Отправлено: 08.08.14 15:29. Заголовок: «Проблемы смертных бессмертных»

Место событий: Вся Греция
Участники: Арес и Эрона
Сюжет:Арес прогневал Зевса, и тот изгоняет его с Олимпа, лишив бессмертия. На Олимпе разгорается спор между Эрис и Страйфом за звание нового бога (богини) войны. Рона решает помочь отцу. Она крадет шар,в котором Зевс спрятал силу Ареса и отправляется спасать бывшего бога войны. Арес недоволен её появлением, он прогоняет девушку от себя. Та разбивает шар, тем самым возвращая ему бессмертие, и уходит. Теперь проблемы у Эроны. Ибо, бог, ослушившийся Зевса, обречён. Он лишается бессмертия и, спустя сутки, навечно заключается в Тартар. Арес приходит на помощь дочери. Вместе они отправляются к Судьбам, чтобы узнать, как стать ей богиней вновь. Те гласят, что Арес должен принести в жертву самое дорогое, что у него есть. На такой шаг бог войны не способен. У него и его дочери есть 24 часа, чтобы найти альтернативу предложению судеб и вернуть девушке ее бессмертие.

 Отправлено: 12.08.14 13:40. Заголовок: В мире неисчислимое ..

Физическое состояние: Уставший.
Моральное состояние: Ужасное. Зол на весь мир, склонен к неоправданной жестокости.
Одет:Как обычно.
С собой: Меч.

В мире неисчислимое количество различных дорог, путей и тропинок. Каждая исходит откуда-то и ведёт куда-то. Каждая способна тем или иным образом изменить судьбу человека, ступившего на неё. Не зря говорят, что жизнь - это путь, который мы прокладываем сами. Своими поступками, своими решениями, своими мыслями.
Маленькая каменистая тропа, ведущая к храму одного из богов... Казалось, как она может перевернуть человеческую жизнь? Пришел, помолился и обратно к ежедневным трудам. Но всё не так просто. Храм, к которому ведет тропа, принадлежит Аресу - богу войны. Тот, кто хоть раз стал на этот путь, навсегда изменил своё будущее. Он больше никогда не будет таким, как прежде. Арес так просто не отпускает своих последователей. Раз уж ты выбрал путь войны - следуй ему.
К счастью, сегодня афинский храм Ареса был обделён посетителями, никто не возжелал преклонить колено перед богом или преподнести ему дары. К счастью потому, что подобный визит грозил бы им немедленной отправкой в Тартар от руки обезумевшего и готового убивать всё, что движется, Ареса. Бог войны был в ужасном расположении духа, виновник этого "праздника души" - Зевс. Верховный олимпиец лишил своего собственного, пусть и ненавистного, сына сил, отправив гнить остаток жизни среди смертных. Благо, хоть любимый клинок не забрал. А всё из-за чего?
Пфф, подумаешь, украл посох Зевса, вытащил из царства Аида нескольких мёртвых воинов древности, устроил погром в Спарте, а потом ещё и нахамил отцу при всех олимпийцах.
- Одолжил. Не украл - одолжил, - сам себя поправил Арес.
Но, чёрт, это было прекрасно. Воспоминание о событиях вызвало мимолётную улыбку, которая, правда, тут же исчезла.
На освобождённое место покровителя воинов, видите ли, был объявлен конкурс, среди фаворитов которого Эрида и Страйф. Те, естественно, сразу забыли о всех родственных и не родственных связях с Аресом, пытаясь проявить себя перед Зевсом, дабы получить заветное местечко. Даже Гера не заступилась за своего сына, на что он, по правде, очень рассчитывал. Не бросила бывшего бога войны, пожалуй, только одна милая особа - Афродита. Она попыталась подбодрить его, но олимпиец ясно дал понять, что эта бессмысленная болтовня ему вовсе не нужна. Грустная богиня оставила брата наедине с собой.
Арес носился по храму из стороны в сторону, его переполняла слепая ярость и бессилие. Любые попытки взять себя в руки и успокоиться проваливались. Богу войны уже не раз приходилось выживать без своих сил, но этот случай был совершенно другим, это не шуточки со свитком или нелепая утрата сил из-за меча. Его изгнали, скинули с Олимпа и с занимаемого места в пантеоне. Самолюбие и гордость Ареса были подвержены огромному удару, олимпийца просто опозорили прямо на глазах у других богов, он никак не мог стерпеть такую обиду, такое пятно на репутации. Особенно если учитывать то, что виновным в произошедшем, по мнению пострадавшего, был его отец - Зевс. Отец, которого Арес ненавидел всей своей сущностью. Если бы представилась возможность, он бы без единого угрызения совести, с глубочайшим наслаждением, проткнул сердце верховного олимпийца своим мечом, навсегда отправив его в небытие. Это желание особенно усилилось сейчас. Ненависть к Зевсу просто переполнила бывшего бога войны, ему показалось, что, если не найти выход для этой ярости, его просто разорвёт.
Как он вообще посмел? Кем он себя возомнил? Верховный бог, видите ли. Ха! Плевал я не него! Он мне не указ! Никто мне не указ!
- Я тебя ненавижу, слышишь? НЕНАВИЖУ! - от бессилия завопил Арес, сцепив зубы и направляя свой взгляд в потолок.
В ответ лишь молчание. Бывший олимпиец резко содрал со стены храма один из многих щитов, с размаху бросив того в противоположенный край и, кажись, разбив одну из статуй. Впрочем, Аресу было совершенно наплевать. Через мгновение куда-то в колонну влетел второй щит, с грохотом ударившись о стену. Затем третий... Бывшему олимпийцу надо было срочно выпустить пар. Хоть на чем-то.
Следующим под руку попался один из двух столов, не особо щедро заваленный различными дарами, в том числе и слегка подпорченным фруктами. Арес со злостью и криком рукой смёл все с него, после чего попросту перевернул. Второй кусок дерева на четырёх ножках разделил судьбу своего "товарища", правда перед этим бывший бог войны стащил с него кувшин вина, наполовину осушив его, а затем разбив о пол. Да не учёл он того, что смертного оно неплохо пьянит. Приятное на вкус вино наполнило приятным теплом всё тело, слегка расслабив его. Разумеется, дабы затуманить разум неравнодушного к выпивке Ареса нужно будет больше красного напитка, но свою неплохую лепту в общее состояние это внесёт.
Со стороны входа в храм, к которому бывший олимпиец сейчас стоял спиной, донёсся звук открытия дверей. Очень не вовремя. Сын Геры одним махом вытащил меч, резко развернулся на месте и бросил на звук. Даже без божественных сил он был отличным воином и обладал физической формой, способной вызвать зависть даже у самых бывалых человеческих воинов. Жрец храма, в этот момент зашедший внутрь, дабы проверить, что за крики и посторонние звуки оттуда доносятся, замер. Зря он сюда пришел. За пару сантиметров от его головы в тяжелую дубовую дверь впился клинок, издавая неприятный звон. Увидев Ареса, тот испуганно промямлил что-то вроде извинений и быстро исчез в проеме, поспешив покинуть храм. Бывший олимпиец не стал идти за мечем, он лишь проводил нежданного гостья пустым взглядом, полным злобы, и уселся на большой, украшенный орнаментом с изображением сцен битв, трон - неотъемлемый элемент любого храма бога войны. Упёршись локтями в колени, Арес наклонился и обхватил голову руками. Он вновь попытался привести себя в порядок и немного расслабиться. Тут алкоголь и сыграл пользу.
В голове пролетали миллионы мыслей, среди которых лишь изредка мелькали действительно трезвые и правильные. С одной стороны Арес понимал, что злобой и погромами здесь не помочь, но, с другой стороны, ему больше ничего и не оставалось. Есть два пути вернуть своё место... Первый состоит в том, чтобы получить прощение отца. Зная Зевса, сын понимал, что надо будет много умолять его и просить о милости, стоя перед ним на коленях. Этого он не мог позволить. Остатки гордости униженного Ареса даже не допускали подобный вариант, он не упадёт настолько низко. Второй возможный способ - вернуть себе силу самому, проникнув на Олимп. В одиночку этого не осуществить, нужна помощь. Но не было тех, от кого её можно было получить. Никто из олимпийцев не захочет пойти против воли Зевса, спасая бога войны и тем самым обрекая себя. Единственный шанс - получить свое хитростью, обманув кого-то не слишком смышленого. Но сейчас Арес был вовсе не в том состоянии, дабы что-то придумывать, от ясного разума осталось вовсе немного, он был заслеплен злобой, ненавистью, отчаянием и, слегка, неплохой дозой алкоголя. Поэтому сейчас оставалось лишь ждать, пытаясь расслабиться и подавить в себе злость, мешающую адекватному восприятию реальности. Ждать просвета в голове, подходящего момента, а, может, и подарка судеб. За долгое время Арес сделал вывод, что этим милым дамам очень по душе его страдания, но иногда они способны подкинуть и приятный сюрприз.
Откинувшись на спинку трона, сын Зевса прикрыл глаза, продолжая попытки взять под контроль собственные мысли. По правде, у него это плохо получалось. Раздражало Ареса всё, даже собственное ускоренное сердцебиение, казавшееся слишком громким в абсолютной тишине пустого, полуразгромленного храма.

 Отправлено: 12.08.14 21:18. Заголовок: Когда приходит беда,..

