Время действий: около месяца до настоящих игровых событий Место событий: город Симферос и лесная местность, окружающая его; относительная близость к границе Греции с Римской Империей Участники: Цезарь, Барса Краткое описание сюжета игры: Город Симферос, довольно крупный населенный пункт, живущий за счет приходящих в него гостей, среди которых большую часть занимают торговцы и богатые военные. В паре километрах от сего поселения находится хорошо укрепленная крепость "Когерий" (в пер. с латыни - сила), напрямую подчиненная Риму. Тот день был таким же обыденным для Цезаря как и все, он состоял из бесконечных военных планов, совещаний со своими приближенными, изданий новых законов, повышения налогов и прочей, крайне важной для любого уважающего себя политика, деятельности. Внезапно в шатер, где расположился полководец, ворвался один из слуг и с вытаращенными глазами доложил о том, что его желает видеть генерал Викон. Крайне недовольный тем, что его потревожили, Гай тем не менее удивляется тому, что раб назвал имя римлянина, весть о смертельном ранении которого во время его поездки в Греции, пришла полководцу около недели назад. Цезарь уже подумывал казнить наглеца, но тут генерал Викон сам вошел в шатер своего повелителя, совершенно живой и здоровый. Отпустив слугу, правитель Рима устраивает своему верному воителю допрос, при этом раздумывая о том, что доносчиков о гибели Викона стоит подвергнуть примерному наказанию за предоставление своему господину заведомо ложной информации. Во время разговора с Цезарем, военный рассказывает ему о том, что был на волосок от гибели, но его спасла случайно оказавшаяся поблизости девушка, обладающая даром исцеления. Пока генерал восторженно говорил о редкой, словно неземной красоте доброй девы, Юлий всерьез задумался о том, что такого доктора ему бы не мешало иметь и самому. Нет болезней и ран, а значит долголетие, а может даже и бессмертие, которого так всегда желал Цезарь. По чистой случайности полководец как раз собирался в Грецию проинспектировать оставленные там полки и силовые крепости. С взводом самых сильных римских легионеров, он выступает в сторону границы Римской Империи с Грецией, отправив впереди себя отряд с поручением разыскать целительницу и доставить ее в крепость "Когерий". Виллия, посланница Асклепия, на редкость добрая и мягкая девушка, не способная обидеть даже муху. Она держала свой путь по лесной тропе из одной небольшой деревеньки, где спасла жизнь маленькому мальчику, раненому во время встречи с диким кабаном, когда ей путь преградили римские легионеры. Испуганная совсем не дружелюбным к ней отношением и намеренным силовым принуждением немедленно проследовать с ними, целительница начинает отчаянно вырываться и звать на помощь. Ее спасителем оказывается странствующая воительница Барса, разбившая свой лагерь как раз в том самом лесу. Девушкам удается сбежать от вооруженных до зубов воинов и спрятаться в чащобе. Через некоторое время они выдвигаются в сторону близлежащего населенного пункта - города Симферос. Вот только Цезарь никогда так просто не отказывается от намеченной им цели, и Виллии с Барсой еще придется не раз столкнуться с ним.
Физическое состояние: лёгкая усталость от всего происходящего вокруг... Внешний вид: как обычно, походная римская форма, за исключением того, что для удобства отсутствуют знаки различия главнокомандующего . С собой: стандартный римский воинский офицерский меч, а также принадлежности для записей.
Иллирия… Эта провинция была в предыдущие месяцы занята и окончательно усмирена не только без каких-либо дополнительных эксцессов, но даже и с присущей Цезарю быстротой действий, что еще больше возвеличивало римское оружие и наделяло его новой славой. Хотя эта земля, расположенная к востоку от Италийского полуострова и граничившая, соответственно, с территорией Греции, или, как её теперь часто называли, Ахайей, она отнюдь не имела запасов для содержания целых армий или просто больших по численности войск, а напротив, была вконец опустошена и измучена происходившей по соседству войной сторонников Цезаря с остатками сил его старинного противника Помпея, а также внутренними раздорами. Однако посланный специально для этой цели в качестве командующего передовыми силами, с двумя новонабранными легионами и с полномочиями претора квестор Цезаря по имени Квинт Корнифиций Викон своими благоразумными действиями и бдительностью не только занял, но и защитил ее – особенно он постарался и сумел выдвинуться тем, что всячески избегал каких-либо опрометчивых движений вперед. Именно поэтому, благодаря своей умелой тактике, он смог рассеять скопления неприятельских отрядов и в итоге завоевал много крепостей, лежащих на высоких горных местах, выгодное положение которых соблазняло их местных обитателей спускаться вниз, чтобы заниматься разбоем, мародерствами или принимать участие в нападениях на небольшие подразделения римских правительственных сил. Взамен этого Корнифиций не стал дожидаться, пока прибудут основные группы войск, а сам захватил подобные крепости и затем поспешил отдать их в добычу своим солдатам. И хотя добыча эта при совершенно безнадежном состоянии всей данной провинции в целом оказалась мала, однако все равно она была приятна солдатам особенно потому, что была приобретена их храбростью. Кроме того, когда вскоре после этого новоявленный полководец Октий, возомнивший было себя гением военной науки и непримиримый враг Цезаря, клятвенно и торжественно обещавший бороться против него до конца, но вместо этого постыдно бросивший на произвол судьбы своего господина Помпея и вместо того, чтобы помочь последнему продолжать сражаться против Цезаря, позорно бежавший после сражения при Фарсале с довольно-таки большим, сохранявшим значительные запасы оружия и продовольствия флотом, направился в этот залив, то Корнифиций при помощи своих сил и немногих кораблей союзного местного племени ядертинов, которые всегда сохраняли исключительную верность Римскому государству (хотя и не совсем понятно, почему в отличие от многих других народностей они это делали), смело выступил ему навстречу, и в морском сражении рассеял малоподвижные и обладавшие слабыми возможностями для маневра Октиевы корабли, и даже завладел теми из них, которые уцелели в бою. С присоединением этих взятых в плен судов к судам союзников он мог теперь вообще не опасаться за охрану и безопасность морских путей. Тем временем Цезарь, победоносно преследуя на другом конце света остатки войск помпеянцев, услышал о том, что многие из его противников собрали после поражения разрозненные части своих сил и с этими подразделениями устремились в Иллирию вследствие ее соседства с Македонией. Тогда он отправил Корнифицию письменный приказ оставаться пока что с недавно набранными легионами новобранцев в Иллирии и защищать её, а сам решил двинуться на соединение с Квинтом, чтобы обезопасить и сохранить эту провинцию от могущих приключиться опасностей, а если ее можно потом будет охранять небольшими силами, то провести затем основные легионы в Македонию. Цезарь делал все это с одной-единственной целью: он был твёрдо убежден, что, пока жив Помпей, весь этот край, лежащий ближе к периферии Республики, снова может восстать и, собравшись, поднять новую войну. Итак, Цезарь прибыл в Иллирию в трудное время года – зимою. Думал ли он, что эта земля помимо своего важного стратегического значения сможет оказаться ему полезной и в ином плане, приписывал ли многое своему собственному счастью, или полагался на свою собственную доблесть и опытность, благодаря которой он всегда выходил невредимым из военных опасностей и в качестве единственного и неповторимого лидера, вождя римского народа с успехом вел важные операции, – неизвестно. Как говорится, об этом история умалчивает… Но, как бы то ни было, провинция, отчасти опустошенная, отчасти неверная, все-таки нуждалась в его личном присутствии, и тут он оказался прав, да и Корнифиций до одержанной морской победы самостоятельно ещё не был в состоянии подвозить к себе продовольствие морем, которое было недоступно для него отчасти из-за флота Октия, а отчасти из-за плохой погоды и частых бурь. Здесь надо отметить, что стесненный большими затруднениями, претор Викон всегда вел войну против неприятелей Рима хотя и успешно, но все же не так, как хотел и требовал от него Цезарь, но так, как был вынужден лично... Помнится, как-то раньше, ещё в Галлии, поневоле Квинту приходилось в очень суровую погоду завоевывать крепости или города из-за нужды в провианте, причем он часто терпел поражения, а внезапно пришедшие откуда-то с севера совершенно дикие германские варвары во главе с конунгом Ариовистом настолько стали презирать его, что накануне прихода Цезаря принудили его принять бой на походе во время его отступления в близлежащий город Салону, в котором жили союзники из племени эдуев и недавно переселенные туда очень храбрые и верные римские граждане. Потеряв в этом сражении более двух тысяч солдат, тридцать восемь центурионов и четырех трибунов, с остальными силами Викон отступил в Салоны и там долго изнемогал от всякого рода затруднений и нужды. Но, хотя он был очень болен, и его физические силы не были на уровне его воодушевления, однако силою воли смог победить физическую слабость и затруднения, связанные с зимним временем и спешными приготовлениями к военным действиям. Но это дело шло медленнее, чем того требовало опасное положение римских солдат, которые не были в состоянии выдержать нападения варваров. Тогда, с величайшим напряжением сил оправившись от болезни и принявшись наконец за дело, Викон послал гонцов и призвал к себе охранные части войск из других уголков провинции, затребовал у них без остатка все ресурсы и вообще всё, что они имели, а затем, с их помощью разбил врагов и с честью вышел из осады... Здесь же, в Иллирии, только узнав о прибытии Цезаря, Викон спешно присоединил новых солдат к экипажам на военных кораблях, и тем самым увеличив мощь своего флота, дождался ещё прибытия ветеранов, которые во время переправы армии в Грецию были оставлены в большом количестве из всех легионов в Брундизии для лечения, и двинулся на соединение со своим главнокомандующим, который уже окончательно привел к покорности остальные иллирийские земли и теперь ждал военачальника в заранее оговоренном, условном месте. Однако буквально через день-два Цезарю донесли, что претор Квинт Коринфиций Викон был смертельно ранен напавшим на него по дороге предателем…
