Почему? Потому что позволил мне остаться? Нет, Тэрон – это не ты мне позволил. Я сама приняла это решение, ты бы ничего не смог с этим поделать, даже если бы действительно хотел отправить меня с Бальдавиром, дабы обеспечить мне безопасность. Ты меня не подвел, Тэрон. Нет, наоборот – ты предаешь мне сил для борьбы с этой коварной судьбой. Только ты даешь мне силы бороться и ты дал мне выстоять тогда, перетерпеть. Если бы не было тебя в моих мыслях и желаниях – я бы погибла там, на ложе палача под адским танцем кнута.
Кьяра прикоснулась ладонями к лицу Тэрона и прошептала.
- Ты спас меня.
После рабыня прикоснулась губами к его щеке, и прильнула к нему всем телом, крепко прижавшись, а голову опустила на его крепкое плечо, чувствуя, как он дышит. Кьяре хотелось успокоить Тэрона, ведь и на это способна любовь. Ей хотелось слышать и чувствовать его спокойное дыхание и ощущать каждое движение и напряжение его мышц.
- Спас.
Произнесла в последний раз Кьяра и поцеловала мужчину в плечо, после чего вновь прижалась к нему и замолкла, не желая отпускать.
Отправлено: 21.09.12 01:52. Заголовок: Не сказать, что посл..
Не сказать, что после выдуманной истории о нападении, Амфисс вызвал серьёзный переполох во дворце. Он имел значимость для царя, но не столь большую, что смогла бы побудить в правителе стремление к расправе. Если Флиант и брался за поиски обидчиков, так только чтобы свою честь отстоять. Вот так смело в дневное время просто взять и напасать на придворного лекаря! Весомое оскорбление, заслуживающее жестокой кары. Отправив своих воинов прочёсывать город, царь собрал знать в комнате, предназначенной для переговоров, где намеревался обсудить всевозможные способы пресечения подобного своеволия, дабы ничто похожее не назревало в будущем. Он позвал с собою Пелия, но вовсе не для того, чтобы тот присутствовал на всеобщем собрании, а дабы сторожил за дверью, хоть и в обязанности советника никак не входила необходимость брать на себя полномочия царской охраны. Вывод приходил на ум завравшегося плута только один: Флиант по-прежнему сердился на него. И ведь было на что сердиться, сам Пелий не мог не признать, что в своей злодейской задумке слишком поспешил, переоценив собственные возможности. Теперь же утраченное доверие правителя восстановить будет не просто. Как и не удастся так скоро вернуться к своему изначальному плану. Советник понимал, что в отличии от Кьяры, добровольно вызвавшей к себе ненависть царя, Тэрон пусть и не намеренно, но в данный момент был Флианту очень полезен. А посему открыто вредить гладиатору более не удастся, разве только уязвлять мужчину с помощью его же возлюбленной, которая, к великому сожалению Пелия, ныне была так же недосягаема. В таком случае стоит пока что выместить своё недовольство на этом надоедливом целителе, посмевшем так унизить его при царе и человеке, которого «змей» не так давно собирался сам подвергнуть унижениям. Отыскав для себя хорошую возможность занять собственные мысли, пока царь не выкажет нужды в преданном ему слуге, бесноватый лжец прогуливался вдоль колон, как вдруг увидел мчавшуюся ему на встречу Литею. Юная особа была так напугана, всем своим видом являя неподдельный ужас, что на первый момент советник чуть было не перепугался сам, подумывая, что за принцессой кто-то гонится. И этот кто-то мог запросто нанести вред и ему. Но его злобные прищуренные глазки не углядели никого, кто бы мог преследовать наследницу Флианта, мотивация её бега заключалась только в одной цели: увидеться с царём. Вовремя осознав это, Пелий поспешил остановить негодницу, чей отец прежде ясно дал понять, что не желает, дабы кто-либо прерывал ход устроенного им собрания. А если такое случится, на кого вновь падёт его гнев? К своей удаче, советник опередил быструю девушку у самой двери, перекрыв путь ко входу собой. - Вечер добрый, принцесса, - слегка запыхавшись, Пелий старался придать своему голосу привычную невозмутимость, которая ему удавалась. - К чему такая неразумная спешность? Советник видно думал, что при виде его Литея обретёт утраченную сдержанность и не станет пытаться войти, по крайней мере без попытки спросить на то разрешения. Как бы не так. Обеспокоенная тем, что ей раннее довелось пережить, наследница была готова пойти на крайние меры, ничуть не устыдившись своего раздражения. - Уйди, Пелий, не до тебя сейчас, - огрызнулась девушка в ответ, и даже попробовала оттолкнуть женоподобного плута куда подальше. - Я знаю, что мой отец находится за этой дверью, и я желаю его видеть! Несмотря на то, что советник не был наделён многими из положенных настоящим мужчинам качеств, он всё же имел хоть какую-то, но силу, пусть и на долю, но превосходящую силу Литеи. Видя, что девушка совершенно не способна себя контролировать, он старался быть с ней осторожен. Не хватало ещё из-за неё оказаться в немилости у правителя. Принцесса же явно нарывалась схлопотать смачной оплеухи, на которую Пелий так и не решился, схватив неугомонную за оба запястья и резко оттолкнув её от себя. Затем вновь встал у двери. - Увы, дорогая моя, у царя возникли неотложные дела, заключающие в себе необходимость в обеспечении безопасности жителей нашего города. Ваше нежданное вторжение в такой ответственный момент совершенно не порадует вашего отца, если вовсе его не обозлит. Возмущённая подобным обращением с её знатной персоной, Литея была готова высказаться, не жалея сквернословий, но речи о занятости отца задели её куда сильнее неуважения его отвратительного слуги. - Вот значит как! – вскричала она, нервно начиная мять своё и без того в конец измявшееся платье. - И давно для него имеют такое большое значение посторонние люди, а не его родная дочь, которая не так давно выслушивала угрозы какого-то сумасшедшего, собиравшегося её убить?!.. Уверенная, что после этих слов Пелий не осмелится её трогать, принцесса повторила попытку войти, однако «змей» и теперь стеною закрывал ей дорогу. Готовая расплакаться от такого грубого неподчинения, девушка замахивается ударить плута по лицу, но тот перехватывает её руку своею, и достаточно сильно сжимает её. - Да как смеешь ты!?.. – ещё пуще прежнего завопила девушка, пытаясь высвободится. Никто прежде не смел с ней так обращаться. - Я наследница трона моего отца! И я не позволю какому-то простому слуге указывать мне, что делать! Уйди с дороги, говорю! Литея разражалась таким криком, что вполне могла быть услышана Флиантом и его знатью. Однако же никто не вышел посмотреть, отчего именно так негодовала принцесса, и это ещё больше огорчало её. Охрана так же не вмешивалась, зная, что приближённый слуга царя вполне управится сам, уж его-то скручивать без царского приказа никто бы не решился, а вот наследнице не помешает хороший урок. - Этот, как вы изволили выразиться, «простой» слуга, служит царю всею верой и правдой. А уж сколько раз он вызволял его чрезмерно самоуверенную дочь из ею же вырытых ошибками ям, не счесть, – не желая настаивать с проявлением грубой силы, Пелий разжал пальцы на запястье девушки, отпуская её. - Вы так жадно нуждаетесь во всеобщем внимании, Литея, что готовы выдумать какое угодно происшествие, случившееся с вами, только бы собрать возле себя лишние пары глаз и ушей. Потом же сами жалуетесь на кружащие вокруг вас нелепые слухи и сплетни. Право же, откуда бы им взяться? Подобные выводы мало что изменили в поведении юной особы, обозлившейся ещё больше от услышанного. Советник ей не верил, более того, пытался обернуть всё так, будто дочь царя является всего-навсего затейливой выдумщицей. - Замечательно, так я ещё и лгунья??! – выпалила она, вновь кинувшись на советника, которому ничего не оставалось, как защищаться. - Ты забываешься, Пелий! Убери от меня свои руки! И впредь не смей ко мне прикасаться, иначе я всё передам отцу. Как ты ослушиваешься моих приказов, даже просьбам моим не уступаешь, будто бы слова дочери твоего господина для тебя не что иное, как пустой звук! Ах! Да разве это не на самом деле так!? Что дружеская просьба, что требование, ты всё так же глух и невежественен! Пусть же мой отец об этом узнает. Так рвёшься удержать меня? Тогда пойдёшь со мной! Чего встал, как истукан?! Живее! Я научу тебя уважать твою будущую царицу. Теперь уже принцесса стремилась ухватить плута, то за его хитон, то за женственные руки. Но тот отбивался не хуже неё, в итоге вновь не без применения силы отведя от себя совсем потерявшую стыд, и, как видно, ум, Литею. - Что в тайне от отца и вопреки его воле выискивает пути к ответной любви от раба, чей отказ вашей персоне является куда менее позорным явлением, нежели его согласие на брак с вами, – данные слова на время привели белокурую деву в чувства. Она прекратила своё наступление, взволнованно посмотрев на Пелия, и тот, заметив это, продолжил: - Вы же потому и нуждаетесь в том самом дурманящем зелье, так? Что ж, услуга за услугу. Коль вам не терпится вкусить горькую сладость обнажённой правды, так опробуйте её вдвойне. Ведь и о вашем «послушании» можно поведать очень многое. Да так щедро поперчить это приторно-обманчивое представление о вашей благочестивой душе, что о моих невежественных деяниях никто и не вспомнит. Да, да, милая Литея. Узнай господин о ваших намерениях, вы не то, что света белого не увидите, но и взаперти ничем путным своё обделённое время занять не сумеете. Потому что единожды уничтоженное доверие к вам уже не будет дано воскресить даже вымоленным прощением. Вас выдадут замуж, а все царские обязательства, как и права полностью перейдут во власть вашего супруга. Вы же не будете иметь никакого иного статуса, кроме как звания жены нового повелителя. А всё потому, что в глазах отца станетесь безответственной и негодной ни для каких важных поручений, требующих серьёзности и хладнокровия в принимаемых решениях. Хотите именно такого отношения от любящего родителя? Тогда продолжайте настаивать, чтобы я помог вам осуществить эту мерзостную потребность в окучивании убийцы и невольника в одном лице. Но я не ручаюсь за последствия ваших неугомонных фантазий, которые вы всячески стремитесь осуществить. Не ходите после за мной хвостом, прося о содействии в уговорах вашего отца снизойти до милости к вам. И не обессудьте, если защищаясь от вашей клеветы, брошенной в сердцах, я буду вынужден опуститься до ответного выпада в вашу сторону. Вот только в моих речах, оглашаемых прямые факты, правда будет звучать куда увереннее, чем в ваших бездоказательных жалобах, надуманных обидой, – видя, что его правдивые речи имеют влияние на капризную особу, советник не стал жалеть её и в следующем замечании: - И да ещё кое-что. Ранее вы сказали, как некто из простолюдинов покушался на вашу, жизнь. Позвольте же узнать, где в этот момент находилась приставленная к вам охрана? И доводилось ли ей присутствовать вообще? Оказавшись зажатой в угол, и не зная, каким убедительным опровержением защититься, Литея замешкалась с ответом. Она не ожидала, что Пелий использует против неё такой жестокий аргумент, который она и в горестных раздумьях допустить не могла. А тут ещё на беду слуга её отца блеснул своею проницательностью, в момент заподозрив, что дочь царя по собственному желанию бродила неведомо где без сопровождения вооружённой охраны. И к своему сожалению девушка так и не сумела придумать ничего значительного, что могло бы уверить и советника в правильности её поступка. Лгать она была не научена. - В том не было нужды. Я и Ираклий… - Ах, Ираклий, - оборвал Литею «змей», хватило только одного имени того игривого юнца, чтобы Пелию нашлось за что зацепиться. - Этот непутёвый баснословный певун и шутливый выдумщик, чья внешняя красота является его главным и, увы, единственным достоянием. И ему вы доверили охранять вашу светлую головушку от бандитских плевков? Право, моя милая госпожа, вы не перестаёте меня удивлять. Случись с вами что, и выживи при этом Ираклий, его отцу вскоре пришлось бы оплакивать кончину своего сына. Один бестолковый, да и вы туда же, принцесса. Нет, я не могу этого так оставить, считая своим долгом немедля обсудить данный случай с вашим отцом, юная дева. Уж он-то найдёт на вас обоих управу, и каков бы ни был приговор, надеюсь, ума у вас хватит с ним согласиться. Вот уж хитрец. Как умело он находил слабости других, а после нещадно уязвлял их. Литея была сокрушена таким поворотом событий. Прежде видя правду на своей стороне, теперь она оказалась ещё и виновата во всём, что с нею случилось. Разумеется, Пелий не собирался никому ничего рассказывать, он попусту хотел подобной игрой избавиться от наседания капризной девчонки, вздумавшей помешать ему расправляться с Тэроном. Её бессмысленная потребность привязать к себе мужчину, которому она не нужна, ещё больше опускали дурочку в глазах «змея», всей душой ненавидящего её. - Нет, прошу! – взмолилась принцесса, в этот раз не сумев сдержать таки рвавшиеся наружу слёзы. - Не надо ему ничего говорить, умоляю! Отец не должен об этом узнать! Повелась. Советник был рад помучить чью-либо наивную голову, ему даже стало легче, былая потребность немедля отплатить тому же Амфиссу за его длинные руки, переместилась на второй план, уступив место тому удовольствию, которое можно было получить сейчас, наблюдая, как глупая наследница принимается корить себя, отныне видя в нём, Пелие, своё единственное спасение. Уж он-то был намерен выбить из неё всю спесь. - Сожалею, моя дорогая, но я вынужден оповестить его. Вы убедили меня в том, что правда, какой бы душераздирающей она не являлась, должна быть и будет оглашена. Вы же не хотите, дабы вездесущая совесть лишила вас возможности спать спокойно? Так вперёд, пусть ваш отец сердится на столь нежданный визит, он позже поймёт, что оно того стоило. Пелий мог бы притворяться очень долго, и для большего усилия страха даже взяться открывать эту злощастную дверь, которую ему доверили сторожить. Доверили… Нет, уж пусть теперь помучается царская дочка, с неё не убудет, слишком легко живёт. Советник так и поступил. Отвернувшись от Литеи, он демонстративно потянулся к двери, ожидая, что наследница тут же всполошиться. Не ошибся. Завидев его действия, юная особа, ухватилась за эту самую его руку, продолжая слёзно молить: - Не делай этого, Пелий, где же твоё сочувствие!? Знаю, я погорячилась, грубостью ответив на твои разумные попытки меня отговорить. Не будь же таким жестоким по отношению ко мне, сколько раз я прислушивалась к твоим советам и с почтением следовала им. Я послушаюсь тебя и сейчас, даю слово. Но не выдавай меня, пожалуйста! Получив то, что хотел, советник с деловитым, гордым видом посмотрел на унижающуюся перед ним будущую царицу, и с отвращением отнял свою руку. Он не сразу пошёл на уступки, некоторое время умышленно изводя девушку своим наигранным молчанием. Дошло до того, что бедняжка уже опустилась на колени, и дабы окончательно не потерять сознание, держалась за подол его хитона. - Что же делать… что же делать…, - начал впадать в раздумья плут, поднося свои женственные пальчики ко рту. Замечая, что уже начинает переигрывать, советник поддался. - А вы умеете, убеждать, моя дорогая принцесса. Право я обезоружен вашими мольбами, так и быть, возьмусь стать немым на время вашего послушного следования моим вразумлениям. Возможно даже навсегда оставлю мысль открыть правду вашему отцу, если только вы пообещаете так же не возвращаться к теме ваших неблагоразумных и грязных желаний. Специально подбирая такие слова, которые способны были подвергнуть в ужас и смятение неискушённое девичье сердце, Пелий удовлетворил свою злую сущность смиренным кивком принцессы, что успокоившись, вскоре поднялась с колен, и одарила своего мучителя взглядом полным неподдельной ненависти. Он упивался её слабостями и не скрывал, что ему это нравилось. А предъявить в ответ Литее было нечего, как и не знала теперь девушка, когда ей представится возможность поговорить с отцом о том мужчине по имени Дерк, который напал на неё. Дав слово не пререкаться со «змеем» взамен на его молчание, наследница думала отправиться в свою комнату, дабы привести себя в порядок. О том сразу смекнул Амфисс, всё это время находившийся за одной из дальних колон и тихо наблюдавший за всем происходящим. Он не следил за событиями с самого их наступления, явившись позже на крики принцессы. Но и этого было достаточно, чтобы распознать неладное, как и предвидеть несчастье, которое грозит Тэрону и Кьяре, стоит Литее вернуться к себе прежде, чем целитель успеет предупредить влюблённых о приходе наследницы. Как же Амфисс бежал назад, кто бы видел. Он в секунду рванул с места, пока принцесса оставалась с Пелием, и только и думал, хоть бы гладиатор не упрямился, а пошёл ему навстречу, ради себя же и своей любимой. Так вышло, что увлёкшись собственными неутешительными мыслями, лекарь перестал смотреть вокруг, и сам не заметил, как на пути появилась Мирена, благо ничего не нёсшая в руках. Они столкнулись быстрее, чем успели увидеть друг друга. И не успел Амфисс подняться, как рабыня ухватилась за него обеими руками. Первое о чём подумал на тот момент целитель, так о том, что сейчас женщина начнёт выбивать из него дух. Она и вправду выглядела чрезвычайно потрясённой, но далеко не тем, что рассеянный врачеватель чуть намертво не припечатал её к полу. - Ох, Амфисс, хоть ты мне объясни, что происходит?! – безрассудно тряся лекаря, Мирена никак не позволяла ему встать. - Я уже ничего не понимаю. Где Литея? С ней всё в порядке? Ещё менее что-либо понимавший целитель, упорно начал подниматься вместе с рабыней, накрепко вцепившейся в него. Не ясно было, отчего она так переживала за чужую дочь, пусть даже и являлась та будущей правительницей, которой они были обязаны служить. Целитель не успел и слово вставить, когда увидел перепуганный взгляд Мирены, напряжённо скользнувший по нему. - А с тобой-то что приключилось?.. Вот тут рабыня его, наконец, отпустила, недоверчиво изучая внешний вид лекаря, выглядевшего не чище узников. Не желая, дабы она заостряла внимание на этом пустяке, Амфисс сразу приступил к делу, посчитав, что Мирена вполне может ему помочь. - Того требовали обстоятельства, долго объяснять. Про Литею ничего толком не знаю, кроме того, что она уже во дворце и вот-вот направится в свою комнату, – не дав женщине переварить эту краткую информацию, целитель схватил её за плечи. - Мирена, я возлагаю на тебя все свои надежды, отвлеки её. Отвлеки, как только сумеешь, только бы подольше задержалась она. В конец запутавшись, рабыня только и смогла что придать своему лицу ещё больше удивления. - Я?.. Но каким образом? Да и зачем это нужно? Ожидаемая реакция, но думалось Амфиссу, что быть ему меж двух огней, если делать всё придётся одному. Но ведь и Мирена наверняка не хотела, дабы у её подруги назревали новые проблемы, уж она-то как никто иной, первой должна мчаться на выручку. - Затем, что Тэрон и Кьяра сейчас в её покоях. Представляешь, какая беда грозит, если Литея их застанет? – Амфисс продолжал держать женщину за плечи, опасаясь, что сейчас она в противоречии вырвется, не желая его слушать. Но та лишь глядела на него с недоумением и тревогой. - Этого нельзя допустить, ты ведь приближённая рабыня царя, придумай что-нибудь, найди, чем занять принцессу. А я постараюсь увести Тэрона прежде, чем она вернётся. Ну же, не криви ртом, отказом ты мне добавишь седины. Мирена! - Ну, хорошо! – тяжело вздохнула она, невольно посматривая, нет ли кого поблизости, кто мог бы их увидеть. - О, создатели мира, хорошо, я постараюсь задержать Литею. Но когда всё утихнет, пообещай, что расскажешь мне всё, как оно есть. Условившись на том, они разошлись. Мирене было очень нелегко заговаривать с Литеей, но она была несказанно рада, что с её дочерью всё хорошо. Однако увидев, в каком девушка пребывала состоянии, и, замечая, что прежде её глаза предавались горьким слезам, материнское сердце рабыни больно сжалось, но она была не вправе задавать вопросы, только молча исполнять волю царской дочери. Принцесса встретила её очень любезно, ей хотелось поскорее снять с себя измятое и загрязнившееся пылью улиц платье. Мирена нашла выход, предложив девушке посетить швею, дабы помимо приобретения у неё нового одеяния, так же снять мерки для создания праздничного наряда. Дело в том, что через пару дней у юной наследницы наступит день рождения, и её отец желал сделать этот день запоминающимся для своей дочери. Так вот, женщине удалось отвлечь принцессу приобретением новых платьев.
Отправлено: 21.09.12 01:52. Заголовок: Сам же Амфисс сейчас..