Когда приходит беда, когда душа разрывается на части, сердце обьято огнём боли, вся внутренняя сущность корчится в страдальческих муках, и кажется, что - все, конец, тогда просыпается подсознательная жажда сострадания и помощи. И как больно бывает осознавать, что те, кто совсем недавно были близкими и лучшими, становятся одними из тех, кто пытается забрать жизненный пирог отчаявшегося себе. Они, скрывая истинные намерения за лживой жалостью и лицемерными словами, видят что ближний не способен преодолевать жизненные препятствия на пути к счастью. И бегут, бегут, перепрыгивая через барьеры чужих мук, заглушая голос собственной совести, лишь бы ухватить дармовой пирог.
Но, ещё хуже, когда те, кто вот уж точно должен подставить плечо в тяжёлый момент, оказываются счастливы от неудачи ближнего. Они не скрывают того, что теперь точно вкус победы испьют. А тому несчастному.. Ему выпадет горькая чаша страданий, пей до дна, смотри не захлебнись!
Вот и Эрона сегодня имела возможность наблюдать, как двоюродный её братец, недотепа Страйф с радостными воплями носился по залу войны. Тому залу, в котором ещё так недавно царствовал Арес. А теперь там излучал миазмы счастья его племянник. Бог ужасов вел себя, как ребёнок. Он кружится в каком - то безумном танце, громко пел, улыбался хищной улыбкой и не забывал при этом выкрикивать:
-Я! Я! Я! Буду! Богом! Войны! Ля-ля-ля-ля-ля! Слава и почет - одежда моя!
Высокий, без малейшего намека на какую - либо мышечную массу, в дурацком кожаном комбинзоне, меньше всего этот божок походил на бога из злодейского клана. А уж на должность бога войны вовсе никто не смел претендовать, не говоря уж об этом недоразумении ходячем.
Рона с презрительной усмешкой наблюдала за безумием братца. Какой же он ничтожный, словно шакал, пришедший подьесть остатки от пиршества льва, так и Страйф пытается забрать то, что принадлежит по праву отцу Эроны. Словно угадав тяжелые мысли девушки, бог ужасов подлетел к ней и осклабился:
- Ты не поздравишь меня, сестренка?
Рона, конечно же, " горячо поздравила" парня. Парочкой огненных шаров, благодаря которым самодовольный глупец почувствовал себя в роли стрелы, быстро - быстро облетев зал войны и приземлившись на пол. Он тяжело встал, потирая бока:
- Ты костюм мне испортила! Я все расскажу Зевсу!
Эрона пришла в ярость. Ее красивое лицо приняло злое выражение. Девушка прищурилась и ласково промурлыкала:
- Значит, Аресу ты не поможешь вернуться?
Страйф состроил такую гримасу, будто бы его накормили до отвала кислыми лимонами:
- Добровольно пойти в Тартар навеки? Вместо того, чтобы вершить судьбы мира?! Это надо быть полным кретином! - Страйф истерически захохотал. Эрона уже не слушала его. Она растворилась в огненных лучах, оставив братца предаваться безумной эфории в одиночестве.
Теперь путь богини ярости лежал в храм Зевса. Именно там "любимый ее дедушка" решил спрятать шар с силой Ареса. Все это Эроне было известно благодаря Баядере. Черная красавица проследила, где находится шар, что охраняют его лишь жрецы. Похоже, верховный бог, как и глупый Страйф, был уверен, что дураков, которые решат помочь красавцу богу войны, на Олимпе нет.
Девушка оказалась в храме "дедули", юркнула за толстенную белоснежную колонну под сводом его и тихо позвала Баядеру. Питомица в мгновении ока явилась на зов. Эрона коротко "проинструктировала" ее: отвлечь жрецов, найти Рейна и ждать хозяйку у храма Ареса. Желательно, не на виду у смертных. Баядера кивнула, и громко зарычала. Естественно, что стражники - жрецы устремились на звук. Эрона переместилась в алтарь, где, на бронзовой подставке переливался изумрудным цветом заветный шар. Девушка схватила его, спрятала под плащ и теперь уже перенеслась в Афины, в храм собственного отца.
Некогда восхитетельное убранство обители представляло сейчас собой жалкое зрелище. Разбитые предметы, раздавленные дары, перевернутые столы - похоже отцу очень плохо. Рона появилась напротив его трона, где расположился Арес. Безумный взгляд, испарина на лбу, и вместе с этим, судорожные нервные движения, в глазах - бессильная ярость, в перемешку с долей страха и отчаяния.
"Почему Зевс настолько жесток к собственному сыну? Это его плоть и кровь, его часть. Ну, и что, что папа - бог войны? У каждого свое предначертание. Нельзя ненавидеть за сущность." - Роне было грустно видеть Ареса в таком виде. Она робко улыбнулась, и стараясь поддержать его, произнесла:
- Папа, не переживай. Твоя сила вернется совсем скоро

 Отправлено: 14.08.14 19:37. Заголовок: Впервые за многие го..

Впервые за многие годы Арес не мог понять, что происходит в его собственной голове. Ох, чего там только не было... Неизмеримая злоба, ярость, ненависть, обострённое желание убивать, слепое бессилие, отчаяние и даже лёгкий, скрытый страх. Страх за своё будущее. Как он, олимпиец до мозга костей, будет жить среди этих жалких смертных? Как они вообще живут, выживают? Это же надо будет работать... Ужас. Ранее бог войны не особо интересовался проблемами людей, ему было на них всех откровенно наплевать. Кроме, разумеется, нескольких особенных представителей. Но сейчас, когда перед ним открылась мрачная перспектива провести остаток жизни среди этих мелких букашек, разум начал непроизвольно задумываться над подобными вопросами.
- Нет, они так легко от меня не избавятся! Они все ещё пожалеют... Особенно этот хрыч старый, будь он проклят, - сам к себе молвил Арес, помотав головой, дабы отогнать ненужные мысли.
Он называл Зевса своим отцом лишь в редких случаях, в основном с недобрым ударением. Каждый олимпиец знал, что бог войны всегда был на ножах с громовержцем. Пожалуй, больше него он ненавидел только Геракла. Сейчас же этот извечный конфликт сына и отца, казалось, достиг своего пика, ведь верховный бог был настолько зол, что просто изгнал Ареса. Подобного на Олимпе не было давно, поэтому произошедшее вызвало немалый резонанс и интерес у всех представителей пантеона. Публике было интересно, чем же это все закончится. Будет выбран новый бог войны, или изгнанный сможет выйти сухим из воды?
У Ареса в это время были совсем другие проблемы. Ему казалось, что он медленно сходит с ума. Сумасшедший бывший бог войны... Какая ирония.
- Соберись давай, не будь бабой! Ты же олимпиец! - отозвался внутренний голос, а уже через секунду пролетела другая мысль: - Ну вот, точно с ума схожу. Уже сам с собой разговариваю.
От дальнейшей дискуссии с самым умным, по мнению Ареса, собеседником в этом загнивающем мире его отвлекло появление незваного гостя. Или, вернее, гости. Сбросшенный с Олимпа бог войны кинул ненавистный взгляд на нарушительницу его покоя. Прямо напротив трона стояла невысокая, стройная темноволосая девушка с тёмно-карими глазами, так похожими на глаза Ареса. Он сразу узнал собственную дочь, а по совместительству богиню того, что сейчас переполняло его - ярости. Красотой девушка явно удалась в своих родителей, а вот сущностью... Никто из олимпийцев не мог понять, как у них с Эридой могла родиться настолько добрая и мягкая дочь. Для родителей, одержимых злом, это был просто позор. Но, с другой стороны, в ней течёт кровь Ареса, поэтому он, пусть и глубоко в душе, любил её.
Затуманенный разум пытался понять, с какой целью она здесь, чего хочет. Бывший бессмертный смотрел прямо в глаза девушке, но увидел там лишь грусть и сочувствие. На миг представив, как он выглядит со стороны, Аресу стало...стыдно? Ему не хотелось, чтобы дочь видела его стостяние, но было уже поздно. Вновь возрастающая злость вместе с алкоголем одурманивали голову.
- Папа, не переживай. Твоя сила вернется совсем скоро, - Эрона неуверенно улыбнулась.
Арес проигнорировал её вопрос, просто пропустил мимо ушей, он даже не допускал того, что дочь рискнёт помочь ему, минуя запрет Зевса и обрекая себя на муки в Тартаре. На его лице появилась лёгкая ухмылка, в глазах мелькнули безумные огоньки, а уже через секунду холодный голос, пропитанный ужасно едким и злым сарказмом, способным бросить в дрожь любого, вновь побеспокоил храмовую тишину:
- И что же ты, доченька, здесь забыла? А? Хотя нет, позволь я угадаю, - сын Зевса поднял руку, жестом останавливая Эрону. Он встал с трона и очень медленными шагами направился к дочери. - Пришла позлорадствовать? Полюбоваться беспомощным отцом? - он помотал головой. - Нет-нет, ты слишком добра для подобного. Что же тогда? - Арес посмотрел куда-то в сторону, изображая задумчивость, но уже через пару секунд вновь глянул в глаза Эроне. - Оу, знаю! Ты пришла меня поддержать, пожалеть несчастного бога войны? Подставить плечико, дабы папочка выплакался и пожаловался тебе не несправедливую жизнь?
Олимпиец понимал, что делает глупость, но было слишком поздно, его уже понесло. Он остановился совсем рядом с дочерью, сделав большие, грустные, невинные глаза и наклонив голову на бок. Но продержалось подобное выражение лица всего несколько секунд, а храмом пронёсся громкий, не предвещающий ничего хорошего хохот, ещё через пару мгновений сменившийся на серьезное выражение лица. Арес схватил дочь правой рукой за подбородок, задрав голову вверх, дабы их глаза встретились, и продолжил более тихо, говоря сквозь зубы:
- Так вот, слушай меня. Я не нуждаюсь в твоей поддержке. Мне ничья поддержка не нужна, понимаешь? Не ну-жна! - Арес отпустил дочь и обошел её, направившись к выходу из храма. - Лучше пойди мамочку поддержи. Или братца своего двоюродного, им это нужно куда больше, чем мне, ведь они, небось, сейчас местечко освобождённое делят, прислуживаясь перед Зевсом.
Подойдя к двери, сын Геры вытащил из неё свой меч и вернул на его законное место - в ножны. Развернувшись назад к Эроне он повёл глазами и развёл руки в стороны.
- Так чего же мы ждём? Разве я не ясно выразился? У меня нет желания беседовать с тобой, - он распахнул дверь, жестом приглашая дочь. - Прошу оставить меня. Ах да, я же забыл... - Арес приложил правую ладонь к лицу и мотая головой. - Вы, боги, перемещаетесь в пространстве, вам двери не нужны. Они для нас - смертных, - он обратно закрыл дверь, вновь обратившись к Эроне: - Так о чём это я? А, точно... ВОН ОТСЮДА!
Последние два слова с громом разнеслись по всему храму, заставив парочку небольших окон содрогнуться. Левая рука бывшего олимпийца крепко сжимала рукоять клинка, а глаза, наполненные неизмеримой злобой, сверлили дочь. Всем своим видом он показывал огромное нежелание продолжать дискуссию.

 Отправлено: 14.08.14 23:03. Заголовок: Сарказм бога войны, ..