***
- Слушай внимательно и пиши! – диктовал Цезарь секретарю, расхаживая по своему роскошному походному шатру с высоким пологом. – Властью, данной мне единогласно волею сената Римской Республики, я приказываю произвести дополнительный войсковой набор и затребовать с гражданского населения провинции Иллирия экстраординарный налог на повышение эффективности её обороны… Тут как раз и случилось то памятное, в высшей степени странное и удивительное дело, которое заставило полководца вскоре начать действовать несколько в ином направлении. А именно, один из его вольноотпущенников, фракиец по имени Линн, осмелился в крайне возмутительной форме потревожить главнокомандующего. Внезапно он не вошёл, а просто влетел внутрь, и с испуганными, вытаращенными глазами, как будто действительно случилось что-то страшное, с размаху бухнулся Цезарю в ноги, слёзно умоляя простить и жалобно причитая. - В чём дело? – холодно спросил Цезарь, брезгливо отстраняясь от нежданного гостя. – Землетрясение? Светопредставление? А может, твоя голова почему-то захотела расстаться с шеей? Изволь, я могу немедленно помочь ей в этом! – и сделал знак секретарю вызвать конвой, дабы увести нерадивого слугу и казнить его. - Пощади, о великий! – вновь взмолился Линн, плача и простирая к полководцу дрожащие, как в лихорадке, руки. – Я видел… Я… Там такое… Претор Викон… Я только что видел его… - О чем ты говоришь, ничтожнейший из ничтожных, презренный?!.. Квинт Коринфиций Викон пал смертью храбрых, и не подобает такому ничтожеству как ты поминать всуе имя сего храброго мужа!... – последние сомнения Цезаря улетучились, и теперь он только ждал прибытия стражи. Однако все произошло совсем не так, как он рассчитывал. А именно, вдруг полог приподнялся и в шатер с приветствием вошел сам виновник всей этой суматохи. Викон был сухопарый, жилистый человек среднего роста и возраста, которого тем не менее все равно никак нельзя было назвать заурядной личностью, ибо его высокое чёткое лицо с ярко выраженными чертами словно бы затмевало собою остальную неприглядную внешность, а в живых, прямо и правдиво смотрящих глазах светился не только ум, но и честь, верность – лучшие добродетели, за которые Цезарь и уважал людей, кем бы они ни были в начале своего пути… - Когда Линн доложил мне о том, что ты явился, это было похоже на бред, однако не скрою, что мне пришлось даже удивиться тому, что прозвучало твое имя… - обращаясь к Викону, медленно проговорил Цезарь, словно бы забыв о слуге, который предпочел не искушать более судьбу и быстро исчез с глаз долой. – По сообщениям из самых надежных источников ты был убит, но теперь я вижу, что это все не более чем самая обыкновенная ложь... Возможно, тех, кто сообщил мне об этом, доведется подвергнуть примерному наказанию... Но ответь же мне, что с тобою произошло? - Это в высшей мере дивная история, о Цезарь, - с поклоном отвечал претор. – По своему обыкновению, на марше я отказался от коня и шествовал впереди своих войск, как и приличествует всякому уважающему себя и других предводителю. – в ответ на этот жест доброй воли, являвшийся примером подражания самому Цезарю, Гай Юлий благосклонно кивнул, и рассказчик продолжил: - На повороте дороги откуда-то со стороны мелькнула тень, а в следующий миг кинжал убийцы уже обрушился на меня… Я был ранен и пал наземь, обливаясь кровью… Покушавшийся мгновенно оказался схвачен подоспевшими легионерами и был растерзан ими живьём прежде, чем кто-либо сообразил о необходимости сначала его допросить… А я же в тот самый миг потерял сознание и очнулся только в незнакомой крестьянской хижине, куда меня заботливо перенесли воины… Так вот, здесь начинается самое главное… Слушая рассказ претора, Цезарь уже более благосклонно и как-то покровительственно поглядывал на него из-под полуопущенных век, но так и не предложил ему присесть, оставив стоять навытяжку посреди шатра, в то время как сам вальяжно расположился в мягком высоком кресле и медленно, по глотку, отпивал из богато инкрустированного драгоценностями кубка свой любимый отвар из трав, даровавший силы и энергию от любой усталости. «Посетителю должно быть неудобно! – думал он. – Посетитель должен быть смешон ровно настолько, чтобы сам он осознавал свою нелепость пребывания здесь, пред моим лицом… Даже если этой такой храбрый и верный мне человек, как Викон». - Оказывается, меня спасла некая местная целительница… Она молодая, красивая… И вмиг сумела избавить меня от боли и страдания… Я плохо помню, как это происходило; все было как во сне… Она говорила что-то вроде: «Целитель болей, Асклепий многомудрый, прошу, услышь меня…» и проговаривала вслух еще что-то, а затем моя рана словно бы некоей сверхъестественной силой излечилась, и я окончательно пришел в себя, и впервые за последние годы почувствовал себя превосходно… Викон еще продолжал восторженно говорить о случившемся, в то время как Цезарь неожиданно и, похоже, всерьез задумался. А затем, даже не дослушав рассказ, резко поднялся со своего кресла и спросил: - Где именно это случилось? А, получив точный ответ на свой вопрос, тут же сразу повелел: - Не говори об этом случае никому, ни одной живой душе! Ты получишь небольшой отдых и даже награду за свои успехи в этой провинции, что помогли нам удержать Иллирию от отпадения от Рима… Пока же можешь идти, а если потребуется, то я сам призову тебя позже! – этим он дал понять, что приём окончен. Когда же Викон, откланявшись и отсалютовав на прощание, ушел, а на пороге снова замаячила фигура секретаря, Цезарь коротко приказал: - Секста Руфа ко мне! Приглашая к себе опытного специалиста по проведению всевозможных диверсионных операций и особо важных поручений, он интуитивно чувствовал, что столкнулся с чем-то непростым, непознанным, что за всем этим скрывается некая тайна, поэтому отправлять на новое задание простого центуриона со стандартной выслугой лет, рядовым мышлением и отрядом обычных солдат ему явно не хотелось…
Физическое состояние: отличное (конец поста: слегка замерзла). Внешний вид:вот так + теплый плащ и сандалии. С собой: дорожная сумка с травами, из которой торчит свернутый свиток
Виллия слабо разбиралась в политической ситуации. Вернее, не разбиралась в ней вообще. Она знала, что вся власть сосредоточена в руках римлян, и они заправляют во всем подлунном мире, который для целительницы начинался одним шагом вперед и заканчивался там, где только что был ее след. Разве имеет значение, кто является владыкой на земле, если всем заправляют боги? В то же время полностью абстрагироваться от этих бесполезных для жрицы знаний было невозможно. У нее на родине к захватчикам сложилось в лучшем случае отношение затаенной ненависти, и невольно в голове складывался образ грубых, неотесанных солдат, приемлющих исключительно право силы. К счастью для Виллии, ее убежденность в равенстве людей – как минимум, в плане анатомии и физиологии – помогала приступать к любой болезни с точки зрения милосердия, а не сторонних убеждений. Не сказать, что подобный подход радовал местное население Эллады, полагавших, будто дар Асклепия должен распространяться исключительно на них, а не тратиться на римлян или тем более каких-нибудь диких варваров, но никто не рисковал спорить со жрицей. Мало ли, бог врачевания рассердится, и тогда жди каких-нибудь эпидемий. Уже много недель, как длилось бесконечное путешествие Виллии, и Амфиполис остался где-то далеко на задворках памяти. Она не выбирала направления, не считала дни, все шло само по себе. Девушка непоколебимо верила в направляющую длань ее покровителя. Впрочем, территорию родной Эллады жрица покинула, либо сделает это очень скоро, о чем можно судить по все чаще встречавшимся непонятным диалектам. Целительницу беспокоило совсем не это. Зима подступала, и, не смотря, на южный климат для пеших прогулок ночи становились излишне холодными, отчего приходилось сильнее кутаться в шерстяной плащ – дар одного из исцеленных. Молодой последовательнице наследия Гиппократа и Асклепиада по первости было стыдно получать что-либо взамен своей помощи, но на одном желании помогать долго не проживешь, и пришлось уговорить совесть принимать хотя бы нужные для миссии вещи – одежду, пищу и прочие предметы первой необходимости. Иногда Виллии везло на богатых пациентов, и тогда можно было рассчитывать на элегантный хитон и небольшие украшения. Все-таки девушка всегда остается девушкой, а уж сироте, никогда и не мечтавшей о подобном гардеробе, не страшно получить награду от чистого сердца за доброе дело. Впрочем, если ее ничем не одаряли, это ничуть не печалило жрицу. Все ниспосылаемое судьбой, воспринималось ею с одинаковым смирением. В этот вечер ей действительно повезло, и по дороге попалось небольшое поселение. В землях Иллирии ее пока встречали радушно, молва шла впереди Виллии, и не успела она отогреть руки, как в жилище, приютившего ее кузнеца, начал стекаться народ. Кто маялся зубной болью, кого мучили колики в животе… В таких случаях, целительница начинала копаться в своей дорожной сумке и извлекать на свет пучки полезных трав. Разочарованные селяне начали роптать, ожидая увидеть настоящее чудо, на что получили категорический отказ. Жрица, покачав головой, попыталась объяснить, что хвори даны людям, как испытания в жизни, и если они будут жить с осознанием, будто все можно исполнить с помощью милости богов, то никогда не научатся истинной свободе духа. Слова, разумеется, ушли в молоко. Рядовой обыватель всегда хочет всего и сразу, но Виллия проявила твердость духа и убедила больных все-таки воспользоваться травами. - Боги уже все дали нам, все, что необходимо, есть в природе, другое дело, что никто не пытается искать и осознавать эти дары, - напоследок