Отправлено: 08.11.13 20:08. Заголовок: «Руны смерти»

Место событий: в новом мире этому городу нет названия
Участники: Annuk, Thor, Sif
Сюжет:
Во время великой войны между богами и людьми, в момент создания нового мира от меча Одина откололась сталь и упала на землю. Неизвестный сделал из нее клетку, которая обладала поразительным свойством. Если в нее заключить бога, то он лишался всех своих сил. На людей ее сила не должна была действовать, но произошел побочный эффект и если в клетке оказывался человек, то он терял силу воли, становился тряпичной куклой в руках злоумышленника. Никто не знает, кто создал эту клетку и кто так желает смерти богам, но среди служителей ходит слух, что это какой-то верховный бог, желающий уничтожить предателей. В магическую клетку попадает пойманная Аннук. До некоторого времени она не понимает, почему ее сюда заточили, но вскоре ей в руки дают какое-то перо, заставляя им и своей кровью рисовать странные символы. Слепая девушка даже не подозревает, что ее кровь и магическое перо создают руны, которые появляются на стенах разных городов. Когда в эту клетку заманили Сиф, она обнаружила там испуганную Аннук. Именно от нее северная богиня, искавшая все это время своего друга Тора, узнала предназначение этой клетки. Сиф и Аннук удается сбежать, и они отправляются на поиски бога грома. Находят они его в одном из поселений. Дева меча не сразу узнает друга, ведь теперь Тор скрывается от богов, и слился со смертными, приняв образ обычного лесоруба. Но божественную сущность не скроешь. Сиф застает Тора за расследованием странных рун, что появляются на стенах домов и несут собой медленную погибель для смертных. От Аннук боги узнают, что руны предназначены не для этого. Это своеобразная мышеловка для бессмертных, коснувшись которую их переносит в клетку. Тор едва не угодил в эту ловушку, но вовремя был спасен Сиф. Он не доверяет своей старой подруге, считая, что ее прислал Один, но очень скоро становится ясно, что дева меча все это время так же была на стороне людей и искала его.
Тор не может оставаться в стороне и смотреть, как люди погибают из-за магических рун. Он вместе с Сиф решают отыскать того, кто за этим стоит, даже не подозревая, что ответ прямо перед их глазами. Аннук обещали свободу, если она помимо Сиф заманит в клетку еще и Тора, а если сбежит, то ее должна была постигнуть смерть. Только сейчас бедная девушка поняла, что руны на стенах домов создавала она и именно из-за нее умирают люди. Все еще до смерти напуганная, Аннук сообщает Тору и Сиф, что в том месте, откуда они сбежали, томятся другие боги, которые ждут часа своей казни. Поверившие слепой северные боги отправляются в замок, где находится клетка. Они хотят освободить своих собратьев и уничтожить создателя клетки, полагая, что тогда руны исчезнут, но они даже не подозревают, что все это спланировано, что именно этого добивалась Аннук, ведь в замке нет никаких заточенных богов, там поджидают Тора и Сиф, чтобы уничтожить.

 Отправлено: 10.11.13 13:18. Заголовок: Время прекратило сво..

Время прекратило свое существование. Разок вздрогнули цепи, пискнула мышь в глухих подвалах и только собственное дыхание, как мелодия для невеселых мыслей.
Аннук никогда не заблуждалось по поводу своей кончины. Нет, ее обязательно однажды не станет. Жизнь, как всякое хорошее представление рано или поздно занавес которого будет отдернут, скрывая за собой и сцену и актеров. Талантливых и не очень. Только никогда она не думала, что все закончится так рано и страшно. Слишком рано и чересчур страшно. Сколько ударов сердца осталось на ее счету? Несколько тысяч или чуть меньше. Пожалуй, этими подсчетами она займется, когда станет совсем плохо.
Аннук опять прижалась к стене и вновь отклонилась, тихонько раскачиваясь. Ноги затекли от долгого сидения, а спина должна была бы покрыться уродливыми полосами в тех местах, что касались решетки.
Дважды ей случалось попадать в застенки, но никогда еще в таких ужасных обстоятельствах. Прошлый раз рядом был Риан, полушепотом умеющий рассказывать такие сказки от которых и в подземелье было уютно и почти не страшно. А сейчас она была совсем одна. Усталая и непонимающая за что здесь находится. Первое время ей удавалось храбриться, она неутомимо обследовала свою темницу в поисках неизвестно чего, однако слишком быстро выяснила, что в камере сплошь состоящей из решеток и прямых углов просто не может ничего быть. На ощупь металл был ледяным, но совсем не скользким. Аннук представляла, что внешне он похож на матовое серебро в котором весь свет и любое отражение растворяются без следа.
Сейчас она сидела зажав ладони подмышками, не в силах больше выдержать ни единого, даже случайного прикосновения к этой поверхности. Последний раз ей приносили еду и воду так давно (а может так только казалось?), что и без того притупленные от долгого нахождения без движения чувства совсем обезумели. Она уже не представляла, с какой стороны сидит и есть ли вокруг хоть какие-то звуки помимо собственного учащенного дыхания. В противовес всему этому в голове было безмятежно и пусто, как будто на каком-то этапе мозг просто не выдержал, да и рубанул выключатели отвечающие за страх и безнадежность. Мысли по прежнему мелькали, испуганными мышами, но стоило ей ухватить их за хвост они опять удирали, оставляя после себя только мертвую тишину.
Аннук не могла ручаться за то, что правильно представляла себе место в котором находится, но запах земли и то, что когда ее сюда сажали ей пришлось спускаться по приставной веревочной лесенке указывало на то, что она находится далеко от поверхности, по которой ходят люди. Если вытянуть руку и просунуть ее сквозь решетку с одной стороны, нащупать ничего было нельзя, с другой же, рука упиралась в массивную стену, от которой веяло холодом и плесенью. Девушка вздрогнула. От холода конечно. Если сейчас она позволит себе отдаться на волю страха, который снова был слишком близко, что-то подсказывало что рассудок покинет ее быстрее, чем она сможет пикнуть. Иногда над головой раздавались звуки, которыми должно бы было полнится человеческое жилище. Топот сапог по деревянному полу, голоса людей и множество таких же совершенно обычных наполняющих, но потом все опять стихало и вокруг оставалось только зыбкое ничто. Аннук глубоко вздохнула, пытаясь вспомнить другие подробности, чтобы просто занять голову образами, убеждая себя что все это ей поможет, когда она окажется на свободе.
Ее пленителями были мужчины. Кто бы мог подумать... Было время, когда ей казалось, что все без исключения самое плохое, происходящее в этом мире, исходит от мужчин. Они развязывали войны, учились убивать еще не выйдя из детского возраста и были по собственной натуре склонны к жестокости. А потом время научило, что женщины ничуть не лучше. Они просто умели проворнее скрывать низменные порывы.
Иллюзиона помнила только троих, они были постоянными ее спутниками каждый раз, когда ее выводили на свет, за руки вытаскивая из клетки. Вместе с ними она спотыкаясь преодолевала расстояния до места, где ждал Он, считая шаги и запоминая повороты. Поднявшись, нужно было пройти сквозь невысокую арку, настолько невысокую, что даже ей приходилось пригинаться. Потом недолгий путь по улице, где она с удовольствием впитывала свежий воздух, наполненный запахом хвои и жалела только о том, что небо в этих местах хмурилось от природы, вот-вот готовое заплакать и сдерживающиеся из последних сил. Стражники редко с ней разговаривали, но Аннук чувствовала, что ни один из них не испытывает к ней ненависти или чего-то похожего, как должно быть с заключенными. Ее поддерживали, когда онемевшие ноги спотыкались, отказываясь идти дальше и мягко направляли вперед. Как-то один из них даже сунул ей кусок хлеба, помогая спуститься обратно в клетку. Этих мужчин она не боялась, но с Ним дела обстояли иначе. Стоило только войти в просторный зал, который сверкал рыжим от постоянно горевших здесь свечей, силы выпархивали сами собой. И стражники были здесь совсем другими. Он никогда не говорил с ней, но постоянно, как удавкой на шее чувствовалось присутствие, подобного Аннук не испытывала никогда прежде и едва ли, случись ей выбраться, захотела бы почувствовать вновь. Вместо Него были другие, запугивавшие или готовые приласкать, когда нужно.
- Аннук, ты помнишь о чем мы договаривались? - на этот раз голос был женским, удивительно приятным, - Аннук?
Глаза против воли наполнились слезами, когда девушка осела на пол, упирая подбородок в колени. Очень детская поза, удивительно не сочетающаяся с этим местом. Ей позволили остаться в таком положении, что означало, что сегодня ей не собираются причинять вреда.
- Да.
- Умница. Нам очень жаль, что пришлось причинить тебе столько неудобств, - голос женщины отражался от стен, расслаиваясь на звонкое эхо. Создавалась полная иллюзия того, что в комнате они только вдвоем. - Но осталось совсем немного. Ты поможешь нам, сделаешь благое дело и будешь опять свободна. Главное сделать все правильно. Понимаешь?
Аннук моргнула, позволяя слезам катиться по щекам, охлаждая пылавшее лицо.
- Да, - на краткий миг ей стало удивительно спокойно, как будто разом схлынул весь страх и все дурное, произошедшее за это время. Иллюзиона поддалась вслед за этим ощущением и оно не исчезло. Ей разрешили понежиться в безопасности несколько минут, безопасности которую Он подарил ей в качестве сладкой конфетки. А потом ощущение пропало.
Еще довольно долго ей объясняли, что и как нужно сделать, а когда убедились в том, что она может повторить все от начала и до конца вновь усадили в клетку.
Спрятанные в рукавах кусочки кремня, хрустнули, когда Аннук вытащила их во мраке темницы и на краткое мгновение пространство вокруг осветилось слабой вспышкой. Пламени здесь не нравилось - оно лишь фыркало и билось о прутья, стоило девушке попытаться добиться даже малейшего огонька, чтобы просто согреть руки. И все же такое обыденное занятие ее успокаивало, а в нынешнем положении это дорогого стоило.
Когда сверху послышались голоса и верх клетки начал медленно отъезжать иллюзиона почти не обратила на это внимания, убаюканная своим монотонным занятием, она лишь поглубже забилась в дальний укол. Камешки кряхтели и щелкали, выплевывая сноп искр в тесный воздух.
У груди, кусалось небольшое желтое перышко, с тонким и острым, как отравленная игла наконечником.

 Отправлено: 12.11.13 21:24. Заголовок: Отчаяние. Боль. Утра..

Скрытый текст

Первый блин как всегда комом-__-

Отчаяние. Боль. Утрата. Война - самое страшное, что только возможно на этом свете. Она несет смерть, разрушения, калечит судьбы миллионов людей, разбивает мечты и надежды. И каждый обязательно что-то теряет. Например, Сиф потеряла дом. Асгард больше никогда не примет ее - она пошла против своей родины, выступая на стороне людей в этом страшном сражении. Богиня сама не ожидала, что когда-нибудь предаст своего царя - Одина, не ожидала и что посмеет поднять руку на свой народ. Вся ее жизнь до сегодняшнего дня заключалась лишь в одном - защищать Асгард и его жителей, быть верной своему королю и своей родине. Но она разочаровалась во Всеотце. Скандинавские боги всегда отличались тем, что были более благосклонны к людям и не посылали им столько испытаний и страданий, как это делали олимпийцы. И когда люди перестали верить в своих богов, Сиф это вовсе не огорчило. Она знала, что когда-нибудь вера людей иссякнет, что они сами смогут делать выбор, а не ждать от богов своеобразного толчка к каким-либо действиям. И через несколько бы лет великие боги стали мифом, преданием, обыкновенной сказкой, которую так любили бы слушать дети, засыпая в своих уютных постелях. Но Один не хотел, чтобы так случилось. Ему была необходима вера и верность людей, точно так же как это нужно было Зевсу и большинству остальных богов.
Началась война, за которую многие заплатили слишком большую цену…
Северянка не знала, сколько времени длился бой… Может час, может два, а может быть и сутки. Она практически ничего не помнила, а может быть просто и не хотела вспоминать… Единственным четким воспоминанием была яркая вспышка света, после которой в глазах потемнело, и Сиф провалилась в небытие…

Богиня очнулась в совершенно незнакомом месте. Она лежала на траве под высоким развесистым дубом, сквозь крону которого пробивались яркие лучи полуденного солнца. Здесь не было и следов того сражения, в котором она участвовала, кажется всего несколько секунд назад. Часто заморгав, воительница попыталась сесть, что у нее получилось с легкостью – порезов и синяков на ее теле не было, хотя ей немало досталось в бою. Пожалуй, единственное, что мешало - это тяжелые кандалы на запястьях… Стоп! Кандалы?! Сиф тут же задергала руками, желая разорвать массивные цепи, но звенья даже не скрипнули, из чего можно было сделать вывод, что оковы совсем не простые – обычные давно бы поддались воительнице.
- Где я, черт возьми?! – возмущенно фыркнула Сиф, все еще пытаясь освободиться.
- Там, где твои друзья тебе не помогут, Леди Сиф, - голос был холодным, каким-то шипящим, и чем-то жутко напоминал голос Локи, когда тот замышлял очередную пакость. Сиф резко повернула голову в сторону голоса, но никого не увидела. Лишь через мгновение почувствовала сильный удар по затылку и снова провалилась во тьму…

- Давай, просыпайся! – кто-то трепал ее за плечи и не жалея сил бил пощечине. Сиф что-то проворчала себе под нос и с неохотой открыла глаза. Она находилась в темном помещении, или если быть точнее – подвале, в котором так и веяло плесенью. Под руки ее держали двое мужчин в доспехах, а тот, кто, видимо, отвесил девушке несколько оплеух, стоял в паре шагов от нее и злорадно ухмылялся.
- Кто вы такие?! – Воскликнула Сиф, пытаясь вырваться из крепкой хватки двух солдатов.
- Оу, это не важно, дорогая, – наигранно произнес мужчина, схватив богиню за подбородок. – Важно лишь то, кто ты. – Он медленно провел пальцем по губам воительницы, но не успел убрать руку от ее лица, как Сиф рванулась вперед и с силой укусила обидчика за большой палец. Тот громко вскликнул от боли, а потом вновь шлепнул северянку по щеке.
- А ты дикая. Мне нравится! – он отошел на шаг, видимо боясь, что Сиф может выкинуть что-то еще. – В клетку ее!
Воительница почувствовала резкий толчок – солдаты подхватили ее, «пронесли» несколько метров, а потом, в прямом смысле этого слова, кинули в огромную клетку, прутья которой, пожалуй, были толщиной с руку Сиф. Воительница больно шлепнулась на холодный пол, а затем услышала, как позади нее закрывается решетка…

 Отправлено: 14.11.13 09:32. Заголовок: Глухими тропами, сре..