Сарказм бога войны, его колючие, болезненные слова снова и снова пронзали Рону. Неосознанно, словно пытаясь защититься от грубости отца, она медленно отступала к стене. Девушка вцепилась в шар, который прятала под плащом, прижимая его к груди, будто он был её щитом от того негатива, что лился густым потоком из уст Ареса. Что скрывать, отец никогда не любил дочь, равно как и мать. В их среде, основой которой служили гнев, ужас, раздор и война такое слово, как "любовь", похоже считалось бранным. Да и чувство это - грязным и стыдным. Не к лицу богам - злодеям, которых презирали остальные олимпийцы нежность, ласка и любовь. Они несут в мир поток отрицательной энергии и на этом точка.
Рона уперлась спиной в стену, она побледнела, как мел, вперившись взглядом в Ареса. Жестокие слова, жестокие поступки, жестокий бог. И почему Эрона так любила родителей, которые её терпеть не могли? На этот вопрос она не могла ответить даже себе. Когда брюнет рявкнул на неё так, что по храму пронёсся звон, девушка внутренне сжалась, словно от хлесткого удара, затем выпрямилась, гордо взглянула Аресу в глаза:
- Что ж, прощай. Обещаю, что больше ты меня не увидишь.
Размахнувшись, богиня ярости с силой бросила шар на мраморный пол. Храм озарился разноцветными вспышками, сначала они были едва заметны, но с каждой секундой становились все ярче и ярче. Богиня ярости почувствовала резкую боль в области груди, а затем сильный холод. Девушка попыталась испариться, но действие не удалось. Эрона стремительно выбежала из храма на залитую солнцем улицу. И тут же увидела своего великолепного коня. Бывшая богиня ярости вскочила в седло, перехватила поводья и во весь опор поскакала в сторону леса.
Кареглазая девушка остановила своего верного друга, лишь оказавшись на лесной тропе. Соскочив с коня, она молча двинулась в сторону чащи. Внутри все дрожало, была какая - то пустота. Странное, неведанное доселе чувство. К горлу подкатил комок, хотелось заплакать. Но, девушка лишь гордо вскинула голову, продолжая свой путь.
"Как все повторяется... Зевсу всегда было плевать на Ареса, у старика есть 'любимый сынуля'. - Под этим словосочетанием, конечно же, подразумевался Геракл, - "Папа всегда не понимал, почему его отец так не любит его. А сам относился ко мне так, как Зевс - к нему. Зачем, вообще, давать ребенку жизнь, если знаешь, что он не нужный и не любимый... Глупо ненавидеть то, к чьему появлению причастен. Тем более, если можно было и не допустить моего рождения..."
Позади негромко заржал Рейн. Девушка отошла от своих мыслей, обернулась к коню. Она теперь не понимала его речи. С утратой бессмертия дар общения с четвероногими тоже исчез. Рона смотрела на любимца, жадно вглядываясь в небесные глаза. Последний раз они стояли рядом. Ветер взьерошил гриву коня, перебежал на темные волосы Эроны. Девушка прерывисто вздохнула, кусая губы, приблизилась к животному. Быстрыми движениями она расседлала коня, сняла узду, обхватила умную мордочку руками:
- Мой Рейн, мой Серебряный Дождь. Не знаю, поймешь ли ты меня теперь. Ты свободен. Прошу тебя, возвращайся к своему табуну. Ты и Баядерка - единственные существа, которые скрасили мою пресную жизнь. Спасибо тебе, родной. А теперь - иди. - Рона прижалась губами к бархатной мордочке Рейна и резко отпрянула от него. Конь всхрапнул, пронзительно заржал, и галопом бросился бежать. Рона проводила его взглядом:
- Надеюсь, что ты будешь счастлив.
Девушка опустилась на землю, прислонилась спиной к могучему стволу дерева.
"Как удивительно осозновать, что завтра меня уже не будет на свете. Этот дуб, этот лес - они переживут завтрашний день. Вокруг все будет по прежнему, но уже без меня". - Рона думала о предстоящем наказании Зевса абсолютно спокойно, даже равнодушно. Было тихо, лишь пение одинокой птицы нарушало безмолвность могучего леса. Рона прикрыла глаза. Ее мысли возвращались к родителям:
"Папа, скорее всего, на Олимпе - как ему и положено. Представляю недоумение мамы, когда она увидит его. Да и остальные боги шокированы, небось. Зевс уже ничего не сможет сделать, придется старику смириться с проигрышем. Да и Страйф свое получит, недоумок". - Что-то теплое и мягкое ткнулось в плечо. Девушка вздрогнула, едва не потеряв равновесие, и резко открыла глаза. На нее с укором смотрела Баядера.
- Я тебя еле нашла. - Желтые глаза этой черной красавицы возбужденно блестели, - Я видела, как ты вылетела из храма с перекошенным лицом. Что случилось?
Бывшая богиня усмехнулась и потрепала пантеру по спине. Та положила каменно тяжелую голову на колени хозяйке. Кандидатка на тот свет поморщилась, раньше она не чувствовала тяжести Баядеры. А та, не замечая состояния Эроны, теребила хозяйку:
- А Рейн где? С папой получилось?
- Да, все получилось. - Кивнула Рона, почесывая питомицу за ушами. От Баядеры исходило приятное тепло, ее блестящая шерсть красиво переливалась в едва проникающих под дерево солнечных лучах. Неужели, сейчас - последние минуты счастья перед вечным забвением? Рона взглянула на свою обожаемую зверюшку. Что будет с ней? Дера совершенно не приспособлена к жизни на земле.
- Баядера, ты сейчас отправишься к Артемиде, и скажешь, что останешься у нее. Скажи, что Рона просила оставить тебя с ней. - Бывшей богине ярости нелегко давались эти слова. Да и пантера занервничала. Она подняла голову, забила хвостом по земле:
- Не хочу я к ней?! Это еще зачем?! Мне с тобой хорошо!
- Дера, пожалуйста, выполни это. - Строго произнесла Рона, чувствуя, что голос вот - вот сорвется от потступивших слез. Баядера вскочила на ноги, и ее хозяйку пронзила мысль:
- Ты понимаешь мою речь?! - Радостно воскликнула Эрона. Баядера обошла вокруг нее, остановилась напротив. Глаза животного, внезапно началт расширяться. Она с ужасом уставилась на Рону:
- То проклятие, оно... Оно что, настоящее?!
Бывшая богиня сидела, опустив низко голову, не в силах ничего ответить Дере. Что, что она могла сказать ей? Как обьяснить свой поступок? Рассказать о том, что значит для нее отец, которым девушка всегда восхищалась. Произнести пафосный монолог с надрывом в голосе, как это любят олимпийцы, о том, что не могла иначе? Поведать о своих чувствах к родителям? Баядера не поймет этого.
А пантера произнесла те слова, которые заставили девушку, все же, посмотреть на животное:
- Как же я?
- Поэтому, я и хочу, чтобы ты отправилась к Артемиде. - Щеки Эроны пылали от стыда, столько боли и упрека она прочитала в глазах своей большой кошки, - Завтра меня уже не будет на земле, но я буду спокойна за тебя.
- Нет, я пойду с тобой в Тартар. И Рейн тоже.- Упрямо произнесла питомица. На что Рона лишь вздохнула:
- Нет, вы не должны страдать из-за моих действий.
Баядера, вдруг обняла хозяйку обеими лапами, уткнулась в плечо мордочкой:
- Ты ведь знаешь, пантеры не долго живут. Одного в жизни любят и только к нему, а после с ним вместе попадают в рай. И прячут слезы огромные кошки, горячим носом тычась в родную ладошку... Как-то так.
Эрона закусила губы, из всех сил прижала к себе питомицу. Лес просыпался, птицы пели все громче, солнце становилось ярче, воздух впитывал в себя аромат лесных цветов. Но, девушке, сидевшей под деревом в обнимку с огромной пантерой, сейчас было вовсе не до красот леса. Внутри была такая боль, что казалось - Эрона отправится в Тартар раньше назначенного срока.

 Отправлено: 21.08.14 15:51. Заголовок: Арес отчётливо видел..