пояснила жрица после подробного объяснения, как сделать лечебную настойку. Собравшиеся зеваки разочарованно вздохнули, не дождавшись зрелищного чуда. И все же, можно сказать, удача улыбнулась им. В селение въехала группа всадников - римлян, судя по одеянию и доспехам. Почти все сразу спешились, и помогли спустить на землю одного из своих, явно тяжелого раненного. Кони, чуя запах крови, хрипели и прядали ушами. - Это претор Квинт Корнифиций Викон, квестор Цезаря, ему нужна помощь. Здесь есть лекарь? – один из воинов произнес эти слова сначала на латыни, а потом на эллинском. Вышедшая на шум Виллия знала только родной язык, но и она сразу поняла, чего хотят прибывшие. Робость и страх лишили ее голоса, и жрица, прижимая к груди дорожную сумку, молча стояла в толпе, которая моментально утихла. Все отводили взгляд, не желая помогать захватчикам. Наконец, вперед выступил старейшина и, медленно пережевывая слова, произнес: - Наш лекарь давно умер. Вы можете перенести господина претора в его хижину, она все равно пустует. Это все, чем мы можем вам помочь, - старик указал рукой на бывшее жилище их целителя. Часть воинов подхватила раненого, а другие положили руки на рукояти гладиусов, поглядывая на явно безрадостных от их появления селян. Судя по бледному лицу претора, он умирал. Жизнь стремительно утекала из него багровыми ручейками. Сердце Виллии сжалось от жалости. Она выступила вперед и, нервно теребя сумку в руках, робко обратилась к тому из солдат, который ранее говорил на ее родном наречии. -Прости, что осмеливаюсь предложить свои услуги, но… я немного понимаю во врачевании. Прошу, дозволь попробовать облегчить боль страдающего, - язык совсем не слушался жрицу, с трудом подбиравшую нужные слова. Дерзость могла дорого обойтись девушке, которой не пристало таким вольным образом разговаривать с посторонним мужчиной. Тем более что сзади зашевелилась оскорбленная ее поступком толпа. Старейшина приблизился к ней и наклонился к самому уху целительницы, сделав знак напрягшимся воинам, что не причинит ей вреда. - Асклепий – наш бог, одумайся, он не потерпит оскорбления своей власти, - зло зашипел старик. – Ты была избрана, а не какая-нибудь римлянка. Это что-нибудь да значит! Тот, кого ты желаешь исцелить, будет продолжать поливать нашу землю нашей же кровью. Этого ты хочешь? - Я ничего не хочу, - тихо ответила жрица. – Моя обязанность – помогать всем, кому причинили зло. Ты ошибаешься, почтенный: тот, кого я желаю исцелить, не римлянин. Он – человек, живая душа вот, что должно быть самым главным для всех чтящих светлых богов. Большим святотатством будет оставить все так, как есть. Виллия двинулась прямиком к заброшенной хижине, куда уже перенесли претора. Толпа заволновалась, но вид извлеченных из ножен гладиусов убавил ее пыл. Тем временем, глаза девушки привыкали к темноте, царящей в помещении. Она опустилась на колени рядом с умирающим. Нет сомнения, порез глубок, и обильная кровопотеря может оказаться критичной для жизни несчастного каждую секунду. Глубоко вздохнув, жрица мягко прижала обе ладони к ране, концентрируя все свою веру и всю свою волю на пациенте. - Целитель болей, Асклепий многомудрый, прошу, услышь меня, - снова ввысь унеслось воззвание к милосердному покровителю. Формулировки обращения не имели значения, все можно было сотворить молча, но тогда обряд превратился бы в кощунство. Каждое исцеление – это благодать бога, а не способность простого человека, и все должны помнить об этом. – Дай мне силы помочь ему, дай мне силы избавить его от холодного дыхания Танатоса, от власти Аида величайшего и его благородной супруги, - упоминание бога смерти было неслучайным. Каждый раз, когда кто-то избегал гибели благодаря ее заступничеству, Виллии казалось, будто она спиной ощущает отступающий могильный холод. Теплая кровь высыхала под ее пальцами, разорванные сосуды сплетались в естественный узор, плоть и кожа срастались, не оставляя шрамов. Закончив, девушка уперлась кулаками в пол, восстанавливая дыхания и удерживая себя от обморока. Много сил потрачено, но не зря. Кажется, претор медленно приходил в сознание. Виллия улыбнулась и осторожно коснулась лба римлянина, проверяя температуру тела. Напрасные тревоги, все совсем хорошо. Кажется, ее усердие распространилось и на некоторые застарелые боли, терзавшие Корнифиция. Что ж, если использовать силу, то в полной мере, этот дар не для того, чтобы хранить, а для того, чтобы тратить. -Пожалуйста, не вставай еще некоторое время, - жрица обратилась к исцеленному, не зная, понимает ли он ее. – Твое тело пережило сейчас суровый бой. Ему нужен покой. После краткой инструкции Виллия поднялась на ноги и, кивнув находившейся тут же охране, поспешила прочь, прихватив по дороге один из покрытых паутиной свитков со стола. Покойному лекарю он ни к чему, селянам он тоже не нужен, а ей может пригодиться. Деревню пришлось покидать в спешке, пока угрюмые местные не побили ее камнями от обиды. Повесив сумку за длинную ручку на плечо, жрица продолжила свой путь, погрузившись в чтение свитка, повествующего о полезных свойствах местных трав. Хорошо хоть написано все на понятном ей языке. Немало поскитавшись по Иллирии, Виллия вышла на одно небольшое поселение, в котором по первости для нее не нашлось работы, но вернувшиеся с пастбища мальчишки принесли дурную весть. Из лесу на стада коз вынесся разъяренный чем-то кабан. Один из пастушков –Мелос –попытался защитить перепуганный скот, и, в итоге, сейчас лежал почти бездыханным телом на руках рыдающей матери. Виллия поспешила выйти из домика торговца вином наружу, где уже собралась толпа, беспомощная перед горем родителей. Беглого осмотра было достаточно, чтобы понять –никакие травы здесь не помогут. Все взгляды устремились на нее, и девушке захотелось сжаться под ними в маленькую точку. Иногда ее мучил страх: а вдруг когда-нибудь ее способность пропадет навсегда, что она тогда скажет людям? Ей нельзя прогневать своего покровителя, иначе жизнь потеряет смысл. -Асклепий, защитник наш перед болезнями и ранами, прошу, даруй этому мальчику исцеление моими руками, - ладони жрицы едва коснулись жутких рваных ран, которые тут же стремительно зарастали. Дыхание ребенка становилось все более глубоким и ровным. – Ему нужно отдохнуть… И мне тоже, - волны слабости накатывали после каждого подобного «сеанса», как бы напоминая о том, что человеческое тело не предназначено для хранения в нем божественной искры. Кто-то из местных тут же подхватил ее и помог дойти до жилища торговца, грозно цыкнув на излишне любознательных селян, увязавшихся следом: посмотреть - не случится ли по дороге еще какого-нибудь сюрприза. Девушка еще раз поблагодарила за заботу и практически сразу забылась мертвым сном, проспав всю ночь на циновке под плащом. Утром Виллия вынужденно задержалась, освобождая сумку от снеди, наложенной туда радушной хозяйкой. Добрая женщина едва не всплакнула от обиды, и пришлось объяснять, что ей столько еды с собой просто не унести. Именно эта потеря времени стала практически судьбоносной в истории молодой целительницы. Она успела распрощаться с гостеприимной семьей и покинуть деревеньку, как услышала на дороге стук подкованных лошадиных копыт. Жрица сошла с дороги и углубилась в чащу, дабы пропустить тех, кто так спешил, что мог затоптать одинокую путницу, и продолжила изучение свитка, оказавшегося весьма занимательным фолиантом. Но все оказалось, куда серьезнее. Устроившись на одной из лесных проплешин и разведя небольшой костерок, Виллия совсем не заботилась о скрытии своего местоположения. Ей просто не хватало недоверия людям, и предположить, будто кто-то пожелает причинить ей зло, юная жрица просто не могла. Уже смеркалось, и в наступавшей тьме природа наполнилась новыми ухающими, лающими, шипящими звуками. Целительница не боялась никого и ничего. Ее забота распространялась не только на людей, но и на животных, которые чуяли ее доброе сердце и не предпринимали попыток покуситься на собственность Асклепия. Пора было отдохнуть, и, отложив свиток в сторону, Виллия закуталась в плащ, готовясь уйти в страну Гипноса, как странный шорох насторожил ее. Девушка приподняла голову, и тут же грубая мужская ладонь зажала ей рот. Страх моментально нахлынул на сознание, закрыв его черной волной. Она попыталась дернуться и крикнуть, но ничего хорошего не получилось. Ее придавили к земле, и где-то рядом послышались приглушенные голоса, говорившие на латыни. «Нет, этого не может быть!», - забилось в истерическом ужасе сердце. Виллия верила в светлый и добрый мир, не смотря на тяжелое детство и не менее печальный опыт обучения в асклепионе, после обретения покровителя ей показалось, будто рядом всегда присутствует невидимый защитник, отводящий от нее все беды и несчастья, но в этот раз печальная реальность оказалась куда сильнее наивных иллюзий. Мысленно попросив заранее прощения, жрица извернулась и укусила за палец руку, закрывавшую ей рот. Мужчина зло что-то выкрикнул и замахнулся, собираясь ударить зажмурившуюся в ожидании оплеухи девушку, как кто-то перехватил его руку и спокойным тоном произнес нечто остроумное, от чего присутствующие рядом другие римляне громко расхохотались. Кажется, они совсем ничего не боялись. Кто мог им помешать здесь, в сердце леса? Деревня уже достаточно далеко, а в сверхъестественную кару они навряд ли верили. - Прошу вас, оставьте меня, я – Виллия, жрица Асклепия, - попробовала вразумить стоявших вокруг нее мужчин девушка. Лежать на земле, опираясь на один локоть, становилось все холоднее, но внутри нее буйствовал еще более жуткий мороз, превращавший кровь в сплошной ледяной слиток страха. – Не гневите богов, - воображение моментально нарисовало ей черными красками все возможные последствия, которые мог сочинить ей неискушенный ум. «О, мой покровитель, не оставь меня сейчас! Ты всегда являешь свою милость верно служащим тебе! Пожалуйста, дай мне возможность продолжать нести твое святое имя людям…» Молитва была безыскусна, но в таких ситуациях вообще сложно связать слова между собой, а не то, что внятно изложить свои требования.
