Отправлено: 15.05.13 22:50. Заголовок: «В погоне за властью»

- Место событий: начало - Сиракузы, далее Рим
- Участники событий: Цезарь, Наджара, Виллия, Лавина,
- Краткое описание сюжета игры: Забавы ради Аполлон украл у муз украшения, делающие их свободными, и теперь бедные девушки вынуждены путешествовать по Греции в поисках пропажи. Но по меркам смертных прошло чуть больше времени, с того момента, как златокудрый бог совершил кражу, а именно год. За этот год украшения переходили из рук в руки, и отследить их путь было бы практически невозможно, если бы не их появление время от времени в темных историях.
Диадема, кольцо, ожерелье, зеркало, гребень и браслет - шесть драгоценностей, шесть невинных жертв - состояли полностью из золота и обладали каждое особым свойством. Люди не могли прочитать надписи на древнем языке, но ощущали, что стоит взять украшения в руки, как происходит что-то непостижимое. То тут, то там стали происходить драки и убийства в попытке завладеть сокровищем, и слава, окутывающая их, обрисовывалась зловещими подробностями. Но ничего этого нимфы не знали, как и не знали того, что жрецы Дажока сумели прочесть часть надписи и пробудили скрытые в них силы. Не те силы, о которых знали покровительницы стихий и не те, о которых смутно догадывался Аполлон, а совсем иные, что шли от самих тайн мироздания.
Давным давно Зевс сверг Кроноса и корону его, символ власти, расколол на шесть осколков, чтобы никогда больше титан не смог взойти на трон Вселенной. Каждый из осколков был превращен в украшение и отдам на хранение нимфам, бессмертным существам, предпочитавшим уединение. Девушки сами не знали о возложенной на них миссии, резвясь и танцуя с подругами....
После произнесенного заклинания чары пробудились. И теперь, если соединить вместе все части короны, которые после таинства служителей Дахока приобрели свой изначальный вид, то тот, кто наденет на голову корону, будет править миром.
Слухи о короне доходят до Цезаря, и он отправляет отряд на поиски ее частей, но удача сама идет к нему в руки: одна из римских провинций отдает ежегодную дань, и среди даров находится один осколок. Караван направляется в Вечный город, и Наджара вызывается его сопровождать: джинны намекнули ей, что нужно помешать дани добраться до столицы Империи. Но Воительница Света не знает подробностей, она служит Истине и безоговорочно верит джиннам. Сами же духи преследуют свои цели - заполучив все украшения, они смогут обрести свободу и плоть. Но и служители Дахока не сидят на месте, темное божество указывает им дорогу к артефактам...
Лавина и Хлоя оказываются против воли вовлечены в войну, что вот-вот накроет Грецию. Сам Зевс посещает их и рассказывает об истинном назначении драгоценностей. Остальные нимфы слишком далеко, а время не ждет, потому именно Лавине и Хлое выпало первыми найти все осколки, не выдав при этом себя, иначе их власть над украшениями исчезнет, и остановить разрушения будет невозможно. Но как проникнуть в стан врага и найти то, что даже выглядит иначе, как не попасться врагам и как остаться верным Зевсу? На все эти вопросы девушкам придется самим найти ответы, и эта игра престолов будет нелегким испытанием, которое навсегда изменит каждого ее участника...

 Отправлено: 24.07.13 20:44. Заголовок: Начальник стражи с ..

Начальник стражи с явным недовольством, как и подобает человеку, которого в довольно-таки неподходящий момент оторвали от обеда, хмуро шёл навстречу только что прибывшему во дворец именитому гражданину.
Воин, сообщивший о его приезде, добавил, что, судя по всему, это выдающийся и заслуженный гражданин с именем, и в случае отказа принять его, способен пожаловаться самому Цезарю, как через свою коллегию, так и лично. Поэтому командир предпочёл сам решить это дело и встретиться с последним, чтобы узнать, что случилось.
Однако тот сразу передал полученный им от Лентулла клочок пергамента в командирские руки и отошел на пару шагов. Начальник сломал печать (перед тем, как отправить с оказией это письмо, сенатор запечатал его собственной фамильной печатью, что находилась во внутреннем гнезде перстня) и, развернув маленький свиток, с недоумением уставился на плохие, рвано и коряво написанные греческие буквы. Очевидно, от недостатка времени автор не утруждал себя чётким почерком, как и соблюдением правил грамматики и орфографии.
Командующий дворцовой стражей прочитал, а вернее, просмотрел текст письма сначала один раз, но мало что понял оттуда, затем попробовал полностью прочесть ещё, и только лишь после третьей попытки смог понять, что именно там написано.
Поскольку достопочтенный сенатор не удосужился узнать, кто именно в этот день охраняет дворец, послание было адресовано безымянному получателю:

Γερουσιαστής - ο καπετάνιος του παλατιού του Καίσαρα.

Сенатор Квинт Корнелий Лентул - начальнику стражи дворца Цезаря.

Затем было написано примерно следующее:

»Χαιρετισμούς! Υπάρχει μια συνωμοσία εναντίον του Καίσαρα. Είναι παρακολούθησαν από τους Ρωμαίους, οι ιερείς του ενός Θεού και Ανατολικής βαρβάρους. Ύποπτες άτομο θέλει να γλιστρήσει στο παλάτι του Καίσαρα με το πρόσχημα της καλλιτέχνες δρόμου. Σας προκειμένου να σταματήσει και να πιάσει την πρώτη τους εμφάνιση. Τα πάντα να αναφέρουν αμέσως τον εαυτό του Καίσαρα. Είναι επάνω θεούς σου».

Напрягшись и призвав на помощь знания, можно было понять это так:

«Приветствую тебя! Существует заговор против Цезаря. В нем принимают участие римляне, служители культа единого бога и восточные варвары. Подозрительные личности хотят пробраться во дворец Цезаря под видом уличных артистов. Приказываю остановить и изловить их при первом появлении. Обо всём немедленно сообщить самому Цезарю. Да пребудут с тобою Боги. Прощай!»

- Лентулл… - задумчиво потянул римский центурион. – Уж не тот ли это чудак, который сегодня успел побывать у Цезаря и, судя по всему, получил хороший нагоняй?
И спросил у подателя письма:
- Где он передал тебе это послание?
- На улице… Он, похоже, был слишком взволнован и выглядел как-то не в себе… Но более мне нечего добавить, - и, простившись, именитый горожанин отправился по своим делам.
Центурион помял в руках злосчастный пергамент и ещё немного поразмыслил.
Пожалуй, всё-таки не помешает принять некие известные меры предосторожности. А то в противном случае окажется, что слишком самонадеянный и не в меру суетливый сенатор был прав, а он, начальник дворцовой охраны, совершит самое большое упущение и непоправимую ошибку в своей жизни… Как бы то ни было, сначала нужно увидеть таинственных гостей, которые в обличье «артистов» хотят добраться до Великого Римлянина, а потом в любой момент можно будет их захватить, пока они не зашли слишком далеко.
Поэтому командир стражи распорядился не только известить Цезаря и усилить охранение самого дворца и боевые посты у его ворот и стен, но также и подготовить на всякий случай подвижные группы солдат, что смогли бы действовать вне дворцовых построек, то есть на улицах города… Если придется кого-то преследовать, они окажутся как нельзя кстати.
Благодаря отличной организации и дисциплине данные распоряжения были выполнены быстрее, чем можно было ожидать.
Теперь Цезаря охраняли как минимум семьсот человек внутри дворца и ещё несколько сотен за пределами здания. Среди них были все рода войск, включая готовую к бою кавалерию и пехоту.


***


Среди высоких домов, украшенных самыми разнообразными драгоценными камнями и металлами, что ослепительно блестели на солнце, среди римских памятников доблести и храбрости воинам, построенных в честь великих побед, слава о которых воистину жила в веках, будучи даже сильнее, нежели мифы про Богов; среди вовсю заполненных народом улиц, на которых можно было заметить множество римлян: воинов; стариков, изнывающих от жары, женщин и детей; среди шума, суеты и людского гула, перед недавно построенным храмом вдруг начал собираться народ.
Дворец был рядом, и поэтому даже там было слышно, как началась песня:

- Στην αγκαλιά μου κι απόψε σαν άστρο κοιμήσου
δεν απομένει στον κόσμο ελπίδα καμιά...

В объятьях моих сегодня как светило усни,
Не остается в мире надежды никакой,
Сейчас, когда ночь вышивает поцелуями тело твое,
Измеряй боль и оставь меня одного в пустыне.
Если вспомнишь мечту мою,
Я жду тебя, приходи,
С песней дороги приходи, мечта моя,
Летом, когда светит звезда, светом оденься...

Казалось, ничего лучше собравшиеся люди ещё не слышали, и они, затаив дыхание, с восхищением слушали.
Цезарь стоял у потайного окна и тоже всё видел, а потом, через несколько минут, вдруг набросил на себя плащ защитного цвета, вызвал к себе воинов и распорядился сопровождать его.
Поспешно прибежал начальник стражи и принялся упрашивать его остаться в укрепленном дворце, и не выходить на улицу.
- Мне следует самому разобраться, в чём там дело! – как всегда, чётко парировал полководец. – Если бы меня хотели убить, они бы действовали совсем по-другому. Но за этим тоже что-то кроется, и я хочу всё разузнать!
Центурион было пал духом, но вовремя нашелся и послал сказать солдатам, чтобы те со своих позиций возле окон дворца прикрывали Цезаря и были готовы в любой момент открыть прицельный и перекрёстный огонь, в то время как по сигналу часть других воинов незаметно для толпы усилили охрану улицы на ближайших подступах к храму, туда же подошла конница и в ожидании встала в стороне.
Проходя мимо покоев, где разместили Наджару, он приостановился и, заглянув к ней, проговорил:
- Что-то происходит. Я это чувствую… Мне может понадобиться твоё содействие, так что идем поскорее.
Наконец Цезарь вышел, но не через главный выход, а поодаль, чтобы остаться незамеченным. Как и сопровождающие, он был надёжно одет в военное одеяние защитного цвета, чтобы не выделяться на фоне остальных людей. Полководец и его люди незаметно продвинулись вперед, тем временем остальные воины оттеснили толпу и расчистили в ней широкий коридор. Убедившись, что его прикрывают со всех сторон, Цезарь приблизился к тому месту, где шло выступление и, на всякий случай ещё раз внимательно осмотревшись вокруг, внезапно выступил вперед.
Вместе с ним шли лучшие из лучших бойцов и командиров; не менее опытные чётко следили за происходящим, контролируя ситуацию.
Подойдя к певицам, он сделал знак, призывающий к тишине, и спросил:
- Кое-кто считает, что вы не те, за кого себя выдаёте. Итак, зачем вы здесь, в Риме, и что вам нужно?
Толпа рассеивалась; многие, узнав Цезаря и видя, что его вид не предвещает ничего хорошего, уже спешили прочь; благо, их никто не задерживал. В считанные секунды на площадке у храма и в окружности улицы не осталось горожан, чье место уверенно заняли римские воины.