Арес отчётливо видел испуг Эроны. Она вся побледнела, как снег, а в глазах очень хорошо читался страх и.... И боль. Острые слова отца, будто лезвия, впивались в душу дочери, причиняя ужасную боль. Но олимпийцу было абсолютно плевать, сейчас он мог думать лишь о своих собственных проблемах, а внутреннее состояние Эроны его вовсе не волновало. Арес никогда не пылал к ней тёплыми чувствами, а уж в текущей ситуации на них тем более не следовало рассчитывать. Да и вообще, бывший покровитель воинов даже не мог приставить, что должно произойти, дабы он изменил своё отношение к дочке, слишком уж доброй для богини ярости. А ведь этот час неумолимо приближался...
Внезапно Эрона гордо выпрямилась, подавив эмоции и заглянула отцу в глаза. Тот лишь усмехнулся.
- Что ж, прощай. Обещаю, что больше ты меня не увидишь.
Арес молча отмахнулся рукой, мол, давай, валяй, но внутри промелькнуло странное предчувствие. Я больше её не увижу? Что бы это могло значить? Довести размышления до конца ему не было суждено. Дочь резко откинула поло плаща, вытащив из-под него какой-то то шар и, прежде чем Арес успел отреагировать, разбила его об пол. Храм наполнился ярким, разноцветным свечением, которое всё усиливалось и усиливалось. Сын Зевса зажмурил глаза, ещё и прикрыв их правой рукой. Через несколько секунд свет почти погас. Олимпиец убрал руку от лица, вновь открыв глаза. Эроны уже не было в храме, а позади послышался скрип, удар дубовой двери и быстрые шаги. Очевидно, девушка выбежала из здания, но зачем? Она же богиня, она может.... И тут Арес осознал, что произошло. По всему телу пробежала дрожь, а затем оно наполнилось теплотой и бог войны почувствовал возвращение своих сил. Он опустил голову вниз, взглянув на ладони. Через мгновение в правой руке появился огненный шар, тут же исчезнувший после сжатия кулака. Олимпиец не мог поверить в то, что происходило, нет, это просто не могло быть реальностью! Арес быстрее был готов поверить в то, что он сошел с ума и это галлюцинации. Или сон, но уж никак не реальность. Тем не менее, всё было именно так. Бог войны, теперь уже не бывший, так и продолжал стоять на месте, молча уставившись куда-то вперёд. Ненависть, ярость, злоба и отчаяние почти угасли, прояснив разум, но вместо них появилось кое-что другое. Удивление и непонимание. Нет, не удивление, это был просто шок. Все его представления об Эроне в один момент рухнули. В голове Ареса не укладывалось, как эта его дочь осмелилась бросить вызов самому Зевсу, проигнорировав его волю? Она же трусливая, бездарная, доверчивая, наивная, мягкосердечная, правильная и просто до тошноты добрая девушка, более подходящая для роли богини любви, нежели богиня ярости. Да та же Афродита в разы злее неё! Но нет, она наплевала на верховного олимпийца, взяла и вернула божественные силы своему отцу - богу войны - при этом обрекая себя на вечные муки в Тартаре. Это просто глупость, безумство. Чертовски смелое безумство, на которое способна толкнуть лишь любовь. Арес не понимал, неужели его дочь настолько его любит? Он ведь всё время презирал Эрону, отталкивал от себя, считал своим позором, а чем она ответила ему?
Арес вдохнул на полную грудь, развернувшись к всё ещё открытой двери и заглянув в уличную темноту. С одной стороны, он получил то, что хотел. Опять бог войны, снова олимпиец. Эрида добровольно принесла себя в жертву в обмен на его бессмертие. Так почему не забыть о ней, как и хотелось много лет? Пусть отвечает за свои поступки. Арес ведь никогда не желал этого ребёнка, а после рождения всячески пытался забыть его. Сейчас же представилась такая возможность, почему бы не воспользоваться ею? Но, с другой стороны, она только что, ценой своего бессмертия и даже жизни, спасла его от мучения, которым бог войны считал жизнь среди смертных. Пожалуй, Эрона единственная из олимпийцев, разве кроме Афридиты, кому он действительно дорог. Чёрт, да она пошла против Зевса! Как и он. Нет, Арес не мог бросить её гнить в Тартаре. Не сегодня, не после того, что произошло.
Олимпиец закрыл дверь, вновь окинув взглядом храм.
- Ну и бардак... - он помотал головой.
Внезапная мысль вызвала злую и коварную улыбку на лице бога войны. Он решил наведаться на Олимп. Всё равно за минут двадцать Эрона никуда не исчезнет, а это дельце нельзя было откладывать. Мгновение и Арес растворился в синем мерцании.
Появился сын Зевса в главном зале Олимпа. Здесь было не много богов, но как раз самые нужные. Аполлон, в это время игравший на арфе, внезапно прервался, удивлённо уставившись на Ареса. Афродита, сидевшая рядом с ним, тоже сперва удивилась, но затем слегка улыбнулась, глядя на братца. У Афины с Артемидой, как говорят люди, едва глаза на лоб не вылезли. Они вопросительно глянули на Зевса, сидящего на троне рядом с Герой. Верховный бог лишь недовольно сцепил зубы, глядя на сына. Очевидно, он уже был в курсе случившегося. Арес же самодовольно улыбнулся. Он знал, что ему ничего не грозит, громовержец не нарушит собственноручно составленные правила.
- Здравствуй, отец, - бог войны осмотрелся вокруг, изображая растерянность. - Ой, простите. Залом ошибся.
Подмигнув улыбающейся Афродите, олимпиец, с довольной рожей, расстворился в воздухе. Он просто не мог сдержаться от подобной затеи, приятно согревшей душу.
Страйф стоял в зале войны на Олимпе, а по совместительству и покоях Ареса, напевая себе какую-то песенку под нос и любуясь собственным отражением в зеркале. В том зеркале, которое подарила богу войны его любимая сестра. Костлявый божок напялил на себя какой-то ужасный костюмчик, отдалённо напоминающий одеяние Ареса, и позировал, рассматривая себя со всех сторон.
- Знаешь, а тебе идёт, - прозвучал позади холодный, с долей насмешки голос.
- Спасибо, - рефлекторно ответил Страйф.
Лишь через секунду, узнав голос, он испуганно замер. В зеркале, позади самого бывшего претендента на трон, появилось отражение Ареса. Бог войны махал рукой и приветливо улыбался. Олимиец наслаждался каждой секундой, наблюдая за шокированным лицом Страйфа. Тот закрыл глаза, затем открыл вновь, вероятно, надеясь, что ему показалось, но отражение не исчезло. Тогда он, натянув глупую улыбку на лицо, развернулся.
- Вы уже вернулись? - его голос заметно дрожал. - А я тут...э...убираюсь, да. Вот, зеркало протирал.
- Да неужели? - Арес решил немного подыграть. - Дай гляну.
Отодвинув Страйфа в правую сторону, бог войны подошел к зеркалу, будто рассматривая его.
- Неплохо. Хотя... - он подался вперёд, наклонившись и очень внимательно всматриваясь в поверхность. - А нет, всё хорошо. - Арес обернулся к племяннику. - Стоп! А это что такое? - он уставился в пол.
- Где? - обманщик, понадеявшись, что всё ещё может обойтись, наклонил голову вниз, рассматривая мрамор.
Бог войны, почти без замаха, с силой ударил Страйфа кулаком в челюсть, отправив в полёт к центру зала.
- Там! - лицо Ареса моментально изменилось, отражая злобу. Он развёл руки в стороны, двигаясь к жалкому божку. - Неужели ты думал, что так просто отделаешься?
- За что?! Я ведь ничего не сделал! - Страйф отползал назад, от разъярённого бога войны.
- Именно за это. Так, значит, ты отблагодарил меня за всё, что я для тебя сделал? Такова твоя преданность? - олимпиец всё приближался. - Дождаться, когда Зевс избавиться от меня и посадить свою задницу на моё место?
- Нет, я бы никогда не посмел... - похоже, с испугу Страйф забыл, что умеет ходить и перемещаться в пространстве. Впрочем, ему бы это всё равно не помогло. - Я хотел попасть к нему в доверие, а потом вернуть вам силу! Клянусь!
- Да-да, я тебе верю.
Арес всегда знал, что среди его подданных одни неблагодарные подонки, которые, при первой возможности, без угрызений совести бросят его подыхать. Впрочем, таковы правила у них. Кодекс, так сказать. Но, тем не менее, за подобные поступки следует наказывать, дабы не расслаблялись.
- Что ты ползаешь, как червь? Вставай давай!
Страйф осторожно поднялся на ноги, с опаской глядя на бога войны.
- Этого больше не повторится. Обещаю! - промямлил он.
- Я знаю, - Арес с силой ударил бедолагу ладоней в грудь, от чего тот отлетел к стене, оставив на ней свой "отпечаток". Исчезнув в яркой вспышке, олимпиец появился рядом со Страйфом, схватил его за горло и поднял вверх, прижимая к стене. - А если повторится, то я переведу тебя на другую должность. Будешь уборщиком в Тартаре. Или помощником Харона, он, бедняга, уже стар, сам с трудом справляется, - прошептал Арес, со злобой глядя в глаза задыхающегося парня. - Надеюсь, я внятно выразился?
Страйф судорожно закивал головой, держась за руку бога войны, которая крепко сжимала его горло. Отпустив его, сын Зевса вытер ладонь о собственную жилетку, с презрением глядя на валяющегося на полу племянника.
- Сейчас у меня есть дела, а когда я вернусь, чтобы в моём афинском храме всё блистало. Ты ведь любишь убираться, - с едки сарказмом молвил Арес. - Я лично каждый уголок проверю.
Не дожидаясь ответа, олимпиец исчез, переместившись к Эроне. Нашел он дочь в лесу. Она сидела под деревом в обнимку с Баядерой - любимой пантерой девушки, подарком родителей. Бог войны, по правде, не особо дружил с различной живностью. И это было взаимно.
Видя дочь в таком печальном состоянии, олимпиец понимал, что ему следовало бы извиниться за всё сказанное, но знаменитая аресовская гордость не позволяла сделать этого, поэтому он решил пойти немного другим путём. Эрона как раз заметила отца, подняв на него глаза.
- Ну вот, а ты говорила, что я тебя больше не увижу, - Арес подошел ближе, прислонившись плечом к дереву и скрестив руки на груди. - Знаешь, я поражен. Глубоко поражен, честно. Ты понимаешь, что ты сделала? Бросить вызов верховному богу Олимпа, наплевав на его волю. Это смело, я, по правде, не ждал от тебя подобного. Но ты удивила меня и я, признаться, горжусь тобой, - ещё бы, вытащила меня из такой задницы. Арес отошел от дерева, опустив руки и бросив взгляд куда-то в лес, но уже через мгновение обратно глянул на дочь. - Я не буду спрашивать, как ты это сделала. Я лишь спрошу - зачем?
Бог войны догадывался, каким будет ответ, но он хотел услышать его из уст Эриды. Неужели она правда настолько любит своего отца? Отца, который ненавидит и презирает её?

 Отправлено: 22.08.14 19:48. Заголовок: A..

Сколько Рона просидела под деревом, скрючившись, подобно эмбриону в материнской утробе, и уткнувшись лицом в теплую Баядеркину шерсть, девушка не знала. Её питомица прильнула к ней всем своим грациозным телом, и громко мурлыкала. Бывшая богиня ярости механическими движениями, почесывала животное за ушами. Холодало. Свежий утренний ветер пробрался под лёгкую тунику брюнетки, заставляя ткань трепетать от его прикосновений. Эрона ощущала, как спину и руки покрывают противные пупырышки, от чего нежная кожа сжималась. Артемида когда - то рассказывала племяннице, что это явление люди называют "гусиной кожей". Глупое название. А вот жизнь смертных глупой сложно назвать. Она загадочная и полна различных интересных открытий, которые не доступны бессмертным. За это ничтожное время, что провела Эрона на земле, будучи лишенной силы, она уже узнала, что реакция тела на раздражители очень яркая. Также, как и реакции души. У богов чувства притуплены. Они не так сильно ощущают ту гамму эмоций и чувств, которой смертные владеют в полной мере. Странное это чувство - ломка души. Будто кто-то изнутри перекручивает, как каучук, душу, рвет и дёргает во все стороны. И от этого хочется реветь, выплеснуть с помощью соленых капелек боль наружу. Но, гордость, а точнее, её остатки не давали обреченной на смерть девушке распускать нюни. Она, кусая губы, сидела с опущенной головой на холодной земле, смотрела в одну точку невидящими глазами и... Наслаждалась этой болью, как новым ощущением.
Баядера, внезапно, издала оглушительное рычание. Поляна озарилась ярким светом, от которого слепило глаза. Девушка зажмурилась, ибо сияние было не выносимым. Это длилось доли секунд. В угасающем сиянии темно - синих лучей стоял Арес. Рона поднялась на ноги. Меньше всего ей сейчас хотелось снова быть втоптанной в грязь, как сегодня в храме отца. Чего он хочет? Осыпать бывшую богиню градом колкостей и насмешек? Или, может, удовлетворить свою душевную потребность в жестокости, посмеявшись над теперешним состоянием его, пока ещё находящейся на земле, дочери? Но, вид у истинного бога войны был слегка растерянным. Когда он начал свою речь, Эрона не верила своим ушам. Арес гордится той, которую всегда считал недостойной носить "звание" дочери красавца олимпийца?! Как быстро однако, изменилось мнение её отца. Помнится Роне, что в Афинах он говорил совсем иные вещи, которые, несмотря на свою неоправданную жестокость, более походили на истину, чем теперешняя речь вновь обретшего силу Ареса. Зачем? Зачем он так беззастенчиво лжет? Чтобы, улучив момент, когда Эрона расчувствуется, вновь выпустить ядовитую стрелу в её сердце? Ах, папе нужно обьяснение, с какой целью ненавистная девчонка так поступила? Он, наверное, думает, что она преследовала какую - то выгоду для себя? Девушка горько усмехнулась:
- Значит, спрашиваешь, зачем? - Она хотела солгать отцу, уклониться от истины, но в последний момент прикусила язык. Если она соврет, то это уже будет не Рона. На Олимпе всем было известно, что эта богиня не умеет врать и изворачиваться. Подобные качества никогда не были свойственны брюнетке. И смысл сейчас ломать себя? В угоду Аресу, чтобы снова попытаться доказать ему, что Эрона тоже может быть такой, как боги - злодеи? А ему это надо? Девушка взглянула на отца. Самоуверенный, высокомерный, с чувством собственного достоинства, жестокосердный красавец. Ему абсолютно наплевать на все слова Роны, поэтому, она не станет, как всегда, угодничать. Бывшая богиня глубоко вздохнула:
- Тебе не место среди смертных. Ты достоен быть не просто богом войны, но и верховным богом. Вот почему, я пошла против воли этого мерзкого старикашки. - Эрона, отчасти, сказала правду. Первым ее желанием, когда Зевс с довольной ухмылкой на сморщенной, как печеное яблоко, морде, вошел в главный зал, после свержения с Олимпа Ареса, вонзить в старую плоть меч с кровью хинды. Но, девушка сумела побороть это. Не потому что испугалась, а потому что знала - она еще только начнет вынимать меч из ножен, а "милый дедуля" уже превратит ее в гриль. И тогда отец навсегда останется смертным. Разумеется, дочь Ареса ничего этого ему не стала говорить. Все равно - не поймет. Она приподняла бровь, с неким вызовом в голосе поинтересовалась:
- Ты удовлетворен моим ответом? - Девушка вздрогнула от прикосновения Баядеры, и взглянула на питомицу. Та удивлённо смотрела на Рону. В желтых глазах грациозной хищницы читалось недоумение. Эрона ласково улыбнулась своей верной подруге:
- Ты чего, Дерочка?
Переминаясь с лапы на лапу, заложив назад уши, и запинаясь на каждом слове, животное не смело спросило:
- Ты, в самом деле, думаешь, что он искренен с тобой? Арес же тебя не любит.
- Я знаю это. - Кареглазая девушка кивнула. Она прижалась спиной к дереву, опустилась голову, не глядя на отца. Ей так хотелось обнять его, по - детски приласкаться к обожаемому родителю. Девушка резко подняла голову. Будь что будет, но она произнесет то, что всегда хотела сказать отцу и маме. Хуже, чем сейчас уже некуда, она в крайне плачевном положении. Если Арес снова начнёт насмехаться - это его дело.
- Знаешь, то что я сказала, конечно, правда. Но, лишь отчасти. Я пошла против воли Зевса, потому что я... - Эрона набрала в лёгкие побольше воздуха, словно собиралась нырнуть, - В общем, я... Я люблю тебя, папа, очень - очень. И мне жаль, что я так и не смогла стать твоей гордостью. - Бывшая богиня пожала плечами, грустно усмехнувшись, - Можешь смеяться над моими словами. Мне не будет больно. Хотя, тебе это безралично, я знаю. Завтра меня уже не будет, а сегодня ты забудешь эти слова. Если, конечно, ты их не пропустил мимо ушей, вообще.