цитата:

Глухими тропами, среди густой травы, Уйду бродить я голубыми вечерами; Коснется ветер непокрытой головы, И свежесть чувствовать я буду под ногами.(с)

Стоялое солнце кратко вспыхнуло и тут же без следа растворилось в металле, когда верх клетки отполз в сторону, издавая удивительно мало звуков. Аннук чудилось, что она успела задремать все еще зажимая в кулаках бесполезные здесь, кусочки почерневшего кремня. Пусть уже давно не приносившие реального тепла, но гревшие не хуже тонкого шерстяного покрывала, спрятанного в недрах утерянной теперь сумки. Единственные вещи, что сейчас были при ней заключались в двух этих камешках да шмата трута, спрятанного за пазухой, который, возможно, уже успел отсыреть и ни на что негоден. Циркачка хлюпнула носом, одновременно растирая давно пролившиеся слезы по грязному лицу. Происходившее вокруг, к ее собственному удивлению мало ее занимало, и когда люк вновь закрылся, погружая окружающий мир обратно в абсолютный мрак, она покрепче уперлась ногами в неровный пол и усилием постаралась задвинуть свое тело еще глубже в угол.
Когда впереди ждало так много, еще одна минута передышки ничего не изменит. Ей страстно хотелось оказаться сейчас совсем в ином месте, чувство своей силой ни капли непохожее на все те, что она испытывала прежде.
В темноте послышалось чужое дыхание и от одного этого звука ей хотелось биться в истерике и кидаться на стены, в надежде, что они, наконец, сжалятся и отпустят ее прочь. Туда, где впереди только чистое небо, а лучше теплый летний дождь, вереница дорог и колкий гравий под ногами.
Сверху еще слышались голоса стражников, громко переговаривающихся на каркающем наречии, которого она не знала. Поодаль, там где массив клетки уходил в тоннель, раздавались писк и топот когтистых крысиных лап. Рядом, охваченное всеми чувствами сразу, билось ее собственное неугомонное сердце и будто назло ему глупому и слабому, удары уверенные и совсем неробкие, в другой груди. Удивительно, как быстро преображается звук, когда кроме него у тебя почти ничего не остается, и как беспомощен бывает, когда глаза помогают отвечать на любые вопросы.
"Где же твоя некогда хваленая вера в лучшее? А, Аннук? Глупый ребенок, как быстро ты ее потеряла". Ей бы опять заплакать, но слезы больше не шли. Не иссякнувшие до конца они жгли щеки, но почему-то не спешили проливаться. В голове царила спасительная пустота, то и дело предлагавшая податься своему очарованию и усыпить бунтующие сознание. Девушка не представляла чему именно пытается сопротивляться и от этого становилось еще страшнее. Тот разговор в "рыжем" зале полностью потонул в памяти, оставив лишь смутный отголосок и обещания неминуемой беды, которая отчего-то должна быть связана с новым узником клетки.
Находясь в этом состоянии полубреда артистка сжимала руки с такой силой, что оставалось совсем немного до того момента, как камни расцарапают кожу, заставляя выступить кровь. На губах и лбу проступила испарина.
Аннук не знала сколько времени провела вот так, не в силах даже сглотнуть, секунду или куда дольше, но паника схлынула так же быстро, как и пришла.
Голова наполнилась спасительным туманом, легким, как бывает только в лунную весеннюю ночь, густым и приносящим прохладу.
Быстро, насколько позволяло затекшее тело, девушка поднялась на ноги, неожиданно ощутив укол стыда за то, как должна сейчас выглядеть, но тюрьма, пожалуй, не то место, где ей стоило бы беспокоиться о своем наряде. Рука торопливо забралась в вырез платья, выуживая спрятанное сокровище. За воротом у сердца что-то больно царапнуло кожу, но она нарочно не обратила на это внимания. Трут хоть и был слегка влажным, однако быстро принялся стоило ей чиркнуть над ним кремнем, посылавшим в пространство сноп искр.
Напуганные неожиданно вспыхнувшим светом, крысы с ворчанием унеслись обратно в подземелье. Аннук едва не вскрикнула от удовольствия, когда по пальцам пробежало такое знакомое тепло, исходившее от слабого огонька, который она держала в раскрытых ладонях. Иллюзиона наугад шагнула вперед, туда откуда, как ей казалось слышались непривычные этому месту звуки.
- Кто здесь? - Голос прозвучал ужасным шипением, так что ей пришлось прокашляться и вновь повторить вопрос. Перекатив с трудом бившийся огонек вместе с камнями в одну руку, циркачка выпрямила другую перед собой, продолжая передвигаться вперед.
- Огонь вот-вот погаснет, отозовитесь!
Запутавшись, как ей показалось в собственных ногах Аннук пошатнулась, с трудом успев в последний момент схватиться за ближайшую решетку и удержать огонь. Заодно от души пнув нечто распростертое на полу.

 Отправлено: 16.11.13 17:50. Заголовок: Время будто бы остан..

Время будто бы остановилось. Сиф казалось, что она пролежала на этом холодном влажном полу целую вечность, хотя в реальности прошло всего пару минут. В клетке было темно, хоть глаз выколи, но северянка не спешила открывать глаза, будто бы боясь, что если откроет, то вновь получит сильный удар по щеке от того идиота, который, кажется, проникся к ней некой «симпатией», если ту похоть, что она увидела в его глазах, вообще можно так назвать. Сиф так и представляла себе, как ее меч медленно проходит через плоть одного из стражников, как тонкое лезвие кинжала рассекает кожу на шее противника, как она убивает всех, кто посмел причинить ей боль… Да, воительница безумно желала расправы с теми, кто заточил ее сюда, кем бы они там не являлись. Сейчас, лежа в полной темноте на полу, от которого так и веяло сыростью, она пообещала себе, что выберется отсюда, чего бы это ни стоило, и уничтожит тех, кто посмел даже допустить мысль о том, что может держать Леди Сиф в клетке, словно она была какой-то дворовой шавкой. Нет! Сиф была богиней! И прекрасно знала себе цену, а если кто-то сомневался в ее «ценности», то доказывала ему обратное не очень-то приятными способами…

На ее губах застыла улыбка, когда она так отчетливо вообразила себе, как рывком открывает тяжелую решетку и направляется к своим обидчикам. Вот она сворачивает шею первому, второй пытается нанести удар в спину, но северянка резко разворачивается и наносит быстрый удар мечом в солнечное сплетение своего врага… Ей навстречу бежит третий стражник… Она шагает вперед, выставив перед собой меч, но не успевает поразить своего соперника, ибо вдруг чувствует сильный толчок в бок… "Черт!"

Сиф открыла глаза. Кажется она успела задремать. Ей все приснилось – стражники, бой и это сладкое чувство возмездия. Но удар в бок определенно был не во сне, а в реальности. Сиф резко повернула голову и увидела перед собой девушку, что трясущимися руками держала небольшой кусочек воспламенившегося трута. Инстинкт самосохранения тут же дал сигнал, и брюнетка в мгновение ока оказалась на ногах.
- Ты кто такая?! – громко произнесла Сиф, сделав шаг назад. Рука тут же потянулась к правому сапогу, в котором была спрятана парочка маленьких охотничьих ножей, и когда рукоять одного из них оказалась крепко сжата пальцами, северянка выставила нож перед собой, а сама внимательно вглядывалась в лицо незнакомки. Нет, не подумайте, Сиф не испугалась. Чтобы воин ее уровня почувствовал страх, нужно ох как сильно постараться. Просто богиня не знала чего ожидать от этой девушки. Брюнетка и так не понимала, что происходит и где она находится, и новые знакомства, тем более в такой обстановке, ее совсем не радовали.

- Отвечай на вопрос! – Голос Сиф был твердым, даже можно сказать, надменным, хотя внутри она чувствовала некую растерянность. Первый раз в своей жизни она не знала, что делать.

 Отправлено: 19.11.13 11:24. Заголовок: Она лишь успела кое-..

Она лишь успела кое-как восстановить дыхание, когда в воздухе что-то незримо поменялось, а затем раздался звенящий от напряжения голос. Впрочем, очень может быть, что это только показалось. За время пребывания в этом месте инстинкты уже не раз и ни два оставляли её с носом, будучи почти неукротимыми на свободе, здесь всё чему она успела научиться за время слепоты, оказывалось ненужным атавизмом. Так что, только очутившись лицом к лицу с девушкой, которую она толкнула минутой раньше, Аннук поняла, что, возможно, сама же навлекла на себя беду. Одно из правил, которые необходимо знать, чтобы выжить, гласило, что не стоит заводить знакомств в злачных местах и по возможности показываться до того, как тебя заметят и попросят выйти из укрытия. На этот раз она сама пришла навстречу возможной опасности, полностью забыв обо всех предосторожностях. А иногда слишком дорого обходятся даже самые маленькие ошибки.
Огонёк в ладони пошатнулся и ещё до того, как иллюзиона успела собраться с мыслями, пальцы сами метнулись к труту, накрывая и без того слабое сияние, дабы погрузить окружающий мир в привычную ему темноту.
Едва ли говорившая успела заметить блуждающий взгляд собеседницы, или хотя бы, как следует её рассмотреть, к этому Аннук сама не ведая, почему ещё была не готова.
Наверху по-прежнему слышались мужские голоса, только теперь уже удаляющиеся, готовые вот-вот раствориться совсем. Значит, воды не будет и сегодня. Что ж если они решили уморить её жаждой и голодом, это будет не самым худшим выходом.
- Меня …, - сильный грохот нарушил покой снаружи и поблизости раздался глухой удар. Взгляд Аннук метнулся в сторону, уже бесполезный кусок горевшей материи соскользнул на пол, когда она бросилась в сторону, привычным движением забиваясь в угол клетки и неосторожно касаясь, собеседницы краем предплечья. Как будто это хоть раз её спасало! Если они решили начать так рано, она… Отдалённый мужской смех прервала грубая фраза на всё том же неизвестном ей языке. Это было всего лишь какое-то мелкое происшествие между стражами наверху, к которому они пока ещё не имели никакого отношения. Пока не имели. Аннук медленно спрятала камни обратно за пазуху, заодно вновь обретая притворное равновесие.
По руке в том месте, которым она коснулась сокамерницы, разливалась едва ощутимая боль.
- Неважно - Аннук говорила неуверенно, как будто проталкивая каждую букву в горло и удивляясь насколько незнакомым может звучать собственный голос.
- Я просто хотела помочь, извини, что толкнула, – всё это продолжая ощупывать небольшую ранку, оставленную, очевидно, лезвием. – Впрочем, кажется, мы теперь в расчете.
- Откуда у тебя нож? – девушка присела на корточки, тем самым оказываясь ниже уровня полёта острого предмета. Не то, чтобы она думала, что незнакомка решит зарезать её, однако более неосторожных ошибок совершать была не намерена. Маловероятно, что сокамерница видит в темноте, хотя бы в четверть так хорошо, как «видела» Аннук и в этом до поры до времени было её преимущество. Никчёмное, но преимущество.
- У меня забрали всё. Даже мелочь из карманов. – в темноте её голос всё ещё звучал непривычно, однако говорить было приятно.
- Не представляю, что, по их мнению, я могла бы сделать с парой монет, но – иллюзиона пожала плечами, как будто кто-то мог разглядеть этот жест. – их тоже забрали.
- Ты в порядке?

Скрытый текст

Простите меня за эту жесть

 Отправлено: 26.11.13 18:33. Заголовок: Что же, похоже, незн..

Что же, похоже, незнакомка была совсем не опасной и не собиралась нападать на Сиф, но валькирия все равно не спешила убирать нож и проявлять дружелюбие, ибо знала, что верить сейчас, при таких обстоятельствах, нельзя ни единой живой душе, даже если эта душа кажется тебе вполне безобидной.
Сиф не хотела заводить разговор. Было бы куда продуктивнее сесть в какой-нибудь угол и обдумать все, что произошло в последнее время, решить, что делать дальше и как вообще выбраться из этого странного места, но, поразмыслив несколько секунд, Леди Щита решила, что десятиминутный разговор, а больше она его продолжать не собиралась, вполне мог бы принести некоторую пользу, ибо незнакомка могла что-то да знать об этом месте и о тех людях, что заточили ее здесь.

- Да, я в порядке, - без каких-либо эмоций в голосе ответила Сиф, убирая нож обратно в сапог. – Хм, судя по лицам этих идиотов, они были безумно счастливы, что схватили меня, и, наверное, на радостях забыли, что в моих сапогах припрятана парочка ножей. Глупцы. Очень скоро этими ножами я перережу им глотки. – Воительница опустилась на пол, не сводя глаз с того места, где по ее мнению находилась незнакомка.
– А ты как? Ты здесь вообще давно? Знаешь, что это за место? И кто эти люди? Зачем они тебя здесь держат? Ты им что-то сделала или они просто так развлекаются, сажая под замок девушек? – Сиф хмыкнула и откинулась назад, прижимаясь спиной к холодным прутьям клетки. Она громко выдохнула, а затем жадно втянула ртом воздух, будто бы ей его не хватало… Хотя, постойте! Ей действительно его не хватает! Валькирия вдруг ощутила легкую слабость – тело начинало неприятно покалывать, в легкие поступало недостаточное количество воздуха, как будто на грудь положили огромный булыжник, голова закружилась…

«Черт! Что со мной?!» - Сиф зажмурилась, наклонила голову вправо и затем влево, стараясь прекратить головную боль, но это никак не помогало. Слабость продолжала распространяться по ее телу, будто бы желая парализовать, но валькирия так просто поддаваться ей не собиралась. Она старалась напрячься, сжимала руки в кулаки так сильно, что на ладонях оставались следы ногтей, глубоко вдыхала влажный воздух, только бы не потерять сознание…
Что-то тут явно было не так. Сиф не могла вот так внезапно захворать, учитывая ее непоколебимый иммунитет ко всем болезням, ядам и прочей ерунде, которые смертельно действуют на простых людей. Что же тогда происходит? Может быть, эта девчонка какая-нибудь ведьма и сейчас всеми силами пытается вырубить свою сокамерницу? Или те люди, что заточили их здесь, успели что-то с ней сделать, пока она была в отключке?

- Вы так просто меня не сломаете, - пробормотала брюнетка себе под нос, прикрывая глаза. Она не знала, услышала ли эту фразу незнакомка, может быть, она на нее даже как-то среагировала, но Сиф уже было все равно, лишь бы только прекратилось это назойливое, раздражительное головокружение…
В ушах зазвенело. Этот противный звон, больше похожий на мышиный писк, жутко бесил ее. Сиф до крови прикусила нижнюю губу, и уже было хотела сказать незнакомке о своем странном самочувствии, если та еще конечно не заметила этого, как вдруг услышала где-то далеко крики людей, лязг мечей, звук упавших доспехов… У нее начинается бред? Или она сейчас действительно слышит до боли знакомый голос? «Бальдр?»

 Отправлено: 28.11.13 17:50. Заголовок: Одет: click here С с..