***


На другом конце города, получив известие о том, что неподалеку проводятся тайные обряды запрещенного культа, один из римских понтификов, заблаговременно взяв себе в помощь центурию воинов, заканчивал разгром тайно построенного и оборудованного храма… Легионеры как раз смогли явиться вовремя, чтобы прервать ритуал жертвоприношения. У многих жрецов не было оружия, зато они умело дрались врукопашную, не желая сдаваться. И только когда последний был повержен, понтифик вздохнул и приказал освободить прикованную к алтарю жертву.
- Посмотрите, жива ли она! – распоряжался он. – Нам нужны сведения о планах этих фанатиков, поэтому захватите заодно с собой одного из поверженных жрецов, а остальных убейте.
Солдаты быстро выполняли его приказы. Помня строгие указания понтифика, они добивали раненых удушением, чтобы избежать пролития крови.


***


В этот самый миг у храма раздался чей-то отчаянный вопль:
- Расступитесь! Разойдитесь! Пропустите меня, срочно!
Через толпу пробирался наконец добравшийся туда Квинт Лентулл. Вот он сумел преодолеть разделявшее его от места выступления артистов расстояние, и выскочил прямо к помосту, где увидел Цезаря, который сам только что появился там и теперь ждал ответа на поставленный им только что вопрос.
Увидев сенатора, он невольно ухмыльнулся.
И понятно почему, ведь почтенный Лентулл с величайшим трудом сохранял более или менее подобающий нормальному человеку и римскому гражданину облик. Грязная одежда его была растрёпана и даже разорвана в нескольких местах; половину напрасно понавешанной на себя амуниции он потерял; лицо его было искажено только двумя чувствами: болью и протестом, протестом и болью... а растрёпанные тёмные волосы в беспорядке падали на лоб и на глаза… Выглядел он страшно и дико смешно одновременно, вдобавок был так истощен, будто ему недалеко уже оставалось до могилы… Не успев добежать до Цезаря, он принялся орать во всё горло:
- Это они! Да! Это они! Прошу тебя… умоляю тебя, Цезарь… Немедленно вели схватить этих артистов. Они не артисты! Они заговорщики! Они заодно с центурионом Верресом, его сподручными и восточными дикарями замыслили извести тебя… - тут как раз на бегу он споткнулся и упал наземь, растянувшись прямо посреди улицы. - О, Боги, за что мне сегодня достался такой безумный день… Но я спасу тебя, о Цезарь! – продолжал кричать он, одновременно пытаясь встать и выхватить из ножен свой длинный меч, чтобы обрушиться с ним на врагов Рима…
- Как вы это объясните? – жёстко сдвинув брови, строго спросил Цезарь у артистов, медленно и с осознанием собственного достоинства кивнув головой в сторону продолжавшего вопить Лентулла, который выглядел хоть и не лучшим образом, но пока что сохранял звание сенатора и точно не стал бы обвинять кого-то просто так, без видимых причин. – Что здесь вообще происходит?

 Отправлено: 30.07.13 21:28. Заголовок: Несмотря на уютные, ..

Несмотря на уютные, прямо-таки, королевские покои, Наджаре так и не удалось заснуть. Её мучали мысли о том, что ей приходится разрываться. между любовью к Свету и, ко вполне земному мужчине - к Цезарю. Он просто ошибся. Попал под влияние зла, и всё. Это власть сделала его таким, потому что, даже в окружении богов, в ней нет и капли божественного. Женщина медленно перевернулась на спину и прислушлась к шуму за окнами. Там явно что-то происхожила. Воительница встала и подошла к окну, что выходила на храм напротив дворца.
Площадь перед храмом была полна народа. Сначала Наджара не поняла причины такого скопления людей, но, вскоре увидела нарядно одетых артистов, с шутихами и прочими инструментами увеселения. Потом запели две девушки, чьи голоса были подобны пеию сирен. Их песня трогала душу так. что воительнице даже показалось, что они поют про неё. про её судьбу, про её любовь. Закрыв глаза, она погрузилась в воспоминания первой встречи с Цезарем там, в сирийской пустыне...
Из размышлений восточную воительницу вывел шум уже другого рода. Внутри и снаружи дворца, воины занимали сви посты. Вскоре, дворец был окружён. Тут же вышедшая из своих мечтаний, Наджара пристально всмотрелась даль, в поисках возможного противника. но, такового не обнаружилось. Однако, инстинкт воина заставил её подобраться и сосредоточиться. Надев плащ и головной убор, Наджара вынула из ножен меч, чтобы проверить его остроту на ближайшем фрукте. Но, в этот момент в её покои вошёл Цезарь, которому нужна была её помощь. Молча кивнув, Наджараотправилась вместе с ним к храму, где выступали артисты.
- Не нужно ли освободить из темницы моих людей? - тихо спросила Наджара у Цезаря, когда они были в нескольких метрах от нужного места, - Они бы помогли.
Тем временем, Цезарь прилюдно рассказал о том, для чего пришёл сюда. Его подозрения пали на артистов. Стоящая рядом Наджара, только сейчас разглядела девушек, чьи голоса приняла за ангельское пение. Да, они и сами были подобны созданиям света: изящные, утончённые, обе излучали чистоту, любовь, и доброту. Не удержвшись, Наджара улыбнулась им обеим приветливой тёплой улыбкой. Потом, всё же подошла и обратилась к обеим, после того, Как Цезарь потребовал от них объяснений:
- Я вижу, что ваши души светлы и чисты. Но. если вы враги Рима, лучше сознайтесь сами. И, возможно, раскаяние облегчит вашу участь.
Глаза Наджары смотрели на девушек тепло и ласково, но голос был твёрд, а опущенная рука уверенно сжимала обоюдоострый меч дамасской стали.
Появление римлянина в изорванной одежде и с растрёпанными волосами несказанно удивило Наджару, но, ещё больше, её удивили его слова. В принципе, в них прозвучало то же, что Цезарь сказал минуту назад, за исключением упоминания о сговоре с "восточными варварами". Это он о нас говорит? Воительница перевела, мгновенно похолодевшие глаза цвета стали на римлянина, который теперь лежал, распростёвшись на земле, потому что упал, споткнувшись о собственные одежды.
- Кого ты имел ввиду когда говорит о восточных варварах?
Наджара отошла от девушек- певиц, и теперь возвышалась над римлянином, сурово и жёстко глядя в его глаза.
- Караванщики! И, те, кто вёл их! Они в сговоре с этими... - он кивнул в сторону артистов, - Но, Во имя Рима, я спсу Цезаря!
Римлянин попытался подняться, но, тут же снова упал. На этот раз, Наджара успела подхватить его. Похоже, он никогда не видел нас в лицо и, не знает, что это я и мои люди сопровождали караван.
- Ты, видно безумен, - проговорила она, глядя ему в глаза, - народы Востока - союзники Рима. И, за клевету, ты можешь поплатиться жизнью. Я, ка, впрочим, и солнцеподобный Гай Юлий Цезарь, не позволю тебе покрывать позорной клеветой мой народ!
Наджара чуть подняла руку с мечом так, что его остриё упёрлось римлянину в грудь. В это время, одобрительные и подбадривающие голоса Джиннов зазвучали у нё в голове. Поняв это, как разрешение на убийство. Наджара занесла над римлянином меч, взяв его двумя руками. Увидев это, римские солдаты тут же окружили её плотным полукольцом, готовые разоружить в любое время. Но тут, она замерла и опустила меч, кивнув кому-то, кого здесь не было. Это Джинны прошептали ей: "ещё не время!" Убрав меч в ножны, женщина подошла к Цезарю и, кивнув на лежащего на земле римлянина, сказала:
- Я прошу простить мне мою несдержанность, но, с какой стати ему позволено так голословно обвинять моих людей в заговоре с теми, кого, лично я, впервые вижу? Если у него есть доказательства, пусть он представит их лично, иначе, я решу, что Рим не доверяет нам.
Лицо Наджары было суровым. Ожидая ответа Цезаря, она ещё раз скользнула взглядом по хрупким брюнеткам- артисткам: не хотела бы я, чтобы эти хрупкие души коснулась тьма.

 Отправлено: 11.08.13 21:40. Заголовок: Толпа все прибывала,..

Толпа все прибывала, и голоса нимф становились громче, рассказывая о вечной любви и о великой силе надежды. Когда все глаза не моргая обратились на бессмертных девушек, песня полилась свободно и уводила слушателей все дальше, пока не закончилась так же плавно, как и началась. Миг непроницаемой тишины - и зрители разразились аплодисментами, что тут же стихли, стоило вперед выйти высокому воину. Но ни плащ, неотличимый от легионерского, ни скромный на вид защитный покров не скрывали истинного происхождения мужчины. Точеный профиль, волевой взгляд и уверенная поступь обличали в нем аристократа или, на крайний случай, полководца, но ни Тен, ни, тем более, Лавина с Хлоей не могли представить, что перед ними сам Цезарь. Об этом поведала толпа, схлынув и образовав свободную площадку. Подняв незатейливые приспособления для радости и смеха, артисты скучились перед кибиткой и испуганно озирались по сторонам, замечая то справа, то слева красные плащи, которые отрезали все пути к бегству.
- Хлоя, это он! - не удержавшись, шепнула Лавина на ухо подруге.
- Кое-кто считает, что вы не те, за кого себя выдаёте, - с достоинством произнес Цезарь. - Итак, зачем вы здесь, в Риме, и что вам нужно?
- Мы выдаем себя за других по долгу профессии, но лишь в сценках и представлениях, ведь это наш хлеб, - Тен опомнился и вступился за несправедливо обиженных циркачей. - О твоем городе, великий Цезарь, ходят легенды, и мы пришли сюда с целью порадовать тебя и твоих приближенных, отвлечь от тяжелых дум и разгладить морщины забот на твоем челе.
К верховному правителю присоединилась женщина в восточных одеждах, однако, она не была так категорична и смягчила приказ до требования.
- Я вижу, что ваши души светлы и чисты. Но если вы враги Рима, лучше сознайтесь сами. И, возможно, раскаяние облегчит вашу участь, - сурово проговорила она, обращаясь к певицам. Что-то отличало эту воительницу от остальных граждан, и дело было не в одежде. В ее душе Лавина почувствовала отблеск божественного огня, но он был отличен от Зевсова. Как магия оставляет следы, так и благословение высших сил распознается умелым следопытом. Ореада была слишком проста и наивна, чтобы понять происхождение странной силы, облаком окутывающей союзницу Цезаря, но бессмертие делало ее тоньше и восприимчивей ко всему, что смертные не замечали.
- Мы не враги Рима, - смущенно ответила Лавина, за что получила сердитый взгляд Тена за вмешательство в разговор. Но нимфу это мало волновало, она подчинялась только Громовержцу. И тому, у кого ее украшение.... Отбросив эту мысль, девушка коснулась руки Наджары. - Ты такая храбрая, у тебя даже есть меч. Я первый раз вижу женщину-воина, - с восхищением сказала она, рассматривая незнакомку.
В этот миг, расталкивая толпу, на площадь выбежал грузный мужчина в совершенно неподобающем случаю одеянии. Весь порванный, грязный, в сбитом на бок шлеме, он ужасно вопил, требуя внимания. Задуманное получилось, и внимание целиком и полностью перешло Квинту Лентуллу, а это был именно он.
- Это тот самый римлянин, которого мы сбили с лошади, - шепотом заметила Лавина, и вместе с ней тот заорал во весь голос:
- Это они! Да! Это они! Прошу тебя… умоляю тебя, Цезарь… Немедленно вели схватить этих артистов. Они не артисты! Они заговорщики! Они заодно с центурионом Верресом, его сподручными и восточными дикарями замыслили извести тебя… - воин споткнулся и растянулся лицом вниз на брусчатке, вызвав довольно громкий смешок в рядах артистов и стоящих в задних рядах зрителей. - О, Боги, за что мне сегодня достался такой безумный день… Но я спасу тебя, о Цезарь!...
- Как вы это объясните? – властно спросил Цезарь, нахмурив брови. - Что здесь вообще происходит?
Но ответа и не потребовалось, так как та самая женщина в восточном наряде смерила холодным взглядом Лентулла:
- Кого ты имел в виду когда говорил о восточных варварах? - возмущенно спросила она. Легионеру нет бы промолчать, так он продолжил гнуть свое, и пустынница, не мешкая, приставила острие меча к его груди. Стража потеряла интерес к артистам и окружила ее плотным кольцом, однако женщина, задумавшись, медленно опустила оружие.
- Я прошу простить мне мою несдержанность, но, с какой стати ему позволено так голословно обвинять моих людей в заговоре с теми, кого, лично я, впервые вижу? Если у него есть доказательства, пусть он представит их лично, иначе, я решу, что Рим не доверяет нам.
Толпа зашумела, а нимфы облегченно вздохнули: теперь у них есть защитница! Она поможет им отыскать части короны и уничтожить их!
- Досточтимый Цезарь, прости мне мое высказывание, но артисты - народ болтливый. Они могут пустить любой слух, который покатится по миру быстрее, чем колеса их кибитки, и остановить эту ложь будет трудно, - рядом с правителем Великого города возник начальник стражи. - Бродяги и впрямь мало похожи на заговорщиков. Всем в городах Республики известны благородство и щедрость Цезаря, его справедливость и великодушие, а эти певцы и жонглеры позволят и провинциям узнать о тебе.

 Отправлено: 21.08.13 16:47. Заголовок: - Не нужно ли освобо..

- Не нужно ли освободить из темницы моих людей? - спросила Наджара у Цезаря, когда они подходили к артистам, - Они бы помогли.
- Так и быть, - кивнул в ответ он и, жестом подозвав центуриона, сделал соответствующее распоряжение.
- Кое-кто считает, что вы не те, за кого себя выдаёте, - подойдя к актерам и свысока обратившим к ним, с достоинством произнес Цезарь. - Итак, зачем вы здесь, в Риме, и что вам нужно?
- Мы выдаем себя за других по долгу профессии, но лишь в сценках и представлениях, ведь это наш хлеб, - ответил хозяин артистов. - О твоем городе, великий Цезарь, ходят легенды, и мы пришли сюда с целью порадовать тебя и твоих приближенных, отвлечь от тяжелых дум и разгладить морщины забот на твоем челе.
- Что ж, если это действительно так, тебе нечего бояться, - заверил его Цезарь. – Сейчас мы все выясним.
После того, как полководец выступил вперед и потребовал объяснений, Наджара тоже решила не оставаться в стороне и добавила, посмотрев на двух певиц:
- Я вижу, что ваши души светлы и чисты. Но. если вы враги Рима, лучше сознайтесь сами. И, возможно, раскаяние облегчит вашу участь.
Цезарь вполоборота взглянул на нее.
- Мне бы твой дар видеть светлые и чистые души… Тогда бы мне не пришлось бы тратить время на подобные вещи.
- Мы не враги Рима, - тем временем отвечала одна из певиц, прикоснувшись к руке Наджары. - Ты такая храбрая, у тебя даже есть меч. Я первый раз вижу женщину-воина.
Тут Лентулл своим вмешательством нарушил ход событий. Именно в этот миг, расталкивая толпу, на площади появился этот эксцентричный и в общем-то верный парень, хотя он и был в совершенно неподобающей случаю одежде, а речи его звучали одним сплошным безумием.
- Это они! Да! Это они! Прошу тебя… умоляю тебя, Цезарь… Немедленно вели схватить этих артистов. Они не артисты! Они заговорщики! Они заодно с центурионом Верресом, его сподручными и восточными дикарями замыслили извести тебя… - он словно бы помешался и, споткнувшись, растянулся лицом вниз, вызвав смех у людей. - О, Боги, за что мне сегодня достался такой безумный день… Но я спасу тебя, о Цезарь!...
- Как вы это объясните? – спросил Цезарь. - Что здесь вообще происходит?
Но тут вперед выдвинулась его спутница.
- Кого ты имел в виду, когда говорил о восточных варварах? – жестко спросила у беспомощно валявшегося сенатора Наждара, когда тот нелепо повалился на землю и никак не мог совладать с собою, чтобы встать.
- Караванщики! И, те, кто вёл их! Они в сговоре с этими... – отвечая, тот кивнул в сторону артистов, - Но, во имя Рима, я спасу Цезаря!
- Ты, видно безумен, - холодно проконстатировала воительница, - народы Востока - союзники Рима. И, за клевету, ты можешь поплатиться жизнью. Я, как, впрочем, и солнцеподобный Гай Юлий Цезарь, не позволю тебе покрывать позорной клеветой мой народ!
- В самом деле, он изрядно переутомился еще утром, по прибытии в Рим, - не без иронии в голосе промолвил Цезарь. – Эй, возьмите его и приведите в чувство в какой-нибудь из бань, а потом, ближе к вечеру, доставьте ко мне с надежным сопровождением.
Несмотря на сопротивление и крики несчастного Лентулла, павшего жертвой собственных домыслов, двое рослых легионеров из числа дворцовой охраны подхватили его под руки и повлекли куда-то в сторону, а впереди шел начальник декурии с вахтенным отрядом и расчищал путь. Еще несколько воинов шествовали позади, словно бы оберегая процессию с тыла.
Женщина-воительница подошла к Цезарю и, кивнув на удаляющегося Лентулла, который все еще не переставал биться в железных руках воинов, сказала:
- Я прошу простить мне мою несдержанность, но, с какой стати ему позволено так голословно обвинять моих людей в заговоре с теми, кого, лично я, впервые вижу? Если у него есть доказательства, пусть он представит их лично, иначе, я решу, что Рим не доверяет нам.
- Хочешь знать ответ? – Цезарь решил разрядить обстановку и поэтому снова был ироничен, балансируя на грани сарказма и порою даже переходя за его черту. – Дело в том, что как раз ему-то, как, впрочем, и другим, не позволено вообще ничего. Просто он неплохо потешил меня сегодня, а сейчас окончательно и бесповоротно стал шутом… Так разве он свободный человек? О, нет, он такой же раб, как и сотни тысяч других… Может быть, мне и вправду стоит позвать своего домоправителя и велеть ему занести этого Лентулла в список дворцовых рабов, а затем приставить к какому-нибудь занятию, скажем, мести пол? Видишь, как он уже старается, подмел чуть ли не всю мостовую под твоими ногами собственной одеждой? Хотя, сомневаюсь, что и там от него будет такой же толк, - он подошел поближе к Наджаре. – Кстати говоря, у него долгов больше, чем имущества, поэтому даже если оно станет моим, я все равно окажусь в проигрыше… Между нами, именно не без причин он даже в рабы не годится, а ведь носит сенаторскую тогу. И здесь нет ничего удивительного, ибо многие сенаторы таковы по своей природе…
К Цезарю подошел начальник стражи и вежливо проговорил:
- Досточтимый Цезарь, прости мне мое высказывание, но артисты - народ болтливый. Они могут пустить любой слух, который покатится по миру быстрее, чем колеса их кибитки, и остановить эту ложь будет трудно. Бродяги и впрямь мало похожи на заговорщиков. Всем в городах Республики известны благородство и щедрость Цезаря, его справедливость и великодушие, а эти певцы и жонглеры позволят и провинциям узнать о тебе.
- Будем считать, что эта сторона дела разъяснилась, - тихо, так, чтобы никто не слышал, отвечал ему полководец. – Если они тебе так нравятся, что ж, тогда ты и заплати им за работу… хотя бы сотню-другую сестерциев, если уж речь идет о благородстве и щедрости, причем сделай это немедленно, на глазах народа и от моего имени! Пусть прославляют меня, я не возражаю против этого.
Рывком он повернулся к двум замеченным ранее артисткам и предложил им:
- Сказать по правде, мои подозрения и в самом деле выглядят не слишком оправданными, зато ваши способности просто изумительны, а сами вы настолько хороши, что я не могу не оказать вам достойное и подобающее нашему Городу гостеприимство и внимание… А посему прошу посетить мой скромный дворец, ибо мне представляется, что нам есть о чем поговорить.
- Не беспокойся, - отойдя, шепнул он Наджаре. – Ты тоже будешь там присутствовать… Помнишь, как ты разоблачила коварную Иззет и спасла меня от верной смерти? Надеюсь, у нас получится предотвратить опасность и сейчас, когда множество тайных врагов грозят Республике, а запрещенные культы наподобие культа Дахока требуют скорейшего искоренения огнем и мечом…

 Отправлено: 13.09.13 16:37. Заголовок: Наджара кивнула и, в..

Наджара кивнула и, вместе с Цезарем направилась обратно во дворец. Римляне беспокоили её сейчас гораздо больше, чем заезжие артисты. Глядя на обеих девушек, она, почему-то, не чувствовала опасности, которая могла бы от них исходить.
Во дворце, в комнате для приёмов, Наджара держалась подле Цезаря и рука её лежала на рукояти меча, который сейчас был прикреплён к поясу. Гай Юлий не зря вспомнил Иззет. Действительно, могло ведь так получиться, что девушки окажутся наёмницами, но... Не верила в это пустынная воительница, хоть убей! Пока что, она не произносила ни слова, ожидая, когда начнёт Цезарь. Зато она наблюдала очень пристально, подмечая каждую мелочь.
Когда они шли внутрь дворца, Наджара встретила Юсуфа и Фарида, которых, вместе с остальными её людьми, освободили по приказу Цезаря. Тогда-то она и сказала им, чтобы они не входили в сами приёмные покои, а ждали снаружи. Что-то подсказывало воительнице, что лишние вооружённые люди на приёме артистов, будут не очень хорошим подспорьем. Эти души так чисты и невинны, будет жаль, если Цезарь в чём-то заподозрит их, - подумала женщина, рассматривая певиц.

 Отправлено: 22.09.13 22:34. Заголовок: - Будем считать, что..

- Будем считать, что эта сторона дела разъяснилась. Если они тебе так нравятся, что ж, тогда ты и заплати им за работу… хотя бы сотню-другую сестерциев, если уж речь идет о благородстве и щедрости, причем сделай это немедленно, на глазах народа и от моего имени! Пусть прославляют меня, я не возражаю против этого, - тихо, ответил Цезарь начальнику стражи, и тот порадовался про себя, что наказание за своеволие в этот раз минует его.
- Будет сделано, - почтенно склонил голову мужчина и снял с пояса тугой кошель с сестерциями. Там было ровно две сотни монет - на нужды государственные и немного на личные, но римлянин справедливо рассудил, что расходы более чем окупают благосклонность полководца.
- Как твои имя, артист?
- Тен, - смущенно произнес хозяин балагана на колесах.
- Тен, ты и твои подопечные порадовали Великого Цезаря, и он щедро благодарит вас за представление, - нарочно тряхнув мешочком, чтобы звон денег услышал народ на площади, начальник стражи вложил его в руку оторопевшего музыканта и сурово произнес сквозь зубы: - Славьте благородство Цезаря!
- Да здравствует Цезарь, самый щедрый и самый справедливый правитель Рима! - послушно вскричал старик, и сделал это с такой искренностью, что горожане присоединились к крику артистов. Слившись в короткую хвалебную песнь, возглас унесся к небесам, возвещая богов о безграничной любви народа к их избраннику, а в этом время сам он повернулся к нимфам и обратился к ним со следующими словами:
- Сказать по правде, мои подозрения и в самом деле выглядят не слишком оправданными, зато ваши способности просто изумительны, а сами вы настолько хороши, что я не могу не оказать вам достойное и подобающее нашему Городу гостеприимство и внимание… А посему прошу посетить мой скромный дворец, ибо мне представляется, что нам есть о чем поговорить, - широким жестом Цезарь пригласил бессмертных следовать за собой, что Хлоя с Лавиной, поклонившись, и сделали.
Вечный город поражал своим великолепием, но дворец приводил в совершеннейшее замешательство и попросту лишал дара речи. Изумленные архитектурой и убранством залов, нимфы лишь переглядывались между собой. "Зевс позавидовал бы, окажись здесь!" - не успела прогнать от себя кощунственную мысль Лавина и закрыла ладошкой рот. Но Громовержец был занят возродившимся культом Дахока, поэтому не обращал внимание на низших божеств, и совершенно напрасно. Не потому что Хлоя и Лавина могли предать его, а потому что через их взор он смог бы увидеть много интересного.
Светловолосая воительница отпустила своих людей и последовала за Цезарем в приемный покой, периодически посматривая на посетительниц. Заметив ее взгляд, ореада робко улыбнулась. Ей до смерти хотелось расспросить эту одновременно пугающую и в то же время притягательно властную женщину, но она боялась ее оружия и стального блеска в глазах, которые зажегся едва Лентулл заговорил о варварах.


***

А в это время в разрушенном храме Дахока уцелевший верховный жрец сжимал кулаки в бессильной ярости, наблюдая, как методично и ловко легионеры расправляются со служителями темного божества. Он не мог ничего сделать, потому что выдать себя значило умереть до того, как Повелитель обретет телесную форму и выйдет в этот мир через Врата Возмездия. "Ваша жертва не будет напрасной, братья! - шептал он с ненавистью вслед римлянам, забравшим одного из жрецов. - Дахок, помоги мне, заклинаю тебя!" - он воздел руки к остаткам треугольного купола в молчаливой просьбе закрыть глаза жертве и пленнику до того, как они произнесут хоть слово. Пламя свечи резко дернулось, и Деметрий расплылся в довольной улыбке: Дахок услышал его. Цезарь не узнает правду.

 Отправлено: 23.09.13 12:04. Заголовок: По пути во свой дво..

По пути во свой дворец Цезарь волей случая повстречался со спутниками Наджары, которых только что отпустили по его собственноличному приказу. Увидев их, он в первое мгновение приостановил было свой шаг, но поскольку разминуться уже не представлялось возможным, продолжил путь и остановился только прямо перед ними. От его взгляда не укрылось, что выглядят они сейчас не самым лучшим образом, но несмотря на это, политик нашёл в себе силы попробовать хотя бы немного разрядить обстановку и вежливо проговорил:
- А, вот и вы, господа. Наконец-то вы нашлись, мне пришлось срочно осведомляться о вас у своих подчиненных. Прошу отнестись с пониманием к случившемуся, ибо у нас в Риме на данный момент не самое спокойное положение. В том числе введены экстраординарные меры: комендантский час и всеобщие проверки граждан. Это связано с некоторыми трудностями, которые мы сейчас испытываем. Вне всякого сомнения, они временные и скоро все вернется на круги своя; вы же непременно получите подобающие вам по такому случаю компенсации и возможность вновь вернутся ко мне на службу, как то уже произошло ранее в Сирии, где с вашей помощью была одержана столь важная и значимая для Республики победа… Надеюсь, вы прекрасно помните эту часть нашего общего дела. Виновник вашего задержания уже установлен, уличен и непременно будет наказан самым строжайшим образом, дабы никто более не посмел даже на миг усомниться в истинности и справедливости всех намерений и устремлений Цезаря! Кроме того, сегодня вы также приглашены во дворец, прошу вас! – одновременно с пригласительным жестом он практически незаметно встретился глазами с Наджарой и кивнул ей в подтверждение своих слов. – А теперь идемте!
Шествуя впереди, как и подобает гостеприимному хозяину, он заметил, что по дороге внутрь дворца Наджара успела коротко переговорить со своими воинами, после чего они остались где-то позади, в последних рядах процессии. Сама женщина некоторое время рассматривала певиц, из чего Цезарь сделал умозаключение, что они ей понравились; он вновь немного приостановился, дожидаясь, пока к нему присоединятся остальные, и тихо сказал ей:
- Знаю, эти приезжие артистки вряд ли лелеют какие бы то ни было враждебные замыслы против меня. Нет, здесь дело в другом… Мы попробуем разобраться в этом.
В более чем роскошном приемном покое Цезарь снова почувствовал себя как рыба в воде; от одной только мысли о том, какое восторженное впечатление оставляет у гостей внутреннее убранство дворца и о том, что все руководство предстоящими событиями находится у него в руках, он искренне возрадовался душой и теперь уже ничуть не сомневаясь в правильности выбранного пути, благосклонно, покровительственно и даже чуть снисходительно поглядывал на красивых певиц, которые остановились немного поодаль от него.
- Прошу всех присаживаться! – торжественно пригласил он и первым опустился в высокое, более чем роскошное кресло, что возвышалось над другими креслами этих покоев по крайней мере на пол-локтя в высоту. Легким мановением руки подозвал к себе служителя и отдал ему распоряжение:
- Пусть сюда доставят лучшие угощения! – и почти шёпотом добавил: - Заодно пригласи сюда старшину коллегии понтификов; думаю, он не откажется узнать подробнее о некоторых вещах, которые могут быть в его компетенции.
Хорошо вышколенный слуга молча опустил глаза в знак согласия и стремительно исчез.
Вслед за этим Цезарь обратился к своим гостям:
- Интересно знать, откуда вы родом и каким образом смогли прибыть сюда в столь напряженное время, когда даже в пределах исконных земель Республики дороги становятся небезопасными и, к сожалению, все больше и больше сил приходится прилагать к тому, чтобы обеспечить гражданам провинций спокойную и мирную жизнь? Да, с прискорбием могу отметить, кое-кому до сих пор не дают покоя призрак из прошлого, столь поспешно отправленный в небытие после своего поражения под Фарсалой и бегства в Египет – мой соперник Помпей… Его немногочисленные спасшиеся от возмездия сторонники укрепились в Утике, в то время как сыновья Помпея, воспользовавшись моею занятостью восточными вопросами, безнаказанно пребывают в Испании, стремясь вернуться на политическую арену и снова разжечь пламя Гражданской войны… Поэтому после того, как мною окончательно будет стабилизирована ситуация в Риме и Италии, придется усмирять их вооруженной рукой…
Практически незаметно прищурившись, после паузы он продолжал:
- Полагаю, присутствующая здесь тетрарх и верная опора Республики, госпожа Наджара сможет подтвердить мои слова. Кстати говоря, дабы вы знали, именно во многом благодаря ее помощи был повержен жестокий и самонадеянный Фарнак, а восточные земли, что его волей ввергнуты были в страх, смуту и мрак ничтожества, сразу же после этого словно воспряли ото сна и удостоились высочайшей чести пребывать отныне под нашей защитой!
Малоприметные рабы – ведь недаром же сказано, что даже будучи в доме самого знатного господина, никакой раб не может и не должен выделяться, а напротив, обязан быть в всех своих делах ловок, быстр, проворен, скромен и неприхотлив – тем временем принесли столы и теперь расставляли на них различные яства и напитки. По принятому испокон веков римскому обычаю кресла гостей были устроены так, что на них даже возможно было возлежать, при этом вкушая пищу и наслаждаясь вкусом и ароматом превосходнейших вин. Только кресло Цезаря было в этом отношении самым обычным, так как он не любил слишком расслабляться и во время трапезы.
Он уже готовился подать символический знак к ее началу – приподнять вверх кубок – как вдруг за дверями послышалась возня и чьи-то радостные голоса. Обладая тонким слухом, можно было различить следующее: «Диадема нашлась!», «Неужели? Вот радость-то!», «Да где же она была все это время?», «Говорят, в храме, где поклоняются этому проклятому отродью, мерзостному лжебогу Дахоку…», «Да, тот самый понтифик, что руководил разгромом этого ложного храма, сам собственноручно сумел отыскать ее.», «А где же он сейчас?», «Уже прибыл, как раз вместе со старшиною коллегии, чтобы доложить Цезарю.»
Поскольку сам Цезарь находился довольно далеко от дверей, на противоположном конце залы, голоса эти во многом были подобны жужжанию мух для его ушей, и он было слегка недовольно поморщился, особенно когда вспомнил, что еще заблаговременно отдал приказ докладывать о результатах поиска пресловутой диадемы себе лично в любое время дня и ночи, с кем бы он ни был… Методом логического рассуждения он понял: это как раз тот самый случай, ибо иначе его бы не осмелились побеспокоить во время проводимого им же самим приёма. Неудивительно, что сюда вскоре принесут и саму находку. Впрочем, было уже поздно что-либо отменять. А хотя, все что ни делается, к лучшему. Пусть гости узрят, каким богатством может он похвастаться!
Тут двери в итоге распахнулись, и на пороге показались оба понтифика – жрецы верховной религиозной коллегии, занимающейся делами культов. Один из них держал в руках небольшой сверток.

 Отправлено: 25.09.13 13:43. Заголовок: Наджара как и вс..

Наджара как и всегда заняла своё место рядом с Цезарем. А он, как и положено, говорил длинную красивую речь. И женщина чуть улыбалась, вспоминая время, когда она услышала всё это впервые. Тогда, там, в сирийской пустыне, всё это было для неё в новинку: власть, помпезность и, небольшая пафосность "лика Рима", как она называла про себя Цезаря. Теперь же, она просто слушала его речь, иногда чуть опуская глаза, в знак согласия. К её вящему удивлению, Цезарь, вдруг, начал прославлять её заслуги в победе над Фарнаком. На щеках воительницы появился лёгкий румянец, но, она всё же взяла слово:
- Цезарь прав. Я и мои воины, действительно помогали ему в борьбе с восточным деспотом. Однако, наша роль была незначительной, - поймав удивлённый взгляд римлянина, Наджара пояснила, - если бы свету не было угодно, у нас не было бы этой победы. Великий Свет - вот настоящий победитель.
Сказав это, Наджара сделала глоток вина, которым был наполнен её бокал лишь наполовину. Она понимала, что Цезарю, возможно, не очень понравится, что она, вот так просто решила отдать их победу какому-то незримому, никому неизвестному Свету. Но, он был незрим только для них, для Неверных. Если в его сердце есть свет, он не воспротивится моим словам, потому что сам узрел нашу победу, и сам окунался в благодать, даруемую светом.
Когда вынесли пиршественные столы и начался праздник. Наджара встала и, извинившись перед Цезарем, подсела к одной из девушек- певиц, сказав римлянину, что хочет боближе узнать её. Красавица и впрямь заинтересовала Наджару, прежде всего, тем светом, что лучился в её глазах. Она невинна как дитя и чиста, как капля росы на рассвете.
- Как твоё имя? - спросила воительница, мягко и ласково посмотрев на девушку, - Возможно, ты произносила его, но я могла позабыть во всей этой сумотохе.
Она могла бы стать одной из Воинов Света... - думала воительница, глядя на, чуть смущённую, немного растерянную девушку, - Нет, не воином... Она слишком нежная и хрупкая, чтобы держать в руках оружие. Видно, у Света на неё другие планы. Но, её голос... Он подобен пению ангелов. Если она согласилась бы примкнуть к нам, она могла бы... Нет, не всё сразу.
- Скажи, кто учил тебя пению? - снова обратилась она к артистке, чуть коснувшись её руки своей, - Я много путешествовала, но не слышала голосов, подобных твоему. И, твои песни... Откуда ты берёшь слова?
Женщина сделала акцент на слово "откуда", при этом, взгляд её стал более пристальным, а лицо серьёзным. По нему можно было понять, что Наджара имеет ввиду не совсем земную природу вдохновения девушки. Нет-нет, она не знала, что говорит с нимфой, даже не догадывалась, просто у неё был дар видеть и знать то, что не было доступно обычному человеку....
Вдруг, двери зала распахнулись и в зал пошли люди в длинных одеждах. Женщина не знала, кто они, но сразу поняла, что они, должно быть, принадлежали к какому-то духовному ордену или чему-то подобному. Один из них держал в руках золотой поднос, на котором лежала красная шёлковая подушечка, а на ней....
- Диадема найдена, о Цезарь! - с глубоким поклоном проговорил один из вошедших. Другой, подойдя к креслу полководца, с не менее глубоким поклоном, протянул ему поднос с украшением.
- Нет!
Звонкий голос Наджары, словно кинжал прорезал наступившую на мгновение тишину (все были заворожены красотой диадемы). Быстрой белой молнией она метнулась к Цезарю и перехватила его руку за миг до того, как его пальцы коснулись украшения. Забери диадему и укрой от людских глаз! - прозвучал у неё в голове, почему-то холодный властный голос. Джинны требовали решительных действий. Но, не сейчас же? Иначе будут проблемы! Они не поймут! - пыталась мысленно возразить Наджара, толи Джиннам, толи себе самой. Но, рука её уже коснулась украшения... Коснулась и, тут же на её пальцах остался сильный ожёг. Она, как и никто другой не имела права касаться диадемы. Возьми! - приказывал голос.
- Нельзя! - проговорила она и, на миг, вернувшись в реальность, добавила, обведя всех жёстким взглядом, - Нельзя касаться этого украшения. Оно отравлено, видите? - она продемонстрировала ожёг на длинных пальцах, - Отдай украшение мне, Цезарь и мои люди выяснят, что за яд на короне.

 Отправлено: 04.10.13 11:14. Заголовок: В общем, бейте меня ..

Скрытый текст

В общем, бейте меня тапкми и говорите, если надо поправить)) у меня жуткие посты)

Виллия все еще пребывала в состоянии шока. За последнее время случилось так много, что осмыслить весь этот калейдоскоп событий жрица пока была не в состоянии. Дрожь все еще пробегала мелкими волнами по телу от жутких воспоминаний. Казалось бы, еще несколько лун назад ничто не предвещало ничего дурного: она неспешно путешествовала от поселения к поселению, как всегда исцеляя всех страждущих с именем благого Асклепия на устах. В одном из полисов ей удалось познакомиться со странным культом, исповедовавшим лишь зло и ненависть. Виллия никогда не слышала о Дахоке и была поражена жестокости, о которой шептались по углам досужие сплетники. Сначала она позволила себе не поверить, посчитав природу человеческую склонной к приукрашиванию ради создания очередной в меру жуткой истории, но, столкнувшись с некоторыми уцелевшими жертвами злодеяний жрецов темной веры, девушка начала подозревать, что слова, принятые ею за фантазию, могли быть страшной истиной. Ее мир, раньше ограниченный стеной Амфиполиса, теперь раздвигался до самого горизонта, являя новые, удивительные стороны, ранее неизвестные сироте, никогда и не мечтавшей о возможности выбраться за пределы одного города. Попасть в ловушку оказалось несложно – с ее доверчивостью и открытостью Виллии не раз приходилось расплачиваться за проявленные доброту и милосердие. Ее просто оглушили в одном из переулков, и когда жрица очнулась, то оказалась в маленьком темном помещении с завязанными глазами и руками. Ее навестили лишь один раз, мужчина, судя по голосу, в возрасте и к тому же привыкший повелевать потребовал рассказать о том, кто она такая. Гречанке нечего было скрывать, она гордилась своей миссией и доверием Асклепия. «Чистая, девственная кровь. Подойдет. Забираем ее в Рим,» - резко перебил ее странный собеседник, обращаясь, видимо, к кому-то еще из присутствующих. Девушка не успела задать ни одного вопроса, как ее покинули. «В Рим? Но зачем? За что? Что они имели в виду?!», - сотни вопросов раскалывали голову жуткой болью, и единственное, что ей оставалось это обратиться к божественному покровителю. Асклепий ответил не сразу и был скуп на разъяснения роли своей жрицы в этой очередной игре людей. Великий целитель поведал верной последовательнице в высшей степени интересную историю о судьбе короны Кроноса и о тех возможных жутких последствиях, которые могут наступить, если мощь попадет не в те руки. Сейчас ей нужно потерпеть и довериться воле судьбы. Времени колебаться не было, и Виллия лишь послушно признала правоту Асклепия. Ее перевозили ночами, среди каких-то тюков с грузами, все также не снимая повязку и перетянув лодыжки и запястья тугими узлами, больно врезавшимися в кожу. Когда жрице удалось увидеть, где же она все-таки находится, то это знание не обрадовало ее. Девушку затащили на алтарь, и когда бедняжка едва успела мысленно вручить душу Танатосу, как в капище началось что-то невообразимое. Видимо, все же римляне решили вычистить свои «конюшни» от всего нечистого, и вовремя обнаружили сборище культистов. Виллия слабо понимала латынь и еще хуже изъяснялась на ней, поэтому ничего не могла толком объяснить освобождавшим ее легионерам, зато успела заметить, как артефакт, о котором говорил ее покровитель, был завернут и подготовлен для передачи Цезарю. Хорошо, что среди «спасательного» отряда нашлись люди, владеющие греческим, и девушке удалось упросить их взять ее с собой. Она обещала рассказать, каким образом оказалась здесь в центре сердца мира из неблизкой Эллады, но в присутствии самого повелителя этих земель. Пришлось пустить в ход весь свой дар убеждения, и хотя, кажется, римляне не особо поверили, что находившаяся перед ними испуганная, взъерошенная девушка и есть та самая Виллия, известная целительница из Амфиполиса, они все же позволили ей проследовать вслед за ними во дворец, правда, под охраной, или, вернее, конвоем, дабы на месте разобраться, что гречанка делает в сердце Империи, да еще в амплуа жертвы. Жилище Цезаря поразило юную жрицу и подействовало даже несколько угнетающе –слишком много архитектурного великолепия и богатой отделки. Ничего подобного ей раньше видеть не приходилось. Похоже, что ее ошарашенные озирания еще больше поставили под сомнение статус спасенной, и первыми в зал, где находился император вошли важные персоны, державшие при себе сверток с диадемой, а жрицу оставили в окружении преторианцев у входа. Виллия вынуждена была смотреть со стороны, как вершится судьба реликвии, но когда статная незнакомая девушка метнулась к украшению и первой прикоснулась к нему, случилось нечто жуткое: диадема обожгла ее руку. Дальше оставаться в тени было нельзя, тем более что появилась работа для целительницы. Виллия, воспользовавшись, тем, как зазевались преторианцы, скользнула в зал, подбирая длинные полы одеяния, в котором ее должны были принести в жертву. Переодеться девушке было некогда, да и, по чести говоря, не во что.
- Хайре, Кайсар, - по-гречески исковеркала латинское приветствие разволновавшаяся жрица. – Прости, ибо, не имея на то прав, я беспокою тебя, но это важно. Природа сей диадемы такова, что может определить судьбу мира и благодарение богам, что они решили доверить ее твоей мудрости, -следом Виллия протянула руку незнакомке. – И тебя прошу: дозволь взглянуть на ожог. Волей Асклепия мудрого мне ниспослан дар исцеления.

 Отправлено: 07.10.13 22:24. Заголовок: Во дворце любимец Фо..

Во дворце любимец Фортуны обрел присущее сыну Рима самообладание и почувствовал себя заметно увереннее, что не укрылось от взгляд девушек - но не по злому умыслу, а по природной наблюдательности и желанию постичь все тайны этого чудесного мира, что окружал их с некоторых пор.
- Прошу всех присаживаться! – еще раз поприветствовал Цезарь нимф, но на этот раз уже как подобает правителю Вечного города по отношению к заморским гостям: торжественно, вежливо и снисходительно. Но Хлоя и Лавина были наивны по своей природе и не разбирали всех тонкостей интонаций, коими так любили играть люди. Для них римлянин был подобен Зевсу, только среди смертных а не бессмертных почитателей. У него была власть, богатство и сила карать и миловать по своему усмотрению, но кроме этого, в его руках был необходимый артисткам артефакт, мысль о котором ни на секунду не оставляла Лавину. Хлоя же оказалась более падкой на злато и медь, украшавшие стены зала и могучие колонны, терявшиеся под сводами высокого мозаичного потолка, и с восхищением рассматривала архитектурные изыски, словно перед ней было что-то столь же прекрасное, как подвластная ей стихия, а может, и еще прекраснее. Ореада, напротив, мало интересовалась убранством дворца: она скучала по родным ущельям и глубоким полноводным рекам. Ни одно богатство мира не могло заменить шероховатых камней и прохладной воды, не могло заменить края, где обитало сердце.
Цезарь занял кресло и подозвал рабов, дабы они принесли девушкам угощения, а пока те оборачивались, устремил проницательный взгляд на подопечных Зевса:
- Интересно знать, откуда вы родом и каким образом смогли прибыть сюда в столь напряженное время, когда даже в пределах исконных земель Республики дороги становятся небезопасными и, к сожалению, все больше и больше сил приходится прилагать к тому, чтобы обеспечить гражданам провинций спокойную и мирную жизнь?
- Мы родом из Греции. Я родилась в горах, мои родители были пастухами, - начала Лавина, припоминая одну из прочитанных когда-то историй. Здравый смысл подсказывал ей не врать, но и не говорить всей правды. - Долгое время я жила с ними, постигала нехитрую науку хождения за скотом, пока однажды сошедшая с гор лавина, - ореада улыбнулась при созвучии природного явления с ее именем, - не погребла их под своим покровом... Мне ничего не оставалось, как отправиться в странствия, чтобы познать мир, от которого я долгое время была отрезана... - она грустно улыбнулась.
- А я росла в семье крестьян, - подхватила Хлоя, - они заставляли меня гнуть спину в поле с рассвета и до заката, нашли мне отвратительного жениха и вообще подумывали продать в рабство, потому что, по их словам, от меня было мало толка. Вот я и сбежала, примкнув к Тену и его труппе, - нимфа отмахнулась, а Лавина изумленно приподняла брови: подруга была прирожденной актрисой, но не слишком ли она увлеклась, забыв, что находится не на площади среди народа, а во дворце человека, который опасен и безжалостен с врагами? А если он сочтет рассказ ложью, что ожидает бедных девушек?
Но, похоже, Цезарь слушал в одно ухо, так как дополнил вопрос пространным рассуждением о победах отважных римских мужей. Лавина абсолютно ничего не поняла из его речи, но мило улыбалась все то время, что правитель излагал свои мысли.
- Полагаю, присутствующая здесь тетрарх и верная опора Республики, госпожа Наджара сможет подтвердить мои слова. Кстати говоря, дабы вы знали, именно во многом благодаря ее помощи был повержен жестокий и самонадеянный Фарнак, а восточные земли, что его волей ввергнуты были в страх, смуту и мрак ничтожества, сразу же после этого словно воспряли ото сна и удостоились высочайшей чести пребывать отныне под нашей защитой! - полководец почтительным жестом указал на степную воительницу, и ореада приоткрыла рот от восхищения. Каждая черта в облике Наджары подчеркивала правоту слов Цезаря - такая женщина могла бы вести за собой армию, что она, скорее всего и делала, раз сумела победить неизвестного, но несомненно могучего, доставляющего проблемы Риму Фарнака. Лавина была околдована ее горделивой осанкой, спокойствием и тем, как по велению руки, затянутой в плотную бежевую перчатку, широкоплечие воины Востока простирали ниц и ловили каждый вздох своей предводительницы. Бессмертная не могла постичь причины этой власти у обычной женщины, в следствие чего полагала в Наджаре благословение свыше. И кстати, это ощущалось: джинны создавали особые эманации в воздухе, которые Лавина, как существо, сотворенное велением бога, ощущала на сознательном и подсознательном уровнях.
- Цезарь прав, - ответила тетрарх, пригубив вино. - Я и мои воины, действительно помогали ему в борьбе с восточным деспотом. Однако, наша роль была незначительной, если бы свету не было угодно, у нас не было бы этой победы. Великий Свет - вот настоящий победитель.
- Говоря свет, ты имеешь в виду богов? Зевса? - простодушно спросила Лавина, и пока она ожидала ответа, слуги внесли столы и подготовили зал к долгому пиршеству. Нимфам доводилось время от времени присутствовать на пирах в чертогах Олимпа, не по собственному желанию, нет. Аполлон требовал песен и боги вторили ему, стуча кубками с амброзией по длинному столу. Сравнив оба застолья, Лавина пришла к выводу, что каждое из них достойно существования и не уступает другому по размаху и количеству блюд.
- Как твоё имя? - воительница обратила мягкий взгляд серых глаз на ореаду. - Возможно, ты произносила его, но я могла позабыть во всей этой суматохе.
Девушка ответила, и Наджара задала следующий вопрос, коснувшись ее руки:
- Скажи, кто учил тебя пению? Я много путешествовала, но не слышала голосов, подобных твоему. И, твои песни... Откуда ты берёшь слова?
- Слова рождаются сами из того, что я чувствую и что меня окружает, - Лавина пожала плечами. - А голос дан мне с рождения, сколько себя помню, я всегда любила петь. - "А мы могли бы подружиться", - подумалось ей.
Пока они разговаривали, Цезарь чуть повернул голову к массивным дверям и раздраженно поморщился, уловив за ней шум и какую-то возню. Но тут обе створки распахнулись, и в зал вошли солдаты в сопровождении двух римлян в белоснежных тогах, один из которых нес на бархатной подушечке золотую диадему.
Лавина задрожала всем телом и против воли сжала руку Наджары.
- Она зло, я чувствую это! - испуганные карие глаза воззрились на воительницу, в то время как понтифик уже протягивал сокровище Цезарю.
- Нет! - в один голос вскрикнули женщины, но блондинка оказалась проворнее: она бросилась к застывшим в недоумении нобилям и выхватила диадему из рук правителя. В ту же секунду на ее пальцах появился сильный ожог, а диадема зазвенела по мраморному полу.
- Нельзя! - жестко объявила Наджара. - Нельзя касаться этого украшения. Оно отравлено, видите? - она продемонстрировала ожог на длинных пальцах, - Отдай украшение мне, Цезарь и мои люди выяснят, что за яд на короне.
- Это не яд, она проклята, - расстроилась Лавина. - Мы не успели.... - еле слышно прошептала она и повернулась к Хлое. - Что с тобой?! - бледность на лице лимониады напугала ее. - Хлоя, ты в порядке?
- Просто обморок... Я такая впечатлительная, простите, - красавица выдавила из себя улыбку. - Это моя диадема.... Люди не должны были касаться ее, Зевс говорил... - с ужасом бормотала она, но, к счастью, их разговор никого не интересовал: внезапно вбежавшая в зал незнакомка бросилась к Наджаре и склонилась над ожогом.

 Отправлено: 12.10.13 16:11. Заголовок: - Нельзя! – привычн..

- Нельзя! – привычно-жестким для нее голосом вдруг провозгласила Наджара, вмешиваясь в ход событий. - Нельзя касаться этого украшения. Оно отравлено, видите? – все увидели показанный ею ожог на пальцах, - Отдай украшение мне, Цезарь и мои люди выяснят, что за яд на короне.
Но тот поднялся и, обернувшись, повелительным жестом призвал к себе одного из воинов, что явились на пороге, услышав крики.
- Отдай мне меч! – коротко приказал ему Цезарь, так как сам по случаю предвкушения мирного вечера успел уже избавиться от собственного оружия, передав его при входе именно этому оруженосцу.
Легионер почтительно кивнул и передал меч рукояткой вперед.
Гай взял его и, привычно осмотрев, с мечом в руке подошел к оказавшейся на полу диадеме. Строго посмотрел на нее и сказал: «Хм…», затем аккуратно зацепил украшение остриём меча и распорядился понтификам:
- Подайте сюда тот самый поднос, на котором вы её принесли! – и когда те исполнили приказание, снова поместил драгоценность на прежнее место. Потом во второй раз задумчиво протянул: «Хм…» и сам накрыл вещицу покрывалом, как это и было ранее, когда её принесли во дворец.
- Я спрячу её, - наконец проговорил он. – А когда сегодня соберется коллегия понтификов, мы поищем ответы на все вопросы. Выясним, что это за вещь, откуда она взялась, и зачем… Что она из себя представляет по своей природе. После решим, что с ней дальше делать.
- Это не яд, она проклята, - внезапно добавила Лавина. - Мы не успели.... - прошептала она и повернулась ко второй девушке. - Что с тобой?! Хлоя, ты в порядке?
- Просто обморок... Я такая впечатлительная, простите. Это моя диадема.... Люди не должны были касаться ее, Зевс говорил...
Тем временем появилось еще одно действующее лицо. Нежданно-негаданно перед Цезарем возникла еще одна особа, которая каким-то не сразу понятным образом очутилась тут, во дворце.
- Хайре, Кайсар, - проговорила она. – Прости, ибо, не имея на то прав, я беспокою тебя, но это важно. Природа сей диадемы такова, что может определить судьбу мира и благодарение богам, что они решили доверить ее твоей мудрости, - и с этими словами протянула руку Наджаре. – И тебя прошу: дозволь взглянуть на ожог. Волей Асклепия мудрого мне ниспослан дар исцеления.
Цезарь перешел на греческий, на котором он говорил превосходно, только, может быть, даже чересчур правильно для обычного эллина, что иногда даже мешало ему, но он считал ниже своего достоинства пренебрегать богатыми средствами этого языка и опускаться до уровня простонародного «койне», что со времен походов великого Александра стало средством общения чуть ли не во всем эллинистическом мире.
- Коль можешь помочь ты, тогда хорошо это будет! Но скажи мне сначала, откуда известно вдруг стало тебе про все свойства сей вещи? Не скрою, по нраву пришлось мне услышать, что вправду великая сила в ней тихо таится; по этой причине измыслили Боги её передать мне, одному из потомков, дабы с нею достиг я вершин еще высших!
Могло показаться, что таким строфам позавидовали бы сами Гомер или Гесиод, если бы они очутились здесь и услышали столь чистейшую, до мельчайших деталей складную и ритмичную речь… Впрочем, тут еще сработало его желание произвести как можно более благоприятное впечатление на всех собравшихся здесь женщин, ведь именно когда те чувствуют, видят и слышат такие слова, это помогает затем укреплять среди народа ту возвышенную легенду, которая словно ореолом окружала его имя.

 Отправлено: 17.10.13 21:00. Заголовок: Звон переливчатых го..

Звон переливчатых голосов Джиннов какое-то время ещё звучал в голове Наджары. Они требовали, чтобы она забрала диадему и спрятала её в песках пустыни. Но, я не могу... Я боюсь её силы! - подумала воительница, но, говорить вслух не решилась, так как боялась, что Джинны нашлют на неё проклятие и отлучат от света. Самое интересное было в том, что женщину, совершенно не волновало то, что её разговор с бестелесными Джиннами может услышать кто-то другой. Они Неверные! Они всё равно не поймут. Их душам, погрязшим во тьме, не постичь... Размышления воительницы прервал, неизвестно откуда взявшийся, женский голос. Наджара обернулась и встретилась лицом к лицу с красивой девушкой, которая сказала, что может исцелить её ожёг, потому что ей дана благодать по воле какого-то Асклепия.
- Дар исцеления даёт только свет, - мягко возразила Наджара, глаза которой всё ещё сверкали фанатичным блеском, - и не важно, каким именем ты его называешь.
Она не чувствовала опасности от этой новой гостьи, а прикосновение её мягких рук, казалось, на время погасило бурю в душе воительницы.
- Ты очень добра. Спасибо тебе. Как ты оказалась здесь и, как твоё имя?
Меж тем, Цезарь попросил принести ему меч и, поддев диадему, вновь положил её на подушечку и приказал унести. Это вновь вызвало недовольство Наджары. Она только хотела что-то сказать, как вдруг, девушка по имени Лавина, сказала, что украшение проклято. Потом, тут же стало плохо её подруге. Наджара поспешила к обеим девушкам.
- Что с ней? - спросила воительница, кивнув в сторону девушки, которую Лавина трясла за плечи, - И, откуда ты знаешь о проклятье диадемы? Кстати, отвечая на твой вопрос скажу: я не знаю, кто такой Зевс, я знаю, что над этим миром властвует Великий Свет и только он может влиять на...
Наджара не договорила, потому что в этот самый момент, Гай Юлий принялся объяснять на каком-то странном наречии новопришедшей, для чего ему нужна эта диадема. Сердце Наджары болезненно сжалось и теперь, дело было не только в повелении Джиннов. Когда речь шла о Цезаре, о человеке, которого она любила, Наджара беспокоилась о нём ничуть не меньше, чем о выполнении своего предназначения во имя Света.
Подойдя к римлянину, она заглянула ему в глаза и спросила, почти умоляющим тоном, которого никто и никогда от неё не слышал:
- На что тебе это украшение? На что тебе новые вершины? Неужто ты не видел, что сделало это украшение с моей рукой? Но, не во мне дело - это украшение зло, призванное отвернуть тебя от света, к которому ты был так близок!
В серых глазах пустынной воительницы было столько трепета и тревоги, сколько не было никогда. Сейчас, она, как будто утратила свой ореол воинственности, превратившись в самую обычную женщину, которая боится за того, кого любит. А что, если эта девушка, Лавина, была права и диадема проклята? Но тогда, зачем она Джиннам? Не для того ли только, чтобы истребить её и искоренить зло? Ах, они прекрасны! В этот момент, лицо Наджары просияло, но, лишь на миг, потому что она не могла допустить, чтобы украшение осталось в Риме. Она должна была спасти любимого и выполнить волю Великого Света! Об одном только жажела светловолосая воительница - о том, что она так и не смогла расслышать слов подруги Лавины, которые та говорила в бреду, потому что они, кажется тоже были о диадеме...

 Отправлено: 10.11.13 23:41. Заголовок: Цезарь потребовал ор..

Цезарь потребовал оружие и зацепил кончиком меча злосчастный артефакт. Повертел его, осмотрел со всех сторон, помня о предупреждении Наджары не дотрагиваться руками, после чего водрузил на место - на поднос в руках знатного римлянина.
- Я спрячу её, - наконец проговорил он. – А когда сегодня соберется коллегия понтификов, мы поищем ответы на все вопросы. Выясним, что это за вещь, откуда она взялась, и зачем… Что она из себя представляет по своей природе. После решим, что с ней дальше делать.
Нимфы переглянулись: не людской совет нужен был здесь! Если диадему спрячут, девушкам никогда не выполнить завета Зевса. Благо, незнакомка в белом отвлекла Владыку Рима, и Лавина скоро зашептала подошедшей Наджаре:
- Никакая стража не укроет Цезаря от зла, если диадема останется во дворце! Мы с Хлоей слышали о ней во время путешествия, нам даже удалось одним глазком взглянуть на книгу, которую Тену предлагал один из закутанных в балахон странников. Мне кажется, это как-то связано, тем более, что этот монах хотел забрать у нас лошадь и вскользь упомянул о некой вещи, которая должна оказаться в руках Дахока и тогда упрямцы, подобно Тену, склонят головы перед темной властью нового бога. Я не знаю, о чем он говорил, может, просто был зол, что не получил лошадь, но что, если это как раз о ней? - ореада указала на застывшего понтифика, так как богоподобный Цезарь не озвучил еще места, куда следовало перенести драгоценность. - Что если вещь, которую ждут эти жрецы, и есть диадема? Я могу ошибаться, но ты же тоже чувствуешь, что она - зло! - Лавина в порыве эмоций дотронулась до руки пустынной воительницы и заглянула в серые глаза. Сейчас нимфа и сама верила в то, что говорила. Со стороны ее можно было принять за сверхчувствительную особу, не умеющую владеть эмоциями, но по-любому слова эти были искренни: брюнетка не хотела, чтобы пострадали люди, ибо за столь короткое общение уже успела проникнуться к ним симпатией. - Нужно избавиться от нее скорее!
- Что с ней? - спросила Наджара, указывая на Хлою. - И, откуда ты знаешь о проклятье диадемы? Кстати, отвечая на твой вопрос скажу: я не знаю, кто такой Зевс, я знаю, что над этим миром властвует Великий Свет и только он может влиять на... - она осеклась, вслушиваясь в ответ Цезаря.
- Это греческий, - улыбнулась Лавина, узнав мгновенно знакомый язык. - Я родом из Греции, и Зевс считается нашим верховным богом. С Хлоей все хорошо, она просто впечатлительная, - нимфа погладила подругу по волосам. - Про проклятье я, как и ты, не знаю много, но разве вещь, которая обжигает одним прикосновением к ней, не проклята?
Похоже, слова ореады возымели должное действие: легкой поступью, напоминающей поступь пумы, Наджара подошла к Цезарю и подняла на него полные света глаза. Не нужно было быть бессмертной, чтобы понять, что этих двоих связывали чувства. Невежливо было смотреть во все глаза на влюбленных, но Лавина, впервые увидев настоящее чувство, не могла оторвать взгляд и чувствовала, как сердце начинает биться быстрее от соприкосновения с тайным, но таким долгожданным знанием.
- На что тебе это украшение? На что тебе новые вершины? Неужто ты не видел, что сделало это украшение с моей рукой? Но, не во мне дело - это украшение зло, призванное отвернуть тебя от света, к которому ты был так близок!
- Это все хорошо, но что будем делать? - шепнула Хлоя, и Лавина нахмурилась: идей не было. Разве только что совсем безумная.
- Мы должны выкрасть корону.
- Но как? Смотри, сколько солдат вокруг! Нас казнят раньше, чем мы сделаем шаг к ней! - лимониада с ужасом посмотрела на стражу.
- Не казнят, мы же бессмертны, забыла? - улыбнулась брюнетка. - У меня есть план, но для этого нам надо разделиться и подождать, пока диадему унесут из зала.
Пока девушки беседовали, целительница покачнулась и если бы не рука стражника, осела бы на пол - немудрено, учитывая, что совсем недавно она был жертвой, привязанной к алтарю и готовой распрощаться с жизнью. "А вот и подходящий момент!" - нимфы поняли друг друга без слов. Если Цезарь отправит незнакомку отдыхать, одна из них может вызваться сопровождать ее. Между правителем и Наджарой назревал серьезный разговор, не захотят же они выставлять свои чувства перед всеми присутствующими?

 Отправлено: 11.11.13 10:32. Заголовок: Очевидно, что Цезар..

Очевидно, что Цезарь явно не ожидал того, что произойдет буквально в следующий момент. А случилось следующее. Внезапно Наджара оказалась чуть ли не совсем рядом, на ближайшем расстоянии от него и, заглянув ему в глаза, проговорила так:
- На что тебе это украшение? На что тебе новые вершины? Неужто ты не видел, что сделало это украшение с моей рукой? Но, не во мне дело - это украшение зло, призванное отвернуть тебя от света, к которому ты был так близок!
»Да, она опасается за меня, - тут же подумал политик. – Сейчас у нее столько волнения, сколько ни было никогда даже во время величайших опасностей, которым мы с нею некогда подвергались. Значит, все это далеко не просто так. Во всяком случае, надо получше разобраться и понять, что происходит».
- Так или иначе, но все равно ведь придется что-то делать с этой вещью! – ответил он. – Она, безусловно, не так проста и однозначна, как это кажется со стороны. – И спросил у двух римлян в безупречных тогах. – Вы занимаете далеко не последнее место в нашей иерархии… Так вот, понтифики, как вы можете объяснить случившееся? Бывало ли такое прежде?
Те в недоумении воззрились на него.
- Цезарь, сразу очень трудно понять суть происходящего. Пока можно сказать лишь одно: подобные случаи не описаны в наших священных книгах. Но мы обратимся к пророчеству Сивиллы, к Богам… - ответствовал один из них.
- Хватит! – прервал его Цезарь. – Мы обсудим данный вопрос в числе других на сегодняшнем заседании коллегии, если уж сейчас вы не в состоянии предложить ничего иного. А сейчас идите, готовьтесь! И заодно поведайте обо всем более опытным людям!
Двое римлян крайне смущенно поспешили ретироваться, пока их не попросили об этом дважды.
- Вот видите, - продолжил рассуждать Цезарь. – Они даже не смогли сказать ничего вразумительного, а ведь годами, если не десятилетиями изучали жреческое дело… Впрочем, не исключено, что совместными, общими усилиями мы найдем выход из ситуации, который устроит всех. Давайте сделаем так, - он обращался словно бы не к кому-то конкретно; со стороны могло вообще показаться, что глава государства рассуждает сам с собой на какие-то абстрактные, отвлеченные темы. Но именно в таком виде, представляясь большинству людей как бы рассеянным и погруженным внутрь себя, он и замечал любые мелочи в окружающих делах и позволял своей проницательности и чувству наития вести себя вперед по путям судьбы.
– Я могу покамест передать диадему во временное хранение… - сделав акцент на слове «временное», он эффектно выдержал паузу, чтобы все максимально сконцентрировались перед объявлением данного решения, и только затем, когда атмосфера вокруг достигла апогея напряжения и воцарилась звенящая тишина, в которой, казалось, любой шорох мог бы стать подобен удару грома, продолжил: - … доверенному лицу, что не единожды уже выказало как мне, так и Риму свою собственную верность, преданность, благонадежность, и внушило мне глубокие чувства, о которых ранее мне либо совсем не приходилось ведать, либо они неизбежно представали предо мною в искаженном виде…
Он медленно, будто во сне, приблизился к Наджаре и молвил ей:
- Если все действительно обстоит столь серъезно, то, пожалуй, это будет отнюдь не самым безрассудным выходом из положения… Итак, можешь пока забрать вещь себе! Сомневаюсь, что мы немедленно и безотлагательно сможем изучить суть этого таинственного явления, поэтому пусть пока она пребудет у тебя!
Вдруг только что явившаяся целительница покачнулась чуть не упала. К счастью, сумел вовремя подоспеть дворцовый стражник и, подхватив ее, удержать на месте.
- Отведи ее туда, где она сможет прийти в себя и набраться сил! – велел ему Цезарь. – Возможно, несколько позже она тоже мне понадобится. Но явно не слишком скоро и уж, тем более, не сейчас!

 Отправлено: 14.12.13 15:27. Заголовок: Правильно! Ты всё с..

Правильно! Ты всё сделала правильно! - вдруг зазвучали нежные, но твёрдые, двоящиеся и троящиеся голоса Джиннов, - Забери диадему! Наджара расправила плечи, глаза её засияли тем фанатичным светом, который появлялся там всякий раз, когда она слышала своих проводников. На мгновенье прикрыв глаза, Наджара блаженно улыбнулась - она видела солнце! Великий Свет был с ней!
- Я с радостью возьму на себя ответственность за хранение диадемы. Вели передать её Юсуфу или Фариду - они сохранят её, а потом, я спрячу её в надёжное место.
Женщина положила руку на плечо Цезаря, слегка погладив его. Этот жест означал благодарность за то, что он всё-таки, прислушался к её совету. Ты желаешь это ради Света... Свет вознаградит тебя. Всё, ради света. Не сомневайся...
- Ради Света, - машинально повторила воительница, отвечая своим голосам. Со стороны эту фразу можно было воспринять, как обращённую к Цезарю.
Потом пустынная воительница подошла к Лавине и, тронув её за руку, произнесла с улыбкой:
- Не переживай. Пока диадема находится у меня, людям ничего не грозит. Я уничтожу зло именем света!
Блеснув глазами, Наджара извинилась, и покинула собравшихся. Придя к своим людям, она объяснила им, что трогать украшение ни в коем случае нельзя.
- Завтра на рассвете отправляйтесь в пустыню и спрячьте её в условленном месте, - проговорила Наджара, прямо глядя на Фарида с Юсуфом.
Разумный Фарид сказал:
- А, ты уверена, что её можно выносить за пределы Империи? Не повлечёт ли это разрыв отношений с Римом.
Наджара улыбнулась и стала объяснять Фариду, как маленькому ребёнку:
- Наоборот! Сам Цезарь отдал мне её на хранение. Не волнуйся, Фарид, всё делается ради света...
Сказав это, Наджара вернулась в пиршественную залу.