 Отправлено: 05.09.14 18:29. Заголовок: Жизнь ужасно непредс..

Жизнь ужасно непредсказуемая вещь. Даже жизнь бессмертных богов. Разве мог Арес представить, что его небольшая затея закончиться изгнанием из Олимпа? В принципе, мог, конечно, но... Но то, что произошло дальше, было выше всяческих его представлений и даже самых смелых из всех возможных фантазий. В голове олимпийца до сих пор не укладывалось всё произошедшее. Ну как это могла быть она? КАК? Если бы кто рассказал богу войны, что такое произойдёт, он бы просто рассмеялся ему прямо в глаза. Это ведь неслыханная глупость. Запредельный идиотизм. Бред. На какие-то мгновения ему даже показалось, что это сон, что он уснул на троне, а всё это не реальное. Да вот только ощущения были слишком настоящими, а божественная сила молчаливо откидывала подобную версию. Пришлось смириться. Смириться с тем, что он ошибался, что он недооценивал её, что он вообще ничего о ней не знает. Или... Или знает?
- Значит, спрашиваешь, зачем?
Такие поступки - редкость, и под ними всегда заложено очень крепкое основание. Арес не был экспертом в делах чувственных, но он хорошо умел манипулировать другими, поэтому отлично разбирался в действиях и их мотивах. В текущей ситуации вариантов было вовсе не много. Первое - месть Зевсу. Поступок на зло старику. Этот вариант можно было смело откинуть. Сразу. Во-первых, у Эроны не было конфликтов с верховным олимпийцем и мстить ему просто не за что. Во-вторых - какая же это месть? Вернуть бессмертие одному богу, а самой отправиться навеки гнить в Тартар? Глупость. Второй вариант - дочь что-то задумала и ей для этого нужен папочка. И эту теорию Арес мгновенно откинул. Эрона не из тех, кто способен продумать какой-то хитроумный, запутанный план, рассчитывая на помощь бесчувственного бога войны, на то, что он не оставить её гнить среди мёртвых. Тем не менее, этот вариант не был настолько глупым, как первый. Его можно было отнести к маловероятным событиям и, на всякий случай, отложить на будущее. И последний мотив, который не предвидит никакой личной выгоды, а является самопожертвой. Любовь. Богиня ярости любит своего отца, сильно любит. Несомненно, именно это чувство и толкнуло её на такой безрассудный поступок. Да, оно способно на такое. Арес знал это не по наслышке, из собственного опыта. Как бы бог войны не пытался скрыть это, даже от самого себя, он тоже любил. Любит. Смертную, пусть и совсем не обычную. Зена... Она оставила свой след в его чёрной душе ещё при первом знакомстве. Раньше это было не любовью, а увлечением. Страстью, пусть и безответной. Олимпийцу нравились такие женщины. Неприступные, сильные, дерзкие, коварные, столь соблазнительны и, так сказать, горячие. Но со временем чувства менялись, росли, усиливались. Арес ловил себя на мысле о том, что хочет заботиться о Зене, быть рядом с ней, оберегать. Бог войны не мог позволить себе такие чувства, поэтому он подавливал их, прятал в себе, но от этого становилось лишь хуже. Афродита раскусила его. Конечно, кому, как не богине любви, знать, кто к кому какие чувства испытывает. Она настаивала, что от игнорирования легче не станет, но Арес не слушал её. Гордая воительница не отвечала взаимностью, а что было бы, если бы все на Олимпе, или даже среди смертных, узнали, что бог войны влюбился? Что он умеет любить? Это было бы провалом. Крахом всей репутации, крахом его авторитета. Кто бы теперь его боялся? Такого сопливого, слабого, влюблённого бога войны стали бы презирать. А как отреагируют полководцы? Завоеватели? Нет, он не допустит подобного. Не пожертвует всем, ради одной женщины, пусть и любимой, не даст слабины. По крайней мере, сейчас он был в этом уверен.
Арес внимательно смотрел на Эрону. Он ждал ответа, ждал, признается ли она. Сейчас девушка была в подобной ситуации. Ей не приходилось рассчитывать на взаимность, а признание значило демонстрацию своей слабости, которая явно не будет оценена её отцом - богом войны. Но, с другой стороны, через сутки Эрона уже будет считать мертвяков в царстве Аида, что ей терять? К тому же, богиня ярости, как не странно, совсем не умеет врать...
- Тебе не место среди смертных. Ты достоин быть не просто богом войны, но и верховным богом. Вот почему, я пошла против воли этого мерзкого старикашки.
Не умеет, но пытается. На лице олимпийца мгновенно промелькнула лёгкая ухмылка. Он читал девушку, словно открытую книгу. Растерянность, неуверенность, бегающие глаза... Она врала. Или что-то скрывала. А, скорее всего, всё вместе.
- Ты удовлетворен моим ответом?
Конечно, нет. Арес уже хотел ответить, но тут вмешалось это четвероногое безобразие, которые они с Эридой, по инициативы второй, подарили дочке. Олимпиец, так и стоя у дерева, лишь слегка помотал головой, закатив глаза. Опять она со своим зверьем разговаривает.
- Я знаю это, - ответила она своей звершуке, прижавшись к дереву и опустив голову.
Арес с Баядерой обменялись вовсе не любящими взглядами, после чего сын Зевса вновь глянул на Эрону. По её поведению, по эмоциях во вновь поднявшихся глаза он понял, что сейчас наступит миг откровения. Отец продолжал молчать, всем своим видом приглашая дочь продолжить. Она не заставила себя ждать.
- Знаешь, то что я сказала, конечно, правда. Но, лишь отчасти. Я пошла против воли Зевса, потому что я... - Эрона набрала глубоко вдохнула. - В общем, я... Я люблю тебя, папа, очень - очень. И мне жаль, что я так и не смогла стать твоей гордостью.
Покровитель воинов слегка приподнял брови, изображая удивление. Внутри олимпийца были различные, противоречивые эмоции. С одной стороны, он был рад. Рад потому, что оказался прав. Он очень не любил ошибаться. К тому же, как не крути, ему было приятно, что хоть кому-то в этом мире он нужен. Особенно дочке. Конечно, не только Эроне было не наплевать на бога войны, но ей, судя по всему, он был гораздо нужнее, чем кому-либо другому. Это не могло не радовать. С другой стороны, Арес был недоволен. Его едва не стошнило от этих нежностей. Мда, дочь бога войны, самого жестокого из олимпийцев, оказалась слабой, сопливой неженкой. Конечно, он уже давно знал об этом, но сейчас её поведение достигло предела. Вновь возник не безосновательный вопрос - как у них с Эридой родилась такая дочь? Необъяснимо. Похоже, судьбы вновь издеваются над ним. В конце-концов, она же богиня ярости, такое поведение просто непозволительно для неё. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. По правде, Аресу тоже не было совсем на неё наплевать, но такие нежности и любовные признания он не мог стерпеть.
- Можешь смеяться над моими словами. Мне не будет больно. Хотя, тебе это безралично, я знаю. Завтра меня уже не будет, а сегодня ты забудешь эти слова. Если, конечно, ты их не пропустил мимо ушей, вообще.
В любой другой ситуации Арес, пожалуй, и посмеялся бы, но сейчас это было лишним. Тем не менее, сдержаться от больных колкостей он был не в силах. Соблазн был слишком велик. К тому же, Эрона сама сказала, что ему безразлично.
- Ой, прости, ты что-то говорила? Я просто отвлёкся... Ах, да. Ты меня любишь? - бог войны слегка прищурился. - Серьезно? Меня? За что меня вообще можно любить? Это смешно, честно. Знаешь, иногда мне кажется, что тебя с Афродитой следует поменять местами. У тебя гораздо лучше получается всех любить, чем у неё. А она, уверен, справилась бы с ролью богини ярости лучше, чем ты, - Арес отошел от дерева, глянув куда-то в сторону. - Вот что за сопли ты тут развела, а? "Я тебя люблю, очень-очень", - он перекривил Эрону, изобразив милое личико, и вновь глянув на неё. Олимпиец понимал, что дочке больно слышать это, но он делал то, что посчитал нужным. Возможно, она ещё не столь безнадёжна. - Соберись давай, ты же моя дочь, в конце-концов, - бог войны подошел ближе к Эроне. - Если ты и дальше будешь нытье разводить и о любви болтать, то через двадцать три часа единственным твоим слушателем будет Аид. Знаешь, иногда он любит послушать сопливые истории мертвецов, - Арес остановился прямо перед дочерью. - А если такая аудитория тебя не устраивает, тогда возьми себя в руки. Мы ещё можем всё исправить, времени достаточно, - олимпиец поймал на себе удивлённый, даже шокированный взгляд дочери. Очевидно, она не ожидала подобного поворота. - Что смотришь? Думала, папочка бросит тебя гнить в Тартаре? Да, я подонок, но не настолько, чтобы позволить Зевсу навеки замкнуть тебя в подземном мире, - да ещё и из-за меня. - К тому же, я твой должник. Ты помогла мне - я помогу тебе.

 Отправлено: 07.09.14 14:52. Заголовок: Эрона слушала моноло..