Сам же Амфисс сейчас направлялся к двум влюблённым, чьи минуты блаженного единения нещадно близились к концу. Но правда в том, что время вечно, оно не имеет завершения. Это земная жизнь всё норовит указать ему границы, подстроить под своё недолгое, переменчивое существование. Оттого и люди вынуждены следовать запретам, указанным их собственной смертностью. Не долог путь каждого на земле, один человек спешит, и тем самым начинает подгонять другого. А ведь всякий имеет право решать сам, чему именно он желает посвятить свои часы, или кому. По воле своей, да вот только мир устроен теми же людьми таким образом, что воле человека часто доводится быть подавленной требованиями тех, кто находится у власти. Тех, чьё высокое положение наделяет могуществом их жалкую потребность порождать страхи в сердцах других, и, обеспечивая этих баловней судьбы правом на неприкосновенность, жестоко ограничивает свободу иных людей. Тэрон не являлся первым человеком, который стремился обезвредить, облачённую защитой, несправедливость погрязших в страстях царей. И тем более не был единственным, кто вот уже длительное время вынашивал в себе данную мысль о прекращении всей этой тирании, богатеющей на несчастьях слабейших. Пусть даже в помощь тому будет необходима новая, ещё более безжалостная война. К ней нелегко возвращаться, особенно когда ныне было что терять. Однако присутствовала угроза лишиться самого дорого куда быстрее. Ибо бездействие уже есть поражение. Тэрон отсрочил смерть Флианта, чтобы увидеть любимую. Но он не мог и далее откладывать схватку с врагом, осталось только подумать, как именно отнять жизнь царя, дабы наказание за его кончину никак не коснулось Кьяры. Но к сожалению… к большому сожалению гладиатор был не в состоянии обещать даже самому себе, что убив Флианта, не разделит после его же судьбу. А стало быть, и избраннице мужчины была уготована нелёгкая доля. Не желая подвергать её такому испытанию, Тэрон сознавал всё же, что иного пути нет. Об их объединении с другими рабами и речи быть не могло. Таковым являлся бывший военачальник, он не желал действовать давно изведанной ораторской хитростью, беря под свою ответственность жизни тех бойцов, что будут идти за ним не по своей воле, а лишь по причине умело брошенного словца. К тому же на данные момент все они являлись пленниками влиятельного страха. Однажды Тэрон уже пошёл на риск, обратившись к советнику правителя за помощью, чем подставил под удар не только свою жизнь, но и безопасность любимой девушки. Больше такой ошибки гладиатор не совершит. Ведь любой из пленников мог за раз его выдать, из той же боязни, никому нельзя было доверять. Каждый здесь выживал сам, и по правде говоря Тэрона мало заботили судьбы других рабов, он не думал даже о своём спасении, ему было необходимо увести только свою единственную от грядущих бед. Да, воин чувствовал свою вину перед ней, беспощадно вонзая в собственное сердце острое жало ненависти к самому себе. За что спрашивается? За то, что не оказался рядом, никак не пресёк это несчастье, когда был заранее о нём предупреждён. Осознание этого и мучило гладиатора, видевшего, как удивлённо и даже поначалу непонимающе глядела на него любимая. Мужчина уже начинал жалеть о том, что дал своим тяжким мыслям право голоса, тем самым добавив волнения душе своей желанной. Его суровый взгляд обострился под опущенными тёмными бровями, Тэрон не поднимал глаз, безмолвно и слепо изучая пустоту, так чётко отражавшую его былого, не ведавшего ни любви, ни желаний, ни надежды. Теперь всё было иначе, и дикий зверь, вновь спящий внутри и задобренный лаской, мог бы более никогда не пробуждаться. Но воин спустит его с цепи, как и собирался сделать это прежде, только в следующий раз он позволит ему разорвать ненавистного врага. Страшной будет месть, далёкой от законов человеческих, но она свершится. Мужчина продолжал безмолвно сидеть напротив фиванки, борясь со своими внутренними демонами, одолевающими его. Ибо велик был гнев гладиатора за испытанные муки его любимой женщины, и он не собирался его в себе подавлять. Только Кьяра была способна подчинить себе ярость Тэрона, утихомирить её хотя бы сейчас. И ей это удалось одним прикосновением нежных ладоней к его руке. Мужчина расправил широкие плечи, скулы его заметно напряглись, но лишь оттого, что накипавшая внутри пламенная ненависть ещё присутствовала и не хотела сдаваться воле любви, но это согревающее сердце чувство оказалось сильнее. Воин ответил на прикосновение девушки, бережно проведя пальцами по шелковистой коже её изящных рук. Голос Кьяры открыто передавал её волнение, вызванное ранними словами гладиатора, слушавшего безмолвно, не соглашаясь и не отрицая. Он не откажется от того, что молвил прежде, как и не присоединиться к речам любимой, так жарко оправдывающей его. К самому себе Тэрон не смягчился, но внимая словам своей воительницы о воле человеческой, обречённой на опасность и о страхе их недругов, он не мог не признать, что любимая говорила верно. Их боялись. Ох, как же их боялись и ненавидели. За бесстрашие душ и умение бросить вызов, принимая неравный бой. Их страшились по причине непреклонной гордости перед беспощадной смертью. Но не всё из перечисленного являлось правдой. Потому что будучи любимым и любя, помимо силы, превосходящей возможное, человек приобретает и одну единственную слабость, способную уничтожить его. И слабостью этой является страх потерять того, кто есть вся твоя жизнь. Так вышло, что Тэрон и Кьяра испытали боль потери вместе, и оба были готовы положить конец своему пребыванию на этой земле, дабы хоть в ином мире, познавая адские муки, во что бы то ни стало найти друг друга. Ладонь воительницы мягко легла на грудь мужчины, тот час вызвав мощные удары отвечающего ей сердца. Тэрон поднял глаза, с тёплым чувством всматриваясь в красивое лицо своей кареглазой мечты. Согретый любовью взгляд гладиатора со всем вниманием и нежностью ласкал все видимые изгибы этого превосходного творения богов. Мужчина любил каждую родинку на теле своей желанной, каждый её малый шрам, норовивший огрубить гладкость обжигающей кожи, но безнадёжными являлись эти попытки. Кьяра была прекрасна, даже тень мучительной боли не могла погубить великолепия её несравненной красоты. Блаженством было касаться её, целовать, дышать с нею единым воздухом, но какою же пыткой стало осознание того, что сейчас его объятия могли причинить девушке боль. Тэрон и не смел притягивать её к себе, как случалось прежде. Он ощущал болезненную дрожь в её руках, слышал тяжесть её дыхания и так хотел укрыть возлюбленную от горестей бесчестной жизни. Хотел забрать её боль… взять на себя страдания тела… украсть ещё один поцелуй и через его сладость передать красавице свои жизненные силы. Мужчина желал бы обречь на муки весь мир и самому в нём погибнуть, но только бы Кьяра никогда не знала жестокостей обезволивающего рабства. Она убеждала его, что вернись всё назад, мало что удалось бы исправить, просила гладиатора не винить себя. А он продолжал молча глядеть в её завораживающие карие глаза, и, укорял себя за то, что принял выбор любимой остаться здесь с ним. Конечно же Кьяра сама решала свою судьбу, никто не брался её неволить. А надо было. Пусть и насильно, пусть до терзаемых слёз, и нещадной гибели их душ, но Тэрон должен был сделать это для неё, увести от тирании, помочь девушке стать свободной… будучи чужою возлюбленной и женой, но находится далеко отсюда. И никогда более не возвращаться в этот ад, уготованный им на земле. Воин и сам не задержался бы в нём надолго. Приняв свой последний поединок, он бы достойно оставил этот мир, до последнего часа не выпуская из ладони верного меча. Тэрон познал бы покойную смерть, как награду, зная, что избранница его сердца изведала лучшую жизнь, хоть и вдали от него, но она не стала жертвой безумного мясника, получившего трон слепостью подкупного народа. Зная, что не смог бы прожить без Кьяры и дня, гладиатор был готов пойти на всё, дабы сделать её счастливой. Но любимая не оставляла попыток достучаться до мужчины, давая ему понять, что без него она не будет счастлива так же, как он не найдёт для себя утешения без неё. Они были неразделимы, и правда такова. Задумавшись, Тэрон вновь отвёл взгляд куда-то в сторону, но фиванка вернула его внимание к своим проницательным глазам, коснувшись руками лица гладиатора, и говоря, что лишь благодаря ему она продолжает дышать… что именно любовь к нему спасла её от смерти. А ведь и она являлась для Тэрона всей его жизнью. Чувствуя её нежное прикосновение, согретых долгими поцелуями, губ на своей щеке, воин подался вперёд, тоже самое сделали и его руки, желающие обнять девушку как можно крепче и никогда её не отпускать. Тэрон хотел этого, но не сделал, помня о том, тяжёлом состоянии, в каком находилась его единственная. Она прижималась к нему всё плотнее, невзирая на кровь и грязь, запахом смерти хранивших на теле мужчины память о его недавнем сражении. Как же хорошо ему было с ней… как безмятежно и радостно на сердце… Ладони гладиатора опустились на бёдра любимой, желая обнять её хотя бы так. Очень осторожно, с такой бережностью, как если бы мечта его была сотворена не из плоти, а из тонкого хрусталя, чьи хрупкие крупицы явили бы ему образ из далёких грёз, способный разрушиться от одного неверного прикосновения. Тихо повторяя, что Тэрон спас её, девушка легонько коснулась губами плеча воина, отчего он еле слышно вздохнул, чуть приподнимая голову, и с наслаждением принимая объятия своей желанной. Она прижималась к его груди, и воин чётко распознавал стук собственного сердца с биением красавицы, они звучали в унисон их любви. Но и здесь взгляд мужчины омрачился. Потому что как бы двое не пытались забыться друг в друге, страшная реальность оставалась ждать их возвращения из мечтательного единства, готовая разрушать все обретённые надежды, крепкою верой отражавшиеся в глазах бывшего военачальника. И эти же глаза, устремлённые пронизывающим взором во мрак, скрылись под медленно опустившимися веками, что после сжались с такою мукой, как если бы Тэрон узрел то, чего видеть не хотел. Его тело предательски задрожало в ярости и боли, но чувства эти притуплялись лаской того тепла, которым мужчину одаривала его возлюбленная. При ней он старался заглушить в себе зов ярости, и прекрасная воительница сама ему в том помогала, но голос гладиатора не скрывал всей его испытываемой ненависти к врагам, в каждом слове лишь подчёркивая данную истину. - Но конечного спасения нам ещё только предстоит постичь, Кьяра, - начал мужчина, запуская руку в любимые волосы, медленным движением пропуская пальцы сквозь их тёмные шёлковые волны. - И вновь случись что, какой будет прок от нашего смирения с судьбой и душевного противостояния тому злому бесчинству, чьё царствование нескончаемо в этих стенах? Всё это дано остановить лишь ответной грубой силой, которую так страшиться Флиант и его свита, – рука, прежде ласкавшая волосы и плечи фиванки, звучно сжалась в кулак, грубый и опасный. – Как ты сказала, пока мы здесь, мы обречены терпеть всё это. Верно. Но должны ли? Нас, рождённых на воле, обрекают носить рабские кандалы, и мы принимаем свою участь, как должное, претерпевая и смиряясь. Только потому, что оказались в меньшинстве, и каждый миг нашей жизни грозит оборваться по одному лишь царскому слову. – Тэрон встретился глазами с любимой, и взгляд его стал мягче, а голос спокойнее, как и решительнее. - Я отказываюсь разделять решение слепых богов, Кьяра. Как и не спущу Флианту тех страданий, которым он подверг тебя. Ничтожный изверг понесёт должный ответ за все свои злодеяния. Ранее его жизнь была в моих руках… я был готов забрать её… был готов…. Дабы не беспокоить Кьяру, Тэрон не стал говорить ей о том, что совсем недавно находился у Флианта и собирался его убить. Хватало и того, что сейчас он морально подготавливал девушку к грядущей смерти царя от его руки. На некоторое время разговор влюблённых охватила тишина, сам воздух наполнился ощутимым напряжением, в котором пребывали двое. Мужчина не хотел порождать череду новых переживаний в душе своей единственной, но он не мог принять всё, как оно есть. Не мог позволить своей избраннице терпеть унижения и муки ради пустых надежд на то, что однажды этот кошмар закончится. Да, эти надежды будут пустыми без опоры в виде ответной силы, к которой призывал гладиатор самого себя. Он стремился пойти на это один не потому, что имел такую непоколебимую уверенность в своей победе, вовсе нет. Тэрон не хотел впутывать Кьяру в данную войну, чтобы уберечь её. Конечно же, он знал, что его любимая сильна, и способна защитить себя. Но не так давно произошедшее с ней несчастье ещё раз показало, что не всегда правда будет на стороне тех, кто борется за неё. Воин по-прежнему находился рядом, заботливо и осторожно обнимая девушку за плечи. Вот она, его жизнь, его спасение, и мощь… отними у мужчины всё это и его самого не станет. - Не зная тебя, я не стремился что-либо изменить, - продолжил он, склоняясь над своею единственной, и со всем жаром любящего сердца смотрел в её манящие глаза. Тэрон вспоминал то время, когда лишь война служила ему утешением. - Мне просто было незачем пытаться. Для меня всё закончилось, когда я проиграл свою главную битву, лишившись своих людей, цели, и возможности называть себя свободным человеком. Казалось бы, нет для воина горше доли, чем быть пленником врагов, не достойных даже лёгкой смерти, не то чтобы равного боя. Оставшись в живых, я был мертвее тех, кому посчастливилось погибнуть на войне, не зная унизительного рабства. А всего несколько часов назад, я вновь испытал это разрушающее чувство пустоты и бессмысленного существования, когда позволил себе поверить в ложь о том, что навсегда потерял тебя, Кьяра. Теперь я знаю, какое поражение меня ждёт, если твои страдания продолжатся, - какими же нежными становились руки воина, когда он касался прекрасной фиванки, демоны прошлого всё более теряли свою власть над ним. Гладиатор проводил пальцами по чувственным губам, опускался к подбородку, шее, только теперь сознавая, что этот прекрасный образ всегда являлся ему во снах. Он был неуловим и далёк до этих пор… до того, как они впервые увидели друг друга. - Как смею я принять это? Как могу допустить?.. Надеялся укрыть тебя от несчастий под покровительством Литеи, позабыв, что всё имеет свой недолгий срок. И нет уверенности, что произошедшее сейчас, не повторится снова. Не могу я оставить всё, как есть, Кьяра. И не стану терпеливо сносить твою боль, которую ты жертвенно принимаешь на себя, когда не тебе уготована расплата. Мы будем искать возможности уйти. Вместе. – Тэрон не предполагал, не делился бездейственными размышлениями. Он намеревался сделать всё именно так, говорил. - Я готов переждать множество ночей, пока ты не будешь готова. Но я не упущу случая увидеть тебя. Флианту угодно говорить со мной, и завтра по его же приказу я вновь буду здесь. Мы найдём способ покинуть дворец, Амфисс утверждал, что ему известны подземные ходы, ведущие отсюда прямиком в город. Вызнав о них, мы дождёмся удобного случая, а после уйдём. Гладиатор не лгал, уверяя Кьяру в том, что они вдвоём покинут Наксос, но всё же умолчал и об ином вероятном исходе их побега. Притом этот второй исход был куда более возможен, нежели первый. Но о том не следовало думать сейчас, когда и без того каждая проходящая минута всё ощутимее приближала тяжкое расставание. Тэрон неотрывно глядел в очаровывающие его глаза, всем своим существом устремляясь только к ней одной… Как бы не сложилось, он более не подпустит кого-либо к девушке, всегда будет подле неё, отныне с боями без правил покончено, и Пелию самому осталось не долго плеваться своим ядом. - Любимая, ты отказалась от своей свободы, чтобы разделить эту жизнь со мной. Жизнь, основанную в надежде на светлое будущее, а не на горестное настоящее. И мы не останемся здесь, испытывать себя и смиряться с чужой волей. В нашем праве выбирать самим, чего мы желаем. А желаю я только одного: быть с тобой, - ладони мужчины вновь опустились на плечи фиванки, он почти что улыбнулся ей, хоть и оставался грозен его взгляд. - Но не здесь нам предстоит начать всё сначала. Не посреди крови и убийств мы будем преумножать обретённое нами счастье. Я покорно предамся терпению, о котором ты говоришь, но только для того, чтобы как следует обдумать наш возможный побег с острова. И мы уйдём, - уста гладиатора так и тянулись к губам возлюбленной, он говорил тихо, нежно проводя ладонью по её лицу, молвив уверено: - И ты будешь свободна, сколько бы не последовало препятствий. Я не стану мириться с продажной судьбой, и ты, борясь, не уступай её приговору. Всё ещё можно исправить. Нет такого закона и власти, что могли бы подавить в человеке его собственную волю. Нет в мире такой силы, которая была бы способна разлучить меня с тобою, Кьяра. И если бы та чудесная ночь одарила меня и тебя, зарождённым в любви, продолжением нас самих… я бы с открытым сердцем принял этот дар, - рука мужчины бережно накрыла живот воительницы, и данный жест уже многое объяснял ей из того, что он стремился донести, как и чего потаённо желал. - Ведь прежде никогда не испытывая такого совершенного чувства, я познал его благодаря тебе. Девушке, без которой не вижу смысла не только в самой борьбе, но и в своём существовании. – Тэрон страстно целовал её губы, лицо, глаза, стараясь быть менее настойчивым, но не желая подавлять свою необходимость в ней. - Живи… живи, любимая, чтобы и для меня не потеряла ценности эта жизнь… Гармоничное единение, наполненное только их голосами, шёпотом и дыханием, было побеспокоено ожидаемым приближением чьих-то спешных шагов, направлявшихся к двери той комнаты, в которой находились Кьяра и Тэрон. Мужчина не двинулся с места, продолжая смотреть только на любимую. Кто бы не вошёл, он не станет скрываться. Но брошенный вызов гладиатора было некому принять, ибо вошедший являлся другом. Амфисс как всегда не обходился без шумных вторжений, а посему о том, что это был именно он, Тэрон понял прежде, чем лекарь явил себя. Приветствием воин его не встретил, прекрасно зная, с какою целью вернулся пугливый целитель. И не прогадал. Доли секунды топчась на месте, Амфисс начал было открывать рот, дабы снова попытаться поторопить мужчину, но тот резко вскинул левую руку, тем самым остановив врачевателя от ненужных объяснений и без того понятных вещей. Тэрон безмолвно просил дать им ещё немного времени, и лекарь был вынужден подчиниться этой просьбе. Он оставался в стороне, не говоря ни слова, покуда гладиатор и фиванка прощались. - Помни о моих словах, - говорил девушке Тэрон, целуя и поглаживая её руки. - Всего одна ночь, не дольше. Я отыщу предлог, что позволит мне чаще быть во дворце. Но ты должна больше лежать. Позаботься, Амфисс, чтобы Кьяру во всё положенное для восстановления время не утруждали никакою работой. Ей необходимо пребывать в покое,- мужчина не видел, как лекарь молча кивнул, ибо не смотрел на него вовсе, но знал, что он сделает для фиванки всё возможное. Своей единственной воин сказал следующее, углядев сомнение в её глазах: - Не препятствуй этому, тебе нужно восстановить силы, раны ещё совсем свежие, – затем нежно поцеловал её в лоб. – Поспи сейчас. А когда проснёшься, та часть времени, что разлучает нас, утратит свою медлительность, неминуемо приближая ожидаемый час нашей встречи. Я люблю тебя, Кьяра. И буду возвращаться к тебе до тех пор, пока, наконец, не обрету возможность остаться с тобою навсегда. Его любовь…. Его сильная, храбрая воительница. Уста Тэрона в пламенном поцелуе коснулись губ Кьяры, желая взять с собою частицу её тепла, взамен отдавая ей свою нежность. Он всегда будет рядом, никакое расстояние тому не помеха. Её руки всё ещё находились в его ладонях, мужчина поднялся, не говоря более ни слова, одним только ласковым, наполненным любовью взглядом прощаясь с ней… совсем ненадолго. Пришло время уходить. Теперь, убедившись, в том, что его единственная обязательно пойдёт на поправку, гладиатор мог позволить себе вернуться к остальным бойцам. С прежним глубоким чувством он поцеловал теперь уже её руку, и только тогда осмелился уйти, с большим противостоянием уводя взор от возлюбленной к двери, ведущей из комнаты. Всё наладится. Отныне страдать будут другие, уж Тэрон позаботится об этом. Выходя, они с Амфиссом полагали, что никого не встретят по дороге, разве что не удастся избежать царской охраны, но и в том не было особой проблемы, ибо шёл гладиатор с придворным лекарем, а самого целителя подозревать не было нужды. Однако остаться незамеченными для дочери правителя им так и не удалось. Дело в том, что, направляясь в свои покои, Литея решила войти не со стороны своей опочивальни, а желала сразу наведаться к своей служанке, потому-то сама того не ведая, шла навстречу мужчине, которого никак не ожидала увидеть во дворце. Её новое жёлто-зелёное платье еле доставало до колен и было сделано из заметно тонкого материала, отчасти прозрачного. Литея видно планировала носить его разве что вне вылазок из отцовской обители, ибо откровенным было одеяние, далёким от понимания простых людей. Не ожидавшая предстать именно перед Тэроном в таком смелом виде, принцесса поначалу испугалась, завидев гладиатора, идущего впереди, но потом, осознав представленную ей возможность, про себя порадовалась такой неожиданной встрече с ним. Нарочно сбавив шаг, и придав своей походке больше соблазнительности, способной подчеркнуть природную красоту её юного тела, Литея тайком следила за приближавшимся к ней гладиатором. Вот-вот он поднимет глаза и посмотрит на неё. Наследнице Флианта было необходимо заговорить с ним, а чтобы как-то начать разговор, следовало дождаться хоть малого внимания от мужчины. Весь её былой страх, почти что позабытый приятным приобретением нового одеяния, мог в сию секунду исчезнуть окончательно, стоит принцессе единый раз поймать на себе заинтересованный взгляд любимого ею воина. Она предвкушала его интерес, вызванный её красотой, и так и посматривала на Тэрона, вот уже почти поравнявшись с ним. Но мужчина не то чтобы не проявил никакого любопытства к дочери царя, он вообще её не заметил, неизменно глядя куда-то вниз, да так и прошёл мимо наследницы, изумлённо остановившейся позади. Вниманием Литею удостоил лишь шедший рядом с гладиатором Амфисс, что тут же поприветствовал её. Однако принцесса не услышала лекаря, оглушённо провожая взглядом мужчину, так открыто проигнорировавшего её присутствие. Она даже не углядела, какой странный вид был у самого целителя, поспешавшего как можно быстрее удалиться. Литее ничего не оставалось, как окликнуть Тэрона, пока он вовсе не скрылся с её глаз. Заслышав своё имя из уст наследницы, воин остановился, после обернувшись к ней. Его взгляд, устремлённый на дочь царя не выражал никаких эмоций, и любой внимательный человек, наблюдая такой взор со стороны, подтвердил бы, что мужчина действительно ничего не чувствовал, смотря на Литею. Врачеватель как раз являлся одним из таких людей, да и чего там, ему давно было известно, что для Тэрона юная девушка была всего лишь ещё одним несчастным созданием, пребывавшим на этой грешной земле, и не более. Амфисс больше опасался, как бы их не заподозрили в чём-либо. Вскоре он осознал, что все его страхи напрасны, когда как для самой белокурой девы испытания только начинались, ибо позвав гладиатора, она какое-то время растеряно глядела на него, пытаясь подобрать слова. В конце концов её молчание затянулось до такого количества минут, когда Тэрону уместнее было бы просто взять и уйти, даже не берясь слушать. Но он остался, дожидаясь, как потерявшаяся наследница возьмёт своё волнение под контроль. И ей это удалось, хоть и неуверенно звучал её голос. - Близится день моего рождения. Отец задумывает щедрый праздник и…, - принцесса замешкалась, подводя себя к главному. - Я бы очень хотела, чтобы ты присутствовал на нём. Сюда съедутся многочисленные гости из разных концов мира, я была бы рада тебя им представить. Испытывая заметное волнение перед гладиатором, Литея забывалась, что ведёт разговор с одним из рабов её отца. Но дело было в том, что она и не видела в Тэроне раба, говоря с ним, как с тем человеком, которому её могли бы обещать в законные супруги. Она и гостям его представить намеревалась не как чемпиона арены, а как мужчину, которого для себя выбрала, осталось лишь получить согласие отца, что на данный момент очень не плохо к нему относился. И верила наивная, что если чуть подождать, царь изменит своё решение и позволит Тэрону быть её мужем. Она будто не замечала его истинного отношения к ней, или же старалась не замечать, упорно думая, что главным препятствием к их браку является её отец. Однако дальнейшие действия гладиатора наглядно доказывали принцессе обратное. Он никак не воспринял её слова, даже не удостоил словом. Меньше минуты длилось ожидание Литеи, когда воин просто отвернулся от неё, и последовал дальше, словно и не обращалась она к нему совсем. Пожалев вновь оскорбившиеся чувства наследницы, Амфисс последовал за мужчиной, которого так же очень хорошо понимал. Сама же девушка, чьё самолюбие должно было быть серьёзно задето подобным отношением, подавила свою гордость, поспешив молвить воину в след ослабевшим голосом: - Это не приказ, Тэрон. Я приглашаю тебя. Думавший в данный момент совершенно о другом, и не желавший ни с кем вступать в разговоры, гладиатор вновь остановился. По чести говоря, на дочь царя ему было незачем сердиться. От неё не исходило никакого зла, кроме как надоедливой потребности в любви. Очень эгоистичной любви, желающей только брать, отдавая взамен лишь земные богатства, а сама душа не имела ничего. Вот эта духовная бедность и являлась самой прискорбной. Наследница думала купить мужчину своим телом, увы, только это она и могла ему предложить. Он всё понимал, испытывая к ней одну лишь жалость. Его далеко не резкий ответ не мог причинить ей обиду, разве только разочаровать отказом, но он неминуемо последовал. - И я благодарен тебе за приглашение, Литея, - сказал Тэрон, повернувшись к принцессе на доли секунды. - Но пусть лучше на праздники приходят те, кому угодно веселиться. Я же не настроен искать забавы для себя, как и не желаю удостаивать ею других. Вот и всё, что Литея от него услышала, в который раз оказавшись отвергнутой. Это конечно громко сказано, но наследница восприняла всё именно так, начиная жалеть, что из страха перед гневом отца не настояла в необходимой для неё помощи Пелия. Сам же Тэрон уходил, предаваясь мыслям о Кьяре, чей образ никогда не покидал его сердце. Он думал об их возможном побеге, и грядущем познании желанной свободы. Он был намерен получить её, для них обоих, вопреки сторонним козням. Не ведал герой арены, что за него многое уже решилось, а брошенный отказ в участии ненавистных забав не имел никакой силы. Ибо назревало испытание, которое Тэрону было необходимо пройти, или же навсегда лишиться возможности стать свободным, как и обрести мирную жизнь с той, чья любовь не просто охраняла его от гибели, но служила тем сильнейшим оружием, способным завоевать победу в самой безжалостной и неравной войне.