Физическое состояние: полна энергии и сил Внешний вид:привычное для Барсы одеяние С собой: меч, хлыст, метательные ножи (6 шт.), огниво, а также дорожная сумка со всем необходимым
Конец второй половины дня. Лес. Бескрайняя полоса из лиственных и хвойных деревьев. Птичьи голоса, шорохи, издаваемые лесными обитателями. Приятно пригревающее солнце в скором времени должно закатиться за горизонт. Вокруг царят спокойствие и тишина. Возможно, для людей, привыкших находиться среди большого скопления народа, такая тишь может показаться пугающей, но для Барсы, чьи странствия были бесконечны, находиться в необитаемых местах было обыденным делом. Девушка расположилась на одной из полян, где собиралась провести некоторое время в отдыхе и раздумьях о дальнейшем пути. Лагерь блондинки состоял лишь из небольшого костра и места, отведенного для сна. Воительница легла на плед, служивший ей подстилкой, и прикрыла глаза. Обладательница вьющихся светло-русых волос была полностью расслаблена, ее грудь спокойно поднималась и опускалась. Представительница прекрасного пола медленно погружалась в царство Морфея. Молодой женщине грезилось, что она набрела на прекрасное место, где нет войны, и ей больше никогда не придется браться за оружие. И в этом уголке мира ее ждал он, тот единственный, самый верный, самый дорогой. Внезапно раздался чей-то крик. - Ммм, - недовольно пробурчала во сне представительница женской части населения, переворачиваясь со спины на бок, решив спросонья, что это была какая-то птица. Но тут крик повторился еще раз. Это был возглас, полный испуга и отчаяния. Белокурая странница распахнула веки. Вскочив на ноги, женщина прислушалась. «Похоже, кто-то пытается позвать на помощь!» Наскоро потушив костер, Барса побежала на зов, раздававшийся не так уж и далеко от места, где расположилась на ночь странствующая воительница. Чем ближе обладательница вьющихся волос приближалась к цели, тем отчетливей становился голос, оказавшийся женским, которому вторили громкие, самодовольные мужские окрики. Перейдя с бега на шаг, светловолосая представительница женской части населения аккуратно подкралась к месту, откуда доносились голоса, и из-за кустов принялась наблюдать за поляной, где разворачивалась не самая лицеприятная сцена. Вооруженные до зубов представители сильного пола в серебристых латах окружили испуганную девушку в алом платье. Незнакомка лежала на траве, умоляя насильников оставить ее в покое, но тем явно было совершенно не до ее слов и просьб. Они веселились, обсуждая между собой попавшую к ним добычу. Барса нахмурилась. Сильный акцент и одеяние напавших на неизвестную страннице шатенку мужчин, явно говорил о том, что они не являются гражданами Греции. Воинственный вид «лесных разбойников» был блондинке знаком. «Римские легионеры». Это были посланники страны, оккупировавшей территорию Эллады на протяжении долгих лет – Римской империи. Во время своих скитаний белокурой девушке уже приходилось видеть представителей этой нации, но в конфронтацию с ними вступать Барсе до сего момента еще не доводилось. «Что эти воители забыли здесь, в дремучем лесу? И с чего это вдруг они пристали к этой совершенно безобидной путнице?» Между тем легионеры подхватили темно-русую деву под белы рученьки и, не взирая на протесты, потащили в сторону дороги. «Их слишком много. Мне не совладать с ними всеми». Блондинка задумчиво прикусила губу. «Если только попробовать застать этих захватчиков врасплох». Римляне продвигались со своей пленницей достаточно медленно. Казалось, они были полностью уверены в своем превосходстве над несчастной девушкой, и даже и подумать не могли, что кто-то может попытаться им воспрепятствовать. Обогнав отряд легионеров, светловолосая женщина забралась на одно из находившихся поблизости деревьев. Дождавшись, пока люди окажутся точно под нею, воительница спрыгнула на одного из римлян. От неожиданности мужчина ойкнул и повалился на траву лицом вперед. Перед взорами плененной девушки в алом платье и остальных легионеров предстал интереснейший вид в лице обладательницы светлых волос в сильно открытом коричневом одеянии вольготно восседавшей на представителе великой римской армии. - Благодарю, ты очень мил! – с довольной улыбкой на лице поднялась с мужчины представительница прекрасного пола. – А куда это вы так спешите? – кокетливо сверкая глазками, встала, уперев руки в бока, Барса. – И почему так невежливо ведете себя по отношению к этой девушке? - Кто ты такая? – стоявшие поблизости воители Римской Империи схватились за оружие. - Успокойтесь, друзья, я отлично знаю, кто эта женщина, - из-за спин своих собратьев выступил молодой римлянин. Ему можно было дать примерно столько же лет, сколько и белокурой страннице. - Это так называемая местная воительница, одна из тех глупых женщин, которые думают, что способны что-либо противопоставить сильному, уверенному в себе мужчине. В этой стороне мне довелось их немало повидать! Вы только взгляните, как она одета! Никакой невинности и грациозности! А взгляд-то какой горящий! Настоящая дикарка! – в ответ на слова молодого представителя сильного пола раздался хохот остальных воинов Рима. Барса сурово смотрела на воителя, храня гробовое молчание. - Хотя, может, если ее приручить, то, - легионер приблизился вплотную к Барсе и дотронулся ладонью до щеки девушки. Этого уже странница стерпеть не могла. Женщина влепила наглецу громкую оплеуху. Завязалась потасовка. Воительница умело орудовала оружием, вот только силы были не на стороне нежданной защитницы темно-русой девушки, и Барса это прекрасно понимала. Воспользовавшись моментом, она схватила плененную шатенку за руку. - Бежим! – блондинка бросилась прочь, утягивая за собой деву в алом платье. Воительница неслась вперед сквозь деревья и кустарники, крепко сжимая руку темноволосой незнакомки.