Эрона слушала монолог Ареса, низко опустив голову, уставившись взглядом в землю. Бог войны был, как всегда, в своём репертуаре, даже сейчас, когда его дочери так хотелось получить хотя бы кроху его тепла. Вместо этого, бывшая богиня ярости снова терпеливо проглатывала болезненные колкости и насмешки.
Под воздействием обидных слов, к Эроне, вдруг, пришло осознание того, что ни отец, ни мать никогда не полюбят брюнетку такой, какая она есть. У родителей имелись четкие представления о том, какой должна быть их "неправильная" дочь. И Рона, со своим характером, ну никак не вписывалась в отведённый ей стандарт. Любимый папа видит в ней лишь существо, не способное ни к чему, кроме как бегать по лесам в сопровождении милых зверят, да пускать "розовые сопли". Внутренний голос подсказывал дочери Эриды и Ареса, что настал тот момент, когда она должна полностью изменить своё мировоззрение. Если, Эрона, конечно хочет улучшения отношений бога войны и богини раздора к себе. Но, с другой стороны...
"Я не могу, не хочу причинять боль и страдания людям!" - Мелькнула очередная, в общем-то, верная мысль (по понятиям остальных Олимпийцев). Однако, те душевные струны, которые так умело задел Арес, уже давали свои плоды.
"Тогда, ты всегда будешь презрима мамой и папой. Попробуй, познай свою истинную сущность. Должно понравится, ведь ярость и жестокость у тебя в крови".
"А как же любовь? Афродита говорит, что любовь милосердна, любовь все терпит, во все верит, надеется. Она не гордится, не превозносится, она незлоблива, кротка и верна. Неужели, богиня любви не права?!"
"Продолжай мыслить в том же духе, и совсем скоро будешь проповедницей в царстве дедушки Аида. Попробуй выдать это папе, узнаешь о себе ещё кое - что новое."
Шла самая настоящая внутренняя борьба, с самой собой. Семена, брошенные в сердце Роны её любимой тетей Афродитой, дали глубокие корни. Но, стремление нравится родителям не отступало. Истинные качества Эроны брали верх над искусственно взращенными Артемидой и Афродитой. В районе груди что - то немилосердно жгло, было такое чувство, будто в теле бывшей богини ярости находится огромный, заполненный чем - то, очень тяжёлый шар, который никак не может лопнуть.
- Ты же моя дочь, в конце концов! - Эти слова заставили Рону вздрогнуть. Она ощутила как в висках быстро - быстро запульсировала кровь, щеки вспыхнули огнём. Фраза отца склонила чашу весов в пользу истинного предназначения девушки. Брюнетка сжала руки в кулаки, глубоко вздохнула терпкий лесной воздух. Как странно! Эрида годами пыталась превратить дочь в темную богиню. А у Ареса это вышло за несколько секунд. Одной фразой, наверное, с точки зрения бога войны, совсем не значительной, брошенной так... Вскользь. Зато для его дочери эти слова были самыми главными. Час пробил, Арес добился того, что хотел. Жестокому богу удалось вскрыть нежную, украшенную цветами любви, душевную оболочку дочери, и выпустить наружу ядовитых змей, которые доселе дремали, свернувшись тесным клубком в красавице Эроне.
Девушка подняла голову, пристально взглянула на родителя:
- Ой, надо же, ты помнишь это. - Иронично произнесла брюнетка. Привычный тихий тон стал более жёстким. Дочь Ареса выпрямилась, и гордо вскинула подбородок.
- Мы можем все исправить. - Бывшая богиня не поверила своим ушам. Что?! Она не ослышалась?! Арес употребил местоимение "мы"?! Отец, который терпеть не может Рону, хочет ей помочь, и считает себя должником девушки?! Воистину, чудны дела сегодняшнего утра. Его дочка, ещё минуту назад разревелась бы, услышав подобное из уст коварного Олимпийца. А сейчас она спокойно смотрела ему в глаза, положив ладонь на ножны, прикрепленные на левом боку. Тонкие пальчики с длинными ногтями, покрытыми темно - коричневым лаком, постукивали по рукоятке кинжала, притаившегося в ножнах. Пожалуй, это движение было единственным проявлением эмоций Роны, свидетельствовало об ее беспокойстве. Повод для волнения был. Девушка совершенно не представляла, каким образом можно вернуть утерянные силы. Молчавшая все это время Баядера испуганно посмотрела на хозяйку:
- Эрона, что с тобой?
Та тепло взглянула на большую кошку:
- Все отлично, дорогая! Иди к Афродите.
- Не а, я тебя тут с ним не брошу. - Баядера угрюмо уставилась на бога войны. Животное с силой ударяло по земле хвостом. Пантера прижала уши, подбираясь в пружинистый комок. Эрона поняла, что сейчас произойдёт. Если её любимица кинется на Ареса, тот или превратит её в уголь с помощью силы, или просто разрубит мечом, без всяких там божественных вмешательств. Уж ему - то не составит труда отправить обнаглевшую зверюгу к кошачьим праотцам. И больше черноокая Рона свою подружку не увидит. Хотя нет, она будет иметь возможность лицезреть безжизненную тушку пантеры, пока закапывает её.
- Баядера! - Голос девушки прозвучал жёстко. Питомица подняла глаза на неё. Рона отрицательно покачала головой, давая понять четвероногой смертнице, что очень недовольна ей, - К Афродите, сию секунду..
Пантера сочла за благо раствориться в сиянии черных лучей, а бывшая богиня, подавив вздох, повернулась к отцу:
- Я ценю твою предполагаемую помощь, но лично я не знаю, что делать в сложившейся ситуации. У тебя есть предположения? - Выразительно приподняла она брови, спокойно глядя на любимого отца. Скорее всего, он знает, что делать - не зря же Арес был самым умным и хитрым Олимпийцем, в представлении Эроны.

 Отправлено: 13.10.14 23:37. Заголовок: Арес всегда славился..

Арес всегда славился своим непревзойдённым, закалённым в огне тысяч лет умением влиять на людей, дурманить их разум, вбивать в их головы собственную точку зрения. Мастерство сына Зевса отточено настолько, что нужные слова приходят в голову на подсознательном уровне, даже без особых размышлений. Жертв его дурманящих речей настолько много, что их не сосчитать ни смертным мудрецам, ни олимпийским богам. Он из тех, чьи слова следует слушать, но не внимать им. Совершенно случайная и, казалось, безобидная фраза, слетевшая с уст бога войны, может иметь свою цель и определённым образом воздействовать на собеседника. Мало кто может выстоять против этого, так сказать, "волшебства", порой даже другие олимпийцы попадают под дурное влияние Ареса, чем он, при случае, вовсе не брезгует пользоваться.
В сложившейся с Эроной ситуации коварный разум олимпийца видел и другую, скрытую и выгодную ему сторону. Бог войны был уверен, что с потерей сил и угрозой заточения дочери в Тартаре он разберётся, в конце концов, и не с таких задниц выпутывался изворотливый Арес, но вот почему бы не заняться воспитанием Эроны, раз уж представилась такая возможность? Что-то подсказывало олимпийцу, что она не так и безнадёжна и вернуть эту "маленькую принцессу" на истинный, с точки зрения отца, путь всё ещё можно. Нужно лишь приложить совсем немного усилий. И крошку таланта к убеждению, которого ему явно не занимать. Но торопиться не следовало, такие дела спешки не любят. Слово за слово и очередная грязная игра Ареса началась.
Излагая свою речь, сын Зевса всё пытался уловить эмоции Эроны, хоть какие-то их изменения, но это было делом нелёгким. Дочь выслушивала Ареса, понуро опустив голову и втупившись взглядом в землю. Интуиция подсказывала богу войны, что девушка борется сама с собой, но он старался не делать поспешных выводов, ожидая, когда всё более-менее проясниться. И этот момент вскоре настал.
В очередной раз напомнив Эроне, кто же её отец, Арес заметил существенные перемены, на которые он, по сути, и ждал. Она подняла голову, гордо, как и подобает дочери бога войны, выпрямилась, в её глазах мелькнули вовсе не мягкие огоньки, а голос прозвучал с ядовитой иронией:
- Ой, надо же, ты помнишь это.
Олимпиец едва сдержал улыбку, оставив её лишь у себя в душе. Эта, вроде и безневинная фраза, чётко дала понять Аресу, что в этот раз он выбрал нужное направлении. Эрона, стоящая перед его глазами всего несколько мгновений назад, была не способна на подобные слова, уже не говоря о эмоциях, мелькнувших в её глазах. Главное закрепить результат, не дать этой хрупкой основе сойти на нет. Продолжив говорить, покровитель воинов не сводил глаз с дочери. Она были или же пыталась выглядеть спокойной. Не укрылась от взгляда Ареса и рука темноволосой красавицы, скользнувшая на рукоять кинжала. Постукивание пальцев свидетельствовало о волнении или же глубоких размышлениях. Скорее, первое. Уж повод-то у неё точно был.
Завершив свой, полный иронии монолог, сын Зевса замер в ожидании. Конечно, ответ не сложно было предвидеть, ведь, по сути, особого выбора у Эроны и не было. Смерть или спасение - так стоял вопрос. И какой же дурень, интересно, выберет второе, отказавшись от бесплатной, ну почти, помощи?
Нарушило этот ценный момент одно четвероногое недоразумение. Вновь. Вновь приставшее к своей хозяйке. Арес опять лишь закатил глаза, скривившись. Его раздражала эта Баядера, вечно мешающаяся под ногами. Не будь она любимым зверем Эроны, уже бы познакомилась с огненными шариками, которыми бог войны любит избавляться от тех, кто его бесит.
Слова хозяйки, сказанные своему питомцу, пролетели мимо ушей олимпийца, но вот жёсткий тон не ускользнул от его внимания, вызвав почти незаметную, если бы не приподнятые уголки губ, улыбку. Отправив свою зверушку к Афродите, Эрона повернулась к отцу, поймав на себе его взгляд.
- Я ценю твою предполагаемую помощь, но лично я не знаю, что делать в сложившейся ситуации. У тебя есть предположения?
Арес ответил не сразу, замыслившись. Многие олимпийцы, пусть и не желая в этом признаться, понимали, что бог войны, пожалуй, самый хитрый из них, да и знаниями своими, наверное, уступает лишь Зевсу, соревнуясь, при чём довольно успешно, с Афиной, Аидом и Посейоном. Да вот только в такой ситуации он вообще не знал, что можно сделать, ведь подобного ещё не случалось на горе богов. Это дело рук Зевса, лишь ему ведомо, как выйти из подобной западни, но, разумеется, верховный бог не станет рассказывать им об этом. Да и любым другим олимпийцам тоже. Впрочем, есть ещё один вариант... Мойры. Они всё знают. Бог войны слегка улыбнулся. Клото, Лахесис и Атропос не раз становились ему полезными. Судьбы, не смотря на весьма специфические отношения с Аресом, ни разу не отказывали ему в помощи. Порой говорили они совсем немного, какие-то пару слов, но олимпиец каждый раз находил в них какую-то подсказку, находил то, что и искал. Пусть и не всегда сразу.
- Да, у меня есть кое-какие соображения, - наконец заговорил Арес, заглянув в глаза дочери. - То, что ты сделала, беспрецедентный случай, подобного ещё не случалось на моей памяти, - он бросил взгляд куда-то в лес, мимо девушки. - А Зевс свои тайны не раскрывает, а уж мне и подавно. Поэтому у нас есть только один вариант, - олимпиец вновь обратил свой взгляд к Эроне. - Помимо моего любимого папочки, есть ещё кое-кто, кто знает обо всём, что происходит в этом мире, кто управляет жизнями и смертями, кто вершит Судьбу, - Арес сделал паузу, смотря на дочь. Она уже догадалась о ком идёт речь. - И этого кого-то трое: Клото, Лахесис и Атропос. Мы пойдём к Судьбам, доченька. - последнее слово покровитель армий специально выделил интонацией, будто вновь напоминая, что он отец Эроны. - Полагаю, эти милые дамы не откажут мне в ещё одной небольшой услуге.
Завершив свою речь, Арес протянул руку девушке, заглянув в её прекрасные глаза. Ей ещё не доводилось встречаться с Мойрами и, пожалуй, это к лучшему.
- Надеюсь, ты не передумала?

 Отправлено: 18.10.14 16:03. Заголовок: Эрона внимательно сл..

Эрона внимательно слушала отца. Её мысли расползались во все стороны. Бывшая богиня и верила, и в то же время, не верила своему родителю. Вряд ли им руководило сейчас чувство долга за своё внезапное спасение. Бог войны, не любил говорить "спасибо". А уж воздать добром за добро - вовсе не его стиль. Наверное, красавец брюнет решил в очередной раз посмеяться над девушкой. Обвести её вокруг пальца. Дочь Ареса пристально смотрела на него. Так, руки опущены, поза довольно расслаблена. Бог войны стоял, прислонившись плечом к дереву. Голос спокойный и задумчивый. Взгляд также задумчивый. Или Арес мастерски умеет блокировать все движения и жесты, которые многое могут рассказать без слов... Или же, отец действительно хочет помочь дочери. Если последнее предположение бывшей богини ярости верно, то - это её шанс. Девушка сможет завоевать расположение отца, о котором так мечтала. И показать, на что способна брюнетка.
- Надеюсь, ты не передумала? - Удивительно мягко, по сравнению с недавним тоном, спросил отец. Эрона лишь покачала головой, слегка улыбнувшись. Хотя, ей хотелось прыгать и визжать от радости. Конечно, нет! Как она может передумать, когда ей предлагает помощь САМ отец?! Девушка доверчиво положила руку ему на ладонь, её глаза сияли. Поэтому она прикрыла их, чтобы не выдать собственных чувств и эмоций. Эти мнгновения были лучшими в ее жизни! Эрона, однако, спрятала эмоции:
- Пойдём. - Негромко произнесла она, приготовившись раствориться в воздухе. Но, бывшая богиня явно забыла о том, что утратила эту способность. Девушка резко открыла глаза и не сдержала досадливо - раздраженного вздоха:
- Чёрт! - Зло воскликнула она, - Совсем забыла!
В ответ на это, Арес лишь молча пожал плечами. И через мгновение отец с дочерью уже летели по ярко - синему пространственному тоннелю. Перед глазами Эроны проносились какие-то яркие пятна, отдельные звуки. Все это происходило с огромной скоростью. Ко всему прочему, добавилась качка. Словно на корабле во время шторма. Этот ад продолжался, как показалось бывшей богине, довольно долго. Наконец, резкий толчок, и брюнетка ощутила под ногами земную твердь. Она провела рукой по растрепавшимся волосам, пригладив их. Дочь Ареса несколько раз моргнула, пытаясь восстановить расплывающееся зрение. Вестибулярный аппарат Роны был крайне возмущен перелетом. Эрона глубоко дышала, следуя за отцом. Да... Будучи богиней, подобных побочных эффектов от перемещения ей не доводилось испытывать.
Слегка придя в себя, Эрона, на ходу, огляделась. Живописное местечко. Много зелени, густая трава. Воздух насыщен каким-то специфическим запахом. Что-то, наподобие ладана, но более нежный аромат. Узкая тропинка вела Ареса и Эрону к огромному холму. Он был весь покрыт зеленью. Неужели, это и есть местожительство Мойр?! Рона заметила пещерку в холме. Именно туда направлялся её отец.
Внутри пещеры было очень тихо. Царил полумрак. Свет шёл откуда - то сверху. Рона взглядом нашла источник света. Им оказалось множество лампад. Они свисали на коротких позолоченных или золотых цепях прямо с потолка. Стены были украшены фресками. Но изображения на них сложно было разглядеть в полумраке. Странное и очень необычное местечко. Не менее необычными оказались и здешние обитательницы. Эрона никогда прежде не встречалась с Мойрами. И теперь с интересом смотрела на них. Девочка, женщина и старуха. Прошлое, настоящее, будущее. Судьбы выглядели очень странно. Закутанные в одежду с головы до ног, в капюшонах. На Олимпе был привычнее иной стиль одежды. Равно, как и поведения. Если бы к кому-то из Богов пожаловали внезапные гости, то вряд ли бы они были встречены с таким спокойствием, каким приняли Ареса и Эрону вершительницы жизней. Клото держала в руках веретено, Лахесис тянула длинную нить, Атропос стояла с ножницами. Она первая нарушила тишину:
- Арес, что тебе опять нужно?

 Отправлено: 18.12.14 01:36. Заголовок: - Надеюсь, ты не пер..

- Надеюсь, ты не передумала? - это был риторический вопрос, так как ответ на него был очевиден.
Слушая отца, Рона, казалось, светилась от радости, хоть и пыталась всячески сдерживать свои эмоции. Ещё бы... Она всегда была изгоем среди собственных родителей, росла, фактически, без внимания со стороны отца, а тут, внезапно, такие изменения. Пусть внешне Арес, заметивший в глазах дочери эти детские радостные огоньки, и оставался столь же спокойным и собранным, внутри него, на душе, стало внезапно как-то теплее... Хоть и не надолго.
- Пойдём. - ответила Эрона, положив руку в ладонь отца и, казалось, приготовилась перемешаться.
Её досадный вздох, сорвавшийся с уст через какое-то мгновение, немного повеселил Ареса. Богине ярости ещё не доводилось чувствовать себя в шкуре смертных, в отличии от её отца, который, волей различных обстоятельство, периодически "развлекался" подобным образом. Но девушке ещё, если, конечно, можно так сказать, повезло - у неё слишком мало времени, дабы успеть ощутить все прелести человеческой жизни, ведь она либо вновь станет богиней, либо навеки отправиться в Тартар, где жизнь ещё более прекрасна.
Олимпиец лишь молча пожал плечами в ответ, а уже через пару секунд парочка растворилась в синем мерцании.
Судьбы... Они - самые необычные обитатели Олимпа. Эта троица всё о всех знает, к ним с трепетом и благоговением относятся все смертные, да что там смертные - боги, боясь не только их власти, но и той правды, в том числе о себе, что можно услышать из уст Мойр. Тем не менее, многие олимпийцы обращаются к ним за советами. Каждый визит в, так сказать, Дом Судеб, является для бессмертных чем-то важным, чем-то особенным, чем-то сакральным...
- Здравствуйте, милые дамы! - прозвучал голос бога войны, нагло нарушив тишину, царящую в этой обители
Для всех, кроме Ареса. Сын Зевса сравнительно частый гость в этом месте, но он не особо теряет время на манеры, ведя себя наиболее бесцеремонно среди всех олимпийцев. На удивление даже его самого, Клото, Лахесис и Атропос ни разу не демонстрировали своего недовольства поведением бога войны. Вероятно, они настолько хорошо знают покровителя воинов, что подобные манеры общения считают нормальными для него.
- Арес, что тебе опять нужно? - сдержано спросила Атропос, не отвлекаясь от своего дела.
- Да так, дочку привёл с вами познакомить. Она у меня красавица, правда? - ответил бог войны, слегка улыбнувшись и кинув взгляд в сторону Роны. - А ещё о погоде на неделю расспросить, не хотелось бы под дождь попасть.
Судьбы отвлеклись от своего дела, с укором взглянув на бога войны. Арес в ответ лишь развёл руками:
- К чему эти пустые вопросы? Вы отлично знаете, зачем я здесь.
- Мы знаем, но знаешь ли ты? - ответила Клото, заглянув в глаза олимпийца.
В любом другом случае сын Зевса ответил бы в своем стиле, при этом непременно нахамив, но не сейчас. Опыт прошлого подсказывал, что Мойры ни одного своего слова не бросают на ветер и к каждой их реплике стоит прислушиваться. Да, с одной стороны, этот вопрос звучал, мягко говоря, глупо, ведь как олимпиец может не знать, зачем он сюда пришел? Но, если посмотреть с другой стороны, сокрыта здесь и доля мудрости, потому, что Арес и вправду не может дать конкретный ответ. Он знает, для чего он здесь, но не уверен почему.
- Знаю, - твёрдо ответил бог войны.
Не будь здесь Эроны, ответ мог бы быть немного другим. Рядом с дочерью, чья жизнь сейчас зависит от него, Арес не имел права проявлять какие-либо свои сомнения или неуверенность, это может иметь далеко не лучшие последствия.
- Это хорошо, -вмешалась Лахесис.
- Так могу ли я рассчитывать на вашу помощь?
- Кому как не тебе, Арес, знать, что всему есть своя цена, - ответила Атропос. - Чтобы что-то получить, нужно чем-то пожертвовать.
- Я слушаю, - спокойно спросил бог войны, скрестив руки на груди.
- Чтобы вернуть бессмертие своей дочери, ты должен отдать самое дорогое, что у тебя есть, - ответила Клото.
Подобный ответ слегка обескуражил бога войны, вызвав секундный ступор. Во-первых, такое заявление было весьма неожиданных, о похожих условиях ему ещё не доводилось слушать. Во-вторых, Арес понятия не имел, что для него самое дорогое, он никогда особо не задумывался о своих ценностях. Разве что, он сам? Не секрет, что свою шкуру олимпиец ценил больше всего и предпочитал ею не рисковать. В это мгновение Клото, будто читая мысли покровителя солдат, едва заметно помотала головой, словно опровергая его мысль. Или, может, показалось... И в-третьих - стоит ли Эрона этого самого дорого?
- И что же это? - спросил Арес, отвлёкшись от своих мыслей.
- А это ты у себя спроси, - молвила Атропос, перерезав нить чей-то жизни.
Бог войны вновь отдался собственным мыслям, смотря на Судеб пустым взглядом и пытаясь определить, что же для него является самым дорогим. Ради чего он готов пожертвовать всем, ради чего он готов перевернуть весь мир, ради чего он.... Кого. Ради кого... В глубине разума мелькнула ужасная догадка. Нет, не может быть. Будто ища ответа, Арес вновь взглянул на Клото, которая самая младшая из Судеб и всегда, как казалось олимпийцу, проявляла к нему наибольшую приязнь, в поиске ответа. В её безмолвном взгляде он уловил то, чего боялся, познал весь ужас той жертвы, которую нужно сделать ради спасения дочери. Зена - вот цена за возвращение из Тартара на Олимп. Цена, которую бог войны не готов заплатить. Королева воинов единственная за многие сотни и даже тысячи лет, кто действительно запал в сердце жестокого сына Зевса, хоть он и не хотел признаваться в этом даже самому себе. Это любовь, действительно настоящая и искренняя любовь, которую бог войны никогда ранее не испытывал и которую так легко почувствовала Афродита, мгновенно раскусив своего братца. Конечно, кому, как не ей, знать толк в чувствах. Зена та единственная, ради которой Арес действительно готов на всё, даже жизнь свою отдать. Какая-то его часть понимает, что это слабость, непозволимая для бога войны. Олимпиец страдает, страдает от отсутствия взаимных чувств и от осознания того, что им с Зеной всё равно не суждено быть вместе, но он ничего не может с этим сделать, это, как не странно, выше него...
Арес не сделает этого. Цена слишком велика. Он не пожертвует королевой воинов, навсегда изменившей его жизнь, внеся в неё новый смысл, ради своей дочери, которая, по правде, никогда по-настоящему такой не была. До сегодня... Чёрт... Нет, бросать её вот так тоже нельзя, она бы так не сделала. Стоп. А с каких это пор бога войны начало интересовать, что бы кто-то сделал на его месте? Неужто совесть проснулась? Вот дерьмо... Нет, должен же быть другой выход.
- Всегда есть другой вариант. Или я не прав? - после длительной паузы спросил Арес, лицо которого, не смотря на бурю внутри, не изменилось ни на йоту.
- Прав, - последовал ответ, сбросив тяжелое бремя с плеч олимпийца.
- Помнишь, из-за чего ты стоишь здесь? - напомнила о себе Лахесис.
Олимпиец быстро прокрутил в голове последние события что вызвало едва заметную улыбку на его лице. Да, он отлично помнил, как оказался в такой заднице. Выкрасть скипетр Зевса, воскресить десяток воинов древности, включая Ахилла, Аякса и Гектора, да устроить кровавое побоище в Спарте... Это было в его стиле, да.
- Скипетр громовержца может спасти Эрону, - добавила Клото, взглянув на девушку. - Если вновь добыть его и воспользоваться им.
- Но учти, Зевс ожидает подобного, а его гнев, как и наказание, может быть гораздо страшнее, нежели в первый раз. Подумай об этом, - завершила Атропос.
- Да, выбор не велик, - подытожил олимпиец.
- Придётся его сделать, других путей нет, - завершила Клото.
- И на этом спасибо. Я в долгу не останусь, - Арес благодарно наклонил голову.
- Об этом не беспокойся, придёт время и ты отдашь нам свой долг.
Последняя фраза Атропос насторожила олимпийца, но он решил не вникать в суть, всё равно от Судеб большего не добиться, они всё сказали.
- Да, денёк будет не из лёгких... - под нос самому себе сказал Арес, после чего повернулся к дочери. - Ну что, доченька, своруем у дедушки палку? Ведь нам обоим не впервой это делать, - на лице олимпийца промелькнула коварная улыбка.