Отправлено: 30.09.12 23:04. Заголовок: Казалось бы за столь..
Казалось бы за столь недолгие года, которые Кьяра прожила, она прошла весомый путь. Ту дорогу, которую и не всем людям удаётся пройти даже к старости. Юная девушка, которая так счастлива была в детстве - к рассвету своей юности пережила так много. Светлая и спокойная жизнь была навеки отнята первым набегом, в котором Кьяра потеряла своих родных, лучшую подругу и многих других, но это еще не было концом. Второй набег принес за собой страшное рабство. Рабство – сейчас с ним не многие боролись, но все же борьба шла и еще с самого детства Кьяра слышала страшные рассказы о том, к чему обрекают людей попавших в рабство, но никогда не думала девушка, что сама окажется в том же положении. Она настроила себя на самое худшее еще в самом начале, только ей «посчастливилось» попасть сюда. Свидетели есть - фиванка пыталась себя извести, как могла. Но вдруг все круто поменялось. Она встретила Тэрона, и молодые люди полюбили друг друга. Отсюда и появилось стремление к жизни, желание вырваться и быть постоянно с ним. Прикасаться к его крепкому телу, как Кьяра делала это сейчас и не боятся, что их кто-то увидит, или что сейчас сюда войдет принцесса. Предаваться любви, без страху, что на утро об этом узнает весь дворец и обоих казнят. Видеть друг друга целыми днями. В этом заключалось настоящее счастье и именно оно побуждало стремление к жизни и борьбе. Все обернулось несколько иначе. Нельзя сказать, что когда Кьяра полюбила Тэрона ей стало проще, также, как и Тэрону. Нет, скорее просто двое влюбленных обрели одну и ту же цель, которая не давала им покоя. Здесь Кьяра познала первый ужас, когда её тело истязали тяжелые удары кнута, но она справилась с этим, как и справится в дальнейшем, если в этом будет необходимость. Но страх перед оружием пыток остался. Впрочем, девушка сейчас совершенно не об этом думала. Каждый день, прожитый вдали от Тэрона, истязал сердце непонятным одиночеством. Мысли тянулись лишь к нему, а осознание того, что любимый мужчина находится не так уж далеко, только вот пройти к нему не просто – буквально раздирало внутри. Каждое мгновение, которое приходилось проводить раздельно неподвластно разуму тащило мысленно в грезы памяти, где двое влюбленных вместе. Однажды Кьяра отдалась Тэрону в ночи настоящей любви, но не только к этому возвращались мысли, а к каждому прикосновению, слову, взгляду и вздоху. Все же, как прекрасно было любить, но одновременно с этим чертовски сложно до невозможности. Вот только именно любовь предавала силы. Кьяра не соврала Тэрону, когда говорила о том, что именно он подарил ей силы для борьбы, что благодаря нему она еще жива. В ином случае девушке не стоило бы даже бороться за свою жизнь. Зачем жить? Что бы отдавать себя в руки распущенных и богатых извращенцев, которым мало того, что они вытворяют со своими женами. Кьяра бы поневоле стала участницей притона. Разве стоит ради этого бороться за жизнь? Нет! Но когда появился человек, которому фиванка отдала сердце, то ради их совместного будущего стоило выдержать все и пройти все испытания, вот только за какие грехи – неизвестно. Кьяра видела огромную печаль и сожаление в глазах любимого. Да что тут видеть он и сам сказал о том, что винит себя. Очень зря. Кьяра пыталась словами убедить Тэрона в том, что он ни в чем не виноват, просто не все в этой жизни подвластно нам. Но девушка откровенно верила, что однажды придет время, когда они будут вместе и не только на том свете, но и на этом. У них будет уютный дом, прекрасная земля в чудесном краю и они будут счастливы. Обыкновенные житейские мечты – но, сколько в них было счастья и желания. Ведь Тэрон и Кьяра смогут видеться всегда, они станут неразлучны и не нужно будет гадать и молить богов об очередной встрече. Удивительно, как Кьяра все еще хранила веру богам, а в частности Гере. Она часто молилась ей тайком от остальных, но пока не дано было фиванке постичь, что её богиня бросила, даже не бросила, а ей все равно, как было наплевать на все и всегда. Но разве мольбы и вера в высшие силы не подымали бодрость духа? Подымали, но однажды человечество поймет, что дело в собственных силах и если ты хочешь изменить свою жизнь – тебе стоит что-то сделать для этого самому, а не ждать пока сбудутся все просьбы и молитвы просто так, при подачи высших сил. Пока Кьяра этого не понимала, но еще поймет. Скоро она все поймет. Нельзя сказать, что от этого будет только хуже, наоборот, когда ты перестаешь надеяться на кого-то другого, будто кто-то свыше щелчком пальцем разрешит все проблемы, а сам возьмешься за дело и поверишь в себя, лишь так проблемы разрешаются. В противном случае – ты обречен. Нужно верить в себя целиком, а не отдавать свои надежды богам. Лучше предоставить их самому себе. Все еще было прохладно и от пережитого избытка эмоций тело одолевала дрожь, но рядом с Тэроном все проходило, боли улетали и тело было, словно исцелено. Каждое его прикосновение заставляло минуть холод и успокоиться боли, которую могла испытывать Кьяра. И что же, за это он винит себя? За то, что они живы и продолжают любить друг друга исцеляющей любовью, которая мало кому доступна. Тэрон говорил о защите о том, что не стоит полагаться на богов, о том, что не нужно мириться с той судьбой, которая выпала на их долю и ничтожный царь обязательно получит свое наказание. Кьяра смотрела внимательно в глаза гладиатора и видела в них решительность. Тэрон готов был сделать то, о чем говорил. Но не сейчас, возможно, чуть позже. Все так просто он действительно не оставит. Запустив руку в темные волосы Кьяры, Тэрон окунул девушку в царство грез, достаточно было всего лишь этого легкого движения, что бы Кьяра почувствовала себя защищенной, а главное такой спокойной, в крепких руках возлюбленного. Как он осторожно её обнимал, боясь прикоснутся еще к совсем свежим шрамам, что бы не принести Кьяре никакой боли. Она так хотела всем телом познать его ласку, так и теснилась ближе к нему, но он не мог, потому что сделал бы больно ей, ведь открытые раны всегда несут острые ощущения, даже если они залечены. - Я отказываюсь разделять решение слепых богов, Кьяра. Как и не спущу Флианту тех страданий, которым он подверг тебя. Ничтожный изверг понесёт должный ответ за все свои злодеяния, - сказал Тэрон. Кьяра мягко улыбнулась, утопая в его зеленых глазах и опустила взгляд на крепкие руки мужчины. Она нежно взяла его ладонь и стала перебирать пальцы гладиатора так, будто ребёнок, играющий рукой родителя. Тогда вновь спокойно улыбнувшись, девушка подняла глаза на возлюбленного.
- Я готова была сделать подобное.
Сказала Кьяра вмиг помрачнев. Она уже убивала однажды в своей жизни, в тот день, когда произошел первый набег на её деревню. Тогда, когда убили её родителей, а над самой Кьярой в сарае надругались несколько мужчин. В тот страшный день Кьяра убила их всех неизвестно каким образом. И до сих пор помнила их лица, то, какими они были в минуты, когда испускали последний вздох и это ужасало. Даже сама мысль об убийстве, но теперь вспоминая, что было совсем недавно Кьяра осознала, что шла готовая на очередное убийство. С каких пор она стала такой жестокой? Но это была вынужденная жестокость. Управлять своим вторым я, фиванка еще не научилась. Той дикой и животной энергией, которая просыпается в ней, стоит затронуть самое дорогое, что у неё есть. Кто-то бы назвал это нарушенной психикой, исходя из того случая, кто-то бы счел это даром богов, но сама Кьяра даже не подозревала о том, как расценивать себя и свое поведение. Ведь даже о тех смертях она сожалела, а ведь те люди убили её родителей и забрали у неё невинность. Кьяра еще пуще опустила голову и отпустила ладонь Тэрона.
- Боги, когда я думала, что ты умер, я готова была убить его, убить всех, кто попадется мне на пути. И мне было плевать на всё и на саму себя в первую очередь. Я… я была такой, как они… хладнокровной убийцей. Не узнаю себя, Тэрон. Мне страшно от того, на что я временами способна.
Кьяра закончила свою речь и посмотрела в глаза Тэрона. Нет, он не винил её в том, что она хотела сделать. Настигло мимолетное молчание, где двое влюбленных были поглощены собственными взглядами. И в этот момент в комнате воцарилось такое спокойствие, лишь сердца мужчины и девушки бились в унисон, даже тогда, когда они не держались за руки. Тэрон также обратился к своему прошлому. Он говорил, что не считал нужным жить… это было так знакомо для Кьяры. Тэрону было наплевать на себя и свою жизнь, пока он не встретил её. Да что тут говорить, когда Кьяра испытывает тоже самое. Появление гладиатора в её жизни дало ей не только влюбленную цель быть вместе, но еще и продвинуло на шаг дальше. Тайно ото всех Кьяра желала освободить свой народ из рудников Флианта… но знала, что без Тэрона она не смогла бы этого сделать, даже не думала об этом. - А всего несколько часов назад, я вновь испытал это разрушающее чувство пустоты и бессмысленного существования, когда позволил себе поверить в ложь о том, что навсегда потерял тебя, Кьяра, - говорил великий воин. Кьяра опустила взор, но когда подняла - слабо проговорила, едва слышимым шепотом.
- Я тоже.
- Теперь я знаю, какое поражение меня ждёт, если твои страдания продолжатся, - прикосновения Тэрона были манящими, обжигающими душу и такими приятными. Кьяра готова была утопать в той нежности, которую он дарил ей. Как удивительно, столь крепкие мускулистые руки, привыкшие держать далеко не гладкое оружие могли быть настолько нежными по отношению к ней. Какие незабываемые чувства Кьяра испытывала при каждом его прикосновении. Дальше Тэрон заговорил о дальнейшей судьбе Кьяры, но не без нотки осуждения собственного я. Кьяра мило улыбнулась, а про себя подумала: «Не хочешь слушать меня совсем, любовь моя. Ты не виноват, ни в чем не повинен». Никогда Тэрон не говорил впустую. Он пообещал фиванке, что укроет её у Литеи, так и сделал, теперь же Тэрон сказал, что они уйдут отсюда, вместе. Эта идея вдохновила Кьяру. Странно, она настолько прониклась этой издевательской жизнью в рабстве, что даже и подумать не могла о побеге. На мгновение Кьяра замерла с улыбкой на лице, а тогда резко вновь прильнула к Тэрону, чуть не повалив его на постель.
- Так и будет. Однажды мы убежим отсюда – вместе!
Вдохновлено произнесла Кьяра и отпустила своего мужчину. Она почувствовала легкое головокружение, потому нахмурилась, но это было лишь мгновенно. Рабыня оставалась сидеть, что бы находиться ближе к любимому. Как же хотелось все время дышать вместе с ним. Схватить Тэрона и больше не отпускать. Что бы он не уходил, не ушел никогда и они всегда были вместе. Но пока это такие банальные и несбыточные желания.
- Я всегда, готова Тэрон.
Заверила возлюбленного Кьяра, после того, как он стал посвящать её о своих планах. Подними Кьяру посреди ночи и скажи ей, что время бежать, она моментально соберется с мыслями и сделает это, а главное ни в коем случае не подведет. Кьяра умела вовремя собираться с мыслями. Ей не нужно время на моральный настрой, как многим остальным дамам, которые бы пострашились покинуть давно объезженное место навстречу к неизвестному и большому миру под открытым небом и сияющими звездами. Кьяра была готова к подобному в любой день, в любой час и любую минуту. Её душа стремилась к свободе – оковы не для фиванки. И никогда бы рабыня не обрекла себя на подобную жизнь, лишь от того, что боялась бы что-то в ней изменить. Тэрон опустил руки на плечи Кьяры, и она вздрогнула от этого прикосновении, также как и дрогнули уголки её губ. Ей было приятно и она пожирала широко раскрытыми темными глазами своего возлюбленного, который всегда оставался серьезен, а в глубине его взгляда можно было искупаться. Тэрон очень мудр, поэтому не только его тело, мощь, боевые навыки и красота привлекали Кьяру, также как душевные качества, а главное – его мудрость и философия жизни. Такими были всегда наставники. И именно в него Кьяра влюбилась, полюбив его душу, его мысли, а следом уже тело и красоту. - Нет такого закона и власти, что могли бы подавить в человеке его собственную волю. Нет в мире такой силы, которая была бы способна разлучить меня с тобою, Кьяра. И если бы та чудесная ночь одарила меня и тебя, зарождённым в любви, продолжением нас самих… я бы с открытым сердцем принял этот дар, - по телу Кьяры пробежались мурашки, когда рука Тэрона легла ей на живот. Живот, в котором ничего, кроме внутренних органов не было и быть не могло. Но слова мужчины они были мощны. Кьяра заметно побледнела, напряглась. Теперь она почувствовала сильное головокружение, а сердце забилось сильнее, буквально перебивая дыхание. Осторожно дрожащей рукой отнимая ладонь Тэрона от живота, Кьяра натянуто улыбнулась, и, спросив у Тэрона позволения, прилегла. Остальное она уже не слышала, ибо разволновалась. То, что только что произошло… Кьяра знала, что рано или поздно это произойдет. Только не думала, что так скоро. Разговор, которого фиванка так опасалась. Разговор о детях, которых она не может иметь. По всей видимости, Тэрон любил детей и в тайне надеялся, что той ночью смог зародить в Кьяре новую жизнь. Он бы сумел, без сомнения, но дело в самой Кьяре. Девушка не могла иметь детей. После того случая в её поселке, когда еще совсем юную Кьяру изнасиловали трое мужчин, они что-то нарушили и в последствии она не может иметь детей. Именно это так разволновало темноволосую рабыню. Кьяра увидела, что гладиатор хочет ребёнка, но что с ним станет, когда он узнает, что она не способна подарить ему детей? Кьяра тайно была у лекарей, после произошедшего, когда стала старостой деревни - и все они в один лад сказали, что фиванка не сможет никогда иметь детей. Вместе с этим теперь в душе Кьяры поселился новый страх. Она испугалась, что если Тэрон узнает об этом, то оставит её, найдет женщину, которая сможет подарить ему детей, ту, которая будет его любить, и которую полюбит он. Тело фиванки покрылось мурашками и её слегка начало трясти. Но она постаралась улыбнутся и кивнула в знак согласия, не открывая своему любимому гладиатору правды. Кьяра даже не заметила, как появился Амфисс, настолько распереживалась. А Тэрон просил её заботиться о себе, лишний раз не испытывать себя нагрузками и поспать. Лежа на подушке, и глядя прямо в глаза возлюбленного уже испытывая угрызения совести, что не открыла ему правды, Кьяра мягко улыбнулась.
- Хорошо.
Согласно ответила она. - Я люблю тебя, Кьяра. И буду возвращаться к тебе до тех пор, пока, наконец, не обрету возможность остаться с тобою навсегда, - сказал Тэрон и наклонился ближе к девушке. Кьяра сама потянулась к нему, пока их губы не сплелись в нежном поцелуе.
- Береги себя и будь осторожен.
Улыбнулась фиванка, наблюдая за тем, как любимый направляется к выходу. Как только Тэрон покинул комнату, и дверь за ним закрылась, улыбка спала с лица Кьяры. Она лежала, глядя в потолок, а скупая слеза потекла по её щеке. После чего она поднесла кулак ко рту, что бы сдержать стоны, готовые вырваться из болевшей, от переизбытка эмоций, груди. Кьяра плакала, содрогаясь и прижимая рот кулаком, не давая возможности этого кому либо услышать. После чего девушка, легла на бок, скрывая слезы в подушке. Кьяра чувствовала себя виноватой перед любимым мужчиной, за то, что не способна дать ему детей, а потому ей было горько, поэтому она плакала… так душевно и тихо, и эти слезы были лишь её таинством, о них не узнает никто. Спустя некоторое время фиванка окунулась в сон, крепкий, как кора дуба и спокойный. Ей ничего не снилось, а если даже и снилось, то девушка не вспомнит об этом наверняка. Литея раздосадована отказом отправилась к себе в покои. Даже её новое платье теперь не приносило радости. Она нахмурилась, про себя уже обдумывая план своих будущих действий и уверенно вошла в свои покои. Прошла к себе в комнату и повалилась в постель. Девушка сосредоточенно смотрела в потолок, нахмурив свои светлые бровки и надув прелестные губки. Литея думала о будущем, которое она получит благодаря задуманному. Будущее с Тэроном. Где она будет любима им, познает вкус его губ и сладость объятий. Так вот Литея пролежала еще несколько часов, пока не вспомнила сегодняшние события на площади, сердце её забилось сильнее и она почувствовала, что хотела поделиться случившимся с кем-то еще. Долго принцессе искать не пришлось. Она вскочила с постели и направилась в комнату Кьяры. Принцесса обнаружила свою рабыню спящей. И тут Литея вспомнила, что совсем недавно Кьяре было очень плохо. Литея нахмурилась, сочувственно вдохнула, а потом скоро подошла к Кьяре, резко подергала её за плечо. Видимо, Кьяре что-то снилось неприятное, она резко повернулась и стряхнула с агрессией руку принцессы со своего плеча. Литея возмущенно отошла и таким же взглядом смотрела на свою рабыню. Кьяра полностью раскрыла глаза и увидела перед собой дочь царя. Фиванка не стала полошиться, а спокойно протерла глаза и приняла сидячее положение.
- Простите, ваше высочество.
Сказала Кьяра, почесывая затылок.
- У меня всегда резкая реакция к такому роду пробуждениям. Вы что-то хотели? Я должна что-то исполнить?
Спросила Кьяра, готовая встать с постели. Но Литея её остановила и присела рядом. Она на мгновение замолчала, ощущая на себе пытливый взгляд рабыни, после чего чуть ли не готова была упасть лицом в подушку Кьяры и разревется.
- Что-то случилось?
Спросила девушка, но скорее из вежливости, а не потому, что она действительно переживала за состояние принцессы. Кьяра была её рабыней и это никогда не изменит этого факта, как и то, что фиванка не будет считать принцессу своей подругой, что бы там себе не выдумывала Литея. Принцесса посмотрела полными отчаяния глазами и стала рассказывать. - Со мной такое произошло…, - она замолчала, видимо вновь в ярких красках вспомнила то, что пережила. Сердце её забилось вдвойне сильней, и она побледнела пуще прежнего.
- Что именно?
С нотками нетерпения поинтересовалась Кьяра и не потому, что ей было невтерпеж узнать, что такого интересного расскажет ей принцесса. Кьяре хотелось поскорей избавится от общества белоснежки. - Я сегодня была на улице, без охраны. Нет, я не сама туда пошла, это идея моего друга, будь он не ладен, потащил меня туда. Сначала мне понравилось, но потом вышло так, что мы разделились. И на меня напали. Представляешь, огромный такой здоровяк прижал меня к стенке и стал угрожать смертью, потому что ненавидит моего отца. Ох, мне так страшно было, я не знала, что мне делать, - Литея готова была расплакаться снова, припоминая миновавший её ужас. Кьяру это ни капли не удивило, она продолжала внимательно смотреть на свою хозяйку, а когда та закончила, Кьяра также спокойно и беспристрастно ответила.
- Это не безвыходный вариант.
Литея тут же с интересом глянула на свою рабыню. - Но как, он прижал меня к стене, я не могла даже шевельнутся, мне так было страшно.
- Конечно ты не могла пошевелиться. Тебя парализовал страх.
Сказала Кьяра и встала с постели, после неё это сделала и принцесса. Только сейчас про себя фиванка заметила, что обращается к принцессе на «ты» и наверно бы у неё в жизни не повернулся язык обратиться к белоснежке на «вы». Но ведь и дочь царя не сделала своей рабыне никакого замечания, значит, её это ничуть не гневило. - А что я, по-твоему, должна была делать? – надув губки возмущенно спросила принцесса. Кьяра взмахнула одеялом и аккуратно застелила постель, после того, как Литея встала с неё. И в этот момент рабыня посмотрела с вверенной улыбкой на свою хозяйку.
- Защищаться.
- Защищаться? Кьяра, я же девушка, а он здоровяк. Я таких огромных видела разве что на арене отца и то издалека. Что бы я могла ему сделать? – спросила принцесса. Кьяра рассмеялась. – Ну чего ты смеешься, а вот ты бы справилась с ним?!
Перевела стрелки Литея на Кьяру и положила руки на бок. Кьяра окончательно заправив идеально кровать, поскольку еще с тех счастливых времен, когда была обыкновенной девушкой, не обремененной ничем, Кьяра была очень хозяйственна. А посему выпрямившись, рабыня посмотрела на свою хозяйку.
- Возможно.
- Ого, вот ты бы действительно не сдрейфила, это я знаю точно! – восторженно воскликнула принцесса, чем заставила фиванку нахмурится. – Расскажи мне, как бы поступила ты.
- Литея, я…
Попробовала уйти от разговора Кьяра, но принцесса настаивала. Тогда фиванка вздохнула и, пожав плечами, продолжила.
- Бывают разные ситуации, но в твоей, я думаю, стоило бы применить самый простой способ.
- Какой же? – тут же спросила принцесса.
- Удар в пах.
Невозмутимо ответила Кьяра и с отвращением заметила, как засветились глаза принцессы. Далее от неё последовал ряд подобных бессмысленных вопросов, которые в итоге утомили Кьяру, и она уже молила богов, что бы Литея ей дала какую-то работу и избавила от своих вопросов. «Хорошо хоть не попросила ничему учить» - с облегчением подумала Кьяра. - Все же, как хорошо, что я приняла тебя у себя! Я могу многому теперь научиться. Ты восхитительна! Я тоже хотела бы быть такой, как ты! «У Тэрона Галат, а у меня – Литея» - с иронической усмешкой подумала фиванка, но принцессе ответила иное.
- Ты должна быть сама собой. Никогда не стремись быть похожей на кого бы то ни было, это убивает всю уникальность.
Литею не очень удовлетворил такой ответ рабыни. Она нахмурилась и приподняла подбородок, проявляя свою царскую особенность. Но Кьяра продолжала также невозмутимо взирать на дочь царя, в конечном итоге Литее показался этот взгляд слишком тяжелым и испытующим, после чего она сказала, что хочет прогуляться, а Кьяру попросила прибраться здесь. Рабыня кивнула головой, а принцесса поспешила покинуть покои, что бы избавится от того странного чувства, который в ней вызвал взгляд фиванки.
Отправлено: 27.10.12 21:34. Заголовок: Возрождение. Именно ..
Возрождение. Именно это возвышающее чувство испытывал Тэрон возвращаясь к остальным бойцам арены тою дорогой, которою ранее шёл во дворец с намерением убить правителя Наксоса. Удивительно, как то, что прежде казалось непоправимым, было подвержено положительным переменам в одночасье. Одним только осознанием, что любимая жива. Пошатнувшийся мир, разрушенный гибелью надежды, вновь восстановился, как в тот сказочный миг, когда Тэрон впервые увидел Кьяру. Подумать только, ведь пару часов назад угнетённый страданиями разум только и твердил, что всё кончено. И гладиатор принял вызов рокового случая, в смертельном бою желая последовать за своею единственной. Являясь всем смыслом его существования, она как отняла однажды жизнь, так и возвратила к ней снова, озарив указывающим светом тот путь, что раньше был охвачен мглою бесцельных пробуждений и таких же бессмысленных ожиданий следующего дня. Вот чем является для Тэрона девушка по имени Кьяра – всем миром и тем, что таится за ним. Кто способен стерпеть бремя одиночества, тому не восхваленья стоит посвящать, а жалостью облегчить длительные муки покалеченного сердца и души. Тот мёртв, кто даже имея возможность выбирать, предпочёл любви ярую войну, кто проливает кровь не ради защиты, а чтобы коллекционировать боевые трофеи. В том ли смысл победы и самой жизни? Тэрон бы отказался от всего, даже обрёк бы на забвение собственное имя, пусть не знали бы его на родине, пусть рабство тяжкими испытаниями проверяет его на прочность, но только бы любимой ничего не угрожало… только бы она пребывала в здравии и рядом с ним. Мужчина уходил всё дальше, но душою и мыслями он всегда оставался со своею желанной, до сих пор ощущая на себе тепло и нежность прикосновений её рук, помня какой пьянящей сладостью были полны её губы, слова, любящий взгляд. Он забирал с собой эти чарующие воспоминания об их недолгой близости, и казалось бы вновь находился рядом с ней. Как же хорошо, даже уходя, знать, что где-то там в одной из комнат дворца, находится и ждёт тебя вся твоя жизнь. Осознание того, что она в порядке теперь, что она есть, а её сердце бьётся так же горячо и сильно, как его… сама эта мысль наполняла радостью душу Тэрона, подавляя в нём влияние той злости, с которой он прежде обдумывал скорейшую месть. Воин вспоминал, какого волнения была полна его возлюбленная, рассказывая ему о зарождении в ней той безжалостной потребности вершить убийства, что была так несвойственна её личным представлениям о самой себе. Гладиатор был иного мнения, и допускал, что Кьяра очень даже способна, как и проявлять необузданный гнев, так и умело контролировать его. Нужно только при возможности помочь девушке совладать с охватывающими её негативными эмоциями, красавица-фиванка достаточно сильна духом, чтобы суметь обуздать их самостоятельно, но Тэрон не хотел, дабы она проходила через всё это одна. Мужчина так сосредоточенно погрузился в собственные мысли, что позабыл об Амфиссе, который всё это время шёл рядом с ним. Да и не удивительно, что гладиатор перестал замечать его присутствие, ибо лекарь ступал в очень несвойственном ему молчании. Но он его незамедлительно нарушил, стоило им покинуть дворец. - Ох, чудом миновали разоблачения, - начал свой долгий монолог целитель, ожидая, что гладиатор будет слушать его со всем вниманием, которого мужчина на деле совершенно не проявлял. - Я то думал всё, пора прощаться с этой бренной жизнью и отыскивать себе пристанище среди покойников, где от ремесла моего толку будет не больше, чем от пекаря в оружейной. И за какие только провинности я это всё заслужил?! Живёшь себе спокойно, не нарушая указов и правил, послушно следуешь условиям власти, а в награду получаешь одно сплошное расстройство нервов и ночные кошмары наяву. Клянусь исцеляющей силой Асклепия, у меня уже поочерёдно дёргаются глаза и подобно опьянелым сторонникам Диониса постоянно трясутся руки! Можно ли как прежде уверенно и надёжно излечивать недуги людские, когда сам ныне выглядишь больнее их всех?!! Нет, это невыносимо. С таким переизбытком волнений я скоро сам буду нуждаться в помощи! Но сумеют ли мне помочь?? Что если уже поздно и я просто схожу с ума, неминуемо погружаясь в пучину безумства и глупости?! – Амфисс говорил достаточно громко, с привычной жестикуляцией и попытками вызвать к себе сочувствие воина, глядящего лишь вперёд, он даже не пытался сделать вид, что слушает. - Чувствую себя неподдельным дураком, и веду уже себя подобным образом. А всё потому что мне страшно. Вот как это стерпеть?! Все кругом такие невозмутимые и отчаянные, что становится ещё страшнее. И хоть бы кто-нибудь подумал обо мне. О том, что скоро я потеряю рассудок, участвуя в данном заговоре против царя. Да! Заговор! Заговор! Я смею называть происходящее заговором, ибо скрытность от законов всюду такова. Пусть даже правда на стороне бунтарей, все они законченные смертники. А теперь ещё и я вместе с ними, только вот подобным мне не повезёт выжить в гуще войн, устроенных чужими буйными головами, и именно мною будут закупоривать дыру в боку тонущего корабля, чтобы другим удалось спастись! Я подозреваю именно такой конец для себя! Всё так и будет. Закончу свою жизнь на дыбу, может меня бросят на съедение львам, или ещё чего хуже… - Амфисс, - гладиатор остановился, повернувшись к целителю. Какое-то время он просто на него смотрел, и лицо его не проявляло никакого выражения. Врачеватель уже думал, что сейчас Тэрон в полной мере выдаст ему своё мнение по поводу бесконечных жалоб, но мужчина в итоге сказал: - Спасибо. Всего одно слово, но значение его было понятно лекарю, тут же устыдившегося проявленных им слабостей. Он совершенно не ожидал такого ответа от мужчины, чья сдержанность не выказывалась только при Кьяре, которой гладиатор посвящал всего себя. Он и сейчас был закрыт, но со всем уважением оценил старания Амфисса, который был вовсе не обязан подставлять себя под удар. Тэрон благодарил его за помощь и их спасение. За то, что целитель всегда был рядом и, несмотря на свою боязнь, любыми способами стремился обезопасить, предостеречь. Чудом был сам Амфисс и ничто иное. Тэрон понимал его страх, и не осуждал, зная, что всё это лекарь говорил не серьёзно, он просто был напуган. Но даже это не помешало ему пойти на риск, не многим по силам. Целитель продолжал смотреть на воина удивлёнными глазами, не зная как реагировать, но вызывать к себе жалость и далее ему расхотелось. Сам мужчина вновь направился в сторону гладиаторских тюрем, и всё остальное время до прибытия на место они с лекарем провели в молчании. Тэрон помнил о том, что Амфисс собирался оказать ему необходимый уход, в чём совершенно не видел надобности, ибо чувствовал себя лучше обычного. Да, имелись раны, некоторые из них были серьёзными, но чемпион арены получал уроны и пострашнее, а потому стоило ли тратить бинты и мази на тело, что ещё не раз подвергнется боли, которую мужчина принимал куда с большим терпением, нежели длительное время просиживаний на одном месте пока его будут часами зашивать, как испортившуюся тряпичную куклу. Но вот целитель воспротивился отказу гладиатора, снова прозвав его упрямцем, и Тэрону ничего не оставалось, как согласиться, всё лучше, чем грядущие дни слушать причитания извечно всего боявшегося Амфисса. Комната его находилась в том самом здании, где и были камеры рабов, только на дальнем конце от них. Жил совестливый лекарь скромно. В отличии от Пелия, со всевозможными удобствами обустраивающего свои покои во дворце, Амфисс не стал пользоваться доверием Флианта к нему, пожелав жить среди тех, кому было необходимо оказывать помощь. Комната как комната, ничем не примечательная: камин, кровать, да стол, на котором имелось всё необходимое для проведения медицинского ухода. Тэрон сел на скамью, настраиваясь на долгий процесс, пока Амфисс разжигал камин и нагревал воду в котле. Завершив данное действо, он принялся промывать раны мужчины, чья кровь на теле давно запеклась, смешавшись с грязью. Амфисс не один год помогал бойцам восстанавливать силы, однако не переставал удивляться тому, как безразлично они относились к самим себе. Полуживые, гладиаторы рвались в бой, невзирая на увечья. «Само заживёт» - таков был их принцип, ничто не имело для них важности, кроме арены, где они ощущали себя по-настоящему свободными. Не зря царь усиливал стражу с появлением новых бойцов, один такой убийца стоил пятерых, вот и затравливали их как зверей в моменты проявления буйных нравов, дабы подчинить. Пока это удавалось, но будет ли так и дальше никто не знал. Промывая раны Тэрона, лекарь наглядно успел оценить, в сколь опасном поединке выстоял мужчина, не проявлявший никакого дискомфорта из-за, по его мнению, «малых царапин». - Жестокий выдался бой, - заметил Амфисс, уделяя внимание так же и глубоким красным следам на запястьях воина, оставленных железными браслетами цепей. - Каких было много, иное лишь фарс, – сказал Тэрон. Он не хотел ничего обсуждать, ответив тоном, сразу дающим понять, что продолжать разговор не стоит. Но Амфисс то ли этого не осознал, то ли просто не мог сдержать рвущегося из него потока слов. Лекарь даже стал более интенсивно протирать раны гладиатора куском ткани, смоченной лечебным настоем, будто от раздражения из-за того, что его вновь стремились заткнуть. - Вот в нём-то мы и пребываем, - сказал целитель, отвечая на слова Тэрона, позже осознавшего, что раздражён Амфисс был совершенно иным. – Удивительно просто. Пелий выдумал для тебя гибель Кьяры, пустил слухи о твоей смерти и держал тебя в подземелье в тайне от царя, не убоявшись, что его раскроют. Даже попав под его гнев, он и сейчас ходит распушинистым павлином, как ни в чём не бывало. Весь важный такой, хоть штиль, хоть буря, чтоб его. Мне это не нравится, Тэрон. Чувствую, замышляет змей очередную пакость, не первый раз вредил и уж точно не в последний. Бывший военачальник ничего не ответил, он и без сторонних утверждений знал, что советник не остановится на том, чего не так давно почти достиг. Пусть пытается. Прежде Тэрон не успел добраться до бесноватого плута, но впредь увидев его снова, он не станет с ним толковать, используя метод более действенный и верный. Взгляд мужчины опустился на ту самую ладонь, которая минутами ранее накрывала собою живот любимой. Ту ладонь, что желала ощутить тепло иной жизни в её чреве… частицу самого Тэрона. Он помнил, как любимая отняла его руку, пожелав прилечь, ей действительно стало плохо. Как же гладиатор был обеспокоен за неё тогда, ошибочно предполагая, что всему причиной недавно произошедшее с девушкой несчастье. Мужчина действительно допускал мысль, что возможно зародил плод их будущего ребёнка в своей единственной. Он так сильной любил Кьяру, что даже не стремился этого предотвратить, желая связать себя с нею навсегда. Флиант обрёк её на страшные муки, за которые поплатится собственной жизнью в своё время, но начнёт воин с Пелия, чья ложь чуть не подтолкнула их обоих к смерти. И данная готовность к мести так яро отразилась на лице и в глазах чемпиона арены, что у Амфисса волосы зашевелились на и без того гудящей от волнения голове. - О, нет. Нет, нет, мне знаком этот взгляд. Знаю, что ты задумал, но не смей даже. Тэрон, ты слышишь, что я говорю? Это прямая дорога в огненные реки Аидова царства! Сейчас Пелий вне милости у Флианта, но уверяю, его смерть не останется безнаказанной, будь убийцей хоть раб, хоть лицо из знати. Пелий влиятелен не только в Наксосе, он поддерживает связи с людьми высших сословий и за пределами Греции. Ты чего ухмыляешься? Так и есть! - Связи поддерживает, говоришь, - в голосе мужчины слышалась явная ирония. – Не сложно догадаться какие. Множество баек удавалось наслушаться в обществе скучающих рабов о советнике царя. И сколько бы в них не имелось надуманностей, правда есть правда о том, что наперво Пелий был склонен проявлять интерес к личностям своего пола, и уже потом являлся хорошим политиком. Что до Амфисса, так ему совершенно не понравилось отношение гладиатора к, казалось бы, реальной проблеме. И пусть её можно было обсуждать без конца, так и не придя к взаимопониманию, лекарь не собирался сдаваться. - Рад, что ты настроен шутить, но я говорю серьёзно, - проворчал он, промывая в тёплой воде испачканную кровью ткань. – Смерть Пелия не подарит свободу вам с Кьярой. - Но её можно добиться потайною дорогой, что ведёт из дворца. Тэрон, наконец, затронул тему, о которой говорил ещё с любимой. Он и прежде касался данного вопроса ещё при жизни Ставроса, но в тот момент Амфисс отмахнулся тем, что есть такой слух, и, дескать, имеется скрытый проход через царские владения, но он о нём ничего не знает. Сейчас же целитель настороженно смотрел на гладиатора, понимая, что второй раз избежать требуемых подробностей не удастся. От неожиданности он даже перепутал чаши с двумя разными зельями, вместо обезболивающего чуть не предложив Тэрону выпить усыпляющий отвар. - Имеются два таких подземных хода, - сознался лекарь в итоге, зная, что если промолчит, Тэрон не от него так от других выведает правду. – Но даже пройдя один из них, вы не покинете пределы Наксоса, рано или поздно вас всё равно отыщут и схватят. Амфисс как всегда старался предоставить воображению страшную действительность, не давая никаких шансов на благой исход. Однако гладиатора его искренность не устроила совсем по другой причине: мужчина изначально знал о том, что есть два выхода из дворца, и они уже тогда ничем не вызвали его любопытства. Тэрон пояснил почему: - Мне не интересны ходы отступления, заготовленные трусами. Я говорю о пути, проложенном завоевателями. Как далеко он ведёт? Такого вопроса целитель никак не мог ожидать, из-за чего растерялся окончательно. Громко поставив чашу с нужным отваром на стол, он с минуту стоял, не оборачиваясь, и думал, как поступить. Бывший военачальник наблюдал за ним с присущим ему спокойствием. Амфисс не умел лгать, и оба собеседника понимали, что это было бы пустою тратой времени. - За городскую стену, - последовало подтверждение врачевателя. Тэрон молча кивнул, и губы его тронула лёгкая улыбка. Мужчина и ранее ведал, что такой путь есть, ибо какой только греческий город не подвергался нападению иноземных народов. И только ими проторенные тропы вели прочь из царских владений, ведь захватчики прокладывали себе путь за их границами. Гладиатор слышал от тех же рабов, будто этим самым захватчиком являлся дальний предок Флианта, покусившийся на трон собственного брата. Таким образом, дед и отец нынешнего царя, как и он сам, получили власть над островом. Много лет прошло с тех пор, как Наксос был захвачен, но утверждают невольники, что тайный проход, подаривший когда-то победу врагу, сохранился. Но не многие верили этому, как сомневался и Амфисс, потому он и молчал, не делился с мужчиной данной информацией, ибо не считал её реальной. Две тайные дороги, о которых лекарь молвил прежде, вели в город, но в том и суть, что из города выбраться будет невозможно, а вот оказаться за ним… Разве стал бы правитель так рисковать, сохраняя данный путь, пройдя который любой раб может получить свободу? Он наверняка был замурован ещё прадедом Флианта, по крайней мере, никто из невольников никогда не видел его, как и не выбирался на свободу. - Всё это домыслы, Тэрон, - вновь заговорил Амфисс, желая предотвратить зарождение пустых надежд. - Миф, выдуманный людьми, мечтающими о вольной жизни. Взгляд гладиатора стал жёстче, он устремил его на лекаря, и тот уже пожалел о своей чрезмерной болтливости. - А разве не вправе они к ней стремиться? Человечество не рождается с рабским клеймом, указывающим имя их будущего хозяина. Люди не смеют повелевать людьми, мне по нраву законы природы, в которых каждый зверь может загрызть другого, если тот сунется на его территорию и оголит клыки во вражеском приветствии. Слабейший падёт в справедливой схватке, никто не вступится за его бесчестие, ибо у всех тварей земных единые права. А тот, кто желает повелевать ими, пусть кровью возьмёт себе это право, победив или достойно проиграв сильнейшему. Без жалких опровержений дарованного всевластия, без стороннего вмешательства услужливых шакалов, одна лишь неподкупная смерть пусть будет судьёй сражающимся, измеряя правду не золотом, да не фальшивым статусом могущества, но ложью, утяжеляющей камни на чаше весов. Сила встречает силу, один на один, пусть враг бежит или остаётся умирать, условия природы жестоки, но просты, и только её законы мне по душе. - Но они не придутся по вкусу тем, кто желает тебе смерти, - неуверенно сказал Амфисс, замечая, что воин начинает терять терпение, ибо говорил он с жаром той ненависти, которую доселе успешно подавлял. – Я постараюсь выведать подробности о тайных путях из города, но… Не лучше ли тогда сразу покинуть Наксос? У тебя имеются личные счёты с Флиантом, но стоит ли сводить их, рискуя своею жизнью, когда вы с Кьярой можете просто уйти и быть там, где вас никто не найдёт… Тэрон поднялся со скамьи, не задержавшись ни на миг, он тут же направился к выходу. Лечение закончилось, раны были обработаны, мужчина их наличия и не замечал. Он не просто уходил от разговора, ему не хотелось копаться внутри себя, склоняясь к простому побегу, без попытки совершить месть, которая обдумывалась долгие месяцы. Гладиатор всё давно решил, и не мог отступить, такое слово ему было неведомо. Да и не будет им с Кьярой покоя, пока Флиант дышит, он не оставит поисков двух влюблённых, отчего они никогда не смогут обрести жизнь в безопасности и мире. Но более всего Тэрон хотел, чтобы царь прошёл через всю ту физическую и душевную боль, какой он подверг его любимую. Воин желал обречь его на муки ещё более страшные, сводимые к смерти. Он стоял у двери, собираясь уйти, но остановился. Кто бы знал, какие терзания может испытывать мужчина, когда подвергают страшным пыткам самое дорогое, что у него есть… его женщину. Человек, не слышавший крика собственного сердца – никогда не любил. - Чужою рукой, но своим указом, он занёс над нею плеть, Амфисс, - напомнил Тэрон о причине своего главного гнева, заговорив о царе. Он не сразу обернулся, держа голову опущенной, и всё так же стоял у выхода. Голос его становился напряжённее с каждым последующим словом, что произносились гладиатором с той же беспощадностью, с какой он пронзал мечом своих противников. – Нанёс оскорбление её телу и душе, уверенный, что никто не востребует с него той же цены за причинённые страдания. Но я лишу его всего, за что он так трясётся. И уйду только когда вместе с навешанным на его тушу золотом будет содрана и его кожа, которой он утаивает свою мерзкую личину. Пусть живёт в достатке, умирать он будет нищим. Воин открыл дверь, когда услышал позади вопрос, заданный целителем с нескрываемым волнением: - Но что если… что если ты не вернёшься, Тэрон? Мужчина не двигался, размышляя над тем, что и сам допускал. Вполне может выйти и так, сколько не пытайся заверить себя и других в обратном. Гладиатор и не пытался. Он смотрел в глаза смерти без страха, но это не значило, что Тэрон возвышал собственные силы. Все люди были смертны, кем бы они ни являлись, и какая бы власть не была у их ног, конец у всех один. Воин намеревался вернуть себе свободу вместе с любимой, но как бы он не стремился утешить её и себя, он не мог быть уверен в своём возвращении. Однако и это не должно послужить препятствием к задуманному побегу. Ничто не должно тому помешать, даже если гладиатора не будет рядом. - Значит, Кьяра получит свободу за нас обоих.
Отправлено: 27.10.12 21:34. Заголовок: Тэрон вышел из комна..
Тэрон вышел из комнаты во внутренний двор, где обычно проходили тренировки гладиаторов. Там же его встретили двое охранников, что всегда вели наблюдение за бойцами на случай, если те вдруг выйдут из-под контроля. В их-то сопровождении мужчина и отправился в свою камеру, уже давно наступил вечер, и воин полагал, что его сокамерник спит, однако застал его сидящим за столом и поедавшим кашу, которая с отвратным зрелищем потекла из его раскрывшегося от удивления рта. Как видно не ждал Галат чемпиона арены, не думал, что тот вернётся, ибо уходил Тэрон с явным намерением если и вновь явиться, то очень не скоро. Но сейчас он был здесь, и возможно именно его порция каши на данный момент стекала с подбородка лысоголового, ибо тот разом спохватился при виде мужчины, и стал приглашать его к столу, спешно отодвигая от себя полупустую миску. Гладиатор даже не посмотрел в его сторону, внимательно оглядывая камеру, он задержал взгляд на той части стены, в глубинах которой долгие месяцы утаивал персидский кинжал. Забирая его, Тэрон не привёл всё в должный порядок, на то время ему было всё равно, он уходил умирать. Но ныне, намереваясь заметить хоть малый след от недавно раскрытого тайника, воин явно видел, что кирпич был на своём месте. Отсутствие каких-либо подозрительных перемен не позволили охранникам задержаться и те вскоре ушли, Тэрон же последовал к своей кровати, оценивая смекалку Галата, в первую очередь спасавшего свою собственную шкуру, ведь в отсутствие чемпиона арены спрашивать об увиденном стали бы именно с него. И воин это знал. Не успел он опуститься на край своей постели, как оживлённый наёмник уселся на кровать, стоявшую напротив, и с нетерпением в голосе выдал: - Ну, давай, показывай. Тэрон ответил вопросительным взглядом, который больше напоминал ироничный. Сложно сказать, что позабавило его больше: сами слова или же та наивная эмоциональность, с которой Галат преподнёс их. Гладиатору было ясно, что именно хотел он увидеть, вот только уступать этому хотению не спешил. Сокамерник это сразу осознал, дополняя сказанное жарким заверением: - Обещаю, я никому не расскажу о кинжале, - торопливо мелил он, ладонями вытирая остатки каши с подбородка и указывая пальцами в сторону тайника. - Видишь, я даже тому куску стены вернул прежний вид, чтобы эти рыскающие собаки ничего такого не заметили. Не сделай я этого, всё, пропали бы. Ну, дай взглянуть хоть одним глазком. Не глядя на него, Тэрон усмехнулся, слушая, как Галат подобно маленькому ребёнку выпрашивает понравившуюся вещь. Он не отстанет, даже если ему в буквальном смысле придётся глядеть одним глазом, угроза убедительная, да только бессмысленная. Мужчина снял кинжал вместе с поясом, и уверенно изъял его из ножен, предоставляя взору наёмника орнаментальное волнистое лезвие, ярко блеснувшее в вечерних лучах заходящего солнца. Рукоять кинжала была сотворена не из стали, а из слоновьей кости, не менее прочной. Было ясно видно, что оружие когда-то принадлежало царскому роду, ибо на нём замечались узорчатые символы, далеко не обозначающие простой рисунок. Кто бы не создал этот кинжал, он вручил его в руки человека, имевшего безграничную власть. - Никогда ничего подобного не видел, - промычал ошеломлённый Галат, не отрывая глаз от предмета своего восхищения. – Ты уже прикончил им кого-нибудь? Кому что, как говорится. Но Тэрон задумался. Ещё днём он видел этот кинжал по рукоять в груди ненавистного врага. Он проламывал им кости, пуская кровь вместе с ядом подлой души. Воспалённый злобой разум рисовал мужчине сердце врага, ещё бьющееся в его руке и ту ярость, с которой он сдавливал бы его пальцами, пока бы окончательно не выжал до капли оставшуюся жизнь. Он этого не сделал. Отсрочил свершение мести, ибо вновь обрёл утерянную любовь, и гладиатор не жалел о том, что придался ожиданию, хоть и не покидал его гнев, упорно толкающий совершить убийство, он торопил время… яро борясь с терпением. Но Тэрон оставался на месте, как и кинжал столь же мирно покоился в его ладонях, ожидая своего положенного часа. - Руками прежних владельцев он, возможно, убивал, но только не моею, - ответил воин, стараясь не думать о том, как скоро ему ещё удастся обнажить острое лезвие. - Но ты ведь для чего-то забирал его. Галат так и тянулся к кинжалу, желая потрогать, но Тэрон уже поднялся и, оказавшись у стены с плохо державшимся кирпичом, вытащил его, а после спрятал оружие в его прежнем месте. Без спроса наёмник не подойдёт, мужчина это знал, потому совершенно не задумывался о том, что его сокамерник может добраться до подарка Ставроса в его отсутствие. Самим же Галатом овладела досада, что ему так и не удалось подержать в руках настоящее оружие, а не деревянный брусок, которым и убить то сложно. Внешне он, конечно, этого не показал, проявляя своё наигранное веселие. - А знаешь, я очень рад, что ты вернулся, - не солгал наёмник, прозябать в одиночестве ему было не по душе. - А то напугал то как, умотав неизвестно куда с таким зубилищем за пазухой. Я-то думал всё, не увижу тебя больше, даже есть расхотелось, впихивал в себя эту отраву насильно, чтоб с голодухи не помереть. А тут на те, возвратился герой! Так ведь и тренировки теперь наши возобновить можно. Тэрон лежал на своей кровати, почти не слушая пустой болтовни сокамерника, и только последнее предложение донеслось до его ушей, оно же после и подверглось немедленному разубеждению. - За успехами твоих учений будет следить другой человек. Он боец не ранний и живёт не в одной камере с тобой, а потому совершенно не имеет мотива тебя убивать. Сказанное мужчиной произносилось с почти заметной улыбкой, что позволило Галату понять: Тэрон шутил. Однако больше наёмник не допытывался с разговорами, молча укладываясь, ибо сам гладиатор к тому времени уже давно закрыл глаза. Ночь задалась беспокойная. Тишина её благоговейного пребывания на земле была потревожена шумом тяжело падающих капель усиливающегося дождя. Слёзы неба сопровождались мощными громовыми раскатами похожими на удары молота о наковальню. Ночь оплакивала кровавый день, мелодиями стихийных звуков приветствуя грядущее начало солнечного восхождения. Но пока что сумеречный мрак не отступал, вверяя тёмным богам полноправную власть над временем, предоставленным сиянию ночного светилы. Но не грозы и не сильный ветер волновали мирные сны невольников, находящих свободу лишь в своём собственном сознании. Их покой тревожило одинокое печальное пение, не имевшее ни слов, ни музыки, лишь цельный завывающий звук. То затихая, то становясь громче, он с изменчивой волною сумбурных эмоций звонким эхом отдавался в ушах, терзая человеческие души. Это был плач. Нестерпимый, пронзительный плач, принадлежавший дикому зверю. Он страдающим воем пронзал чёрный свод небес, взывая к неведомой силе, то ли моля её быть милостивее к его зову, то ли проклиная за безразличие. Это была необычная, и очень тяжёлая ночь. Галат ворочался в своей постели, зажимая уши руками, и в раздражении бурчал сквернословия. Он уже час как пытался уснуть, и будто назло когда ему это удавалось, вой становился громче и истошнее, отчего наёмнику только и приходилось, что пребывать в какой-то полудрёме, не имея возможности погрузиться в сон, но и не берясь открывать глаза. Минуты проходили, а волчье «пение» всё не прекращалось, отчего Галат уже сам был готов взвыть. Мало того, что он не понимал, откуда на этом практически пустынном острове взяться волкам, так ещё теперь всю ночь был обречён провести, крутясь на кровати. Вдобавок к неутихающему пронзительному звуку снаружи продолжал лить дождь, и всё это сопровождалось ярым громом, сотрясающим землю. Наёмник ужасно боялся грозовых явлений, непроизвольно вздрагивая при каждой новой вспышке молнии. В конце концов, бояться ему тоже надоело, и он резко принял сидячее положение, уставшими от бессонных часов глазами глядя в темноту. От соседней кровати не исходило ни единого шороха, и горе-боец лишь позавидовал крепкому сну гладиатора, которого не мог разглядеть во мраке. Но вот молния ударила снова, и в её свете Галат увидел своего молчаливого сокамерника, что вовсе не спал. От неожиданности наёмник подпрыгнул, испугавшись даже больше не самой внезапности, а того взгляда, которым мужчина прожигал стену. Задумчивый и серьёзный, Тэрон сидел на краю своей постели, чуть согнувшись и опёршись локтями о колени, ладони его были сцеплены воедино. Он не повернулся к Галату, ни на что не реагировал совершенно, только застывшим взором глядел прямо перед собой, глаза его не отражали ничего, кроме сосредоточения на собственных мыслях, и того холодного блеска, который вызывали вспышки непрекращающихся молний. Растерянный наёмник недоумённо стал присматриваться к нему, подобная безжизненность со стороны воина начинала пугать его. Но больше всего лысоголового выдумщика обеспокоили глаза мужчины, что сейчас в шуме природных стихий и волчьих завываний перестали являть собою человеческую сущность. Столь устрашающие перемены проявлялись в Тэроне не первый раз, но сейчас его внутренний зверь будто бы вырвался наружу, отчасти изменив и облик гладиатора. Так показалось впечатлительному Галату, совсем окаменевшему от ужаса, который в нём порождали ни сколько гром и молнии, сколь грозность внешнего и внутреннего вида безмолвного гладиатора. Внешний свет более не проникал через зарешеченное окно камеры, и горе-боец вовсе перестал видеть бездвижного чемпиона арены, что ещё больше взволновало его, ибо понял наёмник, что теперь уснуть так просто не сможет. Пребывавший в своих мыслях Тэрон это заметил, слыша поминутные шорохи и сопение казалось бы взрослого подобия сильных мужей. Однако тот не унимался, прислушиваясь к нескончаемому вою и продолжал изводить самого себя надуманными страхами. - Спи, Галат, – сказал ему гладиатор своим привычным низким голосом, притом так спокойно и невозмутимо, как если бы снаружи не голосил хищный зверь и громовые раскаты не множили ливня. - Рассвет ещё не скоро. Удивительно, но сказанные Тэроном слова подействовали на его сокамерника, вернув его в реальность и убедив, что ничего плохого не случится. Отзывчивость мужчины приободрила наёмника, и пусть сон был на долю утерян, Галат по крайней мере успокоился и улёгшись на постель, вновь пробовал заснуть. А вот сам гладиатор окончательно забыл о своём покое, оставаясь сидеть в том же положении, он всматривался во тьму, являвшую ему единственный любимый образ, что живёт в его сердце. Томящиеся от бессонницы бойцы мысленно проклинали зверя, подчинившего себе ночное время, и не позволяющего им придаться гармонии сладостных видений. И только Тэрон слышал, что голос принадлежал не одному живому существу. Их было двое. Один звучал ниже и грубее, второй более высоко и протяжно. Два разлученных сердца, две души, вынужденные постоянно находиться в ожидании встречи. Они тянулись друг к другу, зовом боли и страданий, поведывая небесам о своей любви. Это было признание. Вечный союз двух неразделимых сущностей, не способных жить одна без другой. И печаль их пронзительного пения Тэрон невольно относил к себе и Кьяре. В их терзаемом разлукою вое гладиатор наблюдал отражение собственных мучений. Будто волк и волчица являлись прямым олицетворением двух влюблённых, для которых каждая ночь вдали друг от друга становилась настоящим испытанием. Почему-то воин чувствовал, что и его прекрасная мечта сейчас не спит, как и он, слушая эту слитую воедино потоками разнообразных звуков грустную песнь. Она словно была той необходимой связью, сокращающей невыносимое расстояние. Потому Тэрон не смел закрывать глаза, не смел предаваться забвению снов. Он слушал. Внимал далёким голосам, живые ли создания их являли, али это доносились звучания призраков, он хоть так, с их помощью надеялся быть ближе к своей единственной. Ночь обещала быть долгой, и мужчина желал бы её завершения лишь в том случае, если ему удастся следующим днём увидеть Кьяру. А пока он наслаждался этими сказочными, и в то же время неспокойными минутами. Чувства радости и боли сплетались в одно целое, утешая и изводя душу Тэрона. Но он был счастлив. Счастлив потому, что знал, что эта ночь принадлежала только его любви, и обладательница сердца гладиатора наверняка столь же явно это ощущала. Никому не по силам нарушить их связь, ни смертным, ни богам. Пусть небо громче разражается ярыми грозами, отзываясь на молящее звучание возлюбленных. Пусть оно приблизит их встречу, позволит обоим воссоединиться, или же они вернут себе свободу силой. Тэрон понимал, что это неизбежно. Предаваясь раздумьям и сладостным воспоминаниям о недавних волшебных часах, проведённых с Кьярой, мужчина вновь позволял себе мечтать и об их будущей совместной жизни. Жизни, в которой никто не посмеет подчинять их границам, склоняя к рабской покорности. Где за пределами Наксоса никто не сможет их разлучить. Но если даже выйдет так, что только одному сердцу удастся выбраться из клетки, Тэрон приложит все усилия, дабы его желанной ничто после не угрожало, и чтобы никто из верных псов царя её не нашёл. И было ли дальнейшее предостерегающим знаком, или нет, но непрерывно раздающийся вдали голос волка неожиданно затих, гладиатор мог только слышать, как продолжала «петь» волчица. Познавшая одиночество и страх перед внезапной тишиной, она не оставляла попыток дозваться его… но любимый ей не ответил.
Отправлено: 04.11.12 00:12. Заголовок: Литея покинула свои ..
Литея покинула свои покои. Кьяра проводила принцессу взглядом и как только в широких палатах фиванка осталась одна, она слегка улыбнулась вспоминая те недолгие мгновения, когда она открыла глаза и увидела перед собою Тэрона. Живого… страстно дышащего и влюблено глядевшего на неё. Наверно, это все, что нужно было ей для жизни. Доля того, что бы она держалась за неё и переживала все, что происходит здесь. Только его взгляд, мудрые зеленые глаза и легкое прикосновение. Только это заставляло сердце Кьяры биться сильнее и бороться за свою жизнь всеми силами души. Сражаться с противниками. И не вставать в строй с отчаявшимися, как это было с ней в самом начале этого сложного пути. Теперь, когда принцесса ушла, можно было улыбнуться. На лице Кьяры засияла легкая мечтательная улыбка. Она обняла себя руками и прикрыла глаза, представляя образ своего возлюбленного. То недолгое время, которое они совсем недавно провели вместе. А главная мысль: «Он жив. Боги, жив!». До сих пор Кьяре казалось это приятным сном, после кошмаров наяву. Но все было слишком реальным, что бы считать это сном. Стоило лишь верить в то, что все будет хорошо. Еще несколько минут девушка простояла мечтательно в таком положении, но затем в память прокрались распоряжении её теперешней хозяйки. Кьяра открыла глаза и опустила руки. Она посмотрела на себя: одета явно была непригодно для уборки. Поэтому стоило подобрать что-то более подходящее, что не будет слишком откровенным и в то же время удобным для любых движений. Кьяра подошла к шкафу и моментально отодвинула те вещи, которые ей подарил Бальдавир, оставив лишь те, что предлагались Литеей, для её личной рабыни. Кьяра тут же нашла красное висящее платье. Больше похожее конечно на тряпки, сшитые как под одежду, но все же, Кьяра никогда не носила ничего шикарного. Ловким движением фиванка сняла с вешалки платье и в один миг, освободилась от предыдущей одежды. Она стояла обнаженная, лишь повязки на спине прикрывали полностью грудь, ибо были наложены по всей спине и естественно по всей грудной клети. Теперь же Кьяра быстро надела красное тряпичное платье. Оно было свободным. С большим разрезом у груди. Платье совершенно не было длинным, поэтому не будет мешать убираться. Кьяра глянула на себя в зеркало и даже улыбнулась тому, как умело повязки прикрывают её грудь и этот откровенный разрез, неизвестно для каких целей совершенно казался бы не к месту. Но Кьяре так даже нравилось. Наконец разобравшись со своим образом, фиванка закрыла шкаф и обернулась. В её комнате убираться не нужно было. Речь шла о покоях Литеи и остальной комнате её царской палаты. Что же, Кьяра решила начать со спальни принцессы. Девушка запаслась всем необходимым. Достала ведро, тряпки и прочее. Все это находилось в её комнате. В ведро нужно было набрать воду. А это возможно было сделать только в колодце на улице. Кьяра взяла пустое деревянное ведро и отправилась вон из покоев. Единственное чего сейчас опасалась рабыня, так это заблудиться в этом дворце. Но вроде как коридоры, которыми она шла были знакомы и Кьяра имела примерное представление, где выход. Только она достигла первого этажа, она столкнулась с одной из слуг. Девушка на неё свысока посмотрела. В этот момент Кьяра про себя подумала: «Да я бы руки на себя лучше наложила, чем работала служанкой в этом притоне!». Девушка опустила взгляд на руки Кьяры и заметила ведро. - Куда это ты идешь, рабыня? – спросила та. Кьяра некоторое время помолчала, внимательно разглядывая данную «принцесску».
- Не знала, что моими хозяевами являются еще и слуги.
Дерзко ответила Кьяра, внимательно глядя в светлые глаза прицепившейся к ней дамочки. Естественно той ответ не понравился. Она была свободным человеком и за работу здесь, в этом месте получала деньги, поэтому считала, что по статусу она выше Кьяры. Только самой фиванке было на это плевать. Она смирилась с мыслью, что рабыня Флианта, что она личная рабыня его дочери. Но она здесь не является невольницей для всех. - Как ты смеешь так со мной разговаривать, ничтожная рабыня! Я прикажу, что бы тебя выпороли! Кьяра даже удивилась, откровенно говоря. Такого услышать она никак не ожидала. Нет, Мирена ей рассказывала, что здешняя прислуга состоит из людей крайне недоброжелательных, но что бы до такой степени. Всем было известно, что указывать рабам, что делать они не имели права. Особенно если этот человек личный раб царской особы.
- Хм, я думала, что служу Литее и лишь она имеет право давать подобные распоряжения на мой счет.
Кьяра хотела и дальше сказать, но увидела заметный испуг на лице этой самой служанки, поэтому фиванка решила не продолжать. Да и смысла не было. Конечно Кьяра бы не стала позволять обращаться с ней так, даже если бы её хозяйкой не была Литея. Эта девушка, стоявшая перед ней ничем не лучше самой Кьяры. Даже хуже… она здесь работает, а это уже само по себе отвратительно. - Ладно, я лишь хотела сказать, что через главный выход тебе выходить нельзя, - умерила свой пыл служанка. Кьяра оставалась молчать и подозрительно смотрела на ту. – Ты же набрать воду, верно? Фиванка едва заметно кивнула головой, пожирая взглядом девушку. - Так вот, выйдешь через специальный вход для слуг и рабов, там и будет колодец. Там же ты и наберешь воды.
- Спасибо.
Ответила Кьяра и пошла в противоположную сторону. Она поняла, о каком ходе идет речь. Однажды под покровом ночи Кьяра так выбралась из дворца, и последовала к гладиаторам. Это и был тот самый выход. И дорогу к нему, фиванка хорошо запомнила. Прямо по коридору она последовала к выходу. Это была небольшая деревянная дверь. Кьяра отворила её и вышла на улицу, вдохнув свежий воздух и ароматы, что доносились из царского сада. Девушка осмотрела местность, вночи здесь все казалось по-другому, а теперь залито яркими красками, лишь сырые стены корпуса, где содержат гладиаторов и рабынь портили те ощущения, которые могли возникнуть в сердце. Кьяра застыла на месте и впилась взглядом в стену, словно пыталась просмотреть, что там находиться за ней и добраться невидимым взором туда, где находился Тэрон. А ведь он мог быть в данный момент именно за этими стенами. Кьяра подняла голову вверх, наблюдая за тем, как солнце медленно заходит, лишая своего света землю, и постепенно на небе появлялись прекрасные звезды. Кьяра так и стояла у выхода, запрокинув голову на звезды, держа в руках ведро. Настолько чарующе было наблюдать за их появлением, пока кто-то не толкнул девушку в плечо. - Двигайся уже куда-нибудь. Чего встала посреди дороги! – Кьяра пришла в себя. Голос был знакомый и еще перед тем, как она обернулась - уже знала, кого увидит. Да, именно это был тот самый старик, что перевозил вино из крыла рабов во дворец и обратно. Кьяра ничего не сказала, отошла в сторону, наблюдая за тем, как он тащит телегу с бочками туда. И взор рабыни устремился в другую деревянную дверь, так само ей знакомую. Вдруг внутри нее появилось непреодолимое желание бросить это чертово ведро и помчаться туда. Но она отрицательно мотнула головой и направилась в другую сторону к каменному колодцу, где слуги и рабы набирали воду. Кьяра опустила ведро и стала медленно вращать деревянную ручку, опуская его все ниже и ниже в темную преисподнюю, где была чистая вола. Наконец когда она услышала привычное хлюпанье, то налегла на ручку и стала вытягивать ведро. После чего из этого ведра перелила воду в своё. Пока Кьяра это проделала, успело стемнеть. Везде стали потихонечку зажигаться огни. Кьяра поджала губы и отправилась обратно ко дворцу. Но перед входом в деревянную дверь, она обернулась и посмотрела на каменные стены, через которые, к сожалению, ей не дано было видеть. Лишь после она отправилась обратно. По дворцу нужно было идти, не разливая воды, Кьяре это удалось без проблем. Наконец, она досталась покоев принцессы, которые стали и её обиталищем. Не останавливаясь, прикрыв ногой дверь Кьяра направилась прямо к ней в спальню. Ничего плохого в подобное работе фиванка не видела и не считала досадным, что ей нужно это выполнять. Наоборот, она с удовольствием принялась за работу, напевая любимую песню, что сопровождалась мечтательной мелодией. Это был вокализ без слов, но с эмоциями и явно о любви. Когда она прибиралась, то полностью ушла в прошлое, как она работала дома по хозяйству. Сначала уборка и поддерживания чистоты в доме, затем работа с отцом на поле, прогулки с Тарой и в конечном итоге приготовления обеда. Кьяра и сама не заметила, как скоро убралась в спальне принцессы. Оставалось наполнить комнату благоуханиями. Девушка посмотрела на пустующую вазу на столе. Она взяла лепестки роз и насыпала их в вазу, старые увядшие - забрала. Поправила занавески, расправила кровать, везде протерла пыль. Теперь в спальне принцессы была идеальная чистота и замечательный запах. Кьяра удовлетворенна собой и своей работой покинула комнату и принялась за уборку в гостиной. Но теперь уже с иной песней. На самом деле Кьяра знала очень много разных песен, но помимо этого она сама их сочиняла. И помнила ту песнь, которую сочинила также о любви и пела, пританцовывая, когда вся деревня собралась вместе на большой религиозный праздник. Но теперь Кьяра нашла героя своих песен. В те времена она посвящала их не тому, кому следовало. Теперь же все иначе. Тряпка опустилась на пол, Кьяра сама присела на колени и принялась убираться, запевая удивительно прекрасный и чувственный мотив. Оставалось удивляться, откуда эта девушка вообще находит силы еще и на пение, после стольких событий. Очень просто, она посвящала эти песни любимому и верила в лучшее, ибо всего несколькими словам он смог вселить в её душу уверенность. Кьяра продолжала петь, уже заканчивая уборку, как вдруг отворилась дверь. Но фиванка этого даже не заметила, пока не прозвучал мужской голос. - Где моя дочь, рабыня? – это говорил Флиант. Кьяра перестала петь и остановилась. Она выпрямилась сидя на коленях, но даже не оборачивалась. Тогда Флиант сам зашагал по направлению к Кьяре. И она решила, что не хочет оставаться на коленях, когда он подойдет к ней. Поэтому девушка медленно и как-то слишком даже уверенно встала с колен.
- Я не знаю.
Спокойно ответила Кьяра, прожигая газами царя, который был крайне неспокоен и уже начинал сопеть, подобно какому-то жирному животному, от которого убежала мышь.
- Она не говорила, куда идет.
Добавила Кьяра. Флиант посмотрел на Кьяру, затем приблизился максимально близко к ней. Девушка еле удержалась, что бы не отойти на несколько шагов назад. Конечно, фиванка постаралась сохранить на лице то равнодушие и чувство собственного достоинства, с которым ответила поработителю. Но, увы, ей это удалось с трудом, и на её лице можно было просмотреть маленькие оттенки негодования и ненависти, которая вскипает в ней. Ибо в данный момент перед ней стоит человек, который заставляет её любимого рисковать собой, подвергаться насилию на этих жестоких играх для не менее жестоких и озверевших людей. Внутри себя рабыня почувствовала желание сбить с ног мужчину и проломить ему грудину, а потом вовсе перекрыть дыхательные пути, что бы царь задохнулся. Но она обернулась и увидела, что с ним было несколько охранников, которые стояли здесь. Кьяра улыбнулась уголком губ. «Приятно жить в собственном притоне со змеями, где каждая из них сама же может тебя удушить, поэтому приходиться ходить с охраной». Кьяра крепко сжала тряпку, которую держала в руках, глядя Флианту прямо в глаза. Царя естественное дело это раздражало. Он любил в людях трепет перед ним, страх. Он буквально уповал тем, как его поданные дрожали перед ним, боясь даже посмотреть в глаза. Но эти его потребности Кьяра не собиралась удовлетворять. Они смотрели друг на друга и каждый видел своё. Флиант – как отдаёт девушку за деньги его гостям, как она танцует и поёт перед ними, зарабатывая Флианту целые состояния. А Кьяра видела, как он испускает последний вздох, валяясь у неё под ногами, словно ничтожная тряпка. - Тебе стоит быть осторожной, рабыня. Одно лишь недовольство моей дочери может привести к тому, что ты окажешься там, откуда попала сюда. Помни об этом, - сказал царь и, взмахнув своим роскошным хитоном покинул покои своей дочери. Кьяра же сжала тряпку так сильно, что по кисти потекла вся оставшаяся вода и здоровыми каплями стекала на пол. Как только дверь за ненавистным властителем закрылась, фиванка вытерла то, что натекло с тряпки, и швырнула её в ведро. После чего потерла лоб, и, забрав ведро со всем остальным, вернулась в свою коморку-комнатку. Кьяра аккуратно опустилась в постель и постаралась не думать о том, что произошло только что. А именно, ей просто нужно было успокоиться. Рабыня легла на спину и, глядя в потолок, прикрыла глаза, затем вновь стала напевать тот самый вокализ… душевный вокализ о любви, без слов, только музыка и голос. - Боги, какая красота, - Кьяра открыла глаза и увидела перед собой хозяйку. Кьяра тут же привстала, но отчитываться о том, что убрала и выполнила приказание Литеи не стала. Да, она была рабыней, но в ней текла кровь свободного человека, и Кьяра никогда не позволит самой же себя и поработить, согласиться с тем состоянием, в котором пребывает в данный момент. – Какая красивая и потрясающая мелодия. Сколько эмоций. Мне вот интересно, о чем ты думала, когда пела? Мелодия просто меня заколдовала. Восторженно лепетала Литея. Кьяра не знала, что ответить. Она была слегка смущена такими словами дочери царя. Но когда та стала интересоваться, о чем Кьяра думала, то девушка не посчитала нужным признаваться, что мысли её были о Тэроне и только о нем. О том, как он берет её за руку, они вместе идут держась за руки, свободны, как ветер.
- Не знаю, просто пела. От души.
Ответила Кьяра, пожав плечами. Затем едва не отстранилась, когда Литея поддалась навстречу ей, она схватила Кьяру за руку. - Но я поражена твоим пением. Эх, научиться мне бы так. Ладно, это потом. Уже позднее время, мне нужно принять ванную перед сном. Слуги уже приготовили её. Пойдём, - сказал Литея, и живо встала с постели. Кьяра тоже медленно встала, но нахмурилась. Фиванка жила в обычной деревенской семье и она не знала про обычаи омовения аристократических семей, поэтому не очень поняла, почему она сейчас должна идти вместе с Литеей.
- А я зачем?
Просто и наивно спросила Кьяра. На что Литея пожала плечами и хихикнула. - Ну, ты что, как же. Ты же моя рабыня. Ты будешь меня омывать, а заодно мы можем приятно провести беседу. Пойдем же.
- Понятно.
Буркнула Кьяра, трудно себе представляя, каким это образом она будет мыть принцессу. «У нее что, рук нет? Надеюсь, в туалете за ней ничего подтирать не нужно будет? Боги, что за ерунда…» - думала про себя Кьяра и вдруг вспомнила.
- Вас ваш отец искал. Приходил.
Литея резко остановилась и обернулась. - Хм, да? Я была у своего друга. Ладно, поговорю с ним после омовения, - улыбнулась принцесса. И вот спустя несколько минут две девушки стояли у больших дверей, которые перед Литей раскрыли стражники. Кьяре как-то становилось не по себе с каждым шагом в эту просторную комнату, где вход был застелен нежным ковром, а в центральной части комнаты находилась огромная ванная похожа на фонтан, такая же широкая, но гораздо глубже, наполнена практически до краев приятно пахнущей водой. Остальные девушки-служанки, которые приготовили ванную, поторопились выйти. Только когда дверь за ними закрылась, Литея вздохнула спокойно. Она сбросила с себя легкий хитон, под которым оказалась полностью обнажена и изящными шагами медленно погрузилась в теплую воду. В этот момент Кьяра почувствовала себя неловко. Хотя бы потому, что она не знала, что дальше должна делать и как.
- Принцесса, но…
Рабыня сделала паузу и впервые отвела взгляд от удовлетворенно улыбающейся дочери царя, которая уже расслабилась в теплой ванной. Кьяра собралась с силами, набрала побольше воздуха в легкие и произнесла.
- Я совершенно не знаю, что мне делать.
- Все просто, Кьяра, - ответила Литея. – Подойди ко мне. Я буду тебе говорить, что делать. Это так, для первого раза, а дальше уже сама.
Кьяра кивнула головой, отметив про себя, что ей все это не нравиться, и она сдерживается с последних сил, что бы не произнести вопрос, возникший в голове: «Ты что сама помыться не можешь?» Да и странными были все эти их царские обычаи. Но так было заведено, что личные рабы омывают своих хозяев. Например, Мирена омывает Флианта. Но, почему же у Литеи не мужчина, так было бы естественно? Но дело в том, что царь оберегает свою дочь, поскольку, видимо, она единственная, кого он чистосердечно любил. И он не позволяет ей иметь в рабах мужчину. Поэтому всегда омовением его дочери занимались девушки. В то время как сама принцесса мечтала, что бы однажды это сделал Тэрон. Кьяра взяла мочалочку мягкую и приятно пахнущую. Подобного девушка еще в руках не держала. И выдавив из нее часть воды, принялась омывать плечи дочери царя. А далее делала все по её указаниям. Из-под воды выглядывали плечи её и только спина. Ну а между указаниями Литея болтала, о чем только можно было. Кьяра была молчалива и не поддерживала разговора, явно, что бы не вырвался тот вопрос, о котором упоминалось выше. Литея приподнялась из ванной, что бы Кьяра полностью омыла её спину. И рабыня принялась растирать мочалкой с какими-то пахнущими смесями нежную кожу принцессы. И вдруг среди лепета Литеи Кьяра уловила кое-что, что заставило её на мгновение застыть. - Вот Тэрон. Боги, Кьяра, какой это мужчина. Просто мечта. Я тебе уже говорила о нем, кажется. Я не могу спать, не могу есть – вижу только его. Хочу лишь его, как мужчину. Я бы все отдала лишь бы он был моим… Как же он прекрасен! Ты чего остановилась???
- Боюсь задеть родимое пятно.
Сдавленно сказала Кьяра. - Что?! – испуганно пискнула Литея и молниеносно выскочила из ванной. Кьяра вмиг отстранилась, а обнаженная белокожая принцесса помчалась к зеркалу, забавно пробуя рассмотреть то самое родимое пятно, которое особе царских кровей позорно было иметь. Кьяра посмотрела вниз, затем бросила мочалку медленно поднялась и подошла к Литее сзади, сделала вид, что рассматривает, а затем просто произнесла.
- Ой, прошу прощения, моя госпожа. Это всего лишь грязь, но так похожая на родимое пятно. Возвращайтесь в ванную, и я это вмиг исправлю.
Литея схватилась за сердце. - Боги, как ты меня напугала, - принцесса облегченно вздохнула и вновь вернулась в ванную. Кьяра же про себя отметила, что она действительно была прекрасна. В этой девушке все было идеально, до малейших деталей. Её тело, как и сама красота совершенны. И сейчас она разглагольствует о якобы любви к Тэрону. – Вот скажи, Кьяра, что мне сделать, что бы его привлечь? Разве я недостаточно прекрасна? Почему он не может полюбить меня? Я готова ему все отдать, понимаешь! Все! Лишь бы он был со мной. Тэрон определенно самый лучший мужчина на свете. Красивый, приятный, умный и сдержанный. Но он не хочет меня! Чуть ли не в отчаянии крикнула принцесса. Кьяра лишь старалась не слушать и равнодушно омывать далее белоснежку. - Ему предлагает свою любовь принцесса, а он не хочет её брать. Кьяра, ну что я делаю не так? Как сделать так, что бы он меня полюбил?
- Не знаю.
Коротко ответила рабыня, сдерживая агрессивные порывы ревности, которые самовольно возникали в душе Кьяры. И Литея вздохнула, каждый раз все больше и больше возвращаясь мыслями о том разговоре с Пелием и зелье, которое он может сделать. - Я найду способ его добиться, - в итоге заключила Литея. Кьяра закатила глаза, и уголки её губ дрогнули в нервном жесте, после чего она спокойно сказала.
- Думаю все.
- Да, все, я идеально чиста, спасибо тебе. Смыла всю сегодняшнюю грязь с себя, так здорово и легко мне стало. Подай мне хитон, - попросила Литея. Кьяра тут же подошла к вешалке, сняла с него хитон и подала принцессе. Та надела на себя и сказала. – Вернемся в покои, я оденусь и пойду уже свеженькая к отцу. Обожаю водные процедуры! Как же принцесса напрягала Кьяру и не столь своими бреднями о Тэроне. Кьяра знала, что её гладиатор никогда не предаст и принцессе не на что надеяться. Но да, это тоже оставляло свой неприятный отпечаток. Но все остальные пустые и бессмысленные разговоры… Наконец, когда они вернулись обратно в покои Литеи - принцесса отпустила Кьяру. Рабыня прошла в свою комнату, закрыла дверь и присела на край кровати, нахмурившись. Кьяра обдумывала все те слова сказанные Литеей. Как принцесса желала Тэрона и хотела, что бы он овладел ею. Почему? Нет, конечно, Кьяра вполне понимала почему, но все равно вопросы возникали, и их было достаточно много. Принцесса уже давно не тайно мечтающая по гладиатору, которого она не интересует. Какой же глупой нужно быть, что бы растрезвонить это всем. «И она меня спрашивает, что она делает не так? Боги, да все она делает не так!» - заметила Кьяра и лишь когда услышала, что дверь захлопнулась, а за стенами больше не было слышно шороха, Кьяра откинулась на подушку и закрыла глаза. Она просто лежала вот так, с закрытыми глазами. Время шло, а рабыня наслаждалась тишиной. Вскоре она услышала, как вернулась принцесса, затем улеглась в постель и когда наконец любые движения стихли, Кьяра поняла, что принцесса уснула. Везде повисла идеальная тишина. Та, которой можно было насладиться сполна. Кьяра думала о своем возлюбленном и молилась богами, что бы ему ничто не угрожало, а каждый его бой был успешным и безболезненным. Чего еще в данный момент она могла желать. Но вдруг тишину разразил пронзительный вой дикого животного. Это завела свою песнь волчица. Кьяра тут же поднялась, отбросила одеяло и вскочила с постели. Девушка подошла к окну, которое выходило на сторону крыла, где держали рабов, а далеко за ним был виден прекрасный и величественный темный лес. Оттуда эхом доносились звуки животных. Кьяра заворожено застыла, всматриваясь в темноту. Затем волчьи голоса сплелись и завели единую песнь. Они звали друг друга, стремились навстречу. Кьяра взобралась на подоконник, отворила окно и села облокотившись спиной об откос. Всматриваясь в ночную даль она наслаждаясь песнью животных. Эта песнь завораживала её.
- Давай же, найди его!
Прошептала Кьяра.
- У тебя все получиться! Только не прекращай петь, не прекращай и вы найдете друг друга.
Голоса волков переплетались, и казалось они приближаются друг к другу. Чего можно было желать в такую ночь. Кого-то могло пугать это вытье, кого-то оно раздражало, но Кьяра слушала, как особую музыку, будто музыку её собственного сердца. Если бы она могла, то запела вместе с этими животными. Вдруг в комнате раздались шаги. Кьяра повернула голову и увидела заспанную Литею. - Боги, как они страшно воют. Этот дьявольский вой, они словно созданы вселять кошмары в души людей, - Литея увидела умиротворенную улыбку на лице Кьяры, когда та посмотрела на неё. Принцесса удивилась этому. – Тебя не пугает их вой?
- Это песня Литея, разве ты не слышишь?
Спокойно и мечтательно ответила Кьяра, обратившись на "ты" к принцессе, поскольку отдала всю себя той песни, которую слышала. Литея странно взглянула на Кьяру и когда та развернулась, принцессе показалось, что глаза её рабыни как-то странно блеснули. - Не знаю, какие песни ты слышишь. Скажу завтра же, что бы отец отправил охотников, - Кьяра резко спрыгнула с подоконника. Дочь царя испугалась, будто фиванка сейчас наброситься на неё, так сурово блеснул взгляд Кьяры. В итоге белоснежка поспешила удалиться, но эту ночь она запомнит и отнесет её к своим кошмарам. В то время, как Кьяра нахмурилась и обратно обернулась к окну. Стихло пение волков. Только волчица продолжала в надежде звать своего зверя. Но он не отзывался. Сердце Кьяры взволнованно забилось.
- Беги… и найди его. Только не теряй надежды.
Прошептала рабыня и в этот момент голос волчицы стих. Вот теперь везде поселилась страшная тишина. Кьяра опустила взор вниз. «Все будет хорошо, только бегите и найдите друг друга», - подумала девушка, после чего закрыла окно и легла в постель, но еще долго не могла уснуть.
Отправлено: 20.11.12 03:52. Заголовок: Очередной день насту..
Очередной день наступил для гладиаторов слишком рано. Не успел светлый правитель взойти на свой небесный трон, дабы озарить согревающим сиянием свои, укрытые Тьмою, владения, как воины его земли уже встречали великого светилу торжественным зовом содеянных сражений. А всё превосходство их происходящих боёв заключалось в том, что сейчас они не имели обречённости завершиться чьей-либо смертью. Деревянные орудия, заменявшие режущую сталь, не несли опасности жизням сильных мужей, жаждущих пустить друг другу кровь всеми имеющимися способами. Двадцать девять человек, пятеро из которых прибыли вчера вечером. Новичков справедливый Мелеагр всегда испытывал с присущей ему жёсткостью. Намереваясь выяснить, чего стоят новоприбывшие, он не доверял им биться с теми, кто послабее, ставя против новеньких своих чемпионов, которых если и не дано было победить, то хотя бы необходимо было дать им достойный отпор. Давно изведав умения Тэрона во многих состязаниях, наставник поручил ему биться с двумя противниками одновременно. Оба являлись фракийцами, светловолосые и широкоплечие, по мощности они не уступали сильнейшим из присутствовавших гладиаторов, и подобно многим из них проявляли одну и ту же ошибку: поспешность в действиях. Никогда не нападая первым, бывший военачальник уступил ход двум начинающим бойцам. В его руках имелся только круглый деревянный щит, которым он успешно отбивался от ударов, чаще вынужденный защищать грудь и спину. Сражаясь в паре против одного, фракийские мужи ошибочно предполагали, что за раз расправятся с гладиатором, а посему нападали без разбору, не ожидая никакого подвоха и даже не задумываясь, почему именно с данным бойцом арены им приходится биться вдвоём. Но вскоре сокрытая суть предстала перед невнимательным взором. Тэрона не просто было сложно зацепить оружием, он будто ко всему прочему ещё и знал заранее о каждом последующем выпаде своих противников. Наступающие с обеих сторон, они получали сильнейшие удары краями тяжёлого щита, которым мужчина не только защищался, но и бил в ответ, подвергая уронам головы и ноги нападавших. Удары были чёткими, безжалостными, однако Тэрон соблюдал меру в проявлении силы, растрачивать энергию лишний раз ему было ни к чему. В процессе боя, он удачно выхватил у фракийца копьё, не имеющее наконечника, и нанёс им удар в область шеи противника, отчего тот потерял равновесие, и повалился на землю. Второй новичок держал в руках деревянный меч, которым вновь поспешил воспользоваться, с деланной яростью в глазах побежав на гладиатора, он был куда выносливее своего товарища. Тэрон немедля встретил его вызов, в секунду наклонившись, он подался вперёд, вонзая щит в землю, прямо под ноги фракийца. Тот, совершенно не ожидавший подобных действий от гладиатора, тут же напоролся на выставленное им орудие защиты и безвольно перелетел через стоящего в наклоне чемпиона. Вполне предсказуемый финал, но только не для новеньких. Выпрямившись Тэрон приблизился к побеждённо лежавшему противнику, и с видимой угрозой направил на него копьё, давая понять, что в случае противостояния, он обязательно им воспользуется. Однако ещё вполне способный побороться за победу, фракиец принимает поражение, сказав, что он сдаётся. Делая шаг назад, Тэрон поднимает глаза и встречается взглядом с Мелеагром, что удовлетворительным кивком молвит гладиатору, что он доволен преподнесённым им уроком. Мужчина же в ответ бросает щит и копьё на землю, лицом не выражая никакого воодушевления от прошедшей схватки, по его мнению, совершенно бесполезной. Тэрону наскучили эти бесконечные забавы наставника, он предпочёл бы испытывать свои силы с достойными соперниками, а не тратить время на лёгкие победы, не приносящие бойцам ничего, кроме никчёмной гордости и губительного самомнения. Оставив беспутные тренировки, он уселся на своё привычное место, и стал наблюдать за действиями остальных. Он видел Нагора, что сдержав данное им обещание, занимался сейчас обучением Галата искусству борьбы. Сам наёмник довольно часто и неуверенно посматривал в сторону бывшего военачальника, явно недовольный заменой своего прежнего учителя. Наверное, по той причине, что мужчина не высмеивал его неловкость и частые ошибки, когда как эфиоп в открытую подшучивал над горе-бойцом. В отличии от своего сокамерника, Тэрон выглядел куда бодрее, хоть и не спал всю ночь, посвящая своё время внешним звучаниям стихий и природы. Что же до Галата, успевшего отхватить для себя желанные часы сна, так он зевал во весь рот, неуклюже передвигаясь и упуская летящее в него оружие противника, в итоге нарабатывая не нужные навыки, а увеличивая количество и без того имеющихся синяков. Иным троим новичкам так же не удалось долго противостоять сильнейшим бойцам, одним из которых был здоровенный германец, тот самый, что славился безумством, вызванным смертью беременной жены и так и не рождённого ребёнка. Арена была его отдушиной, где он не просто давал волю своей ярости, но и отчаянно представлял, что сражается не с подобными себе рабами, а с теми, кто отнял у него дом и супругу с наследником. Боец по имени Садран часто забывался в буйстве своего измученного воображения до такой степени, что переставал понимать, где находится, становясь беспощадным в проявлении изводящей его душевной боли. Вот и сейчас, ведя казалось бы безобидное сражение с новоприбывшим невольником, германец вновь перестал контролировать себя, наступая с намерениями не просто обезоружить, а убить. Тэрон наблюдал за свирепостью этого безутешного мужа, и, наверное, лучше кого-либо понимал его состояние. Однажды гладиатор уже терял свою любимую, и ему хорошо было знакомо это разрушительное ощущение ужасной внутренней пустоты… потери самой жизни. Весь мир, как и всё существующее в нём, перестаёт для тебя существовать. Ты остаёшься один на один со своим безумным желанием отомстить, и либо оно окончательно завладеет твоим разумом, став для тебя единственным смыслом для существования, либо ты прикончишь самого себя. Садран выбрал первое, потому держался. Он был несчастен и в убийствах искал утешения своей невосполнимой потери, будто не сознавал, что смерть чужого человека не вернёт ему погибших жену и ребёнка, как и не исцелит её тяжёлый недуг. Его противник был не столько силён, сколь быстр и ловок, и только потому ещё оставался жив. Тэрон наблюдал за происходящим без какой-либо потребности вмешаться, парня ему было жаль, ибо одной хватки германца будет достаточно, чтобы сломать шею за раз. Но даже этот факт не являлся весомой причиной для того, чтобы гладиатор брался выступать защитником. Ему откровенно говоря не было никакого дела до других, сердце мужчины, как и его мысли, занимал только один человек, чью жизнь Тэрон ставил выше своей собственной. Если его догадки верны, Флиант пошлёт за своим чемпионом именно сегодня, а после воин вполне сумеет увидеться со своею возлюбленной. Возможно, к тому моменту Амфисс даже сумеет изведать что-нибудь о тайном проходе через город. Сперва нужно было дождаться такой необходимой встречи с Кьярой, и Тэрон со всем присущим ему терпением провожал неторопливое время, занимая его тем, что творилось вокруг. Тренировка из шуточного боя превратилась в настоящий поединок. Озверевший Садран никак не унимался, и не наставник, ни кто-либо из гладиаторов, не стремились его остановить. Не отвязываясь от своего противника, что всеми усилиями пробовал избежать смертельного удара, «великан» (как его порою называли) избавился от всякого оружия, намереваясь разорвать свою жертву голыми руками. Сторонних наблюдателей это только забавляло, как видно и Мелеагр не замечал в данных событиях ничего неправильного, ибо продолжал бездействовать. Вот германец ударил своим здоровенным кулаком по щиту, которым укрывался его противник, да с такою силой, что орудие защиты обзавелось длинной трещиной, а само боец упал, не устояв на ногах. Ну вот видимо и всё, сейчас разъярённый великан доберётся до парня и тому конец. Однако тот быстро поднялся, сознавая риск своей медлительности, и ударил Садрана в грудь чем-то острым, ибо у того из места ушиба густо полилась кровь. Присмотревшись повнимательнее, Тэрон разглядел камень с заострённым концом в руке новенького, видно изначально целящегося в голову, но так и не достав до неё. Не растерялся боец, таки дал значимый отпор, вот только германца болящая рана ничуть не уязвила, лишь более вывела из себя. Одним ударом он сшиб соперника к стене, по которой тот сполз уже в бессознательном состоянии. Нет, великан его не убил, однако же не потому в итоге огорчился, негодуя от собственной неповоротливости, не позволившей ему сразу достать неуловимого бойца. И данные его неповоротливость и злоба стали поводом для глупых шуток со стороны тех гладиаторов, которые любили затевать бессмысленные драки. Главой этих провокаторов являлся боец по имени Абарис. Он стал цепляться к германцу с того дня, как тот набросился на него, не разделяя с шутником мнение о том, что в Наксосе они живут как в раю. С того дело и пошло. Тогда этих двоих разняли, в ином же случае Садран просто убил бы шута, но тому несказанно повезло в тот день. Однако теперь Абарис зачем-то сам нарывался на проблемы, подначивая и всячески высмеивая своего недруга. Он и сейчас не упустил возможности его уязвить. - Похоже, дурная кровь окончательно растравила мозги нашего великана! – громко выдал насмешник, собирая подле себя таких же пустоголовых бездарностей. - Что же стряслось с тобой, могучий Садран? Опять в унынии таранил стены собственной головой? Слушая все эти язвительные речи и смешки, Тэрон с интересом следил за германцем, который не всегда замечал, что ему открыто наносят оскорбления, зато часто проявлял агрессию без повода, что можно было понять, знать о безумстве несчастного. Он и сейчас вёл себя так, будто никого не видел и не слышал. - Проклятое зверьё! – свирепствовал великан, да только не к Абарису и его дружкам он обращался. – За ночь глаз не сомкнул, слушая это дотошное волчье нытьё. Кому Садран говорил всё это, неизвестно, он видно пытался оправдать собственную неторопливость тем, что попусту не выспался. Но его неприятелям не было дела до тех причин, по которым германец еле двигался, да кидался на всех, они попусту этим забавлялись, смеясь ему в лицо. - Не вечно же девичьими криками уши дразнить. Пытался пошутить один из шестёрок Абариса, что стоял впереди всех, скрестив руки на груди и коряво усмехаясь. - Да и то издаваемых не от величины удовольствия, а от переизбытка разочарования и страха, – внёс свою остроту в сказанное сам главарь собравшихся шутов. – Его жена, вероятно, беременела от него с такими муками, что смерть стала для неё настоящим освобождением. А вот это Абарис сказал очень зря. Не затронь он самое дорогое, что осталось в памяти убитого горем вдовца, тот возможно и далее игнорировал бы бросаемые в его адрес издёвки. Но данные слова болезненно воспринял не только Садран, но и Зеф, и все иные мужи, что искренне любили своих женщин и оставались им верны, даже когда многие из них покоились в царстве мёртвых, они свято чтили о них память. Пятнадцать человек вышло против семерых единомышленников шутливого ничтожества, что даже не успел испугаться и дать дёру, когда, подобный железному молоту, кулак германца напрочь пробил ему грудную клетку. Абарис только и сумел, что нахлебаться собственной крови, брызнувшей из его приоткрытого рта. Подтасовка разразилась нешуточная, там уже ко всеобщему буйству подключился и Мелеагр, не допускавший вмешательства охраны, что могла лишь усугубить ситуацию. Наставник и в одиночку был способен утихомирить бойцов, что ему вскоре и удалось, хоть и не сразу, только когда гладиаторы вдоволь выпустили пар друг на друге. Тэрон сидел на своём месте, уже не особо концентрируя внимание на внешних событиях. Слишком много он здесь наблюдал человеческой дурости, порядком начинавшей его утомлять. Нет, на сегодня хватит тренировок, для себя мужчина на данное время не наблюдал в том никакой пользы. Продолжая наблюдать за процессом боя Нагора и Галата, что не принимали участия в раннее произошедшей суматохе, Тэрон краем глаза заметил идущего к нему Нирея. Удивительно, но из всех присутствующих в данном месте людей, видеть этого юношу гладиатор был крайне рад. Наверное потому, что парень был способен слушать, и не копался в душе чемпиона арены, ибо душа его была закрыта для всех, кроме той девушки, которой он отдал своё сердце. Ненадолго задержав взгляд на Нирейе, воин успел разглядеть в его глазах долю нетерпения и интереса, юноша, несомненно, хотел о чём-то расспросить гладиатора. Он приблизился к нему с привычной лучезарной улыбкой на ещё совсем юном лице. Парень не был навязчив, мог даже просто сидеть рядом, составляя компанию, не более. Но сейчас он подходил с некой целью, которую позже озвучил: - Так правда ли то, о чём говорят? – спросил Нирей, остановившись, он всегда был на редкость весёлым и беззаботным, хотя жизнь у рабов являлась незавидной. – Что ты напал на советника царя прямо на месте гладиаторских боёв. Вопрос был вполне ожидаемый, слухи здесь распространялись достаточно быстро, особенно если учесть, что всё происходило на глазах и половины жителей города. Тэрон не обернулся, как и не поднял головы, взгляд его был устремлён куда-то вниз. Как обычно серьёзен, только на губах отразилась еле видимая улыбка при воспоминании испуганной змеиной морды Пелия. Сейчас мужчина мог улыбаться прошлым бедам, а ведь ещё тогда страданий было больше, одна ярость и питала жизнью, и казалось не имеет дна эта чёрная пропасть, упав в которую так и хотелось разбиться, ибо слишком долог был мучительный полёт. Не сказать, что все опасности позади, но Тэрон вновь обрёл потерянное счастье, и тем избавился от липучей смерти, его главная защитная броня снова была при нём. - Пелию стало скучно в рядах простых зрителей. Он захотел принять участие в поединке, и я не стал лишать его данной возможности. Представив всю развернувшуюся картину, Нирей громко рассмеялся. Он возможно прежде слышал от очевидцев, как именно всё происходило. Разумеется, юноше не без преувеличений и надуманностей поведывали действительность, зато без упущения подробностей, в которые не желал вдаваться Тэрон. Усаживаясь рядом с ним, белокурый парень протянул мужчине кувшин с питьевой водой, который воин углядел в его руках только сейчас и с признательностью принял. - Хотелось бы и мне однажды стать гладиатором, - внезапно высказал такое пожелание Нирей, внешне напоминающий нежного Нарцисса, которому впору на цветочной поляне бабочек ловить, нежели шрамы на теле коллекционировать. – Держать в руке настоящее боевое оружие и знать, что я достоин биться с лучшими противниками. На тренировки к остальным гладиаторам парня не допускали. Тэрон знал, что Мелеагр тренировал его отдельно, то ли для вида, чтобы просто занять, то ли правда верил, что чувствительный юноша окрепнет и возмужает с годами. Бывший военачальник не брался делать поспешных выводов, но он не мог не видеть, что по телесной структуре и в целом по характеру Нирей не являлся бойцом. Из таких красивых и нежных мальчиков воинов не делают, ибо они бесполезны в сражениях. Ему бы податься в искусство, наблюдать и создавать прекрасное, а война это грязь, полная смрада гниющей плоти и жестокостей. Юноша видно наблюдал в том обратное, если с таким восхищением хотел стать одним из хорошо обученных убийц. - Цель? Большее мужчину не интересовало. Он как и прежде не оборачивался, поднеся кувшин к губам, и отпив из него, покуда Нирей обдумывал свой ответ. Молвил он на редкость оживлённо, не без наивности и так уверенно, словно по-иному просто быть не могло: - Достижение победы. Завоевание вечной славы и уважения людей, возвышающих тебя подобно великому герою. Вот она, позиция юных умов, не на опыте, но обманчивым представлением о жизни воспринимать ужасное, как нечто величественное и красивое. Добровольно создавать из самих себя безобразных чудовищ и принимать уродство со всем почтением. А ведь были и такие, что по воле своей становились гладиаторами, ведомые теми же целями, что и Нирей. Каков же был ответ Тэрона? Он ничего не сказал, только усмехнулся, ставя кувшин у ног. Мужчина был не из тех, кто берётся кому-то что-то доказывать, право каждого, да и выбор у всех свой. Всё определяется с опытом. Но вот самого парня молчание воина заметно смутило, и он поспешил пояснить для убедительности, что в случае с Тэроном было неуместно: - Я слышал дивные сказания и песни, которые барды слагают о таких воинах, как ты, - не отступал юноша, удручённый безразличием гладиатора, тот вдруг совершенно потерял интерес к их разговору. – Они восхваляют их бесстрашие и яростную силу, с которой те сражаются перед взорами грозных богов, принося им в жертвы души побеждённых. И каждое их последующее состязание вдохновляет таланты на музыку, стихи… Художники в красках оживляют памятные мгновения их великих побед, а скульпторы в камне увековечивают могучие образы героев арены. Их неуязвимость восхищает простые народы и вводит в трепет могущественных правителей мира. Даже наш царь живёт в страхе, он боится тебя, Тэрон. Ты победитель, каких мало, никто не сумел лишить тебя титула чемпиона на протяжении почти целого года… не каждому по силам продержаться так долго. Но кому это удаётся, тот становится несокрушимым в глазах своих противников и обеспечивает безопасностью свою собственную жизнь. Возможно последние слова звучали немного дико, ведь речь шла о гладиаторах, воинах, что неминуемо гибли почти в каждом проходящем поединке. Но не всегда было так. Иных своих лучших бойцов Флиант ценил так дорого, что позволял им сражаться без необходимости убивать своего противника. Были такие гладиаторы, чьи жизни и вправду редко подвергались риску, но данная милость никак не касалась Тэрона, что вёл «шутливый» бой разве только с Бальдавиром, хотя для самого северянина этот опыт вполне грозил закончиться плачевно. Нирею ещё многое предстояло узнать, он и половины не ведал того, о чём говорил. - Тот, кто берёт в руки оружие, уже не может быть в безопасности, - сказал Тэрон, совершенно не прельщённый восхвалениями юноши. – Мало что на этой земле имеет ценность, а вечность тем более. Титулы и победы даются на краткий срок, что до славы, так она продажна. О тебе помнят, пока ты способен убивать, гладиаторам известны правила этой игры, но и жизни их ничего не стоят, если они основаны только на стремлении побеждать. Ты не герой, не сын богов, спустивший с небес разить противников в пользу укрепления власти мирских правителей, большинство которых стоило бы замуровать в стенах созданных ими тюрем. Ты можешь быть выше их всех, но ты такой же кусок мяса, на котором каждый подобный тебе раб волен испытать острие своего меча. А после ничего не остаётся. Поэтапно, но время нещадно разрушит всё сотворённое людскими руками, твои награды и увековеченные статуи будут зарыты в земле вместе с тобой. Будущие поколения запомнят тебя невольником, сражавшимся на арене во славу царя, сумевшего подобрать прочную цепь. Но никто не запомнит тебя человеком, любящим мужем и отцом. Разве стоят свистящие вопли кровожадной толпы радостного смеха твоих собственных детей? Неужели краткий миг никчёмной славы ценнее долгой и полноценной жизни на свободе? Необходимо бороться за то, что принадлежит тебе одному. Что не передаётся подобно царской короне из рук в руки после твоей смерти. Что невозможно ни купить, ни продать, ни забрать силой. Нечто не дающееся за какие-либо заслуги. Это награда, которой ты совершенно не достоин, но она дарована именно тебе. Не в качестве утешительного приза, а как твоё спасение, без которого ты погибнешь, так и не обретя рождения. То великое, чья щедрость не просит ничего взамен, кроме того, что ты сам желаешь отдать. То вечно, что познав жизнь в человеке однажды, с ним и покидает этот мир. Тэрон говорил о любви. О той любви, которою его одарила Кьяра, как и зародила это удивительное чувство в сердце мужчины. Связь являлась настолько прочной, что присутствие родной души ощущалось даже на расстоянии. Слова, что исходили из уст воина, не являлись пустым лепетом фальшивой привязанности. С каждым новым днём Тэрон любил Кьяру всё сильнее, ею одной он жил, она и являлась его главной победой, его целью, всем его смыслом. Он не стремился внушить Нирею поиски похожей любви, говоря в целом о вещах более стоящих, чем войны и убийства. У каждого человека имеются свои ценности, только вот глупо возвышать самые низшие из них. Гладиатор не хотел, чтобы юноша жил в иллюзиях, сотворённых самодурами, наблюдающими со стороны, как умирают люди, и прославляющими их убийства. Понял ли Нирей хоть что-нибудь из сказанного Тэроном, если даже нет, то со временем он всё осознает. Парню хоть и двадцать лет, он не был из тех, кто в его годы судил о жизни подобно взрослым мужам, ибо юноша не заходил дальше своей клетки, откуда ему знать, что за мир находится вне её пределах. Слова о благородной судьбе воинов арены не принадлежали молодому рабу, он повторял то, что слышал от таких же незнающих обитателей острова. Сам по себе не глупый, парень всё же задумался над всем сказанным мужчиной, по крайней мере он долго молчал, да и сам Тэрон не стремился продолжать подобную тему, ему она была не приятна в том плане, что своё он уже сказал, а пояснять причину таких выводов уже не имеет смысла. Тишина полностью завлекла обоих, каждый пребывал в своих думах, и бывший военачальник полагал, что на этом и всё. Но охваченный любопытством Нирей вскоре подал голос: - Теперь всё понятно. Наш неуязвимый чемпион оказался побеждён чарами богини любви. Так кто же она, твоя спасительница? Не поделишься? Усмешка тронула губы Тэрона, он ожидал таких вопросов, ведь с минуту назад молвил о детях, о более стоящей цели, щедрой, спасающей. Что ещё может являться всем этим, как не любовь? Мужчина говорил от сердца, обнажая свои мысли и чувства, пусть даже и не будучи столь откровенным, он не скрывал, что сердце его уже давно жило другим человеком. Юноша любопытствовал без настойчивости, потому не испытал обиды на тот ответ, который был более допустимым. - Спасибо за воду, Нирей. Вот и всё, что сказал ему гладиатор, возвращая на половину опустошённый кувшин. Открывать свою душу чужим умам он не собирался, и как бы хорошо не относился к белокурому парню, он для него был таким же посторонним, как и все остальные, кто пытался обрести в лице Тэрона хорошего друга. Таким он был только Ставрасу, никому более доверия не питал. А ныне только Кьяра являлась для мужчины всем. Он никого так не любил, и уже никогда не полюбит. Она есть его настоящее, и будущее, часть самого гладиатора… он готов отдать ей всё, даже свою жизнь, только бы любимая обрела желанное счастье, за которое Тэрон готов понести любую плату.
Отправлено: 20.11.12 03:53. Заголовок: Даже когда разговор ..
Даже когда разговор давно был завершён, Нирей не уходил, оставаясь подле, чем не особо стеснял мужчину, хоть тот и предпочёл бы больше уединение. Но этот день явно был уготовлен не для того, ибо по душу Тэрона пришёл ещё один человек, видеть которого здесь воин не ожидал вовсе. - Руз бахир, Хеидер! Гладиатор повернул голову туда, откуда прозвучал голос, молвивший о добром дне. Тэрон знал персидский язык смутно, но проведя долгое время на войне и даже имея возможность толковать с пленными арийцами, он отчасти изучил их речь. Потому основные слова в плане приветствий, названий и значения имён, вполне ведал. К тому же воину не сложно было догадаться, кто именно обращался к нему по причине того прозвища, которое дал ему сам персидский царь. Он называл мужчину львом и настоящего имени никогда не произносил. Увидев Сохрэба, направлявшегося к нему, Тэрон заметил, что тот был не один, а с двумя своими сыновьями. Удивительный расклад, но арийцы действительно считали, что мальчишек угодно с совсем юных лет обучать не просто сражениям, но даже демонстрировать им убийства простых людей, тем самым внедряя бесстрашие и жестокость в их сердца. Владыка Персеполя часто брал своих наследников на гладиаторские бои, проходившие чуть не каждый день. Так он закаливал в них дух беспощадных правителей, которыми однажды им предстоит стать. И сейчас он привёл их посмотреть, как тренируются чемпионы Наксоса, заодно думая представить своим чадам одного из них. Тэрон поднялся, не стремясь идти навстречу, он только сурово оглядывал персидских потомков, таких же черноволосых, темнокожих, в их лицах проскальзывали черты Сохрэба, но глаза у обоих принадлежали матери, по сути только глаза её мужчина и видел однажды, ибо лицо своё она всегда скрывала под платком. Было видно, что у двоих мальчишек имелась разница в возрасте, старший смотрелся много выше и выглядел лет на четырнадцать, а младшему скорее всего было десять, может даже меньше. Пребывающий как всегда в наилучшем расположении духа отец представил гладиатору своих детей: Омид и Ервэхша. У первого имя с персидского переводилось как «надежда», и не удивительно, что Сохрэб именно так прозвал своего первенца, которому в будущем будет суждено занять его трон. Второй сын не имел столь громкого имени, оно больше обозначало его характер: «весёлый». Мальчишка и вправду был очень подвижный активный, пока они шли, Тэрон слышал, как громко он смеялся, задираясь к брату, который старался быть серьёзнее, видимо уже наученный отцом держать себя на людях достойно. При виде одного из лучших убийц, о чьей беспощадности мальчишки явно были наслышаны, они насторожились, Ервэхша вовсе затих, прячась за спину Сохрэба, усердно выталкивающего пугливого сына вперёд, дабы не позорил род царей своими детскими страхами. Гладиатор смотрел на них взглядом полным не просто безразличия, а даже некой угрозы, которая показала себя более явно, стоило Тэрону узнать причину, по которой персидский правитель явился сюда. Он пришёл не ради того, чтобы показать своим детям боевые умения сильных рабов, а дабы просить бывшего военачальника обучать его сыновей воинскому искусству на то время, покуда они пребывают на этом острове. Воин застыл, всматриваясь нечеловеческим взглядом в глаза арийца, ясно видевшего накипающую в нём ярость. Это не было просьбой о простом наставлении, это было предложение пойти против себя самого, предать всё, за что долгие годы проливал кровь, и встать на сторону тех, кто уничтожил твоих близких. Вот с чем пришёл ариец, вот какую пользу он сыскал для наследников его власти. - Я не оставлю своего имени в истории твоего народа, - явил Тэрон свой грубый низкий голос, рыком молвящий о различии его взглядов с иноземным правителем. – Сколько бы не продолжалась эта война, я более в ней не участник. Но враги моей земли таковыми для меня и останутся, а посему ни один перс не убьёт эллина с помощью моих знаний. Если ты пришёл за этим, Сохрэб, тогда ты уйдёшь ни с чем. Озарённые гневом, зелёные глаза мужчины стали ярче, пронзив ими в ответ сурово глядящего арийца, он отвернулся, направляясь прочь туда, где всё ещё бились гладиаторы. Но не успел воин сделать и трёх шагов, как его окликнули, причём это сделал не персидский царь, а его старший сын, Омид. Неспешно обернувшись, Тэрон увидел, как мальчишка достаточно близко стал напротив него, направив в сторону воина свой острый нож, прежде висевший на поясе. Хорошо же жители Персеполя обучали своих детей жестокости с рождения, создавая из них таких же безжалостных убийц, как и те, кого они считали своими рабами. Наследник Сохрэба боялся гладиатора, которому сейчас необдуманно бросал вызов, защищая якобы оскорблённого отказом отца. Но даже несмотря на свой страх, он не отступал, застыв в боевой позиции, и в упор глядя в те глаза, что смотрели на него с прежним безразличием и невозмутимостью. Персидский царь не пресек данного действа, открыто гордясь своим первенцем, проявившим неожиданную отвагу в отличии от второго, что поскуливал сейчас за его спиной. Опусти нож, мальчишка, ты вовсе не знаешь, сколь горька на вкус чужая кровь. Тэрон приблизился к мальцу, и прежде чем тот успел сообразить, что делать, мужчина ухватил его за запястье вооружённой руки, и направил лезвие к своей груди. Бей, если сумеешь. - таков был его жест. Вот тут расхрабрившийся Омид и дрогнул пред внимательным взором наблюдавшего отца, испуганно посмотрев на склонившегося над ним гладиатора. Сохрэб подвергал не малому риску своего сына, ему бы в миг свернули шею, будь на месте Тэрона иной боец, которому уже просто нечего терять. В какой-то момент и наследник это почувствовал, уверенный, что вот сейчас воин кинется на него, или попусту ударит. Но тот оставался неподвижен, позволяя ребёнку делать свой собственный выбор. Видимо и правитель Персеполя не имел сомнений, что Тэрон не тронет его сына, иначе его главная «надежда» раз и навсегда отправиться к праотцам, и кому же доверить после свои владения? Младшему? Возможно, со временем Ервэхша и будет посмелее, но сейчас он явно уступал старшему брату в храбрости и далеко не разница в возрасте была тому причиной, а скорее слабый дух. Младший сын продолжал выглядывать из-за спины отца, и что-то неясно шептал своему брату на персидском языке. Лишь когда ребёнок повторил свои предостерегающие слова на греческом, Тэрон разобрал, что он говорит Омиду не смотреть на гладиатора, а потом и вовсе выкрикнул в испуге: - Мама говорит, что он воплощение Айшмы, и нам нельзя смотреть ему в глаза, иначе он поглотит наши души! Версия на редкость забавная, мужчина даже не стал сдерживать усмешку. Айшма... один из семи архангелов арийской веры. Демон жестокости и гнева. Арзу неспроста так прозвала Тэрона, явно беря в пример его кровавый бой с Бальдавиром, когда оба умудрились помимо всего прочего устроить и пожар во дворце. Ещё увидев гладиатора впервые, жена Сохрэба уже тогда заметно сторонилась его, в глаза не смотрела вовсе, явно поражённая тем, сколь необычными они были. И коль оно так, то стало быть телом воина овладел злой дух, и сразу приплелись чудовища древности и поглощения людских душ. Тэрон не стал запугивать и без того впечатлительное детское сознание, он просто повернулся и ушёл, слушая в след разочарованные речи персидского царя: - Аасман макси кард. Вот небо и приостановилось, - с обидой провозгласил он, смотря в след отдалявшемуся гладиатору. – Ты считаешь меня подобным здешнему царю, которого ненавидишь больше, чем своих врагов с арийских земель. Порядки моего народа видятся тебе дикими, но я останусь верен им потому, что чту законы моих предков, каравших по справедливости, ведь зла, как и добра не больше и не меньше в каждом из нас. В ошибках все мы равны. И в моей стране великих правителей судят не по количеству собранных черепов, как многие думают. Но по силе, которой они удерживают свою власть не угрозами, а путём щедрости и милости к рабам своим. Ты слышишь меня, Хеидер? Аз дарэ бакман дэгиу банд на ваази!.. «… путём щедрости и милости к рабам своим» - повторял Сохрэб на своём языке. Но Тэрон не обернулся, принуждать к чему-либо его не посмел бы никто. Не раб я тебе, как и всякий иной человек, рождённый свободным.Попридержи свою милостивую щедрость для себя самого. Однако что-то остановило мужчину. Придавшись мыслям, он устремил взгляд в сторону видневшегося вдали дворца. Туда, где находилась вся его жизнь, его единственная. Кьяра… Гладиатор обещал ей быть рядом, искать любую возможность, дабы находиться чаще подле неё. И она ждала… надеялась на их скорую встречу. Даже если Флиант созовёт Тэрона во дворец, этот шанс будет дан всего единожды, а дальше придётся ждать незнамо сколько прежде, чем вновь увидеться с любимой. Мужчина понимал, что решиться на уступки и принимать предложение врага это значит идти против своих собственных слов и убеждений. Но если он не сможет унять свою гордость, тогда она властно затмит те чувства, которые должны направлять, быть всегда на первом месте. Тэрон дал обещание и во чтобы то ни стало он был обязан его исполнить… ради Кьяры… ради их будущего. Это была та возможность, которую не следовало упускать, более подобный случай может и не представится. Ничтожной являлась бы попытка выбирать, когда ответ уже известен. Не раздумывая более, мужчина последовал за Сохрэбом и его сыновьями, остановив их прежде, чем те дошли до ворот. Он согласился обучать наследников арийца, договорившись каждое утро проводить с ними тренировки в большом саду дворца. Персидский царь долго разражался благодарностями, не желая отпускать Тэрона, и тот видел, что Сохрэб не являлся лицемерным человеком, играющим на руку себе, он был хитёр, да только искренности в нём имелось не меньше, он от души благодарил, и с нетерпением ожидал завтрашнего дня. А вот у воина встреча с любимой обещала произойти сегодня вечером, и в ожидании её, он собирался отправиться в термы, дабы исцелить измотанное тело водой, но его задержали последующие слова перса. - Накануне этого дня мне снился сон, благородный Хеидер. Я видел в нём льва, борющегося со змеем. Их схватка длилась долго, и удача была на стороне первого, ему была обеспечена победа. Вот только прежде, чем умереть, змей всё же успел вонзить клыки в кожу льва и отравить его кровь своим ядом. Данные речи произносились подобно предсказанию, которому Тэрон не поверил бы, но всё же задумался. Он не знал, что этот сон мог объяснить самому Сохрэбу, излагавшему его с таким предостережением, будто ведал, какая именно угроза приближалась. Так или иначе, но видение имело удивительное сходство с реальностью. Ибо как лев, так и змей, существовали на этой земле, и оба стремились одолеть друг друга. Гладиатор понимал, о каком враге шла речь, и он был куда опаснее самого Флианта, находящегося при власти, ибо всегда пребывая в тени, он ею умело защищался. И как знать, пророческим окажется сон персидского царя или нет, но одиноко певшая ночью волчица так и не отыскала своего пропавшего возлюбленного….
Отправлено: 02.12.12 13:17. Заголовок: Кьяра лежала в посте..