Вечерело. Подробно расспросив самого Викона и его людей, максимально полно собрав все необходимые сведения, Руф поспешил на доклад к Цезарю, который уже дожидался его. - Значит, тебе удалось все выяснить? – спросил у него Цезарь. - Да… Викон был прав, когда вспомнил часть слов, с помощью которых шло врачевание: «Целитель болей, Асклепий многомудрый, прошу, услышь меня…». Очевидно, что это воззвание к покровителю, Богу медицины. Затем было произнесено буквально следующее: «Дай мне силы помочь ему, дай мне силы избавить его от холодного дыхания Танатоса, от власти Аида величайшего и его благородной супруги…». После этого, если верить показаниям очевидцев, кровь раны претора начала высыхать, разорванные сосуды соединились снова, плоть и кожа стали срастаться, не оставляя шрамов. Напоследок неизвестная целительница посоветовала раненому сохранять покой и исчезла. - Это все? – коротко поинтересовался полководец. - И еще… После своего прибытия Викон был осмотрен нашим лучшим врачом. Результаты осмотра поразительны. Врач с огромным стажем и опытом засвидетельствовал, что ранение действительно выглядит так, как будто его нанесли армейским пехотным кинжалом, что подтверждают и очевидцы, но выглядит оно, словно с тех пор уже минуло по меньшей мере полгода, а не несколько дней. - Надеюсь, теперь ты понимаешь, в чем дело? - О, Цезарь… В таком случае этой врачевательнице на самом деле цены нет… - Куда же она подевалась? - По показаниям легионеров, сопровождавших претора, покинула деревню, опасаясь мести со стороны местных жителей за помощь римлянам… Очевидно, за это время она не успела далеко уйти и сейчас находится поблизости. В случае необходимости надо опросить население, припугнуть… Ну, впрочем, как всегда… - Хорошо, - кивнул Цезарь. – В помощь твоему отряду я дам тебе еще людей… И выступайте в путь немедленно! Секст Руф простился и ушел. По своему обыкновению, командующий даже не стал смотреть ему вслед, поскольку наряду с этим делом его продолжали заботить и другие…
***
Отправив вперед на разведку трех своих воинов, командир Руф даже и не предполагал, что именно им удастся первыми найти и увидеть неизвестную, но именно так и получилось. Один из легионеров, заметив ее, сделал знак остальным и, подобравшись поближе, рукой зажал ей рот. Подоспели еще двое и прижали ее к земле. Правда, один из них почти сразу же был больно укушен ею за палец, отчего со злобой выкрикнул ругательство и замахнулся, собираясь ударить. - Прошу вас, оставьте меня, я – Виллия, жрица Асклепия, - тем временем взмолилась неизвестная. – Не гневите богов. Но легионеры продолжали свое; когда подоспел Руф и отдал команду, они подхватили под руки девушку и, несмотря на ее крики и сопротивление, потащили в сторону дороги. Внезапно тот из них, кто шел первым, резко повалился на землю от неожиданно обрушевшегося на него удара. Неизвестно откуда появилась вторая девица; правда, выглядела она вовсе не так мирно и безобидно. Скорее, даже наоборот, производила весьма серъезное впечатление. - Благодарю, ты очень мил! – она поднялась с только что поверженного ею воина. – А куда это вы так спешите? – сразу же поинтересовалась у других солдат. – И почему так невежливо ведете себя по отношению к этой девушке? - Кто ты такая? – недовольно заворчали римляне, принимаясь за оружие. - Успокойтесь, друзья, я отлично знаю, кто эта женщина, - сам Руф, который до этого шествовал позади, решил вступить в разговор и, выйдя вперед, с достоинством остановился и гордо, приподняв голову, проговорил: - Это так называемая местная воительница, одна из тех глупых женщин, которые думают, что способны что-либо противопоставить сильному, уверенному в себе мужчине. В этой стороне мне довелось их немало повидать! Вы только взгляните, как она одета! Никакой невинности и грациозности! А взгляд-то какой горящий! Настоящая дикарка! Его подчиненные просто расхохотались как безумные над этими словами. - Хотя, может, если ее приручить, то, - Руф заботливо подошел поближе и прикоснулся к щеке девушки, но в ответ на это получил сильную пощечину. Он пошатнулся, но устоял на ногах. - Что же вы стоите, как вкопанные? – закричал он на своих людей. – А ну, быстро взять ее! Тот, кто нападает и поднимает руку на римлянина, наносит оскорбление всему Риму! Воины опомнились было, и попытались выполнить приказ, но в тесноте и темноте даже им трудно было разобраться и понять, что к чему, а тем временем в суматохе обе девушки куда-то исчезли. Разумеется, Руф был очень сильно этим недоволен. Сказать что он был просто недоволен, значит ничего не сказать. Нет, он был в самой настоящей ярости. - Идиоты! – орал он. – Безмозглые кретины! Не смогли справиться с парой девок! Вот я вам сейчас устрою! – и, налетев на них, принялся нещадно избивать неудачливых солдат своей командирской плетью, а те уворачивались и разбегались в стороны. – Вот, получайте! Будете теперь знать! Но вдруг приостановился: - А ну, за ними! Немедленно! Они не могли далеко уйти! Те послушно рассредоточились и, продвигаясь вперед, принялись осматривать местность в надежде отыскать хотя бы следы, по которым можно будет понять, где примерно искать беглянок…
Отправлено: 01.11.13 18:57. Заголовок: Спасаться с места ср..
Спасаться с места сражения для белокурой воительницы было довольно-таки привычным делом. Девушка была умелым воином, но при этом не настолько уходила с головой в схватку, чтобы перестать трезво оценивать ситуацию. Порой было лучше отступить, нежели лезть на рожон, доказывая всем свою силу. Драка с римскими легионерами как раз была таким самым случаем. Обычно светловолосой страннице легко удавалось уйти от преследования, но в этот раз ей предстояло уберечь по непонятным пока молодой женщине причинам оказавшуюся на пути римлян темно-русую незнакомку. Не сказать, что блондинка была против компании, но вот только некоторая медлительность шатенки значительно тормозила обеих на пути к спасению. Барсе буквально приходилось тащить темноволосую деву за собой через бурелом и кустарник. Женщина неслась вперед как бойкая лань. Она не видела, как преодолевала все эти препятствия спасенная представительница прекрасного пола, но по ее вздохам и стонам было понятно, что побег давался той не очень-то уж и легко. - Пожалуйста, не тяни меня так сильно за руку, мне больно! – раздались, чуть ли не всхлипы за спиной белокурой девушки. - Поверь мне, если я тебя отпущу, то дискомфорт от моей ладони покажется тебе раем по сравнению с тем, что с тобой сделают они! – продолжая бежать вперед, ответила жертве легионеров обладательница светлых вьющихся волос. На весь лес раздавались крики воителей в металлических доспехах. Выкрики на латыни и греческом языке то оказывались совсем близко, то удалялись, в зависимости от того, как девушки оказывались за очередным поворотом. «Нет, так просто нам от них не оторваться! Нужно где-то спрятаться, но где?» Впереди показались крупные раскидистые деревья. «Если взобраться по стволу и затаиться в ветвистой кроне, мы будем спасены». - Сюда! – воительница потянула темно-русую девушку к одному из древних исполинов. – Нам нужно наверх! - Туда?! – ошарашено пролепетала шатенка. Было видно, что она сильно испугана, вот только у Барсы совсем не было времени ее жалеть. - Ты хочешь спастись от этих солдат или нет? Прекрати паниковать, приди в себя! Это единственный способ оторваться от них! Нужно взобраться по стволу наверх, давай, у тебя получится! - Но, я, я не могу! - Можешь! – страннице пришлось подтолкнуть совершенно растерявшуюся от сложившейся ситуации темноволосую представительницу прекрасного пола к дереву. Пропустив ту вперед, блондинка принялась следом карабкаться наверх. Было видно, что деве в алом одеянии были непривычны восхождения на подобные высоты, Барсе приходилось постоянно торопить спасенную ею девушку. Голоса римских солдат приближались, молодые женщины едва успели укрыться в спасительной кроне дерева, когда отряд легионеров оказался на поляне. Беглянок никак не могли обнаружить, один из римлян, тот самый, который чуть ранее пытался пристать к белокурой страннице, ругал своих собратьев, на чем свет стоит. Солдаты в скором времени покинули поляну, еще долго их громкие голоса эхом раздавались по всему лесу. Было уже практически темно, когда блондинка и шатенка, наконец, смогли покинуть свое укрытие. Темно-русая незнакомка выглядела совершенно опустошенной, Барса не могла оставить ее одну в таком состоянии. Приведя избежавшую злой участи деву в свой лагерь, странница развела костер, чтобы ее гостья могла согреться, и предложила ей в качестве еды оставшиеся после ужина овощи и лесные ягоды. Между представительницами женской части населения завязался разговор. Обладательница вьющихся волос узнала, что спасенную ею шатенку зовут Виллией, и она является посланницей бога врачевания Асклепия в мире людей. Блондинка расспрашивала целительницу о том, чем она могла насолить римлянам, вот только внятного ответа получить не смогла. - Послушай, Виллия, эти люди просто так на путников по вечерам не нападают! Всему есть причина! Вспомни, наверняка что-то было! Собравшись с мыслями, жрица поведала своей спасительнице о том, как около недели назад спасла от смерти одного римского генерала. Ее рассказ был невероятен и правдив одновременно. - Думается мне, воитель этот решил отблагодарить тебя за доброту весьма своеобразным способом, - задумчиво произнесла обладательница светлых вьющихся волос. Похоже, слова блондинки пришлись жрице не по сердцу. Девушка в алом одеянии принялась отчаянно спорить с Барсой, она не хотела верить, что кто-то мог черным злом отплатить ей за ее помощь. У странницы создалось впечатление, что Виллия совершенно не признавала присутствие нехороших людей в этом мире, видя везде лишь только радость, дружбу и счастье. «С таким мировоззрением она долго не протянет!» Барса задумчиво провела рукой по волосам, наблюдая за тем, как спасенная ею представительница прекрасного пола укладывается на ночлег. «Утро вечера мудренее. Теперь, когда ее ищут римские солдаты, Виллии свободно передвигаться по местности нельзя. Завтра я решу, что с нею делать». Странница легла на свою импровизированную кровать и скоро провалилась в сон. Следующий день ознаменовался новым восходом солнца и довольно-таки теплой погодой. Барса решила спрятать жрицу Асклепия у своих друзей, живших недалеко от крупного торгового города Симферос. Туда, собственно и лежал теперь их путь. Товарищами белокурой девушки были молодая семейная пара, бывшие наемники Кара и Зартос. Эти двое по силе и ловкости порой стоили целой армии. Супруги не колеблясь согласились приютить Виллию у себя, пока обстановка не изменится к лучшему. Взяв с посланницы бога врачевания обещание полностью доверять Каре и Зартосу, девушка распрощалась со всеми тремя и вышла со двора.
Отправлено: 11.11.13 14:20. Заголовок: Когда поиски ни к ч..