Одет: click here
С собой: меч Бальмунг, несколько монет в карманах

Он очнулся оттого, что кто-то выплеснул на него ведро ледяной воды. Резкий вдох врезается в лёгкие, реальность проявляется разорванными клочьями тёмных пятен, рябя перед некогда ясными глазами. Боль, словно хищник, почуяв его пробуждение, медленно, с наслаждением впивается когтями в многочисленные шрамы, кровоподтёки по всему телу, довершая стёртыми в кровь запястьями от толстых стальных колод. Бальдр вздрогнул и по тёмной камере разнёсся лязг державших его цепей. Вокруг глаз запеклась кровь, её же вкус чувствуется во рту.
- Просыпайся! – приказал насмешливый неприятный голос. – Расслабляться будешь в Хельхейме.
Огромные цепи, ввинченные в две противоположные друг другу стены, растягивали его руки, одновременно не давая опуститься на пол ниже, чем на колени. На них он и стоял. Онемевшие мышцы уже не чувствовали впивающихся в ноги камней. Бальдр медленно поднял голову, насколько мог, чтобы увидеть своего собеседника. Крупный мужчина, довольно мощного телосложения смотрел на него сверху вниз, и как всегда его лицо было скрыто огромной звериной шкурой, накинутой на голову, плечи и спину. Все они выглядели так – люди, которые напали на него и Локи. Кем бы они ни были, они сражались лишь за себя, во имя своих идеалов, если ненасытную жажду наживы вообще можно было так назвать. Возможно, они сражались на стороне богов и откуда-то многое знали об асах, но теперь они были против всех, быстро сообразив, что в новом мире больше некому и незачем соблюдать законы и территории, а значит больше некому их наказывать.
- Вопрос всё тот же, ас: где твой дружок? Куда он унёс Эгиду?
Бальдр всё смотрел на него, разглядев подслеповатыми глазами лишь уголки рта незнакомца, и они вырисовывали на угловатом лице мужчины совсем не улыбку. Зная, что тот неотрывно смотрит лишь на него, Принц чуть улыбнулся и хмыкнул. Дикарю понадобилось всего несколько секунд, чтобы осознать свою ярость и сорвать со стены какую-то палку, после чего он наотмашь ударил ею Бальдра. Принц Асгарда не был богом, пусть и таковым считали его смертные, однако он был намного выносливее их. Ас дёрнулся влево, удар пришёлся по лицу. На грязные камни брызнула кровь, а с разбитых губ сорвался лишь краткий хрип. Голова немедленно загудела, боль вгрызлась в мозг со всей своей жадностью. Он лишь прокашлялся, сплёвывая на пол кровь, больше не удостаивая тюремщика взглядом. Тот сделал два порывистых шага к асу и, схватив за волосы, задрал его голову, так что в глаза Бальдру забил яркий свет, сочившийся откуда-то сверху.
- Где он?! – загремел дикарь.
Бальдр глянул вверх, пытаясь разглядеть источник света, но не смог. Либо это было отверстие в потолке, сквозь которое сюда попадал дневной свет, либо негодяи владели очередным магическим приспособлением. Ас сощурился и снова улыбнулся тюремщику, оголяя окровавленные зубы.
- Я не сказал бы тебе этого, даже если бы знал, - прохрипел он.
Локи. Он уже далеко, в этом Бальдр был уверен. В его руках Эгида и теперь, наверное, даже Один Всеотец не знает, что он может натворить. Потому что Локи действительно подчинил себе хитрость, не смотря на то, что её не создавал, а Властелин Асгарда с недавних пор слеп к нуждам чужих душ, даже к своей собственной. С момента, как Локи исчез, не прошло и часа, чтобы Бальдр не думал о брате. Он постоянно вспоминал его лицо, в тот, последний момент, когда иллюзия, не разгаданная Бальдром, вдруг испарилась, оставив последнего наедине с полчищем разъярённых иноземцев. Ловко расставленная ловушка сработала, захлопнувшись в тот единственный, самый нужный момент. Некоторое время назад Бальдр потерял счёт дням, проведённым в этом каменном мешке. Пленившие его дикари не были изобретательны в пыточном ремесле, однако получали особе удовольствие от многократных избиений. Но, даже не смотря на это, у Принца было время, чтобы подумать. То, что он испытывал по отношению к хитроумному брату, мало было назвать злостью, но и нельзя было окрестить ненавистью. Ненависть слишком чёрное чувство, чтобы испытывать его по отношению к близким людям. Особенно к тем, кого сильно любил и до сих пор чувствовал свою вину в их теперешних поступках. Не надо быть пресветлым мудрецом, чтобы разглядеть последствия своих давних козней в нынешних делах и помыслах Локи. Да, Повелителю Магии действительно доставалось в юные годы, однако, в противовес этому его семья, пусть и приёмная, всегда любила его. И мнение Локи о том, что любовь эта была меньшей, чем любовь, проявленная к Бальдру и Тору, было глупым и абсолютным враньём. Просто так проще оправдывать себя, даже не понимая этого. Бальдр не ненавидел брата за предательство, напротив, ему следовало догадаться раньше о чём-то подобном. Но он злился на упрямство хитроумного лжеца, на его невообразимую упёртость считать себя никому ненужным одиночкой. Бальдр твёрдо знал, что должен найти Локи, так же, как и Тора. Последнему он не расскажет о случившемся, как и кому-либо другому. А когда найдёт, проявит такое же упрямство, чтобы втемяшить истину в темноволосую голову мага.
Тем временем тюремщик оставил аса в покое, отойдя куда-то вглубь камеры. Теперь Бальдру было позволено опустить голову, однако он по-прежнему не различал силуэтов и очертаний всё из-за того же пучка света над головой. Дикарь вернулся через минуту, держа в руке Бальмунг. Он разглядывал доставшийся ему меч с особым довольством и наслаждением, полагая, что от этого ас должен скрежетать зубами от ярости.
- Мне нравится твой меч, - заключил он. – Мощный и лёгкий, ложится в руку так хорошо, словно её продолжает. Я не сразу узнал его, но теперь вижу истинный меч богов. – Он пару раз провернул клинок в руке и снова уставился на Бальдра. – Что скажешь, если я отрублю тебе руки твоим собственным мечом?
- Что я истеку кровью и умру, - снова ухмыльнулся Принц, - и тогда ты уж точно не продвинешься в своём расследовании.
Дикарю не понравился такой ответ: его улыбка тут же сползла с лица. Бальдр выжидал. Он не знал, из какого сплава были сделаны сдерживающие его цепи – от этого неизвестного мира, в котором перемешалось всё сущее, можно было ожидать всего, чего угодно – но он точно знал, что может его освободить. Незаметно для дикаря он развернул руки в толстых кольцах ладонями наружу.
- Я всё думал, кто вы такие, - продолжил ас, - пытался понять по вашей одежде, говору хоть что-то, что говорило бы о вашем происхождении. Но недавно понял, что не могу понять это потому, что вы никто. У вас нет своей земли, нет ничего своего. Вы – падальщики, подбирающие за войной, пауки, нападающие на тех, кто слабее, коллекционирующие волшебные безделицы, даже не понимая, как ими пользоваться. Ты можешь сколько угодно пытать меня или убить, но только прошу, не пытайся разобраться в доставшихся тебе сувенирах – вы все для этого слишком глупы.
Это была последняя капля. Бальдр напрягся, теперь точно зная местонахождение своего соперника по тяжелому дыханию, яростно сопевшему из тьмы. И на его долю должно было хватить яду. Ненависть захлестнула война с головой, и, больше ни о чём не думая, он замахнулся Бальмунгом на Бальдра. Лезвие меча-разрушителя свистнуло в пространстве, разрезая его пополам, и в этот момент Бальдр изо всех сил натянул на себя цепи, одновременно прогибаясь к земле настолько, насколько мог. С глухим лязгом Бальмунг ударил по мощным звеньям, минуя руку своего хозяина, и цепи разорвалась. Глаза дикаря округлились от удивления. Пользуясь моментом, Бальдр рванулся вперёд, вскидывая освобождённую руку. Вторая часть цепи, оставшаяся на наручнике, взлетела вперёд, разбивая тюремщику лоб. Тот даже не успел вскрикнуть, падая на холодные камни с проломленным черепом. Перехватив свой меч, принц окончательно высвободился и прислушался. Никаких приближающихся шагов, по крайней мере пока. Не создавая лишнего шума, он снял с убитого его знатную шкуру, облачаясь в одежды преступников. Дверь оказалась отрытой, и Бальдр без труда покинул свою камеру.
Похоже, это были развалины какого-то замка, более-менее уцелевшего в войне. Но теперь уже не имело никакого значения, кому он служил в прошлом, ведь если странная вспышка перемешала людей и времена, она могла перемешать и пространство и материи. Ас поднимался всё выше, уходя из подземелья, и с каждым шагом слышал гомон приближающихся голосов. Там, на поверхности, их будет предостаточно. Рыцарь Асгарда был ранен, но отчего-то сейчас чувствовал особый прилив сил, словно все те нанесённые ему раны в одночасье перестали воздействовать на него. Теперь он был уверен в том, что расправится с любым противником. Широкая ладонь крепче стиснула рукоять Бальмунга, он сплюнул в сторону собравшуюся во рту кровь.
Когда он появился перед дикарями, те, словно сговорившись, обернулись, уставившись на него. Видимо, даже не смотря на надетую шкуру, он разительно от них отличался. Несколько десятков человек, пожалуй, вооружённых, местами даже в доспехах. А он был изранен, наг по пояс и с одним мечом в руке. Тот дикарь был прав, Бальмунг действительно был удивительным мечом, становясь продолжением руки своего владельца каждый раз, когда к нему прибегали. Двоим воинам, первыми подскочившим к нему, он разрубил грудь. Двое следующих в мгновении ока лишились один головы, другой руки и головы. Бальдр ловко перемещался по пространству, уходя от ударов и нанося собственные, убивая противников одного за другим. Повидав за годы странствий много разных стилей боя, принц предпочитал действовать хладнокровно, расчетливо и молча, не растрачивая силы на крик, расправляясь с целью быстро и точно. Минимум движений, максимум поражения. Схватка превратилась в подобие сцены моря, омывающего небольшой остров: Бальдр как эпицентр стабильной материи и его враги, пытающиеся одолеть его, бросающиеся волна за волной и тут же отбрасываемые назад, омывая дно кровавыми каплями. В конце-концов одна из сторон «стихии» начала слабеть из-за отсутствия должного сопротивления, и сын Одина понял, что ему открывается дорога к отступлению. Он старательно не подавал виду, однако его силы заканчивались. Будь он цел и невредим, он мог бы рубить врагов ещё несколько часов, но в нынешнем положении время стремительно убывало. Отступая к стене, Бальдр заметил натянутую цепь, ведущую наверх и удерживающую стальное кольцо с прикрепленными к нему факелами. Он вскочил на небольшое каменное возвышение у одного из окон, и в нужный момент перерубил цепь. Самодельная средневековая люстра с визгом полетела вниз, обрушившись на головы пяти воинам. Это действо словно отрезвило остальных, заставив их замереть на месте, на расстоянии от Бальдра. Огромный пустынный зал полуразрушено замка был теперь завален трупами. Тяжело дыша, воины перевели взгляд с мёртвых собратьев на Бальдра. Тот гордо стоял на каменной возвышенности, и казался совсем не уставшим, не смотря на разрисовавшие торс раны и синяки. Кажется, даже дышал он спокойно, будто всё произошедшее не стоило ему никаких усилий. В их глазах Бальдр уловил отблеск страха и непонимания, отчего одержанное ранее превосходство не смогло сыграть никакой роли теперь. Ему на память пришла фраза, когда-то сказанная любимым братом, которую сам Бальдр мечтал повторить с самого детства. Не расслабляясь, по-прежнему готовый в атаке, Бальдр ухмыльнулся и проговорил:
- Ещё желающие?
Дикари напряглись, но не ответили, равно как и не продолжили атаку. Тот, что стоял ближе всего к асу, уставился на него так пристально, будто мог силой мысли причинить ему вред.
- Тебе это с рук не сойдёт, - процедил он сквозь зубы.
- Сойдёт, - твёрдо ответил принц.
Не поворачиваясь к врагам спиной, Бальдр вошёл в огромный проём, некогда бывший окном. До земли было совсем не высоко, и – слава Одину! – рядом стояли несколько лошадей. Оседлав вороного коня, Бальдр умчался прочь от замка, никем не остановленный.

***

Пришлось преодолеть немалое расстояние, чтобы добраться до города. Названия ему не было, и образовался он, как было заметно, стихийно, примерно теми же силами, которые много дней назад свели в одном месте Бальдра и Локи. На седле позаимствованного коня ас нашёл пару коротких клинков, за которые и выручил несколько монет. На них он поселился в местной таверне, хозяйка которой оказалась столь любезна, что от чистого сердца, а не за презренный металл, уврачевала раны молодого рыцаря. Наверное, он проспал несколько суток, потому как, проснувшись, обнаружил свои раны зажившими, и оставленные на память о злоключении ещё розоватые шрамы и еле заметные синяки. Облачившись в одежды, не выделяющие его из общей массы, Бальдр приступил к своим поискам. Что ж, те, кого он искал, были личностями весьма незаурядными и вероятность того, что кто-то из местных мог знать или хотя бы слышать о Торе, Сиф или Локи, была весьма недурна. Собственно, как и возможность того, что они никогда здесь не появлялись. Бальдр бродил по городу, вслушиваясь в разговоры, задавая наводящие вопросы, а порой и спрашивая прямо, пока совершенно случайно не наткнулся на нескольких солдат, облачённых в чёрные одежды и лёгкие доспехи. Они шли ему навстречу, и он ненароком услышал их слова.
- Мерзавка укусила меня! – зло прорычал один из них. – Прямо за палец! Я не позволяю этого даже девкам мадам Семни, а тут…
- Заканчивай, Дворд! – перебил другой. – Ты сам жалуешься не хуже бабы!
- Заткнись, Селдок! Это не смешно! Она унизила меня, эта проклятая северянка, и будь уверен, когда представиться возможность, я оттаскаю её за её чёрные волосы. Она пожалеет о том, что сделала!
Ответ второго воина Бальдр недослушал. Жалкий хвастливый трёп двух мужланов. Важно было то, что «темноволосая северянка» вызывала весьма чёткие ассоциации с Сиф, но в то же время было очень трудно поверить, что нескольким солдатам удалось сделать что-то с Девой Щита. Однако, как показывал его собственный недавний опыт, в нынешних обстоятельствах такое было весьма возможно. Поэтому Бальдр решил проследить за ними. Пока они шли через город, это не составляло никакого труда. Двое глупцов продолжали обсуждать свои «подвиги» о том, как каждый из них замучил, или расправился с кем-то. Но через некоторое время городские постройки начали редеть, и принцу пришлось отстать на большее расстояние. Скоро он понял, куда направлялись воины. Ещё один замок, старый, хотя сохранившейся намного лучше, чем тот, в котором держали Бальдра. Солдаты направились через парадный вход, а ас решил воспользоваться каким-нибудь другим. На южной стороне замка он нашёл разросшийся по каменным стенам плющ, с помощью которого вскарабкался на окно одной из башен. Внутри были одни сплошные пустые помещения. Вынув Бальмунг из ножен, Бальдр стал тихо продвигаться по коридорам. Он нашёл солдат внизу первого этажа. Они играли, пили, хотя, судя по обстановке, были оставлены здесь для того, чтобы нести охранную службу. По их разговорам Бальдр понял, что под их ногами находится спуск в подвал, где действительно держат пленников. А точнее «двух канареек в клетке: одну пугливую, а другую строптивую» Значит, нужно просто избавиться от охраны.
В качестве знака начала сражения, Бальдр просто вышел на свет с мечом в руке. Поудивлявшись пару-тройку секунд, солдаты похватали своё оружие и бросились на него. Одного из них он просто вырубил, направив головой в стену, двое других получили увесистые удары мощным эфесом по носам, перед чем меч Одина перерубил надвое их клинки. Ещё двоих настырных пришлось уложить навсегда.
- Ты кто такой?! – вдруг выкрикнул один из солдат. Боязно поглядывая на поверженных собратьев, он стоял в боевой стойке, но нападать не спешил.
- Борец за права канареек, - с улыбкой ответил принц.
Он сделал шаг к солдату и тот решился. За что был лишён и оружия и сознания. Вряд ли это были все воины замка. Через некоторое время появятся другие и, возможно, в количестве намного большем. Поэтому, не тратя времени на ключи и замки, рыцарь проломил огромную деревянную дверь в подземелье и направился вниз, захватив с ближайшей стены факел. Скоро его глазам предстал вид огромной клетки, действительно чем-то напоминавшую птичью, внутри которой находились две девушки. В одной из них Бальдр узнал Леди Сиф. Он немедленно поспешил к ним и, закрепив факел на стене, ударил по замку Бальмунгом. Угрожающе вспыхнув, металл поддался и замок раскололся на две половины. Дверь скрипнула, распахиваясь, и Бальдр влетел внутрь, тут же бросаясь к Деве.
- Сиф, моя прекрасная Леди, - негромко позвал он её, одной рукой аккуратно прикасаясь к её плечу, а второй нежно проводя по лицу. Валькирия была напряжена, словно сжатый комок нервов, и пока Бальдру не была ясна причина этого. В полумраке было не видно, ранена она или нет. – Открой глаза, это я, Бальдр.

 Отправлено: 01.12.13 16:29. Заголовок: По лицу девушки скол..