 Отправлено: 19.12.14 16:31. Заголовок: Странное чувство — о..

Странное чувство — осознание собственной зависимости. Будущее Эроны сейчас не принадлежало ей самой. Приходилось надеяться на помощь отца, да на ответы Судеб...
Нет, все-таки, понимание собственного бессилия, невозможность решить проблему самостоятельно, необходимость прибегать к помощи кого-то — это в крайней степени ужасно. Ибо, подобные обстоятельства — признак того, что последствия предпринятых действий не были продуманы. А неумение продумывать ситуацию вперед — ничто иное, как слабость. Меньше всего дочери Ареса хотелось это признавать, даже перед самой собой. Не хотелось, но пришлось. Мда, перспектива жить и дальше такой слабой, апатичной, не умеющей думать и анализировать, пугала больше, нежели существование в Тартаре.
Голос — такой тихий, бесстрастный и и в то же время, величественный, отвлек Эрону от собственных размышлений. Девушка подняла глаза на Клото, жадно улавливая каждую бисеринку драгоценной информации:
- Чтобы вернуть бессмертие своей дочери, ты должен отдать самое дорогое, что у тебя есть. - Эти слова, прорезавшие благоговейную тишину, прозвучали, как приговор. Ощущение шока, холодного, липкого ужаса — это было первым, что почувствовала Эрона, услышав такое условие. Она со страхом взглянула на отца, но тот, похоже, сам не был готов к подобному повороту событий. В его взгляде девушка прочитала непонимание, а потом... ужас.
И снова тишина... Особая тишина, жуткая, какая-то болезненная. Она, словно отражала то, что творилось в душах отца и дочери. Бог войны стоял, чуть наклонив вниз голову, было видно, что он весь в себе. А Эрона... Она понимала, что ее отец не пойдет на такой шаг. И это было естественно, и в то же время — больно. Что было для красавца брюнета самим дорогим? Его «должность», военные победы? Или его жизнь? А, может, это было не «что», а «кто»? Что, если, самым дорогим для отца является Эрида? Глаза Эроны расширились от ужаса, она неосознанно отступила назад, эта мысль приводила девушку в состояние паники. И тут же пронеслась догадка. Нет, речь идет вовсе не о матери бывшей богини. Арес никогда не любил Эриду, как бы не было тяжело это признавать. Тогда, кто? Кто может быть ему дороже, чем «звание» бога войны, лавры побед и успехов на военном поприще? И что является большей ценностью, чем собственная жизнь? Неужели... Только не это, только не та, о ком, внезапно, подумала Эрона. Брюнетка резко вскинула голову, ее ноздри раздувались от ярости при одной только мысли о легендарной Зене. Дочь Ареса никогда не видела «протеже» отца, но ей хватало заочной информации о Королеве воинов. Эту информацию она получала сполна от мамы, да пару раз Афродита проболталась о незначительных, на взгляд богини любви, вещах. Прискорбно, если Рона права. Прискорбно понимать, что жизнь собственного ребенка, пусть даже и нелюбимого, ничего не стоит в сравнении с теми утехами, что может дать эта ненавистная женщина. Иначе, за что отец любит Королеву воинов? Конечно, не за то, кем стала Зена, только благодаря богу войны. Скульптор не полюбит сотворенную им статую, ибо перед ним — всего лишь холодный мрамор, она безлика, как бы прекрасна не была. Потому что, кусок мрамора — бездушен, в нем нет индивидуальности, своего собственного эго, своего «я». Почему-то, Эроне так и представлялась соперница матери — безликая статуя. Единственное, что отличало Зену от куска мрамора — наличие души, да и та была вложена в воительницу, по мнению бывшей богини, Аресом.
И ради этой куклы Эроне предстояло кануть в небытие уже через 22 часа? Ну уж, нет. она сама сможет найти путь к спасению! Хотя... Вряд ли, конечно, брюнетка справится без помощи Ареса. Ну и ладно, пусть! Пусть ей предстоит уже завтра очутиться на дне Тартара, зато у девушки есть целых 22 часа для того, чтобы найти Зену. И отправить ее к дедушке Аиду. Только вот, что это даст юной брюнетке? Чувство удовлетворения, а стоит ли это чувство того, что Арес тогда всегда будет ненавидеть дочь? Убив Зену, Эрона не сможет убить любовь бога войны к Королеве воинов.
«Так, стоп.» - Оборвала саму себя Рона. Механическим движением руки, дочь Ареса откинула за спину волосы, и случайно скользнула взглядом по Атропос. Та отрицательно покачала головой, Эрона вскинула брови, абсолютно не поняв этого своеобразного «жеста». И что этим хочет сказать самая старшая из судеб? Ой... Она же знает все, соответственно, Атропос знает, о чем сейчас думала Эрона. И ей, похоже, совсем не понравились размышления девушки. Бывшая богиня снова взглянула на старую Мойру. Та едва заметно кивнула, подтверждая догадку дочери Ареса. Значит, размышления Роны были неправильными? Речь идет не о Зене? Или, как раз, все верно? О ней, об этой ненавистной воительнице? Эрона, в очередной раз, посмотрела на Атропос, но та внимательно следила за нитью, плавно текущую между раскрытыми ножницами, и не удостоила бывшую богиню ярости взглядом. Дочери Ареса ничего не оставалось, как продолжить свои размышления.
Хорошо, допустим, Зена. Речь о ней, и догадка Эроны верна. Но девушка вполне может ошибаться, считая, что воительницу и Ареса связывает только страсть. Рона подавила глубокий вздох, вновь сложила на груди руки. Если отец любит свою «протеже», по настоящему, искренне, то зачем тогда они, вообще, здесь сейчас находятся? К чему этот фарс, если Арес знает, что Зена для него намного дороже Эроны? Бог войны решил поиграть в благородство, мол, хотел помочь тебе, доченька, но цена слишком высока? Нет, едва ли все настолько «запущено». Хотя, почему нет? Аресу всегда было плевать на дочь, на ее чувства и отношение к нему. Вполне может быть, что происходящее сейчас в пещере — очередное развлечение для бога войны. Эрона кинула на него яростный, и одновременно, обиженный взгляд. Пора заканчивать эту комедию. Девушка глубоко вдохнула насыщенный непривычными ароматами воздух, облизнула пересохшие губы, открыла рот, и... Закрыла его обратно. Так как, Арес нарушил, наконец, слишком долгую тишину:
- Всегда есть другой вариант. Или я не прав?
Отец оказался прав, только вот другой вариант был слишком опасным для его собственной жизни. И в случае чего, похищение скипетра Зевса может закончится плачевно для бога войны. А готова ли Эрона пойти на то, чтобы обрушить на отца гнев Зевса? Фактически, пожертвовать в этой жизненной игре красавцем брюнетом? Ну что за перипетии такие!
Когда Арес повернулся к дочери, голова последней распухла от мыслей. В ответ на его улыбку, Эрона сдержано кивнула, хитро взглянула на бога войны. Поблагодарив Мойр, он первым покинул их обитель. Рона с вызовом взглянула на тех, от кого зависел цикл жизни людей. Девушка, «рубя» каждое слово, тихо, но твердо произнесла:
- Сделайте так, чтобы с моим отцом ничего не случилось, если мы найдем скипетр. Прошу вас - защитите его, вы же можете это сделать!
- Ищите — и дано вам будет, стучите — и откроется вам. - Нараспев произнесла Клото, веретено мирно жужжало в ее руках. Похоже, что Эроне больше нечего здесь было делать. Склонив голову, в знак благодарности, она покинула темную пещеру, пытаясь понять, что хотела донести до нее Клото.
На улице вовсю светило солнце, Эрона на мгновение прищурилась, ослепленная теплыми солнечными лучиками. А затем, жестко взглянула на отца. Девушка любила его, очень любила, но ее сильно задело такое отношение к себе со стороны Ареса. То, что даже в подобной ситуации, ради сохранения жизни Эроны, он указал ее место в жизни бога войны.
- Первое условие — это Зена? - Холодно задала вопрос брюнетка, изогнув правую бровь, - Вам с ней не быть вместе, никогда. - Добавила она. В ответ на эти слова, Арес одарил Эрону таким взглядом, что она испугалась. Нет, не того, что он ударит дочь, откажется ей помогать, или нахамит. Это все мелочи, в сравнении с тем, что план Эроны по завоеванию доверия отца может умереть в зародыше от столь неосторожных слов. Глядя в наполненные яростью и ненавистью глаза бога войны, его дочь, не теряя полного самообладания, продолжила:
- Потому что, смертные используют влюбленных в них богов в своих целях. Нет никакой любви со стороны людей, одно лишь предательство.