Кьяра лежала в постели, но всю ночь она не сомкнула глаз, хотя знала, что впереди её ожидает не легкий день. Девушка почувствовала легкое покалывание в спине, видимо раны начинали заживать, но Кьяра решила снять мешающие ей повязки по утру, ибо они уже приносили некий дискомфорт, и в отличие от рекомендаций Амфисса Кьяра считала, что раны на спине должны «дышать», таким образом, они быстрее заживут. А сейчас разные мысли не покидали её головы. Кьяру бесповоротно преследовали призраки прошлого, на черных лошадях они мчались на встречу к ней и не отпускали. Девушка думала о тех людях, которых подвела, не смогла защитить, что по её вине теперь томятся на копях у Флианта где-то на другой стороне Наксоса – безлюдной там, где есть только жестокие смотрители и ни капли нормальной человеческой жизни. Там, куда не ступает нога обычного человека. В том месте потом и кровью людей Флианту добываются его драгоценные камни и богатство. Кьяра могла себе представить, что там за жизнь. Жизнь? О нет, это даже таким словом не назовешь. При каждой подобной мысли, сердце девушки сжималось от боли. Хоть она и не была виновна в том, что произошло. Одна против всей армии разбойников Кьяра не выстояла бы. Пусть даже была не армия, а только отряд головорезов, но даже в таком случае ей одной было не справится. Но все равно бывшая староста теперь несуществующей и спаленной деревни считала себя виновной в произошедшем. Были и те, кто смог сбежать. Девушка молила богов, что бы их не настигли. Так и было: тех, кто смог убежать действительно разбойники не настигли в лесу. Лес знал только Кассий, но он слишком занят тем, что бы бегать за беглецами по лесам. Была малая надежда, что те, кто уцелел вернулись и пробуют поднять из пепла деревушку, которая стояла на красивых пейзажах на землях величественных Фив. Но почему же человечество окружает вечное зло? Иногда кажется, что философы работают совершенно не над теми проблемами и думы думают в оливковых садах совершенно не о тех вопросах, про которые стоило бы подумать. Кассий был обыкновенным мальчишкой, как и все в деревне. Да, Кьяра находила его красивым и привлекательным, он ей нравился, она всячески пыталась добиться его расположения в то время, как остальные ребята пытались ухаживать за ней. У него была замечательная семья, превосходная сестра. И он все разрушил. Разрушил жизни всех счастливых людей живших в той деревне, о которой теперь без боли не вспомнишь. Обо всем этом думала Кьяра. О том, как потеряла свою подругу Тару. Но ведь все эти события все же сделали ей подарок. Все это привело к тому, что она встретила здесь Тэрона. Мужчина, который остался единственной радостью. Кьяра ощущала его рядом, даже когда он находился за каменными стенами в другом здании. Все равно. Его могучий и красивый образ стоял перед глазами девушки, зеленые глаза манили своей мудростью, а слова завораживали. Забавно, но именно здесь в этом адском притоне Кьяра обрела любовь. Так неожиданно подступившую, но фиванка ни чуть об этом не жалела. Так до самого рассвета она не сомкнула глаз, но когда стало появляться из-за горизонта солнце, Кьяру неожиданно потянуло в сон. Она закрыла глаза и уснула на несколько часов. Этого было достаточно, что бы выспаться. Рано будить принцессу также не разрешалось. Литея сказала, что сама встанет, тем более ей всю ночь не давали спать волки. Впрочем, и Кьяре долго проспать не удалось. Она услышала шаги в соседней комнате, которая была широкой и обширной в покоях Литеи, где стояли шикарные диваны набитые лучшей периной, застелены подушками и одеялами из шелка. Литея сильно шумела. Что она там делала - Кьяра не знала и выяснять не хотела. Она привстала на локтях и посмотрела в сторону двери, словно пыталась через деревяшку увидеть, что происходит за этими стенами. Но взгляд девушки остановился на одной точке. И судя по тому, как в комнате стукало, что-то падало, Литея творила там то, что хотела, а Кьяре потом это все прибирать. «Хорошо иметь рабов, наверное» - подумала она, которая сама по себе ненавидела беспорядок. Когда фиванка жила в деревушке с родителями, её мать хорошо обучила вести хозяйство. Ранний подъем с утра, дела по хозяйству, следом работа в поле, по возвращению приготовление ужина. Ну и в переменах от работы они с Тарой проводили прекрасно время. А чего стоили вечерние гуляния молодых деревни. Особенно Кьяра любила свадьбы и готова была к свадьбе подруги, как никогда. Но, увы… ничего не состоялось, кроме несчастий. И теперь она здесь. Приподнявшись на локтях, Кьяра вспомнила о своих планах касательно повязок. Она встала, разделась, и у зеркала сняла повязки. Кьяра повернулась спиной к нему и обернула голову так, что бы видеть себя. Руками она обняла свой стан и попробовала дотянуться до одной из огромных полос рассекающих её спину. Едва коснувшись одной из них, Кьяра поморщилась, после чего отбросила повязки в сторону. Раны начинали заживать. Далее рабыня подошла к шкафу и надела обычное одеяние, в котором она находилось подле Литеи и вид открытых заживающих ран на спине её не смущал. Только после этого Кьяра вышла в основную комнату покоев принцессы. Редко чем в последнее время можно было удивить фиванку, но принцесса это смогла. Вокруг все было перевернуто. Все покрывала валялись на полу, подушки разбросаны, даже цветы из вазы валялись на полу, как и сама драгоценная ваза. А сама Литея пребывала в несколько безумном виде, в поисках чего-то - это явно, ибо в данный момент дочь царя выбрасывала все содержимое шкафов и, шикарно отделанных росписями лучших мастеров, сервантами. Она остановилась, когда увидела у входа Кьяру. Литея разогнулась. Принцесса до сих пор была в ночной рубашке. Она перестала перерывать все вокруг и растерянно посмотрела на Кьяру. Тогда побежала навстречу к рабыне. - Боги, Кьяра, я не знаю, что делать, - чуть ли не умоляющим тоном произнесла дочь царя.
- Что случилось?
Без всякого интереса в интонации спросила Кьяра. Совершенно равнодушно, но даже это равнодушие принцесса не уловила и посчитала, что рабыня действительно прониклась её, так называемым, несчастьем, от которого сердце прекрасной леди билось настолько сильно, будто вмиг выпрыгнет из груди. Кьяра сложила руки и прямо глянула на принцессу, когда та стала оборачиваться и вновь искать глазами что-то. - Не могу найти, - взвыла Литея и мало того, Кьяра заметила, как глаза её наполнялись слезами. – Не могу найти кольца. Я его обязательно должна надеть. Это кольцо отец мне подарил. У него такое же есть – символ нашего царствования. Когда я стану царицей – это кольцо будет печаткой, как удостоверение личности. Стала пояснять принцесса, но это было лишним, Кьяра прекрасно знала о предназначении особенных царских колец. - Не могу его найти. Боги, что же делать, что делать???!!! – Литея металась из угла в угол, в то время, как Кьяра просто стояла и наблюдала за своей хозяйкой. Впрочем, когда рабыне надоело, она даже оперлась плечом об косяк. Тогда опустила взгляд в пол, едва заметно улыбнулась, и уверенным шагом прошла в спальню принцессы, не спрашивая у неё разрешения. – Ты куда это?! Возмущенно закричала та и бросилась в свою спальню. Но не успела она дойти до прохода, как на пороге стояла Кьяра и с таким же безразличным лицом держала перед собой кольцо. Когда Литея подскочила к ней, Кьяра протянула перстень и отдала его владелице. Литея радостно выхватила драгоценность из рук рабыни и стала целовать кольцо. В этот момент Кьяра едва ли удержалась, что бы не скривиться. Ей чужда была любовь к драгоценностям, шикарным платьям, чудесной мебели и прочему, что так радовало принцессу. И глядя на Литею, Кьяра попробовала подумать, что бы она смогла целовать с таким жаром. И нет, не нашла подходящих вариантов. У рабыни не было абсолютно никаких пристрастий подобного рода. В следующий момент, когда Литея достаточно облизала свое драгоценное кольцо, она бросилась Кьяре на шею, задев одну из уже открытых ран. Рабыня поморщилась, но не сказала ни слова, так же, как и не подняла рук, что бы обнять принцессу в ответ. Кажется всего этого равнодушия Литея и не замечала. - Ты мне жизнь спасла, - наконец отлипнув от Кьяры, произнесла принцесса. Кьяра оставалась безмолвна. Только лицо её расслабилось, ибо ранам больше ничего не приносило дискомфорта. – Я совсем рассеянная сегодня. Не знаю, что бы со мной стало, не найди я этого кольца. С самого утра поднялась, зацепилась за порог, мало того не могла найти свои серёжки, но нашла, а теперь вот.. кольцо. А всему виной эти волки. Зверье.. спать не давали. Сегодня же велю их отловить и убить!
- Не советую.
Просто и одновременно с этим несколько угрожающе ответила рабыня, серьезно глядя на свою хозяйку. - Почему это? – удивилась Литея.
- Волки, создания Артемиды. Если они появились в этих лесах – это не случайно, а по её воле.
Ответила Кьяра. - Но я не поклоняюсь Артемиде, - возразила Литея приложила руку к груди и направилась дальше по комнате, прямиком к зеркалу. – Наш остров поклоняется Гере.
- Не имеет значения, кто кому поклоняется.
Кьяра сделала паузу, а тогда пожала плечами и развела руками.
- Но да, ты можешь приказать убить животных и не сможешь ночами спокойно спать, будешь гадать, а вдруг эти животные действительно были посланы с благословения Артемиды и ты их убила. Каким же будет наказание великой охотницы?
Фиванка сделала паузу и с удовольствием заметила, как Литея замерла в движениях. В данный момент она собиралась надеть бусы, при отсутствии всякой логики. Ведь обычно надеваются платья, а следом украшения. Светловолосая принцесса видимо все делала наоборот. Но она застыла в страхе и опустила руки, тогда обернулась и поднесла свою нежную ладонь к губам, но следом её глаза загорелись блеском. Ясно было - она придумала выход из положения. - А я не буду их убивать. Я велю их поймать и держать в замке в клети. У отца здесь есть специальная постройка, где держат животных для боёв на арене. Вот туда и посадят волков и вытье их сюда не будет доноситься, - в этот момент Кьяра почувствовала себя одной из них. Также само отловленной и посаженной в клеть. Внутренняя ненависть и ярость стали нарастать в ней, и она прикрыла глаза, пытаясь унять свой гнев, иначе жизни не будет больше ни Кьяре, ни Тэрону.
- Воля твоя.
Едва слышно произнесла Кьяра. Но Литея обернулась и вновь удивленным взглядом уставилась на Кьяру. - Тебе-то что до этих зверей. Кстати я сегодня все же спала немного и мне приснился такой страшный сон. Я под страхом вытья зверей пришла к тебе. А ты сидела на подоконнике и… ох, жутко как было, - принцесса для реалистичности даже передернулась. – Я сказала, что их нужно убить, а ты так резко спрыгнула с подоконника и взгляд. ООО, твои глаза блеснули животным блеском. На мгновение мне показалось, что все.. это конец. Это я переслушала сказок своего друга. Велю ему больше не рассказывать мне об оборотнях. Представляешь оборотни – люди проклятые Артемидой!!! Днем они люди, а ночью волки, огромные безжалостные убийцы, которые убивают всего одним движением лапы. Мощные дикие животные. А на утро при восходе солнца вновь превращаются в человека и ничего не помнят. Вот ты мне во сне оборотня напомнила. Литея очень много любила говорить, как Кьяра заметила. И рабыня позавидовала глухим в данный момент. Наблюдать за тем, как она открывает рот и махает руками гораздо сносней, нежели слышать все, что слетает из её уст. И хоть бы одна дельная вещь, а так вечно какая-то бессмыслица. Так лопочет ребёнок. А ей пора было бы уже повзрослеть. Так считала Кьяра, ибо она будущая царица не важно, за кого выйдет замуж. Литея осмотрелась по сторонам и хлопнула в ладоши. - Боги, что я натворила. Кьяра приберешься здесь. У меня куча дел, сейчас пойду, выберу себе платье и нужно проследить за приготовлениями. Ты кстати тоже начинай настраиваться. Подбирай наряды, прическу. Скоро будет мой праздник, я хочу, что бы все было идеально, - сказала Литея. – Поэтому ты также выбери себе, что наденешь. Я потом гляну. Сейчас побегу на процедуры. Под процедурами Литея имела в виду, утреннюю ванную, купания в молоке, и прочее, также её будут одевать, красить, словом наводить марафет должный принцессе. Следом, набросив небрежно на себя хитон, принцесса выскочила из своих покоев в сопровождении слуг, которые уже трепетно ждали её у двери. Кьяра проводила Литею внимательным взглядом и после того, как закрылась дверь, она осмотрела все вокруг. Бардак был такой, который трудно себе представить. Но это не пугало рабыню. Вместе с песней и мечтами она управиться быстрее. Когда перед тобой стоит трудная задача, выполнение которой кажется тебе напрягающим обстоятельством, стоит сделать все, лишь бы превратить это самое обстоятельство в полезное тебе. Много сказок о том учили и давали дельный совет. Вместе с пением и мечтами работа казалась проще и быстрее. Так и произошло, Кьяра быстро управилась. Спустя всего половину часа и в большой комнате все было расставлено по местам. Оставалась влажная уборка, чем Кьяра незамедлительно бы занялась, если бы в покои принцессы не зашел один из стражей. Дело в том, что с прошлой рабыней Литеи они любили затевать некие игры. Все знали, что рабыня принцессы неприкосновенна, но тихо и втайне они, пока отсутствовала светловолосая дочь царя, затевали с её рабыней любовные игры. В первый раз они взяли её прямо на диванах этой же самой комнаты. Подобное распаляло в них азарт и возбуждало еще больше, нежели обычные и нормальные обстоятельства. Сначала она, конечно, сопротивлялась, но в следствии это и ей самой понравилось. Теперь же эта рабыня больше не являлась личной рабыней Литеи, ибо много болтала и разносила нежелательные слухи о принцессе. Её пост заменила Кьяра, только стражники от своих игр отказываться не собирались. Их не волновало кто. И вот дверь отворяется и в комнате появляется молодой человек. Кьяра сразу же обернулась и выпрямилась, ибо в данный момент она поправляла покрывала на шикарных диванах и раскладывала выбитые подушки. Девушка удивленно уставилась на стражника. Он знал Кьяру и видел её неоднократно, как и оценил её фигуру и красоту. Тоже сделал и второй стражник. Но сегодня была смена первого. Второй оставался караулить. Кьяра вопросительно посмотрела на вошедшего. - Так, и кто это у нас тут? – спросил он с такой явной улыбкой, что Кьяре не нужно было уметь читать мысли, что бы понять намерения мужчины. Она лишь вся напряглась и впилась настороженным взглядом в стража. Он сделал несколько шагов по направлению к Кьяре с похотливой улыбкой на губах, в то время, как девушка не двинулась с места, наблюдая за каждым движением стражника. – Вот зашел, решил посмотреть, как ты тут одна, рабыня, в отсутствие своей хозяйки и чем занимаешься. Кьяра сразу поняла, что еще несколько слов, и он будет готов сделать то, зачем пришел. Фиванка отвела от него взгляд только для того, что бы осмотреть и найти глазами то, что поможет ей в самозащите. Удивительно, что они не бояться того, что Кьяра может все рассказать Литее. Но видимо у этих ублюдков была давно продуманная схема и они знали, как шантажировать прошлую рабыню, что бы она молчала. Да и в следствии это не понадобилось, ибо ей понравилось.
- Тем, чем велела госпожа.
Уверенно и спокойно ответила Кьяра. И к своему же собственному удивлению она заметила, что в ней даже не присутствует внутреннее беспокойство. Она буквально нутром чувствовала ничтожность мужчины, стоявшего напротив неё, жадно глазами раздевающего её. Кьяра уже словно знала, что он ни на что не способен. Тот же Галат гораздо опасней. Тем временем стражник уже сделал несколько шагов по направлению к Кьяре и крепко обхватил её. Но Кьяре долго соображать на пришлось. Обычно девушки теряются стоит их обхватить за руки и чуть прижать, как они считают, что находятся в безысходной ловушке. - Ну, иди сюда. Развлечемся, пока нет твой принцессы, - сказал он. И потянулся губами к фиванке. Едва ли смог прикоснуться, поскольку Кьяра тут же ударила коленом его в пах и отошла на несколько шагов. Она ухватилась за швабру, которую еще не убрала. Пока тот стонал от боли и обзывал Кьяру различными ругательствами вперемешку с тем, что он сейчас с ней сделает, Кьяра сломала наконечник швабры, на котором висела тряпка. И вооружилась палкой, подобно копью, крепко держа в руках. Стражник отошел от боли и с рыком бросился на Кьяру все еще желая овладеть ею, но Кьяра успешно парировала палкой его первый удар, после чего подцепила стражника за ноги и он повалился на пол. Мужчина больно ударился об каменный пол ибо тут же застонал, а Кьяра стояла сверху и смотрела на это жалкое подобие мужчины. После чего произнесла:
- Убирайся.
Мужчина поднялся, и с ненавистью глянув на Кьяру, вышел прочь. Фиванка провожала взглядом стражника, и когда за ним дверь закрылась, она свою палку не отпустила, ибо ей казалось, что это еще не все. Но на удивление, спустя несколько минут, даже спустя половину часу они не появлялись. Значит, это был тот случай, когда до человека доходит с первого разу. Но в это время за дверью, стражник вышел слегка поколоченный. Его напарник удивленно взирал на него. - И что, все? Так быстро? А что это ты в таком виде? - все спрашивал он, а затем стал улыбаться и хлопнул того по плечу. – Это она такая дикая попалась. Ну, правда, друг ты действительно быстровато в этот раз. - Отвали! – резко парировал тот. – Дикая, не то слово. Один не возьму, нужно брать вместе. Ты же хочешь? Другой стражник кивнул. - Она там одна, - продолжил тот, что уже пробовал попытать счастья. – Но бойкая, пойдем вдвоем. В этот раз сделаем все вместе. И спустя некоторое время теперь уже двое, плотно закрыв дверь на свой страх и риск с затуманенными от похоти разумами мужчины ворвались в покои принцессы. Второй раз вторжения Кьяра не ожидала. А они уже знали, что будет не просто, поэтому в действиях не медлили. Не успела девушка прийти в себя, они уже повалили её на кровать и быстро задрали ей юбку. Кьяра пробовала вырваться, но не смогла, поскольку наседали сразу оба. Один держал, второй старался сделать свое дело. Раны на спине почему-то стали невыносимо болеть. А Кьяру эта ситуация злила. Дело было не в ней или в её красивой внешности. Дело было в самом отношении к рабам в этой местности. Здесь каждой рабыне имели право задрать юбку и от иметь, как захочется, посему и с Кьярой не церемонились. Только она не собиралась позволять этого делать. Как её не держали за ноги, она старалась помочь себе ими. Ибо уже была в подобной ситуации. Она оказалась в точно такой же позе, как тогда и страх маленькими ниточками пробежался по всему телу и парализовал. В памяти вспыхнули картины насилия над ней. Уродливые рожи разбойников… но было одно отличие, сейчас Кьяра не кричала, поэтому ей зря закрыли рот. - Не кричит, - удивился тот, что держал. - Может, успокоилась, - ответил тот, что пытался овладеть ею и уже старался, как можно скорее освободить свое орудие любви. – Небось, начало нравится, как и той. Они рабыни все такие. Сначала строят из себя недотрог, что бы к ним не прилипло звание шлюхи, а потом радо получают удовольствие. Кьяра не слушала, что они говорят. Она закрыла глаза и расслабилась. Девушка старалась искоренить те воспоминания, и она нашла, откуда зачерпнуть силы. Тэрон, мысли о нем заставили её искоренить ужас и набраться сил. Расслабившись, Кьяра окончательно сбила с толку насильников. Так что тот даже отпустил её голову и перестал держать рот. Тогда когда второй уже пробовал подобраться к ней, она резко сжала ноги, откинула голову назад и ударила лбом насильника. Он откинулся назад. Кьяра долго ждать не стала. Она дивным образом запрокинула ноги за себя, п ударив в нос того, что её держал. Он отскочил. Тогда Кьяра приняла сидячее положение, свела ноги вместе. Двумя руками обхватила лицо мужчины, который расстегнул штаны, и ударила его головой об свое колено. Также почувствовав при этом боль, но какую-то приятную. Вскоре один за другим поспешили удалиться. А Кьяра провожала их взглядом. Да, ей не было так страшно, поскольку эти стражники все, на что были способны – это стоять у дверей Литеи и говорить ей: рады видеть вас, принцесса; до скорой встречи, принцесса. Удивляло другое, насколько Флиант любит свою дочь, что приставил к ней таких молодцов, с которыми и Кьяра справиться смогла. Но другое дело гладиаторы, или воины. Кьяра не пылала иллюзиями самообмана. Она знала, что если бы в данном случае в комнату ворвались воины покрупней, или попади она в руки какому-то из гладиаторов, выбраться Кьяра не смогла бы, даже предпринимая эти жалкие попытки, которые сегодня спасли её тело от надругательства. И, конечно же, Кьяра об этом никому не скажет. Пусть Флиант и дальше питается самообманом о том, что к палате его дочери приставлены лучшие воины. Несколько часов Кьяра провела в абсолютном спокойствии. Она взобралась на подоконник, который стал ей так мил, и сидела на нем, устремив взор вниз, на каменные стены гладиаторских тюрем. Там, где содержали гладиаторов. Её окно находилось, как раз напротив. И часами напролет Кьяра могла всматриваться в эти сырые малоприятные стены, словно надеялась прожечь в них дыру. Она мыслями ушла в далекие воспоминания и с улыбкой ощущала, как ужасы прошлого потихоньку её отпускают. Любовь стала убивать страхи, искореняя все то, что мучило душу и вселяло в неё новые надежды, как и давала сил для борьбы с тем, что диктует нам жизнь. Кьяра вышла в широкую комнату, когда услышала, как открываются двери. А стражники, что-то вдохновлено толковали Литее. Они-то забыли шантажировать Кьяру, что бы она не рассказала ничего. Поэтому, когда девушка вышла, они многозначительно посмотрели на ней. Она лишь иронично взглянула на них и отвела взгляд. За принцессой и её другом, который был при ней, закрылась дверь. - Ой, Литея, ни для кого не секрет, что ни одна женщина не устоит передо мной! - заявил трубадур, улыбаясь дочери царя во все зубы. Та лишь рассмеялась и что бы прикрыть этот неприличный жест, она закрыла лицо рукой, но глаза девушки улыбались. - С чего ты это взял? - Вот хотя бы посмотри на свою рабыню, как она на меня смотрит, - не без тени удовольствия указал мужчина на Кьяру, которая с интересом рассматривала его музыкальный инструмент, поскольку любила музыку, песни и танцы. Но это никак не касалось самого его обладателя. Литея обернулась и посмотрела на Кьяру, тогда вновь на трубадура. - О боги, ты меня утомляешь, - взмахнула принцесса руками. - Литея, дорогая, ты бы также усыхала за мной, как за своим этим Тэроном, если бы я не был другом детства. Друзья просто не имеют права быть любовниками,- весело продолжал ненасытный музыкант. Да, он был внешне красив, даже что-то смазливое просматривалось в его внешности, несмотря на ширину плеч и высокий рост. Но ни Кьяре, ни Литее он не приглянулся, потому как обе девушки отдали свое сердце другому. Имя его уже прозвучало в этой комнате. Когда же Кьяра услышала имя возлюбленного, она напряглась и вновь подняла взгляд на ненормальную аристократическую парочку. Сложно передать, какими искрами заблестел этот взгляд, но девушка смогла взять себя в руки и продолжала натирать до блеска мраморный столик дочери царя. - Знаешь, друг мой, нужен кто-то, кто собьет с тебя всю твою спесь. Ты становишься слишком самовлюбленным, не боишься превратится в цветок, подобно нарциссу? - Ты мне не веришь? Не веришь, что я пользуюсь успехом у женщин? - Нет, ну почему же верю, просто... - Тогда смотри, - оборвал трубадур Литею и направился прямиком к Кьяре. Рабыня толком еще не успела осознать, что происходит, как уже была заключена в объятия широкоплечего и высокого трубадура, который нашептывал ей какие-то приятные слова, которые явно должны были тронуть ее сердце. Кьяра скривилась, пылая от возмущения, а тогда ловко высвободилась из подобных объятий отпихнув показушника от себя. «Что за день?!» - про себя возмутилась фиванка. Она не получала особого удовольствия от того, что к ней прикасались жадные мужские руки. - В чем дело, красавица, я думал, я тебе понравился, и ты согласишься провести со мной ночь, - тоже более шутливо, нежели серьезно произнес друг детства Литеи, но Кьяра юмора не оценила.
- Лучше уже с крысой.
- Не нужно отрицать красавица, как ты на меня смотрела, я же увлек тебя, не отрицай это! Кьяра подняла горящий взгляд на мужчину, и он сделал шаг назад, испугавшись этого взгляда, а вот рабыня смотрела на него победоносно.
- Меня увлек твой музыкальный инструмент, а не ты. Он гораздо сексуальней.
Завершила Кьяра. Чем вызвала очередной громкий смешок Литеи, который она вновь пыталась скрыть ладонью. Когда принцесса встретилась с возмущенным и пораженным взглядом друга, она протянула руку к нему и отвела его, приговаривая при этом: - Так, ну ладно, хватит. Ты говорил, что придумал новую сказку. Пойдем, я послушаю. Не хочу, что бы на празднике ты забивал головы людям всякой своей дуристикой. Ираклий довольно улыбнулся и чуть ли бегом не пошел в спальню принцессы, явно мечтая, что бы эта спальня однажды стала их совместной. Кьяра же потерла рукой лоб и вздохнула, прикрыв глаза. Не одна она желала Тэрона. Литея бредила им, и это начинало Кьяру напрягать. С каждым разом, когда принцесса заводила разговор о её возлюбленном, Кьяре тяжелей становилось сдерживать себя. Но она должна была, поэтому старалась сводить подобные разговоры на «нет» своим немногословием. Но Литея этого не замечала, как и все вокруг себя, поскольку видела и слышала только свое собственное я.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 8
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме