Отправлено: 15.02.14 22:05. Заголовок: «Замок у моря»

Сколько прошло веков,
Который день за окном?
Лёгкий узор стихов
Долгим тревожным сном.
Может быть, это миф,
Может, любовь и страх.
Мир отражён на твоих
Тонких и чутких руках. ©

Место событий: где-то в Греции
Участники: Ru/Annuk
Сюжет: Ни одна действительно стоящая сказка не может обойтись без наивной девушки, прекрасного принца и замка, что затерялся в лесной глуши, вдали от чужих глаз. Вот только что если замок стар и брошен, а прекрасный принц сам уже очень давно не верит в чудеса?
В очередной раз покидая лагерь комедиантов, Ру неожиданно для себя обнаруживает, что помимо куницы у него теперь появился еще один спутник, которому решительно всё равно, что он думает по этому поводу.
У Аннук есть несколько дней на то, чтобы убедить несговорчивого заклинателя огня в том, что она ему необходима. И разве возможно придумать лучший случай, чем тот когда Вы заблудились в незнакомой местности?

 Отправлено: 24.03.14 23:22. Заголовок: В некотором царстве,..

В некотором царстве, в некотором государстве жил был один артист. И была у того артиста мечта, найти любовь всей своей жизни. Так была, что он даже сам о ней не подозревал и ночью прятал невидимую мечту под жёсткими подушками, а днём клал её на самое дно сумки. Он ездил из города в город и давал представления, каких не видывал свет. Дамы улыбались нашему герою и иногда бросали цветы к его ногам. Артист улыбался им в ответ, но стоило представлению закончиться, как он первым сбегал в подворотни, накинув болотного цвета плащ. Красавицы оставались позади, а высокий человек в плаще возвращался в место ночлега, не замеченный никем кроме полнощёкой луны.
Никто не знал имени артиста, мало с кем он говорил, а потому окрестили его Огненным танцором. Почему огненным? Да потому что он жил огнём, он сам был огонь. Сухой, как фитиль, плавный как воск, тихий до первого порыва ветра. Огонь появлялся в его ладонях и начинал жить, играть, сверкать, пугать и сыпать искрами. От этого ладони артиста почти всегда были покрыты пылью и сажей.
На самом деле артиста звали Риано, и не всегда он был таким умопомрачительным, как о нём думали люди. Когда наступало время тушить фонари, и их огненные головы прятались под колпаками, Риано, а проще Ру, так он называл себя, прятался от лишних глаз. Одиночество не тяготило погасшего на время странствий Огненного танцора, компании мелкой ворчливой куницы как раз хватало для нечастых разговоров о жизни.
Однажды заклинатель огня повстречал кибитки комедиантов. Кто-то из пёстрого народа был ему знаком, кого-то он никогда не видел. Знающие артисты с распростёртыми объятиями приняли Ру на несколько дней, которые они собирались пробыть городке, чьё название слишком мало значит для того, чтоб его вспоминать. Полдня факир проспал под пологом цветного шатра, а к моменту представления выбрался из тюфяков с тряпьём помятый, но довольный. В этот вечер был прекрасный ветер, который как страховка гимнаста, всегда был рядом готовый поддержать опадающее пламя. Огненный танцор совсем забылся, пребывая здесь и сейчас и в нигде, он не задумывался о движениях и трюках. Ветер подсказывал, куда повернуть ладонь и когда распускать крылья дыханию дракона. На какое-то время Ру закрыл глаза. Дуновения вечернего эфира поглаживают щетинистые скулы, сквозь них теплотой обдают кожу языки огненных шаров, силуэт которых рыжими пятнами угадываются даже сквозь пелену закрытых глаз. Потрескивание масла так громко слышится в повисшей тишине, что почти заглушает глубокое дыхание зрителей.
Открыв глаза, факир пробежался взглядом по освещённым макушкам. К ним присоединился кое-кто из циркачей, даже пожилой иллюзионист наблюдал, полуприкрыв веки. Брошенный взгляд вернулся к первым рядам, где наткнулся на прекрасное создание. Совсем юная девчушка смотрела мимо глаз факира на огненные кольца и завитки. Восхищения в её глазах хватило бы на десяток трёхлетних детей, они блестели ярче звёзд, отражая каждый отсвет огня. Ру улыбнулся и снова погрузился в огонь. Может быть мечта всей жизни и лепетала что-то со дна дорожной сумки, но её никто не слышал.
На следующий день Ру вновь увидел девушку из первого ряда, кажется она незаметно следовала по его пятам. Она оказалась приёмышем старого иллюзиониста, и к тому же взрослее, чем ему показалось вначале. Факир даже не успевал о ней забыть, потому что она упорно крутилась где-то рядом. Мужчину такое поведение настораживало, и он старался просто не обращать внимания на девчонку.
Неизвестно как так получилось, что любимец публики сторонился женщин. То ли смущение спутывало все карты, то ли он просто не знал, как на них реагировать. Он ещё хорошо помнил ту, с которой молодой заклинатель огня держался за руки и валяясь в траве размышлял о безоблачном будущем. После того как на лице поселились ровные линии шрамов, Ру отрицал безоблачность будущего, и не видел себя в будущем с женщиной в милом домике.
Когда пришла пора прощаться с комедиантами, оказалось, что не только факир собрался в дорогу. Аннук, так звали девчонку циркачей, рядом переминалась с ноги на ногу, заявив только, что ей по пути. Ру понял это по своему и проводил спутницу до соседней деревни, потом ещё до одной, но упрямая девушка как маленький ослик плелась следом за морковкой в плаще болотного цвета и не думала сворачивать. Вот тогда Ру не на шутку распереживался, и оттого, что иллюзиона прицепилась к нему как репейник и не думает менять дорогу, и оттого что дорогу, какую бы ни было, факир , похоже, потерял.

 Отправлено: 15.04.14 16:37. Заголовок: - Та последняя дерев..

под настроение

- Та последняя деревня, в которой ты уж очень старался меня забыть, - темноволосая девушка скривилась, - я хочу сказать, в другой раз – выбери, что-нибудь получше.
- Умоляю! Там была только вшивая таверна и двенадцать человек местных, четверть из которых целыми днями просиживают в этой самой таверне, а остальные там же и работают. Брось меня хотя бы там, где сносно кормят, – Аннук сморщила носик и тщетно попыталась поймать взгляд смурного факира, кажется, так и не смирившегося с тем, что она продолжает его преследовать. «Только я всё равно тебя найду»
- Ненавижу луковую похлёбку, - добавила она, подумав, неудовлетворённая высказанными аргументами, на которые спутник не торопился реагировать.
С тех пор как они покинули табор, прошло несколько недель. Деревни сменяли друг друга, ничего не оставляя на память, в это время года выгоревшие и страшно усталые. Море лежало по левую сторону, то исчезая в ветвях кривых платанов, то вновь возникая блестящим шелком, который слепо утыкался в линию горизонта. Можно было подумать, что воде не было конца и она, выросшая еще недостаточно, представляла, что там, где обрывается море, остаётся только бесконечное ничто.. Большие города они обходили стороной, ночуя больше под звёздами, и только единожды останавливались на постоялом дворе. Временами он спрашивал о чём-то и она с удовольствием рассказывала, каждый раз сочиняя всё более правдоподобную ложь. Уже к концу первой недели Аннук обзавелась большой семьей, державшей ферму у подножия Афин, старушкой-матерью, живущей вместе с тремя её братьями и всерьез подумывала о том не присовокупить ли еще и выводок белых голубей, воркующих в башенке, что венчает небольшой хутор. С голубями все делается еще лучше. Она часами могла рассказывать о том, как самостоятельно явилась к циркачам, не оставив Тарику ни малейшего шанса, и, как прожила до девятнадцати лет чутко оберегаемая нежным сердцем старого комедианта, казавшимся особенно неуместным в столь суровой оболочке. Все чаще девушка ловила себя на том, что говорит слишком много, но собственный голос успокаивал и, отбросив душевные терзания, продолжала болтать дальше.
Задавать вопросы о прошлом Ру было не принято, и иллюзиона забросила всякие попытки, время от времени потчуя его своими историями и в глубине души немножко надеясь, что чудесное место, в котором она будто бы провела свое детство, нет-нет да однажды покажется на горизонте.
Время шло, искомый край Греции так же маячил за каждым поворотом, а Аннук в страхе ожидала, когда же факир окончательно перестанет верить её роскозням и отошлёт прочь. Пока же он лишь хмурился, представляя собой, образчик спокойствия и почти не пытался улизнуть. С куницей общего языка она так и не нашла, тем не менее быстро придя к обоюдной неприязни, простиравшейся столь далеко, что им удавалось выносить общество друг друга. Временами в знак, хлипкого мира приходилось жертвовать парой куриных яиц, чтобы задобрить грызуна, когда он решал, что ненавидит её особенно. В такие дни Аннук ощущала себя жрицей, подносящей дары не мало, но самому противному божеству, о котором она когда-либо слышала.
Солнце уже клонилось на запад, багряным животом, царапая очертания далеких холмов и щедро питая округу золотом. Лес, состоявший недавно из одного лишь бука, теперь мешался с грабом и выступающими то здесь, то там гигантами-дубами, делаясь гуще в зависимости от того, как далеко они продвигались. Большая вода опять исчезла, лишь иногда с налетавшим парным ветром возвращая горьковатый запах соли. Достав из сумки жёлтое яблоко, кудрявая девушка крутила его в руках, перебрасывая из ладони в ладонь, из-под косматой шевелюры рассматривая сосредоточенного мужчину. Меркнущее солнце восторженно копалась в его волосах, и гасло каждый раз, когда очередное дерево загораживало небо. Мой. Она не могла точно припомнить, когда именно так решила, однако уверившись в необходимости звать его так хотя бы в мыслях, уже не намерена была с этим расставаться. И дело тут было не в любви, которой она переболела достаточно быстро и даже не в огне, что плясал лучше любой цыганки из комедиантов, стоило ему лишь позвать. Необходимость быть рядом, которая уже представлялась естественной, вот и всё, что сама она знала об этих чувствах.
Не желая более копаться в собственных мыслях, циркачка тряхнула головой, скидывая с себя морок.
- Ру! – яблоко прочертило косую дугу, и приземлилось точно в ладони факира за мгновения до того, как Аннук было совсем решила, что сейчас оно угодит ему в затылок. Куница шикнула в сумке и опять утихла.
Прошедший утром дождь, превратил землю под ногами в топь, которая запружинила, когда девушка остановилась, скидывая на траву котомку с вещами, болтавшуюся на плече.
- Мы ведь заблудились, правда?
Фрукт поменьше появился из рукава и Аннук звучно вгрызлась в спелую мякоть.