По лицу девушки скользнула тень улыбки. Действительно глупцы. Аннук припоминала, как долго и пристрастно охрана обследовала её собственные вещи, выгребая из сумки немногочисленные пожитки и раз за разом с маниакальной удовлетворённостью проверяя одежду, даже после того, как уставшую и грязную её вытаскивали под конвоем из клетки с той лишь целью, чтобы через час засадить обратно. Какова ирония!
Иллюзиона, наконец, позволила себе вытянуть ноги и обратно, усесться на холодный пол, немного расслабившись. Для того чтобы понять, что сокамерница не желает разговаривать не нужно было ни видеть её лица, ни особенно хорошо разбираться в людях.
- Давно? Не знаю, я думаю, что давно, – язык заплетался и предавал её самым постыдным образом, пока хватаясь за слова, Аннук пыталась точно припомнить, сколько здесь находится. Ничего не получалось. Остальной мир, за пределами клетки, теперь представлялось далёким и незначительным, как будто единственное, что было всегда это вот эта самая комната, прутья, впивающиеся в кожу и иголка, цепляющаяся за грудную клетку.
- А зачем мне не объясняли, может они и вовсе про меня забыли. Я слышала в тюрьмах, такое случается. Недавно здесь был праздник. Посредственный, если интересует моё мнение, они обещали мне заплатить, но вместо этого, я сижу здесь, – Пожав плечами иллюзиона, подвела черту в рассказе о своих злоключениях. Кому какое дело до её бед?
- С этой войной, никогда не знаешь, чем придётся заниматься завтра.
Последняя фраза прозвучала скомкано, уткнувшись щекой в холодный металл и уже какое-то время разговаривая больше со стеной, чем с сидевшей в отдалении девушкой Аннук ненадолго замолчала.
В её жизнь война в известном смысле, так и не вошла. То, что одни назвали бы трусостью, для всего племени уличных артистов являлось необходимым бытовым талантом. Она впитала кое-что ещё с теми запахами на рыночной площади, когда впервые увидела цветные караваны и разукрашенных людей, чьи чумазые лица маскировались под тонной белил. Кое-что пришло с опытом, и каждой новой полученной шишкой. Мораль была проста: если есть выбор между тем, чтобы бить наотмашь и возможностью бежать. В любом случае, независимо от последствий, всегда следовало выбрать второе. Поэтому и сейчас и после, пестрый народ бежал из города в город, неизвестно от какой чумы. Развлекая вдов и доставая леденцы из-за ушей детворы, лишившихся родителей. Это всё, что они могли им дать, но кто бы посмел сказать, что этого так уж мало.
Новые короли и самопальные герцоги, множество титулов, которые возникали и так же быстро таяли, не успевая обрасти легендами и именами, больше не любили цирка, и всё чаще ворота замков оставались закрытыми. Довольствоваться приходилось малым, самые лучшие ещё пробирались за крепостные стены, а те кто был попроще умирали с голоду. Естественный отбор в своём самом отвратительном проявлении.
Аннук же, как то незаметно для самой себя перескочила из посредственности в высшую лигу. Игры с огнём теперь стоили дорого, особенно если артист гарантировал, что не подожжёт ничьего дома и не спалит слуг, подносивших реквизит. И давать такие обещания было проще всего. Порой она малодушно радовалась отсутствию Риана, из-за которого сейчас бы наравне со многими другими, побиралась на дороге. Не в силах даже в мыслях, даже на секунду, сравниться с ним.
- Ты соврала. Когда люди в порядке, они так не дышат.
Сверху снова поднялась возня, однако, уже другого толка. Кто-то кричал и смешивая все звуки, слышался звон стали. На заднем фоне, почти неразличимо в этой сутолоке звучал собачий вой.
- Эй! Ты слышишь? – странница сама не поняла, как ей удалось так быстро очутиться на ногах, но теперь она стояла недалеко от девушки, без особого труда определив её примерное местонахождение. – Там что-то происходит.
В ответ до Аннук донеслось нечто неразборчивое.
Что-то было не так. За все эти дни, когда её водили в рыжий замок, вдалбливая слово за словом, последовательность происходящего, никогда не говорилось ни о чём хотя бы отдаленно схожим с тем, что происходило наверху. Она бы запомнила. Все её действия, расписанные шаг за шагом были запечатлены на подкорке памяти так ясно, что она могла бы выудить любую мелочь, нужно только пожелать. Они продумали, казалось всё, даже её возможную смерть в финале, о чём ей однажды улыбаясь, поведал один из стражников. Удивительно простой план, в котором не было места случайностям и глупым ошибкам. Идеальная стратегия без права на неверный шаг.
- Да, что с тобой такое? – Аннук дотронулась до плеча незнакомки, мельком задевая пальцами волос и касаясь разгорячённой кожи.
Она успел отскочить в сторону, скрывшись в спасительной тени, когда раздался очередной треск, на этот раз столь оглушительный, что иллюзионе стоило определённых сил подавить естественное желание зажать руками уши. Вместо этого она лишь поморщилась, ступая ещё глубже, куда не могли дотянуться лапки уже плясавшего на стенах огня и, боясь даже вздохнуть. Девушка не расслышала, что именно сказал, возникший из неоткуда мужской голос, но в камере сразу как будто стало очень тесно.
Сверху, из новообразовавшегося прохода тянул свежий ветерок, такой сладкий, что в пору закружиться голове и растерять остатки самообладания. Она всё ещё пряталась в темноте, лихорадочно соображая и прикидывая, что может случиться дальше. Если она права и затея её пленителей действительно провалилась. «Какая прекрасная идея!» То всё, что ей сейчас остаётся это незаметно уйти и бежать прочь из города, где она сможет опять затеряться в толпе крестьян и даже самый пылко желающий не отыщет её следов. К тому же она сделает всем огромное одолжение, кем бы они ни были это люди, в нынешнем положении она может статься, является самым опасным из вероятных попутчиков.
Еще плотнее вжавшись в стену, Аннук сделала первый шаг, надеясь на то, что остальным находившимся в клетке, сейчас совсем не до неё.
Она отлично помнила, что диаметр всего помещения составлял около сорока шагов от стены до стены, тридцать от того угла, который облюбовала она и десять с северной стороны, чтобы добраться до выхода. Производя, как можно меньше шума она дошла до лестницы, вставая на первую ступеньку и думая только о том, что хорошо бы не упасть.
Воздух мягко обволакивал кожу, дотрагиваясь до синяков и вороша волосы, раздувая платье. Оказавшись наверху, девушка на негнущихся ногах двинулась в ту сторону, где, как она помнила, находились конюшни. Ещё одно место, куда её водили, чтобы она как можно лучше смогла запомнить расположение всего в городе. Её слепота не должна была ничем осложнить процесс грядущего побега. Возле входа в хлев нашлась метла, которую она прихватила с собой, чтобы расчищать тропинку и ненароком ни на что не натолкнуться.
Здесь, пока ветер перебирал кудри, словно старый знакомый, а запахи щекотали ноздри, её возможности казались безграничными. Ещё немного и она будет свободна.
Один раз Аннук почти упала, чудом удержав равновесие, когда палка провалилась во, что-то мягкое. Выяснять, что это было, ей не хотелось.
Звериное рычание неподалеку сообщило, что она почти у цели. Большой, в чёрную масть пёс, был прикован к стене толстой ржавой цепью. Короткая, не больше метра, что для животного было почти тем же самым, что находится в тесной коробке. Когда иллюзиона подошла ближе, продолжая шарить палкой в пространстве, он поднял голову и гортанно зарычал, приветствуя хозяйку.
- Здравствуй, милый! – влажный нос уткнулся Аннук в коленку, обдавая кожу горячим дыханием.
Дай мне одну минутку, – ловкие пальцы пробежались по железному ошейнику, до того места, где кольцо перетекало в звенья оков, - Мы тебя очень быстро освободим, дай только подумать.
Первая волна боли пришла внезапно, заставляя в ужасе отскочить в сторону. По пути врезаясь спиной в пустую бочку, служившую некогда поилкой для обитавших здесь животных, и, заставляя её повалиться с потрясающим шумом. Сейчас кроме девушки и собаки в конюшне никого не было, а отсутствие каких-либо запахов, которые обычно несёт в себе приют для скота, заставляло усомниться, что он вообще когда-либо здесь был.
Легкие разрывались. Адская тяжесть навалилась на грудную клетку и позвоночник. Иллюзиона безотчётно шарила в воздухе немевшими руками, не понимая что происходит и самое главное, как это остановить. Рядом скалился пёс, растягивая цепь до всех мыслимых пределов, но постоянно натыкаясь на преграду. Аннук не слышала ничего, ни хруста с которым железо ударялось о стены, ни удара с каким бочка завалилась в сторону, увлекая за собой кривобокий табурет и какую-то непригодную ни на что мелочь. Тёмные волосы, свалявшиеся в уродливый колтун на затылке, метались из стороны в сторону, пока она прилагала все усилия для того, что бы сбросить с себя невидимого врага. Чернота, доселе правившая её глазами, больше не была абсолютной, попеременно сменяясь алыми вспышками. Слишком поздно. Мысли уносили ее далеко в небытие, в спасительную темноту, куда она по робости всегда так боялась проникнуть. Похоже на смерть.
Аннук лихорадочно глотнула воздуха, когда тяжесть внезапно отступила, ухватившись побелевшими пальцами за ближайшую опору. Боль утихла резко, что было почти мучительно. Девушка прижалась к стене, теперь уже стоя на коленях и откашливаясь. В ожидании следующего удара, которого так и не последовало.
Арес взвыл особенно пронзительно, оскалив ряд острых зубов в безумном стремлении выплеснуть на кого-либо ярость, но помещение было все так же пусто.
Когда кровь побежала по руке в том месте, где сжались её челюсти она почти ничего не почувствовала, остатками трезвого сознания понимая, что потом обязательно будет больно. Нежный туман кружился в голове, обнимая плечи и израненные конечности прозрачным лёгким шелком, пока руки сами выводили на полу в пустом теперь углу, кровавые знаки. Два угла. Четыре палочки, ни единой точки соприкосновения. Почти идеальные, если бы только руки так не дрожали. Времени на всё ушло удивительно мало, с трудом вернув кубышке вертикальное положение Аннук водрузила её на прежнее место и присыпала угол лежалым сеном, в избытке усеивающим пол конюшен. Сама она вернулась на место рядом с успокаивающей громадой собаки, уже не пытаясь вставать на ноги, а ощупью продвигаясь вперёд ползком.
Пушистый бок животного был мягким и тёплым, если бы не ужасная вонь, которую впрочем, очень легко было не замечать. Когда девушка ухватилась за шерсть, пёс недовольно заворчал, но только и всего. В действительности он никогда её не любил, хотя именно она вытащила его из болота, едва ни канув там вместе с ним, чтобы подарить Ру. А стоило тому, увидеть перемазанную в грязи Аннук и щенка, уже тогда доходившего ей до коленей, он только промолчал, и потом не разговаривал с ней несколько дней к ряду. После того, как Ру исчез пёс следовал за иллюзионной, наверное, просто по привычке, надеясь, что может быть она снова приведет его к нему. Именно Ру назвал его Аресом, обронив на третий день молчания, что он, должно быть, вывалился из какой-то дурной истории, а всякие дурные истории для него были связаны с войной.
- А теперь плачь, громче, - пёс взвыл, вспарывая ещё неокрепшую тишину новыми звуками.
- Скоро, очень скоро. Всё будет хорошо. Веришь? – густая шерсть глушила голос девушки, прижимавшейся всем телом к большой собаке.
Её судьба некогда покорная, в один миг стала ядовитой змеёй с жалом-погремушкой на хвосте. Свобода была так близко, но нет, так её не отпустят. Пускай.
Эти дни и эти люди пытались превратить её в кого-то другого. Уродливого и пустого, как ваза, которую приготовили для цветов, но так и оставили стоять на треснутом подоконнике. Только вот незадача, ей не хотелось быть никакой другой женщиной. Ей нравилась прежняя.

 Отправлено: 07.01.14 12:54. Заголовок: Нет, Сиф не показало..

Нет, Сиф не показалось. Она действительно слышит его. Бальдр. Ее хороший друг, верный товарищ и просто один из самых близких сердцу людей сейчас находится здесь, рядом с ней. Как он ее нашел? Почему покинул Асгард? Неужели пошел следом, после того, как она рассказала ему о надвигающейся войне? Воспротивился воле отца? «Предал» свой народ и стал изгоем, как и она? Все эти вопросы завертелись в ее голове, превращаясь в одну сплошную кучу мыслей, в которой никогда не найти ответы. На миг в ее сердце даже поселилась тревога за своего друга - Сиф не ожидала, что он пойдет следом. А что если Один пытался остановить своего сына? Причинил ему боль, страдания? И все из-за нее… Нет, сейчас не время думать об этом. Нужно было выбраться, пока чары этого места не отразились и на Бальдре.

Воительница, чуть сощурившись, смотрит на лицо друга, еле заметно улыбается, хотя внутри все и разрывается от бесконечной горести, и медленно кладет руку на его плечо.
- Выведи меня отсюда, - тяжело дышит, опирается на мужчину и еле-еле поднимается на ноги. Боль пульсирует в висках, клетка кружится перед глазами, на спину будто бы давит невообразимый груз. Это место не хочет, чтобы его покидали. Как только богиня делает первый, неуверенный шаг, клетка будто бы чувствует это и начинает «кружится» еще сильнее, заставляя узницу вновь отступить назад. Ноги подкашиваются, Сиф до боли сжимает зубы и всем весом наваливается на Бальдра. Ей стыдно и безумно досадно от того, что она сейчас так слаба, так беспомощна, будто бы маленькая мышь, над которой властвует эта поганая клетка, словно удав.
- Быстрее, идем, стража может появиться здесь в любую секунду… - Как ей вообще до сих пор хватает сил разговаривать? Сиф сама удивляется тому, как ей удается так долго сдерживать те муки, что причиняет это страшное место. За все две тысячи лет, что она живет на этом свете, ей никогда не приходилось испытывать чего-либо подобного.
Богиня чувствует, как Бальдр подхватывает ее, словно маленькую тряпичную куклу, а не грозную воительницу, облаченную в доспехи, и выносит из клетки. Как только он перешагивает порог, Сиф тут же начинает судорожно глотать ртом воздух, будто бы до этого и вовсе не знала, что такое дышать. Боль и тот груз, что с каждой секундой сдавливали ее, потихоньку отступали. Она ощутила приятное покалывание – ее тело вновь наливалось той силой, что была присуща асгардской богине. Еще несколько секунд и Сиф уверенно встала на ноги.

- Спасибо. – Коротко поблагодарила она своего спасителя, стараясь не смотреть ему в глаза – ей все еще было стыдно за то, что он видел ее в таком уязвимом состоянии. Раньше никто не видел. И не должен был.
- Нам нужно найти мое оружие и… - Сиф мельком глянула на вход в клетку, что был за спиной Бальдра. – Здесь была девушка… Она была заперта вместе со мной… Нужно найти ее. Мне кажется, она знает многое об этом месте. А я хочу понять, кто эти люди и почему она заточили меня здесь.

 Отправлено: 15.01.14 21:25. Заголовок: Сиф наконец ответила..

Сиф наконец ответила. Её голос был изнурённым и как будто хриплым, будто бы она вернулась с великого сражения, на котором провела без малого десятки изнурительных долгих дней. Нет, она не была ранена. Но отчего тогда ей было так плохо? В ответ Бальдр кивнул, без лишних слов беря её на руки. Думать, сочтёт ли валькирия подобный жест оскорбительным для себя, не было времени. Если ей захочется напомнить ему об этом в будущем, укорить или, как говорят смертные, вломить, то пусть, они разберутся с этим потом. А сейчас… сейчас ему вдруг показалось, что пол птичьей клетки намагнитился, начиная притягивать к себе его ступни. Верхушка клетки терялась во тьме и, кажется, последняя оттуда взирала на них, будто живая, скалясь, хищно желая крови и плоти. Предчувствие обожгло сознание. Недоброе место, здесь сплетены какие-то страшные чары, не меньше. Но принц Асгарда провёл в клетке слишком мало времени, чтобы та успела охватить своими цепкими костлявыми пальцами и его душу. Стоило лишь ему ступить наружу, как воздух вдруг оказался чище, легче, свежее, а с плеч будто свалился груз, тянущийся из лежащих по углам жирных теней. Интуитивно чувствуя временное освобождение от неведомой опасности, Бальдр отошёл на достаточное отдаление от клетки, после чего опустил Сиф на землю.
- Спасибо, - прошептала Сиф, и ас понял, что валькирия почувствовала себя лучше.
- Не нужно, ты сделала бы то же самое для меня, - Бальдр улыбнулся. Ему не хотелось, чтобы она смущалась или чувствовала себя должной ему. Он был безумно рад видеть её снова, после всего, что случилось и продолжало случаться в этом странном мире.
Она быстро приходила в себя и вот уже готова самостоятельно встать на ноги и двигаться наружу. Что, как отметил для себя Бальдр, только укрепляло подозрение о таинственном воздействии, которое оказывала клетка на своих пленников. И тут Сиф упомянула девушку, которая была её сокамерницей.
- Твой щит и меч они наверняка забрали в оружейную, она здесь, наверху. Пойдём, я знаю, куда идти. А твоя знакомая не должна была уйти далеко.
Вдвоём они помчались обратно, наверх, минуя комнату с разбросанными Бальдром охранниками. Кое-кто начинал тихо ворочаться у стен. Ас не ошибся, оружие Сиф солдаты действительно хранили в отдельной комнате за дверью с тяжёлым стальным засовом. Укомплектовавшись по полной, асгардцы бросились дальше, на поиски таинственной незнакомки.
- Если бы она была наверху, мы бы это услышали – там осталась охрана, - проговорил Бальдр. – Если у неё хватило ума вырваться без посторонней помощи, она должна додуматься найти средство, чтобы добраться до города.
Конюшни. Замок оказался не слишком замысловатым, чтобы потратить на их поиски много времени. Бальдр вбежал в огромные, пропахшие животным духом помещения первым, сжимая в руках Бальмунг. Но через мгновение понял, что зачарованный меч ему сейчас не пригодится. Девушка с длинными чёрными волосами и окровавленными руками, не двигаясь, лежала на каменном полу, в грязи и соломе, в обнимку с огромным псом. Почуяв приближение чужаков, пёс вздрогнул и зарычал, скаля зубы. Через мгновение двинулся, вставая на мощные лапы и гремя цепью, а девушка безвольно соскользнула с его спины. Пёс зарычал, глядя на аса наливающимися кровью глазами, и гавкнул. Бальдр замедлил ход, спокойно убирая меч в ножны, не останавливаясь перед разозлившимся животным. Не ожидая такой наглости, пёс зло рявкнул ещё пару раз и бросился на аса, но тот резко крикнул:
- Стоять!
Решительный, жёсткий мужской голос отразился от каменных стен, словно щелчок хлыста. Пёс замер, поймав суровый взгляд принца, не отрывно глядя в небесные глаза сына Одина.
- Место! – приказал Бальдр и пёс, немедленно повиновавшись, уселся на пол, положив голову на сложенные перед собой передние лапы.
Бальдр обошёл его, зная, что теперь пёс не двинется против его воли, и подбежал к девушке. Если девушка и была в сознание, то, похоже, совершенно без сил. По её рукам сочилась кровь, а вместе с ней сочилось, уходя, драгоценное время. Надо убираться из этого места. Вернуться они всегда успеют.
- Ей нужна помощь, надо ехать в город. – Бальдр быстро снял с себя плащ и укутал в него девушку. Сиф, давно смекнувшая, что надо делать, привела двух лошадей. Бальдр подхватил девушку на руки и усадил на лошадь Сиф, рядом с валькирией. Потом, обернувшись, глянул на безмолвно наблюдающего за происходящим пса. Не говоря ни слова, принц подошёл к нему и, наклонившись, ухватился за стальное кольцо ошейника, от которого тянулась вмонтированная в стену цепь. Пальцы сжались и принц разогнул кусок железа, разламывая его. Шершавая ладонь легла на голову пса, и глаза аса снова посмотрели в самую глубь псиных.
- Пойдёшь с нами, - проговорил Бальдр псу, пристально глядя на него, будто внушая свои слова. – Если почуешь врага, дашь знать.
Бальдр оседлал своего коня и вместе они поскакали прочь из проклятого замка. Сиф и незнакомка скакали впереди, их неотступно сопровождал огромный пёс, Бальдр же замыкал процессию, поминутно готовый к атаке врага. Но её так и не случилось. Мирно они вернулись в город, когда его уже совсем накрыла ночь. Странным всадникам в сопровождении недовольного пса никто не удивлялся. Видимо, город и без них кишмя кишит подозрительными личностями. В городе Бальдр опередил женщин, показывая путь к своему временному месту пребывания. В таверне доплатил хозяйке, чтобы та принесла всё нужное для того, чтобы поухаживать за девушкой. Женщина же так разошлась, что в за вторую комнату для Сиф и её невольной спутницы взяла полцены. Комната была смежная с внутренней дверью, ведущей в покои Бальдра. Он уложил бессильную девушку на кровать и вышел, оставив с ней Сиф и хозяйку таверны. Пока незнакомка придёт в себя, у него есть время, чтобы всё обдумать и решить, что делать дальше.

 Отправлено: 28.01.14 14:05. Заголовок: Сиф вновь чувствовал..

Сиф вновь чувствовала себя, как прежде. Силы полностью вернулись к ней, таинственные чары клетки больше не воздействовали на ее разум, и посему воительница была преисполнена желанием отомстить своим обидчикам, вступив с ними в бой. Но для начала нужно было найти свое оружие. Это не оказалось сложным – Бальдр знал, где стражники этого загадочного замка хранили его. Сиф и младший сын Одина отыскали комнату, в которой хранилось разнообразное снаряжение и, найдя меч и щит, что принадлежали валькирии, поспешили прочь. Им нужно было обязательно найти ту девушку, которая была заточена вместе с Сиф, и расспросить ее об этом месте.

Бальдр был прав. Если бы она пошла наверх, то охрана бы ее точно поймала, и они бы это наверняка услышали, значит, этой девчушке все же удалось выбраться из замка, ну или, по крайне мере, быть на пути к выходу.
Спустя несколько минут, принц и валькирия уже покинули ненавистную крепость и направились к конюшням. Точнее это Бальдр направился туда, а Сиф безоговорочно за ним следовала. Та девушка вполне могла находиться там, ибо ей наверняка нужно было найти средство передвижения, чтобы оставить место своего заточения далеко позади. Это логично, именно так и сбегают.
Они не ошиблись. Вбежав в конюшню, асы обнаружили ту, которую искали. Черноволосая девушка распласталась на холодном каменном полу и явно была без сознания. Ее окровавленные руки обнимали массивную шею черного пса, который при виде Бальдра и Сиф тут же громко зарычал и предупредительно гавкнул, желая напугать незваных гостей. Только, вот досада, воины даже и глазом не повели, не то чтобы сбежать, сверкая пятками, как пес наверняка рассчитывал, но еще и медленным шагом приближались к девушке, которую он принялся охранять.

Секунда, и пес кинулся на Бальдра. В тот же момент в руке Сиф оказался нож, который она инстинктивно вытащила из своего сапога. Впрочем, ей не пришлось его использовать, да ей и не очень-то хотелось убивать животное, ибо Бальдр строгим и отчетливым голосом приказал псу не двигаться. Четвероногий повиновался. Сиф убрала нож и, прошествовав мимо собаки и все также находившейся без сознания девушки, привела двух гнедых жеребцов. Ловко взобралась на одного из них и помогла Бальдру усадить незнакомку рядом.
- Не отставай. – Хмыкнула зеленоглазая, подмигнув другу, а затем с силой пришпорила коня, отчего тот тут же сорвался с места и галопом помчался вперед. Сиф глубоко вздохнула. Ей хотелось повернуть назад, отыскать тех, кто посмел заточить ее в той ужасной клетке, перерезать им глотки и быть таковой. Но она понимала, что слишком мало знает про них, а когда ты почти ничего не знаешь о своем враге – это козырь в его рукаве. Поэтому, чтобы лишить тех людей этого козыря, Сиф должна была выяснить про них хоть какую-то информацию и в этом она рассчитывала на помощь девушки, что сейчас сидела впереди и покачивалась из стороны в сторону, сдерживаемая от падения на землю крепкой рукой воительницы.
Они быстро достигли города. Бальдр показал дорогу к таверне, в которой он обосновался незадолго до того, как нашел место заточения Сиф. Спрыгнув с лошади, Дева Щита подхватила, сползающую с седла незнакомку и передала ее Бальдру. Вместе они вошли в таверну и поднялись на второй этаж, где их ждала теплая, сухая комната. Принц уложил девушку на кровать, а сам вышел из комнаты, оставив с ней Сиф и хозяйку таверны, которая через несколько минут также покинула помещение.

День клонился к вечеру. Сиф не отходила от кровати девушки, ухаживая за ней, а иногда и говоря ей что-то вроде «все будет хорошо». Когда же на город опустилась ночь и первые звезды зажглись на небосводе, воительница спустилась вниз, ища глазами своего спасителя. Он сидел за деревянным столиком в самом углу пустой таверны и пил что-то из большой старой кружки.
- Эй… - Тихо позвала его Сиф, присаживаясь напротив. – Ты в порядке? – Она взяла Бальдра за руку и легонько сжала ее. Сиф всегда так делала, когда они были маленькими, тем самым желая поддержать своего друга, если вдруг его что-то беспокоило.
- Ей уже лучше. Думаю, она проспит еще несколько часов, так что у нас есть время поговорить. – Воительница повернула голову в сторону стойки, за которой стояла хозяйка таверны и уже, наверное, по пятому кругу вытирала одну и ту же тарелку, и жестом показала ей, чтобы она принесла ей то же самое, что пьет Бальдр.
- Так, как ты здесь оказался? Как нашел меня? Почему ты не в Асгарде? Я думала ты остался и сражался за своего отца…

 Отправлено: 02.02.14 20:54. Заголовок: Он решил спуститься ..

Он решил спуститься вниз, впервые за всё время пребывания здесь. Когда хочется побыть одному, нужно оказаться в толпе людей, занятых своими делами и проблемами. Верный способ стать невидимкой: стать таким же, как все. Он выбрал самый дальний столик, в углу, скрытом тенью от нависавшей сверху лестницы. Он был незнаком никому, да и на молодом лице не было ни одной эмоции, так что никто не решился подсесть к нему. На то и был расчёт. Через несколько минут Клем, помощница Мередит, хозяйки таверны, принесла ему огромную кружку медовухи. Сладкий забродивший напиток приятно наполнил рот, обволакивая глотку и проникая внутрь. Удовольствие, даже столь малое, расслабляло, располагая к глубоким выдохам и желанию откинуться назад, к стене. Так он и сделал. Отсюда ему было видно практически всё и все. Сегодня здесь было много народа, с доминирующим процентом мужского населения, естественно. Они громко говорили, пели, кое-кто орал. Повсюду слышался смех, где-то играла музыка. Ловко снуя между крупно и мелкогабаритными телами, Клем возникала то тут, то там, удерживая в хрупких на первый взгляд руках сразу по несколько кружек. Бальдр смотрел на неё, какая-то часть его мозга даже пыталась отслеживать траекторию, но на самом деле мысли его были заняты совершенно иным. То, что Сиф нашлась именно здесь, было чистым везением. Тот самый один шанс из миллиона, ведь поиски могли растянуться на вечность. А может быть, это было не везение, а чудо? Провидение, чья-то милосердная воля? Может. Но возможность присутствия положительной силы не занимала его так, как явное присутствие отрицательной. Какого-то тайного, безликого врага. Уже не первый раз он сталкивался с необъяснимыми вещами после той злосчастной вспышки. И что-то подсказывало, что далеко не в последний. Он не нашёл на девушке повреждений. По крайней мере невооружённым взглядом. Но ведь она была вся в крови! И, судя по состоянию, в крови собственной. Как же она могла потерять её так много? Слишком странный замок, чтобы оставлять его просто так. И снова какое-то чутьё, внутренний голос – зовите, как хотите! – твердили остаться в городе и попытаться разобраться. А вдруг чудо случится ещё раз и ему удастся найти ещё и Тора?
Время шло, и таверна пустела. Чем темнее становилось за окном, тем быстрее расходились посетители: кто по домам, кто по своим комнатам. Оставались лишь завсегдатаи – любители опустошить месячный запас эля. Клем, заметив погружённого в себя юношу, принесла ещё одну кружку медовухи, со словами, что крепче ему не надо, но он всё ещё не расслабился. Бальдр растянул губы в благодарной улыбке, но не произнёс и слова. Жизнь заполнялась вопросами, множившимися будто вирус в благотворной среде. И в противовес повышающемуся их количеству стремительно приближались к нулю шансы на ответы. Наверное, Клем всё же прогадала с градусом.
- Эй… Ты в порядке?
Бальдр поднял голову и увидел Сиф. Оказывается, он так сильно задумался, что не заметил, как она подошла. Воительница села рядом и протянула к нему свою руку. Бальдр молча наблюдал за её действиями, и вот её пальцы прикоснулись к его ладони и сомкнулись, сжимая, совсем как в старые добрые времена. Незаметно для неё Принц вдохнул и замер. Её жест был привычным, вот только отозвался в нём совсем иначе. Нежное касание тонких изящных пальцев валькирии побудило холодящую покалывающую волну, прокатившуюся под кожей до самого сердца. В груди неясно заволновалось что-то, затрепетало, и Бальдр посмотрел ей в глаза. Глубокий головокружительный омут. Желанная бездна, в которую упадёшь и никогда не выберешься. В сердце приятно кольнуло, и в этот момент Бальдр понял, что стоит на самом краю «обрыва». Стоит, глядя вниз, и уже вряд ли обернётся.
- Ей уже лучше. Думаю, она проспит еще несколько часов, так что у нас есть время поговорить.
Принц кивнул, улыбнувшись. Всеотец, за эти минуты уже и думать забыл о девушке и проклятом замке!
- Так, как ты здесь оказался? – проговорила Сиф после того, как подбежавшая Клем поставила перед ней такого же размера кружку медовухи. - Как нашел меня? Почему ты не в Асгарде? Я думала, ты остался и сражался за своего отца…
И снова вопросы. Они вернули ему ощущение реальности, отнимая желанное забытье. На второй и третий ответ можно было подобрать, а вот на первый… Тут Бальдр понял, что не думал, стоит ли рассказывать Сиф и Тору о случившемся между ним и Локи. Не сказать будет неправильно, ведь Маг предатель и, если ещё не успел использовать Деву Щита и Громовержца, то это всего лишь вопрос времени и случая. Они должны быть в курсе. Но с другой стороны какая-то безумная часть младшего сына Одина, слепо верящая в лучшее, уже, наверное, из чувства противоречия, чем из разумности, не хотела, чтобы Сиф и Тор окончательно разочаровались в Локи.
- Отец не хочет меня видеть, - тихо ответил Бальдр, и его улыбка стала грустной. – По какой-то причине я стал нежеланным сыном. Почему, пока не разобрался. Наверное, я сам виноват: мне стоило вернуться раньше. Я так увлёкся путешествиями, мирами и народами, что забыл о своём собственном. О своей семье… - его взгляд скользнул в сторону и перед мысленным взором вновь предстали образы братьев, отца и матери. Улыбка окончательно исчезла с лица. – После нашего разговора, - продолжил он, - ко мне пришла мать. Сказала, что я должен уйти. Что мои братья в мире смертных, и я должен отправиться вслед за ними и найти их. Она принесла мне отцовский меч, Бальмунг, но запретила идти к Биврёсту. Она торопила, говорила, что времени совсем мало и по её наказу я воспользовался тайными тропами. Они переместили меня к обрыву у моря, и я увидел войну. А потом произошла эта вспышка. Очнулся я совсем в другом месте, далеко отсюда, но в итоге мне удалось добраться сюда. Это просто оказался первый город на моём пути. Я не знал, где тебя искать, я просто шёл, пока не наткнулся на солдат из замка. Они рассказывали, как одна темноволосая девица намяла им бока, и я подумал, что стоит проверить.
Последние слова он произнёс с улыбкой, придаваясь собственным воспоминаниям. В этом была вся она: яркая, громогласная, как триумфальный возглас асгардских труб, бесстрашная и смелая, как царица асов, загадочная и невообразимо прекрасная, как ночное звёздное небо над весенним розовым садом у Золотого чертога. Печаль в его душе отпрянула назад, не имея сил конкурировать с зарождающимся тёплым чувством. Он сжал её руку в ответ, снова заглядывая в манящие глаза.
- Знаешь, Сиф, я всё думал о… - «том, как мне дорога каждая минута с тобой, о времени, которое прошло и изменило нас, ведь я больше не тот мальчишка, что увивался за вами хвостом, желая походить на старших братьев. Теперь я другой и надеюсь, что и ты сможешь увидеть во мне мужчину, который уже очень давно, всем сердцем…» - замке и той клетке. Тебе не кажется, что всё это кем-то хорошо устроенная ловушка? Для таких, как мы.
Это были не те слова. Верные так и остались невысказанными. Хотя, может быть, оно и к лучшему? Просто подействовала такая близость к ней. Это всё её руки, голос, глаза. Это всё она…

 Отправлено: 15.02.14 23:48. Заголовок: Бальдр изменился. Оч..

Бальдр изменился. Очень сильно. Он больше не был тем юным мальчишкой, который ввязывался во все игры своих старших братьев, бегал за ними по поводу и без повода и всячески хотел походить на Тора и Троицу Воинов в компании с Леди Сиф. Путешествия изменили его. Бальдр стал мужественным, сильным, храбрым, в общем, настоящим воином, который готов отдать свою жизнь за собственные убеждения, справедливость и близких людей. А еще он стал безумно красивым мужчиной… Сиф заметила это, но сказать не решалась. Не в ее это правилах – быть сентиментальной и говорить комплименты лицам противоположного пола. Конечно, во всех правилах бывают исключения, но Сиф старалась не думать об этом. В первую очередь – она воин, женщина и все вытекающее из этого – уже второе, и обычно к этому второму она «обращалась» очень редко, а всему виной – непреодолимая страсть к сражениям. И все же, Сиф про себя отметила, что Бальдр достойный воин и преданный друг, объединивший в себе все те качества, которые валькирия ценила более всех остальных. И как же повезет той, чьей опорой по жизни станет младший сын Одина…

Она продолжала держать его за руку, иногда перебирая его пальцы своими, и внимательно слушала все то, что говорил ей Бальдр про своего отца. Пред взором возникал все тот же мудрый и справедливый царь Асгарда, седой и могущественный, тот, кто всегда защищал свой народ, свою семью и безмерно любил каждого из сыновей. Но сейчас, к сожалению, он являл собой кого-то другого, того, кто уже вряд ли может называться Всеотцом и защитником смертных. Одина будто бы подменили, хотя внешне он выглядел абсолютно так же, как и раньше… Что произошло с царем Асгарда – было тайной, загадкой, которую Сиф желала разгадать, но не могла, ибо сейчас ее волновала совсем другое… Та девушка, странные люди, эта непонятная вспышка света, этот мир, который, казалось, был привычен и знаком, и все же, в сущности, был чем-то иным…

К столику подошла девушка, помощница хозяйки заведения, и поставила на стол кружку медовухи, а затем медленно пробежала глазами сначала по Сиф, потом по Бальдру, которые все так же не размыкали своих рук, что-то фыркнула про себя и удалилась. Кажется, она была недовольна, что воины держаться за руки.
- А ты явно ей приглянулся, - хмыкнула воительница, делая глоток, чтобы хоть как-то отвлечь себя и Бальдра от тягостных мыслей. Валькирию, как и ее друга, беспокоило то таинственное место, тот замок, люди, что находились в нем, а главное то, кто за всем этим стоит. На вопрос же Бальдра Сиф долго не отвечала, обдумывала его догадку, взвешивала все «за» и «против» и ответила только через несколько минут.
- Хочешь сказать, что девушка замешана в организации этой ловушки? Что она заодно с теми людьми? Или же она имеет с нами что-то общее, то, из-за чего ее заточили? В последнем сомневаюсь – эта девчушка и на ногах то нормально стоять не может, не то, чтобы уметь то, что можем мы... Я не знаю, Бальдр… - Сиф наконец отпустила его руку, считая, что уж слишком долго сжимает ее, а если быть точнее – не сжимает, а уже поглаживает, сама не замечая, сколько ласки вкладывает в этот, так называемый «дружеский», жест. Так в детстве она не делала, и Бальдр вполне мог это заметить. – Меня беспокоит то место, и я намерена вернуться туда после того, как разузнаю у нашей пострадавшей хоть что-то, что сможет мне помочь. Надеюсь, ты помнишь, что я не могу оставить тех, кто посмел поднять руку на Леди Сиф. – Она улыбнулась уголком губ, смотря в голубые глаза Бальдра, которые так и манили ее окунуться в свой прозрачный, такой желанный и загадочный омут. « - Черт, Сиф, немедленно прекрати. Что ты делаешь? Валькирии так не смотрят на своих боевых товарищей. Ты так не смотришь! Леди Щита, возьми себя в руки!»

 Отправлено: 20.02.14 17:56. Заголовок: Пока пальцы Сиф каса..

Пока пальцы Сиф касались его руки, он не замечал вокруг себя никакого остального мира. Только её голос и её мысли имели значение. Хотя, увлечённый ею, он всё-таки пропустил мимо ушей слова о другой женщине. Не говоря уже о самой другой женщине. Бедной Клем пришлось уйти ни с чём. Через это прикосновение дружеская грань между Бальдром и Сиф начала постепенно стираться. И если бы он так не был поглощён процессом, он бы отметил всю забавность ситуации: насколько быстро такая несокрушимая материя, как многолетняя дружба, сдаёт свои позиции перед обычным влечением. Или необычным? Каждому, кто когда-то видел в мальчишечьих глазах Бальдра обожание к Сиф, было вполне понятно и объяснимо его чувство. Она ведь была первой девушкой в окружении младшего принца, которая была столько сокрушительно блестательна, что так сильно поразила его воображение. Кстати, не только его. Златокудрый Фандрал тоже когда-то был без ума от Девы Щита. Просто его шансы были ещё более ничтожны, чем даже шансы назойливого мальчишки-принца. А вы думаете, отчего он теперь столь любвеобилен? Сиф стала первой для Бальдра, той, из-за которой он познал сладкое чувство юношеской влюблённости. А перед такой женщиной всегда хочется казаться на коне. Всегда нужно быть достойным того, чтобы хотя бы стоять рядом с ней. Нужно быть сильным, смелым, решительным, искусным в бою, верным в дружбе, твёрдым в слове, деле и долге. Одним словом, перед такой, как Сиф, нужно быть хотя бы таким же, как она. Уж они-то с Фандралом это знали! И Бальдр пронёс это чувство через столько лет, чтобы в один прекрасный день показать объекту своего вожделения, что прежний мальчишка уже не глуп и напыщен и усвоил жизненные уроки и отцовские наставления. Много лет назад, отправляясь в своё долгое путешествие, он мечтал, что вернётся героем и именно таким предстанет пред лицом Сиф. Вот только он забыл, что в то время, пока менялся он сам, менялся и мир вокруг него. Менялись и люди, которых он когда-то оставил себя ждать.
Когда Сиф отняла руку, ему показалось, что, как будто, дурман вокруг рассеялся. Словно всё это время их накрывало какое-то зачарованное полотно, изолирующее от всех и вся, а теперь кто-то попросту забрал его, чтобы посмотреть, как дезориентированные снова будут стоять на ногах. Сознание тут же посетила глупая мысль, что Сиф может догадаться о его чувствах к ней и, что страшнее всех ужасов вселенной, сочтёт их жалкими и не заслуживающими внимания. Какая-то женщина когда-то сказала, что «мужчины как дети», имя ввиду, что представители сильной половины человечества никогда не вырастают из ребячества, детских увлечений, стремлений и всего прочего в этом духе. Что мальчишки остаются мальчишками, только игрушки меняются. В чём-то она была права, ведь глупые страхи свойственны человеку на протяжении всей жизни. Вот только свойственны в равной мере всем: и мальчикам, и девочкам, и богам.
- Помню, - с такой же задорной улыбкой ответил он. – Такое не забывается. Что до девушки, я тоже не знаю. Точнее я не думал об этом с такого ракурса. Мне показалось, она смертная, разве нет? Но дело не в ней, а в этом месте. Меня оно тоже беспокоит. Из-за того влияния, которое оно оказало на тебя. Да и на меня оказало бы, задержись я там подольше. Когда я тебя увидел, я решил, что ты ранена. Но, стоило нам покинуть это место, и ты пришла в себя. Ни ран, ни шрамов на тебе я не вижу, а значит это что-то другое. И, видимо, от того, что один из моих братьев маг, я сразу подумал о колдовстве. – Бальдр замолчал на мгновение. Будь здесь Локи, будь он на их стороне, как раньше, ему бы наверняка давно открылась истина. – Кое в чём я тоже разбираюсь, но этого не достаточно. Если это действительно колдовство, то с такой его формой я столкнулся впервые. – «Если не считать дикарей, собирающих символы божественной власти по чьей-то чудовищной указке» - Будем надеяться, наша незнакомка сумеет приподнять завесу тайны, потому что надо бы узнать об этом замке побольше. Кому служит стража, которая вас стерегла? И откуда у них эта клетка? Ведь если у них есть такое оружие, то вполне может быть и…
Бальдр замолчал, забыв договорить. Рассуждая о неведомом враге, младший принц случайно и совершенно бесконтрольно скользнул взглядом в сторону. Однако, через мгновение, зацепился за сидящую в противоположном углу фигуру совершенно сознательно. Этого человека он узнает везде, в каком виде бы он ни был. Этот человек был дорог ему так же, как дорог Асгард. А в чём-то даже больше, ведь он оставил Золотой город ради того, чтобы вернуть этого человека домой. Потому что только этот человек мог дать Асгарду мир и новое будущее.
Ничего не говоря, Бальдр молча встал из-за стола и направился через весь зал. Уже было слишком поздно, теперь они были здесь совсем одни. Даже усердная Клем клевала носом за стойкой. Но сейчас Бальдру было совершенно всё равно. Сейчас его интересовал только один вопрос: не лгут ли ему собственные глаза? Но они не лгали. Мужчина сидел за столом в одиночестве и кажется, был поглощён своими мыслями. Бальдр остановился рядом, но даже этим не сразу привлёк его внимание. Столько лет прошло, столько всего случилось, но, ни время, ни обстоятельства не смогли изменить этого лица и омрачить огонь в глубине небесной чистоты глаз. Яркий пронзительный огонь тысяч молний.
- Тор, - негромко позвал Бальдр, и когда тот посмотрел в ответ, улыбнулся. – Ну, здравствуй, брат.

 Отправлено: 21.02.14 16:38. Заголовок: Отвратительный привк..

Отвратительный привкус во рту, пересушенные губы и состояние такое, как будто не выходил из запоя долгие месяцы. Впрочем, так оно и было. Тор и раньше не отказывался от достойной выпивки, а теперь она стала его верной спутницей, обещающей забвение, но, так и не приносящей избавления от боли. Бог грома, или лучше сказать то, что от него осталось, принял сидячее положение и потер щетинистый подбородок. Он не брился уже две недели, одежда, мятая и запыленная, как у бродяги, сложно было узнать и поверить, что этот человек, от которого вонью несет за несколько метров, является гордостью Асгарда, наследником, принцем, будущим королем.

Являлся. Не стоит забывать, что это было в прошлом, и с тех пор многое изменилось.

Нахмуренным взглядом Тор осмотрел помещение, в котором спал. Он его не узнавал, точнее не помнил, как тут оказался. Похоже на конюшню. Фырканье какой-то кобылки неподалеку подтвердило сей немудреный факт. Усмехнувшись, громовержец шуточно, в жесте тоста, приподнял полупустую бутылку, с которой спал, не разжимая пальцев на горлышке, и поднес к губам. Кислое вино, совершенно выдохшееся за ночь, оросило горло и показалось отвратительным, но Тору было все равно. Ему уже давно на все плевать. Он сбился с жизни, все стало безразлично. Как никогда принц Асгарда стал опустошен и равнодушен ко всему. К жизни, к миру, к войне, к мнимым родным и даже к любимой женщине. Мир, каким его знал и любил бог грома, пал. В городах поселилась разруха и смерть. Земля была пропитана скорбью и кровью невинных. Он слышал плачь детей, крики женщин, мольбы о помощи. Но какой из него теперь защитник?

Он все потерял.

Не с первого раза Тору удалось встать на шатающиеся от хмеля ноги. От не сильного пинка дверь конюшни распахнулась, и мужчина вышел на улицу. Ночь встретила прохладой и совсем не удивила. Для бога грома время смешалось, день давно перепуталась с ночью. Он жил словно в бредовом сне, ожидая скорейшего пробуждения, но каждый раз болезненное щипание по руке не приносило никакой пользы. Это был не сон, а кошмар наяву. С тех пор, как Тор оказался жив после своей смерти в картине, многое изменилось. Он не смог вернутся к Ивейн, не пытался ее искать, хотя его сердце уже принадлежало этой воинственной и нежной женщине. Он просто не набрался смелости. Забавно, самый храбрый воин Асгарда просто струсил перед сильнейшим чувством на земле. Ему было стыдно, он не хотел больше причинять ей боль, ведь его любовь принесла ей только страдания. Пусть лучше думает и верит, что он погиб в том злосчастном мире, где его душу пропитала тьма, и пусть продолжает жить. Быть может, она встретит на своем пути более достойного мужчину, который принесет ей счастье и радость. Со временем, она его забудет, а он ее никогда. Ивейн до сих пор не дает ему покоя, приходя во снах. Каждую ночь Тор переживает битву, и в самом разгаре боя его сознанием завладевает азарт, ему хочется проливать кровь и убивать… Но потом, краем глаза он замечает ее… даже в бою у Ивейн грация кошки, а движения четкие, лицо сосредоточенное. Тор успевает даже залюбоваться ею и на миг утонуть в ее сапфировом взгляде, не успевая увидеть и понять тот момент, когда ее тело пронзает вражеский меч и она падает... Они как будто меняются местами, теперь умирает не он, а она. Невыносимая боль рождает желание сорваться с места и бежать к ней, но Тор не может, его ноги, словно приросли к земле, тело не способно на какое-либо движение, он становится похожим на статую и ему ничего не остается, как смотреть на последнее испускаемое дыхание любимой. Когда же ее глаза закрываются навеки, невидимые оковы спадают, но уже слишком поздно, Тор не может защитить Ивейн, не может дотянуться до нее и в каждом сне он опаздывает, не в силах спасти. За что небеса посылают ему такие мучительные сновидения? За что подобная кара? Он с большей радостью готов был принять свою собственную смерть, чем каждый день смотреть, как умирает она. Воспоминания как яд, отравляют душу бога грома, застилают сплошной пеленой блеклые глаза, потускневшие, с того самого момента, как он покинул Ивейн, покинул Грецию и отправился домой. Тор посчитал, что в глазах отца исправился и только в Асгарде сможет найти успокоение своему разбитому сердцу, однако по возвращению домой его ждал неприятный сюрприз. На пороге стояла великая война, задуманная всеми богами мира и Один, всегда славящийся справедливостью, желал вместе с другими уничтожить человечество. Как? Почему? За что? И когда все успели сойти с ума? Отец отправил Тора на исправление в Грецию, потому что считал своего сына слишком заносчивым, самоуверенным и эгоистичным, не думающим ни о ком, желающего только битвы и славы. Сын исправился, все осознал, но вернувшись увидел, что Один изменился. Теперь ему нужен был прежний сын, который дышит кровью пораженных врагов. Долгие разговоры ни к чему не приводили, лишь к постоянным скандалам и спорам. Так и не отыскав в сердцах родных отклик, Тор отрекся от семьи и ушел, принимая в этой войне сторону людей. Битва была долгой и жестокой, она уничтожила целый мир, дав каким-то образом начало новому, совершенно другому. Но война не закончилась даже здесь.
Бутылка опустела, вино закончилось. Звон бьющегося стекла о камень и звук удаляющихся шагов. Он шел в сторону таверны, там он пропадал часто. Приходил, напивался, а потом снова уходил до следующего раза. И так постоянно, иногда разбавляя эту пресность драками и дебошем. Тор не понимал, зачем пьет, ведь это все равно не помогает, но напивался снова и снова. Люди в этом небольшом городе не знали кто он. От принца Асгарда не осталось ничего величественного и божественного. Он напоминал бродягу, отшельника, примкнувшего к поселению, как и многие другие. Здесь таких много. Прочные и пыльные доспехи могли бы рассказать о своем хозяине больше, чем он сам, но были скрыты под длинным черным плащом. А Мьёльнир висел на поясе, тянул к земле и казался донельзя обременительно тяжелым. Он словно был переполнен всеми теми молниями и громами, что уже который месяц почти не находили выхода, метались, заточенные внутри. Тор уже совсем забыл, какого это ощущать тепло в свое ладони от мощной рукоятки молота. Забыл себя.
Он вошел в таверну и несколько знакомых обернулись, при виде его. Помахали рукой, загоготали, но получив в ответ безразличный взгляд, отвернулись, понимая, что сегодня один из плохих дней, когда светловолосого пьянчугу лучше не трогать. Тор отыскал взглядом свободный стол, в самой тени, отдаленный от остальных. Он показался идеальным спасение, что подарит такое необходимое, но не надоевшее одиночество. Рухнув на стул, бог грома откинулся на массивную спинку, и взметнул взгляд. У стола уже стояла улыбающаяся Клем. Она излучала красоту, так непривычно граничащую с простотой обычной селянки. В руках у нее было три кружки, полные до краев, она уже знала, что пьет завсегдатый незнакомец и в каких количествах.
- Сегодня без настроение? – С улыбкой осведомилась девушка, расставляя кружки перед Тором, которых хватит на ближайшие 15 минут.
- Что-то в этом роде, - пробубнил мужчина, обхватывая пальцами деревянную ручку, и притягивая свежий напиток ко рту. После нескольких больших глотков он опустил кружку на стол, Клем уже не было. Грязный рукав стер пенные усы, щедро оросившие щетину, голова упала, и лицо скрылось под светлыми сальными волосами. Тор смотрел в содержимое кружки, в хмельную медовуху и видел на темном дне себя. Отброса, скитальца, дикаря. Когда же это началось, где он упустил этот момент, когда все так резко изменилось, и возможно ли было все изменить? Он задавал себе эти вопросы каждый день. Каждый день пытался анализировать, снова и снова переживать случившееся, но понимание так и не приходило. Прошло несколько часов, а Тор все так и сидел, глядя в кружку. На его столе выстроилось уже несколько подобных деревянных сосудов, но уже пустых. Осталась последняя, и уснувшая Клем не принесет ему добавки. Да и наверное ему уже хватит. Хмель давно уже проник в его сознание и царствовал там, дурманя разум. Для обычного смертного это была смертельная доза алкоголя, но не для бога.
- Тор, - Он уже давно не слышал своего имени, даже не произносил его сам, как будто пытаясь забыть о нем. А тут его кто-то произнес. Знакомый голос. Тор нахмурился, считая, по-началу, что это глупые игры его пьяного сознания, но заметил ощутимую тень, упавшую на стол и его самого. Он не сразу поднял голову. Перед ним стоял кто-то, кто его знал, кто-то из его далекого прошлого. Хотел ли он сейчас взглянуть ему в глаза? Нет. Но нужно. Тор медленно приподнял голову. Из-под густых бровей стрельнул взгляд потухших блеклых глаз. – Ну, здравствуй, брат.
Бальдр. Возможно ли такое? Или все же галлюцинации вконец охренели? Бог грома нахмурился пуще прежнего, хотел было сказать, что брат его спутал, но вовремя заткнул себе рот последним глотком медовухи. Со стуком полной злости опустилась кружка на стол, заставляя остальные в страхе подпрыгнуть. Снова взгляд гневных глаз коснулся молодого лица младшего принца Асгарда. Бальдр. Его брат. Сколько же лет он не видел этого несносного мальчишку, не отлипающего от материнской юбки и постоянно доносящего отцу на своих братьев. Любимец царской четы, самый младший сын Одина. Даже в пьяном состоянии Тор не мог не признаться, как Бальдр изменился. Повзрослел, возмужал. Стал настоящим мужчиной, защитником своей родины и народа. Вспомнив про людей севера и желание его семьи их уничтожить, восхищение братом в момент испарилось.
- Я не брат тебе больше. – Рыкнул низким, грубым голосом северянин, встречаясь со светлым взглядом Бальдра. – И не стоит кидаться здесь громкими именами, богов тут не жалуют. Уходи. - Однако асгардец остался на месте, даже не шелохнулся, лишь улыбка его померкла. Видать не ожидал он такого приема от родного брата. - Чего тебе здесь надо? Пришел по приказу Одина уничтожить этих людей? Не выйдет. Лучше уходи по добру - по здорову.

 Отправлено: 21.02.14 18:08. Заголовок: Наверное, в жизни ка..

Наверное, в жизни каждого младшего в семье ребёнка есть кто-то из его родни, которого он беспрекословно будет возносить до небес, приписывая лишь одни положительные черты. Этот кто-то непременно должен быть старше, сильнее и умнее. Этот кто-то должен быть хорош настолько, что будет вызывать восхищение во многих сердцах. И ещё этот кто-то должен быть либо всегда рядом, чтобы ежедневно являть собой светлый пример, либо довольно далеко, чтобы его несомненные подвиги, во всех подробностях и деталях, нарисовались в бурном воображении. Бальдру повезло, ведь Тор, его самый старший брат, был рядом почти каждый миг, сколько помнил сам младший своё детство. И даже самые безумные поступки молодого Громовержца, которых он совершил немало, всё равно в глазах самого младшего из братьев представали в самом выгодном свете. В отличии от Локи, которому от Бальдра доставались в основном одни обиды и проказы, Тор ничем не мог омрачить собственную репутацию. Глядя на его свершения, его смелость, решимость, силу, Бальдр грезил тем, что будет таким же как он, когда отец разрешит взять в руки меч. Непогрешимый старший брат, которого не могли очернить даже справедливые укоры Одина или Фригг. День, когда Тор впервые вышел к Бальдру на тренировочный поединок, сжимая крепкими ладонями бамбуковый шест, был одним из самых счастливых в жизни мальчишки. Тогда ему досталось, как говорят в Мидгарде, по первое число, но это не имело никакого значения. Ведь это Тор учил его боевому мастерству. И Бальдр ревностно откладывал в сердце каждый из уроков...
Видимо, и теперь это был один из них. Урок жизни: не создавай себе кумира. Кумиры разочаровывают. Хуже, сильнее и больнее всего прочего под солнцем. Те, на кого он должен был ровняться и опираться всю свою жизнь, отвернулись. Один, который не желал его видеть, Локи, который попросту предал и Тор, который всего в пару предложений сумел вместить и то и другое: прогнать и предать все надежды. Этот новый мир был уродлив. Во многом хуже старого. В этом мире зло и боль твёрдо шли под руку друг с другом и никого не боялись. Разделяли и властвовали и в сердцах рабов и в сердцах господ. Больше не осталось богов и людей - все стали адептами тьмы.
Бальдр нахмурился. Из глубины души начал подниматься гнев, тот самый, который, как казалось асу, он выпустил на пустоши, разрубая пополам тела врагов. Но нет, он не ушёл. Младшему сыну Одина ещё предстояло понять, что гнев не уходит, когда получает свободу - он лишь растёт и въедается в кожу.
Но принц Асгарда даже не собирался уходить. Не для того он прошёл через девять миров, через войну и заточение, чтобы теперь молча уйти, повиновавшись словам брата. Бальдр Золотой, как его именовали когда-то инхерии, не послушался даже Одина Всеотца, с чего бы ему слушаться Тора Громовержца!
- Я не подчиняюсь приказам Одина, - негромко, но жестко ответил Бальдр. - Лишь исполняю просьбу Фригг, молившую меня найти тебя и Локи. Надеюсь, от неё ты отрекаться не станешь. - Голубые глаза аса наполнились холодом. Предательство Локи внесло в картину мира много чёрных оттенков. Много сомнений, и не столько в мире, сколько в правильности своего мнения о нём. Что ж, похоже он плохо знал не только одного своего брата. Молнии в небесных глазах затухают. Мир меркнет. - И потому я никуда не уйду без тебя. Вставай.

 Отправлено: 21.02.14 19:58. Заголовок: Ему было стыдно. Сты..

Ему было стыдно. Стыдно, как никогда. Он не хотел, чтобы Бальдр видел его в таком состоянии. Видел, как низко пал его старший брат, коим он всю свою жизнь восхищался. В каждом из сыновей Одина была своя особенность. Тора отличала сила и умение воевать, Локи был искусным хитрецом и магом, а Бальдр… Он пытался впитать в себя все и сразу, однако больше пошел по стопам старшего брата. Бальдр не обладал магией, зато крепко держал в ладони рукоятку меча, изящно уворачивался от ударов и бесстрашно атаковал, без какой-либо дрожи в руках. Он был умен и впитывал знания, как губка, но лишь те, которые ему были интересны. А интересен Бальдру был Тор. Он пытался скопировать его, научится тому, что умел брат, стать хоть чуть-чуть походим на него. Вот только теперь тот многоликий мальчик вырос, превратился в высокого крепкого мужчину, который теперь не плачет от злобных слов братьев. Теперь его характер закалился настолько, что он считает, будто имеет право ответить грубость на грубость. Тор сжал пальцы в кулак, услышав нотки жестокости в голосе брата. Отчётливо лилось даже не прикрытое высокомерия по отношению к отцу, и не рушимые, как и у всех трех братьев, любовь и уважение к матери. Нежная, ласковая Фригг. Не уже ли она помнит о своем непутевом сыне, что теперь превратился в пьяницу и убийцу? Конечно, помнит, ни одно материнское сердце не разочаруется в своем ребенке, пусть он даже трижды бес. Тор любил эту прекрасную женщину, что подарила ему и его братьям жизнь, но она предала своего старшего сына, когда стояла рядом с троном, на котором восседал отец и перед которым стоял принц, и просто молчала. Она не произнесла ни слова, даже не пыталась разрешить конфликт отца и сына. Она просто молчала. А потом Тор ушел. С тяжелым сердцем, слезами обиды на душе, но с принятым и непоколебим решением. И вот теперь судьба свела бога грома с родным братом, который причиняет боль не только одним своим присутствием, но упоминанием об отце, матери и Локи. Из ноздрей с шумом вылетает воздух, когда северянин отводит голову в сторону, стараясь сдержать гнев. Он всех их потерял, потерял свою семью, а все ради чего? Ради людей, простых смертных, что не могут дать полноценный отпор богам. Тор промолчал, ему нечего было ответить. Он отрекся от всех, но только не от матери. Ее любовь и ласку он до сих пор носил в своем сердце, и возможно именно она помогала ему еще жить. Мужчина поворачивает голову обратно, вновь встречается с глазами брата, но молчит, ему по-прежнему нечего сказать. Да и что говорить тому, кто разделил планы Одина и пошел за ним уничтожать человечество? Тому, кто внес свою лепту в разрушение старого мира и виновен в том, что они все здесь застряли. Тому, кто предал честь и благородство, сделав не правильный выбор.
- И потому я никуда не уйду без тебя. Вставай.
Сухие, потрескавшиеся губы искривляются в подобие улывки, но не радостью веет от нее, а сарказмом, насмешкой.
- Сколько самоуверенности, - усмехается Тор, демонстративно откидываясь на спинку стула. В собственных глаза он выглядит убежденным, властным, не терпящим возражений, а на деле же просто жалок, неудачник. – Только ты зря теряешь время. Я не вернусь в Асгард. Мое решение не изменилось, я не стану воевать против людей. Так что можешь передать Фригг, а за одно и Одину, что я жив и здоров. Она молила тебя найти меня? Ты меня нашел, что дальше?
Как же ему были противны эти пререкания. Перед ним стоит его родной брат, которого Тор столько лет не видел! Но вместо того, чтобы крепко обняться, выпить за встречу пару тройку кружек медовухи, они прожигают друг друга гневными взглядами и скрипят зубами, едва сдерживаясь, чтобы не начать выяснять отношения с помощью мечей, а не слов. Не уже ли крепкая братская связь навсегда порвана? Тор сдерживал в себе желание послушаться Бальдра и действительно встать, но встать не для того, что пойти с ним, а чтобы развернуться и уйти. Больше не чувствовать этой предательской боли, что итак преследует его постоянно, но сейчас усиленна в сотни раз от этой встречи. Огромных душевных страданий стоило богу грома остаться на месте и выдержать жесткий взгляд Бальдра. Долгожданная встреча, пускай и не совсем такая какая хотелось, все же сильный повод, чтобы по крайне мере дать брату высказаться.

 Отправлено: 21.02.14 22:20. Заголовок: Бальдр не отрывал от..

Бальдр не отрывал от него глаз. Жив и здоров? Как бы не так! Разве намеренное пьяное забытье, болезненные сожаления о былом и абсолютная безнадёжность это жизнь для того, в чьих жилах кровь смешивается с молниями, в чьём сердце стук отзывается ударами грома, а в крепкой твёрдой руке сжат Молот Мьёльнир? Разве похмелье, жалкие лохмотья, пыль и грязь безымянного города нового мира, по улицам которого неприкрыто ходит зло, это здоровое состояние для наследника престола Золотого Города? В сердце что-то болезненно дёрнулось. Мир продолжал меркнуть, и надежда тонула в этих вязких сумерках. Даже старший брат, который всегда являл свет среди тьмы, уже ни во что не верил. Когда-то казалось, что для Тора Громовержца нет ничего, что бы он не смог перенести и пережить. Он должен был блистательно справляться с любыми невзгодами и любыми врагами - так считал мальчишка-принц. Но если теперь этот подросший мальчишка думал, что не знает своих братьев, то что, если за всеми теми образами, которые он приписал им в детстве, светлыми и тёмными, он не разглядел их настоящих? Не составил себе труда разглядеть. Зато теперь мудрая Судьба, ввергнув во мрак, давала шанс самому открыть глаза. Сделать над собой усилие и увидеть. Увидеть, что Тор Громовержец не кумир и не бог. Он брат.
Бальдр совершенно забыл об оставшейся за столиком Сиф. Забыл о посапывающей за стойкой Клем. Он сделал шаг вперёд, попутно пододвигая стул от другого стола, и сел напротив Тора.
- С чего ты взял, что я хочу заставить тебя изменить твоё решение? Кто сказал тебе, что я воюю против людей? - он смотрел ему прямо в глаза, словно старался достучаться до самых потаённых уголков души. Гнев в его собственном сердце поутих, и пока голос звучал твёрдо и спокойно. - Я знаю, мы не виделись слишком давно. Мне стоило вернутся раньше и тогда бы ты верил мне сейчас. Но я прошу тебя, вспомни. О битвах, выигранных вместе, о побеждённых врагах, с которыми справлялись всегда потому, что верили друг другу. Тор, за всё время странствий, когда приходилось противостоять кому-то или выбираться из передряг, я всё время думал, что бы ты сделал, если бы был на моём месте. Я прошу тебя вернуться со мной в Асгард, но не ради войны богов, а ради его спасения. - Он остановился на мгновение, сердце колотилось в груди. Словно его частый стук может добавить словам весомости. - Ты ведь видел отца, видел что он сделал, - горькие терпкие слова, - но ведь он не мог. Он бы никогда так не поступил. Никогда не сделал этого, если бы был собой. Я не знаю, чья в том вина, не знаю, что произошло и как, но я уверен, что Один, который всегда учил нас защищать людей, никогда бы не вывел легионы инхерий против них. - Бальдр снова перевёл дух, чуть подался вперёд, по-прежнему не спуская глаз с Тора. - Я не знаю, что тебе пришлось пережить. Но что если твоё изгнание было единственным способом спасти тебя от зла, поселившегося в Золотом чертоге? Над Асгардом тьма, брат. Так же, как и над людьми, которых ты всегда защищал. И я прошу тебя, отринь всё, встань и возьми в руки Мьёльнир. Потому что иначе нам не спасти ни тех, ни других.

 Отправлено: 28.02.14 09:47. Заголовок: Аннук лениво просыпа..

Аннук лениво просыпалась. Ещё не до конца, лишь почти. Мир сновидений мягко выталкивал её обратно в темноту, заполненную запахами готовящейся еды и чистых простыней. Где-то говорили люди, и слышалось усталое фырканье лошадей, но все это пока что было очень далеко. От яркого света, царившего в залах сна, она щурилась и зажимала глаза ладонью, а потом, улыбаясь, дивилась собственной глупости. Вокруг было совсем так, как она запомнила. Замок, в который они однажды забрались вместе с Ру, отыскавшийся в заросшей платаном чаще. Стены, покрытые белым известняком, сияли даже ночью, проявляя абрис задолго до того, как подойдёшь вплотную. Массивные колоны, покосившиеся от времени, украшены узорами лаванды и трав, о которых она никогда не слышала. А у самого потолка сотни птиц, свили гнёзда в больше ненужном никому доме. Ночью если высидеть достаточно долго до того момента, когда высыпят звёзды, на опушке поблизости, извиваясь в тусклом лунном свете, появлялись белокрылые бабочки с тонкими, бумажными усиками. И им стоило огромного труда умерить желание разжечь огонь, чтобы глупые приспешницы ночи не попрыгали в ласково подзывающее пламя.
Мир грёз и сладких обещаний. У неё давно не было сил сопротивляться какому-либо воздействию, и вот уже несколько часов кряду она с удовольствием смотрела сны, которыми чья-то заботливая рука наполняла сознание. Глаза снова видели, больше не было никаких ошибок, а впереди обязательно кто-то ждал, отчего сердце билось, как сумасшедшее, став вдруг слишком большим для грудной клетки. Лишь только странные фигуры, отпечатанные на стенах, портили её белоснежное королевство. Два угла, четыре палочки, ни единого пересечения. Почти идеальные. В конце прохода мелькнула высокая фигура и Аннук прибавила шаг, пускаясь бежать. Длинный плащ, небрежно перекинутый по сгибу локтя, тянулся по земле, чёрные волосы полностью скрывали шею. Она хотела позвать призрака, не зная имени, но он уже растворился, оставив смутное щемящее разочарование. На его месте возник новый. Такой живой и настоящий, что иллюзиона едва не закричала, цепляясь пальцами за неизменное болотного цвета пальто и стараясь ухватить бледную руку, всегда чуть пахнувшую огнём. Но та вопреки всему снова ускользнула прочь и образ растаял.
Девушка, лежавшая на кровати, подтянула колени к подбородку. Для её многострадального тела, кажется, нельзя было придумать ничего лучше. И все ещё находясь в том зале, она чувствовала, что вновь обретает плоть и мышцы, о которых боялась и рада была бы больше никогда не вспомнить. Она пошевелила пальцами на ноге и вытянулась во весь рост на шершавых простынях, носом утыкаясь в подушку. Эта ночь ничего не оставила в памяти кроме бесконечной скачки, когда она то засыпала, то вновь просыпалась только чудом оставаясь в седле.
Не до конца очнувшись Аннук села в постели. В приоткрытое окно дул легкий ветерок, перебирая кудри. Минуту она смотрела прямо перед собой, обхватив плечи руками и силясь припомнить хоть что-то. Клетка, девушка, попытка бежать и Арес, на чью теплую шкуру она уронила голову. После провал. Чернота, такая плотная, что в неё можно завернуться, пожелай она это исполнить.
Когда ноги коснулись пола, казалось, каждый шаг даётся с лёгкостью, которой она никак в себе не ожидала. Место было незнакомое, хотя лишь только в ближайшей деревне она и могла бы находиться. Дальше тянулись бесконечные леса, и отсюда остальная Греция виделась страшно далекой. Раньше в этой местности простирался глухой бор и вместе с комедиантами она, бывало, останавливалась на кулигах, чтобы передохнуть, а после тронуться в обратную дорогу. Про эти края ходили недобрые слухи, в которых было место и людоедам и медузам, чей взгляд обращает в камень, а на болотах, что собирались в низинах в непогоду, поговаривали, прятались лорелеи, заманивающие путников в грязные воды сладкоголосыми трелями. Посему греки редко по своей воле сюда забредали, а кочевникам только этого и требовалось. Сейчас же здесь вырос настоящий город с примыкавшим к нему селением, основными жителями которого были женщины, дети и убогие пьянчужки – отбросы военного времени, которых теперь всюду находилось вдоволь.
Бедро вспыхнуло резкой болью, когда сделав шаг, девушка врезалась в прикроватную тумбу, вскинув руки и зазря метнувшись назад, она ударилась ещё о какой-то предмет скудной меблировки. Следом послышался звук падения, и кувшин опрокинулся на бок, обдавая голые ступни потоком жидкости. Она думала в этот миг, у неё остановится сердце. За время заточения иллюзиона успела свыкнуться с постоянной нехваткой воды, но то, что происходило во рту сейчас, не поддавалось никакому сравнению. Язык распух и намертво прилип к нёбу, горло сжигал пламень. Не отдавая себе отчёта, она упала на колени и нашарила почти опустевшую посудину, в которой все же на её спасение осталось немного влаги. Она до конца своих дней не забудет этого вкуса.
Придя в себя достаточно, чтобы вновь подняться на ноги Аннук чувствовала себя если не нормально, то, во всяком случае гораздо лучше, чем всего несколько часов назад. На руке в ложбинке, между большим и средним пальцем, пульсировала боль и, проведя по ранке языком, она нашла небольшой рубец, в точь повторяющий очертания её собственных зубов. Снаружи донёсся собачий лай и она слепо метнулась к ближайшей стене, пытаясь отыскать дверную ручку.
Арес!

 Отправлено: 20.03.14 19:05. Заголовок: Тор откинулся на спи..

Тор откинулся на спинку стула, отчего та жалобно заскрипела. Мозолистые пальцы остановились на носу, нервно потирая грязными подушечками переносицу. Глаза на мгновенье прикрылись, как будто эта мнимая темнота могла спасти его от головной боли. Алкоголь довольно быстро начинал выветриваться из его крови, в связи с этим наступали первые признаки похмелья – головная боль и … желание выпить еще. Жаль, что Клем уснула. Жаль, что уже начинает светать и до следующего вечера таверна будет пуста. Тор уже скучал по теплой атмосфере этого злачного места. По запаху вина, пота и нечистот, что ударяет в нос сразу, как только ты сюда заходишь. По грохоту посуды о стол, по выкрикам и смеху, по перебиваемой болтовне и пьяной ругани. А самое главное, он скучал по отсутствию брата, мельтешащего теперь перед глазами, и пытающегося ему что-то доказать. Жизнь бога грома превратилась в сплошную темноту, где не было ничего кроме выпивки и драк. Он напивался так сильно, что порой даже забывал собственное имя, и ему нравилось такое туманное состояние. Тор не хотел, чтобы Бальдр видел, в какую яму дерьма упал его брат, а еще сильнее хотел, чтобы он не делал попыток вытащить его оттуда. Он видел, как стремительно гаснут огоньки восхищения в глазах младшего сына Одина, как ноздри раздуваются от неприятного зловонье, как едва заметно морщится нос в отвращении, однако Тор хорошо знал своего брата. Если Бальдр вбил себе что-то в голову, то не отступится. И сейчас он намеревался вернуть своего непутевого брата домой. Довольно сложная и практически невыполнимая задача.
Бальдр упрямо сократил последнее расстояние до стола, за которым сидел бог грома, и сел на стул, который одновременно с шагом отодвинул от соседнего столика. Тор обреченно вздохнул, предчувствуя дальнейший разговор. Он заглянул в кружку, ему отчаянно надо было что-то выпить, но все емкости на столе были пусты.
- С чего ты взял, что я хочу заставить тебя изменить твоё решение? – Начал Бальдр, глядя брату прямо в глаза. Его голос звучал твердо, словно это он был старшим и учил младшего. Если бы не ситуация, Тор непременно усмехнулся бы и подколол Бальдра в очередной раз, но сейчас ему даже не хотелось поддерживать разговор. - Кто сказал тебе, что я воюю против людей?
Вопрос был задан правильный. Бальдр смог заинтересовать бога грома, лишить его на несколько секунд дара речи и, возможно, даже разглядеть едва заметную растерянность в глазах. Странно, но Тор никогда не задавался подобным вопросом. Он просто был убежден, что его братья и друзья на стороне Одина, иначе и быть не могло. Кто пойдет против приказа царя Асгарда? Впрочем, если вспомнить, боевые товарищи слушали больше громовержца, чем Одина. Взбреди Тору в голову пойти на Ётунхейм, Муспельхейм или другой мир, его братья и друзья всегда были рядом, готовые рисковать жизнью ради взбалмошных идей молодого принца. Как же громовержец мог забыть о такой преданности своих друзей и оклеветать их мыслями, что они предали его? Но где же они все были, когда Тор вернулся в Асгард? Где была их верность, когда бог грома в одиночку стоял против отца, пытаясь его переубедить?
- Я знаю, мы не виделись слишком давно. – Голос Бальдра выдернул из зыбких воспоминаний и размышлений бога грома. Тот поднял бледно-голубые глаза на брата, припоминания, что в то время, младший сын Одина, наверное, еще был в Мидгарде. Путешествовал, завоевывал звания героя, в то время, как Асгард умирал от слепоты своего царя. - Мне стоило вернутся раньше и тогда бы ты верил мне сейчас. Но я прошу тебя, вспомни. О битвах, выигранных вместе, о побеждённых врагах, с которыми справлялись всегда потому, что верили друг другу. – Кажется, твердость в голосе Бальдра пошатнулась. Эмоции стали побеждать сухое спокойствие. И даже броня Тора начинала давать трещину. Младший брат беспощадно бил по больному, заставлял вспоминать то, что так тщетно пытался забыть громовержец. Счастливое прошлое, где все они были одной счастливой семьей, когда брат стоял за брата, когда о дезертирстве не было и речи, когда друга никогда не оставишь на поле боя истекать кровью. Они были одной командой… крепкой и неразлучной. Куда это теперь все делось? Кануло в бездну. - Тор, за всё время странствий, когда приходилось противостоять кому-то или выбираться из передряг, я всё время думал, что бы ты сделал, если бы был на моём месте. Я прошу тебя вернуться со мной в Асгард, но не ради войны богов, а ради его спасения.
- Я не вернусь в Асгард, - словно гром, прогремел рев Тора. Глаза, что недавно поблескивали от приятных воспоминаний прошлой жизни, снова стали стеклянными и холодными. Мощная рука сжалась в угрожающий кулак. – Мне там больше не место.
- Ты ведь видел отца, видел что он сделал, - северянин до скрипа сжал зубы от напоминания брата, не понимая, зачем Бальдр нажимает на болевые точки, зачем ковыряет ножом итак не затянувшуюся рану? – но ведь он не мог. Он бы никогда так не поступил.
- Но он так поступил, - рыкнул Тор и вскочил на ноги, не в силах больше сдерживать свою злость. Стол подпрыгнул от его движения, пустые кружки задрожали. Словно рассерженный медведь, бог грома сделал несколько шагов по таверне и остановился, так и не поняв, куда шел, да и зачем. Пятерня в бессилии запущена в сальные волосы, а плечи так напряжены, что того и гляди Тор даст волю ярости. Он итак не отличался большой терпеливостью, воспламенялся, как солома от упавшей на нее искры, а сейчас, от воспоминаний об отце, хотелось все крушить. Потерянный взгляд уловил знакомый силуэт среди теней. Тор прищурился. Так и есть… Дева Меча, Леди Сиф собственной персоной. Сидит за столом, в тени, и просто молчит, слушает разговор двух братьев. В сердце на секунду что-то екнуло. Как же он давно ее не видел, как скучал по этой своенравной воительнице… На нее это не похоже, Сиф непременно влезла бы в спор братьев и, обозвав их оболтусами, непременно расставила бы по углам. Так почему же она так молчалива? Ответ приходит не сразу. Дева Меча теперь не в свите Тора, она пришла сюда с Бальдром. Но что они оба делают в этом богами забытом поселении? Ответ слишком очевиден - ищут его…
- Никогда не сделал этого, если бы был собой. – Голос Бальдра заставляет Тора обернуться и обратить внимания на смутную идею брата. - Я не знаю, чья в том вина, не знаю, что произошло и как, но я уверен, что Один, который всегда учил нас защищать людей, никогда бы не вывел легионы инхерий против них.
Кажется, брат полностью поглощён этой фантазией. Но что если он прав? Громовержец задумывается. Действительно, отец, сколько знал и помнил его старший сын, никогда не делал ничего безрассудного. Он был мудр и справедлив, человечество всегда стояло для него на первом месте. Иногда могло даже показаться, что Один готов пожертвовать даже своей царской четой ради людей. Слабо верилось, что за тот короткий срок, что Тор отбывал наказание в Греции, царь Асгарда мог так резко измениться. Сначала бог грома посчитал это старческим маразмом, но теперь он не был в этом так уверен…
- Я не знаю, что тебе пришлось пережить. Но что если твоё изгнание было единственным способом спасти тебя от зла, поселившегося в Золотом чертоге? Над Асгардом тьма, брат. Так же, как и над людьми, которых ты всегда защищал. И я прошу тебя, отринь всё, встань и возьми в руки Мьёльнир. Потому что иначе нам не спасти ни тех, ни других.
- А что если ты ошибаешься? – Уже более спокойно отозвался Тор, делая шаг в сторону брата. Ярость все еще пылает в его глазах, но постепенно начинает утихать. Бальдр добился своего, он завладел вниманием брата, смог хоть чуть-чуть, но убедить его, что возможно Один начал войну с людьми будучи не в здравом уме. Это объясняет поступок Фригг - отправить Бальдра, единственного оставшегося сына, на поиски остальных, ведь только три принца смогут вернуть прежний Асгард. Только их сила и пыл смогут повернуть время вспять. Но что если это ошибочное предположение? Что если Один совсем выжил из ума и по собственной воле уничтожает человечество, сговорившись с другими пантеонами? Даже если это так, то разве Тор, наследник и будущий царь Асгарда, должен отступать? Разве он не должен бороться за свою родину и девять миров? Должен, но не один… Быть может, это и есть решение, которое бог грома так долго искал. Если он спасет Асгард, переубедит всех богов севера встать на защиту людей, тогда быть может, эта война закончится? Или начнется новая… Греческие, Египетские и другие боги объявят войну северянам. Тор устало вздохнул и рухнул обратно на свой стул, так и не сумев найти правильного решения.
- Раньше я жил мечтами о славе героя, - негромко прохрипел громовержец, тяжело вздыхая, - сражениях и стремлением всегда побеждать. Я был воином, и не самым слабым. Меня уважали, я имел много друзей и должен был стать будущим царем Асгарда… Я был слеп и глуп. Все изменилось, брат. Посмотри на меня сейчас, я потерял веру, потерял силу. Мне больше не нужен трон, не нужна слава. Люди, это единственное, что у меня осталось. Один научил меня любить их, уважать и защищать. Но даже их я не могу спасти теперь.
Тор не знал, зачем все это говорит Бальдру, зачем изливает душу своему брату. Наверное, ему просто это было нужно. К тому же Бальдр, был одним из тех не многих, кто никогда не терял веру в старшего брата. Восхищался им, любил его и не за что-то, а за просто так. Он видел благое даже в плохих поступках Тора. Даже сейчас, увидев принца Асгарда в таком плачевном состоянии, он не отступился. В этом был весь Бальдр. Громовержец устало поднял взгляд и направил его в тени, где продолжала молчаливо сидеть Сиф. За ее спиной он вдруг заметил темные линии, плавно вырисовывающиеся на стене. Сердце Тора гулко ударило, взгляд стал ледянным. Он знал этот знак. Дева щита немного нахмурилась и обернулась, как будто проследив за взглядом своего друга. Заинтересованная руной, она вдруг протянула к ней руку…
- Сиф, нет! Не трогай!