Когда поиски ни к чему не привели, командир Руф решил пока остановиться, а заодно и поразмыслить над сложившейся ситуацией. Он исходил из очень простой предпосылки: а именно, с пустыми руками возвращаться к Цезарю никак нельзя. Это просто невозможно, немыслимо. В таком случае придется распрощаться не только с военной каръерой, но, возможно, и кое с чем подороже. Но что же тогда сейчас делать? Что предпринять? Наиболее логичным ему представлялось завязать контакты с местным населением и выяснить, есть ли у них какие-нибудь сведения о неизвестной - белокурой, довольно сильной и мускулистой девице в коротких одеждах, что внезапно, ни с того ни с сего возомнила себя участницей антиримского сопротивления и, мало того, сумела-таки скрыться от преследователей, захватив заодно с собой и ту, которая была столь нужна самому командующему, самому великому и богоравному Цезарю, обожаемому всеми без исключения воинами его собственной римской армии… Да, пожалуй, надо обратиться к местным... Такой ход в создавшейся обстановке будет лучше всего. Он огляделся и вдруг заметил, что его людям случившееся вовсе не кажется страшным и опасным для них. Скорее наоборот, они, естественно, были взволнованы и ждали чего-то нового, но не предавались раздумьям, а просто с легкостью и весельем обсуждали происходящее. И, разумеется, их речи напрямую касались неизвестной девы-воительницы, этой новоявленной героине, которая вдруг явилась вершить справедливость. Но заинтересовала она их отнюдь не поэтому. Нет, вовсе нет… Один из воинов повествовал буквально следующее: - Вот это да… Вы видели, какое у нее тельце? Высший уровень! - А ножки – просто загляденье! – добавлял второй - Это точно… Мне бы её сюда… - присоединялся еще один. - Да и я был бы не прочь… Вот только наш начальник, похоже, думает по-другому. Не иначе как вознамерился приберечь красотку для себя… Руф почувствовал, что должен немедленно прекратить это моральное разложение в рядах своего отряда, иначе оно грозит перерасти в совершенно неконтролируемый процесс, самопроизвольную реакцию, которая грозит неповиновением и окончательным упадком дисциплины. Он наконец-то отвлекся от созерцания пышного дерева, возле которого до сих пор стоял и подобного которому не видел ранее у себя на родине; быстро подошел к своим людям и приказал им: - Отставить разговоры! Любого, кто будет нарушать субординацию и подрывать мой авторитет, ждёт суд войска! – легионеры прекрасно знали, о чём идет речь, поэтому все толки и пересуды мигом смолкли. Ведь такое наказание, как суд войска, предусматривало не только лишение воинского звания, наград и прочего относящегося к службе. Как минимум оно могло означать пожизненное изгнание из армии. А если уж совсем не повезет, осужденного выводили перед преторием полководца, подвергали пыткам, а затем насмерть побивали камнями. Поэтому воины сочли за лучшее остановиться и замолчать, пока не поздно. - Внимание! – продолжал командовать Руф. – Сейчас мы направимся в сторону близлежащего населенного пункта и соберём сведения. Вопросы есть? Нет? Тогда вперёд! Остальным ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Некоторые, все еще ворча про себя, отворачивались в сторону, делая вид, что проверяют оружие и доспехи, а тем временем сами ругались втихомолку самыми последними словами. Впрочем, и в той деревне, куда они добрались вскоре, дела пошли отнюдь не лучшим образом. - Хайре! – обратился Руф к спешно собранным на деревенской площади крестьянам. Несколько из них нестройными голосами ответили ему взаимным греческим приветствием. Остальные сочли за лучшее промолчать. Ничуть не обескураженный таким холодным приёмом, командир отряда приступил к действиям: - Мы ищем женщину, которая подозревается в предательстве и поощрении сопротивления против римской армии! Итак, её основные приметы: рост выше среднего, вьющиеся светлые волосы ниже плеч, нос прямой… - он приостановился, с трудом подбирая крайне трудные для него греческие слова. Вот же Цезарь! И как это он при всех своих дарованиях до сих пор не сумел убедить местные народы перейти к изучению латинского! Тогда всё было бы гораздо легче… Но, поймав себя на критике решений полководца, боязливо дернулся и предпочёл оставить эту тему в покое: - Короткая холщовая одежда, черный браслет на правой руке… - Ему становилось все труднее и труднее говорить, но деваться было некуда, и он довёл речь до конца: - И сапоги… Жители молчали. - Если у вас есть какие-либо сведения о ней, вы обязаны немедленно сообщить их мне как уполномоченному Цезаря и представителю законной власти на данных территориях! Но люди вокруг продолжали молчать. Наконец кто-то гнусаво и мрачно промямлил: - Прости нас, господин, но мы на самом деле не понимаем, о чём ты нам говоришь… Никакой женщины мы здесь и близко не видели… Его поддержали ещё несколько голосов: - Не видели… Не знаем… - Мы не сделали ничего плохого! - Живем себе чинно-благородно… - В первый раз про неё слышим… - Нам надо по домам! Нам пора вернуться к своим хозяйствам! Руф понял, что здесь и в самом деле в создании хоть какой-то почвы для лояльности населения римскими властями был допущен досадный пробел, поэтому придётся все начинать с азов. Он откашлялся и снова погрузился в хитросплетения тяжелого для него языка: - Я являюсь полномочным представителем проконсула, сенатора и верховного понтифика Гая Юлия Цезаря - почёт, процветание и слава ему! – но люди лишь смотрели куда-то в сторону и, похоже, не поддерживали столь восторженный порыв. Заметив, что они не намереваются вместе с ним возглашать здравицы Цезарю, командир снова заговорил: - В ходе выполнения поставленной передо мною задачи я столкнулся с сильным сопротивлением, организованным этой женщиной и её сторонниками. Мы понесли потери. После прямого столкновения противник был наголову разбит и обращен в бегство, - вдохновлено лгал он, на удивлении е быстро начиная верить своей же собственной лжи. – В настоящее время мы полагаем, что она с остатками бунтовщиков скрывается где-то поблизости. Ещё раз назидательно советую вам оказать помощь Риму в обеспечении порядка и законности на этих землях, и помочь нам в её поисках! Снова воцарилась тишина. Крестьяне, казалось, пытались осмыслить только что сказанные им слова. - За любые сведения мы обещаем хорошую награду… Тридцать… нет, сорок сестерциев! Это большие деньги, уверяю вас… Да, безусловно, Руф говорил с массой ошибок во всех грамматических формах слов, интуитивно приближая греческий к латинскому, и тем самым немилосердно калеча оба немного близких, но всё же достаточно отличающихся друг от друга языка, но… Неужели было трудно его понять? Почему же они до сих пор молчат? - В случае вашего отказа от сотрудничества я доложу обо всем командованию, и с вами поступят сообразно законам военного времени. Ясно же, что теперь они обязаны помочь, иначе будет совсем плохо. Тогда в чём же дело? Почему они вновь молчат? И почему их молчание так угрюмо и неприязненно? Что они хотят эти выразить? И почему вдруг словно бы осмелели и двинулись вперёд? - Мы ничего не знаем, и знать не хотим! – внезапно послышался чей-то голос, и тут же десятки других поддержали его: - Да! Мы тут ни при чём! - Это ваши дела, решайте их сами! - Скажи своему Цезарю, пусть оставит нас в покое! – неожиданно вмешалась женщина в скромном тёмном платье. – Пусть даст нам жить мирной и спокойной жизнью! - Верно! – послышался вой голосов. – Это верно! - Тебе нужна эта воительница, вот ты и ищи её! Мы-то тут при чём! - Оставь нас! - Уходи, римлянин, и своих не забудь! А то как бы с ними чего не случилось… Недовольство росло с каждой секундой. Уже вовсю раздавались крики. Десятки, если не сотни человек возмутились против слов римского офицера и теперь открыто выражали свою волю, желая поскорее избавиться от него. Насколько бы ни были хорошо вооружены, снаряжены и подготовлены римляне, их было лишь двадцать четыре человека, включая полевого хирурга и двух его помощников… - В каре! – тихо скомандовал Руф. – Копья вперёд! Но и этот его шаг вызвал одни только неприязненные выкрики и даже насмешки: - Уходи! – орали ему. - Да, уходите отсюда, римляне, пока целы! Начальник первой контубернии, Гней Крисп, тревожно сообщил Руфу: - Нам нельзя сейчас принимать бой… Они просто сомнут нас своей численностью, даже если мы и перебьем половину… Остальные превратят нас в месиво… - Если позволишь, мой командир, я попробую все уладить! – шепнул вдруг один из воинов и тут же, слегка выдвинувшись, мигом обратил внимание толпы на себя и начал говорить. Это был Невий Арх, который был родом из Южной Италии, наполовину грек, который в совершенстве знал греческий язык и основные его диалекты. Каким-то чудом ему удалось сдержать агрессивные устремления толпы, и та немного отошла, рассеиваясь… - Вот видишь… - незаметно бросил он Руфу и, добавив еще несколько фраз, которые тот с трудом мог понять, добавил: - А теперь нам и в самом деле лучше уйти… - Я доложу обо всем Цезарю! – продолжал хорохориться Руф, - Они не знают, с кем связались! - но Крисп и Арх всё же смогли успокоить его, и весь римский отряд стремительно исчез из деревни.
Извини, что так долго не отвечала. Никак не могла собраться с мыслями.
Барса задумчиво шла по дороге в сторону города Симферос. Из головы представительницы женской части населения не шла вся эта ситуация с Виллией и римскими легионерами. «И что этим солдатам понадобилось от этой совсем безобидной девчонки? То, что она лекарь с необычными способностями и помогает людям во славу своего бога Асклепия? А, может, тут нечто иное, о чем я пока не знаю? И как мне теперь разобраться со всем этим? Так просто эти солдатики Виллию в покое не оставят. Я спрятала ее в надежном месте, но ничто не может гарантировать, что эти вояки не отыщут ее там. Тогда пострадает не только эта целительница». Барса провела рукой по лицу, убирая упавшие от легкого ветра на него волосы. «Кара и Зартос только-только начали жить вместе, мечтают завести ребенка. Неправильно я сделала, приведя Виллию к ним. Хотя, здесь, больше и обратиться-то мне не к кому». Белокурая воительница решительно пошла вперед. «Я не позволю, чтобы они пострадали. Нужно заставить этих римлян оставить Виллию в покое, во что бы то не стало!» Обладательница светло-русых волос шла вперед, когда внезапно услышала хруст листьев, раздававшийся из кустов поблизости. Женщина оглянулась по сторонам, но никого не увидела. - Хм, - издала задумчивый звук странница и проследовала дальше. Но не прошла Барса и сто метров, как снова звук повторился. «Что еще такое?» Уже около десяти минут за светло-русой представительницей прекрасного пола следили два серо-голубых глаза. Маленькие ножки тихонько ступали следом за обладательницей вьющихся волос. Вот только перехитрить привыкшую к слежке белокурую странницу не так-то легко. Очередная попытка укрыться от ушей и взора Барсы не увенчалась успехом. Миг и странница наставила меч на девочку лет восьми, на вид, с русыми волосами, заплетенными в длинную, несколько растрепавшуюся, косу. Ребенок от неожиданности упала на бок и испуганно взирала на Барсу. - Кто ты? И почему следуешь за мной по пятам? – суровым голосом осведомилась у незнакомки белокурая воительница. - Я, я, я… - залепетала в ответ маленькая обладательница светлых волос. - Ну, не я же! - Я, это, я, - начала всхлипывать девочка. - Не мямли! – в раздражении молвила странница. Заметив, что еще немного, и пойманная ею крохотная шпионка разрыдается, Барса на мгновенье прикрыла глаза и громко вздохнула. - Ой, пожалуйста, только не начинай лить крокодиловы слезы. Давить на жалость можешь не пытаться, лишь зря теряешь время. Следить за мной страху у тебя не было, а теперь испугалась, видите ли, маленькая обезьянка! – слегка прищурившись, недовольно произнесла представительница прекрасного пола. - И вовсе я не обезьянка, - оскорбилась девочка, поднимаясь на ноги, – и слезы у меня не крокодиловые! – показала Барсе язык малышка. По одежде крохотной незнакомки можно было судить, что она принадлежит к жителям небольшого поселения. - Я предупредить тебя пришла, - встав руки в боки, решительно заявила девчушка. - Да, и о чем же? - снисходительно молвила в ответ воительница. - Я серьезно! – обиделась маленькая селянка. - И я серьезно, слушаю тебя очень внимательно, - примирительно подняла руки вверх Барса. - В нашу деревню римляне приходили. Тебя ищут. Наши не подали виду, что знают о тебе, но рано или поздно те злые дядьки вернутся, и тогда кто-нибудь про тебя и заикнется от испуга. - Так, - тихо произнесла странница. «Начинается». - А как давно вашу деревню посетили римские легионеры? – принялась сосредоточенно расспрашивать девочку странница. Пока молодая женщина и ребенок общались, за ними, из-за тени высоких деревьев, с довольной улыбкой на устах наблюдал мужчина в серебристых латах. Алый плащ развевался за его плечами, вся фигура воителя говорила об его силе и мощи. - Цель найдена, - приглушенно, на латыни, молвил он и скрылся, только его и видели.
Отправлено: 10.01.14 21:53. Заголовок: Цезарь тем времене..
Цезарь тем временем тоже не бездействовал. Известно, что важные дела лучше продублировать по нескольким каналам, дабы получить максимальный результат, поэтому параллельно с отправкой воинского отряда под командованием Руфа он выслал на разведку еще одно, не менее, а может быть, даже и в чем-то более опытного человека, центуриона, который уже не раз доказывал полководцу свою преданность. И вот сейчас, закончив с текущими делами, он выслушивал именно его доклад. Тот говорил: - Это произошло на пути в город Симферос… Точнее говоря, Симферий, - поправился центурион, повторив название на латинский лад, но Цезарь никак не отреагировал на этот жест римского патриотизма, поэтому после краткой паузы последовало продолжение: - Мне удалось узреть на дороге некую женщину, которая шла в город, никого не боясь. Она сразу мне показалась подозрительной. Во-первых, сейчас мало кто отваживается пускаться в дорогу в одиночестве, потому что повсюду идет война и вокруг небезопасно. Во-вторых, она была вооружена, что также само по себе в этих краях редкость. Обычно тут, как и по всей Греции в целом, оружие носят при себе в основном одни лишь только мужчины. При ней был меч, хлыст и, судя по всему, еще оружие, вероятнее всего, кинжалы. Выглядела же она следующим образом, - он дословно перечислил приблизительно то же самое, что и Руф во время своего кратковременного, предполагавшегося быть грандиозным, но на самом деле такого позорного, унизительного и обернувшегося полным посмешищем пребывания в деревне, - Внезапно на пути ее нагнала девочка лет восьми и что-то сообщила. За дальностью расстояния, мне не удалось расслышать, что именно… Так вот, они проговорили несколько минут… Но, судя по жестам, речь шла о наших римских легионерах, которые были направлены с некоей задачей… - воин продолжал повествование, но полководец уже не слушал его. Он как бы невзначай, между делом, подошел к отполированному бронзовому зеркалу и посмотрел на себя со стороны. Что же он увидел пред собою? Не слишком высокий рост и не такое сильное и мощное, как у воинов, а скорее среднее, ближе к грацильному телосложение, темные волосы, нос с небольшой горбинкой… Ничего не поделаешь, ведь он же все-таки патриций из знатного рода, основанного самими Богами, а не какой-нибудь плебей, родившийся в старой хижине за Тибром и воспитанный среди грязи и пыли столичных задворков. Но произошло нечто, вмиг изменившее все. Вот здесь, на этом месте, сама собой пришла мысль о том, как надо действовать дальше. «Неизвестно еще, сколько времени понадобится Руфу. Похоже, сейчас дела у него обстоят не блестяще. Лучше будет мне самому заняться этим вопросом вплотную». Военачальник прервал затянувшийся доклад и отослал прибывшего прочь. Хорошо вышколенный служака ничуть не удивился резкому перепаду в настроении у своего командира и поднес сжатый кулак правой руки к латам в знак почтения и прощания, после чего удалился. Вызвав к себе помощников и скриба, Цезарь передал командование старшему по чину после него самого, о чем тут же был издан соответствующий письменный приказ. - Если вернется Секст Руф, пусть никуда не отлучается и ожидает моих дальнейших распоряжений! – напоследок добавил он. А сам, снова оставшись в одиночестве, вскоре начал собираться. Первым делом поспешил переодеться в одеяние простого человека, чтобы свиду ничем не отличаться от остальных местных жителей. Взял с собою только свой любимый кинжал и небольшую сумму денег, а также личный перстень полководца, который при предъявлении обеспечивал обладателю помощь и содействие всех военных и гражданских лиц Республики. Затем тщательно осмотрел себя в зеркале и остался вполне доволен своим новым обликом. Излишне напоминать, что он в совершенстве знал греческий и за время пребывания в близлежащих областях даже частично освоил местные наречия. Сейчас это должно было помочь. Правда, его могли выдать слишком аристократические руки, как и светлый, чересчур белый для простолюдина цвет ухоженной кожи и аккуратные черты лица, поэтому пришлось поплотнее одеться – закутаться в плащ неопределенного цвета и накинуть сверху на голову капюшон. Естественно, без сопровождения было не обойтись, но он решил ограничиться для этой цели достаточно небольшим отрядом, даже меньше того, что был в подчинении у Руфа, да и то лишь затем, чтобы эти воины находились вдалеке, визуально не выпуская его из поля зрения. «Вряд ли меня кто здесь узнает, люди практически не видели меня в лицо и способны принять за главнокомандующего любого пышно разодетого легата или трибуна, но не того, кто является таковым на самом деле», - продолжал обдумывать он новый план. – «Надо выйти из лагеря и направится в этот город, там я и сам смогу все разузнать без лишнего пафоса и траты времени. За один-два дня ничего не случится, пока можно себе позволить небольшое приключение. Разумеется, верхом не поеду – лошадь требует множества забот, к тому же она часто служит приманкой всяким злодеям, поэтому лучше отправлюсь пешком и налегке». Рассуждая примерно таким образом, он последовал задуманному и вскоре уже покинул лагерь римских войск, предварительно узнав кратчайшую дорогу в Симферос. Насколько могли объяснить бывавшие там ранее римляне, это своеобразный торговый город, обитель разнообразных купцов, торгашей и менял, претендующий на звание некоего местного финансового центра; впрочем, там есть неплохой храм Асклепию и еще храмы другим греческим Богам. А так, в целом, ничего замечательного и выдающегося… С военно-стратегической точки зрения этот город был бесполезен, так как не давал его обладателю почти ничего - ни господства над местностью, ни возможности перерезать другие коммуникации... Разве что там можно было слегка пополнить денежные и продовольственные запасы, но в масштабах римской армии все равно это были бы сущие гроши и капля в море... Он задумчиво вышел на дорогу и поспешил вперед по обочине, стремясь как можно быстрее достигнуть городских ворот и вспоминая, как еще в Риме часто любил бродить переодетым по улицам, заодно и узнавая, что про него говорят в народе…
Отправлено: 14.01.14 18:34. Заголовок: День вступал в свои ..
День вступал в свои права. Приятно согревало солнце, при этом обдувавший со всех сторон слегка прохладный ветер не давал забыться жарой, сохраняя бодрость духа каждого, кто находился в чаще. Вот только на лесной дороге, где беседовали странница и миниатюрная русоволосая девочка, казалось, все затихло. Может, обладательнице вьющихся волос все это лишь померещилось, вот только сейчас ей было совсем не до окружающей среды. Маленькая селянка, назвавшаяся Майей, подробно рассказывала о том, что произошло в их деревне. Появление римских легионеров в населенном пункте оказалось внезапным Девочка повествовала о том, как солдаты, облаченные в серебристые латы, вламывались в дома жителей поселения и требовали, чтобы все следовали за ними. Тех, кто отказывался, угрожая оружием, насильно выволакивали на улицу. Голос ребенка, несмотря на то, что она пыталась строить из себя перед Барсой храбрую моську, дрожал. Было видно, что сей рассказ был для крошки Майи не таким уж и легким. Светло-русая представительница женской части населения чуть слышно вздохнула и прикрыла глаза. «Да уж, судя по словам девочки и моей недавней стычке с этими легионерами, все римляне, несмотря на весь свой блеск и яркость, по сути, самые обыкновенные насильники и воры! Ничего святого нет в их душах, хозяйничают в чужой стране, как у себя дома!» А маленькая искательница приключений продолжала говорить. Все больше и больше хмурилась Барса. Девушка чувствовала, что непросто так на нее обратили внимание посланники Римской Империи. Странница понимала, что всему виной их интерес к жрице Асклепия Виллии, которую она спрятала у своих друзей-наемников. Если воители в серебристых латах решили приняться за странницу, значит, их истинная цель так и не была найдена, что не могло не радовать белокурую девушку. Вот только обладательница вьющихся волос нутром чувствовала, что римляне пойдут на все, чтобы теперь добраться до нее самой, ведь она была ключом к крайне важной для них информации. Если ее обнаружат, то тогда… Нет, Барса не открыла бы этим оккупантам Греции местонахождение Виллии даже под самыми страшными пытками, но все же понимала, что ее могут выследить и обо всем сами догадаться эти вершители человеческих судеб, так непонятно говорившие на таком странном для нее языке - латыни, пока светловолосая представительница прекрасного пола будет находиться на лесной территории, где им довелось так мило «пообщаться». Чтобы оторваться от этих, являвших всем свое величие, воинов, бывшей северной амазонке необходимо было на некоторое время залечь на дно, и переждать бурю. Дорога к дому Кары и Зартоса теперь стала для странницы табу. Разговор Майи и Барсы подходил к своему логическому завершению. - Спасибо за информацию, ты мне очень помогла, придя сюда, Майя, - поблагодарила юную особу светловолосая воительница, - тебе пора домой, наверняка твои родители уже тебя хватились. Давай я тебя провожу. - Не стоит, лучше сейчас моим друзьям и родственникам тебя не видеть. Донести могут. Я слышала, как они после ухода этих злющих солдат наперебой обсуждали положенное им вознаграждение за тебя и твоих воинов. - Воинов? Каких еще воинов? – изумилась словам Майи молодая женщина. - Ты что, меня совсем не слушала? – в ответ насупилась девочка. – Те бунтовщики, вместе с которыми ты так чем-то насолила этим римским легионерам. - Ах, это, - усмехнулась блондинка, при этом, лучезарно улыбнувшись, - поверь, не стоит верить всему, что говорят представители римского войска. Представительницы женской части населения медленно пошли по ярко освещенной солнцем лесной дороге. Несмотря на протесты девчушки, Барса довела ту до развилки и проследила, чтобы непоседливый ребенок пошла по тропинке, ведущей к месту ее непосредственного проживания. Убедившись, что Майя отправилась домой, воительница развернулась и направилась в сторону находившегося неподалеку довольно-таки крупного города. Это был Симферос, центр местной торговли провиантом и оружием. Именно там, среди большого количества наемников и торгашей надеялась затеряться светло-русая представительница прекрасного пола. На дороге, ведущей в сторону города, было не так уж и многолюдно. Несколько раз молодую женщину обгоняли повозки, нагруженные провизией и прочей всякой всячиной. Впереди, где-то в метрах триста от нее, шел мужчина в плаще грязно-серого цвета. «Еще один путник, слепо идущий навстречу судьбе». Барса чуть заметно улыбнулась, идя следом.
Отправлено: 27.01.14 04:47. Заголовок: Это случилось по п..
Это случилось по пути в Стимферос, среди мрачной дороги. Еще на подступах, подходя к городу, Цезарь узрел вдали отблески молний, вспышки которых озаряли вершины гор далеко на западе. Встреченные им жители одного пригородного селения, которые тоже добирались в город, отговаривали его идти дальше. Стоит ненастная погода, твердили они, и вот-вот грянет гроза. А в грозу на путников может обрушиться камнепад — или бурный поток их накроет и подхватит… Но он, Цезарь, спешил вперед, чтобы раз и навсегда решить все. Оттого не захотел он задерживаться по дороге, пережидая грозу. Тем более что местный люд хватался за любой повод предложить толпам проходящих мимо остановиться в своем близлежащем селении, этим и живя. Тут путников всегда ожидали сытные кушанья и добрый ночлег, а на память они могли купить всякие пустячки, вырезанные из дерева, кости или камня. Но он никогда не стал бы прислушиваться к предостережениям этих людей. Его не страшили ни гроза, ни молнии. Жгучее чувство гнало его вперед. Он шел один. Прошло уже достаточно много времени. Вдруг среди белого дня потемнело небо. С горных вершин надвинулись тучи. Засверкали молнии. Удары грома не смолкали над вторящей эхом долиной. Казалось, слух человеческий не выдержит этого страшного грохота. Молнии крушили скалы вокруг долины, дождь с градом обрушился на землю, порывы ветра грозили свести с ума. Но он не ощущал ничего этого, испытывая настоящий восторг, охваченный неизъяснимым ликованием. Вместо страха на него вдруг снизошло озарение, что он превыше всего происходящего вокруг. Молнии, переплетаясь и расщепляясь над головой, словно по-матерински обнимали его; буря приветствовала его, точно сестра; рокочущий над долиной гром тоже слал ему привет, и в его же честь обрушивались со склонов обломки скал. Так он осознавал себя и понимал, что неуязвим: с ним не случится никакого несчастья, и ничто не причинит ему вреда. И все это в невероятном возбуждении было частью его самого. Миновав последнюю гряду скал, он увидел внизу округлую равнину, среди которой стоял Стимферос, хмурую и туманную из-за туч и дождя. В тот же миг гроза прошла, ветер разогнал тучи, и ясное солнце озарило городские дома, дворцы, статуи и святилища. Земля под ногами искрилась от серебристых капель дождя и тающих градин, и нигде ему еще не доводилось видеть такой сочной и яркой зелени, как зелень лавров вокруг местных храмов. Без чьей-либо помощи он отыскал священный источник, снял с плеча кожаную дорожную торбу, сбросил промокшую одежду и погрузился в приносящую очищение водную купель. Хотя дождь замутил воды овального пруда, он по очереди подставил под струи, текущие из львиной пасти, лицо, голову, руки и совершил омовение. Затем вышел из воды на солнце; все тело горело священным восторгом, и он не ощутил холода. Цезарь поднял глаза выше — и увидел черную скалу, которая казалась величественнее самого храма, и черных птиц, что парили после грозы над пропастью. Без подсказок он догадался, что это место казней, откуда сбрасывали вниз обреченных, чью вину уже ничто не могло искупить. И он направился в жилые кварталы вниз по террасам, минуя статуи и памятники и стараясь держаться священной дороги. На него смотрели фигуры Артемиды, охотящейся со своими собаками, и обряженного в торжественные одежды Диониса. И он понял, что это только начало… Не задерживаясь, он быстро шел мимо огромных статуй, мимо бесценных изваяний… Неизъяснимое блаженство охватило его от лицезрения священных скульптур, но надо было идти дальше… Посреди улиц, на ходу жители города поправляли повязки на головах и запахивали свои хламиды; у них были хмурые лица и опухшие глаза. Ничуть не обескураженный этим, Цезарь хотел было сначала сам заняться поисками и сбором сведений, но понял, что и без него все это успешно сделают, благо есть кому поручить такую работу. Поэтому он отыскал дворец градоправителя и, зайдя туда, представился довольно известным патрицием, прибывшим с тайным, крайне секретным и ответственным поручением, показал главе города перстень и потребовал согласно этому неограниченных полномочий в строжайшей тайне от всех остальных. Тому ничего не оставалось делать, как согласиться. Затем полководец отдал несколько распоряжений, касающихся дела, что привело его сюда. В первую очередь, ему нужны были сведения о таинственной незнакомке, что похитила и укрывает где-то целительницу. Поэтому он, описав подробно ее приметы, распорядился, чтобы все сведения о прибывающих людях доставлялись срочно ему, но строго-настрого запретил ее задерживать, а велел просто проследить, что она будет делать и где остановится, так как для начала желал сам поговорить с нею и при случае убедить подчиниться добровольно. Покончив с делами, сам он направился в лучшее место для отдыха, которое только смог предложить ему градоправитель. В знак приязни служители сопроводили его в роскошные покои, наказав рабам накормить его лучшими блюдами и дать ему испить не менее превосходных напитков. Видя складки его богатой хламиды и плаща, все они поняли: что перед ними человек не из последних. Еще более они убедились в этом, когда Цезарь вручил им несколько золотых монет с львиной головой, отчеканенных совсем недавно. Ему отвели спальню, но пока еще не время было отдыхать. Он прошел в рабочее помещение и принялся ждать новостей.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 5
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме